Вступительные слова

Ваши Высокопреосвященства, преосвященные архипастыри, всечестные отцы, высокие гости, возлюбленные о Господе братья и сестры! Сердечно приветствую вас – участников международной богословской конференции «Православное учение о церковных Таинствах».

В преддверии юбилейного 2000 года нами было принято решение о регулярном проведении общецерковных богословских форумов Русской Православной Церкви. Нашей целью было оказать поддержку развитию церковной науки и духовной школы и в то же время создать инструмент для основательного обсуждения актуальных проблем церковной жизни на профессиональном богословском уровне. Общецерковные конференции задумывались как своего рода смотр научных сил нашей Церкви, как место встреч и дискуссий церковных ученых. Богословские конференции должны были придать импульс поступательному развитию церковной науки и богословского образования.

Оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать: восемь лет назад нами было принято правильное решение. Мы убеждаемся в этом, открывая сегодня уже пятую богословскую конференцию. Сохранив свой изначальный характер собрания ведущих ученых Русской Православной Церкви, богословские конференции приобрели и новое качество: они стали межправославными и международными.

Пользуясь случаем, сердечно приветствую присутствующих здесь богословов из Поместных Православных Церквей. Мы рады видеть в числе участников также и ученых из Римско-Католической Церкви, дохалкидонских Церквей, протестантских сообществ, представителей светской науки.

Отрадно отметить, что за прошедшие годы существенно вырос научный уровень конференций. Это является свидетельством развития церковной науки, положительных результатов укрепления и совершенствования системы духовного образования, плодотворного сотрудничества наших церковных структур с зарубежными и светскими научными центрами и университетами. Дискуссии, обмен идеями имеют не меньшее значение, чем собственно исследовательский процесс. Мы видим, что наши богословские конференции оказывают благотворное воздействие как на духовное образование, так и на церковную науку, способствуя формированию в наших духовных учебных заведениях научно-богословских школ, с их традиционно благоговейным отношением к богословскому Преданию Святой Матери-Церкви.

Здесь, на конференции, мы имеем возможность услышать как опытных профессоров, так и молодых ученых. К первым я обращаюсь со словами благодарности за их многолетнее служение на ниве богословского образования и науки. Мы высоко ценим ваши педагогические труды и ваш вклад в развитие церковной мысли. Молодым же богословам я желаю научного роста, неутомимости в исследовательских трудах, готовности всецело посвятить себя высокому богословскому служению. Хочу заверить всех вас: священноначалие Церкви будет делать всё возможное для того, чтобы церковная наука и богословское образование могли совершенствоваться и успешно развиваться.

В наши дни богослов должен обладать знаниями и навыками сразу нескольких гуманитарных специальностей. Он в совершенстве должен владеть инструментами и методами исторической науки, философии, филологии и иных дисциплин. Междисциплинарный характер современной церковной науки делает ее открытой к творческому – иногда и полемическому – взаимодействию с наукой светской и светским образованием. Новое поколение церковных ученых своими трудами должно будет развеять мифы и предрассудки тех, кто считают богословие находящимся вне поля современной науки.

Разумеется, сказанное не означает, что богословие должно быть чем-то вроде науки ради науки. Богословие не может быть отвлеченной теорией. Богословие отвечает своему призванию лишь в том случае, если оно опирается на духовный опыт Церкви и при этом нацелено на разрешение задач церковной практики. Будем помнить, что богословие – это церковное служение особого рода, причем служение невозможное, без содействия благодати Божией.

Наряду с теоретическим характером богословские конференции Русской Православной Церкви традиционно имеют и церковно практическую направленность. Настоящая богословская конференция в данном отношении – не исключение. Она посвящена важнейшим составляющим бытия Церкви, ее таинствам.

Жизнь Церкви и каждого ее члена неразрывно связана с таинствами. Таинствами созидается и укрепляется Церковь. Таинствами освящаются верные чада Церкви. Таинствами преображается мир. В Таинствах предвкушается Царство Небесное. Таинствами Церковь являет себя как Знамение в мире сем грядущего Царствия Христова. Даже небольшие искажения в области совершения таинств могут оказывать негативное воздействие на весь церковный строй, на духовную жизнь чад церковных. Вот почему столь важно и значимо богословие таинств. Но столь же необходимы и практические рекомендации нашей богословской науки в области тайносовершения.

