Севир Антиохийский⁴²⁰ .

К началу VI в. ведущими богословами в партии монофизитов были Филоксен Маббугский, Иаков Серугский и Севир Антиохийский. Из них именно Севир Антиохийский оказал наибольшее влияние на развитие монофизитского движения.

Севир родился около 456 г. в Созополе (Писидия), в состоятельной языческой семье. После того как в 485 г. умер его отец, Севир и два его старших брата отправились по настоянию матери в Александрию изучать грамматику, риторику, а также греческий и латинский языки, чтобы в дальнейшем заняться юридической практикой. В Александрии Севир знакомится с Захарием Схоластиком, который наставляет его в Священном Писании и текстах отцов. В 487 г. будущий Антиохийский патриарх переезжает в Бейрут, где завершает свое юридическое образование и получает степень магистра юриспруденции. Примерно в это же время он принимает крещение от нехалкидонитского священника в церкви Святого Леонтия в Триполи.

По окончании пятилетнего периода обучения, т. е. в начале 490 -х гг., Севир, вопреки первоначальному замыслу вернуться на родину, стал монахом знаменитой Газской обители, где в то время еще был настоятелем знаменитый авва Петр Ивир. Возможно, Севир даже лично встречался с Петром во время посещения Иерусалима в 490 г. Недолго пробью в общежительном монастыре, он удалился в пустыню близ Елевферополя, но вскоре чрезмерными подвигами подорвал свое здоровье. После кратковременного пребывания в монастыре Св. Романа, настоятель которого, Евпраксий, помог Севиру восстановиться для новых подвигов, он направился в Маюм близ Газы, где сначала подвизался под духовным руководством Феодора и Иоанна, учеников Петра Ивира, а затем на родительские деньги основал собственную обитель. Около 500 г. Севир был рукоположен во иереи епископом Магидонским (Памфилия) Епифанием.

С 508 г. Севир выступил, наряду с Филоксеном Маббугским, как один из лидеров антихалкидонитской партии. Формальной причиной выхода Севира на церковно-политическую арену были нападки на него некоего халкидонитского богослова Нефалия Александрийского. В Иерусалиме между ними состоялся публичный диспут, после которого Севир был изгнан из Святого Города толпой священников и монахов, возглавляемых Нефалием. Севир попытался прибегнуть к защите императора Анастасия, с 505 г. проводившего политику поддержки монофизитства, для чего вместе с 200 монахами отправился в Константинополь.

Император поручил Севиру составить официальное исповедание веры, которое получило название «Типоса». Данный документ толковал Энотикон в антихалкидонитском смысле, но прямо не осуждал ни Льва Великого, ни Халкидонский собор. Хотя все восточные патриархи (из которых трое были православными) приняли этот документ, конфликта между Филоксеном, Севиром, Александрийским патриархом Иоанном III Никиотом, с одной стороны, и тремя православными патриархами, с другой, остановить было уже невозможно. В частности, когда император собрал в Сидоне собор с целью примирить Александрию и Антиохию, Филоксен и Севир выступили резкими противниками такого объединения. Более того, была предпринята неудачная попытка возвести Севира на антиохийскую кафедру. Впрочем, монофизитская партия осуществила эту задачу уже на собравшемся вскоре соборе в Лаодикии. 6 ноября 512 г. Севир стал патриархом Антиохийским. Во время церемонии возведения на патриарший престол Севир прямо анафематствовал Халкидонский собор и тех, кто исповедует «две природы после соединения», а также огласил собственное исповедание веры, которое поддержали тринадцать епископов.

Когда Севир стал патриархом, ему пришлось заботиться об укоренении в умах паствы не только монофизитского вероучения, но и элементарных нравственных понятий. Свои проповеди, в частности, он обращал против увеселительных состязаний на местном ипподроме, за которыми нередко следовали погромы и бунты, против пренебрежения к бедным, больным и голодным, которых было особенно много в Антиохии в первой четверти VI в. , против увлечения обычаями языческой и иудейской религий, вручала Севира также бедность Антиохийской Церкви, которая вынуждала его зачастую заботиться о ее материальном благосостоянии в ущерб пастырской деятельности. Сам он старался вести крайне аскетическую жизнь и отменил многие неблагочестивые обыкновения прежнего патриарха.

