К вопросу о датировке Жития Игнатия Ростовского

А.Г. Мельник

Автор Жития Игнатия, епископа Ростовского (далее – Житие) отметил: «Потомъ же житье се преподобного, не предано бысть писанию и доселѣ»²⁰⁴. Получалось, что оно было составлено через некоторый промежуток времени, после смерти святого. Но каков был этот промежуток, оставалось совершенно неясным. Очевидно, данная неопределённость породила весьма широкий разброс мнений исследователей о датировке интересующего нас произведения.

Вероятно, одним из первых по данному вопросу высказался архиеп. Филарет (Гумилевский), который утверждал, что Житие написано при митрополите Максиме²⁰⁵ (1283−1305). Значит, оно возникло либо сразу после смерти свт. Игнатия, последовавшей в 1288 г., либо незначительное время спустя. Но никакого обоснования этой точке зрения автор не дал.

По мнению В.О. Ключевского, Житие составлено «не позже половины XIV в.». Но к данному выводу исследователь пришёл посредством рассмотрения не самого памятника, а Повести о Петре, царевиче Ордынском, которую он датировал так же, как и Житие. Поскольку оба произведения написаны одним автором, то значит, они близки и по времени своего создания, полагал историк. Но он же допустил, что источником Жития послужила записка, современная погребению святителя²⁰⁶.

Обойдя молчанием вопрос о датировке Жития, митр. Макарий (Булгаков) привёл следующие соображения, которые так или иначе повлияли на представление о времени его написания: «Местное чествование св. Игнатия Ростовского, начавшееся ещё с самой его кончины (28 мая 1288 г.), когда мощи его, вследствие множества совершавшихся от них чудес, даже не были преданы земле, а открыто поставлены в церкви, вероятно, с XIV в. перешло в Москву и другие места, одновременно с чествованием св. Леонтия Ростовского. Св. Игнатий уже числился со святыми в церковных книгах XIV, XV и первой половины XVI столетий (...) в летописи конца XV в. он называется „великим чудотворцем“»²⁰⁷. Однако никаких документальных свидетельств о столь раннем местном почитании святителя, и открытом хранении тогда его мощей, автор не привёл. Вероятнее всего, он усвоил это представление из сочинения А.Н. Муравьева, который его также никак не обосновал²⁰⁸.

Н.П. Барсуков весьма неопределённо причислил Житие к «древнейшим памятникам Ростовской письменности», и указал на старейший его список, датировавшийся тогда XIV в.²⁰⁹.

В.П. Васильев отметил, что имя св. Игнатия, «прежде не встречавшееся в богослужебных книгах с конца XIV, начала XV в., начинает вноситься в них». Из сказанного следовал вывод: «Приблизительно к этому же времени можно относить и составление жития и службы этому святому»²¹⁰.

По Е.Е. Голубинскому, канонизация свт. Игнатия состоялась лишь между 1474 и 1480 гг., а Житие было составлено, «более или менее, много спустя времени после кончины епископа»²¹¹. В соответствующей статье «Словаря книжников и книжности Древней Руси», Р.П. Дмитриева и Г.В. Семенченко отнесли Житие к XIII в. Но там же они подчеркнули: «Невыясненной остаётся датировка памятника». Важно, что эти исследователи опровергли мнение В.О. Ключевского о принадлежности Жития и Повести о Петре, царевиче Ордынском, перу одного автора²¹².

Существенно продвинул изучение произведения Р.Д. Босли, который на основании анализа 87 списков Жития, проследил его историю, но по интересующему нас вопросу высказался очень кратко: «Существование ещё одного епископа Игнатия Ростовского, введённого в сан в 6864 (1356/1357) г. и почившего в 6872 (1364/1365) г., текстуальные совпадения жития Игнатия и Симеоновской летописи, стихиры Игнатию, Леонтию и митрополиту Петру в пергаментной рукописи Псалтири ГПБ, F. п. 1. 28, а также имя Игнатия в месяцеслове пергаменной копии Иерусалимского устава (ГИМ, Синодальное собр., № 383 (328)) свидетельствуют о том, что житие Игнатия было написано в период между 1350 и 1400 гг.»²¹³.

Приведённые аргументы автора, явно недостаточны для решения поставленного вопроса. В самом деле, названные Псалтирь (XV в.)²¹⁴ и Устав (конец XIV в.)²¹⁵, прямо свидетельствуют, что в конце XIV в. имело место достаточно развитое церковное почитание святого, и лишь косвенно, о возможном существовании тогда же его Жития. Факт пребывания на ростовской кафедре ещё одного епископа Игнатия, вообще мало что даёт для уточнения датировки рассматриваемого произведения. Только указание на Симеоновскую летопись, могло бы пролить дополнительный свет на интересующую нас проблему. Но Р.Д. Босли не указал, какой именно фрагмент летописи текстуально совпадает с Житием.

Для настоящей темы важна датировка упоминавшегося выше старейшего списка памятника (РГБ, ф. 304/1, собр. Троице-Сергиевой лавры), № 745). Р.Д. Босли обнаружил аналог 1424 г. филиграни его бумаги и указал на идентичность почерков того же списка и рукописи 1428/29 г. В результате он отнёс этот список к 1420 г.²¹⁶. Но, исходя из тех же аргументов, правильнее его датировать 1420 годами.

Как видим, датировка Жития в работах исследователей колеблется в пределах от конца XIII до начала XV в. И ни одна из этих версий не была надёжно доказана или полностью опровергнута.

Переходя к непосредственному рассмотрению поставленного вопроса, можно сказать, что у нас для его решения пока имеется лишь один, более или менее, надёжно установленный факт: Житие уже существовало в 1420 годах. Это будет отправным пунктом последующих рассуждений.

Старейший список службы Игнатию, содержится в пергаменной минее²¹⁷, которую до недавнего времени датировали второй половиной XIV в.²¹⁸, но А.А. Турилов считает, что эта рукопись создана лишь в начале XV в.²¹⁹. В данной службе содержатся пересказы эпизодов Жития²²⁰. Следовательно, оно существовало в начале XV в. Далее проверим, действительно ли, как считает Р.Д. Босли, Житие и Симеоновская летопись текстуально совпадают. Наше сопоставление этих произведений показало следующее. В Житии действительно есть один фрагмент, который близок только одному фрагменту данной летописи. Ниже для сравнения приведены соответствующие отрывки из упомянутой летописи и из двух старейших списков Жития, научного издания которого пока не существует.

Как видим, летописный и житийные отрывки имеют одинаковое функциональное назначение. Они призваны описать день смерти конкретного человека и представить его посмертную характеристику. Только в летописи речь идёт о ростовском князе, а в Житии – о ростовском епископе²²⁴.

Приведённая выше запись о князе Глебе, находится в той части Симеоновской летописи, которая, по убедительному мнению М.Д. Приселкова и А.Н. Насонова, восходит к ростовскому летописанию, ведшемуся при интересующем нас епископе Игнатии²²⁵. Никто не сомневается в том, что и Житие последнего также составлено в Ростове. Таким образом, оба этих текста возникли в рамках одной региональной традиции.

При внимательном сличении цитированных отрывков создаётся впечатление, что автор Жития не столько механически заимствовал приведённый летописный текст, сколько применял привычные ему, сходные с данным текстом, словосочетания и выражения. Такое было бы возможно, если бы написание Жития не слишком далеко отстояло по времени от составления цитированного отрывка Симеоновской летописи. А ведь между смертью ростовского князя Глеба (1278) и смертью епископа Игнатия (1288) прошло всего лишь десять лет. Так что автор упомянутого летописного фрагмента и автор Жития, вполне могли быть современниками.

О том же свидетельствует ещё один факт. Он заключается в том, что в Житии названа предельно точная дата смерти святителя – 28 мая 6796 (1288) г., «в пяток по вечерни», тогда как во всех дошедших до нас летописях фигурирует только год его смерти, а месяц и день не указаны²²⁶. Значит, тот, кто писал Житие Игнатия, не смог бы почерпнуть из летописей сведения о дне и месяце его кончины. Выходит, они, до написания Жития, сохранялись в каком-то документе нелетописного характера.

В.О. Ключевский, как мы помним, предположил, что эти данные содержались «в записке, современной событию». Но если только она существовала, то вряд ли могла храниться долго после смерти епископа. Скорее всего, упомянутая точная дата закрепилась в результате сложившегося, вскоре после кончины Игнатия, его устойчивого культа. Ведь для регулярного почитания подвижника благочестия, требуется установить день празднования его памяти.

Казалось бы, такую точную дату могли по необходимости просто выдумать. Однако подобный произвол, в отношении выбора дня празднования памяти святого, не был в обычае того времени. В частности, в старейших редакциях житий подавляющего большинства ранних ростовских святых, таких как Леонтий, Исайя, Исидор, Авраамий, Пётр царевич, отсутствуют указания на день их кончины²²⁷. Надо полагать, ко времени утверждения культов названных святых, никто точно не знал, когда они умерли. Как было принято в ту эпоху²²⁸, их праздники приурочили либо к исторически засвидетельствованным важным событиям их посмертного почитания (открытие или перенесение мощей), либо к дням празднования памяти соимённых, давно признанных церковью подвижников благочестия. 23 мая отмечается день открытия мощей св. Леонтия²²⁹, праздник св. Исайи был приурочен к 15 мая – дню перенесения его мощей в 1474 г.²³⁰, праздник преп. Авраамия – к 29 октября, дню Авраамия Затворника²³¹, праздник юродивого Исидора – к 14 мая, дню мученика Исидора²³², праздник преп. Петра царевича – к 29 июня, дню апостолов Петра и Павла²³³. К слову сказать, на день памяти свт. Игнатия (28 мая), не приходится праздник никакого другого святого с таким же именем²³⁴. Следовательно, в данном случае, наличие точной даты смерти святого в Житии косвенно указывает на раннее время его написания.

Предложенные наблюдения не столько делают более вероятным мнение Р.Д. Босли о времени составления Жития во второй половине XIV в., сколько заставляют предполагать, что оно возникло если не сразу, то всё-таки, более или менее, вскоре после смерти епископа Игнатия, т. е. в конце XIII или начале XIV в.

Сказание об обретении мощей преподобного Макария Калязинского: исследования и тексты

Г.С. Гадалова

В рукописной традиции известны три агиографических произведения о Макарии Калязинском, составляющие своеобразный цикл: Житие, Сказание об обретении мощей и Сказание о посмертных чудесах. Существование списков Сказания об обретении мощей святого, датирующихся временем ранее середины XVI в., когда было написано Житие, свидетельствует, что трёхчастная структура цикла сложилась не сразу. В исследовании В.О. Ключевского время создания Сказания об обретении мощей Макария Калязинского не указано, но отмечено, что автор Жития приложил перечень чудес к рассказу об обретении мощей святого до Собора 1547 г., после которого Сказание о мощах было переработано²³⁵. В статье М.Д. Каган рассмотрены два вида Сказания, различие между которыми заключается в наличии или отсутствии эпизода с архимандритом Ионой. По мнению исследовательницы, первый, краткий, вид памятника был создан вместе с Житием между 1521 и 1524 гг., а второй, распространённый, появился через 64 года после смерти Макария Калязинского, и был приурочен к Собору 1547 г.²³⁶. В некоторых последующих работах, при обращении к Сказанию об обретении мощей преподобного исследователи, отмечая важность сведений памятника, приходили к ошибочному заключению о позднем его происхождении²³⁷.

Н.П. Барсуков указал 14 известных ему списков Сказания об обретении мощей Макария Калязинского, но не разделил их на редакции. В ходе настоящего исследования выявлено и изучено 57 списков Сказания разных редакций. Два списка XVII в. из указанных Барсуковым – из собр. М. Оболенского, № 85 и Московского Публичного Музея, № 1777²³⁸, в настоящее время не удалось выявить в архивах. Редакция списка из собрания митр. Макария (Булгакова) П 38/Аа 108, хранящегося в ЦНБ HAH Украины, определена по описанию Н.И. Петрова²³⁹.

Отличительными признаками редакций Сказания, позволяющими распределить выявленные списки памятника по группам, являются следующие:

1) наличие в Первоначальной редакции, созданной в 20-е гг. XVI в., предисловия «Присно убо человеколюбие Божие проповедати должны есми...», и эпизода об участии в освидетельствовании мощей преподобного Макария Чудовского архимандрита Ионы.

2) Минейная редакция Сказания, самый ранний список которой вошёл в Великие Минеи Четьи, имеет то же предисловие, но основная часть памятника начинается со слов «Велика и ветха сокровища, дивно и радостно откровение...». Из текста исключён эпизод с архимандритом Ионой, при этом в состав Сказания вошли 16 рассказов о посмертных чудесах святого.

Третий вид Сказания представляет собой статью 20-х гг. XVI в. без предисловия, что позволяет говорить о варианте Первоначальной редакции или о Сокращённой редакции Сказания²⁴⁰. Всего выявлен 31 список Сказания данной редакции (нач.: «Царствующу тогда в Русской земли благоверному великому князю Василию Ивановичю...»). Списки этого вида памятника самостоятельно в рукописях не встречаются: с середины XVI в. до середины ХIХ в. они имели хождение только в составе сборников, включающих также Пространную редакцию Жития святого.

Для исследователя, прежде всего, важны сведения Первоначальной редакции памятника, в данном случае, тексты Сказания об обретении мощей Калязинского чудотворца редакции 20-х годов XVI в. Всего в хранилищах выявлено и изучено 9 списков Сказания данной редакции: ГИМ, Епархиальное собр., № 407; РГБ, ф. 310, № 337; РГБ, ф. 209, № 277; РНБ, собр. Погодина, № 641; РНБ, собр. Погодина, № 836; РНБ, Q. 1.173; РНБ, собр. ОЛДП, Q. 258; СПбИИ РАН, ф. 115, № 155 Q; СПбИИ РАН, ф. 238, оп. 1, д. 275.

Старший список памятника находится в сборной рукописи 20−40 гг. XVI в. из собрания Погодина, № 836²⁴¹. Судя по филиграням, бумага листов с текстом Сказания датируется 1521 г. (см. Тромонин, № 1598), из чего следует, что памятник был создан в связи с установлением местного почитания святого на Соборе 1522/1523 г. Текстологических совпадений с биографической Запиской о преп. Макарии, составленной в 1524 г. со слов его родственницы, старицы Евфросинии²⁴², Сказание не содержит, что косвенно может свидетельствовать о создании памятника до указанной даты.

Обращает на себя внимание тот факт, что только в сборнике РГБ конца XVI, нач. XVII в. из собрания Овчинникова, № 277, памятник озаглавлен как «Сказание». В одном из списков XVI в. отсутствует начало (РНБ, Погод. 641)²⁴³, другой не имеет заглавия (РНБ, Погод. 836), а четыре списка, переписанные после 1547 г., имеют название «Житие» (ГИМ, Епарх. 407²⁴⁴, СПбИИ РАН, ф. 238, оп. 1, д. 275;²⁴⁵ РНБ, Q. 1.173;²⁴⁶ РГБ, ф. 310, № 337)²⁴⁷. В рукописи РНБ, ОЛДП, Q. 258 середины XVII в.²⁴⁸ слово «Житие» в заглавии зачёркнуто киноварью и исправлено на «Обретение мощей». В сборнике 30−50-х гг. XVI в. – СПбИИ РАН, ф. 115, №155 Q²⁴⁹, на обороте вклеенного л. 455 почерком, отличающимся от основного почерка списка, киноварью написано заглавие памятника: «Лѣта 7029 (1521). М(ѣ)с(я)ца маия въ 26 д(е)нь. Обрѣтенiе мощемъ пр(е)п(о)д(о)бнаго и б(о)гоноснаго о(т)ц(а) нашего Макарiя Колязинскаг(о) чюд(отворца)». Начало статьи на л. 456 имеет подзаголовок «Предисловiе», а перед началом собственно текста Сказания на левом поле, л. 466, об., киноварью вписано ещё одно заглавие: «Сказанiе обрѣтенiю с(вя)тых мощеи преподобнаго Макарiя Колязиньс(каго) чюдотвор(ца)».

Появление заглавия «Житие» в списках Сказания о мощах, можно связать с отсутствием начального текста в двух ранних списках памятника, из составных рукописей собрания Погодина № 836 и 641.

Сказание данной редакции не встречается в рукописях позже середины XVII в. Статья об обретении мощей святого переписывалась под 26 мая в составе сборников типа минейного Торжественника (СПбИИ РАН, ф. 238, оп. 1, д. 275), сборников слов и житий (РНБ, ОЛДП, Q. 258; РНБ, Погод. 641; РГБ, ф. 209, № 277), житий и служб (СПбИИ РАН, ф. 115, № 155 Q), житий, служб и поучений (ГИМ, Епарх. 407), а также сборника постоянного состава – постного Златоуста (РНБ, Погод. 836).

Два сохранившихся сборника, тексты которых посвящены исключительно Макарию Калязинскому, входили ранее в состав других рукописей. Так, список середины XVI в. из собрания Толстого (РНБ, Q. 1.173) был приписан к служебной Минее начала того же века²⁵⁰. Рукопись конца XVI в. из собрания Ундольского (РГБ, ф. 310, № 337) также входила когда-то в состав сборника (на листах памятника сохранилась нумерация 14-й главы)²⁵¹. Вместе с тем, интерес для исследования представляет название статей этой рукописи. Так, предисловие Сказания об обретении мощей святого поделено на две неравные части: первая, бо́льшая, часть озаглавлена как «Житие» Макария, а вторая, меньшая, начинающаяся со слов «Еюже помиловани быхомъ, того бо ради должни есмы, братие...», имеет заглавие: «О обрѣтении телеси преподобнаго отца нашего игумена Макария Колязинъскаго» (л. 6 об. 14). Третью часть агиографического цикла представляет Сказание о чудесах редакции 20-х гг. XVI в., нач.: «Чюдо 1. Ещё убо жив сыи преж смерти своея...» (л. 14−28). Этот факт, скорее всего, свидетельствует о желании владельца списка иметь необходимый цикл литературных памятников, посвящённых святому. Вероятно, это стремление связано с общецерковным прославлением Макария Калязинского на Соборе 1547 г., поскольку в заглавии статьи преподобный назван «новым чудотворцем».

Подобное заглавие со словами «новый чудотворец» встречается ещё в трёх списках данной редакции. Можно предположить, что появление списков Сказания с названием «Житие» после канонизации Макария в 1547 г. (например, СПбИИ РАН, ф. 238, оп. 1, д. 275), косвенно свидетельствует об отсутствии собственно Жития святого до середины XVI в.

В двух сборниках статья об обретении мощей Калязинского подвижника встречается вместе с Пространной редакцией его Жития, причём, если в рукописи из собрания Овчинникова (РГБ, ф. 209, № 277) памятники имеют различные заглавия, то в рукописи РНБ, Q. I. 173 оба текста озаглавлены как «Житие». Скорее всего, этот факт свидетельствует о ещё не сложившейся традиции переписывания Пространной редакции Жития Калязинского чудотворца с новой Сокращённой редакцией Сказания об обретении его мощей.

Археографический обзор сборников показывает, что с середины XVI в. вместе с Минейной редакцией Жития Макария, в рукописях встречается Минейная редакция Сказания об обретении его мощей. Всего в хранилищах выявлено и изучено 17 списков данной редакции Сказания в рукописях XVI–XVII вв.²⁵².

В 12 сборниках статья об обретении мощей следует непосредственно за Житием святого: ГИМ, Синодальное собр., № 992;²⁵³ ГИМ, Чудовское собр., № 312;²⁵⁴ ГИМ, собр. Уварова, № 523;²⁵⁵ РГБ, ф. 113, № 632;²⁵⁶ РГБ, ф. 803/1. № 1;²⁵⁷ РГБ, ф. 304/1,№ 675;²⁵⁸ РГБ, ф. 98, № 44;²⁵⁹ РГИА, ф. 834, оп. 3, д. 3920;²⁶⁰ РНБ, Софийское собр., № 1491²⁶¹, и № 1356;²⁶² РНБ, собр. ОЛДП, F. 189;²⁶³ РНБ, собр. Погодина, № 831²⁶⁴.

В шести рукописях, списки Минейной редакции Сказания встречаются самостоятельно среди майских чтений (БАН, Архангельское собр., Д. 102²⁶⁵ и Д. 233;²⁶⁶ РГБ, ф. 212, № 14;²⁶⁷ РНБ, собр. ОЛДП, F. 97;²⁶⁸ ГИМ, собр., Барятинского, № 340;²⁶⁹ ЦНБ HAH Украины, собр. митр. Макария П 38/Аа 108). Рукопись из собрания митр. Макария является продолжением сборника Π 38/Аа 107, в состав которого входит Житие святого²⁷⁰. Раздельное написание Жития и Сказания объясняется разными датами в заглавиях статей: в Житии – 17 марта, в статье об обретении мощей – 26 мая.

В рукописи из собрания Барятинского № 340, находится только фрагмент Минейной редакции Сказания об обретении мощей со слов: «...[умилосердися] ѡ немъ, и вꙁꙗт нѣкую часть ѡт именꙗ его, прочеꙗ всꙗ воꙁврати в руцѣ мужа ѡного...», конца нет. Текст обрывается на повествовании о 13-м чуде, поэтому трудно сказать, было ли это Сказание изначально самостоятельным, или в данном случае утрачен текст Жития святого.

В минейном Торжественнике середины XVII в. из собрания ОЛДП, F. 97 в Сказании об обретении мощей нет чудес. Текст заканчивается рассказом о посещении монастыря князем Георгием Ивановичем Дмитровским, после чего следует приписка: «И по семъ многа исцѣленія бываху ѡт ч(е)стных мощеи его приходящимъ с вѣрою і до сего дня». Объяснить бытование в этом сборнике и в остальных рукописях только статьи об обретении мощей калязинского святого не представляется возможным, так как причин может быть несколько, но, вероятно, главная из них – разные даты памяти в заглавиях Жития (17 марта) и Сказания (26 мая).

Текстологический анализ редакций Сказания об обретении мощей преп. Макария Калязинского показывает, что все они восходят к одному архетипному тексту, созданному в 20-е гг. XVI в. Поскольку в старшем списке Первоначальной редакции из собрания Погодина, № 836 между листами 8 и 9 утрачен один лист, текст Сказания далее цитируется по списку 30-х гг. XVI в. – СПбИИ, ф. 115, № 155 Q, л. 455 об. 478 об.

Прежде всего, необходимо отметить оригинальное риторическое предисловие Первоначальной редакции памятника²⁷¹. За традиционными формулами авторского самоуничижения скрыто мастерство древнерусского книжника-поэта, который составил предисловие из фрагментов 12 слов Иоанна Златоуста и Кирилла Туровского. Так, инципит Сказания заимствован автором из начальных строк Слова Иоанна Златоуста в неделю о блудном сыне, что, по мысли автора, должно было создать параллель сюжету о возвращении преп. Макария в родную обитель:

Далее после слов «и грѣхом нашим отпуста просити», составитель Сказания вводит в текст начальные строки Слова в неделю цветную Кирилла Туровского. Этот фрагмент необходим был автору, чтобы выразить радость от обретения мощей преп. Макария:

Вслед за этим текстом следует инципит Слова о смокве в Великий понедельник, приписываемого Иоанну Златоусту. Данный фрагмент текста понадобился автору, чтобы высказать желание написать повесть о том, чему был свидетель:

Затем автор цитирует начальные строки Слова Иоанна Златоуста о том, «како собрашася жидове на Христа», в тексте которого упомянут новый церковный собор:

Далее текст без связки продолжается начальным фрагментом Слова Иоанна Златоуста о десяти девах и о милостыни, и о покаянии, и о молитве. Автор сознательно оставляет фразу «се бо есть похвала вашего града», что, видимо, должно было подчеркнуть его чужеродность по отношению к обители преп. Макария:

Далее без авторских ремарок следует обширная цитата из Слова в Великий четверток Страстной недели Иоанна Златоуста: «Егда умы нозе учеником своим». Этот фрагмент текста понадобился автору для прославления человеколюбия Божия:

Далее также без связки текст продолжен инципитом «Слова Кирилла Туровского по Пасце, похваление воскресения, и о аретусе, и о Фомине испытаньи ребр господних»,²⁸³ где автора привлёк топос «мы же нищи есмы словом и мутни умом»:

Далее следует авторский текст, с использованием как слов Кирилла Туровского («о проявлении святаго, удивление бѣ велие, но устрашение нечистым»), так и, возможно, ещё одного неизвестного текста: «похвалимъ церковныи съи закон, готовящи ны памяти праздновати святаго; слышите убо, възлюбленнии, нам неизреченную тайну услышите и увидите, еже бо и по увѣдении никто же может достигнута к похвалению» (Там же, л. 463 об.)

Вслед за этим идут начальные строки «Слова Кирилла Туровского о снятии тела Христова с креста, и о мироносицах, от сказания евангельского, и похвала Иосифу в неделю 3-ю по Пасце»²⁸⁵:

Далее текст продолжен начальными словами другого Слова Кирилла Туровского – «О слепеци и о зависти жидов, от сказания евангельского, в неделю 6-ю по Пасце»:²⁸⁷

После слов автора «от святых отец, написавших нам путь спасениа» следует инципит Слова Иоанна Златоуста на Вознесение Господне:

Далее текст продолжается начальными строками «Слова Кирилла Туровского на сбор святых отец 300 и 18, от святых книг указание о Христе, Сыне Божии, и похвала отцем святаго Никейского събора, в неделю преже пянтикостия»:²⁹⁰

Фрагмент заканчивается авторским текстом: «таже паче преподобному отцу нашему Макарию, крѣпко подвизавшемуся своего ради спасениа, се же и мъзду восприалъ есть от свыше дателныя десница; мы же подолгу блажим». Затем следует цитата из начальных строк «Слова Кирилла Туровского о раслабленемъ, от Бытия и от сказания евангельского, в неделю 4 по Пасце»:²⁹²

За этой цитатой следует традиционный топос авторского самоуничижения, соединённый с мыслью о необходимости написать повесть о калязинском подвижнике, мощи которого были обретены 26 мая 1521 г.: «Понеже аз есмь недостоин и груб, молчяти не могу от жалости, прославити же начертанми, украсити жительство святаго ум ми недостижет, приспѣ бо день нарочитый праздника его, таже поправ свою всю совѣсть и леность опроверъг, но на Бога надежду положь и на пречистую Богородицу, и на того новоявленного чюдотворца, начях чинити повѣсть...» (Там же, л. 465 об, 466).

Оригинальный подбор хорошо известных древнерусскому читателю текстов предполагает работу высокопрофессионального книжника, несмотря на то, что работал он, по всей видимости, с одним источником. Возможно, под руками автора был сборник «Рай» или другой подобный со словами Иоанна Златоуста и Кирилла Туровского. Автор использовал в своём сочинении по 6 фрагментов из произведений двух знаменитых христианских писателей. Объем фрагментов зависел от необходимых книжнику сведений. Так, фраза «Се бо есть похвала вашего града...» (Там же, л. 459) заимствована автором Сказания из Слова Иоанна Златоуста о десяти девах.

Можно предположить, что автор не был насельником Калязинского монастыря. Об этом косвенно свидетельствуют созданные в те же годы Сказание о чудесах и Служба на обретение мощей святого. Если Сказание о чудесах преп. Макария представляет собой сухой перечень чудес, то Служба на 26 мая просто переписана с общей преподобнической службы²⁹⁴, что свидетельствует о недостатке мастерства у составителей этих памятников. Кроме того, в этот период не было написано Житие святого, а в Сказании об обретении мощей нет сведений о биографии Макария Калязинского.

Слова в предисловии «но и мы (...) видяще новый събор церковный, акы дѣти около стояща и желающе, акы словеснаго млека слова...» (Там же, л. 458) заимствованы автором из Слова Иоанна Златоуста «о собрании, како собрашася жидове на Христа». Однако нет сомнения в том, что Собор по прочтению Макария Калязинского клику местночтимых святых был созван по инициативе митрополита Даниила, о чём в конце Сказания свидетельствует автор – современник этого Собора: «Се же времени невелику минувшу по съвѣтованию благовѣрного великого князя Василия Ивановича, се же и по воспоминанию благовѣрного князя Георгиа Ивановича пресвященныи митрополит Данило събра к себѣ поручении русской митрополии свою братию: архиепископы и епископы, архимандриты и игумены честныа, начаша духовнѣ бесѣдовати и потщателнѣ о преподобном отце Макарии, новоявленном чюдотворци» (Там же, л. 477 об. 478). Для историка подобные факты представляют большой интерес, поскольку других сведений о деятельности указанного Церковного собора нет.

К сожалению, имя автора Сказания об обретении мощей калязинского чудотворца не известно. Скорее всего, это был один из «списателей» круга митрополита Даниила и, возможно, даже участник Собора, на котором Макарий Калязинский в 1522/1523 г. по инициативе митрополита был причислен к лику местночтимых святых.

Помимо сведений о Соборе, Первоначальная редакция Сказания содержит свидетельства о практике канонизации святых в Русской Церкви. Это относится и к обретению нетленных мощей Макария Калязинского («и прах не коснуся ризѣ его, колже паче тѣлу...»), и к фактам засвидетельствования чудотворений от его мощей, и к сбору информации о чудесах, и к записыванию их «на хартии» в монастыре.

Обращает на себя внимание эпизод с освидетельствованием мощей преподобного Макария. После получения известия от калязинского игумена Иоасафа (1517−1522 гг.)²⁹⁵, князь Юрий Дмитровский сообщает о проявлении мощей преподобного своему брату – великому князю Василию Ивановичу, который в свою очередь предлагает известить о случившемся чуде митрополита Даниила. После этого мощи Макария Калязинского были освидетельствованы чудовским архимандритом Ионой, а исцелившиеся больные предстали не только перед митрополитом, но и перед великим князем Василием III и князем Юрием Дмитровским. Участие верховной церковной и светской власти в вопросах канонизации калязинского чудотворца, достаточно красноречивый эпизод, так как он раскрывает механизм канонизации местночтимых святых в первой половине XVI в. Кроме того, в совместных действиях великого князя и митрополита Даниила, а также в совете Василия III митрополиту собрать церковный собор по причтению Макария Калязинского к лику святых можно усмотреть влияние «иосифлянской» идеологии.

О том, что канонизация Макария Калязинского была связана с политическими коллизиями, свидетельствует разрыв во времени между обретением мощей подвижника 26 мая 1521 г. при митрополите Варлааме (1511−1521 гг.) и причтением калязинского чудотворца к лику местночтимых святых (спустя как минимум год) при митрополите Данииле, вступившем на митрополичью кафедру 27 февраля 1522 г. Однако в Сказании автор пишет, что не только канонизация, но и обретение мощей преп. Макария состоялись при митрополите Данииле. Это выдаёт в нём сторонника взглядов иосифлян.

Согласно Сказанию, обретение мощей святого случилось при копании рвов в монастыре, когда некий купец Михаил Воронков решил построить в обители каменную церковь Св. Троицы вместо ветхого деревянного здания. Михаил Воронков – лицо реальное. Судя по актовым материалам, он являлся вкладчиком Калязинского монастыря, как это установила И.Г. Пономарева²⁹⁶. Вместе с тем, с точки зрения А.В. Яганова и Е.И. Рузаевой, вымышленный «житийный образ богатого купца» был необходим для того, чтобы отвлечь внимание государя, великого князя Василия III, от истинного заказчика церкви – дмитровского князя, и продемонстрировать «полную незаинтересованность» последнего в строительстве храма²⁹⁷. Однако нельзя согласиться с мнением исследователей о позднем создании памятника, так как сохранился список 20 гг. XVI в. (РНБ, Погод. 836), не известный московским архитекторам.

Сказание об обретении мощей Макария Калязинского Первоначальной редакции содержит и новые сведения о деятельности в 1522/1523 г. архимандрита Чудова монастыря Ионы Собины, упоминания о котором в справочнике П.М. Строева связаны с 1518 и 1519 гг.²⁹⁸.

Кроме того, в Сказании приведён подробный рассказ о строительных работах по перестройке церкви в монастыре, повествующий о получении разрешения и благословения на строительство светских (в лице удельного князя) и церковных (в лице игумена монастыря) властей, о подборе мастеров различных специальностей («каменосѣчци», «плинфотворители», «браздокопатели»), об изучении местности («церковный мастер домышляется в себѣ: когда, гдѣ или ондѣ, да не како вода будет, понеже убо ту езеро близъ бѣаше...»), об освящении начала строительных работ («игумен же с священници и диакони и клирици начаша молебнаа пѣти...»). Такого рода подробности являются свидетельством того, что Сказание написано современником событий.

