Вопрос 76. О ПРИЧИНАХ ГРЕХА В ЧАСТНОСТИ

Теперь мы исследуем причины греха в частности: во-первых, внутренние причины греха; во-вторых, внешние причины; в-третьих, грехи, которые являются причинами других грехов. В свете того, что уже было сказано (75, 2), первое рассмотрение будет трояким: во-первых, мы исследуем неведенье, которое является причиной греха со стороны разума; во-вторых, слабости или страсти, которые являются причиной греха со стороны чувственного желания; в-третьих, порок, который является причиной греха со стороны воли.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта: 1) является ли неведенье причиной греха; 2) является ли неведенье грехом; 3) может ли оно оправдать грех в целом; 4) может ли оно уменьшить грех.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неведенье не может являться причиной греха, поскольку небытие не является причиной чего-либо вообще. Но неведенье, будучи лишенностью знания, суть небытие. Следовательно, неведенье не является причиной греха.

Возражение 2. Далее, причины греха должно усматривать в том, что грех есть «обращение к» чему-то. Но неведенье, похоже, есть скорее «отвращение от» чего-то. Следовательно, его не должно полагать причиной греха.

Возражение 3. Далее, всякий грех находится в воле. Но воля не обращается к тому, что не известно, поскольку ее объектом является схваченное благо. Следовательно, неведенье не может являться причиной греха.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что некоторые грехи случаются из-за неведенья.

Отвечаю: движущая причина, согласно Философу, бывает двоякой – непосредственной и опосредованной⁴⁶⁷. Непосредственная причина – та, которая приводит в движение легкие и тяжелые вещи посредством своих собственных энергий. Опосредованная же причина суть либо то, что устраняет препятствие, либо то, что устраняет себя от препятствия, и в этом смысле неведенье может являться причиной греховного акта, поскольку оно является лишенностью знания, совершенствующего разум, который запрещает греховный акт в той мере, в какой он направляет человеческие действия.

Далее, должно иметь в виду, что разум направляет человеческие действия в соответствии с двояким знанием, универсальным и частным, поскольку при принятии решения относительно того, что должно быть выполнено, он использует силлогизм, заключением которого является акт суждения, выбора или деятельности. Затем, действия связаны с единичностями, и потому заключение практического силлогизма является единичным суждением. Но единичное суждение следует из универсального суждения не иначе, как только через посредство частного суждения; так, человек удерживается от акта отцеубийства знанием того, что нельзя убивать отца и что этот вот человек приходится ему отцом. Следовательно, неведенье относительно любого из этих двух суждений, а именно либо являющегося правилом разума универсального принципа, либо частного обстоятельства, могло бы обусловить акт отцеубийства. Отсюда понятно, что не всякий вид неведенья является причиной греха, но только тот, который устраняет знание, могущее предотвратить греховный акт. Следовательно, если бы воля человека была расположена таким образом, что он не удержался бы от акта отцеубийства даже при том, что распознал своего отца, то это его неведенье в отношении отца было бы не причиной согрешения, а сопутствующим обстоятельством греха, по каковой причине Философ говорит, что такие грехи человек совершает не «по неведению», а «в неведении»⁴⁶⁸.

Ответ на возражение 1. Небытие не может являться непосредственной причиной чего-либо, но оно может быть акцидентной причиной в качестве того, что устраняет препятствие.

Ответ на возражение 2. Как устраняемое неведеньем знание рассматривает грех как обращение к чему-то, точно так же неведенье этого аспекта греха является причиной греха в качестве устраняющего то, что ему препятствует

Ответ на возражение 3. Воля не может обращаться к тому, что абсолютно неизвестно, но если нечто известно в одном отношении и не известно в другом, то воля вполне может его желать. Поэтому в таких случаях неведенье может являться причиной греха, как, например, когда человек знает, что он убивает человека, но не знает, что этот человек – его отец, или когда некто знает, что такое-то действие приятно, но не знает, что оно греховно.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неведенье – это не грех. Ведь грех, как уже было сказано (71, 6), есть «слово, дело или желание, противное закону Бога». Но неведенье не является каким-либо актом, ни внутренним, ни внешним, Следовательно, неведенье – это не грех.

Возражение 2. Далее, грех как таковой в большей степени противоположен благодати, нежели знанию. Но лишенность благодати – это не грех, а последующее греху наказание. Следовательно, неведенье, которое является лишенностью знания, не грех.

Возражение 3. Далее, если бы неведенье было грехом, то так могло бы быть только в том случае, если бы оно было чем-то произвольным. Но если неведенье – это грех как нечто произвольное, то похоже на то, что грех заключается скорее в акте самой воли, нежели в неведении. Следовательно, неведенье не столько грех, сколько следствие греха.

