Юстин II

Юстиниан и Феодора были окружены множеством родственников. Имея полную возможность обеспечить преемство власти одному из них, Юстиниан оставлял, однако, вопрос о преемнике открытым до конца своих дней. В последние годы его правления ближе других к особе государя был его племянник Юстин, сын его сестры Вигилянции,⁷⁷² занимавший пост куропалата.⁷⁷³ Он был женат на племяннице Феодоры, Софии, женщине весьма честолюбивой и властной. София разделяла монофизитские убеждения, но честолюбивые помыслы заставили ее отступиться от монофизитства, чтобы тем устранить преграду к достижению верховной власти. Она вступила в церковное общение с господствующей церковью за несколько лет до смерти Юстиниана, но слухи о ее принадлежности к монофизитскому исповеданию ходили и после, когда ей удалось осуществить свои честолюбивые надежды.⁷⁷⁴ Двойное родство Юстина, с Юстинианом и Феодорой, повышало его шансы на преемство власти, а пребывание в столице при особе императора давало ему возможность упрочить свое положение. По сообщению Евагрия, близкого по времени свидетеля, Юстиниан колебался в своем выборе между Юстином, сыном Вигилянции, и Юстином, сыном Германа. Так как он сам не решал вопроса, то оба Юстина заключили между собой договор, что тот из них, кто окажется на троне, предоставит другому первое после себя место в государстве.⁷⁷⁵ Юстин, сын Германа, сделал военную карьеру и в последние годы жизни Юстиниана находился на Дунае во главе военных сил, охранявших северную границу империи от той опасности, которую представляли авары в своем грозном передвижении на запад с берегов Черного моря. Юстин, супруг Софии, имел полную возможность обеспечить частными соглашениями и другими способами воздействия настроение влиятельных лиц среди столичной знати, снискать согласие патриарха, а также расположение придворных военных людей и таким образом подготовить свое избрание. Официальной записи о венчании на царство Юстина не дошло до нас, но весьма полную и ясную картину этого события дает поэма Кориппа, известного африканского поэта того времени, который был очевидцем знаменательного для Юстина торжества.

Корипп начинает свое повествование с видения, которое предварило Юстина о предреченной ему судьбе. – Ночью в полусне предстала пред ним дева – Sacra Pietatis imago – и возвестила ему волю Отца небесного – pater omnipotens – и умершего дяди, чтобы он вступил на царство. Немедленно вслед за тем раздается стук в двери его дворца. То прибыл весь синклит с патрицием Каллиником во главе, чтобы просить его принять верховную власть в осиротевшем государстве. Юстин и его супруга выслушивают просьбу сановников. Юстин колеблется. Сенаторы падают к его ногам, умоляют снизойти на их просьбу, и Юстин дает согласие. На дворе глубокая ночь. Приняты меры, чтобы весть о смерти государя не разнеслась немедленно по городу. Об этом позаботился комит экскувитов Тиверий. Юстин и София в сопровождении синклита направляются во дворец. Во время шествия поют петухи, предваряя грядущий день. Стража встречает Юстина и его супругу пожеланием счастливого царствования.⁷⁷⁶ Войдя во дворец, Юстин и София оплакивают почившего государя на одре смерти, и София возлагает на его труп покров, на котором вышиты все его славные победы.

Между тем, в городе распространяется весть о смерти императора, и весь народ спешит на ипподром, разделяясь там по партиям. Уже раздаются возгласы: tu vincas Iustine. Под утро Юстин молится в храме Архангела Михаила, а София с дочерью – в церкви Пресвятой Девы Марии. Они возвращаются в тронный зал, и здесь происходит церемония венчания на царство. Юстина облачают в царские одежды.⁷⁷⁷ Солдат возлагает ему на голову свою шейную цепь, Юстин возводит его в чин трибуна⁷⁷⁸ и четыре воина поднимают Юстина на щите.

Патриарх дает свое благословение и возлагает на избранника царский венец. Раздаются радостные клики в честь Юстина и Софии. Юстин вступает на трон и обращает первые слова к народу с обещанием править по разуму и правде.

Шествие направляется на ипподром. Царственную чету сопровождает брат Юстина Марцелл и зять Бадуарий.⁷⁷⁹ Собравшийся на ипподроме народ приветствует царя и царицу нескончаемыми возгласами. Выждав время, Юстин держит речь к народу и дает обещание справить консульство в ближайшее 1 января. Тут из толпы выступает группа людей и падает ниц перед троном. Это кредиторы казны, которые давно ждут уплаты по своим поставкам. Юстин повелевает открыть свою казну: рабы несут мешки с золотом и удовлетворяют всех. Следом за кредиторами являются толпы женщин. Они молят о милосердии государя к своим мужьям, томящимся в заточении. Император дает приказ освободить заключенных и затем отпускает народ. Шествие направляется во дворец.

После полудня происходит погребение почившего Юстиниана в храме св. Апостолов. Когда печальная церемония закончена, весь город украшается зеленью, цветами, коврами, и всюду раздаются радостные клики в честь нового императора и его супруги. Возвратившись с похорон, царственная чета садится за обеденный стол, блистающий роскошью яств со всего мира. После пира Юстин и София удаляются во внутренние покои дворца.⁷⁸⁰

В этом описании очевидца с полной ясностью выступают некоторые особенности этой церемонии по сравнению с теми, какие даны нам в официальных записях, сохраненных Константином Багрянородным о других венчаниях на царство. Принятие сана, облачение в царские одежды, возложение венца – произошло не на Военном поле в Евдоме в присутствии армии и всего народа, как было раньше, и даже не на ипподроме, как во время избрания Юстина I и Анастасия, а внутри дворца в тесном кругу единомышленников. Из многочисленной родни Юстиниана и Феодоры присутствовали только брат Юстина Марцелл и зять его Бадуарий. Комит экскувитов Тиверий, имевший давние личные связи с Юстином, принял все меры к тому, чтобы известие о смерти престарелого государя не проникло в город, и партия, которую успел подготовить себе Юстин за время болезни Юстиниана, немедленно провела его избрание, устранив возможность выступления других кандидатов. Характер сговора единомышленников, боявшихся за успех своего предприятия, отмечен и в кратком изложении Евагрия об этом событии.⁷⁸¹ В летописных записях отмечена другая черта, характеризующая тогдашние отношения, а именно, что Юстин сделал щедрые вклады в храмы и монастыри, созданные Юстинианом, и увеличил число принадлежавших им имуществ.⁷⁸²

В числе тех текущих дел, которые давно ожидали своего решения вследствие болезни одряхлевшего императора, был прием посольства от хана аваров. Оно было прислано с тех новых мест на Дунае, куда прошли авары, разгромив и подчинив себе кутургуров. Сослужив службу императору ослаблением этих ненадежных союзников империи, хан требовал себе уплаты тех денег, которые получали ежегодно утургуры и кутургуры. Исполнение условий заключенного с аварами договора и предоставление им земель в пределах бывших провинций империи, занятых другими варварами, вызывало опасения вторжения их в пределы империи, и Юстин, сын Германа, находился на Дунае в предупреждение возможных осложнений. Многочисленное аварское посольство долго ожидало приема. Он состоялся на седьмой день правления Юстина, т. е. 21 ноября 565 года. По описанию Кориппа, прием состоялся во всей торжественной обстановке царского великолепия.

Юстин и София восседали на тронах, окруженные чинами двора и военной свитой в блиставших золотом доспехах. Представшие перед очами государя послы пали ниц и по полу рассыпались их волосы, заплетенные в косы. Когда император повелел им подняться, старший член посольства Таргитай в дерзкой речи славил подвиги и грозную мощь своего народа и предъявлял требование своего повелителя уплаты ежегодных денежных даров. Юстин в гордых выражениях отказался на будущее время от всяких уплат и грозил смирить хана войной. Послы с позором удалились из дворца.⁷⁸³ Гордый тон ответа императора и грозный отказ в уплате денег знаменовали собою новую эру в политике правительства относительно варваров, и так именно поняли современники слова императора.