Для минейного цикла текст Сказания об обретении мощей Макария Калязинского был переработан. Прежде всего, фрагмент из Слова Иоанна Златоуста о блудном сыне был опущен. Начальные строчки нового предисловия «Велика и вѣтха съкровища, дивно и радостно ѡткровеніе...»²⁹⁹, как было показано выше, взяты из исходного текста и соотносятся со Словом в неделю цветную Кирилла Туровского, что призвано подчеркнуть праздничность события – обретения мощей калязинского чудотворца.

О себе составитель нового предисловия пишет: «Аꙁ же ᲂубогии мало преже сихъ понᲂудихся написати ѡ роженіи и въспитаніи и ѡ равноаггелномъ житіи его, елико иꙁобрѣтох, толико вашей любви написах. Н(ы)нѣ же прострох недостоиноую мою десницю во еж(е) мало что ꙗавити ѡ проꙗвленіи мощеи его» (ВМЧ³⁰⁰, стб. 405 а). В словах «толико вашей любви написах» можно увидеть обращение агиографа не столько к читателю, сколько к братии монастыря. В этом случае «списатель» Жития и Минейной редакции Сказания о мощах, мог быть монахом другой обители и подвизаться в Калязинском монастыре для написания статей о преподобном Макарии.

Здесь в Сказании мы находим слова «о нихже последи скажем» (ВМЧ, стб. 406 в), подобные тем, которые, по замечанию М.Д. Каган, свидетельствуют о вторичности текста Пространного Жития святого³⁰¹. В данном случае эта фраза, действительно, является редакторской вставкой переработанного варианта Сказания об обретении мощей святого.

Непосредственно в тексте новой Минейной редакции памятника изменена причина, по которой купец Михаил Воронков решился на строительство каменной церкви во имя Святой Троицы в Калязинском монастыре. Если в исходном тексте купец, имея средства, решил воздвигнуть каменную церковь из любви к святому, то в Минейной редакции Сказания эта мысль приходит к нему тогда, когда он попадает в беду. Сравним:

Столь реалистическая подробность в минейном цикле удивляет, поскольку именно ряд конкретных фактов не вошёл в текст Жития Макария Калязинского, а из Сказания о мощах был убран эпизод с архимандритом Ионой. С другой стороны, конкретный рассказ о причине, по которой купец Михаил Воронков решился на строительство церкви, напоминает эпизод в Житии с землевладельцем Колягой. Сходство сюжетов состоит в раскаянии их героев, что является богоугодным делом и имеет назидательное значение. Это вполне согласуется с редакторской правкой статьи, выполненной спустя более 20 лет после описываемых событий.

Завершают Сказание об обретении мощей 16 рассказов об исцелённых предстательством Макария Калязинского больных, сведения о которых почерпнуты «списателем» из Сказания о чудесах святого.

Необходимо отметить творческий подход редактора к созданию новой статьи о калязинском подвижнике, вобравшей в себя два Сказания – об обретении мощей святого и о чудотворениях от них. Насыщенность статьи событиями и мастерство их изложения способствовали тому, что Минейная редакция Сказания получила самостоятельное бытование в рукописях под 26 мая среди других майских статей.

Сокращённая редакция Сказания об обретении мощей Макария Калязинского имеет заглавие: «Лѣта 7029о, месяца маиа в 26 день. Обрѣтение мощей преподобнаго и богоноснаго отца нашего Макария игумена, Колязинскаго чюдотворца». В ряде списков слова «Лѣта 7029» начинают непосредственно текст статьи, инципит которой звучит так: «Царствующу тогда в Русскои земли благовѣрному великому князю Василию Ивановичю...»

В Сказании сохранены все действующие лица, в том числе, чудовский архимандрит Иона, герой рассказа об освидетельствовании мощей преподобного Макария, а также все первоначальные мотивы постройки каменной церкви в монастыре. Появление данной редакции понадобилось для сопровождения в сборниках Пространной редакции Жития святого. Возможно, эта редакция была создана спонтанно, когда кем-то из переписчиков было просто опущено риторическое предисловие, встречающееся, например, с Пространной редакцией Жития только в составе сборника середины XVI в. – РНБ, Q. 1.173.

* * *

Таким образом, среди выявленных 60 списков Сказания об обретении мощей Макария Калязинского (из них просмотрены de visu 57) выделены три редакции памятника. Среди них – 9 списков Первоначальной редакции 20-х гг. XVI в., имеющих самостоятельное хождение в рукописных сборниках, 18 списков Минейной редакции середины XVI в., созданной для сопровождения Минейного Жития святого, и 31 список Сокращённой редакции середины XVI в., текст которой следует в сборниках за Пространной редакцией Жития.

Анализ текста Первоначальной редакции памятника выявил работу профессионального древнерусского книжника, использовавшего для риторического предисловия 12 фрагментов слов Иоанна Златоуста и Кирилла Туровского из сборника типа «Рай». Кроме того, первоначальный текст Сказания содержит уникальные сведения о проведении церковного собора 1522/1523 г. по канонизации местночтимого русского святого – преп. Макария Калязинского, а также ряд известий как церковного, так и светского характера.

Бытование Первоначальной редакции Сказания об обретении мощей преподобного Макария под названием «Жития» в период после канонизации святого на Соборе 1547 г. указывает на отсутствие собственно Жития подвижника до середины XVI в. Косвенно об этом свидетельствует датированная 1548 г. рукопись Волоколамского монастыря (ГИМ, Епарх. 407), содержащая указанную статью под названием «Жития» нового чудотворца – Макария Калязинского, а также археографический обзор списков собственно Жития преподобного Макария³⁰².

Вместе с тем, укажем на один из ранних списков (середины XVI в.) Первоначальной редакции Жития Макария – РНБ, Q. I.173, в котором вслед за Службой на день памяти святого и Житием следуют статьи 20-х, 30-х гг. того же столетия об обретении мощей и о чудесах от его мощей. Такой подбор свидетельствует о постепенном формировании агиографического круга статей о калязинском подвижнике.

* * *

Ниже публикуется текст Первоначальной редакции Сказания об обретении мощей Макария Калязинского 20-х гг. XVI в. по списку СПбИИ РАН, колл. 115, № 155 Q, л. 455 об. 478 об. Разночтения приводятся по спискам:

ГИМ, Епархиальное собр., № 407, л. 118−154 (список Е);

СПбИИ РАН, собр. Лихачёва, № 275, л. 143 об. 151 об. (список Л)

РГБ, ф. 209 (собр. Овчинникова), № 277, л. 368−374 (список О)

РНБ, собр. Погодина, № 836, л. 1−20 об. (список П)

РНБ, собр. ОЛДП, Q. 258, л. 580−595 об. (список Р)

РНБ, собр. Погодина, № 641 (Строев, № 150), л. 30−40 об. (список С)

РНБ, Q. 1.173 (собр. Толстого), л. 30 об. 45 (список Т)

РГБ, ф. 310 (собр. Ундольского), № 337, л. 1−14 (список У).

При публикации текста Сказания титла раскрываются, буквы вносятся в строку, транскрипция современная, за исключением ѣ, a также букв ъ и ь в середине слов, буквенная цифирь передаётся арабскими цифрами, киноварные буквы выделены полужирным шрифтом. Пунктуация современная.

Приложение

л. 455 об.³⁰³(1)Лѣта 7029(2) мѣсяца маия(3) в(4)26 день(5). (6)Обрѣтение мощем(7) преподобнаго (8)и богоноснаго(9) отца нашего(10) (11)Макария(12) Колязинскаго(13) (14)чюдотворца

л. 456

// Предисловие(15)

(16)Присно убо человѣколюбие(а) Божие проповѣдати(17) длъжни(18) есмы(19), тѣм(20) бо(21) (22)живем и движемся(23) и(24) есмы(25), в се(26) бо(27) врѣмя(29) длъжни(29) есмы(30) се(31) творити(32) за свою(33) си пльзу(34) и за благодѣание(35) хотящим звѣздам(36) възсиати(37) от купѣли(38), ти(39) бо тою сияют(40), якоже и мы ею спасени(41) быхом и(42) спасаемся(43); да речем и мы(44), якоже рече Владыка Христос человѣколюбець(45), Сын человѣколюбца Отца, един длъжен(46) повѣстник Отчя(47) милосердиа(48); да разгнѣм(49) всю (50)повѣсть(51) и да навыкнем от нея(52), како подобает(53) с(54) усръдием(55) приступати(56) и память творити (57)Богу угождьшим(57) и(58) грѣхом(59) нашим(60) отпуста(б) просити.

л. 456 об.

Велика(61) бо(62) и ветха(63) сокровища(64), дивно и радостно откровение, добра и(65) силна богатства(66), неоскудно ближним даеми(67) дарове, славна и(68) зѣло(69) (70) честна(71) дому искуснии(72) строителѣ(73), обилны(74) и(75) преполенны(76) царскыа(77) трапезы мнози избыткы(78), от нихже(79) нищии (80)препитаеми бывают(81) негыблющею(в)(83) ядию(84), но пребывающе(85) в живот вѣчныи(86). Словеса бо святых отец(87) пища суть (88)душам нашим, яже Христос многообразно глагола(89) (90)человѣческаго ради(91) спасениа(92). Его же славный(93) и(94) честный дом царскыи(95) имѣет искусныи строителѣ(97): патриархии(98) и епископы(99),

л. 457

иерея(100) же и игумены(II,1)³⁰⁴, и вся церковныя(2) учителя(3), иже вѣрою и чистотою(5) ближнии сътворишяся(6) Богу и приемлют Святаго Духа благодатию различныа(7) дары учению и(8) исцѣлению(9) по мѣрѣ(10) дара Христова. Тѣмже(11) и мы, убозии(12), тояже(13) трапезы(г) останок в(14) крупице(15) вземлюще, наслаждаемся(16): кыиждо(17) бо(18) раб (19)своего господина(20) хвалит. Радость же нам, братие(21), (22)и веселие всему миру пришедшаго ради(23) праздника(24), о немже(25) възрадуемся(26) и възвеселимся(27).

Яко(28) убо видяли(29) дуб(30) цъвѣтущ(31) или источник силно(32) кипящ(33), тѣм видѣнием(34)

л. 457 об.

тамо ся влечет и сръдечныи(35) ум превращает там(36). Такоже(37) и ухо, слышя(38) словес дѣаниа(39) и повѣсти(40), к тѣм мысль(41) си(42) прострѣт(43), яко быти такому(44) телеси(45) на том месте(46) а мыслию(47) на оном, идѣже(48) слово повѣстию(49) назнамена(50) дѣло. Сице и(51) мнѣ (52)случися (53)ныне(54), възлюбльннии(55), слышя(56) бо о блаженном(57) отци(58) и(59) умилихся(60) зѣло (61).

Се же уподобишяся(62) церковнии(63) кръмници(64) дѣтем, иже млеко по вся дни пищу(65) себѣ(66) съсут(67) от матерня съсця(68) и часто(69) просят, уподобихом (70)же ся(71) и мы матери убозии(72), с(73) глада(74) не имущеи(75)

л. 458

млека. Якоже(76) аще кто(77) видит(78) матерь чадолюбиву, (79) млека не имущу(80), и свои младенец(81) видит плачющъся(82), и подаст(83) ему съсця(84) суха (85)не накръмлениа(86) дѣля(87), но да(88) от(89) плача(90) уставит(91). Такоже и нас видите(92), тоже(93) стражуще(94) и(95) такоже (96)творяща(97), не бо но и мы видяще(98) новыи(99) събор(100) церковныи³⁰⁵(III.1),·акы(2) дѣти(3) около(д) стояща(4) и желающе(5) акы(6) словеснаго млека слова, мы же съсец(7) ума своего подаем (8)не да накръмим(9) их(10), убози(11) бо(12) есмы(13) и нищи(14), словесы, но да любезно(15) представим(16), но приидѣте(17), възлюбльньнии(18).

Вѣсте(19) ли убо(20), откуду

л. 458 об.

(21)нам, рече(22), пръвое(23) начася(24) или гдѣ(25) (26)съставися(27), или чем(28) начахом(29) или гдѣ(30) пристахом, или от коего разума в коем кончяшяся(31) пръвыя(32) бесѣды(33) словеса, но вы(34) убо(35) мню(36) забывша(37), гдѣ (38)ны(39) слово(40) (41)уста. Аз (42)видѣ(43) и не творю(44) вас виновны(45) при том и ни(46) укоряю, кождо бо вас жену имат(47), дѣти имат(48) кръмити(49), в(50) дому печется о всем(51), овии(52) в(53) воинах(54) ходят(55), друзии же рукодѣлници(56), на различныа(57) потребы кождо(58) вас частит(59). Мы же о сем(60) ходим и о сем поучяемся(61), и о(62) сих вся лѣта своа(63) пребываем искрънно(64), вы (65)якоже не хулни(66) бысте

л. 459.

о сем(67), но хвалими(68) о спѣшении(69), якоже ни едину (70)нас годину(71) оставистѣ(72).

Се(73) бо есть(74) похвала(75) вашего(76) града(77), яко(78) ни плища имѣти(79), ни хлѣвиниць(80), ни златокровных(81) домов(82), ни полат, но(83) еже(84) имѣти народ(85) поспѣшив(86) и въставлен(87) не от листвиа(88) доброродства(89) дубнаго, но от плода познаваем(90), того бо ради безсловессных(91) скотов паче почтени быхом(92), (93)якоже слово имѣти и словеса приимати и слова желати. Человѣк(94) не желаа(95) словеси вльми(96) бо(97) паче безсловеснѣе(98) скота есть(99), невѣдыи(100) бо(IV.1)³⁰⁶, почто честен(2) бысть и откуду имат(3) честь да добрѣ

л. 459 об.

глаголаше(4) пророк: человѣк въчти(5) сыи(6) не разумѣ (7)приложися(8) (9)скотѣх(10) несмысльных(11) и уподобися им, человѣк словесен словеси не желаеши – повѣждь ми да каку(12) имаши(13) простыню(14). Тѣмже(15) убо вы(16) паче всѣх мнѣ(17) уншии(18), иже(19) к(20) словеси(21) добротну(22) ум(23) въскриляется(24), егоже ради к разуму присязем (25)и (26)пръвоглаголанным(27) в ряждение(28) рцѣм(29): длъжници(30) есмы(31) и сладцѣ(32) отдаю длъг(33), не бо нищеты(34) ми приносит, но богатство(35) ми (36)приносит, отдание о(37) внѣшних(38) потрѣбах(39) длъжници(40) бѣгают(41) заимодавец(42),

л. 460.

яко не одлъжитися(43). (44)Аз же(45) гоню, якоже отдати паче в лѣпоту о внѣшниих(46) потрѣбах(47) одлъжение(48) убожьства(49) творит, словесное же отдание богатства(50) раждает(51): что се(52) глаголю – имѣнием(53) ли длъжни(54) есмы(55) нѣкому(56), то и(е)(57) аще отдам(58), не может и(59) у мене быти и у иного, но (60)от мене отидет,(61) оному (62)прилѣпну(63), а слово аще отдам – и с(64) мною есть, и вси имат(65) е(66); аще ли удлъжю(67) и слова не подам – тогда (68)убог(69) есм(70), егда ли отдам – тогда(71) богат не(72) буду, аще (73)не подам(74) слова – един богатѣю(75), аще ли отдам(76) – с(77) всѣми(78) плод принесу.

Милость Божию и человѣколюбие(79)

л. 460 об.

проповѣдует(80), убо вся (81)твар(82) проповѣдает(83) же и тварное(84) строение. Нѣсть бо ничтоже(86) (86)от видимых и невидимых, еже не исповѣдает(87) благыня(88) Божия(89), но и небо и земля(90), и море, и все видимое и невидимое(ж) милостию(91) Божиею(92) бысть(93) и състоится(94) и хранится(95); в лѣпоту убо блаженныи(96) Давид(97) от человѣколюбиа(98) милостиваго Бога (99)проповѣдает(100), ³⁰⁷(V.1)глаголя(2): Милостив и щедр (3)и праведен(4) Господь. Примѣси(5) к(6) человѣколюбию правду, да егда и правдива слышиши, (7)убоишися суда, егда(з) ли человѣколюбива(8) слышиши, (9)притечеши

л. 461.

к покааниу(10). Не проповѣдает(11) человѣколюбиа(12) (13)единаго(14), ни правды без(15) человѣколюбиа(16): (17)аще бо(18) (19)едину правду(20) повѣсть(21) отвѣщавает(22) надѣющася(23) милости, и аще(24) единаго(25) человѣколюбиа(26) на преобидѣние(27) приводит(28) ленивѣишаа(29). Начало же и конець(30) слову милость(31) положи(32), все(33) бо начася(34) от человѣколюбиа(35): человѣколюбиа(36) бо(37) ради бысть (38)небо, а не потребы(39) ради Божиа(40), понеже (41) бо небо сътворися(42) ни(43) (44)у ещё(44) есть (45)6000 лѣт минуло прежде(46) небес и прѣжде(47) (48)вѣк онѣх многых(49) и начала(50) не имущих. Бог(51) бѣаше(52) и есть преже(53) бо всякого(54) промышляа(55), еже бѣаше(56) речено(57) есть, того ради

л. 461 об.

(58)небеса исповѣдают не потрѣбу(59) Божию, но славу Божию. Давидом(60) убо глаголется(61): Бог(62) нашь(63) на небеси, се же Бог(64) нашь(65) (66)на небеси(67) горѣ. Но речено(68) есть, не якоже требующу(69) Богу (70)небесе(71), ни(72) якоже почивающу(73) на небесных(74) аггелѣх(75), небо бо многащи(76) писание наричет(77) небесныа(78) аггелы(79), а(80) землю наречёт(81) земныа(82) человѣкы(83), якоже в(84) повѣсти(85) речеся: в год обѣдныи вся (86)земля обѣдаше, землю(87) убо человѣкы(88) наричет(89), (90)а небо(91) аггели(92). И(93) се(94) (95)являет, глаголя: «Веселитеся(96) небеса, да(97) радуется(98) земля», рекше(99), о спасении мира. То(100) кто извѣща(VI.1)³⁰⁸ глас-от(2), (3)тот сам аггелскыи(4) царь: Аминь, аминь, глаголю

л. 462

вам(5). Радость (6) бывает в(7) всѣх(8) аггелѣх(9), иже на небеси о(10) едином грѣшнице(11) кающимся(12). Бысть бо(13) небо(14) на(15) славу Богу, а нам на потрѣбу(16), да солнце нам свѣтит(17), и(18) мѣсяц(19), и вся звѣзды. Ни солнца бо требоваше(20) Бог(21), творець(22) бо свѣту, един имѣа(23) (24)безсмертие(25), в(26) свѣте(27) живыи неприступнем(28), и нѣсть(29) ничтоже дивно, аще Бог(30) не(31) трѣбует(32) свѣта(33) видимаго, ни аггели(34) бо требуют(35) свѣта земнаго, но точию небеснаго, небесныи(36) же свѣт сам тъи(37) Бог(38). Тако бо послушъствуют(39) книгы(40) дѣании(41) святых апостол: в полунощи же аггел(42) Господень явися в(43) темници(44), в неиже бѣ(45)

л. 462 об.

(46)Петр(47), и свѣт просвѣтися(48) в(49) храмѣ(50). Да аще аггел(51) сътвореныи(52) (53)не требует свѣта, то(54) творець(55) ли аггелскы(56) требует свѣта(57)? (58)Не требует(59) убо(60) свѣта(61) Бог(62), но (63)нас(64) свѣтом свѣтит(65) и веселит и грѣет нас, всѣ(66) бо(67) мы(68) Богу на славу, а нам на потребу. Солнце да освящает(69) ны, облаци(70) на дождевное служение, земля на плодовное(71) обилие(и), море на промысл(72) купцем – все (73)человѣку(74) служит(75), паче же (76)образу Божию. Да славим человѣколюбие Божие, якоже рече писание: аще приносим хвалы(77) Богу или(78) церкви зиждем(79), то(80) се

л. 463

бе(81) чтим и славим. (82)Бог(83) бо едино(84) (85)доброразумие(86) приемлет(87), того ради Давид(88), доброразумѣв(89) сыи(90), боголюбив, исповѣдаа(91) неоскудное Божие человѣколюбие, глаголаше: Рѣх Господеви: Бог(92) мои еси ты, яко благых(93) моих(94) не требуеши(95). Ничтоже(96) бо не требует(97) от(98) нас, проповѣдают убо видимаа(100) благодать Божию(VII.1), ³⁰⁹но(2) ничтоже тако проповѣдает(3), якоже пришествие еже(4) в(к)(5) человѣкы(6), якоже в(7) образѣ(8) Божии(9) (10)в(11) образѣ(12) рабии(13) бысть(14), непремѣнив(15) достоиньства(16), но уяшняа(17) человѣколюбие.

(18)Велика(19) учителя и мудра сказателя(20) требует(21) церкви на(22) украшение

л. 463 об.

праздника(23). Мы же(24) нищи(25) есмы(26) словом и мутни(27) умом, не имущи(28) огня Святаго Духа (29)на слаждение душеполезныих(30) словес; обаче любве дѣля(31) суще(32) с(33) мною братие мало нѣчто скажем(34) о проявлении(35) святаго. (36)Удивление бѣ (37)велие(38), и(39) устрашение нечистым, похвален (40)церковныи(41) съи(42) закон, готовящи(43) ны памяти праздновати(44) святаго. Слышите убо, возлюбльннии(45), (46)нам неизреченную(47) тайну услышите и увидите(48), еже бо и(49) по увѣдении(50) никтоже может(51) достигнути к(52) похвалению(53). Праздник(54) от(55)

л. 464

праздника(56) честнѣе(57) приспѣл(58) есть(59), подавая(60) благодать(61) Божию(62) церкви святѣи(63) (64)христоименитым людем, яко бо и(65) пленица златы, растворены(66) бисером, с(67) многоцѣнным камением(68), веселят зрящих на ня очи(л), но паче сих духовнаа(69) нам красота, праздници(70) святии, веселят(71) вѣрных(72) сердца и душа освящающа(73).

Милость (74)Божию(75) и человѣколюбие Господа нашего Исус(76) Христа, благодать же(77) Святаго Духа, дарованную обилно человѣческому(78) роду, сказаю(79) вам, братие, добрии христолюбнии(80) послушници(81), чада церковнаа(82), сынове(83) свѣта, причастници(84) царства(85) небеснаго. Но не(86) от(87) своего сердца(88) сиа(89) изношу(90)

л. 464 об.

словеса в(91) души бо грѣшной(92) ни дѣло, ни слово полезно(93) раждается(94), но(95) творим повѣсть(96), вземлюще(97) от(98) святых отець(99), написавших(м)(100) нам путь(н)(VIII.1) спасениа(2)³¹⁰.

(3)Свѣтло ми(4) сие церковное(5) позрачище, не смѣх(6) бо творит(7) человѣком(8) суетен, но(9) велии неприязни(10) плачь. Якоже истории(11) вѣтиа(12), рекше(13) лѣтописци(14) и пѣсненотворци(15), прикланяют(16) своа(17) слухы(о)(18) ·в бывшая(п)(19) (20)между(21) царии(22) и(23) рати в(24) оплъчениа(25), да украсят(26) словесы и возвеличят(27) мужествовавьшая(28) крѣпко (29)по своем царии(30) и (31)не давших(32) в(33) брани плещу(34) врагом(35), и тѣх славяще(36)

л. 465

похвалами вѣнчают(37), колми(38) паче нам(39) лѣпо есть(40) хвалу к(41) хвалѣ(42) приложити храбрым и великым(43) воеводам Божиим(44), (45)отцем, таже паче преподобному отцу(46) нашему Макарию, крѣпко подвизавшемуся(47) своего ради спасениа(48), се же(49) и мъзду(50) въсприал(51) есть(52) от свышедателныя(53) десница; мы же(54) подолгу(55) блажим(56).

Неизмѣрна(57) бо есть небеснаа(58) высота, (59)ни испытана(60) преисподняа(61) глубина, ниже свѣдома(62) Божиа(63) смотрениа(64)таиньства(65); великабо и неизреченна(67) милость (68)на родѣ(69) человѣчестѣм(70), (71)еюже помиловани быхом. Того бо

Л. 465об.

ради длъжни(72) есмы(73), братие, хвалами(74) и пѣти и прославляти(75) Господа Бога(76) и Спаса нашего Исус(77) Христа, исповѣдающе(78) его великаа(79) чюдеса(80), но еликоже их (81) сътвори(82): (83)неисповѣдима(84) бо суть ни аггелом(85), (86)ни человѣком. Се(87) же(88) подаровал есть(89) блаженному(90) отцу(91) нашему Макарию, мы же побѣсѣдуем(92), егоже дньсь(93) сам въспомянул(94) (95)Бог(96), то(97) и(р)(98) мы (99) како(100) можем(IX.1)³¹¹ к забвению предати, понеже(2) аз есмь недостоин и(3) груб(4), молчяти(5) не могу, от(6) жалости (7)прославите же(8) (9)начертанми(10), украсити жительство(11) святаго (12)ум ми не достижет(13).

л. 466

Приспѣ бо день нарочитыи праздника(14) его, таже поправ свою всю (15)совѣсть(16) и леность опровръг(17), но (18)на Бога надежду(19) положь(20)и на пречистую (21)Богородицу(22)и на того новоявленнаго чюдотворца, (23)начях(24) (25)чинити повѣсть(26): како ли, кацем(27) образом(28) ли(29), коими дѣтелми(30) обретены(31) Быша многоцелебныа(32)мощи святаго (33)ивнаго и преславнаго новаго(34) чюдотворца Макариа(35) – (36)лѣта(37) 7029 (38)мѣсяца майя(39) (40)26, (41)на память святаго апостола Карпа, единаго(42)от 70, обретено(43) бысть тѣло преподобнаго отца нашего игумена Макариа(44),

л. 466 об.

началника(45)обители святыа(46) живоначалныа(47) Троица(48), еже есть мѣсто зовомо по реченному(49) Колязин(50).

Царьствующу(53) тогда в русской(54) земли(55) благоверному великому(56) князю Василию(57) Ивановичу(с)(58), в предѣле(59) же(60) своём(61) царствующу(62) тогда благовѣрному князю Георгию(63) Ивановичю(64), и при пресвященном(65) митрополите(66) Данилѣ(67) бѣ убо нѣкыи(68) (69)купец(70), христолюбив(71) сыи(72), имя ему Михаило(73), кипяше(74) имѣнием(т)(75) доволно, служааше(76) же(77) (78)благовѣрному(79)князю Георгию(80) Ивановичу(81).

л. 467.

Князь(у)(82) же любя(83) его и(84) почитааше(85). Тъи(86) же предреченный(87) Михаило, вниде(88) ему по Божию(89) смотрению страх Господень в(90) сердце(91) его, нача(92) велию вѣру имѣти к(93) святым Божиим(94) церквам(95), паче (96)к монастырем(97)милостыню(98)дааше(99)неоскудну(100), таже убо и(X.1)³¹² паче(2) инѣх велию(3) вѣру нача(4) простирати к(5) преподобному отцу(6) Макарию. Не(7) невѣдом(8) бо ему(9) бяше, еще юну(10) ему сущу(11), слышах(12) при(13) родителех своих о чюдном(14) мужии(15) Макарии(16), (17)понеже бо(18) (19)всяко дѣло благо божественым(20) мановением сподобляется(21) начати(22) и наврьшити(23).

л. 467об.

Се(24) уже(25) времени достигшу(26) рачению(27) (28)его внити(ф)(29) в(30) ум, нача(31) помышляти в сeбѣ(32), каково угождение(33) да сътворит(34), (35)яже что требѣ(36) манастыреви(37) и(38) угодно Господеви Богу и преподобному отцу(39) Макарию(40).

Се же приходящу(41) Михаилу к(42) благовѣрному(43) князю Георгию(44) Ивановичу(х)(45), поклонение(46) сътворяюще(47) умиленым(48) сердцем(49): «Господи, княже(50), наю да повелит твое(51) господство(52) нашей худости(53), твоему рабу, хотящу(54) ми създати(55) церковь камену(56) прекрасну в(57) твоей дръжавѣ(58) в(59) имя святыя(60) и(61)

л. 468

живоначалныа(62) Троиця(63), ещё же и прѣдѣлу(64) быти на деснои(65) странѣ(66) в(67) имя пресвятыа(68) Владычица(69) нашея(70) Богородиця(71) (72)приснодѣвы(73) Мариа(74) честнаго (75)рожества ея»(76), – еже и бысть тако, нынѣ же всѣми(77) видима и славима(78). Князю(79) же(ц)(80) Георгию(81) удивльшуся(82) таковому начинанию, веселяшеся(83) и глаголюще(84) ему: «Хотящу(85) ми, да поне(86) и аз(87) приложу(88) часть(89) своего(90) господства(91) и да не буду лихован лишен такова начинаниа»(92). Михаилу(93) же(94) не рачяше(95) тако(96) збытися(97), но единому(98) таково(99) желаемое(100) получити. Князь же(ХI.1)³¹³ повелѣ(2) воли(3) его быти, да не

л. 468об.

отщетит(4 )его такова(5) начинаниа(6). Михаило(7) же радовашеся(8) велми(9) таковому (10) повелѣнию(11) и отиде от него.

Приспѣвшу(12) же времени рачению его, поиде(13) в(14) обитель святыа(15) и(16) живоначалныа(17) Троица, (18)манастырь(ч)(19) пореклом(20) Колязин, по своей(21) рачителнои мысли. Достигшу(22) же(23) ему тоя(24) святыя(25) обители, прииде(26) к(27) цѣлбоносному(28) святаго (29)славнаго (30)и дивнаго(31) новаго чюдотворца Макариа(32) гробу(33), прося у(34) него помощи и(35) поспѣшениа(36), та(37) же поиде к(38) игумену Иасафу(39) благословение приати(40) от него. Игумен же(41), видѣв(42)

л. 469

Михаилово(43) пришествие (44)срѣте(45) его потщателно(46) и даша ему о Христе(47) цѣлование(48), (49)внидоша в кѣлию(50), (51)начаша(52) духовне(53) бесѣдовати(54). Михаилу же глаголюше(55) к(56) игумену: «Господи святче Божий(57), да помолишися Богу и (58)пречистои(59) Богородици(60) и преподобному отцу(61) Макарию о нашем начинании(62), поне(63) хотящу(64) ми създати(65) церковь камену(66) в(67) обитель(68) вашеа(69) добрыа(70) дѣтелии(71) в(72) имя святыя(73) и(74) живоначалныа(75) Троица». Игумен(76) же веселым сердцем(77) рече ему: «Бог(78), господине(79), да(80) благословит тя и поспѣшит(81) твоему(82) благому вѣщанию(83) и начатку»(84). Таже игумен з(85) бра

л. 469об.

тиею(86) учредив его доволно(87).

Михаило(88) же, погостив ту(89) и вземша(90) от игумена(91) благословение(92), отиде во(93) своя(94) си. И начаша(95) строинаа(96) творити(97) наимати(98) мастеры, (99)каменосѣчци(100) и плинфотворители, и иныя(XII.1)³¹⁴ (2)еже есть (3)церковному(4) съзиданию(5) угодныя(6) и послаша их(7) в(8) обитель ту(9), идѣже(10) хощет създати(11) церковь. Мастери(12) же(13), пришедше(14) в(15) обитель(16) ту(17) и вземше(18) (19)от игумена благословение(20), идяху идѣже(21) основати(22) церковь(23). Игумен же събра(24) (25)всю братию(26), прииде ту(27), идѣже(28) церковныи(29) мастер(30) домышляется(31)

л. 470

в себѣ(32): (33)когда(34), гдѣ(35) или ондѣ(36), да не(37) како(38) вода(39) будет(40), понеже(41) убо(42) ту(43) езеро близ бѣаше(44). И начашя(45) (46)мѣрити(47) от(48) древяныа(49) церкви(50) и умѣриша(51) саженей(52) девять(53) и(54) пол, се же прииде(55) мѣра(56), идѣже(57) положено(58) бысть лежаще(59) цѣлбоносное(60) тѣло(61) святаго Макариа(62), запечатлѣно(63) в(64) гробѣ(65) и (66)в земли(67) съкровено(68) бышя(69) лѣта многа. И устроена(70) бысть гробница над ним с(71) иконами честными, да не будет(72) забвено(73), идѣже(74) положен(75) бысть, яко ученици(76) учителю славу(77) и честь въздавают(78), от успениа(79) же его по вся дни приношааху(80)

л. 470 об.

