Старец Исаак из монастыря Дионисиат

«Он был образцом простоты, точности, благочестия, всегда молчаливый и сосредоточенный, пример для всех отцов».

Архимандрит Гавриил Дионисиатский

Святых угодников Божиих можно сравнить с многоцветными, яркими цветами. Краски всеразличные, но нанесены кистью Одного Художника. Как сказал апостол Павел: «Разделения же дарований суть, а тойжде Дух» (1Кор.12:4). Эта истина подтверждается каждый раз, когда мы узнаем о жизни еще одного праведного монаха Горы Афон.

У старца Каллиника Исихаста мы видели яркий Фаворский свет, в старце Иоакиме из скита праведной Анны видели подвижника и мученика, старец Даниил Катонакский изумил нас остротой ума и глубиной мудрости, старец Афанасий Григориатский – величием священника и благоговейным покаянием. Сейчас, в пятой части этой книги, рассказывая о старце Исааке из Дионисиата, мы ощущаем необыкновенное благоухание Божественного.

Отец Исаак был одним из тех редких монахов, которыми Господь благословляет монастыри, снискавшие Его особенную любовь. Такие подвижники как столпы Божии укрепляют и поддерживают большие обители. Их жизнь – источник щедрых благословений, река, что «радует град Божий». Счастливы жители тех Божиих градов!

Вспоминаю, как юношеские мечты мои привели меня в Дионисиат, через несколько лет после его кончины. Все говорили тогда о своем авве Исааке. Яркие, неизгладимые воспоминания о его жизни произвели на меня глубокое впечатление. Я не переставая говорил о его добродетелях и тогда-то родилось желание составить его жизнеописание.

Вершин святости старец Исаак достиг не благодаря богословским трудам: он был не очень образован, не отличался умением красиво говорить. У него не было стремления занять высокое место в монастыре или среди священников. Скорее, он отличался своей простотой, прямотой и чистосердечной преданностью монастырским установлениям. Будучи монахом святой обители, он постоянно выражал любовь ко Христу и был Ему безгранично предан. С тщанием и прилежанием следовал по узкому и тернистому пути аскетизма, не отклоняясь ничуть ни вправо, ни влево. За это и получил свой венец. «Аще же и постраждет(подвизается) кто, не венчается, аще не законно мучен будет(будет подвизатися) » (2Тим.2:5). И: «Ты убо злопостраждет яко добр воин Иисус Христов» (2Тим.2:3).

В этой части книги – священное дыхание великого древнего монастыря Дионисиат. В этом месте Своего удела Пресвятая Покровительница Горы непрестанно взращивает небесные крины. Всегдашний покровитель этой обители и святой Предтеча Христов, и святой Патриарх Нифонт наставляют ее монахов высшему смирению мудрости.

Материалы для жизнеописания Старца предоставил Его Высокопреподобие архимандрит Гавриил Дионисиатский, один из старейших и виднейших обитателей Афона; возлюбленный и почитаемый старец Лазарь Дионисиатский, опытный труженик виноградников духовных, предоставил в наше распоряжение свои рукописи; старец-отшельник Варфоломей, исихаст в Божественной Катонакии и другие. Все они подвизались со старцем Исааком и сохранили для нас память о его святой, ангельской жизни. Низкий поклон им за это.

Старец Исаак родился в 1850 году в деревне Каввакли, Адрианополис, недалеко от границы с Болгарией. Его благочестивые родители нарекли его Иоанном Георгием. Маленький Иоанн не получил образования, что не сильно сказалось на развитии ребенка. Если это и не способствовало, то уж и не помешало на прямом пути к совершенству и святости.

Родители его были крестьянами, слишком бедными, чтобы дать ребенку образование. Он самостоятельно нашел путь ко Христу, когда, пася на пастбищах в долинах отцовских овец, трудолюбиво по буквам разбирал жития святых. И как же счастлив был маленький пастух, когда выгонял из загона стадо и, радостный, устремлялся в луга, держа в одной руке посох, а в другой – жития святых! Он пробирался по диким зарослям и горным перевалам, дыша ароматом елей и чистым горным воздухом, всегда побуждающим детей гор к душевному подъему.

Там, среди птиц и верных собак, стерегших стадо, Иоанн незаметно вырос По мере того, как шли годы, возрастало в душе его желание духовного, всепоглощающее желание стать монахом. Наверное, он читал, что «нельзя стать монахом, если желание стать им не становится всеохватывающим пламенем».

Среди холмов северо-восточной Фракии он вел свое стадо на зеленые пастбища и радовался словам Господа: «Аз есмь пастырь добрый: пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин.10:11), «Азъ есмь пастырь добрый; и знаю моя, и знают Мя моя» (Ин.10:14). Как Иоанн знал своих овец, так и Христос знает Своих: и молодой пастух был в Его божественном стаде. Он был пастухом своих овец и, вместе, благословенной овцой в стаде Господнем. Добрый пастух, Который знает овец Своих, знал сердце Иоанна, его стремления и радости. Иоанн был Его избранным. На лугу души его возрастал дивный цветок–желание мученичества бескровного, крин призвания к монашеству.

«Знаю Моя, и знают Мя Моя» Это знание было взаимной, теплой, ровногорящей любовью между маленьким Иоанном и его Сладчайшим Иисусом. Со временем это знание станет для маленького пастушка, простого и чистого, знанием божественной воли. Потому, когда высоко в горах он пел своими невинными устами псалмы или высвистывал на дудочке своей незамысловатые мелодии, ум и сердце его искали воли Божией. Он искал святости святых монахов, потому что без чистоты этой, которую так трудно обрести, «ихже кроме никтоже узрит Господа́’ (Евр.12:14).

Итак, когда желание это созрело в его душе, он отважно отправился на Гору Афон. Испросил прежде благословения у родителей, и они благословили от всей души, попрощались с ним и вверили судьбу его Богу. Счастливы те родители, которые детей своих посвящают Богу! Что может быть выше чести отдать Богу дитя свое?

Родители Иоанна обняли сына и проводили его с радостью. Христос постучал в их дверь, прося их сына, и они не отказали Ему. Они последовали примеру Авраама, который, услышав глас Божий, не колеблясь решил принести в жертву Исаака, любимого своего сына.

На Святой Горе Иоанн обошел паломником множество монастырей и скитов отшельнических. Что же произвело на него наибольшее впечатление? Природа? Хотя он и проводил раньше много времени среди красот природы, был изумлен природой Горы Афон: огромные бескрайние леса, бурные потоки, крутые горы, величественный пик Афона..

Красота там такая таинственная. Но что же дивило больше всего? Похожие на царские дворцы монастыри или скромные скиты, каливы и келии? Византийские соборы и часовни с их несравненными росписями? Прославленные чудотворные иконы? Их благоуханные мощи, через которые творятся многие чудеса Божии? Библиотеки с их обильными духовными богатствами?

Гора Афон – это остаток византийского духа, который все еще живет и дышит, это изливающийся из прошедшего неиссякаемый поток церковной жизни. Здесь можно почувствовать пульс православной литургической практики, вдыхающей жизнь в тело Церкви, бьющийся с той же силой и частотой, как и в византийские времена.

«Верному и опытному наблюдателю Афон предстает безграничной духовной реальностью; образ жизни на нем настолько неотмирный, что с трудом осознаешь, что ты еще на земле. Афон – это идеал, это опыт духовный, мастерская душ, божественное восхождение на Небо. Это поле подвижничества святых...» (Монах Феоклетий из Дионисиата «Между небом и замлей», 2-е изд, стр. 139).