По старой традиции Юстин принял консульство на ближайший год после вступления на царство. Не действовавшая в течение 25 лет церемония, в которую превратился консулат, была совершена с полной торжественностью и великолепием. Описание ее дал тот же Корипп. Поэт рассказывает сначала о тех приготовлениях, которые спешно шли в центре столицы в ожидании консульского выезда императора. Префект города отвел места для устройства помостов для народа и торжественных арок. По всем лесам в окрестностях города шла работа дровосеков, дерево доставлялось в город, спешно шла работа плотников, и когда леса и арки были готовы и все приведено в порядок, временные сооружения были богато украшены гирляндами из зелени, коврами и тканями. С появлением на небе солнца 1 января начался консульский выход. Все чины двора, все придворные службы и военная охрана особы императора разместились в торжественных костюмах с инсигниями своих санов и чинов на заранее определенных местах, а народ наполнил все ступени огромных помостов, воздвигнутых на Средней улице. Заранее сложены были огромные груды щедрых подарков из драгоценных металлов, которые должен был раздать всем чинам новый консул. На богато украшенном помосте стоял золотой трон. Император вышел из дворца, воссел на трон, и началась раздача подарков. Вызывали по списку, составленному по рангам, и каждый поднимался на ступени трона и получал свой подарок. В эту пору ораторы славили императора в речах на обоих языках империи.⁷⁸⁴ После членов синклита получали свои подарки чины всех царских служб по группам. Император знал каждого в лицо и каждому из них говорил ласковое слово. Когда эта часть церемонии была закончена, началось приготовление к шествию. Блиставший пурпуром и золотом помост с троном был поднят на плечи подобранных по росту людей в пурпурных одеждах.⁷⁸⁵ Все чины выстроились по своим рангам. Глашатаи назначали место всякой группе чинов, за ними встали отряды войска, по обеим сторонам трона выстроились экскувиты, за императором построились протекторы с игравшим на солнце золотым оружием. Шествие двинулось по Средней улице,⁷⁸⁶ среди лесов, с которых народ восторженными кликами приветствовал императора, и все получали свою долю щедрот государя. Шествие направилось в храм св. Софии, где император молился и принес свое пожертвование на храм.⁷⁸⁷ Затем следовала еще какая-то публичная церемония, в которой император выступал окруженный ближайшими и довереннейшими сановниками; но в чем она состояла, остается неясным, так как текст четвертой песни поэмы Кориппа дошел до нас не в целом виде. День закончился, по всему вероятию, роскошным пиром.

Хотя восшествие на престол Юстина обошлось без всяких затруднений и противодействия с чьей-либо стороны, но как он сам, так, по-видимому, более чем он, его супруга, питали подозрение против другого Юстина, сына Германа, человека, имевшего военное имя. Он был отозван со своего военного поста на Дунае, и подозрительность в отношении к нему нового двора выразилась в том, что он был постепенно лишен всей своей дружины. Высокое назначение на пост префекта-августала Египта было только предлогом удалить его из столицы. Следом за ним были посланы наемные убийцы, которые и сделали свое темное дело. Голова убитого была препровождена к царственной чете, которая успокоилась в своей ненависти только после того, как могла попрать ногой мертвую голову.⁷⁸⁸

Вскоре после того в среде сената созрел заговор на жизнь Юстина. К ответственности были привлечены два видных сенатора времени Юстиниана, Эферий и Аддей. Оба они были приговорены к смертной казни. Первый сознался в замысле отравить императора, второй отрицал и перед самой казнью свою виновность во вмененном ему преступлении, но принял казнь как справедливое возмездие за другое злодеяние, совершенное в более раннее время, когда он погубил чародейством префекта претория Феодора.⁷⁸⁹

Положение государственного казначейства в начале правления Юстина было очень тяжко. Это засвидетельствовал сам Юстин в указе о сложении недоимок по поводу начала нового правления. Срок, с которого они были объявлены не подлежащими взысканию, восходил к 8 году предшествующего индикта, т. е. 560. Чтобы возвысить в глазах подданных значение этой льготы, император свидетельствует о крайней скудости средств государственного казначейства и большой его задолженности, а также о полном расстройстве военных сил государства.⁷⁹⁰

Феофан в своей хронике под 566 годом сохранил свидетельство о властном вмешательстве императрицы в кредитные дела того времени в столице империи. Призвав во дворец всех менял и ростовщиков, София потребовала от них выдачи всех векселей и залогов и возвратила их по принадлежности должникам. За эти дела она заслужила себе, по словам летописца, большую хвалу во всем городе.⁷⁹¹ Были ли при этом удовлетворены кредиторы и из каких источников, об этом ничего не сказал Феофан, и самый факт остается, таким образом, весьма неясным. Задолженность частных лиц высокого положения привлекала к себе внимание высшей власти и в прежнее время, как бывало при Анастасии, когда император брал иногда на себя эти долги.

Закоренелое зло имперской администрации – покупка постов правителя провинции, с которым лишь на словах боролся Юстиниан, держалось все время его правления и прочно вошло в современные нравы. Указ Юстина от 569 года о полной отмене всяких поборов при назначении на должность правителя не возымел действия, как и указы его предшественника. Жалобы из провинций на злоупотребления правителей, назначаемых от двора, побудили императора придумать новый способ назначения: рекомендация       кандидата епископом и знатнейшими гражданами. Вряд ли, однако, эта попытка изменить старые условия вошла в силу, так как рекомендуемый кандидат должен был внести залог и поручиться за исправное поступление податей в полной сумме положенного канона.⁷⁹² Преемник Юстина Тиверий в своем указе, изданном еще при жизни Юстина, заявлял о бедствиях, которые терпит население вследствие продажи постов правителей,⁷⁹³ а в одной позднейшей обработке истории Византии, у Никифора Каллиста, сохранилась заметка, что это зло с особенной силой действовало при Юстине и распространилось при нем также на церковные посты.⁷⁹⁴

В первый год правления Юстину пришлось вмешаться в старый спор двух германских народов, состоявших в союзе с империей, лангобардов и гепидов. К прежним причинам вражды между ними присоединилось новое обстоятельство. Преемник Авдуина, Альбоин, влюбился в дочь царя гепидов Кунимунда, Розамунду, и похитил ее. Это оскорбление имело своим последствием войну, в которой победа досталась лангобардам. Разбитый Кунимунд обратился к императору с просьбой о помощи и давал обещание за поддержку в предстоявшей войне отказаться от земель во Второй Паннонии с городом Сирмием. Юстин принял предложение Кунимунда, и Бадуарий, зять императора, собрал войска в Скифии и Мезии, чтобы идти на помощь гепидам. Альбоин, предупреждая вмешательство имперских войск, искал примирения с Кунимундом, посылал ему щедрые дары и давал обещание сделать Розамунду своей женой.⁷⁹⁵ Но его старания были тщетны, война началась, и счастье битвы оказалось на этот раз на стороне гепидов. Лангобарды понесли тяжкое поражение, и поле битвы осталось за гепидами. Своего обещания относительно Сирмия Кунимунд не исполнил.

Желая отомстить за поражение, Альбоин искал союзников и обратился с просьбой о помощи к аварскому хану. Около этого времени Баян вторгся в удел франкской державы, доставшийся Сигиберту после смерти Лотаря. Авары внесли страшное разорение в Тюрингию, и Сигиберт после неудачных попыток сопротивления заключил союз с ханом и склонил его к отступлению щедрой выдачей провианта его орде.⁷⁹⁶ Альбоин отправил послов к хану с предложением заключить союз для войны с гепидами, и союз был заключен на следующих условиях: лангобарды, в случае победы над гепидами, должны выдать аварам четвертую часть своего скота, вся земля гепидов и половина добычи от войны переходят в собственность хана. Кунимунд, не сдержавший своих обещаний, которые он давал императору, вновь просил о помощи; но Юстин решил остаться свидетелем предстоящей борьбы и затягивал отправку войск заявлением, что они рассеяны в разных местах и не могут быть скоро собраны в поход. Со своей стороны лангобарды также просили императора оказать им содействие, но успеха в своем ходатайстве не имели.⁷⁹⁷ В тщетной надежде на помощь императора Кунимунд готовился к войне; но когда он выступил против лангобардов, в его землю вторглись авары. Битва с лангобардами была очень упорна и кровопролитна и окончилась полным разгромом гепидов, авары докончили дело, и с тех пор гепиды перестали существовать как самостоятельное царство. Кунимунд пал в битве, и Альбоин сделал из его черепа чашу для вина на своих пирах.⁷⁹⁸ Командиры задунайских областей следили за ходом событий. Арианский епископ Тразарик и племянник Кунимунда Рептилон спасли царские сокровища Кунимунда и доставили их в Константинополь.⁷⁹⁹ Город Сирмий был занят римскими войсками и стал опять служить свою старую службу пограничного опорного пункта империи. Так как гепиды с давних пор находились в сношениях с двором, то многие члены их знати нашли приют в столице вместе со своими людьми, остальные попали в зависимость от лангобардов и аваров,⁸⁰⁰ и от позднейшего времени есть свидетельства об их поселках среди славян и аваров. – Разгром царства гепидов и политическая смерть этого народа относится к 567 году.

