Слово об обоживающей молитве, заключающей в себе все остальные добродетели

Когда преподобный Акакий Кавсокаливит молился, он стоял неподвижно, как некий столп, однако и сидя не ощущал своего тела, находясь в высоком духовном состоянии, исполненный благодати и Божественного света.

* * *

В каливе Преображения скита Святой Анны жил благочестивый иеромонах из Черногории отец Мина. За сутки он совершал от 1000 до 3000 земных поклонов и от 50 до ста четок³⁰². От многой молитвы он не имел времени для разговоров. Молитва для него была соединением души с Богом, но также обладала и практическим действием. Она оберегала его от многословия и осуждения.

* * *

В келлии Введения во храм Пресвятой Богородицы того же скита подвизался монах по имени Прокопий. В его сердце возникло сильнейшее желание научиться пению, хотя до этого многие годы он упражнялся в умной молитве. Кроме того, сей благословенный немного фальшивил.

Однажды, когда он сидел грустный и печальный, перед ним предстал незнакомый седой старец и сказал:

– Что с тобой, из-за чего ты расстраиваешься?

– Из-за чего расстраиваюсь? Да вот, хочу научиться петь, но никто не берется меня учить, потому что у меня недостает слуха.

– Я тебя научу. Со мной ты станешь лучшим псалтом. Но я хочу, чтобы ты сделал мне одно одолжение, – сказал незнакомец.

– Какое? Все, чего ни попросишь, – ответил Прокопий.

– Вместо всякой платы хочу, чтобы ты выбросил то, что держишь в руке³⁰³, и перестал произносить молитву.

Тогда Прокопий понял, что неизвестный старец был демоном, и сказал ему с негодованием: Отойди от меня, сатана³⁰⁴1 И в ту же минуту тот стал невидим.

* * *

В 1941 году в возрасте девяноста трех лет почил о Господе простой сердцем, словом и всей своей жизнью старец Артемий, монах монастыря Григориат. Он никогда не судил и не осуждал других, носил самую негодную одежду.

Своим аскетическим ложем блаженный пользовался совсем мало. Обычно он сидел на скамье, одетый в рясу и кукуль, и ожидал, творя молитву, удара в симандр³⁰⁵, чтобы идти в церковь. Очень часто ходил в церковь Святой Анастасии и коленопреклоненно молился.

Когда церковь открывалась для совершения вечерни или утрени, он входил в нее первым. Целовал все иконы, как это делают многие благоговейные отцы, также и те фрески, которые мог достать, а до которых губами не дотягивался, тем старался передать лобызание рукой... Он никогда не садился в стасидию и на всех службах, бдениях и Литургиях стоял как несгибаемый столп.

Старец Паисий Катунакский

* * *

Один монах-критянин из келлии Честнаго Креста, расположенной между Керасьей и Кавсокаливией, после какого-то несчастного случая потерял зрение. С того времени он особенно предался деланию молитвы, и его не занимало больше ничто другое. Причем молился он стоя и вслух, прося у Неба духовного зрения посредством умного делания.

Как-то два паломника-журналиста, проходя мимо келлии слепого монаха, услышали его молитву и остановились, ожидая снаружи ее окончания, чтобы не прерывать службы в церкви. При этом они подумали, что так бывает в каждой келлии Святой Горы, и потому написали: «Бесконечны молитвы монахов на Афоне...».

* * *

Один аскет посылал своего послушника в Карею продавать рукоделие. Там в храме Протата послушник слышал прекраснейшее византийское пение. Однажды он говорит старцу:

– Отче, у меня есть помысл. Мы здесь в пустыне ничего не делаем. Видел бы ты, как там воспевают Бога! Прекрасное пение, хоры, разные песнопения... А у нас только четки, только «Господи Иисусе Христе...».

В какой-то другой день зовет старец этого послушника и говорит:

– Пойдем, чадо мое, посмотрим, что делают те отцы. Возьмем и мы себе их устав.

И когда они стояли в церкви, старец наклонился к его уху и говорит:

– Действительно, чадо, они прославляют здесь Бога...