Возлюбленные архипастыри, пастыри, братья и сестры! Мы с особым вниманием будем следить за работой настоящего богословского форума и надеяться на то, что его труды будут плодотворны. Призываю благословение Божие на ваши предстоящие труды.

Москва, 13 ноября 2007 года

Ваше Святейшество, Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, досточтимые отцы, братья и сестры, уважаемые участники и гости настоящей конференции!

Рад приветствовать всех вас на очередном богословском форуме Русской Православной Церкви, который проводится каждые два года. Как уже отметил в своем приветствии Его Святейшество Святейший Патриарх Алексий II, общецерковные богословские конференции являются регулярными, и настоящая конференция – уже пятая.

Напомню, что первая общецерковная богословская конференция на тему «Православное богословие на пороге третьего тысячелетия» состоялась в юбилейном 2000 году. Затем мы провели конференции, посвященные богословской антропологии, то есть учению Церкви о человеке (2001), экклезиологии – учению собственно о Церкви (2003), а также эсхатологическому учению Церкви (2005). Материалы всех конференций опубликованы.

Как и предыдущие, нынешняя конференция является международной. В ней принимают участие ученые и богословы Русской Православной Церкви, других Поместных Православных Церквей, а также представители академической богословской науки из разных стран: России, Украины, Белоруссии, Греции, Сербии, Болгарии, Италии, Австрии, Германии, Франции, Великобритании, Соединенных Штатов Америки, Финляндии и Индии. На конференции будет представлено около ста докладов.

Несколько слов о специфике нашей конференции и ее структуре. Безусловно, в церковном вероучении нет более важных и менее важных тем: все догматы веры равно необходимы и значимы для совершения нашего спасения в лоне Церкви Христовой. Однако тема, которую мы будем рассматривать в ходе нашей конференции, имеет несколько важных особенностей. Как подчеркнул Его Святейшество, «жизнь Церкви и каждого ее члена неразрывно связана с таинствами. Таинствами освящаются верные чада Церкви». Святые Таинства совершаются в Церкви повсеместно и регулярно, они непосредственно касаются всех ее членов, составляя самый нерв благодатной жизни церковного организма. Совершая свой духовный путь, христианин призван постигать смысл церковных таинств и их значение для достижения спасения. Таким образом, богословский аспект нашей темы очень тесно связан с духовно-практическим аспектом.

Далее следует отметить, что сакраментология, учение о таинствах, – в отличие от других «разделов» богословия – обязательно должна включать не только догматическое учение, но и толкование конкретных литургических чинопоследований. Богослужебные книги Православной Церкви являются одним из источников богословия таинств. Молитвословия, специальные литургические формулы, а также сам порядок священнодействий, имеющих тайносовершительное значение, – всё это должно быть предметом пристального внимания богослова.

Наконец, надо сказать о соотношении богословия таинств и Священного Предания. Как и в любой области богословской мысли, которая хочет быть подлинно церковной, в области сакраментологии нам необходимо обращаться к Преданию Церкви, к полноте опыта ее исторического бытия. Однако применительно к нашей теме это непростая задача. Ибо в истории Церкви мы видим множество местных богослужебных традиций, а также встречаем различные подходы к истолкованию тайносовершительных священнодействий. В этой ситуации задача богослова состоит в том, чтобы выявить основополагающие, существенные аспекты понимания таинств – те аспекты, которые выражают сакраментальную практику Церкви от начала ее существования.

Учитывая эти особенности нашей темы, мы приняли следующую методологию ее обсуждения. Во-первых, таинства Церкви будут рассмотрены как в целом, так и каждое по отдельности. Во-вторых, таинства будут рассматриваться с различных точек зрения, а именно: прежде всего с точки зрения Священного Писания Нового Завета; затем – с точки зрения Святых Отцов, то есть понимания и истолкования таинств в святоотеческом наследии; далее – в историко-литургическом аспекте; и наконец, в связи с каноническим преданием Церкви. Кроме того, часть докладов будет посвящена пониманию и толкованию церковных таинств в отдельных местных традициях и в разные исторические эпохи. В-третьих, часть нашего рабочего времени будет посвящена рассмотрению священнодействий, которые современное богословие, как правило, не относит к таинствам в собственном смысле.

