Часть I. Лекции по педагогике

Лекции прочитаны на Высших Богословских Курсах при Московской Православной Духовной Академии в 2009–2010 учебном году

Первая беседа игумена Киприана (Ященко) посвящена педагогической системе, элементами которой являемся мы все – родители, преподаватели и служители Церкви. Каждому из нас предстоит отвечать на Страшном суде за то, как мы воспитывали детей в духе православия, сумели или нет привести их к Богу.

Игумен Киприан: Поднимите руки, у кого из вас есть педагогическое образование?

Слушатели откликаются на просьбу.

– Опускайте. А кто окончил педагогический институт?

Среди собравшихся находятся и такие.

– Семь человек, замечательно! Поднимите руки, кто из вас занимался когда-нибудь педагогической деятельностью? По-другому поставлю вопрос. Кто из вас никогда не занимался педагогической деятельностью?

Появляется много рук.

– Видите, сколько обманщиков?! А воспитание собственных детей разве не педагогическая деятельность? Все, кто мучается со своими детьми, уже попадает в разряд педагогов. Сейчас вы учитесь, у нас есть преподаватель и студенты, происходит некое взаимодействие, перемещение знаний из одной головы в другую. Вот это и есть педагогика, в данном случае – дидактика.

Для того чтобы у нас возникла концептуальная схема, начнем с «педагогического креста». Нам так будет удобно рассматривать основные элементы педагогической системы.

Что такое педагогическая система? Среди вас есть, к примеру, предприниматели. И они понимают, что существуют бизнес-планы, некие схемы, по которым выстраивается их деятельность. То же самое в педагогике. Кто может привести пример педагогической системы?

Слушатели выдвигают свои версии: школа, вуз, взаимодействие «начальник-подчиненный».

– Конечно, начальник еще как воспитывает! А в масштабах страны – что может быть педагогической системой?

– Министерство образования.

– Министерство образования – один из важнейших элементов системы образования в России. Каждая семья – малая церковь, даже если она и неполная, это уже педагогическая система. Наши родители, мы с вами являемся ее плодами, с молоком матери мы впитываем некое содержание, которое в нас вкладывают с момента зачатия.

Первый элемент системы отвечает на вопрос «что?». Это фундаментальный методологический вопрос. С 2012/2013 учебного года у нас во всех школах вводится новый стандарт образования. Поэтому через несколько лет мы окажемся в другой стране, будем жить совсем в иной системе координат: подрастет новое поколение, которое приобретет совершенно другое мировоззрение, иные ценности и знания. Мы сделаем еще один шаг в сторону научно-технического прогресса и духовно-нравственного регресса.

Нам пришлось участвовать в разработке стандартов. И встал вопрос: что передать нашим детям самого необходимого за 11 лет обучения?

Допустим, во всех школах страны, в 4–5 классах вводится предмет «Основы православной культуры» – один раз в неделю, всего 34 часа. 34 раза вы выходите к детям, причем есть всякие праздники, усушка, утруска; реально получится 30 часов, не больше. Тем не менее программа расписывается на 34 часа. И вот спрашивается: что вы будете говорить детям 34 раза в году?

Основные элементы системы образования

О чем самом необходимом можно сказать за это время? И начали философствовать: один – одну программу предлагает, другой – другую. Кстати, что вы сами считаете самым необходимым в преподавании православия?

...Видите, сразу веер предложений. Одни говорят – святых отцов, другие – Евангелие, третьи намерены рассказать об отношении детей к родителям, изложить заповеди, познакомить с праздниками. А может, Ветхий Завет? Или рассказать о Символе веры? Есть 12 членов Символа веры, у вас такой катехизический курс был, объемлющий практически все вероучение. А смогут ли дети в 4 классе это усвоить?

– Не смогут...

– А у меня сын учится в православной гимназии – они прекрасно усваивают!

– Чешский педагог Ян Амос Коменский (1592–1670), написавший «Великую дидактику» (искусство «учить всех всему»), был убежден, что нет знания, которое невозможно передать. Но есть плохие учителя, не способные изложить эти знания. Он предлагал методы, формы, с помощью которых можно детям объяснить все: и Троицу, и высокие догматы. Надо лишь перейти на другой, понятный язык.

Может случиться так, что вам придется преподавать, – разные испытания в жизни бывают.

Я тоже педагогом, можно сказать, стал случайно. Поступил в Политехнический институт. Но юношеское романтичное представление о студентах как об элите общества разбилось об окружающие и ставшие нормой пьянки, разврат, постоянные развлечения. И я перевелся в педагогический институт, где у меня работала мама. Но в педагогическом я, в общем-то, скучал, мне было тяжко, я не понимал, что такое педагогика. Это продолжалось до первой летней практики, когда я договорился, что быстренько отработаю смену в пионерском лагере, а дальше с друзьями поеду на море отдыхать. Но когда я приехал и ввязался в реальную лагерную жизнь, то мы с детьми неожиданно быстро подружились. Мне не повезло, что весь отряд, с которым мы так крепко полюбили друг друга, оставался на следующую смену. Дети заплакали: «Как же мы без вас?» И я тогда дрогнул первый раз в жизни и остался на вторую смену, а потом еще и на третью. Так и пошло: до сего дня остаюсь детоводителем.

Это может случиться у каждого со своим ребенком или с чужими детьми. Когда складываются настоящие добрые отношения, от сердца к сердцу, это бывает трудно разорвать. Возникают обязанности, которые никто точно не формулирует, и в этом кроется великая тайна педагогики. Сколько ни пиши всяких договоров, реально все держится на любви; это основа православной педагогики, в которую мы сейчас и будем совершать погружение.

Мы определили: важен вопрос «что?». То есть – какое содержание должно быть передано детям, как оно кристаллизуется в программах, учебниках, стандартах. Хотя оно может быть и в интернете. Что такое стандарт? Это объем, меньше которого вы не должны знать, – во всяком обучении и процессе познания. Сейчас даже воспитание пытаются стандартизировать – выработать у ребенка некие умения, навыки, определенные качества в нем развить. Все это сложно унифицировать, однако иметь некий ориентир, к чему нам все-таки следует стремиться, необходимо.

Второй элемент системы отвечает на вопрос «как?». Допустим, мы решили с детьми освоить Символ веры или преподать им Евангелие. До чего бы мы ни договорились, дальше возникает вопрос: а как это сделать?

И это оказывается еще более сложной задачей. Даже если ваша память многое удерживает, переложить знания из своей головы в другую практически невозможно. Оказывается, что знания вообще без искажения не передаются, хотя у многих педагогов, учителей и воспитателей часто возникает такая иллюзия. Вот проводишь урок, рассказываешь, дети тебя слушают открыв рот. Думаешь: «Как хорошо сегодня получается»,– удовлетворение испытываешь от того, что ребята внимательны.

Закончился урок, проходит неделя, ты в следующий раз с ними встречаешься, начинаешь спрашивать: оказывается, они почти ничего не помнят, как будто вы вообще ничего не проходили, – хоть под дулом автомата допрашивай! На прошлом уроке вы им те же вопросы задавали, и они на них легко отвечали. А теперь могут сказать: «А вы нам этого не рассказывали». Это педагога вводит в транс.

Здесь следует вспомнить один очень эффективный метод, изобретенный известным нашим педагогом Виктором Федоровичем Шаталовым, – использование опорных сигналов. Рассказывая что-то, Шаталов рисует на доске некую схему, опорные сигналы – какой-то образ, значок, квадратик. И оказывается, что с их помощью человек усваивает примерно в 10 раз больше. Когда ему снова дают такой опорный сигнал, он вспоминает, у него в голове вспыхивает, что за этим стоит, какие знания ему передавались. Слово и зрительный образ составляют устойчивую связь, которая является золотым правилом дидактики.

Существует более 400 зафиксированных методов обучения. В нынешний век технологий придумано также множество всяких изощренных психологических способов навязать человеку то, что ему не нужно, но врезается надолго в память помимо его воли.

На какой вопрос отвечает следующий элемент нашей системы?

– «Зачем?»

– Есть такой вопрос, он стоит в центре, с него все начинается. А зачем это надо? Какой смысл? Что является целью? Вопросы очень близкие, но не совсем совпадающие. Цель, как правило, объективная, ее ставит сам педагог. Цель нашего урока – чтобы вы что-то усвоили, расположились к чему-то. А «зачем?» – это уже психологический, внутренний мотив.

Зачем, ради чего вы пришли сюда, к чему вам эти знания? Спасти душу, кому-то передать знания, может, выглядеть перед кем-то умнее, получить хорошую оценку, престижный документ об образовании. Здесь мотивов тоже огромное количество, и это смыслообразующая сфера образования личности.

Идем дальше. Кто это делает? Педагог. Педагог как переводится? С греческого – детоводитель. Педагог – это человек, который ведет ребенка. А куда он его ведет?

– В школу...

– А православный педагог куда ведет?

– К Богу.

– К Богу. Смотрите, какое великое назначение – привести к Богу. Еще непонятно, идешь ли сам к Богу и как ты идешь. А уже берешь ответственность вести ребенка к Богу.

Получается, что вся образовательная система – только средство для восстановления образа Божия в человеке. А конечная цель – стать ближе к Богу.

Теперь давайте разберем следующий элемент педагогической системы – «кто?». Кто может выступать в роли педагога? Кто на Страшном суде будет отвечать за свои педагогические ошибки?

– Родители...

– Какая обязанность родителей перед детьми? Дать им высшее образование?

– Вырастить честными людьми... Воспитать христианами...

– Или чтобы ребенок изучил побольше языков, искусств? Главная задача всякого родителя – воспитать ребенка в духе православия, привести его к Богу. На Страшном суде и мать и отец будут отвечать на вопрос: как вы воспитывали свое чадо в духе православия, насколько вы привели его к Богу? Никто не минует этого вопроса – и на мытарствах, и на Страшном суде. И никакие дипломы, сертификаты в определении вашей вечной участи не помогут.

Первый, кто является педагогом, это родитель. Я помню, как к старцу Николаю (Гурьянову; 1909–2002) на остров Залит люди приезжали, спрашивали: «Батюшка, мы хотим ребенка – родить или взять на воспитание». А он всегда задавал вопрос: «А вы сможете перед Богом ответить за то, что воспитали этого ребенка в православии?» Ему говорят: «Да мы не знаем, мы смущаемся». – «Смущаетесь – а надо быть уверенными».

Кто еще у нас отвечает перед Богом за воспитание детей?

– Учитель.

– Учитель отвечает? Конечно, и деньги за это получает.

– Небольшие, правда.

– Какие бы ни были деньги, это его служение отечеству и Богу. Учитель, воспитатель, педагог в школе, преподаватель в вузе. Кто еще обязан по своему положению воспитывать?

– Священник.

– Священник, правильно. Он тоже на Страшном суде будет отвечать, как он воспитывал своих духовных чад.

Мы в прошлом году были на Афоне, с нами оказался один слушатель Богословских Курсов, который очень хотел стать священником, рвался: «Как бы мне благословение у афонского старца получить на священство». Но у него все как-то не получалось. И вот мы взобрались по горам и в хижине встретились с кротким старцем Гавриилом. Он тихеньким, ласковым голоском с нами беседовал, просто чистая любовь. Наш слушатель дождался момента и спрашивает: «А вы меня благословите священство принять?» Тот посмотрел на него и говорит: «А ты знаешь, что из священников в последние времена только один из 700 спасется, а все остальные в ад идут?» «Так что ж мне тогда, не надо идти в священники?» – спрашивает наш товарищ. Старец отвечает: «Я тебе не говорю, что не надо, я сказал, что гораздо труднее спастись».

Действительно, священнику приходится отвечать не только за себя, за борьбу со своими страстями, но и за тех, кого он ведет, кому помогает спасаться. Сейчас мир настолько во зле лежит, что, действительно, порой и не знаешь, как помочь прихожанам. Приходится много молиться...

Кстати, возникает вопрос: чем отличается священник от учителя или родителя? Те ведут к Богу, и этот ведет к Богу.

– Родители могут как-то криво вести.

– Бывают благочестивые родители, которые воспитали Сергия Радонежского, других святых.

Но есть еще такое явление, как родство по духу, данное свыше. И порой эти отношения даже ближе, важнее тех, что по крови. Что такое церковная община? Это и есть семья, во главе которой стоит отец, который ее воспитывает и за эту семью отвечает. Чем принципиально отличается священник от всех остальных?

– Благодатью священства.

– Есть такое, трудно отрицать. А еще чем?

– Таинствами.

– Конечно, возможностью совершать Таинства. Вы же не можете причащать, соборовать своего ребенка. Крестить, правда, можно в исключительных случаях. А можно родителю исповедовать ребенка?

– Нет.

– А как же Евангелие говорит – исповедуйте друг друга.

– Можно ему помочь приготовиться к исповеди. Но это не будет Таинством... Отпустить грехи мы не сможем.

– Частично при доверительных отношениях можно, действительно, ребенку помогать открывать свои помыслы, греховные привычки, страстные устроения. Это не то чтобы правило, но такое допустимо при определенных близких духовных отношениях родителей и детей. Кстати, кто глава семьи?

– Отец.

– Неправда. Глава семьи – Христос. А какая церковная должность у отца? Он – настоятель малого храма. А жена в домовой церкви – кто? Она – дьяконесса. Ее дело устроить так, чтобы здесь велась служба, чтобы все члены семьи несли свои послушания и служили Богу. А дети – это приход церковный, который воспитывают, если перевести все на церковный язык.

Необходимо, чтобы отцы знали, что они находятся в чине священства и что их главная обязанность – предстоять пред Богом и испрашивать благословение и благодать Божию на всю семью! Если бы отцы это исполняли, были бы другие семьи, народы, правительства...

Глава жены – кто? Муж. Нужна иерархия: Бог, потом муж, который является предстоятелем перед Ним, говорит: «Господи, благослови! Господи, помоги! Господи, помилуй нас, грешных!» Вот основное духовное назначение отца. И на Страшном суде с главы семьи что спросится? Не только как он каялся, но и как помогал спасаться членам своей домашней церкви. Как он предстоял перед Богом и призывал благодать Божию на свою семью. Как он вымаливал свою семью, как он каялся за нее, приносил в жертву свое свободное время, увлечения, страсти, дурные привычки. Это ответственность точно такая же, как у священника.

Фактически венчание – это рукоположение главы семьи, будущего отца во священство в своей малой церкви. Это тайна, которая открывается после того, как душа отделяется от тела.

Помните притчу о богатом и Лазаре. Что делал богач? Он пил, ел, веселился, не понимая, какие у него обязанности на Земле. А когда скончался, ему истина открылась. И ему стало страшно: «Что же я наделал? Что же я такую жизнь вел?»

Посмотрите, как он просит: «...отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят...»

Ему же выбраться невозможно, приходится страдать за то, что он пренебрегал истиной. Ведь богатство-то не его, а Божие, и он должен был поделиться – тогда бы не страдал.

Более того, он обращается к Аврааму с просьбой послать на Землю Лазаря: «...так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их...»; «...если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:24–31).

На Украине этим летом мы трапезничали с владыкой, и один серьезный батюшка рассказал необыкновенный случай. Умерла старушка, которую все родственники очень любили, – она была их связующим звеном, со всеми общалась, всех примиряла. И вот бабушка, еще не совсем старая, скончалась, и все очень по ней скорбели.

Батюшка пришел ее отпевать. Стоит, кадилом машет, панихидку служит – обычное отпевание. Все плачут: «Ой, куда ж ты ушла, что ж ты так не вовремя!» И вот старушка эта открывает глаза, садится во гробе и начинает с ними разговаривать. Там половина присутствующих попадала в обморок. Батюшка тоже оторопел, у него первый раз такое в жизни случилось, хотя ничего особого он не делал, как обычно отпевал...

Потом ей помогли, она выбралась из гроба, пошла, поела... Все ее так с недоверием потрогали, ну, вроде, все правда: действительно, просили ее не умирать, что просили – то и получили. Помолились – Господь воскресил. То же просил богач – пошли Лазаря, пусть он вернется на Землю и все расскажет.

И она действительно, как воскресла, начала проповедовать: «Вы знаете, как тяжко, когда душа выходит из тела. Набрасывается много падших ангелов, предъявляется множество грехов, открывается вся истинная жизнь». Родственники ее послушали-послушали и не поверили. Ей говорят: «Знаешь, мы тебя в другой раз послушаем, ты отдохни, наверное, переутомилась там». Старушка им попроповедовала, а дней через 10 опять скончалась. И на отпевании при том же священнике все родственники убоялись еще раз просить Боженьку о возвращении старушки к земной жизни.

Это же не аргумент, что люди оттуда не возвращаются! Смотрите, сколько случаев в реанимации, когда человек умер, произошла клиническая смерть, душа вышла, видела и коридоры, и мытарства, а потом вернулась. Ну и что?

Конечно, на некоторых людей это производит большое действие. Вот, в Псковских Печерах был один монах. Как все иноки, ходил на послушание, молился. Потом скончался, его похоронили, пришли на третий день, а он потряс всех тем, что воскрес. Не знали, что с ним делать, говорят: «Чего ты хочешь?» Он отвечает: «Закройте меня в отдельной келье». И он там сидел, ему через маленькое окошечко давали один раз в сутки немножко еды, он даже не каждый день ел. Братия у него спрашивает: «Ну что ты там видел?» Он им говорит: «Братья, там так страшно, это страшнее, чем вы предполагаете». И он до конца своей жизни уже не выходил из кельи, ни с кем старался не разговаривать, отмаливал свои грехи.

Есть люди, которым открылась эта истина и была дана возможность такой, как у нас интеллигенция говорит, реинкарнации. Одна женщина как-то спрашивает у меня: «Батюшка, я все понимаю, но почему православие так плохо относится к реинкарнации? Почему человеку нельзя дать возможность начать жизнь сначала?» Я говорю: «Вы каждый день умираете, сон – это и есть отхождение души от тела. И каждый день воскресаете, вам Господь возвращает вашу душу в тело и дает заново каждое утро начать жить. Вы не в баобаба превращаетесь или в какое-то животное, а в человека. Это твоя же душа, очищенная: пожалуйста, живи заново каждый день».

Это лирическое отступление, но оно несколько заостряет ответственность всех педагогов перед Богом. А теперь следующий вопрос: книга может быть педагогом?

– Да, конечно.

– А кино может быть педагогом?

– Да... Еще интернет!

– Интернет – современный вариант книги. Знания можно получить в режиме онлайн на большой дистанции, не снимая домашних тапочек.

– Кстати, в этом кресте не хватает одного элемента – материи. Тогда была бы картинка Аристотеля. По Аристотелю книга (интернет) – это как раз материя передачи знания, само по себе – ничто, но, имея личность педагога, автора, это – и цель, и двигатель, и своего рода личность.

– Пожалуйста, можно и так сказать. Однако давайте все-таки последний элемент внесем: ради чего существует вся система?

– Ради детей, учащихся... Ради жены... Людей вообще!

– Конечно, главный элемент педагогической системы – «кому?». Кому передается духовная и человеческая традиция? Все мы с вами – жертвы различных педагогических систем обучения, воспитания. Кстати, сюда мы забыли вписать начальника; всякий начальник тоже педагог. И он отвечает перед Богом как глава предприятия, что он делает и каков результат.

– А ребенок может быть воспитателем?

– Еще как! Всякая педагогическая деятельность – улица с двусторонним движением, и кто кого больше воспитывает, это еще надо разобраться. Есть дети гениальные, талантливые в духовном смысле, например, с даром запоминания текста. Допустим, берет ребеночек главу Евангелия, читает и в следующий раз рассказывает ее целиком наизусть. Вот вас сейчас попробуй заставь выучить главу из Евангелия. Скажете, что близко к тексту запомнить невозможно. А встречаются дети талантливые, учат и Евангелие, и притчи, как стихи Пушкина, и спокойно воспроизводят.

Есть дети с даром миссионерства: если сами уверовали, то начинают сразу проповедовать. Как-то в воскресную школу одна мама привела ко мне ребенка – мальчика Артура шести лет, он еще в школу не ходил. Привела и говорит: «Вот, отец Киприан, я слышала, у вас тут воскресная школа есть, возьмите моего сына, пусть он обучается Божественному». Я смотрю, он такой непоседливый ребеночек, и предлагаю: «Может, и вы тоже побудете, посидите вместе с ним?» Она отвечает: «Да нет, вот его бы...» Знаете, есть такой феномен – делегирования детей в Царство Небесное от семьи: мы совсем другой жизнью живем, а вот наши дети пусть начнут правильную.

Мальчик оказался пытливый, как губка все впитывает, поднимает руку, отвечает. Прошло обычное занятие, минут 30, чай попили еще минут 15, после чего разошлись.

В следующий раз приходит мамаша с Артуром и спрашивает: «Можно я у вас посижу?» Я говорю: «Пожалуйста». На всякий случай интересуюсь: «Может, что-нибудь случилось?» Она отвечает: «Да. У нас странные события в доме происходят. Я хотела бы посидеть, посмотреть, что вы здесь преподаете». Я прошу: «Хотя бы об одном событии расскажите, что странного?» Мы ничему плохому вроде не учили.

– Я, – говорит, – приготовила обед и кричу: «Артур, иди есть!» А он в комнате в паровозики играет. И сын все бросает и прибегает. Этого же никогда не было! Обычно с пятого, с десятого раза, с ремнем, подбираешь его там. А здесь с первого раза прибежал. Я говорю: «Слушай, я еще не успела на стол накрыть даже». Он говорит: «Ничего, мама, я тебе помогу». И помог, на стол накрыл. Отец подошел, мы садимся. Артур говорит: «Подождите, это надо все перекрестить!» Мы спрашиваем: зачем? «А то может отравленное быть». (Мы его, конечно, ничему такому не учили, я не знаю, откуда он это взял.) Он уверенно перекрестил: «Теперь садитесь». Мы сели, начинаем с мужем беседовать, он говорит: «За едой болтать нельзя». Мы стерпели и это, молча поели. «А теперь, – спрашиваем, – что делать?» Он говорит: «Молиться надо. Бога благодарить». А сам-то и не знает, как благодарить. Иконочку поставил, перекрестился: «Господи, благодарю Тебя». А потом спрашивает: «Мама, можно я пойду паровозики уберу в сундук?»

Родители первый раз в жизни услышали от него вопрос «можно ли я что-то сделаю?». Он никогда не спрашивал разрешения и ошеломил их этим. К тому же уборка игрушек всегда было в семье «передовой линией фронта»: поиграл в паровозики – раскидал, ему говорят: «Убери!» – он не убирает, «Убери!» – не убирает. И они стояли над ним с ремнем, но чаще всего убирали сами. А здесь мальчик захотел эту сложную работу выполнить сам и попросил благословения. И потрясенная мама пришла выяснить: что же здесь такое происходит?

Для меня это было удивительно, потому что мы ничему этому не обучали.

Я стал вспоминать – о чем был тогда урок. Занятие было о Хаме, о хамстве. Я рассказал, что потомки Хама являются дикими африканскими племенами, живут первобытной жизнью, по деревьям лазают. Я говорю: «Кто из вас хочет быть как Хам?» Они все плечики вжали, не хотелось им быть дикими обезьянами.

...А в следующее воскресенье приехал отец на джипе. Папа оказался мусульманин. Он еще выше меня ростом, идет так решительно, я молюсь, приготовился к мученичеству. Он подходит, руку протягивает: «Вот, – говорит, – батюшка, спасибо, так ребенка и воспитывайте, совсем другое дело», – и поехал по своим делам.

Многократно испытано: когда дети правильно ухватывают дух Священного Писания, то сразу же становятся послушней. Они чувствуют этот самый главный нерв духовного существования – послушание родителям. А те удивляются, как это ребенок так меняется, бывает, что с радостью потом приводят детей, даже другой конфессии.

Кстати, на следующее воскресенье Артур привел свою сестренку – крестить. Потом братика. Весь класс свой он перекрестил и всех родственников – по-моему, никто от него не смог убежать. Вот такой мощный миссионер оказался в шесть лет. Он всем мог объяснить, почему надо креститься и ходить в храм. И у него было такое убеждение, что перед ним никто не мог устоять.

На самом деле душа человека не имеет возраста. Если он в юных летах такой, то и в зрелых будет все тот же; возможно лишь какое-то расширение знания. И действительно, дети пребывают в чистоте, и если они воспринимают веру, то уже не могут молчать, у них от избытка сердца говорят уста.

Он и во дворе начал крестить детей. Взяли однажды окунули три раза одного мусульманского мальчика – во имя Отца и Сына и Святого Духа. Родители сбежались... Я говорю: «Слушай, Артур, ты приводи своих друзей сюда, здесь мы разберемся, кого и как крестить, это дело серьезное».

Кстати, есть еще один вопрос – «где?». Где осуществляется передача знаний?

– Везде.

– Может быть, везде, а может, в созданных условиях. Вот мы на улице не можем с вами заниматься. Нам надо иметь хоть какую, но все-таки комнатку.

Я как-то был в одной московской школе – есть сейчас частные авангардные учебные заведения. Захожу к ним, у них примерно такое же помещение, чуть поменьше, по кругу дети лежат на животах и пишут. Парт нет. «У нас, – объясняют, – индивидуальный учебный процесс. Каждый ребенок выбирает ту позу, в которой ему удобнее, – на спине, на боку, на животе». Такие странные, удивительные эксперименты проводят. Я там около часа понаблюдал – ничего полезного не заметил...

Предложенная нами схема хоть и примитивна, но применима для разных учебных заведений и даже для масштабных образовательных проектов, которые сейчас реализуются в нашей стране и в мире.

В следующий раз мы эту схему немножко преломим и перейдем к райской педагогике...

Тема второй беседы – «Райская педагогика». Мы познакомимся с теми уроками, которые Сам Господь преподал человечеству в лице Адама и Евы.

– В прошлый раз, дорогие мои, мы с вами получили некую схему основных элементов педагогической системы. И теперь мы применим эту схему к самой первой педагогической системе – к раю, где был создан человек. Кто у нас самый главный педагог?

– Бог.

– А кто выступал в роли учащегося?

– Адам.

– Адам. Потом была сотворена Ева. Теперь вопрос: зачем? Какое назначение было у Адама и Евы?

– Любить Бога?

– «...сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему...» (Быт.1:26). Был ли Адам создан по образу Божию?

– Да.

– А был ли он подобен Богу? – Нет.

– Задача жизни его и Евы состояла в том, чтобы уподобиться Господу Богу. А какое основное содержание Бог передавал Адаму и Еве?

– Любовь.

– Бог любил Адама. А любил ли Бога Адам?

– Да.

– Можно так сказать, мы сильно не погрешим. А каким методом, в какой форме?

– Методом жертвы, послушания.

– А в чем заключалось послушание?

– В исполнении заповедей.

– Сколько заповедей было у Адама?

– Одна.

– При этом он был царем, начальником над всем созданным природным миром. Ухаживать за райским садом стало одним из его предназначений, его обязанностью. А воспитание состояло в том, что Господь дал ему только одно ограничение – не вкушать с Древа добра и зла. А как вы думаете, плод на этом Древе был такого же вкуса, как на соседних деревьях?

– Да это не важно! Какая разница?

– Я могу назвать святых отцов Исаака Сирина и Ефрема Сирина, которые утверждают, что вкус плода на Древе добра и зла был точно таким же, как на соседних деревьях. Даже по форме, по цвету они ничем не отличались. Это было чисто условное ограничение.

Всякая педагогика начинается с ограничения. Святитель Феофан Затворник писал о том, как детей обучать в строгости и в свободе. Например, дается ограничение: делай что хочешь, но играй в этом углу. То есть мы не запрещаем ребенку выплескивать энергию – творческую, игровую, но у него есть ограничение – находиться в указанном месте. Если посмотреть – в нашей жизни, на работе тоже есть предписания. На этом строится вся педагогика. Но предположим, вы говорите: «Не ходи», – а ребенок пошел. Требуете: «Не делай», – а он делает. Как тут поступить?

Что произошло в раю? Дьявол, денница, павший с неба, люто ненавидящий людей, превратился в змея, влез на Древо. Что он предлагает Еве? Давайте попробуем воспроизвести их диалог. Какой у него первый посыл?

– Правда ли, что Бог запретил есть все плоды со всех деревьев?

– Да: «...подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю» (Быт.3:1). То есть первое – это посеять сомнение. Дьявольское действие всегда начинается с этого. А так ли сказал Бог? Потом второе, что увлекает: «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.3:5). Это и есть цель – уподобиться Господу, но чтобы ее достигнуть, надо нарушить единственное требование Бога.

А в чем главная ошибка Евы? Как надо было поступить Еве, чтобы не впасть в этот грех?

– Спросить разрешения у Адама... Перекреститься...

– Святые отцы говорят, что главная ошибка Евы состояла в том, что она начала слушать дьявола, она вступила с ним в диалог. И этот шепот дьявольский – «а правду ли Бог сказал?» – до сих пор раздается в ушах человека. Дьявол действует таким же образом – невидимо, через помыслы. Даже через благие: сделать еще лучше. Не как положено, а как лучше. Ты уже так совершенен, что тебе нет равных...

У меня есть сотрудники, дашь им задание, а они, пока дойдут до своих рабочих столов, обдумают несколько вариантов – как сделать лучше, чем велели. Потом спрашиваешь: «А почему ты так сделал?» – «Я поразмыслил, решил, что так будет лучше». Непослушание начинается с того, что человек принимает дьявольский помысел за свой. И к нему возникает сочувствие, на нем задерживается внимание. Почему человек впадает в грех? Ведь грех – это верхняя часть айсберга. Прежде чем дойти до греха, возникает помысел. А помысел – грех или нет?

– Нет.

– Помыслы самые гнусные, грязные, блудливые, похотливые, хульные – на Бога, на окружающих, на себя – возникают у всех людей, живущих какой угодно благочестивой или грязной жизнью. Это – не грех, потому что здесь наша воля не участвует. Это дьявол к нам является с помощью помыслов, так же как он подкрался к Еве в раю. Мы не виновны, что на улице грязно. Наше дело – не испачкаться. Где же начинается грех? Когда мы проявили свою волю. Мы не отбросили этот помысел, он нам понравился. Где-то в глубине души он был нам приятен. И вот мы к нему проявили внимание.

Святые отцы говорили: «Прежде чем бороться с помыслами, мы учились по 20–30 лет бегать от них». Как возник помысел – надо сразу бежать от него, то есть заниматься чем угодно: пением песен, стиркой, поклонами, переключением своих мыслей. Но ни в коем случае нельзя задерживать внимание. Это общее аскетическое правило любого христианина. Иначе будет то же самое, что с Евой.

Вначале грех покажется чем-то неприглядным, а потом поползут мыслишки: «Вроде все так делают. Если нельзя, но очень хочется, то немножко можно...» Через такие уговоры человек созревает ко греху. Когда мы внутренне готовы для того, чтобы вкусить «запретный плод», то дьявол всегда устраивает некие внешние обстоятельства, при которых грех совершается как бы автоматически. Но у человека вначале появляется внутреннее согласие на эти действия.

Вот смотрите, как поступила Ева. Впала в грех, нарушила одну-единственную заповедь, вкусила запретный плод. А потом берет это яблоко, несет Адаму и дает ему попробовать. То есть не только сама нарушила заповедь, но и влечет за собой Адама. И вот эта печать греха лежит на большинстве сегодняшних женщин: они не только сами впадают в искушение от дьявола, но еще и соблазняют мужчин.

У многих женщин все поведение – соблазнительно, даже вид, и все эти способы привлечения внимания мужчин, этот греховный инстинкт действует со времен падения Евы.

Старцы на Афоне говорят, что одна падшая женщина может погубить тысячи мужчин. Некоторые святые отцы с сочувствием относятся к Адаму, говорят: он же доверял все-таки своей половине и по доверию к ней вкусил это яблоко. Он ведь Еву за змею не воспринимал...

Тем не менее грех совершен. Нарушен договор с Богом, воспитывающим Адама и Еву в любви. Заповедь – это ведь договор. Вот мы заключили с кем-то соглашение. Но договор нарушили, он не исполняется. Предположим, сказали ребенку: делай то-то – а он убежал. Какие наши действия? Как его воспитывать?

– Наказывать.

– Смотрите, что делает Бог, прежде чем наказать. Адам и Ева согрешили. Он их ругает? Нет. Он их спрашивает. Это очень важно, какие вопросы Бог задает Адаму. Он интересуется: "Где ты?» (Быт.3:9). То есть, Адам, ты со Мной или не со Мной? Где наша любовь? Ты в любви со Мной или не в любви?

А что делает Адам? Лезет в кусты прятаться от Бога, Который все видит, с Которым он каждый день общался, с Которым он был в любви. Что делает Бог? Он задает ему другой вопрос, уже прямой: «Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?» (Быт.3:11). Каков смысл вопроса? Расположить к покаянию. Как вы думаете, если бы Адам покаялся, Господь бы его простил?

– Конечно бы, простил.

– Да, Он очень хотел его простить. И как раз это всем нам пример как педагогам. Мы должны сделать все, чтобы расположить оступившегося ребенка или человека к покаянию. Но как поступает Адам? Кается? Когда его спрашивают напрямую, ему оставалось сказать только одно: «Да, грешен». А он что говорит?

– Это жена...

– «...жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт.3:12). Сам жену такую сотворил, чего ж теперь с меня спрашиваешь? Покаяние отсутствует, более того – звучит обвинение самого Бога. Очень похоже на то, что происходит сейчас: попробуйте кого-нибудь в чем-нибудь обличить. Услышите десять тысяч оправданий: «Да это не я; это обстоятельства; да это он; это же вы сами виноваты...» Существует такой психологический метод «локус контроля», который описывает множество различных жизненных ситуаций; при этом все время задается вопрос: кто виноват? И предлагается всего три варианта ответа: либо я виноват, либо кто-то другой, либо обстоятельства. И вот в зависимости от того, на что человек чаще всего указывает – на обстоятельства, других людей или на себя, можно определить степень его раскаянности, можно сказать, его духовности, то есть общения с Богом.

Наши святые всю вину всегда брали на себя. Даже если были не виноваты, в этом не участвовали, обвиняют – значит, виноват.

...Что же дальше происходит? Бог обращается к Еве. Она могла бы спасти Адама, поскольку все-таки они одна семья. А Ева какой ответ дает? «Змей обольстил меня, и я ела» (Быт.3:13). Никакого покаяния. Невозможно ничего исправить, разбитую чашу любви не склеить, и Бог находит другой педагогический метод. Какой?

– Метод кнута.

– Какую Он применяет воспитательную меру?

– Изгоняет их из рая.

– Если перевести на педагогический язык, это выглядит примерно так. Мама говорит ребенку: «Ах, ты меня не слушаешься – встань в угол, я прогоняю тебя, не разговариваю с тобой до вечера или до тех пор, пока ты не покаешься». Бог прекращает непосредственное общение с Адамом и Евой. Так и мы – не то что обижаемся на ребенка, а лишаем его общения и любви, потому что он не кается.

– Бог заповедал Адаму не есть от Древа познания добра и зла, сказав: «...ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт.2:17).

– Смерть у них произошла духовная, не телесная. У нас сейчас происходит то же самое – множество людей живут в мертвом состоянии.

Мы очень дружили с одной благочестивой старушкой из Санкт-Петербурга, она языки знала, переводила с греческого, чистой жизнью жила, в храм ходила, молилась. И вот мы с ней как-то шли по улице, и она меня спрашивает: «Отец Киприан, вам не страшно находиться на людском кладбище?» – «А какое кладбище?» – «Вокруг трупы ходят, от них же смердит. Они только телесной, биологической жизнью живут, а души у них уже нет...» В то время я был еще молодым, особым духовным опытом не обладал, поэтому не понял ее, о чем это...

– Отец Киприан, а насколько правильно так скопом судить о всех людях? Она же конкретно никого не знала. Вот вы переоденетесь, она и не будет знать, что идет батюшка...

– Она была очень кротким, тихим человеком, никого никогда не обвиняла. Это не осуждение было, а как бы констатация факта: что действительно тяжело находиться в обществе людей, которые не живут духовной жизнью. Я как священник могу сказать: трудно служить литургию, когда за спиной стоят люди, которые не молятся. Это чувствуется сердцем. Тяжело молиться, когда в храме люди неверующие.

Иосиф Ватопедский (1921–2009), Царство ему Небесное, по милости Божией духовник Ватопедского монастыря на Афоне рассказывал мне историю о том, как впервые пришел на святой остров в 14 лет. Его сразу определили послушником к чудесному старцу Иосифу Исихасту (1898–1959). И много лет он был в послушниках, знал – вот келья, храм, послушания. Практически никуда не удалялся из монастыря. А когда старец умер, он уже сам был старчик. Однажды его по каким-то послушаниям послали с Афона в Салоники – большой город, свыше миллиона жителей. Там есть одна набережная, где много кафе, всяких развлекательных учреждений, и все это кричит, шумит... Когда он пошел по этой набережной, у него возникло чувство, что он идет по кладбищу, где все смердит, как в аду оказался. Он даже не смог дойти до середины набережной – сбежал, сел на катер и попросил его скорее увезти. А когда приехал на Афон, закрылся и неделю молился: «Господи! Это же так страшно – почти все люди живут совершенно мертвыми, душа у них умерла!» И он просил: «Господи, скажи, чем я могу помочь этим людям?» И ему был ответ: «Это – не в твоих силах, ты их воскресить не сможешь. Помогай детям, которые более восприимчивы, их еще можно спасти». И он взялся писать книгу о воспитании детей в семье. Написал одну для детей, потом другую – для молодежи о том, как вступать в брак...

Я очень удивился: «Батюшка, вы же никогда не жили семейной жизнью, не воспитали ни одного ребенка. Как вы так смело беретесь писать книжки, трактаты?» Он отвечает: «Да я и сам не знаю. Мне Бог сказал, что надо помогать детям, и я пишу. Представляю, что бы старец Иосиф сказал, и записываю».

Это для меня было большим утешением, что и монахи-затворники тоже пишут педагогические труды, значит и мне тоже можно потрудиться в этом послушании...

Изгнание из рая было чисто педагогическим средством. Адам и Ева видели рай, но войти туда уже не могли. И кто победил? Бог или дьявол, который их искусил?

– Бог.

– Бог. А в чем победа заключается? Покаялся ли Адам?

– Покаялся.

– Всю оставшуюся жизнь Адам плакал по утраченному раю. Каждый день проливал слезы. А сколько он прожил?

– Более 900 лет.

– Представляете, более 900 лет! Мы 900 секунд поплакать не можем... А здесь более 900 лет он рыдал о своем грехе, об утраченном общении с Богом, о том, что потерял сыновство. И чем дело закончилось? Когда было Воскресение Христово, кого Господь первым вывел из ада? На иконе Воскресения Христова этот момент запечатлен...

– Адама и Еву.

– То есть Он принял их покаяние и вернул их в рай. Вот это и есть райская педагогика: изгнать из рая, лишить любви и общения и помочь вернуться в рай.

– А почему пришлось четыре тысячи лет ждать? Почему Адам не сразу покаялся, а Господь не сразу принял его назад? Пошел бы, как ребенок, в угол, а потом: «Извини, мама...» Покаялся – и сразу возвращайся.

– Святые отцы говорят, что вопрос «почему?», обращенный к Богу, – не православный. Мы Богу не должны задавать вопросов, почему Он так делает. Бог восхотел – и делает. Вообще, если бы у нас была уверенность, что Господь всегда создает идеальные условия, применяет идеальные средства, для того чтобы привести нас к Себе, все было бы хорошо. И не возникало бы вопроса «почему?».

– Я тоже как-то был на Афоне, а потом в Салониках: присел там на улице, вроде нашего Старого Арбата, и смотрел на людей. Меня поразило, что при территориальной близости Салоник к Афону между ними огромная разница...

– Да. От святого до мерзости, от рая до ада бывает один шаг. Но можно и в раю погибнуть, и в аду спастись. Преподобный Силуан Афонский (1866–1938) постоянно взывал: «Держи ум свой в аду и не отчаивайся». Что это значит? Наш «царский путь» состоит в том, чтобы понимать: мы вообще недостойны находиться в раю. Но при этом не отчаиваться, а дерзновенно просить у Бога этого достоинства. Потому что если мы видим лишь свое недостоинство, то неминуемо придем к печали, унынию, и ничего хорошего у нас не получится. А если будем лицезреть достоинство, то впадем в прелесть и гордыню – какие мы хорошие. Поэтому так важен для нас именно «царский путь» – для педагога и для всякого христианина.

Мы с вами коснулись этого фрагмента райской педагогики для того, чтобы представлять: первый педагог – это Господь Бог. Несмотря на Свою велию милость, любовь к Адаму, Он наказывает его и в конечном счете все-таки, воспитав, приводит к Себе в рай.

Всякая педагогика – это восхождение по некой лестнице. Предполагается, что на ступеньку выше ученика всегда находится педагог. В идеале они должны взяться за руки – это такая синергия, взаимодействие педагога и ребенка. Но над ними еще находится Бог, который действует и на педагога, и на ребенка. И вот они движутся по ступенькам наверх, к Богу. Такова общая схема, из которой мы попробуем вывести несколько педагогических принципов.

Первая задача всякого педагога – спуститься до уровня ребенка. Но встать не совсем рядом, а чуть-чуть повыше. В психологии это называется «зона ближайшего развития». Это пространство, где ребенок сам что-то совершить еще не может, но вместе со взрослым в состоянии сделать шаг вперед – через совместную деятельность педагога и ученика (родителя и ребенка).

У меня есть крестник Сережа, он сейчас уже вырос, а когда был лет семи – уставшая мать привозила его ко мне, бросала и говорила: «Заберите своего крестника, иначе я его прибью, сил уже нет, он меня не слушается».

И вот мы с ним начинали выстраивать педагогическую систему – как его перевоспитать. Он действительно был озлоблен на весь мир, на всех людей, как маленький звереныш, – его лучше было не трогать, оставить в покое. Но все равно мы должны были начать с каких-то хотя бы маленьких запретов. Каких? Например, садимся мы с ним завтракать, я ему подаю кашу, компот, а он говорит: «Кашу есть не буду».

Компот попробовал: «Какой противный!» Хлеба откусил – не нравится. Я говорю: «Сережа, у нас обед будет в два часа, так что давай, дорогой, покушай». – «Нет, я уже наелся...» Побежал на улицу. Часов в 12 прибегает: «Так есть хочется, дай чего-нибудь». – «Знаешь, ничего нет, даже перехватить нечего, потерпи еще пару часов...» Он через час опять прибегает: «Ой, все, не могу! Дай мне хоть кусочек хлеба!» Говорю ему: «Сережа, мы же с тобой договорились, обед в два часа». Я его с любовью глажу, целую: «Сереженька, ну давай, дорогой, еще немножко потерпи, еще один час остался, и мы с тобой поедим первое, второе, третье...»

Мог я ему уступить? Ни в коем случае: вся педагогика провалится. Ведь мы договор заключили.

