Игумения Феофания, основательница СПБ. Новодевичьего женского монастыря

(Память 16 мая)

Санкт-петербургский Новодевичий женский монастырь, прекрасный и благоустроенный в настоящее время, основан еще очень недавно, нет еще шестидесяти лет. Благоустроительницею обители является ее первая игумения мать Феофания, замечательная по своей высоко святой жизни и великим трудам; о ней-то мы и скажем здесь нисколько слов.

Мать Феофания родилась 15 февраля 1787 г. в с. Трескове, Костромской губ., Солигаличского уезда. Ея родители Сергей Афанасьевич и Домника Ивановна Шулепниковы были дворяне, люди образованные и глубоко благочестивые, отец ее был особенно ревностен в посещении храма Божия и любил всегда приходить к служба заблаговременно, приговаривая: «Обедня без часов – что птица без крыльев». Семейство их было многочисленное: семь сыновей и четыре дочери, которых и воспитывали в страхе Божием. Но особенно отец любил младшую дочь – Александру, впоследствии Феофанию. Александра от природы была жива и весела, но отец точно предчувствовал, что жизнь ее будет полна горестей и, когда мать иногда принималась журить за детские шалости, всегда заступался за дочь и говаривал: «Саша еще много в жизни наплачется, много ей бедной горя и бед испытать приведется». Под руководством отца и старшей сестры Анны Сергеевны Александра Сергеевна получила прекрасное домашнее предварительное образование и истинно христианское воспитание. По смерти отца, 9 сентября 1797 г., ее воспитанием руководила мать, которая лично и свезла ее в СПБ. и определила в Екатерининский институт, в 1801 году, где Александра Сергеевна скоро стала любимицею Государыни Александры Феодоровны. Долго в институте не могла освоиться Александра Сергеевна. Раз ей стало так ночью скучно, что она пошла, разбудила начальницу и с горькими слезами стала жаловаться на скуку. Начальница, Анна Ивановна Брейткопф, поняла сердцем глубину сиротской скорби, обласкала, утешила и уложила спать с собою. Эта нежность глубоко тронула девушку, и она уже не скучала очень. В 1805 г. Александра Сергеевна окончила курс с шифром Государыни и переехала жить к матери, но скоро ее мать, истинная мать всех бедняков и бесприютных, скончалась, 26 сентября 1806 г.; почти вслед скончалась старшая сестра Елизавета Сергеевна. Тогда Александра Сергеевна и Анна Сергеевна переехали жить в другое свое село Еремейцево, подле которого жила их любимая тетка Надежда Ивановна. В это время Александра Сергеевна заболела зубами и стала здорова только после усердной молитвы преп. Феодосию Тотемскому и общения съездить в его обитель, которое и исполнила к ряду. 15 января 1809 г. Александра Сергеевна вступила в законный брак с Семеном Степановичем Готовцевым, генералом, истинно благочестивым и русским человеком. Брак их был счастлив, но недолог. Года не прошло, как генерал, разлучившийся с женою чрез шесть недель после свадьбы, был убить в войне со шведами, при покорении Финляндии, 8 августа 1809 г. Все Высочайшее Семейство приняло участие в горе молодой вдовы, но скорбь ее была великая. Только скорое рождение дочери, нареченной в св. крещении Анною, и заботы об ее воспитании утешили молодую вдову, которая не приняла ни одного из лестных предложений вновь вступить в брак. Но недолго судил Господь Александре Сергеевне утешаться малюткою: 8 ноября 1813 г. ее дочь вдруг заболела и скончалась, как предрек это еще ранее старец Феофан Новоезерский. Безутешная мать-сирота тогда дала обет оставить мир и поступить в монастырь, но еще долго она не могла приступить к исполнена своего обета: все еще колебалась. И только когда была чудесно спасена от неминуемого потопления в реке, провалившись с санями под лед, окончательно утвердилась в решении оставить мир и удалилась в Горицкий женский монастырь, горько оплакиваемая своими дворовыми людьми, которые ее глубоко любили за ее доброту и которым она любила еще с раннего детства делать всячески добро. С собою она взяла любимую горничную Дуню, которая потом приняла иночество с именем Ермионы и до смерти услуживала своей бывшей госпоже. Имения Александра Сергеевна передала сестре, с которою владела нераздельно, взяв, что можно, для нужд обители Горицкой. 12 женщин из бывших ее крепостных последовали ее примеру и закончили свою жизнь в иноческих подвигах. 