Вопрос 18. О благе и зле в человеческих действиях в целом

Теперь нам надлежит исследовать благо и зло в человеческих действиях. Во-первых, каким образом человеческое действие бывает благим или злым; во-вторых, что следует из блага и зла в человеческом действии, например, заслуга или воздаяние, грех и вина.

Под первым заглавием будет проведено троякое рассмотрение: первое из них будет посвящено благу и злу в человеческих действиях В целом; второе – благу и злу во внутренних действиях; третье – благу и злу во внешних действиях.

Относительно первого наличествует одиннадцать пунктов: 1) все ли человеческие действия благи или же среди них встречаются злые; 2) зависит ли наличие блага или зла в человеческом действии от его объекта; 3) зависит ли это от обстоятельств; 4) зависит ли это от цели; 5) является ли человеческое действие благим или злым по виду; 6) обретает ли действие Вид благого или злого от цели; 7) содержится ли полученный от цели вид как в своем роде в виде, полученном от объекта, или наоборот; 8) является ли какое-либо действие безразличным по своему виду [по отношению к благу и злу]; 9) может ли индивидуальное действие быть безразличным [по отношению к благу и злу]; 10) устанавливает ли обстоятельство вид морального действия как благого или злого; 11) устанавливает ли какое-либо улучшающее или ухудшающее действие обстоятельство вид морального действия как благого или злого.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что все человеческие действия благи и среди них нет ни одного злого. Ведь сказал же Дионисий, что зло действует не иначе, как силой блага³²⁷. Но ни одно зло не творится силой блага. Следовательно, никакое действие не зло.

Возражение 2. Далее, ничто не действует иначе, как только будучи актуальным. Но что-либо бывает злым не в той мере, в какой оно актуально, а в той, в какой его потенциальности недостает актуальности, и насколько его потенциальность совершенствуется актуальностью, настолько, как сказано в девятой [книге] «Метафизики», оно является благом³²⁸. Таким образом, ничто не действует постольку, поскольку оно зло, но лишь постольку, поскольку оно благо. Следовательно, любое действие благо и никакое – не зло.

Возражение 3. Далее, как говорит Дионисий, зло не может являться причиной, разве что – акцидентно³²⁹. Но любое действие обусловливает некоторое свойственное ему следствие. Следовательно, не существует злых действий, но каждое действие – благо.

Этому противоречит сказанное Господом: «Всякий, делающий злое, ненавидит свет» (Ин. 3, 20). Следовательно, некоторые действия человека злы.

Отвечаю: должно говорить о наличии блага и зла в действиях на том же самом основании, что и о благе и зле в вещах, поскольку какова вещь, таковы и производимые ею действия. В самом деле, в вещи наличествует столько же блага, сколько и бытия, поскольку, как было показано в первой части (5, 3), благо и бытие взаимообратимы. Но один только Бог обладает всей полнотой собственного бытия в целокупном единстве, тогда как любая вещь наделена различной полнотой существования в некоторой множественности. Поэтому случается так, что некоторые вещи, в определенном отношении обладая бытием, не наделены всей подобающей им полнотой существования. Так, человеку для полноты [его бытия] требуется составленность души и тела, а также наличие всех способностей и орудий для познания и движения. Следовательно, если какой-либо человек испытывает в этом недостаток, то [значит] ему недостает чего-то до полноты его бытия. Поэтому насколько кто-либо имеет от бытия, настолько же он имеет и от блага, и то, что ему недостает до полноты блага, называется злом (так, слепой обладает благом постольку, поскольку живет, а злом постольку, поскольку он лишен зрения). Если же что-либо [вообще] ничего не имело бы ни от бытия, ни от блага, то его нельзя было бы и назвать благим или злым. Но коль скоро эта полнота бытия принадлежит самой сущности блага, то если вещь лишена надлежащей ей полноты бытия, ее следует полагать не просто благой, а [благой] в некотором отношении, т. е. постольку, поскольку она является сущей; ее также можно полагать и просто сущей, и при этом не-сущей в некотором отношении, о чем уже было сказано в первой части (5, 1). Поэтому должно говорить, что всякое действие благо постольку поскольку оно обладает бытием, а блага ему недостает настолько, насколько ему недостает чего-то из того, что необходимо для полноты бытия, и потому оно называется злым; так, например, бывает тогда, когда ему недостает отмеренного разумом количества, должного места и тому подобного.

Ответ на возражение 1. [Нечто] злое действует силой недостаточного блага. Ведь если бы в нем вообще не было никакого блага, то оно не обладало бы ни бытием, ни возможностью действовать. С другой стороны, если бы благо не было недостаточным, то не было бы и никакого зла. Следовательно, [такое] произведенное действие является недостаточным благом, которое благо [лишь] в некотором отношении, а само по себе – зло.

Ответ на возражение 2. Ничто не препятствует тому, чтобы нечто в одном отношении было [полностью] актуальным и могло [полноценно] действовать, а в другом – испытывало недостаток актуальности и действовало ущербно. Так, способность к хождению у слепого актуальна, благодаря чему он может ходить, но поскольку он лишен зрения, то при ходьбе он испытывает неудобство и вынужден продвигаться на ощупь.

