Панина Н. Л. Икона в миниатюрах «Жития Николая Чудотворца» XVI в.

Миниатюры «Жития Николая Чудотворца» XVI в. (РГБ, собрание Большаковых, № 15) – рукописи, над которой трудились создатели Лицевого летописного свода и которая, по предположению ряда исследователей, являлась его частью,⁷⁷⁸ принадлежат к шедеврам московского искусства времен Ивана Грозного. К ним неоднократно обращались исследователи. В 1882 г. было предпринято фототипическое издание рукописи.⁷⁷⁹ Внимание исследователей привлекли в первую очередь замечательные миниатюры иллюстратора первых 70 листов рукописи, в которых очень заметны заимствования из западноевропейской гравюры.⁷⁸⁰ Он был идентифицирован как новгородский мастер, которого митр. Макарий перевез в Москву.⁷⁸¹ Атрибуция миниатюр рукописи пяти мастерам и нескольким их ученикам проведена Л.И. Антоновой.⁷⁸² Место рукописи в общем ряду русских памятников, посвященных свт. Николаю, рассмотрено М.С. Крутовой.⁷⁸³

Несмотря на относительную изученность миниатюр «Жития», при знакомстве с ними возникает еще немало вопросов, которые хотелось бы «задать» авторам этих миниатюр. В рамках широкой проблемы мотивов, которыми руководствовался художник лицевой рукописи в своей интерпретации текста, затронем более частную проблему: место и значение иконы святого в изобразительном повествовании данной рукописи. Возможно, икона не выступает на первый план в общем массиве миниатюр (она встречается на 66 миниатюрах из 408), но все же появляется достаточно часто, и ей очевидно принадлежит некая особая роль в трактовке образа свт. Николая. Представляется интересным выяснить роль и место иконы в общем изобразительном строе миниатюр рукописи.

Исключительное положение, которое занимает свт. Николай в православной Церкви, различными способами подчеркивается во внутреннем строе икон и фресок с его изображением, а также в самом их расположении в храме. Иллюстраторы «Жития», в свою очередь, стараются показать значимость фигуры святого с помощью средств книжной миниатюры. Одним из приемов, призванных подчеркнуть его особое положение в небесной иерархии, представляется определенная «постановка» иконы в пространстве миниатюры, «постановка», далеко не всегда основанная на прямых указаниях текста.

На миниатюрах первого мастера⁷⁸⁴ нет икон свт. Николая. Их отсутствие определяется содержанием иллюстрируемого текста – биографическими событиями и прижизненными чудесами по так называемому «Иному Житию» святого. Однако художник внимателен к иконе вообще, он часто вводит ее в свои миниатюры при отсутствии каких бы то ни было указаний текста. Икона выступает как символ той или иной церкви, в которой молится свт. Николай (образ, возможно, св. Феодора Стратилата на л. 26 об., когда речь идет о церкви «святого Феодора», образ арх. Михаила на стене церкви в миниатюре на л. 45, когда свт. Николай направляется в церковь арх. Михаила). При упоминании в тексте мастеров, трудившихся в храме, художник изображает иконописца, работающего над иконой Спасителя (л. 39). В рассказе о чудесном обретении источника, скрытого в горе, говорится о «Евангелии и Честном Кресте», которые держат встречающие свт. Николая, а художник добавляет к ним иконы Христа и Богородицы (л. 17 об., 19 об., 20).