16 сентября 1818 г. Александра Сергеевна была пострижена в рясофор великим подвижником благочестия, старцем Феофаном Новоезерским, под руководством которого и жила она со дня своего вдовства, и была наречена Феофаниею. С дня своего пострижения мать Феофания повела строгую иноческую жизнь в постоянной молитве, посте, трудах, смирении и кротком исполнении всех послушаний. Первым ее послушанием было научиться читать по-церковнославянски, а когда она преуспела в этом – ей было вверено клиросное послушание – управлять и заведовать клиросами. И с этим делом она так освоилась и читала так прекрасно, что массы народа ходили слушать это дивное церковно-богослужебное чтение, в котором твердое знание языка славянского соединялось с горячим молитвенным постоянным устремлением ума и сердца к Богу. С благословения игумении мать Феофания завела на свои средства и своим личным трудом укрепила в обители еще рукоделья: тканье ковров, вышиванье золотом, школу живописи. Игуменьею тогда была знаменитая по своей подвижнической жизни мать Маврикия, которая горячо любила Феофанию и мудро руководила ее духовным воспитанием. Феофания же платила ей горячею любовью и полнейшим послушанием. Другим ее духовным вождем был старец Феофан, еще в год вступления ее в Горицкий монастырь провидевший будущее открытие СПБ. женского монастыря. Игумения Маврикия все более и более старилась и все более и более делами заведовала Феофания, но она была так смиренна и кротка, что все сестры ее глубоко любили и чтили. По некотором времени в обитель поступила и старшая сестра матери Феофании Анна Сергеевна, скончавшая свою жизнь в схиме в строгих и смиренных подвигах, 1 декабря 1855 г. Поступили и некоторые из ее бывших знакомых и родственниц в обитель, но особенно она сдружилась с воспитанницею Орловой-Чесменской, которая при пострижении была наречена Варсонофией и на всю жизнь стала неразлучным другом матери Феофании. В 1855 г. мать Феофания, с благословения игумении, ездила на поклонение св. мощам св. Тихона и Митрофана, Воронежских чудотворцев. Во время этой поездки она стала в близкое духовное общение со святителем Антонием Воронежским, который предрек ей быть игуменьей и потом с ним она находилась в постоянной переписке. Тогда же она познакомилась и с затворником Георием Задонским, который предрек ей игуменство, скорби и бедственное житие, дав пророчески платок для утирания слез и пять рублей для обозначения скудости средств, а когда та недоумевала, объяснил знаменование этого подарка. В 1832 г. мать Феофания сделана была ризничею и много потрудилась над устроением и пополнением монастырской ризницы. 8 ноября 1837 г. мать Феофания была пострижена в манию. Удалившись от мира, мать Феофания сроднилась с Горицкой обителью и думала в ней скончать и дни свои. Но не то судил Господь. Умудренную опытом, постом и воздержанием, молитвою и смирением очистившую душу свою от пристрастия к тленному, Он призвал ее к подвигу устроения новой иноческой обители в г. С.-Петербурге. 20 июня 1845 г., вечером получен был указ матери Феофании немедленно выехать в С.-Петербург. Как громом поразила эта весть сердца горицких монахинь, с горькими слезами 23 июня, после литургии и молений, отпустили они любимую сподвижницу с ее другинею Варсонофиею. Игумения Маврикия очень осунулась и быстро постарела... Все горько, горько плакали. Невольно вспомнили и проречение одной юродивой, которое ранее не понимали. Юродивая говорила Феофании: «Уж будешь кланяться белому клобуку, да не откланяешься, быть тебе игуменьей, куда ни пойдешь, будут говорить: дорогу давайте, госпожа игуменья, госпожа Готовцева идет». Но – многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие. На славное, но и скорбное дело была вызвана мать Феофания. Прибыв в суровый и шумный С.-Петербург, она с Варсонофиею поселилась на Васильевском острове, у церкви Благовещения. Много горестей им, бесприютным инокиням, привелось перенести здесь. Вскоре прибыли и другие из горицких монахинь, вызванные в состав сестер новой обители. «Никогда не забуду, – говорила потом не раз мать Феофания, – что в богатом С.-Петербурге первая монастырю оказала помощь и благодеяние бедная женщина своими личными трудами...» Владыка митрополит Антоний, когда узнал о бедственном положении монахинь, принял в них самое родственное участие, дал им корову, одеяла, посуду, кровати и все потребное вообще. Сам он и викарий, преосвященный Нафанаил, впоследствии архиепископ Архангельский, личным участием облегчали матери Феофании устроить общежитие. 