Первые гонения на Петроградскую Церковь

Восстановление патриаршего престола в Москве сделало Первопрестольную, как это было и в допетровскую эпоху, центром церковного управления. В то же время правительство страны по-прежнему оставалось в Петрограде, и сложилась необычная ситуация, когда Предстоятеля Русской Православной Церкви и правящего архиерея столицы разделяло расстояние в 600 верст. Эксперимент по «отмене религии», затеянный в Смольном новыми правителями Российской республики, начался в городе на Неве, и Петроградскому митрополиту пришлось испытать и успешно отразить первый натиск «беснующегося безбожия». Как справедливо указывает историк А.Н. Кашеваров, «активная позиция владыки Вениамина в событиях начала 1918 года во многом предопределила трагический исход петроградского процесса 1922 года, приговорившего митрополита к расстрелу»⁶⁴⁹.

Сразу по своем возвращении из Ревеля митрополит Вениамин узнал из газет о положениях декрета об отделении Церкви от государства, проект которого был уже вынесен на рассмотрение Совета Народных Комиссаров. В этом проекте шла речь о полном лишении всех церковных организаций и любых коллективов верующих как юридических прав, так и прав на владение собственностью. В годы земной жизни Христа в подобной беспросветной бесправности находились рабы, в более близкое к нам время сходное отношение познали православные народы, покоренные турецкими султанами (греки, болгары)...

Не дожидаясь формального принятия декрета, правительство В.И. Ленина приступило к проведению в жизнь его положений явочным порядком, совершенно не считаясь с интересами верующих и даже с самим их существованием. «Знакомство» коммунистического режима с Петроградским митрополитом, свободно избранным клиром и мирянами, началось с того, что к нему был направлен «какой-то член реквизиционной комиссии», чтобы сообщить о намерении «захватить помещения духовных академии, семинарии и училища»⁶⁵⁰. И царскому, и Временному правительствам приходилось реквизировать учебные заведения, в том числе и духовные, в связи с нуждами Мировой войны. В Петрограде, например, в 1915 году один из госпиталей занял корпуса Александро-Невского духовного училища, которым, между прочим, заведовал епископ Гдовский Вениамин. Но при этом никто не покушался на занятия воспитанников училища – они были организованы в классах женского епархиального училища в утреннюю смену⁶⁵¹. Властей же из Смольного интересовало одно: здания, движимое имущество и капиталы школ...

Еще более решительно большевики поступили с домовыми храмами бывшего градоначальства (Гороховая ул., 2), где в декабре 1917 года обосновалась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, и бывшего министерства внутренних дел. Оба они были закрыты, а первый и опечатан. Более того, священники этих храмов «получили уведомление, что они могут считать себя освобожденными от службы при означенных храмах»⁶⁵². Духовное начальство даже не было поставлено об этом в известность.

Предвидя, к какому вандализму может привести реализация подобного декрета в сложившихся условиях, митрополит направил советскому правительству письмо следующего содержания, врученное в Смольном под расписку в среду 10 января:

В Совет Народных Комиссаров

в Петрограде

В газете «Дело Народа» за 31 декабря минувшего 1917 года и в других был напечатан рассмотренный Советом Народных Комиссаров проект декрета по вопросу об отделении Церкви от Государства.

Осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу.

Вполне естественно, как только православные жители г. Петрограда узнали об этом, стали сильно волноваться. Волнения могут принять силу стихийных движений. Вера, горячее настроение искреннего сердца, затронутое в своих святых переживаниях, не может замкнуться только во внутреннем страдании. Оно рвется наружу, и может вылиться в бурных движениях и привести к очень тяжелым последствиям. Никакая власть не сможет удержать его.

Я, конечно, уверен, что всякая власть в России печется только о благе русского народа и не желает ничего делать такого, что бы вело к горю и бедам громадную часть его.

Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния. Православный русский народ никогда не допускал подобных посягательств на его святые храмы. И ко многим другим страданиям не нужно прибавлять новых.

Думаю, что этот мой голос будет услышан и православные останутся со всеми их правами – чадами Церкви Христовой.

ВЕНИАМИН Митрополит Петроградский и Гдовский⁶⁵³

Верный своему принципу работать «для народа и на глазах народа», митрополит на следующий же день ознакомил духовенство и мирян Петрограда с этим письмом: 11 января состоялось собрание Братства приходских советов города и епархии. На нем председательствовал сам митрополит и присутствовали два викарных епископа, Геннадий и Артемий. Братство приходских советов находилось еще в стадии становления, но под руководством своего организатора, протоиерея Николая Рудинского, настоятеля Борисоглебской церкви на Калашниковской набережной, уже успело сделать многое для укрепления самосознания и внутреннего единства церковного народа.

Короткое письмо митрополита Вениамина отличается большой убедительностью. Особое внимание следует обратить на то, что глава столичной митрополии, во-первых, открыто демонстрирует лояльность новому режиму: «Я, конечно, уверен, что всякая власть в России печется только о благе русского народа», – пишет он. В то же время архипастырский долг заставляет его стать первым правозащитником советского времени: «Думаю, что /.../ православные останутся со всеми их правами...».

Председатель Совнаркома В.И. Ленин не снизошел до переписки с митрополитом Петроградским. Все «церковники», все «князья церкви» расценивались им как классовые враги. Действовать против них «с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок» было ленинским девизом. На просьбу святителя не прибавлять людям новых страданий он ответил чисто бюрократической резолюцией: «Очень прошу коллегию при комиссариате юстиции поспешить разработкой декрета об отделении церкви от государства»⁶⁵⁴. Одним из членов коллегии Наркомюста был П.А. Красиков, ненависть которого к митрополиту Вениамину нашла выход в двух его пасквилях, опубликованных в журнале «Революция и церковь» в 1919 и 1922 годах. Вслед за ленинской резолюцией последовали действия в характерном для большевиков стиле.

В субботу 13 января среди бела дня в Александро-Невскую Лавру вторгся Ревельский сводный отряд моряков. Матросы были задействованы в помощь экспроприаторам из наркомата государственного призрения, которые вручили настоятелю лавры епископу Прокопию предписание за подписью наркома А.М. Коллонтай «сдать все имеющиеся у Вас дела по управлению домами, имуществом и капиталами лавры». По адресу насельников монастыря и самого митрополита прозвучали неприкрытые угрозы. Из обители позвонили в ближайшее отделение милиции с сообщением о грабеже. Прибыл милицейский караул, и был составлен акт о том, что граждане, которых приняли за грабителей, явились «для получения надлежащих сведений о имеющихся свободных помещениях /.../, а также для собрания сведений о проживающих в Лавре лицах духовного звания и реквизиции имеющихся капиталов»⁶⁵⁵. После этого незваные гости удалились. О том, что советское правительство снимает с фронта вооруженные силы, чтобы провести перепись монахов и пересчитать «свободные помещения» обители святого Александра Невского, сразу стало известно по всему городу.

Для чего же понадобились А.М. Коллонтай помещения Лавры, в частности, лаврская канцелярия и покои, занимаемые митрополитом Вениамином? По разнарядке наркома их должны были отвести «под богадельню для престарелых старух, которых сюда переведут из вдовьего дома в Смольном»⁶⁵⁶. Совнаркому стало тесно в Смольном институте – значит, надо захватить соседние корпуса Вдовьего дома, «подарив» призреваемым там богобоязненным старухам митрополичьи покои Александро-Невской лавры, а заодно ликвидировать само монашеское общежитие и выставить на улицу всенародно избранного митрополита!