И не успел он закончить фразы, как вдруг все ощутили сильное землетрясение. Сотрясалось все здание. Тогда тотчас все псалты оставили свои певческие книги и «териремы»³⁰⁶ и стали молиться по четкам: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!».

– Отче, – говорит послушник, – пойдем, вернемся в свою каливу, к нашей работе, к тишине. То, что мы там делаем, выше пения.

Так они удостоверились, что лучшая молитва – это молитва по четкам.

* * *

Два аскета, Агафангел и Анания, проводили ангельскую жизнь в одном из пустынных мест Святой Горы. Им нравилось оставаться безвестными, они ненавидели тщеславие, поэтому позволяли себе даже немного юродствовать на глазах у других, чтобы их добродетель оставалась сокрытой. В их сердцах уже прочно утвердилось умное молитвенное делание.

– Монашек мой, Христос пришел, – говорил один из них новоначальным монахам. – Спросил ли Он тебя, когда Ему прийти снова, дал ли тебе отчет? Исполняй свое правило, но думай, что не исполняешь его.

* * *

«Многие имеют делание трезвения, но не знают об этом», – говорил один старый пустынник.

* * *

Известный подвижник Савва Духовник не спал на кровати. У него в келье были особые подвески: с потолка свисали две веревки, которые он продевал под мышками, и так, в полуподвешенном состоянии, всю ночь проводил в молитве.

* * *

Один старый монах говорил:

– Молитва «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» есть фундамент духовной жизни.

* * *

Еще он сказал:

– Одно только «Господи, помилуй» сотрясает небо и землю.

* * *

– Мы для того и стали монахами, чтобы молиться, – часто повторяют отцы-святогорцы.

* * *

Пустынник отец Хризостом рассказывал нам:

– Жил в Кавсокаливии один старый монах по имени Анатолий. У него был ангельский голос. Говорят, что когда он пел «Достойно есть», то широко разводил руки от великого радования сердца, и что при этом начинали раскачиваться лампады. Один раз я шел в Святую Анну и услышал, как он поет. Я говорил себе: «Что это за голос? Это не Ангел ли поет?».

Еще он рассказывал:

– Сорок лет я был в уединении, все службы совершал по четкам. В Великий пост мы старались свой ум держать у Креста Господня. Но как быстро теряется молитва! Требуется понуждение себя.

* * *

Один монах-подвижник говорил:

– Прежде всего диавол хочет помешать нам в молитве. Как только кто-нибудь начинает молиться, враг старается рассеять ум помыслами и различными фантазиями. Если таким образом он ничего не может добиться, то является сам, чтобы испугать нас и заставить прекратить молитву. Однажды, когда я встал на колени, чтобы помолиться, я увидел сильный свет за моей спиной. Я понял, что это было от диавола, не стал обращать внимания и без страха продолжил свою молитву. Два дьяволенка появились слева от меня на расстоянии нескольких метров и начали играть и плясать, чтобы заставить меня смеяться...

* * *

Наряду с великим аскетизмом, который сочетался с Божественным смирением, русский подвижник папа-Тихон имел дар непрестанной молитвы, не прекращавшейся даже тогда, когда он спал.

– Когда молишься, – говорил он, – молитва должна так соединиться с сердцем, как если бы ты приклеил одну вещь к другой.

Еще он говорил:

– Прежде чем начать какое-нибудь дело, помолись Богу со словами: «Боже мой, дай мне силу и вразуми меня». И в конце: «Слава Тебе, Боже».

* * *

Один старец сказал:

– Истинное знакомство человека с умной молитвой начинается с познания им своей немощи и беспомощности. Бог не оставляет. Человек просит исцеления, познания, научения, начинает искать учителя, боится, смиряется. Страх не дает ему впасть в прелесть. Здесь начинается истинное просвещение. Понуждая себя, он получает помощь, и труд его умножается. Затем приходит созерцание³⁰⁷, ему открывается смысл Суда, мучений, Царства Небесного.

Когда кто ходит в истине, он не заблуждается. То, что видит, в том и поучается. А заблуждающийся ходит по воздуху.