кадило с(81) благоюханием(82). Такожде(83) и вси прихождааху(84) к нему на всяк день(85), прося от него милости и помощи и заступлениа(86) и оставлениа(87) грѣхов(88), поне(89) вѣдяаху(90) бо его мужа свята и Богу угождьшя(91), по мѣре(92) бо(93) добродетелей(94) от Бога въздаание(95) приял(96) есть(97). Таже мастери(98) стоаше(99) ту, (100)слышаще (XIII.1)³¹⁵ о нем у(2) ту(3) живущих, и вси людие ужасни Быша(4), не смѣаху(5) близу(6) его дръзнути(7) копанию(8), да не(9) когда огнь(10) внезаапу(ш)(11) изыдет(12) и попалит я, аще не угодно будет(13) святому. Игумен же с(14) священници(15)

л. 471

и диакони(16) и клирици(17) начаша(18) молебнаа(19) пѣти, людие же, ту(20) стоаще(21), (22)взывают(щ)(23) (24)гласом (25)умиленом(26): «Господи, помилуи». Събраша(27) же ся в то(28) врѣмя(29) и(30) народ(31) мног(32) окрестнои(э)(33), близ ту(34) живущии, акы(35) на позор стекошяся(36). Игумену(37) же ту(38) помолшуся(39) (40)на мѣстѣ(41) и воду(ю) освятя(42), (43)благословя крестом старѣишаго(44) мастера и(45) иных (46)на то дѣло приготованых(47), (48)кропяше(49) водою (50)мѣсто и братию и народ, и потче(51) ту(52) древо, и въдрузи(53) на нём крест, идѣже быти олтареви и престолу(54), на том(55) мѣстѣ(56) и повелѣ(57) абие бразды (58)копати. И начаша(59)

л. 471 об.

с(60) тщанием(61) копати(62) строино и немедлено(63) молитвами святаго Макариа(64). Воды никакоже не видѣша(65), но токмо многа телеса(66) и(67) кости(68) (69)умръших(70) обрѣтошя(71), и(72) събираху(73) (74)и(75), в(76) инѣ(77) мѣсте(78) съкрыша(79) их(80). Приидоша(81) же (82)бразды копатели(83) (84)на десную(85) страну на(86) умѣреное(87) мѣсто, начаша(88) копати не тако, но з боязнию(89) по наказанию(90) игумена. Та же достигоша(91) до пол(92) рова и дале (93)не обрѣтше(94) иного никогоже(95), но токмо един гроб нерушим ничимже(96), но лѣп(97) зѣло(98) показашеся(99), и благовоние(100) от него

л. 472

исхождааше(XIV.1)³¹⁶. Чюяше(2) (3)се(4) же, не смѣяше(5) дале дръзнути(6) копанию, но възвѣстиша(7) игумену, он же скорѣе(8) прииде(9), (10)повелѣ(11) в била(12) ударити, и снидошяся(13) вся (14)братиа(15) и людие мнози и окрестной(я)(16) народ(17), и начашя(18) радоватися духом(19) и веселяшеся(20) велми(21), обрѣтоша(22) съкровише(23) некрадомо и источник неисчерпаем, похваляему(24) бо праведнику веселятся(25) людие. И взяша(26) с(27) братиею(28) гроб святаго с тѣлом честно и(29) несошя(30) в(31) гробницу(32), идѣже(33) устроена бысть близ церкви, и сътвориша(34) над ним святое пѣние с(35) всякым(36) укра

л. 472об.

шением и с(37) свѣщами(38), якоже подобает(39) честь(40) въздавати(41) святым.

По отпѣнии(42)же вскрыша(а)(43) раку(44) его(45), и исхождаше(46) от него благовоние(47) велие(48), се же и(49) прах не(50) коснуся ризѣ(51) его, колже(52) паче тѣлу(53). Видѣша(54) же святолѣпныа(55) сѣдины(56) его сияющи(57), яко солнце, (58)игумен же и братиа(59) хвалу Богу възсылающа(60) и гласом велиим(61) глаголюще(62):«Господи(63) (64)Владыко человѣколюбче Исус(65) Христе(66) Боже нашь(67), что ти въздамыи(68), якоже ты дарова нам такова свѣтилника(69)? Не нам токмо(70), но (71)всю (72)вселенную просвѣщает(73), сияет(74), яко солнце». Начаша же игумен и(75) иноци(76)

л. 473

прикасатися святому и нетлѣнному(77) (78)его тѣлу(79) и пресвѣтлеи(80) ризѣ(81), прося от него помощи и заступлениа(82), таже мнози от него исцѣление(83) получиша приходящим(84) (85)к нему с вѣрою(86). Игумен же не рачяше(87) на длъго(88) время таковаа(89) дѣла съкрыти(90) – новоявленнаго(91) чюдотворца(92) Макариа(93) (94)чюдеса, но (95)скорѣе(96) посылает старѣишаго(97) священника(98) к самодръжцу(99) благоверному князю Георгию(100) Ивановичу(б)(XV.1),³¹⁷ да скажет(2) ему подробно(3) о преподобном отци(4) Макарии(5). Священник(6) же прииде и повѣда(7) ему вся(8) от Бога дарованнѣи(9)

л. 473 об.

(10)благодати(11) и цѣлбѣ(12), бывшеи от(13) преподобнаго отца(14) нашего Макариа(15) новаго чюдотворца. Князь же Георгие(16) Иванович(в)(17) порадовашеся неизглаголанною(18) радостию(19) и веселяшеся(20) свѣтлым(21) лицем, якоже(22) царь Давид порадовашеся(23) принесену(24) убо бывшу(25) киоту из ыноплеменник(26). Тамо(27) киот, здѣ(28) же явися новый чюдотворец(29) Макарие(30), якоже крин в(31) юдолѣ(32) процъвте(33), и ако(34) шипок благовонен явися.

Князь же (35)по радости посла к(36) своему богомльцу(37) игумену и братии(38) милостину(39) доволну(40), да помолят(41) Бога о его здравии(42)

л. 474

и о(43) даннѣи(44) ему таковой(45) благодати от Бога. Се(46) же невелику(47) времени минувшу(48) по обрѣтении(49) телеси(50) святаго (51) Макариа(52), многым(53) чюдесем(54) являемым от него. Игумен же не рачеше(55) в закоснѣние(56) положити(57), но скорѣе(58) (59)посылает (60)к самодръжцу(61) князю(62) Георгию(63). Посланныи(64) же вдаша(65) ему хартию(66), написану сице о чюдесѣх(67) святаго Макариа(68), что убо прокажении(69) чисти(70) Быша, а слѣпии() прозирающе(72), а хромии(73) быстро хождааху(74), а(75) бѣснии(76) здрави(77) Быша, и (78)имена их написана(79)на хартии(80), и дана Быша(81) в руцѣ(82) его. Князь(83) же Георгии(84)

л. 474 об.

к радости радость прилагааше(85) и к веселию сугубое(86) веселие(87), таже не закоснѣ(88), но скорѣе(89) идяше к(90) старѣишому(91) брату своему великому князю Василию(92) Ивановичю(93), да(94) сказует(95) ему вся (96)подробно(97) о(98) даннѣи(99) ему благодати от Бога. Се же и хартию(100) написану, принесеную(XVI.1)³¹⁸ от манастыря(2), даде(3) в руцѣ(4) его. Он же с(5) удивлением зряше на хартию(6), писаную(7) чюдеса святаго Макариа(8), таже(9) порадовашеся(10) велми(11) и хвалу Богу(12) въздав(13) и чюдотворцу Макарию(14). Князь же великии(15) Василеи(16) глаголаше брату своему князю(17)

л. 475

Георгию(18): «Се(19) бо(20) в нынѣшняа(21) времена(22) в нашей области в русскои(23) земли(24) явися благодать (25) от Бога(26) спасителнаа(27) всѣм человѣком. Тебѣ(28) же(29), брате, паче(30) помиловану(31) сущу»(32). Та же посылает(33) его к(34) отцу(35) святѣишому(36) митрополиту Данилу(37): «Да скажеши ему, якоже бысть чюдо(38) преславно паче древних чюдес от святаго отца нашего Макариа»(39).

Се(40) же приходитъ(41) князь Георгие(42) к(43) отцу(44) митрополиту Данилу(45), и сказаше(46) ему вся, и хартию(47) вдаде(48) ему написану, донесеную(49) к(50) нему(51) от манастыря(52). Он же взем(53) и(54) прочте(55), (56)удивися таковому

л. 475 об.

(57)чюдеси преславному(58) и хвалу въздающи(59) Богу и преподобному отцу(60) Макарию. Князь же(61) великии(62) Василие(63) и святѣишии(64) (65)митрополит Данило(66) повелѣвают(67) князю Георгию(68), да послѣт(69) в(70) обитель(71) по исцѣлѣвших(72) от святаго Макариа(73) и да увѣдят(74) извѣстно и удивяться(75) и прославят Бога(76). Князь же Георгии(77) скорѣе(78) посылает в монастырь(79), да приведут скорѣе(80) исцѣлевших(81) числом вкратцѣ(82), а не всии(83), зане множае(84) того их(85) не хотяше бо велик подвиг подъяти(д)(86). Се(87) уже(88) приведоша(89) (90)на уреченое(91) мѣсто здравых(92) суще, видѣв(93)

л. 476

тѣх(94) князь(95) великы(96) и митрополит, удивльшемся(97) таковым(е) чюдесем от святаго Макария(98).

Князь(99) же великии(100) Василие(XVII.1)³¹⁹ Иванович(2), посъвѣтовав(3) с(4) отцем(5) митрополитом Данилом(6), послаша(7) честнѣишаго(8) манастыря(9) чюдовскаго(10) архиимандрита(11) Иону видѣти(12) новоявленнаго чюдотворца святаго(13) Макариа(14) в(15) вотчинѣ(16) брата своего князя Георгиа(17) (18)в(19) обители святыя(20) и(21) живоначалныа(22) Троица.

Приспѣвшу(23) же архимандриту(24) (25)в год обѣдни(26), в то(27) же время князь Юрии(28) Иванович(ж)(20) молится(30) живоначалнои Троици(31) и чюдотворцу(32) Макарию. На литургии(33) ему

л. 476 об.

стоящу(34), архимандрит(35) же Иона вниде в(36) церковь(37) поклонение являет от старѣишаго(38) брата, (39)великого(40) князя(41) Василиа(42) Ивановичя(43), таже и от(44) отца святѣишаго митрополита(и)(45) ·Данила(46) благословение принашает(47). Се(48) же архимандрит(49) прошает(50), да доведут его идѣже(51) лежит тѣло(52) (53)святаго Макариа(54). Дошед же и повелѣ(55) вскрыти(к)(56) раку его, и видѣша(57) его акы(58) жива лежаща, и помысли(59) в себѣ(60): «Да осяжу(61) его рукама(62) своима, яко(63) Фома апостол», но(64) не(65) смѣаше(66), зане наиде на него страх и(67) ужас

л. 477

немал, и въпиаше(68) с(69) удивлением: «Въистинну(70), (71)отче(72) преподобне Макарие, угодниче(73) Христов, небесныи человѣк, земныи(74) аггел(75) еси!» По удивлении же своем стоаше(76) немал час и прослави(77) Господа Бога и новаго чюдотворца Макариа(78). Написа(л) же сeбѣ(79) хартию(80), (81)преславно чюдо(82), князю же Георгию(83) погостившy(84) его честно(85), времяни(86) же(87) достигшу(88), архимандрит(89) Иона взяша(90) (91)от князя Георгиа(92) достойное поклонение к(93) старѣишому(94) брату, (95)великому князю(96) Василию(97), и к(98) святѣишому(99) митрополиту Данилу(100) такоже(XVIII.1)³²⁰, таже(2)

л. 477 об.

поиде в(3) пресловущии(4) град Москву. (5)Немногу же времяни(6) минувшу(7), се(8) (9)уже(10) достигшу(11) ему(12) град(13) Москву(14), прииде к великому князю Василию(15) Ивановичю(16) и являет(17) ему от брата(18) князя Георгиа(19) вышереченное поклонение, та же и к(20) святѣишему(21) отцу(22) митрополиту(23) Данилу(24), (25)и сказывает им(26), якоже видѣ(27) святаго Макариа(28) чюдно(29) и преславно паче ума человѣчя(30).

Се(31) же времени(32) невелику(33) минувшу(34), по съветованию(35) благовѣрнаго(36) великого(37) князя Василия(38) Ивановича(м)(39), се же и по воспоминанию(40) благовернаго(41) князя

л. 478

Георгиа(42) Ивановича(н)(43) пресвященныи(44) митрополит Данило(45) събра(46) к себѣ(47) поручении(48) русской(49) митрополии(50) свою братию, архииепископы(51) и епископы, архиимандриты(52) и(53) игумены(54) честныа(55), начаша духовнѣ(56) бесѣдовати(57) и(58) потщателнѣ(59) о преподобном(60) отци(61) Макарии(62), новоявленном(63) чюдотворци(64), глаголаше(65) в себѣ(66) сице: «Бог(67) прославляем(68) в(69) свѣтѣх(70) святых». И пакы(71) глаголаше(72) «Похваляему(73) праведнику веселятся(74) людие». Инде(75) же рече(76): «Не может(77) град укрытися връху(78) горы(79) стоя(80), ни свѣтилник(81) под съсудом(82) съкрыт(83), но(84) явлен(85) свѣт(86) всѣм»(87). Сего же(88) свѣтилника(89)

л. 478 об.

не(90) рачаше(91) Бог(92) съкрыти(93) под землею, но(94) явлену(95) ему(96) быти(97).

А.В. Пигин

«Сказание о преславных чудесех чудотворнаго образа преподобнаго и богоноснаго отца нашего Макариа, Желтоводскаго и Унжескаго чудотворца, иже есть в Каргопольских пределех в Хергозерской пустыне обретающийся» (далее – «Сказание»), памятник второй половины XVII в., являющийся весьма ценным источником по истории православной культуры Каргополья³²¹. В «Сказании» повествуется о создании Хергозерского монастыря, о написании чудотворной иконы Макария Желтоводского³²², и о чудесах от этой иконы (всего 41 чудо).

Макариевская Хергозерская пустынь была основана в первой половине XVII в. в Каргопольском уезде на озере Херго (или Макарье), в 80 вёрстах к северо-западу от Каргополя. Монастырь просуществовал до 1764 г., когда обе его церкви – Троицкая и Введенская, были обращены в приход³²³. До наших дней на территории монастыря сохранилось лишь полуразрушенное здание каменного Троицкого храма, построенного в 1865 г.

Значение этого монастыря для Каргопольского края определяется, прежде всего, тем, что здесь хранилась почитаемая чудотворная икона Макария Желтоводского и Унженского. Согласно «Сказанию», икона была написана при следующих обстоятельствах. 25 сентября 1632 г. святой Александр Ошевенский явился в видении священнику Каргопольской Троицкой церкви Герасиму Анфимову, и повелел заказать иконописцам икону преподобного Макария, что и было исполнено. Икона была поставлена первоначально в церкви Александра Ошевенского в Александро-Ошевенском монастыре. Здесь и произошло первое чудо. После молитв святому, получила исцеление слепая девица. Позднее икону перенесли на Хергозеро, где от неё также совершилось немало чудес.

В начале XX в. икона находилась во Введенском храме Хергозерского прихода и в 1910 г. была подробно описана священником этого прихода А. Кипреевым: «Икона преподобного отца нашего Макария чудотворца имеет в высоту 1 аршин 6 вершков, а в ширину 1 аршин. Середина иконы, где изображён самый лик преподобного, снимается – высота её 7 вершков, а ширина 6 вершков, она написана на доске. По краям иконы изображены:

1) рождение прп. Макария,

2) прп. Макарий отдаёт свою ризу нищему, а у него берёт себе рубище и поступает в монастырь на Волге реке,

3) отец преподобного ищет св. Макария и находит его в монастыре, где и увидал только одну его руку,

4) прп. Макарий отходит к Жёлтому озеру и созидает церковь, где собирает братию и печёт сам хлеб,

5) нападение на братию варваров, кои обитель его разорили и братию убили, а самого же преподобного повели к воеводе варварскому,

6) воевода же отпустил его невредимого, а он, возвратившись в обитель сожжённую, похоронил убиенную братию,

7) братия дорогой, ища уединения, увидала лося и хотела его убить, но преподобный не допустил до сего, так как был Петров пост, но велел отрезать ухо лося и сказал, что он придёт сам,

8) после праздника лось пришёл к ним сам, и был без уха,

9) прп. Макарий поставил святой крест на Унже реке,

10) преставление прп. Макария на Унже реке,

11) граждане с грустью провожают тело его 15 вёрст, умершего 95 лет от роду, пробыв в иночестве 80 лет.

В самой же средине иконы изображён преподобный Макарий, молящийся в храме о людях. Икона сия подлинная и считается чудотворной, на ней никакой надписи нет»³²⁴. Современное местонахождение иконы неизвестно, но сохранились другие каргопольские иконы с изображением святого Макария второй половины XVIII–XIX в., которые «видимо, повторяют тот самый образ святого, который хранился в Макариевской Хергозерской пустыни»³²⁵.

В самом начале «Сказания» повествуется о создании Хергозерского монастыря. Два монаха, неизвестно откуда пришедшие, Сергий и Логгин, договариваются поселиться вместе на Хергозере. Сергий принёс с собой икону Макария Желтоводского, Логгин – икону «Тихона чудотворца». Позднее к ним присоединился мирянин Стефан. Каждому из троих по очереди являются в видениях некие святые старцы, повелевающие построить на Хергозере церковь во имя Макария Желтоводского и собрать иноков. Старец Сергий отправляется в Великий Новгород и получает у митрополита Аффония (1635−1648) благословенную грамоту на строительство церкви, и антиминс на её освящение. Вскоре после этого, «начаша в тое Херъгозерскую пустыню братия собиратися, и мнишеская селитва водворяющися».

Следует отметить, что главы о создании монастыря (1-я статья «Сказания», нач.: «Мниха два, единому имя Сергий...») и о написании чудотворной иконы Макария («Чудо 1»), не имеют чёткой логической связи. Остаётся не вполне ясным, о двух разных иконах Макария, или об одной и той же, идёт в них речь³²⁶. Если это одна икона, то события в действительности следовали не в том порядке, в каком о них рассказывается в «Сказании». История написания иконы после явления Александра Ошевенского («Чудо 1»), должна была бы предшествовать рассказу о перенесении её на Хергозеро Сергием (1-я статья). В этом случае, очевидно, что основатели Хергозерской пустыни (или один из них – Сергий) были выходцами из Ошевенского монастыря³²⁷.

Однако текст «Сказания» оставляет возможность и для иного толкования. Чудотворная икона была перенесена из Ошевенского монастыря на Хергозеро уже после того, как здесь поселился Сергий, принёсший с собой какую-то другую икону с изображением Макария³²⁸. Некоторую подсказку в комментировании этого фрагмента, как будто, даёт упоминание иконы «чудотворца Тихона», принесённой на Хергозеро старцем Логгином. В «Сказании» не уточняется, какой именно святой с именем Тихон имеется в виду. Православный месяцеслов включает четыре святых с этим именем: Тихон Амафунтский (16 июня), Тихон Луховский (16 июня), Тихон Медынский (16 июня) и Тихон Воронежский (13 августа)³²⁹. Тихон Воронежский жил в XVIII в., поэтому его сразу можно исключить. Маловероятно также, чтобы это был Тихон Медынский, местночтимый калужский святой, чьё имя не включено в месяцесловы и богослужебные книги³³⁰. Не был широко почитаем на Руси и греческий святой IV–V вв. Тихон Амафунтский³³¹. По всей видимости, на Хергозеро была принесена икона Тихона Луховского, жившего в XV, начале XVI в. (умер в 1503 г.), и основавшего Крестовоздвиженскую Николаевскую обитель на реке Лух (в Костромской земле). Важным аргументом в пользу такого выбора служит то, что и Макарий Желтоводский основал свой первый монастырь на р. Лух. Не исключено, таким образом, что Сергий и Логгин пришли в Каргопольский край откуда-то из Костромских или Нижегородских пределов. Такое предположение кажется весьма вероятным, поскольку культ нижегородского святого не мог зародиться в Каргополье сам по себе, для него необходимо было влияние извне. Важно отметить в этой связи, что почитание Макария Желтоводского, как показала Н.В. Понырко, значительно усилилось на Руси в первой половине XVII в³³². Макарий считался покровителем Нижегородского ополчения 1612 г. В 1619 г. царь Михаил Фёдорович совершил паломничество ко гробу св. Макария. В 1620 г., после долгих лет запустения, произошло восстановление Макариева Желтоводского монастыря, который пользовался особой поддержкой со стороны Романовых в 1620−1640 гг. Активное строительство монастыря в этот период привлекло сюда большое число людей («от многих стран прихождаху монаси и мирстии»)³³³, которые вполне могли стать впоследствии проводниками культа св. Макария и за пределами нижегородской земли. Кстати, в каргопольском варианте «макариевского» культа, прослеживается та же связь святого с образом Пресвятой Троицы, что и в исконной нижегородской традиции (главный храм Хергозерской пустыни был освящён в честь Троицы).

Имена основателей Хергозерской пустыни упоминаются, кроме «Сказания», ещё в двух источниках. В печатном Апостоле (М. 1638) из коллекции M.И. Чуванова содержится скрепа XVII в. (л. 1−15): «Сия книга Апостал преподобного отца Макария Унжеского и Желтовотского пустыни Хергозерские (сл. 10 начинается другой почерк. – А.П.) новой, Богом устроеной чудотворнаго образа Каргопольского уезду при старце Логгине да при старце Сергие (1 слово нразб.), тех Бог избрал молитвами преподобнаго отца Макария пустыню строить, и братию призывати хергозерскую»³³⁴. Другой источник – грамота Хергозерскому монастырю на земельные владения от 19 сентября 1641 г. Из документа выясняется, что в 1640 г. старец Сергий «з братьею» (старец Логгин при этом не упоминается) били челом государю, о передаче им на оброк земель вокруг пустыни для хозяйственных нужд. В документе описаны границы той территории, которую получил монастырь. Крестьянам же было велено «к той пустыни к монастырю за те урочища никому ни с которой волости (...) не входить и не вступатца и никакими згодьи силно не владети»³³⁵. Таким образом, монастырь довольно активно занимался хозяйственной деятельностью уже в первые годы своего существования, вытесняя с земельных угодий местных крестьян. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в полистной записи в Апостоле имя старца Логгина поставлено на первое место («при старце Логгине да при старце Сергие»), а в грамоте 1641 г. указано только имя Сергия. В тексте «Сказания», в статье о создании монастыря, на первое место поставлено имя Сергия («Мниха два, единому имя Сергий, имя второму Логгин...»). В последующем повествовании упоминается только Сергий, который назван строителем («Чудо 22»). К сожалению, запись в Апостоле не датирована, но очевидно, что она была сделана в первые годы существования пустыни. Пустынь названа здесь «новою». С известной долей вероятности на основании этих скудных данных, можно предположить, что в период основания пустыни старец Логгин играл в ней ведущую роль, но в 1640−1641 гг. либо его уже не было в живых, либо он ушёл с Хергозера.

Но вернёмся к «Сказанию». Памятник уже попадал в поле зрения исследователей. В 1890 г. каргопольский краевед К.А. Докучаев-Басков использовал его текст в своей работе об истории Макариевской Хергозерской пустыни³³⁶. «Сказание» было известно ему по единственному списку, хранившемуся в самой пустыни. В 1901 г. он издал этот список, предварив публикацию краткой характеристикой рукописи³³⁷. Список представлял собой отдельную книгу форматом в ¼ долю листа, на 52 листах в новом переплёте. Согласно писцовой записи в конце списка, рукопись была изготовлена в 1839 г. Текст местами был утрачен, поскольку листы были «обрезаны, все закапаны воском и запачканы руками, порваны, выпадали из книги»³³⁸. Эти дефекты не позволили К.А. Докучаеву-Баскову опубликовать в полном объёме чудеса 33-е и 34-е, а в тексте последующих чудес (35−41) многие слова он вынужден был восстанавливать по смыслу. Предпринятые К.А. Докучевым-Басковым попытки разыскать в Каргополье другие списки «Сказания», «чтобы восстановить утраченное», результата не дали. По словам исследователя, «Сказание» «было излюбленным чтением поселян, по крайней мере, в 60-х годах XIX века, в каждый праздник преподобного Макария (24−25 июля) стекавшихся в Хергозерскую обитель. Его беспрерывно, громко и внятно читали, а толпа с услаждением слушала. Читали то в самом храме во время служения молебнов, то на паперти церковной, а то просто на улице»³³⁹. Изредка «Сказание» кратко упоминается (по публикации К.А. Докучаева-Баскова) в работах других исследователей, посвящённых народным религиозным культам и истории северно-русских монастырей³⁴⁰. Среди этих работ выделяется статья А.Н. Старицына, который привёл обнаруженные им в каргопольских документах XVII в. исторические сведения о некоторых персонажах «Сказания»³⁴¹. О «Сказании» писала также Л.П. Тарасенко – искусствовед, исследователь иконографии Макария Желтоводского. На основании данного памятника она попыталась «восстановить историю и иконографию исчезнувшей иконы»³⁴². Наконец, в изданной недавно брошюре Н.Я. Ушакова повествуется о современном паломничестве на Хергозеро, и о начавшемся возрождении Хергозерской обители. Фрагменты «Сказания» воспроизведены здесь по публикации К.А. Докучаева-Баскова³⁴³.

В настоящее время «Сказание» известно нам в одном списке: БАН, 12.8.7, отдельная рукопись форматом в ¼ долю листа, на 53 листах, полуустав одной руки, конец XVIII в. (водяные знаки: литеры «СМГП» и белые даты «1786» и «1790»)³⁴⁴, владельческих и иных записей нет. Список, таким образом, примерно на полвека старше того, который был издан К.А. Докучаевым-Басковым³⁴⁵. Существенных разночтений между списками нет. В ряде случаев «докучаевский» список передаёт текст точнее (в списке из БАН иногда пропущены отдельные слова или части предложения), но зато новый список, в отличие от изданного, не имеет механических повреждений. Теперь мы имеем возможность прочитать «Сказание» в полном объёме.

Опубликовав «Сказание», К.А. Докучаев-Басков не высказал, однако, никаких предположений о времени создания этого памятника, и о его авторе.

В «Сказании» датировано только одно событие («Чудо 1») – явление Александра Ошевенского священнику Герасиму (25 сентября 1632 г.). Остальные чудеса не имеют дат, однако упоминание в них лиц, известных по другим источникам, позволяет утверждать, что все описанные в «Сказании» события произошли в 1630−1660 гг. В 4-м чуде упоминается игумен Александро-Ошевенского монастыря, Иосиф (1640−1646, 1657−1664)³⁴⁶, в 24-м чуде, каргополец Борис Васильев Сорокин (известен по документам 1650 гг.)³⁴⁷, в 26-м чуде – каргопольский воевода Григорий Аничков (1654−1656)³⁴⁸, в 27-м чуде – каргопольский воевода Евстафий Зыбин (1659‒1661)³⁴⁹. В 38-м чуде рассказывается об одном из солдат, принимавших участие в сражениях князя Ивана Хованского с литовцами, и едва вышедших из окружения (бои велись в 1650−1660 гг. В 1661 г. Хованский был разбит литовскими войсками под началом Жеромского)³⁵⁰. Серьёзных оснований отодвигать дату написания «Сказания» слишком далеко от 1660 гг. нет. Итак, «Сказание» было создано, скорее всего, в 1660−1670 гг.

Вероятным автором «Сказания» является, по нашему мнению, священник Покровской церкви в с. Лядины (между Хергозерским монастырем и Каргополем) Иоанн (2-я пол. XVII в.), составитель Жития Кирилла Челмогорского и иконописец, написавший икону святого Кирилла³⁵¹. Во-первых, должна быть отмечена территориальная близость Челмогорского и Хергозерского монастырей (их разделяло расстояние в 20−25 вёрст). Во-вторых, оба памятника были созданы примерно в одно время. Самое позднее чудо Кирилла Челмогорского (об исцелении очей иеромонаха Макария) датируется 1674 г. В-третьих (и это главный аргумент в пользу предлагаемой атрибуции), в «Сказании» многократно упоминается священник Троицкой церкви в Каргополе Герасим Анфимов (он назван в 1-м, 3-м, 10-м, 19-м, 20-м, 22−24-м и 26-м чудесах, некоторые из них были записаны, по-видимому, с его слов)³⁵². Согласно Житию Кирилла Челмогорского, Герасим был «стрыем» (дядей по отцу) Иоанна и его собеседником³⁵³. Герасим описал Иоанну облик Кирилла Челмогорского, который «образом яко Макарий Желтоводский»³⁵⁴. В-четвёртых, «Сказание» и Житие имеют немало общего в содержании. Так, оба святых обладают чудесной властью над животными. Если святой Макарий посылает навстречу уставшим богомольцам лошадь, то святой Кирилл приводит в монастырь потерявшегося («изгибшего») коня, а другого коня «исхите и спасе»³⁵⁵. Наконец, Макарий Желтоводский является и персонажем одного из чудес в Житии Кирилла Челмогорского³⁵⁶. Вряд ли все эти совпадения случайны. Скорее всего, они объясняются тем, что Житие Кирилла Челмогорского и «Сказание» принадлежат перу одного человека.

В литературном отношении «Сказание» обладает вполне традиционными, для поздних агиографических сочинений, чертами. Большинство чудес построено по следующей схеме. Болезнь или несчастие – молитва святому с обещанием посетить Хергозерскую пустынь, явление Макария больному в видении и исцеление – выполнение исцелённым своего обета. Макарий, кроме того, пророчествует о строительстве нового храма в своей пустыни, повелевает приобрести для неё новое Евангелие, проявляет и другие разнообразные заботы о своей обители и местных жителях. События излагаются простым языком, без всяких риторических украшений, в повествовании много фактографических и бытовых деталей. Во всех чудесах указываются географические названия тех мест, где проживают исцелённые, приводятся их имена. Действие разворачивается в будничной обстановке. Крестьяне убирают рожь, когда к их ниве подступает огонь. Женщина во время шитья одежды случайно проглатывает иглу. Человек колет дрова и рассекает себе ногу и т. п. Примечательно, что и сам Макарий предлагает очень простые, по сути, народные рецепты исцеления. Человеку, у которого болит нога, он даёт траву, растущую по берегам Хергозера, «и начать терти ногу его тою травою своими онъ руками и вытер всю». В другом аналогичном случае он предлагает больному обложить ноги «капустнымъ крошенымъ и испаренымъ листом». Помогают и вода из Хергозера, и копоть с чудотворного образа святого Макария, и лён, которым нужно перевязать больное горло. При этом, как истинный небесный целитель, Макарий во многих чудесах противопоставлен «врачам» и «обавникам». Человек некий Леонтий отправился было к «врачу», но вдруг услышал голос: «Леонтие! Что много ищеши себе врачевъ? Возвратися и прииди к намъ в Хергозерскую пустыню помолитися во обитель Макария Желтоводскаго и Унжескаго, и узриши славу Божию, и избавленъ будеши от скорби твоея». В некоторых чудесах исцеление или воскрешение происходит от иконы Макария, когда её кладут, например, на грудь больному («Чудо 14»). В других же чудесах икона не упоминается вообще. Макарий является человеку в видении, причём сообщает в одном случае, что он пришёл «издалеча, из Унжи» «обители сея дозрети». Чудо от иконы оказывается, по сути, тождественно житийному посмертному чуду³⁵⁷.

«Сказание» представляет большой интерес для изучения культа Макария Желтоводского на Севере. Многочисленные историко-церковные и фольклорно-этнографические материалы свидетельствуют о том, что этот культ был весьма значительным. По сведениям Г.Н. Мелеховой, в Каргополье в XIX–XX вв. насчитывалось 13 часовен и 2 престола в церквах, посвящённых св. Макарию³⁵⁸. Одна из этих часовен была поставлена на том месте, где якобы отдыхал Макарий Желтоводский, путешествуя по Северу. Согласно народной легенде, в жаркий летний день Макарий присел на камень в деревне Софоново и попросил у местных жителей воды, но мужики прогнали его. «Жаль мне вас, бедные люди, – сказал Макарий, – но будете жить ни серо, ни бело». Позднее раскаявшиеся поселяне поставили над камнем Макария часовню³⁵⁹. Имя Макария Желтоводского включено в синодик Бережно-Дубровской волости Каргопольского уезда вместе с самыми почитаемыми северно-русскими святыми (Александр Свирский, Александр Ошевенский, Кирилл Белозерский и др.)³⁶⁰. Известны каргопольские списки Жития Макария Желтоводского (БАН, Каргопольское собр., № 218:357)³⁶¹, и как уже отмечалось, иконы с изображением святого.