Возражение 4. Далее, любой грех можно смыть раскаянием, но только первородный грех даже после устранения вины остается в акте. Но неведенье не устраняется раскаянием, а остается в акте, в то время как вся вина устраняется раскаянием. Следовательно, неведенье могло бы быть грехом только в том случае, если бы по какой причине оно было первородным грехом.

Возражение 5. Кроме того, если бы неведенье было грехом, то человек грешил бы все время, пока пребывал в неведении. Но в несведущем неведенье непрерывно. Поэтому несведущий человек грешил бы непрерывно, что очевидно не так, поскольку в противном случае неведенье было бы самым тяжким из всех грехов. Следовательно, неведенье – это не грех.

Этому противоречит следующее: наказания заслуживает только грех. Но неведенье заслуживает наказания, согласно сказанному [в Писании]: «Кто не разумеет, – пусть не разумеет!» (1Кор. 14, 38). Следовательно, неведенье – это грех.

Отвечаю: неведенье отличается от незнания постольку, поскольку незнание означает простое отсутствие знания; в самом деле, о том, кому недостает знания о чем-либо, можно говорить как об этом не знающем, в каковом смысле Дионисий указывает на незнание ангелов⁴⁶⁹. С другой стороны, неведенье означает лишенность знания, то есть недостаток знания о том, что по природе несведущий способен знать. Притом кое-что из этого мы обязаны знать, а именно то, без знания чего мы, так сказать, не способны правильно исполнить надлежащий акт. Так, сообщество в целом должно знать положения веры и универсальные начала права, а каждый в отдельности должен знать свои [непосредственные] обязанности и то, что относится к его [конкретному] состоянию. Между тем есть и другие вещи, которые человек по природе способен, но не обязан – за исключением некоторых особых случаев – знать, например теоремы геометрии и тому подобное. Далее, очевидно, что если кто-либо по нерадивости не исполнит то, что обязан исполнить, то он тем самым совершит грех недеяния. Поэтому, коль скоро неведенье того, что каждый обязан знать, обусловливается нерадивостью, оно является грехом. В то же время никто не вменит человеку в вину то, что он не знает по неспособности знать (поэтому неведенье такого рода вещей называется «неодолимым» – ведь от него нельзя избавиться посредством обучения). Таким образом, такое неведенье, коль скоро избавиться от него не в наших силах, не является произвольным, и потому не является грехом, из чего следует, что любое неодолимое неведенье – не грех. С другой стороны, преодолимое неведенье, если оно связано с тем, что мы обязаны знать, то является грехом, а если оно связано с тем, что мы не обязаны знать, то – нет.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (71, 6), когда мы говорим, что грех – это «слово, дело или желание», то под этим подразумеваем противоположные друг другу подтверждение и отрицание, вследствие чего недеяние также обладает признаком греха. И так как нерадивость есть своего рода недеяние, то неведенье по нерадивости является грехом, а именно в той мере, в какой кто-либо упускает сказать, что должно, или сделать, что должно, или пожелать, что должно, чтобы приобрести знание, которое он обязан иметь.

Ответ на возражение 2. Хотя сама по себе лишенность благодати и не является грехом, тем не менее, из-за проявленной нерадивости при приуготовлении к благодати она, как и само неведенье, может обладать признаком греха. Впрочем, и здесь существует различие, поскольку человек может приобретать знание посредством своих действий, тогда как благодать приобретается не посредством действий, а милостью Божией.

Ответ на возражение 3. Как при согрешении деяниям грех состоит не только в акте воли, но и в произвольности акта, который совершается по распоряжению воли, точно так же и в согрешении недеянием грехом является не только акт воли, но и само недеяние, а именно настолько, насколько оно в определенном смысле является произвольным. Поэтому нерадивость в познании, даже если речь идет о недостаточности познания, является грехом.

Ответ на возражение 4. Хотя при устранении вины посредством раскаяния неведенье, будучи лишенностью знания, остается, однако нерадивости не остается, а именно из-за нее неведенье является грехом.

Ответ на возражение 5. Как и в других грехах недеяния, в грехе неведенья человек актуально грешит только в то время, когда [к деянию] его обязывает утвердительное предписание. В самом деле, неосведомленный человек актуально грешит не всегда, но только во время, отведенное для приобретения знания, которое он обязан иметь.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неведенье оправдывает грех в целом. В самом деле, как говорит Августин, всякий грех произволен⁴⁷⁰. Но неведенье, как было показано выше (6, 8), обусловливает непроизвольность. Следовательно, неведенье оправдывает грех в целом.