* * *

Знаменитый игумен монастыря Каракалл иеромонах Кодрат имел в себе непрестанно действующую молитву. Ночью и днем, работал ли он или говорил, в нем не прекращалась молитва.

* * *

В болгарском монастыре Зограф был один духовник по имени папа-Яннис, человек молитвы и умиления, который обладал еще и даром рассуждения. Даже и на трапезе он никогда не прекращал произносить в себе молитву.

* * *

Почтенный старец Герасим Гимнограф рассказал мне об одном случае, произошедшем в 1935 году, когда он дал очень бедному карульскому подвижнику Филарету двести драхм, поскольку тот оказался в большой нужде.

– Не расстраивайся, авва, – сказал ему отец Герасим, увидев его весьма расстроенным. – Возьми эти деньги. Возвращать их мне не надо. Сотвори молитву ко Всемилостивому Богу, чтобы Он помиловал меня.

Аскет взял деньги, благодаря брата за любовь, и отправился отдать свой долг в скит Святой Анны. В дороге он, по своему обыкновению, творил молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Не успел подвижник дойти до скита, как вдруг видит, что на дороге лежат четыре бумажки, одна рядом с другой. На него они произвели впечатление, потому что не были похожи на простой мусор. Он взял их и со свойственной ему простотой вернулся назад к отцу Герасиму.

– Что это за бумажки, старче? Я нашел их ниже, когда шел в Святую Анну.

Отец Герасим подивился Божественному Промыслу и силе молитвы. Это были четыре купюры по пятьдесят драхм, притом совершенно новые!

– Геро-Филарет, – сказал он ему, – это четыре бумажки по пятьдесят драхм. Их тебе послал Бог. Но скажи мне, прошу тебя, что ты говорил в себе и о чем думал, когда шел в скит?

– Ничего, кроме молитвы «Господи Иисусе Христе... Однако иногда мой помысл убегал и думал о долге в двести драхм, и я спрашивал себя, как мне отдать долг и тебе как вернуть назад эти деньги. Прошу тебя, возьми их, чтобы мой ум освободился от этого помысла и от долга.

* * *

Один аскет говорил:

– Вижу как-то в молитве моего старца, который ныне на небесах, как он восходит на небо, как некий огненный столп. Понимаете, какое здесь сокрыто великое таинство?

* * *

Другой аскет говорил:

– Монах подобен Моисею, который просил у Бога увидеть Его славу (Исх.33). Бог ответил ему, что никто не может видеть Его лицо, то есть Его Божественную Сущность. Господь показывает монаху Свое благоволение, повелевая утвердиться в вере и удалиться в свою келью, как пророк в пещеру среди камней. Монах остается там во тьме, перенося с терпением труды, уныние, скорби, отсутствие благодати в молитве, в то время как все это попускается Богом. И в какой-то момент Господь простирает Свою руку, чтобы просветить его светом Своего присутствия, то есть безначальным действием Святаго Духа.

Тот же старец говорил:

– Как мы можем просить у Бога Его увидеть? Лучше предстанем пред ним обнаженными от всякой заботы, от всякой любви к миру, к самим себе, к нашим помышлениям и даже к нашим подвигам и попросим Его бросить на нас Свой взгляд. Этот взгляд Божий будет для нас зрением Бога.

Еще он сказал:

– Монах не изучает догматы, он живет по ним. Когда он читает Священное Писание или отцов, то старается не знания приобрести, а научиться грамматике иного языка с невыразимыми звуками – языка, на котором обращается к нему в молитве Бог.

* * *

Старый монах, делатель умно-сердечной молитвы, сказал: – Мы не должны оставлять молитву. Мы должны совершать ее, когда только нам дается для этого возможность, дабы ум не вращался в суетном. В молитве он успокаивается, отдыхает и радуется. Вот малые дети бегают целый день, кричат, играют, падают, ушибаются, и только вечер приносит им отдых и успокоение, и они радуются, находясь рядом со своей мамочкой. Так и ум человека. Пусть он не гоняется за суетным, пусть занимается молитвой.