Разумеется, мы не сможем охватить все аспекты богословия таинств – для этого потребовалось бы провести не одну конференцию. Но сегодня мы с вами приступаем к исследовательской работе, которая, надеюсь, позволит по окончании конференции получить объемную картину, в которой будут представлены основные аспекты сакраментологии и обозначены проблемы, требующие дальнейшего исследования и обсуждения.

Нашему вниманию будут предложены доклады специалистов в различных областях церковной науки. Они дадут материал для собственно богословской работы. В конечном счете мы должны стремиться к тому, чтобы дать современное изложение церковного учения о таинствах вообще и о конкретных таинствах в частности. Имея в виду именно эту задачу, работа каждой секции, посвященной тому или иному таинству, будет начинаться с обобщающего доклада доктринального характера. В этих докладах, которые являются плодом соборного разума, будут рассмотрены именно богословские аспекты конкретных таинств.

В этой связи хочу сообщить, что нынешней конференции предшествовал серьезный подготовительный этап. По благословению Его Святейшества Святейшего Патриарха Алексия II в течение этого года Синодальная Богословская комиссия совместно с различными богословскими учебными заведениями нашей Церкви провела серию научных семинаров. Каждый из них был посвящен одному из церковных таинств. В эту работу были вовлечены епархиальные архиереи, ректоры, преподаватели, а также студенты духовных академий и семинарий. Материалы проведенных семинаров представлены в сборнике, изданном к началу нашей конференции.

Таким образом, сочетание, с одной стороны, доктринального подхода и, с другой стороны, специальных подходов – библейского, патрологического, литургического, канонического – позволит нам увидеть подлинный масштаб и глубину рассматриваемой тематики. Чтобы осветить различные конкретные аспекты темы, мы пригласили для участия в нашей конференции в качестве докладчиков отечественных и зарубежных специалистов. Среди них есть выдающиеся представители современной академической науки. Мы надеемся, что наша совместная работа, предполагающая компетентную дискуссию и личное общение, будет взаимополезной и послужит дальнейшему развитию богословского знания. Его Святейшество Святейший Патриарх Алексий обратил внимание на эту важнейшую задачу: развивая «сотрудничество наших церковных структур с зарубежными и светскими научными центрами и университетами», «придать импульс поступательному развитию церковной науки и богословского образования» в нашей Церкви.

Кроме того, в каждой конкретной области богословия, в том числе и в сакраментологии, необходимо обобщить и критически осмыслить то, что было сделано нашими предшественниками в XIX и XX столетиях. Этому будут посвящены специальные доклады. Наконец, последний день конференции мы посвятим церковно-практическим аспектам православной сакраментологии. Не секрет, что существует целый ряд проблем, касающихся совершения и истолкования таинств, с которыми сталкивается каждый священник в своей литургической и пастырской практике. Его Святейшество Святейший Патриарх Алексий в своем вступительном слове подчеркнул: «Даже небольшие искажения в области совершения таинств могут оказывать негативное воздействие на весь церковный строй, на духовную жизнь чад церковных. Вот почему столь важно и значимо богословие таинств». Наша задача – выявить наиболее острые из этих проблем, которые ставит сама жизнь, и обсудить возможные способы их решения. Пастыри и богословы должны сообща размышлять над этим. Разумеется, мы не сможем разрешить все проблемы такого рода. Однако сделать шаги в этом направлении – наш долг.

Таковы общее видение нашей конференции и ее основная структура.

***

Теперь позвольте обратиться к вопросам доктринального характера, касающимся православной сакраментологии. При рассмотрении учения о таинствах современный православный богослов сталкивается с различными подходами и толкованиями. Материалом для него являются творения древних Отцов Церкви, позднейшие вероучительные документы, а также систематические изложения православного догматического богословия, относящиеся к XIX и XX векам. Кроме того, в минувшем веке некоторые авторитетные православные богословы предложили свои версии сакраментологии (например, в рамках так называемого «литургического богословия»), вступив при этом в полемику с богословами прошлого (представителями так называемого «школьного богословия»). В этой ситуации иногда говорят о различных «пластах» традиции или о смене эпох в истории развития вероучения. Однако, на наш взгляд, правильнее говорить о различии подходов к истолкованию церковного учения о таинствах. Ведь очевидно, что в жизни Церкви существует преемственность самого совершения таинств и иных священнодействий. Эта преемственность обеспечивается, во-первых, апостольским преемством рукоположений, а во вторых, тем, что основная структура литургических чинопоследований сохраняется неизменной в течение столетий.