Из всего виденного в паломничествах, Иоанн был более всего поражен отцами, являвшимися истинными образцами афонского монашества. Но на своем пути он встречал и «монахов немонашеского поведения», которые шатались везде, часто посещали базары и гавани. Среди афонцев встречаются, к сожалению, и такие искаженные образцы монашеской жизни. Глядя на них, Иоанн молился: «Помилуй, Боже, этих несчастных монахов». Потом, удовлетворяя жажду своего сердца, любовался молчаливыми неземными фигурами. И, подходя к ним, говорил себе обычно: «Смотри на людей этих: они бездомны, бедны, изнурены, смиренны и отвергнуты миром, а потому близки Богу. У них грязны ноги, они спят на земле. Живут в этом мире, но во всем возвышены над ним. Они от земли и все же принадлежат Небу, обнажены, но облачены праведностью. Эти уединенные отшельники вместе со всем миром Православным совершают всё праздники. Будь похожим на одного из них, чтобы не напрасным был приезд в это святое место».

Иоанн был очень вдохновлен примером жития отшельников Горы Афон и стал искать для себя пустынную келью. Он побывал во многих местах, ища жизни в подвигах исихазма. В окрестностях Большой Лавры, в местечке под названием Вигла, нашел уединенный скит. Представившись жившему там Старцу, попросил принять его послушником. Долго пришлось умолять тогда Старца-исихаста, чтобы тот позволил остаться, ибо не был готов Иоанн к отшельнической жизни. Но с первого же дня он выказал и стойкость, и добрую ревность.

Старец повел его через различные испытания и радовался втайне, видя терпение и послушание нового послушника, всю энергию направлявшего на то, чтобы как можно лучше исполнять послушания. Видел Иоанн на Афоне послушников, старательно подражавших послушанию Сына Божия. Чистые души их сияли на лицах радостью первых побед и ему хотелось быть таким же.

Но чем дальше продвигался он в брани своей на пути исихазма в Вигле, тем сильнее были происки бесов против него. Эти древние и опытные враги монахов знают тысячи способов мешать спасению. Иоанна они стали искушать таким же способом, каким искушали некогда преподобного Антония Великого. Отцы слышали обыкновенно в пустынной келии великого столпа монашества шумящую толпу, звуки ударов и жалобных стонов. Нечто подобное начало происходить и с Иоанном, когда бесы увидели, что в душе он отражает все их козни. Рвение и усердие Иоанна раздражали бесов, и они пытались запугать его видениями. Когда Иоанн молился по ночам, слышал за стенами кельи всевозможные шумы, голоса, треск, грохот. Часто во время отдыха казалось, что Старец стучится в дверь. Тогда он вставал и говорил: «Благословен будь, Старче. Ты звал меня на службу?»

«Нет, чадо мое, успокойся и ложись спать, рано еще,» – отвечал Старец, понимая, что Иоанна преследуют наваждения бесовские.

Бесы постоянно мучили его. Господь попустил им это, чтобы направить Иоанна в монастырь, где было бы ему безопаснее.

Несколько лет спустя Иоанн признался: «Когда я понял, что то были козни бесовские, очень испугался. И больше не мог этого выносить. Тогда решил не оставаться больше в пустыни, а идти в какой-нибудь общежительный монастырь. Я ушел оттуда в монастырь Дионисиат, где и остался»

«Рано поутру паломникам, глядящим снизу из порта на монастырь, он представляется сияющей в утреннем воздухе громадой, а ночью маленькие огоньки келий смешиваются с небесными звездами. В общем, и вблизи, и в дали он похож на средневековую крепость со своими башнями на стенах, с высокой центральной башней, с бойницами в стенах» (Архимандрит Гавриил «Святой монастырь Дионисиат наГоре Афон», стр. 16.).

В этом монастыре, занимающим видное место в жизни большой афонской общины, в этой неприступной крепости византийского Монашества получил Иоанн благословение Божие вести жизнь общежительного монаха.

Какие чувства овладели им, когда он высадился на монастырскую пристань! На мгновение поднял взор и увидел громадный дом Божий. Похоже было, что свисал он прямо с неба и раскачивался, как люстра. Весь монастырь – это действительно величественное зрелище. Он стоит на огромной скале над обрывистым берегом. Кельи монахов расположены на разных этажах, верхние выступают над нижними. Они образуют балконы, висящие высоко над морем и поддерживаемые снизу балками. Великолепный Дионисиат!

Настоящий общежительный монастырь, словно пчелиный улей производящий чистый мед подвижничества и исихазма. По слову святителя Иоанна Златоустого, общежительный монастырь, такой, как Дионисиат, – это «небо на земле», где монахи подвизаются, «как ангелы, служащие Богу». Это совершение слов Господних: «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф.18:20). Это духовное продолжение жизни апостолов.

Взволнованный Иоанн медленно поднимался вверх по широкой, вьющейся, выложенной камнями тропе, которая ведет к вратам древнего монастыря. Слева – большое ущелье со множеством платанов и других влаголюбивых деревьев, ущелье, называемое Аэропотамос (Воздушная река). Свирепые зимние ветры, дующие с гор Афон и Антиафон врываются в это ущелье, производя ураганный шум и заставляя содрогаться все огромное здание

Недалеко от входа Иоанн остановился, чтобы преклонить колени пред величественной иконой святителя Нифонта, Патриарха Константинопольского. МонастырьДионисиат в числе многих других воспитал и этого человека–славу и украшение Афона и всей Церкви. Святитель Нифонт II был Патриархом Константинопольским в 1486 – 1489 и в 1497 – 1498 годах.

Будучи еще монахом, он с архиепископом Охридским Захарией пересек всю Грецию от Иллирии до Далмации, выступая против решения Флорентийского Собора, принявшего унию. Потом Нифонт отправился на Афон и был принят в братию монастыря Дионисиат, где его рукоположили в диакона и священника.

Когда преставился епископ Фессалоникийский Парфений, знатные граждане и все жители Фессалоников, ведавшие о святости Нифонта, пожелали, чтобы он был поставлен их епископом. В монастырь послали делегацию, чтобы убедить его принять сан, и после долгих уговоров им это удалось. В те дни, как и всегда, лучшие чада Церкви уходили в монастыри и пустыни. Там, в местах молитвы и покаяния, народ Божий искал себе пастырей.

И вот, уступив настойчивым просьбам, Святой принял на себя бремя епископского служения, смиренно и неутомимо трудясь, ради паствы своей. И Господь почтил его еще более: он был возведен в Константинопольского Патриарха. На высоком Вселенском Престоле Святой проявил себя действительно в полном блеске. После же ухода на покой отправился в Адрианополис, откуда его пригласили в Румынию, где проповедовал он слово Божие. «Святитель Нифонт признан всеми румынами как спаситель Православия в их стране Папистская Церковь нашла там подходящие психологические и духовные условия, чтобы ввести унию. Убедив православных в том, чтос падением Византии пало и Православие, они легко могли уловить их в свои сети» (Архимандрит Гавриил «Святой монастырьДионисиат на ГореАфон?, стр. 151.)

В довоенной Румынии люди, питая безграничную благодарность к Святителю за его труды, решили его прославить, и даже одну из улиц в столице назвали его именем (улица Патриарха Нифонта).

После сорокалетнего отсутствия ревностный Патриарх, состарившийся и неузнанный, вернулся в свое «место покаяния», в Дионисиат. Этот дивный Отец Церкви пожелал прожить остаток своих дней простым монахом и потому скрыл, кто он есть. Он попросил, чтобы его приняли в число братии, обещая исполнять любые послушания. Приняли Святителя послушником и дали послушание ухаживать за животными. Нужно было убирать за ними, кормить и поить их. Ночью же он должен был находиться на наблюдательном посту на скале над морем. В те времена была опасность нападения пиратов, которыми кишело Эгейское море Вселенский Патриарх с охотой и великим смирением выполнял послушания.

