Вопрос 71. О НЕПРАВОСУДНОСТИ ПРИ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ СО СТОРОНЫ ЗАЩИТНИКА

Далее нам надлежит исследовать ту неправосудность, которая имеет место при судопроизводстве со стороны защитника, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) обязан ли защитник защищать в суде бедняков; 2) правильно ли, что некоторым людям воспрещено исполнять обязанности защитника; 3) грешит ли защитник, если он защищает неправосудное дело; 4) грешит ли он, получая плату за защиту в суде.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что защитник обязан защищать в суде бедняков. Ведь сказано же [в Писании]: «Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его – развьючь вместе с ним» (Исх. 23, 5). Но бедняку при неправосудном рассмотрении его дела угрожает не меньший ущерб, чем тот, который бы он претерпел, если бы его осел упал под ношею своею. Следовательно, защитник обязан защищать в суде бедняков.

Возражение 2. Далее, Григорий в своей проповеди говорит: «Да остережется разумеющий утаивать свои познания; да не оскудеет милосердная щедрость богатого; да озаботится умелый тем, чтобы поделиться своими умениями и навыками с ближним; да убоится тот, кто имеет возможность общаться с богатыми, отказывать бедным в защите в суде, ибо иначе вы пренебрежете полученным вами даром, известным как талант»³⁴³. Но каждый человек обязан не скрывать, а честно использовать данный ему талант, как это явствует из притчи о скрывшем свой талант рабе (Мф. 25, 14–30). Следовательно, защитник обязан защищать в суде бедняков.

Возражение 3. Далее, предписание об исполнении дел милосердия, будучи утвердительным, обязывает согласно времени и месту, то есть в основном в случае необходимости. Но похоже на то, что судебное преследование бедняка как раз и является таким случаем необходимости. Следовательно, похоже, что в этом случае защитник обязан защитить бедного в суде.

Этому противоречит следующее: нуждающийся в пище испытывает не меньшую нужду, чем нуждающийся в защитнике. Но тот, кто может предоставить пищу, не всегда обязан накормить нуждающегося. Следовательно, и защитник не всегда обязан защищать бедных в суде.

Отвечаю: поскольку защита бедняка от судебного преследования является делом милосердия, ответ на этот вопрос аналогичен тому, который был дан нами выше (32, 5) относительно других дел милосердия. Итак, никто не в состоянии одаривать делами милосердия всех тех, кто в этом нуждается. По этой причине Августин говорит, что «коль скоро никто не может быть одинаково добрым ко всем, то мы должны по преимуществу сосредоточиваться на тех, которые в силу времени, места или каких-либо иных случаев и обстоятельств наиболее тесно соединены с нами»³⁴⁴. При этом он говорит о «месте», поскольку никто не обязан ради оказания помощи разыскивать нуждающихся по всему миру – вполне достаточно благодетельствовать тех, с которыми свела судьба. Поэтому [в Писании] сказано: «Если найдешь вола врага твоего или осла его заблудившегося, приведи его к нему» (Исх. 23, 4). Он говорит о «времени», поскольку никто не обязан предвидеть грядущие нужды других людей – вполне достаточно оказывать им помощь в удовлетворении насущных потребностей. Поэтому [в Писании] сказано: «Кто... видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1Ин. 3, 17). Наконец, он говорит о «каких-либо иных случаях и обстоятельствах», поскольку нужно являть свою доброту в первую очередь тем, кто так или иначе соединен с нами, согласно сказанному [в Писании]: «Если же кто о своих (и особенно о домашних) не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим. 5, 8).

