Журавлева И. А. Праотеческий ряд и завершение символической структуры русского высокого иконостаса

Процесс сложения высокого иконостаса на Руси завершился в основных чертах с появлением самостоятельного праотеческого ряда. Тогда окончательно сложился тип классического пятиярусного иконостаса, приобретшего в таком виде, по выражению JI. А. Успенского, характер законченной образно-богословской системы⁹⁷⁰. О времени появления этого ряда в иконостасе до сих пор не существует единого мнения. Опубликованные точки зрения «плавают» между первой третью XVI в. и началом века XVII⁹⁷¹. Изучение праотеческих рядов затруднено по разным причинам: либо иконы находятся высоко и недоступны для изучения, либо древняя живопись под записью, либо иконы ряда сохранились как случайные фрагменты недошедших до нас ансамблей. Тем не менее реставрационные работы последних лет дают возможность сделать некоторые обобщающие наблюдения об истории появления и развития этого ряда в высоком иконостасе.

Письменные источники о существовании праотеческих рядов в высоких иконостасах появляются в XVI в., но они крайне скудны. Большую работу по обобщению сведений писцовых книг, описей монастырей и отдельных храмов проделал в свое время С. В. Филатов⁹⁷², а не так давно на новгородском материале– В. М. Сорокатый⁹⁷³. В результате общих усилий выяснилось, что праотеческий чин в высоких иконостасах XVI в. встречается чрезвычайно редко. Например, из более чем 90 иконостасов, перечисленных в писцовых книгах Московского государства XVI в., изданных под редакцией Н. В. Калачева⁹⁷⁴, только в одном названы праотцы. Эго церковь Успения, построенная в 1564 г. на Государевом дворе в Можайске (по писцовым книгам Можайска 1595 – 1598 гг.). В описи значится: «...над царскими дверьми деисус стоячей на золоте – 15 образов, над деисусом праздники и пророки съ праотцы, 30 образов, на золоте»⁹⁷⁵. Этот текст не позволяет определенно говорить о существовании самостоятельного ряда праотцов. Скорее всего, речь идет о смешанном ряде, где представлены праотцы и пророки. Праотец Иаков или патриарх Иуда, например, иногда включаются в пророческий ряд⁹⁷⁶, так же как в свое время, на раннем этапе существования деисусного ряд:), в его состав входил праотец Иаков. По Описи Новгорода 1617 г.. «из тех храмов, которые могли быть построены в XVI в. или в них могли быть уже тогда устроены иконостасы», – а таких церквей, считал И. М. Сорокатый⁹⁷⁷ около 50 – только в двух могли быть иконостасы с праотеческим ярусом. Эго Никольский собор на Ярославовом дворище и соборная церковь Клопского монастыря Количество икон в описи дается на вес три каменные церкви Троицкого монастыря на Клопске: «...137 образов в деисусах святых и праздников и пророков и праотцов на золоте и на красках»⁹⁷⁸, поэтому нет уверенности в том, что праотцы составляли отдельный ряд в этом иконостасе, но по количеству икон такое предположение реально. Тот же вывод можно сделать из описания церкви Николы на Ярославовом дворище: «... 72 образа в деисусах святых, праздников и пророков и праотцов»⁹⁷⁹. В. М. Сорокатый весьма неопределенно говорит об их датировке концом XVI – началом XVII в. в связи с начавшимися реставрационными работами⁹⁸⁰. Четко о самостоятельном ряде праотцов речь идет в описи 1579 г. Благовещенского собора в Сольвычегодске: «Праотцы, 11 икон на золоте: на десяти иконах по 4 Праотца писаны, а на одиннадцатой иконе Господь Саваоф в силах: а под Саваофом Херувим со крестом»⁹⁸¹. Однако внимательно изучавший эту опись А. Силкин считает, что большая часть текста, в частности, относящаяся к описанию иконостаса, поздняя: 1592–1601гг.