Севир проводит политику на повсеместное утверждение учения о единой природе во Христе (в противовес учению Халкидона о том, что Христос после воплощения обладает двумя природами). Он составляет Синодик с исповеданием веры и списком анафем и отправляет их Иоанну Александрийскому и Тимофею Константинопольскому. В 513 Г. он собирает собор в Антиохии, где окончательно подтверждаются его избрание на патриаршество и анафемы против Льва Великого и Халкидонского собора. Новоявленный патриарх удаляет из диптихов имена всех халкидонитских епископов и возвращает в них Диоскора и Тимофея Элура. Он также тщательно следит за чистотой богословских взглядов и благочестием новопоставляемых епископов и священников.

5 апреля 518 г. умирает Константинопольский патриарх-монофизит Тимофей, а его сменяет «центрист» Иоанн Каппадокийский. 9 июля в мир иной отходит и император Анастасий. Его место занимает немонофизитски настроенный Юстин, в результате чего политическая диспозиция складывалась не в пользу монофизитской партии. Севиру приходится бежать, и в сентябре 518 г. он отплыл из Селевкии в Александрию, т. е. в Египет, который после восшествия на престол Юстина, положившего своей задачей идеологическое единство империи под знаменем халкидонской веры, стал прибежищем высылаемых епископов-монофизитов и оплотом антихалкидонизма.

Следующие почти двадцать лет Севир никогда не имел постоянного места обитания, скитаясь по обителям Египта. Известно, что он не оставил дел антиохийского патриархата, управляя им через доверенных лиц, и заботился о сирийских монахах-монофизитах, спасавшихся в Египте от гонений.

В 527 г. императором становится Юстиниан Великий, который имел целью воссоединение православных и монофизитов и понимал, что эту задачу тяжело осуществить без поддержки монофизитских лидеров, и прежде всего Севира (Филоксен Маббугский умер в 523 г.). К тому же прямо сочувствовала монофизитам жена Юстиниана, Феодора. В 532 г. Юстиниан объявил амнистию шести монофизитским епископам, скрывающимся в египетской пустыне, и вызвал их в Константинополь для проведения переговоров об унии; среди них был и Севир, который сперва отказался, сославшись на свой преклонный возраст, но зимой 534/35 г., когда Юстиниан повторил свою просьбу, он все-таки поехал в Константинополь, в сопровождении большой группы нехалкидонитского духовенства, и по приезде занял один из императорских дворцов. Севир, несомненно, имел влияние на Феодору. Вероятно, с его подачи патриархом Александрийским стал севирианин Феодосий, а Константинопольский патриарх Анфимий, хотя и был халкидонитом, вступил в общение с монофизитской партией.

Ситуация резко изменилась весной-летом 536 г., когда умер Феодосий и был смещен Анфимий. Юстиниан, стремившийся к союзу с Римским папой Агапитом, в мае – июне созвал собор в Константинополе, на котором были осуждены Севир и Анфимий, а в августе выпустил специальный указ, которым отправил в ссылку всех последователей Севира и Анфимия. С помощью Феодоры Севир снова бежал в Египет, где жил попеременно в нескольких обителях под Александрией. Последним его местом пребывания стал город Ксоида, где он скончался 8 февраля 538 г.

Остановимся теперь на сочинениях и взглядах Севира.

В целом, опираясь на монофизитскую доктрину и доказывая в противовес халкидонитам (учившим о двух природах во Христе), что Христос обладает единой природой, Севир исходил из представления о единственности энергии (деятельности) Христа. По мнению Севира, папа Лев, говоря о двух действиях во Христе, соответствующих природам, вводит во Христа два субъекта. Единую природу Христа Севир понимал так, что в ней есть и человеческая составляющая, рассматривающаяся как инструмент, или «носитель» Бога-Слова. Таким образом, действие Христа Севир понимал как составное, сложное, соответствующее ипостаси (природе) Христа после Воплощения (севировская христология не подразумевала различения понятий «природа» и «ипостась»).