Таинства – это прежде всего сакраментальные события, в которых непосредственное участие принимают все члены Церкви: священнослужители и миряне. И отправным пунктом для богословского осмысления этих сакраментальных событий должны стать сами таинства – в той форме, в которой они зафиксированы в богослужебных книгах и совершаются в Церкви. Это позволит отказаться от того, чтобы рассматривать какое-либо конкретное богословское толкование таинств в качестве единственно возможного. С другой стороны, такая позиция позволяет внимательно и непредвзято отнестись к различным подходам, существующим в сакраментологии. Она позволяет увидеть как плодотворность, так и ограниченность каждого конкретного подхода. И только заняв такую позицию, можно понять те различия в богословских подходах к таинствам, которые мы находим у древних Отцов и Учителей Церкви.

Чтобы показать, что в сакраментологии возможны разные подходы, возьмем сам порядок изложения учения о таинствах. Ведь последовательность изложения уже задает определенную богословскую логику, указывает на то, как таинства соотносятся друг с другом. Если начать с Крещения – поскольку это первое таинство, благодаря которому человек становится членом Церкви, – логика изложения будет следующей:

– вступление человека в Церковь: Крещение – Миропомазание – первое Причащение;

– далее, пребывание в Церкви: регулярное участие в Евхаристии;

– в случае духовного или физического отпадения человека от Церкви – таинства Покаяния и Елеосвящения как средства для возвращения в церковное общение;

– наконец, Священство – как таинство, без которого невозможно само существование Церкви, а значит, и участие христианина в ее сакраментальной жизни.

При таком порядке и такой логике изложения таинства рассматриваются с точки зрения участия в них отдельного человека. Этот подход можно назвать «индивидуальным».

Однако допустим и другой подход. Он основывается на убеждении, что самым важным, совершенно особым таинством – или «таинством таинств» – является в Церкви Евхаристия. Если акцент сделан на Евхаристии как центре церковной жизни, ее главном событии, в котором происходит единение всех верующих со Христом, тогда все остальные таинства являются:

– или путем к Евхаристии (Крещение и Миропомазание),

– или приуготовлением к Евхаристии (Покаяние, Елеосвящение),

– или условием ее совершения (Священство и даже Брак).

Согласно этой логике, все таинства истолковываются не сами по себе, но в их соотношении с Евхаристическим событием, в котором всякий раз снова созидается и утверждается сама Церковь – как Тело Христово и храм Святого Духа. Тогда Евхаристия понимается уже не столько как одно из таинств Церкви, сколько как Таинство самой Церкви. Поэтому такой подход можно назвать «экклезиальным».

Вполне возможны и иные подходы. Например, такой, когда отправной точкой является таинство Священства. Ведь именно благодаря таинству Священства в Церкви сохраняется апостольское преемство. Именно в этом таинстве рукополагаемый обретает особые благодатные дары и силы, дающие ему возможность и право совершать священнодействия. Можно сказать, что в этом таинстве происходит «рождение» священнослужителя, призванием и делом которого является низведение благодати Божией на верующих, их духовное очищение и освящение. И тогда все иные таинства рассматриваются как священные действия, совершаемые особо посвященным лицом ради достижения определенной цели: введения в Церковь, приобщения ко Христу, отпущения грехов, духовного и телесного исцеления, освящения проявлений человеческой природы. В конечном счете, здесь на первый план выходит сообщаемая посредством таинств благодать, а священнослужитель рассматривается как посредник между Богом и человеком, раздающий эту благодать. Поэтому, если кто-то, возможно, и назовет такой подход «клерикальным», точнее его назвать «ориентированным на раздаяние благодати».

Кроме того, следует упомянуть и о различных способах классификации таинств. Так, обычно различают таинства общие и частные, а также обязательные для каждого члена Церкви и необязательные.