Но не было воли Божией оставить раба Своего смиренного неведомым. Однажды ночью явился отцу Игумену небесный покровитель обители святой Предтеча и сказал: «Сколько времени будешь ты держать подпаском Вселенского Патриарха – того самого, который спас тысячи душ? Вставай, собери братию и иди почти его подобающими почестями».

«Но, Святый, кто же это? Кто Вселенский Патриарх?» – спросил в смущении Игумен.

«Это Нифонт. Вы зовете его Николасом, и он приставлен к животным. Он выказал достаточно смирения, даже ангелы на Небесах изумлены».

Тут отец Игумен проснулся, напуганный сонным видением. Сейчас разъяснилось кое-что из того, что раньше его озадачивало. Например, поднимающийся над скалой столб света в то время, когда там молился во время несения дозорной службы Святейший «Послушник». Игумен немедленно ударил в симантрон, созвал братию и вместе со всеми священниками и монахами, несшими лампады и рипиды, вышел за ворота встречать святого Патриарха, спускавшегося с горы со своим стадом. Когда Святой понял, что тайна его раскрыта, то попытался скрыться, но по благословению Игумена братия – с большой почтительностью – удержали его. Все пали ниц пред ним и просили прощения, что в неведении обращались с ним запросто, не как должно с таким высокочтимым человеком.

Святой по желанию своему остался в монастыре до самой кончины. Он прожил там, подвизаясь в святости еще тринадцать лет

и отошел ко Господу 11 августа 1515 года в возрасте девяноста лет.

Сегодня его святые мощи пребывают в монастыре в благолепной раке. Но глава и кисть правой руки в 1520 году были перевезены в Румынию и пребывают там в монастыре Куртеа де Аргес. Ежегодно с 11 по 15 августа там собирается большое паломничество из тысяч людей со всех уголков страны, чтобы почтить Святителя,

Волнующая встреча Святого с отцами монастыря произошла на том самом месте, где стоял пред его образом Иоанн, не знавший, однако, этой истории. Он внимательно помолился и в задумчивости продолжил свой путь.

Кроме этого дивного и великого Святого, в Дионисиате подвизались и многие другие, среди которых: св. Дионисий, основатель обители; св. Дометий, его духовный собрат; св. мученики Макарий и Иоасаф, св. Леонтий Мироточивый, который целых шестьдесят лет не выходил за ворота монастыря; св. Филофей, св. мученики Геннадий, Иосиф, Христофор и Павел; а также св. Никодим Святогорец, постриженный в этом монастыре.

Какой радостью было Иоанну стать монахом в таком монастыре! Его имя было вписано в ту же самую монастырскую книгу, в которой вписаны были имена этих просиявших образов благочестия.

С1869 по 1874 год игуменом монастыря был отец Иаков, родом из Лакедемонии. Двадцатидвухлетний послушник Иоанн пришел в монастырь в 1872 году, когда в нем было около ста человек братии. Тогда все монастыри процветали, и вступить в братию допускалось только после строгого и тщательного испытания послушничеством.

И вот будущий монах предстал перед Игуменом. С первогоже взгляда тот понял, что главной добродетелью молодого Иоанна была простота. Но, чтобы проверить его, он спросил: «Знаешь ли, чадо, что в нашем монастыре требуется полное послушание? Например, если я велю тебе прыгнуть из окна на скалы, прыгнешь?»

Иоанн просто и серьезно ответил: «Прыгну, Старче, не сомневаясь, что ты поймаешь меня за ноги, чтобы я не упал».

Никогда он не размышлял над благословениями Игумена и других отцов. Едва выслушав благословение, говорил обыкновенно: «Благословите меня!» и спешил выполнить его, храня тихий мир в душе, сохраняя неизменно спокойное выражение лица.

Отец Игумен понимал, что такой редкий послушник, как Иоанн, был для монастыря бесценной находкой. Как он мог отринуть его? Поэтому, по прошествии установленного срока испытания, он известил Иоанна, что решил посвятить его в великую ангельскую схиму. Постриг был совершен в соборе монастыря, расписанном фресками в византийском стиле 16-го века иконописцем Зорзи.

Где суета дел этого мира?

Где быстротечность мимолетных дел?

Неужели не видим мы, что они лишь прах и пепел?

Зачем же трудимся мы напрасно?

Почему мы не отвергаемся мира и не следуем за Тем, Кто призвал: «Кто хочет идти за Мною, да возьми крест свой, и да наследуй жизнь вечную?»

Новопостригаемый монах исполнился радости, принимая на плечи свои крест Господний. Поэтому, когда священник спросил: «Зачем ты пришел, брате?» он ответил от чистого сердца: «Желаю жить в подвижничестве, преподобный Отче»

Отец Исаак действительно желал такой жизни и жил в самом строгом подвижничестве. Он стал, как говорят на Афоне, «ревностным общежительным монахом». Никогда не жалел себя, никогда не думал дать отдыха своему телу, никогда не руководствовался собственной волей.

«Царствие Небесное нудится(с нуждею восприемлется), – говорится в Священном Писании, – и нуждницы восхищают е» (Мф.11:12). Сам Господь сказал, что воины духовные должны « нудиться» Когда бы я ни встречал на Афоне таких монахов, каждый раз ощущал в душах их Царствие Божие.

«Отдай душу в послушание и прими» – это были любимые слова отца Исаака во всех его аскетических борениях на поле брани общежительного монастыря. Он умертвил свое прежнее «я» и возродился о Христе, наполнившись добродетелями и дарами Божиими, как мы увидим вскоре.

Отец Исаак был высоким, сильным, ладным человеком. Он мог проходить пешком большие расстояния, тратя на это намного меньше времени, чем любой другой, В те времена не было удобных средств связи, ни надежной почтовой службы. Поэтому он получил прослушание почтальона в монастыре, как наиболее подходящий и надежный.

Кто бы мог поведать о тяжести и о трудностях этого важного послушания? Чтобы дойти до подворья Девеликии в Иериссосе ему требовалось идти тринадцать часов. Сикия и Моноксилитис были в нескольких часах ходьбы. Но самым дальним и изолированным подворьем было подворье в Каламарии, что рядом с деревней Портария в Халкидике – в четырех днях ходьбы!

Почтовые отправления делали по пяти-шести раз в году. Через леса, горы и равнины шагал неутомимый отец Исаак, неся свой дорожный мешок и почтовую сумку. Перебирая четки, он безостановочно творил свою любимую молитву Иисусову. Сила этой молитвы отгоняла от него бесовские наваждения, и сердце его наполнялось миром. Красота молитвы заставляла забывать об усталости в долгом пути. Наслаждаясь ею, он выполнял свое послушание безупречно и без уныния.

Отец Исаак проявлял также безграничное терпение и на подворье Моноксилитис. Монастырь владеет там тридцатью пятью акрами виноградников, где производят прославленное вино «Моноксилити». Чтобы обрабатывать эти виноградники, требуется много труда. А из-за поста, который тамошние монахи соблюдают также строго, как и в самом монастыре, бывало вдвойне тяжело. А когда экономом был суровый и чрезмерно строгий человек (как, например, одно время, Калимниос), требовалось терпения и еще более. Часто изнуренный отец Исаак утешался воспоминанием слов своего небесного покровителя преподобного Исаака Сирина: «Лень и праздность разрушают душу, они могут повредить ей более, нежели бесы».