Ответ на возражение 3. Злое действие может производить собственное следствие в той мере, в какой оно обладает благом и бытием. Например, следствием прелюбодеяния может быть порождение человека, но так это потому, что оно подразумевает союз мужчины и женщины, а не потому, что ему недостает должной рассудительности.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благо или зло действия не зависит от объекта. В самом деле, объектом любого действия является вещь. Но, как сказал Августин, «зло не в вещах, а только в их порочном употреблении»³³⁰. Следовательно, человеческое действие не наследует благо или зло от своего объекта.

Возражение 2. Далее, объект относится к действию как материя. Однако благо вещи происходит не от материи, а, скорее, от формы, которая является [ее] актом. Следовательно, человеческое действие не наследует благо или зло от своего объекта.

Возражение 3. Далее, объект активной способности относится к действию как следствие к причине. Но благо причины не зависит от следствия, но, пожалуй, наоборот. Следовательно, человеческое действие не наследует благо или зло от своего объекта.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «[Они] стали мерзкими, как те, которых возлюбили» (Ос. 9, 10). Но человек становится мерзким Богу по причине зла его поступков. Поэтому зло человеческих поступков связано со злом полюбившихся ему объектов. И то же самое относится к благу его поступков.

Отвечаю: как было сказано выше (1), благо или зло действий, равно как и прочих вещей, зависит от полноты бытия или же недостатка этой полноты. Затем, первое, что принадлежит полноте бытия, это, похоже, то, что придает вещи ее вид. И как природная вещь получает свой вид от формы, точно так же действие получает вид от своего объекта, а движение – от цели. Поэтому как первичное благо природной вещи происходит от придающей ей вид формы, точно так же первичное благо морального действия происходит от подобающего ему объекта, в связи с чем иные называют такое действие «благим по роду», например, «пользоваться своим». Подобно этому первичным злом в природных вещах является то, что порожденная вещь не обретает своей видовой формы (например, если [от человека] вместо человека рождается что-то другое), а первичным злом в моральных действиях – то, что происходит от их объектов, например, «брать чужое». Такое действие называют «злым по роду», причем под «родом» в настоящем случае понимают «вид», что подобно тому, как мы называем весь вид человека «человеческим родом».

Ответ на возражение 1. Хотя внешние [действию] вещи сами по себе благи, тем не менее они не всегда должным об разом соотносятся с тем или иным действием. Поэтому когда они являются объектами таких [несоответствующих] действий, последние не обладают качеством благих.

Ответ на возражение 2. Объект является не материей «из которой», а материей «в отношении которой», и соотносится с действием как его форма, поскольку придает ему вид.

Ответ на возражение 3. Объектом человеческого действия не всегда является объект активной способности. Так, желательная способность пассивна в том смысле, что приводится в движение объектом желания, и, тем не менее, она является началом человеческих действий. Опять-таки, объекты активных способностей [также] не всегда обладают природой следствий, но только тогда, когда они изменены (так, изменение пищи является следствием питательной способности, тогда как еще не измененная пища относится к этой способности как материя, в отношении которой осуществляется действие). Затем, коль скоро объект некоторым образом является следствием активной способности, то в силу этого он является целью ее действия и, следовательно, придает ему форму и вид подобно тому, как движение получает свой вид от своего предела. Кроме того, хотя благо действия не обусловливается благом его следствия, тем не менее о действии говорят как о благом на основании того, что оно может производить благое следствие. Таким образом, само соответствие действия своему следствию является мерой его благости.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что действие не является благим или злым в зависимости от обстоятельств. В самом деле, как было показано выше (7, 1), обстоятельство, находясь вовне, «обстоит» действие. Но, как сказано в шестой [книге] «Метафизики», «благо и зло находятся в самих вещах»³³¹. Следовательно, действие не становится благим или злым в зависимости от обстоятельств.

Возражение 2. Далее, благо или зло поступка является по преимуществу объектом этического учения. Но коль скоро обстоятельства – это акциденции действий, то похоже на то, что они находятся вне пределов ученого рассмотрения, поскольку «никакому учению нет дела до акцидентного»³³². Следовательно, действие не становится благим или злым в зависимости от обстоятельств.

Возражение 3. Далее, то, что принадлежит вещи по субстанции, не приписывается ей в качестве акциденции. Но благо и зло принадлежат действию субстанциально, поскольку, как было показано выше (2), действие может быть благим или злым по роду. Следовательно, действие не бывает благим или злым в силу обстоятельств.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что добродетельный действует согласно тому что должно, когда должно и тому подобное согласно другим обстоятельствам³³³. Поэтому порочный, со своей стороны, следуя своей порочности, действует когда не должно, где не должно и тому подобное согласно другим обстоятельствам. Таким образом, человеческое действие становится благим или злым в зависимости от обстоятельств.

