Маркиан

Маркиан, которому пришлось явиться преемником Феодосия, был в ту пору уже в летах. Он был родом из Фракии и начал службу солдатом, будучи зачислен в полк, стоявший в Филиппополе. Неожиданный переход власти к человеку, не занимавшему раньше никакого поста, сильно занимал воображение современников, и впоследствии сложился целый ряд сказаний о предречении ему верховной власти указанием свыше. Рассказывали, будто тот умерший солдат, на место которого он был зачислен в полк, назывался Августом. Когда потом он направлялся вместе со своим полком на Boсток для войны с персами, то захворал по пути в Ликии и остался для излечения в городе Сидиме. Там он близко сошелся с двумя местными жителями, братьями Юлием и Тацианом, и вместе с ними ходил на охоту. Однажды, когда они легли в полдень отдохнуть и уснули, старший брат проснулся прежде других и был поражен странным зрелищем: Маркиан спал на солнце, а над ним парил орел и, распластав крылья, давал ему тень. Подивившись этому, он разбудил брата, и оба вместе смотрели на диво. Когда Маркиан проснулся, братья, поняв знамение как предвестие для него императорского сана, стали его спрашивать, чем он отблагодарит их за дружбу, когда будет императором. Маркиан отвечал: «Кто я, чтобы со мной это приключилось?» Но братья не отставали, и Маркиан обещал, что сделает их своими отцами. Они дали ему на обратный путь 200 номизм и напомнили, отпуская в путь, об обещании. ⁹³¹ Вернувшись в Константинополь, Маркиан вступил в дружину Аспара и пробыл на его службе 15 лет, дослужившись до звания доместика, т. е, начальника дружины. В 430 году Аспар был послан с войсками в Африку на помощь Бонифацию, которого тогда теснил Гензерих и осаждал в Гиппоне. Гензерих снял осаду, но в происшедшем сражении Аспар был разбит и много его людей попало в плен. Пленные были загнаны во двор дворца, так как Гензерих хотел осведомиться об их рангах и распределить их в рабство своим людям по рангу. В полдень пленники спали, спал и Маркиан, раскинувшись на солнце. Из верхнего этажа дворца Гензерих увидел странную картину: орел парил в небе и, распластав крылья, закрывал Маркиана. Он признал в этом указание свыше, позвал Маркиана к себе и спросил, кто он. Узнав, что он доместик Аспара, Гензерих, признавая в знамении волю Божию, отпустил Маркиана в Константинополь, взяв с него клятву, что, если предзнаменование сбудется, он не будет воевать с вандалами. Маркиан сдержал свое слово. ⁹³² Не забыл он и своих друзей в Ликии: он вызвал их в столицу, объявил своими отцами и сделал Тациана префектом города, а Юлию дал Ливийскую префектуру. ⁹³³

Относительно того, в какой форме состоялось возведение на царство Маркиана, источники наши не сохранили точных сведений. Ближайший по времени писатель, Феодор-чтец, сообщает, что это событие произошло в Евдоме, и самое избрание приписывает армии. ⁹³⁴ Так как со времени провозглашения императором Валента Евдом с его Военным полем был обычным местом этой церемонии, ⁹³⁵ то свидетельство Феодора-чтеца заслуживает полного доверия, и мы вправе предположить, что поставление на царство Маркиана совершилось в такой же форме, какая сохранена в современной записи относительно императора Льва, через семь лет после того. Феофан выдвигает на первый план участие Пульхерии. ⁹³⁶ Так как Пульхерия носила с 414 года титул августы и последние месяцы правления Феодосия опять делила с ним верховную власть, то ей должна была принадлежать видная роль в избрании на царство преемника Феодосия. Церемония в Евдоме совершилась 24 августа, ⁹³⁷ т. е. почти месяц спустя после смерти Феодосия. Таким образом, верховная власть была некоторое время в руках одной Пульхерии. Чтобы упрочить положение Маркиана, она сняла, очевидно, с разрешения патриарха, свой обет безбрачия и была повенчана с Маркианом. Маркиан был вдов, имел одну дочь, которую выдал замуж за Анфимия, внука по матери того Анфимия, который правил государством во время малолетства Феодосия.

