Часть XI. 1939–1954. Председатель Учебного Комитета

После смерти матушки Валентины Дмитриевны (1/14 августа 1939 г.) отец Николай несколько раз получал предложение от Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия постричься в монашество и принять сан епископа. Но протоиерей Чуков не решался на этот шаг. Слишком крепкая связь была у него с детьми, он хотел быть свободным, чтобы в любой момент пойти на их зов.

В первый месяц Отечественной войны, в 1941 году, ушел на фронт старший сын и, по-видимому, пропал без вести. Он был участником Первой мировой войны. Но тогда он вернулся жив и невредим.

Во время блокады Ленинграда погибли два сына и дочь. Один сын был артист, другой юрист, дочь пианистка. 30/17 декабря 1941 года умер сын Борис, в апреле 1942 года умерли сын Александр и дочь Вера.

10 декабря 1941 года из г. Ульяновска Патриарший Местоблюститель Блаженнейший митрополит Сергий пишет о. Николаю:

«Я Вас давно имею в виду, а теперь как будто приходит время не только иметь ввиду, но и поставить Вам на вид один вопрос. Кто Вас видел недавно, говорят, что Вы до сих пор сохраняете почти прежнюю бодрость. Зачем же Вам сидеть на каком-то инвалидском положении. Мне же как будто улыбается возможность использовать Ваши силы более производительно для Церкви Божией. Я разумею архиерейство и, конечно, с принятием монашества... Препояшьте, как муж, чресла и выходите на делание. Буду ждать от Вас ответа и хотелось бы утвердительного, но да будет во всем воля Божия, а не наша» ⁴³⁸.

По получении такого предложения о. Николай сразу же отправляет митрополиту Сергию ответ:

«Мотивы моего отказа от предложения митрополита Сергия от 10 декабря 1941 г.:

1. Моя „репрессивность“, заранее ставящая меня в положение „подозреваемого“, а мое „смертничество“ грозит при всяком инциденте и аресте привести к расстрелу.

2. В настоящее время всякое активное проявление церковности идет в разрез с господствующим материалистическим мировоззрением и, как таковое, рассматривается как антисоветское, контрреволюционное; а это естественно ведет за собой те или иные репрессии. В этом убеждают факты: поголовная высылка всего духовенства (по крайней мере, в Саратове), многих монашествующих (особенно женщин), как и мирян-церковников и особенно архиереев (в Саратове высланы арх. Афанасий, арх. Серафим, еп. Вениамин).

3. Всякое собрание верующих исключительно для молитвы считается обыкновенно за признак „организации“ и участники его арестовываются и высылаются. Факты ареста в Саратове в конце 1940 или начале 1941 г. священника и с ним двух десятков монахинь и мирян, собиравшихся в Красноарм. Слободке для богослужения (тайно, без регистрации).

Храмы закрыты, многие разрушены (в Саратове). Надежды на восстановление и открытие храма нет, так как считается, что „в культурном городе неприлично быть храмам, как признакам „отсталости“. Вероятно, такой же взгляд и в других городах.

5. Церкви и духовенство облагаются финорганами громадными суммами подоходного налога. Показатели „деклараций“ обыкновенно игнорируются и суммы начетов указываются финорганами произвольно. Доказать правильность показаний декларации документальными данными нет возможности: поручный доход за требы трудно учесть, а оплата труда церковным коллективам (двадцаткой) не всегда принимается во внимание финорганами. Непосильность уплаты налога грозит конфискацией имущества, судом и тюрьмой. Необходимо урегулирование этого вопроса в центре и исчерпывающая организация отчетности на местах.

6. Внешнее наблюдение и контролирование церковной жизни по местам переходит во вмешательство во внутреннюю жизнь Церкви и препятствует ее правильному течению: гражданская власть указывает определенные часы для богослужения, крайне ограниченные (в Ленинграде), запрещается богослужение в выходные дни (в Саратове), запрещаются соборные и вообще „торжественные“ богослужения (в Ленинграде), изъемлет регентов и певчих через регистрацию и арест (в Саратове) и т. д. Все это создает нервирующее стеснение в отправлении богослужений, едва ли вызванное необходимостью.

7. Ненормальная организация приходских коллективов („двадцаток“) вносит расстройство во внутреннюю жизнь приходских общин, дезорганизует церковное управление и нередко принижает авторитет епархиальной власти (факты в Ленинграде и Саратове); нет регистрации членов прихода; двадцатка не избирается приходами, а составляется явочным порядком и не считается с приходом, духовенство обособляется от двадцатки; последняя, считая себя полным и единственным „хозяином“ храма, простирает свою власть даже на дела прихода и на порядок богослужения; вследствие разобщенности между причтом и двадцаткой нет единства между ней и епархиальной властью, распоряжения которой, в частности, по вопросам назначения причта нередко игнорируются. Все это требует внесения организованности и издания официальной инструкции для руководства двадцаткой и организации прихода.

8. В последнее время вопрос о проповеди в храме поставлен гражданской властью в очень стесненное положение (факты в Ленинграде).

9. Больной вопрос снабжения церквей вином, мукой, свечами, ладаном для богослужения, требующий распоряжения центра»⁴³⁹.

«Узнав о гибели детей, я понял зов свыше и послал телеграмму Сергию, что согласен вступить в монашество. Видно, такова воля Божия», – сказал о. Николай.

13 октября 1942 года в день памяти священномученика Григория, просветителя Армении, в городе Ульяновске состоялся его постриг с наречением имени Григория. Хиротония во епископа состоялась 14 октября 1942 года. В слове при наречении он сказал: «Как некогда в дни юности, я и сейчас горю желанием отдать свои последние силы на дело Божие»⁴⁴⁰.

15 октября 1942 года указом Патриаршего Местоблюстителя блаженнейшего Сергия, митрополита Московского и Коломенского за № 594 и во внимание к свыше 45-летнему служению в священном сане и в должности епархиального наблюдателя церковно-приходских школ, ректора Духовной семинарии в Петрозаводске и ректора Богословского института в Ленинграде Владыка Григорий был возведен в сан архиепископа.

4 января 1943 года в письме из Ульяновска Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий сообщает архиепископу Григорию, что выпустил послание:

«Соорудим танковую колонну имени Димитрия Донского и пошлем ее на фронт, как преподобный Сергий Радонежский послал на Куликовский бой Ослябю и Пересвета... Патриархия внесла сто тысяч (из средств, поступивших на содержание Патриархии), Елоховский Кафедральный собор – триста тысяч. Я поспешил на Вашу телеграмму предупредить Вас, чтобы и Ваша щедрая жертва не миновала нашего фонда. За Вами, вероятно, пойдут и другие».

В другом письме к владыке Григорию Патриарх Сергий между прочим писал: «Наш сбор на колонну танков принял совсем приличный вид. В последней сводке, полученной от митрополита Николая, значится уже восемь миллионов с лишком. Я послал свое обращение о колонне и в Америку митрополиту Вениамину.

Наши плановые сборы, кажется, превысят десять миллионов. Значит, колонна будет не так уж и маленькая»⁴⁴¹, – восторженно сообщает он архиепископу Григорию 12 марта 1943 года.

Архиепископ Григорий активно поддерживал патриотические призывы митрополита Сергия и всячески заботился о поддержании жертвенного служения православного народа своей Родине.

К 1944 году Саратовская и Сталинградская епархии собрали в Фонд обороны и на нужды, связанные с войной, и передали Родине 2 338 776 руб.

Пребывание на Саратовской и Сталинградской кафедрах (с управлением одно время и Тамбовской епархией) с 15 октября 1942 года по 25 мая 1944 года составило первый период святительской деятельности нового архипастыря.

В это время он широко входит в жизнь Русской Православной Церкви: 8 сентября 1943 года участвует в Архиерейском Соборе избранием Святейшего Патриарха Сергия. Его подпись стоит под всеми обращениями и деяниями этого Собора. 12 сентября в светлый день интронизации Святейшего ему выпадает честь произнести новому Первосвятителю приветственное слово.