Одно время у отца Исаака было послушание главного пастуха обители. Стадо его составляло около 1 700 коз. Выгоняя их на пастбище, он как бы возвращался в свои детские годы, вспоминал мечты и чаяния мальчика-пастушка из Каввакли и благодарил Бога за то, что они осуществились. Другим его послушанием было послушание мельника на водяных мельницах подворий Марианон и Метагитсиу в Халкидике.

Отец Исаак был практичным, деятельным, простосердечным человеком – так вспоминали о нем все, кто его знал. На всех трудах его было благословение Божие. Все выполнял он тщательно и с большой пользой. Особенно очевидно это стало тогда, когда он длительное время ухаживал за садом. Каменные стены сада, выложенные в строгом порядке и с математической точностью, познали тогда славные дни. Все, что выращивал отец Исаак, приносило плоды сторицей, даже в сухих местах. Он выращивал больше овощей, чем могли потребить в монастыре, а потому выкладывал кучи оставшихся бобов, помидоров, тыквы и так далее вдоль дороги, и приходившие отшельники могли брать, сколько требовалось. То же самое он делал на подворье монастыря в Карее. Кроме сухарей, которые раздавал монастырь, отец Исаак обычно подготавливал к раздаче и свежие овощи из своего сада для отшельников и бедных монахов из скитов в Кутлумуше.

И чем больше он раздавал, тем больше у него вырастало в саду. Душа его была чуткой и полной сострадания и любви ко всей братии. Один монах попросил у него однажды несколько груш. «Возьми, сколько хочешь, – был ответ. – Бог удвоит все, что ты возьмешь».

Для ближних он готов был пожертвовать всем, нисколько не заботясь о себе. Он мало ел и скромно одевался. В своей непревзойденной нищете был он «высоко летающим орлом», по словам св. Нила. Однажды, копая в саду землю, нашел две или три лиры. Спокойно закончив работу, отнес деньги отцу Игумену.

Не говоря о других добродетелях, смирение его достигало невероятных пределов. Живя в обители, он постоянно вызывался делать самую грязную работу. Он подражал в этом святителю Нифонту, Патриарху-"Послушнику», пример которого так его взволновал и научил столь многому. Никогда не стремился он к послушаниям, связанным с властью и ответственностью, но желал быть самым простым послушником.

В течение более шестидесяти лет благословенный отец Исаак вкушал только за общей трапезой и никогда ничего не ел помимо того. И на различных подворьях, которые он часто посещал и живал там по послушанию, и в обители всегда придерживался умеренности. В обители устав относительно еды очень строг. Полный запрет на мясо. По понедельникам, средам и пятницам вкушают лишь раз в день, без масла и вина. Это не говоря о днях, когда соблюдается строгий пост. Отец Исаак строго соблюдал монастырский устав, даже покидая стены обители, а вне монастыря постился еще строже. Во время Великого Поста трижды держал полное трехдневное воздержание, не беря в рот ни пищу, ни воду–в первую, третью и Страстную седмицы. В конце жизни он сам сообщил об этом одному отцу, который просил открыть ему.

Многие годы, которые он прожил на подворье в Каламарии, где пас овец, воздерживался от искушения вкусить мясо. Тамошний настоятель, братия и работники часто употребляли мясо. Настоятель, отец Модест, специально для отца Исаака держал бочку соленой рыбы, приготовляемой по монашескому афонскому обычаю. Отец Исаак ел из нее, вознося хвалу Господу за то, что удается воздерживаться от мяса.

На подворье Моноксилитис он работал на винограднике. Когда виноград созревая, он никогда ни единой ягодки не положил себе в рот ранее полудня, разве только если за трапезой. Ощутив благость Господню, презрел он земные блага и ел лишь для того, чтобы поддерживать жизнь. «Если не отринем с радостию земные удовольствия, не восчувствуем, не ощутим всей сладости Божией» (блаж. Диадох, епископ Фотики);

Будущий святой игумен Дионисиата, отец Гавриил († 1983), тогда еще послушник Георгий, однажды вместе со старцем Исааком отправился в Моноксилитис. После уборки урожая на лозах кое-где оставались гроздья. Старец стал угощать своего спутника, но сам даже не попробовал виноград.

«Угощайся, Георгий!» «Ты тоже, отец Исаак». – «Я монах. Мне этого нельзя».

«Я тоже хочу стать монахом,» – ответил будущий Игумен.

Так, примером своим, старец Исаак учил младших братиев.

«Георгий, сколько времени? Пора обед готовить? – Бывало спрашивал Старец. – А что сегодня подают за трапезой в монастыре?»

«Вареные овощи, Старче». – «Раз в монастыре вареные овощи, то и мы здесь будем вареные овощи» Он хорошо знал, что «лощение – узда для монаха», и что оно «предписано для очищения душевного» (св. Григорий Нисский). Поэтому постился не только для внешнего соблюдения устава.

Никогда не нарушал он ежедневного правила. В Дионисиате каждый монах 1200 раз ежедневно произносит молитву Иисусову, делая при этом 300 земных поклонов. Во время Великого Поста старец Исаак делал обычно 3000 земных поклонов – действительно удивительное количество. Когда в монастыре совершали Всенощную, а он был вне монастыря, то самостоятельно ее вычитывал, где бы ни находился и каким бы уставшим ни был. «Как олень жаждет воды,» так и он жаждал молитвы и почитания Господа. Всегда неукоснительно придерживался он монашеского правила. Иногда, находясь в келии, не слышал он симантрона и опаздывал в церковь. Тогда некоторые отцы, поддразнивали его, говоря: «Что, отец Исаак, время потеряно и списано?»

«Нет, не списано, мне дали кредит,» – отвечал он с присущим ему простодушием. И успокаивался, лишь когда выплачивал свой «кредит», молясь в уединении.

В «плавильном тигле» обители, где «металл» размягчается и превращается в «золото добродетели», отец Исаак восходил по ступеням совершенства. Исполнял послушания, трудился, подвизался в молчании, жил в страхе Божием. Вел монашескую жизнь о Боге с простодушием малого дитяти.

Он не отличался красноречием, не умел красиво говорить, как некоторые другие отцы. Он предпочитал молчание и младшую братию старался приучить к этой добродетели.

«Сейчас, когда ты рукоположен во диакона, навыкай молчанию,» – учил отец Исаак новорукоположенного, отличавшегося любовью к говорению.

Отец Исаак совершенно не умел спорить. Когда кто-либо упрекал или укорял его, он склонялся в поклоне, более низком, чем обычно, терпеливо принимая «укол», а потом смиренно просил благословить его.

Братия любила и уважала его. «Вот истинный монах,» – часто говорили отцы друг другу. Из уважения звали его не отец Исаак, а авва Исаак

Но сам он никогда не знал чувства превосходства. Обычно говорил: «Бог знает, кто я есть». Когда другие принимались хвалить его, обыкновенно отвечал с неудовольствием: «Что вы такое

говорите? Я ничтожнейший грешник». И отправлялся со смирением в келью свою или на послушания.

Как ни скрывал он свои добродетели, слава его распространилась повсюду. Ревнитель монашества, митрополит Кассандры Ириней проникся глубоким уважением к Старцу. Когда бы не проезжал он по деревням своей епархии, на ночлег старался остановиться на подворье Дионисиата, особенно в Каламарии, где жил «Авва». Ему желалось повидаться и пообщаться с «Монахом».

«Но, Ваше Высокопреосвященство, разве там на подворье только один монах?» – спрашивали его с недоумением.

«Да, из-за этого монаха я туда и еду...»