Отвечаю: необходимо иметь в виду, что хотя природной вещи недостает той полноты совершенства, которую она могла бы иметь благодаря определяющей ее вид субстанциальной форме, тем не менее многое прибавляется к ней от привходящих акциденций, например, человеку – от облика, цвета и тому подобного, и если какая-либо из этих акциденций не присутствует в должной пропорции, то в результате получается зло. Так же обстоит дело и с действием: ведь полнота его блага состоит не только в его виде, но также и в чем-то сверх того, что привносится в него некоторыми акциденциями, в том числе и обстоятельствами. Поэтому если [действию] недостает чего-то из того, что требуют сложившиеся обстоятельства, то налицо – злое действие.

Ответ на возражение 1. Обстоятельства находятся вне действия постольку, поскольку они не входят в сущность действия, однако они присутствуют в действии в качестве его акциденций. Точно так же и акциденции в природных субстанциях находятся вне сущности.

Ответ на возражение 2. Не каждая акциденция содержится в своем субъекте акцидентно, но некоторые из них являются собственными и потому подпадают под ученое рассмотрение.

В связи с этим обстоятельства действий рассматриваются в этическом учении.

Ответ на возражение 3. Коль скоро благо и бытие взаимообратимы, и коль скоро бытие предицируется как субстанции, так и акциденции, то и благо предицируется вещи и в отношении сущностного бытия, и в отношении акцидентного бытия, причем как в природных вещах, так и в этических поступках.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеческое действие не является благим или злым в зависимости от цели. Так, Дионисий говорит, что «никто не действует, взирая на [природу] зла»³³⁴. Если бы, таким образом, действие было благим или злым в зависимости от цели, то никакое действие не было бы злым. Что очевидно ложно.

Возражение 2. Далее, благо действия есть то, что существует в самом действии. Но цель – это внешняя причина. Поэтому о действии говорят как о благом или злом вне зависимости от цели.

Возражение 3. Далее, бывает так, что благое действие определено к злой цели, например, когда кто-либо подает милостыню из тщеславия, и, напротив, бывает так, что злое действие определено к благой цели, например, когда кто-либо грабит, чтобы оделить бедняка. Следовательно, действие не является благим или злым в зависимости от цели.

Этому противоречит сказанное Боэцием о том, что «если цель блага, то и вещь блага, а если цель зла, то и вещь зла»³³⁵.

Отвечаю: вещи расположены к благу так же, как они расположены к бытию. Затем, у одних вещей бытие не зависит от чего-то еще, и в отношении них достаточно рассматривать их бытие само по себе. У других же вещей бытие зависит от чего-то еще и, следовательно, в отношении них надлежит рассматривать их бытие во взаимодействии с причиной, от которой оно зависит. И как бытие [такой] вещи зависит от действователя и формы, точно так же и благо вещи зависит от цели. Поэтому в божественных Лицах, благо Которых не зависит от чего-то еще, нельзя измерять благо целью, тогда как благо человеческого действия, равно как и любой другой вещи, благо которой зависит от чего-то еще, измеряется целью, от которой оно зависит, за исключением того блага, которое находится в нем само по себе.

Таким образом, в человеческом действии можно усматривать четвероякое благо. Во-первых, то, которое, как и действие, происходит по роду, и насколько действие обладает актуальностью и бытием, настолько же оно обладает и благом, о чем было сказано выше (1). Во-вторых, то, которое суть благо по виду, получаемое от надлежащего объекта. В-третьих, то, которое суть благо от обстоятельств, т. е. относящееся к акциденциям. В-четвертых, то, которое суть благо от цели, с которой оно соизмеряется как с причиной блага.

Ответ на возражение 1. Благо, взирая на [природу] которого кто-либо действует, не всегда является истинным благом: в одних случаях оно поистине благо, а в других – только кажется благим. В последнем случае действие является злым в силу ложности цели.

Ответ на возражение 2. Хотя цель и является внешней причиной, тем не менее действию присуща необходимость соответствовать цели.

Ответ на возражение 3. Ничто не препятствует тому, чтобы действие, будучи благим в одном из вышеуказанных смыслов, в другом испытывало недостаток блага. Поэтому случается так, что действие, будучи благим по виду или в связи с обстоятельствами, при этом определено к злой цели, или наоборот. Впрочем, действие не является всецело благим, если оно не благо во всех вышеуказанных смыслах, поскольку, как говорит Дионисий, «зло происходит от многих частных оскудений, а благо – от целокупной причины»³³⁶.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благо и зло в моральных действиях не создают видового отличия. В самом деле, как уже было сказано (1), существование блага и зла в действиях подобно их существованию в вещах. Но в вещах благо и зло не создают видового отличия; так, хороший и дурной человек относятся к одному и тому же виду Следовательно, не создают они видового отличия и в действиях.

Возражение 2. Далее, коль скоро зло является лишенностью, то оно – несущее. Но, как сказал Философ, несущее не может являться отличием³³⁷. Таким образом, коль скоро отличие устанавливает вид, то похоже на то, что действие не устанавливается в виде согласно своему злу. Следовательно, благо и зло не устанавливают вид человеческих действий.

Возражение 3. Далее, отличные по виду действия производят различные следствия. Но одно и то же по виду следствие может проистекать как из благого, так и из злого действия; так, человек может быть рожден как от законного брака, так и от прелюбодеяния. Следовательно, благие и злые действия не отличаются по виду.