В тот же день в Петрограде начал выступать со скандальными лекциями сотрудник наркомата юстиции и участник «разработки» декрета об отделении Церкви от государства И.А. Шпицберг. Перед тем, как переметнуться к большевикам, этот присяжный поверенный подвизался в Синодальном ведомстве мелким чиновником при обер-прокуроре. Из лекций ответственного советского работника среди кощунств, передергивания фактами и манипулирования историей слушатели могли узнать, что митрополит Вениамин за неприятие новых декретов о церкви «будет выслан из Лавры и с 1 февраля лишен жалованья»⁶⁵⁷...

Известие о попытке захвата Лавры собрало в ее Троицкий собор на вечернюю воскресную службу 14 января небывалое число богомольцев. Храм был переполнен, как в Светлую заутреню. Митрополит со всеми викариями, многочисленным монашествующим и приходским духовенством совершал акафистное пение. Настроение молящихся было чрезвычайно напряженное, многие плакали. Богослужение прерывалось истерическими криками женщин: «Не отдадим на поругание!», «Не отдадим Тебя, Царица Небесная!» После службы митрополит Вениамин долго благословлял петроградцев и успокаивал их. Богомольцы обратились к архипастырю с предложением немедленно организовать особую охрану Лавры (само собой разумеется, невооруженную, типа «народной дружины») и просили его распорядиться в случае вторичного прибытия захватчиков произвести удар в большой колокол. «Это будет сигнал, по которому все дорожащие своей верой и святынями явятся в Лавру. Митрополит, успокаивая богомольцев, сказал им: «Это – ответ на мое обращение к народным комиссарам оставить церкви в покое, – теперь дальше дело самого народа войти в переговоры с народными комиссарами, которые, не услышав моего голоса, быть может, услышат голос народа. /.../ Православный народ должен выступить немедленно с протестом, и я уверен, что, по милости Божией, разрушение церковного строя будет предотвращено»⁶⁵⁸.

В те же часы, когда митрополит служил в Лавре акафист, в зале Общества распространения религиозно-нравственного просвещения на Стремянной улице прошло многолюдное пастырско-мирянское собрание. Заслушав доклад о попытке захватить Александро-Невскую лавру «и отобрать ее помещения и имущество, даже с угрозами выселить оттуда владыку митрополита Вениамина, народного избранника, и его викариев», собрание постановило: «всячески противиться этому, и вообще твердо заявить народным комиссарам, что православный русский народ не допустит отобрания имущества у монастырей и храмов, которые он своею любовию и усердием украсил». Для подтверждения народного протеста было решено «собраться в предстоящее воскресение 21-го января в Лавру во все храмы ее к литургии, чтобы показать, как православные петроградцы чтут эту святыню»⁶⁵⁹.

По благословению митрополита в том же зале в среду 17 января состоялось второе подобное собрание, но в значительно более широком составе. Оно было открыто рассказом самого владыки о визите к нему чиновника комиссариата призрения М.С. Иловайского. Посланец A.M. Коллонтай без обиняков заявил, что «с сегодняшнего дня лавра переходит в ведение народа. Для жительства митрополиту отводится меньшее помещение. «Я, – говорит митрополит, – сказал, что если мне прикажут оставить лавру, то готов с посохом в руках оставить ее. Надеюсь, верующие люди приютят меня». Митрополит обратился к собравшимся с вопросом, как ему поступить: оставить занимаемые им покои или нет. «Раздается гром голосов: «Не оставляй, владыко, помещения, которое дано тебе народом. Мы не допустим, чтобы наш избранник скитался, как нищий!»"⁶⁶⁰. Более того, собрание вынесло постановление: «Признавая настоящее положение Петроградского Митрополита в Александро-Невской Лавре, в качестве стороннего и даже зависимого лица, не соответствующим ни достоинству первого выборного митрополита, ни интересам самой епархии, возбудить ходатайство через особую депутацию пред Его Святейшеством Патриархом Всероссийским или даже пред Священным Всероссийским Собором о возвращении Александро-Невской Лавры из ведения Синода в ведение Петроградского Митрополита и епархии»⁶⁶¹. Столь же единогласно было принято предложение настоятеля Казанского собора протоиерея Философа Орнатского не ограничиться посещением воскресной службы в храмах Александро-Невской Лавры, а устроить в нее 21 января крестные ходы из всех городских церквей.

На 19 января митрополит Вениамин включил в свой рабочий график встречу в 3 часа дня с протоиереями Скорбященской церкви «на Стеклянном» – ее настоятелем о. Петром Скипетровым и о. Владимиром Покровским. Однако в тот самый день Лавра стала эпицентром событий, которые всколыхнули весь церковный Петроград. Несмотря на массовые резолюции протеста со стороны верующих, «народные комиссары» вновь направили вооруженные силы на захват обители. На сей раз отряд матросов и красногвардейцев был «придан» вышеупомянутому комиссару-экспроприатору М.С. Иловайскому. Около часа дня тот явился прямиком к владыке Вениамину и по-хозяйски потребовал «очистить митрополичьи покои». «В ответ на это митрополит заявил, что он может протестовать против посягательств на право православной церкви только христианскими мерами. Во всяком случае он, будучи избран на митрополичью кафедру, считает долгом охранять лаврское имущество, которое принадлежит обществу православных людей, являющихся живыми членами церкви. Если нужны для благотворительных целей лаврские помещения, то это не является достаточным основанием для реквизиции всего лаврского имущества. Иловайский в ответ повторил свое требование и заявил, что, если оно не будет выполнено, он вынужден будет применить силу»⁶⁶².

От митрополита представитель новой власти направился в духовный собор Лавры, где находился и ее настоятель епископ Прокопий. М.С. Иловайский потребовал немедленно сдать ему все имущество Александро-Невской Лавры, однако получил категорический отказ. Тогда комиссар объявил епископа и членов духовного собора арестованными, и к ним был приставлен караул. Вооруженные лица перекрыли также доступ в покои митрополита из коридора Митрополичьего дома. В это время с лаврской колокольни раздался набатный звон: находившиеся в монастырском дворе богомольцы, узнав о новом вторжении красногвардейцев в обитель св. Александра Невского, по собственной инициативе забили тревогу. Призыв о помощи услышали в соседних церквях – Борисоглебской, Знаменской, Скорбященской на Стеклянном, где также ударили в набат. К Лавре стал спешно стекаться народ, особенно много было женщин...

В третьем часу дня протоиереи П. Скипетров и В. Покровский шли на прием к митрополиту. В лаврском дворе им встретился сын о. Петра, семинарист Николай, который настойчиво просил не идти далее. Пастыри отклонили эту просьбу и, помолившись в Троицком соборе, направились к Митрополичьему дому. Услышав доносившиеся оттуда возмущенные голоса, о. Петр бегом поднялся по черному ходу канцелярии митрополита к месту происшествия, увидел там ружье красногвардейца, направленное в женщину, и закричал: «Братья, что вы делаете. Ведь вы в святом месте!» В ответ последовал выстрел в упор – пуля попала в рот о. протоиерея Скипетрова.

Выстрелы и насилия не испугали простых верующих людей. Настроение народных масс было таково, что лаврской братии стоило больших усилий удерживать их от сопротивления вооруженным захватчикам. Арестованные монахи и епископ были освобождены. Как свидетельствовал находившийся в те часы в Лавре протоиерей Философ Орнатский, «набат продолжался. Комиссар Иловайский удалился: ему посоветовали уходить, взяли его под руки и проводили чрез Тихвинское кладбище. Матросам и солдатам также посоветовали уходить, они побросали оружие и ушли. Была вызвана новая банда с пулеметом»⁶⁶³. Это гражданский муж A.M. Коллонтай, нарком по морским делам П.Е. Дыбенко, прислал подкрепления⁶⁶⁴. Но тут наконец-то в Смольном сообразили, что ситуация развивается отнюдь не по большевистскому сценарию. Управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич соединился по телефону с епископом Прокопием и просил его поскорее успокоить богомольцев, заявив, что «братия лавры неправильно поняла декрет». Вооруженным отрядам отдали приказ покинуть мирную обитель.