⁹⁸² В 1598 г. в иконостасе Смоленского собора Новодевичьего монастыря существовал праотеческий ряд икон, который сохранился в переделанном позже иконостасе. В начале XVII в. иконостасы с праотеческим рядом встречаются чаще. Их, как правило, добавляли к уже существующей конструкции. Под 108 г. (1599/1600 г.) во вкладной книге Троице-Сергиева монастыря записан вклад царя Бориса Годунова: «... двадцать одна икона праотцев с херувимами обложены серебром. Поставлены у живоначальные Троицы над пророки»⁹⁸³. К началу XVII в. в старом иконостасе Успенского собора Московского Кремля над пророческим рядом стоял 21 праотеческий образ⁹⁸⁴. Т. В. Толстая⁹⁸⁵, В. А. Плугин⁹⁸⁶ и Г. В. Попов⁹⁸⁷ полагают, что этот ярус иконостас Успенского собора получил, вероятно, во второй половине XVI в. Гораздо больше сведений существует о праотеческих рядах в иконостасах первой половины XVII в. По описи 1601 г. в иконостасе придельной церкви чудотворца Кирилла Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря над двенадцатью пророками «праотцы поясные. Венцы и оклад серебрян золочен басмян»⁹⁸⁸. Опись 1614 г. Свияжского Богородичного монастыря называет 17 икон праотцев в рост с «Отечеством» в центре ряда⁹⁸⁹. В фонде живописи Музея «Московский Кремль» сохранились 13 икон праотцев в рост с «Отечеством» в центре ряда 1628 г. из собора Чудо в Хонех Чудова монастыря. В 1630 г. для иконостаса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря были написаны 25 праотеческих образов⁹⁹⁰. Опись 1632 г Спасо-Преображенского собора Соловецкого монастыря отмечает 28 икон праотцев в рост⁹⁹¹. В 1634 г. в кремлевском Благовещенском соборе в главном иконостасе над пророками опись отмечает праотцев по сторонам Спаса Нерукотворного: «В третьем тяблъ: Образ Пресвятыя Богородицы и Пророки на семнадцати дскахъ. Па тьх же дскахъ, на верху, образ Спасовъ Перукотворенный, по сторонами Праотцы. Оклады и вънцы серебряные, сканые жъ, золочены, съ финифты»⁹⁹². Опись 1641 г Софийского Успенского собора в Вологде фиксирует 25 икон, причем образы пророка и праотца располагались на одной доске⁹⁹³. Опись 1652 г. Троицкого собора Костромского Ипатьевского монастыря приводит 20 икон с «Отечеством» в центре ряда⁹⁹⁴. В описи 1595 г. этого же собора праотеческий ряд еще отсутствует⁹⁹⁵. К середине века сложился тот тип пятиярусного иконостаса. какой сохранился в кафедральном Успенском соборе Московского Кремля. Он включал в себя праздничный и полнофигурные деисусный, пророческий и праотеческий рады. Последний состоял из ростовых фигур с «Отечеством» в центре. В целом раде описей монастырских соборов конца XVII в. отмечен ряд праотцев. прежде в них не существовавший. Например, в Описи Новгорода 1617 г. в соборе Рождества Богородицы Антониева монастыря не было праотеческого чина, а в 1696 г. в четвертом тябле уже стоят 19 образов праотцев.⁹⁹⁶ При этом параллельно создаются ростовые чины и оплечные, последние, например, в церквах Теремного дворца (1679–1680 гг. в церкви Воскресения и XVII в. в церкви Рождества Богородицы), в Похвальском приделе Успенского кремлевского собора последних лет XVII в. Обращает на себя внимание тот факт, что там, где сохранилась центральная икона ряда, ею, как правило, оказывается образ Отечества или Новозаветной Троицы, но известны и другие варианты. Так, в описи Благовещенского собора Московского Кремля 1680 г. над пророками назван «Спас Нерукотворный». а по сторонам праотцы⁹⁹⁷. Образ Нерукотворного Спаса, венчающего иконостас, существовал в новгородских церквах⁹⁹⁸. Известно живописное изображение такого иконостаса на иконе «Видение Пономаря Тарасия» конца XVI – начала XVII в. из Новгородского музея (инв. 7632). Интересен тот факт, что иконы верхнего праотеческого яруса имели, как правило, полукруглое или килевидное завершение. То же видим на запрестольных крестах XVI в., окладах Евангелий. Над иконами размешались деревянные резные позолоченные или посеребренные херувимы. Если они стояли между иконами, то их обычно поддерживали деревянные резные витые столбики. Таким образом, херувимы составляли еще один дополнительный рад в иконостасе, решавший не только литургические задачи. но и. быть может, неосознанно, художественные.