Возражение 4. Кроме того, иногда о действиях судят как о благих или злых в зависимости от обстоятельств, о чем уже было сказано (3). Но так как обстоятельство является акциденцией, то оно не устанавливает действие в виде. Следовательно, человеческие действия не отличаются по виду на основании их блага или зла.

Этому противоречат следующие слова Философа: «Подобные привычки порождаются подобными поступками»³³⁸. Но добрые и дурные привычки отличаются по виду например, щедрость и расточительность. Следовательно, благие и злые действия отличаются по виду

Отвечаю: как уже было сказано (2), всякое действие получает вид от своего объекта. Из этого следует, что отличие объектов обусловливает видовое отличие действий. Впрочем, должно иметь в виду, что отличие объектов обусловливает видовое отличие действий в том случае, если последние восходят к одному активному началу, и не обусловливает отличие действий в том случае, если они восходят к другому активному началу. В самом деле, вид образуется не акциденцией, а только чем-либо сущностным, и отличие объекта в отношении одного активного начала может быть сущностным, а в отношении другого – акцидентным. Так, познание цвета и познание звука сущностно отличаются в отношении чувства, но не в отношении ума.

Итак, о человеческих действиях говорят как о благих или злых в отношении разума, поскольку, как сказал Дионисий, «благо для человека есть то, что соответствует разуму», а зло – «то, что противно разуму»³³⁹. В самом деле, благом для вещи является то, что подобает ей в отношении ее формы, а злом то, что противно порядку ее формы. Поэтому очевидно, что рассматриваемое применительно к объекту различие блага и зла является сущностным различием в отношении разума, то есть [возникает] согласно тому, насколько объект сообразуется или не сообразуется с разумом. Но определенные действия называются человеческими, или моральными, постольку, поскольку они проистекают из разума. Следовательно, ясно, что благо и зло образуют видовое отличие человеческих действий, поскольку сущностные различия обусловливают отличие вида.

Ответ на возражение 1. Даже в природных вещах благо и зло, коль скоро одно из них существует согласно природе, а другое – вопреки ей, образуют различие естественных видов; так, мертвое и живое тело не принадлежат к одному и тому же виду. Подобным же образом благо, поскольку оно согласно с разумом, и зло, поскольку оно противно разуму, образуют различие этических видов.

Ответ на возражение 2. Зло подразумевает лишенность не в абсолютном смысле, а с точки зрения воздействия на некоторую способность. Ведь действие называется злым по виду не потому, что не имеет вообще никакого объекта, а потому, что его объект не сообразуется с разумом, как, например, когда присваивают себе чужое. Поэтому, коль скоро объект есть нечто положительное, он может устанавливать вид злого действия.

Ответ на возражение 3. Супружеская связь и прелюбодеяние, будучи соотнесенными с разумом, отличаются по виду и производят различные по виду следствия, поскольку первая заслуживает похвалы и награды, а второе – порицания и наказания. А вот с точки зрения порождающей способности они не отличаются по виду, и потому в этом смысле их следствие по виду одно и то же.

Ответ на возражение 4. Обстоятельство иногда принимается за сущностное различие объекта с точки зрения разума, и в этом случае оно может устанавливать вид морального акта. Это необходимым образом происходит всякий раз, когда в зависимости от обстоятельства благое действие превращается в злое; ведь обстоятельство делает действие злым только в том случае, когда [в силу обстоятельства] действие становится противным разуму

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что относящиеся к цели благо и зло не устанавливают вид действий. В самом деле, действия получают свой вид от объекта. Но цель и объект – это не одно и то же. Следовательно, относящиеся к цели благо и зло не устанавливают вид действий.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (5), акцидентное не устанавливает вид. Но определенность к некоторой частной цели является акциденцией действия, например, даяние милостыни из тщеславия. Следовательно, действия не различаются по виду в соответствии с относящимся к цели благом или злом.

Возражение 3. Далее, различные по виду действия могут быть определены к одной и той же цели; так, например, к цели обретения тщетной славы могут быть определены самые разнообразные с точки зрения добродетельности и порочности действия. Следовательно, относящиеся к цели благо и зло не устанавливают вид действий.

Этому противоречит следующее: как было показано выше (1,3), человеческие действия получают свой вид от цели. Следовательно, относящиеся к цели благо и зло устанавливают вид действий.

Отвечаю: как уже было сказано (1, 1 ), некоторые действия называются человеческими постольку, поскольку они произвольны. Но в произвольном действии наличествует двоякое действие, а именно внутреннее действие воли и внешнее действие, и у каждого из этих действий имеется свой объект. Так, цель является объектом внутреннего акта воли, в то время как объектом внешнего действия является то, на что направлено действие. Следовательно, как внешнее действие получает свой вид от объекта, на который оно направлено, точно так же внутренний акт воли получает свой вид от цели как от своего собственного объекта.

Затем, то, что относится к воле, является формальным по отношению к тому, что относится к внешнему действию, поскольку воля для осуществления своих действий использует [телесные] члены инструментально, внешние же действия подпадают под определение этических лишь постольку, поскольку они произвольны. Следовательно, вид человеческого акта рассматривается формально в отношении цели и материально в отношении объекта внешнего действия. По этой причине Философ и говорит, что «тот, кто ворует ради прелюбодеяния, в строгом смысле слова скорее блудник, нежели вор»³⁴⁰.