Возражение 2. Далее, то, что делается непреднамеренно, делается акцидентно. Но в отношении неизвестного не может быть никакого намерения. Поэтому то, что человек совершает по неведенью, акцидентно. Но акциденция не сообщает вида. Следовательно, ничто из того, что в человеческих действиях происходит по неведенью, нельзя полагать ни добродетельным, ни греховным.

Возражение 3. Далее, человек является субъектом добродетели и греха постольку, поскольку он причастен разуму. Но неведенье исключает знание, которое совершенствует разум. Следовательно, неведенье оправдывает грех в целом.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «кое-что из сделанного по неведенью заслуживает осуждения»⁴⁷¹. Но осуждения заслуживают только грехи. Таким образом, кое-что из того, что делается по неведенью, является грехом. Следовательно, неведенье не оправдывает грех в целом.

Отвечаю: неведенье по своей природе производит акт, который оно обусловливает непреднамеренно. Затем, как уже было сказано (1), о неведении говорят как об обусловливающем акт, который предотвратило бы противоположное ему знание, а именно так, что этот акт при наличии знания был бы противен воле, на что, собственно, и указывает слово непроизвольность. Но если устраненное неведеньем знание не предотвратило бы этот акт вследствие стремления к нему воли, то недостаток такого знания делает человека поступающим не невольно, а, как сказано в третьей [книге] «Этики», «не поступающим по своей воле»⁴⁷², и такого рода неведенье, которое, как уже было сказано, не является причиной греховного акта, поскольку не делает этот акт непреднамеренным, не оправдывает грех. И то же самое по справедливости можно сказать о любом неведении, которое не обусловливает, а последует или сопровождает греховный акт.

С другой стороны, то неведенье, которое обусловливает акт и тем самым делает его непреднамеренным, по своей природе оправдывает грех, поскольку греху присуща произвольность. Но оно может оказаться не в состоянии оправдать грех в целом по двум следующим причинам.

Во-первых, по причине самой неизвестной вещи. В самом деле, неведенье оправдывает грех в той мере, в какой нечто не является известным как грех. Однако порою случается так, что человек не учитывает некоторое обстоятельство греха, знание которого уберегло бы его от прегрешения независимо от того, принадлежит ли это обстоятельство субстанции греха или нет, но при этом имеющегося у него знания достаточно для того, чтобы знать о греховности акта. Так, например, допустим, что человек бьет кого-то, зная, что это человек (чего уже достаточно для того, чтобы его поступок был греховным), хотя и не знает о том, что этот человек – его отец (что является обстоятельством, устанавливающим другой вид греха). Или же, предположим, что он не знает, что этот человек станет защищаться и ответит ударом на удар, а если бы знал, то не стал бы бить (что вообще никак не затрагивает [степени] греховности акта). Поэтому хотя такой человек и грешит по неведенью, тем не менее его грех не оправдывается в целом, поскольку в определенном смысле ему известно о его грехе.

Во-вторых, по причине самого неведенья, поскольку, если так можно выразиться, это неведенье произвольно, причем либо непосредственно, как когда человек нарочно желает быть неосведомленным о некоторых вещах, чтобы с большей свободой предаваться греху, либо опосредованно, как когда человек вследствие занятости работой или другими делами забывает приобрести знание, которое оградило бы его от греха. В самом деле, такого рода небрежение придает неведенью, если оно относится к тому, что человек способен и обязан знать, характер произвольности и греховности. Следовательно, такое неведенье не оправдывает грех в целом. Если же неведенье является полностью непреднамеренным – то ли потому, что оно неодолимо, то ли потому, что касается вопросов, которые человек не обязан знать, то такое неведенье служит оправданием греха в целом.

Ответ на возражение 1. Как было показано ранее (6, 8), не каждое неведенье обусловливает непроизвольность. Следовательно, не каждое неведенье оправдывает грех в целом.

Ответ на возражение 2. В той мере, в какой в несведущем сохраняется произвольность, в нем сохраняется и преднамеренность греха, и в этом отношении его грех не является акцидентным.

Ответ на возражение 3. Если неведенье таково, что полностью исключает возможность использовать разум, то оно оправдывает грех в целом, как это имеет место в случае с сумасшедшими и слабоумными, но таковым является далеко не всякое обусловливающее грех неведенье, и потому оно не всегда оправдывает грех в целом.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неведенье не уменьшает грех. В самом деле, то, что общо всем грехам, не уменьшает грех. Но неведенье общо всем грехам, поскольку, по словам Философа, «всякий испорченный человек не ведает»⁴⁷³. Следовательно, неведенье не уменьшает грех.