Впрочем, порою случается так, что все указанные обстоятельства совпадают, и тогда мы должны присмотреться к тому, находится ли этот вот конкретный человек в такой нужде, в которой вряд ли может рассчитывать на помощь кого-либо еще, и в этом случае возникает обязанность совершить дело милосердия в отношении именно его. Однако если вполне очевидно, что ему может помочь тот или иной другой человек, который или соединен с ним более тесно, чем мы, или располагает большими возможностями для оказания помощи, то в таком случае обязанности непременно помочь ему в его нужде, неисполнение которой было бы грехом, не возникает, хотя особой похвалы заслуживает делание [добра] без какой бы то ни было обязанности. Поэтому защитник не всегда обязан защищать бедняка в суде, но – только тогда, когда налицо вышеупомянутые обстоятельства, в противном случае ему бы пришлось оставить все остальные свои дела и полностью посвятить себя защите бедняков. То же самое можно сказать и о посещении больных врачом.

Ответ на возражение 1. Доколе осел лежит, придавленный своею ношей, прийти на помощь могут только те, кто оказался рядом, и потому они обязаны помочь. Но они были бы избавлены от такой обязанности в том случае, если бы помощь могла подоспеть откуда-то еще.

Ответ на возражение 2. Человек обязан правильно использовать дарованный ему талант согласно тем возможностям, которые предоставляются ему временем, местом и прочими обстоятельствами, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Не всякая потребность такова, чтобы её удовлетворение являлось обязанностью, но только та, о которой было говорено выше.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не подобает закону запрещать некоторым людям исполнять обязанности защитника. В самом деле, никому нельзя препятствовать исполнять дела милосердия. Но, как уже было сказано (1), защита человека от судебного преследования является делом милосердия. Следовательно, никому нельзя препятствовать исполнять эти обязанности.

Возражение 2. Далее, у противоположных причин, похоже, не может быть одинаковых следствий. Но занятость божественным противна занятости грехом. Следовательно, не подобает препятствовать некоторым, например монахам и клиру, исполнять обязанности защитника по причине религии, в то время как другим, например людям с дурной репутацией и еретикам, препятствовать делать то же по причине греха.

Возражение 3. Далее, человек должен любить своего ближнего как самого себя. Но защита человека от судебного преследования является обязанностью любви. Следовательно, то, что некоторым людям запрещено защищать от судебного преследования других, притом что защищать себя они могут, представляется неправильным.

Этому противоречит следующее: согласно «Декреталиям» многим людям запрещено исполнять обязанности защитника.

Отвечаю: человеку может быть отказано в исполнении того или иного акта по двум причинам: во-первых, потому, что это для него невозможно; во-вторых, потому, что это ему не подобает. Однако тут следует иметь в виду, что когда некоторый акт невозможен, человек полностью лишен возможности его исполнения, а когда этот акт ему не подобает, он не лишен такой возможности полностью, поскольку необходимость может аннулировать неподобаемость. Итак, некоторым запрещено исполнять обязанности защитника постольку, поскольку это для них невозможно вследствие некоторого изъяна, либо внутреннего, как это имеет место в случае сумасшедших или несовершеннолетних, или внешнего, как это имеет место в случае глухих или немых. В самом деле, защитник должен обладать как внутренними способностями, чтобы с их помощью он мог доказать правосудность защищаемого им дела, так и слухом и речью, с помощью которых он может говорить и слышать то, что говорят ему. Поэтому те, которые являются неполноценными в указанных пунктах, полностью лишены возможности защищать как свое, так и чье-либо ещё дело. То же, почему исполнение обязанности защитника не подобает человеку, может иметь место по двум причинам. Во-первых, потому, что человек посвятил себя более возвышенному занятию. Поэтому монахам и священникам не подобает защищать кого-либо в любом деле, и вообще духовным лицам не подобает выступать в светском суде, поскольку эти люди посвятили себя божественному Во-вторых, по причине некоего личного изъяна – то ли телесного (к примеру, участие слепца в судебных прениях выглядело бы неподобающим), то ли духовного, поскольку едва ли приличествует тому, кто сам презирает право, выступать в суде в защиту прав другого. Поэтому людям с дурной репутацией, неверным и тем, кто прежде был осужден за совершение тяжких преступлений, не подобает выступать в качестве защитника. Однако эта неподобаемость может быть аннулирована необходимостью, и потому такие люди могут защищать как собственные дела, так и дела наиболее близких им людей. Кроме того, церковные лица могут выступать в защиту своей церкви, а монахи по решению аббата – своего монастыря.