Упоминавшийся выше Нефалий в 508 г. последовал за Севиром в Константинополь. Пребывая там, он написал работу под названием «Апология собора в Халкидоне», в которой отстаивалась диофизитская позиция. Севир ответил на этот трактат сочинением «К Нефалию».

В это же время (между 508 и 511 г.) Севир издал трактат «Филалет» («Любитель истины»), представляющий реакцию на попавший в его руки диофизитский флорилегий конца V в. с отрывками из св. Кирилла Александрийского. «Филалет» содержит попытку монофизитской интерпретации наиболее соблазнительных с его точки зрения фрагментов сочинений Кирилла.

Ко времени патриаршества Севира относится его полемика с апол-линаристом Сергием Грамматиком, которая началась, судя по всему, в 513 г. и продолжалась вплоть до изгнания Севира в 518 г. Инициатором ее был Сергий, написавший три письма к Антиохийскому патриарху и получивший на каждое из них ответ («Три письма к Сергию Грамматику» ). Кроме того, Сергий в ответ на третье письмо Севира написал трактат под названием «Апология».

В начальный период изгнания Севиром был написан трактат «Против нечестивого Грамматика», адресованный пресвитеру Иоанну Грамматику Кесарийскому, составившему около 511 г. «Апологию собора в Халкидоне». Севир ознакомился с ней еще во время своего патриаршества, но ответить смог только в 519 г. Иоанн Грамматик был первым богословом, который попытался применить к христологии триадологическую терминологию Каппадокийских отцов. В частности, он настаивал на том, что две природы во Христе являются общими природами Божества и человечества. Севир, в свою очередь, полагал, что общее существует либо частным образом в единичности, либо как отвлеченное понятие и что, если Христос воспринял общую природу человечества, это значило бы, что Он воплотился во всех единичностях человеческого рода. А значит, Христос обладал индивидуальной, а не общей человеческой природой (в этом позиция монофизитов совпадала с позицией несториан). Это не мешало Севиру признавать, что Христос имеет ту же сущность, что и мы.

В 520 – 527 гг. Севир вел полемику с Юлианом, бывшим епископом Галикарнасским (ум. 538), с которым он был знаком еще по Константинополю, где они совместно выступали против патриарха Македония, а потом встретился в египетском монастыре Энатон в 518 г. Памятниками этой полемики стали «Три письма к Юлиану», «Против томоса Юлиана», «Против предположений Юлиана», «Против прибавлений Юлиана», «Против Апологии Юлиана», а также «Апология Филалета». Позиция Юлиана состояла в том, что во Христе после воплощения нет различия не только природ (в смысле частных природ), но также сущностей (в значении вторых сущностей Аристотеля), свойств и действований. По этой причине Юлиан, полагая (при формальном признании единосущия нам Христа по плоти), что Христос есть Бог по природе, настаивал на нетленности человечества Христа с момента рождения, тогда как Севир полагал, что тело Христа стало нетленным только после Воскресения. Предпосылка, из которой исходил Севир в споре с Юлианом, состояла в том, что тление (в общем смысле) является необходимым признаком человеческой природы. В результате споров между Севиром и Юлианом в монофизитской партии произошел раскол. Позднее каждая сторона поставила своего патриарха на Александрийскую кафедру. Со стороны севириан это был патриарх Феодосий, со стороны юлианитов – Гаиан (в результате чего египетские последователи Юлиана стали зваться гаианитами).

От Севира Антиохийского дошли корпус из 315 посланий, большое количество гомилий, а также некоторые литургические произведения, в частности гимны.