Возражение 2. Далее, если один грех добавить к другому, то грех возрастет. Но неведенье, как уже было сказано (2), само по себе является грехом. Следовательно, оно не уменьшает грех.

Возражение 3. Далее, одно и то же не может одновременно отягчать и уменьшать грех. Но неведенье отягчает грех; так, Амвросий, комментируя слова [Писания]: «...не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию» (Рим. 2, 4), говорит: «Грех твой еще тяжче, если ты не разумеешь». Следовательно, неведенье не уменьшает грех.

Возражение 4. Далее, если бы какой-либо из видов неведенья уменьшал грех, то это, похоже, в первую очередь имело бы место в случае того неведенья, которое устраняет возможность пользоваться разумом в целом. Но такой вид неведенья не уменьшает, а напротив, отягчает грех. Так, Философ говорит, что «пьяных считают виновными вдвойне»⁴⁷⁴. Следовательно, неведенье не уменьшает грех.

Этому противоречит следующее: то, что является основанием для прощения греха, уменьшает грех. Но таковым является неведенье, что явствует из сказанного [в Писании]: «...помилован потому, что так поступал по неведению» (1Тим. 1, 13). Следовательно, неведенье уменьшает или облегчает грех.

Отвечаю: поскольку каждый грех произволен, неведенье может уменьшить грех в той мере, в какой оно уменьшает произвольность, а если оно не делает его менее произвольным, то в таком случае никоим образом не облегчает грех. Далее, очевидно, что неведенье, которое оправдывает грех в целом, делая его полностью непреднамеренным, не уменьшает грех, но устраняет его целиком. С другой стороны, неведенье, которое является не причиной совершаемого греха, но сопутствующим ему обстоятельством, не уменьшает и не отягчает грех.

Таким образом, грех может быть облегчен только тем неведеньем, которое является причиной совершаемого греха и при этом не оправдывает грех в целом. Однако порою случается так, что такого рода неведенье является непосредственно и сущностно произвольным, как когда человек преднамеренно несведущ потому, что желает с большей свободой предаваться греху, и неведенье этого вида, похоже, делает акт еще более произвольным и еще более греховным, поскольку вред неведенья попускается именно вследствие желания свободно грешить. Порою же являющееся причиной совершаемого греха неведенье произвольно не непосредственно, а опосредованно или акцидентно, например, когда человек, обучаясь, не желает упорно трудиться, в результате чего остается невежей, или когда человек выпивает слишком много вина, в результате чего пьянеет и ведет себя неподобающе, и такого рода неведенье уменьшает произвольность и, следовательно, облегчает грех. В самом деле, если [согрешающий] не знает, что совершает грех, то о его воле говорят как о дающей согласие на грех не непосредственно, а акцидентно, и в этом случае налицо меньшая вина и, следовательно, меньший грех.

Ответ на возражение 1. Неведенье, посредством которого «всякий испорченный человек не ведает», является не причиной совершаемого греха, а тем, что последует этой причине, а именно склоняющей к греху страстью или навыком.

Ответ на возражение 2. При добавлении одного греха к другому возрастает количество грехов, но это не всегда делает грех большим, поскольку в некоторых случаях эти два греха отдельны друг от друга и никак не совпадают. Более того, иногда первый грех может уменьшать второй, и тогда в сумме два греха могут быть менее тяжкими, чем один из них сам по себе. Так, убийство является более тяжким грехом тогда, когда убийца трезв, нежели тогда, когда он пьян, хотя в последнем случае налицо два греха; в самом деле, опьянение уменьшает преступность завершающего греха в большей степени, чем греховно оно само.

Ответ на возражение 3. Слова Амвросия можно понимать как сказанные о неведении как таковом, или же они могут относиться к одному из видов греха неблагодарности, самой высокой степенью которого является та, когда человек попросту не желает замечать сделанное ему добро, или, возможно, он подразумевает неведенье неверия, которое подтачивает основы духовной доктрины.

Ответ на возражение 4. Пьяный «виновен вдвойне» вследствие двух совершаемых им грехов, а именно самого опьянения и греха, который последует опьянению. Тем не менее, опьянение благодаря обусловленному им неведенью уменьшает завершающий грех, притом иногда в большей степени, нежели греховно само опьянение, о чем уже было сказано. Можно также отнести указанные слова к постановлению законодателя по имени Питтак, который, как сообщает Философ⁴⁷⁵, распорядился, чтобы пьяные в случае нанесения другим оскорблений подвергались большему наказанию [чем трезвые], заботясь при этом не столько о снисхождении, на которое мог бы рассчитывать пьяница, сколько об общественной пользе, поскольку действия пьяного [обычно] причиняют больший ущерб, чем [аналогичные] действия трезвого.