Чудотворная икона Макария, по данным XIX–XX вв., собирала в Хергозерском монастыре множество паломников. Люди шли «класть заветы» (куски ткани, полотенца, предметы одежды, в зависимости от того, что болит), приводили сюда скот в дар монастырю (ср. «Чудо 12»), обходили Хергозеро босиком или на коленях, купались в нём, пили воду из него (ср. «Чудо 16») в надежде получить исцеление от различных болезней. Рядом с монастырём летом устраивалась ярмарка, на которой торговали яйцами, маслом, пирогами и т. п. Особенно много людей собиралось в монастыре 24−25 июля, на праздник Макария. Из Каргополя в эти дни устраивался крестный ход, он «шёл по дороге на Челму (к Кирилло-Челмогорскому монастырю. – А.П.), затем на Труфаново, торжественно проходил мимо местной церкви и поворачивал на труфановскую дорогу на Макарий»³⁶². Крестные ходы на Хергозеро шли и из других мест. В устной традиции Каргополья бытуют представления, что монастырь основан самим Макарием Желтоводским и что чудотворная икона с его образом приплыла по озеру. Среди местных каргопольских святых сравниться с Макарием Желтоводским по степени почитания мог, пожалуй, только Александр Ошевенский³⁶³.

Культ нижегородского святого в Каргополье, где он, вопреки народным легендам, никогда не бывал, представляет некоторую загадку. По-видимому, этот культ стал складываться в 1630−1640 гг. благодаря основанию Хергозерского монастыря (более ранние факты почитания Макария на территории Каргополья нам неизвестны)³⁶⁴. В этот период на обширных землях Каргопольского уезда было немало монастырей: Александро-Ошевенский, Кирилло-Челмогорский, Пахомиев Кенский, Спасо-Преображенский (Вассианова Строкина пустынь), Успенский (пустынь Иоанна Волосатого) и др. Но Хергозерский монастырь, как явствует из «Сказания», сразу же в первые годы своего существования, стал важным центром духовной жизни Каргополья и соседних территорий. Среди монастырей Каргополья, созданных в XVII в., ни один не имел столь большого значения в истории этого края, как Хергозерский монастырь.

Одна из возможных причин такого глубокого и устойчивого, сохранившегося практически до наших дней почитания святого, кроется, вероятно, в общеславянских представлениях о магической силе самого имени Макарий («блаженный»). Согласно выводам Н.И. Толстого, «хотя культ св. Макария у славян и у русских не столь значителен, как культ св. Николая, св. Георгия или св. Иоанна Крестителя, всё же можно говорить о некоторой исключительности св. Макария по сравнению с многими другими святыми и угодниками и в церковном обиходе, и в народном, во многом ещё языческом сознании»³⁶⁵. «Макариевский» культ в христианской культуре изначально сформировался благодаря почитанию Макария Великого (Египетского) (301−391), но затем в локальных традициях мог переноситься на других святых с этим именем³⁶⁶. В народной культуре связь имени с конкретным лицом вообще, по-видимому, во многих случаях теряла свою актуальность. Так, имя Макария нередко встречается в заговорах, но вряд ли заговаривающий чётко осознавал, какого именно Макария он призывает на помощь³⁶⁷.

Как показал H.И. Толстой, имя Макария (Макара) вызывало в славянской традиции ассоциации с утопленником, покойником, который должен воскреснуть, и с пастухом³⁶⁸. В свою очередь, «новый утопленник в славянских мифологических представлениях (и не только славянских), всегда вызывает обильный дождь»³⁶⁹. Исследователь приводит пример записанного в Полесье текста, в котором дети обращаются к утопленнику Макару («Макарко утопился!») с призывом вызвать дождь³⁷⁰ (ср. в «Сказании» «Чудо 22», в котором рассказывается о том, как по молитвам Макария после четырёхнедельной засухи на землю пролился обильный дождь, и в Житии Макария Желтоводского: «И абие молитвами преподобнаго бысть в то время велии дождь с небеси...»)³⁷¹.

Представления о Макарии как о «пастухе», покровителе животных, также реализуются в тексте «Сказания». Как уже упоминалось выше, в одном из чудес Макарий посылает уставшим путникам, направляющимся в его монастырь, лошадь («Чудо 10»). В другом чуде он воскрешает умершего телёнка («Чудо 12»). С этими сюжетами соотносится рассказ в Житии Макария Желтоводского о том, как святому повиновался лось³⁷². В народной культуре XIX–XX вв. почитание Макария Желтоводского как покровителя животных, характерно и для каргопольских, и для нижегородско-костромских земель³⁷³.

В «Сказании» святой Макарий выполняет ещё одну важную функцию, известную по Житию Макария Желтоводского. Он помогает людям избежать плена. В «Чуде 9» Макарий вызволяет заонежан из литовского плена, в «Чуде 34» и «Чуде 38» он проводит солдат сквозь вражеские полки, а в «Чуде 37» спасает из заточения невинно осуждённого человека. Представления о Макарии, как об избавителе из плена, восходят к тем эпизодам Жития, где рассказывается, как Макарий вывел из татарского плена 40 мужей, с их жёнами и детьми, а затем в одном из посмертных чудес спас «от поганых» некую жену Марию³⁷⁴. Все эти переклички между «Сказанием» и Житием ещё раз убеждают в том, что культ Макария Желтоводского сформировался в Каргополье, под воздействием нижегородско-костромской традиции. Изначально проводниками этого влияния могли быть основатели Хергозерского монастыря, выходцы, как мы предположили, из тех мест, где протекали годы земной жизни св. Макария. Позднее культ должен был поддерживаться местным духовенством на основе церковно-книжной традиции (Служба и Житие Макария Желтоводского) и, вероятно, особым образом подпитывался общеславянским архаическим знанием о магической силе «Макария».

«Сказание» публикуется по списку БАН, 12.8.7. По списку из Хергозерской пустыни (по публикации К.А. Докучаева-Баскова, далее – X) приводим смысловые разночтения. Языковые разночтения, перестановки и синонимические замены слов («обитель» – «пустынь» и т. п.), пропуски или вставки малозначительных слов (частицы «же», союза «и», некоторых местоимений), не фиксируем. В ряде случаев по этому же списку (X), вносим в основной текст необходимые исправления. Писец публикуемого списка не всегда различает буквы «г» и «х», что связано, по-видимому, с особенностями его произношения. Исправления вносим только в слово «Хергозерский» (в списке иногда – «Херхозерский», «Герхозерский»), в остальных случаях сохраняем чтения списка.

л. 1

Мниха два, единому имя Сергий, имя второму Логгинъ, сошедшеся въкупѣ, единъ имѣя у себе икону Макария, Желтоводскаго и Унжескаго чудотворца, вторый же имѣя у себе икону Тихона чудотворца. И рекоста между собою: «Идемъ на Хергозеро – тако мѣсто оно именуется – и узрим, каково будетъ к сожителству нашему». И приидоста соглядати е, и бяше бо мѣсто оно пусто, и не бяше мирския селитвы близ. На восточную страну от оного мѣста

л. 1 об.

весь, нарицаемая Верхняя Чюрьюга, бяше бо, отстояща верстъ двадесять пять. На западную страну бяше весь, нарицаемая Лекшмозеро, отстоящая верстъ пятьнадесять. На сѣверную же страну бяше весь, нарицаемая Кенозерская, отстоящая верстъ двадесятъ. Мѣсто же оно, идѣже³⁷⁶ селитва мнишеская. Езеро обшедше и наволокъ, и обрѣтоша ту малу хижину, в ней же начаша жити.

В то же время прииде к ним мирянин именемъ Стефанъ. И в тонцѣ снѣ видитъ оный Стефанъ пришедша два монаха во свѣтлых ризахъ, глаголюще: «Стефане, востани и очисти мѣсто, на немже церковь воздвигнути преподобнаго отца Макария, Желтоводскаго и Унжескаго чудотворца». И на утрие оный Стефан повѣда видѣние

л. 2

свое онымъ мнихомъ, Сергию и Логину. Они же очистивше мѣсто и малымъ жердием обложивше, идѣже быти церковному зданию и олтарю. И нѣкоторою нощию все то обложенное жердиемъ подвигнуто бысть³⁷⁷. И в третию нощь в соннѣм видѣнии паки явистася Сергию старцу два старца же по преждереченному явлению, подобием якоже и Стефану, глаголюще: «Воистинну мѣсто сие добро к собранию инокъ множества, и мы с ними духом пребудемъ, и на истинный путь Богъ наставитъ ихъ». Старецъ же Логгинъ бѣ древодѣл и хотяше часовню поставити. И сѣде на бревно³⁷⁸, и мало воздрема, и видѣ во снѣ пришеда старца, и рече къ нему: «На семъ мѣстѣ построите

л. 2 об.

церковь во имя преподобнаго Макария, Унжескаго чудотворца».

Старецъ же Сергий поиде в Великий Новъград. И преосвященный Авфоний митрополитъ дарствуетъ ему благословенную грамоту церковь воздвигнути, и антиминсъ во имя преподобнаго Макария, Унжескаго и Желтоводскаго чудотворца, и освятити, еже и бысть. Совершена же бысть сия церковь, и начаша людие собиратися на освящение церкви.

Прииде же тогда Новгородскаго уезда веси, нарицаемыя Колодозеро, человѣкъ нѣкий именем Андрей Иоаннов сынъ пореклу Щепинъ, и ляже нощевати в той пустынѣ в трапезѣ, и усну. И в соннѣм видѣнии зрит в трапезѣ нѣкоего старца святолѣпна, сѣдинами украшена, согрѣвающася

л. 3.

от мраза, бяше бо время зима и мраз велий. Андрей же вопроси старца: «Которые обители, честный отче?» Онъ же, отвѣщав, рече: «Азъ есм Макарий Унжеский и Желтоводский. Призываютъ братия мене на освящение храма моего, и азъ приидохъ». На утрие же хотящу быти освящению церкви, оный же Андрей повѣдает всему ту прилучившемуся освященному собору и братии видѣние то при множествѣ собравшагося народа. И вси, слышавше сие, прославиша³⁷⁹ Бога и угодника его преподобнаго Макария, яко не отступает духомъ от места того и от обители своея. И освятиша церковь в радости и веселии духовнѣм и праздноваша честно.

И того времени начаша в тое Хер

л. 3 об.

гозерскую пустыню братия собиратися, и мнишеская селитва водворяющися. И множества человѣкъ всегда стекающеся с женами и дѣтми, со умилением сердечным и теплыми слезами молитвы Господу Богу возсылающе и Пречистѣй Его Богоматери, и преподобному чюдотворцу Макарию молебная пѣния пред чудотворнымъ его образомъ усердно совершающе. И вси кождо ихъ приносиша в церковь свѣщи, и фимиам, и пелены, и братии потребная кождо по силѣ своей от имѣний своихъ. И повѣдающе кождо ихъ великая исцѣления преподобнаго отца Макариа чюдотворца, и, веселящеся³⁸⁰ отхождаху в домы своя.

Чюдо 1 преподобнаго о явлении его, како велѣ икону свою написати

л. 4

В лѣто 7141-е месяца септевриа в 25 день, при державѣ благочестивѣйшего великаго государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея России самодержца, во градѣ Каргополѣ у церькви Живоначалныя Троицы бѣ священникъ именем Герасим – сему бысть первое явление о иконѣ преподобнаго отца Макариа. В соннѣм видении мняше бо той священникъ быти себе во обители преподобнаго отца нашего Александра, Ошевенского и Каргопольскаго чудотворца, в трапезѣ, и игумену сѣдящу на мѣстѣ своемъ. Священникъ же Герасимъ поклонися игумену, прося благословения от него. Игуменъ же благословив его рукою и рече к нему: «Повелѣно вамъ с попом Иаковом велѣть иконописцам написати икону

л. 4. об.

преподобнаго Макария, Желтоводскаго и Унжескаго чюдотворца, и прислати ту икону во обитель сию». И рече к нему священникъ Герасим: «Господине отче! Ни от кого же не слышахом сего повелѣния, еже написати икону ону». (д)Игумен же рече ему: «Повелите написати икону ону»(д)³⁸¹. Священникъ же рече ко игумену: «Господине отче! Многажды мнѣ повелѣвающу иконописцем и иные иконы писати, и не возмогох умолити их». Паки рече игуменъ: «Токмо ты глаголи им, и не преслушаются, напишут икону ону», еже и бысть. Лица же оного игумена онъ попъ Герасимъ не видѣ, понеже прикрывшуся ему клобуком. Возбудився же оный поп Герасим от сна и размышляше³⁸² о видѣнии своем. И мнитъ, яко видѣ игумена – того Ошевенского монастыря

л. 5

началника преподобнаго отца Александра чюдотворца.

Написаннѣ же бысть иконѣ преподобнаго Макариа и принесѣнней в Ошевенский монастырь, и поставиша ю во церкви преподобнаго Александра, и пѣвше молебная пѣния пред иконою преподобнаго Макариа. И в то время прилучися ту слѣпая девица за многа лѣта, и моляшеся со слезами преподобному Макарию. И абие во время того молебного пѣния прозрѣ и нача видѣти очима своима все свѣтло. Видѣв же игумен и священницы и весь народъ, прилучившийся ту, слѣпую девицу прозрѣвшу, прославиша Бога и угодника его преподобнаго отца Макариа чюдотворца. И оттолѣ начаша велию вѣру имѣти ко преподобному Макарию, и приходяще к святому

л. 5 об.

его образу, совершающе молебная.

Чюдо 2

Новгородскаго уезда, веси Корбозерския человѣк нѣкий именемъ Андрей Васильев сынъ, пореклу Лязга прииде в Хергозерскую пустыню помолитися с женою своею преподобному Макарию чудотворцу. И повѣда о себѣ, яко Быша у него чад двунадесять и вси во младых лѣтѣх изомроша. И человѣк оный Андрей и с женою своею вельми скорбяще, яко не имѣюще чад. И с велиим желанием помолився и со зслезами преподобному Макарию чудотворцу, дабы умолит всещедрого Бога о прижитии им чад долголѣтных. И молебная пѣния совершивше, и отидоша в дом свой. И по малѣ времени жена его заченши во чревѣ

л. 6

и роди ему сына. Он же паки прииде в пустыню, моля и благодаря Господа и Пречистую Богородицу и великого чудотворца преподобнаго Макариа о чадѣ своем, единочадом сынѣ, яко да подаст³⁸³ ему Богъ долголѣтнее житие. И молебная пѣния совершив, и власы у отрочате постригше во церкви чудотворца Макариа, и милостыню доволну братии подав, и с радостию отиде в дом свой. По втором же лѣтѣ родися ему вторый сынъ. Онъ же паки прииде в пустыню з женою и чадомъ своим с радостию великою, молебная совершивше, и власы постригше у отрочати, и милостыню братии подавше, отидоша в домъ свой. И паки же, году прешедшу, третияго сына дарова ему Богъ. Он же пришед

л. 6 об.

в пустыню по прежнему обычаю, и совершив молебная пѣния, и у отрочате власы постриже. Ещё же родися ему и четвертый сынъ. И паки пришед оный Андрей в пустыню, благодарныя молитвы Богу воздая и угоднику его преподобному чудотворцу Макарию, яко его молитвами четыре сына ему родися. И живше до старости.

Чюдо 3

В нѣкое время прииде из града Каргополя в тое Хергозерскую пустыню Троицкой священникъ, вышереченный Герасимъ, помолитися. И пришедъ, молебная пѣния совершив, канонъ Богородицы Одигитрию да канон чюдотворцу Макарию, и в трапезѣ возлегъ уснути. Бяше бо тогда время лѣтнее и нощи ясны. Убудившеся от сна,

л. 7.

и видитъ не сонным видѣнием, но явственно в трапезѣ во углу на лавицѣ сѣдяща старца, сѣдинами украшена, подобна, яко на иконѣ написанъ чудотворецъ Макарий. И рекъ: «Брате Герасиме! Единаго сына имѣеши?». Поп же рече: «Единаго, отче». Старецъ же, показуя во церковь рукою, и начатъ тропарь Богородицы глаголати: «К Богородицѣ прилѣжно нынѣ притецем» – весь до конца. Поп же с ним глаголаше тоже. И егда же изрече той тропарь, и невидимъ бысть (з)от очию(з)³⁸⁴ его. Попъ же, востав, обозрѣ в трапезѣ и во церкви и зритъ по манастырю, и никого же узрѣ. И почюдися таковому явлению преподобнаго. И по времени родися ему сынъ, и наречено имя ему

л. 7 об.

Матфей. И прославиша Бога и чюдотворца Макария. И оттолѣ той священникъ Герасимъ начатъ наипаче велию вѣру имети в тое пустыню ко преподобному чюдотворцу Макарию.

Чюдо 4

В нѣкое время приспѣ праздник чюдотворца Макария, месяца июлия в 25 день, честнаго преставления его. И стекошася множество народа в тое Хергозерскую пустыню на моление к чудотворцу Макарию. Прииде же Ошевенского монастыря игуменъ Иосифъ з братиею и многи священницы и диаконы. И бывшу вечернему пѣнию, и по обычаю начаша пѣти утренню. И прииде некая жена, и велиим гласом со многими слезами вопияше, благодаря всесилнаго Бога и великого чудотворца

л. 8

Макария, яко: «Великую милость сотворил еси, – рече, – мнѣ грѣшной, яко вскорѣ молитвами своими исцѣлил руку мою разслабленную и изсогшую».

Вопрошаху же ея игуменъ и священницы пред множеством народа о скорби ея. Она же повѣда имя свое – Агафия, а селитву имѣя мѣсто, нарицаемое Долгое езеро, отстоящо от пустыни верстъ двадесять и болши. И бывши ей в велицѣй скорби и в раслаблении многое время. И молила она всещедрого Бога и Пречистую Богородицу и призывала на помощь великого чюдотворца Макариа о исцѣлении от скорби тоя. И абие молитвами преподобнаго чюдотворца Макария от расслабления исцѣлѣ и воста. Токмо рука ея правая оста разслабленна и изсохла вся

л. 8 об.

от плеча, яко ни единым перстомъ не возможе двигнути, и висѣла, аки древяная, токмо привязывали поясом ея к ней. И обѣщася на праздникъ она чюдотворца Макария ити в Хергозерскую пустыню, и молебная пѣния совершити, и по силѣ своей свѣщу принести к чудотворному образу преподобнаго отца Макария. И поиде с сосѣдьми своими в тое пустыню.

И егда же имъ приближающымся и прибывшым на мосту, и узрѣ оная Агафиа церковь чюдотворца Макариа. И, пролия свои горкия слезы, начатъ молитися, призывая на помощь преподобнаго отца Макария, о исцѣлении руки своея, и обѣщавайся впредь приходити молитися чюдотворцу Макарию на праздникъ по вся годы до кончины живота

л. 9

своего, и хотѣ прекреститися лѣвою рукою. И абие услыша, яко бы правая усшая рука ея в локтю мало оздравѣ и начаша персты двизатися. И повелѣ правую свою руку отвязати, и, вземъ лѣвою рукою, положи на челѣ и на плечи крестообразно, якоже подобаетъ православнымъ христианомъ полагати крестное знамение на лицѣ своемъ. И оттолѣ бысть рука ея чювственна и дѣйствителна, якоже и другая. И показа изсогшую правую свою руку всѣм собравшимся на праздникъ множеству народа. И вси видѣвше, яко рука ея от плеча вся суха и черна, аки древо, и не бяше плоти на ней, но токмо единою кожею облечена, и та присохла³⁸⁵ к кости. И начат тою своею иссогшею правою

л. 9 об.

рукою, слагая персты своя, знаменатися крестным знамениемъ истово и пространно. Видѣвше ту собравшийся вси людие, удивишася таковому скорому исцѣлению, яко изсохшая рука нача дѣйствовати, якоже другая, здравая. И прославиша Бога, творящаго таковая угодникомъ своимъ преподобным Макарием дивная чюдеса. И праздноваша память его во святой его обители, честнаго преставления его, благочестно³⁸⁶ и благочинно, и разыдошася в домы своя с веселиемъ и радостию духовною.

Году же единому минувшу, приспѣ праздникъ памяти чюдотворца Макариа, честнаго преставления его, иулия въ 25 день, и собравшимся³⁸⁷ праздновати чюдотворцу Макарию

л. 10

в пустыню множество народа. Прииде же и та жена, преждереченная Агафия, и сотвори чюдотворцу молебное пѣние, припадающи и цѣловавши³⁸⁸ чудотворный его образ. И тогда вопросившим ю прилучившимся ту священником и протчим людемъ о оздравлении изсогшей руки ея. Она же всѣмъ показа, яко бѣ рука ея имяше плоть и кровь, яко и другая. И бысть здрава и николи же поболѣ. И вси прославиша Бога и чюдотворца Макария.

Чюдо 5³⁸⁹

Лядинския веси нѣкая жена именемъ Параскева угощение творя в Лекшмозерской веси у отца своего и у матери на Долгом езерѣ. И по нѣкоему случаю нѣчто шила иглою и

л. 10 об.

вложила она тое иглу себѣ во уста. И от кашления та игла изо устъ въскочи в гортань ея и ста вопреки гортани, и никакоже невозможно из гортани извлещи иглы тоя. Они же на нѣкой прутъ навязавше платъ, умысливше тое иглу внутрь проводити³⁹⁰, и никоими дѣлы не возмогоша, токмо горше углубиша ю в гортань. И нача из гортани кровь от кашления и пѣна изходити. И она Параскева от таковыя зѣлные скорби вельми стоня и вопия. Отецъ же и мати зѣло плачюще и рыдающе, и никого же обрѣтше помогающаго имъ. Она же непрестанно стоня и вопия. И от тое скорби опухла шея ея вельми. И видѣвше дщерь свою близь смерти, и от

л. 11

чаявшеся живота ея, яко уже три дни и три нощи в таковой скорби не ядый, ни пия, ни сонъ на очи ея сниде. И призвавше священника, и исповѣдав ю и причастивъ Пречистых Божественныхъ Таинъ.

И воспомянувше они великого чудотворца Макариа Желтоводскаго и Унжескаго, начаша велиим гласомъ со слезами вопити: «О великий чудотворче Макарие, скорый на помощь призывающымъ тя! Помилуй насъ и святыми своими молитвами к Богу избави дщерь нашу от таковыя лютыя скорыя смерти». И бысть у них многъ плачь и рыдание о ней. Готовый же во щедротство на помощь ко всѣм призывающим его. Абие оная болная мало на сонъ прииде и видить во снѣ,

л. 11 об.

яко предстояше у нея человѣкъ, сѣдинами украшенъ, имѣяй иноческая воображения, во священных ризахъ. И взем от ризъ своихъ из³⁹¹ подолка лню горьсть, и глагола к ней: «Возми от мене ленъ сей и обяжи шию твою. Виждь, се кончина тебѣ приближися. Обаче призываеши мене на помощь, то изята будеть игла из гортани твоея. И егда здрава будеши, прииди к нам в Хергозерскую³⁹² пустыню, во обитель мою, помолитися». И видѣ она, яко бы взяти ей от него ленъ и начатъ обязовати шию свою. И абие возбудися от сна и никого же видѣ, токмо нача она кашляти зѣлнымъ велиим кашлемъ. И абие изскочи из гортани ея на землю. И видѣвше родители ея таковое свобождение от такия лютыя

л. 12.

напасти, зѣло возрадовашася. Она же повѣда родителем своимъ и всѣмъ прилучившымся ту сущымъ сонное видѣние свое, и како явися ей во сне чюдотворецъ Макарий. И, слышавше от нея таковая, вси прославиша Бога и чюдотворца Макария. И от того времене оная Параскева обѣщася по вся годы приходити в пустыню ону молитися чудотворцу Макарию и до смерти своей. По смерти же мужа своего пострижеся она во иноческий образ аггельский, и наречено бысть иноческое имя ей Пелагия.

Чюдо 6

Лекшмозерския волости с Орловы горы человѣкъ нѣкий именем Аверкий, бывшу же ему на сѣнокосѣ на Калмѣ рѣцѣ, и спящу ему нощию в стану з дѣтьми своими, и внезапну загорѣся станъ

л. 12 об.

его от огня. Аверкий же возбудися и начатъ ис пламене и стану своего спящих дѣтей своихъ износити, да не згорят во огни. И тогда онъ и самъ зѣло изгорѣ, хребетъ его, руцѣ, и нозѣ, и лице. Нозѣ же его от огненного опадения прикорчило³⁹³ к заднему проходу. И домашний его привезоша в домъ свой, и велми о немъ плачуще и рыдающе, видяще его в такой великой скорби, опаленного огнемъ. И начаша молитися всещедрому Богу³⁹⁴, и преподобнаго³⁹⁵ Макария призывающе на помощь, да подастъ ему Богъ молитвами преподобного от одержащия великия бѣды и скорби исцѣление. И обѣщася он больный прийти в Хергозерскую пустыню помолитися, и пред чюдотворным³⁹⁶ образом

л. 13.

чюдотворца Макария молебное пѣние совершити, и от имѣния своего во обитель его даръ принести по силѣ своей. И тако ему вопиющу и молящуся три дни и три нощи со многими слезами.

В четвертый же день в вечернюю годину исшедшимъ домашним его на нѣкое орудие из дому всѣм. Больной же остася единъ, лежа ницъ на постели своей, одѣянъ одеждою, не спя и стоня. И внезапну зритъ не во снѣ, но явственно, яко стѣна избы его, идѣже онъ болный лежаше, воздвигнуся, и учинися скважня, яко человѣку наклонно проити. И тою скважнею внидоша в ызбу два человѣка: единъ имѣяй иноческий образ, ему же вослѣдъ вниде бѣлец в шляпѣ, нося с собою

л. 13 об.

сосудецъ малъ. И глагола инокъ бѣлцу: «Открый с него одѣяние и помазуй ему лице, и хребет, и руцѣ, и нозѣ, идѣже опаленныя мѣста огнем». Бѣлец же снемъ з болняго одежду и начат изимати нечто из созсодца оного, егоже принесе, и мазати все ожженныя мѣста. И начатъ облегчевати болѣзнь его. И рече к болному оный пришедший инокъ: «Се нынѣ здравъ еси, к тому не согрѣшай. Ты призываеши мя, и азъ ускорихъ прийти к тебѣ на помощь. Токмо не забуди обѣщания своего прийти к намъ в Хергозерскую пустыню помолитися и вся сотворити, яже обѣщал еси». Болный же страхом велиимъ одержимъ бысть, не смѣя к тому проглаголати ничтоже, не вѣдя, яко сие

л. 14.

видѣние во снѣ или явственно. И абие видитъ, яко паки стѣна избная подняся и пришедший скважнею изыдоша вонъ.

Болный же покусися едину ногу свою росправити. И абие расправися нога его и бысть здрава, яко николиже болѣ. Потом и другая нога такожде вскорѣ исправися. Онъ от радости скоро воста от постели на нозѣ свои и тече ко оконцу, хотя видѣти, камо поидутъ бывшии у него инокъ и бѣлецъ. И зрит ихъ шествие творящих по стези, коя ведет в Хергозерскую пустыню, и изыдоша из очию его. Онъ же прослави Господа Бога и скораго помощника и цѣлителя чюдотворца Макария. И, изшед из дому своего, созва жену свою

л. 14 об.

и чад своихъ. Они же вси скоро стекошася, видѣша его на ногахъ своих ходяща. И потомъ прикоснушася сожженныя струпы от него отъяти, и отпадаху, яко чешуя. Тѣло же оставляшеся здраво, якоже и прежде бѣ, и бысть человѣк весь здравъ. И бысть радость велия в дому его. Слышавше же тоя веси сосѣди его, собравшеся к нему в домъ, мужие и жены, видѣти от таковыя зѣло бывыя скорби такое скорое премѣнение исцѣления. Онъ же повѣда пред всѣми, како приходяша к нему чудотворца Макария и коим образом исцѣли его, и все подробну сказа. Они же, слышавше от него таковая, вси прославиша Бога и угодника его чюдотворца Макария. Оный же Аверкий,

л. 15.

исправляя обѣщание своё, прииде в Хергозерскую пустыню и пред чюдотворнымъ образом преподобнаго Макария молебное пѣние сотвори. И тамо сказа всѣм прилучившымся ту во обители, како исцѣли его от таковыя болѣзни огненнаго опаления. И вси прославиша Бога и чудотворца Макария.

Чюдо 7

Тоя же Лекшмозерския волости человѣк нѣкий именем Иоаннъ слѣп бяше, водим бѣ дѣтьми своими по миру, милостыни прося, и непрестанно моля Господа Бога и Пречистую его Матерь и со всякимъ усердиемъ призывая на помощь великого чудотворца Макария, дабы ему даровалъ Бог молитвами преподобнаго Макария свѣт видѣти и прозрѣти очима своима и «прийти во святую

л. 15 об.

твою Хергозерскую пустыню и видѣти ми твой святый чудотворный образ и молебныя пѣния сотворити». И тако ему всегда молящуся и обѣщающуся совершити сие. И нѣкоторыя нощи видит во снѣ пришедша к нему инока, святолѣпна лицем и сѣдинами украшена, глаголюща к нему: «Что мя молиши всегда и призываеши на помощь, дабы тебѣ свѣт видѣти? И ты воспомяни обѣщание свое, еже обѣщал еси приити в нашу Хергозерскую пустыню. И аще приидеши, тогда получиши свѣт очима своима и узриши славу Божию». Онъ же возбудися от сна, удивляшеся таковому видѣнию. И начат глаголати сыну своему: «Веди мя в Хергозерскую

л. 16

пустыню помолитися преподобному³⁹⁷ чюдотворцу Макарию». Сын же рече ему: «Отче, се нынѣ весна, и разлилися рѣки и ручья, и болота наводнишася, и невозможно никако дойти до обители тоя. Но во иное время, егда умалится вода, тогда идемъ». Он же с великим прещениемъ глагола ему, яко: «Да отнюдь веди мя на Хергозеро в пустыню». Сын же его не ослушався, поведе его тамо, и с великою нуждою едва доидоша до пустыни. И молебная пѣния сотвори чудотворцу Макарию, и, припадая, любезно цѣлова честный святый и чюдотворный его образ, и цѣловав у священника в руках благословящий³⁹⁸ крестъ Господень. И паки нача припадати къ честному чудотворцову образу, со многими слезами припаде и облобыза.

л. 16 об.

И абие внезапу прозрѣ и видѣ все свѣтло и ясно, еже гдѣ что обрѣтается. И велиим гласомъ прослави Господа Бога и чюдотворца Макария, яко дарова ему видѣти. И прилучившиися ту людие зѣло удивишася таковому преславному чудеси чюдотворца Макария и прославиша Бога.

Чюдо 8

Колодозерския волости человѣкъ нѣкий именем Иоаннъ прииде на праздникъ чудотворца Макария, и молебное пѣние совершивъ, и начатъ повѣдати пред всѣми сице: бысть у него очная болѣзнь зѣло люта, яко от тое болѣзни и ослѣпнути ему, и человѣки водимъ бяше. И воспомянувъ великого чудотворца Макария, яко многия чудеса творитъ и неисцѣленния болѣзни исцѣляетъ с вѣрою

л .17

приходящым к чюдотворному образу преподобнаго отца Макария, еже есть в Хергозерской пустыни. И молился ему, чюдотворцу Макарию³⁹⁹, со многими слезами, дабы святыми своими молитвами ко Господу Богу даровалъ ему облехчение болѣзни очесем его и видѣти свѣт по-прежнему. И обѣщася прийти во святую его обитель на Хергозеро и молебное пѣние сотворити. И нача облегчевати болѣзнь его. И абие внезапу прозрѣ и видѣ все свѣтло, якоже и прежде. И слышавше от него вси людие, и видѣвше его прозревша и здрава очима, прославиша Бога и чюдотворца⁴⁰⁰ Макария.

Чюдо 9

Новгородскаго уезда из Заонѣжья разных погостов приидоша в Хергозерскую пустыню десять человѣкъ

л. 17 об.

ко преподобному отцу Макарию чюдотворцу и со многими слезами припадаху к чюдотворному образу его, честнѣ лобызаху, глаголюще: «О, великий нашъ скорый помощниче, и теплый заступниче, и избавителю нашъ от смерти нашея горькия!» И всеусердно молящеся пред чюдотворнымъ образом чюдотворца Макария и молебная пѣния совершающе. Вопроси же ихъ настоятель обители тоя и братия: «Кая вина вамъ, христолюбцы, яко таковое усердное моление приносите чюдотворцу Макарию?» Они же начаша повѣдати имъ пред множеством народа сице:

Бывшимъ имъ на государевѣ царевѣ службѣ в салдатских полкахъ. «И взяша нас⁴⁰¹ в литовскую землю, и посадиша ны в темницу, и быхом в темницѣ многое время. И в нѣкое время повѣдаша

л. 18.