Введение художником икон Христа, Богородицы, святых в изобразительное повествование о свт. Николае представляется неслучайным. При общем взгляде на миниатюры первых 70 листов рукописи становится очевидным стремление различными художественными средствами показать значительность фигуры свт. Николая и его особое положение в небесной иерархии, постоянное Божественное внимание к нему. Всякий раз, когда есть малейшее упоминание в тексте о Святом Духе или о боговдохновленности действий свт. Николая, художник дает его символическое изображение и подчеркивает момент общения позой и направлением взгляда святого, лучами, исходящими от образа Святого Духа, и движением крыльев в сторону святого (л. 5 об., 44 об., 45, 45 об., 46, 51 об. (рис. 1), 52 (рис. 2), 53 об., 54 об., 55, 61, 61 об., 62 об.). Несколько раз появляется образ Троицы – Отечества, подчеркивающий небесную вдохновленность законов Константина (л. 59) и решений I Никейского Собора (л. 70); при этом показано и непосредственное участие свт. Николая в событиях, изображенных на миниатюре. На этом фоне введение иконы в пространство миниатюры может быть расценено как одно из средств демонстрации связи святого с Миром Небесным и символическое выражение Божественного одобрения его поступков.

Первый художник «Жития» с большим мастерством и последовательностью воплощал в миниатюрах образ святого, занимающего высокое положение в небесной иерархии и в то же время близкого помощника и заступника. Даже сам момент активной деятельности на благо людей показан предельно ясно с помощью мультипликации фигуры святого, системы жестов и поз, которые, оставаясь условными, тем не менее наглядно выражают смирение, доброту, готовность помочь ближнему. К сожалению, работа этого мастера была по неизвестным причинам прервана, после чего оформлением рукописи занялись сразу четыре мастера и несколько их учеников.⁷⁸⁵ Качество миниатюр снижается, но тем более интересны попытки художников воспользоваться некоторыми приемами их талантливого предшественника, а также их собственные поиски, стремление поддержать высоту планки, заданной первым мастером в трактовке образа святого.

Иллюстрируя повествование о кончине святого, третий и четвертый художники пользуются теми же приемами. На миниатюре л. 99 об. (рис.З) изображена «мультиплицированная» фигура святого, молящегося иконе Спаса и склоняющегося перед ангелами, явившимися принять его душу. Присутствие здесь образа Христа и ангелов, как и изображение на л. 100 (рис. 4) ангелов, принимающих душу из тела, и, вверху, видение алтаря и души святого в окружении ангелов – все это подчеркивает идею радостного и давно ожидаемого вступления души святого в Мир Небесный.

Продолжением этой линии изобразительного повествования служит миниатюра л. 106 об., где иллюстрируется явление святого паломникам во время их морского путешествия. Третий художник основывается на строках текста л. 106. Само явление святого мореплавателям обозначено присутствием его фигуры на корабле. Аллегорическое изображение ветра соответствует словам «и се хлад некий дохнув повея на них сладок же и благоуханен»; композиция же вверху миниатюры представляется навеянной двумя следующими пассажами текста. Слова в начале л. 106: «...таковыя тебе почести от Бога, Николае, таковыя трудом твоим воздаяния» и пять последних строчек: «...о Христе Исусе Господе нашем. С ним же отцу купно съ Святым Духомъ слава и держава, честь и покланяние ныне и присно и вовеки веком аминь» – находят воплощение в миниатюре в образе Троицы – Отечества, благословляющей святого, стоящего среди ангелов в окружении райских растений (рис. 5). Особое внимание к образам Ветхого Деньми и Святого Духа в миниатюрах новгородского художника (проявляющееся и в других оформленных им рукописях⁷⁸⁶) и его коллег представляется отдельной, очень интересной темой для изучения. В контексте же данного «Жития» оно становится одним из средств трактовки центрального образа, образа свт. Николая.

С течением повествования, переходящего от прижизненных чудес к чудесам посмертным, на первый план в характеристике образа выступает икона. Картины явлений святого, которые могли бы дать богатую пищу для интерпретаций его фигуры, не несут такой яркой трактовки образа, как иконы свт. Николая. Художники, продолжившие работу над рукописью, не смогли соперничать в этом с первым мастером, но они достигают необходимой выразительности образа своими средствами, и главным из них выступает икона.