Ночь с 19 на 20 января прошла в Лавре спокойно. Утром митрополита Вениамина посетили депутации от рабочих Стеклянного и Фарфорового заводов, выразившие готовность защищать до последней возможности имущество Лавры. Позже с подобным предложением явились рабочие Экспедиции заготовления государственных бумаг.

Тяжело раненный 19 января протоиерей Петр Скипетров в тот же вечер скончался в лазарете, не приходя в сознание. Митрополит Вениамин в сопровождении лишь одного иеромонаха навестил своего верного пастыря, благословил его, распорядился призвать священника для приобщения умирающего. Днем 20 января он совершил панихиду у гроба о. Петра на его квартире вместе с епископом Артемием. По распоряжению Петроградского архипастыря заупокойные моления «об убиенном за веру православную рабе Божием протоиерее Петре» возносились во всех храмах столицы.

Назначенные еще накануне событий 19 января на ближайшее воскресенье крестные ходы в Александро-Невскую Лавру до последнего момента оставались под угрозой запрета. Петроградцы только что пережили шок от расстрела 5 января мирной демонстрации в защиту Учредительного Собрания. В субботу 20 января митрополит Вениамин разослал по храмам такое распоряжение:

«Крестные ходы не отменяются, прибыть в лавру к 1 ч. дня. Если на пути крестных ходов встретится вооруженное препятствие, то тут и остановиться, отслужить молебен, если по обстоятельствам можно будет тут отслужить его, и вернуться обратно по домам. Если о.о. настоятелями церквей заранее будет получена телефонограмма о запрещении крестных ходов, то огласить ее богомольцам и спросить их, идти или не идти с крестным ходом, и как они решат, так и поступить. Осведомив народ о цели крестного хода и подчеркнув, что мы совершаем его в целях только религиозных, следует крепко внушить народу идти с Богом, в мире, спокойствии и кротости, никак не реагируя на задирания толпы»⁶⁶⁵.

Молящиеся в храмах столицы общими исповедями уже готовились к смерти за поругаемые святыни, когда В.Д. Бонч-Бруевич как председатель чрезвычайной комиссии по охране города Петрограда оповестил горожан, что «крестные ходы, конечно, никем не запрещаются. Ответственность за порядок в самых крестных ходах возлагается на митрополита петроградского и на все приходское духовенство, которое устраивает эти крестные ходы». При этом он даже отдал приказ «немедленно арестовывать всех тех, кто обнаружит намерение мешать крестным ходам» и сейчас же доставлять в Смольный, в комнату № 75, для предания их революционному суду⁶⁶⁶. Но такая забота советской власти об интересах верующих была лишь фиговым листком. Ведь ни А.М. Коллонтай, ни П.Е. Дыбенко не лишились должностей за самоуправство, равно как и приказа о «реквизиции» Александро-Невской лавры никто не отменил. Более того, 23 января был опубликован «Декрет об отделении церкви от государства», принятый СНК именно в той редакции, против которой протестовал митрополит Вениамин.

Воскресные труды митрополита Вениамина в незабываемый день 21 января 1918 года начались в 9 часов утра, когда он прибыл в Троицкий собор Лавры. За литургией, которая совершалась с особым духовным подъемом, митрополиту сослужили все пребывавшие в Петрограде епископы – Ямбургский Анастасий, Нарвский Геннадий, Лужский Артемий и настоятель Александро-Невской лавры Прокопий. При пении Символа веры и тропаря «Спаси, Господи, люди Твоя» весь переполнивший храм народ опустился на колени. После причастия митрополит сказал проповедь и во втором часу, под ликующий звон колоколов, возглавил шествие из собора на площадь перед Святыми воротами Лавры. Там заранее устроили деревянный помост для служения молебна.

В большинстве храмов Петрограда в тот день были отслужены только ранние литургии. За ними читалось послание Святейшего Патриарха Тихона от 19 января, звавшее «не медля ни одного часа» стать «на защиту попираемых ныне прав Церкви православной». Безумцы, творящие кровавые расправы «во всех почти городах и весях нашей отчизны», провозглашались Патриархом отлученными от Церкви, и верующим заповедовалось «не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение». Затем со всего города к Лавре в стройном порядке потянулись бесчисленные крестные ходы. «Идут отдельными приходами, идут соединившись по несколько приходов вместе. Отдельно приходят процессии от мужских и женских монастырей. Масса богомольцев двигается вместе с трезвенными братствами, сборный пункт которых был в Воскресенской церкви около Варшавского вокзала. Здесь же проходит крестный ход единоверческих церквей Петрограда. Около некоторых процессий – движущаяся цепь из школьников приходских училищ. Во втором часу дня подходят крестные ходы из рабочих районов: Выборгского, Нарвского, Коломенского...»⁶⁶⁷

Очевидец писал: «Это было нечто грандиознейшее, совсем необычайное. Те десятки, сотни крестных ходов, какие пришлось видеть мне в течение долгой моей жизни в столице, не могут идти в сравнение с крестным шествием православного народа в воскресенье 21 января, – единственным в своем роде, воистину исключительным. /.../ Около Александро-Невской лавры собралось от 200 до 500 тысяч участников религиозного торжества. /.../ Казалось, что первый день Св. Пасхи случился в этом году 21 января!»⁶⁶⁸

Митрополит с тысячным сонмом петроградского духовенства взошел на помост, вокруг которого разместились хоругвеносцы и крестоносцы. Протодиакон громовым голосом прочитал обличительное патриаршее послание, после чего владыка Вениамин совершил молебен об умиротворении и спасении Богохранимой державы Российской и о защите Церкви от посягательств. В пении участвовал весь народ – вся «православная несметная семья» Петрограда.

От Святых ворот Лавры всенародный крестный ход с пением молитв двинулся по Невскому проспекту к Казанскому собору. Дорога была ужасная, сугробы, ухабы, но все обошлось благополучно, если не считать чрезмерного усердия некоторых богомольцев, которые срывали шапки с прохожих, не снимавших их при виде крестного хода. Толпа, собравшаяся на Казанской площади, тревожно ожидала митрополита Вениамина и духовенство, вследствие распространившихся слухов, будто они кем-то задержаны. Слух оказался преждевременным, но пророческим.

Наконец и митрополит ступил на площадь и взошел на портик собора. Кого-то из богомольцев Господь осенил запеть: «Христос воскресе». В ответ раздался гул десятков тысяч голосов: «Воистину воскрес!». После краткого молебна митрополит Вениамин с необыкновенным подъемом произнес речь, начав ее теми же словами: «Христос воскрес!» – «То, что Христос воскрес, является основой нашей веры. С ней мы не погибнем! /.../ Несмотря на тяжелые, очень тяжелые обстоятельства, мы не должны падать духом. Вспомним протоиерея о. Петра Скипетрова, павшего у дверей дома своего архипастыря. Вот пример для всех, как надо защищать веру православную, храмы святые, своих архипастырей и пастырей...»

От Казанского собора крестные ходы стали возвращаться по домам, а митрополит еще долго благословлял в соборе богомольцев. Прямо оттуда он отправился к «Скорбящей», чтобы участвовать в выносе тела убиенного настоятеля храма и в служении заупокойной всенощной. Более 12 часов продолжался в тот день молитвенный и исповеднический подвиг святителя Вениамина перед лицом всей его петроградской паствы и перед лицом мироправителей из Смольного...