Думаю, даже из этих кратких замечаний видно, что различные подходы в истолковании церковных таинств не столько противоречат, сколько взаимодополняют друг друга. Ибо каждый из них представляет собой взгляд на сакраментальную жизнь Церкви с одной из возможных и вполне законных точек зрения. Но именно поэтому ни один из указанных подходов не может быть признан достаточным, так сказать, «каноническим». Ведь очевидно, что если мы будем рассматривать таинства только как особые события в религиозной жизни индивидуума, отдельного члена Церкви, или если мы будем понимать их исключительно как средства индивидуального освящения, то есть низведения на отдельно взятого христианина благодати Божией, тогда мы упустим экклезиологическое измерение таинств – их связь с самим строем Церкви как Тела Христова, с евхаристическим ритмом ее жизни. Но, с другой стороны, Церковь Христова, которую можно назвать сакраментальным организмом, одновременно является и собранием конкретных, «отдельных» христиан, свободно ставших ее членами. Евхаристическая литургия собирает членов церковного Тела и соединяет их со Христом и во Христе – друг с другом. Однако за пределами литургического собрания христиане проходят индивидуальный духовный путь, порой в весьма далекой от Церкви, если не враждебной ей среде. Поэтому пастырское попечение Церкви о своих членах требует индивидуального подхода. Душепопечение обращено к конкретному человеку и является заботой о его духовном исправлении и возрастании. На этом пути подготовка христианина к участию в таинствах и принятие таинств имеют чрезвычайно важное значение.

Таким образом, уместно говорить о своего рода «принципе дополнительности» в сакраментологии. При этом, однако, необходимо отдавать себе отчет в том, что такой принцип нельзя применять механически. Невозможно просто взять и соединить в одно целое разные изложения богословия таинств, присутствующие в богословском наследии, но отличающиеся друг от друга по своей внутренней логике. Поэтому в области сакраментологии необходим новый синтез, в котором были бы учтены и преодолены крайности различных подходов – в том числе, крайности как «индивидуального» подхода, так и «экклезиального».

Кроме того, важно обратить внимание на другой аспект проблемы. Безусловно, надо избегать искушения подменить доктринальный синтез – то есть изложение догматического учения о таинствах – чем-либо иным. Вероучение не может быть заменено, например, библейским богословием или реконструкцией учения кого-либо из Отцов Церкви. Однако, с другой стороны, никакой доктринальный синтез не должен претендовать на статус окончательного, «вневременного» изложения учения о таинствах. Богословам не следует игнорировать то, что современная наука знает о жизни ранней Церкви, о литургических особенностях совершения таинств в различных церковных традициях или об истории богословского осмысления таинств – и у древних авторов, и в позднейших богословских системах. Необходимо искать такой способ изложения и такой язык, которые позволят дать богословское толкование таинств, опираясь на различные источники и различные подходы, существующие в церковном Предании и в богословской науке.

Наша конференция как раз и имеет целью проделать некую предварительную работу, которая дает материал для такого рода синтеза, то есть для современного изложения православного учения о церковных таинствах. Надеюсь, что достижению этой цели послужат как представленные доклады, так и заинтересованная и компетентная дискуссия.

Мы собрались здесь не для того, чтобы создавать какое-то новое богословие таинств. Но и не для того, чтобы просто повторять то, что мы знаем из катехизисов и семинарских курсов. Мы собрались для богословской работы. А богословская работа – это постоянное, «вечное» дело Церкви. И заключается она в том, чтобы – опираясь на церковное Предание и приникая к источникам благодати Божией – вновь и вновь размышлять, искать слова, подбирать понятия и определения, стремясь выразить сакраментальный опыт Церкви современным, удобопонятным образом. А выразить опыт жизни в Церкви – значит выразить изначальную и неизменную веру Церкви и ее упование на Того, Кто вчера, сегодня и во веки Тот же (Евр.13:8).

Церковное богословие всегда было и остается сотериологичным – обращенным к Домостроительству спасения, совершенного Господом нашим Иисусом Христом. И конечной целью богословия является направление человека на верный путь спасения в лоне Церкви. Важнейшее значение в прохождении этого пути ко спасению имеют церковные таинства, учению о которых и посвящена наша конференция.

Таинства являются определенной константой в жизни Церкви. Они суть божественное установление и неотъемлемая часть того, что мы называем Традицией с большой буквы. В раннехристианском памятнике – книге «Пастырь» Ерма – Церковь представлена башней, которая созидается из камней. Позволив себе напрячь воображение, мы можем предположить, что таинства в такой башне – это сваи, на которых стоит остальная конструкция. Конструкция может увеличиваться или уменьшаться – в зависимости от того, насколько сильна вера христиан, однако то, что лежит у ее основания, остается неизменным. Такой неизменностью в жизни Церкви обладают таинства.