Что в обед происходит? Он прибегает без пятнадцати два, переоделся, садится. Я говорю: «Два часа, сейчас начнем. Вот суп». – «Ой, какой суп невкусный, я его не буду». – «Ужин в шесть часов». Он так прикинул, посчитал и с неохотой, но суп доел. Потом второе, компот – и побежал играть.

Через пару дней мать приезжает, икру, деликатесы всякие привозит. Я говорю: «Все это убери, зачем ты ребенка развращаешь?» Она смотрит, ее сын наворачивает кашу, суп, еще добавки просит. Прошло всего два дня. Мать у Сережи спрашивает: «Это вкусно?» – «Да, вкусная каша! Хочешь попробовать»?

Мы всего-то установили режим питания, и этого оказалось достаточно, чтобы ребенок пришел в норму. Надо было просто проявить твердость. Потом, когда мы с ним уже ближе подружились, я говорю: «Давай, кто быстрее чашку помоет: ты – свою, а я – свою». И мы с ним вместе моем. Затем он уже за собой посуду убирает, я – за собой. Мне, конечно, приходится подыгрывать: быть медлительным, чтобы сильно не опережать его начинающуюся активность.

Приходит с улицы – весь комбинезон сверху донизу грязный: уж и не знаю, через какие трубы он лазил, надо было ухитриться так испачкаться. Какие наши педагогические действия? Мне стирать или ему? – Вместе, совершенно правильно. Я говорю: «Ты – правую штанину, я – левую; ты – правый рукав, я – левый». Я за ним потом перестирываю, конечно, но поначалу мы делаем все вместе. На следующий день он приходит практически в чистой одежде, совсем немножко замарался.

Есть множество мелких полезных бытовых действий, и наше искусство заключается в том, чтобы расположить к ним ребенка. Потому что невольник – не богомольник. Надо, чтобы ему захотелось. И когда что-то сделано, конечно, важно отметить: «Как хорошо у тебя получается». Заметьте, чтобы не развивать тщеславие, надо не его хвалить, не говорить, какой он молодец, а отмечать хороший результат. Результат может быть скверным, но все равно надо попытаться найти в нем хоть что-нибудь хорошее.

Говорю: «Сережа, я такой большой, под кровать не могу залезть, чтобы помыть пол». Он залез, помыл. Я спрашиваю: «А можешь всю комнату?» – «Ну давай». Говорю: «Как у тебя здорово получается!» Потом, правда, перемываю – он просто тряпкой грязь размазал. А на следующий день он спрашивает: «Можно я еще помою?» Ну, слава Богу, начало его сердечко оживать и сочувствовать. Проходит буквально неделя, и ребенок зажил душевной жизнью, уже не биологической.

Правда, я его стараюсь в таком состоянии каждый день причащать, водить в храм, беседовать с ним по душам, от сердца к сердцу. Потихонечку он оттаивал... Если с детьми любя заниматься, то никто не устоит.

...У Сережи была такая привычка – под диван залезет и сидит. Что он там делал, я до сих пор не знаю. Ну, должен у человека быть какой-то секрет, нравится ему сидеть целый час под диваном – пусть сидит, вроде ничего плохого не происходит.

И вот мы идем как-то в храм, а он спрашивает: «Отец Киприан, а правда, что Бог все видит?» – «Конечно, – говорю, – Сереженька. Бог не только все видит, Он все слышит. Он даже знает, какие у тебя мысли, какие желания, о чем ты переживаешь. Никому не видно, а Бог видит». Мы уже подходим к храму, он снова спрашивает: «Отец Киприан, а как ты считаешь, Бог под диваном тоже видит?» Я понимаю, что для него это серьезный вопрос, вопрос сокровенной жизни. Но мне хочется, чтобы он сам сделал вывод: «А как ты думаешь, Сереженька? Если Он знает все твои мысли, о чем ты сейчас думаешь, о чем переживаешь, чего желаешь – все это Бог видит. Как ты думаешь, Бог под диваном видит тебя или нет?» Сережа долго соображал, мы уже к храму подошли. И вот он, как взрослый человек, выдохнул тяжело: «Да, Бог и под диваном тоже видит».

Такой вывод сделал семилетний Сережа. После этого он больше никогда не залезал под диван. Я тоже был поражен, что в семилетнем возрасте ребенок открыл свойство Божие, что Бог всевидящ. А какой смысл лезть под диван, если Он там все видит? Хотя многие взрослые до сих пор считают, что если их никто не видит, если свет потушить, то все можно. А вот маленький ребенок, семи лет, уверовал – и никаких жандармов ему больше не требовалось. Он как бы предстал пред Богом. Это может остаться в маленьком сердце на всю жизнь. Он и других потом одергивал: «Что ты так себя ведешь, Бог видит все». Когда возникает страх Божий, человек предстоит пред Богом непрестанно – это очень важное педагогическое и духовное достижение.

Не надо самим что-то навязывать детям. Есть такой миссионерский прием – дожидаться вопроса. Когда дети вас о чем-то спрашивают, надо перевернуть это в духовную плоскость: это полезно или не полезно для спасения его души? «А как ты считаешь: это Богу угодно или нет?» И он по закону своей совести начинает рассуждать. А совесть у ребеночка еще не прожженная. По совести он и отвечает: «Нет, наверное, Богу это неугодно».

И с этого начинается христианское воспитание: надо, чтобы ребенок все время обращался к Богу, к своей совести, чтобы начал свой духовный путь, движение, чтобы вернулся к своему Создателю в рай. Главным побудительным принципом всех действий должен быть Бог; в основе всех замыслов, поступков – Богоцентричность. Только что-то захотел сделать – обратись, спроси: «Господи, благослови меня! Угодно ли это Тебе? Господи, помоги мне это сделать!»

Есть дети, которые ведут такой сокровенный диалог с Богом, с Ангелом Хранителем, с Божией Матерью. У многих ребят, особенно дошкольного возраста, настолько чистая жизнь, что они непосредственно видят Ангелов. Один мальчик мне как-то говорит: «Когда тебе ночью Ангел явится, скажи ему, что я заболел». То есть он думал, что ко всем приходят Ангелы и всех утешают.

Поэтому мнение о том, что педагог всегда выше ребенка, так как он много знает, умеет, – не совсем правильное. Это действительно улица с двусторонним движением. Ребенок, которому вы преподаете, может жить более высокой духовной жизнью, быть чище вас. Его краткая молитва может быть услышана Богом очень скоро, а вам, положим, нужно еще всю ночь молиться, все Евангелие прочитать...

Как-то у меня скончался друг, в довольно молодом возрасте, и у него остались маленькие детки, два мальчика. Мы в храме стоим, служим панихиду, а они носятся по церковному двору туда-сюда. Я вышел, говорю: «Ребятки, у вас же папа скончался, его отпевают, скоро закопаем, и вы уже больше его не увидите. Пойдемте, Боженьке помолимся, чтобы Господь его принял». Они меня послушали, зашли, встали у гроба. Мы кадилом машем, отпеваем. Смотрю, их опять нет, убежали, снова носятся в церковной ограде, в прятки играют. Ладно, думаю, не буду трогать. Закончилась панихида, выхожу. «Ребятки, – говорю, – вы почему убежали?» А они так серьезно мне отвечают: «А мы помолились и Бога попросили».

Я понял: они зашли в храм, действительно искренне обратились к Богу, и такая краткая детская молитва Ему могла быть очень близкой. У детей еще нет тяжелых грехов, даже исповедь мы у них не принимаем, потому что они если и совершают что-то, то несознательно, полностью воля в этом не участвует.

А вот мы сами уже вполне соображаем, что делаем, наша воля в этом принимает участие. А за все, в чем задействована воля, как раз и придется держать ответ на Страшном суде. Одно дело – во сне происходит, в небытии, по болезни, а другое дело – в здравом уме.

И конечно, мне хотелось бы подчеркнуть важность синергии, то есть взаимодействия педагога, ребенка и Бога, старшего и младшего, более опытного – с тем, у кого меньше опыта жизни. Для того чтобы преподавать, надо знать примерно в 10 раз больше тех, кому ты хочешь эти знания донести. Должен быть хороший задел, запас, преимущество. Если ты какие-то умения преподаешь, то должен и сам ими обладать.

У русского педагога Константина Дмитриевича Ушинского (1824–1871) провозглашен замечательный принцип: если хочешь изучить какой-нибудь предмет, начни его преподавать. Какое хорошее средство: пока другим расскажешь, сам поймешь. У нас на кинофестивале «Лучезарный Ангел» в 2009 году был показан фильм «Чудо» о Зоином стоянии, картина вошла в число лауреатов. Режиссер Александр Прошкин начал делать этот фильм неверующим человеком. А пока снимал кино, уверовал в Бога, принял Крещение...

– Как долго он снимал картину?

– Съемки продолжались полгода. Это тот же самый принцип: если хочешь уверовать, начни снимать фильм о чуде Божием. Действительно, если преподавать, рассказывать другим, надо это сердцем прочувствовать, вникнуть. Поэтому, если вам придется рассказать другим то, что здесь преподается, это надо прожить самому. Я хотел бы привести слова, с которыми святитель Иннокентий Иркутский обращался к миссионерам-богословам. Он говорил: если вы детям не можете объяснить Божественную Истину, значит, вы – плохой богослов, значит, вы эту Истину не понимаете, поскольку не можете применить, отказавшись от богословской терминологии.

Что за этим стоит? Можно вызубрить, сдать, забыть, пойти по такой чисто учебной траектории. Но когда тебе говорят: расскажи детям, – надо от всей этой терминологии отказаться и передать им саму суть, причем на языке маленького ребенка. Дети – это критерий глубины нашего понимания богословских истин и даже духовной жизни. Попробуйте с ребенком поговорить и объяснить ему хоть что-нибудь духовное на его языке. И если он скажет «я вас не понимаю», значит, вы плохо изучили предмет, вы сути его не понимаете.

На наших занятиях время от времени буду вам подкидывать загадки. Вот одна из них.

Мы как-то были в Сербии, приехали в небольшой поселочек и увидели там странную картину. Храм как храм, служит один батюшка, а в воскресной школе – более 400 детей. В этом поселке нет такого количества жителей – дети к нему съехались со всей округи. Я удивился, спрашиваю: «Батюшка, что это у тебя здесь за магнит такой? Как ты их притянул сюда?» Он отвечает: «У меня поначалу было все наоборот». И рассказал историю о том, как еще в молодости мечтал возиться с детьми, ему это было радостно и интересно. Когда он учился на Богословском факультете в Белграде, все ждал, что станет священником, приедет в храм, повесит объявление о наборе детей в воскресную школу. И его мечта сбылась: он стал священником, приехал в храм, повесил объявление, и у него на это объявление откликнулось около 200 детей. Он их собрал, агитационную работу провел, хорошо подготовился, всякие интересные вещи нашел и провел урок.

В следующее воскресенье приходит 150 детей. Он думает: «Плохо, значит, подготовился». Нашел еще какие-то картинки, кино. Рассказывал с увлечением, все слушали. В следующий раз приходят 100 детей. Через некоторое время – 50, еще через воскресенье – 30, потом – 20 и, наконец, осталось всего четверо. На четырех все замерло, они собирались при любой погоде и его слушали. А остальные 196 где? И он очень сильно запереживал. Для него это была душевная травма, терялся смысл его земного существования. Он никак не мог понять, почему дети разбегаются. Вроде готовится, рассказывает интересно...

Тогда он пошел к своему другу. Посидели они за чашкой чая, и друг дал ему совет. Батюшка этим советом воспользовался. На следующее воскресенье к нему пришли человек 10, потом 20, потом 30, 50, 100 и сейчас 400...

Вот вам вопрос: какой совет дал священнику его друг?

– Не готовиться. Говорить своими словами.

– Он так и делал, по бумажкам не читал. Это вам загадка до следующего занятия...

Сегодняшняя беседа – об эффективной передаче опыта и традиций в форме, Которая называется уроком. Мы попытаемся выяснить, чем плоха мотивировка детей только на хорошие и отличные отметки. Постараемся научить ребят использовать полученные на уроке знания в реальной жизни.

– Отец Киприан, на прошлой лекции вы загадали нам загадку о священнике из Сербии, который организовал воскресную школу, но неудачно: дети почти все разбежались. Тогда его друг дал ему некий совет, после чего ребята вернулись, и у этого батюшки оказалось чуть ли не 400 человек в воскресной школе. Может, все-таки рассказать, какой совет дал ему друг?

– Друг его был директором автобазы, и он выделил воскресной школе сначала один автобус, потом второй, а когда мы приехали, там было уже восемь автобусов. Они начали все вместе ездить в паломничества, в путешествия, на пикники. Дети устают от школы, им нужен простор – поиграть, побегать. Это интересно – они едут, знакомятся, сами готовят пищу, причем в этих поездках им о многом рассказывают.

Перемена мест как метод, может быть, и не решающий: от перестановки слагаемых сумма может и не меняться, никуда от себя не убежишь. Но для детей такая экзотика оказалась привлекательной, и при всех тех же качествах школа удалась. Разгадка, наверное, даже не в перемене мест, а в том, что батюшка сумел организовать деятельность, к которой дети расположены, которая соответствует их возрастным и духовным интересам. Происходило соприкосновение со святынями, с природой, свободное общение, трапеза в кругу сверстников. Он вывел их из чисто созерцательной познавательной деятельности в активную, можно сказать игровую, среду, которая моделирует будущую земную жизнь.

Подростки исчезают из воскресных школ, из храмов. А если создать военно-патриотический клуб, ребята, наоборот, сбегаются со всех сторон, для них это интересно. Потому что деятельная основа – основополагающая для любых просветительных и образовательных занятий. И духовно-просветительные центры, за которые мы сегодня ратуем, основаны на созидательной, творческой деятельности. Духовная составляющая в них – всего лишь производная, зависящая от личности педагога, который руководит. Но если личность безбожная, активная деятельность ведет не туда.

С точки зрения педагогики вообще все равно, на каком виде деятельности воспитывать детей, отдых или спорт это, ремесло или труд. Например, к отцу Андрею Воронину из села Ковалево (Нерехтинский район Костромской области. – Ред.) пришли подростки-бандиты со всего района, и он смог – с помощью бокса, экстремальных занятий – восхождения на Эльбрус, спуска в самую глубокую пещеру – всех объединить, сплотить вокруг храма. Он назвал это экстремальной педагогикой. Потому что дети, вышедшие из криминала, очень тяжелых жизненных ситуаций, по-другому не понимают. Их нужно перед «употреблением» встряхнуть, взболтнуть...

...Но сегодняшняя наша лекция посвящена традиционной форме передачи опыта и знаний – уроку.

Урок начинается с некоего организационного момента, обычно через несколько секунд после того, как в класс вошел педагог. У опытного учителя этот временной разрыв практически отсутствует, само появление педагога – уже тот самый момент. Если он остановился у доски – все замерли, действует рефлекс – попробуй шелохнись!

Если вы оказались в незнакомом классе, скажите, пожалуйста, какими будут ваши первые слова детям?

– Здравствуйте, дорогие мои! Давайте познакомимся. Рад вас видеть, мир вам.

– Вы сами почувствовали, как велика здесь цена каждого слова. Предположим, вы попали в смешную тональность (веселая – это нормально), но если дети начали смеяться, бывает очень трудно их остановить, смех покатится через весь урок. Что ни скажешь – все будет смешно. И вы сами заложили эту бомбу, своим первым словом, своим поведением. Или наоборот, можно привести детей к великой печали и расстройству, когда они отвернутся, полезут под парты и не будут вас слушать – станут смотреть в окно, скучать.

Поэтому важно сказать необходимые, нейтральные слова, включить детей в процесс обучения. Это большое искусство и наука, в которой существует много теорий. Реально каждый педагог должен интуитивно ощущать: где он оказался и с кем? Что здесь должен сказать? Как детям следует представляться? По имени или по имени-отчеству?

– По имени-отчеству.

– Да, всегда немножко диковато звучит, если педагог приходит и говорит: «Называйте меня просто Ваня». Это нарушает некий стандарт, традицию. Существуют определенные, я бы сказал, стереотипы восприятия учителя в одежде, прическе, требованиях, формах обращения... Их лучше не нарушать, а наоборот, им следовать, и тогда все будет безболезненно, спокойно и привычно.

Следующий момент: мы договорились, что несколько секунд можно бороться за то, чтобы дети пришли в рабочее состояние, но порой действительно приходится вести некую борьбу, проявлять изобретательность, чтобы обстановка пришла в норму.

Второй элемент урока и всякого образовательного действия в педагогической терминологии называется "опросом». Опрос выполняет сразу несколько функций. Первая – диагностическая. На каком уровне находятся дети? Что они знают на заданную тему, а что для них терра инкогнита? Аудитории должны быть заданы зондирующие вопросы, немножко даже провокационные, но очень корректно составленные. Как только мы определили границу между знанием и незнанием, можем двигаться дальше: излагать тот материал, который мы приготовили, ради которого вообще затевается учебное действие.

Вторая функция опроса – актуализация знаний, которые дремлют. Может возникать своего рода немота, когда материал не вербализуется. И даже в случае успешного повторения через некоторое время знания опять порой уходят в подсознание, в подкорку. Причем интуитивно мы можем по-прежнему знать что-то, даже этим пользоваться, но объяснить, артикулировать бывает очень сложно. Считается, что очень высоким уровнем знаний обладает тот человек, который может не только внятно рассказать, но и применить эти знания в жизни.

Чтобы привести знания в активное состояние, для того чтобы дети вспомнили, что они об этом знают, вы должны задать им вопросы. Вообще, прежде чем двигаться в машине, ее надо прогреть, особенно зимой, иначе испортится мотор. Так и здесь, существует как бы гностический закон: для того чтобы что-то познать, ты должен разогреться, потренироваться, у тебя должна быть какая-то интеллектуальная пища, интеллектуальная проблема. Человек, решая простые задачи, разогревается; его мозг, ум, познания приходят в деятельное состояние.

Бывает, когда внезапно задают вопрос, человек, даже если знает ответ, никак не может сориентироваться. А для детей это вообще тяжкая мука, когда как снег на голову сыплются требования размышлять вслух, излагать материал.

В качестве образа идеального опроса я рекомендовал бы вам нарисовать воронку. Первый вопрос в воронке – самый широкий. Хорошо, если он эмоциональный, если ответ на него все знают, а отвечать – приятно, если сам вопрос – положительно заряженный, всех сближает, делает всех единомышленниками. Тогда у опроса появляется еще и третья функция – он эмоционально всех объединяет, устанавливает хороший рабочий контакт, взаимодействие между педагогом и учениками, снимает препятствия, опасения, предубеждения. Бывает, ученикам в вас что-то не нравится. Дети начинают личностно осмысливать изучаемую тему, связывая ее с вами. Всем никогда невозможно угодить, а такие широкие вопросы снимают барьеры, которые порой возникают между аудиторией и педагогом, внутри аудитории. Появляется хорошее эмоциональное поле для познавательной деятельности.

Вообще урок – это управление познанием, познавательной стихией. Вот сидят люди, у них есть множество знаний. Как эти знания соединить, начать ими двигать, лить воду на мельницу всеобщего познания, стать специалистом в теме? На эти вопросы отвечает наука дидактика, которую одним из первых описал Ян Амос Коменский. Законы дидактики многие чувствуют интуитивно, не зная, как они формулируются. Как, допустим, закон гравитации: мы интуитивно понимаем, что, если свалимся с 10 этажа, ничего хорошего не будет.

Есть, например, золотое правило дидактики: всякое положение должно иметь изобразительное подтверждение. Каждая словесная позиция связывается с неким образом. Тогда и память, и внимание, и мышление работают интенсивней.

Допустим, вы пришли беседовать с детьми о Рождестве Христовом. Какой наиболее широкий вопрос можно задать детям – радостный для всех, объединяющий и в то же время личностный?

– Какой самый главный праздник у детей? О дне рождения поговорить...

– Действительно, эта тема очень сенситивная. Попробуйте спросить: «Ребята, кто из вас любит праздновать день рождения?» Едва ли найдется нелюбитель отмечать свой или чужой день рождения. И от своего личного праздника можно перейти к теме Рождения Спасителя. Далее мы, допустим, спрашиваем: «А сколько лет прошло с этого события – Рождества Христова?» Или: «Где это произошло?» Здесь половина класса уже не знает, для них это загадка, но довольно легкая. Идем дальше – вороночка сужается, сначала весь класс отвечает, потом полкласса или пол-аудитории, и наконец мы приходим к некоему вопросу икс (он, кстати, может быть в разных аудиториях разным), когда никто не может ответить. Например: «Как это изменило историю всего человечества?» Все. Гробовое молчание. И вы торжественно объявляете: «Вот это и является темой нашего сегодняшнего урока, об этом мы как раз и поговорим». Как апостол Павел в ареопаге. Кстати, в Афинах до сих пор сохранилось это место, постамент «неведомому Богу», у которого проповедовал апостол Павел. Причем он как бы встал на территорию афинян: «Они же почитают этого неведомого Бога? Почитают. И я Его почитаю, мы нашли общую тему, на которую и будем сегодня говорить». В теории дидактики это называется созданием проблемной ситуации.

В действительности проблемная ситуация – субъективная вещь. Почему учитель, у которого три 8-х класса, пишет три разных конспекта урока? Бывает, что один и тот же фокус в разных аудиториях не проходит. Встречаются сильные, мощные классы, где можно развернуться. А есть такие, где предложенной темы не тянут, там надо рассказывать совершенно по-другому, более эмоционально, тащить все на своих плечах.

Поэтому создание проблемной ситуации – это всегда загадка, великое искусство педагога – прийти, поставить в хороший тупик всю аудиторию, а потом от этого тупика развернуться к знаниям. Тогда действительно возникает интерес: и правда, я этого не знаю – что это такое? Если эти вопросы возникли, значит, мы с вами на правильном пути, мы находимся в русле законов дидактики.

Очень важен опыт нахождения правильной тональности с аудиторией, верного построения логики опросов. Если один раз это произошло, то дальше у педагога появляется смелость и легкость.

Третий структурный элемент всякого урока, познания – это изложение нового материала, разогретой интеллектуально аудитории, у которой актуализированы вся познавательная мощь и все знания. Когда уже точно поставлен диагноз, что представляет собой эта публика, мы должны изложить нечто новое, что еще никто не знает. Это главный драматургический конфликт урока.

Рекомендую – есть такой закон «от трех до пяти»: три, максимум пять целостных познавательных единиц человек может нормально усвоить за один раз, на одном уроке. Это могут быть крупные серьезные тезисы. Не нужно их дробить, мельчить, гнаться за большим объемом знаний, человек просто физически не может все это воспринять и нормально уложить в памяти. Фактически что от вас требуется в изложении нового материала? Один, второй, третий тезис, но на самом деле их в запасе должно быть, может, с десяток. Это всегда загадка, о чем придется рассказывать в аудитории. Конечно, есть некий стандарт образования, программа. Но преподаватель чаще всего пользуется этой программой, как гармошкой: то шире дает, то уже. Если он чувствует, что какие-то вещи классу известны, он это сокращает. А неизвестные может гораздо больше раскрыть, чем это необходимо по программе.

Поэтому хорошо бы иметь три тезиса – новых положения, которых никто или большинство не знает. И дальше надо внятно о них рассказать, причем кратко. Как вы думаете, сколько по времени длится опрос?

– Десять минут.

– Оптимально – 10–12, потолок – 15, если на чем-то забуксовали. Сколько длится изложение нового материала?

– Не более 20 минут.

– Да, 20 минут. Бывает даже 15, сильно-то не разбежишься. За 15 минут можно три вещи рассказать, максимум четыре.

Самое тяжелое в изложении нового материала – это примеры. По каждому из этих положений должен быть пример, а лучше не один. И нужен какой-то зрительный образ, картинка, которые отпечатываются в сознании человека.

Например, в прошлом году мы делали ежемесячник «Покров» на тему Великого поста. На первую страницу обложки нужно было поместить какую-то внятную красивую фотографию, взглянув на которую, можно сказать: это Великий пост. Кстати, это загадка и для вас: какую фотографию опубликовать?

– Чтение канона Андрея Критского.

– А как фотографически изобразить, что это канон Андрея Критского?

– Черное облачение молящихся, свеча, темный храм...

– Опубликовать фотографию тернового венца...

– А что, терновый венец – символ поста? В другое время о нем нельзя говорить?

– Вывеска на Макдоналдсе: «Закрыто. Пост».

– Эту творческую задачу я оставляю вам до следующего раза – решение принимаю в любом жанре.

Таким образом, когда излагаешь новый материал, требуются зрительные образы. В крайнем случае, педагог изворачивается и что-то рисует словами, создает словесный образ. Но тогда надо владеть словом так, чтобы слушатели живо представляли себе некую картину со всеми подробностями.

Однако на этом история не заканчивается. Дальше идет четвертая часть урока, которая называется закреплением материала. Как в фотографии – сначала проявка, потом закрепление. Вот вы дали новые знания, а дальше их надо закрепить. Необходимо привести примеры, как этим пользоваться в реальной жизни, в каких-то типичных ситуациях. Здесь уместно какое-то творческое задание, в котором нужно что-то доделать, дописать, дочитать, доосмыслить. То есть новую информацию вы включаете в некий контекст других знаний или в контекст реальной жизни.

Как-то наши благотворители взяли в Москве пароходик и поплыли на Валаам. Они путешествовали семьями, дети бегали, шалили, пара из них чуть не свалилась за борт, и родители решили их чем-то занять. Они обратились ко мне: «Отец Киприан, ты там уроки даешь, давай, позанимайся с детьми, а то они здесь друг друга покалечат от безделья».

И я с ними начал проводить уроки в кают-компании: до обеда, после обеда. Обычно мы с детишками работаем в диалоговом режиме. Я им предлагаю массу ситуаций, вопросы задаю, они отвечают. И вот один мальчик, лет двенадцати, просто срывал все занятия. Какой вопрос я ни задам – он отвечает словами Священного Писания, причем точно. Такого познания я не встречал ни у одного семинариста, ни у одного слушателя Высших Богословских Курсов. Может быть, только у старцев. Вот, отец Кирилл (Павлов) – великий старец, его ум лежит в Евангелии. А здесь 12-летний малец: что ни спросишь – руку тянет. «Ты хоть, – говорю, – не кричи. Руку поднимай, но не кричи». Потому что, если он еще и выкрикивает, вся познавательная проблема исчезает.

Я на следующее занятие еще сложнее приготовил вопросы – мальчик опять отвечает легко, играючи. Я после урока его оставил.

– Саша, – говорю, – ты откуда так Священное Писание хорошо знаешь?

– А я – победитель Международного библейского конкурса в Швеции. Первое место занял.

– Ничего себе! А как тебя угораздило?

– Ну как, – говорит, – папа пообещал мотоцикл купить. Я в прошлом году 3 место занял, а здесь подучил немножко, и в этом году – 1 место.

– И как мотоцикл?

– Сейчас выбираем «хонду». Дальше спрашиваю:

– Саша, а как ты свои знания применяешь? Ходишь в воскресную школу?

– Нет, я в храм не хожу.

– А почему ты не ходишь?

– А я некрещеный.

– Как некрещеный? Почему же ты не крестишься?

– А я неверующий.

Действительно, глубоко неверующий мальчик – чемпион мира по богословию в своей возрастной категории. Это, конечно, крайний случай. Но я множество раз убеждался: есть дети, которые бойко отвечают на уроках, участвуют в познавательных, интеллектуальных играх. Взрослые умиляются: «Какие умные, как хорошо говорят!» Но не это критерий познания! А как они эти знания применяют? В реальной жизни они эти знания используют или нет? Вот главный вопрос.

Если они знают Священное Писание, а в жизни руководствуются совершенно иными мотивами, никак не связанными с евангельскими, то мы не туда едем. Действительно, дали приманку: хочешь мотоцикл? За подарок можно и Библию выучить. Ум пластичный, в этом возрасте дети вообще легко заучивают стихи, тексты. Ребенок информацию воспринял и мог целыми кусками совершенно свободно выдавать Священное Писание. Но никакого отношения к духовной жизни это не имело. У него, оказалось, и родители неверующие.

– А почему они выбрали именно такую тематику? Почему не математику, не физику?

– Есть такой феномен у современных родителей – делегирование детей в Царство Небесное. Видимо, и у них был примерно такой же мотив: мы – бизнесмены, люди крутые, нам трудно уже выпутаться из этого водоворота, а здесь будет делегат. В принципе неплохой мотив, раньше в семьях одного из детей стремились отдать в монастырь, чтобы был молитвенник за весь род.

Наверное, так можно объяснить. Хуже, если бы они к чему-то другому склоняли ребенка.

У родителей, возможно, была надежда, что, изучая Священное Писание, мальчик расположится к духовной жизни. Такое действительно часто случается: человек начинает что-то изучать, проникаться, его сердце возгорается. Но этот мальчик был слишком зациклен на награду.

Такое происходит, когда человек работает только за деньги: ему вообще все остальное безразлично, он через что угодно может перешагнуть. Это самые циничные люди – сосредоточенные исключительно на результате, не находящиеся в плоскости самого процесса.

Похожее, кстати, случается, когда ребенок замотивирован на оценку. Для него главный вопрос – пятерка или четверка. Если его уровень понизили, поставили тройку – происходит трагедия, стоит плач, рев. Или двойку влепили – оскорбили на всю жизнь. Сам процесс познавательный уходит в сторону.

Встречается, правда, и другая крайность: человек настолько увлечен процессом, что ему безразличен всякий результат, и процесс, бывает, ничем не заканчивается.

– Батюшка, а вы крестили того мальчика?

– Такой задачи не было. Просто больше я не приглашал его на занятия. Занимался с другими детьми. Зачем, если ему это вообще не нужно? Свой мотоцикл он получил, я ему ничего подобного предложить не могу. А учебный, познавательный процесс он просто срывал. Это редкий случай, когда один парализует всю аудиторию...

Урок некоторые педагоги сравнивают по драматургии с театром, учителя – со сценаристом или режиссером, хотя он же – и актер: сам придумывает, расписывает, прорабатывает драматургию, сам же исполняет роль посредника между поколениями человечества...

В конце урока в закреплении должны быть подведены итоги. Дети могут здесь немножко помогать, хотя на этом этапе их знания еще очень рыхлые, поэтому сильно на них надеяться не стоит. От них требуются, может быть, некие подсказки. Как правило, педагог должен точно сформулировать, чем дело закончилось, чем душа успокоилась, каков итог.

...И пятый, последний элемент всякого урока – это домашнее задание. Что такое домашнее задание? Это ведь очень специфическая образовательная деятельность. В чем она заключается?

– Может быть, это попытка побудить аудиторию к самообучению?

– Задача: научить учиться.

– А кто бы рискнул дать определение, что такое домашнее задание?

– Это самостоятельное закрепление материала.

– Задание на самоподготовку – это просто попытка преподавателя переложить ответственность с себя на родителей. Что сейчас, кстати, учителя в школах и делают. Так что, готовьтесь.

Действительно, домашнее задание – это непростой вид деятельности. Вам, наверное, тоже не нравится, когда задают что-то на дом? Надо найти время, погрузиться в тему...

Для ребенка это жертва – отложить игрушки и проявить интерес к тому, о чем говорил преподаватель в школе. В жертву приносится время, которое используется для того, чтобы углубить или расширить знания по теме. Какое определение мы можем дать домашнему заданию?

– Я знаю смысл...

– Давайте смысл, мы же свободное определение даем.

– А смысл очень простой. С помощью домашнего задания, по результатам его выполнения можно приблизительно понять уровень человека: во-первых, получить информацию о его способностях, а во-вторых, о работоспособности, как он может трудиться самостоятельно. По результатам домашнего задания легче планировать следующий урок. Но определения я, к сожалению, не дам.

– Еще идеи, пожалуйста.

– Есть такое правило: спрашивать только то, что ты на самом деле дал человеку. В некотором смысле домашнее задание и ответ – это проверка того, как учитель отработал этот урок, что нужно делать дальше. Это явление обратной связи, оценка преподавательской деятельности.

– Приговор учителю, да? Прекрасно. Благодарю за творческую мысль. Все эти аспекты существуют. Но мне хотелось бы отметить еще один момент, очень важный, о котором никто сейчас не сказал.

Все, что мы делали на уроке (опрос, изложение, закрепление, подведение итогов), все наши манипуляции со знаниями, умениями, навыками – это виртуальная действительность, некие интеллектуальные упражнения. Мы поговорили и разошлись. Конечно, в голове, в сердце может что-то повернуться, появятся какие-то желания, переживания. Может быть, мы по-другому начнем смотреть на мир. Но в нашей реальной деятельности еще ничего не произошло.

Вообще, всякие знания – это всегда модель, научная или практическая, некое обобщение духовного или, например, технического опыта человечества. Это некая рафинированная абстракция. А домашнее задание как раз и разрывает эту абстракцию, идет к реальной жизни, к практике. Главный момент домашнего задания – попробуй-ка реализуй это в своей реальной жизни!

Мне посчастливилось общаться, дружить с гениальным педагогом – Софьей Сергеевной Куломзиной (1903–2000). Она опубликовала несколько десятков книг, с десяток переведены на русский язык. Софья Сергеевна – эмигрантка, скончалась в пригороде Нью-Йорка. В последние годы ее жизни мы переписывались, виделись. Был даже такой счастливый период, когда больше месяца, дней 40, наверное, мы были с ней вместе в Париже, практически ежедневно прогуливались по аллее. И вот в этих прогулках она высказала много своих интересных идей, которые надолго отпечатались у меня в сердце.

А суть ее позиции состояла в том, что главная наша задача, если мы общаемся с детьми, – переложить духовные знания в реальные мотивы деятельности ребят. Чтобы дети в своей повседневной жизни смогли хоть немножко измениться, чтобы знания стали неким приводом с моторчиком, который движет человека к Богу. Это была сверхзадача ее жизни. На это были направлены все ее учебники, разработки, все ее творчество. Вся ее гениальность заключалась именно в этом.

И она, можно сказать, зарядила меня этой идеей. Я начал придумывать задания, уроки в этом ключе. Чаще всего они были связаны как раз с домашним заданием.

Я вам тоже рекомендую развивать в себе чутье в этом направлении. Для беседы с детьми в Священном Писании хорошо бы выделять места, которые имеют непосредственно нравственный смысл, на которых можно выстроить образовательную деятельность.

Например, притча о Закхее. Что там происходит?

«...Иисус вошел в Иерихон и проходил чрез него.

И вот, некто именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом; и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее.

Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме» (Лк.19:1–5).

Закхей – мытарь, всеми ненавидимый, маленького роста, ему ничего не видно за людьми. Но любопытство побеждает, и он лезет на дерево (которое, кстати, до сих пор там стоит). И вот Господь обращается к нему. Тот, наверное, чуть не свалился от изумления: его по имени называют. К человеку, всеми ненавидимому, Сам Господь, Сам Бог захотел прийти в гости. Он побежал, накрыл стол и, действительно, уверовал в Бога, дал обязательства: «Господи! половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лк.19:8).

Я, например, цепляюсь за эти слова, делаю на них акцент. Мы с детьми можем читать этот эпизод по очереди, пересказывать, потом рисуем дерево. На этом эпизоде можно выстроить целое домашнее задание: если кого чем обидел, то воздай вчетверо.

Я говорю:

– Ребята, у нас до следующего воскресенья объявляется безобидная неделя. Никого нельзя обижать.

– Так не бывает: нечаянно, да обидишь,– отвечают дети.

– Тем не менее попробуйте. Давайте сделаем такое духовное упражнение: неделю будем жить и никого не обижать.

– А если не получится?

– Тогда воздай вчетверо.

– А как это «вчетверо»?

– Какой ты урон нанес человеку – верни ему в четыре раза больше.

И вот начинается духовная работа. Попробуйте неделю не пообижать никого. Почти невозможно, да? Сейчас все такие обидчивые.

Следующий урок начинается у нас с проверки домашнего задания. О нем мы говорим еще перед опросом, который «разогревает» детей к новому материалу. В общем-то, это естественно – начать с домашнего задания. Тянет руку мальчик Богдан. Выходит он и рассказывает такую историю. Это – не исповедь, а опыт применения Евангелия в реальной жизни.

«Батюшка, у меня есть сосед Ванька. Он принес такую жвачку, она прямо благоухает. Сидит со мной за одной партой, жует: одну, вторую. Я у него попросил, он не дает, третью съел, четвертую, уже одна пластинка осталась. Ушел он на перемену, а я, уж и не помню как, – эту пластинку сжевал. А фантик положил в парту.

Ванька приходит, спрашивает: «Богдан, а где у меня здесь жвачка-то лежала?» Я ему говорю: «А почем я знаю? Не видел». Он лазил, лазил, у меня в парте нашел фантик. Говорит: «Дыхни». Я дыхнул. «Ну все, – говорит, – все сходится». В общем, расплакался, со мной не разговаривает, ушел, даже не попрощался.

Я иду домой, портфелем машу, а потом вспомнил: отец Киприан нам сказал всю неделю никого не обижать, а я своего лучшего друга Ваньку обидел. И из-за чего? Жвачку не поделили! Стал я думать, как это исправить. Пришел, у мамы попросил денег, много ларьков обошел, еле нашел такую же жвачку. Купил, принес на следующий урок, даже пораньше пришел в школу. Одну пластинку вытащил, а там еще четыре остались. Вы же сказали, вчетверо только воздать. Я ему это положил, он пришел, спрашивает: «Что это такое?» Я обо всем рассказал, покаялся, мы с ним примирились, расцеловались, обнялись и опять стали друзьями».

...У меня, честно говоря, елей по сердцу разливается, если детишки на своем бытовом уровне начинают действовать и мыслить по-евангельски. Пусть примитивно, но закваска идет. И если в этом постоянно упражняться, давать такие домашние задания, то вообще происходит что-то невероятное. Они начинают не просто мыслить, а уже действовать евангельскими категориями. Конечно, тут есть отрицательный момент.

Например, читаем притчу о милосердном самарянине, а также о человеке, который шел из Иерусалима в Иерихон и которого разбойники ограбили, избили, бросили едва живого.

«По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо.

Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо.

Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился, и подошед перевязал ему раны, возливая масло и вино; и посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем;

а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк.10:31–35).

Объявляю: «Ребята, следующая неделя – милосердия!» Через некоторое время прибегает мама: «Батюшка, прекратите эксперимент! Четыре бомжа за неделю. И всех отмой, одень, накорми!»

Начинаю разъяснительную работу: «Если бы ты сам это делал, а то говоришь: «Мама, давай!» Это не по-самарянски, тот свои собственные деньги на гостиницу тратил...»

Тем не менее все эти домашние задания, которые направлены на добрые дела, очень ценны. Они преображают сердце человека. И тогда наши детки из интеллектуальных раздутых как шары голов действительно становятся настоящими православными людьми.

Почему образование в России постепенно превращается в сферу услуг? Что такое Болонская конвенция? Когда самые добрые знания становятся для человека вредными и опасными? Этим и другим темам была посвящена беседа в день открытия в Москве XVIII Рождественских образовательных чтений.

Сегодня (24 января 2010 года – Ред.) в Кремлевском Дворце съездов начались XVIII Международные Рождественские образовательные чтения. Мы только что оттуда приехали. Это действительно крупнейший образовательный форум года, в Кремлевском Дворце сегодня собралось около 6 тысяч слушателей, почти полный зал. Чтения проходят по семи направлениям: катехизация и Таинства Церкви; Церковь и школа, Воспитание и образование детей, молодежи; Семья в современном мире; Пути Промысла Божиего и святоотеческое наследие; Церковь и общество; Церковь и культура; Христианство и наука. Семь направлений, в каждом по несколько десятков секций, всего около ста.

Главная на сегодня новость, о чем было объявлено: Церковь свою систему духовного образования – дошкольную, среднюю, высшую – начинает сближать с государственной. Приветствуются разные формы соработничества и присутствия Церкви в государственных учреждениях. И наоборот, необходимо, чтобы церковные образовательные учреждения стали по форме государственными.

Процесс этот уже идет, хотя церковная система образования существует пока лишь на уровне епархий, приходов, и не представляет собой целостной системы.

Сегодня приводился один показательный факт. Как вы думаете, сколько у нас в стране православных детских садов? Девять. Удивительно. Ко мне подошел батюшка из Белгорода и сказал: «Два из них – у нас». Еще два мы знаем в Москве. То есть пять осталось на всю страну. В каждом детском саду, наверное, 20–30 детей. Можно ли рассматривать это как систему?

Святейший Патриарх Кирилл сегодня прямо обратился к правящим архиереям: «Если у вас есть благотворители и вы их подвизали на то, чтобы они реставрировали, строили храмы, теперь пришло время, чтобы люди потрудились, вкладывая деньги в образование. Чтобы они стали соучредителями гимназий, православных школ, образовательных учреждений, чтобы они их финансировали, содержали». Сейчас приоритет номер один – это церковное образование.

Так что, может быть, в скором времени у нас появятся новые рабочие места, или вам, слушателям Богословских Курсов, придется потрудиться по совместительству. Если создадут такие учреждения, то в них надо будет кому-то работать.

Из множества докладов, по моему личному впечатлению, особо выделяется выступление доктора исторических наук Наталии Алексеевны Нарочницкой. Очень убедительно показала автор, что нам необходимо возвращаться к своим корням, что только на основе православного мировоззрения мы можем возродиться. К концу доклада у нее прозвучало, что Россия потерялась в мире и уже никакой особой роли не играет ни в военном отношении, ни в техническом, ни в интеллектуальном плане. Сейчас вкладываются непонятные деньги в нанотехнологии, предпринимаются какие-то попытки угнаться за ведущими странами в области экономики. А самый лучший и дешевый способ возрождения России – это восстановление ее лидерства в образовании.

Такого обучения, которое было у нас в школах, вузах еще в советское время, не знает ни одна страна в мире. По грамотности, по элементарным образовательным навыкам мы были на первом месте, наши технические, даже гуманитарные вузы лидировали. Такого университетского образования, мощного, фундаментального, не давала ни одна страна. И это действительно не так дорого стоит.

Второй тезис Нарочницкой: непонятно, чем закончится Болонский процесс, никто не представляет себе, какие здесь могут быть последствия (несмотря на то что и Патриархом, и всем церковным сообществом уже объявлено полное признание Болонской конвенции, выстраивание церковной системы образования по болонским лекалам).

– А что такое Болонская конвенция?

– Болонская конвенция – это такая система европейских норм, которая унифицирует, стандартизирует, можно сказать, глобализирует все образование. Все причесывается как бы под одну гребенку. Вводятся, например, два уровня образования – бакалавр и магистр. Что такое бакалавр? Человек отучился три с половиной года – это наш техникум. Сейчас всех опустят до этого уровня. То есть вместо вузов будут в основном техникумы. А чтобы потом из бакалавра дойти до специалиста, придется платить, причем очень приличные деньги. Чтобы окончить нормальный вуз, требуется пять-шесть лет, для этого вообще надо быть достаточно состоятельным человеком. Все образование превращается в сферу услуг, в бизнес, где каждая вещь оценивается, взвешивается.