нам, яко „наутрие вам велено главы отсѣщи“. Бывшимъ нам тогда в велицѣм страсѣ и ужасѣ. И начахом плакати зѣло горькими слезами и молитися всещедрому Богу и Пречистѣй Богоматери. И призывахомъ на помощь великаго в чюдесѣхъ преподобнаго отца Макария, Желтоводскаго и Унжескаго чюдотворца, да молитвами своими святыми избавит насъ от таковыя напрасныя смерти. И всю нощь молящеся и плакавшеся, зѣлне рыдающе. Ко утру же мало уснувшим намъ от печали, и единому от насъ явися во снѣ преподобный отецъ Макарий, глаголя: „Что мя призываете на помощь, братие? Но не бойтеся: избавит васъ Богъ от тоя напрасныя смерти мною, рабомъ своим. Токмо, егда будете свободни, не забудите прийти в мою Хергозерскую

л. 18 об.

пустыню помолитися“. Воутрии же той сказа намъ видѣние се. Мы же всеусердно обѣщахомся чудотворцу Макарию тако сотворити. И абие отверзошася двери темничния, и приидоша посланнии слуги от началника ихъ, и, вземше, поведоша насъ из темницы. Мы же отчаяхомся жития своего, чающе усѣченным быти. Приведоша же насъ к началнику. Онъ же даде намъ отпустное писание, да никтоже бы насъ не ялъ и не убилъ в их литовской⁴⁰² земли, и отпустиша насъ безбѣдно. Мы же о семъ благодаряще Господа Бога и Пречистую Его Богоматерь и великаго заступника чюдотворца Макария, тако с миромъ приидохом в домы своя. И токмо едину нощъ обнощевахом в домѣхъ наших, и, паки собравшеся, приидохом сѣмо во святую

л. 19

обитель, да исправим обѣщание чюдотворцу Макарию, яко избавилъ насъ ис плѣнения и от напрасныя смерти». И тако отидоша в домы своя, прославляюще вездѣ угодника Божия чюдотворца Макария.

Чюдо 10

На праздникъ честнаго преставления чюдотворца Макария прежде реченный священник Герасим поиде ис Каргополя из дому своего с женою и з дѣтьми своими молитися в Хергозерскую пустыню. И тогда уже дорога проложена была чрезъ блата. Съ ними же идоша и иных людей множество, градских и волостныхъ. Идущымъ же путем тѣм, и поповы дѣти, млады суще, усташа вельми от путнаго шествия далняго. Рече же попъ дѣтем своимъ: «Вы устали есте, останитеся

л. 19 об.

здѣ на сем мѣстѣ. Аз же поиду напред васъ ко обители и испрошу лошади у настоятеля под васъ. И привезут васъ во обитель. Вы же пождите здѣ». Идущымъ же попу Герасиму со многими людьми ко обители, срѣте их тоя Хергозерския пустыни старецъ и два работника с ним. Попъ же вопроси старца, камо идутъ. Отвѣеща старецъ: «От манастыря нашего конского стада ушла кобылица. И видѣхом, яко пошла по сему пути, и слѣд ея узрѣхом, но не можемъ ея постигнути». Попъ же рече: «Мы вси идохом путем симъ и никакоже видѣхомъ никакия лошади». Старецъ же и с работными возвратишася с ними во обитель. Оная же кобылица прииде на мѣсто, идѣже осталися поповы дѣти, ждуще

л. 20

себѣ лошади, и ста у нихъ кротко и смиренно. Людие же, оставшийся с ними на пути, посадиша ихъ на тую кобылицу и повезоша ихъ во обитель. И доидоша до пустыни, и поповыхъ дѣтей привезоша, ещё попу не успѣвшу у настоятеля лошади просити. Привесшии же сказаша все поряду, како прииде к ним кобылица на пути, яко бы от кого нарочно послана ради младыхъ поповых дѣтей. И вси слышавшии сие начаша глаголати: «Воистинну, сие творится дѣйствием чудотворца Макария». И вси прославиша Бога, и праздноваша честно во всякой духовной радости, удивляющеся чюдесем преподобнаго отца⁴⁰³ Макария.

Чюдо 11

Волости Верхней Чюрьюгѣ, веси, нарицаемой Поздышево, человѣкъ нѣкий именемъ

л. 20 об.

Симеонъ начатъ дрова сѣчи и усѣче ногу свою велми. И от того нача посѣченная рана велми болѣти. И возрасте вѣней дикое мясо, велми болѣзнено, яко немощно ни единымъ перстом прикоснутися. И начаша приводити к нему лекарей и врачев, но никтоже ничемъ не возможе исцѣлити раны его и дикаго мяса извести. И тоя ради болѣзни он пятьнадесять недѣль никуда из дому своего не возможе исходити. И слышавъ от многихъ о чюдесѣхъ преподобнаго отца Макариа, и нача молитися ему со многими слезами, и обещася прийти во святую его обитель молебное пѣние сотворити. И абие начать посѣченная нога его облегчевати, и дикое мясо омертвѣ, и срѣза его ножемъ с язвы тоя. И рана заживе, и бысть нога его

л. 21

здрава. И иде на Хергозеро во обитель чюдотворца Макария, исполни обѣщание свое. И повѣда о семъ настоятелю и многим, и вси прославиша Бога и чудотворца Макария.

Чюдо 12

Полуборския волости, веси, нарицаемыя Новгородова Ляга, человѣкъ нѣкий именем Иосифъ бяше убогъ и едину имѣя у себе краву. И та крава его нача болѣти, многи дни ни ядый, ни пия. Онъ же со слезами помолися чудотворцу Макарию, да подаст здравие кравѣ его. И аще от тоя кравы будетъ приплод, обѣща онъ тое свою краву отдати на Хергозеро во обитель чюдотворца Макария, а приплод себѣ оставити. И абие в скором времени бысть крава его здрава. Он же возрадовася зѣло, благодаря Бога и⁴⁰⁴

л. 21 об.

чюдотворца Макария. По времени же нѣкоем та его крава учини приплод: роди теленка женска пола. Онъ же радостенъ бывъ, и начаша с женою своею от кравы тоя млеком воспитовати теленка, и тако воспитоваше немалое время. По нѣкоем же времени разболѣся теленокъ вельми и умре. Иосифъ же мертвое взем теля свое, и отнесе во дворъ свой, и положи е на повѣти, идѣже кормъ скотский бывает, да по времени снимет с него кожу. И, пришед в ызбу свою, начатъ со слезами глаголати сице: «О, великий чудотворче Макарие! За многая грѣхи моя ты прогнѣвался еси на мя убогаго⁴⁰⁵ и не соблюлъ еси теля мое от смерти. И аз мыслю не дати тебѣ и кравы, понеже не останется у мене приплоду».

Лежа

л. 22

ше же теля тое на повѣти четыре дни мертво. Пятый же день прилучися недѣльный. Иосифъ отиде к церкви к обѣдни. Прииде же в домъ его из другово двора брата его жена и нача сваритися на жену Иосифову, глаголющи: «Почто выпустила теля на дворъ? Видиши, се уже нынѣ есень и студь велия и мразъ немал. А теля ещё младо, бѣгает по двору и не вѣсть, гдѣ от стужи укрытися». Иосифова же жена, смотрящи на ню, глаголала: «От ума ли сие ты глаголеши? У нас бѣ теля, и умре, и уже пятый день, и нынѣ лежитъ на повѣти мертво». Пришедшая рече к ней: «Идем обѣ и видим общима очима, аще убо не тако, якоже азъ рекла». Изыдоша же ви

л. 22 об.

дѣти еѣ. И первое идоша на повѣть, и не обрѣтоша теляти, идѣже лежало мертво. Посем снидоша во дворъ и видѣша теля, бѣгающо и скачющо по двору. Позна же Иосифова жена, яко то есть ихъ теля, иже мертво бѣ и оживе. И поимавше е, внесоша в ызбу, да не⁴⁰⁶ озябнет от мраза. И начаша е кормити, оно же яде и пия, якоже и прежде. Прииде же от церькви в домъ свой Иосиф и озрѣся, виде теля свое живо и здраво, и яко в недоумѣнии бѣ. Вопроси жену свою, глаголя: «Что вижу сие чудо? Воистинну ли сущее наше теля сие?». Отвѣща же к нему жена его: «Воистину сущее наше, иже мертво бѣ и оживе». Онъ же со многими слезами возопи велиим гласом:

л. 23

«Прости мя грѣшнаго, великий чюдотворче Макарие! Согрѣших, нелѣпое слово возглаголахъ пред тобою, яко обѣщанныя моея кравы тебѣ не дати». И тако не по мнозѣ времени оный Иосиф поиде молитися в Хергозерскую пустыню преподобному чюдотворцу Макарию, и пред честным его образом молебное пѣние соверши. Приведе же во обитель и обѣщанную свою краву. И повѣда во обители настоятелю и братии пред многими людьми все поряду чудо сие. Слышавшии же таковое чюдо зѣло удивишася и прославиша Бога и творящаго таковыя дивные чудеса преподобнаго отца и чюдотворца Макария.

Чюдо 13

Полуборской же волости нѣкоего

л. 23 об.

крестьянина именемъ Василия Карпова жена именемъ Анна, бѣ у нея лютая падучая скорбь. Егда ея та болѣзнь имаша, она же падаше на землю и лежаше многи часы, яко мертва. И егда же отпущаше скорбь тая, и, воставши, приимашеся и дѣлаше всякое земное мирское дѣло. Послѣди же нача часто изнимати ея скорбь тая. И начаша приводити к ней многи врачи и балии, и никакоже никто не возможе исцѣлити ю. Наипаче всѣхъ начаша молити всещедрого Бога и Пречистую Его Богоматерь и призываху на помощь великаго чудотворца Макария, да святыми его молитвами к Богу избавитъ ю от таковыя лютыя скорби. И обѣщастася прийти во

л. 24

святую его обитель и пред образомъ его молебное пѣние сотворити. И абие таяжде скорбь вельми ея прихвати. Она же паде на землю и бысть, яко мертва. Дѣти же ея, отчаявшеся жития ея, и з горькими слезами возопиша, плачюшеся: «О, великий чюдотворче, преподобие отче Макарие! Помози скорбящей рабѣ твоей, да не постигнет ю в той скорби скорая смерть». И абие изыде из нея нижним проходом нѣкако нечистое животное, не имѣяй на себѣ ни кожи, ни шерсти, токмо яко нагое мясо, имѣяй же главу и ноги, яко песие обличие, и нача ходити, и едва убиша е. Она же аки от сна воставши и бысть здрава, прославляющи Господа Бога и Пречистую Его Бого

л. 24 об.

матерь и великого чюдотворца Макария, яко отгналъ есть от нея таковую лютую скорбь. Сего ради поидоша на Хергозеро во святую его обитель и пред чюдотворным его образомъ пѣвше молебное пѣние. И сказаша пред всѣми, каковую болѣзнь и скорбь изгнал из нея⁴⁰⁷ чудотворецъ Макарий молитвами своими къ Богу. И отидоша в домъ свой с великою радостию.

Чюдо 14

Красноляжские волости священникъ именем Стефанъ прииде в Хергозерскую пустыню во обитель преподобнаго Макария помолитися и принесе с собою сына своего, младенца суща. И предъ образом чюдотворца Макария молебное пѣние совершив, прилагая ко иконѣ чудотворцове сына своего младенца. И глаголаше со

л. 25

слезами: «Ты, великий чудотворецъ Макарий, сего младенца, сына моего, из мертвых воскресилъ еси». Вопрошенъ же бысть священникъ от братии и от настоятеля о чудеси, како сотворися. Священникъ же повѣда имъ при многихъ людях сице:

Сей младенецъ сынъ ему бѣ един. И ради студени хладныя домашния его положиша⁴⁰⁸ в ызбѣ на полати. И по нѣкакому случаю паде младенецъ той с полатей на полъ и убися вельми, яко и дыхания не бѣ в немъ. И взяша его с полу мертва и положиша во углу при святых иконахъ. Священникъ же и жена его плачущеся и рыдающе о сынѣ своемъ, яко единъ бяше, и той убися, умре. Младенец же лежа без дыхания многи часы, от утра едва не до вечера.

л. 25 об.

И начаша готовити его к погребению и хотяще помыти тѣло его. И по нѣкоему случаю прииде ко священнику тому в домъ Хергозерские пустыни старецъ именем Антоний, имѣя с собою икону чюдотворца Макария. Рече же к нему священникъ: «Отче Антоние! Слышу азъ, яко многия чудеса творятся чудотворным образом преподобнаго отца Макария, иже есть во обители вашей. А негли и не менши и подастъ чудотворецъ благодать свою от иконы своея, юже ты носиши с собою. И, вземше, поставимъ тое святую икону на честном мѣстѣ. И помолимся чудотворцу Макарию, призывающе его на помощь. А неглиъ воскреситъ мертвого младенца, сына моего». И сотвориша тако. Помолистася доволно и, вземше,

л. 26

ту святую икону положиша на мертвого младенца. И абие внезапу младенецъ отверзе очи свои, и изыде из уст его множество крови, и бысть живъ и здравъ, якоже и прежде. И вси слышавшии прославиша Бога и чюдотворца⁴⁰⁹ Макариа.

Чюдо 15

Тоя же Красноляжские волости человѣкъ нѣкий именемъ Феодоръ прииде в Хергозерскую пустыню помолитися. И молебная пѣния совершивъ, и нача повѣдати настоятелю и братии обители тоя при множествѣ людей о чюдесѣх преподобнаго отца Макария сице:

Бѣ у него лютая и страшная скорбь в правой ногѣ его, велми зла грыжа. И, преходя по ногѣ под кожею, объявляшеся яко яйцо, а иногда в колѣнѣ объявится, а иногда же внизу в послѣднъем составѣ⁴¹⁰.

л. 26 об.

И егда же хотѣша ю поимавъ, дабы раздавити, болѣзнь же оттуду отхожда же и объявляшеся в вышеписанных мѣстѣх. И грызяше люто вельми, яко от тое болѣзни не возможе и ходити. Но домашнии его на досцѣ выношаху его в клѣть покоя ради, понеже время бѣ лѣтнее. И призываху к нему многая врачи и балии, но никтоже возможе утолити скорби его. Слышав же Феодоръ о премногихъ чудесѣх преподобнаго Макария, начатъ молитися Господеви Богу и призываше себѣ на помощь чюдотворца Макариа. И со многими слезами обѣщаваяся прийти на Хергозеро во обитель его и пред чудотворнымъ его образомъ молебное пѣние сотворити.

Во един же от дней

л. 27

внесоша домашнии его на досцѣ в клѣть. Онъ же велми стоняше от болѣзни тоя и моляшеся со слезами чудотворцу Макарию. И мало в тонокъ сонъ прииде и слышитъ, яко бы мати его рече ему: «Чадо, востани и виждь: прииде бо к намъ чудотворецъ Макарий и в сѣняхъ молебствуетъ». Феодоръ же рече: «Не могу, воставъ, итти. Нога моя вельми болит». И абие отверзошася двери клѣтныя. И вниде въ клѣть мужъ святолѣпный, воображение имѣяй иноческое, во священныхъ ризахъ, и глагола Феодору: «Которая у тебе нога болит?». Он же рече: «Правая, отче». Он же рече к нему: «Покажи ми ногу⁴¹¹ твою». Феодоръ же показа ему ногу свою. Пришедый же иземъ из

л. 27 об.

пазухи своея нѣкакую траву, глаголя: «Кругъ нашего Хергозера сия трава ростет. И кто учнет ея иметь себѣ, то многим будетъ от всяких болѣзней исцѣление от нея». И начатъ терти ногу его тою травою своими онъ руками и вытер всю. Глагола к Феодору: «Се нынѣ здравъ еси, ктому не согрѣшай. И исполни обѣщание свое прийти к нам в Хергозерскую пустыню и сотворити, еже обѣщался еси». Изглаголавши же таковая, изыде ис клѣти. Феодоръ же, убудився от сна, удивляшеся таковому видѣнию. И ощутив облегчение болѣзни своея и ногу свою здраву. И воставши от постели своея, и прииде в ызбу свою сам о себѣ, никимже поддержим бяше. Видѣвши же, мати его ужа

л. 28

снувшися, начат вопрошати его, глаголя: «Како ты, чадо, получил еси от Господа Бога таковое скорое исцѣление? Прежде сего на досцѣ тебе ношахомъ, а нынѣ сам о себѣ ходиши». Онъ же вся поряду ей сказа видѣнная во снѣ, како исцѣлил его чудотворецъ Макарий. И вси домашнии его, слышавше от него таковая, прославиша Бога и чюдотворца Макария. Феодоръ же поиде вскорѣ на Хергозеро исправити обѣщание свое и сотвори тако, якоже обѣщася чудотворцу Макарию.

Чюдо 16

Той же вышепомянутый Феодоръ во иное время прииде помолитися в Хергозерскую пустыню, во обитель чюдотворца Макария, и пред образомъ его молебное пѣние совершив, и поведа пред всѣми

л. 28 об.

болѣзнь свою. Бѣ ему скорбь усовная: люто зѣло начаша в грудѣх его усови колоти, вельми люто, яко и дыхание запираше ему. Онъ воспомянув скораго помощника своего, великого чюдотворца Макария, и нача молитися Господу Богу и призывати на помощь чудотворца Макария, да избавитъ его от таковыя лютыя болѣзни, и моля со многими слезами. И абие от тоски своея усну, и видит во снѣ, яко бы прииде к нему чудотворецъ Макарий. И рече ему: «Феодоре, что плачеши и призываеши мя на помощь себе? Возми чистый бѣлый плат у домашнихъ своихъ и прииди во обитель нашу на Хергозеро. И молебное пѣние соверши, и принесеннымъ с собою чистым платом

л. 29

сотри копоть с образа моего. И обвей тѣм платомъ груди и чрево твое. И напийся воды из нашего Хергозера. И увидиши себѣ славу Божию. И не токмо что усовная болѣзнь минется, но и вся внутренная твоя здрава будетъ». Феодор же возбудився от сна и скоро повелѣ себе вести во обитель преподобнаго Макария. И сотвори тако, якоже⁴¹² повелѣ ему чудотворецъ Макарий. И бысть здравъ, возвратися в домъ свой с великою радостию, славя Бога и чудотворца⁴¹³ Макария.

Чюдо 17

Во иное же время прииде во обитель чюдотворца Макария той же вышепомянутый Феодоръ и привезе с собою брата своего роднаго, велми болѣзненна трясавичною скорбию. И повѣда во обители

л. 29 об.

настоятелю з братиею и при многими ту прилучившимися людми сице, яко братъ его страждетъ уже шесть недѣль таковою лютою трясавичною скорбию и многи врачи призываше, но ни от кого же помощи не получи, токмо в горшее прииде. И начатъ ему глаголати брат его Феодор: «Брате мой, не ищи себѣ много врачевъ, кроме великого помощника чудотворца Макария. И молися ему прилѣжно, той да избавитъ тя от таковыя лютыя скорби. И обѣщайся прийти на Хергозеро во святую его обитель и молебное пѣние совершити». Братъ же его начатъ молити Господа Бога и со многими слезами призывати на помощь великого чудотворца Макария, да подаст ему облегчение от скорби тоя. И мало от истомления

л. 30

нощию усну, и зритъ в сонномъ видѣнии, яко бы прииде к нему преподобный⁴¹⁴ Макарий. И рече: «Почто слезы своя всуе проливаеши нынѣ и призываеши мя на помощь? Прииди к нам в Хергозерскую пустыню и исправи обѣщанное своё, и будеши от тоя скорби здрав». И егда же той Феодор з болным братомъ своим молебное пѣние совершивше, и болный облобыза чудотворный⁴¹⁵ образъ чудотворца Макария и ощути в сердцы своем теплоту велию. И бысть весь человѣкъ здравъ, якоже и прежде бѣ. И поидоша в домъ свой, радующеся, хваляще и благодаряще Бога и великого цѣлителя чюдотворца⁴¹⁶ Макария.

Чудо 18

Паки прииде на Хергозеро во обитель чюдотворца Макария той же вышереченный

л. 30 об.

Феодоръ и приведе с собою шурина своего помолитися чудотворцу Макарию. Бѣ бо шурин его бѣсом обладаемъ, и изгоняше его бѣс из дому, и бѣгаше безгодно во улицах и в лѣсѣ. И егда мало во умъ прихождаше, и возвращашеся в дом свой. И мало в домѣ своем когда и пребываше. И егда⁴¹⁷ увидится ему бѣсъ, тогда закричит онъ бѣсноватый велиим гласом: «Идетъ со оружиемъ и ищет мене убити». Домашнии же его никого же не видяще, токмо ему единому тако видится. И тако избѣгаше из дому своего, гоним бѣсом, и бѣгаше, кричаще. Во ино же время, егда онъ увидит бѣса и закричитъ, тогда многими людми имаху его и вязаху крѣпкими вервами. Но ничтоже не може удержати: все разстерзаше и

л. 31

бѣгаше. Но и одеяние на себѣ раздираше, и овогда во единой рубасѣ, иногда же и нагъ бѣгаше. И бысть в таковом бѣсновании многое время. Домашнии же его со многими слезами молящеся Господу Богу и Пречистѣй Его Богоматери и призывающе на помощь великого чудотворца Макария.

Во единъ же от дней бѣсноватый той бысть в домѣ своемъ. И начаша домашнии его глаголати ему, дабы молился чюдотворцу Макарию о избавлении от лукаваго демона, и пошелъ бы во обитель преподобнаго в Хергозерскую пустыню, и молебное пѣние сотворилъ пред образомъ чюдотворцовымъ. Онъ же яко бы мало в разум прииде и нача со слезами молитися чюдотворцу Макарию. И поиде со оным

л. 31 об.

Феодором во обитель, и молебное пѣние соверши, и облобыза честный образ чюдотворца Макария. И обнощевашася во обители. И тоя нощи той бѣсноватый видит во снѣ, яко бы с лѣвую страну идетъ оный ефиопъ, иже прежде бѣсноватаго гоняше, со оружиемъ страшнымъ, хотя его убити, грозя страховании велиими. Бѣсноватый же убояся зѣло и хотѣ закричати. С правую же страну внезапу, яко гром велий, гласомъ великим возгласи: «Враже нечистый! Отступи, окаянне, от создания Божия». И зрит старца, обраъз имуща, якоже на иконѣ написанъ бысть преподобный Макарий, в руцѣ имѣя жезл. Демонъ же отскочи скоро от бѣсноватаго и ста далече от него. Старецъ же паки рече:

л. 32

«Отиди, враже, от создания Божия и ктому не прикасайся к нему во вѣки, сей бо есть раб Господа нашего Иисуса Христа». И абие той старецъ погнася со жезлом за демономъ, и изыдоша из очию его. Бѣсноватый же возбудися от сна, удивляшеся таковому видѣнию. И возбуди зятя своего Феодора, и сказа ему вся видѣнная подробну. И оба прославиша Бога и чюдотворца Макария. Воутрии же, воставше, повѣда видѣние свое бѣсноватый настоятелю и всей братии. И вси прославиша чудотворца Макария. И паки Феодоръ с шурином своим пѣвше молебен чюдотворцу Макарию, поидоша в домы своя, радующеся. И ктому уже не прихождаше бѣс к шурину Феодорову, прогнан бо бѣ лукавый молитвами великаго

л. 32 об.

чюдотворца Макария.

Чюдо 19

Преждепомянутый священникъ Герасимъ видѣ во снѣ, якобы он бѣ во обители чудотворца Макария на Хергозерѣ и зрит во обители поставленъ новый храмъ великий и высокъ, шатровый. Попъ же стояше на сѣверной странѣ храма и удивляшеся, яко новый храмъ созижден. И видѣ на южнѣй странѣ храма стояща нѣкоего старца, прииде к нему и вопроси его, глаголя: «Отче, в кое время здѣ во обители построен сей новый великий храмъ? На семъ мѣстѣ бѣ малый храм с трапезою». Отвѣща же ему старецъ: «Что чудишися, отче, зря на новый храмъ? Егда пять лѣтъ проминет, будет на томъ мѣстѣ таков великий храмъ, егоже ты нынѣ видиши. А старый малый

л. 33

храм от притчины с трапезою погорит». Вопроси же⁴¹⁸ попъ старца: «А ты, отче, здѣ ли во обители пребываеши?». Онъ же рече: «Ни, отче, азъ издалеча, из Унжи приидохъ обители сея дозрѣти. А у нового храма в предѣлѣ надобно быти церкви преподобнаго Макариа Желтоводскаго и Унжескаго». И той старецъ поиде от попа и невидимъ бысть. Попъ же, возбудився от сна, удивляшеся таковому видѣнию. И прослави Бога и чюдотворца Макария, яко не оставляетъ без посѣщения обители своея. И по нѣкоемъ времени той попъ Герасимъ пришедъ во обитель и сказа видѣние свое настоятелю з братиею. И вси прославиша Бога и чюдотворца Макария.

Чюдо 20

л. 33 об.

Того же вышепомянутаго священника Герасима въ нѣкое время прихвати его огневичная скорбь велми тяшка. Он же и вси домашнии его молящеся Господеви Богу и призывающе на помощь великого чюдотворца Макариа, дабы подалъ облегчение скорби тоя. Во единъ же от дней тѣх дщи свяшенникова, девица именем Акилина, спящи она в домѣ своем в полуденное время. Домашнимъ же всѣмъ не спящымъ и слышащым, яко девица та нача⁴¹⁹ глаголати всѣм вслух, а очи свои имущи сомжени. И первое рече: «Благослови, отче». И, мало помолчавши, паки рече: «Благослови, чюдотворче Макарие». И, паки помолчав, рече: «Аще святыми твоими молитвами здравъ будетъ отецъ мой от скорби сея, будетъ к вамъ в пустыню на праздникъ. А мати

л. 34

моя поидет или не поидет, того аз не вем». И паки во снѣ рече дѣвица: «Великий чюдотворче Макарие! Помолися Господу Богу и подаждь от сея скорби здравие отцу моему, дабы не умерлъ и не покинулъ⁴²⁰ насъ, бѣдныхъ сирот». Из очию же ея потекоша слезы многи, яко рѣки текуще. И паки рече: «Благослови, отче». И преста глаголати, токмо слезы изливахуся от очию ея, очи же затворени суть. Отец же ея повелѣ возбудити от сна, и возбудиша ю. И видѣвше очи ея велми слезны, и нача ея вопрошати: «Что видѣ во снѣ и с кѣм глагола, плачющи?»

Она же нача повѣдати: «Егда азъ уснувши, и видѣх, яко наяве пришедша в домъ нашъ старца нѣкоего. Азъ же мнѣх прилучися у насъ в сѣняхъ⁴²¹, нача иконам святымъ поклонение творити,

л. 34 об.

и помолився доволно, и ста». Азъ же рекла: «Благослови, отче. Которого ты, отче, манастыря?» Онъ же рече: «Богъ да благословитъ тя, чадо. Азъ есмь с Хергозера ис пустыни, нарицаюся Макарий Желтовотский». И азъ паки рекла ему: «Благослови, чюдотворче Макарие». Онъ же паки то же рекъ, якоже и первѣе. И вопросилъ у мене: «Идутъ ли отецъ твой и мати на сей праздникъ в пустыню помолитися?» Азъ же рекла ему: «Аще святыми твоими молитвами здравъ будетъ отецъ мой от скорби сея, будетъ к вамъ в пустыню на праздникъ. А мати моя поидет ли, того азъ не вѣм». И еще азъ рекла ему: «Великий чудотворче Макарие! Помолися ко Господу Богу и подаждь от сея скорби здравие отцу моему, дабы не умерлъ и не покинул еще насъ, бѣдных сиротъ». И глаголах к нему,

л. 35

плачющи, со многими слезами. Онъ же рече ми: «Азъ непрестанно Господа молю о немъ». И абие поиде из дому нашего. Азъ же еще рекла: «„Благослови, отче“. И абие изыде изо очию моею». Слышав же сия, отец ея и вси домашний прославиша Бога и чудотворца Макария, яко посѣти дом его и дарова облегчение скорби его.

Тогда приспѣвшу в пустыни празднику память освящения церкви преподобнаго Макариа, месяца декемврия въ 12 день. Поп же Герасим поиде на Хергозеро во обитель чудотворцову и прииде в канон праздника в вечеръ. И множество собравшеся к празднику людей, а священника нѣсть ни единаго. Священникъ же Герасим повѣда всему народу, како чудотворец Макарий во снѣ явися дщере его

л. 35 об.

и како его исцели от огневичныя скорби и призва его на праздникъ во обитель свою. И вся поряду сказа еже есть вышеописанная. Слышавше же сие множество собравшагося народа, вси прославиша Бога и чюдотворца Макария, яко не оставляетъ своей обители, назирающи, и святѣй своей церкви без служения. И той праздникъ праздноваша честно со всякою духовною радостию и разыдошася в домы своя, славяще Бога и чюдотворца Макария.

Чюдо 21

Лекшмозерския волости мѣсто, нарицаемое Труфанова сторона, и тѣхъ весей многим человѣкомъ трудившимся на подсѣках. И видѣ Богъ неисчетныя труды ихъ, и угобзися нива ихъ вельми, дарова имъ Богъ, выросло ржы множество. Они же,

л. 36

труждающеся, тое рожь пожаша и в кучи покладоша. Бяше тогда то лето сухо зѣло, и мало дождя бѣ в нем. И от солнечного зноя и от молнии загорѣся земля черноземная, и боры, и мхи. Но и болота высушило тогда, все огнем горѣло. А лѣсы и дубравы многи попалило. Доиде же огнь до кучь их, до ихъ нивы, и добирашеся до покладенныхъ кучь ихъ. А то мѣсто маловодное, и погасить огня никако не возмогоша. И иные с рожью покладенные кучи у них погорѣша. И от дыму и от безводия едва сами они и скоти ихъ не изомроша. Они же тогда со многими слезами возопиша ко Господу Богу и Пречистѣй Его Богоматери, дабы не пожженну быти остатнему хлѣбу ржы, еже есть покладено

л. 36 об.

в кучах. И начаша призывати себѣ на помощь великаго чудотворца Макария, обѣщашася ему, чюдотворцу, во обитель его на Хергозеро из остатния ржы по десяти сноповъ с каждаго труждающагося человѣка. И тогда милостию всемогущаго Бога и молитвами чудотворца Макария без дождя и без заливания вскорѣ кругъ ихъ нив угасе огнь. И спасени Быша от огня и от дыму сами и скоти ихъ, и остатняя рожъ в кучах не згорѣ. И видѣвше они сие с теплыми слезами возблагодариша и прославиша Бога и Пречистую Его Богоматерь и великаго чудотворца Макариа. И в скором времени они обѣщание свое чудотворцу исправиша: отвезоша во обитель обѣщанную рошъ, и молебная пѣния совершивше, и возврати

л. 37

шася в домы своя с радостию, славяще Господа Бога и хваляще чюдотворца⁴²² Макариа.

Чюдо 22

Того же лѣта, послѣ праздника Успения Пресвятыя Богородицы, вышепомянутый попъ Герасимъ поиде во обитель чюдотворца Макариа на Хергозеро помолитися и усрѣте на пути тоя обители строителя монаха Сергия. И взяша благословение другъ от друга. И глагола старецъ Сергий: «Камо, отче, грядеши?» Отвѣща ему попъ: «Иду в вашу обитель помолитися чудотворцу Макарию». Рече же к нему строитель: «Добрѣ, отче, идеши. Иди наутрие и сотвори во обители во церкви чудотворца Макариа божественную литургию и чюдотворцу молебное пѣние

л. 37 об.

соверши. А негли чудотворецъ Макарий умолит Господа Бога, да его ради святых молитвъ подастъ Господь Богъ дождь на землю. Виждь, отче, яко уже четыре недѣли, какъ посѣяно в землю рожь, и жито, и всяко обилие, и се донынѣ не всходитъ и не ростет бездождия ради». Попъ же Герасим пришед в пустыню и во церькви чудотворца Макария святую литургию сотвори и молебное пѣние соверши. И абие начаша на воздусѣ облацы заниматися, и бысть туча велия, и поиде дождь водный на землю. И иде дождь два дни и двѣ нощи. И абие преста дождь, и возсия солнце. И бысть земля влажна, и начаша расти всякое сѣяние до изобильства. И слышаша окрестъ живущии

л. 38

людие, яко молитвами чудотворца Макария даровалъ Богъ дождьъ на землю. И вси прославиша Господа Бога и великаго чюдотворца⁴²³ Макария.