Тем не менее говорить о неизменности таинств и ставить на этом точку было бы упрощением, редуцированием сложного и наполненного жизнью феномена, каким является таинство. Историческая литургика, которая благодаря усилиям многих ученых совершила настоящий прорыв в изучении того, как появлялись и изменялись чины различных церковных таинств, заставляет нас сделать вывод, что, при всей неизменности по сути, по своей форме таинства изменялись.

В этом смысле феномен таинства очень похож на феномен богословия. Богословие ведь тоже имеет некое неизменное ядро, некую внутреннюю константу, но при этом формы его выражения изменялись от эпохи к эпохе – изменялся, так сказать, богословский язык, но неизменной оставалась семантика этого языка. Если мы примем во внимание выработанное в русской религиозной философии различение между знанием Бога и знанием о Боге, то учение Церкви, ее самосознание и знание Бога на всем протяжении христианской истории оставались неизменными начиная с апостольских времен. Однако знание о Боге, как оно раскрывалось отдельными Отцами Церкви и затем принималось всеми христианскими общинами, углублялось и становилось богаче от эпохи к эпохе.

В сочетании неизменности и исторического динамизма между феноменом таинства и феноменом богословия можно провести параллели. Среди этих параллелей и то, что как богословие, так и таинства являются как бы дверьми, открывающими путь в сферу божественного бытия, – они исполняют посреднические функции между миром небесным и земным, соединяют эти два мира как бы неким мостом. Отличие между ними в том, что богословие соединяет человека со сферой божественного на уровне ума, интеллекта, а таинства – на уровне всего его естества, включая душу и тело.

На развитие как языка церковного богословия, так и внешних форм таинств значительное влияние оказали внешние факторы, прежде всего еврейская традиция и эллинизм. Что касается иудейской традиции, то христианство, заимствовав некоторые формы иудейских священнодействий, наполнило их совершенно новым содержанием. В христианском контексте в центр всякого священнодействия был поставлен Христос. Христос находится в центре Евхаристии, потому что мы вкушаем Его Тело и Кровь. Христос также в основе Крещения, потому что через Крещение мы становимся частью Его Тела – Церкви. Через Миропомазание на человека нисходит Утешитель, посылаемый Христом. Рукоположение в священство является поставлением человека во образ Христа. Священнодействие и пастырство, которые совершает поставленный священнослужитель, имеют в качестве своих архетипов первосвященство и пастыреначальство Христа. В Браке брачующиеся соединяются во образ Христа и Его Церкви, как об этом пишет ап. Павел в Послании к Ефесянам. Покаяние и Елеосвящение через оставление грехов воссоединяют грешника с Церковью и Христом, врачуя душу и тело христианина. Христоцентричность, таким образом, – это главная черта христианского понимания таинств, отличающая их от схожих по форме иудейских священнодействий. При этом, говоря об отличии христианского и иудейского понимания таинства и следуя методу типологического истолкования Ветхого Завета, можно предположить, что ветхозаветные установления касательно священнодействий были прообразами христианских священнодействий и в них предзнаменовательно указывалось на Христа как основу христианских таинств.

Таинства, обретя христоцентричность, продолжили развиваться в том, что касается формы. На это развитие немалое влияние оказала эллинистическая культура. В первую очередь, влияние это отразилось на самом слове «таинство» – «мистирион». Слово взято из греческой культуры, где содержание понятия «таинства» было несколько иным. Через таинства грек также соприкасался с тем, что, как он верил, было божественной сферой. Тем не менее мистерии для грека были путешествием по неведомому. Поэтому и само по себе слово «мистерия» означает тайну. Для христианина же в таинстве нет тех темных глубин, какие существовали для античного грека. Не имея возможности познать «внутренний механизм» таинственного, знаем его смысл и предназначение. Тем не менее, несмотря на различия между античными мистериями и христианскими таинствами, христианские богословы очень рано начали использовать слово «мистирион». Вероятно, они руководствовались тем, что и у античных греков, и у ранних христиан «мистерии» были не самодостаточными священнодействиями, просто культом, но способом приобщения к трансцендентному.