Практически все произведения Севира сохранились лишь в переводе на восточные языки, прежде всего на сирийский и, кроме того, на саид-ский диалект коптского (коптские переводы имеют важнейшее значение, поскольку дают более полную версию текста, в отличие от сирийских, которые зачастую опускают спорные и малопонятные места), а также на арабский и эфиопский. На греческом сохранились лишь небольшие фрагменты в сочинениях сторонников Халкидона.

Севир Антиохийский. Против нечестивого Грамматика.

2.4⁴²¹

[О том], что ипостась, [будучи] или простой или сложной, называется также лицом, когда существует отдельно; тем же [ипостасям], которые существуют в состоянии сосложения без изменения и слияния, невозможно приписывать [каждой] по отдельности собственное лицо, потому что одна из двух совершилась ипостась.

Мы знаем, что в тайноводстве Святой Церкви ипостась называется также «лицом», что [показано] в предпосланных выше свидетельствах; потому-то и [святитель] Василий [в послании] к Амфилохию о Святой Троице написал так: «[следует], чтобы в исповедании единого Божества и единство всецело сохранялось, и провозглашалось свойство [Каждого] из Лиц в различии Их свойств, которые Каждым принимаются»⁴²². Также и Кирилл⁴²³ в седьмой книге толкований на Евангелие от Иоанна сказал: «...Но мы определим Их как существующих в одной сущности и в единстве естества без какого-либо противоречия; однако в свойстве [Каждой] из Ипостасей Каждое [Лицо] непостижимым образом особо мыслится в том, что Оно есть, и я бы так сказал, в Себе Самом пребывает»⁴²⁴. Но и Григорий Богослов в Слове на святые светы [явлений Господних] также явно учит, говоря: «Когда же я произношу [слово] „Бог“, вы озаряйтесь единым и тройственным светом; тройственным в отношении к свойствам, или Ипостасям, или, если кому угодно называть [их так], к Лицам, нисколько не будем препираться об именах, пока они ведут к одной и той же мысли, единым же в отношении сущности или Божества»⁴²⁵.

[В учении] о Троице слово «лицо» принято для точного обозначения, [не допускающего] никакого слияния или смешения отличительных свойств трех Ипостасей, чтобы не измыслить нам в отношении этой бестелесной, не имеющей вида и все превосходящей сущности человеческой формы или, в конце концов, какого-либо описуемого и видимого образа. Услышим же [и апостола] Павла в [книге] Деяний, с собранием афинян беседующего и говорящего: «не должно думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого»⁴²⁶, и потому превосходит всякое движение разумения и мышления и воображения телесного. Мы и прежде в доказательство того, что всякий человек и его ипостась именуется лицом, указывали на святого Кирилла, [который] в писаниях против нечестивого Андрея [Самосатского], порицавшего восьмой [Кириллов] анафематизм [против Нестория], приуготовляя защищение, говорит следующее⁴²⁷: <...>. Итак, из того, что сказано и приложено, понятно, что ипостась обозначает особое лицо, когда она существует отдельным образом, [будучи] либо простой, либо сложной. Пример же простых [ипостасей] – Отец и Сын и Дух Святой; ибо мы слышали, как учитель Кирилл в толкованиях на Евангелие от Матфея говорил, что у существующих самобытно ипостаси и лица и имена разделяются⁴²⁸. Сложная же [ипостась], когда, например, говорится о Петре или Иоанне, состоящих из души и тела совершенного, [соединенных] согласно своему собственному закону, ибо и Петр, и Иоанн существуют самобытно; вновь же [напоминаю, что] мы слышали слово Учителя, объясняющего, [почему] Петр не составляется с Иоанном, и оба не пребывают в одной человеческой ипостаси, хотя и говорится, что один [из них] вместе с другим входит в храм, и вместе они именуются апостолами. Итак, хотя душа и тело, из которых состоит один человек, сохраняют [каждое] свою ипостась без слияния – ибо ни одно не изменяется в другое, поскольку же существуют в сосложении, а не по отдельности, – собственное лицо им не приписывается; то же, что из них образуется, являет одну ипостась и одно лицо. Так и Еммануил⁴²⁹, [состоящий] из Божества и человечества, то есть человеческой плоти, одушевленной разумной душой, совершенно сохраняющихся согласно своему закону, есть одно Лицо через соединение, без изменения и без слияния, из двух в единстве, [ибо] Бог-Слово Свою Ипостась, то есть Свое предвечное Божество, без изменения сохраняет, и человечество, которое Он с Собой неизъяснимым образом соединил, в своей ипостаси без изменения пребывает, поэтому невозможно, чтобы каждому из них, то есть Божеству Единородного и человечеству с Ним соединенному, приписывалось собственное лицо, так как они находятся [в состоянии] сосложения и никоим образом не являются [существующими] самобытно и раздельно, но в результате богоприличного и непостижимого соединения Божества и человечества между собой, одна из двух совершилась Ипостась и, следовательно, одно Лицо, то есть Самого Слова воплощенного; ведь Слово, вечно и прежде веков существовавшее бестелесно, в последние же дни по [Своему] милосердию показало Себя сочетавшимся с плотью, одаренной разумной душой, чтобы по домостроительству был телесно познан Тот, Кто по Божественной сущности бестелесен и все [Собой] наполняет и все невыразимым образом содержит так, как Он Сам Один, вместе со Своим Отцом и Святым Духом, ведает⁴³⁰.