У нас даже слушатели вошли в раж, мне записки пишут: «Я деньги заплатил, давайте мне теперь такую-то лекцию, систему знаний по этому предмету». Наша программа дает лишь некие установки, интенции, по которым дальше надо двигаться самим. Можно поставить проблемы, дать обзоры. Однако преподать все, что нужно для профессиональной педагогической деятельности, за этот курс лекций невозможно. Так же и с богословскими дисциплинами: мы профессиональных богословов не готовим, вам дают только вершки. А тот, кто желает, может дойти и до корешков. Пожертвования минимальны, они идут на Церковь. Здесь не бизнес-система, никто в ней не обогащается – ни преподаватели, ни те, кто обслуживает слушателей, все у них довольно скромно.

А вот дух Болонской конвенции – предоставьте мне образовательные услуги: я пришел к вам, как в магазин, заплатил, выдайте мне продукт, который я желаю. Не тот, который есть, а тот, что, по моему представлению, мне нужен. Но духовная сфера – очень специфическая. Ректор МДАиС владыка Евгений часто напоминает, что даже самые прекрасные знания могут человека испортить. Бывает что студенты, приходя в учебные заведения, чего-то не знали, но обладали трепетной верой. А когда их знаниями накачали, Евангелие, литургику превратили в учебные предметы, они все это выучили, сдали, вера их может повредиться.

Человек порой не может воспринимать веру и знания о Боге в мощном информационном потоке. Сегодня на Рождественских чтениях прозвучал доклад о том, что идет новая формация людей постхристианского общества, когда человек превращается в чисто информационный ресурс. Он все думает, как ему сохранить знания, систематизировать, а использование их в своей личной жизни, для спасения своей души, бывает, остается за кадром. И в этом случае знания опасны. Если человек к духовному образованию подходит информативно, владыка Евгений очень категорично говорит: надо немедленно исключать таких людей из учебных заведений. Знать вредно, если им нужна только духовная информация.

Таким образом, мировая образовательная система сейчас идет по пути стандартизации, глобализации, и мы, к сожалению, втянулись в этот процесс – вся Россия, и даже церковное образование. Решение принято: от берега, можно сказать, отплываем, где другой берег – неизвестно. А может, Господь по милости Своей все это вернет на свою пристань.

– Мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков на Рождественских чтениях каждый раз выступает очень ярко. Не могли бы вы прокомментировать его последний доклад?

– Я очень внимательно слушал выступление Лужкова, оно действительно очень яркое, обличительное, ему хлопали непрерывно. Он все критиковал: гей-парады в Москву тащат. Пообещал, что не будет ни одного гей-парада в столице. Но если спросить – что делалось в Москве хорошего – получится с гулькин нос.

Юрий Михайлович сравнил Рождественские чтения с собором, который позволяет посмотреть на наши будни как бы в зеркале вечности: что мы настроили, наворотили, куда движемся.

Он так уверенно заявил: если личность будет безнравственна (этот тезис был сквозным, прослеживался практически во всех докладах), то вообще никаких полицейских не хватит, не будет ни творчества, ни ученых, ни экономистов нормальных, ничего мы не сделаем.

Дальше у него была тирада из обличений. Засилье массовой культуры – все аплодируют. Богохульство под предлогом творчества. Секты. Однополая любовь. Наркомания и наркомафия. Кризис веры на Западе. Развратные учебники. Гей-парады в Москве. Межнациональная рознь. Девальвация ценностей. Разводы. Самоубийства. Физическое вырождение нации. Экономический и нравственный глобальный кризис. И так далее.

А дальше он сказал, что 653 школы и 13 тысяч детей в Москве изучают историю религии. Это, правда, лукавая статистика, потому что речь идет об истории разных религий, не только православия. 57% родителей, по словам Лужкова, положительно к этому относятся, а 25% (слабая цифра, прямо скажем) родителей считают, что такой предмет должен быть обязательным. 53% родителей полагают, что религиозное образование способствует развитию детей. Это – Москва, московский срез. Мэр Москвы бодро докладывал, что московское правительство помогает проводить выпускные вечера, новогодние и Рождественские праздники, выставку «Русь Православная», Пасхальный фестиваль, кинофестиваль «Лучезарный Ангел». Дальше он сказал, что 2010 год объявляется в Москве Годом учителя и главная задача у нас в этом году – нравственное оздоровление общества. И что интересно, он приравнял священников к учителям. «Поэтому этот год, – сказал, – и священников тоже. Священник – он ведь такой же учитель, у него функция учительская».

– Поздравляем вас, батюшка!

– Спаси Господи! Не знаю, что там будет, наверное, премии учителям дадут в этом году, может, чуть-чуть зарплату повысят.

Министр образования тоже выступал бодро, в том же духе. Рассказал, что год назад прошла Всероссийская олимпиада школьников по Основам православной культуры, в ней участвовало 8 тысяч детей. А в последней олимпиаде приняли участие уже 40 тысяч детей – такого роста показателей еще не было.

Известно, что эту олимпиаду проводит наш Педагогический факультет Свято-Тихоновского университета. И я могу констатировать: происходит все при очень жестком противодействии чиновничьего аппарата. Например, Патриарх разослал епархиям письмо о том, что мы проводим олимпиаду, а Министерство образования – забыло. И пришлось раз десять напоминать министерству, чтобы оно отправило по губерниям приказ о проведении олимпиады. А пока они циркуляр не послали, на местах никто не пошевелился. Министерство отправило распоряжение за месяц до окончания олимпиады, за неделю началась реальная работа. Так саботировало программу только Министерство образования. На местном уровне также чиновники приложили руку: мол, время уже ушло, в следующий раз проведем, в следующем году. Но все-таки у нас около 150 победителей региональных олимпиад побывали в Москве, встречались с Патриархом, со старцами.

И что интересно, олимпиаду можно было провести как тестирование: дети приезжают, им дают тесты, определяют уровень знаний. Но у нас олимпиада была организована как некий творческий процесс. Ребятам говорят: «Вы находитесь в храме Николы в Кузнецах. Здесь есть богадельня, трапезная, такие-то возможности. Вам нужно создать проект развития этого храма для полноценной жизни христиан, на пять лет вперед».

Дети начинают соображать: «А что можно сделать при храме?» Я вам эту задачу тоже сейчас предлагаю решить. Что можно реально организовать при любой православной общине? Это же главная единица измерения Церкви – община при храме. В 1994 году к Архиерейскому Собору была разработана (мы там тоже свою руку приложили) целая система приходского, епархиального и общецерковного образования. Однако все начинается с прихода. На приходе, при храме что должно быть?

– Воскресная школа.

– Воскресная школа. Что еще должно быть в полноценном приходе? Библиотека нужна? Конечно. Что в библиотеке – чуть-чуть подробнее... Книги, подобранные по возрастам, для всех уровней воцерковления людей, по разным богословским дисциплинам; фильмы; интернет. Должна быть современная действующая библиотека, ориентирующаяся на прихожан, на то, что нужно им. Многие не могут собрать большую библиотеку, а я вот уже вторую – раздариваю. Первую подарил – 6 тысяч книг, сейчас вторую разбирают. Зачем у себя лично держать большую библиотеку в несколько десятков тысяч книг – она должна быть общественная, общедоступная. Что еще, кроме библиотеки, должно быть на приходе?

– Паломническая служба.

– Паломническая служба. Это естественная потребность – периодически паломничать. А миссионерская служба нужна? Кстати, как вы считаете, христианин на работе должен проповедовать или нет?

– Конечно, должен.

– Или это опасно для работы и для христианина?

– По мере возможности, наверное, человек может проповедовать. Он не должен уходить от этих разговоров.

– Если принуждают, то надо проповедовать, а если говорят: «Помолчи, в следующий раз послушаем», – не стоит. Невольник – не богомольник, насильно мил не будешь.

Это тоже некое искусство – ничего не навязывать. Вообще во всем мире наметилась такая тенденция: ты в храме молишься – это твое личное дело; а если ты начинаешь где-то в обществе, на работе показывать, что ты христианин, то это уже считается неприличным.

Что еще может быть при храме?

– Служба милосердия.

– «Милосердный самарянин» – такая служба. Что там, в этой службе?

– Помощь, социальное служение.

– Помощь – даже своим прихожанам. Кто-то попал в реанимацию, бывает, что родственники не в состоянии помочь этому человеку, не могут при нем находиться круглосуточно. Можно график установить, хоть по паре часов побыть возле больного, чуть-чуть плечо подставить. Вот это и есть христианство. Господь говорит: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин.13:35). А если вы любовь не являете, то хоть сколько накачивайте себя знаниями, вы – не христиане.

Что еще может быть при храме?

– Издательство. Фотостудия. Киностудия. Газета. Театр. Производства. Катехизаторские курсы...

– Некоторым такое кажется фантастичным. А есть ли среди вас слушатели из храма «Живоносный Источник» в Верховке? (В аудитории находится прихожанка этого храма.)

Ксения, у вас в воскресной школе сколько студий, сколько преподавателей?

– У нас много студий.

– И около 70 преподавателей, если с гимназией.

– У нас много кружков, есть библиотека, издательство, типография, магазин... Музыкальные вечера проводятся.

– Мы с семинаристами два года назад ездили в воскресную школу храма «Живоносный Источник», тогда там было 450 детей. И еще для взрослых проводились занятия. Вот такой мощный дружный московский приход. Кому-то какую-то копеечку дают, но это не та сумма, на которую человек существует, плата чисто символическая.

И мы, собственно, вас для этого и готовим. Чтобы вы здесь вдохновились, просветились, пришли к своему батюшке и сказали: «Батюшка, а давай на приходе что-нибудь сделаем!» Так оно и происходит. Есть, в принципе, некий набор необходимых вещей и структур при храме – библиотека, воскресная школа, может быть, паломническая служба, военно-патриотический клуб для подростков, которые убегают – из храма, из воскресной школы. Надо для них какую-то форму взаимодействия тоже придумать.

Реально это в жизни происходит таким образом. Человек приходит и говорит: «Я умею играть на гитаре, сочиняю песни, я – духовный бард. Давайте мы с молодежью создадим бардовский клуб». Батюшка говорит: «Давай, но чтобы все было прилично, не зашло в какие-то экстремальные формы».

И действительно, я видел в Нижнем Новгороде при храме Александра Невского такой бард-клуб. В нем около 150 детей, студентов, в основном молодежь. Им интересно. Они могут часами сидеть: помолятся часочек в храме, а потом часов пять бренчат на гитаре. Правда, их трудно заставить убраться в храме или, скажем, что-то помочь перенести. Это уже, конечно, не так поэтично. Но все же эта молодежь – при храме, она не бегает по улицам, преступлений не совершает.

Поэтому общий принцип такой: надо использовать то, что человек умеет делать, чем он увлечен.

Как ни странно, самой педагогической деятельности как таковой не существует. Есть педагогическая составляющая в любой деятельности. Вот в чем тайна и секрет воспитания. Педагогика – это когда человек приходит и говорит: «Я вас буду учить вышивать крестиком». Девочки начинают заниматься рукоделием. Пока они учатся – успокаиваются, их нервная система приходит в нормальное состояние. И через это вышивание передается традиция, дух, личностные качества учителя.

Или другой человек приходит и говорит: «У меня черный пояс по единоборствам». Он всю жизнь боролся, бывает, что больше и делать ничего не может, но он уверовал.

Олимпийский чемпион по боксу Борис Лагутин – благочестивый православный человек – множество ребят собрал, увлек их боксом. У него такая философия: в боксе побеждает только очень интеллектуальный и добрый человек.

А когда есть личность, которая чем-то обладает, что-то умеет делать, тогда и начинается педагогика. Что учитель будет делать – фотографировать или играть на гитаре – это все равно; если есть увлеченный человек, всегда под это найдутся дети. Но если это псевдоувлечение или у педагога нет терпения, любви к детишкам, которые к нему пришли, то они быстро разбегутся. Как пришли, так и разбегутся.

Тема сегодняшней беседы – возрастные особенности, этапы духовного становления личности. Мы рассмотрим, что такое родовой грех, обсудим, каким образом можно избавить ребенка от дурной наследственности.

Духовной личностью чаще всего не рождаются, а становятся в результате определенного жизненного пути. Мы сейчас попробуем с вами рассмотреть жизнь человека от начала до конца. При этом еще непонятно, когда она начинается, и тем более – когда заканчивается. Что вначале было – курица или яйцо?

– Курица.

– А курица откуда взялась?

– Бог создал.

– Давайте нарисуем яйцо или некое подобие яйца, круг. И вот вам простой вопрос: с чего начинается человеческая жизнь, с какого момента?

– С рождения.

– С зачатия.

– С зачатия – точный ответ. Это факт, установленный наукой, святыми отцами. Есть даже церковный праздник, с этим связанный. Какой?

– Зачатие Пресвятой Богородицы Иоакимом и Анной.

– Да, правильно, Церковь празднует сам факт зачатия как начала человеческой жизни святого человека. Зачатие – в центре круга. Как проходило зачатие у Иоакима и Анны? Они очень долго молились, Иоаким даже затворился в пустыне. До сих пор сохранилась эта пещера на Святой земле, сейчас там находится монастырь св. Георгия Хазевита. На 40 дней Иоаким удалился от супруги, молился, просил Бога, чтобы Он дал ребенка – как некий внешний знак дара Божиего семье. Потому что считалось, что на бездетной семье нет благодати Божией. Анна также молилась. И вот после такого поста, молитвы была физическая близость, с пониманием и с большим желанием, чтобы Господь дал ребенка.

Одному батюшке в Москве благотворитель построил православную школу, дал денег – предостаточно. «Делай, – говорит, – православную гимназию». И он решил открыть класс в 10 человек, причем набрать только православных детей – от православных родителей, православно зачатых, православно выношенных, православно рожденных, чтобы у них на всех этапах было все по-православному.

Хотя вопросы эти, конечно, деликатные, тем не менее он родителей спрашивал: «Как вы подходили к зачатию? Постились ли вы перед тем, как зачинать ребенка?»

Полгода он набирал учеников, желающих было много. А набрал только четыре человека – это в 15-миллионной Москве, и еще в Подмосковье, 10-миллионном.

Вот факт, иллюстрирующий, насколько люди потеряли смысл зачатия ребенка. Это воспринимается как удовольствие. Господь действительно дал людям влечение, для того чтобы они размножались, чтобы не уклонялись от продолжения рода.

Но у святителя Григория Нисского и у других святых отцов есть четкое определение: первоначально у людей было предназначение размножаться, как Ангелам. Когда был совершен первородный грех и естественная природа превратилась в падшую, человек как бы сделал свой выбор. Вообще человек – это существо, которое стоит между чином ангельским и скотским. Смысл всей нашей жизни на земле – выбрать, кто нам ближе: Ангелы или животные.

Изначально зачатие по замыслу Божию должно было происходить у людей, как у Ангелов. Это великая тайна. Но это было. А человек зачатие превратил в целую индустрию удовольствия. Произошло искажение в человеческом роду, и поэтому продолжение рода, связанное с молитвой, соединением с Богом, сейчас – большая редкость.

В одной сибирской деревне я однажды был потрясен: вошел в класс и увидел там человек 20 ребят с искаженными, дебильными лицами. Они действительно были умственно отсталыми. Я спросил: «Что это такое? Почему дети такие? Почему практически все до единого – умственно отсталые?» А мне учительница рассказала: «У нас в деревне все спились. Это дети пьяной ночи».

Существует наказание Божие, если зачатие происходит в пьяном виде, в пост, если супруги даже не понимают, что они делают. Поэтому первый способ искалечить своего ребенка – это необдуманно подойти к его зачатию. Множество детей сейчас рождаются больными, несут крест мученичества за безбожие родителей.

Смотрите, у Адама и Евы было два сына – Авель и Каин. Один зачат в греховном состоянии, другой – после покаяния; один – падшей жизни, а другой – святой. Этот закон продолжает действовать.

Что еще влияет на ребенка до его зачатия? На каждом из нас печатью лежит первородный грех Адама и Евы. Крещение эту печать снимает. Но даже если человек крестился и первородный грех прощен, греховный навык остается. И человек по навыку автоматически может продолжать делать что-то безнравственное.

Но помимо первородного есть еще и родовой грех. Что такое родовой грех?

– Это страшные грехи в каком-то роду.

– Да, в роду, из поколения в поколение грехи передаются. У меня была бабушка, сибирячка; она, когда видела незнакомого человека, спрашивала: «Какой он родовы (то есть рода)?» Я, молодой, не понимая ее вопроса, говорил: «Бабуль, ну что копаться в родословной? Это же неприлично».

Многие, действительно, прежде чем с человеком начать какое-то совместное дело, жениться или замуж выходить, спрашивали: а какого он рода? Или более того – какой породы? Кто разводит собак, кошек породистых, видел, какая у них родословная: там описаны отцы, мамы, бабушки, сколько кто получил медалей. Та же практика – в коневодстве. Или выведение дойных коров: не дай Бог непородистая попадется – весь род портится, физиологические качества изменяются.

Примерно то же происходит с человеком. В роду один покончил с собой, другой покончил, это как печать, весь род поврежден самоубийцами. Другой род – ворами. И наоборот, в священническом роду мальчики становятся батюшками или добрыми, милостивыми христианами. В семье не без урода; бывают, конечно, какие-то исключения. Но все равно есть некая родовая духовная платформа, с которой человек входит в мир. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.

Нам самим хорошо бы покопаться в своей родове: а кем у нас были предки, как они закончили свою жизнь, какими были в духовном плане? Есть ли у нас в роду священники, монахи, вообще отмаливал ли кто-то ваш род, был ли в роду молитвенник? Или, наоборот, в нем все неверующие.

У нас сейчас несколько потерянных тяжелых поколений. Отчего? В начале XX века сколько священников, христиан поубивали, сколько церквей разорили, колокола посбрасывали, монастыри разрушили. И мало кто сейчас кается за содеянное. И за грехи, как мученики, страдают те, кто рождается в этом роду. Пока кто-нибудь не додумается, не начнет молиться, каяться...

– А как каяться за грехи, если мы даже о них не знаем?

– Молиться, внести родственников в помянничек, подавать записки.

– Это ж надо знать, кто какие грехи совершил.

– То, что уцелели убийцы, это понятно. Потому что остальные часто не выживали – их убивали.

– Но сын не отвечает за грехи отца.

– «..Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез.18:20). И каждый «за беззаконие свое, какое делает, и за грехи свои, в каких грешен, он умрет» (Иез.18:24). Но здесь имеется в виду именно закон, юридическая норма, а не духовная.

При этом в книге Исхода говорится: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх.20:5–6).

– Как я понимаю, родовой грех очень похож на карму у индусов.

– Не совсем. В чем здесь отличие от кармы, от языческих позиций? Предположим, человек появился на свет в таком роду, где все оторви и брось, убийцы, в тюрьме сидят. Он обречен или у него есть шанс отойти от этого пути? Какой?

– Креститься и молиться, каяться.

– Да. Господь милостив. Если человек приходит в Церковь, чистосердечно кается, ему вообще все грехи могут проститься.

– Только в таком обществе тяжело прийти в Церковь.

– Да, этому человеку тяжелей. И он, может быть, не достигнет такого совершенства, как Преподобный Сергий или святой Серафим Саровский. Но Господь смотрит как раз на эту дельту: каким ты был и каким стал к концу жизни. В чем твои труды?

Бывает, наоборот, человек родился в семье, где все добродетельные, целомудренные, милосердные, и он особых трудов к этому не прилагает. Живет и живет – тихо, спокойно, у него даже никакие дурные мысли в голове не стреляют. Вот Господь и посмотрит: «А где твои труды? Укреплял ли ты ту платформу, на которой появился на свет?» Для такого человека будет другой суд: насколько он приумножил заслуги своих сродников, сколько сам попотел; а то, что он в тяжкие грехи не впадал, это не его заслуги, а рода.

Вот у нас сейчас идет Неделя мытаря и фарисея. У нас один батюшка в прошлом году произнес такую проповедь, что я до сих пор не могу успокоиться. Он всех прихожан призвал подражать фарисею. «Это, – говорит, – идеал христианства. Если бы мы хоть чем-то были похожи на фарисея! Фарисей постится, молится, все правила вычитывает, благотворит, на службу раньше всех приходит, позже всех уходит – словом, идеальный христианин. Мы ему в подметки не годимся с нашим православием!»

Но фарисей ушел из храма осужденным. Почему? Потому что он находился в гордыне. Все эти заслуги при таком несмиренном состоянии в ноль обращаются, они перед Богом – ничто. Для Бога непринципиально, что мы делаем, ему важно, как мы это делаем.

Вообще весь мир – это большой театр, и все мы в нем – актеры. В этом мире есть Генеральный Постановщик, и задача каждого из нас – ту роль, которую нам Постановщик определил, исполнить качественно. Неважно, в каком чине мы оказались, непринципиально – дворник ты, инженер или какой-то творческий работник, начальник или подчиненный. Есть у нас карьерный рост или его нет – на Страшном суде это безразлично. Мы не скажем: «Господи, я это потому делал, что такую зарплату получал». Для Него это все равно. А вот как мы это делали? С Богом или без Бога? Со смирением или без смирения? Для того чтобы тщеславиться, – тогда это вред, лучше, если бы мы этого не делали.

Есть такой апокриф: один подвижник пришел к Сысою Великому. Тот говорит:

– Заходи ко мне в келью. А гость отвечает:

– Батюшка, да я не достоин даже порог твоей кельи переступить.

– Да ладно, заходи, давай чайку попьем.

– Нет, батюшка, я не достоин.

Тот все-таки налил ему чаю: «Теперь скажи мне слово».

– Батюшка, я не достоин что-то вам говорить, лучше вы мне скажите.

Тогда Сысой Великий ему и говорит:

– Ты так много молишься, такой пост, такие труды несешь, а все это совершенно не полезно, потому что ты находишься в гордости, в прелести. Ты это делаешь для того, чтобы быть лучше других. Это стремление опередить других.

И гость обиделся, но произнес: «Я грешен, раб погибельный». А Сысой ему дальше говорит:

– Смотри, какое замечательное у тебя есть качество: ты считаешь себя недостойным. Думай так до конца – и спасешься. Однако нужно искренне считать себя недостойным.

У святителя Тихона Задонского (1724–1861) есть такое рассуждение: «Вот, говорят, я не достоин причащаться. А от того, что вы не будете причащаться, станете ли вы достойней?» У нас огромное количество христиан имеют ложное смирение, они как бы внешне играют свои роли. Это происходит до первого удара, до первой неприятности. Вот он – смиренный, а как ему что-то неприятное сделаешь, у него сразу гордыня вскипает. Это как лакмусовая бумажка.

Мы немножко отвлеклись, но все-таки выяснили, что есть родовой грех и родовая добродетель. Несколько поколений накапливают духовный пласт, багаж. И когда происходит зачатие, это родовое наследство передается.

Вот встретились люди, полюбили друг друга. Любой батюшка расскажет: повенчаешь их, а дальше начинается... Из одного вылезает родовой абракадабр – человек не может даже понять и осознать, чего он кричит, скандалит, почему в истерики впадает. У другого обнаруживается такой родовой грех, что никто не может поверить. Он с сослуживцами – учтивый, в храм придет как ягненочек. А дома такое творит, что все рушит, как слон в посудной лавке.

Но это не значит, что надо расходиться, что люди не сошлись характерами, родовыми наследиями. Это значит, что надо особо молиться, просить помощи Божией. У Господа все возможно. Даже самые несовместимые люди – и психологически, и по интересам – все равно могут соединиться и создать счастливую семью. И детишки у них могут быть без тяжелой наследственности, без болезней, без греховной обремененности. Мы должны понимать, что это не закон кармы, а разное стартовое духовное состояние людей.

Предположим, человек понимает, что он, если можно так выразиться, дворняжка по своему происхождению. Но если эта дворняжка будет особо просить Господа о помощи, она может стать очень породистой.

– А может быть такое, что родовой грех передается только по мужской или исключительно по женской линии? Предположим, мужчины все скандалят, а женщины, наоборот, смиренные.

– Может – и по той, и по другой линии. Вы только не предъявляйте своим супругам претензий после лекции. Это действительно реальный факт духовной жизни. Начинается все с рода.

Я семинаристам, студентам говорю: смотрите в оба, кого вы выбираете себе в матушки, смотрите внимательно. Чувство влюбленности через годы улетучится как ветер.

На какой основе вы будете существовать дальше? Хватит ли у вас духовных сил преодолеть трудности, вымолить себя и свою половину?

– Батюшка, если супруги – это одно тело, то влияет как-то муж на жену и наоборот?

– Конечно, бывает, что они друг на друга похожи как две капли воды. Или один подражает другому.

Возвращаясь к этапам духовного становления личности, отметим три важных периода или момента: первый – еще до зачатия; второй – само зачатие; третий – внутриутробный период развития.

Итак, первый способ испортить ребенка – это вообще не покаяться, прийти к зачатию с родовыми грехами, и тогда все это отразится на малыше. Второй важный момент – сам факт зачатия, как оно происходит. Третий способ изувечить ребенка или, наоборот, его воспитать – во время внутриутробного периода развития. Это уже живое существо внутри утробы. Есть целая наука – перинатальная, или внутриутробная, педагогика.

Как можно воспитать ребенка внутри утробы? У вас богатый опыт, рассказывайте мне, давайте пять пальцев загнем. Частое Причастие матери носящей. Воздержание, супружеский пост. Умеренное питание. Музыка успокаивающая или еще лучше – духовная. Здоровый образ жизни в целом, ну хотя бы не сидеть под выхлопной трубой, не нервничать. Потому что даже в Древнем Риме носящую женщину удаляли от тяжелых зрелищ, чтобы она была в спокойном состоянии. У нас, правда, была и другая практика: в поле пахали, в поле рожали... А сегодня приходит мать: «Я нервничаю, скандалю, у нас дома каждый день баталии». Я говорю: «Что ж ты делаешь? Ты же калечишь своего ребенка. Он у тебя таким же нервным родится, ты свое состояние передаешь ему!» Я, говорит, понимаю, но ничего сделать не могу.

Преподобный Сергий Радонежский, будучи в утробе матери, вскричал от радости, когда в храме читали Евангелие. И действительно, многие матери свидетельствуют: на последних неделях, если читаешь Евангелие, ребенок дает знать, он радуется. Конечно, и Причастие, и молитва закладывают духовную основу личности.

Один из наших бывших слушателей курсов – спортсмен, чемпион мира в определенном виде спорта, парень здоровый, красивый, приходил ко мне с супругой, тоже спортсменкой, исповедоваться. Они очень хотели ребенка. Помолились, зачали и снова пришли: «Батюшка, какие инструкции? Что делать, как его воспитывать?» Я говорю: «Читайте Евангелие». Мама спрашивает: «Сколько?» Я говорю: «Сколько сможете».

Супруга взялась читать Евангелие в любое свободное время; за неделю прочитывала полностью – как преподобный Серафим Саровский. И родилась у них очаровательная девочка, Татьяна. Вначале все было ничего, тянулась она к иконке, крестику, желала, чтобы ладаном пахло, музыка играла духовная. А когда немножко подросла, в семье, можно сказать, начались сложности. Едут на машине по городу, она увидит храм, начинает кричать, пока ее не остановят и в эту церковь не занесут. Там ей нужно приложиться ко всем иконкам, малюсенький ребенок просто требует: какую иконку пропустят, приходится возвращаться и опять прикладывать. А в Москве много храмов, и они вынуждены были выбирать маршруты, чтобы хоть куда-то добраться и не опоздать.

При этом у ребенка обнаружилось обостренное желание молиться: она сама не могла, но заставляла родителей. И у них в доме установились правила: утренние, вечерние молитвы, Евангелие, Псалтирь вечером. Папа с мамой уже в изнеможении – один спит, другой читает. Ребенок своих родителей очень быстро подвигнул на большие молитвенные подвиги. Это реальный факт. Они пришли ко мне и говорят: «Мы, наверное, Евангелие перечитали, когда ребенка вынашивали».

В первые три года жизни закладывается 90% всего психического склада ребенка. Это некий коэффициент перед скобками, на который умножается вся дальнейшая жизнь человека.

При этом существует важная духовная закономерность: как жизнь начинается, так часто она и заканчивается.

Мы остановились на том, что еще до рождения ребенка, которое некоторые ошибочно считают началом его жизни, есть, по крайней мере, три периода, когда можно либо испортить, либо воспитать человека в духовном плане.

Но вот ребенок появляется на свет. Очень многие святые отцы этот момент сравнивают со смертью – для той жизни, которую ребенок имел в утробе матери. Это переход в новое качество. А смерть иногда называют вторым или третьим рождением.

Ведь что происходит с человеком, который скончался? Душа выходит из тела и какое-то время находится рядом с ним. Есть множество свидетельств о воскрешении умерших, читали, наверное, сборники «Жизнь после смерти», «Жизнь после жизни», когда даже неверующие реаниматологи описывают случаи клинической смерти, а затем возвращения души в тело – иногда помимо воли медиков. При этом человек подробно рассказывает, что происходит с ним после клинической смерти, кто находится в палате, что говорит. Все это он видит как бы сверху; душа находится над телом и все это наблюдает.

Есть литературные свидетельства, например, о барнаульском чуде. Клавдия Устюжанина работала обычным продавцом в Барнауле, заболела, ее привезли в больницу, начали делать операцию, но неудачно, и она скончалась. Тело отправили в морг, там студенты-медики поупражнялись, вскрыли его, порезали, достали внутренности. Приходят на следующий день, смотрят, а она живая, кричит от боли. Ее – в реанимацию, и медикам пришлось констатировать: один раз – что она умерла, другой раз – что является живой. Причем после смерти прошло двое суток.

Сама Клавдия очень уверенно рассказала, как общалась с Ангелами, с Божией Матерью. У нее был маленький сын Андрей, и она взмолилась: «Господи, как же ты меня забрал? У меня сыну четыре года, кто ж его будет воспитывать!» И она так сильно, искренне просила, что ее вернули назад. Душа вошла в тело, и она ожила.

Клавдия очень ярко описала, как на самом деле выглядит невидимый для нас ангельский мир. Ведь это Господь нам прикрыл глаза, Он пожалел нас: если бы мы увидели падших ангелов, то от страха, наверное бы, померли. Когда душа отделяется по смерти от тела, у нее возникает шок из-за того, что она видит огромный мир, опыта общения с которым раньше не имела.

Так и ребенок, который рождается. Он был в утробе матери, и ему казалось: сижу, сижу, может, так всю жизнь и просижу. А здесь – раз, и оказывается: мир-то совсем другой. Здесь свет, запахи, какие-то дяди и тети. И ребенок не может понять, куда он попал, что происходит. Первый родовой шок у него длится до 10 дней, за это время малыш привыкает к тому, что он оторван от матери, от пуповины, от того кормления и образа жизни, в котором пребывал, где было тепло, хорошо, сытно. А здесь приходится осваивать совсем другой образ жизни.

Так же и умерший человек. Хотите – верьте, хотите – проверьте. Всем нам придется проверить, что смерть – это никакая не трагедия, это рождение, переход в другое состояние – вечной жизни. А про Клавдию Устюжанину, чтобы закончить: настолько она убедительно проповедовала, что люди крестились, приходили к вере, ее даже начали притеснять, пытались убить в атеистические времена. И она переехала в Сергиев Посад, там жила, молилась у Преподобного Сергия, скончалась, там ее могилка, где можно помолиться. А сына она вырастила, он окончил Московскую духовную семинарию, потом академию и сейчас является духовником в женском монастыре в городе Александрове. Отец Андрей – живой свидетель барнаульского чуда.

Таких чудес на самом деле не то чтобы много, но они есть...

– В Псково-Печерской Лавре рассказывают о том, что в наши дни у одного монаха случилась клиническая смерть, после которой он принял схиму.

– Да, ему после смерти привиделась Богородица, Которая сказала: «Посмотри, вот то, что ты создал за свою жизнь». Там был ров, в котором валялись оклады к иконочкам, сделанные его руками. Она говорит: «Видишь, все это в грязи. Ты – монах, мы ожидали от тебя совсем другого, мы ожидали покаяния, молитвы. А это все, что ты создал за свою жизнь».

После этого он принял схиму с именем Мелхиседек и всю оставшуюся жизнь только каялся и молился.

Так что, конечно, всем нам предстоят мытарства, всем придется отвечать – прежде всего за то, в чем не раскаялись.

И еще про рождение. Как вы считаете, супруг должен присутствовать при рождении ребенка или нет?

– Когда у Евы были первые роды, наверное, Адам это видел.

– Должна быть хорошая инструкция. У меня друг только что принимал роды, и ему никто ничего толком не рассказал. Когда ему дали ребенка, он сам чуть не умер. Он не знал, что ребенок рождается таким синим.

– Здесь, конечно, могут быть разные мнения. Однако в отечественной традиции существует точка зрения, что семья – это малая церковь. Если супруг присутствует при родах, какой в этом смысл? Муж, жена действительно связаны в этой церкви, как настоятель и дьяконесса. И когда появляется ребенок, то зарождается как бы приход в этой семье. Конечно, это общее, соборное дело всей церкви. И если супруг мог бы помолиться, то это облегчало бы дело рождения. Потому что по Божиему наказанию женщина после грехопадения рождает в муках, бывает, в тяжких муках, которые иногда заканчиваются смертью.

Протоиерей Димитрий Смирнов однозначно говорит: если мать скончалась при родах, то она – мученица. Женщина пострадала, исполнила то, что могла, и она причисляется к лику святых как мученица.

Сейчас же у нас медицина настроена на то, чтобы будущие мамы не рожали. И священникам приходится этому противостоять, благословлять идти на риск. Очень часто бывает, что риск этот надуманный. Господь по молитвам все покрывает.

С другой стороны, психологи обнаружили такой факт: если муж присутствовал при родах, сопереживал, видел, в каких муках появляется на свет его ребенок, то 90 или 85% этих мужчин никогда не бросают семью – какие бы ни складывались обстоятельства и отношения между супругами. Они преданы своей семье.

Чисто психологически, действительно, это шок – увидеть синенького ребенка. Но шок должен быть общим, надо всем пережить эти муки, вместе помучиться. Правда, наши роддома к этому не приспособлены, в лучшем случае где-нибудь за стенкой муж может постоять, помолиться, почитать Псалтирь или Евангелие. Но в последнее время, мне рассказывают, появляются такие отделения, православные родильные дома, где возможно присутствие супруга.

Следующий момент: когда ребенок появился на свет – где его место, где он должен находиться? Конечно, на груди у матери, ему бывает очень трудно сразу от нее отойти. А у нас практика, что малыша уносят в другую палату, да еще умудряются перепутать. Это принципиальный момент: отнимать ребенка от матери надо постепенно, по крайней мере, не в первые минуты его жизни. Потому что он и так не понимает, где оказался, а у него еще отбирают то, к чему он привык. Это – стресс, который может нанести травму. Есть физические родовые травмы, а есть духовные. Часто малыш бывает испуган. Его отняли от матери, он долго находился в одиночестве, в результате у него могут повредиться психические функции.

Дальше идет очень важный период жизни ребенка, его духовного становления – от рождения до трех лет. Специалисты утверждают, что в первые три года закладывается 90% всего психического устройства ребенка, что это некий коэффициент, на который умножается вся дальнейшая жизнь человека. Первые три года – это период запечатленности. Именно в это время, по неведению родителей, может наступить духовная инвалидность.

Говорят, в каждом возрасте есть свои соки, существуют какие-то уникальные вещи, которые человек воспринимает только в данный период. Если он в этом возрасте их не получил, не воспринял, то уже ни в каком другом не наверстает.

Почему особо чувствителен возраст до трех лет? Кто здесь главный авторитет, воспитатель маленького человека? Мать прежде всего. Какая деятельность ребенка определяет все его развитие? Познавательная. Психологи говорят: предметно-манипулятивная деятельность, манипуляции с различными предметами. Вы видите, как ребеночек тянется к крестику, к иконке, ему надо что-то ухватить, запихнуть в рот. То есть он все время к чему-то прикасается, все время познает. Он может двигать стул и смеяться, потом еще толкать – и опять хохотать. Родители недоумевают: почему он смеется? А он сделал открытие! Он – деятель, может двигать – и стул перемещается, толкает – и дверь открывается. Все самые яркие открытия происходят в первые три года.

В духовном плане для нас очень важно, что в ребенке в этот период закладывается чувство материнской любви. Причем какой любовью любит мать, такая любовь у него и закладывается. Святые отцы, аскеты, монахи в своих трактатах удивительные ставят вопросы. Когда кормить ребенка: когда он кричит или в определенное время? Какой духовный смысл в этом?

– В определенное время, чтобы была привычка.

– По требованию, как бы демонстрируя, что Бог всегда с тобой. Мама всегда рядом, и Бог всегда будет рядом.

– Святые отцы настаивают на том, что надо постепенно, аккуратно, но приводить ребенка к кормлению по времени. Почему? Потому что всякая упорядоченность жизни успокаивает. В монастырях когда кормят? В обед один раз. Вначале приезжаешь, ходишь голодный, думаешь, когда обед. А потом в ритм втягиваешься, и все нормально. Один раз поел – и до следующего дня. Ритмичность в питании задает ритм жизни.

И потом, есть опасность, что, если ребенок кричит, а мы по его требованию сразу начинаем ему потакать, у него с первых минут жизни развивается эгоизм: я закричал, и все вокруг забегали. Он становится центром жизни, начинает манипулировать взрослыми и порой превращается в тирана всей семьи. Мама и папа не знают что сделать – только бы он не кричал. А у него с первых моментов закладывается такая установка: я, мое желание – это самое главное. И если я чего-то требую, то все вокруг выполняют. То есть с первых минут появляется огромная гордыня. Вся остальная жизнь будет посвящена перевоспитанию этой гордыни, и еще непонятно, сможем ли мы что-то исправить.

Противоположная гордыне добродетель – это любовь. Мать окружает ребенка нежностью, любовью, молитвой. Есть такой акафист «Млекопитательнице». Мать кормит, и с ее молоком ребенок впитывает молитву. Он тоже молится, соприкасается с духовностью.

Известен феномен госпитализма. После войны было множество детей, которые остались без родителей. Они содержались в госпиталях и не имели личного общения с матерью, не знали ее любви. И они вырастали очень жестокими людьми.

Такой эксперимент проводили и на животных. У только что родившихся обезьянок отнимали мать, давали им ее подобие, чучело – с шерстью, внешне похожее на обезьяну, но живого общения у них не было. Когда маленькие обезьянки подрастали и у них появлялись свои детки, они отворачивали им головы, убивали. Этот опыт повторялся множество раз.

Все наши тяжелые отморозки, если посмотреть на их биографию, это люди выброшенные и потому глубоко несчастные. Думаешь, откуда такая жестокость? А у него все атрофировано, он не знал материнской любви. Ну как это может быть компенсировано?

Можно ли вымолить такого человека, как вы думаете? У Бога все возможно!

Ко мне год назад пришла девушка 20 лет. Когда она родилась, стояли январские морозы, это было в Сибири, и мать, выйдя из роддома, бросила дитя на крыльце. Девочка пролежала несколько часов, совершенно случайно осталась жива. Дальше вся ее жизнь – это сплошные мытарства. Вначале ее взяла бабушка, но бабушка умерла. И это великое чудо, что девочка осталась целомудренной, с потребностью в Боге, с желанием молиться. Но при этом она все-таки искалечена, оттого что не знала материнской любви. Если она видит какого-то человека, она как бы хватается за него. Пришла ко мне на исповедь, ухватилась, говорит: «Папа, не бросайте меня, не выгоняйте, меня всю жизнь выгоняют, выбрасывают». Мы ее здесь, в монастыре пригрели, она потихонечку оттаивает, но все это происходит с большими трудностями.

Поэтому, конечно, прежде, чем брать ребенка из детского дома, надо очень внимательно посмотреть, как у него прошли первые годы жизни, какая была мать, как его воспитывала. Старцы многих не благословляли усыновлять детей, говорили: «У них такая печать, что не хватит сил их отмолить». Здесь надо очень внимательно смотреть и решать по своим духовным силам.

– А связано как-то начало и окончание жизни человека?

– Нам очень часто приходится присутствовать при кончине человека. Смерть – это итог, и люди очень по-разному умирают. Некоторые каются, плачут, примиряются. У меня был один знакомый, который перед смертью заставил всех обзвонить, попросил к нему прийти. И мне позвонили: приходи срочно. Я приезжаю – действительно, ему осталось несколько дней. И он у всех просит прощения: «Простите меня за то, что я вас обидел; простите за то, что я на вас обижался». И все время твердит: «Слава Богу за все!» Такая редкая смерть.

А бывает другая кончина. Иногда люди упорно не хотят каяться: «Я честно прожил свою жизнь, мне не в чем раскаиваться». Или говорят: «Я не понимаю, что такое грех. О чем вы меня спрашиваете?» Так и отходят совершенно нераскаянными. Я начал замечать: когда беседуешь, наводящими вопросами как-то хочешь расположить человека к покаянию, к воспоминаниям о своей жизни, почти всегда открывается такая закономерность – если в первые три года мама или какая-нибудь бабушка не сводили ребеночка в храм, не окрестили и не причастили хотя бы один раз, у него может вся жизнь пойти наперекосяк. А если человек имел опыт вхождения в Церковь – дальше он может отойти от Бога, стать богоборцем, больше никогда в храме не бывать, но перед смертью у него все открывается. И он вспоминает тот момент, хотя был младенцем и, может быть, ничего не осознавал. Но его жизнь как бы разворачивается в обратную сторону, он начинает каяться, пересматривать прошлое. А если не было этого духовного опыта, ничего не происходит, покаяние почти невозможно.

В одной европейской стране работал наш разведчик, я уж не буду говорить кто...

– Путин, что ли?

– Нет, его имя – Константин, он лет пять назад скончался. 30 лет он был резидентом нашей разведки. Мы с ним жили по-соседски, он вообще никак не воспринимал ничего церковного. Но потом мы как-то с ним чай попили и подружились, стали ближе друг к другу. А ведь был богоборцем, коммунистом, награжден сталинскими орденами, был лидером в своем кагэбэшном ведомстве. Удивительно, что буквально в последний год он действительно покаялся за всю свою жизнь. И когда мы задумались, где корень этого покаяния, оказалось, что в детстве у него был опыт церковной жизни. И он умер как благочестивейший христианин – в кротости и смирении. Ему Господь столько дал за последние месяцы, сколько многие не приобретают за всю свою жизнь. Даже такой, можно сказать, физиологический факт: он почти 80 лет (а умер он в 94 года) курил, причем в последнее время по три пачки в день. И он бросил курить. Это был очень волевой человек, сильная личность. А как так могло случиться, что человек изменился? Оказывается, как начинается жизнь, так она и заканчивается. Это очень важный духовный момент.

Иногда приносят младенца, спрашивают: «А сколько раз его причащать?» Я говорю: «Да сколько можете! Каждую неделю. Ему поститься, молиться не надо, правила не вычитывать. Приносите его прямо к Причастию. Пусть он напитывается; потому что каждая частица Причастия дается ему и на эту жизнь, и на вечную. Она навечно соединяет его с Богом».