Одним из наиболее ранних примеров христианского подхода к таинству является богословие апологета и гимнографа св. Мелитона Сардийского. Мелитон пишет о Христе как о Таинстве. Христос является для него высшим христианским Таинством – Таинством Пасхи и Таинством Спасения. Это Таинство имело множество прообразов в Ветхом Завете и явилось с новой силой с Боговоплощением. Позволю себе привести пространный отрывок из гимна св. Мелитона о Пасхе:

Это есть

новое и древнее,

вечное и преходящее,

тленное и нетленное,

смертное и бессмертное

Таинство Пасхи:

древнее по Закону,

новое же по смыслу,

преходящее, как образ,

вечное, как благодать

(...)

Он [Христос] есть все:

Тот, Кто судит закон;

Тот, Кто учит;

Тот, Кто спасает благодатью;

Тот, Кого рождает Отец;

Тот, Кто рождается как Сын;

Тот, Кто страдает как агнец;

Тот, Кто погребается как человек;

Тот, Кто воскресает как Бог.

Сей есть Иисус Христос

(...)

Сие есть Таинство Пасхи, –

заключает св. Мелитон.

Таким образом, на примере гимна св. Мелитона мы видим, как мистерия в христианстве приобретает христоцентрическое измерение. Рассмотрение таинств в христологическом ключе позволяет дать ответ на очень трудный вопрос, стоящий перед современным мистериальным богословием, – это вопрос о количестве таинств. Историческая литургика вполне однозначно показала, что в различные периоды эмпирического бытия Церкви количество священнодействий, рассматривавшихся как таинства, варьировалось. Как же это согласовать с той основополагающей и неизменной ролью таинств в Церкви, о которой мы говорили выше? Этот вопрос для меня представляется искусственным, навеянным схоластикой. Если даже взять за основу определение таинства в «Катехизисе» свт. Филарета (Дроздова): «Таинство есть священное действие, через которое тайным образом действует на человека благодать, или спасительная сила Божия», – тогда остается неясным, почему нельзя считать таинствами великое освящение воды, монашеский постриг, помазание на царство? Данный вопрос утрачивает принципиальную остроту, вернее, переходит в иную плоскость, если мы будем рассматривать его в христологическом и сотериологическом контексте, если будем помнить о телеологии таинств – их конечной цели. А цель эта заключается в очищении человека от греха и приобщении его к благодати Божией. Если мы говорим, что цель Боговоплощения – спасение и освящение человека благодатью Святого Духа, то эта цель достигается посредством таинств. Посредством таинств благодатные последствия Боговоплощения передаются каждому отдельному члену церковной общины и общине в целом. Таинства – это то, что связывает христианина с Церковью и благодаря чему он достигает того, ради чего воплотился Бог. Иными словами, таинства не действуют автономно, как самодостаточные силы, но связывают христианина с Христом и Церковью. Не отказываясь от того, что в Церкви есть семь таинств, необходимо признать, что Церковь является главным таинством и в ней имеют начало прочие таинства.

В связи со сказанным я хотел бы остановиться еще на одном важном, на мой взгляд, аспекте таинств, а именно аспекте экклезиологическом. Таинства суть функция Церкви: они осуществляются в Церкви, и благодаря им Церковь существует как единый живой организм. Я бы сказал, что сама Церковь есть таинство, потому что она есть место особого присутствия Божия – место, где осуществляется встреча и соединение Бога и человека. А как мы уже сказали, такое соединение невозможно без таинств. Таким образом, таинства и Церковь теснейшим образом связаны друг с другом, и через таинства реализуется природа Церкви. Таинства имеют благодатное и спасительное воздействие на человека только в Церкви, и Церковь не может быть истинной и благодатной, если в ней не осуществляются таинства. Без таинств Церковь перестает быть Церковью и в лучшем случае становится группой людей, объединенных общностью убеждений. В этой группе может сохраняться стремление ее членов к личному совершенствованию и солидарность в практической деятельности, но будет отсутствовать благодатное соединение со Христом во Святом Духе, через которое обретается прощение грехов и дар спасающей благодати. Только через таинства человек приобщается к божественному бытию.