Как учили святые Отцы, все аскетические труды, физические или духовные, имеют одну возвышенную и святую цель – созидание чистого сердца. Посты, всенощные бдения, терпение скорбей, страдания, молитвенное правило, совершение служб, чтение духовных книг, молитвенные и другие аскетические борения помогают монахам возвыситься и жить святой жизнью. Этой цели достиг достойный всяческих похвал монах из Дионисиата.

Восходя по лествице добродетелей, он совершенствовался в кротости, целомудрии, простоте. Эта последняя добродетель, по словам св. Иоанна Лествичника, «ведет к высшему смирению», и «не бывает простоты без смирения».

Истинное смирение возводит к другой вершине добродетели – к бесстрастию. Воин Христов, о котором мы сейчас рассказываем, покорил и эту вершину. Бесстрастие – это очень высокая вершина, и достигают ее немногие. «Это требует времени и большой любви к Богу... Когда услышите или увидите, что кто-либо за несколько лет достиг самого возвышенного бесстрастия, то можно сделать вывод, что он шел к нему этим благословенным коротким путем – путем смирения» (преп. Иоанн Лествичник).

Отцы, хорошо знавшие отца Исаака, как, например, отец Леонтий, живший с ним на нескольких подворьях, рассказывали нам о высоком уровне бесстрастия, которого достиг Старец.

«Старец Исаак, – рассказывал отец Леонтий, – оставался спокойным и бесстрастным, когда беседовал с мирянами». – «Что Вы имеете в виду, Отец?» – спросил его отец Лазарь.

«Я имею в виду, что с женщинами и с мужчинами он разговаривал одинаково».

Когда возникала необходимость, он общался со всеми на высоком уровне, что и называется бесстрастием на языке святых Отцов. Старец Исаак, хотя и жил помногу на подворьях среди мирян, всегда оставался бесстрастным монахом, «воином, облаченным в броню», «сражающимся и не проигрывающим сражений». Мир его не волновал, в душе его жил Один Христос. «Достигший совершенства в любви и вершин бесстрастия, не знает разницы между своим и чужим, между верующим и неверным, между зависимым и свободным и даже между мужчиной и женщиной...» (преп. Максим Исповедник)

Когда почтальон Дионисиата, этот дивный раб Божий, следовал тропой послушания, приближался он к вершине добродетелей, имя которой – Совершенная Любовь.

С любовью и сочувствием относился он ко всем людям, ко всему миру, ко всему созданному–живому и бездушному. Это и есть природа совершенной любви, как об этом написал некогда его небесный покровитель. Он всех любил и жалел.

Старец Исаак одно время жил недалеко от монастыря в кафисме Святых Апостолов с отцом Лазарем. Отец Лазарь ухаживал за садом с лимонными и апельсиновыми деревьями, а отец Исаак ухаживал за старцем Модестом, страдавшем гемиплегией. У старца Модеста была келья рядом с церковью, а отцы Исаак и Леонтий жили на верхнем этаже.

«После вечерней службы, – рассказывал отец Лазарь,– мы расходились, и не успевало пройти и получаса, как отец Исаак начинал молиться со слезами и стенаниями. Лицо его омывалось слезами, шедшими из глубин сердца. Слышав это несколько раз, решил я спросить, почему он каждую ночь плачет. Я сошел вниз и, приблизившись, услышал его голос: «Господи, сжалься над бедными людьми. Сжалься над голодными. Помилуй несчастных. Благослови их, Господи, помилуй...»

Не понимая, о ком он так молится, я спросил при случае: «Отец Исаак, ты так долго плачешь и просишь Господа – за кого? Кто эти бедные и несчастные?»

Он ответил: «Чадо мое, разве ты не видел крестьян на наших подворьях, работающих целыми днями? Такая тяжелая работа», а они едва сводят концы с концами. Как же им обеспечить свои семьи? Как им выдать замуж дочерей? Как выучить грамоте детей? Где добыть одежду? Как же мне не печалиться, думая о них, тем более, что они так любят и уважают нас? Они слушаются нас, словно рабы. Почему же мне не плакать и не молить за них Господа?» Я молча ушел, оставив его плакать и молить Христа, дивясь его великому состраданию».

По этому примеру из его жизни в кафисме Святых Апостолов мы можем понять отношение истинного афонского монаха к людям. Оно раскрывается с двух сторон: любовь к прикованному к постели инвалиду, выражающаяся в самопожертвовании, терпении, ночных дежурствах, в самозабвенном труде, и любовь к крестьянам, выражающаяся в душевном волнении и слезах. И такое отношение к ближним видим мы у многих на Святой Горе.

Да возрадуемся о старце Исааке, вспоминая, как он подвизался в кафисме Святых Апостолов, вспоминая, как молился он, как ухаживал за инвалидом. В том и другом видятся воплощенными слова Создателя, сказавшего: «О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин.13:35).

В том и заключается труд монашеский – молиться за людей и за весь мир, самоотверженно заботиться о больных, всем оказывать гостеприимство, научать истине собственным примером. Труд, о котором не трубят по всему миру, но ценность которого неоценима.

Устройство святого монастыря Дионисиат компактно и строго и вместе с тем оно вызывает у паломников чувство раскаяния и побуждает к самоуглублению. Исполненная благородной сдержанности, византийская иконопись покрывает стены собора. Очень выразительны сцены из Апокалипсиса на стенах коридоров братского корпуса, в часовне. Повсюду византийские фрески.

Особенно хороши они в часовнях свв. Неусыпающих и св. Иоанна Богослова. В трапезной, где монахи вкушают пищу в молчании, слушая чтение, есть великолепные фрески Лествицы, возводящей на Небо, Собора Архангелов, Собора преподобных Отцов Афонских. Все это и другое образует для отцов этой святой обители, с их добродетельными традициями и строгим монашеским уставом, чудное, идеальное обрамление для их ангельского жития.

Старец Исаак много лет прожил в сем святом месте, столь проникнутом христианским духом. В пожилом возрасте он любил стоять на одном из мест старцев около древней иконы святого Предтечи.

Неподвижный, словно столп, внимательно слушал он службы – церковное поклонение, возвышающее землю и Небо приближающее к земле.

Во время всенощных бдений и утренних служб старшая братия сюит на своих местах под фресками святых. Церковь освещается лишь тусклым светом лампад, и старцы стоят в абсолютной тишине – иногда кажется, что их фигуры сливаются с фигурами на фресках. И пребывают они в радости вместе с «собором преподобных Отцов в раю» которые, как и они, подвизались некогда в земном Уделе Богородицы.

«Незабываемы всенощные бдения по великим праздникам на Святой Горе, долгожданные воскресные службы Великим Постом, чтение Евангелий Последования Святых Страстей Господних. Невозможно забыть этих старцев, полных любви и веры в Бога, прямых столпов, твердых мучеников, молчаливых и трезвенных святых отшельников, терпеливо ожидающих своей очереди приложиться к Священному Писанию, святым мощам и приобщения Святого Причастия! Это неописуемо: торжественное служение, священники и диаконы в золотых облачениях и честные отцы в черных мантиях и простых рясах – все в богоподобии и страхе Божием» (Архимандрит Гавриил «Святой монастырь Дионисиат на ГореАфон стр. 22–23).

В этом святом, небесном окружении душа старца Исаака возносилась, наполняясь теплом покаяния. Как часто глаза его наполнялись слезами!

Яко человек на реку пришел еси, Христе Царю, и рабское крещение прияти тщишися, Блаже, от Предтечеву руку, грех ради наших, Человеколюбце!

Чувство волнения и вдохновения достигало предела своего, когда он с трепетом прикладывался к руке Крестителя – первой и главной святыне монастыря. Множество раз слышал старец Исаак ее божественное благоухание, которое чувствуют очень немногие из монахов. Небесные, неотмирные, божественные мгновения!