Иконографически праотеческий рад в иконостасе «представляет первоначальную ветхозаветную Церковь от Адама до Закона Моисеева, «период дотканный», в лице ветхозаветных патриархов с соответствующими текстами на развернутых свитках»⁹⁹⁹. О составе праотеческих чинов можно, к сожалению, говорить, лишь имея в виду материал XVII в. Количественный состав и принцип отбора тех или иных патриархов в праотеческий рад в XVI – XVII вв. весьма свободный и допускает разные варианты. Так. в Благовещенском соборе Сольвычегодска к концу XVI в. рад включал 40 образов праотцев на 10 досках, а в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря к 1600 г. – 21 образ на 21 доске. Иконы 12 патриархов – родоначальников «двенадцати колен Израиля» – представлены в той или иной степени в большинстве праотеческих чинов иконостасов. но их состав и количество нестабильны. Стоит привести любопытное наблюдение В. Н. Сергеева о том. что отсутствие представителей 12 колен Израилевых может свидетельствовать о принадлежности чина придельскому иконостасу. если сыновья Иакова изображены в главном иконостасе¹⁰⁰⁰. В качестве примера В. Н. Сергеев привел иконостасы – главный и придельскнй – церкви Троицы в Никитниках 1640-х гг. Иконописный подлинник упоминает 2.3 праотеческие иконы, из которых шесть с сыновьями Иакова¹⁰⁰¹. Это – Асир, Вениамин, Иосиф, Иуда, Неффалим и Симеон.

Очевидно, что в основе иконографии праотеческого чина лежит не один конкретный источник, а целый комплекс идей и представлений, связанных как с литургическим служением, так и с литургическим пониманием истории как истории Спасения.

«Иконостас есть алтарная преграда, разделяющая два мира. – писал П. Флоренский. – граница между миром видимым и невидимым, и осуществляется эта алтарная преграда... сплотившимся рядом святых, облаком свидетелей, обступивших Престол Божий, сферу небесной славы, и возвещающих тайну»¹⁰⁰² История, являемая в литургии, это – история Спасения, осуществление которого в литургии начинается с литургического воспоминания истории. Исторический момент дается в необходимой связи с моментом эсхатологическим. Праотцы в иконостасе – наглядные примеры грядущего спасения в образах уже спасенных и прославленных представителей некогда падшего во Адаме грешного человечества. Это не только умершие со Христом, но уже восставшие с ним, о чем свидетельствуют их нимбы. Они становятся причастными Божеского естества (2Петр. 1:4). Они приобщаются вечной жизни, соединяясь с ним, составляя одну веру и одно тело (Рим. 12:5). Литургизация образов праотцев подразумевает их постоянную молитву о спасении душ человеческих. Автор недавно вышедшей статьи «К вопросу о литургическом смысле иконостаса» Н. Е. Мидлер¹⁰⁰³ выявляя соответствие лицевых составов иконостасов и составов проскомидийных поминовений, приходит к выводу, что в контексте связи иконостаса и Литургии совершенно убедительно и абсолютно прозрачно по смыслу раннее появление в составе иконостасов праотеческого рада с образом Ветхозаветной или Новозаветной Троицы посредине.