Таинства, и это относится прежде всего к Евхаристии, Крещению и Миропомазанию, осуществляются в Церкви как анамнезис – воспоминание об определенных исторических событиях, в рамках которых они были установлены. Это воспоминание, однако, имеет иной характер, чем то интеллектуальное усилие, каковым является обычное человеческое воспоминание. О том, что это за воспоминание, говорит Сам Христос: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин.14:26). Каким именно образом Дух должен напоминать о том, что говорил Христос? Речь идет о мистическом, сакраментальном анамнезисе. Силой Святого Духа человек становится реальным соучастником всего того, что совершил и совершит Спаситель для домостроительства спасения, а именно Его жизни, страданий, погребения, воскресения, восшествия на Небеса, седения одесную Бога и Отца, второго и славного паки пришествия («Поминающе убо спасительную сию заповедь и вся яже о нас бывшая: Крест, гроб, тридневное Воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки Пришествие» – чин Божественной литургии свт. Иоанна Златоуста). Это означает, что через таинства актуализируется все то, что Бог во Христе совершил для дела нашего спасения.

Таинство по природе своей эсхатологично. Ибо, с одной стороны, таинства – это священнодействия, которые всегда осуществляются в конкретное время в конкретном месте конкретными людьми. Однако, с другой стороны, они выходят за рамки времени и пространства, достигая области трансцендентного. Вневременность и внепространственность таинств обусловлены их связью с Христом. Действительно, поскольку Христос есть «Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр.22:13), то и таинства, через которые осуществляется общение верных с Христом, связывают человека со всей божественной вечностью, воплотившейся в Христе. В этом смысле Евхаристия – это не повторение и не продолжение жертвы Христа, а соучастие в Тайной Вечери и Голгофской Жертве. Так же как и Крещение есть соучастие – в смерти и воскресении Христа.

Таинства – это не некие каналы, по которым к отдельному индивиду поступает благодать, но приобщение каждого человека и всей церковной общины к тому неиссякаемому потоку благодати, который Дух Святой передает Церкви и через который каждый член Церкви соединяется с Богом.

Таинства мистической своей стороной связаны с вечностью и Божественным, стороной же эмпирической – с временным и человеческим. И благодаря этой человеческой стороне они раскрывают присутствие Божие не в полной мере. Об этом говорится, например, в пасхальной молитве, которую священнослужители читают каждый раз после причащения Тела и Крови Христовых: «Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего». «Истее» здесь значит полнее, совершеннее. То есть Божественная Евхаристия – таинство, которое в наибольшей мере являет присутствие Божие, – всё равно не имеет той полноты, которую Бог готов дать нам в будущем веке. Иными словами, через таинства осуществляется Богоявление – Теофания, но Теофания частичная и прикровенная, полнота которой отодвигается в эсхатологическую перспективу.

Наконец, таинства имеют важное социальное и даже цивилизационное измерение. Действительно, грехопадение омрачило человеческую природу, в результате чего в человеческом сообществе воцарился разлад. Грех нарушил основы бытия и гармонии как отдельного индивида, так и всего социума, что стало причиной уклонения человеческой цивилизации на ложный путь. Восстановление человеческого естества и, как следствие этого, возвращение человеческой цивилизации на путь истины стали возможны благодаря Боговоплощению. Церковь делает доступными плоды Боговоплощения как для отдельного человека, так и для человечества в целом. Безусловно, Церковь не охватывает всего человечества, однако она постоянно должна к этому стремиться. Ее миссия заключается в том, чтобы распространить свое благодатное действие на всё человеческое сообщество. Но даже если Церковь представляет собой малозаметное меньшинство и становится «малым стадом», как то было во время апостолов, то и тогда она совершает таинства «и о всех, и за вся», весь мир вводит в сопричастность с Божественной вечностью. «Космическая литургия» (прп. Максим Исповедник), совершаемая Церковью, являет собой миссию Церкви по отношению ко всему Божиему творению и каждому человеку.

Свое воздействие на мир Церковь оказывает двояко – словом проповеди и благодатью таинств. Церковь учит и освящает; она указывает на то, какова норма человеческой жизни, и подает силу осуществлять эту норму. Таинства, таким образом, содержат в себе потенциал для возвращения всего человечества к такому состоянию, которое соответствовало бы замыслу Творца о человеке. Таинства способны подать людям благодатную силу воплощать в своей жизни заповеди Божии и через это обретать первозданную жизнь и гармонию.