28 октября мать Феофания была возведена владыкою в сан игуменьи. Но вскоре мать игуменью постигло новое горе: ее бывшая любимая горничная Дуня – монахиня Ермиона скончалась и была погребена на Смоленском кладбище. По некотором времени обитель было решено перевести с Васильевского острова за Московскую заставу. Монастыри устраиваются не золотом и серебром, а молитвенным потом и слезами покаяния, привлекающими благословенье Божие. Эти слова, которыми утешала монахинь мать Феофания, вполне оправдались на ней. В течете многих лет, многими трудами, скорбями, заботами, молитвою она создала обитель в том величии, красоте, обилии, со строгим общежительным уставом, разнообразными мастерскими, какою она является ныне. Находились добрые люди, которые приносили – одни свои труды, другие свои денежный дары, третьи свои связи – кто чем мог – помогали подвижнице и молитвеннице в ее великом труде. Высочайшее Семейство любило игумению-труженицу и щедро помогало ей. Государь был и на закладке обители, 4 ноября 1849 г. и потом не раз ее посещали Высочайшие Особы, преимущественно же ее любила и почитала В. Кн. Александра Петровна – потом инокиня Анастастасия... Иногда помощь являлась неожиданно: Сам Господь ее посылал, когда по человеческим соображениям и ожидать было нельзя. Так, однажды купец Громов, вместо того, чтобы строго требовать уплаты денег, коих не было, взяв счет у матери Варсонофии, написал, что деньги получены сполна, и еще впредь не раз помогал ей. Подрядчик Кононов работал почти в ущерб себе, только бы послужить матушке. Самый песок, который был в тягость обители, послужил средством для доходов: его купили на постройку Варшавской ж. дороги. Много потрудились с матерью Феофаниею и пользовались ее любовью, кроме ее неизменной другини Варсонофии, протоиерей о. Василий Дубягский, странница Дария, художник Яковлев и др. А святогорец Серафим выслал икону Умиления и Отрады Божией Матери – благословение св. горы Афона. Многие подвижники утешали инокинь своими письмами и наставлениями. Занимаясь трудами по устроению обители, Феофания не оставляла без внимания внутреннюю жизнь обители. Принимая с большим разбором в свою ограду ищущих спасения путем иноческого жития, мать Феофания о принятых заботилась всячески, служа сама им примером жизни и молитвы. К концу своей жизни она достигла высокого духовного совершенства, и ее слово, особенно соединенное с молитвою, имело могучее действе. Так однажды она молитвенно пожелала, чтобы умиравшая в чахотке монахиня, не умирала, пока не переедут они с Васильевского острова на новое место обители; та поправилась, а когда уже переехали, снова заболела и умерла. В другой раз Феофания сказала болевшей сильным нарывом с затвердением гноя под глазом монахине, что скоро поправится – и почти тотчас нарыв прорвало, и та поправилась. Заботясь о сестрах обители, мать Феофания когда могла – творила добро вместе с Варсонофиею и всем людям. Многим бедным оказывали они помощь, пристраивали сироток, вдов, поддерживали немощных, но злу, под какою бы формою оно ни проявлялось, строго противодействовали. Так, одна мать явилась к игуменье и просила приютить ее дочь, чтобы съездить на богомолье. Игуменья строго отказала и выяснила, что это жестокость, а не богоугодное дело – бросать дитя и ездить хотя бы молиться. Особенно осуждала она пересуды, коих терпеть не могла, и отличалась великим смирением. Однажды важный сановник был встречен самою игуменьею, но в скромной одежде ее не узнал и, небрежно кивнув головою, пошел в зало, в гостиную, Феофания шла за ним скромно. Не видя игуменьи, он спросил: «Да где же игуменья?» – «Я называюсь игуменьей», – отвечала подвижница, к великому смущению гордого человека. В другой раз она целую службу в Казанском соборе продержала шубу какой-то барыни и, когда та дала ей за это пятачок, приняла кротко. Много было и других случаев, где ясно открывался чистый, уже созревший для вечности, дух подвижницы. Слава о ней далеко шла. Не раз она была награждаема крестами, даже с драгоценными украшениями от Государя, бывала на семейных торжествах в царском доме, пользовалась уважением всех ревнителей православия, но оставалась кроткою и смиренною рабою Божией и ждала того дня, когда бы перешла туда, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Незадолго до ее смерти умерла ее другиня мать Варсонофия. После смерти ее Феофания стала быстро ослабевать, тяжко изнемогала и, напутствованная св. таинствами и молитвами, всех благословив и наставив, тихо скончалась в 3 ч. дня, 16 мая 1866 г. Близ соборного храма находятся могилы игумении Феофании и ее другини монахини Варсонофии, обнесенные решетками, осеняемые белыми крестами. Тихо мерцает лампада на могиле матери Феофании и своим кротким сиянием говорит нам, что и всю жизнь мать Феофания шла в мире кроткою Божьей звездочкой, влекущею нас туда, где сияет правда вечная и Бог всяческая во всех ¹².