* * *

Старец сказал:

– Слушай, благословенная душа. Слово о молитве никогда не кончается. Потому что и молитва никогда не кончается. Молитва – это собеседование с Богом. Я не могу тебе передать, что ощущает молящийся человек. Единственное, что он должен знать, – это то, что душа христианина хочет молиться постоянно. Она заканчивает славословие и начинает моление. Заканчивает моление и начинает прошение. И опять все по-новому. Молящийся помнит обо всех, помнит о своем прельстившемся брате и ежедневно просит Бога вразумить его, и помиловать, и направить на путь спасения.

* * *

Духовник папа-Мина из Черногории, подвизавшийся в скиту Святой Анны, каждый день ходил в церковку своей каливы и прочитывал все каноны, содержащиеся в Часослове, – от молебного канона ко Пресвятой Богородице до акафиста Честному Кресту и покаянного плача. И так он молился до 6 часов по византийскому времени, то есть до 12 часов ночи по мирскому. Никто никогда не видел его уставшим. Его душа была подобна оленю при исходищих вод (ср.: Пс.1:3).

* * *

– Трезвение есть дар Божий, – говорил один великий делатель трезвения Каллиник Исихаст. – И как Бог сначала сотворил человека, а потом вдохнул в него живую душу, так и монах должен сначала очистить себя телесно посредством деятельных добродетелей, а затем получить от Бога дар умной молитвы и трезвения, восходя от деяния к созерцанию.

* * *

Рассказывал отец П.:

«Как-то я попросил у Бога нечто, что, как я полагал, помогло бы мне в моей духовной жизни. Три года подряд я настаивал на этом и, наконец, получил. Но прошло семь месяцев, и я увидел, что то, что я просил, хотя и казалось хорошим, вредило мне в моей духовной жизни. Тогда я стал просить:

– Боже мой, забери это, забери это обратно.

Прошло еще три года, и Он забрал это у меня. Кто-то спросит: почему же Бог долго не забирал это, если я Его об этом просил? Через некоторое время, не научившись из предыдущего опыта, я забывал и снова просил. Потому и оставил меня Бог еще немного помучиться, чтобы исполнить мою просьбу позднее».

* * *

Катунакский исихаст Е. говорил:

«Здесь, на Святой Горе, куда вы пришли, вы все возьмете себе четки. Четки приведут тебя туда, куда ты и не предполагаешь, возведут тебя к высочайшим пределам. «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». У тебя какая-то проблема? – «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». У тебя возникло искушение с другим человеком – соседом, другом, начальником? – «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Это даст тебе разрешение твоей проблемы, укажет выход из безвыходного положения.

Сейчас уже год прошел, как со мной случилось одно искушение. «Что мне делать, что делать? – думал я. – Пресвятая Богородице, помоги мне. Я пойду к Твоей иконе «Скоропослушница» и послужу молебен. Пресвятая Богородице, помоги». И ответ не замедлил прийти. На третий день искушение миновало. Оно разрешилось очень просто. Вот как быстро приходит помощь Пресвятой Богородицы. Итак, четки, «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Если сольешься с четками, знай, что обретешь просвещение, поднимешься на более высокий уровень, который ты сейчас понять не можешь. Четки имеют все монахи: и пустынники, и аскеты, и скитские монахи, и общежительные – все с четками в руках...».

* * *

Один аскет говорил:

– Когда молитва творится сама собой, нет большей сладости. Тогда человек забывает о еде и сне и только наслаждается, пока его старец не остановит его, чтобы испытать, смирится ли он. Одна монахиня достигла такой меры. У нее весь день было много трудной работы, а ночью она творила молитву. И так – в течение пяти дней. И когда старица ее остановила, она сказала: в чем-то я погрешила. И каялась в этом, хотя ни в чем не погрешила...

* * *

Рассказывал один из старых отцов:

– Когда я был молодым, я доставлял наше рукоделие благочестивым мирянам за пределы Святой Горы. Где бы я ни находился, на корабле или на улице, вокруг меня собирались неверующие и говорили мне непотребные слова против существования Бога. Я плакал, умоляя Всеблагаго Бога не оставлять наш народ, чтобы он не был порабощен другими народами за безбожие этих людей. Я спросил своего старца, что мне делать, когда они, желая отравить мою душу, окружают меня, как осы. И он ответил мне: «Когда они к тебе приближаются, сядь прямо, скрести на груди руки и молись, и тогда рассеются все их нападки, и ты будешь спокоен». Я так поступал и был спокоен. Как солнце рассеивает облака, так молитва прогоняет тех, которые хотят растлить душу хульными словами и ввергнуть ее в скверные страсти.