Ответ на возражение 1. Некоторым людям иногда запрещают исполнять дела милосердия в силу их непригодности или какой-либо иной неспособности, поскольку не все дела милосердия подобает исполнять всем людям. В самом деле, едва ли глупому приличествует давать советы или невеже обучать.

Ответ на возражение 2. Как избыточность или недостаточность может уничтожить добродетель, точно так же и человек может быть неправомочным по причине недостатка или избытка. Поэтому некоторые, например монахи и клир, не допускаются к исполнению обязанности защитника в суде постольку, поскольку они выше такого служения, а другие, например люди с дурной репутацией и неверные, постольку, поскольку они – ниже.

Ответ на возражение 3. Необходимость защищать дела других не столь насущна, как необходимость защищать собственное дело, поскольку другие могут найти иной способ решения своих проблем, и потому приведенная аналогия неудачна.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что защитник, защищая неправосудное дело, не грешит. В самом деле, врач, излечивая безнадежную болезнь, являет этим свою искусность, и точно так же защитник, берясь защищать неправосудное дело, являет этим свою искусность. Но если врач излечивает безнадежную болезнь, то он заслуживает похвалу. Следовательно, и защитник, защищая неправосудное дело, не грешит.

Возражение 2. Далее, воздерживаться от греха законно всегда. А между тем если защитник бросает порученное ему дело, то его за это наказывают. Следовательно, если защитник уже приступил к ведению дела, то, защищая неправосудное дело, он не грешит.

Возражение 3. Далее, похоже, что защитник, используя неправосудные средства для защиты правосудного дела (например, привлекая лжесвидетелей или ссылаясь на несуществующие законы), грешит куда более тяжко, чем когда защищает неправосудное дело, поскольку в первом случае он грешит против формы, в то время как в последнем – против материи правосудности. Однако же защитник, пожалуй, вправе использовать такие коварные приемы – ведь и солдат на войне вправе нападать из засады. Следовательно, похоже, что защитник, защищая неправосудное дело, не грешит.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Следовало ли тебе помогать нечестивцу...? За это на тебя гнев от лица Господня!» (2Пар. 19, 2). Но когда защитник защищает неправосудное дело, он этим помогает нечестивцу. Следовательно, он грешит и заслуживает гнева Господня.

Отвечаю: любое сообщничество в злом деянии, будь то совет, помощь или какое-либо согласие, незаконно, поскольку советовать или оказывать помощь в делании есть тоже своего рода делание, по каковой причине апостол говорит, что «они знают, ...что делающие такие дела достойны смерти, – однако не только их делают, но и делающих одобряют» (Рим. 1, 32). Поэтому выше (62, 7) нами уже было сказано о том, что во всех таких случаях причастники обязаны воздавать. Но очевидно, что защитник предоставляет помощь и совет той стороне, которую он защищает в суде. Поэтому если он осознанно защищает неправосудное дело, то, несомненно, он совершает тяжкий грех и обязан возместить тот убыток, который неправосудно понесен другой стороной вследствие предоставленных им услуг. Однако если он защищает неправосудное дело неосознанно, полагая, что оно правосудно, то тогда его следует извинить в той мере, в какой простительно неведенье.

Ответ на возражение 1. Врач, берясь излечить безнадежную болезнь, никому не причиняет этим никакого вреда, тогда как защитник, берясь защищать неправосудное дело, этим причиняет вред той стороне, против которой он неправосудно выступает в суде. Поэтому приведенная аналогия неудачна. В самом деле, хотя может показаться, что он за свою искусность заслуживает похвалу, однако он грешит в силу неправосудности своей воли, употребляя свою искусность на достижение злой цели.