Похоронить о. Петра Скипетрова предполагалось возле Скорбященского храма, где уже имелась могила старицы М. Мыльниковой – «Матренушки Босоножки», умершей в 1911 году. При этом митрополит Вениамин предложил не ограничиться обычным обнесением священнического гроба вокруг храма, но включить в погребальный обряд шествие по тому пути, по которому убиенный протоиерей направлялся в Лавру, где его ждала пуля. В последний момент власти отменили разрешение на похороны в церковной ограде под предлогом близости к Неве. Когда об этом доложили митрополиту, владыка дал указание весь порядок погребения оставить прежним, а могилу устроить на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры⁶⁶⁹.

Заупокойная литургия у «Скорбящей» 22 января была совершена митрополичьим чином, при участии епископов Прокопия и Артемия и многочисленного духовенства. Перед отпеванием митрополит Вениамин произнес краткое слово. Вновь, как и после расстрела Московского Кремля, святитель сдерживал народ от митинговых страстей горячим призывом к молитве:

«Святители, сопастыри, родные и духовные дети покойного досточтимого о. протоиерея Петра! Мы собрались здесь, вокруг его гроба, чтобы воздать наш последний долг почившему, по православному церковному обычаю проститься с ним и проводить его до могилы. При прощании обычно много бывает речей. В них выражают те чувства, которыми полна наша душа к тому, кто нас покидает. Но у этого гроба не место речам. Вокруг него должно быть благоговейное молчание. Не речам здесь место, а место плачу и молитве. Будем же, возлюбленные, плакать и молиться, чтобы Господь душу убиенного протоиерея Петра успокоил там, где нет печали и воздыханий, а нас, пока оставшихся в живых, спас и помиловал по великой Своей милости»⁶⁷⁰.

Из храма тело о. Петра при огромном стечении прихожан и богомольцев было понесено с крестным ходом в Александро-Невскую лавру. В ее Троицком соборе, а затем у входа в Митрополичий дом, где пастырь получил смертельное ранение, служились литии. В землю гроб был опущен только в четвертом часу дня.

Накануне погребения протоиерея Петра Скипетрова, вечером 21 января, из Петрограда в Москву, к Патриарху Тихону, выехала представительная депутация. Она была направлена во исполнение постановления пастырско-мирянского собрания от 17 января ходатайствовать об усвоении митрополиту Вениамину звания и прав священноархимандрита Александро-Невской лавры. В состав депутации вошли протоиереи Философ Орнатский, Николай Рудинский, Василий Акимов (однокурсник Патриарха по Духовной академии), а также священник Владимир Красницкий, который давно выделялся настойчивым желанием обратить на себя внимание своей активностью, и 3 мирянина. Уже 22 числа петроградские депутаты были приняты Его Святейшеством. По благословению Патриарха они делали доклад в Соборном Совете и в Соборном отделе о монашестве. На экстренном собрании последний постановил удовлетворить просьбу петроградцев. Священный Собор, выслушав мнение отдела о монашестве, изложенное его председателем, архиепископом Тверским Серафимом (Чичаговым), почти единогласно согласился с ним. Это было 24 января – в годовщину архиерейской хиротонии святителя Вениамина. На основании соборного постановления 26 января состоялось Определение Святейшего Синода: «Назначить Митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина Священно-Архимандритом Свято-Троицкия Александро-Невския Лавры, освободив вместе с сим Епископа Прокопия от настоятельства в сей Лавре»⁶⁷¹. При этом преосвященный Прокопий до апреля 1918 года оставался в Лавре как ее наместник.

После закрытия официального заседания Собора 24 января в Соборной палате с обстоятельным изложением событий 13–21 января в Петрограде выступил протоиерей Ф. Орнатский. В своем сообщении он особо подчеркнул «подвижнический образ жизни митрополита Вениамина, его самозабвенные труды и жертвенную решимость во время последнего крестного хода»⁶⁷². Успешно выполнив свою миссию, депутация поспешила в Петроград.

Очередное собрание представителей петроградских приходов в зале на Стремянной состоялось вечером 26 января. Открывая его, митрополит Вениамин в краткой речи подчеркнул то высокое духовное удовлетворение, которое получили участники общегородского крестного хода. "Я уверен, – заявил владыка, – что при сохранении веры народ ожидают еще другие, большие утешения».

Затем только что возвратившийся из Москвы протоиерей Ф. Орнатский доложил об утверждении митрополита Вениамина Поместным Собором в звании настоятеля Александро-Невской лавры. Собрание клира и мирян Петрограда «едиными устами» пропело святителю многолетие⁶⁷³.

В тот же день, 26 января, Совнарком принял декрет о введении в стране с 1 февраля григорианского календаря. Согласно распоряжению Высшей церковной власти, Российская Православная Церковь осталась при юлианском календаре: разница между «старым» и «новым» стилем в XX и XXI веке составляет 13 дней. В первый день «нового стиля», 14 (1) февраля, митрополит Вениамин совершал всенощное бдение под праздник Сретения Господня в Александро-Невской лавре⁶⁷⁴.

К этому времени в Петроград из Киева пришла трагическая весть о мученической кончине митрополита Киевского и Галицкого Владимира. Он был убит 25 января (7 февраля), когда советские войска, костяк которых составляли петроградские и московские красногвардейские отряды, захватили Киев. По собранным позднее показаниям, митрополит Владимир «шел на смерть, как Христос на Голгофу, ведомый всего пятью негодяями чуть ли не на глазах многочисленного населения лавры, и никто не только не вступился за него, но даже долгое время не счел нужным поискать его тело, так что только посторонняя женщина через несколько часов сообщила, где находится тело Владыки»⁶⁷⁵.

Под председательством митрополита Вениамина 18 (5) февраля в переполненной народом трапезной Александро-Невской лавры состоялось торжественное заседание, посвященное памяти убиенного Киевского, а ранее – Петроградского святителя⁶⁷⁶. С речью на нем выступил профессор А.И. Сагарда, который «ярко и выпукло охарактеризовал личность покойного как стойкого защитника основ православия и церковности, честного и непоколебимого в своих убеждениях Архипастыря – Христианина»⁶⁷⁷. Заупокойные литургии и панихиды по своем предшественнике по кафедре митрополит Вениамин благословил совершить во всех соборах, приходских церквях и монастырях Петрограда и Петроградской епархии одновременно – в субботу 23 (10) февраля⁶⁷⁸.

В конце февраля 1918 года над Петроградом нависла реальная угроза германской оккупации. 26 февраля кайзеровские войска заняли Псков, еще через несколько дней пала Нарва. Виновником позорной сдачи этого города-крепости оказался не кто иной, как нарком по морским делам П.Е. Дыбенко – один из главных «героев» январской операции по захвату Александро-Невской лавры. В.И. Ленину ничего не оставалось, как фактически капитулировать перед Германской империей и подписать на продиктованных ею условиях Брест-Литовский мирный договор. Вслед за этим советское правительство спешно покинуло Петроград и 11 марта объявило о своем переезде в Москву. Святитель Вениамин, напротив, известил по епархии, что ввиду тяжелого положения, переживаемого Петроградом и Петроградской епархией, он отложил свою поездку в Москву на Собор и остается в Петрограде. Вместе с тем митрополит сделал распоряжение, чтобы и все подведомственное ему духовенство, столичное, уездное и сельское, оставалось на своих местах в приходах. «Церкви эвакуироваться не будут. Не будут также вывезены чудотворные иконы и другие чтимые святыни, так как, по заключению высшей духовной власти, эти святыни должны оставаться с народом в дни народных бедствий и испытаний для духовного утешения и укрепления. Что касается церковных драгоценностей, то наиболее дорогие из них в историческом и материальном отношениях были еще осенью эвакуированы по водному пути»⁶⁷⁹.