Что же касается сложной вещи, [например] Эммануила или какого-либо человека, то [элементы], из которых они слагаются, без какого-либо изменения будут пребывать [каждый] в своей ипостаси, отдельное же лицо не будет приписываться каждому элементу; что же касается существующих самобытно, то, поскольку разделяются в ипостасях, определяются также [как пребывающие] в различных лицах. Мы явно увидим это, если предоставим [наши] восприимчивые уши [словам] святого Кирилла, мудро обличающего Нестория, который единого Христа разделял на две природы, или ипостаси, и, защищаясь, лукаво [утверждал], что он исповедует одно лицо обоих, поскольку у обоих одно достоинство и одно наименование сынов-ства. Этого же столь невежественного святой Кирилл учит, что невозможно ипостасям, которые через естественное соединение не сошлись в одно, но самобытно существуют, иметь одно лицо, ибо они суть два лица и [таковыми] называются, хотя бы и имели одно положение и одно достоинство.

3.33⁴³¹

...Воплощенный сделал и сказал это, потому что Он ипостасно соединен с телом, и благодаря этому соединению Он использовал его в качестве инструмента в своих делах⁴³², точно так же как душа, присущая каждому из нас, избирает свое тело в качестве своего инструмента. Слово не действует посредством богоносного человечества, соединенного с ним поверхностным образом, как бредит Несторий, а также не так, как ремесленник использует свой инструмент, чтобы совершить свою работу, и не так, как кифарист ударяет по кифаре. <...>

Христос подлинно один из двух, из божества и человечества, одно лицо и ипостась, одна природа Слова, стал плотью и совершенным человеческим существом. По этой причине Он также обнаруживает две воли в спасительных страданиях – одну взывающую с мольбой, а другую готовую принять страдания, одну человеческую и другую божественную. Как Он вольно взял на себя смерть и плоти, способной страдать, и разрушил господство смерти, умертвив ее посредством своего бессмертия, что всем ясно показало Его воскресение, так <...> Он вольно взял на себя страдания страха, слабости и воззвал словами мольбы. <...> Учитель божественных догматов⁴³³ очень хорошо назвал мольбу Христа об отведении страдания «волей»⁴³⁴. Таким образом он показывает, что эта воля совершилась ради нас и против свойственной нам склонности и воли к страху перед опасностью. Христос принял ее вольно. Таким образом, здесь действительно присутствовала воля, а не невольные страдания. Он⁴³⁵ показал, что признает одного Христа из двух и не разделяет на две воли то, что принадлежит одному и тому же, то есть воплощенному Богу <...> Так один и тот же молился как человеческое существо, чтобы избежать страданий... и как Бог сказал: дух бодр – и вольно принял страдания. Поэтому не будем разделять ни воли, ни слова в соответствии с двумя природами и формами.