Следующий этап – от трех до шести лет – дошкольный возраст. Существует теория возрастных кризисов, но на ней мы подробно сейчас останавливаться не будем...

– А почему мы не будем изучать теорию кризисов?

– Они не обязательны. Если идет правильное духовное развитие, то эти кризисы сглажены или вообще не обнаруживаются. Это когда заложено неправильное становление, гордыня, возникают всплески такой самости. В три года у ребенка появляется желание «я сам». Хорошее оно или плохое? Предположим, вы идете с малышом в театр, в магазин, погулять; он садится и начинает зашнуровывать ботинки. Я, говорит, сам. Но моторика развита плохо, дырочки маленькие, шнурочки растрепаны, сборы могут продолжаться полчаса, может, и больше. Какие наши действия? Вместо него делать или помогать?

– Купить ботинки с липучками.

– Общая наша позиция: не заменять его – он же развивается в этом самостоятельно. У психолога Льва Семеновича Выготского (1896–1934) есть определение области ближайшего развития – когда мы с ребенком делаем что-то вместе. А как именно, каким способом?

– Я один ботинок зашнуровываю, а ты – другой.

– А потом поменялись, да? Шнурок в дырочки засунули, а дальше – тяни сам. Надо чуть-чуть ему помочь, но свободу действия у ребенка не подавлять.

Не хочет чистить зубы, что делать? Есть технологии создания выбора: как мы будем зубы чистить – в пижаме или без пижамы? Он мужественно выбирает – в пижаме. Спрашиваем: кушаем через 10 минут или через 15? Пусть выбирает, проявляет самостоятельность. Он не хочет садиться за стол, а мы создаем ему ситуацию выбора, поддерживаем его самостоятельный выбор.

А кто главное воспитывающее лицо в дошкольном периоде?

– Отец – для мальчика. Для девочки – мать.

– В классическом варианте родители должны дополнять друг друга. Как воспитать послушного ребенка? Сами покажите пример послушания, когда один слушается другого. Дети мгновенно начинают подражать. Если этого образа действия нет, можно сколько угодно возмущаться, что ребенок непослушный, – он другим не станет. Главный инструмент воспитания – это отношения между мужем и женой, которые формируют все основные качества детей в этом возрасте. У них же колоссальные подражательные способности, они как обезьянки все копируют! Родители часто возмущаются: «Ты откуда это взял?» Сами показали.

Но самое печальное, если ребенок копирует плохое на всю жизнь. С трех до шести лет у него закладывается семейная программа жизни. Когда девушки выходят замуж, а юноши женятся, эта программа отношений между их родителями воспроизводится на подсознательном уровне. Поэтому здесь закладываются духовные основы семьи. Если есть духовная близость и иерархическая соподчиненность между мужем и женой, тогда все воспроизводится и в той семье, которую создает человек, это заложено в него с детства.

Какой ведущий вид деятельности, через которую идет духовное и ментальное развитие? Это – игровая деятельность. Давайте назовем несколько игр, в которые играют дети дошкольного возраста. В дочки-матери, в казаки-разбойники, в прятки, в больницу, в магазин, в кухню, в церковь. Вот, например, встреча архиерея: колокол звонит, кто-то крест несет, кто-то архиерея изображает, благословляет, с посохом идет. Бывают игры посерьезней, батюшки даже теряются, что делать. Дети могут и поисповедовать, и покрестить, и повенчать, а могут отпеть – спокойно в гроб положат и отпоют. То есть исполняются все церковные требы, Таинства.

Что такое игра, какой у нее духовный смысл? Это модель будущей деятельности. Еще в Древнем Египте в первые три года вокруг ребенка раскладывали разные предметы, и оказывалось, что малыш тянулся все время к одному-двум. Тянется к молотку – будет столяром. При этом дети предпочитают игры, определяющие их характер и наклонности.

Если вы желаете общаться с ребятами дошкольного возраста, в вашем репертуаре должно быть несколько игр. Я как-то сидел в очереди, там были две девочки, я говорю: «Давайте в игру сыграем: я отвернусь, вы по моей руке стукнете, а я угадаю – кто». Стукнули, я поворачиваюсь, смотрю на них, спрашиваю: «Кто же это из вас стукнул?» Они смеются, им интересно: угадаю – не угадаю. Угадал. «Теперь ты поворачивайся, теперь мы стукнем, а ты угадай». Такая примитивная игра, очередь была большая, и мы с ними играли целый час. На следующий день они бегут: «О, батюшка, батюшка, давайте поиграем!» – как к родственнику, мы уже подружились. А я просто поговорил на их языке. Если бы я морализировал, рассказывал, ничего бы у нас не получилось. Поэтому самая простая игра очень сближает, это форма общения в этом возрасте.

– Батюшка, а можно в православной семье позволять мальчикам играть в пистолетики, в войнушку?

– Вопрос этот сложный; важно не во что они играют, а ради чего и чем эта игра заканчивается. Если они освобождают Берлин или сражаются на поле Куликовом, как Дмитрий Донской, – тогда появляется смысл: они – освободители, воины, у них развивается патриотизм. А если играют в бандитов и киллеров – это совсем другое дело. Действия одни, а смыслы разные.

И конечно, хотелось бы сказать, что дошкольный период – это возраст сокровенной, непосредственной молитвы к Богу. Если мы приучили детей к молитве – она чистейшая, она ангельская. Некоторые дети вообще такой чистой жизнью живут, что видят Ангелов, для них это естественно.

Кстати, помните, мы рисовали круг, в его центре – зачатие? Ребенок как бы движется от центра к окружности, а когда мы перевалим за середину жизни, она пойдет на убыль, и, оказывается, после 60 лет будет обратное повторение всех этих возрастов.

Я, может, забегаю вперед, но знаете, какая самая большая печаль стариков, которым за 60? Они не понимают духовного смысла существования. Что они творят? Устраиваются на работу, начинают заниматься какими-то хобби, затевают какую-то творческую деятельность, разводят собак, кошечек. То есть используют все виды отвлечения от Бога, какие возможны. А Бог-то как устроил? Дети выросли, трудовая деятельность закончилась, человека в этом мире ничто не связывает – так молись Богу! Даже и во внешнем плане, смотрите, старики все больше похожи на детей: зубки выпадают, походка становится не такая уверенная, человек как бы приближается к младенческому возрасту. И Господь дает этот период для того, чтобы можно было соединиться с Богом, чтобы возникла чистая, спокойная, созерцательная молитва. Чтобы отойти к Богу в полном уединении.

Преподобный Амвросий Оптинский (1812–1891) создал в Шамордине монастырь, каких в России было много, для пожилых людей, тех, кто уже был не в состоянии двигаться. Это наша русская традиция: к концу жизни, когда уже нет обязательств перед детьми, перед службой, принимать постриг – так поступили родители Преподобного Сергия Радонежского Кирилл и Мария, святые благоверные князья Александр Невский и Даниил Московский. Вырастили, направили ребенка, он идет по христианскому пути – слава Богу, перекреститесь, вы свою миссию на этой земле выполнили. Вы уже потрудились, у вас физических сил больше нет. А дальше – обязанности перед Богом. В дошкольном возрасте у ребенка тоже нет обязанности трудиться, даже исповедоваться до шести лет. Почему? Потому что он не такой сильный, дееспособный, у него нет еще самооценки.

Дошкольный возраст удивительный. Я как-то приехал к своему другу в Краснодар, отцу Александру, у него дочке четыре годика. Мы начали читать вечернее правило, она встала, помолилась, наверное, минут пять и говорит: «Все, благословите, я пошла спать, я с Богом примирилась. Я ему покаялась и попросила, чтобы Он ночью защитил».

То есть ребенок в пять лет не может длительно молиться, вычитывать 20 минут полное вечернее правило. Она кратко обратилась к Богу, от всего сердца, и пошла с радостью спать. И такая искрометная у младенцев бывает молитва! Я знаю митрополитов и епископов нашей Церкви, которые, когда приезжают к таким маленьким деткам, просят: «Помолитесь за меня, грешного, ваша молитва вперед дойдет до Бога!»

И это действительно улица с двусторонним движением. Еще непонятно, кто кого спасает, кто за кого молится. Ребенок в нежном возрасте иногда вымаливает родственников, сглаживает конфликты в семье и может быть самым большим миротворцем. С другой стороны, часто ребенок болеет, страдает за все те нестроения, которые творятся между папой и мамой. Он, бывает, даже умирает как мученик. Иногда с детьми происходят несчастные случаи. Сбила машина, совершенно ангельский был ребеночек, и все плачут: почему так произошло? А так Господь попустил, чтобы через такую жертву стал мир в доме. И только после несчастья взрослые успокаиваются, примиряются, в семье прекращается вражда.

– Если родительские права передаются другим людям, несут ли кровные родители ответственность перед Богом за воспитание ребенка?

– Родители по крови, естественно, отвечают за детей в любом случае – лишены они прав или нет. На Страшном суде им будет задан вопрос: как они воспитали детей в христианской вере. Если родители умирают, или каким-то образом дети оказываются у других людей, то, конечно, последние также несут ответственность перед Богом.

– То есть ответственность передается новым родителям?

– Да, но это не значит, что с кровных родителей она снимается. Есть еще крестные, они также будут отвечать за то, как молились за своих крестников.

А вот бабушки за внуков на Страшном суде уже не отвечают, а только за своих детей...

Потребностью нашего времени является детский Катехизис. Ребенок должен твердо стоять в вере, понимать литургические и требные моменты, уметь отвечать на те нравственные вопросы, которые ставит перед ним современная жизнь.

Как часто причащать детей? Каким образом подготовить ребенка к первой исповеди, не нарушая его волю, подсказывая и направляя?

– Мы с вами некоторое время назад начали описывать этапы человеческой жизни. Повторение – мать учения. Сколько периодов мы рассмотрели?

– Три периода.

– Мы назвали три этапа, которые определяют духовную основу человека еще до его рождения. Первый – это родовой грех и родовая добродетель, то есть наследственность. Яблоко от яблони недалеко падает. Если взять родословную человека, то, оказывается, существует если не предопределение, то определение в некоторых его душевных наклонностях и духовных потребностях. У родственников встречаются похожие лица, походка, даже выбор деятельности. И определяются они именно генетическими, родовыми связями.

У Константина Дмитриевича Ушинского есть очень много идей на эту тему. Он, в частности, говорил, что у каждого народа есть своя родовая память, и считал, что у русского народа она связана непосредственно с православием, что это – народ-богоносец, в нем генетически заложена идея Бога и Его почитания. Данная мысль красной нитью проходит через многие труды этого величайшего педагога. Он говорил: если вы хотите, чтобы образование было эффективным, оно должно опираться на народную традицию, народную генетическую память. Если мы будем постоянно упоминать о добродетелях, о божественных истинах, то в России ребенок это очень быстро усвоит, наш народ к этому восприимчив, чувствителен.

Помимо родовой памяти мы с вами говорили о зачатии. Далеко не все равно, как подходят родители к зачатию и какой духовный смысл в это вкладывается.

Третий способ искалечить ребенка или, наоборот, его духовно развить – это внутриутробный период. Мы приводили с вами ряд примеров, подтверждающих, как обстановка в доме, духовная жизнь носящей матери непосредственно связаны с духовной жизнью ребенка.

Но вот ребенок появляется на свет. Это уже четвертый период – само рождение и то, что происходит сразу после него.

Пятый период – до трех лет. Его можно дробить: первые 10 месяцев, до года, потом дальше. Мы рассмотрели этот период в целом, показали, как идет духовное становление и воспитание через кормление, материнскую любовь. Кстати, в нескольких святоотеческих трактатах целые страницы посвящаются вопросу пеленания младенцев как некоему духовному воспитательному акту. Как пеленать или совсем не пеленать? Какой духовный смысл в пеленании?

– Пеленать – воспитывать смирение.

– Кто за пеленание, поднимите руки? Большинство. Общедуховный принцип таков: если хочешь погубить человека, дай ему полную свободу. А здесь ребенок вообще пока не может собой управлять. Определенная степень свободы дается ему со временем, по мере взросления. Это не значит, что его запеленали и больше не развязывают; его разворачивают сначала на короткое время, потом на более продолжительное – свободу нужно давать постепенно, поэтому и требуется пеленание.

...Затем мы рассмотрели дошкольный период – до шести лет. В этом возрасте ведущий вид деятельности – игра. Но в дошкольном периоде вполне можно привлекать ребенка и к самообслуживанию. При этом часто что-то нужно делать вместе. Ребенок уже может мыть чашки, убирать у себя в комнате, иметь множество обязанностей по дому, по своему личному самообслуживанию.

Школа как бы разделяет жизнь человека на «до» и «после». С шести-семи лет он идет в первый класс, и начинается новый период его жизни. С шести до 11–12 лет – младший школьный возраст. Каковы его особенности?

– Появляется ответственность.

– Во-первых, появляется исповедь. Раньше малыша не исповедовали, просто приносили и причащали, не было никакого спроса с ребенка, даже если он шалил, потому что у него сознание еще не сформировано, не развиты самоидентификация, ответственность за поведение.

Грех – это когда человек говорит: да будет воля моя, а не Божья. А ребенок если и делает что-то, то скорее по воле родителей, подражая им, как обезьянка. У маленького человека вообще огромная подражательная способность. Я как-то спросил у академика Василия Васильевича Давыдова (1930–1998), замечательного психолога и педагога, о том, как коротко можно определить, что такое гениальная личность. И он очень оригинально ответил: «Это, – говорит, – гениальная подражательность». То есть человек находит образец и гениально ему подражает, уподобляется этому образцу. Только вопрос, каков образец.

Почему именно с шести лет нужна исповедь? С шести лет у ребенка появляется абстрактное мышление. Он начинает читать, писать, то есть мысли складывает в буквы, слоги. И вот некоторые свои негативные действия человек начинает оправдывать: если согрешил, что-то сделал не так, значит, это не он виноват, а кто-то ему помешал поступить правильно.

Если до шести лет он жил и кому-то подражал, и у него была естественная молитва, то теперь начинается жизнь, опосредованная умом. Ребенок уже, прежде чем делать, думает, а сделав, опять размышляет. У него появляется рациональное мышление. Возникает некая инстанция, которая выступает в роли тормоза, мотивирует его деятельность и одновременно выполняет функцию ответчика. Совесть начинает говорить внятно. И если все нормально, это очень совестливые дети. Если у них предыдущее развитие проходило успешно, апелляция к совести детей младшего школьного возраста – очень мощный духовный рычаг. Вопрос для размышления: «А по совести ты как поступил – хорошо или плохо?» – очень легко отрезвляет, ставит ребенка на место. А что такое совесть? Это Бог, который находится в душе человека. Поэтому апелляция к Богу через совесть – это важнейший педагогический инструмент в младшем школьном возрасте.

В целом этот возраст уникален тем, что дети очень легко усваивают Священное Писание, церковную историю, многие житийные тексты. Можно встретить ребят, которые наизусть воспроизводят главы Евангелия.

В сердце человека входят слова, образы, в том числе музыкальные, художественные. Ребенок может и в Александра Невского играть, и в Чингачгука, и в Джеймса Бонда – в зависимости от того, какой образ является его идеалом.

...А теперь проведем эксперимент. Поднимите руки, кто помнит себя в семь лет?

– Вспоминаются отдельные моменты.

– Отдельные фрагменты жизни. Поднимите руки, кто помнит свои грехи в семь лет? Поменьше.

Сегодня мне пришлось присутствовать на секции катехизации Рождественских чтений, и митрополит Минский и Слуцкий Филарет, председатель Синодальной библейско-богословской комиссии, рассказал: с января 2010 года запущен грандиозный проект Русской Православной Церкви – подготовка современного Катехизиса. Причем реализуется он на уровне Синода, Архиерейским Собором утверждена рабочая группа, распределены четыре направления, в течение пяти лет предполагается составить объемный труд.

А в чем суть Катехизиса? Это – оглашение. У нас в церкви большинство крещено, но не оглашено. Один батюшка высказал интересную мысль: если бы те, кто за последние 20 лет пришел в церковь креститься в зрелом возрасте, а таких миллионы, были бы оглашены, то нам сейчас не пришлось бы вводить в школах Основы православной культуры. То есть в семьях уже была бы восстановлена традиция. А у нас приходят в церковь, как в магазин: давай, да побыстрей. Как будто кто-то умирает.

А ведь только в трех случаях можно опустить оглашение: когда речь действительно идет об умирающем человеке; если это младенец – в этом случае оглашенными, то есть просвещенными, должны быть родители.

Кстати, в Католической Церкви, если человек выразил желание принять Крещение, а священник запоздал, или произошла какая-то другая задержка не по вине этого человека, и он отошел ко Господу, не крестившись, то его намерение Церковь принимает как само Крещение.

И третий случай, когда оглашение не требуется, – это мученичество. Святой мученик Вонифатий и многие другие не были крещены, когда приняли муки за Христа, они крестились своей кровью.

Нужен также детский Катехизис. Ребенка надо привести к истине, чтобы он твердо стоял в вере, знал о Боге, понимал литургические и требные моменты, умел отвечать на те нравственные вопросы, которые ставит современная жизнь. Конечно, есть древние Катехизисы – святителей Кирилла Иерусалимского, Филарета (Дроздова). Там, в частности, разбирается, что дуэль – это грех. Сейчас это уже не так актуально.

Мы уже с вами говорили о Софье Сергеевне Куломзиной, которая считала, что главная педагогическая задача – чтобы божественные истины стали внутренним мотивом поступков ребенка. Необходимо, чтобы знания превратились в реально действующую силу. И это возможно.

Многие детки воспринимают веру в младшем школьном возрасте. Исповедуя ее, они могут быть крепкими миссионерами. Я вам уже рассказывал о мальчике Артуре, который привел в храм более 100 человек. У него – великая сила убеждения. Вера – горит! Мало кто может устоять. Может быть, он столько не знает, сколько взрослый миссионер, но он на своем детском языке за пять минут может убедить, что Бог есть, пристыдить человека, сказать, что тот – нехристь и что так дальше жить нельзя, нужно срочно исправляться.

Вот здесь многие говорят: «Мы недостойны, не знаем, как к детям пойти, что сказать». А он так не рассуждает, он идет и говорит, «от избытка сердца говорят уста» (Мф.12:34).

В одном из московских детских домов мы познакомились с мальчиком Сережей, 11 лет. У него – ярко выраженная направленность: «Я буду священником, поступлю в семинарию». Он уже изготовил колокольню, иконостас. Патриарх Алексий II подарил ему Евангелие и крест. И к чему он ни прикасается – все время и со всеми говорит о Боге.

Конечно, это возраст определений, когда то, что было в игре, теперь закрепляется в реальной, учебной познавательной деятельности, которая его ведет. Из домашнего ребенка он становится учеником, у него появляются новый статус, портфель, форма. В этом возрасте меняются и авторитеты.

Что такое авторитет? Это тот человек, от которого информация не фильтруется, – ребенок принимает все на веру. У нас тоже есть люди, которым мы доверяем, и что бы от них ни исходило, мы принимаем это с большой степенью доверия. До какого-то момента авторитетами были родители. Теперь – священник, учитель.

Иногда возникает несоответствие между тем, что говорит Мария Ивановна в школе и мама дома. Как разрешать этот конфликт?

– Пообщаться с учителем. В случае чего – забрать ребенка из школы.

– Это крайний случай – если упорный учитель и наблюдается очень негативное безбожное влияние.

– Мама всегда важней.

– Если учитель в чем-то разбирается лучше, точнее – тогда надо ориентироваться на учителя. Если он – безбожник, тогда мама должна пояснить, что есть совесть, есть Господь...

Сейчас светские учителя биологии жалуются: «Мы говорим, что человек от обезьяны произошел, а дети смеются. До чего довели, подрывают авторитет». Многие ученики, причем в разных концах страны, дают один и тот же ответ эволюционистам: «Ну, может, – говорят, – вы и произошли от обезьяны, а мы все-таки от Бога».

В школах вводятся Основы религиозной культуры, однако мировоззренческую платформу это не меняет. Есть два совершенно разных мировоззрения – атеистическое безбожное и библейская картина мира, которая не противоречит науке.

Дети в 14–16 лет должны четко понимать, что науки в школе – это одно, а духовная составляющая – другое. Это как две руки. Человек, если он ходит в школу, должен знать математику или физику, что совершенно не противоречит его вере.

В некоторых школах детям дают две картины происхождения мира – библейскую и эволюционную – и говорят: «Вы должны знать и ту и другую, и на экзамене их изложить. Но лично вы можете выбрать тот или другой способ объяснения мира». Это самое корректное, самое цивилизованное поведение школьной администрации.

Нам важно знать, что именно в школьном возрасте формируются основы духовной культуры, происходит оглашение и первая исповедь.

Могут ли мама и папа помочь исповедоваться человеку младшего школьного возраста? Каким способом?

– Надо, чтобы ребенок знал Божии заповеди. И по заповедям уже разобрать – что поощряется, а что запрещается. Но не предъявлять слишком высоких требований.

– У меня был ребенок, который боялся идти на исповедь перед причащением. Он несколько месяцев вообще отказывался принимать Причастие.

Надо, чтобы дети не боялись, а батюшки, понимая, что ребенок пришел в первый раз, умели его разговорить. Сейчас тот мальчик на исповедь ходит чуть ли не каждую неделю, чаще, чем причащается. Тут важно просто подтолкнуть, а дальше – чтобы все шло само.

– Как подтолкнуть, как ему объяснить, чтобы он не боялся?

– Если родители сами ходят постоянно в храм, то ребенок видит пример папы и мамы. Родители объясняют, что исповедь полагается с такого-то возраста. Он задумывается: «Я еще не в том возрасте» – и даже стремится к тому, чтобы побыстрее настало это время.

– А можно раньше исповедовать ребенка?

– Можно – в качестве поощрения. Реально так и получается. Приходит малышня, дети наклоняют головы под епитрахиль, крестик им даешь, некоторые что-то лепечут. Психологически мы их уготавливаем, располагаем к тому, чтобы они могли исповедовать свои грехи, когда придут в полное сознание.

Но, конечно, здесь очень много перегибов. Я как священник могу констатировать: дети приходят на первую, вторую исповедь, пишут корявым почерком такие грехи, как, например, мшелоимство. Или еще хуже, когда крепким хорошим почерком мамы или папы составлен полный перечень грехов за неделю, ребенок его только приносит. В идеале родители должны быть подсказчиками, задавать вопросы, как Господь Бог – Адаму: а не делал ли ты этого? а как ты считаешь – это грех или нет? а по совести ли ты поступил? Это приготовительные вопросы для того, чтобы ребенок мог исповедоваться.

Есть разные точки зрения по поводу того, как часто необходимо бывать на исповеди, сколько раз причащаться, как поститься. Если взять три авторитетных руководства на Рождественский пост: в одном пишется, что пост Рождественский полагается без рыбы, в другом – что рыба разрешается в субботу и воскресенье, а в третьем – что рыбу можно есть во все дни, кроме среды и пятницы. Область обрядовых действий – очень широкая, с разнообразной практикой. И сейчас Библейско-богословская комиссия пришла в ужас, потому что единого канона просто не существует. Есть огромное разнообразие опыта – как батюшка скажет, как в храме принято, как родители восприняли традицию от своих наставников, так ее и соблюдают.

Конечно, общий принцип, чтобы свобода воли ребенка все-таки никак не нарушалась. Но хорошо бы родителям организовать покаянные беседы с детьми, ключевыми словами наметить будущую исповедь, чтобы потом они могли рассказать все с обстоятельствами. Очень важно, чтобы ребенок определил свою личную вину, если это возможно. Грубейшая ошибка, которая встречается и у взрослых тоже, – это простое называние, перечень «проделанных грехов». А в чем моя личная вина – не говорится.

Это такой особый совместный труд, и если мы приучим ребеночка исповедоваться, это будет великое дело, задел на всю его жизнь, он сможет каяться, очищаться.

А сколько раз причащать ребенка в младшем школьном возрасте?

– Как можно чаще.

– Идеально, если вся семья в воскресенье в храме причащается. Это должно войти в привычку, стать основой жизни: воскресенье – значит, идти в храм причащаться.

– Ни одно воскресенье без Причастия?

– Читала, что частые Причастие и исповедь вызывают привыкание у детишек, и это приводит к тому, что ребенок вместо того, чтобы раскаиваться, начинает механически совершать одни и те же грехи и теряет всякое благоговение. Есть мнение, что причащать детей нужно всего раз в год, в семь лет первый раз поисповедовать, а потом – в восемь. Я прочитала об этом в книге, купленной в Сретенском монастыре. Но мне кажется, что все-таки дети очень разные. Есть детишки, которые склонны к церковной жизни, и с ними, наверное, надо почаще ходить в храм на исповедь и на Причастие, а с другими – можно и пореже.

– А реже – это сколько?

– Так же, как и взрослые. А для взрослых нет жесткого правила. В древности причащались каждую неделю. Но я лично не чувствую такой возможности, не готова причащаться каждую неделю.

– А у меня в этом плане был такой интересный момент (к дискуссии подключается еще один слушатель курсов – молодой человек. – Ред.). Я с одной девушкой разговаривал, она давно уже воцерковлена и регулярно причащается. Как-то она спрашивает: «Ты идешь в воскресенье в храм?» Я прикололся, говорю: «Да я вообще-то не грешил на этой неделе». Тогда она без разговоров дает мне книжку архимандрита Иоанна (Крестьянкина) и показывает четкий ответ на наш сегодняшний вопрос. Он – из Евангелия: помните, когда бес, которого выгнали из дома, возвращается и приводит с собой семь злейших товарищей? Поэтому нужно как можно чаще причащаться. Мне этой фразы в принципе хватило, чтобы понять, что даже само мнение, что нет необходимости часто причащаться, – уже нехорошая мысль. А то, что я недостаточно молился, – это уже грех, который нужно исповедовать, и если более тщательно проанализировать свою жизнь, можно найти кучу грехов. Священное Писание, труды святых отцов как раз и помогают разобраться и найти в себе эти грехи.

– А правда ли, что в Греческой Церкви можно причащаться без исповеди?

– Сейчас существует общеевропейская традиция, в том числе греческая: если ты исповедуешься у духовника, положим, раз в месяц или в квартал, и не совершаешь тяжких смертных грехов, то ты можешь причащаться без постоянной исповеди, подходить к Чаше, когда тебе восхочется: каждое воскресенье или по праздникам. У нас более строгий подход: перед Причастием надо покаяться. В идеале православный христианин должен причащаться всякий раз, когда посещает церковь, потому что литургия – это кульминационный момент богослужебного круга. Всякий раз, заходя в церковь, христианин должен быть готов к Причастию...

– А если не готов к Причастию, то лучше не входить? Мы знаем, это наш опыт, что только Таинства изменяют нашу жизнь. Мой взрослый сын решил сходить на службу, но не причащаться – значит, смысла нет?

– А в рай попасть смысл есть?

– Мы немножко сейчас отошли от начатой темы, все-таки давайте вернемся к младшему школьному возрасту, к ребеночку, который только начал сознательно исповедоваться. Родители, священник определяют, как часто ему подходить к Чаше.

Однако давайте возьмем за тезис, что Причастие – это праздник для ребенка. Он основательно готовится, морально настраивается, кается, может быть, даже переодевается в праздничную одежду. Должна быть атмосфера семейного праздника. Неделю, две, может быть, месяц идет подготовка, ребенок и все вокруг постепенно понимают, что на этот праздник Бог в Причастии войдет в плоть и кровь человека. И будет происходить великое Таинство. В этом случае оно и действенно, и сокровенно. Если в силу каких-то семейных или храмовых традиций, некой нерасположенности самого ребенка это происходит редко, по большим праздникам – не надо здесь нарушать его волю. Даже если он причащается один раз в пост, Причастие – это глубокое действие, которое оказывает влияние и на эту жизнь, и на будущую.

Другое дело, когда ребенок каждый день хочет причащаться. Может быть, его приучили в младенчестве, храм был рядом, носили часто, у него возникла потребность в частом Причастии. И если он делает это искренне, с благоговением – то может быть и такая практика. Здесь действительно нет строгих правил, первые христиане каждый день, на каждой литургии причащались. Было ненормально, если кто-то не причастился. Мы не первые христиане, у нас другая сейчас жизнь. Однако существует какой-то минимум – один раз в год. Меньше, наверное, будет вредно.

Вполне нормально, если Причастие совпадает с праздником или воскресным днем. На каждый месяц выпадает два-три больших православных праздника, которые могут быть поводом для Причастия. Конечно, идеально, если вся семья, вся малая церковь освящается и причащается. Но это – не коллективный поход в рай. И каждый должен отвечать прежде всего за себя.

У меня есть многодетные семьи, которые приходят на Причастие как по скользящему графику. Сначала одни, затем другие; мамы, потом папы, которые вообще редко причащаются, да и дети – одни очень часто, другие – нет, даже в одной семье. Однако они всей семьей приходят на службу и видят в этом смысл – побыть, помолиться, соединиться с Богом.

А с 11–12 лет начинается самый буйный возраст – подростковый. О нем мы подробно поговорим в следующий раз...

Как бы бурно ни протекал подростковый возраст, задача взрослых состоит в том, чтобы сохранить ниточку, которая связывает их с ребенком. При этом к подростку надо относиться как к взрослому, по возможности делегировав ему часть своих полномочий, прав и ответственности.

С 11–12 лет начинается самый буйный – подростковый – возраст. Главная потребность подростка, его горячее желание – быть взрослым. Вот ключ к пониманию этого возраста. Если вы возьмете этот ключ и откроете им сердце ребенка, то получите друга или другиню.

Конфликты в семье, как правило, основаны на том, что подросток ощущает себя взрослым, а родители относятся к нему как к ребенку. Это самое тяжкое оскорбление, самое большое непонимание в данном возрасте.

Причем парадокс состоит в том, что подросток долго взрослым быть не может, у него нет еще таких физических возможностей и нет соответствующего опыта. Поэтому он желает стать взрослым, но быть им еще не в состоянии. И наша задача – родителей, взрослых, педагогов – оказать помощь, содействие тому, чтобы подросток повзрослел. Наши позиции с ним уравниваются, мы ведем беседу, выстраиваем отношения на равных.

Хотя на самом деле это – игра: ребенок не самостоятелен, он не зарабатывает, никакой взрослой ответственности не несет. Тем не менее мы должны играть в эту игру, вести себя с ним как со взрослым.

Как это сделать? Как поставить ребенка в позицию взрослого?

– Дать ему возможность иметь собственное мнение, соглашаться с ним.

– Можем ли мы апеллировать к его мнению? Да. Мне, к примеру, врезался в память один эпизод из подросткового возраста. Родители, почувствовав, что мне надо помочь стать взрослым, пригласили на кухню, где я стал участником следующего церемониала. Папа достал пачку денег, положил на стол и сказал: «Это моя зарплата за месяц». Мама сделала то же самое: «Это моя зарплата». И ко мне обратились: «Давай вместе решать, как израсходовать эти деньги». То есть я вошел в совет, который распределяет семейный бюджет. Я даже не представлял, что такое может быть. Я-то ведь ничего из своего кармана выложить не мог, не зарабатывал, был школьником.

Помню, что мне тогда очень хотелось купить себе ботинки и велосипед. А здесь все расписали – сколько требуется на квартплату, на питание, на какие-то необходимые вещи. И оказалось, что сумма остается небольшая. И если бы мы купили то, что мне хотелось, я бы весь этот семейный бюджет перетянул на себя. Мне, в общем-то, никто не запрещал говорить – как лучше истратить эти деньги. Ко мне уважительно отнеслись. Но мне так мягко предъявили перечень – что нужно для брата, для мамы, для папы. Мне предоставили выбор, и это было поразительно: мое мнение, оказывается, чего-то стоило.

В это время у меня появились дополнительные обязанности в семье. Мне поручили делать то, что раньше не доверяли. Сказали: «Ты взрослый, ты уже можешь ходить на почту и в магазин».

Постановка в позицию взрослого может происходить совершенно по-разному. Смысл в том, что старшие делегируют часть своих функций и полномочий ребенку, дабы он стал полноценным членом их взрослой жизни. Это дается как великая награда. Как это сделать – уже искусство.

Если использовать церковную терминологию – из прихода человек переводится в алтарники. Мы вводим его в святая святых, в алтарь малой домашней церкви. И теперь он здесь, в алтаре, должен прислуживать. Это принципиальное изменение позиции ребенка снимает массу конфликтов.

Пубертатный период часто протекает очень бурно. Сын или дочь увлекаются уличными компаниями, случаются побеги из дома, драки, конфликты с учителями, вообще происходит самоутверждение себя, отстаивание своей гордыни. Преподобный Амвросий Оптинский говорил, что подростковый возраст – это больная гордыня: пальцем дотронешься, а он кричит, как будто кожу дерут. У человека обостренное чувство собственного достоинства, такая духовная болезнь. Поэтому обращаться с ним надо очень бережно и аккуратно: не трогать, не давить на самолюбие, на его взбесившуюся гордыню. И относиться как к взрослому.

Мне здесь один родитель привел своего подростка, который не вылезает из ночных клубов. Мы с ним поговорили, он хороший парень, очень талантливый, вера есть в душе. И вот мы с ним нашли другие, альтернативные смыслы жизни. Мы поставили его во взрослую позицию: ну что какими-то бирюльками заниматься, это же не взрослое дело – развлекаться. И с отцом я поговорил: «Прекратите относиться к нему как к маленькому, давайте по-серьезному, по-взрослому с ним». Построили систему его послушаний в семье.

В следующий раз он приходит, говорит: «Батюшка, скажите им, что я устаю целый день быть взрослым. Я могу часа два, ну три, ну четыре побыть большим, что они ко мне прицепились, я же не взрослый». Пошла обратная реакция. Действительно, надо не перегрузить слишком этой взрослостью, где-то он должен пошалить, поиграть. Он на самом деле еще ребенок...

– Батюшка, а можно как-то исправить подростка, который пошел вразнос? Как-то повлиять на него?

– В Священном Писании сказано, что только смирением и кротостью можно победить гордыню: «...если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости...» (Гал.6:1).

Одна наша прихожанка рассказывает: «Я кричу, шумлю, доказываю, а они еще больше... Что такое?» Я ей говорю: «Давай проведем эксперимент – день помолчи. Сможешь?» «Не смогу», – говорит. «А рот заклеить можешь?» Потом приходит, сообщает: «Знаете, я день молчала, так хорошо, так тихо... И они не кричат тоже». Начните с себя, шума не создавайте! Может быть, возникнут другие проблемы, но они потом потихонечку решатся.

А главная задача в подростковом возрасте – это сохранить мир в семье. Даже если ребенок убежал из дома, что мы должны делать, когда он вернется? Встречать как блудного сына. Лучшую колбасу из холодильника достать. Все как в притче.

– Английский миллиардер Ричард Брэнсон в своих мемуарах постоянно подчеркивает, что, когда его воспитывали, не давали играть в обычные игры, а обязательно к какому-нибудь делу припахивали. Например, заставляли что-нибудь по саду делать, куда-то ездить. Вы бы могли такой метод воспитания прокомментировать?

– Трудовые послушания в семье должны быть. Я помню, меня лет в семь тоже привели на огород, сказали: «Вот твоя делянка, две грядки – отсюда и досюда». И я эту делянку сам вскапывал, самостоятельно сажал картошку, окучивал, пропалывал, собирал урожай. Мы потом смотрели, сколько картошки собрано, каков плод моих трудов. А соседнюю делянку возделывали папа и мама. И было соревнование, кто больше вырастит. Причем эта картошка нам не нужна была для жизни, она требовалась для воспитания.

– Батюшка, прокомментируйте такую проблему: девочка лет 10–11 ходила в храм, причащалась, все было нормально, но однажды потеряла в церкви сознание и теперь вообще боится туда заходить. Видно, душно было, но с тех пор возник страх. Что бы вы посоветовали?

– Чаще всего причина в том, что человек долго не исповедуется. Поэтому его выносят из храма, иногда с потерей сознания, люди просто пришли в грязи, не исповеданные. А в храме столько благодати... Есть даже такая теория – почему люди пьют? Потому что благодати такой выдержать невозможно, надо налить стакан.

Так что надо пособоровать, поисповедовать очень внимательно.

– Но она боится идти в храм.

– Может быть, дома пособоровать и поисповедовать, и, очистившись, человек сможет прийти и вести нормальную церковную жизнь.

Подростковый возраст для церкви – самый тяжелый. Практически всех подростков из храма как ветром сдувает. Что здесь можно сделать?

– Организовать молодежные скаутские движения.

– Да, создать альтернативные православно ориентированные подростковые организации. Мы уже несколько лет подряд проводим сборы на Куликовом поле, у нас в базе данных числится около 1000 военно-патриотических объединений по России, и мы их приглашаем, трубим сбор. Собираем войско Димитрия Донского и реконструируем битву. Перед сражением все причащаются, молятся, а потом идут в бой.

Я не знаю, как определить, что такое сбор, что это за форма такая педагогическая. Там все: и битва, и соревнование, и бардовская песня, и война, довольно близкая к настоящей. И это для них интересно, их палкой оттуда не выгонишь, это точно.

Или взять, к примеру, военно-патриотический клуб «Пересвет» в Троице-Сергиевой Лавре. Малолетних разбойников вокруг Лавры собрали, одели в форму; они маршируют, стреляют, ныряют, у них боевая подготовка. Мне директор клуба протоиерей Димитрий Болтрукевич рассказывал о том, как у них дается задание. Погружают всех в самолет, набирают высоту, летят, потом дают задание – захватить объект противника. Ребята прыгают с парашютами, выбегают на опушку, там – храм православный. Надо определить, где восток, а где запад. По ходу дела разбирают, какие бывают храмы. Минут 10–15 поговорили, дальше – опять выполнение боевых заданий. Перегрузить нельзя, в этом возрасте приходится использовать военное контекстное преподавание, по ходу боевых событий.

То же самое – наши сборы. Все вероучительные речи ложатся в контекст битвы. Только так в этом возрасте с ними можно общаться.

Протоиерей Андрей Воронин из села Ковалево Костромской области – выдающийся батюшка, окончил в свое время географический факультет МГУ, был полярным исследователем. К нему пришел как-то милиционер, говорит: «Батюшка, за кого ты здесь в храме молишься? У нас группа подростков терроризирует весь район: грабят, несколько убийств было, насилуют, такие зверские дела творят, что все в страхе и в панике. Как темнеет, люди боятся на улицу выходить. Я изловил, а что с ними могу сделать? Они посидели, опять вышли, то же самое. Ты – батюшка, взял бы, принес пользу обществу – я б к тебе этих ребят привел, а ты бы их перевоспитал. Тогда можно было бы и в Бога уверовать».

Конечно, подход – прагматичный. Батюшка не обязан с подростковыми бандитами заниматься. Но отец Андрей – полярник, привык к экстремальным ситуациям и говорит: «Давай, приводи!» И после этого «давай» у него началась совсем другая жизнь. Милиционер привел к нему нескольких ребят, нашелся свободный дом. Первое время они с утра до вечера только ели и дрались, все были в крови. То есть единственное, что они могли делать, это драться, озлобленные были, что-то все время делили. Потом у отца Андрея возникла мысль: если они любят драться, надо делать это цивилизованно. И он нашел мастера спорта по боксу, повесил грушу, купил им перчатки и открыл секцию по боксу. И они с утра до вечера интенсивно тренировались. Через полгода весь пьедестал почета на областном соревновании занимали воспитанники этого нового детского дома. По боксу они были первыми.

И у него возникла идея, тезис – экстремальная педагогика, он даже книжку на эту тему написал. Для детей, у которых вся жизнь – полубандитская, нужен экстрим, какая-то сверхзадача. Он это почувствовал.

И вот как-то он их всех собрал, говорит: «Ребята, поднимите руки, кто из вас хотел бы подняться на самую высокую вершину Европы Эльбрус?» Все подняли. Кто ж не хочет на самую высокую вершину? Он говорит: «Тогда начинаем подготовку, только для этого придется бросить курить, пить, надо заниматься физкультурой, тренироваться». Несколько человек отшатнулось, но большинство все-таки были романтиками и захотели покорить самую высокую вершину. И действительно, они поднялись на Эльбрус, отслужили там литургию и причастились. Даже фильм интересный отсняли – «Первая высота»: все обледеневшие шли, воздух там разряжен, очень тяжело. Эти дети даже были внесены в Книгу рекордов Гиннеса, потому что в 12 лет на Эльбрус никто не поднимался.

Потом они спустились в самую глубокую пещеру, прошли на веслах карельские реки. И сейчас пришли уже к трудовым «экстримам» – у них поля, заводы, цеха, батюшка организовал много увлекательных дел.

В каждом возрасте есть свои соки, своя деятельность, которые дают духовные и душевные плоды. Дети не могут быть полноценными аскетами, ходить с непрестанной молитвой, это не тот возраст. В данный период закладывается модель будущего поведения. По мере взросления – на фоне полового созревания и утверждения себя – все это разворачивается уже во всей полноте.

Если родители смогли перестроиться на позицию «взрослый со взрослым», если включили ребенка в ответственную деятельность, и если его жизнь достаточно насыщена, и нет сильного влияния сверстников, тогда подростковый период может протекать безболезненно.

Вчера у меня были две сестренки – два подростка. У них достаточно мудрая мама, и весь их подростковый возраст отличается тем, что иногда бывают недоумения, которые даже не назовешь конфликтами. Порой случаются легкие обиды, но дети быстро примиряются. И удивительно смотреть на такую христианскую семью, где вроде бы и гены, и возраст, и окружение – все бушует, но сами они пребывают в мирном состоянии. Причем старшая дочь учится в классе, где все безбожники, включая учителей. Это – довольно элитная школа в Москве. На гуманитарных предметах учителя почти каждый раз подвергают церковную историю и жития святых сомнениям. И девочка имеет смелость вставать и перед всем классом, перед всеми учителями проповедовать православную веру. Правда, ей это очень тяжело дается, потому что она рискует оказаться в изоляции. Она не богослов, но у нее есть внутренняя горящая вера и рвение. И она, взяв благословение, спросила: «Как мне – молчать или отвечать?» Я говорю: «Если можешь, отвечай». И она отвечает, и очень удачно. Некоторые учителя уже боятся ее и не задают вопросов, по которым они могут быть посрамлены.

Такой подросток: у нее нет внутреннего разлада, конфликта в семье, и она ухитряется со сверстниками быть в дружеских отношениях.

...Что касается взрослых, которые находятся рядом с подростком, то перед ними стоят две главные задачи. Первая, как уже было сказано, – снизойти до того, чтобы относиться к ребенку как к взрослому и делегировать ему часть своих прав в семье. Потому что взрослый – это прежде всего ответственность. А подростковый возраст такой, что и крышу может снести. Был ребенок как ребенок, пел в церковном хоре, а потом ушел и не вернулся. У святых отцов открыто говорится: это возраст беснования, в человека вселяется бес, ребенок ведет себя как бесноватый. Сколько матерей жалуются, что поведение непредсказуемо. Есть даже такая юридическая категория – немотивированная подростковая жестокость или немотивированная подростковая преступность.