Как правило, икона свт. Николая в миниатюрах рукописи представляет собой оплечное изображение, более или менее схематичное. Таковы иконы, встречающиеся в миниатюрах третьего художника (л. 112 об., 113, 116 об., 120 об., 134, 134 об., 139, 154, 154 об., 164 об., 172, 172 об., 173, 173 об., 175 об., 182, 182 об., 183 об., 184, 191, 191 об., 217, 218, 218 об., 219, 219 об.) и четвертого художника (л. 121 об., 122, 122 об., 123, 123 об., 133 об., 135, 137, 153 об., 174 об., 176, 177, 177 об., 181, 181 об., 189 об., 190 об., 199, 229, 231). Оплечный образ дает и пятый художник в цикле миниатюр, посвященных чуду о спасении утонувшего младенца в Киеве (л. 202, 202 об., 203, 203 об., 204). Есть и достаточно тонко детализированное поясное изображение святого, но оно встречается лишь в нескольких миниатюрах (л. 123 (рис. 6), 123 об., 133 об., 135, 137). Говоря об иконе в миниатюре как о средстве трактовки образа святого, мы имеем в виду не художественное качество исполнения этой маленькой иконы. Качество ее исполнения варьируется от миниатюры к миниатюре, и во всяком случае образ на маленькой иконе всегда очень лаконичен. В некоторых случаях большая экспрессия достигается подвижностью взгляда иконы, и об этом будет сказано ниже. Но даже при самом обобщенном и схематичном обозначении она играет отведенную ей роль в трактовке образа через само расположение свое в миниатюре, через взаимоотношения с персонажами миниатюры и, что представляется очень важным моментом, через свое соседство с другими иконами.

В большинстве случаев, когда иллюстраторы рукописи изображают икону свт. Николая, она соседствует с другими иконами, на которые далеко не всегда указывает текст. Впервые икона свт. Николая рядом с иконами Спаса и Богородицы встречается в цикле миниатюр, иллюстрирующих чудо о трех иконах. Здесь выбор икон определяется самим текстом, обосновывающим право образа святого находиться рядом с образами Христа и Богородицы. Однако композиционное решение миниатюры, «постановка» икон в ее пространстве и их взаимоотношения, в том числе эмоционального порядка, которые демонстрируют оба художника, иллюстрирующих чудо, не находят прямых аналогий в тексте.

Текст чуда о трех иконах отвечает тому особому отношению к свт. Николаю на Руси, когда место его оказывается рядом с Христом и Богородицей и вместе с Богородицей он становится заступником рода человеческого. Чудо о трех иконах устами самого святого провозглашает право его иконы находиться рядом с образами Христа и Богородицы. Начинается оно с явления свт. Николая во сне человеку по имени Феофан со словами: «Иди ко иконописцу Аггею и вели написати Спаса Человеколюбца Бога... и вели написати Пречистую Богоматерь Царицу наше Богородицу иже роди нам Спаса Человеколюбца Бога. И вели написати угодника Спасова и молебника о роду христианстем Николы архиерея Мирскаго. Подобает ми здесь быти. И яви писание патриарху и Вселенскому Собору». Патриарх отказывается поместить икону святого рядом с иконами Христа и Богородицы, но после чудесного избавления «от потопления» с помощью свт. Николая он убеждается в своей неправоте и строит храм специально для этой иконы.

На миниатюре л. 172 об. мы видим иконописца, пишущего образ свт. Николая, тогда как образы Христа и Богородицы уже написаны и помещены над столом художника: таким образом порядок создания икон, предписанный святым в его явлении Феофану, соблюдается. На л. 172 об. (рис. 7) изображены две сцены. Внизу иконописец передает иконы Феофану: «...и вземше Феофан иконы святыя и несе в обитель свою». Вверху Феофан и его жена стоят под иконами, помещенными в ряд в их доме: «И постави святыя иконы в честнем месте». Расположение икон в этих двух сценах меняется: внизу они составлены более компактно (возможно, чтобы выразить идею передачи их заказчику), но в то же время с соблюдением определенной иерархии: иконы свт. Николая и Богородицы изображены под иконой Спаса. Привлекает внимание живой взгляд святого, направленный на Богородицу и создающий впечатление «общения» икон. В верхней сцене иконы размещены в том порядке, в котором они должны находиться по воле святого и который отвечает православной традиции: икона Богородицы слева, икона свт. Николая – справа от иконы Христа.