Убежденный приверженец Святейшего Патриарха Сергия, Владыка Григорий никогда не оставлял своей паствы в заблуждении относительно позиции Церкви в отношении с гражданскими властями. Он направлял ее правильным путем, постоянно говорил проповеди, вел апологетические беседы.

Его настроения по этому вопросу наиболее точно были сформулированы им самим. В первый раз он говорил об этом в вышеприведенной проповеди, произнесенной в Николо-Богоявленском Морском Соборе 21(8) августа 1929 года.

Второй раз он говорил об этом же в речи, произнесенной в Московском Кафедральном Соборе в день интронизации Патриарха Сергия 12 сентября 1943 года:

«Тяжелый крест выпал на долю Митрополита Сергия; скорбен был путь, которым пришлось идти ему – второму Местоблюстителю: и епископы не все признавали его, и в народе враги Церкви старались возбудить против него злые слухи. Но он – глубоко убежденный православный канонист – твердо отмежевался от всякой нелояльной в отношении государства работы, на которую толкали его некоторые из его собратий-епископов. Он помнил слова Христа: „воздадите кесарево кесарю и Божие Богу“, и эти божественные слова легли в основу его деятельности, как Патриаршего Местоблюстителя. Он занялся исключительно устроением Церкви и твердо держался строгой церковной линии. Горько было Блаженнейшему Сергию переживать эти испытания, тяжело ему было слышать укоризны со стороны непонимавших характера его деятельности, обвинения в Пассивности, якобы, в бездействии. Но он глубоко верил, что Церковью правит Господь и Своими премудрыми судьбами ведет ее к славе, а верующих к опасению, и потому он твердо шел своею прямою дорогою и за 17 лет привел ее к тому спокойному и прочному положению, в каком находится наша Русская Православная Церковь в настоящий момент»⁴⁴².

Святейший Патриарх Сергий поручает архиепископу Григорию временное исполнение обязанностей Управляющего делами Патриархии, и он три месяца, полных событиями, несет и эту новую дополнительную нагрузку. При его непосредственном участии развертывается благотворное для восстановления единства Русской Церкви воссоединение обновленцев, восстанавливается общение с братской Грузинской Церковью. В 1944 году он принимает участие в летней сессии Священного Синода.

Рисунок 78. Слово архиепископа Григория на интронизации Святейшего Патриарха Сергия 12 сентября/30 августа 1943 года

Однако не только многосторонняя деятельность занимает в эти месяцы ум и сердце Саратовского Владыки. Для Русской Церкви назрела настоятельная необходимость и по благожелательности в то время Советского Правительства явилась самая реальная возможность, восстановления и воссоздания сети средних (курсов и семинарий) и высших (институтов или академий) духовных школ. И уже 8 сентября 1943 года новоизбранный Святейший Патриарх Сергий поручает архиепископу Григорию подготовку проведения в жизнь этого важнейшего из главных мероприятий. Старый и опытный деятель духовного просвещения, архиепископ Григорий принял это поручение как величайшую радость, как осуществление дум и мечтаний и как долг высочайшей ответственности перед Богом и всем православным миром.

Опыт устройства духовных школ в 1920-е годы, а также глубокое знание жизни Церкви в новых условиях помогли Владыке Григорию быстро и четко наметить и осуществить это великое дело. В соответствии с велениями времени изменились требования в отношении самого учебного процесса в духовной школе. Митрополит Григорий этот момент уловил и выразил его так:

«Так как в студенты Православного Богословского Института и в слушатели Богословско-пастырских курсов будут поступать лица по собственному желанию, с соответствующим настроением, стремящиеся к служению Святой Церкви, их религиозно-нравственное воспитание должно быть, собственно, самовоспитанием и заключаться, при возможном содействии наставников, в самоотверженной работе над собой, над выработкой в себе христианского и пастырского настроения.

Отсюда и строй жизни студентов и слушателей в общежитии должен соответствовать задачам богословской школы: общая утренняя и вечерняя молитва, чтение Слова Божия, посещение богослужений в воскресные и праздничные дни, общее говение в посты и безупречное нравственное поведение должны быть обязательными»⁴⁴³.

Но видимому предшествовала огромная невидимая работа в тиши кельи, у заваленного книгами письменного стола, работа полных думами дней, бессонных из-за постоянной работы ночей, работа – плод большого горения и пламенной любви к делу.

1 октября 1943 года Преосвященный закончил обстоятельный доклад «Об организации богословских школ». Вот как представлялся ему, судя по этому докладу, путь делания возрождающегося духовного просвещения:

«Преподавание в средней богословской школе – на Богословско-пастырских курсах – должно заключаться в сообщении основных богословских знаний, в созидании христианского мировоззрения и в сообщении церковно-практических навыков: православное вероисповедание должно излагаться в положительной форме. Образование в Православном Богословском Институте должно стоять на уровне современного научного знания и, сообщая точные проверенные и обоснованные сведения, должно вводить в истинный дух христианства. Постановка учебного дела в Православном Богословском Институте должна отличаться жизненностью и гибкостью: при углублении в самый предмет путем ознакомления студентов с источниками, пособиями, выдающимися местами в подлиннике или переводах, на практических занятиях должны обсуждаться вопросы, недоумения, выдвигаемые современной жизнью касательно христианского веро- и нравоучения, разбираться и опровергаться отрицательные взгляды и вырабатываться положительные церковные ответы на эти вопросы.

Такая постановка преподавания, как в высшей, так и в средней богословской школе, должны базироваться на общеобразовательной подготовке слушателей и потому для поступления на Богословско-пастырские курсы слушатели должны предварительно пройти общеобразовательную (хотя бы „неполную“) среднюю школу, а для поступления в Богословский Институт, безусловно необходимо полное среднее образование (желательна и богословская подготовка в объеме программы Богословско-пастырских курсов, что может быть установлено впоследствии).

Организация того и другого типа богословских школ должна происходить на строго церковных началах».

Далее в докладе рассматриваются разнообразнейшие вопросы об управлении, администрации, библиотеке, общежитии и питании, о содержании проектируемых школ.

К докладу были приложены тщательно разработанные «Положение о Богословско-Пастырских курсах» и «Положение о Богословском институте» с учебными планами и наметками расходов на их содержание. Эти положения были положены, при дальнейшем развертывании дела духовного просвещения, в основу «Положения о Академиях и Семинариях», просуществовавших 56 лет, до 2000 года, когда началось их коренное переосмысление.

Инструкции к «Положениям» наметили при этом чрезвычайно конкретно все необходимое дая правильного развития духовных школ. Сметы показали реальные нужды начинаемого дела и давали ориентир к хозяйственному и практическому его осуществлению.

Благодаря такой тщательной подготовке дела московские средняя и высшая духовные школы, первенцы нового духовного просвещения в новой Руси, открыли свои двери в назначенный срок. Русская духовная школа возродилась.

10 октября 1943 года патриарший местоблюститель митрополит Сергий пишет о. Николаю Чукову: «Мы хлопочем пока о приготовлении кандидатов священства, курсанты должны будут где-нибудь артельно вести ежедневную церковную службу, чтобы практически изучить богослужение...» ⁴⁴⁴.

В ноябрьском номере «Журнала Московской Патриархии» за 1943 год напечатан проект «Положения».

28 ноября 1943 года СНК СССР принял постановление об открытии Богословского института и Пастырских курсов в Москве. На следующий день Г. Г. Карпов беседовал с Патриархом Сергием, митрополитами Алексием и Николаем и архиепископом Григорием относительно некоторых деталей, касающихся предстоящего открытия духовных учебных заведений.

В декабре 1943 года Журнал Московской Патриархии поместил объявление о приеме на Пастырско-Богословские курсы и в Православный Богословский институт в Москве.