В психологии этот период называется «возрастом бури и натиска». Действительно, буря в сердце, бывает, раздувает множество страстей, случается такой сердечный натиск, что человек не может собой управлять.

Но как бы все ни протекало, вторая задача взрослых – сохранить хотя бы одну ниточку, которая связывает нас с подростком. Все равно мы должны быть той пристанью, к которой он всегда может причалить. Ребенок должен знать, что у него есть отечество, куда он может вернуться, где его примут.

Самое страшное – если ниточка оборвалась. Когда его выгнали и сказали: «Убирайся вон, и чтоб больше я тебя не видел!» Куда ему идти? Только в какие-то криминальные структуры, куда-то на панель. Это уже совсем тяжкая жизнь, которая, скорее всего, закончится трагически. Вряд ли он доживет до юношеского возраста, такие дети чаще всего погибают.

У меня, к сожалению, был такой случай. У нас в подъезде жил мальчик лет 12, совершенно брошенный: спускаешься, а он на лестнице спит. И мы взяли его к себе домой, речь об усыновлении пока не шла, но хотелось как-то его обогреть, оказать внимание. Но он уже был настолько искалечен, что не мог даже находиться дома. Его все время куда-то несло, ему надо было сбежать, он приходил окровавленный, постоянно попадал в какие-то истории, у него была какая-то немотивированная злоба. И как бы мягко мы с ним ни обращались, все равно у него случались побеги. И однажды его нашли мертвым...

Таким детям деваться некуда: или в тюрьму, или в какую-то колонию, и это слава Богу, если хоть куда-то их приберут. А так век у них недолгий. Этот мальчик действительно был отрезанный ломоть. Мать у него сидела в тюрьме, отца, по-моему, зарезали, родственники его не хотели принимать. Мы пытались найти хоть какую-то родню, чтобы он был в нормальной семье, но безуспешно.

Подростковый возраст очень суровый. Поэтому наше дело – набраться терпения, смирения, как бы тяжело это взросление ни происходило. Надо смотреть: что ребенка волнует, в чем причина, где корни его поступков. Если подросток ведет себя неадекватно, первый вопрос, который нужно ему задать: а что случилось, что тебе нужно?

В подростковом возрасте хочется подвигов. Отец Андрей Воронин очень хорошо это почувствовал: этим детям надо совершить подвиг – подняться на вершину, опуститься в подземелье, проделать что-то экстремальное.

Вот они взобрались на гору, разожгли костер, упали в изнеможении и просят: «Батюшка, расскажи нам что-нибудь про Бога». «И у меня, – говорит отец Андрей, – начинается самый сокровенный урок Закона Божиего. Я дождался этого вопроса, они меня попросили... И они слушают, открыв рот».

Это миссионерский принцип – дождаться вопроса.

Ждать порой приходится очень долго...

Детство, отрочество, юность, зрелось, старость – как по ступенькам человек восходит к высшей точке

своей жизни, откуда ему предстоит сделать еще один

шаг – в вечность.

Пора надежд и грусти нежной

В прошлый раз мы с вами остановились на юношеском возрасте. Это очень деликатный и важный период жизни. Какие у него границы? 17, 19, 20 лет – здесь все довольно размыто, потому что юношей можно быть в 30–40 лет или оставаться до конца жизни, а можно пройти этот период буквально за год. По-разному складывается.

Какой главный вопрос в юношеском возрасте? Это решение основных мировоззренческих проблем. Формируется то мировоззрение, которое чаще всего уже не меняется до конца жизни. Главная проблема этого периода – поиск смысла жизни, смыслов всякой деятельности. Скажем, прежде чем поститься, хорошо бы решить: а какой в этом смысл, зачем?

Есть такая байка: больного везут из реанимации, он спрашивает: «Куда меня?» – «В морг». Пациент говорит санитару: «Может быть, все-таки в палату?» А тот отвечает: «Какой смысл? Сказали – в морг, значит – в морг».

Смысловая сфера – основа всякой деятельности. Человек определился и дальше уже спокойно идет, едет как по рельсам до конца своей жизни. Юношеский возраст особенно хрупок именно к определению смысла. У русского философа и психолога Семена Франка (1877–1950) есть замечательные работы по определению смыслов, где встречается термин: «ноогенный невроз». Психиатрический, психологический и духовный аспекты этого состояния заключаются в том, что человек, не разрешивший смысловые проблемы, находится в страшном нервном напряжении. У него может возникнуть весьма серьезная болезнь, оттого что он никак не может с чем-то определиться. Это принцип буриданова осла, перед которым были две лужайки, но он, не зная, к какой идти, какая лучше, так и не приняв решения, умер от голода.

Юношеский возраст – это некий рубеж. Если в подростковом периоде, мы говорили, главная потребность человека – стать взрослым, то юноша, собственно, – уже взрослый. Он по всем параметрам ничуть не отличается, а бывает, превосходит в физической силе и маму и папу. И здесь физические наказания не проходят – речь идет о педагогике смыслов. Человек стоит перед выбором жизненного пути, профессии. Школа закончилась, дальше надо жить и кем-то быть. У некоторых процесс идет по определенной траектории: в семье все – врачи, медики, и я туда же; все – педагоги или экономисты, и я тоже. Хотя бывает наоборот: появляется такой веер увлечений, что очень сложно определить главное. В целом в это время определяется та сфера или тот вуз, учреждение, где можно приобрести профессию и определить свою профессиональную принадлежность.

Кроме того, это возраст, когда законодательство разрешает человеку выбрать себе супругу или супруга, вступить в брак и основать семью – малую церковь. То есть человек уже взрослый, общество ему доверяет, юридически он готов к тому, чтобы перейти в некое новое качество – соединиться с кем-то семейными узами. И конечно, это совершенно другой духовный статус. Если человек становится главой семьи, он встает как бы в позицию священника, берет на себя ответственность и за жену, и за детей. Девушка, супруга как некая дьяко-несса тоже отвечает перед Богом и за детей, и за мужа, и за настрой, который возникает в семье.

Возрастной особенностью этого периода является то, что юноши, девушки очень чувствительны к романтике. Во всем должен быть некий романтический налет, привлекательность, неизвестность. Именно в этом возрасте хочется покорять вершины, побывать в необычных местах, познать самого себя. И всякая неизведанная область сама по себе является влекущей силой.

В юношеском возрасте очень важен ответ на вопросы: а кто я такой? каковы мои способности? И здесь опять – от великого до самоуничижения – один шаг. Часто возникает очень неустойчивая самооценка – или завышенная, или заниженная.

Как правило, появляется целый веер надежд на реализацию самого себя. Надежды юношей питают. Действительно, мечта – это питательная среда, сильнейший мотив деятельности. И если есть хорошая мечта, то она помогает преодолевать горы, как ветер надувает паруса, и человек тогда очень многое может сделать.

Взрослые это не всегда понимают. Если у юноши или девушки есть мечта, может быть, не очень совершенная, но не вредная – не надо ее разбивать, подходить к ней прагматически. Если мы эту мечту растопчем, то у человека не будет движущей силы, внутреннего мотора.

У меня только вчера был разговор с одним молодым человеком. Он восхотел быть химиком, а родители говорят: «Какой из тебя химик, чего ты придумал? Давай, по нашим связям – дипломатом. Мы тебя устроим, поможем карьеру сделать». А он отвечает: «Не хочу. Меня интересует химия». Вот типичный конфликт между интересами родителей и юношеской мечтой.

Да пусть он окончит химический институт! Пусть реализует свою мечту! Потом всякое может случиться: разочаруется, возможно, даже в конце концов переквалифицируется в дипломата. Но сейчас химия – главный двигатель его жизни, главная потребность.

И еще про одну особенность в юношеском возрасте следует сказать: у молодых людей очень узкий, неразвернутый спектр смыслов. Поэтому, когда романтический смысл исчезает, то это бывает чревато очень тяжелыми последствиями. Юношеский возраст во все времена занимал первое место по самоубийствам. Это парадокс: молодой, не болен, кровь с молоком, все впереди, с чего бы бросаться под поезд, зачем жизнь свою заканчивать самоубийством?

Мы с вами рассматриваем некие возрастные закономерности, которые у одних более ярко проявляются, у других – сглаженно. Иногда юношеский возраст, наоборот, является периодом приобретения духовной стабильности. Подростки, которые убежали из храма, начинают возвращаться в церковь.

Мне приходилось беседовать с игуменом Евмением из монастыря Саввы Освященного, что в Иудейской пустыне. Я однажды прожил там больше месяца, и мы с ним общались, подружились. Его выбрали Патриархом Иерусалимским – вся Иерусалимская церковь считала, что он должен быть Первосвятителем. Но израильские власти были против, и он так и остался игуменом – человек совершенно святой жизни, непререкаемый авторитет по многим духовным вопросам. И я его спросил: «Батюшка, как вы считаете, с какого возраста человек может выбирать для себя монашескую стезю, сказать «я хочу стать монахом» и идти в монастырь?» Он подумал и ответил: «Из моей практики, лучше всего – в 25–26 лет».

Раньше человек не может серьезно и сознательно сделать такой выбор. По крайней мере, даже если в 20 лет он восхотел стать монахом, то должен пройти искус – лет пять. И если все искушения ему удалось преодолеть, тогда, к 25–26 годам, человек выбирает: монашеский путь или семья. Если, положим, речь идет о будущем священстве, то в это время его рукополагают во дьякона, и к 30 лет – во священство. Иисус Христос начал проповедовать в 30 лет. По закону до этого возраста вообще никто не имел права кого-то учить.

Таким образом, юность – период важных жизненных свершений, определения себя, в частности, в духовной жизни. Как правило, подростковые завороты уже закругляются, человек выбирает духовника, вокруг него создается определенная нравственная среда, появляются обязанности, например, – крестного или собственно родителя, и, конечно, супружеские обязанности, прежде всего духовного порядка.

Зрелость, или Период свершений

От 30 до 60 лет – возраст зрелости. Многие отмечают, что после 30-ти возникает сильный духовный импульс, некрещеные крестятся, люди начинают изучать Священное Писание. К этому времени человек уже выполняет свое земное предназначение: он уже посадил дерево, построил дом, родил сына. То есть обычная житейская программа чаще всего завершается. И тогда возникает переориентация смыслов: внешнее, чисто мирское, житейское – тускнеет.

В юношеском возрасте человека спрашивают: «Ты чего хотел бы? Какая твоя мечта?» – «О, я хотел бы стать космонавтом!» Или: «Хочу купить спортивную машину крутой марки».

Но когда он уже приобрел автомобиль, то видит, что счастья в этой железяке нет. Квартиру, дачу человек купил и быстро ко всему привык. Супруга уже есть, и дети имеются.

А дальше все эти смыслы тускнеют. Далее должно открыться другое содержание внеземной, духовной жизни. И вот здесь, если у человека есть духовная закваска, он может выйти на проповедь или начать проповедовать своими делами. Человек, живущий скромно, по-христиански, является образцом для подражания.

Мне рассказали, как девочка-старшеклассница (пример, правда, не из этого возраста, но смысл тот же) однажды пришла в класс в длинной юбке. Все посмотрели – и тоже начали удлинять платья. Это не вызвало отторжения, а наоборот – симпатию. И дело было не в длине, а в том, что по своим качествам, по своей доброте она снискала такой авторитет, что одноклассницы начали подражать даже ее внешнему виду.

К периоду зрелости относятся все основные духовные подвиги, которых может достичь человек. Василий Великий, величайший из святых, прожил 49 лет. Многие аскеты, подвижники в монастырях, в семьях, в разном абсолютно положении достигли совершенства именно в эту пору. Это время, когда у человека во всей полноте открываются его интеллектуальные, душевные, физические способности. Он может достичь огромных результатов в духовной жизни и в профессиональной. Но сейчас мы говорим о его отношениях с Богом...

Старость: все только начинается

После 60 лет начинается старость. Сколько нам определено жить? 70–80 лет – вот наша норма. Все, что больше, превышает «моторесурс», который заложен Богом в современного человека. Это все равно что машина с ресурсом, допустим, 10 лет, а дальше – это уж, если очень бережный водитель. Так и здесь: нам отмерено 70 лет. Если не будет тяжких болезней – можем протянуть и 80. В эти годы надо уложиться для того, чтобы сделать духовный выбор: с Богом или без Бога, чтобы уже здесь, на земле, стяжать Царство Небесное у себя в сердце. И для этого 70–80 лет вполне достаточно.

Мы уже проводили параллели, что старость сходна с дошкольным возрастом, только развитие идет в обратном порядке. Если дошкольник набирает свою человеческую мощь, то старый, наоборот, дряхлеет, зубки вываливаются, походка становится неустойчивой.

Старость некоторые воспринимают панически: ну как же так, проводили на пенсию, теперь, оказывается, я никому не нужен! А какие были связи по работе, и все они отрезаны. Как ломоть бывают отрезаны и дети. Все старики обижаются: хорошо, если хоть телеграмму пришлют, перевод какой-то сделают или позвонят.

Вчера мы навещали одну старушку, мать очень известного академика, и нам открылась безрадостная картина. Двое детей, пятеро внуков, уже есть правнуки, а она сидит одна – с пенсией 6700 рублей. И ее родные как будто не понимают, что на эти деньги сейчас в Москве прожить невозможно. Мы купили ей продуктов, и она очень обрадовалась.

Главное, что уже целые пласты жизни отрезаны, а детей как воспитаешь, так они потом тебя и отблагодарят.

Старость нам дается для того, чтобы мы уже здесь, на земле, подготовились к жизни с Богом, чтобы отцепились от того, что нам не пригодится в вечной жизни. Не понадобятся нам все эти контакты, связи, душевные привязанности, увлечения.

А ведь некоторые начинают цветами заниматься, какое-то хобби находят – вырезать или шить. Допустим, с юношества было увлечение музыкой, а вся жизнь прошла без этого, и вот старики начинают изучать ноты, языки, путешествовать по миру.

К нам часто приезжают иностранные туристы – все после 60-ти. И они пытаются получить новые впечатления, как некий адреналин, путешествуют по разным странам мира. А оказывается, сколько ни путешествуй, все это – однообразное разнообразие. Ничего такого нового под Луной на самом деле нет. Немножко другая архитектура, языки, люди, но все это принципиального отношения к спасению души не имеет. И хоть куда я от себя убегаю, а от Бога-то не убежишь. Все равно эти основные вопросы спасения души – остаются.

И архимандрит Георгий (Шестун) достаточно хорошо говорил: «Отцепитесь вы от своих детей, не прилепляйтесь к ним, у них свой путь. Если можно, молитесь за них».

Главное дело в этом возрасте – молитва. Надо вернуться к детской, дошкольной, непосредственной молитве, это одно из главных возможных достижений в старости.

Сейчас в Домодедовском районе один батюшка реализует проект: рядом с действующим кладбищем построил богадельню для тех, кто хотел бы умереть по-христиански. Богадельня рассчитана на 40 человек, там 2,5 тысячи кв. м, сад вокруг разбит, проведены коммуникации, газ – есть все, что нужно для жизни. Эта богадельня имеет такой же смысл, как Шамордино, которое основал отец Амвросий недалеко от Оптиной пустыни. Людям в старости – перед тем как отойти к Богу – надо помолиться или принять постриг. Это было у нас на Руси традицией: родители Преподобного Сергия – Кирилл и Мария, Александр Невский, Даниил Московский перед смертью принимали постриг.

Не обязательно, может быть, принимать монашество, но человек должен позаботиться о своей душе.

И вот эта богадельня ждет подвижников, которые захотят работать со стариками. Ее создатель обратился ко мне, говорит: «Кто свою жизнь пожертвует, чтобы с ними потрудиться, чтобы с ними помолиться?»

Там по идее должен быть монастырь, в который бы пришли люди и готовились либо к монашеской жизни, либо к ангельской – уже на небе. И уже почти год эта богадельня пустует, все там сверкает, а людей найти не могут.

– А монастырь женский или мужской? Нужны мужчины или женщины?

– Конечно, хотелось бы, чтобы обслуживали стариков женщины. Почему умирающих родителей отправляют в реанимацию? Человек на земле – последние дни, на последнем издыхании, ну проживет он в реанимации на несколько дней больше... Почему бы не отправить его в богадельню, где бы он помолился, соборовался? Я недавно лежал в больнице, мне реаниматолог говорит: «Смешные люди... Вот, человек умирает – нет чтобы его подготовить к вечной жизни, так родственники тащат его к нам в реанимацию. Ну что мы можем сделать? Он уже все равно не жилец».

– Очень тяжело человеку сказать, что уже – все, конец.

– Почему – все? Только начало всего.

Если есть воля Божия, если человека соборовать, причащать и молиться за него, то, может быть, он больше и проживет.

И кстати, как происходит смерть, тоже небезразлично – как небезразлично, в какой обстановке человек рождается. В каком состоянии, с молитвой или без, душа отделяется от тела, где она оказывается – в реанимационном кабинете или в монастыре, – это разные вещи...

Последний период – после 80-ти – называется старчеством. Есть такие люди, которым Господь продляет жизнь. За что? Чаще всего за исполнение пятой заповеди. Можете изучить статистику долгожителей. Пятая заповедь о чем гласит? «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли». За почитание родителей Господь продляет дни жизни. Иногда говорят: «Вот, почитал родителей, а в 50 лет умер». Ну если бы не почитал, может быть, и до 50-ти не дотянул.

Старчество – это, конечно, особый вид долгожительства. Вся внутренняя природа человека располагает его к духовной жизни, у него страсти ослабевают естественным путем, его ничто не влечет, все отшумело. И он может быть очень трезвым человеком, аскетичным. Ему даже пищи много не требуется – не хочется. И человек, если он правильно понимает смысл этого периода, то, используя свои природные данные, может жить совершенно святой жизнью, может быть старцем. Когда его спрашивают – как поступить, он этот вопрос рассматривает трезво. К этому времени несколько поколений сменилось на его глазах. Он действительно может спокойно рассудить, как поступить лучше, может привести множество примеров, когда пошли налево – и попали в яму, направо – получили шанс счастья попытать.

Репетиция смерти

И последний момент – смерть, или рождение для будущей жизни. Я бы вам рекомендовал каждый день в этом упражняться. Лучшее время для подготовки к смерти – час, когда мы отходим ко сну. Это и есть репетиция смерти.

Многие говорят: нет сил читать вечернее правило. То есть вы всю жизнь тренируетесь, чтобы отойти от этой жизни вообще без молитвы. А нужно, превозмогая себя, прокрутить весь день, покаяться в своих грехах, поблагодарить Господа, попросить его: «В руце Твои, Господи Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой: Ты же мя благослови, Ты мя помилуй и живот вечный даруй ми». Это же прощальная молитва, на отход души. И действительно, каждую ночь душа отходит от тела, а потом возвращается. Это временная смерть, с которой мы сталкиваемся каждый день.

Меня как-то одна интеллигентная женщина спросила: «Ну что такое православие? То ли дело – теория реинкарнации. Там душа может полетать, потом опять вернуться в тело». Я говорю: «Так у нас реинкарнация происходит каждый день». – «Как это?» – «У тебя утром душа вернулась в тело – вот и новая жизнь. Каждый день начинай жить с чистого листа». Попытался это объяснить на ее языке.

– Она после этого не крестилась?

– Нет, но поменяла некоторые свои убеждения. По крайней мере увлечение реинкарнацией прошло. А как вы сами считаете, смерть – это страшно или не страшно? Как святые отцы воспринимали смерть?

– Как праздник.

– У всех святых отцов смерть была праздником?

– Не у всех.

– Обратите внимание на последние слова святых отцов. Посмотрите в Житиях, что говорили мученики, праведники перед кончиной? «Не знаю, положил ли я начало покаянию»; «страшно мне, помолитесь за меня...» Это говорили величайшие праведники.

«Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь» (Сир.7:39). Да, каждый день помни, что можешь уснуть и не проснуться. Я вот, в Троице-Сергиевой Лавре, у раки Преподобного Сергия иногда стою, люди часто приходят и говорят: «Человек уснул и не проснулся». Ни болезней, никаких злоключений – душа отошла от тела и не вернулась. Реинкарнации не произошло.

Господь когда забирает человека? Когда тот уже достиг своего совершенства, и Бог видит, что лучше он не станет. Вот тогда наступает смерть. Никто не знает, когда именно это случится. Скажи нам дату окончания наших мучений здесь, на земле, – еще непонятно, как мы будем себя вести. Вот почему это сокровенно, является тайной. Так устроил Господь. Но некоторым святым Он открывал время их смерти. Например, Преподобному Сергию Радонежскому явилась Матерь Божия с двумя апостолами, Петром и Иоанном, и сказала, что через 100 дней он отойдет ко Господу. Что стал делать Преподобный Сергий? Он еще больше часа разговаривал с Божией Матерью: спрашивал, что случится с монастырем, сколько здесь будет монахов, кто станет опекать обитель. Спокойно, трезво: если я отхожу, значит, надо кому-то это дело передать. И Божия Матерь дала обещание, что Она до скончания века будет заботиться обо всех, кто проживает в Троице-Сергиевой Лавре, станет ее Попечительницей. Преподобный спросил: «Сколько здесь будет монахов?» – «Столько, сколько птиц».

Вы знаете, сколько сейчас птиц в Лавре? Много – столько же, сколько монахов, которые уже скончались, живут и еще только будут здесь жить.

А на следующий день Преподобный Сергий назначил игуменом монастыря Никона. Сразу же сложил с себя игуменство и ушел в затвор – молиться, очищать свое сердце для встречи с Богом. Вот вам пример, как человек может вести себя перед кончиной.

Предположим, кто-то узнал, что у него неизлечимая болезнь. Врачи отказались лечить, понятно, что человеку осталось недолго. То ли он мечется, какие-то фантастические лекарства ищет, то ли со смирением принимает волю Господа – все равно ведь не вечно нам жить. Не от количества дней зависит спасение, а от того, как мы прожили, какой плод в конце жизни оставили.

Помогай нам Господь, чтобы по милости Божией мы с вами дожили до старости и успели привести свою душу к покаянию.

Сегодня мы попытаемся провести урок, на котором дети узнают, что такое Великий пост.

У нас с вами завалялось, закатилось домашнее задание. Первое – легкое – предложить, как можно визуально изобразить Великий пост. Более сложное и широкое – задать вопросы, рассказать детям о посте. На нем мы сегодня и остановимся.

Кто смелый? (Один слушатель поднимает руку.) Дерзай.

...Встать, преподаватель идет!

– Прошу садиться. Зовут меня Леонид, можно так, без отчества. Тема нашего сегодняшнего занятия – Великий пост. И хотелось бы начать с самого что ни на есть простого вопроса. Единственная просьба: с места не выкрикивать, поднимать руку. Сколько дней продолжается Великий пост?

– 40 дней.

– А есть какое-нибудь событие, описанное в Библии, напоминающее по продолжительности Великий пост?

– 40-дневный пост Иисуса Христа в пустыне, когда Его искушал дьявол.

– А чем искушал дьявол Христа?

– Сластолюбием, сребролюбием, славолюбием. В общем, предлагал весь мир.

– Да, предлагал весь мир в обмен на то, что Он поклонится дьяволу. А теперь такой вопрос: как долго длилась земная проповедь, служение Спасителя – с момента Его Крещения до Вознесения?

– Три с половиной года.

– Правильно. А теперь вопрос чуть-чуть посложнее. Итак, служение Христа продолжалось три с половиной года, значит, за это время прошло три Пасхи, на третьей случилось Его Распятие, Воскресение. А почему Великий пост у нас – каждый год, а не один раз в три года, хотя служение Христа было трехлетним?

– Великий пост – это наша жертва Богу. А жертвовать мы должны, как говорится в Евангелии, десятую часть, десятину. Это как раз десятая часть года: в году – 365 дней, соответственно главный пост – десятина – составляет 36,5 дней.

– Но десятина, наверное, жестко регламентировалась скорее у фарисеев. На мой взгляд, это не совсем правильный ответ. Почему мы постимся каждый год по 40 дней, причем именно этот пост заканчивается Пасхой? Почему не постимся раз в три года?

– Мне кажется, пост перед Пасхой – это, прежде всего, подготовка к Пасхе как к Празднику праздников. Отчасти это воспоминание того 40-дневного поста Иисуса Христа в пустыни. Но это никак не связано с трехлетним Его служением...

– Тогда я у вас спрошу, а почему 40-дневный пост – это подготовка к Пасхе? Почему мы не постимся один раз в три года – по Евангелию?

– Потому что Христа с нами нет. А как сказано в Евангелии? «...Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк.2:19–20).

– Но в Евангелии дальше написано: «...Се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф.28:20). Поэтому Христос всегда с нами. Пожалуйста, еще есть варианты ответов?

– Великий пост заканчивается не перед Пасхой, он заканчивается перед Страстной седмицей, которая уже не входит в пост. А Страстную седмицу мы ежегодно переживаем вместе с Христом...

– Но почему пост ежегодно заканчивается Страстной седмицей, а не бывает раз в три года?

– Мне кажется, здесь Церковь опирается на тот круг, который установил Сам Господь, а круг этот годичный, соответственно каждый год мы вспоминаем все то, что происходит в Священной Истории.

– Есть еще варианты ответов?

– В Церкви, насколько я знаю, долгое время крестили на Пасху. Поэтому люди очищались, а потом вся Церковь, чтобы поддержать крещаемых, стала поститься вместе с ними. Пост стал всенародным.

– Все, что вы сказали, – верно. Но почему это так – над этим вопросом еще раз подумайте дома. Ответ как раз и разъясняет суть Великого поста. Об этом мы и поговорим с вами на следующем занятии. Благодарю за внимание.

Отец Киприан:

– Есть еще желающие провести занятие? (Руку поднимает девушка.) Второй вариант урока, пожалуйста.

– Можно для детей младшего школьного возраста? Отец Киприан – аудитории:

– Вы можете побыть детьми младшего школьного возраста? Согласились... Давайте, встаем.

Приветствуем учителя.

– Здравствуйте, ребята. Наше занятие, как всегда, начнем с молитвы. Давайте помолимся вместе.

«Царю Небесный, Утешителю...» (молятся).

– У нас появились новые ребята, и я хочу им представиться. Меня зовут Ирина Петровна. Итак, тема сегодняшнего занятия – подготовка к Великому посту. Мы с вами уже говорили о первой подготовительной неделе. Кто напомнит мне – какая это была неделя, как она называется?

– О мытаре и фарисее.

– Правильно. Какую молитву мы с вами тогда запомнили, и эта молитва будет нам сопутствовать весь Великий пост?

– «Боже, милостив буди мне грешному!»

– Да, это молитва мытаря. Эту короткую молитовку православные христиане считают самой главной. Потому что она покаянная.

Пост в первую очередь научает нас покаянию, признанию своих грехов. Это время, когда мы должны с вами посмотреть на себя, увидеть в себе то, с чем должны побороться во время поста. Любого поста. Сейчас у нас Великий пост, а перед этим был какой? Кто напомнит?

– Рождественский.

– В Рождественский пост мы с вами провели работу, каждый из вас подумал: а что же мне мешает в жизни быть ближе к Богу? И мы с вами делали снежинки, на которых каждый писал, с чем он хочет побороться. Кому-то мешает лень, кому-то раздражительность. А потом мы проводили еще одно занятие и выясняли: а кто же смог продвинуться, оказаться ближе к Богу, порадовать Его. Один стал заправлять свою постель, другой – слушаться своих родителей с первого слова. Этими снежиночками мы с вами выкладывали дорожку к Рождеству Христову.

А сейчас у нас с вами есть еще одна возможность стать лучше – для этого дается Великий пост. И эта наша дорожка к Богу продолжается. Теперь дорога будет длиннее, гора, на которую нам надо взобраться, – круче. Но мы с вами вырежем из бумаги яички и опять напишем, что нам мешает быть ближе к Богу. Почему яички? А какой праздник венчает окончание поста?

– Пасха.

– А что же это за праздник – Пасха? Кто может рассказать?

– Воскресение Христово.

– Воскресение Христово. А почему православные люди считают, что Воскресение Христово – это праздников Праздник?

– Потому что Господь победил смерть. И мы поем в тропаре: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и мертвым во гробех живот даровав!»

– Да, всем нам Господь даровал вечную жизнь через Свою смерть, возможность воссоединения с Богом. А где, как мы можем с Ним соединиться?

– В Причастии. В молитве.

– Причащаться, молиться можем. И здесь самое главное – покаяние. Еще чем? Послушанием, хождением в храм, соблюдением чего?

– Заповедей.

– Заповедей Христовых. И вот мы с вами, ребятки, будем на каждом нашем занятии двигаться к Пасхе Христовой и вспоминать, как мы выполняем заповеди. О чем у нас первая заповедь?

– Господь говорит о том, что Он является Богом. «Аз есмь Господь, Бог твой... да не будут тебе бози инии, разве Мене» (Исх.20:2–3).

– Правильно. Самая первая и главная заповедь – это та, которая возвещает нам: Господь в нашей жизни – Самый главный, Он Единый, Господь Бог. Скажите, пожалуйста, ребята, а вторая неделя подготовки к посту кому посвящается? Кто вспомнит?

– Это Неделя о блудном сыне.

– Хорошо. Следующая неделька какая?

– О Страшном суде.

– Что венчает эту неделю?

– Прощеное воскресенье.

– Что же это за Прощеное воскресенье? Почему мы с вами должны обязательно попросить друг у друга прощения? А ведь только в таком состоянии мы можем войти в пост. Как вы думаете – почему?

– Потому что надо сначала примириться с ближними, а потом уже с Богом. Если мы не помиримся друг с другом, не будет продолжения пути к Богу.

– Да, у нас будет всегда преграда на этом пути. Потому что Бог всех прощает, и мы должны всех прощать, и сами у других просить прощения. Какая еще заповедь основная? Господь Иисус Христос говорит: «...Люби ближнего твоего, как самого себя"– (Мф. 19:19). Итак, ребята, домашнее задание – ваши пасхальные яички, которыми мы будем выкладывать дорогу к Пасхе. Вы должны написать на них то, с чем надо побороться: свой грех, недостаток. И, продвигаясь к празднику Пасхи, мы с вами будем стараться стать лучше, чище...

Отец Киприан:

– Спаси Господи! Всякий раз, начиная с педвузов, когда студенты учатся давать уроки, мы традиционно вначале приводим некий фрагмент, а затем его анализируем. Существует много исследований уроков: изучаются формы, методы. Сейчас мы не будем углубляться во все эти подробности, давайте скажем в целом: что в этих двух фрагментах вы считаете полезным, что прошло хорошо, что можно отметить как важную находку педагога и подсказку для вас?

– На втором уроке интересна совместная деятельность с педагогом: он не давит, не заставляет, происходит ненавязчивое общение – подумал, ответил. Дети включаются в игровую деятельность. Эти снежинки, яички, с одной стороны – игровая деятельность, с другой стороны – знания. При этом дети учатся оценивать свои поступки с точки зрения нравственности, располагаются к покаянию.

– Хорошо, спасибо. Что еще увиделось?

– Мне очень понравился порядок на первом уроке. Это очень важно, что слушатели поднимают руки и высказываются. Нет выкриков...

– Известно, что знания без любви, без веры надмевают. А на втором уроке была видна искренняя любовь к слушателям, искреннее желание привести их не к знаниям, а к Богу.

– Очень глубокое наблюдение. Дальше, пожалуйста.

– Очень понравилось создание интриги на первом уроке, когда преподаватель заставляет вдумываться в события Священной Истории. Вопрос повторялся несколько раз. Поначалу было много рук, но с каждым последующим вопросом количество желающих высказаться становилось все меньше. То есть человек глубже задумывался: а есть ли у меня что сказать?

– То есть эта воронка, которую мы с вами рисовали: от простых вопросов она сужается и доходит до проблемной ситуации, когда никто не может ответить.

– Мне понравилось завершение первого урока, то, что предполагается домашняя работа. То есть ребенок уйдет и наверняка будет расспрашивать родителей, где-то рыться, а следующего урока станет ждать с нетерпением...

– Значит, возникла домашняя интрига.

– Хочу сказать про второй урок. В общем-то, педагог выступала буквально 5–10 минут, но фрагмент оказался очень информационно насыщенным. При этом дети поняли, что такое пост, как к нему готовятся, к чему стремиться – и все так просто, понятно. Все разложили по полочкам. То есть минимум времени, минимум слов – и все ясно. Это очень важно для ребенка...

– Господь так говорил: будьте как дети, в простоте. «...Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.18:3).

– Мне тоже во втором уроке понравилось, что, рассказывая об одном событии, педагог еще раз напомнил о любви, о прощении. Для детей, как мне кажется, важно почаще повторять основные положения православной веры, чтобы это связывалось в единую картину христианского мировоззрения.

– Хорошо. У вас все хорошее: и слух, и зрение, и мысли. А какие пожелания у вас возникли к педагогам? Нет ничего совершенного под солнцем. Что можно сделать лучше, совершеннее?

– Мне кажется, что для начала педагог все-таки должен держать дистанцию: имя Леонид явно не подходит для учителя. Это первое. И второе, любви было маловато. Насчет тишины – мы ведь сейчас тоже обсуждаем проблему, но не базарим.

– В общем, все на букву «Л»: Любовь и Леонид Борисович. Конечно, это серьезная ошибка. У детей при этом ломается стереотип восприятия педагога.

– Я говорил как бы для слушателей наших курсов.

– Тем более. А вы кому-то говорите «Леонид» из преподавателей? Или по имени-отчеству, или, если человек в сане, называете его как отца. Такой стереотип, в общем, он существует. У нас семинаристы иногда приходят и говорят: «Называйте меня просто Ваней». Для детей это шоковая ситуация. Всегда найдется какой-нибудь пересмешник, и непредсказуемо, чем это закончится. А вы сами задаете такую ситуацию, которая может спровоцировать все, что угодно. И отношения к педагогу возникают такие, как к Леониду. Это, можно сказать, методическая и организационная ошибка. Никогда перед детьми не следует представляться по имени – только имя-отчество. И дети это совершенно спокойно воспримут, они привыкли к такому обращению. Даже чтобы просто не выделяться, у христиан это – главная задача. Еще было какое-то предложение?

– У меня есть небольшое замечание. Вопрос, заданный Леонидом, ставший камнем преткновения, меня разочаровал. Мне кажется, он поставлен некорректно. Вопросы о вере должны быть глубокими, основываться на Священном Писании, святоотеческом предании, а не на личном домысле (как я предполагаю). Мне показалось, с Ириной получился более удачный пример. Вопросы были рассчитаны на детскую аудиторию, не нужно было особенно напрягаться: что, мол, если ты ошибся, значит, уже не православный.

– Мне кажется, в первом выступлении не возникло контакта с людьми. Помните, вы говорили, что педагог должен делать вид, что он находится всего на одну ступенечку выше детей, а на самом деле знает в 10 раз больше: «Ребята, я, в общем-то, такой же, как вы, но сейчас расскажу кое-что интересное». А тут прозвучал вызов: «Я знаю все лучше всех, ну-ка кто ответит?» Никто. «Ну тогда я завтра расскажу». Контакта не возникло, мы можем слушать, кивать головами, говорить, какой человек умный, как замечательно он все придумал, но интерес к предмету погас...

– А что вы предлагаете? Какой конструктив? Как можно было бы поправить, скорректировать поведение педагога?

– Мне кажется, чтобы увлечь людей, надо начинать с какого-то частного случая. Такого, который знают все, а потом уже переключаться на общие проблемы. Может, рассказать какую-то историю, а потом потихоньку перейти на лекцию. И это создавало бы сразу некий объем и уют.

– А я хотел бы добавить, что мы получили два разных примера: один командно-административной системы, а второй – демократичный. Но хочу все равно сказать спасибо, потому что критикующих всегда много, а героев оказалось только два на всем курсе. И мы им просто благодарны. Мы их критикуем, а они молодцы.

– Кстати, насчет комплиментов. Как вы считаете, полезны ли детям комплименты, похвалы?

– Думаю, что полезны.

– Всегда нужна оценка.

– Не нанесем ли мы вреда, если все время будем говорить: «Какой ты молодец! Какая Анечка у нас молодец!»? Есть разница между оценкой человека и оценкой ответа или его дела? Есть! Для духовной жизни это – огромная дистанция. На чем следует акцентироваться педагогу: на личности или на ответе, на действиях?

– На действиях.

– Да. Действия можно оценивать, и очень высоко: «Какой замечательный ответ!» Что еще можно сказать, какие слова произнести?

– Ответ оригинальный, содержательный.

– А можно просто погладить по голове? Допустим ли тактильный контакт? Насколько он поощряется?

– Наверное, он возможен как временное явление – для детей, которые требуют такой поддержки. Но отношения на этом лучше бы не выстраивать. Потому что такая душевная поддержка душевных детей для кого-то из них может стать главным стимулом. Мы рискуем их к этому приучить, иногда даже рефлекс возникает: если не погладишь, ребенок чувствует себя оскорбленным. Это своего рода зависимость.

У нас, кстати, был вопрос: как наладить дисциплину? Давайте разберем такой практический момент. Вот, положим, на уроке все дети ведут себя нормально, а один постоянно отвлекается, лезет под парту, или смотрит в окно, никак не может включиться, или заснул. Есть ли невербальные способы (ничего не говоря) включить этого ребенка в познавательную деятельность?

Пожалуйста.

– Первое – это взгляд почти в упор. Второе, если это не помогает, подойти поближе и еще раз посмотреть.

– Первый момент – да, посмотреть. И если на вас по-прежнему не обращают внимания, вы встаете и подходите к нарушителю, еще раз внимательно на него смотрите. Педагог продолжает что-то рассказывать, урок не прерывается, все от этого не страдают. Одновременно идет общение с нарушителем, и иногда этого бывает достаточно. Но предположим, учитель посмотрел, возвращается к своему столу – а в классе продолжается то же самое. Какие еще можно использовать невербальные способы? Дело в том, что вербальные методы – самое грубое, можно сказать, даже педагогический брак. Если преподаватель делает замечание, во-первых, он всех отвлекает, сбивает тех, кто настроился на познавательную волну. Да и сам педагог, увлеченный наведением дисциплины, так сильно сбивается, что потом часто не может вспомнить, на чем остановился, теряет свою мысль.

– Можно включить нарушителя в полезную деятельность, сказать: «Саша, иди возьми тряпочку, протри доску».

– Но мы говорить ничего не можем.

– Положим, что педагог довольно давно общается с классом и имеет представление об уровне своих учеников, знает, что кому интересно. Тогда можно тронуть те струнки, которые заинтересуют именно этого ребенка. Например, некий Петров ходит в модельный кружок. Если преподаватель излагает тему по физике, он может сказать: возьмем две модели самолетов с такими-то двигателями, которые работают на том-то. И этот товарищ может заинтересоваться. Или же можно описать случаи, которые известны этому нарушителю, на этом примере что-то объяснить, адресовать лично ему. Если, конечно, учитель способен.

– Да, такой индивидуальный, можно сказать, ювелирный подход, наверное, хорош. Пожалуйста, еще.

– Есть более жесткий метод, он больше для взрослых. Надо просто замолчать и ждать, пока все это закончится. Хотя метод, конечно, действует на психику...

– ...Был у меня один такой коллективчик, где не один, а, наверное, человек 15 любили залезать то под парту, то на парту. Помимо преподавания своего предмета я тогда вел еще некую спортивную секцию, и на первом же занятии все те, кто любили залезать на парту или под парту, через меня прошли. А на следующем уроке количество нарушителей уменьшилось. После третьего раза у нас все было нормально. Я это говорю серьезно, из своего собственного опыта. Все эти дети, слава Богу, живы.

– Да, легкий силовой прием и паровозный гудок...

– А я хочу задать вопрос: невербальные воздействия на учеников с рассеянным вниманием должны быть такими же, как на ребят, которые хулиганят?

– Универсального рецепта для всех детей всех народов и времен, наверное, нет. Педагогу как раз и приходится ими как-то варьировать. В целом, действительно, нарушителей дисциплины, как правило, один или два; чаще всего урок проходит в нормальном классе, с нормальными детьми. Но так уж получается, что в семье не без урода, находится кто-то, который никак не может включиться в учебный процесс. Может быть, надо оказать ему какую-то мягкую помощь, чуть-чуть только повернуть, и он включится. Бывают разные причины, почему он выключился. Может быть, у него рассеянное внимание, возможно, какая-то травма или вообще сложная жизнь.

Помню, когда я только начинал педагогическую деятельность, у меня был мальчик Павел. Он очень сильно мешал мне и всему классу, никогда не готовился к урокам. Невербальные способы действовали на него на 5 минут. Я остался с ним и очень внимательно побеседовал о жизни, расспросил, что у него за родители, потом проводил его домой, посмотрел, как он живет. Оказалось – страшно, я потом ночь не спал, у меня было сильнейшее впечатление. Этот мальчик жил как в хлеву. Родители у него не просыхали, дома был какой-то притон – никакого света, вонь.

И когда я увидел, в каких условиях он живет, и при этом приходит на урок и хоть что-то отвечает, и сохранил в себе какие-то человеческие качества, отзывчивость, я очень полюбил этого мальчика, и мы с ним подружились. Я просто представил: если бы меня или кого-то еще поместили в эти условия, да мы бы просто не выжили, сбежали бы! А он живет, и еще покрывает своих родителей, еще ухитряется их любить, относиться к ним с милосердием. Я сейчас уже не помню, какие способы мы нашли для работы на уроке, но я действовал уже совершенно по-другому. Можно и руку положить на плечо. Существует множество способов обратить на себя внимание ученика.

Но в то же время если преподаватель будет постоянно обращать внимание на кого-то, отвлекаясь от урока, то станет вредить и уроку, и детям.

...И еще, если вам придется давать уроки, проследите за словами-паразитами. Мы их произносим, почти не приходя в сознание. И у каждого, оказывается, есть одно, два, три постоянных слова, засоряющие речь. Надо, чтобы кто-нибудь последил за словами-паразитами. Самим их не слышно, а со стороны – заметно.

Помню, у нас в студенческие годы было правило: мы делали графу – паразитное слово («ну», «вообще», «кстати», «ситуация», «вот», «это», «э», какие-то междометия, заполняющие паузы) и считали палочками, сколько раз педагог произнес это слово за урок. Потом, когда занятие заканчивалось, выяснялось, что в речи присутствуют 30, 40, 70 слов-паразитов. Никто не мог в это поверить! И мы уже начинали следить за собой. Так что хорошо бы поправить, очистить свою речь.

Еще один профессиональный навык – это распределение внимания: между тем, что говоришь, и теми, кто перед тобой находится. Он не сразу вырабатывается, но, если тренироваться, может быстро появиться. Бывает, что начинающий педагог сосредоточен на том, о чем и как рассказать, и не видит, что происходит в классе. У меня был талантливый друг из Новосибирского университета, который давал очень интересные уроки. Но при этом не все включались в обсуждение, слушали его объяснения. Некоторые сидели, открыв рот, а другие видели, что он настолько увлечен рассказом, что можно встать, сесть за другую парту, сходить за пирожками в буфет, и пользовались этим. Когда мы ему говорили: «Сережа, что же ты делаешь, у тебя полкласса жуют...» – он отвечал: «Что вы, они все были очень активны». Он, оказывается, этого и не видел.