Многие исследователи отмечают интерес, который возник в русской культуре середины – второй половины XVI в. к иллюстрациям первых книг Ветхого Завета. История праотцев воспринималась как сакральный узел в истории человечества до Боговоплощения. Идея связать историю Московского государства с всемирной историей, показать избранность его. являющегося предметом Божественного Домостроительства, по мнению О. И. Подобедовой¹⁰⁰⁴ подкрепляется многочисленными аналогиями из ветхозаветной истории, истории Вавилонского и Персидского царств, монархии Александра Македонского, римской и византийской историй. В это время с особой тщательностью в кругу макарьевских книжников создавались хронографические тома Лицевого летописного свода, в монументальных ансамблях храмовых росписей и росписи Золотой палаты значительное место отводилось историческим и ветхозаветным сюжетам. отбиравшимся по принципу непосредственной аналогии.

В связи со всем вышеизложенным стоит обратить пристальное внимание на очень известный памятник – иконостас Благовещенского собора Московского Кремля, составленный из икон конца XIV – XIX вв. Он вызывает у ученых и знатоков искусства постоянный интерес, который прежде всею связан с иконами деисусного и праздничного рядов. Однако сохранившийся в его составе праотеческий рад икон представляет не меньшую загадку, чем древние чины.

Праотеческий рад Благовещенского иконостаса в его современном виде сложился, согласно описям собора, между 1761 и 1771 гг.¹⁰⁰⁵ Иконы, его составляющие (всего их 15) представляют собою небольшие фигурные кокошники с широким основанием. В 12 из них с лицевой стороны, заподлицо с ней врезаны доски меньших размеров с древней живописью¹⁰⁰⁶. Происхождение врезков неизвестно. На них написаны образы Вениамина, Семиона, Авеля, Ноя, Ильи пророка, Авраама, Исаака, Сарры, Мельхиседека, Еноха, Иосифа, Иисуса Навина.

По описи собора 1771 г. присутствовали образы Адама и Евы¹⁰⁰⁷. В центре ряда – образ Господа Саваофа. Однако в иконостасе, описываемом в 1721 г. в центре рада был образ Спаса Нерукотворного¹⁰⁰⁸. Состав сохранившихся фрагментов необычен для XVII в Он больше тяготеет к составам, представленным в барабанах храмовых росписей XIV – XVI вв., в частности, того же Благовещенского собора, законченного росписью к 1551 г.

Полуфигуры изображены строго фронтально, с поднятыми к груди руками. Жесты их различны. Руки Авеля сложены крестообразно на груди, в руках Иисуса Навина поднятый вверх обнаженный меч и опущенные ножны. Авраам обеими руками держит свернутый свиток. Ной – ковчег, у Мельхиседека и Симеона в правой руке жезл, в левой у Симеона свернутый свиток, а Мельхиседек поднял левую руку в жесте адорации. У остальных праведников в одной руке свернутый свиток, другая поднята к груди с жестом адорации или беседы. Выделяется пророк Илья, который держит свиток левой рукой, а правой благословляет. Для всех фигур характерна скованность позы и эмоциональная скупость жеста. Символические предметы, которые патриархи держат в руках (меч, жезл, ковчег, свиток), больше связаны с искусством XVI в., чем с более поздним временем. когда главенствующую роль начинает играть свиток: его вид и текст.