Ответ на возражение 1. Цель, как было показано выше, подпадает под определение объекта.

Ответ на возражение 2. Хотя определенность к некоторой частной цели и является акцидентной по отношению к внешнему действию, тем не менее она не акцидентна по отношению к внутреннему акту воли, который соотносится с внешним действием как форма с материей.

Ответ на возражение 3. Когда множество различных по виду действий определены к одной и той же цели, то в этом случае видовое разнообразие устанавливается со стороны внешних действий, в то время как со стороны внутреннего действия налицо единство вида.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что полученный от цели вид блага содержится в полученном от объекта виде блага как в своем роде, например, когда человек грабит затем, чтобы раздавать милостыню. В самом деле, как уже было сказано (2), вид действия определяется его объектом. Но невозможно, чтобы [относящаяся к одному виду] вещь одновременно подпадала под некоторый другой вид, который бы при этом не подпадал под ее [первый] вид, поскольку одна и та же вещь не может относиться к различным и не подчиненным друг другу видам. Следовательно, полученный от цели вид блага содержится в полученном от объекта виде блага.

Возражение 2. Далее, последнее отличие всегда образует предельный вид. Но похоже на то, что полученное от цели отличие последует отличию, полученному от объекта, поскольку цель есть нечто последнее. Таким образом, полученный от цели вид, будучи последним, содержится в полученном от объекта виде.

Возражение 3. Далее, более формальное отличие соотносится с родом как форма с материей. Но, как было показано выше (6), полученный от цели вид формальнее того, который получен от объекта. Следовательно, полученный от цели вид, будучи предельным, содержится в полученном от объекта виде как в низшем роде.

Этому противоречит следующее: каждый род обладает конкретными отличиями. Но действие одного и того же вида со стороны объекта может быть определено к бесконечному количеству целей, например, воровство может быть определено к бесконечному количеству как добрых, так и дурных целей. Следовательно, полученный от цели вид не содержится в полученном от объекта виде как в своем роде.

Отвечаю: объект внешнего акта может относиться к волевой цели двояко: во-первых, как определенный к ней сущностно, например, «мужественно сражаться» сущностно определено к победе; во-вторых, как определенный к ней акцидентно, например, «брать чужое» может быть акцидентно определено к даянию милостыни. В самом деле, разделяющие род и устанавливающие виды отличия должны, как говорит Философ³⁴¹, разделять этот род сущностным образом, поскольку если они делят его акцидентно, то такое разделение будет неправильным, как если бы кто-нибудь сказал: «Животные разделяются на разумные и неразумные, а неразумные животные – на пернатые и бесперые», поскольку «пернатость» и «бесперость» не являются сущностными определениями неразумных тварей. Правильным же было бы следующее разделение: «Одни животные имеют ноги, другие – не имеют, и из тех, которые имеют ноги, иные имеют две ноги, иные – четыре, а у некоторых их много», поскольку такое разделение является сущностным определением предшествующего [разделения]. Таким образом, когда объект сущностно не определен к цели, то ни полученное от объекта видовое отличие сущностно не определяет полученный от цели вид, ни наоборот. Следовательно, в этом случае ни один из указанных видов не подпадает под другой, и потому моральное действие распределено между обоими видами, в связи с чем мы, например, говорим, что ворующий ради блуда совмещает в одном действии два проступка. Однако, если объект сущностно определен к цели, то одно из названных отличий будет сущностно определять другое, и тогда один из этих видов будет содержаться в другом.

Таким образом, остается рассмотреть, какой именно из этих двух [видов] содержится в другом. Чтобы прояснить этот [вопрос], должно иметь в виду, что, во-первых, чем более частной формой определяется отличие, тем более оно специфично. Во-вторых, чем более универсален действователь, тем более универсальной является обусловливаемая им форма. В-третьих, чем более удалена цель, тем более универсальному действователю она соответствует; так, являющаяся конечной целью войска победа является целью военачальника, в то время как целью более низких чинов является командование отдельными подразделениями. Из всего этого следует, что полученное от цели видовое отличие более обще, и что отличие, полученное от сущностно определенного к этой цели объекта, является видовым отличием в отношении первого. Поэтому воля, для которой в качестве собственного объекта выступает цель, является универсальным двигателем всех душевных способностей, собственными объектами которых являются объекты их частных действий.

Ответ на возражение 1. Ничто не может подпадать под два вида по своей субстанции, если только один из них не подпадает под другой. Но что касается того, что дополняет субстанцию, то одна и та же вещь может подпадать под различные виды. Так, по своему цвету плод может подпадать под один вид, а именно «белое», а по своему запаху – под другой, а именно «благоухающее». И сходным образом действие, которое по своей субстанции принадлежит к одному природному виду, будучи исследовано с точки зрения дополнительных моральных определений, может быть отнесено к двум видам, о чем уже было сказано (1,3).

Ответ на возражение 2. Цель – это последнее по исполнению, но первое в намерении разума, в соответствии с которым моральные действия получают свой вид.