Письмо к игумену Иоанну⁴³⁶.

...Как мы уже подробно написали в других писаниях, мы понимали и продолжаем понимать слова мудрейшего Дионисия Ареопагита: «Поскольку Бог стал человеческим существом, Он совершал среди нас новое богомужнее действие»⁴³⁷ – как свидетельство об одной составной энергии. Она не может быть понимаема иначе как отрицание всякой двойственности. Также мы исповедуем воплощенного Бога, действующего этим новым образом, как одну богомужнюю природу и ипостась, а также как одну воплощенную природу Бога-Слова. Цель спасения, ради которой были установлены новые природы, способствовала также установлению новых наименований. Так что, если Христос один, тогда мы восходим, так сказать, на высокую гору и исповедуем одну – поскольку Он один – природу, ипостась и энергию, которые также составные. Также мы анафематствуем всех тех, кто в этом вопросе учит о двоице природ и действий после соединения. <...>

Гомилии⁴³⁸.

...Посему безбожны те, кто учит о двух действующих природах во Христе, ибо по необходимости каждая природа должна иметь свое действие, приличествующее ей и отличающееся от другого действия, то есть действующее движение. Если мы исповедуем единого Христа из двух, единое лицо, одну ипостась и одну воплотившуюся природу Слова, тогда должен быть один, кто действует, а также одно движение, в котором проявляется действие, хотя дела, то есть совершенные деяния, происходящие из действия, могут быть различными. Ибо одни деяния приличествуют Богу, другие – человеческому существу. При этом все они совершаются одним и тем же – Богом, который без всякого изменения стал плотью и человеческим существом. И в этом нет ничего удивительного, так как то же можно сказать и о деяниях человеческого существа, из которых некоторые являются мысленными, а другие видимыми и телесными <...> При этом мы говорим о едином человеческом существе, состоящем из тела и души и совершающем то и это, и о едином действующем движении. <...>

Филатепт⁴³⁹.

...Мы состоим из тела и души и созерцаем две природы: тела и души. Однако человеческое существо, благодаря соединению, одно из двух. То, что оно состоит из двух природ, вовсе не дает нам возможности заключить, что тот, кто один, является двумя. Он остается одним-единственным человеком, как я уже сказал, будучи сложен из тела и души.

И человек, такой же как мы, может служить нам примером.

Ибо в нем мы уразумеваем две природы: души и тела. Тем не менее, хотя мы слабым разумением различаем или же воображением ума усматриваем различие [тела и души], мы по-прежнему не противополагаем друг другу две природы и не позволяем, чтобы в них полностью проявилась сила разделения. Напротив, мы понимаем, что они принадлежат единому существу таким образом, что отныне две уже не две, но из двух образовалось единое живое существо. <...>

Из десятого деяния VI Вселенского собора⁴⁴⁰.

...Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство нечестивого Севира, из второго послания к комиту⁴⁴¹ Икумению, начинающегося словами: «Нам надобно и из богодухновенного Писания». Оно читается так: «Итак, если Слово преобразовало человеческую природу, которую Оно соединило Себе ипостасно, не в собственную природу, потому что чем она была, тем и осталась, не [преобразило ее] в свою славу и действие, и если то, что было свойственно плоти, сделалось свойственно Слову, то каким образом мы допустим, что тот и другой образ совершал то, что ему свойственно? Итак, следует проклинать тех, которые допускают, что один Христос в двух естествах, и говорят, что каждое из естеств делает то, что ему свойственно. Правда, большое различие находится в том, что делает и совершает один и тот же Христос. Одно из этого свойственно Богу, а другое человеку; например, телесное хождение, шествие по земле и путешествие мы признаем за [действие] человеческое, а дарование [возможности] здраво ходить ногами расслабленным и совершенно лишившимся возможности ходить – за свойственное Богу. Но, однако, одно воплотившееся Слово совершало и то, и другое и не относится одно к тому, а другое к другому естеству. Хотя и различно совершаемое, однако мы справедливо не допускаем, что действовали два естества или образа». Это свидетельство также было сличено с пергаментною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из послания к еретику Павлу, начинающегося словами: «Апостола же Павла...» Оно читается так: «Когда исповедуется одна ипостась Еммануила, то естественно исповедовать одно воплощенное естество Бога-Слова и притом совершающее свойственное Богу и человеческое, и не допускать, как [это допущено] в книге Льва⁴⁴², что действовали и находились в общении между собой по взаимному сродству два естества и образа⁴⁴³. Это богохульство хочет [доказать], что после взаимного соединения действует тот и другой образ».