Согласно предоставленному владыкой Григорием проекту предполагалось открыть в Москве Богословский институт, а в наиболее крупных епархиях – Богословско-Пастырские курсы.

14 июня 1944 года состоялось открытие Богословского института и Богословско-Пастырских курсов в Москве.

Проректор Богословского института проф. С. В. Савинский в своей речи 14 июня 1944 года сказал:

«Много потрудился над делом создания курсов и института Преосвященный Григорий, архиепископ Псковский, работавший над „Положением“ о наших школах и их учебными планами. На опыте Ленинградских курсов и института, прекрасно знакомый со всеми сторонами духовной школы. Он дал, можно сказать, основные установки в деле организации учебной жизни наших курсов и института»⁴⁴⁵.

На открытии Московских Богословско-Пастырских курсов, в день начала воплощения в жизнь его трудов и чаяний, архиепископ Григорий сказал:

«Христианство не теория, а жизнь и между изучением богословия и строем жизни должна быть теснейшая связь, потому что давно сказано: „qui proficit in litteris, sed deficit in moribus – plus deficit, quam proficit“ (кто преуспевает в науке, но не преуспевает в нравах, тот больше не успевает, чем преуспевает)»⁴⁴⁶.

В 1945 году было предположено открыть, по крайней мере, шесть духовных школ – в Ленинграде, Минске, Киеве, Одессе, Луцке и Саратове. Но удалось открыть лишь две: в Ленинграде и Одессе⁴⁴⁷.

Архиепископом Григорием все-таки была предпринята попытка открыть Богословско-Пастырские курсы в Саратове.

Вопрос этот обсуждался на встрече Патриарха Сергия с председателем Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карповым 5 мая 1944 года.

«Товарищ Карпов поставил в известность Патриарха Сергия, что Советом получено письмо архиепископа Саратовского и Сталинградского Григория Чукова с ходатайством поставить вопрос перед правительством о возможности организации в г. Саратове пастырско-богословских курсов и о предоставлении для этого соответствующего помещения в Саратове.

Товарищ Карпов спросил Патриарха Сергия о его мнении по этому вопросу, так как в свое время Сергий заявил тов. Карпову, что вопрос организации богословско-пастырских курсов в епархиях он оставляет до будущего года, с тем, чтобы в этом году получить какой-то опыт на курсах в Москве.

Сергий ответил тов. Карпову, что он в принципе оставляет ранее сделанное им заявление в отношении организации богословских курсов в епархиях вообще, что же касается курсов в г. Саратове, то он считал бы возможным поддержать ходатайство архиепископа Григория и, если Совет считает возможным, поднять этот вопрос перед правительством»⁴⁴⁸.

10 мая Г. Г. Карпов направил соответствующую бумагу И.В. Сталину:

«Саратовский и Сталинградский архиепископ Григорий Чуков обратился в Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР с ходатайством о разрешении открытия богословско-пастырских курсов в гор. Саратове. Ходатайство Чукова поддержал патриарх Сергий.

Необходимость организации богословских курсов мотивируется недостатком служителей культа для обслуживания действующих в Саратовской и Сталинградской областях 15 церквей.

Согласно представленному в Совет „Положению о курсах“, намечается преподавание следующих предметов:

Библейская история.

Объяснение избранных мест из Священного Писания и Нового Завета.

Православный катехизис и православное веро- и нравоучение.

История христианской церкви.

Христианская апологетика.

Сектоведение и расколоведение.

Практическое руководство для пастырей церкви.

Литургика.

Церковное учительство.

Церковнославянский язык.

Церковное пение и регентоведение.

Конституция СССР.

Срок обучения на курсах двухлетний.

На курсы могут быть приняты лица православного исповедания, не моложе 18 лет, имеющие среднее или неполное среднее образование.

Курсы будут находиться в непосредственном ведении епархиального архиерея и содержаться на средства действующих церквей епархии.

Заведующие курсами и преподаватели назначаются епархиальным архиереем из лиц с богословским образованием.

Учредитель курсов архиепископ Григорий Чуков ходатайствует установить число учащихся 25 человек на первый курс и предоставить помещение для курсов в городе Саратове.

Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР полагает возможным удовлетворить ходатайство об организации богословско-пастырских курсов в городе Саратове с числом учащихся не свыше 15 человек на первом курсе.

Прилагая при этом проект Постановления СНК СССР, прошу Ваших указаний»⁴⁴⁹.

15 мая 1944 года скончался Святейший Патриарх Сергий.

26 мая 1944 года архиепископ Григорий назначен на Псковскую кафедру с поручением управления епархиями Ленинградской, Новгородской, Олонецкой, затем временно Вологодской, Рижской, Эстонской и Патриаршим приходами в Финляндии.

Уже сам приведенный перечень епархий показывает широту и масштабы той работы, на которую, вручая ему оставленные с отъездом в Москву епархии, призвал архиепископа Григория Святейший Патриарх Алексий (Симанский).

Как известно, новое патриаршество в послевоенное время для Русской Православной Церкви ознаменовалось широким выходом ее на международную церковную арену. Русская церковь завязывает обширные межцерковные сношения, восстанавливает ряд десятилетиями нарушенных связей. И здесь мы вновь видим митрополита Григория в первых рядах среди деятелей Патриархии.

4 февраля 1945 интронизация Святейшего Патриарха Алексия I.

Февраль-март 1945 года. По поручению Священного Синода архиепископ Григории выезжал в Рижскую и Эстонскую епархии для выяснения положения и исправления церковных дел.

Апрель 1945 года. По поручению Святейшего Патриарха Алексия возглавлял церковную делегацию от Московского Патриархата к Болгарскому экзархату по случаю снятия схизмы с Болгарской Церкви.

7 сентября 1945 года. Назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским, постоянным членом Священного Синода, с оставлением временного управления епархиями Псковской и Олонецкой, а с 27 февраля 1946 года и Эстонской епархией и присоединенными православными приходами Финляндии.

Сентябрь-октябрь 1945 года. По поручению Святейшего Патриарха Алексия выезжал в Финляндию для выяснения общего положения Финляндской Православной Церкви и воссоединения братии Валаамского монастыря с Московской Патриархией.

4 апреля 1946 года. Митрополит Григорий был назначен Председателем Учебного комитета при Священном Синоде и состоял в этой должности до смерти. Последним служебным делом в его жизни было одобрение решений заседания Учебного комитета от 31 октября 1955 года.

11 августа 1946 года. Митрополит Григорий в Париже на похоронах почившего митрополита Евлогия... Попутно разрешается ряд дел, связанных с окормлением и жизнью русских приходов Западной Европы⁴⁵⁰.

11 ноября – 16 декабря 1946 года. Владыка возглавляет делегацию по обозрению русских приходов Востока и разрешает попутно ряд вопросов, связанных с налаживанием нормальных отношений между Московской Патриархией и восточными Патриархатами. На пути делегации – Тегеран, Дамаск, Бейрут, Иерусалим, Каир, Александрия. Везде митрополит Григорий получил заверения от глав Церквей, что «возглавляемые ими патриархаты и церкви всегда будут поддерживать Московскую Патриархию в международных церковных вопросах»⁴⁵¹.

Деятельность Высокопреосвященнейшего вновь вызывает теплые сердечные отклики русских зарубежных людей⁴⁵².

26 мая – 15 июня 1947 года. Митрополит Григорий только что торжественнейшим образом отпраздновавший в Ленинграде 50-летие своего священнослужения и духовно-учебной деятельности и начавший 78-ю годовщину своей жизни, сопровождает Святейшего Патриарха в поездке в Румынию⁴⁵³.