С 11 по 15 марта в Исидоровском епархиальном училище проходили заседания чрезвычайного съезда духовенства и мирян Петроградской епархии. Хотя к его открытию собралось всего половина депутатов, съезд признал себя правомочным. В этом смысле высказался и митрополит Вениамин. Обратившись к присутствующим после молебна с краткой речью, владыка указал, что «при тех тяжелых условиях, в которых находится в настоящее время церковь, съезд откладывать нельзя. На все назревшие вопросы необходимо дать исчерпывающие ответы в духе христианской любви и кротости. Необходимо учитывать также и то, что среди русского народа в связи с переживаемыми событиями наблюдается огромный подъем религиозного чувства, который спасает людей от мрачного отчаяния»⁶⁸⁰.

12 марта председатель съезда протоиерей Философ Орнатский огласил постановление Всероссийского Церковного Собора, согласно которому декрет СНК «Об отделении Церкви от государства» расценивался как акт открытого гонения на Церковь. Съезд без всяких прений присоединился к соборному постановлению, признав его «вполне соответствующим тем взглядам, которые имеет Петроградский церковный народ» на указанный декрет. На следующий день делегаты съезда, в присутствии митрополита Вениамина и епископов Геннадия и Артемия, стоя выслушали только что полученное послание Святейшего Патриарха Тихона. Обращаясь к Всероссийской пастве «с призывом к прекращению братоубийственных распрей и раздоров, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению», Патриарх предупреждал ее о том, что Брестский мир, который дали народу «гонители церкви Божией», несет самой Церкви «великий урон и горе, а отечеству – неисчислимые потери»⁶⁸¹. Было постановлено немедленно «отпечатать означенное послание в количестве 100.000 экземпляров для раздачи по церквам епархии, на епархиальные средства». Однако уже на следующий день в протоколе заседания появилась приписка: «Печатание послания патриарха Комиссариатом по делам печати не разрешено»⁶⁸².

Несколько ранее, как бы предугадывая опасность превращения печатного слова в монополию безбожного режима, «Церковные ведомости» поместили заметку «Готовьте печатные машины!». Ее автор, молодой священник из Латвии Иоанн Янсон, который в условиях Мировой войны вынужденно оказался в Петрограде, обращался ко всем монастырям и приходам поревновать в деле массового изготовления и распространения среди народа листков духовного содержания⁶⁸³. К сожалению, для широкого осознания необходимости пренебрегать «злочестивыми велениями» тех, кто захватил власть, обстановка была самая неблагоприятная...

В бедственном положении в начале 1918 года оказалось духовенство домовых церквей, которому советская власть в одночасье не только отказала в каком-либо денежном содержании – многие священнические семьи среди зимы были буквально выброшены на улицу из «казенных квартир». Насильственное закрытие храмов при «государственных учреждениях» создавало проблему безработного духовенства. При митрополите Вениамине и Епископском совете было учреждено особое бюро, которое должно было собирать сведения о таких клириках и распределять их по большим приходам Петрограда на сверхштатные места⁶⁸⁴. Одним из своих постановлений мартовский съезд духовенства и мирян образовал особый епархиальный фонд для оказания экстренной помощи. «В распоряжение Митрополита Петроградского на пособие нуждающемуся духовенству» было ассигновано «еще 7000 рублей из Свечного завода к выдаваемым 3000 рублям». Материальная поддержка была оказана и Петроградской духовной академии, перевод которой по одному из большевистских декретов в комиссариат народного просвещения выразился прежде всего в том, что профессора перестали получать жалование. 15 марта благодарить участников съезда за предоставление ссуды Правлению академии и студентам-стипендиатам прибыл лично ее ректор епископ Ямбургский Анастасий⁶⁸⁵. Был положительно разрешен и вопрос об издании самостоятельного епархиального органа, причем съезд предусмотрел возможность «удешевленной, а может быть и бесплатной рассылки» его «беднейшим церквам Епархии»⁶⁸⁶. Издательское дело находилось в числе первоочередных забот митрополита Вениамина, и на выход в свет первых номеров «Петроградского церковно-епархиального вестника» владыка откликнулся таким воззванием:

«Современные условия церковной жизни настойчиво требуют, чтобы все православные люди крепко объединялись друг с другом на почве своих церковных интересов. Для этого они прежде всего должны быть хорошо осведомлены о всех сторонах и явлениях церковной жизни в новых условиях ее существования, должны знать, как эта жизнь развивается и крепнет на местах, какими способами происходит ее организация и устроение.

Могучим средством в деле такого сплочения православных людей является наш собственный церковный орган /.../, издание которого /.../ было признано необходимым Съездом духовенства и мирян Епархии.

Ввиду сего я настоятельно предлагаю духовенству и приходским Советам Епархии принять незамедлительные и все зависящие меры к самому широкому распространению «Вестника» среди православного населения Епархии.

Всех же ревнителей церкви, полагающих свой труд и усердие на распространение «Вестника», да благословит Господь Бог за их старания на пользу святой веры и Церкви Христовой!»⁶⁸⁷

Перед закрытием съезда вечером 15 (2) марта митрополит Вениамин обратился к его членам с архипастырским напутствием. «Владыка призвал к бодрости и дружной работе на местах на благо Церкви. Никакие испытания, никакие гонения не страшны Церкви – она неодолима. Когда мы вместе собираемся, мы взаимно поддерживаем воодушевлением друг друга и с этой приобретенной на Съезде бодростью духа нужно разъезжаться по домам. Благословив присутствующих, Владыка отбыл со съезда под одушевленное пение «Ис полла эти, деспота""⁶⁸⁸.

Еще одно собрание представителей приходов Петроградской митрополии состоялось 25 марта. Оно было созвано Братством приходских советов с целью «выработать общую организацию и совместность действий»⁶⁸⁹ в деле отстаивания правовых и имущественных интересов верующих. «Для представительства и защиты общих прав и интересов всей епархии» был избран «комиссар по общецерковным делам». Ответственное и небезопасное в условиях «диктатуры пролетариата» послушание взял на себя присяжный поверенный Иван Михайлович Ковшаров. Митрополит Вениамин одобрил проект учреждения духовных комиссаров «в целях охраны церкви и церковных учреждений»⁶⁹⁰. Епархиальный комиссар И.М. Ковшаров стал незаменимым консультантом приходских деятелей⁶⁹¹ и ближайшим помощником Петроградского святителя при всякого рода контактах с советскими и партийными чиновниками. Через четыре года Господь прославит И.М. Ковшарова как священномученика Иоанна, сподобив его пострадать вместе со своим архипастырем...

10 марта (28 февраля), в Неделю о Страшном суде, митрополит служил на рабочей окраине Петрограда – в храме Путиловского завода. Торжественная архиерейская литургия с участием духовенства всего Занарвского благочиния «давала веру в несокрушимое могущество Церкви и в неотразимое влияние ее на душу человека»⁶⁹². Вечером во всех храмах города и епархии совершалось покаянное моление, с чтением молитвы о спасении Церкви православной, составленной на Поместном Соборе. Вместе с «Последованием покаянного молебного пения» по приходам было разослано предписание владыки Вениамина: «Прихожане и богомольцы заблаговременно должны быть оповещены, приглашены и подготовлены к деятельному участию в молении»⁶⁹³.