Или наоборот, иногда педагог начинает цепляться за состояние учеников, выяснять, насколько они включены в учебный процесс, и у него из головы вылетает то, о чем нужно говорить. Поэтому надо писать планчик, излагать хотя бы последовательность мыслей, чтобы, если сбился, отвлекся – можно было вернуться на исходные позиции.

Педагогическое зрение – важное профессиональное качество, которое вырабатывается со временем. Это, можно сказать, стереоскопическое зрение, когда одновременно наблюдаешь за всеми присутствующими. Я сейчас тоже вижу все ваши лица, примерно понимаю, в каком состоянии вы находитесь. И тогда становится ясно, что делать. Потому что если нет этого общения, теряется сам познавательный процесс.

...Таким образом, мы успешно, как мне кажется, провели уроки и их разобрали. При этом Леонид Борисович обрек себя на то, чтобы в следующий раз продолжить свой рассказ. Я полагаю, что надо все-таки объяснить народу, дать ответ на ваш вопрос. Потому что опрос – это лишь активизация знаний, а не изложение. А вот как изложить материал, как на примерах, образах дать определенные понятия о чем-либо – это как раз самое сложное искусство.

Во время поста важно пожертвовать самым дорогим, самым приятным и в то же время неполезным для нашей души. При этом необходимо сохранить определенную деликатность в обращении с детьми, обсуждая их возможности и намерения, заключая с ними определенные соглашения. Потому что один раз сломав волю ребенка, мы можем страшно ему навредить.

...На прошлом уроке мы говорили о Великом посте. Леонид, давайте напомним для тех, кто отсутствовал.

Леонид:

– На прошлом занятии мы обсуждали тему Великого поста, и один вопрос остался практически без ответа. Мы вспомнили, что прообразом Великого поста послужило библейское событие – 40-дневный пост Иисуса Христа после Его Крещения. А вопрос был следующий: после этого служение Христа продолжалось три с лишним года; почему тогда 40-дневный Великий пост у нас бывает каждый год? Христос постился один раз перед своим служением, а мы – каждый год?

И я хочу напомнить о двух ответах, синтез которых, на мой взгляд, и дает правильный. Первый – это церковная традиция, связанная в основном с Крещением. А второй ответ вытекает из первого.

Дело в том, что в ранних христианских общинах существовал институт оглашенных. Мы и сейчас слышим во время Божественной Литургии возглас «оглашенные, изыдите». Оглашенные, как вы знаете, это люди, которые готовились принять Таинство Крещения. Оглашение длилось, в основном, год или два, редко три. И Крещение происходило на Пасху, как раз в Пасхальную ночь.

Почему? Потому что прообразом Крещения является смерть ветхого человека, который умирал со Христом и возрождался с Его Воскресением. К этому духовному подвигу по традиции себя готовили. Одним из способов такого рода физической и духовной подготовки как раз и был Великий пост. Так называться он стал не сразу, а, если я не ошибаюсь, приблизительно лет через 200.

После того как христианство распространилось достаточно широко и детей начали крестить массово, институт оглашенных, к сожалению, стал утрачивать свое принципиальное значение. И тот возглас, который мы слышим в конце Литургии оглашенных, теперь никакой роли не играет, никто из храма не выходит.

Но поскольку Пасха – наш самый важный ежегодный праздник, то с древней традиции крестить оглашенных раз в год осталась и традиция Великого поста перед Пасхой.

Один из слушателей курсов поднимает руку:

– Дело в том, что я и прошлый раз не был согласен, и сейчас возражаю против формулировки вопроса: «Почему мы постимся один раз, а не раз в три с половиной года?» А кроме того, не считаю верным прозвучавший ответ на вопрос. Потому что сегодня нам рассказали, для чего пост нужен. Чему никто не возражает. Но ответом на заданный вопрос может служить то, что ежегодно в богослужебном календаре Церковь отмечает все главные события жизни Христа Спасителя – от Рождения до Пасхи, в том числе и 40-дневный пост. Вот это, на мой взгляд, и является единственно верным ответом.

Отец Киприан:

– А сколько у нас всего постов?

– Больших четыре.

– Всякий пост подготавливает к празднику. Насчет оглашенных это так, но существует еще одна традиция: в Великий пост принимают монашество. В Троице-Сергиевой Лавре постриги также совершают раз в год – постом. У нас, кстати, на второй или третьей неделе Великого поста в этом году будет постриг одной из выпускниц наших курсов. Можете посмотреть, как это происходит.

У нее была обнаружена раковая опухоль, и она перед смертью решила принять постриг. Владыка Евгений обратился к Патриарху за благословением, и вот буквально недавно пришло такое разрешение. Сейчас мы выясняем – где, в каком храме ей можно принять монашество. Сегодня Светлана звонила, уже облачение приготовила. От нее отказались все врачи. Но она сейчас начала интенсивную химиотерапию, и у нее пошло значительное улучшение, борьба не закончилась. Она пока двигаться практически не может, лишь несколько шагов в состоянии сделать. Однако старцы и Патриарх нас благословили – совершить постриг.

А еще один слушатель у нас восхотел принять Крещение. Вчера мы беседовали с ним, он спешит, чтобы Великим постом подготовиться, огласиться как следует. Дабы потом не говорить, что я не знал, не понимал, не полностью осознавал то, что последует за Крещением.

А за урок мы поблагодарим Леонида. Разгадка потребовала экскурса в историю. Здесь и другие могут быть объяснения, вопрос побудил нас вспомнить все, что мы знали про Великий пост.

Самый простой способ передавать знания или повышать свою квалификацию – это создавать ситуации, ставить вопросы, выходящие за пределы наших привычных компетенций. Существует так называемая «брейнстомская» группа мозгового штурма (от англ. brainstorming): создается неразрешимая в обычной практике коллизия, все собираются и пытаются с точки зрения своего опыта что-то придумать, объединяют знания, опыт. Поэтому наш прецедент – положительный. Здесь, правда, урока, как в школе, не получилось, было объяснение «накоротке». А для того чтобы растолковать все это детям, хорошо бы подготовить иллюстративный материал, требуется закрепление. Какое, кстати, домашнее задание у нас будет?

Леонид:

– Домашнее задание зависит от возраста аудитории. Потому что изначально у меня отложилось в голове, что урок я провожу именно для слушателей наших курсов, это взрослые люди с высшим образованием, некоторые с несколькими. Если взять 9–11 классы, домашнее задание может быть следующим: посмотреть в литературе, в интернете, порыться в источниках – и выяснить, сколько лет существовал институт оглашенных, когда он стал исчезать и по какой причине. Поинтересоваться, как работали с оглашенными в период поста, перед самым принятием Крещения? Поскольку предписывались не просто физический пост и зубрежка определенных молитв, были еще кое-какие моменты. А для людей глубоко интересующихся задание – сравнить традицию РПЦ в России и Русской Православной Церкви Заграницей, выявить тенденции: где появились оглашенные, где их не было и не будет никогда. Но это, повторяю, рассчитано на взрослую аудиторию и ребят-старшеклассников.

Конечно, для малышей я бы весь урок строил по-другому.

– Это такое интеллектуальное упражнение. А практическое, для спасения души?

– Надо, чтобы человек обратился к Богу, да и со своей совестью попытался поговорить. Если кто-то рассматривает пост как диету, вроде способа похудеть, то это неправильно. Домашнее задание будет следующее: посмотреть, кто и как себя ведет в Великий пост, что у него изменяется по сравнению с другими днями? Написать об этом, конкретно каждый о себе.

– У нас здесь педагогический собор старейшин: какие домашние задания можно дать детям на Великий пост? Или накануне Великого поста? Какие будут идеи?

К дискуссии подключается вся аудитория.

– Вчера мы разговаривали с детьми в воскресной школе и посоветовали приготовиться к тому, что на Великий пост нужно исключить просмотр мультфильмов, жестоких фильмов, особенно боевиков, отменить походы в кинотеатры. Вообще исключить увеселительные мероприятия как таковые. Восторга это не вызвало, но, по крайней мере, и негативной реакции не было. Но когда посоветовали, по назиданию Владимира Мономаха, класть каждый вечер поклон, некоторые начали это делать прямо там.

– По-моему, все-таки не стоит так жестко с детишками. Может быть, объяснить, что, например, этот мультфильм ты лучше не смотри, а взамен пойди и помолись. Или, как рассказывал на Рождественских чтениях один батюшка из Подмосковья (а у него 400 детей в воскресной школе, в возрасте от 7 до 15 лет): в выходные дни ребятам предложили приходить помогать в детский дом, в дом престарелых – старикам, которым тяжело двигаться. Просто прийти, поговорить, может быть, помыть полы, посуду. И это больше всего привлекло детей – возможность реально помогать.

– Если бы я проводил подобный урок, то попросил бы каждого ребенка определить, а зачем постится конкретно он. Чего он хочет достичь – пусть для себя сам определит. А соответственно на следующем уроке, когда он станет отвечать – зачем пост, какие пути он сам себе прокладывает для достижения своей цели, – я бы попытался его скорректировать.

Потому что я не сторонник всех этих поклонов или отказов от мультиков: дети – разные, и нельзя всех под одну гребенку причесывать. Потому что один ребенок посмотрит добрый мультик и станет добрее, лучше, и, возможно, любви в нем прибавится. Другой просто праздно просидит, радуясь, что наконец-то не надо делать уроки. Поэтому всем однозначно говорить «нельзя смотреть» или, наоборот, «надо», я бы не стал – домашнее задание должно быть более или менее универсальное, но вместе с тем с учетом индивидуальности.

– А вы когда-нибудь в воскресной школе были? Там дети ходят два-три занятия, потом на месяц пропадают. Тяжело в таком режиме вести диалог.

Отец Киприан:

– У нас столкновение директивной и недирективной педагогики. Пожалуйста, высказывайтесь.

– Дети – люди подневольные. Допустим, в доме стоит телевизор. Перед ним сидит папа и говорит «не смотри» или «закрой глаза, когда я смотрю боевик». То есть начинать надо с родителей. Понятно, что, если семья более или менее старается придерживаться постных правил, воспитывать детей проще. Папа с мамой обсуждают, например, притчу о блудном сыне, а дети слушают. Или мальчики подрались, а папа говорит: «Вот ты братика ударил, а ведь ты не прав, сейчас Великий пост. Пойди с ним помирись». Отец Киприан:

– Когда студенты Тобольской семинарии написали коллективное письмо владыке Димитрию с просьбой разрешить им смотреть последние известия по телевизору и еще некоторые избранные полезные передачи, епископ написал сверху на этой бумаге: «Благословляю, смотрите, с 21 до 22, но в розетку телевизор не включайте».

– Я, прошу прощения, хотел сказать по поводу того, как важно не впасть в формализм. У меня был один знакомый, который воцерковился и первое, что сделал буквально через пять дней после Крещения, – выкинул все свои 20 телевизоров. Со второго этажа своего чудного особняка. Но на этом, в общем-то, его воцерковление как бы и закончилось. Нет, он четко соблюдал все посты, ходил как порядочный по воскресеньям в храм, по нему можно было часы сверять. Но это было фарисейство, потому что жизнь-то у него какая была, такая и осталась. Как был кидалой, так им и остался. Только теперь он подвел под это идеологическую базу.

Отец Киприан:

– Очень важно, если беседуешь с детьми, не впасть в фарисейство. Чтобы к нам не были обращены слова Христа: «...итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мф.23:3). У нас один батюшка из Краснодара приехал на Рождественские чтения и говорит: «Какой – Москва – великий город!» Я спрашиваю: «Почему это ты так решил?» – «У вас, – говорит, – такая авангардная реклама. Надпись прямо во весь дом: Выбрось телевизор. И показано, как человек выбрасывает телевизор из окна». Я говорю: «Ты не дочитал, наверное, до конца, там внизу написано: Купи домашний кинотеатр».

Вот так и у нас бывает: чем-то жертвуют, но тут же заменяют это другим.

– Мне кажется, что если речь идет о детках, а может быть, и о взрослых тоже, то, наверное, важно создать не систему табу, когда ребенок идет по какому-то лабиринту: туда нельзя, сюда нельзя. А обсудить возможность личного подвига для ребенка. То есть намного важнее, если ребеночек сам скажет: «Мне бы хотелось Христу такой подарок преподнести, я буду бороться с таким-то моим грехом...»

– А как сформулировать задание детям, о чем их попросить?

– Что бы вы хотели подарить Христу к Пасхе или к Рождеству?

– Другие варианты. Пожалуйста.

– Каждый ребенок в принципе знает о своих недостатках – и родители говорят, и в школе учителя. Один ленится, другой спорит, третий капризничает. Надо попросить каждого честно ответить себе самому: «Какой недостаток я хотел бы изжить в себе?» И честно попробовать это сделать. Кто-то откажется от телевизора, кто-то от футбола, кто-то от ссоры с друзьями, от драк, постарается изжить какие-то свои недостатки.

– Очень интересное, я бы сказал, красивое задание: «Опиши свои основные недостатки, выбери или назови самый главный и объяви ему войну». По крайней мере, это святоотеческая традиция – выбрать главный грех и сконцентрировать на нем все усилия.

А как вы считаете, что все-таки лучше: когда ребенок сам себе накладывает некое ограничение или ему кто-то из взрослых говорит «от этого ты должен воздержаться и себе запретить»?

– Сам должен.

– Но бывает, что себя жалко. Сложно ведь взять и приказать себе. Я обычно у детей спрашиваю: «А что вы больше всего любите делать?» К чему душа привязана? Привязка может быть и безобидная. Он, допустим, пишет: «Люблю смотреть мультики». А когда у него спрашивают: «От чего ты можешь отказаться? От мультиков можешь?» – он в нерешительности: как это – без мультиков прожить? Тогда ему взрослый предлагает: «Один мультик в день, согласен?»

– А куда денется?

– Тем не менее найден некий компромисс. Воля не ломается. Христос же не ломает нашу волю, Он всегда дает возможность выбора. Ему тоже нужно нас воспитывать.

Ко мне как-то пришел один студент нашего Богословского института и говорит: «Батюшка, ничего не могу сделать, каждый день три часа пребываю в интернете». Я спрашиваю: «Сейчас Великий пост начинается, ты можешь полностью от этого отказаться?» Он отвечает: «Нет, не в силах». Это как бросить курить – «не могу». Начинается вроде бы с того, что он по учебным делам, по урокам что-то смотрит, потом, конечно, отвлекается, лезет на другие сайты и начинает свободное гуляние по интернету. Оно небезопасно, безусловно. Я говорю: «А сколько тебе необходимо для занятий?» Он отвечает: «Час». – «А как бы ты сам мог ограничить себя на Великий пост?» Он говорит: «Одним часом». – «Мы заключаем договор: не больше одного часа. Выдержишь?» – «Постараюсь, – говорит, – все буду делать». Заключается такое соглашение, и человек начинает бороться с собой. Очень важно, что здесь присутствует некий взрослый – священник или родитель. Потому что бороться один на один, когда никто не знает, что ты там решил, – это одно. А когда есть свидетель (а священник чаще всего выполняет роль свидетеля этого договора), это очень сильно скрепляет, помогает.

Потом он приходит, я его спрашиваю: «Как наши дела в интернете?» – «Держусь». К Крестопоклонной неделе он снизил свое пребывание в сети до 40 минут, а к концу поста стал заходить туда не каждый день, а только когда требовалось по учебе. То есть зависимость ушла.

Часто бывает, что сильная зависимость, например, от курения, алкоголя, не может исчезнуть сразу, и нужны некие переходные периоды. Плюс очень важное педагогическое действие имеет упомянутый совместный договор.

В целом важно не только провести занятие, но и найти способ реализовать наши добрые намерения в реальной жизни. Чтобы этот способ не довлел, не был внешним, а исходил из желания самого ребенка стать более совершенным. Здесь может быть даже соревнование в аскезе, правда мотив этот опасный, замешанный на тщеславии. И его можно использовать лишь как запускающий. Дальше, если все будет держаться на одном тщеславии, это может перейти из одного греха в другой.

Практически я вам рекомендую провести беседу о Великом посте со своими ближайшими родственниками, знакомыми. Попытайтесь выведать у них: в чем состоит их передовая, где граница между тем, что они делают сейчас, и жизнью в дни Великого поста. Есть ли этот воробьиный шаг вперед – в молитве, в аскезе, в искоренении главного греха? Где мера воздержания в пище, может быть, в речи? Где телесный, где душевный, где духовный подвиги?

Все это можно определить и в отношении себя. Хотя лучше, конечно, прийти к священнику и сказать: «Батюшка, благослови, я приношу Великим постом такую жертву». Святые отцы говорили, что важно, когда человек жертвует самым дорогим, приятным, без чего в этой жизни обойтись не может.

И помните главное правило миссионера: надо дождаться вопроса. И если он возникает, дальше вы, выстраивая как бы систему наводящих вопросов, можете попробовать уже побеседовать с человеком. Что-то рассказать, о чем-то расспросить. Важно учитывать (это уж вопрос вашей интуиции и деликатности), сколько человек может вместить. Некоторые, дождавшись вопроса (ну вот, теперь-то я тебе, дорогой, все расскажу!), действительно выкладывают все, что выучили на Богословских Курсах, и человеку приходится выслушивать. Конечно, люди в состоянии вмещать совершенно разный объем информации. По-разному может и разговор сложиться. То ли человек открыт для диалога, интересуется – в этом случае последствия для него могут быть колоссальными. Или же, наоборот, слушатель закрыт, не желает ничего знать. Ну тогда уж невольник – не богомольник. Если вы не расположили человека к разговору, то и не надо здесь усердствовать – только дров наломаете.

У моего родного брата есть определенные достижения в науке и технике. Но в духовной жизни – так уж сложилось – он долгое время даже не был крещен. И когда у нас начинались разговоры на духовные темы, все время возникали конфликты.

Тогда я пошел к старцу: «Батюшка, что же делать? Вроде хочется своему единственному родному брату помочь как-то, протянуть руку». А он говорит: «Если хочешь протянуть руку, вообще не говори ни о чем духовном и ни о чем его не спрашивай». – «Так о чем же говорить?» – «Ну говори о погоде, о событиях, какие в мире происходят, о его семье, о родителях. Много есть тем, объединяющих людей. Но никак не касайся духовной жизни». Я спрашиваю: «И как долго так разговаривать?» – «Пока он сам не попросит, не задаст вопрос».

И мне пришлось ждать семь лет. Семь лет мы с ним общались, то интенсивно, то не очень. И я этот завет старца выполнил, то есть никак не упоминал ни о церковных праздниках, ни о каких духовных темах.

А потом у нас произошел такой случай. Мы со слушателями наших Богословских Курсов улетали в Грецию, мужская часть – на Афон. Брат накануне вечером приехал ко мне в гости, мы успели только чаю попить. И я говорю: «Знаешь, завтра надо уезжать, а я забыл документы, оставил паспорт в Лавре. Съезжу я в Лавру, возьму свои документы». Он говорит: «И я с тобой поеду».

И вот мы приехали в Лавру, рано, около шести утра, я взял в келье документы, думаю, что надо бы, наверное, оставить помянник о всех, кто летит, чтобы благополучно эта поездка прошла. Зашли мы в Успенский собор, а там как раз Великий вход с Чашей на Херувимской, двери закрывают, никого не выпускают. И надо было стоять некоторую часть Херувимской в храме. В шесть утра Успенский собор был полон, практически битком – воскресный был день или субботний, огромное количество людей, архимандритов с митрами, все это очень красиво. Но дело было даже не во внешнем, а в том, что какая-то особая благодать коснулась сердца моего брата. Мы постояли минут пять-семь, я подал записки, когда открыли двери, мы с ним вышли на крыльцо. И он заплакал. Такой мужественный человек заплакал. Я говорю: «Что ты рыдаешь?» А он: «Что ж ты, брат, надо мной издеваешься?» – «А что такое?» – «Как же, – говорит, – смотри, все люди крещеные, а я – нет. Ты почему меня не окрестишь?»

Здесь надо было вначале крестить, а потом катехизировать. И так получилось, что он нас проводил, а когда мы прилетели в Грецию, в аэропорту раздался телефонный звонок. Он, радостный, говорит: «Я уже крещеный!» Довольно быстро все решилось, в этот же день.

Это я вам рассказываю к тому, что вопроса действительно приходится ждать и семь лет, и десять – чтобы не испортить дело. Естественно, мы молимся за этого человека, за близкого, родного, поминаем его в своих молитвах, просим Господа. Но когда Господь коснется его сердца – ведомо одному Богу.

Такая же деликатность нужна с детьми: ничего не надо навязывать, делать против. Чтобы их воля не надламывалась. Потому что один раз сломав волю ребенка в духовной жизни, мы можем ему навредить. Это может на многие годы отбросить его от храма и от веры.

Человек, воздержанный в пище, воздержан, умерен во всех проявлениях: в речи, одежде, походке, общении с окружающими, в работе.

В начале курса мы с вами обращали внимание на средства, которыми главный педагог – Господь Бог – воспитывал Адама и Еву, пытались провести параллель с педагогикой.

А после смерти человека, на ваш взгляд, педагогический процесс продолжается?

– После смерти – экзамен.

– Мытарства, Страшный суд. Почему суд называется Страшным? Потому что изменить ничего невозможно. И еще страшно оттого, что откроются все греховные дела, которые человек совершает, зная, что так делать не надо, но убеждая себя, что иначе он не может. Поэтому наши Богословские Курсы имеют страшную силу: здесь вам открываются Божественные тайны, не зная которых, вы еще могли бы на Страшном суде или на мытарствах сказать: я сделал это по неведению. Теперь же вам ответят: «Вы были на Богословских Курсах, и такого-то февраля вам все это рассказывали, вы слушали, в тетрадку записали и восклицательные знаки оставили». Так что отпираться нет смысла, мы имеем дело с принципом сознательных действий. А сознательные действия возникают в результате душевного предрасположения к ним. Мы предпочитаем то, но не предпочитаем этого. И Бог с уважением относится к мнению человека, однако за дельту между нашими предпочтениями и предпочтениями Бога нам придется платить.

Но вернемся к райской педагогике, чтобы посмотреть, как можно с помощью Божией преодолеть непреодолимое. Итак, жил-был Адам в раю. Какова была природа Адама? Он не тонул в воде, не горел в огне, болезни ему были неведомы. Он еще не был совершенным, не успел уподобиться Богу, но святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867) и ряд других святых отцов говорят, что Адам в раю обладал естественной природой. Как страшно звучит! У нас природа, оказывается, вообще неестественная.

Какой ум был у Адама?

– Незамутненный.

– У него было послушание нарекать имена животным, определять их сущность. Интеллектуальные возможности Адама были выше, чем у выпускников Московской духовной академии и Свято-Тихоновского университета. По Божией благодати он обладал поразительными интеллектуальными свойствами и знаниями.

Когда должна была закончиться его жизнь в раю?

– Не должна была закончиться.

– Верно. Бог подарил всему человечеству бессмертие. Но при одном условии: не вкушать с Древа познания добра и зла. Причем святые отцы установили, что те плоды ни по вкусу, ни по виду не отличались от плодов с соседнего дерева.

Дети малые пока не знают, что такое зло, пребывают в неком неведении, целомудрии, у них жизнь чистая. У тех, кто познает зло, нарушается Адамова чистота. Кстати, Господь нам постоянно возвращает заповедь поста, говоря: не вкушайте в Масленицу колбасы, а на следующей неделе – и молочного.

Итак, Адам с его естественной природой пал и получил то, что заслужил, – духовную смерть. Физически он остался жив, как животное – со всеми физиологическими потребностями; а духовно умер. Все свойства его души и тела изменились: он стал страстным, смертным, утратил непосредственное Богообщение. У человека в падшем состоянии нет возможности получать откровения от Бога, поэтому приходится черпать знания из книжек, из традиции, просвещать себя – поступать на курсы, оканчивать институты. Вслед за Адамом все человечество получило падшую природу. И поскольку Адам был духовным трупом, его из рая вынесли и похоронили неподалеку. Всю оставшуюся жизнь он видел рай, но доступа туда не имел. И 900 лет плакал о потерянном рае. Принято было его покаяние? Да. Господь на Пасху – в Свое Воскресение – спустился в ад и вызволил Адама и Еву.

А у нас с вами есть возможность вернуться в рай? Мы ведь пребываем в той же природе, что и Адам: в падшем состоянии родились, живем, умираем, от нормы отошли довольно далеко.

– Практически все зависит от человека, от его воли и милости Божией.

– Да, спаси Господи! Какими же путями можно вернуться в рай? Ведь это и есть цель педагогики, она полностью совпадает с целью спасительной – задачей Церкви и всякого пастыря, с целью действия Бога. Хотя средства несколько различны.

Многие святые отцы, Василий Великий (ок. 330–379), Иоанн Кассиан Римлянин (ок. 360–435), утверждали, что Адам в раю обладал образом Божиим. Какие свойства он имел?

– Был ближе к Богу.

– А чем близость к Богу можно измерить?

– Воля Божия совпадала с человеческой...

– Паисий Афонский (1924–1994) говорит: если бы мы каждый день и час задавали себе вопросы «а хочет ли Бог того, чего хочу я? Полезно ли это для спасения моей души?» – и честно на него отвечали, мы бы обрели духовное зрение. Возникла бы система координат: верх, низ, право, лево, точка, где мы находимся. И тогда в любых нестандартных обстоятельствах у нас был бы на руках некий компас.

Основатель учения о человеческих добродетелях греческий подвижник Евагрий Понтийский (346–399) задался сложным богословским вопросом: «Что мешает человеку жить святой жизнью?» Соседи, родственники, работа? От этих внешних причин отшельники и убегают в пустыню. Евагрий задумался: «А что если описать свойства человека, который находится вне действия каких-либо социальных условий? Это и будет подлинная природа человека». Он начал исследовать этот вопрос, изучать записки египетских отшельников, подвижников. И оказалось, что внутреннее состояние человека характеризуют семь-восемь качеств. Таким образом, он открыл некую «таблицу Менделеева». Но если Менделеев описал вещества, из которых состоит природа, материальный мир, то Евагрий – некие элементы, составляющие человеческую природу, образ Божий в самом человеке – и райский и падший. Исходя из конкретного описания этих элементов, можно определить состояние, в котором мы находимся, вектор, по которому движемся. Свой труд Евагрий так и назвал: «Учение о человеческих добродетелях».

Образ Божий – это и есть элементарные добродетели, данные нам Господом.

Важно, что уже после Евагрия, независимо от него, те же свойства открыли другие святые отцы, что многократно подтверждает точность его системы. Кстати, наиболее полно система Евагрия описана у Иоанна Кассиана Римлянина, одного из основателей монашества в Галии. Этого замечательного учения современный мир не знает. А если и знают некоторые православные, то не применяют, хотя это самый прямой путь для спасения души.

Так как же нам восстановить образ Божий?

Каждый человек обладает естественными райскими добродетелями, составляющими образ Божий. В противовес каждой из них существуют грех, порок, страсть. Как называются в святоотеческой терминологии или в нашем понимании самая первая телесная добродетель и противоположная ей страсть?

Главная добродетель – это умеренность, воздержание. Адам в раю был очень умерен: объядением не занимался, гортанобесия у него не было, многоядения, частоядения и так далее.

Масленицу – приготовительную перед Великим постом неделю – святые отцы называли Предпразднество воздержания. То есть пост – это праздник воздержания, умеренности, нормальной жизни – той, которой мы должны жить в раю. Мы все время райской жизнью жить не в состоянии, так давайте хоть 40 дней постараемся.

Интересно, что умеренность и воздержание имеют настолько интерактивное воздействие, что человек, воздержанный в пище, воздержан во всем: в речи, одежде, походке, общении с окружающими, в работе – словом, умерен во всех проявлениях жизни.

Стоит нам воздержаться от излишеств для тела, как сразу все нормализуется, умиряется. Мы становимся естественными, нормальными, как Адам в раю. Это необходимая первая ступенька для дальнейшего стяжания добродетелей. Если мы не можем быть умеренными в пище, то с остальным ничего не выйдет.

Почему еще пост очень важен? Это соборное действие всей Церкви. Когда мы выходим на поприще поста, вся Церковь молится, в Прощеное воскресенье мы получаем благословение на пост и особую благодать, как православные всего земного шара. Это подвиг всего христианства, десятина, которую мы жертвуем со всего года, чтобы получить от этой жертвы благодать на весь год.

Противоположное этой великой добродетели – состояние невоздержанности, неумеренности, помраченности образа Божия, болезнь тела и души. Эта страсть у святых отцов называется чревоугодием. В этимологии слова все сказано. Угождение чреву, то есть телу во всех проявлениях.

Вся наша культура пропитана сладостным отношением общества к жизни, и надо быть немножко блаженным, чтобы в этом не участвовать. Угождение чреву имеет разные градации, но в целом является основой для остальных грехов, оно – фундамент падшего образа Божия, тленной человеческой природы. У Иоанна Лествичника есть глава «О любезном для всех и лукавом владыке, чреве» («Лествица, или Скрижали духовные, преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы», 14 слово), где красиво, широкими мазками описывается проявление нашей невоздержанности. И когда мы ее увидим во всей полноте, возненавидим, возопием к Богу: «Господи, помоги нам!» – это и есть пост – движение от угождения чреву к угождению Богу. А теперь такой вопрос: что общего между умеренностью и чревоугодием?

– Умеренность – необходимость принятия пищи, то есть норма.

– Правильно. Сама потребность в пище не греховна. Это естественное свойство, которое Бог дал человеку, и Адаму в том числе. Если эта потребность умеренно удовлетворяется, то получается добродетель, ведущая в рай; а неумеренно – грех, который ведет в ад. Не с потребностью борьба идет, а за ее умеренное удовлетворение. На этом построена вся православная педагогика. Все остальные потребности тоже достаточно естественны. Требуется лишь отыскать царскую середину, меру. Это действительно порой очень непросто и весьма относительно.

Каково отношение святых отцов к пище? Каким должно быть наше отношение к ней?

– Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.

– Как на бензоколонке, залили бензин и поехали?

– С благодарением Богу.

– Совершенно верно. Естественное состояние – вкушать и благодарить: «Господи, благодарю, что Ты послал мне овсяное печенье с чаем или хоть этот сухарик». Благодарение начинается с малого – с пищи, а мы, бывает, приехав в монастырь, где нам дают кашу, говорим: «Нет, такую баланду я есть не буду, мне не полезно». Существуют, конечно, хронические заболевания, чреватые обострениями, аллергии, и здесь лучше Господа не искушать. Но в то же время мне известно множество примеров, когда люди, живущие в монастыре, по смирению едят, скажем, картошку, хотя врачи не рекомендуют. И ничего с ними не происходит, по крайней мере, болезнь не мешает им молиться и служить Богу.

Святые отцы выделяют три уровня добродетели воздержания и три степени чревоугодия как страсти.

Уровни очень простые: начальный, средний и высший. Можно даже систему координат нарисовать и определить, на каком месте мы находимся.

Давайте приведем пример начальной стадии чревоугодия. Пришел ко мне один человек и говорит: «Мне, батюшка, все равно: могу есть колбасу, могу не есть». – «Если все равно, – отвечаю, – не ешь, коль вся Церковь не ест до 4 апреля».

Другой пример, следующей – средней – стадии. Привела жена мужа: «Он, батюшка, каждый день по бокалу вина после работы выпивает. Раньше пиво пил, но пивом его напугали, и он на вино перешел». Я ему говорю: «Прекрати, сопьешься». А он речи толкает, что в Италии и Греции бокал вина – неотъемлемая часть культуры. Но это – южные народы, а у нас генетика другая. Почему наш народ спился? Начинали с регулярной небольшой стопочки. «Ты, – говорю, – уже попал в зависимость, отвратиться не можешь». – «Если захочу, не буду пить». – «Давай, до 4 апреля ни одного бокала вина». – «Нет, я так долго не могу». Физиологически организм уже привык. Для преодоления этой привычки требуется сверхволя.

Австрийский психиатр и невролог Виктор Франкл (1905–1997), автор учения о ноогенном (нусогенном) неврозе, еврей по национальности, во время Великой Отечественной войны попал в концлагерь. Самое страшное мучение для этого человека заключалось в отсутствии чашечки кофе по утрам.

Святые отцы именно так и описывают ад: здесь душа привыкла к удовольствиям, а там их нет; ни колбасы, ни мороженого, ни кофе. Душа мучается, страдает, потому что питание – один из главных приоритетов в жизни.

Пост – своего рода лакмусовая бумажка. Можем мы хотя бы на 40 дней отказаться от этого продукта, побороться с этой зависимостью? Может быть, и помучиться придется, и покаяться, но все-таки победить эту физиологическую привязанность организма к какому-то продукту.

Высшая степень страсти чревоугодия, на ваш взгляд, в чем проявляется?

– В пьянстве, наркомании, курении.

– Совершенно верно: рефлекс настолько сильный, что человек одержим этим лакомством. Наркоманы готовы ради дозы себя повредить, другого убить. Страсть действует так, что меняется смысл всей жизни.

А в чем проявляется начальная добродетель умеренности и воздержания?

Начальная стадия этой добродетели – соблюдение элементарных церковных правил воздержания. Средняя стадия – это когда у человека сформировано умеренное отношение ко всему, в том числе к пище, он в принципе живет великопостно – и в пост, и не в пост. У него непрерывное воздержание, что достаточно благоприятно. Недаром в Великий пост вместо «здравствуйте» говорят: «С постом благоприятным!» – приятным для нашей души, для спасения, для нашего тела. Умеренность является нормой жизни в целом.

И наконец, человек на высшей степени добродетели – это уже изнуряющий себя аскет, который в некоторые недели Великого поста вообще может не вкушать пищи, как это делают в некоторых монастырях. В Покаянном каноне Андрея Критского, который читают на первой неделе Великого поста, и в Житии Марии Египетской рассказывается об Иорданском монастыре, он до сих пор существует. Вся братия этой обители уходила в пустыню, и каждый брал с собой еды, сколько ему требовалось до конца поста и сколько мог унести.

– Можно много унести.

– Одни брали много, другие нет, некоторые лишь маленькую сумочку с несколькими сухариками. Были подвижники, которые все 40 дней не вкушали ничего. И сейчас есть монастыри в России, где в первую неделю поста не едят. Мы как-то со студентами приехали в одну обитель, помолились. «А когда, – спрашиваем, – обед?» – «Обед, – отвечают, – в пятницу». Студенты приуныли, но интересно, что в этом монастыре даже маленькие девочки легко постятся. Человек сам себя настраивает: я до пятницы ничего не ем.

Однако следует понимать разницу между жизнью в миру и – в монастыре. А то, бывает, кто-нибудь увлечется, потом приходится в больнице навещать. У меня такой случай был несколько лет назад. Поехали со студентами в монастырь, многие постились так, что вкушали не каждый день. Одна из таких студенток подошла ко мне в храме: «Благословите, – говорит, – батюшка, и дальше так же поститься». Я «так же» не расслышал и благословил. Она, действительно, приехала из монастыря, занялась учебой, продолжая по сухарику в день вкушать и святой водой запивать. Ну и довела себя до истощения, в больницу попала. Родители мне говорят: «Батюшка, что же вы ее благословили на погибель?» – «Я, – говорю, – вроде такого благословения не давал». Разобрались. Теперь всегда переспрашиваю: «На что берешь благословение?» А то окажется, что на какой-нибудь подвиг.

Один из пустынников, когда его спросили: «Сколько раз в день ты вкушаешь пищу? Какова твоя норма?» – ответил: «Два раза в неделю: один раз – горячее, другой раз – сухоядение. Но если ко мне в отшельническую келью приходят братья и я с ними беседую – приходится вкушать каждый день. А если много братьев приходит, то даже два раза в день». Это говорил пустынник, отшельник, который в пище почти не нуждался.

А сколько раз в день мы с вами общаемся? К тому же не в пустыне живем.

Тем не менее подвижничество всегда должно быть. Святые отцы говорят, что если начальное воздержание достигнуто, то ваша задача на Великий пост – сделать шаг вперед, перейти на среднее воздержание.

Детей точно так же воспитывают. Если ребенок находится в состоянии, например, средней страсти, то дай Бог его хоть в начальную стадию привести. Если же он в состоянии одержимости, то есть высшей степени невоздержания, то хорошо бы средней стадии достичь. В этом состоит правильная постановка педагогической задачи – и для себя, и для своих детей, и для детей вверенных. Когда кто-то не обладает навыком воздержанности, умеренности, то даже начальная стадия берется за высшую.

С другой стороны, и в подвижничестве должна быть умеренность. Иоанн Лествичник говорит: видишь, кто-то лезет на небо по лестнице, возьми его за ногу и опусти на землю. Это не полезно и даже опасно: либо в гордыню человек ударится, либо здоровье повредит.

Хотя сам по себе путь наверх – от чревоугодного к умеренному состоянию – фундамент для восстановления образа Божиего во всяком человеке.

Как мы празднуем Пасху и кому от этого становится лучше? Не ограничивается ли все кулинарными хлопотами и удовольствиями? Многие ли отмечают праздник жертвой, добрым делом или хотя бы намерением?

Христос Воскресе! Ну, кто рискнет поделиться пасхальной радостью? Что хорошего произошло на Пасху, когда душа радуется, трепещет?

– Могу поделиться.

– Давай, дерзай, не бойся.

– Я живу в Подмосковье, в Троицке, и у нас открылся новый храм. И вроде как люди должны туда перейти, поэтому батюшка из церкви святого апостола Иоанна Богослова с утра был немножко расстроен: «У нас прихожан переманил Троицкий храм». Л мы его успокаивали, потом народ повалил. Была замечательная погода, и каждые полчаса большой стол заставляли куличами, яйцами. И батюшка устал под конец. А мы ходили, собирали пожертвования, и вот – умилительная картина – родители передали банку с мелочью, говорят: «Ребенок насобирал». Карапуз пожертвовал. А у нас как раз заканчивался сбор средств на иконостас в приделе Петра и Павла (очень красивый). Если кто будет на Калужском шоссе – 45-й километр, поворот в сторону Подольска – храм Иоанна Богослова сразу видно, там самый высокий иконостас в округе. Мы в сельской местности полтора миллиона рублей собрали за полтора года! Сейчас уже практически восстановили иконостас. Вот такое чудо у нас произошло, приглашаю всех полюбоваться, осталось буквально чуть-чуть доделать.

– Спаси Господи! У нас тоже была одна слушательница курсов, окончила их уже лет пять тому назад. Все забыть ее не могу, можно ей медаль, орден вручать. Как-то был у нее дома: муж парализован, практически недееспособен. И вот она ухитрялась ухаживать за тяжко больным супругом, работать, учиться, получить прекрасный диплом. Была она очень общительным человеком, к ней тянулись, и многим она помогала. Родом она из Архангельской области, и вот решила в своем родном селе восстановить церковь. Хотя давно уже живет в Москве. Подошла ко мне: «Батюшка, благословите восстановить храм». Ну что я могу сказать? «Дело хорошее. Бог тебя благословит, – говорю, – только с правящим архиереем посоветуйся».

И вот приехала она в село. А деревня вымершая: там просить не у кого, да и она сама – человек небогатый, не было у нее никаких сбережений. Она объявила, что строит деревянный храм, кинула клич. Была у нас на Руси традиция: собиралось все село, и в один день ставили храм. И она смогла организовать дело, люди пришли. Нашла местных плотников, и те выдолбили сруб – благотворительно. Власти определили место, народ собрался, своими руками бревнышки сложили – и стал храм. Все удивлялись. «Сколько, – спрашивают, – денег ушло?» – «Не знаю, – отвечает она, – практически нисколько». Народ был удивлен, а народу-то осталось несколько семей, деревня – вымирающая.

Храм построили, народ начал туда ходить, молиться, дело появилось, село начало оживать.

Между тем в соседнем селе посмотрели-посмотрели и сказали: «Ничего себе, там такая убогая деревня, а храм построила. А мы что – хуже? Давайте-ка мы тоже себе церковь поставим». Взяли и построили – по тем же лекалам. В третьей деревне увидели: «А мы что – лысые?» И тоже построили.

И в этом районе лет за пять усилиями простых людей (власти вообще были ни при чем, архиерей только руками разводил) восстановили, отстроили заново 17 храмов. Открывали их на праздники – на Пасху, на Троицу.

Удивительно. Оказывается, русский народ спивается, но если происходит какое-то движение, даже маленькое – люди заводятся, начинают участвовать. А самое главное, когда человек свое плечико под бревнышко подставил, то уже считает: «Это – мой храм, я его строил». И в свой храм уже совсем по-другому ходит.

Владыка там, конечно, в смущении: где взять столько батюшек? Один священник курсирует по этим храмам, успевает служить.

...Уже много лет назад мне пришлось выступать по радио в Париже. Я рассказывал о храмовом строительстве в России, о том, что есть такая закономерность: сколько новомучеников прославили – столько храмов открыли. Математически выверено!

Слушатели удивлялись: «Быть не может: у нас церкви закрываются, а у вас строятся». И действительно: создание всякого храма – это чудо, только соборная молитва может его восстановить. Во всем мире вера сейчас оскудевает. А у нас храмы, монастыри открываются, нам Господь этот дар дает.

...Я помню еще одну удивительную женщину – Нину. Как-то мы были в Анапе, объезжали южные владения, педагогические базы, заключали договора. Мне надо было где-то жить, и я обратился к знакомому батюшке – отцу Александру. А у него семеро по лавкам, лечь вообще негде. И он говорит: «У нас есть самая любвеобильная, самая милосердная прихожанка – Нина». И меня к ней определил. Она жила в домике на Варварке близ Анапы, такая малюсенькая старушка, худенькая, ничего привлекательного в ней не было – ни в речи, ни в поведении, ни в одежде. И я даже не понял, почему она любвеобильная. Правда, выделила мне комнату, накормила. Причем бабушка эта очень болезненная, в некоторые дни утром не могла подняться с постели. Ей было под 70, у нее давление, целый букет болезней.

Я дней 20 там жил, и только через неделю мы с ней разговорились. Выяснилось, что она достраивает второй храм. Одна. Я в это поверить не мог, пока не проверил. Первый храм (там вообще раньше в округе нигде не было церквей) они строили с мужем. Нина пошла в администрацию, попросила отдать под церковь пустырь. Им оформили место. Затем написала владыке: «Благословите строительство храма». Он отвечает: «Благословляю – нужен проект». Она пошла в проектную организацию, ей дали типовой проект, чтобы она только от них отвязалась, – такая настойчивая бабушка. Потом она отправилась к сметчикам, они отсметили; на кирпичный завод – кирпичей попросила; на бетонный – бетон, плиты. И так далее. Удивительное дело: всем отказывают, а ей – не могут. Вот такой удивительный дар. Люди только пожимают плечами: почему ей уступают, всех выгоняют, а ее слушают?