Тот же год постановлением Патриарха Московского и всея Руси и Священного при нем Синода Русской Православной Церкви от 9 июля 1947 года, член Священного Синода митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков) командируется в Соединенные Штаты Северной Америки для всестороннего выяснения и ускорения там дел Русской Православной Церкви в качестве полномочного представителя Патриарха Московского и всея Руси. Действуя от лица самого Патриарха он имел в Северо-Американских Соединенных Штатах те же права и полномочия, что и Патриарх, как глава Русской Церкви, согласно церковным канонам и Положению об управлении Русской Православной Церкви.

В частности, митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий уполномачивался:

1) входить в сношения и вести переговоры с архипастырями, пастырями и мирянами, а также делать постановления и распоряжения по всем вопросам, касающимся Русской Православной

Церкви в Америке, соответственно правам и компетенции Патриарха Московского и всея Руси;

2) входить в общение от имени Православной Русской Церкви по всем вопросам, касающимся Русской Церкви в Северо-Американских Соединенных Штатах со всеми их федеративными и

штатными государственными учреждениями и общественными организациями;

3) давать для церковных, гражданских и судебных инстанций Северо-Американских Соединенных штатов толкование всех постановлений, определений и распоряжений, сделанных от имени Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси.

Три с половиной месяца, с июля по ноябрь, по поручению Святейшего Патриарха митрополит Григорий проводит в длительной поездке в США, где посещает ряд городов, дважды пересекает Северо-Американский материк от океана до океана – служит, проповедует, читает лекции, заботится о восстановлении единства Церкви, ведет судебные процессы о собственности Русской Церкви, составляет и издает канонически и догматически продуманные послания, принимает сотни самых разнообразных посетителей. В Америке митрополиту Григорию пришлось столкнуться с недружественной обстановкой. В то время СССР и Русская Православная Церковь воспринимались в США очень враждебно. Даже название было особое «советская патриархия». «Из Нью-Йорка сообщают, что в четверг, 17-го июля, из СССР, через Стокгольм на самолете прибыл представитель советской патриархии 79-летний старец митрополит Григорий в сопровождении секретаря Патриаршего совета Парийского (видного МВД-иста и партийца)»⁴⁵⁴. О грандиозности этой командировки говорит хотя бы то обстоятельство, что за указанные три с половиной месяца митрополит Григорий проехал, проплыл и пролетел – поездами, самолетами, пароходами и автомашинами 36 000 километров – цифра, становящаяся ощутимо реальной при воспоминании, что окружность всей земли по экватору равна 40 000 километров⁴⁵⁵. Недаром за выполнение этого подвига Святейший Патриарх и Священный Синод при нем наградили самоотверженного старца Митрополита правом предношения Креста за богослужениями⁴⁵⁶.

Но как ни велик в эти годы размах церковно-общественной деятельности ленинградского Архипастыря, как ни отнимают у него недели и месяцы длительные поездки и командировки – и теперь, во второй период своей епископской деятельности самое пристальное внимание, самые теплые заботы и думы Владыка отдает своей любви и привязанности – делу духовного просвещения. Эта любовь находит себе теперь два поля деятельности: в Учебном комитете при Синоде и в трудах по созданию, развитию и руководству собственными духовными учебными заведениями Ленинградской митрополии. Да и вся остальная деятельность Высокопреосвященнейшего проходит под тем же знаменем борьбы за духовную культуру и просвещение.

В своей епархии, точнее, в епархиях своей митрополии он тщательно комплектует кадры духовенства, стараясь в каждом приходе создать очаг проповедничества, он поощряет развитие церковной музыки и направляет деятельность церковно-певческого комитета, созданного при митрополии, борется за то, чтобы храмы были архитектурно и художественно целостными, чистыми, красивыми – достойными домами Божиими, отражающими на земле красоту неба. По прямой инициативе Митрополита при епархиях создается Строительный комитет, объединяющий надзор за ремонтами храмов, вводится с той же целью должность епархиального архитектора, устрояется лесозаготовительное епархиальное дело по снабжению храмов Ленинграда топливом, а вообще храмов епархии стройматериалами для ремонта. С целью преодоления спекулятивных элементов, пробовавших зарабатывать на нуждах церкви, устрояется свечной завод, а по Ленинграду еще и просфорная мастерская.

Но главным детищем митрополита Григория является Ленинградские духовные школы.

Начало воссоздания духовных школ в Ленинграде было положено открытием 22 ноября 1945 года Богословско-Пастырских курсов с двухлетним сроком обучения.

Открытию курсов предшествовала большая подготовительная работа. Митрополитом было выработано специальное «Положение о Богословско-Пастырских курсах в г. Ленинграде», проработан учебный план, подобраны кадры административного и педагогического персонала, положено основание богословской и учебной библиотеке.

Немало забот, трудов и средств отнял вопрос о помещении для курсов. После долгого обсуждения было решено остановиться на тяжело поврежденном авиабомбой здании бывшей Духовной семинарии, в уцелевшей его части, и занятом общежитием «Ленэнерго».

Архив епархии сухим, но зато и выразительно-точным языком документов, чертежей, смет и экспертиз говорит о том, как сразу же было принято решение, не останавливаясь перед миллионными затратами дать новому рассаднику духовных знаний достойное место для обитания и развития.

И она открыла свои двери – новая школа – пока скромная и с одной группой учеников в составе двадцати двух человек, с шестью преподавателями, поделившими между собой и административные должности, в нескольких комнатах четвертого этажа здания по Обводному каналу, 19⁴⁵⁷. Таково было начало. Именно начало, ибо еще текли первые месяцы работы курсов с программой приблизительно в объеме бывших духовных училищ, а в тиши митрополичьего кабинета в ночные часы уже склонялась голова старого пастыря и педагога над развернутыми учебными планами и над параграфами новых «Положений» средней и высшей Духовной школы, над планами преобразования с началом 1946/47 учебного года курсов в Духовную семинарию и открытия тогда же Ленинградской Духовной академии. И уже шла оживленная переписка по подбору новых кадров, приходили в Никольский собор, в «заоблачно превознесённые» покои Митрополита старые богословы, питомцы бывших Духовных академий, будущие профессора и доценты возрождающихся храмов духовного просвещения.

Что руководило митрополитом Григорием в этих трудах? Скажем об этом его собственными словами. Однажды в статье об историке С. М. Соловьеве Владыка так охарактеризовал этого славного ученого:

«Соловьев при большом таланте, необычном трудолюбии и глубокой любви к науке и Родине умел сочетать в себе любовь к святой вере с сильным высоким умом, с самым обширным образованием и уберег ее непоколебимою посреди всех отрицательных влияний современного ему общества» ⁴⁵⁸.

Именно такое же сочетание свойств ума, сердца и воли воодушевляло и стимулировало деятельность преосвященного Архипастыря. При этом, сам в совершенстве сочетая светлый развитый ум с пламенным верующим сердцем, он звал и других познать это драгоценное сочетание.

В одной из его проповедей мы находим об этом такое место:

«Мы живем в век критики и сомнений вообще во всех областях. В делах житейских, в предметах, подлежащих области разума, знания, взаимоотношений, – сомнение и критика необходимы: это – необходимое условие, без которого не достигнуть истины. Даже больше: жизнь так исполнена лукавства, что и при осторожности, при сомнении и критике можно подвергнуться обману со стороны людей злых, стремящихся достигнуть каких-либо своекорыстных целей. Так и в вопросах жизни.

Но то же и в вопросах религии. И здесь бывают сомнения, которые необходимо уважать. Так, если человек усвоил веру только по преданию, только понаслышке, не вдумываясь, то его долг, как разумно сознательного существа, спросить себя, – почему он верит. Ведь Евангелие никому не навязывает убеждений, и Христос никогда не насиловал человеческой души; религиозные убеждения должны быть свободны и искренни. И чем серьезнее будут эти исследования, тем лучше для прочности веры: Евангелие имеет свои доказательства для всякого рода умов и для всяких состояний души; для одних оно проявляется в доказательствах, поражающих разум, у других оно касается сердца и совести, и когда таким образом обретена вера, когда таким образом достигнут душевный мир и уверенность в вечной жизни, тогда никакие богословы мира не смогут поколебать нашей веры...