Патриарх, приглашенный в дом Феофаном, возмущен самим фактом изображения свт. Николая «сим великым образом» и повелевает вынести икону вон. Миниатюра на л. 175 об. показывает явное прославление икон Спаса и Богородицы Патриархом и собором и тайное прославление иконы свт. Николая человеком по имени Каллист, которого Феофан специально просит воздать почести иконе: «...тако– же Калисту прославившю Спаса и Святую Богородицу, но после прославившю ему святого Николу тайно». В этой миниатюре третьего художника икона свт. Николая, помещенная отдельно, становится больше икон Спаса и Богородицы и как бы выдвигается вперед (рис. 8). Так же изображает ее и четвертый художник нал. 177 и 177 об (рис. 9 – 10). Его иконы более схематичны, чем у третьего мастера, но он также передает живую мимику: образ святого хмурится (рис. 9), и все его черты сдвигаются в сторону пирующих с явно неодобрительным выражением (рис. 10).

Четвертому художнику принадлежит и изображение торжества иконы: после своего чудесного спасения Патриарх помещает ее вначале в храм Святой Софии (л. 181 об., верх (рис. 11), а затем в специально возведенную церковь (л. 181 об., низ (рис. 11)). Торжественность момента в первой сцене подчеркивается архитектурным обрамлением иконы и почтительными позами персонажей, на втоой же миниатюре торжество иконы достигает высшей точки: она помещена в центре в храме, показаны служба и исцеление недужных, образующие трехстороннее композиционное обрамление иконы, подчеркнутое архитектурным обрамлением внизу миниатюры, а на заднем плане видны Крест и нерукотворный образ Спаса. В последнем можно усматривать указание на Константинополь как место действия, и в то же время это может быть расценено как указание на связь образов свт. Николая и Христа.

Выдвигая икону святого на первый план, увеличивая ее размеры, подчеркивая живую мимику лица, миниатюристы создают впечатление не только равенства иконы свт. Николая иконам Христа и Богородицы, но и ее особое положение.

Миниатюры, посвященные чуду о киевском отрочати, когда утопшее дитя было обнаружено в храме Святой Софии под образом свт. Николая, вновь изображают икону святого в ряду других икон. На л. 199 и 199 об. она соседствует с образами Бориса и Глеба (рис. 12, 13). Так художники (пятый мастер и его ученик) иллюстрируют слова «Николе приспевши памяти и страстотерпцу и мученику Бориса и Глеба». Когда речь заходит о чудесном обретении дитяти «на полатех у Святей Софии», художник изображает интерьер храма, подчеркивая с помощью архитектурных конструкций, что икона св. Николы расположена именно «на полатех», а внизу помещен Деисус из трех фигур (рис. 14). Симметрично расположенные группы персонажей, обращенные к образам, вместе с комплексом храма создают композицию, которая как будто сходится на иконе свт. Николая. Смещение к верхней части миниатюры только подчеркивает доминирующее положение иконы святого.

В сцене чествования иконы на л. 204 об. Деисус, который теперь состоит из пяти фигур (к образам Богородицы и Иоанна Крестителя добавляются образы архангелов), отодвигается на второй план, а икона святого увеличивается значительно в размере (рис. 15). Ее окружают фигуры поклоняющихся: «...слышав же се князи боляри приехаша видети дивное чюдо се, и весь град стечеся видети, славляху Бога и святого Николу. Митрополит же сотвори праздник светел аки на память святого Николы егда бывает память его. И мы прославим Отца и Сына и Святого Духа ныне и присно и во веки веком аминь». Подобная композиция миниатюр, воплощающих идею поклонения иконе, когда на заднем плане появляются иконы меньшего размера, уже встречалась у других мастеров рукописи (рис. 9, 11).