Самое сложное было найти рабочих. Материалы еще могут пожертвовать, а где взять строителей? Она нашла. Готовила им еду, приносила, кормила, и они за похлебку работали.

А когда храм был готов, у нее скончался муж. И в память о супруге она решила возвести второй храм, еще больше первого. Причем перед этим у нее случилось серьезное искушение. Назначили в первую церковь батюшку, он приехал и говорит: «Я в этом храме служить не стану, пока у меня не будет своего собственного дома». Нина перекрестилась, помолилась – и построила батюшке дом. Немаленький такой домик: чуть поменьше храма, для всей семьи. Батюшка приехал, говорит: «Мне еще нужен сарай для кур, для всякой живности». Ему и сарай сделали. Батюшке понравилось, он поселился. Потом задумался: зачем эта бабуля здесь ходит, путается под ногами? Взял и выгнал ее из прихода. И она в память о муже, и поскольку ее из прихода выгнали, решила построить еще один храм. Я застал момент, когда работы уже завершались.

Она жила в бедности, очень богобоязненная, чтобы к какой-то копейке прикоснуться. Да и не было у нее этих копеек. Феномен как раз в том, что она ухитрялась делать все без единой копейки.

Есть еще женщины в русских селеньях: и в архангельских, и в южных.

...Я здесь в пасхальной проповеди студентам довольно сурово задал вопрос: «А как вы празднуете Пасху, кому от этого становится лучше? Вы хоть кому-нибудь что-нибудь сделали доброе, хоть попытались?» Устыдил, что многие только яйца красят, поздравляют друг друга, превращая праздник в удовольствие. А где жертва, где попытка поделиться радостью?

И вот мне сейчас звонили студенты, рассказывали о том, как они начали праздновать Пасху и как до сих пор не могут остановиться: взяли шефство над хосписом на Спортивной улице. Пришли туда, никого не зная, сказали: «Может, чем-нибудь помочь?» Их выгнали: «Не мешайтесь, никакой помощи не надо, без вас тошно». Но потом у ребят появилась зацепка, они нашли человека, который сказал: «Пыль протрите на плафонах, окна, полы помойте». Они пришли, смиренно все это сделали. Тогда им сказали: «Что еще можете?» Они говорят: «А что надо?» Им отвечают: «Вот у нас иногда три-четыре человека в день умирают, они сегодня живут, с ними можно разговаривать, а завтра их не будет. Что тут можно сделать – в последний момент?» Студенты подумали: «Можно мы споем им Пасхальные песнопения?» И когда они запели, то практически все умирающие плакали от радости и умиления. А больше всего радовалась женщина-мусульманка.

А у ребят голова заработала: какой бы еще жест, знак внимания и любви оказать этим людям? Им ведь не нужны ни деньги, ни еда. И они согласовали с администрацией, чтобы каждому умирающему на тумбочку поставить вазочку с живыми цветами. Кинули клич, прошли всех наших студентов, собрали деньги. Там кругом лекарства, а здесь живые цветы – очень трогательно.

И эта пасхальная радость продолжается. В них самих что-то меняется; это ведь истина, что блаженнее давать, чем брать.

Сделай усилие над собой, выйди за рамки своей скорлупы, помоги хоть одному человеку, посмотри в глаза умирающему, окажи милость, скажи доброе слово, прояви любовь! Звонят: «Можно мы в субботу вместо занятий пойдем в хоспис? Пропустим три пары?» Теперь я как декан благословляю их прогуливать, не знаю уж, какие будут последствия. Говорю: «Ладно, в качестве исключения совмещайте, чтобы ни то ни другое не страдало».

Современные умы бьются над созданием системы мировоззренческих ценностей, которую необходимо передать нашим детям и сохранить для всего человечества. Между тем это великое учение и наследие уже оставлено нам в творениях святых отцов.

Сегодня речь пойдет о главных телесных добродетелях – воздержании, целомудрии, нестяжании.

Что такое хорошо и что такое плохо?

Сегодня у нас на литургию пришел известный, плодовитый ученый из Академии наук, один из главных идеологов современного образования. Мы с ним давно дружим, человек он – верующий, иногда исповедуется, иногда причащается. И очень много рассказывает о том, что сегодня мы незаметно входим в совершенно новую эпоху, когда Церковь, государство, образование, школа могут легализировать свои отношения. Потому что все, что у нас происходило в этой сфере раньше, было основано наличных связях. Такой системы, которая работала бы вне зависимости от мнения отдельных личностей, не существовало. Она, по словам академика, создается на наших глазах в очень больших муках.

Главная беда всего нашего общества – властей и людей, которые занимаются образованием и воспитанием, – нет внятного представления о том, что такое добро, а что – зло. Вроде бы очевидно: что такое хорошо и что такое плохо.

Но от коммунистической морали мы удалились, а к православной прийти не хватает сил. И пока мы не определим систему ценностей, не будет описания этой точной задачи – от чего к чему мы идем – ничего у нас не получится. Как в жизни, так и на работе: нельзя добиваться определенного результата, если перед человеком не стоит ясная цель. Когда много неопределенностей, то и сделать ничего невозможно – ни в светской жизни, ни в духовной, ни в организации, ни для себя лично. Душу свою спасти также невозможно.

Сегодня мы с вами попытаемся выстроить ценностную систему, опираясь на святоотеческое учение о пороках, страстях, добродетелях.

Адам в раю был создан по образу Божию, был соединен с Богом. В церковных документах, в трактатах святых отцов говорится о том, что задача образования состоит в восстановлении образа Божия в человеке. А как этого достичь, каким путем, какими средствами? Об этом как раз и говорят святые отцы: Евагрий Понтийский, Иоанн Кассиан Римлянин, Иоанн Лествичник, Иоанн Златоуст, Исаак Сирианин, Ефрем Сирин, Макарий Египетский, Никодим Святогорец. Один из последних – Игнатий Брянчанинов.

Они доходили до всего экспериментальным, опытным путем – в пустынях, в отшельничестве. Святые отцы были интеграторами, систематизаторами большого духовного опыта. И вот что интересно: они пользовались разными методами, не были знакомы друг с другом, однако пришли к одной и той же системе.

Воздержание

Каковы основные добродетели, которыми обладал Адам и к которым мы должны вернуть самих себя, наших детей, наше поколение и все человечество? Мы с вами выделим три телесных добродетели: воздержание, целомудрие, нестяжание.

Первая – воздержание, умеренность. Воздержание от чего?

– От всего.

– Так помрешь, если от всего воздерживаться. Господь ничего не запрещает. Как князь Владимир выбирал православие? К нему пришли мусульмане, говорят: «У нас пить нельзя». Он отвечает: «Ну, я так не могу. Русский человек должен выпить и закусить». А в православии это, оказывается, можно – в меру. «Тогда я православие выбираю». Это был один из главных аргументов князя Владимира. Нужна умеренность во всем: в пище, в питии, во сне, в одежде. Посмотришь, как человек одевается, – и диагноз известен...

– Трудиться сверх меры – тоже плохо?

– Да, таких людей называют трудоголиками. Это страсть. Человек работает по страсти. Кстати, попробуйте его героический труд недооценить. Или еще хуже – обличить его, сказать, что он сделал что-то не то, не так, что все это надо выкинуть и забыть. Что с ним произойдет? Трагедия. Оказывается, все это – ради тщеславия.

У нас есть органы чувств – окна, через которые мы получаем телесные впечатления. Наши глазки надо уберечь от тяжких картинок в интернете. Надо, чтобы ушки не слушали все подряд, – хоть и любопытно, а иногда следует воздержаться.

Что такое гортанобесие? Всего понемножку, очень аскетично, но употребляют в пищу деликатесы. На этом враг улавливает. «Я человек аскетичный, но хорошие французские духи – это моя слабость, поэтому я благоухаю».

Человек улавливается на каких-то мелких вещах, потому что не может в этом себе отказать. Чувственные ощущения его цепляют; это те канаты, которые связывают его волю, питают неумеренность, невоздержанность. И из этой невоздержанности формируется клубок всех основных грехов.

Или, наоборот, путем воздержания создается очень прочный фундамент духовной личности. Особенно когда, по мысли Василия Великого, человек молод, если у него плоть играет, много потребностей, энергии. Однако он может сам себя уговорить и стать воздержанным человеком.

Всего-то требуется воздержаться от тех вещей, которые для его плоти не являются обязательными. Отказ от излишеств не смертелен.

Человек может совершенно спокойно прожить без деликатесов, без духов, без отупляющих зрелищ по телевизору. И если он подходит к подобным вещам избирательно, то действительно приобретает такую добродетель, на основе которой выстраивается вся духовная жизнь.

Как вы думаете, Адам в раю был близок к Богу или нет? Образ Божий в нем присутствовал? Можно назвать Адама в раю человеком святой жизни?

– У него не было опыта борьбы со страстями.

– Да, его природа была естественной. А каким самым простым способом мы, грешные, можем вернуться к той природе? В состоянии ли мы это сделать?

Не только можем, но и обязаны, это подлинная цель всей нашей жизни. И вот святые отцы спрашивают: каким способом человек может прийти в это нормальное состояние, вернуться в рай уже здесь, на земле?

– Победить страсти.

– А как победить страсти?

– Молитвой – общением с Богом, постом – воздержанием, плюс покаянием.

– Может ли человек, грубо говоря, за неделю, за пару недель вернуться в состояние Адама? Что он для этого должен сделать?

– Покаяться.

– А как покаяться?

– Слезно...

– Откуда ты эти слезы возьмешь, не текут они! Там, внутри, гордыня, которая все оправдывает: «Я, – говорит, – не самый худший в этом мире».

– Пособороваться и причаститься.

– И магически жизнь изменится?

– Надо жизнь прожить, прийти к этому.

– Положим, нам говорят: осталось пару недель, как в хосписе. Что тогда человек может сделать?

Ключевое слово здесь – «затвориться». Это удивительная вещь, хотите поверьте, хотите проверьте. Святые отцы прямо и дерзновенно говорят, что, если вы желаете жить духовной жизнью, начните с того, что затворитесь хотя бы на неделю.

Отцепитесь от всего, что есть в этом мире. Прежде всего, от грязного потока тех впечатлений, которые идут через наши глаза, уши, мысли, а больше всего через телесные вещи, – они подогревают наши страсти, греховные привычки. Надо взять и перерубить этот канат. Закрыться дома. Хотя здесь могут быть разные варианты.

Какова логика святых отцов? Душа сама по себе создана Богом святой – для вечной жизни, для общения с Богом. Что мешает этому? Огромное количество невоздержанных, неумеренных привычек, потребностей, которые человек даже не может осознать. И лишь когда мы вдруг уединяемся, или оказываемся в больнице, это можно ощутить, уловить.

Я как-то причащал одну женщину в стационаре. Она говорит: «Я так унываю, печалюсь...» Спрашиваю: «А что ты так отчаиваешься?» Ей сделали сложнейшую операцию по пересадке важного органа. И чудо, что у нее все прижилось. Я говорю: «Если бы тебе не сделали операцию, ты бы скоро отдала концы. Но другой человек как донор дал тебе этот орган, теперь ты живи и радуйся. Почему Бога не благодаришь?»

А что происходит? Нет новых впечатлений, в больнице лежать скучно, телевизор отсутствует. Я говорю: «Слушай, тебе создали уникальные условия для святой жизни». И только после часа подробной беседы человек начал соображать: Господь мне дает условия для того, чтобы я пришла в саму себя. Бог уединяет, отстраняет от всех этих потоков впечатлений, которые не нужны нам ни в этой жизни, ни в будущей.

Поэтому очень многие отцы говорят: если вы хотите жить святой жизнью, отцепитесь от всего, уединитесь. И ваше сердце, душа сами по себе примут естественное, нормальное святое состояние. Они на это настроены. Но вы не даете этого сделать, потому что глушите все хорошее совершенно непонятными впечатлениями – ненужными, страстными, погибельными. Вы не можете от них воздержаться, прийти в меру веры. А ведь умеренность и воздержанность являются фундаментом для духовного совершенствования. Если его нет, то никакое здание не построишь, никакое покаяние не спасет.

– А можно читать хорошие книги?

– Конечно. Мы отсекаем от души все грязные потоки, а добрые знания и мысли, общение со святыми людьми – остаются. Исаак Сирин, Ефрем Сирин достигли святости, и мы начинаем с ними общаться через книги, которые они написали. И здесь тоже нужна умеренность. Как вы думаете, сколько часов в день можно общаться со святыми отцами?

– Это зависит от человека.

– Пока нет рассеяния.

– Много на самом деле тоже вредно. Общение со святыми отцами, чтение их трудов – это своего рода капельница, по которой лекарство поступает в организм. Так оно лучше усваивается. Мы можем за одну ночь прочитать от корки до корки преподобного Иоанна Лествичника (ок. 570–649), и никакой пользы не будет, только каша в голове. А нужно усваивать по капельке, поставить себе цель: с завтрашнего дня займусь своей неумеренностью. Что отец Иоанн Лествичник по этому поводу говорит?

Открываем главу «О любезном для всех и лукавом владыке, чреве». Почитаешь несколько раз и начинаешь применять не к соседу, не к своему невоздержанному врагу, а к самому себе. С разумением, еще лучше – с советчиком, который этот путь прошел. Хорошо бы с духовником все обговорить, чтобы не потянуло на подвиги, которые нам не по разуму, не по силам.

Вообще считается, что норма для чтения – одна-две странички в день. Больше – вредно. Надо выписать себе один тезис и его повторять. Паисий Афонский четыре года читал Исаака Сирина. Буквально несколько строчек прочтет и повторяет – в уме это крутится, в чувствах, в стремлениях, и всю душу пронизывает эта фраза.

Я многим советую: ходи и приговаривай целый день прибаутку Амвросия Оптинского: «Никого не осуждай, никому не досаждай, и всем мое почтение!» Говоришь-говоришь, а потом вдруг до тебя доходит: «А правда, смотри-ка, я чуть ли не на каждом шагу осуждаю, а сам, оказывается, тому, тому и тому досадил и к этому человеку отнесся с непочтением. Этого не почитаю, того не почитаю. Так что ж я делаю?! А ну-ка дай-ка попробую не досаждать, не осуждать, относиться к людям с почтением».

Вот с этого начинается духовная жизнь. Не с окончания курсов, где вам корочки дали, что вы теперь можете рассуждать на богословские темы, а с того, что мы начинаем применять к себе вещи, необходимые для возвращения в естественное, нормальное состояние.

И как только полшага мы в этом направлении сделаем, все может взорваться – и внутри и снаружи. Где тонко, там и рвется. И страсти воскипят, и с другими людьми начнутся обострения, будет война, подобная гражданской. Человек приходит и говорит: «Слушай, раньше все было спокойно, а как занялся духовной жизнью – такое началось... Может, прекратить, перемирие объявить?»

Действительно, порой надо отдохнуть, успокоиться. Определить правильную линию – большое искусство. Для чего нужны духовники – чтобы выбрать «царский путь». Не прозябать в мелочах, годами не топтаться на одном месте, ничего не меняя. И наоборот, не кидаться на такие подвиги, от которых человек еще больше повредится. У каждого есть своя индивидуальная мера. И ее чисто опытно, экспериментально может обнаружить другой человек – близкий или духовный, который наблюдает за плодами наших действий.

Целомудрие

Вторым элементом системы Евагрия или Иоанна Кассиана Римлянина является телесная добродетель – целомудрие. Обратите внимание на этимологию слова: целая мудрость – целостное воззрение на мир, на себя; мудрость, которая в полноте воспринимает то, что с нами происходит. Человек нецеломудренный все время выхватывает какой-то один фрагмент жизни.

Целомудренное житие – это, конечно, не только то, что мы не вступаем в какие-то блудные сожительства. Целомудрие проявляется прежде всего во внутренней тишине. Подлинное целомудрие – когда у нас и мыслей грязных не возникает, и желания плотские нас не охватывают – плоть не восстает. А если это происходит, то для нас это отвратительно, нас от этого тошнит.

Действительно, зачем Бог дал влечение? Для продолжения рода. Вот это мера. Все остальное – вне воздержания, от нарушения меры.

Но человечество естественную потребность исказило, превратив ее в индустрию удовольствий, растления и торговли, в целый бизнес.

Брак как устроение Божие дан, чтобы люди не воспылали похотью друг на друга. Господь дает умеренное состояние, в котором человек может сохранить свое целостное воззрение на мир. Бог создал первую семью – Адама и Еву, дав им завет плодиться и размножаться.

Человек, исполняющий такую установку, может пребывать в высоком духовном состоянии. Вспомните Макария Египетского: он постился, молился, почти ничего не ел, находился в затворе, над землей поднимался. Тем не менее Господь указал ему двух женщин из соседнего города, достигших больших высот духовной жизни. Макарий нашел их. Оказалось, они имеют мужей, детей, но целомудрие пред Богом не потеряли; у них было целостное, мудрое житие в браке.

Суррогаты, которых достаточно много в наше время, ведут к осквернению тела. А тело у нас – храм Божий. Душе в таком храме жить тошно, она может погибнуть. Нецеломудренное состояние – смертный грех. Если человек не кается и продолжает грешить, он убивает душу, как Адам, изгнанный из рая. Физиологически он жить еще может, а духовно умер – и для этой жизни, и для будущей.

Однако если мы не грешим явно, это не значит, что не грешим мысленно. Причем блудными мыслями согрешают все до единого, потому что дьявол распространяет их на всех без исключения. Множество святых жестоко страдали от блудных мыслей – Моисей Мурин, Мария Египетская. Величайшие святые были одолеваемы блудной страстью. Тем не менее они не переставали быть святыми и жить святой жизнью. Почему?

– Блудные мысли мы убрать не можем – это не в нашей власти, но в наших силах на них не отвечать.

– Прекрасный ответ. Один из святых такой образ нарисовал: удалить блудные мысли из головы мы не можем так же, как остановить ветер. Но действие помыслов в голове подобно жерновам мельницы. Если насыпать пшеницу, получится хорошая мука, из которой можно испечь хлеб. Если же насыпать грязь, плевелы, то выйдет нечто неудобоваримое. Господь дал нам такой дар: во власти человека не принимать блудные помыслы, чтобы они не попали в жернова наших мыслей. В нас стреляют, но эти мысли нам противны; они вызывают у нас тошноту, а не сочувствие. Это может быть очень тяжелая борьба. Но здесь важна наша позиция и наша воля.

Почему святые были святыми? Они изнемогали от множества подобных мыслей, которые стреляли в них каждый день с утра до вечера. В патериках можно найти тягчайшие примеры, когда человек был изнурен этими помыслами, однако воля его не хотела их принимать. Он сопротивлялся. И за этот подвиг сопротивления был увенчан благодатью, святой жизнью.

Как не сдаться? Прежде всего, конечно, вопиять к Богу. Но можно и просто отвлечься. Как ребенка отвлекают, когда он плачет: то чайку нальют, то игрушкой помашут, так и мы себя, как детей, должны уговаривать. Стреляет такая блудная мысль, а ты себе говоришь: «Слушай, что-то полы грязные, надо бы помыть или что-нибудь постирать». На какое-то внешнее физическое действие переключиться. Поклоны поделать, если есть возможность. С кем-то поговорить, кому-то позвонить. Даже такие внешние, не духовные, а душевные действия все равно отвлекают, и мы выходим из дьявольского плена.

В «Невидимой брани» Никодима Святогорца (1748–1809) есть две главы о целомудрии с очень сильными афонскими молитвами: «Иисусе мой Господи! Сладчайший мой Иисусе! Ускори на помощь мне и не дай врагу моему полонить меня!» (гл. 19 «Как побороть плотские страсти?»). Если такие сильные молитвы читать медленно, с уверенностью, то бес как ошпаренный отскакивает, и все нападения прекращаются. Опыт Церкви в борьбе с блудными помыслами выношен веками, и если мы желаем не поддаваться, не падать, а сохранять себя в целомудрии, иметь целостное воззрение на мир, то этим оружием должны владеть во всей полноте.

Важно прийти к целомудренному состоянию – особенно в молодости. Святые отцы говорят, что, если в юности человек стяжал целомудренное поведение, в дальнейшем ему готовится величайшая награда. Потому что в старости все происходит естественным путем – плоть утихла, для ее смирения не нужно предпринимать никаких усилий. А когда плоть играла и человек трудился, молился, воздерживался от всего этого, Бог дает ему самую большую награду, особую благодать.

Настоящая радость заключается в сохранении целомудренного воззрения на людей, когда человек не усматривает в ком-то объект своего увлечения, а видит прежде всего образ Божий. И никаких грязных мыслей при этом не возникает. Он целостно воспринимает все добродетели этого человека, а не просто смотрит на какие-то его внешние качества, движения, походку, глаза, на то, что его привлекает.

Нестяжание

Третья телесная добродетель – нестяжание. Что такое нестяжание? Какого человека можно назвать нестяжательным?

– Человек, допустим, сделал доброе дело. Ему, может быть, и дают деньги, но он их не просит. А когда делает и говорит «вы должны мне» – наверное, это стяжание. То есть стяжание – когда требуют, нестяжание – когда не требуют.

– Когда само накапливается? Еще какие есть версии?

– Когда мысли не допускаешь о том, чтобы приобщить себе что-то.

– Нет хватательного рефлекса?

– Одна женщина, которая просит милостыню, как-то сказала: «Когда тебе подают что-то, надо положить 40 поклонов, потому что нехорошо брать просто так». Это, наверное, тоже пример нестяжания: за человека, который подал милостыню, положить 40 поклонов.

– Это полезно для здоровья. К тому же у многих не возьмешь при этом условии...

– Нестяжание – это когда что-то имеешь, но к этому нет никакой привязанности.

– Когда не прилепляешься к богатствам...

– Умение радоваться тому, что есть, – тоже проявление нестяжания. А не так: мне все надоело, мне бы чего-нибудь новенького.

– В прошлом году в Задонском монастыре скончался архимандрит Алексий. Мы ездили в обитель со слушателями курсов во время Великого поста. Отец Алексий уже был в затворе, но по милости Божией у меня получилось встретиться с этим старичком. Он потряс меня одним фактом своей биографии: 40 лет отец Алексий провел в Каманах, это в Абхазии, он сидел там и читал Иисусову молитву. Сорок лет один в горах! Вы попробуйте сегодня 40 минут почитать Иисусову молитву. Я уж не говорю «четыре дня».

При этом он практически ничего не имел – жил в пещере, огород, конечно, сажал, что-то изредка ему приносили. Звери к нему приходили. И Господь его не оставлял. Отец Алексий говорил: «Я всегда знал, что Господь меня накормит, Господь мне даст все, что мне необходимо». И действительно, все, что нужно, он имел.

Или, допустим, на Светлой седмице мы были в Иерусалиме, в монастыре Саввы Освященного. Преподобный Иоанн Дамаскин написал там множество богословских трудов. А вы видели, в какой «квартире» он жил? Не знаю, как там разместиться человеку, можно только согнуться, лечь. А он все свои труды, включая «Точное изложение православной веры», как раз в этой пещере и написал. Диву даешься, как это могло быть.

Я находился в этом монастыре больше месяца и для эксперимента попробовал пожить в этой пещере. Великими усилиями протянул там около недели. Потом, думаю: лучше все-таки пойду в келью. Потому что ночью холодно, днем жарко, очень пыльно, повернуться невозможно. Продукты заканчиваются, за водой надо идти. Очень сложно.

...Не то что я призываю вас так жить. Но святые отцы показывают, что для нашей жизни не так много на самом деле и надо – из вещей, из продуктов, из одежды. А современный человек? «Кошмар, надеть нечего, всего два шкафа одежды». У нас девочки прошлым летом ездили в Вифлеемский монастырь под Афины. Там райская жизнь, все время поют акафисты, порхают, как Ангелы. Сколько раз эти сестры меняют подрясник?

– Они его не меняют, пока не износится. У них, правда, есть выходной подрясник – для великих праздников, а другой – рабочий, весь в заплатках.

– И люди живут удивительно радостной, духовной и счастливой жизнью с Богом. Попробуйте, проведите такой эксперимент.

– Нам не разрешат так жить. Настоятель скажет: «Что ты ходишь в рванье? Иди оденься нормально».

– Не только настоятель, все скажут. Почему я такие экстремальные примеры привожу? Для того чтобы объяснить: как бы мы ни разоделись, какие бы жилищные условия ни имели, какие бы зарплаты ни получали – все это будет вторично и никаких проблем не решит, эти вещи никакого отношения к спасению нашей души не имеют. А это главное. Наоборот, прилепляясь к красивым вещам, мы тем самым привязываем к ним свою душу. Предположим, что-то ценное у нас украли. Как мы это воспримем? Скажем: «Значит, кому-то нужнее»? Не всякий так сможет.

Почему монастырская жизнь самая совершенная? Там человек может уединиться, прийти в нормальное состояние. Несколько лет назад мы приехали на Валаам, на маленький островочек, всего 10 кв. км, на озере Коневец. Еще недавно на Коневце была закрытая военная база, сейчас ее убрали, а монастырь остался, в нем живут всего 10 монахов. И мы просто оглохли от тишины. Такое спокойствие – будто попали в какое-то совершенно необычное царство.

У нас один паломник сразу же пропал, мы не знали, где его найти. А он, оказывается, захотел обойти весь остров по периметру. К вечеру пришел. Мне думалось, это было мое субъективное впечатление: что попали в рай. Но оказывается, у всей группы, а нас было человек 50–60, два автобуса, сложилось точно такое же мнение. Когда путешествие закончилось, я спросил: «Кому где больше понравилось – на Коневце или на Валааме?» Все сказали: на Коневце.

Нас принимал игумен, молодой батюшка Александр. Мы говорим ему: «Попали на Коневец и уезжать не хочется, кажется, что здесь наша родина». А он нам: «Вы знаете, это со всеми происходит. Но я не рекомендую вам жить здесь больше недели. Неделя – это та норма, когда человек в любом тяжелом состоянии здесь приходит в себя, успокаивается. За это время все суетное отлетает: стяжательные моменты, нецеломудрие. Но если вы проживете еще неделю, то уже не уедете отсюда. Человек настолько притягивается, что его можно будет вытащить лишь особыми усилиями и огромными канатами».

Стояла осень, в лесу было море ягод и – звенящая тишина. Сказывалась намоленность места, мы тоже там служили, молились. Прожили всего четыре дня, слава Богу, что не больше...

Сребролюбие, или потребительская страсть, – самая распространенная болезнь современных людей. «Бери от жизни все» – один из лозунгов нашей жизни. Но телесный комфорт, материальные богатства – далеко не то, что требуется человеку для счастья.

«Бери от жизни все хорошее, бери от жизни все добродетели», – вот что нужно делать.

У каждого человека есть свой талант; каждому Бог от рождения дарит некий кусочек рая в душе. И каким бы греховным ни был человек, у него все же имеется какая-то доминирующая добродетель, которая и является его талантом. Если совершенствовать эту главную врожденную добродетель, то образ Божий через нее восстановится во всей полноте.

В пост святые отцы советовали применять такую тактику спасения: выявить самый тяжкий грех, наиболее тяжкую страсть – и объявить ей глобальную войну по всем направлениям, пока она не ослабит свое влияние на нашу душу. Есть такая закономерность: если мы достигаем совершенства в одной добродетели, то все остальные также подтягиваются, становясь совершенными, в то же время страсти и греховные навыки ослабевают и не оказывают на нас сильного влияния.

Если мы в пост достигаем умеренности и воздержания, то эта умеренность распространяется на все наши внешние чувства и естественные желания. Мы умеренно спим, умеренно двигаемся, умеренно едим и даже умеренно дышим. Ведь можно и тяжело дышать, поскольку все нестроения отражаются на дыхании.

Как называется третья главная дорога в рай через телесное совершенство? Святые отцы дали ей очень красивое название – нестяжание. Противоположная ей страсть – сребролюбие. Это любовь к серебру, к вещам.

А что такое мшелоимство? У одного батюшки в трапезной одна матушка затворилась и рыдает. Сутки рыдает, двое, ничего не ест, батюшка не знает, как ее успокоить. А когда вышла, говорит: «Я такой страшный грех совершила, уж не знаю, как покаяться, у меня язык не поворачивается». После уговоров она сознается: «Батюшка, я совершила мшелоимство. Мышь бежала, я ее стукнула и убила». Человек страдал двое суток, переживал, что согрешил мшелоимством. Так что же это такое?

– Это собирание и хранение вещей, которые тебе не нужны.

– Огромное их количество. Накопление одежды, обуви, при этом человек все равно говорит, что ему нечего надеть. Есть мнение, что мужчины мшелоимством страдают меньше, чем женщины. А сребролюбие – это привязанность ко всему материальному миру, к разным предметам. В чем оно может проявляться? Есть дома телевизор или домашний кинотеатр, но вышла другая марка и начинаются переживания: сосед купил, а у меня нет. У этого такая машина, у того такая квартира. Постоянное сравнение по материальным параметрам, по обладанию какими-то вещами как бы пропитывает мозги, становится вашим мировоззрением. Смотрят, на сколько долларов живет человек, на сколько одет. Если он столько приобретает или столько тратит, то статус у него такой-то.

Протестанты идут еще дальше. Если ты живешь хорошо, положим, у тебя высокая зарплата, то Бог тебя любит. А если – в бедности, то – нет. И сейчас развелось множество таких сект, которые оправдывают роскошь.

Сребролюбие – это потребительская страсть. Страшно не то, что человек имеет, а то, что он становится черной дырой, которая поглощает все. И ему все время хочется еще больше. «Бери от жизни все» – один из лозунгов нашей молодежи. Если бы добавить: «Бери от жизни все хорошее, бери от жизни все добродетели», – вот тогда это было бы действительно «все». А так речь идет о плотском, обо всем, что обеспечивает телесный комфорт.

Комфортная жизнь – один из главных пороков сребролюбия. Кстати, стремление к комфорту многие оправдывают тем, что высвобождается время. Что какая-нибудь автоматическая кофеварка, кофемолка, куча всяких приспособлений якобы облегчают жизнь. А старцы утверждают наоборот: вся эта автоматизация отягощает нашу жизнь, не экономит время, а наоборот – его съедает. Можно привести множество анекдотических случаев, когда из-за какой-то поломки, из-за того, что нет света, села батарейка, у нас происходит масса бед. И все достижения цивилизации сводятся на нет.

Это очень опасный недуг души, действительно, адский грех, крючок дьявола, на который он улавливает души людей. Враг придумал отвлечение: займитесь обустройством своего жилья, приведите себя в порядок. И все мысли человека сосредотачиваются на том, как я выгляжу, что я имею, а что там сосед имеет. И начинается постоянное соревнование. Это проверенный способ дьявола отвлечь человека от Бога.

Здесь может быть огромное количество также душевно-материальных увлечений. Например, есть заядлые охотники, рыбаки. Посмотрите, они входят в эту сферу, а дальше начинается соревнование: кто какое ружье имеет, у кого какие снасти, какие удочки. Там пределов нет, и они уже не столько рыбу ловят, не столько охотятся, сколько соревнуются в этой оснастке.

Или, например, фитнес-клубы. Это ж какая современная приманка для всего человечества! Только приходишь в фитнес-клуб, вроде здоровье поправить, физкультурой позаниматься, а тебе говорят: костюмчик такой надо купить, аксессуары, сок выпить. Я не был ни разу в фитнес-клубе...

– И не надо.

– ...Но у меня исповедуются несколько завсегдатаев этих фитнес-клубов и рассказывают во всех подробностях, что там происходит. Они сами в ужасе, куда попали. Человек приходит туда привести себя в норму, а выходит с тем, что привязан к некоему элитному клубу, в котором живет по определенным правилам, где он должен иметь определенные атрибуты. И у этих атрибутов столько градаций, что он обречен карабкаться на эту лестницу до конца своей жизни.

К сожалению, многие люди отождествляют себя, свою личность с вещами. Попробуйте сказать, что у него мебель неудобная, – будет обида. Пришли гости, первым делом: давайте покажем вам квартиру.

Проводится экскурсия: здесь у нас то, здесь это. А вы им вторите: как со вкусом, как прекрасно. Если вы хвалите вещь этого человека, то, значит, хвалите его самого.

Сегодня я был на приеме у директора большого медицинского учреждения, зашел в кабинет и действительно был просто изумлен. Там все отделано мрамором, зеленое с золотом, темно-коричневыми оттенками. В тон кресла, стулья, стены. Я говорю: «В Кремле скромнее».

Она так разулыбалась, и я стал для нее самым дорогим гостем. Мое удивление, что человек так потрудился над своим кабинетом, обставил его с большим вкусом, оказалось для нее лучшим комплиментом. Если бы я сказал что-то хорошее лично про нее, то, наверное, это не было бы так приятно, как оценка тех декораций, в которых человек живет в этом миру.

Театр сребролюбия обставлен определенными вещами, которые имеют некую ценность, дают некий сигнал, к какому миру человек принадлежит, какой у него статус. И люди в этой гонке часто пускаются в тяжкое соревнование – выглядеть не хуже.

– А как найти золотую середину, если речь идет о детях? Порядок в квартире, одежда определенного стиля и определенной степени чистоты, по-моему, в педагогике воспринимаются положительно – немного иначе, чем в вопросах духовного становления.

– Порядок – это как раз добродетель. Порядок может быть и в скромной обстановке.

Каков же идеал нестяжания в отношениях к вещам, которыми мы пользуемся? Отношение должно быть спокойным, умеренным. Господь что-то послал, мы Его благодарим. Если эту вещь дал Бог, значит, мы должны относиться к ней с уважением, бережно, она должна быть чистая, в порядке, какая бы ни была – дорогая или скромная.

Вот Иоанна Кронштадтского много упрекали в сребролюбии. Потому что у него были роскошные шубы, рясы, прекрасные лошади. Ездил он по тем временам в таких колясках, которые можно сравнить с нынешними дорогими иномарками. Причем все это так часто менялось, что очень многие его противники говорили: «Ну какой же это святой, если всем этим владеет?»

Во-первых, все это действительно были подарки, которые он часто передаривал, в его обиходе происходила такая ротация вещей. В то же время известно: зарплату в епархии ему не выдавали. Жена ходила, получала, потому что донести деньги до дому он не мог – всегда кому-нибудь жертвовал. Отношение к этим средствам у него было легкое: одной рукой брал, другой отдавал.

Между тем плодами страсти сребролюбия являются такие качества, как жадность и зависть. У сребролюбивого человека зависть появляется ко всему, не только к какой-то лучшей одежде или даче. Страшная жаба душит из-за того, что у другого красивый голос, а у меня такого нет, другой рисует так, как я не могу, соображает быстро, как я не умею. Один карьеру сделал, а я вроде с ним вместе учился, стартовые условия были одинаковые, но у меня не получилось.

Жадность – самый распространенный недуг современного человека, такой хватательный рефлекс: все, что можно, что плохо лежит, надо ухватить. Хотя обладание – это тяжелая ноша. Мне один специалист по недвижимости однажды сказал: «Я все время дивлюсь людям, которые пытаются накупить много недвижимости, земли. Это все надо содержать, и они попадают в зависимость. Думают, что-то приобрели, а на самом деле, наоборот, потеряли покой».

До того человек действительно был свободным, несвязанным, а, приобретая, оказывается зависимым, привязывается к вещи, становится ее придатком, рабом.

Мне, к несчастью, пришлось освящать ряд элитных домов у нас на Рублевке. И я могу сказать, что это самые несчастные семьи. Наблюдаешь такой парадокс: богатство, изобилие, даже внешняя красота и в то же время – искореженные этим обладанием отношения. Люди становятся инвалидами, общение – опосредованным, через деньги. Даже по-человечески поговорить они не могут – о чем-нибудь духовном, высоком – все переводится в материальную плоскость.

Это, конечно, страшно: освящаешь дом, радуешься, а начинается разговор, и проявляется напряженная, тяжелая атмосфера в отношениях между супругами, детьми, родственниками. Все построено на дележе – кто чем обладает. Чего делить-то – всем ведь хватает? Бывает даже смешно: человек владеет десятком домов, а ему еще больше надо.

Сейчас очень редко можно встретить человека, который, обладая огромным состоянием, смог сохранить духовную чистоту, может отдавать десятину, заботиться о бедных. Хотя есть и такие.

– Святой Серафим Вырицкий был успешным предпринимателем.

– И сейчас есть такие. Правда, по-моему, пальцев на одной руке больше...

А какое отношение к материальному миру должно быть у православных? Бог дал нам некое имение в управление, и, управляя этим богатством, мы можем спастись. Помните притчу о богаче и Лазаре? Если бы богач делился с теми, кто просил, он бы спасся и в аду не оказался.

Насколько мое управление помогает прежде всего тем людям, которые ко мне обращаются за помощью, которые нуждаются, которые находятся со мной в родственных, соседских отношениях? То есть мы не присваиваем себе то, что имеем. Своровали у нас – значит, кому-то надо больше. Потеряли – так нам это не полезно. А сколько у нас вздохов, переживаний бывает, если пропала любимая вещь?

Итак, мы с вами разобрали три основных телесных добродетели – умеренность, целомудрие, нестяжание, которые ведут нас в рай. Это пути в Царствие Божие уже здесь, на земле; дороги к нашей естественной природе и наши педагогические, духовные ориентиры.

Святые отцы – Евагрий, Иоанн Кассиан Римлянин – писали, что на самом деле мы все имеем в той или иной степени чревоугодие, блудные помыслы, сребролюбивые навыки. Наша задача их познать во всей полноте и, возненавидев, объявить им войну. Путем самовоспитания, с помощью Божией – через исповедание, через открытие – надо от них отцепиться.

Существует и духовная и психологическая закономерность: если мы во всей полноте расскажем о том, что для нас привлекательно, то эта привлекательность пропадает. Часто манит человека материальное обладание: вот бы такую вещь, квартиру, дачу! И может случиться, что Господь предоставит такую возможность: тебя поставят начальником, дадут большую зарплату, квартиру, о которой ты мечтал. Ну и что? Это, оказывается, счастья не приносит и никакого отношения к спасению души не имеет. А вся привлекательность может растаять уже при подробном описании нашей мечты. Если открыть желания падшего нашего естества в исповедовании помыслов, то ореол привлекательности этого греха меркнет. Есть такой прекрасный способ избавиться от навязчивой мысли – взять и подробно, чистосердечно все описать.

При лечении анонимных алкоголиков существует методика, 12 шагов, когда одни довольно откровенно рассказывают о своей привязанности к спиртному, а другие задают вопросы. При таком обсуждении можно попасть в некие душевные ловушки, но все-таки чаще сильная привлекательность и даже физиологическая зависимость снимаются.

Я помню, работал с детишками и придумал такую игру: расскажи, кем ты хочешь стать. «Хочу быть водителем». – «Выходи, представь себе: ты окончил школу, курсы водителей, вот тебе права, садись за руль, поезжай. Ты доволен, что ты водитель?» – «Я доволен». Я говорю: «А теперь давайте, ребята, спросим его, что он ощущает». И действительно, эти вопросы показывают, на каком мотиве его намерения замешаны. Помню, одна девочка задает вопрос: «Вот ты едешь по дороге, и стоит старушка с палочкой, ей тяжело, она машет. Ты остановишься или нет? Подвезешь ее? Тебе не очень по пути. А рядом стоит девушка красивая, с ней по пути. Какой выбор ты сделаешь?» Дети сами придумывали такие провокационные вопросы.

Подобные испытания жизнь нам предлагает каждый день, и нам каждый раз приходится выбирать между тем, что привлекательно, и тем, что полезно.

Все добродетели связаны между собой. Молитва рождается от любви, любовь – от радости, радость – от кротости, кротость – от смирения, смирение – от служения, служение – от надежды, надежда – от веры, вера – от послушания, а послушание – от простоты. Сегодня мы рассмотрим главные душевные добродетели.

Кротость

Предположим, мы с вами поехали на Коневец или на другой малообитаемый остров, привели свое тело в порядок, успокоились, одумались, стали походить на Адама в раю. У нас возникло другое качество молитвы, когда молиться хочется, как будто Господь стоит рядом и все слышит. Это уже совсем иные молитвы – не просто оттарабанить, выполнить правила. Начинается, действительно, разговор с Богом. Происходит разворот к нормальной человеческой жизни с Господом Богом.

Какие у нас три главные душевные добродетели? Какими бриллиантами должна быть украшена душа? Мы сейчас следуем классическому учению святых отцов.

– Кротость.

– Кротость, совершенно верно. «Блаженны кроткие сердцем» (Мф.5:5). Можете рассказать, что такое кротость? Как вы это понимаете?

– Отсутствие давления.

– Можно привести пример, как ведет себя кроткий человек?

– Например, старушка, о которой вы рассказывали: построила храм, батюшка ее выгнал, а она пошла строить другую церковь.

– Да, самое потрясающее, что она на этого батюшку не обиделась. Представляете, человек шесть или семь лет строил храм, всю свою душу в это дело вложил. А ей в награду говорят – пошла вон. И никакой обиды, она этого батюшку пожалела, говорит: «Слава Богу». Вот какие кроткие бывают матушки: не раздражаются ни на других, ни на себя. А на себя можно раздражаться? На свою греховность? Можно.

Еще пример кротости?

– Игнатий Брянчанинов претерпел гонения от Оптинских старцев – спокойно, без обид. Он был дворянского рода, Государь император его знал и любил. Если сравнить социальный статус Оптинских старцев и его, по мирским меркам Игнатий Брянчанинов был выше.

– А какая у нас есть болячка, противоположная кротости? Гнев. Поднимите руки, кто никогда не гневался. Хотя бы сегодня, хоть один час? Редкий случай. Видите, какова падшая природа, как нам трудно не раздражаться. А кроткий человек всех жалеет, ему всех жалко.

Гнев – это тягчайшая страсть, которая, по словам святых отцов, подобна огню. Она может выжечь душу, все добродетели, накопленные за всю жизнь. Гнев выражается в чем? В нетерпении, в брани, в оскорблениях. Высшая степень – убийство. Мы мысленно убиваем, рисуем в голове картины, каким способом, где подкарауливаем, как казним. Гнев, по святым отцам, – это временное беснование. Бывало, что человека в гневе снимали на камеру, показывали потом, и ему было стыдно: «Да не может быть...» То есть это действительно помутнение разума, болезнь нервов, субстрата телесного.

Гнев – профессиональное заболевание руководителей и педагогов. Причем их характерная особенность: публично на детей не кричат, сдерживаются, а домой приходят – там уже никто не видит, можно развернуться. Многие от нервного напряжения, которое витает в воздухе, начинают пить.

В гневе человек может наговорить такого, чего никогда не скажет в нормальном состоянии. Гнев – это состояние безумия, потери ума.