Ответ на возражение 3. Отличие соотносится с родом как форма с материей постольку, поскольку оно актуализирует род. С другой стороны, род рассматривается как более формальный, чем вид, поскольку он более совершенен и менее ограничен. Поэтому, как указано во второй [книге] «Физики», [составные] части определения возводятся к роду формальной причины³⁴². В этом смысле род является формальной причиной вида, и чем более формальной, тем более и универсальной.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что никакое действие не может быть безразличным по своему виду [по отношению к благу и злу]. Ведь сказал же Августин, что зло – это лишенность добра³⁴³. Но лишенность и обладание, согласно Философу, являются непосредственными противоположностями³⁴⁴. Следовательно, нет такого действия, которое было бы безразличным по виду, как если бы оно существовало посредине между благом и злом.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (6), человеческие действия получают свой вид или от цели, или от объекта. Но любую из целей, равно как и любой из объектов можно определить как нечто благое или злое. Следовательно, любое человеческое действие является по виду благим или злым, и нет среди них ни одного безразличного по виду.

Возражение 3. Далее, как было показано выше (1 ), о действии говорят как о благом тогда, когда оно обладает подобающей ему полнотой блага, и как о злом тогда, когда оно испытывает недостаток этой полноты. Но всякое действие необходимо либо обладает подобающей полнотой блага, либо испытывает ее недостаточность в некотором отношении. Следовательно, необходимо, чтобы каждое действие было по виду благим или злым, и чтобы ни одно из них не было безразличным.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «бывают некие среднего вида поступки, исполняемые с добрыми или дурными намерениями, судить о которых было бы опрометчиво»³⁴⁵. Следовательно, некоторые действия по своему виду являются безразличными.

Отвечаю: как было показано выше (5), любое действие получает свой вид от объекта, а человеческое действие, которое называется моральным, получает вид от объекта, относящегося к началу человеческих действий, а именно к разуму Таким образом, если объект действия включает в себя нечто, что соответствует порядку разума, то действие будет благим по виду, например, даяние милостыни нуждающемуся. С другой стороны, если он включает в себя нечто, что противно порядку разума, то действие будет злым по виду, например, воровство, то есть присвоение себе чужого. Но случается так, что объект действия не включает в себя ничего, что бы относилось к порядку разума, например, подбирание соломы с земли, выход в поле и тому подобное. И именно такие действия являются безразличными по своему виду.

Ответ на возражение 1. Лишенность бывает двоякой. В одном случае она означает «завершенную лишенность», которая, не оставляя ничего, отнимает все; так, слепота полностью отнимает зрение, тьма – свет, смерть – жизнь. Между такой лишенностью и противоположным ей обладанием нет ничего, что можно было бы отнести к их собственному субъекту. В другом случае она означает «процесс лишения»; так, болезнь является лишенностью здоровья, но не потому, что полностью отнимает здоровье, а потому, что является своего рода путем к полной потере здоровья, случающейся в момент смерти. И поскольку такой вид лишенности нечто [все-таки] оставляет, она не всегда является непосредственной противоположностью обладания. Именно в этом смысле, как указывает Симплиций в своих комментариях к «Категориям», зло и является лишенностью блага, поскольку оно не полностью отнимает благо, но нечто [все-таки] оставляет. Следовательно, может быть нечто среднее между благом и злом.

Ответ на возражение 2. В любых объектах и целях наличествует некоторое благо или зло, по крайней мере, природное, но это вовсе не означает, что в них наличествует моральное благо или зло, которое, как уже было сказано, следует рассматривать через соотнесение с разумом. А именно об этом мы и ведем речь.

Ответ на возражение 3. Не все из того, что относится к действию, относится также и к его виду. Поэтому, если в определении вида действия не содержится всего того, что принадлежит к полноте его блага, то на основании одного этого действие не становится по виду ни злым, ни благим, что подобно тому, как и человек по своему виду не является ни добродетельным, ни порочным.

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что индивидуальное действие может быть безразличным. Ведь не существует такого вида, который бы не содержал или не мог бы содержать какого-либо индивида. Но, как было показано выше (8), действие может быть безразличным по виду. Следовательно, индивидуальное действие может быть безразличным.

Возражение 2. Далее, как сказано во второй [книге] «Этики», индивидуальные действия обусловливают подобные им навыки³⁴⁶. Но, как указывает Философ, навык может быть безразличным³⁴⁷; так, например, скупцы и моты сами по себе не злы, хотя, понятно, и не благи, поскольку отклоняются от добродетели; таким образом, по навыку они безразличны. Следовательно, некоторые индивидуальные действия безразличны.

Возражение 3. Далее, моральное благо относится к добродетели, а моральное зло – к пороку. Но порою случается так, что человек не определяет безразличное по виду действие к порочной или добродетельной цели. Следовательно, индивидуальное действие бывает безразличным.

Этому противоречит сказанное Григорием в его проповеди: «Праздное слово есть то, что лишено либо правильности использования, либо побуждения к справедливой потребности, либо благочестивой пользы»³⁴⁸. Но праздное слово – зло, поскольку за него «люди... дадут ответ в день суда» (Мф. 12, 36). Если, впрочем, слово не лишено побуждения к справедливой потребности или благочестивой пользе, то оно благо. Таким образом, каждое слово либо благо, либо зло. По той же причине и любое другое действие либо благо, либо зло. Следовательно, никакое индивидуальное действие не безразлично.