Сороковой день со дня мученической кончины митрополита Владимира пришелся на чистый понедельник – первый день Великого поста (18/5 марта). В подобных случаях заупокойное поминовение переносится на субботу сырной седмицы – в 1918 году это было 16 (3) марта. В ночь с 15 на 16 марта митрополит совершал целонощное моление в Покровско-Коломенской церкви «по образцу и примеру древних христиан»⁶⁹⁴. В храм были принесены чудотворные иконы Спасителя из Домика Петра Великого и Божией Матери из Скорбященской церкви, что за Литейным двором. Богослужение началось с семи часов вечера и окончилось в исходе восьмого часа утра. В час ночи, при торжественном трезвоне, архиерей, духовенство и народ проследовали крестным ходом вокруг храма. Перед литургией была проведена общая исповедь, и многие из молившихся в ту ночь причастились⁶⁹⁵. В алтаре митрополиту прислуживал князь Иоанн Константинович, незадолго до этого посвященный в стихарь⁶⁹⁶. Известного своим высоким религиозным настроем князя и святителя Вениамина, очевидно, связывало нечто большее, чем формальное знакомство. Августейший владелец Павловска и епископ Гдовский в 1916 году, например, вместе праздновали «летнюю» Казанскую. По вековому обычаю 8 июля крестный ход из Мариинской госпитальной церкви обходил весь Павловск. В тот год чтимую Казанскую икону, осеняемую рипидами, нес князь Иоанн Константинович, а за сонмом духовенства с крестом в руке шествовал епископ Вениамин. Крестный ход продолжался намного дольше, чем обычно: он останавливался у всех лазаретов для коротких заздравных литий, «причем его высочество и епископ во многих местах входили внутрь помещений, где были тяжело раненные»⁶⁹⁷.

Днем 16 марта митрополит Вениамин уделил время укреплению межцерковных связей. Он принял депутацию лютеран России – прокурора Евангелическо-лютеранской генеральной консистории Ю.Р. Гептнера и светского члена консистории барона P.P. Мирбаха. Они представили митрополиту приветственный адрес, предназначенный Святейшему Патриарху Тихону, и пояснили, что затрудняются «переслать этот адрес почтой или доставить его в Москву лично, а потому утруждают владыку препроводить адрес по назначению». От имени четырех миллионов лютеран, чьи предки нашли гостеприимный приют под сенью Российской Державы, авторы адреса выразили Российской Православной Церкви «чувства глубокого возмущения творимым над нею насилием и вместе с тем твердое упование на скорое избавление от постигшего ее преследования», с пожеланием «всемерного успеха трудам Всероссийского Собора Православной Церкви»⁶⁹⁸. Владыка Вениамин исполнил просьбу лютеранской депутации, и уже 26 марта Священный Собор выслушал этот адрес. Патриарх Тихон ответил на него благодарственным письмом. В патриаршем ответе выражалась надежда, что «христиане всех вероисповеданий вместе с нами положат свои силы во благо родины и подвигнутся заедино противостать «во всеоружии Божием» (Еф.6:11) «вратам ада» (Мф.16:18) и Светом Христовым разогнать обуявшую Россию тьму христоборства...»⁶⁹⁹

Наступали дни Святой четыредесятницы. Готовя к ним свою паству, Петроградский святитель ставил в пример христиан первых веков, которые «в канун Великого поста прощались друг с другом, не ожидая, что им удастся дожить до Пасхи ввиду воздвигнутых на них гонений»⁷⁰⁰. Чин прощания митрополит с викариями совершил в Лавре. Через Духовную Консисторию он напоминал духовенству епархии о том, что в переживаемые скорбные дни необходимо стремиться к усилению назидательности великопостных богослужений: «В прощеное воскресенье /.../, в 6 часов вечера (кроме Александро-Невской Лавры, где вечерня по обычаю бывает в 3 часа дня), во всех храмах Петрограда при участии всего причта должна быть отслужена вечерня и после нее совершен, по чину церковному, обряд взаимного прощания, так как за последнее время русские люди чрезвычайно много взаимно причинили друг другу обид. По прочтении молитвы «Владыко многомилостиве Господи», настоятель испрашивает прощения у народа, земно кланяясь на три стороны, потом выносит св. крест, к нему прикладываются члены причта и народ, испрашивая прощения у настоятеля и взаимно друг у друга. Во время прощания поются стихиры и канон Пасхи. На первой неделе Великого поста в Лавре и во всех храмах Петрограда, в 6 час. вечера, с особым вниманием должно совершаться великое повечерие и чтение канона св. Андрея Критского. В уездных городах и селах время совершения вечерни и повечерия с каноном устанавливается применительно к местным условиям».

Еще более подробно митрополит проинструктировал духовенство по поводу богослужений первого воскресенья Великого поста, дня, который с IX века был предназначен для празднования торжества Православия над еретическими учениями: «Во всех храмах Петрограда и епархии в этот день, после поздней литургии, пред вынесенными на средину храма иконами Спасителя и Божией Матери должны быть отслужены молебные пения об обращении заблудших, с совершением, после прочтения Евангелия, крестного хода вокруг храма, с остановками и осенением крестом на четырех сторонах. По отпусте молебна возглашается многолетие Всероссийскому Церковному Собору, Великому Господину нашему Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону, Епархиальному Митрополиту, Святейшим Патриархам православным, Митрополитам, Архиепископам и Епископам и всему освященному причту – «вечную память»: Преосвященному Митрополиту Владимиру, протоиереям – Иоанну [Кочурову – авт.], Петру [Скипетрову – авт.] и всем, за веру православную, Церковь Святую убиенным. Третье многолетие: ревнителям и защитникам Церкви православной и всем послушным и верным чадам ея подаждь Господи мир, здравие, спасение и во всем благое поспешение и многая лета».

Сам митрополит совершал 24 (11) марта литургию и молебное пение («чин») Недели Православия в Исаакиевском кафедральном соборе в сослужении епископов Геннадия, Анастасия, Артемия и Прокопия, пригласив к обязательному участию в молебне по одному священнику из многоклирных причтов города. По благословению митрополита текст анафематствования, входящего в «чин Православия», претерпел существенные изменения: была опущена анафема тем, кто не верит, что цари православные возводятся на престол по особливому соизволению Божию, и возглашена анафема «восстающим на Церковь»⁷⁰¹.

Вечером в тот же день митрополит Вениамин приехал в кафедральный собор на первую пассию. Богослужение в воспоминание Страстей Христовых совершалось здесь впервые. Перед началом службы владыка обратился к молящимся со словом, в котором рассказал об ее возникновении в юго-западном крае во время гонений на церковь православную. «Ныне также открылось гонение. Многие православные храмы закрыты, другие поруганы. Богослужение должно укрепить и утешить всех, кто страдает от гонения на веру»⁷⁰².

Благословляя совершение пассий во всех храмах Петроградской епархии «в наступающий великий пост для утешения, ободрения и укрепления православных верующих людей среди тяжелых и скорбных переживаний, / .../ дабы Господь милостивно смягчил скорбь сердца их и крестом Своим оградил их от всякого зла», святитель позаботился о том, чтобы служба повсюду правилась единообразно. Им было составлено подробное изложение этого чинопоследования: «Мой многолетний опыт на Боровой и в Полюстрове показал, что устраивать такие службы возможно и благотворное действие их громадно». Выбор дня для служения пассий владыка Вениамин предоставил самим приходам. «В Исаакиевском Соборе они будут совершаться по воскресным дням, начиная с первого воскресенья, в 6 часов вечера, а в Александро-Невской Лавре по пятницам, также в 6 часов, начиная с первой недели»⁷⁰³.

30–31 марта митрополит впервые в 1918 году выезжал для совершения богослужений вне Петрограда – в Кронштадт. За всенощной в переполненном Андреевском соборе владыка предложил молящимся стоять во время полиелея с зажженными свечами. Поздним вечером, провожая архипастыря из храма, народ одушевленно пел «Воскресение Христово видевше». В том же соборе митрополит Вениамин совершал воскресную литургию. Он посетил и некоторые другие храмы Кронштадта, поинтересовался ходом устройства церкви в бывшей квартире о. Иоанна Кронштадтского. На обратном пути владыка отслужил пассию в Михайловском соборе Ораниенбаума⁷⁰⁴.