Афонский старец Порфирий Кавсокаливит (1906–1991) рассуждает так: вы видите, что из-за угла на человека выскакивает бандит, хватает его за волосы, режет ножом, убивает. Какие чувства вы будете испытывать к жертве? Сочувствие, жалость, желание как-то облегчить страдания, помочь. «Так вот, – говорит Порфирий, – человек, который находится в злобе, это и есть та жертва, на которую напал бандит». Бандит – это бес, который нашел дорожку к его сердцу, сел ему на плечи и ввел в злобу. Это болезнь, человек нервничает, раздражается. И когда на нас такой раздраженный человек выплескивает злобу, эта дьявольская энергия передается, она обладает огромной силой. Человек в гневе может даже ничего не говорить, но он находится рядом с нами, и мы получаем эту энергию. Вот, говорят, на работе невозможно сидеть. Все в злобе. Сейчас мир лежит во зле, потому что все ходят обиженные, злобные, раздраженные друг на друга. Как отец Порфирий говорит, бесов на себе возят.

И смотрите, какой дальше действует закон. Если мы на этого раздраженного человека тоже раздражаемся, осуждаем его, то входим в такое же состояние, как и он, и бес по полному праву перепрыгивает к нам на плечо. И начинается, как говорит Порфирий Кавсокаливит, бесовский хоровод.

Знаете, есть такие рисунки: начальник разгневался на подчиненного, вызвал, на него накричал. Тот не может ему ответить, пришел домой, на жену наорал. Жена – на ребенка, на мальчика, а тот пнул собаку. А собака выскочила и укусила того начальника. Получается круговорот злобы в природе.

А что нам можно сделать? Пожалеть этого человека, над которым бес надругался. И если мы с жалостью, кротко к нему отнесемся, посочувствуем, бес ничего не сможет с нами сделать. Мы останемся под покровом Божией благодати.

Сейчас две книжки вышло Порфирия Кавсокаливита – переводы. У него было четыре класса образования, он очень просто пишет, на примерах, открывает фундаментальные духовные законы. К нему приезжали профессора богословия, спрашивали, как жить духовной жизнью. «Да вы же все это знаете». – «Мы знаем, но не живем». И вот Порфирий говорит: «Попробуй хотя бы час прожить, чтобы на тебя бес с другого раздраженного человека не перепрыгивал. А для этого учись жалеть, учись относиться к людям кротко». И начинается борьба, духовная жизнь. Идет процесс воспитания или самовоспитания, возвращения в рай.

– Мы жалеем того, кто нападает, и жертву – обоих?

– На кого нападают, того, кто страдает.

– А по отношению к нападающему?

– А кто нападает? Бес нападает. Григорий Нисский и бесов жалел, и дьявола – у него было такое частное богословское мнение. Считал, что все спасутся, и дьявол покается, и бесы.

Злоба – это как камушек, который в воду кто-то кинул, и пошла злобная волна кругами на всех людей. Что такое христианин? Он как пристань. К нему эта злобная волна пришла, ударилась и отхлынула назад. Он в этих колебаниях не участвует.

К нам пришел злобный человек, а мы молимся: «Господи, дай мне силы потерпеть». К Матери Божией обращаемся: «Матерь Божия, помоги мне не ответить, удалиться от этого греха». И действительно, только по благодати Божией мы можем отвратиться от зла.

В Псалтири есть множество мест, где говорится о противостоянии злу. «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (Пс.22:4). «Престани от гнева и остави ярость» (Пс.36:8). «На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия» (Пс.90:13).

Злобные люди никакого вреда не сделают, если у нас в душе мир, если мы как бы окутаны благодатью. Коль злоба подступает, конечно, лучше всего удалиться, почитать 90-й псалом, Иисусову молитву.

Есть дети очень раздражительные, с врожденной гневливостью. С ними сложно. Но возможно. Если чайник закипает, что с ним делают? Выключают. Если мы чувствуем, что внутри у нас закипает чайник, а дальше прорвет, будет вытекать кипяток, от избытка нашего сердца заговорят уста – надо выключить все, пока не поздно. Лучший способ, как в спорте: прекратить схватку, разойтись по углам, по разным комнатам.

Есть такое, может быть, больше женское качество – эмоциональная распущенность на фоне гнева. Чуть что – сразу кричать, и остановить невозможно.

Но если один из двоих находится в нормальном состоянии, конфликта не произойдет, гнев не перехлестнет. Мирный человек своим спокойствием может выключить этот чайник, который закипает. Можно привести множество примеров, когда и мужья жен перевоспитывали, и жены мужей делали более спокойными. И детей своих приводили в норму, если они с рождения были возбужденными и раздражительными. Все это с помощью Божией возможно. Только кротостью можно победить гнев другого.

Если на нас будет затухать злоба, которая существует вокруг, если мы окажемся такими мирными причалами, то, конечно, вокруг станет намного спокойнее. В противном случае мы будем участвовать в этом дьявольском движении умножения всемирного зла. Либо мы служим Богу, либо дьяволу.

Кстати, Бог дал гнев для чего?

– Для того чтобы раздражаться своим несовершенством, своими грехами.

– Да, чтобы их искоренять, их нужно ненавидеть. А если гнев направлен не на свои грехи, а на чужие, тогда мы становимся слепыми; перестаем видеть собственные недостатки, зато во всех деталях и тонкостях замечаем грехи другого человека. И чем лучше их видим, тем больше слепнем по отношению к себе.

– А как же тогда терроризм?

– Если мы будем в злобе скрежетать зубами, от этого легче станет? Происходит приумножение зла: тебя ударил, ты ударил, он еще ударил. Это как цепная реакция, все ходят злые...

У православных есть такое правило: «Люби врагов своих, ненавидь врагов Отечества и гнушайся врагами Церкви».

Когда протоиерея Димитрия Смирнова спрашивают: «Батюшка, как бороться со злом?» – он говорит:

«Наберите 02, вызовите милицию». Святые отцы, прежде чем бороться со злом, десятки лет от него бегали.

С кем бороться – с дьяволом? Силы совершенно не равны. А вот кротостью мы как раз защищаемся. Человек кроткий, тихий, может победить любого злобного. Даже если этого смирного человека изувечат, убьют, все равно его воля будет направлена к Богу, он отойдет ко Господу святым. Он с дьяволом не соединился. Вот в чем принципиальный момент.

– А если нападают на мою мать, жену – как себя вести?

– Защищать, конечно.

– И как тут проявить кротость?

– А как кротость проявил Давид? Голиаф был непобедим, а 16-летний кротчайший Давид взял камушек, раскрутил его и запустил промеж глаз этому великану – с молитвой и кротостью. И Голиаф упал и скончался.

Нет единого правила, как и когда себя вести, поступать с врагами. Но если человек находится в правильном состоянии, он может верно решать – не умом, а сердцем.

Меня этот вопрос тоже в свое время волновал: в молодости ездил в Сергиев Посад в электричке, а там хулиганы, богохульники, и было непонятно, что с ними делать. Я взял одного за шкирку, начал выкидывать, а он говорит: «Меня вчера один батюшка выкинул, а его сегодня в милицию посадили за хулиганство». Но я его все-таки выкинул, он хулил Церковь, Божию Матерь. А у отца Кирилла (Павлова) потом спросил: как к подобным вещам относиться? Выкидывать богохульников или делать вид, что я ничего не вижу, не слышу, отношусь ко всему спокойно? Отец Кирилл, мудрейший наш наставник в Троице-Сергиевой Лавре, сказал: «Если ты чувствуешь в себе силы, то вступайся, а не чувствуешь – читай Иисусову молитву, молись за этих людей». Действительно, не каждый способен открыто противостоять, рискнуть своей жизнью, своим достоинством. Но если искренне человек начинает молиться, то, бывает, все устраивается, успокаивается. Я бы даже сказал: начинать надо с молитвы.

Я вам расскажу одну душераздирающую историю – о том, к чему может привести кротость.

...Я был еще довольно молодым человеком, и у нас образовался приход, активная община. Мы купили дома в Угличе, занимались сельским хозяйством. Там текла несуетная, не городская, а очень хорошая, нормальная жизнь.

И вот как-то около полуночи мы сели в купейный вагон на Савеловском вокзале, все очень уставшие за день. Я перед этим купил рассаду – картошки, которая размножается глазками. Их вырезаешь, из одного клубня можно высадить до десятка кустов.

Я зашел в вагон и сразу заснул. Вдруг меня будит матушка нашего настоятеля. «Я, – говорит, – не могу в купе находиться, там три мужика выпивают, мне страшно».

Я особо не размышлял, пошел на ее место, деваться было некуда. Взял эту картошку, принес туда, поставил. Они посмотрели и говорят: «О, ботаник пришел». Я в переутомлении мгновенно заснул.

И вот среди ночи просыпаюсь. Прислушиваюсь. А там идут разговоры о том, кто кого убил, какой банк ограбили. Я сейчас, конечно, не помню всех подробностей, но дела их были дерзкие, кровавые. И вот одному пришла мысль: «Ботаник-то не спит, все слышит, он нас заложит. Давайте его пришьем». А те отвечают: «Да ладно, сейчас здесь кровищи будет». Он говорит: «Да мы окно откроем, его в окно выкинем». – «Нет, он не пролезет, там узко». – «А давай его разрубим на части, у меня топорик есть».

Я этот разговор слушаю – как они будут меня транспортировать в окно... Сон, конечно, мгновенно пропал. Молюсь про себя, воздыхаю: «Господи, если я еще здесь, на земле, нужен, какую-то пользу могу принести или покаяться, то Ты оставь мне эту жизнь. А если нет, тогда ладно уж, прими душу...» Так довольно долго ехали. Периодически один, самый горячий, вскакивал, выхватывал нож, а другие его останавливали. И у меня то у ушей этот нож оказывался, то у сердца – он пытался его воткнуть, а дружки оттаскивали. Наверное, с час такая борьба продолжалась: они выпьют, утихомирятся, а потом этот опять вскакивает.

Я молился. Дальше... как раз о кротости. В этой пьяной компании вдруг появилась девушка. Они пригласили ее к себе в купе, она, ничего не подозревая, пришла, села. У них, конечно, были самые гнусные намерения над ней надругаться. Они ее спрашивают: «Ты откуда?» Она очень кротко, просто отвечает: «Я к бабушке еду, у меня бабушка болеет». И начинает рассказывать о своей жизни. Разгоряченные бандиты как-то притихли, они ее пожалели. Она своей кротостью даже их блудную страсть утихомирила, и они на какое-то время забыли обо мне. Им было интересно – молодая девушка, задушевный разговор. Они ей наливали, она ни к чему не притронулась, ничего не ела, не пила. Однако этот разговор их очень увлек.

Потом им надо было уже выходить, один говорит: «Ну, давайте его (меня) все-таки пришьем, будет спокойней». Главный отвечает: «Давай, только вещи вытащим, а потом вернемся». Они вещи достали из купе (поезд стоял на полустанке), и я понял, что пора закрываться, и закрыл дверь на защелку. Они действительно прибежали расправляться со мной, но купе было заперто. Один бился, кричал: «Я же говорил, что он не спит!» Когда поезд тронулся, они выскочили.

Я Бога возблагодарил, акафист почитал, до утра уже не мог заснуть.

Действительно, все в руках Божиих. Этим людям, на которых были десятки, может, больше смертей, ничего не стоило лишить меня жизни. Я действительно наслушался: они там так разболтались, что называли места, людей, у них была какая-то связка с милицией. В общем, все было покрыто, поэтому они так безнаказанно действовали.

Но, несмотря на сильное желание со мной покончить, у них ничего не получилось.

– Батюшка, а по совету отца Димитрия Смирнова, вы 02 набрали?

– Да нет, слава Богу, они вышли, и все... Поэтому, действительно, если Богу угодно, если

молишься от души, происходит то, что необходимо. А бьешься сам – и ничего не получается. Все в Божиих руках.

Радость

Следующая добродетель – радость – тональность жизни, наших чувств. Дети чаще всего пребывают в радости. Хотя есть и взрослые люди, у которых жизнь радостная, приподнятая. Чему они радуются?

– Милости Божией.

– Действительно, все в руках Божиих, на все милость Божия. Все радостно. Серафим Саровский как обращался ко всем? «Радость моя!» Это актерский прием? Нет, он искренне радовался каждому человеку, которого Господь прислал. В каждом же есть образ Божий и добродетели.

Учение Паисия Афонского состоит в том, чтобы обо всем иметь добрые помыслы, видеть во всем доброе, радостное – это целый навык радостной жизни. И так жить легко. Все наши акафисты сводятся к чему?

«Радуйся, радуйся», – повторяешь, и действительно приходит радость, печаль отступает. То, что казалось невыносимым, тяжким, смертельным, – исчезает. Когда печалишься – почитай акафист, попой его.

У Бога ничего трагического не существует. Господь этот мир создал для радости. И если у нас благодарное сердце, глаза открыты на эту милость Божию, то действительно возникает только радость. Многие святые люди жили в такой тональности. Отец Кирилл (Павлов), мой духовник в Троице-Сергиевой Лавре, отец Николай (Гурьянов) на острове Залит, отец Иоанн (Крестьянкин)... Приезжаешь к ним – первое, что видишь, – это улыбка, радость. Они действительно встречали тебя как родственника. Когда едешь, думаешь: «Вот увидеть улыбку...» И бывает, что этого достаточно. Ехал, вроде такой перечень грехов вез, какие-то вопросы, а побудешь у старца, попадешь в эту атмосферу радости, и все – уже нет вопросов, мир приобрел другую тональность, чувства настроились на радость. Это, может быть, самое главное.

Такую же функцию часто выполняют паломничества. Посетил святое место (мы же общаемся со святым, который обладал радостью) – и пришел в радостное устроение. Мы часто ездили к преподобному Серафиму Саровскому в Дивеево. И у многих радости по возвращении хватало надолго. Это для нас такое вспомоществование, духовный пир, который позволяет даже в печальных обстоятельствах найти точку опоры для радости.

Я вчера освящал офис на Первом канале телевидения. И они меня озадачили: «У нас есть сценарий удивительного, радостного православного фильма. Батюшка, вы не могли бы посоветовать какого-нибудь режиссера, который бы обладал такой радостью, чтобы не сделал этот фильм печальным?» Я начал думать, вспоминать, перебрал множество наших известных режиссеров, но оказалось, что фильмы у них удивительно нерадостные.

Действительно, проблема радости – всюду. В педагогике: есть радостный учитель – у него радостные ученики. Радостный родитель – радостные дети. Вокруг радостного человека люди собираются, когда им тяжко, тянутся к нему как к магниту. Пообщаются – и повеселеют. Радость – это вообще энергия от Бога, Он дает человеку радость полноценной жизни.

– А бывает радость не от Бога?

– Есть злорадство, такая гамма чувств, когда человек хохочет до одурения, падает со смеху. Но только это не радость. Это некое психическое состояние.

Вообще наша индустрия досуга построена на том, чтобы дать человеку хоть какую-то квазирадость, чем-то его удивить. А ему, оказывается, все это приедается, никакой особой радости он не испытывает. Ну напился, еще какие-то суррогаты принял, плотские удовольствия получил. Но все это временно, просыпается человек на следующий день – и никакой радости.

– А печаль может быть радостью?

– Да, печаль по Бозе, печаль о своих грехах – это духовное чувство, а точнее – сложная гамма чувств. Хорошо, что вы эту тему подняли. Святые отцы говорили, что нет такой одной добродетели, которая закрывала бы все чувства. Может быть, действительно, и печаль светлая – покаянное естественное состояние. А лучше всего – тихая радость общения с Богом, жизни с Богом.

– Умиление?

– Да, любимая икона преподобного Серафима Саровского так и называется – «Умиление».

Противоположные радости состояния – это печаль, уныние, потеря смысла жизни. Когда делать ничего не хочется, лень, руки опускаются.

Святые отцы принципиально различают печаль и уныние. Печаль – это болезнь чувств, уныние – поражение воли. Это совершенно разные части души.

Что такое печальный человек? О чем он плачет?

– О том, что не исполнены желания.

– Себя жалко, да? Печаль Господь дал нам для того, чтобы переживать о своих грехах. А мы горюем о том, что не получилось. И сразу же все предстает в минорной тональности, ничто не радует. При этом чувства покаянные, которые нам по природе даны, атрофируются. Это опять как раз дьявольский перевертыш – саможаление не дает человеку познать себя, свои грехи, душевно он становится слеп.

Почему требуется духовное руководство? А потому что мы настолько себя жалеем, что не можем увидеть в подлинном свете. Кто-то опытный должен посмотреть на нас со стороны и сказать: «Дорогой, ты такой-то и такой-то, и ты там-то находишься». И со стороны это действительно виднее.

А что такое уныние, в чем оно проявляется? В подавленной воле. Ничего не хочется, руки опустились, все потеряло смысл: работа, окружающие люди, родственники, бывает, вся жизнь не имеет никакого смысла. Святые отцы говорят, что уныние – самый тяжкий грех, самая страшная страсть. Почему?

– Потому что человек не дорожит своей жизнью...

– Да. Смотрите, в одном случае человек согрешил, покаялся и пошел. Снова поскользнулся, упал на улице, отряхнулся и дальше двинулся. А здесь человек упал и вставать не хочет. Как свалился, так и валяется. И когда к нему подходят, говорят: «Давай вставай», – он отвечает: «Отстаньте от меня, я ничего не хочу». Когда у человека подавлена волевая функция преодоления трудностей, спастись невозможно. Без своего внутреннего желания как справиться? Можно взять его за ноги, за руки, отнести, но дальше-то опять положить придется. Двигаться сам он не хочет. Это самый тяжкий, опасный грех.

Высшая степень уныния – отчаяние, которое заканчивается самоубийством. Дьявол придумал такой путь препровождения человека в ад напрямую. Церковь самоубийц не отпевает, не поминает их. Почему? Потому что человек сознательно поставил свою волю выше, чем воля Божия, надругался над ней. Господь говорит: смерть – это тайна, когда надо, тогда Я тебя возьму. А самоубийца отвечает: нет, я сам могу решить, когда мне прекратить мой земной путь. Это, конечно, страшное, сатанинское дерзновение. Кстати, сейчас имеется огромное количество самоучителей по самоубийству. В интернете существуют целые школы самоубийц. Недавно, по-моему, восемь детей в Ногинске покончили с собой – через какие-то магические вещи, через конкретное руководство. В Германии и других европейских странах существуют составленные рекомендации – для молодежи, для пожилых, больных людей, пребывающих в унынии – как покончить с собой. Господь им дает время для покаяния, а они и это отвергают.

Один из первых покончил с жизнью Иуда, он сознательно пошел против Христа. Господь трижды Иуду отвергал от совершения этого греха, трижды у него обламывался сучок, на котором он вешался. И трижды он все равно упорно шел к исполнению задуманного.

Для нас сейчас не столько важны эти подробности, сколько то, что воля человеческая в данном случае идет против воли Божией, что человек настолько находится в дьявольском плену, что воли покончить с собой у него хватает, а сделать что-то доброе, подняться, покаяться – нет. Он парализован.

А как вы считаете, существуют люди, которые склонны к унынию? Чуть что – и сразу унывают?

– Мне кажется, что парадигма нашего современного воспитания взращивает уныние. Детей вроде бы подбадривают: ты первый, ты лучший, – а на самом деле закладывают комплекс, который выявляется при первых жизненных трудностях.

– Да, попробуй его не погладь, не похвали. А что мы противопоставим унынию? У святых отцов это единственный случай, когда для страсти нет прямой, точной, противоположной добродетели. Тем не менее жизнь по воле Божией дает возможность справиться с унынием.

Попробуйте уповать на Бога, и ничто вас не будет тяготить или приводить к крайности.

Смирение, любовь

Следующие добродетели – смирение, любовь. Посмотрите на любую икону – и вы увидите смиренного человека. Все святые, так или иначе, обладали этими качествами. В Евангелии написано: «Господь гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак.4:6). Хотите благодати?

– Да.

– И побольше. А как стать смиренным? Каким способом?

– Молиться, поститься, читать Евангелие, каяться, просить помощи у Бога.

– Есть такая рекомендация: чтобы смириться, надо попробовать пожить по Евангельским заповедям. И сразу увидишь, как ты далек от этой жизни. Да хоть одно, любое правило духовное попробуй исполнить! И сразу все откроется, кто мы есть на самом деле.

– Через страдания дается смирение...

– Претерпеть страдания безропотно – да, это путь к смирению. Святитель Игнатий (Брянчанинов) так и говорит, что люди последних времен будут спасаться одним способом – терпением в скорбях и болезнях. «Полюби свою болезнь» – это выражение архимандрита Иоанна (Крестьянкина) из Псково-Печерского монастыря. А как полюбить? Не ропщи, возьми и претерпи все боли, неудобства, все те скорби, собственные несовершенства, которые следуют из болезни.

– Так что ж – не лечиться?

– А мы не говорим, что не нужно лечиться. Есть две крайности: одна – вообще ничего не предпринимать; другая – только таблетки, уколы, врачи, клиники... А Бог-то где? Где твое смирение?

Важно, что все добродетели, которые мы перечисляем, связаны между собой. Молитва рождается от любви, любовь – от радости, радость – от кротости, кротость – от смирения, смирение – от служения, служение – от надежды, надежда – от веры, вера – от послушания, а послушание – от простоты. Это сказал преподобный Макарий Египетский, который связал все добродетели в единую цепочку...

На самом деле тайна педагогики и вообще духовной жизни заключается в том, что если бы мы с вами достигли хотя бы одной, любой из этих добродетелей, то проявились бы все остальные. Она добродетель потянет за собой другие, они действительно взаимосвязаны.

И еще одна непростая закономерность. Я вам на всякий случай про нее скажу – когда-нибудь, может быть, и поймете. Дело в том, что у каждого человека есть духовная слабость: один пьет, другой страдает блудными помыслами, третий гордыней. Так вот святые отцы высказывают парадоксальную мысль, что эта слабость – и есть тот самый скрытый главный талант, который имеется у этого человека. Добродетель, противоположная слабости, – это и есть дар от Бога. И дьявол наваливается на самое главное, на самое дорогое, самое сильное, что есть в человеке. Это его принцип. Он старается подавить этот дар.

Поэтому если строить обратный процесс – воспитательный, то прежде всего надо определить главный талант и главную слабость. Выбери тот грех, тот порок, который является самым гнетущим, постоянно повторяющимся, и все силы сосредоточь на нем. Если ты его поборешь, ослабишь, то сможешь прийти к противоположной добродетели, и тогда победа будет всеобщей. Победа, дающая возможность перейти из падшего состояния в естественное, из греховного – в райское, из тленного, разлагающегося, злобного – в светлое, нетленное, вечное; из объятий темных, дьявольских сил – в объятия Бога. Это – главная цель жизни каждого из нас.

Мы недавно были в Задонске, и священноархимандрит Задонского Рождество-Богородицкого монастыря архиепископ Липецкий и Елецкий Никон наставлял наших слушателей, студентов. Я попросил его: «Владыка, скажите что-нибудь доброе, вдохновляющее».

И он рассказал: «Когда я учился в семинарии, был самым слабым учеником. Другие прочитают, выучат, сдадут играючи, а я по три, по четыре раза читаю, и все в голове ничего не остается. Я от этого очень страдал, даже завидовал: как же так, они легко прочитали, пошли, рассказали, а я бьюсь, бьюсь с утра до вечера и никак не могу запомнить. Еле отмучился, сдал на тройки и на четверки. И Господь поставил меня епископом. А сейчас смотрю, где все эти талантливые ребята из семинарии: один в ересь ушел, другой Церковь бросил, третий торгашеством занимается».

«Вот, – говорит, – я и хотел вас вдохновить: если вам что-то тяжело дается, не печальтесь».

Действительно, талант бывает сокрыт. Кстати, сам владыка Никон – это просто живой старец, у него редкие, выдающиеся духовные дары.

Так же как у отца Кирилла (Павлова) – человека удивительной любви. У него окормлялась вся Лавра, множество епископов, наш Патриарх покойный, власти предержащие и простые миряне. Даже непонятно, что такое особенное в нем: придешь, исповедуешься... Чаще всего он вообще ничего не говорил. Спрашиваешь, а он молчит, потом предложит: «Давай будем молиться».

Многие его чада часто замечали: едешь к батюшке – столько недоумений, всяких вопросов. Приезжаешь, а у него всегда большая очередь, пока достоишься, подойдешь – а вопросов нет. Все уже разрешилось, успокоилось, постоял рядом, пока он других исповедовал, душа умиротворилась, и проблемы разрешились.

У отца Кирилла – великий дар любить всех людей. Я никогда не слышал, чтобы он кого-то осуждал. Даже когда происходили вещи явно греховные, он практически никогда не обличал человека, говорил: «Помоги, Господи, ему душу спасти», – и молился. Но против врагов Церкви был очень твердым.

А когда к нему приходили с личной обидой, батюшка всегда спрашивал: «Действительно это было так? Действительно ли человек такие вещи творит?» – «И правда, – думаешь, – а может, показалось». – «А он это говорил? Ты сам слышал от него?» – «Да нет, сам не слышал, другие передавали». И предлагал систему вопросов, которые приводили человека в сомнение: а стоит ли так сильно возмущаться? а действительно ли это так? правда ли, что этот человек такой? было ли вообще событие?

Как у Паисия Афонского – про змею. Приходит один человек к старцу Паисию, рассказывает: «Ко мне приполз пучок из ста змей». – «Ну, прямо из ста?!» – «Может, и не из ста, но змей 50, наверное, было». Паисий опять спрашивает: «Прямо 50?» – «Ну, батюшка, там так шипело, змей 20–30 – точно». – «А ты, – говорит, – их видел, эти 30 змей?» – «Да нет, не видел, слышал – шипят». – «Ну так сколько змей-то было?» – «Ну, батюшка, честное слово, десять-то было точно». – «А ты хоть выходил, их считал? Как долго они шипели? Может, все-таки меньше десяти?» – «Ну, батюшка, что ж я, совсем ничего не слышу? Штук пять-то было, в этом я уж уверен». – «Точно, – спрашивает Паисий, – пять? Не меньше нисколько?» – «Ну, батюшка, в крайнем случае, было две».

Вот так и вся наша жизнь построена на фантазиях, когда мы что-то накручиваем, преувеличиваем. Так устроен человек. И старчики, которые обладали настоящей любовью, как о камушек разбивали наши переживания, учили житейской, практической мудрости.

Потом – прежде чем ехать чем-то возмущаться, старца тревожить, – сам возьмешь и проверишь, а так ли это было.

Мы знаем, что «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13:4–7). Все это легко сказать. Святые отцы говорят: проповедовать – это все равно что камушки бросать с колокольни, а исполнить – как камни поднимать на колокольню.

Добрые навыки

Наша жизнь состоит в том, чтобы исполнить переход от смерти к жизни.

В чем суть Пасхи? Исполнить переход от временного к вечному, от несовершенного, падшего – к совершенному и естественному. Причем мы пребываем в некоей тайне, потому что не знаем, сколько нам на это отпущено времени. Может, не так уж долго мучиться осталось, возможно, это обозримое время – дни или месяцы. А мы живем с ощущением, что есть какой-то запас времени, что вот окончу курсы или после Троицы начну трудиться над собой. Человек падший выстраивает рубежи...

А святые отцы заповедовали нам жить каждый день как последний, как будто завтра не будет. И за этот день нам придется отвечать на Страшном суде, все, что мы сотворим, зачтется. При таком бережном отношении к каждому часу, к каждому слову, к каждому человеку возникает обостренное восприятие действительности. Тогда, прежде чем совершить греховное, человек подумает, ограничит себя – само христианское мировоззрение так устроено.

Действительно, что такое сон? Во время сна душа отделяется от тела, она возносится, человек, засыпая, тренируется отходить от этой жизни.

Поэтому, прежде чем глаза закрыть, произнеси молитву, примиряющую нас со всеми людьми, в том числе с теми, которых мы обидели, оглянись на этот день, посмотри на него глазами радостными, благодарными, поблагодари Бога за все. И такое восприятие входит в привычку, в навык.

Вся духовная жизнь строится на добрых навыках. Человек по привычке – встал, помолился Богу, позавтракал, вышел из дома, когда у нас есть добрые навыки, несмотря на нашу лень, немощь, мы делаем многое просто по привычке. И если мы начнем наблюдать друг за другом, то, оказывается, у каждого из здесь сидящих есть хотя бы одна добрая привычка, а у некоторых даже две.

– А дурных-то сколько.

– В том-то и состоит духовное зрение, чтобы мы стали подслеповаты к дурному и видели хорошее. У меня был один друг, сейчас он стал священником; когда ему сообщали какую-то тяжкую весть про какого-нибудь человека, он внимательно выслушивал, переживал, потом крестился и говорил искренне, от всего сердца: «Помоги ему, Господи, душу свою спасти». У него был один и тот же приговор ко всем людям. Услышать от него ответное осуждение, выражение нелюбви было невозможно. Он искренне молился, творил добрый помысел, призывал души ко спасению, к исправлению. И за это неосуждение Господь дал ему большие духовные дары.

Ко мне тоже как-то пришел один водитель. «Батюшка, – говорит, – невозможно ездить, на дорогах люди подрезают, в общем, обнаглели. Что делать?» А я говорю: «А ты крестись и говори: «Помоги им, Господи, душу свою спасти». Приходит через неделю. «Слушай, – говорит, – так легко стало. Ушла агрессия, злоба, как будто на другой машине еду».

– Это непротивление злу насилием.

– А что ты сможешь сделать? Притормози, дорогу уступи. Как на автомобильной дороге, так и в жизни. Рвется – пусть едет, уступи, побудь в смирении. Это, оказывается, не слабость, а как раз великодушие и сила...

– Сила в немощи свершается, да?

– Конечно. Через несколько километров смотришь: они рвутся, а ты спокойно едешь и их обгоняешь...

– Они уже в кювете, а ты дальше едешь.

– Помоги им, Господи, душу свою спасти!

Архимандрит Кирилл (Павлов) – продолжатель традиций великих русских старцев. Его опыт, смирение, кротость позволяли окормлять епископов, священников, монахов, отшельников и множество простых мирян. Духовным чадом архимандрита был Святейший Патриарх Алексий II.

Своих духовных чад архимандрит Кирилл всегда встречал с великой радостью, как преподобный Серафим Саровский. Он не говорил: «Радость моя! Христос Воскресе!» – однако пасхальная радость при встрече с ним всегда ощущалась, он и сам ее выражал ласковыми словами, объятиями, своим неизменным вниманием к трудностям, которые каждый из нас преодолевал.

Каждое лето отец Кирилл ездил в Крым, в район Судака, подлечить свои легкие, застуженные в сугробах Сталинграда во время Великой Отечественной войны.

Зимой он очень страдал от мучившего его кашля. Однако через несколько месяцев пребывания в Крыму здоровье его восстанавливалось. По возвращении любимого духовного отца для всех монашествующих в Троице-Сергиевой Лавре наступал великий праздник. Братия радовалась встрече с батюшкой: все ожидали исповеди, у всех накапливались вопросы... А батюшка всегда устраивал нам двойной праздник, привозя с собой крымские яблоки, груши, мандарины, южный лук. Несколько дней по приезде у отца Кирилла происходила раздача даров, никто не выходил из его кельи с пустыми руками...

А теперь все на заслуженный отдых

С архимандритом Кириллом мы знакомы почти 30 лет. По многим спорным вопросам, раздирающим церковное общество, люди притекали к батюшке, для них его слова были настолько авторитетны, что не требовалось дожидаться соборных постановлений. Однако отец Кирилл никогда не противопоставлял свое мнение общецерковному. Ум старца, как у многих святых отцов, плавал в Евангелии. Практически все его ответы на наши вопросы были прямыми цитатами из Евангелия. Слово Божие в жизни тех, кто следовал советам старца с доверием и послушанием, всегда приносило плод. В этом и совершалась сила Божия: всегда исполняя заповеди сам, он мог показать другим, как исполнить Евангелие в каждом конкретном случае.

На протяжении долгих лет архимандрит Кирилл был духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. После обеденной трапезы к нему в келью каждый раз набивалось множество монахов. Он открывал Евангелие, читал главу, закрывал и без всяких трактовок и наставлений говорил: «А теперь все на заслуженный отдых!» Известно, что монахи собираются на братский молебен к пяти утра, а днем, перед вечерним богослужением, могут немного отдохнуть.

Батюшка часто говорил евангельскими словами. Например, мог идти по братскому корпусу и, увидев одного из монахов, обратиться к нему: «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня?» (Ин.21:15–17). И так до трех раз.

«Ловушка» для духовных чад

Лет 20 отец Кирилл принимал в так называемой «посылочной». Это две малюсенькие комнатки под Трапезным храмом Преподобного Сергия: в одной сидел ожидавший народ, а во второй батюшка исповедовал и беседовал. Иногда ждать в проходной комнатке приходилось долго – с раннего утра до самого вечера, но если вы попали в нее, батюшку вы уже точно увидите. Отец Кирилл сам выходил в эту комнатку, оглядывал всех, выбирал, кому скорее надо было поисповедоваться. Иногда у батюшки прихватывало сердце, и он, виновато улыбаясь, разводил руками: «Перетрудился, не рассчитал...» – и ему помогали дойти до кельи.

У батюшки была своеобразная «ловушка» для духовных чад. Когда мы спрашивали его благословения на выбор того или иного решения, он всегда спрашивал: «А ты сам как думаешь?» И когда человек излагал свое желание, батюшка, как правило, благословлял: «Так и поступай». Подобно Амвросию Оптинскому, говорившему своим чадам: «Я человек слабый: если вы меня начнете уговаривать, я соглашусь», – отец Кирилл так же никогда не ломал свободной воли человека. Я, признаться, не сразу разгадал эту «ловушку», но потом сразу его спрашивал: «Батюшка, как вы благословите?» Он задумывался и давал свой совет.

Часто на сложные вопросы отвечал не сразу. «Надо помолиться», – говорил он. Или предлагал: «Давай подождем до такого-то срока, а потом решим». Сам кроткий облик отца Кирилла, тихий голос, согревающая любовь оказывали на людей сильнейшее воздействие. Перед нашей встречей я обыкновенно готовил целый список вопросов, однако рядом со старцем многие вопросы сами по себе разрешались, и необходимости спрашивать уже не было. На все праздники батюшка раздавал сладости, шоколадки, конфеты. Многие его духовные чада растягивали угощение на долгое время, употребляя утром после святой воды и просфоры как вещественное благословение отца Кирилла.

Все будет хорошо

Помню, как передал просьбу о благословении на постриг моей болящей супруги. Батюшка, как всегда, очень внимательно выслушал и сказал: «Что ж, это дело хорошее. Только вам нужно принять монашество одновременно обоим». Для меня это было большой неожиданностью: в то время все мои мысли были о том, как помочь близкому человеку, а сам подвизаться монашеским подвигом я никогда не предполагал. Но возражать не решился, поскольку батюшка сказал твердо и очень доброжелательно, при этом уверенно добавив: «Все будет хорошо». Опасная болезнь супруги времени на раздумье не оставляла. Во исполнение благословения мы подали прошения Святейшему Патриарху Алексию II и через неделю приняли постриг.

У новопостриженной опухоль головного мозга, которую отказались оперировать известные специалисты, через несколько дней сама вытекла через нос, и болящая, прикованная ранее к постели, встала. Прошло уже более 17 лет. Ныне схимонахиня изготовила более полусотни Господских и Богородичных плащаниц, расшитых драгоценными камнями, и по благословению отца Кирилла продолжает принимать людей для утешительных бесед. А я стал монахом Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

Скрепляющая печать

Мы знаем, что молитва старца Кирила обладает огромной действенной силой. Однажды я привел к нему одного высокопоставленного чиновника. Будучи яркой масштабной личностью, тот имел слабость к выпивке. Когда мы зашли в келью, батюшка нас радостно встретил, надел свою келейную полумантию, епитрахиль, поручи и сказал: «Давайте помолимся». Молитвы перед исповедью батюшка читал по множеству раз в день – всякий раз, когда кто-нибудь приходил и его надо было исповедовать. Когда старец начал молиться, повернувшись к нам спиной, этот респектабельный человек вдруг вздрогнул, его прошибла дрожь, и он впервые в жизни испытал глубочайшее раскаяние и великий стыд. Исповедовавшись со слезами, на коленях, он с неожиданным смирением принял от батюшки епитимью: больше не пить ни капли. К своему великому удивлению, он эту епитимью исполнил: и больше ни соблазны, ни собственная многолетняя тяга к спиртному не могли пересилить запрет старца. Батюшка сказал прямо: «Если ты вернешься к своей привычке, то сопьешься, и никакой пользы ни Отечеству, ни семье, ни себе самому не принесешь. Столь многим одаренный, ты станешь мерзостью пред Богом».

Батюшка умел доходчиво объяснить и крепко помолиться. Для многих его слова и молитва были скрепляющей печатью, и жизнь менялась.

По вере вашей

Батюшка избегал встреч с теми, кто ему не до конца доверял. Если чувствовал, что человек сомневается, – не принимал. Не могу припомнить ни одного случая, чтобы старец на кого-нибудь повысил голос. Когда ему пытались что-то навязать, с чем он был не согласен, он просто замолкал и сидел молча или под каким-нибудь предлогом удалялся. Отец Кирилл обычно отказывал в духовном руководстве тем, кто, испрашивая совета, брал благословение, но поступал по-своему. Ничего хорошего в жизни этих людей не было. У батюшки были любимые чада – самые послушные, испытавшие силу батюшкиных молитв на себе. «По вере вашей да будет вам» (Мф.9:29).

Как я стал редактором

Однажды я был на одной образовательной выставке, и меня поразила газета «1 сентября», в дополнение к которой еженедельно выходит несколько десятков приложений. Там же ко мне подошел некий представительный человек, который оказался генеральным директором издательского дома. Мы разговорились. Он внимательно выслушал мою искреннюю похвалу и удивленно, с большим энтузиазмом отнесся к критике. Я ему сказал, что у него не хватает одного приложения. Он уточнил: «Какого?» – «Что делают школьник и учитель в воскресный день?» – спросил я. «Отдыхают». – «На самом деле Господь заповедал человеку отдать седьмой день Богу. И надо еще знать, как это сделать». Так возникла идея издания приложения «Воскресная школа». И директор издательства тут же предложил мне стать главным редактором этого приложения.

С этим человеком мы виделись впервые, журналистикой я никогда не занимался и сказал, что надо подумать. И поехал к отцу Кириллу в полной уверенности, что мне этим заниматься не полезно. Когда я ему изложил историю этого фантастического предложения от человека, которого я не знаю и который меня не знает, отец Кирилл благословил меня быть главным редактором, а на возражения, что это не моя специальность, заметил: «Ты был учителем и директором школы, у тебя получится, осталось собрать команду пишущих людей».

И вот уже около 14 лет, несмотря на все искушения и перипетии, выходит в свет это издание, которое из газеты «Воскресная школа» превратилось в журнал «Покров». И сколько я ни пытался уйти в сторону, уступить место главного редактора кому-то другому, мне ни разу это не удалось. Долгие годы у издания не было ни одного благотворителя. К моему удивлению, всякий раз из совершенно невероятных источников появлялись средства, и ровно столько, сколько было необходимо и достаточно для печати. Это всегда воспринималось как чудо, и иначе объяснить его, как силой батюшкиного благословения, невозможно.

Отец Кирилл очень любил наше издание. Сам читал и раздавал своим многочисленным чадам. По великим праздникам мы ездили к старцу всем составом редакции. Отец Кирилл нам постоянно рекомендовал писать про святых и обязательно публиковать молитвы. Надо сказать, что все множество церковных дел, которые мне пришлось начинать и вести, всегда благословлял отец Кирилл. Это Международные Рождественские образовательные чтения, Международный благотворительный кинофестиваль «Лучезарный Ангел», Высшие Богословские Курсы при Московской Православной Духовной Академии, деканство на педагогическом факультете Православного Свято-Тихоновского университета и множество других дел.

Значение, которое эти начинания со временем обрели, также объясняю силой благословения и молитвы отца Кирилла.

Разговор со Святейшим

При создании Православного Свято-Тихоновского богословского института (ныне – университета) приходилось преодолевать массу проблем. Его долгое время не признавали церковные власти. О деятельности института ходило много слухов, в которых людям со стороны отделить правду от клеветы действительно было сложно. Тогда наш ректор отец Владимир Воробьев попросил организовать ему встречу с отцом Кириллом, который один мог разрешить ставшие одолевать его сомнения. Я по благословению отца Кирилла присутствовал на этой встрече.

Старец несколько часов очень внимательно слушал рассказ отца Владимира о создании и развитии института, задавал вопросы, и когда беседа закончилась, благословил продолжать дело. Отец Кирилл сам переговорил со Святейшим Патриархом Алексием II, и вскоре после этой беседы отношение к вузу поменялось. Старец буквально спас институт, по его молитвам и по его ходатайству работать стало легко и просто.

Непреклонная келейница

Когда отец Кирилл жил в резиденции Патриарха в Переделкине он много болел, попасть к нему было практически невозможно. Надо было заранее договариваться с келейницами, с которыми у отца Кирилла были очень трогательные отношения. Как-то батюшка благословил приехать к нему с одним очень важным человеком, которому нужен был совет. По каким-то причинам в дороге этому человеку пришлось задержаться. Я прошел к отцу Кириллу один, поисповедовался, и вскоре подъехал этот человек. Надо было испросить разрешения келейницы, которая одна могла сказать охране на воротах, чтобы его пропустили. Но она наотрез отказалась: «Батюшку утомили, сегодня он уже никого принимать не будет». У отца Кирилла была потрясающая память: он на неделю вперед помнил, во сколько и кто к нему должен приехать. Я ни разу не видел, чтобы он что-то записывал. Зная, что встреча назначена на сегодня, батюшка стал упрашивать свою келейницу. Она только и твердила: «Вы устали». – «Это последний посетитель», – продолжал он. Но она была непреклонна. Батюшка понимал, что человек ехал издалека и нуждается в помощи, но никак не мог уговорить келейницу пропустить. В итоге батюшка развел руками, сказав мне: «Видишь, ничего у нас не получается». С ним невозможен был никакой конфликт. Как только ситуация становилась неразрешимой, он уступал. Может быть, дело страдало, но мир сохранялся.

Один на один с Богом

В последние годы богослужений отца Кирилла в Патриаршей резиденции в Переделкине мне посчастливилось сослуживать ему за каждой воскресной литургией.

На литургии батюшка не любил отвлекаться ни на какие разговоры. Сколько бы ни было сослужащих в алтаре, отец Кирилл один на один предстоял пред Богом, беседовал с Ним словами литургии. Многие из проповедей отца Кирилла записаны и изданы, они отличаются простотой, точностью формулировок, исходят из его огромного молитвенного духовного опыта. У батюшки было одно исключительное правило, еще во время службы в Лавре: когда в Троицком соборе проповедь за литургией говорил отец Исайя или кто-нибудь из монахов, отец Кирилл выходил из алтаря, стоял и вместе с паствой смиренно слушал слова с амвона. Это удивительное проявление смирения я не встречал больше ни у кого.

В Писании сказано: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2Фес.2:7). Таким, одним из последних, удерживающих современный мир от бед, является архимандрит Кирилл (Павлов).