Водворение аваров в землях, которые раньше занимали гепиды, явилось тяжкой угрозой для империи. Так как гепиды владели Сирмием, который теперь отошел к империи, то хан Баян заявил свои претензии на этот город. Для переговоров по возбужденному вопросу Юстин отправил к хану толмача Виталиана с другим уполномоченным лицом по имени Комита. Но Баян вместо переговоров заточил посланных императора, сделал вторжение в отошедшую к империи область и осадил Сирмий. На свидании с начальником гарнизона в Сирмии, Боном, хан жаловался на обиды со стороны императора, требовал выдачи бежавшего в Константинополь гепида Устибада и за отступление от Сирмия желал получить денежный выкуп, серебряную чашу и шелковый плащ. Получив отказ, он послал десять тысяч кутургуров на грабеж Далмации, а сам, переправившись через Дунай, ушел на свои стоянки. Вскоре затем он задумал отправить посольство к императору для переговоров и потребовал у Виталиана денег за прекращение военных действий на время переговоров. Префект Иллирика прислал 800 солидов, и хан удовольствовался этой суммой. Исправление посольства Баян поручил Таргитаю. Вместе с Таргитаем отправился и Виталиан, отпущенный ханом. Ссылаясь на то, что авары покорили утургуров и кутургуров, хан потребовал уплаты денежной дани в той сумме, какую получали вместе оба эти народа, а как покоритель гепидов, заявлял свои права на город Сирмий и требовал выдачи Устибада. Юстин отверг эти требования, грозил войной и заявлял о своем праве требовать от хана тех гепидов, которые, состоя в союзе с империей, оказались под его властью.⁸⁰¹ Баян вновь предъявил свои требования через того же Таргитая, но Юстин не уступал и для выяснения отношений на месте обещал прислать Тиверия, снабдив его широкими полномочиями.⁸⁰² В этих переговорах прошло два года. Хан опять подступил к Сирмию, но Бону удалось отстоять город и отразить нашествие.⁸⁰³ В переговорах Тиверия с уполномоченными хана речь шла о признании со стороны императора аваров законными обладателями занятых ими земель на условии выдачи заложников. По мнению Тиверия, заложники из знатных аварских семейств в достаточной степени гарантировали мир; но Юстин настаивал на том, чтобы хан отдал своих детей. Так как хан на это не согласился, то Юстин приказал Тиверию начать военные действия против аваров. Исход войны не оправдал смелых надежд Юстина. Тиверий потерпел тяжкое поражение и едва избег гибели.⁸⁰⁴ Одержав блистательную победу, хан отправил посольство к императору, а Тиверий послал от себя таксиарха⁸⁰⁵ Дамиана с точным отчетом о происшедшем. Мир был заключен на унизительном для империи условии: уплаты 80 тысяч солидов ежегодной дани. Событие относится к 570 году.⁸⁰⁶ Сирмий остался за империей, и хан мирился с этим в течение десяти лет. В это время он был, по-видимому, занят утверждением своей власти над славянскими племенами к северу и востоку от той территории, где были главные становища аваров в степных пространствах теперешней Венгрии.

Соседство с аварами оказалось весьма тяжким для лангобардов, и у Альбоина созрел план искать в Италии более удобного местожительства, чем какое представляла Паннония. Первое знакомство с Италией лангобарды сделали в походе 552 года в армии Нарзеса. План переселения созрел быстро. Не чувствуя себя достаточно сильным для захвата новой страны, Альбоин искал союзников, и к нему присоединилось 20 тысяч саксов, живших по соседству в Норике. Кроме саксов к нему примкнуло много болгар, славян, свевов, туземцев из Паннонии и Норика, а также и гепидов из тех, которые подпали под власть лангобардов после роковой битвы 567 года.⁸⁰⁷ За зиму были сделаны приготовления, и 2 апреля 568 года, на второй день Пасхи, Альбоин двинулся в путь со своим народом и присоединившимися к нему союзниками. Путь для собравшихся полчищ лежал через проход, носящий в настоящее время имя Forli-Pass. Свою землю лангобарды предоставили аварам, обеспечив договором возвращение ее назад в случае, если бы им не удалось устроиться на новом месте.

Ближайшая провинция Италии была Венеция, обнимавшая поморье и область до реки Адды на юго-западе; укрепление Форум Юлия (Forum Iulii) являлось пограничным пунктом. Овладев им без сопротивления, Альбоин предоставил его своему племяннику Гизульфу, имевшему звание конюшего (marpalis) при царе. Под его начальство было поставлено известное число родов (farae), которые и поселились в этой области. Ему оставлена была также часть табунов, которые гнали с собою лангобарды. Двигаясь беспрепятственно дальше и не покушаясь на приморские города, Альбоин захватил Виценцию, Верону и другие города Венеции, кроме Патавии и Мантуи. Епископ Тарвизия Феликс сдал Альбоину свой город, выговорив неприкосновенность церковных имуществ, на что и получил от царя хартию.⁸⁰⁸ Легкость, с какой лангобарды утверждали свою власть в стране, объясняется отчасти тем страшным ослаблением населения, которое было последствием чумы, незадолго перед тем посетившей северную Италию, о чем сохранил свидетельство Павел Диакон. Овладев большей частью провинции Венеции, Альбоин перешел в сентябре 569 года границу Лигурии и стал подчинять себе города этой области. 3 октября ему открыл свои ворота Медиолан. Под властью императора осталось побережье, отстаивал себя и город Тицин (Павия). Его осада затянулась на три года. Вступив в него, Альбоин пощадил население и основал здесь свою столицу. За то время, пока шла осада Тицина, отдельные отряды лангобардов проходили на юг, захватывали города в Тусции, овладели Сполетием и, пройдя в Самний, утвердились в Беневенте.⁸⁰⁹ Так в короткое время значительная часть Италии была отторгнута из-под власти императора.

Беспомощность, проявленная императорским правительством в отношении лангобардов, послужила поводом к возникновению слухов о предательстве со стороны того заслуженного деятеля, который закончил войну с готами и очистил Италию от франков с аламаннами. Эти злые толки сложились в последовательный рассказ, занесенный Павлом Диаконом в его «Историю лангобардов». – Разделявший общий порок евнухов, корыстолюбие, Нарзес скопил себе огромные сокровища, вызывавшие всеобщую зависть, и жалобы на его корыстолюбие неслись в Константинополь. Император послал ему приказ вернуться в столицу и отправил в Италию на смену ему Лонгина. Императрица София со своей стороны прибавила к отставке оскорбление, заявив, что она поставит Нарзеса надсмотрщиком за пряжей, занятием своих рабынь в гинекее. В ответ на оскорбление Нарзес пригрозил, что он поднесет царице такую прялку, с которою она не справится за всю свою жизнь, и перед отъездом из Рима в Неаполь отправил Альбоину приглашение вступить в Италию и завладеть ею. Посланные Нарзеса привезли ему в подарок великолепные яблоки и другие образцы произрастающих в Италии плодов и овощей. Альбоин с радостью принял приглашение и стал собираться в поход.⁸¹⁰

Этот рассказ не заслуживает никакого доверия в смысле исторического свидетельства. Какие мотивы вызвали отозвание Нарзеса и замену его другим лицом, об этом не сохранило свидетельств историческое предание. Быть может, главной причиной был преклонный возраст, которого достиг Нарзес. Повинуясь приказанию императора, Нарзес покинул Рим и собирался в морское путешествие из Неаполя. Но когда в Рим пришло известие о нашествии лангобардов, папа немедленно поспешил к Нарзесу с просьбой вернуться ввиду грозной опасности с севера. Нарзес уступил настояниям папы, вернулся в Рим и занялся приготовлением к отпору; но среди этих забот скончался. Прах его в свинцовом гробу и принадлежащие ему сокровища были отосланы в Константинополь. Проживавший в столице империи Иоанн Эфесский описал в своей истории торжественную встречу праха Нарзеса, в которой принял участие сам император, и помянул о том, что останки Нарзеса были водворены на вечное упокоение в созданном им монастыре в Вифинии. Нарзес основал его еще до похода в Италию и намеревался окончить в нем свою жизнь. В окрестных местностях он скупил много земель и щедро обставил свой монастырь.⁸¹¹

Преемник Нарзеса в управлении Италией, Лонгин, основал свою резиденцию в Равенне, которая с тех пор стала центром императорской власти в стране. Явившись в Италию без войска, Лонгин оказался безучастным свидетелем совершавшегося на его глазах утверждения лангобардов на севере страны в ближайшем соседстве с Равенной и проникновения варваров за Апеннины. Это бездействие продолжалось в течение пяти лет и прервано было романтическим эпизодом, героиней которого была Розамунда, дочь царя гепидов. – Альбоин был женат на дочери Лотаря, царя франков, Хлотсвинте. Когда Хлотсвинта умерла, он женился на похищенной им Розамунде. На одном пиру в Вероне, когда вино подняло общее настроение пировавших, Альбоин пил из чаши, сделанной из черепа Кунимунда, и заставил выпить из нее и свою жену. Оскорбленная этим издевательством Розамунда устроила заговор на его жизнь с его молочным братом Гельмехисом, который состоял в числе его оруженосцев. Не покушаясь сам на борьбу с Альбоином, Гельмехис указал Розамунде на знаменитого силача по имени Передео. Но тот не хотел идти на преступление, и Розамунда вынудила его к тому ценою своего целомудрия. Удалив заранее из спальни супруга всякое оружие, кроме меча, висевшего над ложем, который она крепко подвязала, Розамунда ввела ночью убийцу, и тот покончил с безоружным врагом, долго отбивавшимся от него скамьей.