Итак, сомнение может быть законно и исследование вопросов религиозных желательно. Но при этом важно, чтобы это сомнение исходило от искреннего желания узнать истину. Когда оно явится залогом самой оживленной и деятельной веры, как это проявилось у апостола Фомы.

При таком условии, при искреннем желании узнать истину, – ищите Бога, ищите серьезно, и не только разумом, но непременно и совестью, и сердцем. Разум занимает свое подобающее ему место в религии. Но ведь ничто так неравномерно не распределено между людьми, как дарование ума; а между тем сердце и совесть являются для всех достаточно верными и прямыми путями для отыскания Бога. Этими путями все без изъятия могут прийти ко Христу... Поэтому ищите Бога не холодным только разумом, который лишь исследует, критикует и решает; но со вниманием прислушиваясь и к голосу вашего сердца, которое жаждет прощения, любви и мира, которое стремится к Богу во всех скорбях... Говорят совершенно верно, что нельзя согреться, только зная, из каких элементов состоит солнце и посредством каких законов оно озаряет нас, – для этого надо находиться под его благодатными лучами. То же самое происходит и с солнцем души: при благодатном озарении светом Христовым исчезнут все сомнения и укрепится вера.

Итак, ищите Бога, не бойтесь сомнений, лишь бы они исходили из серьезного желания найти истину; ищите Бога сердцем, внимайте голосу совести, приходите к Господу с сердечной мольбой об озарении, а главное – поступайте по правилам веры – творите дела, указываемые верой: вы верите, что Бог свят, – и ваша жизнь должна быть чиста, вы верите, что Бог есть любовь – и вы должны проявлять в жизни любовь до самопожертвования»⁴⁵⁹.

Важно заметить, что слова «ищите Бога, не бойтесь сомнений» были сказаны 28 апреля 1946 года в дни, когда митрополит Григорий как раз все свое внимание сосредоточил на скорейшем открытии и устроении полноценных высшей и средней духовных школ в Ленинграде. И он сумел их организовать.

1 сентября того же 1946 года Ленинградские Православные Духовные академия и семинария открыли свои двери, а 14 октября в день Покрова Пресвятой Богородицы в присутствии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия состоялся торжественный акт официального открытия духовных учебных заведений Ленинграда. Объявляя об этом открытии Владыка Митрополит сказал:

«Благодаря вниманию и содействию правительства Русская Православная Церковь с нынешнего учебного года получает возможность иметь духовные Академии и несколько духовных Семинарий для подготовки ей деятелей в области церковно-религиозной жизни и богословской науки».

Сделав обозрение попыткам и опытам построения духовных школ в послереволюционный период Владыка продолжал:

«Присвоение нашим духовным школам прежних наименований знаменательно. Оно означает, что новая духовная школа пережила временную форму Пастырских курсов, идет к развитию в сторону семинарского и академического строя в его испытанных и наилучших свойствах, – что, имея в виду высшие интересы Церкви, она стремится к высотам прежней богословской образованности с желанием превзойти их в будущем.

И это понятно, принимая во внимание задачи Православия в условиях современной жизни. Теперь, как никогда в прошлом, православному пастырю необходима сила богословских знаний, накопленная в неисчислимых трудах прежней духовной школы. Воспринять это богатое наследие с тем, чтобы пустить его в жизненное обращение и составляет одну из важнейших задач современной духовной школы и главный смысл ее нового наименования. Оглядываясь на пройденный исторический путь прежней духовной школы, давшей богатые плоды и в области богословской мысли. И в области церковно-религиозной жизни, мы должны извлечь для своего дальнейшего пути все необходимые уроки прошлого.

Эти исторические уроки обязывают новую школу ставить богословскую науку так, чтобы она не оставалась ни схоластическим упражнением ума, ни безразличной теорией христианства, а, прежде всего и главным образом, была бы руководящим началом жизни, устрояемой на основе евангельских начал, по примеру св. Отцов и подвижников Церкви.

Здесь образовательная задача новой духовной школы должна сливаться и перерастать в задачу воспитания будущих пастырей Церкви, когда воспринимаемые в преподавании богословских наук православные истины превращались бы в принципы жизни, содействовали развитию нравственных качеств и вместе со всем строем жизни школы, богослужений, взаимоотношений и пр. создавали убежденных и твердых носителей святой православной веры, ревностных сеятелей добра и правды, всецело проникнутых духом патриотизма, любви к своему народу, верных и честных гражданам своей великой Родины.

Да будут же эти высокие задачи ярко запечатлены на знамени новой духовной школы и со всем тщанием, со всей любовью и со всею ревностью воплощены в жизнь всеми учениками этой школы – и учащими, и учащимися – по апостолу: „Тщанием не лениви, духом горяще, Господеви работающе“ (Рим.12:11)»⁴⁶⁰.

С первого же дня своего открытия до конца жизни Ленинградские духовные школы остаются в центре внимания Владыки Митрополита. Для академических дел у него нет запретных или занятых часов. Утром в разгар епархиальных дел или вечером в часы домашнего труда и отдыха он всегда готов принять и выслушать, если дело касается академии. Профессор и воспитанник имеют к нему доступ. Жизнь школ вся вдохновляется им. Он вопрошает у жизни, у опыта, ищет все лучшее и лучших путей, не ведая косности или стояния на месте. Готов десять рад изменять программу, план, распорядки, если находится лучший вариант, лучший подход. Он не боится отменять свою резолюцию, если подсказано лучшее решение. Ленинградские духовные школы становятся под его животворящим и внимательным руководством огромной экспериментальной лабораторией по выращиванию душ, по формированию новых кадров Церкви. Заботам Владыки нет предела. Вот два примера. 1947 год. Владыка в Америке и оттуда заботливо вопрошает, как живут духовные школы. 1949 год. Владыка тяжело болен. Близкие и вся епархия, затаив дыхание, ждут, что даст завтрашний день. Жизнь висит на волоске, изнурительная болезненная икота настолько мучительна, что даже со стороны тяжело смотреть на страдания больного, а больной 2–3 раза в неделю вызывает к себе работников академии и требовательно подробно допрашивает их о ходе академической жизни, дает указания и руководит. Тот же год, летом. Неокрепшему после болезни 80-летнему старцу врачи рекомендуют курорт и отдых, а выздоравливающий прорабатывает во время «отдыха» программы духовных семинарий, пишет о них свои заключения, разрабатывает типовой учебный план и проводит при этом целый ряд совещаний.

При непосредственном участии митрополита Григория в 1946/47 годах были открыты восемь Духовных семинарий: в Загорске, Ленинграде, Киеве, Жировицах, Одессе, Саратове, Ставрополе, Луцке и две Духовных академии: в Загорске и Ленинграде. Кроме того, при Московской и Ленинградской Духовной академии и семинарии был организован сектор заочного обучения.

Кто же пошел в духовные школы после их открытия в 1946 году? Чем характерна была жизнь духовной школы в то время? Обратимся к документам.

12 августа 1946 года на имя ректора Ленинградской Духовной семинарии проф.-прот. И. Богоявленского подает прошение Гоголин Анатолий Николаевич, проживающий в г. Дно Псковской области. В своей автобиографии он пишет:

«Я родился в погосте Большое Тресно Дновского р-на Псковской области в 1927 году. Родители мои крестьяне указанного выше погоста. Бог судил мне видеть их мученическую кончину. Отец и мать убиты немцами в 1943 году. Закончил шестилетку. В седьмом классе не обучался в виду начала войны. В настоящее время работаю столяром при станции Дно. Желание быть служителем святой Православной Церкви у меня с детства, так как родители мои были людьми религиозными. Отец был строителем храма и при нем церковным старостой».