Чюдо 23

Полуборской волости человѣкъ нѣкий именемъ Димитрий прииде на Хергозеро во обитель чюдотворца Макария помолитися и пред чюдотворным его образом молебное пѣние соверши. И повѣда попу Герасиму при братии во обители и при множествѣ людей, яко бысть у него скорбь, нарицаемая веснуха, вельми тяжка. И бысть он в той скорби многое время. И приводиша к нему многи врачи, и никтоже что ползы сотворити не возможе. Но воспомянувъ великаго чюдотворца Макария, и помолився ему со слезами, и обѣщася ити во обитель,

л. 38 об.

и молебное пение совершити, и даръ принести «по силѣ моей». И внезапу молитвами чудотворца Макариа от тое скорби бывъ здравъ. И вси слышавший прославиша Бога и чудотворца Макария.

Чюдо 24

Человѣкъ нѣкий именем Борисъ восхотѣ чюдотворную икону преподобнаго отца Макариа, которая в Хергозерской обители, дабы ему обложити тое икону златомъ и сребром. И привезена бысть та икона ис пустыни во град Каргополь в домъ к троицкому священнику Герасиму. Священник⁴²⁴ же Герасимъ тогда болен бѣ ногами, и опухоль велия на ногахъ его, едва можаше мало камо прейти, и то со опочивомъ. И во единъ вечеръ попъ Герасим помолився доволно пред образом чюдотворцевым и ляже уснути.

л. 39

Явися же ему во снѣ нощию чюдотворец Макарий, глаголя: «Се видиши во дворѣ своем стоящъ котелъ вашъ с капустнымъ крошенымъ и испаренымъ листом? И обложи тѣм нозѣ свои и привей платы»⁴²⁵. Поп же возбудився от сна и сотвори тако, якоже повелѣ ему во снѣ чюдотворецъ Макарий. И абие опаде с ногъ его опухоль, и Быша ноги его здравы. И возрадовашася вси домашний его, и прославиша Бога и чюдотворца Макария.

Чудо 25

Егда же обложиша чюдотворную икону преподобнаго отца Макариа златом и сребромъ и внесоша во церковь Живоначалныя Троицы, тогда богоспасаемаго града Каргополя от всѣх церковных приходовъ собрашася священ

л. 39 об.

ницы и диакони, мужие же и жены, и малии дѣти, и мало не вси людие, живущии во градѣ, пред образомъ чудотворца Макариа молебная пѣния совершающе. И вземше ис церкви той святый честный и чюдотворный образъ, и понесоша его абие в Хергозерскую пустыню, идѣже обитель во имя его, чюдотворца Макариа, составлена. И провождаху вси людие града того честно поприще со умилениемъ и с теплыми слезами, а инии два и три поприща. А инии боголюбивии людие провождаху и до самыя Хергозерския пустыни. И путем идучи от погоста до погоста, вездѣ священницы с причетники той честный образъ срѣтающе и провождающе со звономъ и молебнымъ пѣниемъ.

л. 40

В то же время в нѣкоторой веси человѣкъ нѣкий именем Пахомий одержим бѣ лютою болѣзною, нарицаемою веснухою, и от дому своего едва можаше до церькви дойти со отдыханиемъ на пути. И в той скорби бѣ многое время. И услыша звон к срѣтению иконы чюдотворца Макариа. И едва с великою нуждою ради скорби тоя поиде ко церкви. И прииде, пад пред образом чюдотворца Макария, со многими слезами прося исцѣления от скорби тоя. И абие внезапу облегча ему болѣзнь, и бысть здравъ, якоже и прежде, до скорби своей. И провождаше той честный образ до Хергозерския⁴²⁶ пустыни, до обители чудотворца Макариа, возвещая всѣмъ людемъ, како дарова ему

л. 40 об.

чюдотворецъ здравие И иде до обители от веси своея пяддесят верстъ. И Быша тогда в пути от образа чудотворцева и инымъ многим скорбящымъ дивная исцѣления, но множества ради не суть писана в книгахъ сихъ.

Чюдо 26

В нѣкоторое время попу Герасиму спящу нощию, явися ему во снѣ чудотворецъ Макарий и глаголаше ему: «Отче, вѣси ты, яко у насъ в Хергозерской пустынѣ Евангелие напрестольное зѣло ветхо? Да бы промыслити Евангелие новое, и аще у тебе за скудостию, и ты иди к воеводѣ града сего, возвѣсти ему о семъ. А негли и онъ порадѣет чимъ в пустыню нашу». Попъ же Герасим, возбудився от сна, удивляшеся таковому видѣнию и тщанию

л. 41

чюдотворца Макариа, яко не оставляет обители своея вотще. Воевода же тогда бѣ в Каргополѣ Григорей Аничковъ. Воутрии же день попъ Герасим⁴²⁷ прииде к воеводѣ и повѣда⁴²⁸ видѣние свое подробну. Воевода же слыша от попа таковая, вскорѣ посла на торгъ, да купятъ Евангелие новое. И абие обрѣтоша у нѣкое купецкаго человѣка Евангелие новое. Воевода же даде за него пѣнязи, устрои Евангелие вельми, якоже лѣпо есть церкви Божией, посла е на Хергозеро, в пустыню, чудотворца⁴²⁹ Макария во обитель.

Чюдо 27

Во градѣ Kapгoполѣ бѣ нѣкто воевода именем Евстафий. И бѣ y него сынъ единочаденъ именем Иовъ, два лѣта от рождения. И той сынъ его никако

л. 41

не могий на ногахъ своих стояти, ни о лавку опершився, токмо сѣдяше, и на рукахъ носимъ бысть. Наставшу же празднику святыя Пасхи, и на Свѣтлой недѣли приидоша во град Каргополь ис Хергозерския пустыни, изо обители чюдотворца Макария, священноинокъ со старцы, да ходят со крестом во градѣ, якоже и прочии градскии священники с причетники, и молебствуют в домѣхъ у господ или кто у себе в домѣ повѣлит. Имуще же старцы с собою образъ чюдотворца Макариа. Приидоша же в домъ к воеводѣ и совершиша приходное пѣние, еже бываемое Пасхи. Воевода же повелѣ имъ образ чюдотворца Макария поставити на честное мѣсто и повелѣ священноиноку с клириком пѣти молебенъ

л. 42

чюдотворцу. Сына же своего воевода сам держаше на руках своихъ.

И егда священноинокъ начатъ чести на молебне святое⁴³⁰ Евангелие, сынъ же его, яко млад⁴³¹ еще бѣ, помаав отцу руками, дабы его с рукъ опустилъ на помостъ. Отецъ же спусти его. Онъ же, яко всрослый человѣкъ, ста на ноги своя и стоя твердо, никимже не поддержим, и слушая чтения святаго Евангелия. Егда же священноинокъ прочте Евангелие и, согнув, обратися с (34)ним(34)⁴³²к людемъ, да, пришед, цѣлуетъ е, отрокъ же, воеводинъ сынъ, прежде всѣхъ поиде цѣловати святое Евангелие, сам о себѣ, никому же его поддержавшу. И пришед ко святому Евангелию, и прекрести лице свое существенно, и поцѣлова Евангелие благочинно, и отшедъ, поклонися святому Евангелию честно до

л. 42 об.

земли. И отшед потом отроча ко образу чудотворца Макария, такожде поклонися до земли и цѣлова образъ благочинно. И, отшедъ, паки поклонися до земли. Сице творяше отроча, аки бы кѣм наученный. Отецъ же и мати, видяще таковое скорое дарование Божие молитвами чюдотворца Макария, радующеся. И от радости проливаху теплыя слезы своя, припадающе к чюдотворному образу преподобнаго отца Макариа, яко дарова сыну ихъ скорое хождение. Отроча же ихъ нача ходити и бѣгати борзо, якоже обычай дѣтем. И вси домашнии⁴³³ ту прилучившиися людие велми удивившеся таковому великому чюдеси. И вси прославиша Бога и чюдотворца Макария.

И от того времене начат воевода велию вѣpy имѣти

л. 43

во обитель чюдотворца Макария. И повелѣ написати икону настоящую триех святителей, Петра, Алексиа и Ионы, московских чюдотворцев. И посла тое икону во обитель чюдотворца Макариа, понеже в той обители бяше церковь тѣхъ московскихъ чудотворцевъ. Священноинока же и с ним пришедшую братию одари милостынею доволною. И с ними же и во обитель прочий братии посла доволную милостыню. И на украшение святыхъ Божиихъ церквей всячины во обитель посла неоскудно, славяще и благодаряще Бога и чюдотворца Макария.

Чудо 28

Во иное же время прииде в Хергозерскую пустыню, во обитель чюдотворца Макария, нѣкто старецъ, имя себѣ повѣда

л. 43 об.

братии Антоний, родомъ новгородецъ. И пребысть нѣкое время во обители. И восхотѣ изыти, хотя обѣщание своё исправити, еже обѣщася онъ в Росии ради моления по многимъ монастырем ходити. Старцы же тоя Хергозерския пустыни вельми моляху его, да пребываетъ с ними во обители, возлюбиша бо его смирения ради и благоискуства. Онъ же глагола к нимъ: «Братие, вы слышасте от мене, яко есть ми обѣщание ходити в России моления ради по многим монастыремъ. И аще Богъ восхощет и чюдотворецъ Макарий изволит, прибуду азъ⁴³⁴ во святую вашу обитель».

И поиде оный старецъ из обители в весь, нарицаемую Порженскую. И отшедъ от обители поприщь

л. 44

пять, и внезапу воста буря вѣтреная зѣло, велия и страшна велми. И наиде мракъ теменъ, яко невозможно человѣку путем итти. Старецъ же оный стал на томъ мѣстѣ и сѣде под лѣсъ, ожидая, да престанетъ буря и мракъ да проминется. И мало воздремавъ, сѣдя на земли, и слышит гласъ, глаголющь к нему: «Старче, что спиши? Время итти в путь твой намѣренный». Онъ же возрѣвъ очима и абие ощутися на брезѣ езера Хергозера. Видит паки обитель чюдотворца Макариа и святыя церкви во обители. И бысть во ужасѣ и в страсѣ велицѣ, и удивляшеся зѣло: «Како тако бысть? Гдѣ былъ есмь, а ощутился паки близ обители». Водящаго никого не видѣх

л. 44 об.

и носящаго его не слышах. И нача со многими слезами молитися Живоначалней⁴³⁵ Троице и Пресвятѣй Богородицѣ, и с прощениемъ и со слезами моляся чудотворцу Макарию, и обѣщаяся паки прийти во святую обитель. И глаголаше: «Аще азъ преступлю сие обѣщание мое, да буду проклятъ». И помолився доволно со многими слезами, и абие поиде в путь к той же Порженской веси, и иде путем, ничтоже возбраняше ему.

И бысть онъ в Соловецком монастырѣ и в Сийскомъ. И пришед паки в Каргопольской уѣздъ на Онѣгу реку в волость, нарицаемую Пабѣрѣжъе, а помышляше итти в московские монастыри. И внезапу разболѣся нога его правая, и опугши, аки бервно, и никакоже могий с мѣста двигнутися. И бысть онъ в той

л. 45

скорби нѣколико дней, и разумѣ быти сие Божие посѣщение. И воспомянув чюдотворца Макариа, како обѣщахся и проклинахъ себе, что абие прийти на Хергозеро и жити во святой его обители. И нача молитися Живоначалной Троицѣ и Пресвятѣй Богородицѣ и призывати на помощь чудотворца Макариа. И обѣщася ити жити на Хергозеро во обитель преподобнаго отца Макариа до кончины живота своего. И абие вскорѣ бысть нога его здрава, и опухоль опаде. И прииде во обитель чудотворца Макариа на Хергозеро, и поведа настоятелю з братиею вся случившаяся ему. Они же паки прияше его во обитель с радостию. И живяше той старецъ во обители и до смерти своей. О чудеси же томъ вси

л. 45 об.

слышавший прославиша Бога и чюдотворца Макария.

Чюдо 29

Волости, нарицаемыя Бережныя Дубровы, человѣкъ нѣкий именем Леонтий одержимъ бѣ лютою черною немощию, и вельми ему тяшка бысть сия скорбь. И многое время в той болѣзни бысть, и многая врачи призывая, ни от кого же помощи себѣ не обрѣте. И нѣцыи сказаша ему в Турчасовском стану нѣкоторого врача на таковую скорбь. Время же бѣ зимнее. Болный же повелѣ домашним своимъ уготовити лошадь и сани⁴³⁶ ко сказанному врачу. Ѣдущу же ему путем, лежа в санѣхъ, покровенъ бысть полстию, и слышит гласъ близъ саней, глаголющ: «Леонтие! Что много ищеши себѣ врачев? Возвратися и прииди

л. 46

к намъ в Хергозерскую пустыню помолитися во обитель Макария Желтоводскаго и Унжескаго, и узриши славу Божию, и избавленъ будеши от скорби твоея». Леонтий же скоро открый полсть и видѣ человека, пошедша от саней его, имуща на себѣ иноческое одѣяние, и отшедша мало, и невидимъ бысть. И повелѣ Леонтий скоро обратити лошадь, поеха к дому своему и немедленно повеле себе вести в Хергозерскую пустыню. И тамо приѣхавъ, и пред образом чюдотворца Макария соверши молебное пѣние, и облобыза образъ его честный, и бысть здравъ от скорби тоя. И отступи от него черная немощь. И повѣда во обители, како явися преподобный Макарий ему на пути. И вси прославиша Бога

л. 46 об.

и чудотворца Макария.

Чюдо 30

Града Каргополя посадскаго человѣка Гавриила Самсонова сына жена его, именемъ Ксения, вельми болѣвши очима, з годъ времени. И от тоя скорби ослѣпе и не видящи ничесоже, вождаху бо ея дѣти, камо же требѣ. И от многих человѣкъ слышаша о чудесѣхъ от образа чюдотворца Макария иже есть на Хергозерѣ. И нача она молитися Господу Богу и Пречистѣй Его Богоматери, и со многими слезами призывающи на помощь великаго чюдотворца Макария. И обѣщася итти на Хергозеро во святую его обитель и пред чюдотворным его образомъ молебное пѣние сотворити, дабы даровалъ ей Богъ молитвами чюдотворца Макария свѣт видѣти.

л. 47

Единою же она в домѣ своем стоящи в домѣ своем в сѣняхъ, и покланяющися святымъ иконамъ, и в молении своем поминающи имя чюдотворца Макариа. И абие внезапу прозрѣ, и видѣ очима своима все свѣтло, яко николиже очима поболѣ. И немедленно поиде в Хергозерскую пустыню, и пред образомъ чюдотворца Макария пѣвши молебное пѣние, возвратися в домъ свой⁴³⁷, славящи Бога и чюдотворца⁴³⁸ Макариа.

Чюдо 31

Кенозерския волости церкви Успения Пресвятыя Богородицы священника Иоанна Федорова⁴³⁹ жена его, именемъ Евдокия, вельми болѣвши ногою многое время и никакими лѣчбами не возможе изцѣлѣти. И наченши она молитися

л. 47 об.

Господу Богу и Пречистѣй Его Богоматери и призывати на помощь великаго чюдотворца Макария, паче всѣхъ цѣлителя. И обѣщася ему⁴⁴⁰ по вся годы приходити на праздникъ в Хергозерскую пустыню, во обитель чюдотворца Макариа, до кончины жития своего и молебная пѣния совершати. И абие внезапу бысть нога ея здрава, якоже и другая. Она же обѣщание своё по вся годы исправляше, славящи и благодарящи Бога и чудотворца⁴⁴¹ Макария.

Чюдо 32

Града Каргополя человѣка нѣкоего именем Козмы Иосифова сына сынъ его Михаилъ, мало ещё отроча, разболѣся вельми и бысть в немощи той много дней. И во едино время, уже три дни ни ядый, ни пияй, ни очей

л. 48

своихъ отверзаяй, лежаше, аки древо, токмо ещё мало дыхания испущаше. Отецъ его и мати слышавше от многихъ человѣкъ о премногихъ чудесѣхъ от образа чюдотворца Макария в Хергозерской пустыни. И начаша молитися Господу Богу, и со многими слезами призывающе имя преподобнаго отца Макариа, и обѣщающеся сыну ихъ по вся годы на праздникъ приходити на Хергозеро и молебная пѣния совершати. Козма же ради нѣкоторого орудия поиде из дому своего и повелѣ сыну своему готовити гроб, яко отчаявся живота его. Помедля же, прииде в домъ свой и видѣ отроча живо и здраво, сѣдяща и пищу приемлюще, и возрадовася вельми. В той же час вскорѣ уготоваша лошадь, и самъ с сыном

л. 48 об.

своим поеха во обитель чюдотворца Макария. И молебное пѣние совершивше, повѣдая во обители настоятелю з братиею при множествѣ людей. И поѣха с сыномъ своимъ в домъ свой, радуяся, славяще Бога и чудотворца Макария.

Чудо 33

Человѣкъ нѣкий именем Никита Амосов, бѣ нога у него болна зѣло, и не могий ходити нимало. И многими лѣчбами цѣли, и никако не могий исцѣлити. Слышав же о чюдесѣх от образа чюдотворца Макариа, яко многа изсцѣления подаетъ, и нача молитися чюдотворцу, призывая имя его себѣ на помощь и обѣщаяся на своих ногах итти на Хергозеро во святую его обитель, и пред образом его молебное пѣние совершити, и по силѣ своей даръ

л. 49

принести во святую церковь. И абие внезапу бысть ему нога его здрава, якоже бы николиже болѣ. Он же скоро исполняет обѣщание свое: прииде на Хергозеро во обитель чюдотворца Макария и молебное пѣние соверши. И поиде в дом свой, радуяся и благодаря Бога и чюдотворца Макария.

Чудо 34

Пудоги волости приидоша на Хергозеро во обитель чудотворца Макария два человѣка и, молебная пѣния совершивше, повѣдаша во обители настоятелю⁴⁴² и братии и всѣм ту людем. Были они в салдатских полкахъ, и былъ у них бой с нѣмцами. И государевых людей многих русских нѣмцы побиша, а им бывшимъ посредѣ немецких полковъ и отчаявшимся живота своего, чающе,

л. 49 об.

что быти им убитым. И возопиша со многими слезами ко Господу Богу и воспомянуша чудотворца Макариа, призывающе на помощь, дабы⁴⁴³ имъ не умереть скоропостижною смертию. И обѣщашася ити во обитель чюдотворца Макариа, иже есть на Хергозерѣ, и пред⁴⁴⁴ честным его образом молебное пѣние совершити. И абие помалу поидохом немецкими полками, никому же имъ возбранившу, яко невидими Быша. И приидоша восвояси живы и цѣлы. И воздаша благодарение Богу и чудотворцу Макарию. И тако пѣвше молебенъ, поидоша в домы своя, радующеся.

Чюдо 35

Во время нѣкоторое бысть годы недорослыя всякому обилию, и велие оскудѣние хлѣба бысть и в Хергозерской⁴⁴⁵

л. 50

пустынѣ. И послаша старцы того же манастыря старца Игнатия в миръ ради прошения⁴⁴⁶ на пропитании братии. И прилучися ему приити в Волосовскую волость, в весь, нарицаемую Морозово. И у нѣкоего человѣка той старецъ с посланными с нимъ Быша в домѣ и поведа он ему, старцу, яко дщи его, девица, бѣ слѣпа пять годов, не видѣ ничтоже. И повѣда ему нѣкто от человѣкъ, яко Макарий чюдотворецъ многая чудеса творитъ приходящым во обитель его на Хергозеро. Они же со многими слезами помолившеся чюдотворцу Макарию, призывающе имя его себѣ на помощь, дабы дщере его святыми своими к Богу молитвами даровалъ прозрѣти. И обѣщавшеся прийти во обитель его на Хер

л. 50

гозеро, и пред образом его молебное пѣние совершити, и по силѣ своей даръ принести. И абие внезапу дщи его прозрѣ и видѣ все свѣтло, яко николиже бѣ слѣпа. И тако обѣщанное все исправиша. Слышавъ же сия, старецъ Игнатий и пришедшии с ним вси прославиша Бога и чюдотворца Макария. Человѣкъ той одари ихъ милостынею доволною и посла с ними во обитель во святую⁴⁴⁷ церковь потребных немало, благодаря Бога и чюдотворца Макариа.

Чюдо 36

Toe же Волосовской волости человѣкъ нѣкий именем Стефанъ Лукинъ сынъ прииде на Хергозеро во обитель чюдотворца Макариа и, пред образомъ его молебное пѣние совершивъ, повѣда настоятелю и братии сице. Бывшу в дому своем, и кололъ топором лучину, и топор из руки его

л. 51

выпалъ, и паде ему острием в колѣно, и разсѣче чашку колѣнную надвое. И вельми тою болѣзнию скорбяше, и не можаше нимало исходити из дому своего. И многими лекарствы врачеваху, и ни от единаго помощи не обрѣте. И в той болѣзни бысть онъ десять недѣль. И услыша о премножествѣ чюдесъ от образа преподобнаго отца Макария. И нача молитися Господу Богу и на помощь призывати чюдотворца Макариа о исцѣлении ноги своея. И обѣщася ити во обитель и молебное пѣние совершити. И абие нача болѣзнь его облечевати и нога его помалу заживати, и бысть здрава. Онъ же на своихъ ногахъ поиде в Хергозерскую пустыню и исправи, якоже обѣщася. И отиде в дом свой, радуяся и прославляя Бога и чюдотворца Макария.

л. 51 об.

Чюдо 37

Печниковской волости человѣкъ нѣкий именем Анания приходил на Хергозеро во обитель чюдотворца Макариа и молебное пѣние совершилъ. И повѣда, яко оклеветан⁴⁴⁸ бысть онъ во градѣ Каргополѣ к воеводѣ от злых человѣкъ во убиственном дѣлѣ напрасно, и всажденъ бысть в темницу, и наутрие хотѣша его пытати и огнем жещи. Онъ же, слышав о чудесѣхъ преподобнаго отца Макария, нача молитися Богу и призываше на помощь чудотворца Макария, дабы избавленнъ былъ от бѣды тоя напрасныя. И, мало уснув, видитъ во снѣ старца нѣкоего, глаголюща к нему⁴⁴⁹: «Воутрие Богъ свободит тя мною, рабом Его». И абие воутрии представленъ бысть пред воеводою и отпущен бысть безбѣдно, славящъ и благодаряще Бога и чудотворца Макария.

л. 52.

Чюдо 38

Пудожской волости человѣкъ нѣкий именем Феодор пореклу Лопинов, пришед во обитель чюдотворца Макария, молебное пѣние соверши и сказа о себѣ, яко бысть он в салдатах в полку з болярином, с князем Иоанном Хованскимъ. И тогда литовския полки обыдоша насъ, и много русской сили побили, и государевы казны много взяли, и их салдатские полки объѣхали. Они же вси возопиша ко Господу Богу и призвавше на помощь великаго чюдотворца Макария. И абие проидоша помощью его сквозѣ литовския полки, нимало вредими. И чудотворцу Макарию благодарный молебен совершиша, поидоша в домы своя.

Чюдо 39

Троицкой волости с Чюрьюги человѣкъ нѣкий именемъ Вавила прииде помолитися в Хергозерскую пустыню, во

л. 52 об.

обитель чюдотворца Макария, и молебное пение соверши. И привезе с собою ржы на пропитание братии, и молебное пѣние соверши. И привезе с собою ржы на препитание братии, и молебное пѣние соверши. И повѣда онъ, яко боленъ бысть зѣло, и в болѣзни лежал многое время, и со многими слезами молился чудотворцу Макарию. «И абие подаде ми Богъ молитвами чюдотворцовыми облегчение скорби моея, и бысть здрав». И тако спѣвъ молебен чюдотворцу, в дом свой поиде, радуяся.

Чюдо 40

Пудожского погоста ис Кривецъ человѣкъ нѣкий именем Михаилъ Афанасиев сынъ прииде помолитися в Хергозерскую пустыню, во обитель чюдотворца Макария, и молебное пѣние пред образом его соверши. И повѣда, яко нога у него болѣ многое время и не моглъ из дому своего никамо исходити. И, слышав о преславных чудесѣхъ

л. 53

чюдотворца Макария, нача молитися Господу Богу и со многими слезами призывати на помощь чюдотворца Макариа, дабы престала болѣзнь в ногѣ его. И обѣщася приити во обитель на своих ногахъ, и молебное пѣние соверши. И абие бысть нога его здрава. И поиде во обитель чюдотворцову, и исполни обѣщание свое. И возвратися в дом свой, благодаря Бога и чюдотворца⁴⁵⁰ Макария.

Чудо 41

Андомскаго погоста человѣкъ нѣкий именем Кондратъ прииде помолитися в Хергозерскую⁴⁵¹ обитель преподобнаго отца Макариа и молебное пѣние пред образом его соверши. И повѣда настоятелю обители тоя и всей братии, яко бысть ему зѣло лютая болѣзнь трясавичная, и бѣ ему та скорбь многое время. И приводиша

л. 53 об.

к нему многия врачи и обавники, и ни от кого же пользы себѣ не возможе изобрѣсти. Слышав же о премногих чюдесѣх чюдотворца Макария и со многими слезами моли его, да святыми своими мольбами умолит Господа Бога и «избавит мя от лютыя таковыя трясавичныя скорби». И обѣщася прийти в Хергозерскую пустыню, во обитель его, чудотворцову, и пред образом его молебное пѣние совершити. И абие молитвами чюдотворца Макария преста лютая та трясавичная скорбь, и бысть здравъ. И⁴⁵² пришед во обитель и молебствовав, поиде восвояси, славя Бога и благодаря чюдотворца Макария⁴⁵³. (48)Его же святыми молитвами да избавитъ и насъ от всяких болѣзней Господь Богъ нашъ, Ему же слава(48)⁴⁵⁴ нынѣ и присно и во вѣки вѣков. Аминь.

Житие Варлаама Важского в контексте агиографического канона

З.Н. Исидорова

Житие Варлаама Важского, написанное в 1589 г. иеромонахом Антониево-Сийского монастыря Ионой, пользовалось вниманием историков XIX и XX вв. как источник по истории Поважья, входившего в состав земель Великого Новгорода⁴⁵⁵, однако, только недавно оно стало предметом специальных текстологических и культурологических исследований. К настоящему времени выявлено двадцать пять списков памятника, начато изучение истории его текста, опубликованы исследования о датах, упоминаемых в Житии, а также об особенностях Жития как источника для воссоздания картины культурных и исторических реалий Поважья XV–XVIII вв⁴⁵⁶. Несмотря на это, содержание Жития Варлаама Важского, с точки зрения основного смысла, остаётся неизученным, непонятым. Являясь словесной иконой, любое житие представляет некий идеал⁴⁵⁷, и понять смысл жития, значит понять, каким был этот идеал. В данной работе предпринята попытка распознать черты этого идеального образа и выяснить, какими средствами он был создан.

Известно, что с течением времени в православной христианской традиции сложились определённые представления о типах святости. Среди святых по виду подвига различались апостолы и равноапостольные, мученики, святители, преподобные, юродивые, праведные, благоверные князья, святые жёны. К концу XVI в., когда было написано Житие Варлаама Важского, представления о том, каким должен быть тот или иной тип святого, уже давно сформировались, а словесная икона каждого типа приобрела определённые канонические черты. Поэтому, когда мы задумываемся об идеальном образе, представленном в житии, неизбежно возникает вопрос о том, к какому каноническому типу относится этот образ. Вопросы типологии и каноничности представляются особенно уместными в отношении Жития Варлаама Важского, потому что характер этого жития неоднозначен.

Вопрос о том, насколько Житие Варлаама Важского соответствует канону, до сих пор специально не исследовался, однако некоторые высказывания по этому поводу были недавно сделаны Е.А. Рыжовой. В статье «Житие Варлаама Важского (Пенежского) – памятник истории и культуры Важского края», исследовательница отмечает, что Житие Варлаама Важского «имеет традиционную трёхчастную композицию: введение, основное повествование и описание 24 чудес, произошедших после преставления святого»⁴⁵⁸. В той же работе, а также в статье «Агиографические памятники и устные предания о святых Важского края», она указывает на традиционность рассказа о выборе места для будущего монастыря в Житии Варлаама Важского⁴⁵⁹. Наконец, в статье «Житие Варлаама Важского (Пинежского) в рукописно-книжной традиции XVI–XIX вв.», Е.А. Рыжова подробно описывает состав памятника и отмечает традиционность ряда мотивов во вступлении к Житию, в рассказах о выборе места для основания монастыря и о периоде иночества Варлаама Важского⁴⁶⁰. Вместе с тем, Житие, по мнению исследовательницы, «во многом нарушает устоявшийся житийный канон»⁴⁶¹, в чём «проявляются характерные для северно-русских житий XVI в. тенденции к размыванию жанровых рамок»⁴⁶². Е.А. Рыжова объясняет причины этих изменений, опираясь на концепцию северно-русской агиографии, предложенную Л.А. Дмитриевым⁴⁶³. «Это происходит, – пишет исследовательница, – в частности, благодаря широкому включению в ткань повествования преданий и местного колорита, являющихся отражением историко-культурного фона Важского края XV и XVI вв.»⁴⁶⁴. По мнению Е.А. Рыжовой, нарушения канона в Житии Варлаама Важского нельзя объяснить неумением автора составить житие, в соответствии с агиографическим каноном, поскольку ко времени создания этого памятника, иеромонах Иона был известным автором, написавшим Житие Антония Сийского, и, предположительно, Житие Сергия Нуромского⁴⁶⁵. Исследовательница пишет: «Несмотря на то, что Иона оказался северным агиографом, тем не менее, как показывает изучение стиля Жития Антония Сийского, он сумел составить Житие Антония Сийского, композиционно отражающее типичную структуру агиографического сочинения и использующее практически все топосы, известные ещё в византийских агиографических сказаниях»⁴⁶⁶. В другом месте она высказывается ещё определённее: «Житие Антония Сийского составлено Ионой по всем правилам агиографического канона»⁴⁶⁷. Причину, побудившую Иону отойти от канона в Житии Варлаама Важского, исследовательница видит в том, что это Житие «составлялось спустя 127 лет после преставления святого, и свидетелей его жизненных подвигов уже не оставалось, а воспоминания о святом передавались в основном устно»⁴⁶⁸.

В своих статьях Е.А. Рыжова показала, что Житие Варлаама Важского изобилует местными реалиями, причём ряд сведений о святом, очевидно, основан на устных преданиях. Однако остаётся невыясненным, каким именно было влияние преданий на текст Жития Варлаама Важского с точки зрения его каноничности, тем более, что сведения из устных преданий и местный колорит, как правило, присутствуют во всех агиографических произведениях, не мешая им считаться вполне каноничными⁴⁶⁹. Очевидно также, что прежде чем говорить о том, что̀ является нарушением канона в Житии Варлаама Важского, необходимо установить, что̀ является в этом Житии каноничным, то есть подробно рассмотреть не только элементы структуры Жития, но и всё многообразие топосов⁴⁷⁰, используемых агиографом для создания образа святого.

Элементы житийного канона только недавно стали предметом специального изучения в России. По словам исследовательницы агиографического канона Т.Р. Руди, «общепризнанным положением медиевистики, в частности, является положение о том, что художественный канон, наряду с такими важнейшими понятиями, как литературный этикет и ориентация на образцы (imitatio), является одной из основ средневековой поэтики»⁴⁷¹. К элементам житийного канона невозможно относиться как к вспомогательным средствам. Поэтому, нельзя согласиться с мнением Е.А. Рыжовой о том, что агиограф Иона «восполнял» недостаток сведений об иноческом периоде в жизни Варлаама Важского, «опираясь на традиционную житийную риторику и на этикетные формулы»⁴⁷². Выявленные исследовательницей текстуальные совпадения фрагментов Жития Варлаама Важского с рядом фрагментов текста Жития Антония Сийского, написанного тем же Ионой, говорят, на мой взгляд, совсем о другом. У Ионы было, конечно, крайне мало материала для распространения своего рассказа об иноческих годах Варлаама Важского, поэтому в своё повествование он включил только каноническую основу. Однако она же присутствует и в Житии Антония Сийского, для которого у Ионы было достаточно материала. Отсюда следует, что введённые Ионой в Житие Варлаама Важского канонические житийные топосы не «восполняли» отсутствовавшие у него сведения, а были как раз основными элементами, формировавшими образ, необходимыми и достаточными. Как средства создания образа следует воспринимать, конечно, и все прочие топосы и существенные детали в тексте Жития. Поэтому едва ли сообразным общим задачам агиографа представляется утверждение Е.А. Рыжовой о том, что «автор Жития Варлаама Важского строит своё повествование в основной части памятника на теме Новгорода»⁴⁷³. Анализируя текст Жития Варлаама Важского как источник сведений по истории и культуре Важского края в XV и XVI вв., исследовательница справедливо рассматривает упоминания о Новгороде как свидетельства местной исторической памяти, отражённой в устных преданиях. Очевидно, что Иона использовал их. Однако едва ли правомерно приписывать чисто исторический интерес к местным преданиям агиографу, чьей задачей являлось создание словесной иконы святого, включённого вскоре в число общерусских святых. Мне представляется, что при интерпретации роли «темы Новгорода» и других тем в Житии следует исходить из основной задачи агиографа – создания образа святого. С этой же точки зрения необоснованным кажется и утверждение Е.А. Рыжовой о том, что «основное содержание Жития святого Варлаама составляет описание 24 посмертных чудес святого»⁴⁷⁴. Несомненно, чудеса составляли необходимую часть Жития, поскольку в них видели свидетельство святости подвижника. Более того, детали, которые обнаруживаются в разнообразных ситуациях, описанных в чудесах, дополняют образ святого. Наконец, нельзя не согласиться с тем, что описания чудес в Житии имеют «особое значение для воссоздания историко-культурного фона Важского края в XV–XVI вв.»⁴⁷⁵, потому что именно в них мы встречаем больше всего местных реалий, видим людей Поважья в их повседневной жизни. Однако, как бы ни были красочны описания чудес, они не рисуют образа святого в его целостности, и потому не могут составлять основное содержание Жития.