Образы праотцев плотно вписаны в отведенный им арочный проем, увенчанный пологой трехлопастной аркой со щипцовым завершением в центре. Арка покоится на двух опорах в виде стен, прорезанных в двух уровнях окнами разной формы и величины. Верх стены украшен резным декоративным фризом из изящно изогнутых консолей. Здание венчает позакомарная кровля, над которой – невысокий шатер с маленькой главкой, похожей на шишку. Изображение святых на фоне арок, символизирующих храм, встречается в средневековье довольно часто. В иконах из Благовещенского собора трехлопастная арка разрастается в сложное архитектурное сооружение, напоминающее шатровые церкви (ил. 2). В текстах, поминающих праотцев в Неделю св. Отец, про Адат говорится: «...в скиниях небесных со всеми избранными почивающя...»¹⁰⁰⁹. В списках «Христианской топографии» Козьмы Индикоплова XVI – XVII вв. встречается изображение скинии в форме шатра. В архитектурных фонах рассматриваемых икон скиния приняла облик шатрового храма, тип которого получил особое развитие в XVI в. В качестве прообраза были привлечены в данном случае не ранние шатровые постройки, а сооружения 1550-х годов: моленное место Ивана IV 1551 г. в Успенском соборе, собор Покрова на Рву. В них. по мнению М. А. Ильина, архитектурные членения и декоративные детали образуют «спинную архитектур ную массу: конструкция шатра как бы /на крывается сверху вниз и осеняет храм»¹⁰¹⁰. На 10 иконах, где фон сохранился, он повторяется до мелких деталей, меняется лишь цвет стен, боковых граней арки, лещэдного покрытия кровли, где чередуются темный синий и красный цвета. Стоит напомнить, что царское моленное место в Успенском соборе первоначально было расцвечено синим и красным в сочетании с золотом и серебром. Кроме того, в описании скинии в Библии говорится о покровах для нее из красных и синих бараньих кож (Исх. 26:14). Там же говорится о завесах перед входом в Святая Святых, на которых искусною работою должны быть сделаны херувимы. Завеса же крепится на деревянных резных, обложенных золотом и серебром, столбиках (Исх. 26: 31–32). Картина эта невольно ассоциируется с завершающим радом иконостаса из херувимов (ил I)

Особенность образов ветхозаветных праведников заключается и в цветовом решении: семь полуфигур написаны на оливковом фоне арки, а пять на золотом. Трудно сказать, какой фон был на иконах с образами Евы и Адама. Золотом из сохранившихся икон выделены Авраам, Ной, Вениамин, Иосиф, Иисус Навин, т. е. те, с кем связаны ключевые моменты ветхозаветной истории. Традиция выделения на цветном и золотом фонах некоторых образов в различных рядах иконостаса доживает до XIX в. Достаточно вспомнить иконостас Исаакиевского собора С.-Петербурга или иконостас придела Александра Невского Благовещенского собора. Оба связаны с императорским покровительством¹⁰¹¹.

Вокруг шатрового верха сохранились остатки серебряного фона, покрытого растительным стилизованным орнаментом черного цвета в виде вьющегося стебля с отходящими от него узкими тонкими листьями. Подобный орнамент встречается в памятниках грозненского времени, например, в окладе Евангелия, вложенного Иваном IV в 1571 г. в Благовещенский собор. Навершие шатра в виде яркой шишки с отходящими от нее цветами и листьями также ассоциируется с памятниками середины XVI в. в книжном оформлении.

Фигуры кажутся слегка выступающими из арки благодаря рисунку нимбов. накладывающихся на арочный проем. Таким образом, создана едва уловимая пространственная пауза между фигурой и фоном. Все фигуры с широкими покатыми плечами, большеголовые, но с маленькими изящными кистями рук. Хотя заметны два типа ликов – старца и средовека, они имеют общие физиономические особенности: длинный чуть с горбинкой нос. маленький с припухлыми губами рот. высокие скулы, скошенный в сторону взгляд широко раскрытых глаз, щедро пройденные белилами седые волосы (ил. 3). Сохранность живописного слоя разная на разных фрагментах, но все же позволяет говорить об особенностях живописных приемов. Одинаково у всех написаны глаза: собственно глаз и затемненная подглазничная впадина равны, что значительно увеличивает глаза, делая их выразительнее. Для рисунка одежд характерны особые веером расходящиеся складки со своеобразным крючком на конце. Особый ломкий рисунок складок у ворота, набегающая складка на плече, особым образом перекрученная или завязанная узлом на плече ткань плаща подчеркивают объемность фигур, зависимость одежды от формы тела. Одинаково, для всех образов вохрение ликов: зеленоватый санкирь оставлен открытым в тенях и перекрыт на свету желто-зеленой охрой, иногда со слабой подрумянкой.