А. Гоголин был зачислен в 1-й класс семинарии. Учился хорошо. Будучи учащимся 2-го класса, 25 января 1948 года скончался, по-видимому, от туберкулеза. 3 февраля в Совет Ленинградской Духовной академии и семинарии поступает прошение от учащихся 4-го, 2-го и 1-го классов семинарии о ежемесячном отчислении из их стипендий по 1 рублю с каждого для оказания материальной помощи двум несовершеннолетним сестрам Гоголина, которые до сих пор жили на иждивении умершего. Постановление Совета гласит: «Приветствовать проявление христианского долга помощи со стороны участников семинарии нуждающимся несовершеннолетним сестрам их товарища Гоголина и проводить ежемесячные отчисления из их стипендии по одному рублю с каждого»⁴⁶¹.

Сохранившийся по этому делу документ свидетельствует, что в храме академии существовала специальная кружка для пожертвований на эти нужды и производилась ежемесячная отсылка денег.

Все мероприятия такого рода получали горячее одобрение Владыки Григория. Он сам часто многим помогал материально. Вот как вспоминает в этом плане Владыку Григория свидетель и благодарный его почитатель профессор Николай Анатольевич Заболотский:

«Митрополит Григорий был тем, кто поддерживал учащихся. Помнится его кабинет в Никольском соборе. Нужда гнала туда многих. Понимание, приветливость, ласка были ответом. „Как дела, Коля, Саша, Петя, Вася? Не трудно ли тебе совмещать занятия в институте и то, что ты хочешь иметь в будущей Семинарии? Как здоровье твоей мамы и чем я могу помочь?“ – это было так родственно-мило, совсем не официально. А за той заботой об учащихся светился большой человечески сердечный разум большого человека... Обычно открывался ящик большого письменного стола, где пачка сторублевых бумажек, видимо, лежала, чтобы помочь людям. 300 рублей с самого начала и после вынимались оттуда для многих. Как было вкусно съесть кусок хлеба, купленный на эти деньги, – деньги не от излишества, а деньги для помощи... Для учащегося это была помощь не только ему, но семье, матери. Сам-то он, будучи в армии, продавал свою пайку хлеба, сахар, табак, чтобы послать матери хоть сколько-нибудь. Наверное, своим чутким сердцем понимал это Митрополит Григорий... Да разве одни семинаристы испытывали его доброту? ... М. Добрынин, впоследствии преподаватель ЛДА, окончил университет с помощью Митрополита Григория. Еще были студенты университета, которым Митрополит Григорий помогал материально. То, что было главным в жизни Митрополита Григория, что сделало его отцом возрожденных школ Московского Патриархата, распространялось не только на широкие сферы богословского образования и образования вообще, но и на маленькие нужды людей, в коих Митрополит Григорий видел что-то для идеи, коей он жил».

В подходе к постановке дела и в своих требованиях Митрополит Григорий был принципиально целенаправлен и четок. Мыслитель и педагог, администратор и руководитель, он обладал быстрым, острым, логически отточенным умом, умением понимать реальную обстановку. Так характеризовали Владыку Григория те, кто работал под его руководством. Примером четкости и требовательности в работе может служить резолюция на журнале Совета № 10 от 20 февраля 1947 года: «1. Журнал заседания должен предоставляться мне не на восьмой день, как это сейчас произошло, а не дальше третьего дня после состоявшегося решения; 2) каждый обсуждаемый вопрос должен быть снабжен всеми справками, необходимыми для ясности и точности, секретарем собрания».

Достойную оценку церковно-просветительской деятельности митрополита Григория сделал Совет Ленинградской Духовной академии 3 декабря 1947 года, когда присвоил ему степень доктора богословских наук. В постановлении Совета сказано:

«Он умел и умеет находить те организационные формы, в каких, по историческим условиям жизни страны, могла сохраниться и существовать богословская наука. Исключительной энергией Высокопреосвященного Митрополита Григория был вызван к жизни Ленинградский Богословский институт. Его энергии обязано возрождение богословского образования в наше время.

С благословения Святейшего Патриарха, высокопреосвященный Митрополит Григорий провел организацию Богословского Института в Москве, Пастырско-богословских курсов в Ленинграде и Москве и завершил преобразование их в Духовные Академии и Семинарии, сделав их рассадниками богословских знаний. Он не только лично разработал организационные схемы этих учебных заведений, но и наполнил их учебно-методическим материалов, также лично им разработанным.

Высокопреосвященнейший Митрополит Григорий не просто возродил духовное образование в нашей Церкви, а, можно сказать, создал его применительно к условиям времени. Как в Богословском Институте 20-х годов, так и в современных учебных заведениях, им зажжена лампада знания перед алтарем Вечной Истины»⁴⁶².

Под непосредственным руководством митрополита Григория при Ленинградских духовных школах была собрана богатая библиотека. Если в момент открытия в 1946 году в библиотеке числилось 10 тысяч книг, то уже к 1955 году фонды насчитывали 110 тысяч книг.

«Необходимо подчеркнуть в высшей степени благопопечительное отношение к библиотеке со стороны Митрополита Григория, который не только по своему положению, но и как большой любитель книги и ее ценитель, внимательно следил за библиотекой и ее пополнением, отпуская на это значительные средства.

Так, в 1951 году его заботами была приобретена библиотека проф. Бенешевича по византологии и церковному (каноническому) праву, содержащая на русском и иностранных языках всю литературу по указанным дисциплинам, вышедшую до 1938 года, а в последнее время он приобрел и пожертвовал в библиотеку свыше 1 600 книг, оставшихся после кончины профессоров Успенских – А. И. и М. И.»⁴⁶³.

По благословению митрополита Григория и при его активном участии был организован заочный сектор при Ленинградских духовных школах.

Особыми заботами Владыки был благоустроен храм при академии и семинарии.

Заветной мечтой Владыки Григория была организация духовного образования для девушек. Еще будучи епархиальным наблюдателем он постоянно стремился расширить сеть церковно-приходских школ для девочек. Затем, уже в звании ректора Петроградского Богословского института, он широко открыл двери возглавляемого им духовного заведения для лиц женского пола. Число мужчин (тридцать пять) в составе слушателей Богословского института в течение первого года превышало число женщин (двадцать пять), а в третьем учебном году соотношение уже было другим: пятьдесят пять мужчин и шестьдесят три женщины. Существование ныне при Ленинградской Духовной академии регентского класса, состоявшего преимущественно из лиц женского пола, является выполнением задачи, поставленной первым Председателем Учебного комитета высокопреосвященным Григорием, митрополитом Ленинградским и Новгородским.

Отечески заботясь о духовном просвещении и образовании митрополит Григорий тем временем принципиально и ревниво отстаивал позиции Церкви в обществе. Он активно участвовал во всех важнейших мероприятиях, проводившихся в то время Русской Православной Церковью.

С 8 по 18 июля 1948 года в Москве состоялось Совещание глав и представителей Автокефальных Православных Церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви. Митрополит Григорий на этом Совещании возглавлял комиссию «Экуменическое движение и Православная Церковь». В резолюции, принятой всеми участниками Совещания, сказано: «...все Православные поместные Церкви, участники настоящего Совещания, принуждены отказаться от участия в экуменическом движении, в современном его плане»⁴⁶⁴.

22 февраля 1949 года. Священный Синод на своем заседании от 22 февраля слушали:

«3) Предложение Ленинградского Митрополита Григория о необходимости создать особый чин для погребения диаконов; такой чин имеется, только его надо переработать и отредактировать. Постановили: Признать желательным иметь особый чин для погребения диаконов и поручить Преосвященному Григорию, Митрополиту Ленинградскому, взять на себя труд окончательного отредактирования чина погребения диаконов, а также просить Митрополита Григория рассмотреть чин погребения инославных христиан, составленный покойным Патриархом Сергием и в окончательном виде представить на рассмотрение и утверждение Священного Синода». (Журнал № 3.)