В изобразительном рассказе о возвращении свт. Николаем ения сербскому царю Стефану Дечанскому, ослепленному по навету собственным отцом, упоминание текста о молитве Стефана в большинстве случаев влечет за собой появление в миниатюре нескольких икон. Исключение составляет миниатюра на л. 216 об. (рис. 16). Текст говорит о молитве, которую ослепленный Стефан, страдая, возносит свт. Николаю. В интерпретации художника Стефан встает и обращается с молитвой к иконе святого, которая здесь выступает как символ этой молитвы. В следующих пяти миниатюрах (л. 217, 218, 218 об., 219, 219 об.), иллюстрирующих молитву слепого Стефана в церкви приютившего его монастыря, мы видим, как он обращается к образам Спаса и свт. Николая, расположенным рядом (рис. 17), тогда как текст не упоминает этих икон: «Честней памяти наставши чюдотвориваго отца Николы... стояше и Стефан ву наречением ему месте, из глубины душевныя воздыхая, и моления творя сердца сокрушением». Упоминание о дне памяти свт. Николая, общее содержание рассказа о чудесах именно этого святого, а также упоминание текста вскользь о том, что дело происходило «в монастыре Пантократорове», видимо, повлияли на изображение этих икон в данном случае.

Деисусная композиция из трех икон, где место Иоанна Предтечи занимает свт. Николай, появляется в двух других миниатюрах, иллюстрирующих упоминание о молитве Стефана. На л. 229 художник показывает, как Стефан «лице на землю положи со слезами моляшеся» накануне битвы с болгарами, а в миниатюре на л. 231 Стефан молится, «Бога благодаряше и доброму преселению вестника», узнав во сне от свт. Николая о своей близкой кончине (рис. 18). Здесь присутствие образа святителя в ряду икон может в некотором смысле рассматриваться как следование тексту, но в предыдущей миниатюре выбор икон для иллюстрации события текстом никак не определен.

Это чудо иллюстрируют те же художники, что и чудо о трех иконах, – третий и четвертый. Возможно, под впечатлением яркого обоснования места иконы святого рядом со Спасом и Богородицей они вводят этот деисусный ряд в миниатюры чуда о Стефане Дечанском. Однако представляется более вероятным, что частое соседство иконы святого с другими, по преимуществу иконами Христа и Богородицы, – одно из средств достижения той цели, которую обличает весь строй рукописи в единстве ее текста и миниатюр.

Само составление такой широкой компиляции, объединяющей тексты, обычно входящие в два разных типа жития святого,⁷⁸⁷ и подробная иллюстрация этих текстов на фоне процесса сосредоточения в Москве икон святого говорят о стремлении создать новый всеохватный памятник, соединяющий прославление свт. Николая с максимумом информации о нем. Возможно, если учесть факт создания рукописи в царской мастерской Ивана Грозного, рассматривавшего святого как своего небесного покровителя,⁷⁸⁸ «Житие» имело особенно важное значение. Стремление показать максимально полную картину жизни и чудес свт. Николая и воплотить идею его исключительной значимости, которое ярко проявляется в миниатюрах первого художника рукописи, представляется осознанным подходом создателей рукописи. Подробное раскрытие клейм житийных икон свт. Николая, насыщение их многочисленными деталями соединяется у первого художника с большой выразительностью образа святого. Изображение рядом со свт. Николаем Троицы, Святого Духа, ангелов, архангелов, Богородицы, а иногда Ее иконы и иконы Спаса во всех случаях, когда текст дает к тому малейший повод, а иногда и без него, может рассматриваться как желание показать связь святого с Миром Небесным и его особое положение в небесной иерархии, неослабевающее внимание к нему Божественных сил и постоянное общение святителя с ними.

Мастера, иллюстрирующие уже не прижизненные события, а чудеса иконы свт. Николая, пользуются тем же приемом, только изображают не самих небесных покровителей, а их писаные образы. Икона и ее расположение в миниатюре становятся для них основным средством трактовки образа святого, возможностью продолжить работу первого мастера в плане создания образа гораздо более значительного.