Это свидетельство также было сличено с пергаментной книгой, принесенной стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из соборного послания к еретику Анфиму, начинающегося словами: «То, что к твоему благочестию». Оно читается так: «Он божественным образом совершал божественные знамения и произносил человеческие и божественные слова, и одно совершал, как прилично Богу, а другое по-человечески; и когда действия, слова, чудеса и страдания не различаются, то мы и после несказанного соединения двух естеств не допустим разделения и не будем разделять слов, страданий и действий, зная, что один и тот же и творил чудеса, и страдал, и божественно и домостроительно и человечески изрекал то, в чем, как сказано в Писании, состоит вера во Христа и исповедание». Это свидетельство также было сличено с пергаментною книгою, принесенною стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же к Феодосию, читающееся так: «Надобно приспособляться к этим вышепоименованным бесчестным вводителям челове-копоклонения и анафематствовать и нечестивый собор Халки-донский, и богохульную книгу Льва, бывшего предстоятелем Римской церкви, которую этот собор назвал столпом православия, вопреки канонам изложивши определение веры и разделивши божественное и неразделимое и непреложное воплощение между двумя естествами, по соединении их, их действиями и свойствами, как это ясно доказывает читающим ее та же книга, пространно изъясняющая, что значит говорить, что один Господь и Бог Иисус Христос [пребывает] в двух естествах после несказанного соединения их. Принимаем и прославляем также правое исповедание, заключающееся в сочинении „Енотикон“ и провозглашенное светлейшей памяти императором Зеноном». Это свидетельство также было сличено с харатейною книгою, принесенною стороною апостольского престола древнего Рима, и оказалось согласным. Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство ересиарха Феодосия, из книги к Феодоре августе, начинающейся словами: «мне же казалось». Оно читается так: «Наконец, что и действие того и другого [естества] одно богоприличное, потому что мы говорим, что одному принадлежат приличные Богу чудеса и все телесные и предосудительные страдания, которые Он претерпел добровольно за нас собственною плотью». И несколько далее: «Потому что мы исповедуем и действие одно, приличное Богу, как уже прежде сказано». Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из той же книги, читающееся так: «Когда у Него одно приличное Богу действие, то необходимо, чтобы оно не делилось и не рассекалось и чтобы вы не принимали одно за несовершенное и имеющее по человечеству нужду в восхождении к лучшему, а другое за вполне совершенное и не имеющее никакого недостатка, чтобы не впасть нам в душевредное и нечестивое, худое учение Нестория».

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство его же, из той же книги, читающееся так: «Итак, говоря, что одна и та же приличная Богу мудрость и одно знание у Бога-Слова и разумной души, которою было одушевлено всесвятое тело Его, мы более всего следуем учению святых отцов, как это ясно показано; весьма ясно мы докажем и неслитное ипостасное единение и отовсюду удалим предположение о двойственности. Если же мы не сделаем этого, то и за нами будут следовать, как сказал мудрейший Севир, два естества и два действия и две мудрости во Христе. А это есть богохульное учение Феодорита⁴⁴⁴ и происходящей от него ереси иудействующих⁴⁴⁵, а не наше, потому что мы утверждаем, что Христос один и тот же, и исповедуем, что у Него одно приличное Богу знание и действие». Эти три свидетельства также были сличены с харатейною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказались согласными.