4 марта 1949 года Святейший Патриарх и Священный Синод на своем заседании постановили: «Уволить Епископа Петрозаводского Венедикта по болезни на покой в город Омск. Временное управление Олонецкой епархией поручить Преосвященному Митрополиту Ленинградскому».

Между тем, в стране усиливался нажим на Русскую Православную Церковь.

1948 год. 25 августа были запрещены крестные ходы из села в село, духовное пение в храмах вне богослужений, молебны на полях.

В сентябре 1948 года был в седьмой раз арестован архиепископ Мануил (Лемешевский).

28 октября 1948 года Совет министров отменил свое прежнее распоряжение об открытии 28 храмов под предлогом того, что оно не было подписано председателем Совмина И. В. Сталиным.

16 ноября 1948 года Синод вынудили принять решение о запрещении превращать проповеди в храмах в уроки Закона Божия для детей.

1 января 1949 года в стране насчитывалось 14 447 официальных православных храмов.

28 сентября 1949 года в управлении МВД СССР по Ленинградской области г. Ленинграда митрополит Григорий был допрошен в качестве свидетеля по поводу высылки в 1935 году⁴⁶⁵.

Деятельность митрополита Григория в это время находит все большее признание в церковной и общественной жизни. На заседании Совета Ленинградской Духовной академии и семинарии от 13 мая 1949 года принято Постановление:

«В актовом зале Академии провести заседание Совета по следующей программе:

а) Доклад доц. Академии В. А. Некрасова на тему „Деятельность Митрополита Григория в дореволюционное время (особенно Олонецкий период его жизни)“.

б) Доклад проф. Академии Н. Д. Успенского на тему „Деятельность Митрополита Григория в период организации им и руководстве Богословским Институтом“.

в) Доклад инспектора Академии проф. А. А. Осипова на тему „Деятельность митрополита Григория во время Отечественной войны и в послевоенный период“».

15 апреля 1949 года митрополит Григорий утвержден Святейшим Патриархом Алексием в степени доктора богословия honoris causa.

1949 г. На заседании Священного Синода под председательством Патриарха 21 октября 1949 года постановили «Переместить Епископа Псковского и Порховского Иустина Епископом Казанским и Чистопольским, а управление Псковской Епархией поручить Митрополиту Ленинградскому Григорию» (№ 1652)⁴⁶⁶.

1/14 февраля 1950 года резолюцией Святейшего Патриарха в ознаменование дня восьмидесятилетия и усердного многолетнего служения Церкви Божией в священном сане митрополит Григорий удостоен права ношения двух панагий во время богослужения⁴⁶⁷.

А в стране продолжается натиск на деятельность Русской Православной Церкви.

В 1951 году при уборке урожая только в Курской области по распоряжению райисполкомов около 40 зданий действующих храмов были на много месяцев засыпаны зерном.

К 1 января 1952 года число православных храмов уменьшилось до 13786 по сравнению с 1949 годом, когда их насчитывалось 14 447.

На 1 января 1953 года в СССР «на регистрации состояли 10 891 церковь и 2 617 молитвенных домов, из которых 1 455 являлись приписными к другим церквям и не имели своего штатного духовенства и исполнительных органов», было 59 архиереев, без учета находившихся за границей, 12 031 священник и 1150 дьяконов. «За 1952 год из состава духовенства выбыли по причине смерти 619 человек, а вновь посвящены 316 человек и возвратились из заштата 80 человек»⁴⁶⁸.

«7 июля 1954 г. ЦК КПСС принял постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», в подготовке которого активно участвовали М. А. Суслов, Д. Т. Шепилов и А. Н. Шелепин. Основная мысль документа – осуждение прежней «примиренческой» политики в «церковном вопросе». Предполагалось, по сути, вернуться к довоенным отношениям с Церковью. Звучали призывы к разоблачению «реакционной сущности и вреде религии» и к «наступлению на религиозные пережитки»⁴⁶⁹.

В Центре хранения современной документации содержатся сведения о деятельности Владыки Григория в это время.

На совещании Уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви в Москве, ленинградский уполномоченный Ф. В. Федосеев в своем выступлении отметил огромную разницу митрополита Григория, умершего 5 ноября 1955 года и нынешнего митрополита Елевферия. Владыка Григорий всячески пытался игнорировать уполномоченного, запрещал духовенству посещать его. «Не терпел никаких советов уполномоченного и если узнавал про отдельные советы, рекомендованные уполномоченным, то, как правило, делал все наоборот. Преследовал духовенство, которое периодически посещало уполномоченного». Митрополит Елевферий же лоялен к уполномоченному, с ним – «отношения на началах деловой активности», советуется о назначении священников⁴⁷⁰.

После антицерковного постановления ЦК КПСС от 7 июля 1954 года Совет по делам РПЦ 21 сентября 1954 года докладывал в ЦК КПСС, что митрополит Григорий подготовил Патриарху докладную для передачи председателю Совета Карпову «о нежелательных результатах и недопустимости ожесточенной антирелигиозной пропаганды, направленной против РПЦ» с конкретными фактами нарушения законодательства на местах. В ней говорится, что «в газетах грубо искажается истина, а мы бессильны опровергнуть ложь», подчеркивается, что «следствием антирелигиозной пропаганды стало усиление хулиганско-оскорбительного отношения молодежи к духовенству на улицах» и т. д. По словам прот. А. Медведского, он предупреждал в личной беседе митрополита Григория не делать этого, так как можно бесполезно сломать голову. «Ну что же? Придется сломать голову, а я все-таки напишу доклад», – ответил Митрополит Медведскому. Последний сообщил об этой беседе ленинградскому уполномоченному. Митрополит Григорий все же подал докладную Патриарху и убеждал его выступить с официальным протестом перед Правительством... Митрополит Григорий также предлагал Патриарху Алексию добиваться приема у Председателя Совмина Г. Маленкова⁴⁷¹.

В другой докладной Совета в ЦК от 21 октября 1954 года указывалось, что Патриарх придает большое значение письмам митрополита Григория. И 31 августа 1954 года последний, в частности, писал патриарху Алексию о преследовании тех, кто участвовал в охране храмов, о том, что лица, уволенные Епархиальным управлением не могут устроиться на работу, как трудившиеся в церковных учреждениях, сберкассы отказываются принимать и выдавать от церквей денежные взносы; рабочих, ремонтирующих храмы, снимают, запрещают им работать, служащим запрещают участвовать в церковных хорах и т. д.⁴⁷². Как видно из последнего письма митрополита Григория, он начал действовать – 9 октября 1954 года выступил перед студентами ЛДА и ДС в церкви с разъяснением «обострившейся в печати так называемой борьбы с религией», резко критиковал ее и призывал «не надо падать духом». Вот текст этой речи.

Слово к студентам и воспитанникам Ленинградской Духовной Академии и Семинарии в день памяти святого апостола Иоанна Богослова в академическом храме 9 октября 1954 года

«Сегодня нас собрал сюда, в это училище веры и благочестия светлый праздник храма, посвященного имени святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

„Зритель неизреченных откровений и сказатель высших Божиих тайн, сын Заведеев, написав нам Святое Евангелие, благословити Отца и Сына и Духа Святаго научил есть“, – так говорит Святая Церковь в одном из богослужебных песнопений, обобщая в этих словах все содержание апостольского служения Апостола-Богослова.

Наша духовная школа имеет своей исключительной целью и содержанием изучение этих „неизреченных откровений“, явленных во Христе Иисусе и засвидетельствованных Учеников-Самовидцем, и восприятие сердцем и воплощение в жизни высоких, завещанных Христом, нравственных начал чистоты, любви и правды.