* * *

Однажды святой Никодим шел, направляясь на престольный праздник Великой Лавры. На пути он встретил одну келлию, где и переночевал. Около полуночи святой услышал, как старец этой келлии с братией вошли в храм. Он тоже тайно вошел за ними и видит, что старец и его послушники, время от времени преклоняя колена, призывают сладчайшее имя Иисуса Христа. А когда настало время Божественного Причащения, Никодим увидел, как лица всех собравшихся просияли светом, хотя и не ярче солнечного...

* * *

Весь день отец Иоаким из Святой Анны непрестанно молился. Работая, отдыхая, разговаривая, он научился постоянно беседовать с Богом. С особой приятностью он говорил:

– Если отнимешь у монаха молитву, тогда отнимешь у него и право чувствовать себя истинным чадом Божиим.

Часто он приходил на наши послушания и спрашивал по-отечески, молимся ли мы «молитвой» или читаем ли акафист Пресвятой Богородице.

Обсуждал отец Иоаким что-либо очень редко, только когда в этом была необходимость. Но всегда можно было увидеть его молящимся. Самым безмолвным местом для него был небольшой лес позади каливы. Там он воздевал руки к небу и часами наслаждался таинственным общением с Иисусом Христом. Когда его спрашивали, где он задержался, отец Иоаким отвечал:

– В Гефсиманском саду, там я был.

Молитва увлекала его настолько, что даже пищу и отдых он считал излишними. Как-то отец Иоаким взял благословение у своего старца и целый год не возвращался на ночь в келью, но оставался в церкви каливы в стасидии. Об этом времени говорят, что тогда Божественное благословение и небесные свойства почили в сердце отца Иоакима. Часто по ночам слышали его рыдания или торжественное псалмопение. Но когда видели его снова на утрени, отец Иоаким был всегда свежим и радостным, как будто выспался накануне в самых комфортных условиях.

Душа его желала многого... Однако тело не могло поспеть за горением духа. Он часто болел. В продолжение года его ежедневных бдений от всенощного стояния на ногах образовались язвы, вызванные плохой циркуляцией крови. Старец был вынужден запретить ему проводить ночи в храме.

Тогда этот мужественный подвижник изобрел новое место для духовной брани. В углу своей кельи он поместил некое волосяное седалище и проводил, сидя на нем, всю ночь, закутываясь в теплую одежду. Его голова не знала подушки, только ноги приходилось вытягивать, чтобы успокоить язвы. На этом новом боевом рубеже он мужественно молился, и, если глаза его порой закрывались, губы не переставали непрестанно шептать молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя».

Когда он произносил: «Пресвятая Троица» или: «Троица Святая, Боже, помилуй нас», все существо его сотрясалось. Видно было, что для него нет молитвы, сильнее этой. Его благоговение к Святой Троице не поддавалось описанию. Когда в службе встречался троичный тропарь, он весь становился вниманием. С другой стороны, имя Господа нашего Иисуса Христа было для него сладчайшим словом.

Старец Иоаким из Святой Анны

* * *

Подвижник папа-Тихон говорил, что монах должен час трудиться и час молиться. А об акафисте Божией Матери, который старец особо любил, он рассказывал случай, произошедший в Русском монастыре.

«Был один монах, который каждый день двадцать четыре раза читал этот акафист, то есть в начале каждого часа, имея своим ориентиром бой часов. Причем читал он его с таким благоговением, как будто в первый раз. Однажды он услышал глас от иконы Пресвятой Богородицы: «Радуйся, рабе, и тебе глаголю – радуйся»».