Во времена старца Исаака Дионисиат благоухал духом праведников своих В этом уголке Удела Матери Божией произросли дивные духовные плоды.

Пришло время рассказать нам об образах некоторых монахов, подвизавшихся в брани духовной вместе со старцем Исааком.

Истинным украшением монастыря был отец Марк – образец добродетели, несгибаемый воин, прославленный духовник Он трудился без устали, одновременно выполняя три и четыре послушания. Вкушал лишь раз в день С 1926 по 1931 год был игуменом. Его кончина в 1938 году, сопровождаемая неотмирным благоуханием, увенчала многолетнюю брань и стала достойным завершением святой земной жизни.

Старец Игнатий поступил в монастырь в 1914 году в возрасте шестнадцати лет и всю жизнь провел в труд ной, но победной брани за святость души и тела. Простой, смиренный, добрый и трудолюбивый, он, словно свеча, сожег себя в пламени любви ко Христу и служения братии. Никогда не отступал он от монашеских обетов. Умная молитва непрестанно изливалась из сердца его, «вознесенного на крыльях божественной любви». Кончина его была благословенной, а открытие останков подтвердило святость жизни. У его костей был янтарно-желтый оттенок, характерный для святых мощей Афона, а череп источал необыкновенное благоухание и теплоту во время панихиды.

Благословенный старец Виссарион имел живую и теплую веру. У него была простая, бесхитростная душа. Когда в 1916 году он

был настоятелем подворья Мариана, явился ему в образе седого старца святой Иоанн Предтеча, дружески говорил с ним и открыл ему, что на подворье сокрыта старинная церковь. Старец Виссарион восстановил ее и всячески украсил. Кончина его была достойным завершением славной земной жизни. Приближение ее он предузнал, находясь на подворье в Каламитсиу. Сразу же стал прощаться с братией, со всеми, кого знал, очень спокойно и естественно сообщив им, что уходит в монастырьумирать. Он ожидал смерть с радостью и нетерпением. Как только прибыл в монастырь, вознес хвалу Господу и Предтече, испросив прощения у отцов. Через два дня заснул вечным сном праведника.

Среди этих, наиболее выдающихся отцов Дионисиата следует упомянуть и отшельника, исихаста старца Анфима. Он поступил в монастырь в 1916 году и с первых же лет ощутил особенное покровительство и помощь святых Предтечи и Нифонта, дважды исцеливших его от серьезных болезней. Старец Анфим без снисхождения подчинил плоть свою себе, изнуряя ее пощением. С благословения отца Игумена духовное правило отшельническое у него было строже, чем у других. Даже, когда был поваром в обители и приготавливал общую трапезу: рыбу, супы и прочее, сам вкушал только несколько размоченных сухарей и оливки. Однажды бесы, разъяренные его твердостью и не в силах помешать ему, ночью наведались на кухню, били металлическую утварь, вопили, завывали, в общем устроили некое подобие ада. Когда позднее старец Анфим стал отшельником неподалеку от малого скита Праведной Анны, он покорил и другие духовные вершины. Однажды, когда в течение трех долгих недель он сгорал в лихорадке, не имея ни еды, ни лекарств, ни чьей-либо помощи, удостоился редкой небесной благодати: ангел Божий посетил его в образе незнакомого монаха и ухаживал за ним до полного выздоровления.

В те же годы на поле духовной брани в Дионисиате вступил еще один исполнившийся божественной благодати монах, старец Лазарь, сердцем возжаждавший святости. Он поступил в монастырь в 1911 году. Ревность и энергия его не ослабли до самой смерти в 1974 году. В течение шестидесяти лет старец Лазарь вел брань со злом с необыкновенной твердостью и достиг высоких добродетелей. Он был образцовым послушником, ревностно относился к богослужениям, был практиком умной молитвы. Старец особенно чтил Владычицу Богородицу, Предтечу и других святых покровителей монастыря, за что и был удостоен многих небесных милостей. Одаренный монах, которого Небо наделило мудростью, он привлекал к себе братию, тянувшуюся к нему, ища в его мягких словах совета и утешения. Живой, поэтичный, с открытым характером, он совершил уникальный и полезный труд: собрал материалы для жизнеописания современных отцов, составил прекрасный современный патерик Именно из его текста мы почерпнули большую часть сведений о старце Исааке.

Возвышающимся древом пальмовым, столпом афонской жизни был архимандрит Гавриил (1886 – 1983), еще один наследник славных традиций богатого святыми монастыря Дионисиат.

Архимандрит Гавриил возрастал «у стоп» старца Исаака и от него познал азы монашества. Сорок лет был он игуменом Дионисиата, но труды его и заботы охватывали всю Святую Гору, а также все Православие, всю Грецию, весь мир. В течение полувека

достойно, почти в одиночестве, выполнял нелегкие труды собирания и записи сведений о жизни Афона и представил на суд и церковной, и мирской власти свою духовную родину с ошеломляющим успехом. Своими трудами и подвигами, добродетелями и нравственной чистотой, дарами и талантами, украшавшими его, выделялся как образцовый монах, назидательный автор, проницательный духовник, мудрый и справедливый игумен. Своей мудростью и опытностью он вдохновлял и наставлял смирению, божественному благолепию и аскетизму, научал афонским преданиям и путям духовной брани. Он был недремлющим хранителем Православия и православного благочестия, а также горячим патриотом. Скончался в глубокой старости, в возрасте 97 лет.

Кроме того, в этот благословенный собор отцов Дионисиата мы должны включить непременно старца Каллиника Постника (1903), который молитвой своей добыл однажды для монастыря рыбу, отца Аверкия (1900), молитвою своей прекратившего многолетнюю засуху в Фассосе, старца Леонтия, который в 1916 году удостоился видения Предтечи, старца Иллариона, строителя лодок (1933), отличавшегося до самой смерти смиренным послушанием, умеренностью и аккуратностью, благословенного старца Геннадия (1933), украшавшего собой монастырь монаха, исполненного любви, веры и смирения, старца Иакова (1939), творителя сердечной молитвы, жаждавшего всю жизнь часа своей встречи с Господом, прославленного Й смиренного старца Константина, который на девяностом году жизни, приложившись к руке Предтечи, молил Святого взять его из этой жизни, и был немедленно услышан, а также множество других земных ангелов, ставших, благодаря подвигам своим, благоуханными цветами Духа, украсившими Удел Богородицы...

Бог творит чудеса – великие знаки милости Своей к подвижникам.

Отец Исаак тоже знал чудеса Божии – эти знамения живого Божия присутствия – не однажды в жизни своей.

Когда он был еще молодым и подвизался в послушании келаря (хранителя съестных припасов), на подворье в Карее произошло нечто чудесное. Настоятелем подворья был тогда старец Геласий, родом из Лаконии. Однажды зимним днем, в феврале месяце, возникло какое-то срочное дело, и старцу Геласию нужно было срочно связаться с монастырем. В те времена телефонов и других средств связи не существовало, потому, несмотря на ужасную погоду, пришлось Старцу отправить своего ученика, отца Исаака в Дионисиат пешком с несколькими письмами. Отец Исаак, выслушав благословение, поклонился ниц, взял посох, почтовую сумку и пошел. Дорога от Карей до Дионисиата окружена чудными видами. Тропа проходит через дикие заросли и густые, высокие леса орешника. Как правило, весь путь занимает около пяти часов И хотя небо темнело, надвигалась буря – одна из тех, что часто бичуют Афон – послушное чадо старца Геласия и не думал об отсрочке послушания. Уже минут через пятнадцать он достиг «Креста» – вершины горы. Отец Исаак быстро шел по тропинке, которая ведет от перевала вниз – к дороге на монастырь. Тут повалил опасный снег. Отец Исаак вышел из Кареи около часа дня (в 7.00 по византийскому времени). В три часа достиг земли

Симонопетра у холодного источника «Боусдоум». До сих пор он еще видел тропу, но далее все было уже покрыто снегом. Изо всех сил отец Исаак старался найти дорогу. Призывая пресветлое имя Иисуса, продолжал идти до тех пор, пока не застрял совсем в снегу.