Надежда Гельмехиса самому сделаться царем не оправдалась, и ему пришлось спасаться бегством от мести соплеменников. Розамунда просила Лонгина прислать корабль и вместе с Гельмехисом, который стал ее супругом, и дочерью Альбоина, Альбсвинтой, бежала в Равенну, захватив с собою царские сокровища. Лонгин склонил Розамунду на новое злодеяние. Он предложил ей выйти за него замуж и для этого отравить Гельмехиса. Однажды, когда Гельмехис выходил из бани, Розамунда подала ему кубок с ядом. По первым глоткам он понял, что это яд, и, обнажив меч, заставил Розамунду допить то, что оставалось в кубке. Так погибли оба убийцы Альбоина. Лонгин отослал в Константинополь Альбсвинту с сокровищами Альбоина к императору. Прославленный силач Передео, убийца Альбоина, также попал в Константинополь, и с его именем связалась легенда, сближавшая его судьбу с библейским Самсоном.⁸¹²

По смерти Альбоина лангобарды избрали царем Клефа, но его правление продолжалось только полтора года. Клеф жестоко обращался со знатными соплеменниками, многих казнил, других изгнал и сам был убит своим оруженосцем. После смерти Клефа лангобарды не избрали себе нового царя и в течение десяти лет обходились без царской власти. Герцоги устраивали себе самостоятельные владения в областях отдельных городов, перешедших под власть лангобардов. Павел Диакон сохранил имена герцогов Тицина, Бергама, Бриксии, Триента и Форума Юлия. Кроме них было много других самостоятельных владельцев, разделивших области, завоеванные Альбоином, и отдельные герцоги распространяли господство лангобардов на новые территории. То было время тяжких бедствий для туземных землевладельцев. Лангобарды отнимали от крупных собственников треть их земельных владений, а мелких обращали в своих данников. Тяжкие бедствия туземцев осложнялись и тем, что лангобарды были ариане, а поэтому не щадили церквей и церковных имуществ.⁸¹³

Около того времени, когда был убит Клеф, Юстин снарядил экспедицию против лангобардов. Во главе военных сил был поставлен зять императора Бадуарий. Византийские источники не сохранили свидетельств об этом событии, и наши сведения о нем исчерпываются краткой заметкой испанца Иоанна Бикларийского, который записал в своей хронике под 573 годом: «Зять Юстина, Бадуарий, терпит поражение в битве с лангобардами в Италии и вскоре затем кончает свою жизнь».⁸¹⁴ Одновременно с тем началась война на восточной границе империи, и византийский двор надолго остался безучастным свидетелем сокращения владений империи в Италии и бедствий итальянского населения.

Провинция Африка, в которую по традиции вандальских времен были включены острова Сардиния и Корсика, удостоилась в начале правления Юстина особых забот правительства. Поэт Корипп в панегирике Анастасию по случаю назначения его на пост квестора, воздает хвалу его заботам о благоденствии своей родины.⁸¹⁵ Вновь назначенный гражданский правитель Фома прилагал живые заботы к усилению охраны страны, воздвигал новые укрепления, и свидетельство об этих его заботах сохранили надписи.⁸¹⁶ Племена гарамантов в Феццане и маккуритов в Мавритании приняли христианство и тем самым вступили под более тесное воздействие культуры.⁸¹⁷ В новеллах Юстина того времени видна живая забота об интересах подданных и желание исправить упущения прежнего времени. Но вскоре наступившие тяжкие бедствия положили конец осуществлению надежд, которые выражены в красноречивых стихах Кориппа, и о жизни Африки мы имеем самые скудные известия в виде записей испанского летописца. В 569 году пал в борьбе с маврами префект Африки Феодор, в 570 году разбит маврами и пал в бою магистр армии Феоктист, в 571 – магистр армии Амабилис. Их общий победитель, царь мавров Гармул, невозбранно сохранял свою независимость до 578 года. Краткость летописных заметок не позволяет судить о размере бедствий, постигших Африку. Расстройство военной силы империи сказалось в этих тяжких ударах славе римского оружия. От нашествий мавров и неудачных войн с ними страдало земледельческое население, и это отражалось самым ощутительным образом на доходах фиска. Изыскивая способы помочь землевладельцам, император вел закрепощение земледельческого населения дальше, чем делал это Юстиниан. В указе 570 года Юстин повелевал, чтобы потомство от брака между лицом, приписанным к хозяйству (adscriptitius), и свободной женщиной, сохраняя права на личную собственность, оставалось в положении колона и не могло покинуть тягла, к которому был привязан отец.⁸¹⁸

Во время правления Юстина империя понесла тяжкие утраты в Испании, где при Юстиниане власть императора была восстановлена в целом ряде приморских городов. Вестготский царь Леовегильд старался воротить их под свою власть. В 570 году он опустошил области городов Малаки и Бастеты; в 571 захватил при помощи одного предателя город Асидону и перебил много граждан; в 572 году отвоевал Кордубу с окрестными поселениями.⁸¹⁹ Так при Юстине умалялось достояние империи в этой латинской стране.

Юстиниан оставил своему преемнику империю в мире с исконным ее врагом, персидской державой, и обеспечил этот мир на 50 лет вперед по договору, вступившему в действие с 562 года. Мир был обусловлен уплатой ежегодной дани под видом возмещения расходов, которые несла Персия на общую пользу обоих государств по охране кавказских проходов. Юстин не одобрял политики своего дяди и тяготился обязательством, которое принял Юстиниан. Неудовольствия между византийским и персидским дворами начались с первого года правления Юстина.

По установившимся обычаям международных отношений, Юстин отправил к Хосрову посольство с извещением о своем вступлении на царство и исправление этого посольства поручил Иоанну Коменциолу. Кроме официальной части поручения, посол должен был сделать попытку достигнуть разрешения вопроса о положении Свании, которая оставалась под властью персидского царя. Попытка не удалась и встретила контрманевр со стороны персидских дипломатов. Они поставили вопрос об обиде арабов, интересы которых не были приняты в соображение в договоре, заключенном Петром Магистром.⁸²⁰ Юстин был очень недоволен неудачей, постигшей его посла, и когда получено было предварительное сообщение о предстоящем приезде в Константинополь ответного посольства, которое было поручено Издигуне, то от имени Иоанна Коменциола было послано письмо через магистриана Тимофея с целью отклонить приезд посла. Посланный застал Издигуну уже на пути, в Низибисе, где тот сделал остановку по болезни. Болезнь оказалась смертельной. Хосров поручил исполнение посольства Мебоду, сыну Сурены. В большой его свите находилось посольство от арабов в количестве 40 человек. Юстин отклонил обсуждение вопроса о Свании и отказался принять посольство арабов. На усиленные настояния Мебода он согласился принять лишь главу арабского посольства. Арабы обиделись и отказались от приема. Преемник Аламундара Амр отомстил за обиду тем, что приказал своему брату Кабусу сделать набег на римских арабов.⁸²¹

При заключении мира Юстиниан уплатил вперед за семь лет и выдал письменное ручательство в единовременной уплате денег за три года. Так как мир с Персией продержался десять лет, то, очевидно, деньги были заплачены в 569 году, хотя в наших источниках нет прямого упоминания об этом.⁸²²

Одновременно с тем, как утверждение аваров в придунайских областях вызвало большие тревоги и затруднения для византийского двора, политический горизонт империи расширился на дальнем востоке. – Турки, разгромив державу ефталитов, оказались в обладании Согдианы с ее промышленным населением и караванными путями с востока. Население Согдианы было знакомо с производством шелка, и турецкий хан, по совету местных людей, отправил посольство в Персию с просьбою разрешить согдаитам свободную продажу этого продукта в пределах Персии. Хосров купил привезенный товар и сжег его на глазах посольства. Узнав об этом, хан отправил новое посольство с тем же поручением. Не желая делиться выгодами от торговли шелком с турками, Хосров приказал отравить послов и, сообщая хану об их смерти, объяснял это воздействием жаркого климата Персии на людей другого края, привычных к холодам и снежным зимам. По сообщению Менандра, хан узнал об истинной причине смерти своих послов, и дружественные прежде отношения между Персией и турками сменились враждебными. Бывалый человек из согдаитов, Маниах, подал хану мысль искать другой рынок для шелка, где этот продукт имел широкое применение, и посоветовал отправить посольство к императору в Константинополь. Хан снарядил посольство и отправил Маниаха к императору с письмом, написанным «скифскими письменами»,⁸²³ и большим количеством шелка. После долгого путешествия посольство прибыло через степи к Кавказским горам, при содействии алан совершило переход через горные проходы и благополучно явилось в Константинополь. Император принял послов хана весьма благосклонно. Ведомство международных сношений, состоявшее при магистре оффиций, постаралось разузнать от них о состоянии державы турок, и послы сообщили, что царство разделено на четыре области (ἠγεμονίαι) и верховная власть принадлежит хану Сильзибулу.⁸²⁴ На вопрос о численности аварской орды, бежавшей от турок, послы сообщили, что бежало около 20 тысяч. Естественно предположить, что разумелось число кибиток, как считают себя и поныне кочевые населения турецкой расы. После обсуждения разных вопросов, было решено заключить союз с новым далеким владыкой, и договор был скреплен клятвами с обеих сторон.⁸²⁵ Послы хана с удивлением видели культуру шелковичных червей в Константинополе, которая возникла при Юстиниане.⁸²⁶