10 апреля (28 марта) митрополит Вениамин с многочисленным городским духовенством совершил литургию Преждеосвященных даров в соборе Иоанновского монастыря. В этот день исполнилось 15 лет со дня возведения настоятельницы обители Ангелины (Сергеевой) в сан игумении. После молебна архипастырь прочел Патриаршую грамоту, нарочито присланную Его Святейшеством к юбилею матушки Ангелины⁷⁰⁵. Праздник 10-летия ее игуменства пятью годами ранее также возглавлял здесь святитель Вениамин⁷⁰⁶.

Вечером 10 апреля в зале на Стремянной улице состоялось очередное собрание приходских советов Петрограда. На нем обсуждалось положение дел после переезда советского правительства в Москву – в условиях руководимой Г.Е. Зиновьевым Петроградской трудовой коммуны. Были оглашены многочисленные новые случаи преследования православной церкви и пастырей со стороны властей. Открывая собрание, митрополит передал председателю правления Братства приходских советов протоиерею Николаю Рудинскому грамоту Патриарха Тихона – благословение приходам Петрограда и епархии. В своей грамоте Патриарх вновь призывал всех верующих к защите попираемых прав Церкви. Собрание постановило, что пришла пора огласить по храмам особое сообщение о гонениях на Церковь, с соответствующей проповедью и призывом. С другой стороны, особой депутации, по два представителя от каждого из 80 приходов Петрограда, во главе с епархиальным комиссаром, было поручено отправиться в Смольный для переговоров по широкому кругу вопросов церковной жизни. Наконец для того, чтобы показать петроградским вождям, что «в церкви орудуют не одни «попы», а за ними идут огромные массы народа», в Фомино воскресенье было предположено устроить грандиозный крестный ход с общенародным молением⁷⁰⁷.

Ярким доказательством неприятия широкими слоями населения озлобленно-антирелигиозной политики большевиков, кроме героической защиты Александро-Невской лавры, стал небывалый рост числа приходов в Петрограде и его пригородах в 1918 году. До революции открытие прихода входило в компетенцию Святейшего Синода, и хлопоты об этом нередко длились годами. В бывшей царской столице имелось множество бесприходских храмов со своим клиром и постоянными богомольцами. После издания декрета «об отделении государства от церкви» стихийно сложившиеся при таких храмах «коллективы верующих» сами стали добиваться регистрации их в качестве приходов. В этом они нашли полную поддержку у митрополита Вениамина. Еще в 1917 году в Петроградской епархии возникло несколько приходов, прежде всего в дачных пригородах, на основе определений епархиального начальства. Так, 19–20 декабря 1917 года был образован самостоятельный приход «при Раздельнинской Владимирской церкви Петроградского уезда»⁷⁰⁸, более известной под названием Князь-Владимирской церкви в Лисьем Носу (одна из 10 церквей, действовавших в блокированном Ленинграде). Весной 1918 года новые приходы открывались «распоряжением Его Высокопреосвященства» (т.е. митрополита Петроградского) уже целыми списками. Например, только один из апрельских номеров «Петроградского церковно-епархиального вестника» приводит перечень десяти церквей, ставших приходскими (шесть из них – в Петрограде и по одной – в Лужском уезде, Кронштадте, Павловске и Тайцах)⁷⁰⁹. Большой резонанс получило и возобновление Александро-Невского храма в доме предварительного заключения, разгромленного еще в дни Февральской революции. Он был «заново отремонтирован на средства служащих дома и сторонних благотворителей, отозвавшихся щедрой лептой на призыв своего пастыря о. К. Песоцкого»⁷¹⁰. Освящение храма состоялось 18 (5) апреля 1918 года – его совершил сам митрополит⁷¹¹. Это было первое подобное священнодействие в Петрограде после октябрьского переворота: «Разрушенное злобой – восстановлено любовью».

В начале апреля, «не без совета со стороны митрополита Вениамина», в Москву на заседания Поместного Собора выехал епископ Прокопий⁷¹². В Петроград он уже не возвращался. Подпись Прокопия, епископа Елисаветградского, стоит под Деянием Священного Собора Архипастырей Российской Православной Церкви от 18 (5) апреля 1918 года о канонизации святителя Софрония, епископа Иркутского (t 1771)⁷¹³– В середине XVIII века в сане иеромонаха св. Софроний состоял в братии Александро-Невского монастыря и 7 лет был его наместником. При нем в 1750 году совершилось переложение мощей св. Александра Невского в новоустроенную серебряную раку. Таким образом, обитель, возглавляемая Петроградским архипастырем, в годину скорби и испытаний получала нового небесного покровителя.

Великим постом 1918 года при Братстве приходских советов «с благословения митрополита Вениамина и под покровительством Его Высокопреосвященства» был учрежден союз детей и молодежи⁷¹⁴. Его координатором стал протоиерей Владимир Покровский из Скорбященской, что на Стеклянном, церкви (однокурсник митрополита по академии). Провозглашенное большевиками «отделение церкви от школы» грозило оставить детскую массу без воспитательного воздействия религии. В этих условиях в отдельных приходах Петрограда начали возникать детские организации. Для их объединения, для распространения лучшего опыта в деле религиозно-нравственного и физического воспитания подрастающего поколения и создавался новый союз. Владыка Вениамин еще в годы служения викарным епископом уделял внимание возможно более широкому воцерковлению детей. Так, 20 апреля 1914 года он освятил своей молитвой труды первого в столице «Братства церковно-христианского воспитания детей», основанного в приходе Екатерининской Екатерингофской церкви⁷¹⁵. «Необходимо окружить детство наших детей попечением и заботой.,, дабы в их души западали добрые семена, а не улица со всей своей грязью сеяла в них свои плевелы», – учил преосвященный Вениамин за два года до октябрьского переворота⁷¹⁶. Теперь же со всей остротой вставала задача «создать из русских детей настоящих, убежденных, стойких в вере и сообразно этой вере живущих христиан и возможно прочною связью связать их с церковью Христовой»⁷¹⁷, и эта задача требовала первостепенного архипастырского внимания.

Впервые за 200 лет существования Александро-Невской лавры ее храмы при священноархимандрите митрополите Вениамине были предоставлены городской детворе. 8 марта 1918 года три молодых лаврских иеромонаха (каждому из них не было и 30 лет) создали и возглавили молодежный кружок при лавре. Это были оо. Иннокентий (Тихонов) и братья Гурий и Лев (Егоровы)⁷¹⁸. Иеромонахи Иннокентий и Гурий успели окончить Петроградскую духовную академию, а о. Лев, уже имевший университетское образование, учился в ней на III курсе. Регулярные «детские богослужения» в Благовещенской и Духовской церквях лавры – всенощные и литургии – очень скоро приобрели широкую известность. Их посещали не только «сотни детей младшего возраста, но и целые учебные заведения, а равно сотни родителей». Подобная работа получала развитие и в других местах. На Петроградской стороне, например, объединение учащейся молодежи вокруг храмов сосредоточил в своих руках священник Князь-Владимирского собора Владимир Красницкий⁷¹⁹. Митрополит Вениамин не замедлил выразить свое благословение доброму начинанию. Известно, что в апреле 1918 года он дважды совершал Преждеосвященные литургии для детей. На 3-ей неделе поста такое митрополичье служение было организовано в Благовещенской Василеостровской церкви (в ее клире состоял протоиерей Михаил Поспелов, бывший в 1900 – 1915 годах законоучителем знаменитого Императорского Александровского лицея), а на 5-ой неделе – в Князь-Владимирском соборе⁷²⁰.

Из донесений, которые стекались к митрополиту Вениамину со всей епархии, складывалась картина необыкновенного наплыва молящихся в храмы в сельских местностях. Количество исповедников в Великом посту 1918 года там значительно превосходило уровень предшествующих лет. В самом же Петрограде заметное уменьшение населения города в условиях революционной разрухи соответствующим образом отразилось и на числе богомольцев⁷²¹.