Краски положены корпусно. Колорит построен на сочетании холодноватых чистых цветов: алого красного, глубокого синего, светло-желтого, темно-зеленого и фисташкового. К основным цветам добавлены лиловый, коричнево-вишневый Среди сочетаний преобладают красный с синим и зеленым, синий с лиловым и зеленым. В верхних одеждах использованы цветные пробела: голубые по -зеленому и вишневому, а в нижних – однотонные: розовые по красному и голубые по синему. Одинаково для всех исполнен подготовительный рисунок. Он выполнен по грунту черной линией, поверх которой идет красная опись и положены пробела.

Существующие в исполнении икон различия не носят принципиального характера, поэтому можно предположить, что все образы, дошедшие до нас во фрагментах, задуманы и написаны в одно время и в одном месте. Это подтверждает один размер фигур и масштаб архитектуры на всех врезках, единообразие архитектурного фона, повторяемость позы. Характер и величина коробления всех досок позволяют пойти дальше и предположить, что все фрагменты составляли когда-то единое целое на одной доске. Это могли быть клейма большой иконы. например, в местном ряде большого иконостаса или доска-обкладка тяблого иконостаса. Размеры иконы составили бы примерно 150–160 см в высоту и около 100 см в ширину. Однако в этом случае волокна должны были бы располагаться вертикально, а наши врезки написаны на горизонтальной доске. Таким образом, предпочтительнее вторая версия, а пятиугольная форма сохранившихся фрагментов наводит на мысль о зубчатом завершении доски-обкладки тябла. Примером такого решения могут служить три новгородские иконы начала XVII в. из Новгородского музея с полуфигурами праотцев, чередующихся с образами херувимов и серафимов, вместе составлявшие навершие типа зубчатой короны¹⁰¹². Подобный ряд существует в иконостасе Софийского собора Новгорода¹⁰¹³.

Еще один момент заставляет думать об иконостасе. Все праотцы увенчаны нимбами, причем абрис арки, вторящий контуру нимба, усиливает его значение.

Оригинальность, даже уникальность композиционного решения, ориентация в создании фона на постройки середины века, открытая звучная цветовая гамма, особая возвышенная торжественность образов гораздо созвучнее середине века, нежели более позднему времени. На это же работает присутствие образа Иисуса Навина, который практически не встречается позже в составе праотцев, но образ которого в середине века чрезвычайно популярен в связи с военными походами. Он дважды представлен в росписи Благовещенского собора (в северном крыльце и на хорах), которая, как известно, была закончена к 1551 г. Его изображение встречается в Лицевом летописном своде, в росписях Золотой палаты, на костяном алтарном кресте из Успенского собора, созданном в 1570 г. (инв. ДК-1099). В 1989 г. вышла из печати книга «Благовещенский собор», где были опубликованы в процессе раскрытия две иконы праотеческого ряда. В связи с не завершенностью реставрации датировка икон ряда была довольно осторожной и широкой: середина – третья четверть XVI в.¹⁰¹⁴ По завершении реставрации, как нам кажется, есть возможность ограничить время создания образов праотцев 50–60-ми годами XVI вв.

Практически ни один иконостас не дошел до нашего времени без каких- либо изменений, поэтому существование 12 обрати праотцев как фрагментов древнего единого комплекса середины XVI в., если читатель примет предложенную датировку, дает основу для гипотезы о более раннем, чем это принято считать. происхождении самостоятельного праотеческого чина в высоком иконостасе на Руси.