Для скрепления новых отношений Юстин распорядился отправить ответное посольство и поручил его исправление комиту Востока Зимарху, киликийцу по происхождению. Снаряжение посольства в столь отдаленные земли требовало больших приготовлений, и в августе 569 года Зимарх вместе с Маниахом покинули столицу. Хосров, осведомленный о сношениях турецкого хана с императором, отнесся к этому с большим неудовольствием и старался воздействовать деньгами на царя алан Саросия, чтобы он захватил посольство во время перехода через его землю и перебил всех его членов. Но Зимарх благополучно прошел через Кавказ. Совершив большой путь через неведомые страны, Зимарх дошел до места стоянки хана на Золотой горе, Эктаг,⁸²⁷ как записал имя места Менандр. Далекий посол был допущен к хану после разных обрядов окуривания и прохождения через огонь.⁸²⁸ Прием состоялся в роскошной палатке, украшенной шелками разных цветов; хан сидел на троне с двумя колесами и для перемены места впрягали одну лошадь, которая перевозила трон вместе с ханом. После обмена приветствий хан пригласил Зимарха к своему столу и за обедом вместо вина подавали особый напиток (βαρβαρικόν γλεῦκος). На следующий день прием состоялся в другой ставке, украшенной также шелками. В ней были различные фигуры идолов. Хан возлежал на золотом ложе, а посредине ставки стояла золотая бочка для воды и золотые чаши для питья. Хан вновь угостил посла обедом. На третий день посол был принят в третьей палатке, где были деревянные столбы, обитые золотыми пластинами, и золотая кровать, ножки которой заменяли четыре золотых павлина. У входа в ставку стояла кибитка, наполненная золотой и серебряной посудой, тонкой и весьма искусной работы, ничем не отличавшейся от современных византийских изделий, как записал об этом Менандр со слов Зимарха.

Хан собирался в поход на Персию и пригласил сопутствовать Зимарха с 20 людьми его свиты. Остальных он отпустил, сделав им подарки. Они отправились в землю холиатов и там должны были ожидать Зимарха. На пути похода в местности Талас (Τάλας)⁸²⁹ хана встретило персидское посольство. Хан принял посла и пригласил его к своему столу, отведя Зимарху более почетное место. В противоположность персидскому этикету царского стола, где обед проходил в молчании, как то знали римляне, хан сам много говорил, высказывая разные свои обиды на Хосрова, и упрекал персов. Посол ему возражал и позволял себе резкие выражения, которые переводили Зимарху его толмачи. Отпустив персидское посольство, хан продолжал свой поход и вскоре отпустил Зимарха к ожидавшим его спутникам. Вместе с ним он снарядил новое посольство к императору, и так как Маниаха уже не было в живых, то поручил исправление посольства Тагману, имевшему звание тархана. Сын Маниаха был назначен вторым после Тагмана членом посольства. Из главного города холиатов Зимарх отправился на запад и, пройдя через реку Оих (Яксарт, Сыр-Дарья), дошел до области больших болот (Аральское море?). Отсюда он послал одного из своих людей, Георгия, с 12 турками через пустыню более кратким путем, а сам с остальной своей свитой и турками направился по степным местам на запад. После переправы через реку Даих (Яик, Урал) Зимарх прошел на реку Атель (Волга) и вступил в земли, занятые кочевьями уйгуров (Οὐγοῦροι), подвластных великому хану. От них Зимарх узнал, что четыре тысячи персов высланы Хосровом с целью захватить посольство.⁸³⁰ Запасшись водою для прохода через безводные пустыни, послы прошли в болотные местности, «где кончается, смешиваясь с ними, река Кофен». Предпринятые разведки не подтвердили сведений о присутствии персов на пути, и посольство с большими предосторожностями прошло в землю алан.⁸³¹

Саросий встретил с почетом Зимарха, но потребовал от сопровождавших его турок выдачи оружия. Три дня шли препирательства; наконец, Зимарху удалось убедить турок подчиниться требованию Саросия. Зимарх узнал, что персы поджидают его в Свании, и направил по обычной дороге через землю мисимиан десять вьючных лошадей, нагруженных шелком, – подарок хана, а сам с турками и остальной частью обоза направился через Апсилию (дорога названа именем Δαρεινή), оставив по левую сторону область мисимиан, и в порте Роготорий сел на суда.⁸³² Заехав по пути в Фазид, он переправился затем в Трапезунт, откуда благополучно вернулся в Константинополь.⁸³³

Так, одновременно с началом дружественных сношений между турками и империей началась у них вражда с персами. Поход хана, предпринятый, очевидно, в направлении Гурджана (область на юго-восточной оконечности Каспийского моря), был для турок удачен. Хан жестоко разгромил Персию.⁸³⁴ У Феофилакта Симокатты в рассказе о позднейших событиях есть упоминание о том, что персы платили турецкому владыке четыре тысячи фунтов золота в год.⁸³⁵ Вероятно, эта дань была результатом этого похода турок. Позднейший арабский писатель, Табари, сохранил рассказ о гордых требованиях турецкого владыки и его походе, предпринятом с огромной армией в 110 тысяч человек в направлении кавказских проходов. Так как Хосров был уверен в надежной охране своих границ с этой стороны, то не исполнил требований хана, а этот последний, получив точные сведения о персидских укреплениях в проходах, не делал попытки проникнуть в Персию и вернулся назад в свои кочевья.⁸³⁶ Это сообщение Табари следует сблизить со свидетельством Менандра о том, что в ту пору турки перешли на правый берег Волги, где их видел Зимарх на своем обратном пути к кавказским горам.

Хосров относился с большим опасением и неудовольствием к непосредственным сношениям императора с турецким владыкой. Отместкой императору с его стороны было подчинение своей власти христианского царства химьяритов в южной Аравии. Представителем державшейся там абиссинской (аксумитской) династии, поддерживавшей сношения с империей, был в ту пору Масрук, сын Авраама.⁸³⁷ В среде туземной знати были люди, тяготившиеся властью иноплеменников. Один из них, по имени Сейф, покинув родину, попытался сначала вызвать неудовольствие императора против Масрука, а когда это оказалось тщетным, отправился к царю персидских арабов, Аламундару, чтобы при его посредстве вызвать вмешательство Хосрова. Вместе с Аламундаром он побывал у царя и своими рассказами о богатстве родного края вызвал у него желание овладеть им. Под начальством вождя Вариза была снаряжена морская экспедиция на южный берег Аравии. Незначительные силы персов были поддержаны туземцами, и в происшедшей битве пал царь Масрук. Царская власть над химьяритами была предоставлена Сейфу, но он был скоро убит пощаженными им абиссинцами. Хосров снарядил новый поход сухим путем и отправил четыре тысячи воинов под начальством того же Вариза. Абиссинцы были истреблены, и страна приведена в непосредственную зависимость от персидского царя с уплатой ему дани. Такое положение осталось в силе до времен Магомета.⁸³⁸

Подчинение христианского народа, поддерживавшего дружественные сношения с империей, было принято в Константинополе как прямая обида. Наличие нового союзника на далеком востоке, великого хана турок, который был во вражде с персами, поднимала настроение императора, и он верил в возможность не только прекратить унизительную для империи уплату ежегодной дани, но и сокрушить силу персидского царя. В последний год оплаченного уже десятилетия мира с Персией случились неожиданные события в персидской Армении, которые привели отношения к полному разрыву и возобновлению войны на восточной границе империи.

Царь Хосров, чуждый вообще религиозной нетерпимости, близко знакомый с разными религиями, какие исповедовали подчиненные ему народы, задумал, по внушению магов, соорудить в столице персидской Армении, городе Двине (Δούβιος), храм огня.⁸³⁹ Исполнение этого дела он поручил Сурене и послал его в Армению с двумя тысячами войска. Армянский патриарх употреблял все усилия отклонить Сурену от исполнения возложенного на него поручения и напоминал о печальных последствиях такой же попытки, сделанной царем Шапуром двести лет тому назад, когда дело окончилось тяжкой войной, длившейся семь лет. Сурена не внял этим настояниям и заложил храм. В Армении началось восстание, во главе которого стал Вардан Мимиконид.⁸⁴⁰ Собрав большие силы, он пошел на Двин, взял этот город и разрушил начатый постройкой храм огня. Голову Сурены армяне отослали магистру армии Юстиниану, находившемуся тогда в Феодосиополе.