Вы пришли сюда, в эту духовную школу, добровольно и сознательно, чтобы восприять свет Христова учения и, по заповеди Христа, проповедовать его всему миру.

Принцип, который лежит в основе усвояемого вами религиозного отношения к жизни и миру – непреложен, и никакие доводы отрицательного характера его не могут поколебать, потому что он исходить из неистребимой потребности человеческого духа – ВЕРИТЬ о Бога, как Неизъяснимого, Непостижимого, Вечного, Премудрого и Всеблагого Отца и Начало вселенной, Промыслителя мира.

Между тем мы сейчас видим обострившуюся в нашей печати так называемую „борьбу с религией“.

Как относиться к этому нам, характер занятий которых весь сосредоточен на религии?

Прежде всего, этому не нужно удивляться. На пространстве всей истории человечества, наряду с людьми верующими, всегда были люди, не верующие в Бога.

Люди, отрицающие религию, всегда старались объяснить происхождение мира и жизнь мира без участия Бога, одними только „законами природы“.

Но такое утверждение не имеет никаких научных обстоятельств. Апологеты неверия, вопреки логике, забывают, что одними „законами природы“ никогда нельзя объяснить самого существования мира или природы, ни собственного существования самих „законов природы“. Ведь „законы природы“ уже предполагают существование мира природы, так как могут действовать только тогда, когда уже существует мир или природа, а объяснить существование „законов природы“ ими самими – значит ничего не объяснить...

Таким образом, со строго научной точки зрения, отрицательное отношение к религии принципиально безусловно недопустимо: научными доводами нельзя доказать этого. И признавать Бога и отрицать Бога – дело исключительно ВЕРЫ, и эта вера будет неопровержимой, нисколько не противоречащей ни логике, ни данным в опыте фактам, но эту веру нельзя обратить в ДОКАЗАННОЕ ЗНАНИЕ и говорить от имени науки.

Защитники неверия в борьбе с религией, за отсутствием подлинно-научных доказательств, подменяют их или несоответствием воззрений верующих на природу с позднейшими выводами естествознания или – пережитками прошлого, создавшегося вследствие темноты масс, или – ссылкою на бытовые предрассудки, в которых стараются обвинить почему-то одно духовенство, забывая, что осмеять или опозорить – не значит научно доказать, что Бога нет, тем более, что со многими предрассудками испокон века борется сама Церковь (разве приметы, гадания, колдовство, не говоря уже о пьянстве), а другие – направлены даже против самого духовенства („встреча с попом“ – как предвестник несчастья и т. п.).

Все эти высказывания печати невольно смущают верующих и колеблют убеждения тех, кто искренне ищет истины.

„Да не смущается сердце ваше“, сказал Христос своим ученикам на последней прощальной вечере, подготовляя их к великим дням испытания веры, „веруйте в Бога и в Меня веруйте“, – говорил Он... И святые Апостолы тверда хранили эту веру и завещали всем нам верующим: „Братие, стойте в вере, мужайтесь, укрепляйтесь“.

Посему не следует смущаться этими нападками на религию, не надо падать духом, а то, что в этих нападках может быть полезно для еще большего укрепления нашей веры и для лучшего устроения нашей нравственной жизни, это надо с любовью принять.

Если люди неверующие считают нас „невеждами“ и „отсталыми“ только за то, что мы веруем в Бога, то постараемся еще более укреплять себя постоянной молитвой в живой горячей вере в Бога и пламенеть огнем всеобъемлющей любви к Нему, как к Отцу и к людям, как братьям.

Если неверующие укоряют нас в несоответствии нашей жизни и поведения исповедуемых нами Евангельских заветов Христа, и по справедливости осуждают нас за это, то они правы в своих осуждениях, и мы со всей твердостью должны направить свою волю к искоренению владеющих нами пороков и малейшей нравственной нечистоты, чтобы быть действительно светильниками, „поставленными на свещнице“ для тех, кто еще не осознал вреда нравственной нечистоты.

Эти люди, гордые успехами знаний, достигнутых передовыми людьми всех времен, обвиняют нас, верующих, якобы в „мракобесии“ и сознательном „затемнении“ сознания масс, за то, что эти массы еще не успели выйти из темноты невежества и освободиться от неверных и извращенных воззрений на мир и жизнь, усвоенных еще в далекие времена язычества, то это – „перенесение боли с больной головы на здоровую“ и вместо обвинения всех, кто мог бы и должен бы нести свет просвещения в темные массы, бросать обвинение только духовенству, тому духовенству, которое на своих плечах пронесло первые зародыши просвещения на родную Русь и создавало школы для просвещения народа. И наша задача теперь – заботиться об углублении понимания истинного нравственного учения Христа и очищения его от искажений и извращений.

Если, наконец, сейчас в нашей стране идет дружная, объединенная работа всего многомиллионного населения над построением социализма в экономической жизни страны, то верующие люди рука об руку с неверующими одинаково, с полным энтузиазмом, работают над созданием лучших условий жизни и торжества правды и обеспечения мира во всем мире, и обвинять или подозревать верующих в противном – значит говорить заведомую неправду.

Итак, дорогие питомцы нашей духовной школы, – не смущайтесь нападками на религию, будьте уверены – НРАВСТВЕННОЕ сознание в глубине совести каждого составляет одно нераздельное целое с осознанием РЕЛИГИОЗНЫМ и разорвать их для блага жизни нельзя, как бы ни отрицали это неверующие. „Без Бога – ни до порога“, – говорит русская пословица. Даже из среды их самих мы слышим голоса, признающие это.

Один писатель-философ (Гюйо), написавший самую яркую по отрицательным выводам книгу о религии („Иррелигиозность будущего“) – даже он признает вековечные и нерушимые устои религии. Он говорит: „Иррелигиозность (будущего) СОХРАНИТ ОТ РЕЛИГИОЗНОГО ЧУВСТВА все, что было в нем наиболее чистого: восхищение космосом и теми бесконечными силами, которые развиваются в нем; с другой стороны – (она сохранит) искание идеала не только индивидуального, но и общественного“.

А великий апостол Павел в одном из своих посланий вдохновенно и твердо вещает нам, что в конце концов Бог будет всяческая во всех (1Кор.15:28)»⁴⁷³.

Рисунок 79. За столом Президиума в актовом зале ДА.

Слева направо: инспектор Академии прот. А. А. Осипов, управляющий делами Московской Патриархии протопресвитер Н. Ф. Колчицкий, зам. председателя Совета по делам РПЦ С. К. Белышев, митрополит Григорий (Чуков), Святейший Патриарх Алексий, архиепископ Филадельфийский и Карпато-русский Адам, уполномоченный Совета по делам РПЦ по Ленинграду и Ленинградской области А. И. Кушнарев, ректор Академии прот. И. Богоявленский, секретарь Ленинградского митрополита прот. П. Тарасов.

Рисунок 80. Заседание Священного Синода. Октябрь 1945 год.

Слева направо: митрополит Григорий (Чуков), митрополит Иоанн (Соколов), Патриарх Алексий (Симанский), митрополит Николай (Ярушевич), архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Рисунок 81. Митрополит Алексий (Симанский) и архиепископ Григорий (Чуков) с представителями городских приходов в январе 1945 года

Рисунок 82. Патриарх румынский Юстиниан и митрополит Григорий (Чуков) во время совещания представителей Автокефальных церквей. 22 июля 1948 года

Рисунок 83. Митрополит Григорий (Чуков) и архимандрит Пимен (Извеков). Псково-Печерский монастырь

Рисунок 84. Отъезд в Болгарию в мае 1946 года.

Слева направо: Сергей Николаевич Колчицкий, митрополит Григорий (Чуков), архимандрит Иоанн (Разумов), Патриарх Алексий, архидиакон Георгий Антоненко

Рисунок 85. Митрополит Григорий Чуков с лютеранским пастором

Рисунок 86. 1952 год. Митрополит Григорий (Чуков)