Экономическое положение Петрограда было катастрофически тяжелым. Захватив власть, большевики уничтожили рыночную экономику, «отменили» частную собственность и беспощадно проводили в жизнь принцип «отнять и разделить». Норма хлеба на городского жителя упала до ¹/₈ фунта на день (т. е. 50 г, тогда как самый низкий блокадный паек зимой 1941/1942 года составит 125 г хлеба). В этой обстановке прямым вызовом здравому смыслу прозвучало выступление наркома просвещения А. В. Луначарского: «Мы замышляем в Петрограде в ближайшую Пасху и в майские дни широкие народные празднества, которые должны превзойти все, что было в России до сих пор. Мы надеемся, что и Европа, и Америка будут с изумлением смотреть на голодный, раскапитализированный, развенчанный Петроград, который, несмотря на все лишения, с огромным подъемом празднует свою победу над мраком и гнетом...». «Церковные ведомости» откликнулись на это заявление таким комментарием: «Как прав, как глубоко прав г. народный комиссар! С изумлением на эти торжества будет смотреть не только Европа и Америка, но и весь мир. /.../ От имени всего русского и международного пролетариата мы требуем, чтобы главным комиком на этих празднествах выступил бы сам автор бесподобного проекта, а об оркестре, мы уверены, позаботится Гинденбург [начальник генерального штаба кайзеровской Германии, генерал-фельдмаршал. Германия финансировала большевистский переворот – авт.]"⁷²²

Однако подготовка первого казенного праздника эпохи большевизма шла своим чередом. 23 апреля с докладом о праздновании 1 мая в Петроградском совете выступил Г.Е. Зиновьев. Был принят план шествий и иллюминаций, а также набор первомайских лозунгов, среди которых имелись и такие: «Красный призрак коммунизма вышел на улицу!», «К 1 мая 1919 г. социализм победит во всей Европе!»

Те, кто навязывал народу эти торжества, шли на сознательное оскорбление религиозных чувств миллионов верующих Русской Православной Церкви, поскольку невозможно было не знать, что в 1918 году 1 мая (18 апреля) совпадало с Великой средой. Это был еще один ответ на кроткие слова митрополита Вениамина из его письма в Совнарком: «И ко многим другим страданиям не нужно прибавлять новых».

На шестой седмице Великого поста, как сообщала одна из петроградских газет, митрополит и его викарии почти ежедневно совершали богослужения «на окраинах и в рабочих кварталах. Несмотря на будни, храмы переполнены». Перед Вербным воскресеньем Петроградский святитель «предложил духовенству, начиная с ближайших богослужений, произносить в церквях проповеди с призывом воздержаться от участия в празднике 1 мая, так как на Страстной неделе никакие ликования не дозволительны. Митрополит Вениамин предполагает обратиться к пастве с особым архипастырским посланием с указанием на всю греховность предстоящего празднования. Как в этом послании, так и в произносимых увещевательных проповедях будут проводиться исключительно церковные мотивы, всякие политические намеки будут устранены»⁷²³.

К началу Страстной седмицы «Архипастырское воззвание к духовенству, членам приходских советов и ко всем православным христианам» святителя Вениамина было оглашено во всех храмах Петрограда. По своей глубине и проникновенности оно занимает совершенно особое место в русской духовной литературе. Тремя месяцами ранее, в самом начале работы второй сессии Поместного Собора, один из его светских членов подчеркнул: «Настал момент нашего самоопределения; каждый должен пред лицом своей совести и Церкви решить сам за себя, сказать, кто он – христианин или нет, остался ли он верен Церкви или изменил Христу»⁷²⁴. Но этот одинокий голос остался незамеченным. Теперь же, когда «дни святой скорби, великого умиления, дни, дорогие для христиан», стремились подменить «днями шумных празднеств, собраний, зрелищ, всевозможных развлечений, все для того, чтобы люди были не в храмах Божиих, а на площадях, на улицах и во всевозможных, но только не христианских собраниях», архиерей Петрограда – недавней столицы всей страны – обратился к сотням тысяч православных по рождению с единственным вопросом:

«Христианин, да еще православный, где твое место?

Около ли Христа, Который не только по воспоминаниям, но в лице Своей Церкви и на самом деле теперь тяжко страждет от всевозможных хулений, издевательств, поношений?

Или твое место среди предводительствуемых Иудой предателем врагов Его, желающих взять и погубить Его, среди людей, некогда кричавших «распни, распни Его», а теперь подтверждающих и приветствующих всякое издевательство, кощунство, глумление над верой в Него криками «правильно, правильно!»

Или твое место среди той мимоходящей праздной толпы, которая то глумилась и издевалась над страждущим и умирающим Спасителем, то любовалась из интереса зрелищем позора и страдания Невинного.

Где твое место, христианин? Там или здесь? Огненными буквами да напишется этот вопрос в сердце твоем и встанет пред совестию твоею. Дай на него ответ решительный и определенный»⁷²⁵.

Вопрос, так остро поставленный митрополитом Вениамином, имеет не преходящий, а вечный характер. Ответ на него требует постоянного внимания и напряжения воли. В далекой Индии своим «упорством в истине» (сатьяграха) люди совершенно другой веры меньше, чем за 20 лет добились независимости страны, противодействуя поработителям исключительно мирными методами. А в те же годы в послереволюционной России миллионы людей, крещеных в православии, пополняли и пополняли ряды «мимоходящей праздной толпы», той толпы, которая летом 1922 года аплодисментами приветствовала смертный приговор, вынесенный святителю Петроградскому.

Весной 1918 года до подобных аплодисментов было еще далеко. Большевистский «Первомай» привлек минимальное количество зевак. «Не надо быть православным, не надо быть даже верующим, чтобы понять, что в дни безмерных страданий России, ее заушения, оплевания и распятия – всякие торжества, а тем более казенные – неуместны», – выносила свой вердикт свободная пресса⁷²⁶ (через два месяца она будет полностью задушена режимом). Призыв митрополита побыть «хотя эту педелю, со Христом..., чтобы с терпением проходить ниспосланный нам от Бога подвиг современных жизненных испытаний», и по-православному, по-христиански провести дни страстной недели «в храме, в молитве, чтении св. Евангелия, в делах христианского милосердия, в посте» нашел повсеместный отклик. «Небывалое количество» молящихся отмечалось, например, в храмах в Великую Пятницу⁷²⁷.

Владыка Вениамин повелел совершить торжественные великопостные богослужения 1 мая н. ст. во всех церквях, с тем, чтобы литургия Преждеосвященных даров заканчивалась во втором часу дня⁷²⁸. Сам митрополит служил в тот день в Александро-Невской лавре, епископ Геннадий – в Исаакиевском соборе, а епископ Артемий – в Казанском. В лаврском Троицком соборе владыка совершал также последование Страстей Христовых вечером Великого Четверга, вечерню с выносом Плащаницы в Великую Пятницу и богослужения Великой Субботы. В Великий Четверг митрополичья служба – литургия св. Василия Великого с чином Омовения ног – совершалась в Исаакиевском соборе⁷²⁹. По давней петербургской традиции викарии сослужили митрополиту на Страстной седмице лишь за утреней Великой Субботы, которая начиналась в 3 часа ночи. Такое следование привычному церковному укладу имело особое значение в обстановке, когда все остальные устои жизни поколебались. Оно позволяло еще раз напомнить о том, что никакие преходящие земные события не властны над Церковью Божией: «и врата ада не одолеют ее».

Твердо веря в неизменность этого обетования, митрополит Вениамин наставлял свою паству перед лицом непрекращающихся гонений на веру словами, которым он всегда следовал сам: «Ограждая себя крестом Христовым, мужественно противляйтесь соблазнам врагов Христовых, не боясь их козней и лаяния»⁷³⁰.