Очевидно, что основой суждения о каноничности тех или иных элементов Жития Варлаама Важского должно стать сопоставление их с элементами канона. Элементы эти неодинаковы в разных типах житий. Как пишет Т.Р. Руди, «особенности различных типов житий, составляющих подгруппы агиографического жанра, определяются, как известно, в первую очередь чином святости прославляемого подвижника. (...) Тип подвига святого, таким образом, определяет особенности композиционной структуры и поэтики его жития, а, следовательно, и систему его топосов»⁴⁷⁶. Варлаам Важский был прославлен в чине преподобных, то есть, монашествующих подвижников⁴⁷⁷. Основанием к тому был его монашеский постриг, в котором он провёл последние шесть лет своей жизни. Поэтому в Житии подвижника закономерно было бы ожидать присутствия элементов канона, характерных для житий преподобных. Кроме того, Варлаам был основателем монастыря, поэтому можно также ожидать встретить топосы, характерные для житий основателей монастырей. Для сопоставления структуры и топосов Жития Варлаама Важского с элементами традиционных монашеских житий воспользуемся схемой житий преподобных, составленной Т.Р. Руди⁴⁷⁸, и особенно внимательно присмотримся к Житию Антония Сийского, произведению того же Ионы, которое исследователи признают вполне каноничным⁴⁷⁹. Начнём с предисловия к Житию. Именно в нём агиограф задаёт направление толкованию Жития. Делает он это с помощью высказываний, которые Р. Пиккио называет «тематическими ключами», открывающими путь к смыслу текста⁴⁸⁰.

Предисловие присутствует во всех списках первоначальной редакции Жития, в том числе в самых ранних (РНБ, собр. Погодина, № 703; РГБ, собр. Ундольского, № 291; РГБ, собр. Егорова, № 297 и др.), а также во всех позднейших распространённых текстах Жития (БАН, Архангельское собр., С. 218; РНБ, собр. Тиханова, № 226; БАН, Архангельское собр., Д. 403), поэтому изначальное присутствие предисловия в Житии Варлаама Важского не вызывает сомнений. Предисловие делится на четыре части, и начало каждой из них в некоторых списках выделено киноварными или жирными черными инициалами в строке. Такое выделение частей предисловия характерно для ранних списков памятника (например: РГБ, собр. Егорова, № 297; РНБ, собр. Погодина, № 703), в более поздних оно уже утрачено. Очевидно, выделение частей предисловия присутствовало в оригинале текста Жития.

Обратимся к содержанию предисловия. В первой его части агиограф объясняет сущность святости, то есть собственно отвечает на вопрос, что вообще значит быть святым. Вторая часть посвящена разъяснению значения и пользы почитания святых, составления и чтения житий. В третьей части Иона утверждает, что и святой, о котором он теперь будет писать, достоин почитания и составления жития. Наконец, в четвёртой части автор сокрушается о своём недостоинстве писать житие святого и сообщает источники, из которых он черпал сведения о подвижнике⁴⁸¹. Такая структура предисловия характерна для агиографического творчества Ионы. Приблизительно так же выстроено предисловие к Житию св. Антония Сийского, написанному Ионой в 1578 г.⁴⁸². В опубликованном Е.А. Рыжовой тексте Жития Антония Сийского в редакции Ионы (список БАН, Архангельское собр., Д. 250) текст предисловия также разделён на абзацы, соответствующие смысловым частям. В первой части описаны «великихъ святых мужъ добродѣтели»⁴⁸³, а именно, сущность подвига святых иноков. Во второй части Иона утверждает, что Антоний был одним из таких подвижников. Здесь же составитель Жития говорит о своём убожестве и признаётся, что берётся за это дело только потому, что боится ослушаться «отцов», прося их молитв. В третьей части агиограф говорит об источниках сведений об Антонии и о пользе житий святых. Четвёртая часть отчасти повторяет вторую, агиограф опять сокрушается о своём недостоинстве и призывает в помощь молитвы св. Антония и отцов.

При сопоставлении структуры предисловий к житиям Антония Сийского и Варлаама Важского заметно, что последнее выглядит стройнее. Оно лучше организовано, в нём нет повторения воздыханий автора о своей неспособности и просьб о молитве, в каждой части развивается одна тема, логично вытекающая из предыдущей. Вероятно, это можно объяснить большей зрелостью автора. Хотя возможно также, что более близкие отношения с «отцами» Сийского монастыря, насельником которого был Иона, побудили его к более пространным обращениям к ним в предисловии к Житию основателя монастыря. К тому же среди этих отцов были прямые ученики св. Антония.

Сопоставление содержания предисловий к житиям Варлаама Важского и Антония Сийского обнаруживает как сходство двух текстов, так и существенные различия. Наиболее подробно в этих предисловиях представлено развитие двух тем. Первая из них, это польза чтения житий святых. В Житии Антония Сийского агиограф Иона очень кратко останавливается на этой теме в третьей части предисловия, указывая на то, что читающий жития святых сравнивает себя с этими подвижниками и настраивается на исправление своей жизни (ЖАС, с. 244−245). В Житии Варлаама Важского теме пользы житий святых полностью посвящена вторая часть предисловия. Здесь Иона подробнее, чем в Житии Антония Сийского, развивает мысль о том, каким именно образом чтение житий святых подвигает читающего на исправление своей жизни. В третьей части предисловия к Житию Варлаама Важского, говоря о том, что и Варлаам достоин похвалы, как другие святые угодники, и его житие будет полезно для чтения, Иона подчёркивает особую пользу житий святых для исправления современных ему людей (ЖВВ, с. 10−11). Во второй части предисловия к Житию Антония Сийского, эта мысль также кратко высказана.

Вторая тема, объединяющая два предисловия, это признание агиографом своей неспособности к составлению житий в сочетании с боязнью ослушаться «отцов», призывающих его написать житие. В Житии Антония Сийского этой теме посвящены и вторая, и четвёртая части предисловия (ЖАС, с. 243−245). Здесь она более пространно развёрнута, чем в Житии Варлаама Важского, где ей посвящена четвёртая часть предисловия, и где тема недостоинства и неспособности автора к написанию жития, а также боязни ослушания, переходит в тему недостатка источников о святом (ЖВВ, с. 11−12).

Очевидно, что рассмотренные выше темы не имеют отношения к типу подвига святого, и потому упомянутые фрагменты текстов предисловий не заключают в себе тех «тематических ключей», о которых писал Р. Пиккио. Для наших целей требуется сравнить формулировки понятия святости, прописанные в первых частях предисловий обоих житий. Проведённое сравнение обнаруживает значительные расхождения в этом вопросе между житиями Антония Сийского и Варлаама Важского.

Приведу соответствующий фрагмент Жития Антония Сийского: «Понеже великихъ святых мужъ добродѣтели писати преподобно есть и благо, елицы благопотребни Богови явишися, елицы мира и сущих в немъ отвръгшуся, и суетную прелесть, и вся соблазны мира сего отразивше и ни во что же вмѣнивше, и, яко уметы, вся поправше, по апостолу, „царства ради небеснаго“, и на невидимыя враги крѣпко и мужескы подвизавшихъся, и сихъ до конца побѣдившихъ и безвѣсти сотворше, елицы духомъ живши, и духови приложишася, и святое житие стяжавше (...). О нихъже убо глаголано бысть, их же житию святии аггели удивишася (...) онех убо глас есть: „Се мы оставихом вся и въслѣд Тебе изыдохом“. Они убо есть в пустыняхъ скитающеся, в вертепахъ и в пропастех земныхъ крыющеся, наготою, и гладом, и мразомъ, и варом дьневным, и зноемъ измождаше плоти своя вѣчных ради благъ» (ЖАС, с. 241−243).

Таким образом, путь к святости, каким он представлен в предисловии к Житию Антония Сийского, лежит через отвержение всего мирского и уход из мира в пустыню, где человек отдаётся молитве и аскетическим подвигам.

А вот что говорится о святости в предисловии к Житию Варлаама Важского: «„Богъ прославляемъ в совѣтехъ святых“, – рече богоотецъ Давид, и паки: „Дивен Бог во святых своих“. Совѣт убо святых есть еже несумнѣнно вѣровати во святую Троицу – Отца и Сына и Святаго Духа, и дерзновенно исповѣдати душею и усты въ Троицы пѣваемаго единаго присносущнаго Бога, и спасеныя его заповѣди творити, и евангельски жити. „Дивенъ же во святыхъ своихъ Богъ Израилевъ“, – Израиль убо есть всякъ вѣру чисту имѣя къ Богу, якоже речеся, и творя правду, яже есть оправдающая нас заповѣди Господня. Земныхъ убо погнушався, возведе умъ свой къ небеснымъ благимъ, не мятежно зритъ душевными очима къ единому Богу, и не токмо душею и усты, но и тѣлом, и удесы своими, творя благая дѣла, прославляетъ Бога. Слава бо есть Богови святое житие святыхъ его, въ сицевыхъ убо святыхъ прославляемъ и дивенъ бываетъ Богъ. Вси убо человѣцы, видяще святыхъ къ Богу несумнѣнну вѣру и сокрушено сердце, душу праву и всѣ благая ихъ дѣла, воздивятся, пользу приимше от нихъ, хвалу Богу воздадутъ, творящему святыми своими преславная, по реченному, яко да видят благая ваша дѣла, прославятъ Отца вашего, иже есть на небесѣх» (ЖВВ, с. 9–10).

Основа святости здесь – твёрдая вера и жизнь по евангельским заповедям. Отвержение земного понимается только в духовном смысле, о физическом уходе в пустыню нет ни слова, функция тела – прославлять Бога добрыми делами. Истоки этого двуединого основания святой жизни лежат, очевидно, в евангельском ответе Христа на вопрос о том, какая заповедь больше. Он назвал две равновеликие заповеди: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя»⁴⁸⁴.

Заметим также отсутствие в предисловии к Житию Варлаама Важского устойчивой формулы «ихже житию святи аггели удивишася» (ЖАС, с. 241), которая типична для предисловий житий преподобных, чья жизнь тем самым представляется как сверхчеловеческий подвиг. В предисловии к Житию Варлаама Важского, нет этого изумления перед невероятностью подвига⁴⁸⁵. Т.Р. Руди рассматривает эту формулу как один из топосов подражания ангелам – imitatio angeli⁴⁸⁶. Из приводимого исследовательницей ряда топосов этого типа, в Житии Варлаама Важского присутствует только «терминологическая формула „принятия ангельского образа“, представляющая собой синонимический эквивалент монашеского пострига»⁴⁸⁷. В Житии Варлаама Важского эта формула находится на традиционном месте, в главе «О пострижении святого»: «Облечеся во святый ангельский образ» (ЖВВ, с. 18). Ангелы упоминаются в Житии ещё только один раз – в повествовании об обретении мощей Варлаама Важского. Объясняя причину обретения мощей через много лет после преставления святого, агиограф говорит, что Бог «премудро устрои сице, хотя проявити святаго, яко и по смерти живъ есть, и на небесѣхъ со ангелы водворяяся, а не яко отъ простыхъ, якоже вси мняху о немъ» (ЖВВ, с. 19−20). В этой фразе, однако, нет уподобления подвижника ангелам, а представление о том, что святые по окончании земной жизни обретаются на небе с ангелами, распространяется на всех святых. Поэтому данное упоминание ангелов, на наш взгляд, не следует относить к ряду топосов imitatio angeli.

Возвращаясь к предисловию, отметим, что отсутствие черт, характерных для предисловий иноческих житий, в предисловии к Житию Варлаама Важского знаменательно и говорит о том, что здесь представлен иной тип святости, нежели в предисловии к Житию Антония Сийского, где, несомненно, выведен монашеский идеал.

Если обратиться к агиографическим типам, становится очевидным, что упоминаемые в предисловии к Житию Варлаама Важского твёрдая вера и добрые дела, как основа святой жизни, составляют, скорее, характерные черты праведника. Знаменательно, что именно в этих выражениях описывает агиограф Иона добродетели родителей Антония Сийского, героя другого написанного им Жития: «Живяста же оба по закону Божию: земледѣлие творяше, благочестием же и вѣрою преспѣвающе, милостынею же, и правдою, и к Богу молитвами, и иными добрыми дѣлы, ихже лѣпо православным Христианом творити (...). Сице же имъ пребывающим, во благочестивѣй вѣрѣ сияюще и Богови добрыми делы угаждающе...» (ЖАС, с. 246). В этом пассаже агиограф раскрывает также и содержание этих добрых дел. Прежде всего, это милостыня. В сходных выражениях описаны добродетели и самого Антония в молодости, до принятия пострига: «К церкви же Божий чясто хождаше, на пѣнии Божиемъ со страхом стояше, духомъ сокрушеным и смирениемъ сердца Богу моляшеся, нищим милостыню творяше, чистоту сохраняя, къ всемъ бяше благоувѣтлив зѣло, кроток, тих, незлобив, смиренъ сердцем» (ЖАС, с. 249).

Как известно, канонизированных праведных мирян крайне мало, а написанных житий праведников и того меньше. Тем не менее, представление о том, что такое мирская праведность, существовало, о чём говорит хотя бы то же описание праведных родителей Антония Сийского и самого Антония до пострига. Самым выразительным образцом жития праведника-мирянина является византийское Житие Филарета Милостивого, древнерусский перевод которого известен в списках XIV–XV вв.⁴⁸⁸. Вкратце добродетели подвижника описаны уже в начале Жития: «Этот Филарет был благочестив, богобоязнен (...). Филарет этот был милостив, весьма нищелюбив и страннолюбив, одевал раздетого, пришедшим издалека давал всё необходимое, а когда человек у него что-нибудь просил, с радостью давал и, сначала накормив за своим столом, отправлял в путь, уподобляясь странноприимцу Аврааму и преславному Иакову»⁴⁸⁹. Как видим, этот святой отличался именно теми качествами, которые, как утверждает автор Жития Варлаама Важского, составляют основу святости, то есть, верой в Бога и добрыми делами. Основу же добрых дел составляют милосердие и забота о нищих и странниках. Очевидно, что именно таковы основные черты идеального праведника.

Теперь рассмотрим основную часть Жития, имея в виду, что черты образа святого, представленные в ней, должны соответствовать формулировкам понятия святости, выведенным в предисловии⁴⁹⁰. Основная часть Жития делится на три главки, имеющие свои, в большинстве рукописей написанные киноварью, заголовки. Обратим внимание на соотношение объёмов главок основной части Жития на основании текста, опубликованного А.И. Григоровичем. Общий объём основной части Жития – шесть с половиной печатных страниц (с. 12−19). Глава «О отечествии святаго, и о пришествии его на Вагу, и о создании святаго места сего» занимает полторы страницы (с. 12−13). Объём второй главы («О создании места сего, и о прозорливом даре святаго, и о пророчествии его о святем месте сем») – четыре с половиной страницы (с. 13−18). Название этой главы не вполне отражает её содержание. После рассказа о божественных знамениях, выборе места для обители и пророчестве основателя о её будущем идёт повествование о благотворительности посадника Василия и о строительстве приходских церквей в Поважье, занимающее одну печатную страницу из четырёх (с. 17−18). Объём третьей главы («О пострижении святаго») – одна печатная страница (с. 18−19). Таким образом, самой значительной по объёму оказывается вторая глава, повествующая об основании монастыря и о благотворительности посадника Василия (мирское имя Варлаама). Только в одной главе говорится об иноческом периоде жизни Варлаама Важского. По объёму она занимает всего лишь одну десятую основной части Жития (или одну шестую, если не учитывать главу «О явлении мощемъ преподобного»), что, очевидно, не могло не отразиться на созданном в Житии образе святого: самый важный период в жизни типичного преподобного очень скупо освещён в Житии Варлаама Важского. Рассмотрим теперь последовательно содержание всех четырёх глав основной части Жития.

Происхождение Варлаама Важского описано в Житии крайне скупо: «Повѣдаютъ же святаго сего Варлаама отъ славныхъ родителей быти, отчьством убо и родомъ и воспитаниемъ преименитаго великаго Новаграда, владѣниемъ же и честию превозведенъ бысть паче сверстникъ своихъ, повѣдаютъ бо его яко бысть посадникъ въ великомъ Новѣградѣ, нарековажеся имя его Василие» (ЖВВ, с. 12). Затем следует пассаж с упоминанием имён московского, тверского и рязанского князей, митрополита и новгородского архиепископа, а также даты – 6934 (1426) г. Этот фрагмент текста был откуда-то заимствован Ионой, так как почти дословно совпадает с фрагментом текста Жития Зосимы и Савватия Соловецких. По-видимому, Ионе была необходима какая-то дата, указывающая на ранний период жизни и деятельности Василия (Варлаама Важского), и, не имея точных сведений, он вставил подходящий фрагмент из другого текста. Возможно, этим текстом был один из не дошедших до нас списков Жития Зосимы и Савватия Соловецких⁴⁹¹.

Отметим, что цитированный выше пассаж о происхождении и роде Варлаама Важского, не содержит каких-либо тем и топосов, характерных для иноческих житий. В нём нет упоминания о божественных знамениях, предшествующих рождению святого или сопровождающих его младенчество, которые возвещали бы его избранность, мотива, широко распространённого в агиографии. В Житии Антония Сийского этот мотив присутствует в молитве благочестивых родителей будущего святого о даровании чад – прошение было исполнено в рождении «блаженного отрока», с детства отличавшегося любовью к церкви (ЖАС, с. 246)⁴⁹². Заметим, что родители Варлаама Важского охарактеризованы в Житии словом «славные» (ЖВВ, с. 12), а это не то же самое, что «благочестивые». Эпитет «славный» при упоминании происхождения обычно означал принадлежность к высшим слоям общества⁴⁹³. Вообще, тема родителей в Житии Варлаама Важского этим эпитетом и ограничивается, в то время как в Житии Антония Сийского она значительно развита. Напомним, в частности, упомянутые нами ранее различные черты праведников, которыми наделены в Житии родители Антония.

Ещё более существенно отсутствие в начальной части Жития Варлаама Важского темы мечты о постриге, в то время как в типичных житиях преподобных это желание и попытки его осуществить обязательно присутствуют. Будущий святой обычно мечтает об иночестве с детства или ранней юности⁴⁹⁴. В Житии Антония Сийского эта тема появляется не в рассказе о детстве и отрочестве святого, а несколько позже. Антоний стал помышлять о монашестве после ранней кончины жены. Однако уже в детстве он, по словам агиографа, делал успехи в изучении «святых книг» и в «иконном писании», заметны были также «тщание его к церкви Божий» и небрежение к «земледательству» (ЖАС, с. 246−247). Когда же появляется тема мечты о постриге, она выражается традиционными фразами («возгореся духом», «в сокрушении сердца Богу моляшеся, да избавлен будет от любомятежия мира сего и сподобить и аггельскому чину» и др.), с использованием обычных в таких случаях цитат из Ветхого Завета и Евангелия, а также формул, взятых из библейских книг (ЖАС, с. 249)⁴⁹⁵.

Топосы, характерные для рассказа о принятии святым пострига, появляются в Житии Варлаама Важского в соответствующем месте, в главе «О пострижении святаго», однако эти события относились уже к концу его земного пути. А первая глава основной части Жития продолжается рассказом о том, что посадник Василий владел землями в районе реки Ваги, называемом Заволочье, и построил там городок на речке Пенежке, куда он нередко наведывался, проверяя, как идёт строительство, после чего возвращался в Новгород, «правяше начальство свое» (ЖВВ, с. 12–13). Отметим, что в рассказе о мирских занятиях посадника Василия нет ни малейшего намёка на то, чтобы он тяготился или пренебрегал этими занятиями, в то время как в Житии Антония Сийского агиограф отмечает отсутствие у будущего подвижника склонности к земледельческому труду (ЖАС, с. 247).

Жизнь посадника Василия в Новгороде описана в Житии следующим образом: «Живяше тамо по обычаю своему благочестно, благими дѣлы украшая душу свою, милостынями яже къ нищимъ сокровище полагая на небесѣхъ, и всѣми благими нравы угождаше, яко вѣрный рабъ, владыцѣ своему Богу, но убо яко кротокъ и тихъ бяше душею блаженный Василие» (ЖВВ, с. 13). Это – описание тех добрых дел, о которых агиограф говорил в предисловии как об одной из двух основ святой жизни. Параллели к этому фрагменту текста Жития Варлаама Важского находим в уже упоминавшемся описании родителей Антония Сийского, самого Антония до принятия пострига и Филарета Милостивого. Таким образом, описание жизни посадника Василия в Новгороде близко описаниям добродетелей праведных мирян.

Слова «кротокъ и тихъ бяше душею», завершающие описание нрава посадника Василия, одновременно являются переходом к последнему сюжету первой главки основной части Жития Варлаама Важского. Кроткий Василий «[м]ногих ради нашествий ратныхъ бывающихъ Новуграду, оставляетъ великий Новъградъ, вземъ жену и дѣти своя, исходитъ из роду своего и отчьства, якоже новый Авраам, и отходит во свою отчину на Вагу, в Заволочие глаголемое, идѣже издалеча Богъ ведяше его на сие мѣсто, хотя показати его напослѣдокъ свѣтило миру, таже пришедъ вселися во град свой Пѣнежский глаголемый» (ЖВВ, с. 13). О значимости этого переселения говорит уподобление Василия праотцу Аврааму и указание на то, что это переселение должно было послужить прославлению святого. Вообще, Варлаам Важский дважды уподобляется Аврааму в Житии. В этом случае агиограф находит параллель между переселением посадника Василия из Новгорода в Заволочье и переселением праотца Авраама из Ура Халдейского в Землю Обетованную.

По наблюдениям Т.Р. Руди, библейский сюжет о переселении Авраама может встречаться в разных эпизодах житий преподобных. Исследовательница называет два таких эпизода: уход подвижника из монастыря в пустынь, с целью избежать людской славы (Житие Кирилла Новоезерского, Житие Саввы Вишерского), и уход отрока из родительского дома в монастырь (Житие Александра Свирского)⁴⁹⁶. Подвижники уподобляются Аврааму потому, что они переселяются из одного места в другое, нередко из места, где господствуют мирские интересы, в место, где преобладают божественные. При этом неважно, что один подвижник идёт в монастырь принимать постриг, а другой бежит из него в пустыню. Причина уподобления Аврааму не в личности Авраама, а в факте переселения. Такое уподобление Аврааму нельзя считать особенностью житий преподобных, так как оно не имеет непосредственного отношения к специфике иноческого подвига⁴⁹⁷, и встречается в житиях других типов. Например, Аврааму уподоблен, переселяющийся из Переяславля в Великий Новгород, благоверный князь Всеволод Мстиславич (Всеволод-Гавриил)⁴⁹⁸.

По логике вещей, в силу уподобления подвижника Аврааму место, куда отправляется подвижник, можно воспринимать как Землю Обетованную. Однако мысль эта отнюдь не всегда явно проступает в тех житийных текстах, где встречается названный библейский сюжет. В упомянутых Т.Р. Руди Житиях Кирилла Новоезерского и Саввы Вишерского, а также в Житии Григория Пельшемского⁴⁹⁹ тема святости места в эпизоде ухода подвижника в пустынь отсутствует. Объясняется это тем, что целью переселения этих подвижников было избежать «славы от человек», поэтому они желали убежать в место, где бы их никто не знал⁵⁰⁰, а таковым может быть и любое незнакомое место. Вообще, если представить себе те же самые эпизоды без уподобления подвижников Аврааму, то мало что изменится. Недаром во многих житиях сюжет ухода святого в пустыню из монастыря с целью избежать славы обходится без этого уподобления⁵⁰¹. Очевидно, что и в Житии Всеволода-Гавриила уподобление Всеволода Аврааму не подразумевает уподобления Новгорода Земле Обетованной, поскольку, когда чуть позже агиограф говорит об изгнании князя из Новгорода, и уходе его в Киев к князю Ярополку Владимировичу, он уподобляет Всеволода Лоту, уходящему из Содома к Аврааму, которому соответственно уподобляется князь Ярополк. Здесь уподобление Новгорода Содому совершенно очевидно, что не допускает возможности трактовки его как Земли Обетованной в предыдущем сюжете⁵⁰².

Иные последствия имеет уподобление святого Аврааму в эпизоде переселения подвижника в Житии Антония Сийского. Изгнанный деревенскими жителями с обжитого монахами места на реке Шелексе, Антоний с собравшимися вокруг него иноками идёт искать новое место для монастыря. Здесь агиограф сравнивает Антония с Авраамом: «[И]зыде с ними изо обители своея, якоже древле Авраам из дому своего и отчества». По дороге они просят Бога о даровании им места, «идѣже поживем и заповѣди Твоя соблюдем». Место, на котором Антоний с иноками наконец остановились, названо в Житии «святым», в то время как место, откуда они были изгнаны, уподоблено городу, изгоняющему учеников Христа, и миру, в котором они гонимы (ЖАС, с. 257−259). Здесь сюжет переселения соединён с сюжетом выбора места для устроения монастыря, поэтому всё внимание уделено именно месту, которое воспринимается уже как единственное, то есть неявным образом уподобляется Земле Обетованной. В этом случае исчезновение уподобления Антония Сийского Аврааму нанесло бы существенный урон смысловой нагрузке текста. Знаменательно также и то, что агиограф Иона не использует уподобления Антония Аврааму в эпизоде переселения святого в первую пустынь, куда Антоний отправился как раз «еже бежати славы, и от человек удалитися, и работати единому Богу» (ЖАС, с. 283). Это косвенно подтверждает правильность предположения, что в контексте этого Жития уподобление переселяющегося святого Аврааму придаёт месту, куда он направляется, статус Земли Обетованной. В Житии Антония Сийского так происходит с окрестностями Михайлова озера, где Антоний основал монастырь после ухода с Шелексы. Придав, хоть и неявно, этот статус одному месту, Иона уже не мог перенести его на другое.

В Житии Варлаама Важского ситуация, в которой переселяющийся святой уподоблен Аврааму, близка эпизоду в Житии Антония Сийского. К переселению посадника Василия вынуждают военные набеги неких врагов на Новгород (ср. «ропот велик» жителей деревни Скроботово, согнавших Антония Сийского с места у реки Шелексы). Значимость места подчёркивается употреблённой в отношении него фразой «идѣже издалеча Богъ ведяше его на сие мѣсто», потому что именно на этом месте святой совершит то, что его прославит: «хотя показати его напослѣдокъ свѣтило миру» (ЖВВ, с. 13). Акцент на избранности места, позволяет расслышать скрытое уподобление его Земле Обетованной.

Итак, если в Житии Варлаама Важского Заволочье может восприниматься как Земля Обетованная, то что же тогда Новгород? С одной стороны, это город мирской славы: в Житии он назван «преименитый», оттуда Василий был «отчеством (...) и родом», там он «превозведенъ бысть паче сверстникъ своих», став посадником, там «жительство и владѣние имущу», туда он возвращался из Заволочья, «правяше начальство свое» (ЖВВ, с. 12−13). С другой стороны, город оказался слишком беспокойным для посадника Василия, и он, как некогда Авраам, переселяется оттуда в землю, «идѣже издалеча Богъ ведяше его» (ЖВВ, с. 13). Получается, что Новгород – это город, откуда «новый Авраам» переселяется в Землю Обетованную, то есть «новый Ур». Такое уподобление не подразумевает, что Новгород, это средоточие зла или соблазнов, как это очевидно в уподоблении того же города Содому в Житии князя Всеволода Мстиславича. В Житии Варлаама Важского зло вне города. Оно – во вражеских нашествиях, которые выставлены единственной причиной, побудившей посадника Василия покинуть Новгород. Поэтому наиболее значимым в Житии остаётся образ города, как центра мирской славы и могущества. Это подтверждает и последнее упоминание Новгорода в Житии. Говоря в главке «О пострижении святаго» об исключительном смирении и повиновении Варлаама Важского, которые он проявлял, принявши в преклонных годах постриг в построенном им монастыре, агиограф прибегает к традиционному парадоксу: «Сего ради мняшеся быти яко единъ от убогихъ, а не яко начальникъ мѣсту сему»⁵⁰³, и расширяет его, добавляя: «и властелин великому Новуграду» (ЖВВ, с. 18).

Таким образом, помимо информативной нагрузки, какую тема Новгорода несёт в Житии Варлаама Важского, она играет в нём ещё и поэтическую роль, если рассматривать её с точки зрения создания образа святого. Во-первых, Новгород в Житии – центр мирской славы и величия. Подчёркивая величие Новгорода, агиограф делает более значительной и личность управляющего им посадника Василия, в том числе в сюжете о его смирении. Во-вторых, противопоставляя Великий Новгород Заволочью в сюжете переселения, автор придает особое значение самому Заволочью, которое неявно уподобляется Земле Обетованной, где будет впоследствии устроен монастырь и прославлен основавший его святой.

Итак, рассмотрение первой главы основной части Жития Варлаама Важского не обнаружило в ней топосов, характерных для начальной части житий преподобных. Из традиционных агиографических мотивов в главе присутствуют те, которые имеют отношение к праведной жизни христианина в миру: благочестие, нищелюбие, кротость. Они могут появляться в житиях преподобных (как, например, в Житии Антония Сийского), но не специфичны для них, поскольку используются агиографами при описании не только нрава будущего святого, живущего пока в миру, но и благочестивой жизни его родителей. В то же время эти добродетели характерны и обязательны для праведных мирян. По словам самого агиографа Ионы, «ихже лепо православным христианом творити» (ЖАС, с. 246). Кроме этого, в эпизоде переселения посадника Василия использовано традиционное уподобление переселяющегося праотцу Аврааму, однако, эта отсылка к библейскому сюжету не является топосом житий преподобных, хотя нередко встречается в житиях этого типа.

Вторая глава основной части Жития Варлаама Важского начинается с рассказа о божественном знамении, явленном посаднику Василию, во время его ночной молитвы, накануне дня памяти евангелиста Иоанна Богослова. Чудесный звон и пение в некоем месте неподалёку от Пинежского городка посадник Василий истолковал как божественное указание построить на этом месте монастырь во имя Иоанна Богослова. Поразмыслив о значении знамения, Василий молится Богородице и Иоанну Богослову о помощи и сохранении «насъ», живущих на святом месте, храма и будущей обители и даёт обет построить здесь монастырь. Ночная молитва вместо сна – традиционный мотив житий преподобных⁵⁰⁴. Мотив божественного знамения на месте будущего монастыря, один из топосов, обычных для житий основателей монастырей⁵⁰⁵. Также традиционна для этого вида житий и молитва основателя о сохранении святого места и живущих в нём. Просьба о защите, основная в таких молитвах. Василий просит Богородицу сохранить «насъ убогих рабъ твоихъ (...) отъ навѣтъ вражиихъ». К Иоанну Богослову он обращается со словами: «[Д]а сохраненъ будетъ святый храмъ твой и обитель твоя отъ навѣтныхъ прилогъ лукавыхъ бѣсовъ» (ЖВВ, с. 15). В сходных выражениях обращается к Богу и Антоний Сийский после осмотра места, на котором будет построен монастырь, и водружения креста: «Десницею своею святою съхрани нас в мѣстѣ семъ святѣм от злоковарных прилогъ вражиих, от видимых врагъ и невидимых» (ЖАС, с. 261). Божественная защита позволит, говорит в молитвах посадник Василий, «непрестанно» славить Христа, Богородицу и Иоанна Богослова (ЖВВ, с. 15). В Житии Антония Сийского основатель монастыря говорит в молитве ещё и о том, что сохранение от врагов даст возможность «преносити находящиа нам скорби, приносимыя во спасение наше» (ЖАС, с. 261). Здесь вводится тема терпения скорбей, присущая житиям преподобных⁵⁰⁶, которой нет в Житии Варлаама Важского. Тем не менее, молитвы посадника Василия о сохранении святого места и живущих на нём, можно определённо считать типичными для житий основателей монастырей.