Патриарх и представители армянской знати решили обратиться к императору с просьбой принять их землю под свою верховную власть, и посольство с патриархом во главе явилось в Константинополь. Юстин отнесся к этому делу с большой горячностью. Члены посольства были щедро одарены и взысканы всякими милостями, персидская Армения была объявлена присоединенной к империи с освобождением от всяких податей на три года, и император принес публично клятву в том, что он приложит все старания отстоять Армению от персов. Это событие относится к 571 году.⁸⁴¹

Между тем, Хосров, ввиду приближения срока платежа по истечении первого десятилетия мира, отправил в Константинополь своим послом знатного перса Себохта. Менандр сохранил свидетельство, что то был человек большого разума и высоких нравственных качеств. Юстин, мечтавший в то время о разгроме Персии при помощи турок, принял посла весьма высокомерно. Одно мелкое обстоятельство во время первого приема посольства, а именно то, что при первом земном поклоне посла с его головы свалилась тиара, было истолковано в смысле дурного предзнаменования для персов. Юстин гордо отказался платить Персии какую-либо дань и хотя посол не касался вопроса об Армении, как бы не зная о том, что произошло в этой стране, Юстин сам заявил, что он уже принял Армению под свою власть и не уступит этой христианской страны Хосрову. Себохт предостерегал императора от тяжких последствий возобновления войны между державами для местного христианского населения, но Юстин отверг его советы.⁸⁴²

Восстание в Армении разгоралось. В союз с армянами вступили иверы, также отпавшие от персов. Римские войска под начальством вождей Феодора и Курса вступили в Армению и прошли в Албанию (на нижнем течении реки Куры), чтобы завязать сношения с аланами. Так уже при Юстиниане церковь на Востоке разделилась на господствующую, продолжавшую пребывать в единстве с Римом, и монофизитскую. В Константинополе монофизиты были пришлым элементом, Иллирик и Греция находились под юрисдикцией римского престола и здесь господствовало православие, а Восток пребывал в разделении. Кафедра св. Марка в Александрии имела официального главу, пребывавшего во вселенском единстве. После низложения Зоила в 550 году, кафедру занял Аполлинарий, переживший Юстиниана на четыре года. В резком антагонизме против «царской» церкви стояла туземная. Низложенный Феодосий жил в Константинополе и сохранял за собою звание, снятое с него правительственной властью. Но монофизитская церковь Египта была по-прежнему разделена на два враждебных лагеря по вопросу о природе тела Христова: одни придерживались мнения Севера, другие Юлиана. Первые считали своим патриархом Феодосия, вторые от имени соперника Феодосия, Гайана, назывались гайанитами. В последний год жизни Юстиниана гайаниты возымели смелость поставить себе патриарха в лице Эльпидия. Юстиниан приказал схватить его и в цепях доставить в столицу. По дороге на острове Лесбос он умер.⁵⁷³

На почве разногласий между православными и монофизитами по всему Востоку возникали время от времени столкновения, оканчивавшиеся нередко кровавыми беспорядками. Такой случай имел место в Антиохии в 562 году. Комит Востока Зимарх по приказу императора применял разные меры воздействия: отправлял в ссылку, производил конфискацию имуществ, применял членовредительные наказания.⁵⁷⁴

Юстиниан, все более отдаваясь своей страсти к богословствованию, обрабатывал трактаты во вразумление монофизитов, и один из них, обращенный к монахам Египта, дошел до нас.⁵⁷⁵ Веря в свое искусство диалектики, он устраивал богословские прения, придавая им наиболее широкую форму. Проживавший в Константинополе монофизит Иоанн Эфесский сохранил свидетельство о таких прениях в 558 и 560 году. Из Египта были вызваны не только монахи, но также ученые, схоластики, грамматики и представители корпорации мореходов, возивших хлеб в столицу. Будучи надолго задержаны в Константинополе, деловые люди стали тяготиться бесцельным занятием и бежали на родину.⁵⁷⁶

В самом конце своего правления Юстиниан, под воздействием окружавших его людей, заинтересовался тем вопросом, который разделил некогда александрийскую церковь на два враждебных лагеря, и склонился на сторону гайанитов. Изложив учение о нетленности тела Христова в эдикте на имя патриарха, он потребовал от него подписи.⁵⁷⁷ Тщетно патриарх Евтихий просил императора взять назад свой еретический эдикт. Юстиниан твердо стоял на своем и, встретив отпор со стороны патриарха, низложил его и сослал в Амасию.⁵⁷⁸ Его преемником был поставлен схоластик Иоанн.⁵⁷⁹ Особенно резкий и внушительный протест оказал патриарх антиохийский Анастасий, который держал весьма убедительные и ученые проповеди в своей церкви в опровержение этой ереси.⁵⁸⁰ Смерть императора, последовавшая 14 ноября 565 года, спасла церковь от новых тревог. Представитель латинской поэзии того времени Корипп, проживавший в Константинополе, дал свидетельство о тяжких невзгодах политической жизни империи вследствие увлечения императора богословием. Казна была пуста, военная сила в полном расстройстве, повсюду царил произвол, старец-император пребывал всеми своими помыслами в горнем мире.

В начале того же года Хосров, собрав большое войско,⁸⁴⁹ выступил из Ктесифона, переправился через Тигр и через пустыню прошел на реку Аборру (Хабур). Пользуясь тем, что глава римских арабов, Мундар, находившийся в раздоре с императором, откочевал в глубь своих пустынь и уклонился от всякого участия в войне, Хосров послал шеститысячный отряд под начальством Адармана на грабеж Сирии. Адарман переправился близ Киркезия через Евфрат и вторгся в римские земли. Слабые гарнизоны пограничных крепостей и укреплений прятались за стенами, а Адарман со своей легкой конницей грабил и разорял страну и дошел до самой Антиохии. Этот набег вызвал страшную панику среди населения столицы Востока. Бежали все кто мог; бежал и епископ Григорий, увезя с собою церковные сокровища.⁸⁵⁰ Не покушаясь на взятие города, Адарман повернул назад, сжег город Гераклею (Гальгалика) и прошел с грабежом до Апамеи. Епископ и члены городской знати вышли ему навстречу, поднесли подарки и вступили в переговоры о сумме выкупа. Адарман обманом вступил в город, предал его огню, взял в плен жителей и быстро ушел с огромной добычей в персидские пределы.⁸⁵¹

Хосров долго простоял на своей стоянке в крепости Амбаре, отстоявшей на пять дней пути к северу от Киркезия,⁸⁵² и двинулся на выручку Нисибина. Раньше чем он подошел, Нисибин оказался свободным от всякой опасности по вине Юстина. Заподозрив Маркиана в измене, Юстин прислал на смену ему другого главнокомандующего, Акакия,⁸⁵³ сына Архелая.⁸⁵⁴ Когда тот явился в армию под стенами Нисибина и предъявил Маркиану приказ передать ему командование, Маркиан просил его дать ему срок довести до конца осаду. Но Акакий, исполняя приказ Юстина отнять командование от Маркиана, «хотя бы он одной ногой стоял уже в Нисибине», применил насилие, снял с него пояс, т. е. осуществил его отставку, и оскорбил его публично ударом в лицо. Знамя Маркиана, как главнокомандующего, было снято с его палатки. Насильственные действия Акакия в отношении главнокомандующего и снятие знамени вызвали замешательство в лагере. Солдаты отказались подчиняться новому начальнику и стали собираться к отступлению. Гарнизон Нисибина, видевший со стены то, что происходило в римском лагере, сделал вылазку и ударил на врага. Началось беспорядочное бегство, во время которого наиболее пострадала пехота. Успевшие бежать заперлись в крепости Мардах и остались там вместе с начальником интендантской части Магном безучастными свидетелями всех последовавших затем тяжких для империи событий.⁸⁵⁵

Евагрий в кратком изложении этих событий рассказывает, что антиохийский патриарх Григорий вел в ту пору живые сношения с епископом Нисибина, который писал ему, что силы Маркиана совершенно недостаточные для того, чтобы взять такую сильную крепость, и предупредил о возможности печального исхода этого предприятия. Григорий сообщил об этом Юстину; но последний, со свойственным ему высокомерием, пренебрежительно отнесся к сообщению епископа и ограничился тем, что прислал нового главнокомандующего.⁸⁵⁶