Метель резко усиливалась, со всех сторон с новой силой повалил разбрасываемый ветром снег. Не в силах более двигаться, отец Исаак встал. Сделал попытку пойти, но бесполезно – лишь более увяз в снегу. Дорога была окончательно потеряна, напал жестокий холод, снег продолжал валить, сугробы росли. Уже не было надежды на людскую помощь, нечего было думать и об укрытии. Прошло некоторое время, тьма все сгущалась. Казалось, снег вот-вот засыплет его, и эта ночь станет последней в жизни ночью.

Когда стало очевидно, что нет надежды самостоятельно спастись, отец Исаак воздел к небу руки, возвел глаза и с неколебимой теплой верой взмолился: «Господи Иисусе Христе, Боже мой, молитвами Старца моего спаси меня! О, святый Предтеча, помоги мне во здравии добраться до монастыря!»

И –о, чудо! Исполнились слова пророка Исайи: «Так говорит Господь: близко спасение Мое» (.56:1). В тот же самый момент какая-то невидимая сила подхватила его и в мгновение ока перенесла к стенам монастыря! Отец Исаак стоял пред вратами Дионисиата.

Было около 4.30 дня (10.30 по византийскому времени). Братия только что поднялась от трапезы. Привратник собирался было закрыть монастырские ворота, как вдруг с испугом увидел перед собой отца Исаака.

«Как, откуда ты здесь, Авва? В такую метель.» – сказал он в ошеломлении. Замешательство привратника еще более усилилось, когда заметил, что за отцом Исааком нет следов. Он немного прошел вперед, следов не было. Другие отцы тоже были удивлены, стали расспрашивать его. Но отец Исаак, не желая раскрывать чудо, произнес только: «Я здесь по послушанию, милостью Господней и заступничеством Святого,» – сказал, указывая на икону св. Иоанна Крестителя.

И все же по прошествии некоторого времени случай чудесного перенесения отца Исаака по воздуху был раскрыт ко славе

Господней его духовником, которому «Авва» сам все подробно описал.

Подобные чудесные перенесения в другие места мы встречаем в некоторых житиях святых И в ряду прочего это одно из проявлений жизни, исполненной благодати и особого покровительства и милости Божией.

Подвизавшиеся со старцем Исааком, помнят змею, дружившую с ним. То была большая ядовитая гадюка, длиной метра в полтора.

В те два года, когда отец Исаак исполнял послушание на монастырской пекарне, змея жила рядом с ним. Он кормил ее мукой, тестом, общался с ней без всякой боязни. Змея же исполняла важное «послушание», данное «ее Старцем»: она старательно охотилась на мышей, йзбавив от них пекарню. И так подружилась она с отцом Исааком, что отдыхала на его кровати, спокойно свернувшись в кольцо.

«Когда я впервые увидел, как по пекарне ползет змея, – рассказывал нам архимандрит Гавриил, – я вздрогнул. Но отец Исаак дружил с ней, словно Адам до грехопадения».

«Отец Исаак, – с боязнью спрашивали другие отцы, – зачем тебе нужно держать здесь гадюку?»

«Она добрая и никому не мешает. Не бойтесь, у нее здесь «послушание» охотиться на мышей».

Пока отец Исаак трудился на пекарне, змея была при нем. Когда же он ушел оттуда, она уползла в горы.

Да, многие угодники Божии за добродетели свои живут, словно Адам до грехопадения, дружески общаясь с дикими зверями и даже повелевая им. Рядом с такими людьми дикие звери и даже

гады меняются, приручаются. Так бывало не только в древние времена (о чем мы читаем в житиях), но происходит и в наше время. Свидетельством тому и жизнь старца Исаака.

Враг, искусивший Адама и Еву, не прекращает брани своей против рода человеческого. Он открыто воюет с теми, кто достигает состояния прародителей до грехопадения. Особенное желание бесовское было изгнать из райского сада святости старца Исаака, но этого ему, применившему многие ухищрения, не удалось. Отец Варфоломей, Старец-отшельник, подвизавшийся в Карули, в юности своей живший со старцем Исааком в Карее, рассказывал нам о многоразличных случаях, когда бесы донимали его собрата. Так, однажды он подошел будить старца Исаака, так как пора было начинать печь хлеб. Он слегка толкнул его, и отец Исаак отозвался: «Изыди, бесе, изыди!» По тому, как это было произнесено, отец Варфоломей понял, сколь сильно донимают ему бесы по ночам.

Как-то в ночное время старец Исаак, идя, увидел на дороге какую-то безобразную рожу. Он молча прошел мимо, исполнил должное и пошел обратно. Снова увидел это, но прошел мимо, не сказав ни слова. Многие такие попытки духовного врага напугать его остались безрезультатными.

Когда он был в Моноксилитисе, то каждый субботний вечер обыкновенно отправлялся в близлежащий русский скит (называемый Новой Фиваидой), где отстаивал всенощные службы, а затем причащался Святых Таин. По пути бесы постоянно пытались запугать его и заставить повернуть обратно. Бывало, через каждые пятьдесят шагов встречал то вепря, то волков или шакалов, то огромных шипящих змей. Но продолжал подвижник свой путь, не обращая на все это никакого внимания, повторяя 26-оЙ псалом: «Господь просвещение мое и Спаситель мой; кого убоюся?» Он бестрепетно продолжал путь свой к Сокровищам Небесным, к Телу и Крови Господним, которые предстояло вкусить.

В 1893 году отец Исаак подвизался на подворье в Каламарии, где настоятелем был добродетельный отец Гервасий, родом с Итаки. Стояла в том году ужасная засуха. Был апрель, и все посевы засыхали на корню. Зная, какое дерзновение пред Богом имеет отец Исаак, отец Гервасий просил его помолиться Господу, чтобы Он сжалился над ними и послал дождичек И отец Исаак, не ведавший, что такое непослушание, с вечера погрузился во всенощную молитву, со слезами моля Господа о милости, дабы была напоена сухая земля, дабы не посрамлены были труды и надежды бедных крестьян и отца Гервасия.

Когда забрезжил рассвет, на горизонте появилось несколько тучек Приближаясь, они все увеличивались, темнели, пока не разразился, наконец, настоящий ливень! Огромная туча накрыла землю до деревни Портария. Ливень был такой сильный, что земля пропиталась водой. Бог услышал молитвы раба Своего. «Призре на молитву смиренных, и не уничижи моления их» (Пс.101:18).

Многие, знавшие отца Исаака, приходили к нему со своими нуждами, чтобы он помолился за них. И никого он не оставлял без молитвенной помощи.

Среди прочих его послушаний было послушание выпекать просфоры. И остались воспоминания не только о том, как старательно, с какою любовью он исполнял послушание это, но и о некоем исключительном чудесном происшествии.

Обыкновенно в монастыре еженедельно выпекается от сорока до пятидесяти просфор. Пятнадцать оставляется на нужды монастыря и его подворья в Карее, остальные же раздаются благословением отшельникам, живущим на землях от Нового Скита до Кавсокаливии. Но в тот год муки,было мало. Братия обители в , феврале рассчитали, на сколько хватит остатков, и поняли, что хватает едва-едва до следующего урожая. Призвали отца Исаака и сказали ему: «Отец Исаак, запасы муки на исходе. Хватит, если будем экономить. Помни, что у нас последний мешок, так что отшельникам просфор больше не достанет. Будь бережлив».