Отвечаю: иногда случается так, что действие, будучи безразличным по виду, при рассмотрении его как индивидуального оказывается благим или злым. Так это потому, что моральное действие, как было показано выше (3), приобретает благо не только от объекта, от которого оно получает вид, но также и от обстоятельств, которые являются акциденциями. В самом деле, собственностью человека является не только то, что принадлежит ему в силу его вида, но также и то, что принадлежит ему в силу его индивидуальных акциденций. Но любое индивидуальное действие необходимо связано с каким-нибудь обстоятельством, которое делает его благим или злым, по крайней мере в отношении интенции к цели. И коль скоро разуму свойственно направлять проистекающее из размышляющего разума действие, то в том случае, когда действие не направляется к должной цели, оно становится противным разуму и получает определение злого. Если же оно направляется к должной цели, то в таком случае оно согласуется с разумом и поэтому получает определение благого. Но действие необходимо направляется к какой-либо цели, должной или не должной. Следовательно, любое проистекающее из размышляющего разума и рассматриваемое как индивидуальное человеческое действие является благим или злым.

Впрочем, если оно проистекает не из размышляющего разума, а из некоторого акта воображения, как, например, когда человек поглаживает бороду или покачивает рукой или ногой, то такое действие, не основываясь на разуме, не является в строгом смысле слова моральным, или человеческим. Поэтому такое действие будет безразличным, как бы существующим вне рода моральных действий.

Ответ на возражение 1. Безразличность действия по виду можно понимать по-разному Во-первых, так, что в соответствии со своим видом оно по необходимости безразлично, о чем, собственно, и идет речь в приведенном возражении. Но никакое действие не может быть безразличным таким образом, поскольку не существует такого объекта человеческого действия, который нельзя было бы определить к благу или злу, – то ли в связи с целью, то ли – обстоятельством. Во-вторых, так, что видовое безразличие действия состоит в безотносительности самого его вида к благу или злу, но [при этом] оно может быть благим или злым в силу чего-то еще. Так, из человеческого вида никак не следует, что человек бел или черен, поскольку чернота или белизна привходят в человека от не принадлежащих к его виду начал.

Ответ на возражение 2. Философ говорит, что в строгом смысле слова человека можно назвать злым тогда, когда он причиняет вред другим. На основании этого он утверждает, что мот не зол, поскольку он вредит только самому себе. И тот же вывод делается относительно всех тех, кто не вредит другим. Но мы в данном случае называем злом все, что противно порядку разума. И в этом смысле любое индивидуальное действие является благим или злым, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Любая цель, к которой направляет размышляющий разум, относится либо к благу какой-то добродетели, либо же к злу какого-то порока. Так, если действие человека направлено на укрепление или отдых его тела, и если он направляет свое тело на благо добродетели, то и [указанное действие] также направлено на благо добродетели. То же самое по справедливости относится и к другим действиям.

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обстоятельство не может устанавливать вид морального действия как благого или злого, поскольку свой вид действие получает от объекта. Но обстоятельства отличаются от объекта. Следовательно, обстоятельства не устанавливают вид действия.

Возражение 2. Далее, обстоятельства, как уже было сказано (7, 1), относятся к моральному действию как акциденции. Но акциденция не устанавливает вид. Следовательно, обстоятельство не устанавливает вид благого или злого.

Возражение 3. Далее, одна и та же вещь не может быть установлена в нескольких видах. Но у одного действия может быть несколько обстоятельств. Следовательно, обстоятельство не устанавливает вид морального действия как благого или злого.

Этому противоречит то, что место является обстоятельством. Но место устанавливает моральное действие в некотором виде злого. Так, воровство в святом месте является святотатством. Следовательно, обстоятельство устанавливает вид морального действия как благого или злого.

Отвечаю: подобно тому, как виды природных вещей устанавливаются их природными формами, точно так же виды моральных действий устанавливаются воспринятыми разумом формами, что очевидно из вышесказанного (5). Но так как природа определена к чему-то одному, и при этом природный процесс не может продолжаться до бесконечности, необходимо должна существовать некая предельная форма, которая и устанавливает видовое отличие, после чего никакого нового видового отличия появиться не может. Поэтому в природных вещах акциденции не могут выступать в качестве устанавливающих вид отличий.

Однако ход рассуждений не определен к одному конкретному частному пределу, и из любого пункта оно может продвигаться к какому-то следующему. Поэтому то, что в действии в одном случае принимается как привходящее к определяющему действие объекту обстоятельство, в другом может приниматься направляющим разумом как основное условие объекта, которое определяет вид действия. Так, [действие] присвоения чужой собственности устанавливается в виде через собственность, поскольку она является «чужой», вследствие чего оно определяется в виде как кража. Если при этом рассматриваются также место и время, то они определяются как дополнительные обстоятельства. Но поскольку разум может направляться на место, время и тому подобное, то случается так, что условие местонахождения объекта рассматривается как противоречащее разуму например, когда разум запрещает творить беззаконие в святом месте. Поэтому кража в святом месте особенно противна порядку разума. Таким образом, место, которое прежде рассматривалось как обстоятельство, теперь рассматривается как основное условие объекта и как такое, которое в первую очередь противно разуму. И так каждый раз, когда обстоятельство обретает сообразующееся или противоречащее видовое отношение к разуму, оно необходимо устанавливает моральное действие в виде благого или злого.

