Повесть о Луке Колочском

Повесть о Луке Колочском (в рукописной традиции известна под названиями: «О явлении чюдотворнаго образа пречистыя богородицы и о начале монастыря ея Колочьскаго»; «Сказание о явлении чюдотворнаго образа пречистыя богородицы, иже на Колоче»; «Слово о явлении чюдотворнаго образа пречистыя богородицы и о начале монастыря ея Колочскаго»; «Повесть о явлении чюдотворныя иконы пречистыя владычицы нашея богородицы и присно девы Марии в Можайских пределех») – памятник литературы кон. XV – нач. XVI в. П. рассказывает об основании одного из можайских монастырей; в основе ее сюжета лежат события 1413 г. на Колоче, в 15 верстах от Можайска, где простому поселянину явилась икона божией матери. М. О. Скрипиль приводит П. в качестве примера такого жанра древнерусской литературы, который «стоит на грани церковной легенды и светской историко-бытовой повести» (Скрипиль М. О. Опыты изучения древнерусской историко-бытовой повести. Докт. дис. Машинопись. С. 444–445). В комментарии к изданию П. 1958 г. М. О. Скрипиль ограничивается общими замечаниями о ней. Он пишет, что памятник появился не позднее 1-й пол. XVI в. и что в основе его сюжета лежит устное сказание.

Зерно фабулы П. сохранили почти все общерусские летописи XV в. Больший интерес к событиям на Колоче проявили летописи независимого характера, потому что «чудесами и видениями защищались областные сепаратисты от наступления централизующей московской власти» (Адрианова-Перетц В. П. Основные задачи изучения древнерусской литературы в исследованиях 1917–1947 гг. // ТОДРЛ. М.; Л., 1948. Т. 6. С. 9). Летописные материалы XV в. свидетельствуют о том, что к формированию сюжета П. имел отношение Кирилло-Белозерский монастырь, патрональный монастырь можайских князей, который в последней четв. XV в. был замешан в конфликте великого московского князя с митрополитом Геронтием. Полный текст П. дают лишь летописи XVI в. Летопись Никоновская под 1413 г. рассказывает о том, что «некий человек, именем: Лука, простых людий, ратоев убогих, последний в нищете сый, на некоем древе, в некоем месте наиде икону», что от нее многие исцелились, и ходил Лука из Колочи к Можайску, где «изыде во сретение князь Андрей Дмитриевич», а «оттуду поиде Лука со иконою к Москве и сретоша ея митрополит со епископы». Так ходил Лука «от града во град, и все давали ему имениа многа в милостыню» и стали чтить его, «яко апостола». Возвратившись в Колочу, он построил церковь и дом себе «созда, яко некий князь, и в житие неполезное» пустился: стал грабить сокольников, ловчих князя Андрея Дмитриевича. «Князь же Андрей Дмитриевич терпяше вся сия, иногда же и посылаше к нему, он же к нему сурово и жестоко отвещеваше, князь Андрей же Дмитриевич с смирением и терпением умлъчаваше». Лука же «начал ловчих княжь Андреевых бити и грабити, и медведи с ларми взимаше к себе». Но один ловчий князя решил проучить дерзкого Луку: однажды он «улови медведя, велми зла и люта суща, и повеле его вести близ двора Лукина... Ловчий же лукавьство сътвори над Лукою и в той час пусти медведя, Луке не отшедшу. И прииде медведь на Луку и едва отняша Луку от медведя, точию дыхание в ноздрех имуща». Князь Андрей Дмитриевич, видя живого Луку, обращается к нему с речью о «неполезном» житии Луки и о законном наказании, его постигшем: «...почто еси бесовьское позорище и плясание възлюбил и пианству совокупился? како тя бог прославил своея матери богородици образом чюдотворным, ты же сиа ни во что же положи, но к неполезному к мирскому житию сшел еси, так тебе и случися». Лука раскаивается, просит князя распорядиться его богатством, князь строит монастырь, Лука в нем постригается и живет до своей кончины.