Словно гром с ясного неба были эти слова для отца Исаака. Он ничего не сказал, но очень расстроился; «Что же делать? Конечно, братия правы: муки остался последний мешок Но как можно лишить отшельников благословения святого Предтечи, как они будут совершать Литургии во славу Господа и во оставление грехов? Нет покоя душе моей»

Оставалось молиться. Он подошел к иконе св. Крестителя (что пребывает рядом с пекарней) и трижды преклонился до земли, облобызав ноги Святого и всем сердцем умоляя указать ему, что делать. Старец Исаак очень любил святого Иоанна и, когда молился ему, обращался с большой простотой и верой, словно маленький ребенок со старшим братом. Восстав от молитвы, почувствовал, что в сердце окрепло решение. Он обратился ко Святому со словами, полыми веры: «Святый Предтеча, я буду продолжать раздавать отшельникам благословение. В святости своей соверши чудо, сделай так, чтобы хватило муки до нового урожая».

И чудо свершилось. Мука в мешке не уменьшалась. Как обычно, выпекался хлеб до 22 июня, через два дня после которого в монастыре совершался праздник. В тот день в гавань приплыл корабль из подворья в Каламарии, нагруженный пшеницей!

Можно представить себе радость отца Исаака и благодарность его святому Предтече, помогшему в такой трудной ситуации.

В душе старца Исаака угнездилась благодать Божия. Молитвы его были покаянными, как мы уже знаем из примера сострадания его и любви к страждущим. Бог даровал ему благодать молитвенного слезного умиления душевного.

«Не увидите, – говорит св. Симеон Новый Богослов, – чтобы кто очистился или стал святым, или воспринял Духа Святаго, или Бога узрел, или, наконец, обрел Бога в сердце своем без слез и непрестанного покаяния». К концу жизни земной постоянно бывали слезы в глазах Старца. Много раз видели отцы, что глаза его припухли от слез; проходя мимо его кельи часто слышали, как он молился в глубине сердечной Иисусу.

Целыми днями, но сугубо ночами, пребывал он молитвенно на Небе. Все время он был в молитве. В тишине ночной, забыв про сон, устремлялся молитвенно от мира и всего земного, изливая потоки слез в божественном покаянии и небесной любви.

Однажды отец Лазарь спросил его: «Отец Исаак, сколько часов мне следует спать?»

«Тебе, поскольку ты еще так молод, следует спать пять часов: три ночью и два днем. Для монахов постарше довольно будет трех-четырёх часов в сутки».

Сам отец Исаак спал один час днем и два часа ночью. Остальное время отдавал Тому, Кого так жаждала душа.

«Когда мы были в кафисме Святых Апостолов, – вспоминал отец Лазарь, – мы вдвоем молились два с половиной часа. Отец Исаак обыкновенно два раза произносил спокойно: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас грешных». На третий сердце его возгоралось, и он не мог заставить себя говорить спокойнее, но голос начинал дрожать от волнения и срываться.. Слыша его, дивился я любви его сердечной ко Христу».

Однажды ночью отец Лазарь поднялся, чтобы из кафисмы Святых Апостолов идти в Карею (что-то было необходимо нужно отцу Модесту). Стоял июль, было очень тепло; ярко светила луна. Когда он вышел из каливы и немного от нее отошел, увидел вдруг рядом около дороги одинокую фигуру. Кто-то молился в тишине ночи и таинственной природы, стоя на коленях, с воздетыми вверх руками. То был отец Исаак.

Отец Лазарь остановился, постоял и пошел другой дорогой. Ему показалось святотатством пройти рядом с отцом Исааком и нарушить молитву, внушающую благоговейный трепет.

Кто знает, какая божественная радость, какая небесная благодать воссияла в тот вечер о светлом лике Старца? Кто знает, чего искали у Неба эти свято воздетые руки? Кто знает, какие слезы , оросили тогда землю кафисмы Святых Апостолов? Какие слезы излились, вызванные у него «льющимся потоком божественного просвещения и Небесами, открывшимися перед ним?»

Смерть его была такой же благословенной и святой, как и вся его жизнь, исполненная божественной благодати. Когда человек пребывает постоянно в памяти смертной, питающей ежедневно, словно сладким хлебом, душу, как старец Исаак, то кончина его действительно бывает христианская, безболезненная, непостыд-

ная, мирная. Труженики на ниве добродетели ожидают смерть с радостью и спокойствием, от этой жизни смертью они переходят к лучшей, светлой и бесконечной жизни».

Авва Исаак, верный почтальон обители, окончил свой маршрут шестидесяти лет подвигов молитвы, терпения и любви. Шестьдесят лет он безупречно исполнял послушания, отринув собственные желания, смиряясь и алкая ради любви ко Христу. Шестьдесят лет его наполнены благодатью святой жизни.

Авва Исаак был святым, одним из молчальников Святая Гора постоянно пополняет Церковь Небесную такими людьми. Их много, но трудно бывает видеть их, ибо бегут они от мира в безвестность и молчание и пребывают в своих потертых рясах вдали от суеты и неверия, в больших обителях или скитах, в пустынных каливах, в диких углах.

За несколько месяцев до кончины старец Исаак лечился в монастырской больнице: он страдал от болезни желудка. Монах, исполнявший больничное послушание, хотел было призвать доктора, отца Николая, из соседней Григориатской обители, но Старец не разрешил этого делать.

«Оставь, чадо. Не тревожь доктора. Если Господь пожелает, чтобы я еще пожил, я поживу. А если пришло время уходить мне, Он призовет меня. На все воля Божия». На лице его было выражение глубокого покоя. Волнения не было совсем. Он вверился юле Божией, какова бы она ни была – жить или умереть. В последние минуты жизни земной отцы спросили его, видит ли он что-нибудь неземное.

«Да, – ответил он, – вижу льва у двери...»

Это был враг наш – диавол, что ««яко лев, восхищаяй и рыкаяй» (Пс.21:14). Он неутомимо преследует людей до последнего мгновения, обольщая, клевеща, угрожая. Когда душа покидает тело, он старается забрать ее себе.

Но Авва был спокоен. Ангелы стояли рядом с ним, чтобы помочь тому, кто был воплощением ангельской жизни на земле.

21 мая 1932 года этот мужественный монах мирно почил. Он предал душу свою в руки Господни.

Покаянным настроением было наполнены похороны Старца, снискавшего шестидесятилетним подвижничеством своим

любовь иуважение братии. Лежал он, обвитый мантией, покоясь с миром.

Паломник, который сегодня придет на простое и тихое кладбище Дионисиата, с трепетным чувством взглянет на святую землю, сокрывшую незабвенного Старца. В гробнице увидит кости отцов, среди которых и кости отца Исаака, тихо ждущие, когда протрубит Архангел..

Если паломник просмотрит кладбищенский журнал, то на одной из страниц прочтет эти немногие, но точные слова, написанные в конце земной жизни Святого:

«1932 год, 21 мая.

В этот день брат наш старец Исаак, пришедший сюда из Каввакли сорока церквей, отошел ко Господу в возрасте 82 лет. Он пробыл в монастыре шестьдесятлет и был образцом и примером добродетели, верным монахом и полным святости.

Да упокоит Господь Бог наш со святыми светлого нашего богоносного Отца. Аминь. Останки его были перенесены в нижнюю стену 9 сентября 1937 года».

Архимандрит Херувим