Папа-Тихон и сам много раз в день читал этот акафист со слезами. Также каждый день он прочитывал Евангелие от Матфея. Особенно любил зачало о Суде. Он хотел, чтобы его ум всегда находился на Страшном Судилище. Имея память о смерти, он сам выкопал себе могилу, чтобы постоянно видеть ее и плакать, ожидая с радостью дня, когда она примет его в себя.

В воскресенье, как говорил папа-Тихон, мы не должны работать. Во время путешествия в пустыне Бог посылал израильтянам манну каждый день, кроме дня седьмого, поскольку в этот день они были призваны славословить Бога³⁰⁸.

Сам отец Тихон воскресенье посвящал только Богу. Когда он служил, у него возникало желание, чтобы Литургия никогда не кончалась. Часто бывало, что приходило время вечерни, а он еще служил Литургию. И если у него не было слез на Херувимской, старец не начинал следующих молитв...

* * *

Старец Даниил из Нового Скита прожил 115 лет. У него было острейшее зрение. Когда он творил молитву по четкам, к нему приходил диавол в виде шакала и тянул за четки. Но тот продолжал свой подвиг.

* * *

Старец сказал:

– Как корабли, терпящие бедствие, постоянно посылают сигнал SOS, так и человек постоянно должен произносить молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

* * *

В Старом Руссике в маленькой каливе жил престарелый монах Израиль, знавший еще преподобного Серафима Саровского.

Высокий, худой, молчаливый – настоящий кипарис духовной жизни.

Как-то преподобный Силуан сказал ему:

– Старче, вы живете здесь один и можете удобно заниматься умной молитвой...

– Не бывает, дитя мое, умной молитвы и безумной, это мы являемся безумными...

* * *

Старец Дионисий из Святой Анны не вступал в беседу ни с кем, также и лица его никто не видел, потому что он всегда покрывал его, чтобы иметь непрестанную молитву! Он собирал в районе Криа Нера душицу, делал масло с душицей и продавал его. На эти средства он жил со своими учениками, придерживаясь принципа не поедать чужой хлеб.

* * *

Таково было стремление к молитве и благоговение ко Пресвятой Богородице у старца Арсения, почти достигшего столетнего рубежа, что он постоянно носил с собой службу Иверской иконе Божией Матери, чтобы молиться ей на своем послушании. Он был садовником и огородником монастыря Святого Павла.

* * *

Один добродетельный монах говорил нам:

– Когда человек молится в церкви, его ум пребывает в восхищении. В немом удивлении он созерцает природное устроение всего творения и ушами души слышит церковные песнопения. Душа трепещет и радуется, ум услаждается этими созерцаниями, видит все и совсем не хочет спускаться на землю, но желает только слушать поющих: «Иже Херувимы тайно образующе...».

Это первое дарование совершенного послушника. На него смотрят его старец, его сподвижники отцы и братия и удивляются, за что он сподобился восхищения ума. Удостоившийся этого дара желает найти такое уединение, чтобы его не тревожило даже колебание листочка лимонного дерева, растущего за окном его кельи.

Видишь, что делал святитель Григорий Палама? После воскресной Божественной литургии, совершавшейся в Великой Лавре на бдении, он сразу удалялся. С собой он не брал ничего, даже хлеба и воды. Приходил в каливу Пресвятой Богородицы, которая впоследствии была названа «Панагия³⁰⁹ Святого Григория Паламы», и там безмолвствовал всю неделю. Ум его предавался созерцанию. Ничем другим не услаждался его внутренний человек, кроме красоты Божией. Затем святой возвращался в монастырь, и лицо его сияло.

Монах должен всегда пребывать в высочайшем созерцании, которое называется премирным и рождается от любви к Богу. Когда же ум его достигнет меры любви, он уже не находит себе успокоения в этом мире, но желает общаться с премирными умами, благодаря и славословя Триипостасного Бога, обитающего в его сердце. У одних в этом небесном созерцании ум пребывает целыми днями, а других оно посещает лишь на мгновение ока.

* * *

Однажды два-три паломника отправились на Святую Гору, чтобы посетить авву П. Они попросили его сказать им слово утешения. Тот, удовлетворяя их жажду, сказал им слово о световидных откровениях, напоив их живой водой созерцания и лицезрения Бога.