П. вошла в состав крупных летописных сводов XVI–XVII вв. и представлена в них тремя редакциями. Никоновская летопись, Румянцевская (ГБЛ, ф. 256, № 255), Архивский летописец (ЦГАДА, ф. 181, № 11) содержат редакцию Летописную 1 (Л-1), свод 1533 г. (ГИМ, собр. Черткова, № 115; ЦГАДА, ф. 201, № 48) – редакцию Летописную 2 (Л-2), свод кон. XVI в. (ГИМ, Музейск. собр., № 3058), свод 1652 г. (ГБЛ, собр. Большакова, № 423) – редакцию Летописную 3 (Л-3). В своем развитии П. утрачивала беллетристические элементы и приобретала окраску церковной легенды, мотив явления иконы привлекал большее внимание книжников и тщательнее ими выписывался. Рассказ о Луке, подробно переданный в Л-1, в следующих редакциях сокращается, Сюжет П. начинает трактоваться с точки зрения христианской морали. Так, в Л-2 редактор объясняет, что князь терпел бесчинства Луки «пречистыя ради богоматере», образ смирного и терпеливого князя оправдывается его боготерпимостью, тогда как в Л-1 потомок московских князей оказывается бессильным в конфликте с убогим земледельцем. Л-2 оказалась наиболее перспективной в литературной истории П., она легла в основу следующей редакции, которая вошла в Степенную книгу (редакция Cm), где сюжет еще более нивелировался в духе прославления предков великих московских князей и норм христианской морали, а наказание Луки получает следующее объяснение: «Человеколюбивый бог, иже судьбами своими хотяи спастися и в разум истинный приити и тако и сего Луку не презре в нечювьствии пребывающа, но прежде конца на покаяние обрати его сицевым образом». В таком виде П. вошла в состав многочисленных сборников смешанного состава XVI–XX вв.

На основе редакции Cm складываются в XVII в. Краткая редакция (К), Синодальная (Синод), Проложная (Пр). В К нет рассказа о неправедной жизни Луки, весь сюжет построен на мотиве явления иконы; К вошла в печатный Пролог 1662 г., Латухинскую степенную пространной редакции и в сборники XVII–XVIII вв. Пр известна в одном списке (ЦГИА, ф. 834, оп. 2, № 1296, кон. XVII в.), главной особенностью этой редакции является сокращение беллетристических элементов. Единственным списком представлена Синод (ГИМ, Синод. собр., № VI-1200, 2-я пол. XVII в.), которая отличается чертами, местного сказания. Завершает летописную историю П. Л-3. Эта редакция текстологически связана с Л-2, но уделяет большее внимание религиозным мотивам, что отличает и другие редакции XVII в. Списки П. в сборниках XVII–XX вв. не позволяют выделить особых вариантов и редакций, так как не имеют существенных разночтений и восходят к Ст. В это время П. представляла собой уже «мертвый» текст, который переписывался в сборниках, составлявшихся по теме: сказания об иконах, явившихся на Руси.

Изд.: Никоновская летопись // ПСРЛ. М., 1965. Т. 11. С. 221–223; Книга Степенная царского родословия // Там же. СПб., 1908. Т. 21, ч. 2. С. 446–448; Мазуринский летописец // Там же. М., 1968. Т. 31. С. 99–100; Русские повести XV–XVI веков / Сост. М. О. Скрипиль. Л., 1958. С. 116–118; Древнерусские предания (XI–XVI вв.). М., 1982. С. 309–317; ПЛДР. Конец XV – первая, половина XVI века. М., 1984. С. 52–57.

Лит.: Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1819. Т. 5. Примеч. 254. С. 163; Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев: Их литературные труды и идеи в Древней Руси. Ч. 1. Нил Сорский. СПб., 1882. С. 204 (ПДП. Т. 26); Никольский К. Материалы для истории исправления богослужебных книг // ОЛДП. СПб., 1896., № 115. С. 44; Бахрушин С. В. Княжеское хозяйство XV и 1-й половины XVI в. // Сборник статей, посвященный В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 588; Иконников В. С. Опыт по историографии. Киев, 1911. Т. 2, ч. 1. С. 1801; Голубинский. История церкви. 1911. Т. 2, ч. 2. С. 601–603; Полный православный богословский энциклопедический словарь. Б. м., б. г. Т. 1. Стб. 1414; Тихомиров М. Н. Средневековая Москва в XVI–XVII вв. M., 1957. С. 270–271; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960. Т. 4. С. 499–450; Демкова Н. С., Дмитриева Р. П., Салмина М. А. Основные пробелы в текстологическом изучении оригинальных, древнерусских повестей // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20. С. 151; Журова Л. И. 1) Известия о Луке Колочском в летописных сводах XV в. // Сибирская археография и источниковедение. Новосибирск, 1979. С. 28–36; 2) Ранние редакции Повести о Луке Колочском // Сибирское источниковедение и археография. Новосибирск, 1980. С. 5–17; 3) Из литературной истории Повести о Луке Колочском // Источниковедение литературы Древней Руси. Л., 1980. С. 143–154.

Л. И. Журова