Получив известие об освобождении Нисибина, Хосров подступил к Даре и, перевезя из-под Нисибина брошенные римлянами осадные орудия, обложил город. Начальниками гарнизона состояли Иоанн, сын Тимострата, и Сергий. Город был сильно укреплен и снабжен всем нужным для того, чтобы выдержать осаду. Один из вождей, Сергий, был вскоре убит, но население разделяло бодрое настроение гарнизона. Против самой большой башни городской стены, которая носила имя Геркулеса, Хосров поставил на высоком месте башню, с которой можно было видеть, что делается внутри крепости. Осада грозила затянуться, время шло к зиме. Хосров заболел и, желая поскорее покончить дело, предложил осажденным прислать кого- нибудь для переговоров. Был отправлен известный толмач по имени Комит. Хосров предложил городу откупиться от осады за пятьсот фунтов золота. Но уверенность в том, что крепость устоит, была так сильна и настроение гарнизона и жителей таково, что Комит побоялся огласить предложение царя. В ожидании ответа Хосров продолжал усиливать свою башню. Осада длилась более пяти месяцев. Настала зимняя стужа, и гарнизон, обманутый бездействием Хосрова, ослабил свою бдительность. Воины стали спускаться со стен, чтобы согреться и поспать. Зорко за всем наблюдавшие персы воспользовались этим, влезли в одном месте на стены и спустились в город. Когда раздались крики, что персы в городе, солдаты сбежались из своих помещений, и так как ключи от ворот были спрятаны у начальников и нельзя было бежать, то отчаяние удвоило силы. В течение семи дней шли на улицах побоища, и персы пошли на хитрость, предложив солдатам прекратить битву и поделить добычу. Бой прекратился, но персы обманули римских солдат, и большинство из них перебили, а затем стали грабить город. Хосров приказал всем жителям выдать ему все свое ценное имущество и оказался обладателем ста или двухсот кентенариев золота, т. е. в 20 или 40 раз больше той суммы, за которую он соглашался снять осаду. Узнав, что его предложение не было передано населению, он приказал разыскать Комита и в наказание ослепил его. Спасшихся от истребления жителей Хосров увел в плен, поставил в Даре сильный гарнизон и с остальными войсками направился в Персию.⁸⁵⁷ Пленники были уведены в крепость Забвения, куда персидский царь ссылал неугодных ему лиц, оставляя их там до самой смерти.⁸⁵⁸ Так пала твердыня римской власти на восточной границе, созданная Анастасием после войны с царем Кавадом. Событие это относится к зиме 573–74 года.

Сирийские авторы сохранили рассказ о том, будто Хосров отобрал из пленных, взятых в Даре и Апамее, две тысячи девиц и, снабдив их роскошными одеждами, послал в подарок властителю турков. Два марзбана с отрядом войска назначены были сопровождать пленниц. Они должны были беречь их в пути, чтобы сделать достойный подарок великому хану. Но пленницы предпочли умереть и, не дойдя несколько парасангов до границы турецкой державы, все утопились в глубокой и быстрой реке во время купанья, которое разрешила им стража.⁸⁵⁹

Тяжкие неудачи, постигшие империю в Италии, на Дунае и на Востоке отозвались самым роковым образом на здоровье императора. Предававшийся разным излишествам и давно страдавший подагрой, всегда неровный в своем настроении и резко переходивший от высокомерия к трусости, Юстин совершал поступки, которые вызывали опасение психического заболевания. В летописи Феофана под 572 годом сохранилась запись об одном семейном скандале во дворце, происшедшем в октябре месяце. Рассердившись за что-то на своего зятя Бадуария, император приказал кубикулариям бить его и тащить в силенций. Императрица была очень встревожена этим диким поступком мужа и убедила его примириться с зятем. Так как тот по своим придворным обязанностям находился в дворцовой конюшне, то опомнившийся император отправился туда и стал искать обиженного и оскорбленного зятя. Бадуарий бегал от стойла к стойлу и прятался от императора. Наконец Юстин поймал его и стал просить прощения. Бадуарий пал к его ногам со слезами и, признавая за императором право карать своих подданных, считал однако его поступок с ним требующим извинения в присутствии сената, который был его свидетелем. Примирение состоялось, и Бадуарий обедал в тот день за императорским столом.⁸⁶⁰

Крушение гордых надежд, с которыми Юстин начинал войну с персами, в конец надломило его здоровье, и он стал впадать в периодическое безумие, к которому скоро присоединились и тяжкие внутренние болезни.⁸⁶¹ Императрица хотела удержать власть в своих руках. Бадуарий погиб в Италии, и ближайшим лицом к трону был комит экскувитов Тиверий, пользовавшийся с давнего времени личным расположением императрицы. Хосров облегчил положение тем, что прислал от себя в это время послом врача Якова с письмом, исполненным самых резких упреков императору. Письмо было прочитано в сенате в присутствии императрицы, от имени которой и был дан ответ. Извещая Хосрова о тяжком положении Юстина, София просила его прекратить военные действия до его выздоровления и напоминала ему о том, как при Юстиниане ездил к нему во время его болезни врач, к которому он имел доверие. Письмо царицы повез в качестве её посла придворный врач Захария, а вместе с письмом 45 тысяч золотых монет, как цену перемирия. Получив деньги, Хосров согласился на перемирие на годичный срок, но выговорил себе свободу действий в Армении.⁸⁶² Желание Софии управлять царством не было уважено, и по настоянию синклита она должна была разделить власть с другим лицом в звании кесаря, т. е. наследника. Выбор кесаря совершился в старой форме усыновления.

В ту пору, когда Юстин вступил на царство, церковь переживала тревогу, вызванную эдиктом Юстиниана о нетленности тела Христова. В Константинополь было собрано много епископов, вызванных из разных мест в целях склонить их к признанию учения, изложенного в эдикте. Юстин поспешил отпустить всех задержанных в их паствы и предал забвению самый эдикт.⁸⁶³ Смена лица на троне императоров оживила надежды на возможность примирения старого раскола. Проживавший в Константинополе давно низложенный александрийский патриарх Феодосий явился к императору, был милостиво принят и слышал от него заверения в искреннем желании водворить мир в церкви. Сохранившие это сведение монофизитские источники утверждают, будто Юстин помышлял возвратить Феодосия на его кафедру в Александрию, но осуществлению этого намерения помешала смерть Феодосия, последовавшая в первый год нового правления. На торжественном погребении престарелого иерарха держал надгробную речь Афанасий, сын дочери императрицы Феодоры,⁸⁶⁴ и как ревностный приверженец монофизитства, громил ненавистный Халкидонский собор. Вступление на престол нового императора и смерть Феодосия вызвали приезд в столицу многих видных епископов монофизитской церкви, чаявших наступления лучших времен. В числе других прибыл и Яков Барадей. Он повидался с императрицей, отклонил ее предложение явиться к императору и отбыл в свою паству.⁸⁶⁵

Юстин считал своей обязанностью издать эдикт о правой вере, обязательной для всей церкви. С этим актом связывалась надежда создать почву для прекращения раскола, и в этих видах устроены были совещания епископов, как православных, так и монофизитов под председательством патриарха Иоанна. Дело затянулось на долгое время, так как император выезжал на теплые воды в сопровождении чинов двора и просил епископов дождаться его возвращения. Отсутствие императора продолжалось целый месяц. Проект эдикта был сообщен заинтересованным лицам через придворного врача Захарию. Монофизиты имели свои сомнения и хотели видеть в тексте эдикта прямое осуждение Халкидонского собора. Шли споры и препирательства, и когда текст появился, пройдя через квестора двора, монофизиты нашли, что их замечания не уважены. Вероопределение было составлено в духе постановлений последнего Вселенского собора 553 года в очень осторожных выражениях.⁸⁶⁶ Упоминание о соборах в частности, как делал это Юстиниан, было вовсе опущено, и в заключение император обращался с просьбой ко всем вступить в единую католическую и апостольскую церковь и запрещал «препираться о лицах и слогах». Под «лицами» разумелись Феодор Мопсуестийский, Феодорит Кирский и Ива Эдесский, а под «слогами» спор о тленности или нетленности тела Христова. Монофизиты не приняли эдикта ввиду того, что Халкидонский собор не был осужден, как они того хотели.

В эту пору Юстин собирался отправить посла к Хосрову с оповещением о своем вступлении на царство и обещал монофизитским епископам, что его посол на обратном пути из Персии вступит в личные сношения с ними на месте. Юстин хотел послать вместе с Коменциолом Иоанна Эфесского, человека примирительного образа мыслей, но тот уклонился от этого поручения, ссылаясь на дела по крещению язычников, которые были возложены на него с давних пор Юстинианом.⁸⁶⁷ В ожидании приезда царского посла на Восток в церкви Якова Барадея был выработан текст ответа на эдикт императора в примирительном тоне с указанием на необходимость осудить Халкидонское вероопределение и восстановить память Севера. Хотя главный пункт несогласия был выражен очень определенно и текст ответа был принят на соборе в монастыре св. Закхея в городе Каллинике, но из среды монашества раздался резкий протест, и некто Косьма из монастыря Кира в Каллинике разорвал составленную и принятую в собрании грамоту. Монахи грозили Якову анафемой, если он не отречется от этого акта. Яков уступил и уклонился от встречи с царским послом, который был уполномочен устроить совещание в Даре.⁸⁶⁸ Другие епископы подали, тем не менее, Коменциолу записку, составленную в тоне уничтоженного документа. Ввиду протеста монахов и уклонения Якова от переговоров, посол мог убедиться в бесцельности своих стараний содействовать водворению церковного мира, о чем он и привез известие Юстину. Таким образом, церковь, признававшая своим главой Якова Барадея, осталась в прежнем отделении от господствующей.