На следующее утро посадник Василий отправился в ту сторону, где были слышны звон и пение, и обнаружил два подходящих места – одно к западу, у самой реки, другое к востоку, более сухое и крепкое. Восточное место больше понравилось ему, но, не рискуя принять решение о выборе места на основании своих человеческих соображений, он решает узнать волю Божию и три раза бросает жребий, который всякий раз указывает на западное место. Это место представлялось менее выгодным, так как находилось над самой рекой, постоянно подтачивавшей берег (впоследствии такое местоположение доставляло немало трудностей монастырю), но повинуясь воле Божией, посадник Василий решает строить монастырь над рекой. Для успокоения недовольных выбором места основатель монастыря тут же произносит пророчество о том, что место, на которое указал жребий, будто заселено многими людьми и не оскудеет, а другое место, хоть с виду и лучше, будет пусто от жилья. Далее рассказывается о строительстве в монастыре двух церквей и устройстве там общежития, а также о передаче монастырю близлежащих земель и деревень.

Сюжет с бросанием жребия для решения вопроса о месте основания монастыря не является топосом житий основателей монастырей. Мне не известен ни один памятник, в котором место для будущей обители выбиралось бы подобным образом. Тем не менее, в Древней Руси бросание жребия признавалось допустимым способом выяснения божественной воли в спорных случаях⁵⁰⁷, в том числе когда речь шла о строительстве церквей⁵⁰⁸. Также и пророчество о будущем обители, произносимое основателем при заложении монастыря, никак не является обязательным для житий основателей монастырей. Традиционно пророчество о благополучии монастыря включается в прощальное слово преподобного, обращённое к монастырской братии⁵⁰⁹. Таким образом, бросание жребия и пророчество о месте будущей обители являются особенностью Жития Варлаама Важского.

Вообще, рассказ о выборе места для монастыря в Житии Варлаама Важского, исключительно пространен. Как правило, в житиях основателей монастырей такие сюжеты содержат определённые топосы. По схеме Т.Р. Руди, это «мотив божественных знамений (церковный звон и/или пение, огненный столп или лучи, горящие свечи и т. п.) на месте будущего монастыря», и «мотив постановки креста на месте будущего монастырского храма»⁵¹⁰. В Житии Антония Сийского, например, присутствуют оба упомянутых топоса. Кроме того, обычно имеет место молитва основателя о будущей обители. В Житии Варлаама Важского присутствует мотив божественных знамений и молитвы. Нередко житийный рассказ о выборе места дополняется повествованием о каких-либо особенных сопутствовавших этому событию обстоятельствах. Как правило, это дополнительные указания на промыслительность именно такого выбора места. Например, в Житии Антония Сийского это встреча преподобного с крестьянином Самуилом, который по внушению свыше пришёл к молящимся в лесу инокам и по просьбе Антония показал им подходящее место для устроения монастыря (ЖАС, с. 259), а в Житии Арсения Коневского это сильный ветер, прибивавший лодку Арсения к Коневскому острову⁵¹¹. Почти в каждом житии найдутся какие-либо дополнительные обстоятельства, свойственные именно этому памятнику. В Житии Варлаама Важского таким сюжетом является бросание жребия и пророчество, которые объясняют, почему было избрано именно место над рекой, где нередко происходили обрушения берега, а не более надёжное место к востоку от реки. По-видимому, причиной появления этого сюжета в Житии было недовольство многих насельников монастыря выбранным местом. Трудности, которые переживал монастырь в связи со своим местоположением, бросали тень и на личность основателя. Через введение в Житие сюжета о бросании жребия и пророчества, о чём, возможно, рассказывали местные предания, агиограф снимает ответственность за выбор места с основателя монастыря, подчёркивая промыслительность такого решения. Таким образом, сюжет о бросании жребия и пророчестве о месте будущего монастыря являются дополнением, а не обязательными топосами схемы житий основателей монастырей. Тем не менее, они вполне допустимы в житии, поскольку сами идеи бросания жребия и пророчества находятся в русле традиции.

Рассказ об основании Богословского монастыря завершается словами об устроении внутренней жизни обители: «Устрой же блаженный той в обители той общее житие, и о Христе братию собра» (ЖВВ, с. 17). Сюжет «собирания братии» является топосом, присущим традиционным житиям основателей монастырей⁵¹². Нетрадиционным является продолжение процитированной фразы: «Устроив же общежитие, даде блаженный и окрестныя веси близ монастыря онаго, и имения многа иноком на пропитание и граматами вечно утверди» (ЖВВ, с. 17). Здесь, на наш взгляд, отразилось особое положение посадника Василия, в отношении основанного им монастыря. В большинстве русских житий типичный основатель монастыря – монах, вокруг которого собирается братия. Он решает, каким будет устав монастыря и образ жизни насельников, но не обеспечивает монастырь средствами к существованию, поскольку сам ничего не имеет. Отсутствие у настоятеля какого-либо имения закреплено и в системе топосов: подвижник уходит в монастырь, не имея при себе ничего, кроме одежды. Если он владел каким-либо имением, то перед уходом раздаёт его нищим или оставляет родственникам⁵¹³. Пребывая в монастыре, подвижник способствует материальному обеспечению монастыря своим трудом и молитвами. Земельные и прочие вклады делаются посторонними лицами. В случае с посадником Василием, основатель монастыря находится на положении ктитора⁵¹⁴.

На этом в Житии Варлаама Важского заканчивается тема основания монастыря, занимающая три с половиной из четырёх с половиной страниц печатного текста анализируемой главы (с. 13−17). Последняя страница посвящена теме добродетелей, отличавших Василия. Этот пассаж начинается с отсылки к Евангелию: «Поминая же блаженный реченое во святом Евангелии, еже рече: Раздроби алчущимъ хлѣбъ свой, и бездомных и безкровныхъ введи в домъ свой, и расточи имѣния, и даждь нищимъ» (ЖВВ, с. 17). Здесь агиограф объединил несколько высказываний Христа. Это и разъяснение, по каким признакам будут отделены праведники от грешников на Страшном Суде⁵¹⁵, и призыв к богатому⁵¹⁶. Текст жития продолжает повествование о том, как Василий откликнулся на этот призыв Христа: «И сего ради Василий распалися душею, конечное приятъ нищелюбие, якоже Иовъ праведный, вдовицам бысть заступникъ, сирымъ отец, нищимъ питатель, обидимым помощникъ, нагимъ одежда, болящимъ посѣтитель; милостивъ бо бяше зѣло, якоже речеся: яко ни единому же изыти тщу из дому его» (ЖВВ, с. 17). Процитированный текст примечателен тем, что агиограф не только уподобляет Василия-Варлаама ветхозаветному Иову, но и говорит о нём фразами, перекликающимися с описанием добродетелей праведника в Книге Иова: «...я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость»; «...отцом был я для нищих»; «Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы? Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота? Ибо он с детства рос со мною, как с отцом, и от чрева матери моей я руководил вдову»; «Странник не ночевал на улице, двери мои я отворял прохожему»; «Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова, и не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих?»⁵¹⁷

Заметим, что в тексте Жития имя Иова сопровождается эпитетом «праведный». Образ Иова в агиографии неоднозначен. Так, в Похвале ростовскому юродивому Исидору Твердислову, завершающей его Житие, этот святой тоже уподоблен Иову, но в другом качестве. Здесь восхваляется добровольное терпение Исидором скорбей: мороза, зноя, поношения от людей. В этом случае агиограф напоминает о терпении безвинных страданий Иовом и употребляет при его имени другой эпитет – «многострастный», то есть много пострадавший, многострадальный: «Радуйся, иже и многострастному Иову уподобивыися терьпениемь»⁵¹⁸. В Житии Варлаама Важского сравнение с Иовом основано на иных качествах – милосердии и нищелюбии. Мне представляется, что этот нюанс в использовании эпитетов объясняется разницей в том, что О.В. Панченко называет «признаком, по которому произведено уподобление агиотипу или библейскому „образцу“»⁵¹⁹. В основе уподобления Иову Исидора Твердислова лежал признак, который О.В. Панченко определяет как «сходство подвигов», в данном случае, подвига терпения скорбей, а в основе уподобления ему Варлаама Важского – признак «сходства добродетелей» (забота о нищих и странниках)⁵²⁰. Подвиг терпения скорбей вызывает сравнение с «многострастным» Иовом, а милосердие и нищелюбие – уподобление «праведному» Иову. Т.Р. Руди называет подражание праведному Иову среди топосов, «использующихся в житиях мирян-праведников (как мужей, так и жён)»⁵²¹. Уподобление святого праведному Иову, в основе которого лежит милосердие и нищелюбие уподобляемого и его библейского «образца», было известно ещё в византийской агиографии. По этому признаку праведному Иову уподоблен праведник-мирянин Филарет Милостивый⁵²². Таким образом, нищелюбие, милосердие и связанное с ними уподобление святого праведному Иову роднят образ Варлаама Важского с образами праведников-мирян⁵²³.

Далее агиограф Иона говорит о заботе, которую проявлял Василий Варлаам к странникам, и уподобляет святого праотцу Аврааму. Это второе уподобление Василия-Варлаама Аврааму в Житии. Оно основано также на сходстве добродетелей: «Страннолюбием же якоже первый Авраам обреташеся, всех странных вводя в дом свой, довольну пищу представляше им» (ЖВВ, с. 17). Уподобление Аврааму по этому признаку встречается в разных типах житий. Например, в византийском Житии Филарета Милостивого⁵²⁴, в русских Памяти и Похвале князю Владимиру⁵²⁵, Житии Дионисия Глушицкого⁵²⁶. Очевидно, что уподобление Аврааму по признаку заботы о странниках не является топосом, присущим какому-либо определённому типу житий. Тем не менее, наличие в Житии Варлаама Важского обоих уподоблений – праведному Иову и страннолюбивому Аврааму, роднит этот памятник с Житием Филарета Милостивого, в котором эти две добродетели являются основой образа праведного мирянина. Заметим также, что, по словам Ионы, именно забота о нищих и странниках снискала посаднику Василию милость Божию: «Сего ради и Бог с ним бяше, не оставляше его во вся дни живота его» (ЖВВ, с. 17). Эти добродетели, присущие праведным мирянам, определённо являются центральными в образе Варлаама Важского.

В заключение второй главы Жития, рассказывается о строительстве Василием Степановичем в Поважье трёх приходских церквей, которым он передал иконы, книги и церковную утварь: храма Рождества Христова на Химанеме, храма Рождества Пресвятой Богородицы в Усть-Пуи и храма Рождества Иоанна Предтечи на реке Леди. На строительство храмов и помощь нищим посадник Василий, по словам Жития, потратил всё своё большое состояние: «...у себе же не остави ни единоя медницы» (ЖВВ, с. 17). В этой части структура Жития отражает последовательность слов Христа, обращённых к богатому юноше: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим»⁵²⁷. Далее повествуется о воплощении в жизнь посадником Василием второй части призыва Христа: «...и приходи и следуй за Мною»⁵²⁸. Раздав всё, Василий становится иноком Варлаамом – рассказ о постриге и монашеском периоде его жизни следует непосредственно за повествованием о строительстве церквей.

Очевидно, что по объёму и информативности вторая глава основной части Жития является центральной. Она содержит две темы. Первая – обстоятельства основания монастыря и выбора места для него, вторая – добродетели Василия-Варлаама. Наиболее подробно развёрнута первая тема. Её изложение вполне традиционно для житий основателей монастырей и основано на мотивах божественных знамений, молитвы основателя о будущей обители и «собирания» братии. Повествование об обстоятельствах выбора места из двух возможных является дополнительным разъяснением в рассказе об основании монастыря. Оно основано на мотивах бросания жребия и пророчества, которые, хотя и не являются житийными топосами, тем не менее, находятся в русле традиции, и поэтому их нельзя считать нарушениями канона.

Вторая часть главы по своему содержанию не имеет непосредственного отношения к рассказу об основании монастыря, однако, по моему мнению, она не случайно дополняет его. В канонических житиях основателей монастырей после рассказа об основании новой обители, как правило, следует описание молитв и трудов подвижника в новом монастыре, в которых проявляются его добродетели: воздержание, смирение, усердие в церковной службе, забота о братии в качестве игумена. По наблюдениям Т.Р. Руди, мотивы аскетических подвигов, усердного посещения церковных служб, трудов на благо монастыря и ряд других, как правило, появляются в типичных монашеских житиях при описании жизни подвижника в монастыре, где он принимал постриг. Однако нередко те или иные мотивы могут быть отнесены к другому периоду жизни подвижника или повторяться в других частях текста, например, в рассказе о времени его настоятельства⁵²⁹. Так, в Житии Антония Сийского рассказ о жизни Антония после избрания его игуменом новой обители, начинается словами: «Предивный же в добродѣтелех преподобный Антоние, но ащи и старѣйшиньство приат, но не измѣни правила своего чернеческаго никакоже, но паче на болшия труды и подвизи простирашеся, к вящему воздержанию и молитвѣ непрестаннѣй упражняшеся, представляющая ум свой Богови» (ЖВВ, с. 276−277). Агиограф подчёркивает возросшую степень подвигов святого. В следующем далее рассказе об усердии Антония в церковных службах и монастырских трудах повторяется ряд топосов, использованных агиографом в повествовании о жизни Антония в обители Пахомия Кенского, где он принял постриг: «в церкви же Божий прежде всѣх обрѣтаяся и послѣжде исхождаше» (ЖАС, с. 254:277), «в день убо на трудах бяше, в нощи же на молитве предстояше» / «в день убо на велми тружашеся, в нощи же на молитвѣ предстояше» (ЖАС, с. 255:278), «пред всею братию хуждьша и послѣднѣйша себе вмѣняя» / «яко менша всѣх себѣ вмѣняше и послѣднѣйша суща» (ЖАС, с. 254:278) и другие. Здесь те же топосы используются с тем лишь нюансом, что теперь Антоний становится примером для братии монастыря, поэтому повествование о добродетелях Антония перемежается наставлениями, с которыми он обращался к инокам, что удлиняет рассказ о добродетелях. Руководствуясь именно таким представлением о надлежащем поведении иноков, Антоний составляет и устав монастыря, рассказ о котором идёт следом.

Вторая часть рассматриваемой главы Жития Варлаама Важского тоже представляет собой такой повторный рассказ о добродетелях святого, о которых впервые говорилось в первой главе основной части Жития при описании жизни посадника Василия в Новгороде. Примечательно также, что, как и в Житии Антония Сийского, во втором рассказе о добродетелях Василия-Варлаама подчёркивается их возросшая степень: «конечное приятѣнищелюбие» (ЖВВ, с. 17), рассказ более подробен, в нём используются уподобления, которых не было в первом, кратком варианте. Таким образом, в структуре двух житий наблюдается очевидное сходство. Описание добродетелей святого предваряет динамичное повествование об основании монастыря, за которым следует подобное первому описание добродетелей святого на новом месте, представленных в превосходной степени. Очевидно, что такое сходство в структуре двух житий не случайно. Скорее, оно традиционно. В Житии Варлаама Важского агиограф заменил описание иноческих добродетелей на праведнические, как более подходящие к реальной жизни героя Жития.

В третьей главе основной части Жития Варлаама Важского рассказывается о причинах, побудивших посадника Василия принять монашеский постриг, и о его иноческих добродетелях. Глава составлена на основе ряда топосов, свойственных описаниям подобных сюжетов в житиях преподобных. Сопоставим текст этой главы Жития Варлаама Важского с текстом Жития Антония Сийского, где те же художественные средства используются при описании соответствующих обстоятельств жизни преподобного.

1) Принятие святым решения об уходе в монастырь.

Житие Варлаама Важского: «По семъ же убо великий Василие разсуждает многомятежие мира сего, могуства и прелесть его, яко суть суетна и прелестно зѣло, и къ сему же и реченное во умѣ приемля, еже рече богоотецъ Давидъ: „Кая польза во кровѣ моемъ, внегда ходити ми во истлѣние?“ И паки: „Изволихъ примѣтатися къ дому Бога моего, паче ниже жити ми въ селѣхъ грешничих“. И сего ради оставляетъ блаженный жену и дѣти и весь домъ свой, и отходитъ въ монастырь апостола и евангелиста Иоанна Богослова, егоже самъ созда и учредивъ братию милостынею довольно» (ЖВВ, с. 18).

Житие Антония Сийского: «Блаженный же, свобод быв, прииде во свой дом, и красоту мира сего, и суетную прелесть, и тлѣнное богатество, и скороминующий вѣк сей рассудив, ни во что же вменившу ему и, яко уметы, поправшу, Давыдове слово во умѣ приемъ, глаголющее: Кая полза в кровѣ моемъ, внегда сходити ми во истлѣние?» (ЖАС, с. 249). Вторую часть цитаты из царя Давида Антоний произносит, обращаясь к Богу, при виде монастыря, в который он шёл просить о постриге: «...и изволих примѣтатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в домох грѣшничих» (ЖАС, с. 251).

2) Топос «отьятия влас» при описании пострига⁵³⁰.

Житие Варлаама Важского: «Абие отрицается мира и яже въ немъ, остризаетъ власы главы своея, вкупѣ со отъятиемъ власъ отрѣзаетъ и вся своя душевная хотѣния» (ЖВВ, с. 18).

Житие Антония Сийского: «Новопросвѣщенный же блаженый инок со отъятием влас соотлагает купно и всяко пристрастие, и вся соблазны мира сего» (ЖАС, с. 252).

3) Формула «принятия ангельского образа»⁵³¹.

Житие Варлаама Важского: «Облечеся во святый ангельский образъ» (ЖВВ, с. 18).

Житие Антония Сийского: «Прият благий ярем ангельского образа» (ЖАС, с. 252).

4) Мотив борьбы с невидимым врагом⁵³² и соединённая с ним тема «поста и молитвы», как основы иноческой жизни. Такая связь имеет корни в Евангелии: «Иисус же сказал им: (...) сей же род изгоняется только молитвою и постом»⁵³³.

Житие Варлаама Важского: «Таже яко совершенъ инокъ пребывая въ обители своей, подвизался на диавола крѣпко, постомъ и молитвами угождаше Богови». Чуть далее тема борьбы с врагом возникает снова: «Не даяше бо покоя себѣ, врагу противляяся на всякъ часъ» (ЖВВ, с. 18).

Житие Антония Сийского: «...невидимаго врага побѣждаше, въследъ Бога потече, в подвизѣ мнозѣ бяше. Посту и молитвѣ поучаяся». И далее: «...на невидимыя враги ополчяшеся» (ЖАС, с. 254).

5) Тема смирения подвижника, глубина которого подчёркивается контрастом с высоким положением святого, как основателя монастыря (а также посадника, в случае Варлаама Важского, и игумена, в случае Антония Сийского).

Житие Варлаама Важского: «Смирениемъ же и повиновениемъ всѣх преодолѣваше. Сего ради мняшеся быти яко единъ отъ убогихъ, а не яко начальникъ месту сему и властелинъ великому Новуграду» (ЖВВ, с. 18).

Житие Антония Сийского: «Обрѣтает же ся образомъ смиренъ и дѣлом, яко не зная кому узрѣти преподобнаго Антониа, не мнѣти имат его игумена суща и начялника святому мѣсту, но яко единого от послѣднейшей братии» (ЖАС, с. 278).

6) Тема аскетических подвигов. Она выражена в Житии Варлаама Важского не самой распространённой в агиографии формулой «телу своему враг». Тем не менее, она является ёмким выражением темы аскетических подвигов, обязательной в житиях преподобных. В Житии Антония Сийского присутствует вариант той же формулы.

Житие Варлаама Важского: «На всякъ день подвизался, тѣлу своему врагъ бываше» (ЖВВ, с. 18

Житие Антония Сийского: «И сего ради паче всего на земныя труды упражняшеся, сице многими времяны и плоти своей видимый враг бываше, поминая апостольское слово: „Егда тѣломъ немощьствую, тогда духомъ силенъ есмь“» (ЖАС, с. 255). Как видим, в Житии Антония Сийского формула, использованная в Житии Варлаама Важского, дополнена одной из двух формул, которые, по наблюдениям Т.Р. Руди, наиболее часто используются в житиях при описании аскезы⁵³⁴.

Тема аскетических подвигов связана в Житии Варлаама Важского с темой верности Христу: «...не солга бо блаженный яко вѣрный Христовъ рабъ. Якоже бо великъ бяше преже приятия иноческаго пребывания въ добрыхъ дѣтелѣх, сице наипаче и по приятии ангельскаго подобия показовашеся вѣрен во исправлении Владыцѣ своему, на всякъ день подвизаяся, тѣлу своему врагъ бываше. Не даяше бо покоя себѣ, врагу противляяся на всякъ часъ» (ЖВВ, с. 18).

Как правило, в житиях преподобных тема верности Христу охватывает всё житийное повествование, потому что вся жизнь подвижника является выражением этой верности. Однако иногда агиографы уделяют ей особое внимание. В иноческих житиях она может возникать в связи с темой принятия подвижником монашеского пострига, и аскетическими подвигами в монастыре, где был совершён постриг. Так, в Житии Антония Сийского эта тема трактуется как верность промыслу Божию, позволившему Антонию учиться монашеской жизни у великого подвижника, игумена Пахомия, который, постригши Антония в монахи, оставил его на обучение у себя. Антоний, имея перед глазами такой пример и такие возможности для обучения, зажигается стремлением ему подражать: «Преподобный же Антоние не солга Божию смотрению никакоже» (ЖАС, с. 253). Появление темы верности Христу в Житии Варлаама Важского объясняется, очевидно, необходимостью представить его жизнь в миру и после принятия пострига, как единый по своей сути подвиг.

Тема аскетических подвигов и противления врагу переходит в Житии Варлаама Важского в тему размышления подвижника о посмертном воздаянии. Память о смерти и Страшном суде не является собственно житийным топосом, но представляет собой одну из основных составляющих христианского мировосприятия. Если эта тема появляется в житии, то, как правило, перед рассказом о кончине святого⁵³⁵, то есть там же, где она возникает в Житии Варлаама Важского. Особенностью развития этой темы в Житии является упоминание о высоком общественном положении Варлаама Важского: «Вѣдаше бо блаженный, якоже въ неже кто званъ бысть, въ томъ да пребываетъ, ему же бо дано много, много и взыщется отъ него. Сильнии бо сильно истяжутся отъ Бога» (ЖВВ, с. 18−19). Хотя эта тема и не является обязательным житийным топосом, тем не менее, её присутствие в житиях довольно обычно.

За рассуждением о посмертном взыскании в Житии следует краткое сообщение об обстоятельствах смерти Варлаама Важского, завершающее главу «О пострижении святаго»: «Въсяковѣ же ему во исправлении преуспѣвающу шестилѣтное время, достигаетъ блаженный конецъ жития своего. Въ глубокой старости преставися къ вѣчнымъ обителямъ, въ руцѣ Богови душу свою предаде июня в 19 день, на память святаго апостола Июды, брата Господня по плоти, в лѣто 6970-е» (ЖВВ, с. 19). В описании ухода святого из земной жизни используется одна из обычных формул: «въ руцѣ Богови душу свою предаде»⁵³⁶.

Как можно видеть, в последней главе Жития, повествующей о земной жизни Варлаама Важского, есть ряд топосов, характерных для житий преподобных, и совершенно отсутствуют топосы, присущие житиям основателей монастырей. Примечательно также и то, что обычные для житий преподобных темы, присутствующие в третьей главе Жития, только намечены. Сравнение Жития Варлаама Важского с Житием Антония Сийского показывает, что в последнем каждая тема разработана подробно и раскрыта в деталях, в то время как в Житии Варлаама Важского присутствует только канва без подробностей. Как уже отмечалось выше, глава «О пострижении святаго» в Житии Варлаама Важского очень короткая, и это не случайно. Если отношение объёма этой главы ко всей основной части Жития (1:10, учитывая главу «О явлении мощемъ преподобнаго», и 1:6 – без неё) соответствует отношению длительности иноческого периода жизни Варлаама Важского к длительности всей его жизни, то скудость содержания этой части, по сравнению с другими частями Жития, соответствует роли этого содержания в Житии. Заметно также и отсутствие ряда топосов, обычных в рассказе о святом после его прихода в монастырь. Например, совсем не упоминаются труды на благо обители – мотив, который, по словам Т.Р. Руди, был широко распространён⁵³⁷. По-видимому, заменой этому мотиву в Житии Варлаама Важского, может служить упомянутая в рассматриваемой главе «милостыня», которой святой обеспечил монастырь: «...и отходитъ въ монастырь апостола и евангелиста Иоанна Богослова, его же самъ созда и учредивъ братию милостынею довольно» (ЖВВ, с. 18). Однако наиболее заметно отсутствие в третьей главе Жития Варлаама Важского топосов, присущих житиям основателей монастырей: мотива «отеческой любви игумена к братии», мотива «предсмертного наставления святого братии» (по наблюдениям Т.Р. Руди, обязательного топоса для житий этого поджанра), топосов-формул, связанных с описанием преставления святого («аще и телом отхожу от вас, но духом присно буду с вами» или подобных), предсмертного пророчества о процветании монастыря после смерти основателя, и мотива «плача великого» иноков о преставившемся игумене⁵³⁸. Причина отсутствия этих топосов в Житии Варлаама Важского понятна. Этот святой не был игуменом монастыря.

* * *

Подведём итоги. Если рассматривать содержание жизни Василия-Варлаама с точки зрения признаков святости, сформулированных агиографом Ионой в предисловии к Житию, то благочестие посадника Василия, его ночные молитвенные бдения, основание монастыря, строительство приходских храмов и постриг, безусловно, свидетельствуют о вере Василия, то есть о наличии первого признака святости. Второй признак – добрые дела, выражен в заботе о нищих и странниках, а также в обеспечении монастыря и построенных приходских церквей всем необходимым. Примечательно, но не удивительно, что, сообщая конкретные названия и даже местоположение храмов, построенных посадником Василием в Поважье, агиограф не называет более в основной части Жития ни одного конкретного примера его добрых дел. Очевидно, что ко времени написания Жития не сохранилось воспоминаний о них, в то время как храмы ещё стояли. Однако агиографу удалось привести конкретный, и очень яркий, пример отношения святого к евангельским заповедям, проявившегося уже, правда, после его смерти.

Текст Жития не содержит ни одного прижизненного чуда святого, за исключением пророчества о месте, на котором будет стоять монастырь, и о пустом месте к востоку от него, но имеет уже в первоначальной редакции двадцать четыре посмертных чуда. Первое из них, явление Варлаама Важского игумену и старшей братии монастыря во время голода. Когда монастырские запасы начали истощаться в результате неурожая и возникшего в Поважье голода, а монастырские слуги стали разбегаться из монастыря, игумен Паисий велел не выдавать хлеб из монастырских закромов тем, кто приходил в монастырь за подаянием. Он даже решил не устраивать угощения для всех пришедших в монастырь в день памяти его основателя (19 июня). Это было нарушением завещания Варлаама Важского, велевшего ежегодно в день своей смерти кормить всех, пришедших в обитель. И вот накануне этого дня Варлаам Важский явился во сне игумену Паисию и старшей братии монастыря, запрещая им нарушать установление и угрожая полным оскудением монастыря и лишением награды на Небесах за оставление нищих без пропитания (ЖВВ, с. 22−24). Отмечу, что содержанием остальных чудес Варлаама Важского также является забота о нуждающихся: он исцеляет от болезней, защищает от злых духов и спасает от бедствий. Таким образом, сюжеты Жития вполне укладываются в заданную агиографом смысловую канву, которая, как было сказано выше, соответствует скорее житию праведника, чем преподобного.

С другой стороны, анализ текста Жития показал, что ряд сюжетов, тем, литературных формул, уподоблений, встречающихся в Житии, являются топосами определённых типов агиографических текстов – житий основателей монастырей и житий преподобных, причём в Житии Варлаама Важского они употребляются именно в тех ситуациях, в которых они обычно встречаются в такого рода житиях. Это означает, что и в Житии Варлаама Важского их можно рассматривать как топосы⁵³⁹. При этом в Житии есть и топосы, характерные для житий праведных мирян. Рассмотрим схему Жития Варлаама Важского, составленную на основе использованных в нём топосов.

В первой главе основной части памятника встречаются темы, характерные для житий праведников: благочестие и милосердие. Уподобление посадника Василия Аврааму в сюжете о переселении его из Новгорода на Вагу имеет параллели в житиях разных типов, но по смыслу оно ближе к тому варианту, который встречается в житиях основателей монастырей, где особое значение придаётся месту переселения.

Во второй главе обнаруживается ряд топосов, связанных с сюжетом основания монастыря, которые присущи житиям основателей монастырей: божественные знамения на месте будущей обители, молитва основателя о новом монастыре, мотив собирания братии. Тема основания монастыря сменяется рассказом о добродетелях посадника Василия, в котором опять находим черты, характерные для образов праведных мирян: забота о бедных и уподобление праведному Иову по этому признаку, нищелюбие до полной раздачи имущества, забота о странниках и уподобление праотцу Аврааму. Сопоставление структуры Жития Варлаама Важского со структурой традиционного жития основателя монастыря показало, что описание добродетелей посадника Василия заменяет традиционное для этой части жития описание молитв и трудов монашествующего основателя монастыря в новой обители.

Наконец, третья глава, повествующая о пострижении посадника Василия, построена на использовании некоторых топосов, характерных для житий преподобных: мотивов «отъятия влас» и облечения в «ангельский образ», а также аскетических подвигов. В то же время в главе отсутствует ряд топосов, обязательных для житий преподобных и основателей монастырей.

Многие мотивы, присущие типичным иноческим житиям, отсутствуют в Житии Варлаама Важского. Как уже отмечалось, в Житии нет топосов, характерных для повествования о детстве и отрочестве будущего преподобного, а также ряда топосов, обязательных для житий преподобных и основателей монастырей. Тем не менее, подробный анализ тем, сюжетов и литературных формул Жития показал, что все они традиционны: если они не являются топосами того или иного агиографического типа, то, во всяком случае, находятся в русле традиции и не могут считаться неканоническими элементами.

Не менее существенны и особенности композиции памятника, и соотношение частей его текста. Поскольку значительную часть жизни Варлаам Важский провёл в миру и, будучи мирянином, основал монастырь и ряд приходских церквей, то его жизнь до принятия монашества, неизбежно должна была быть представлена в Житии как жизнь добродетельного мирянина, то есть праведника. При этом, если в типичных житиях основателей монастырей обстоятельства основания обители занимают значительное, но не преобладающее место, то в Житии Варлаама Важского именно обстоятельства основания монастыря заняли бо́льшую часть памятника, а важнейшие черты образа святого представляют собой праведнические добродетели. Монашество представлено в Житии венцом жизни Василия-Варлаама, но не основным её содержанием.

Итак, Житие Варлаама Важского не является типичным житием инока или основателя монастыря. Это житие праведника-мирянина, который, переселившись на новое место, основал там монастырь и после многих лет праведной жизни постригся в нём, увенчав иночеством свой жизненный путь. Особенности Жития Варлаама Важского связаны с реальными особенностями жизни его героя. Перед агиографом стояла непростая задача – написать житие святого, чью жизнь было трудно уложить в рамки традиционной схемы какого-то одного агиографического типа. На мой взгляд, Иона достаточно бережно обошёлся с теми немногими сведениями о святом, которые ему удалось собрать. Конечно, агиограф опирался на устные рассказы и, по-видимому, на письменные документы, хранившиеся в монастыре⁵⁴⁰. Однако Иона сумел переплавить полученные сведения в традиционные элементы образа святого, поэтому не особенности источников являются причиной «неканоничности» Жития Варлаама Важского. Настоящая причина необычности этого Жития состоит, как мне представляется, в том, что, создавая агиографический образ Василия-Варлаама, Иона заимствовал различные традиционные приёмы из житийных текстов разных агиографических типов, а именно, житий преподобных (в том числе основателей монастырей) и праведников, и соединил их, руководствуясь последовательностью и логикой событий реальной жизни своего героя. Результатом стало, возможно, единственное в своём роде житие.