Ответ на возражение 1. Обстоятельство, коль скоро оно устанавливает вид действия, рассматривается, как было сказано выше, в качестве условия объекта и его видового отличия.

Ответ на возражение 2. Обстоятельство, оставаясь только обстоятельством, не устанавливает вид действия, поскольку в таком случае оно является простой акциденцией. А вот если оно становится основным условием объекта, то тогда оно устанавливает вид действия.

Ответ на возражение 3. Далеко не каждое обстоятельство устанавливает вид морального действия как благого или злого, поскольку не каждое обстоятельство подразумевает нечто, что сообразуется или противоречит разуму. Поэтому хотя с одним и тем же действием может быть связано множество обстоятельств, из этого вовсе не следует, что оно устанавливается сразу в нескольких видах. Однако нет никаких оснований полагать, что одно и то же действие не может быть установлено сразу в нескольких, пускай и обособленных моральных видах, о чем уже было сказано (7; 1,3).

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что каждое относящееся к благу или злу обстоятельство устанавливает вид действия. В самом деле, благо и зло являются видовыми отличиями моральных действий. Следовательно, то, что обусловливает отличие в отношении блага или зла морального действия, обусловливает и видовое отличие, то есть устанавливает отличие по виду. Но то, что улучшает или ухудшает действие, привносит в него отличие с точки зрения блага и зла. Таким образом, оно обусловливает его видовое отличие. Следовательно, каждое улучшающее или ухудшающее действие обстоятельство устанавливает его вид.

Возражение 2. Далее, привходящее обстоятельство либо несет в себе качество блага или зла, либо нет. Если нет, то оно не может улучшить или ухудшить действие, поскольку то, что не является благом, не может увеличить блага, а то, что не является злом, не может увеличить зла. Если же оно несет в себе качество блага или зла, то оно в некотором отношении обладает видом благого или злого. Следовательно, каждое улучшающее или ухудшающее действие обстоятельство устанавливает новый вид благого или злого.

Возражение 3. Далее, согласно Дионисию, «зло обусловливается многими частными оскудениями»³⁴⁹. Но каждое увеличивающее зло обстоятельство является видовым оскудением. Следовательно, каждое такое обстоятельство прибавляет новый вид греха. И на том же основании можно сказать, что каждое увеличивающее благо обстоятельство, похоже, прибавляет новый вид добродетели, что подобно тому, как каждая прибавляемая к числу единица производит новый вид числа, поскольку благо расположено «мерою, числом и весом» (Прем. 11,21).

Этому противоречит следующее: «более» и «менее» не изменяют вида. Но «более» и «менее» – это есть прибавляющее благо или зло обстоятельство. Следовательно, не каждое улучшающее или ухудшающее моральное действие обстоятельство устанавливает его вид как благого или злого.

Отвечаю: как было сказано выше (10), обстоятельство устанавливает вид морального действия как благого или злого постольку, поскольку оно касается видового порядка разума. Но иногда случается так, что обстоятельство не касается видового порядка разума с точки зрения блага или зла иначе, как только в связи с некоторым предшествующим обстоятельством, которое и устанавливает вид морального действия как благого или злого. Так, присвоение чего-либо в большем или меньшем количестве не касается порядка разума с точки зрения блага или зла, если этому не предшествует некоторое другое обстоятельство, от которого действие получает [вид] благого или злого; например, если присваивается чужое, то такое действие противно разуму. Поэтому большее или меньшее количество присвоенного чужого не изменяет вида греха, но может увеличивать или уменьшать грех, и то же самое можно сказать о других злых или благих действиях. Следовательно, не каждое улучшающее или ухудшающее моральное действие обстоятельство устанавливает его вид как благого или злого.

Ответ на возражение 1. В том, что может возрастать или убывать, отличие между «более» или «менее» не изменяет вида; так, отличие в смысле большей или меньшей белизны не изменяет вида окрашенности. Подобно этому то, что делает действие более или менее благим или злым, не устанавливает видового отличия действия.

Ответ на возражение 2. Усугубляющее греховность или увеличивающее благо действия обстоятельство иногда обладает благом или злом не само по себе, а в отношении некоторого другого обстоятельства действия, о чем уже было сказано. Следовательно, оно не устанавливает нового вида, а лишь усиливает полученное от того другого обстоятельства действия благо или зло.

Ответ на возражение 3. Обстоятельство не всегда привносит видовое оскудение само, но иногда оно обусловливает оскудение в связи с чем-то еще. Подобным же образом обстоятельство не всегда прибавляет и дальнейшее совершенство иначе, как только в связи с чем-то еще. Поэтому хотя оно и может увеличить благо или зло, тем не менее оно не всегда может изменить вид благого или злого.