Ответ на возражение 2. Если защитник вначале считал дело правосудным, а впоследствии в ходе его рассмотрения обнаружил, что оно неправосудно, то он не имеет права бросать его таким образом, что это поможет другой стороне, и тем более он не должен сообщать этой стороне тайны своего клиента. Но он может и должен или отказаться от требований, или побудить клиента пойти на уступки, или предложить какой-нибудь компромисс без ущемления интересов противной стороны.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (40, 3), солдату или генералу на справедливой войне законно устраивать засады, разумно утаивая [от противника] то, что у него на уме. Однако он не может при этом прибегать ко лжи и нарушению обещаний, поскольку мы, как говорит Туллий, должны держать слово, даже если оно дано врагу³⁴⁵. Следовательно, защитник, защищая свое дело, вправе разумно скрывать все, что может воспрепятствовать его успешному завершению, но он не вправе использовать для этого какую бы то ни было ложь.

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что защитник не вправе брать деньги за защиту в суде. Ведь дела милосердия не должно делать ради человеческого вознаграждения, согласно сказанному [в Писании]: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих... ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния» (Лк. 14, 12). Но защищать дело другого, как было показано выше (1), является делом милосердия. Следовательно, защитник не вправе брать деньги за защиту в суде.

Возражение 2. Далее, духовные вещи не подлежат обмену на вещи преходящие. Но защита личного дела, похоже, является духовным благом, поскольку состоит в использовании знания закона. Следовательно, защитник не вправе брать деньги за защиту в суде.

Возражение 3. Далее, в вынесении приговора принимает участие не только защитник, но также свидетели и судья. Однако, как говорит Августин, «ни судья не вправе продавать правосудный приговор, ни свидетель – правдивое свидетельство». Следовательно, и защитник не вправе продавать правосудную защиту.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «защитник вправе брать деньги за свою защиту, а правовед – за свою консультацию».

Отвечаю: человек может правосудно получать плату за предоставление [тех услуг], которые он предоставлять не обязан. Затем, очевидно, что защитник не во всех случаях обязан соглашаться защищать то или иное дело или предоставлять консультации. Поэтому если он продает свою защиту или консультацию, то он не совершает ничего противного правосудности. То же самое можно сказать и о враче, который наблюдает за больным с целью его излечения, и о других такого рода людях, если они за надлежащим образом исполненную ими работу просят умеренную плату, сообразную обстоятельствам, затраченным силам и существующим обычаям. Но если они безнравственно вымогают неумеренную плату, то этим они грешат против правосудности. Поэтому Августин говорит, что «обычной практикой является то, что за безнравственно вымогаемое ими сверх причитающегося в качестве вознаграждения они обязаны воздать».

Ответ на возражение 1. Человек не обязан непременно делать все, что он мог бы делать из милосердия, безвозмездно, в противном случае, коль скоро все может быть отдано из милосердия, никто не мог бы ничего законно продать. Но когда человек отдает нечто из милосердия, он вправе ожидать не человеческого, а божественного вознаграждения. Поэтому и защитник, когда он из милосердия берется защищать дело бедняка, должен ожидать заслуженной им награды не от людей, а от Бога, хотя при этом он не всегда обязан предоставлять свои услуги безвозмездно.

Ответ на возражение 2. Хотя знание закона есть нечто духовное, использование этого знания связано с телесной работой, и потому брать деньги в качестве платы за такое использование законно, иначе мастер никогда бы не смог зарабатывать своим искусством на жизнь.

Ответ на возражение 3. Судья и свидетели общи для каждой из сторон, поскольку судья обязан выносить правосудный приговор, а свидетели давать правдивые показания. Но правосудность и правда не склоняются в пользу одной или другой стороны, и потому судьям оплачивают их работу из общественных средств, а свидетелям оплачивают их расходы (в смысле платы не за то, что они дают показания, а за проделанный ими труд) или обе стороны, или та сторона, интересы которой они не представляют, ибо «какой воин служит когда-либо на своем содержании» (1Кор. 9, 7). С другой стороны, защитник защищает только одну из сторон, и потому он вправе получать плату от той стороны, которую он представляет.