Вскоре затем в недрах монофизитской церкви вышли раздоры на почве толкования догматического учения. Инициатива в этом деле принадлежала Иоанну, по прозвищу Аскоснагу (дно меха). Свое богословское образование Иоанн получил в школе известного на Востоке наставника Петра, который держал школу в Ретайне (в Месопотамии). Унаследовав по его смерти школу, Иоанн начал развивать особое учение о лицах св. Троицы, которое впоследствии получило название тритеизма.⁸⁶⁹ Феодосий, на суждение которого было представлено это учение, усмотрел в нем ересь. Но оно нашло себе почву и встретило ревностных приверженцев в лице Конона и Евгения, епископов Тарса и Селевкии исаврийской, первых по времени ставленников Якова Барадея. Афанасий, внук Феодоры, переслал весь литературный материал по этому вопросу известному александрийскому философу и ученому Иоанну Филопону, как прозвали его за трудолюбие.⁸⁷⁰ Занявшись этим вопросом и внеся в богословские рассуждения принципы логики Аристотеля и Платона, Филопон составил большой трактат, в котором развил новое учение в целую систему. Свой труд он прислал Афанасию, который стал его верным последователем. Монофизитская церковь разделилась на два враждебные лагеря: одни принимали учение тритеитов, другие обличали его как ересь. Участие в этом споре Афанасия, имевшего придворные связи и большое состояние, усилило это движение. Ожесточенные споры монофизитских епископов привели их к мысли перенести дело на суждение императора, а тот предоставил рассмотрение дела патриарху Иоанну. Вызвав к себе представителей обоих направлений, Иоанн устроил собеседование.⁸⁷¹ За тритеизм стояли Конон и Евгений, его противниками были Павел Антиохийский, Иоанн Эфесский, Лонгин и Стефан. Длившиеся несколько дней прения не привели к соглашению, и учение тритеитов было признано ересью с высоты престола. Конон и Евгений были сосланы в Палестину и заточены в монастыри. Их увез туда Фотий, сын Антонины, пасынок Велизария, имевший тогда особую миссию в Палестине. Некогда человек военный, Фотий принял монашество и, ввиду волнений самаритян в Палестине, получил от Юстина поручение блюсти интересы православия в этой стране и укрощать самаритян. По словам Иоанна Эфесского, Фотий, имевший под своей командой военную силу, действовал очень круто и, пользуясь своим положением, облагал епископов разными поборами, а доходами делился с императором. Его деятельность в Палестине продолжалась 12 лет, до самой его смерти.⁸⁷²

Виновные в тритеизме пробыли в ссылке три года; затем Конон вернулся в Константинополь, где и пропагандировал свое учение. Иоанн Филопон написал другой трактат в двух книгах, в котором разбирал вопрос о воскресении мертвых и, сближаясь с учением Оригена, отрицал воскресение человеческого тела для вечной жизни. Это новое развитие тритеизма раскололо партию на два лагеря. Конон и его приверженцы не признали нового трактата Филопона, но Афанасий стал на сторону Иоанна. Единомышленные недавно Афанасий и Конон анафематствовали друг друга.

В завещании, которое составил Афанасий, он вписал кроме императора и императрицы, как главных наследников, Конона. Ему было предоставлено получить из состояния Афанасия десять фунтов золота и затем получать ежегодно по два фунта. Когда они разошлись, Афанасий хотел переделать завещание, но скоропостижно умер, не успев привести этого в исполнение. Конон получил отписанные ему деньги. Свидетелем по делу о завещании был вызван Иоанн Эфесский, который воспользовался этим случаем, чтобы сделать Конону внушение, оставшееся бесплодным. Конон и его приверженцы действовали весьма энергично, и по всему Востоку и в Александрии шла борьба между партиями, оспаривавшими друг у друга истину.⁸⁷³ Так монофизитская церковь разлагалась на секты, враждебные друг другу и проявлявшие свою нетерпимость в ожесточенной борьбе.

Патриарх Иоанн в своих сношениях с монофизитами питал надежду склонить их к воссоединению с господствующей церковью и общению в таинстве евхаристии. Павел Антиохийский и Иоанн Эфесский дали себя уговорить и вступили в общение; но немедленно затем отказались, и Павел бежал из Константинополя, так как его пребывание превратилось в заключение.⁸⁷⁴ Измена Павла вызвала против него большое негодование в церкви Якова Барадея, и хотя он опять отрекся от общения с «синодитами», но это не помогло, и в Сирии начался раздор между павлитами и яковитами, который длился до самой смерти Якова Барадея, последовавшей в 578 году, продолжался же и потом.

Раздражение на почве религиозного разногласия, которое захватывало прежде всего монахов, а также и толпу, не могло не выразиться в актах насилия в столице. На шестой год правления Юстина в Лазарево воскресенье все монофизитские храмы, в которых издавна невозбранно собирались молящиеся, были закрыты по распоряжению патриарха, уничтожались портреты столпов монофизитства Севера и Феодосия, подвергались разорению и разогнанию монастыри. Патриарх привлек к участию в посещении монастырей императора и императрицу.⁸⁷⁵ Когда в 571 году в столицу прибыло армянское посольство искать помощи у императора, то армянский патриарх не был осведомлен о расколе, разделявшем церковь, и в течение двух лет имел церковное общение с патриархом Иоанном. Только позднее, войдя ближе в местные отношения, армяне отделились и соорудили себе свою церковь в доме одного богатого соплеменника.⁸⁷⁶ Из того обстоятельства, что армяне могли так долго быть в неведении об истинном положении дела, следует заключить, что преследования не имели особенно резкого характера.

Хотя Иоанн Эфесский много рассказывает о разных бедствиях «православных», т. е. монофизитов, и утверждает, что насилия совершались и в провинциях по распоряжению из столицы,⁸⁷⁷ но от него же мы слышим, что еще при жизни патриарха Иоанна монофизитские церкви опять открылись и многие богато украсились.⁸⁷⁸ Тяжкая болезнь и смерть в страданиях патриарха Иоанна (31 августа 577 года), а равно болезнь императора и разорение церквей православных во Фракии во время варварских нашествий выставлены у этого автора как праведный гнев Божий за те бедствия, которые терпели монофизиты.⁸⁷⁹ Слава гонителя осталась за Юстином и в позднейшем историческом предании у сирийских писателей.

Жизнь столицы шла при Юстине гораздо спокойнее, чем при Юстиниане. Император не становился в близкие отношения ни к той, ни к другой партии, и хронисты сохранили лишь одну заметку об обострении отношений между прасинами и венетами в третий год правления Юстина. Предупреждая возможность столкновения, император сказал, обращаясь к венетам: «Царь Юстиниан для вас умер», а к прасинам: «Царь Юстиниан для вас жив». Поняв угрозу, димоты присмирели.⁸⁸⁰

Поддерживая традиции Юстиниана, Юстин все время своего правления предавался строительству. В 567 году он расширил и украсил дворец в квартале близ гавани Юлиана, в котором жил, когда занимал пост куропалата. В этом дворце была церковь архангела Михаила, в которой был погребен его сын. Это послужило поводом к украшению ее драгоценным мраморным убранством. Дворец получил имя супруги Юстина Софии, и весь тот квартал стал называться Софианами. Это имя перешло и на гавань, хранившую дотоле память Юлиана.⁸⁸¹ На следующий год Юстин начал постройку двух дворцов, одного в окрестностях столицы, другого – на острове Принкипо, а кроме того, церкви во имя святых бессребреников Косьмы и Дамиана в квартале, носившем имя Дария. Он отстроил заново бани Тавра и дал им новое имя Софиевых (Σοφιαναι).⁸⁸² В 571 году он начал сооружение церкви во имя апостолов Петра и Павла в приюте для сирот и другой, во имя св. апостолов в Триконхе, которая сгорела во время давнего пожара в правление Зенона. Тогда же были предприняты большие перестройки в храме Богоматери во Влахернах; ему был дан крестообразный вид и на алтарной стороне пристроены две абсиды.⁸⁸³ Во второй части города, поблизости от бань Зевксиппа, Юстин воздвиг статуи, свою и императрицы, на высоких пьедесталах. Ураган опрокинул статуи, и современники увидели в этом дурное предзнаменование. В 572 году были предприняты большие работы по расширению водопровода Валента, который стал давать значительно больше воды на пользу населения. В 573 году Юстин приказал снести иудейскую синагогу в квартале Халкопратиев и построил на ее месте большую церковь во имя Богородицы, которая, таким образом, оказалась поблизости от храма св. Софии.⁸⁸⁴ На берегу моря он заложил большую башню для маяка. Сооружение потребовало весьма крупных предварительных затрат. Во время постройки на нем стали появляться пасквили, авторы которых давали совет Юстину поскорее довести эту башню до должной высоты, чтобы увидеть оттуда одну лишь картину разорения империи, в какую сторону ни направить взор. Сооружение не было закончено, когда Юстина постигла тяжкая болезнь, и власть перешла к Тиверию. София настаивала на продолжении постройки, но Тиверий считал излишними большие расходы, которых требовала эта затея Юстина. Он прекратил постройку и впоследствии употребил свезенный для нее материал на другие сооружения.