– Что мне сказать вам? Я расскажу вам об одном человеке, келья которого несколько дней назад исполнилась Божественного света, и он не понимал, находится ли он в теле или нет... Он был восхищен духом... И когда пришел в себя, когда ушел тот нетварный небесный свет, и он заметил естественный, тварный свет солнца, то подумал, что произошло солнечное затмение – вот какая была разница. И кроме того, когда он пришел в себя, то почувствовал себя настолько тяжелым и неповоротливым, как какое-то животное... И начал горько плакать. И искал сладости и лучезарности того света...

* * *

Старец сказал:

– Прилежный к молитве находит ответы на спорные вопросы.

* * *

Помню, как слепой старец Авксентий Григориат шел из своей кельи в церковь, осязая стены монастырского двора и творя непрестанную молитву или акафист Пресвятой Богородице. Облобызав все любимые иконы, он становился в свою стасидию и стоял как столп, пламенея в молитве.

* * *

Отцы рассказывают, что когда однажды на Святую Гору приехал новоявленный святой Нектарий Пентапольский, он посетил в скиту Святой Анны знаменитого старца-духовника, созерцателя и учителя практического делания умной молитвы, с которым они беседовали и молились в его келье без перерыва в течение трех дней!

* * *

Я слышал, как один старец-монах непрестанно повторял такую молитву: «Иисусе мой, Иисусе мой, Владыко мой, Господь мой и Бог мой, помилуй мя».

* * *

Уважаемый духовник папа-Яннис из Святой Анны рассказал мне, что во время вторжения турок на Кипр в 1974 году он пошел к одному простому аскету и сказал ему:

– Что сидишь, отец, неужели ты не молишься? Ведь турки наступают! Осени, благословенный, четыре стороны света знамением Честнаго Креста, и Бог их остановит!

Действительно, старец перекрестил четыре стороны света, и вскоре пришло известие, что турки остановили свое вторжение на Кипр.

* * *

Один аскет спросил другого, что тот делает, когда на него восстают плотские помыслы. И он ответил:

– Я высоко поднимаю руки и кричу: «Пресвятая Богородице, Христе мой, спаси меня, я погибаю!». И ты так делай.

И действительно, следуя его совету, этот подвижник почувствовал облегчение от суровой брани.

* * *

Свежи в моей памяти воспоминания о двух слепых старцах из богадельни³¹⁰ монастыря Каракалл – Хрисанфе и Гедеоне. С каким терпением и стойкостью, подобно праведному Иову, они переносили свою болезнь! С какой простотой повторяли поочередно молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас»! Заслышав чьи-то шаги, они говорили между собой:

– Давай прервемся, человек идет.

Когда посетитель уходил, они продолжали свою молитву по четкам.

* * *

Приснопамятный старец Мефодий из келлии Святого Нила, о котором мы уже упоминали, имел суровый характер, но в конце жизни стал подобен ягненку. В старости его упокоили его братья по постригу Ефрем и Досифей, проявив великое самоотвержение и огромное терпение. Они рассказали мне, что в последние дни своей жизни он постоянно пел «Достойно есть» и непрестанно повторял: «Пресвятая Богородице, спаси нас».

* * *

Один восьмидесятилетний старец-монах говорил мне, что непрерывное и всегдашнее поучение в «молитве» приносит «добрую старость»³¹¹. Это то, о чем мы просим в ектениях: «Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны...».

* * *

Папа-Ефрем Катунакский очень любил икону Пресвятой Богородицы «Скоропослушница» и возлагал на нее свое упование. Когда он еще не принимал к себе учеников и жил один (а его рукоделием было вырезание деревянных печатей), то по окончании каждой печати шел в маленький храм своей каливы и совершал молебен «Скоропослушнице». Проходило еще четверть часа, он заканчивал следующую печать и снова служил молебен Пречистой Деве. На молебне папа-Ефрем поминал множество имен, которые ему присылали, а также молился за «милующих и питающих нас». Во всех своих испытаниях в «Скоропослушнице» он видел скорую Помощницу и Заступницу и всем велел призывать Ее в своих молитвах.