Первым делом нового правительства была месть Хрисафию, находившемуся тогда в заточении. Пульхерия выдала его Иордану, как того Иоанна-вандала, виновником смерти которого он считался, и Иордан казнил его тем родом смерти, каким погиб его отец. ⁹³⁸

Начало своего правления Маркиан ознаменовал эдиктом о сложении недоимок за 9 лет, с 438 по 447 г., ⁹³⁹ и несколькими указами, в которых сказалось понимание истинных интересов государства. Так, были воспрещены всякие поборы при назначении на административные должности, зло, которое постоянно возрождалось в империи. ⁹⁴⁰ Обязательные прежде денежные взносы для преторов при назначении в этот сан обращены были в добровольные и поставлены на усмотрение назначаемых. ⁹⁴¹ Огромные затраты, связанные с вступлением в консульство, Маркиан хотел обратить на общую пользу и предписал вносить на ремонт городского водопровода те деньги, которые доселе новый консул тратил в виде монет, бросаемых в толпу во время первого выезда, processus consularis. ⁹⁴² Но старый обычай остался в силе, или же восстановился после Маркиана, как свидетельствуют события из времени Юстиниана. ⁹⁴³

Маркиан отличался искренним благочестием, и жизнь двора носила в новое правление тот же характер, какой установился при Феодосии. Маркиан неукоснительно участвовал во всех тех религиозных церемониях и молениях, какие определились при Феодосии, и простирал свое усердие до того, что, несмотря на свой пожилой возраст, ходил из дворца пешком на Военное поле в день 26 января с крестным ходом в воспоминание землетрясения 447 года. Патриарху он предлагал совершать этот путь на носилках от площади Тавра до Евдома; но, следуя примеру императора, пешком ходил и патриарх. ⁹⁴⁴ И в последний год своей жизни Маркиан, уже больной, не отступил от того, что считал своей обязанностью.

Самым важным событием внутренней истории империи в правление Маркиана, имевшим длительные последствия, был Вселенский собор, состоявшийся в 451 году в Халкидоне. Инициатива в этом принадлежала Пульхерии. Отстраненная от участия в государственном управлении всемогущим Хрисафием, она оставалась молчаливой свидетельницей оправдания Евтихия и унижения Флавиана. Встав опять у кормила правления, она отменила постановления Эфесского собора 449 года. Память Флавиана была восстановлена, его прах привезен в столицу и с торжественной процессией по главной улице города (Μέση) водворен в храме св. Апостолов. Все низложенные Диоскором епископы были восстановлены в своих правах и вызваны из ссылки. Патриарх Анатолий на поместном Соборе в Константинополе осудил учение Евтихия и принял послание папы Льва к Флавиану. Пульхерия от своего имени известила об этом папу. ⁹⁴⁵ Император Маркиан в послании папе высказал свое соизволение на созвание Собора. ⁹⁴⁶

Папа настаивал на том, чтобы Собор состоялся в Италии, но византийский двор на это не соглашался; тогда папа готов был отказаться от Собора, находя, что его послание к Флавиану вполне разъясняет дело. Тем не менее сакрой императора от 17 мая 451 года Собор был назначен на 1 -е сентября в Никее. Пульхерия послала от своего имени приказ правителю провинции Вифинии принять меры к тому, чтобы в Никею не набирались непризванные к участию в Соборе монахи, которые могли бы вызвать беспорядки, как случилось то в Эфесе в 449 году. ⁹⁴⁷ Так как Маркиан, во избежание тех настроений, которыми сопровождались два предшествующих Собора, хотел лично на нем присутствовать, а дела задерживали его в столице, то Собор был переведен в Халкидон и состоялся в огромном и роскошно обставленном храме св. Евфимии. ⁹⁴⁸ Папа Лев прислал в качестве своих представителей епископов Пасхазина и Луценция и пресвитеров Бонифация и Льва. Делопроизводство на Соборе было поставлено под ближайший контроль органов правительства, и в заседаниях присутствовало 17 сановников из видных членов сената, которые являлись посредниками в сношениях Собора с двором. Епископы съехались в большом числе – и впоследствии этот Собор носил имя Собора 630 отцов. Римская Африка дала двух представителей. Патриархи Антиохийский и Александрийский прибыли с подобающей свитой. Общее руководство деятельностью Собора было возложено на патриарха Анатолия. 8 октября состоялось первое заседание Собора, всего заседаний было 16, и последнее пришлось на 1 ноября.

Согласно воле императора, выраженной в акте о созыве Собора, на него была возложена задача утвердить единое истинное исповедание веры путем устранения всех сомнений и разномыслий, которые омрачили жизнь Церкви в течение предшествовавшего времени. Общее направление деятельности Собора было предрешено тем, что патриарх Анатолий принял послание папы Льва к патриарху Флавиану, учение Евтихия было признано ересью и низложенные Собором Диоскора епископы восстановлены в своих правах. При таких условиях Диоскор оказался в первом же заседании собора в роли подсудимого, как он поступил сам с Флавианом в Эфесе в 449 году. С обличением против него выступил осужденный им Евсевий, затем в обличение его прочитаны были акты Собора в Эфесе 449 года и включенные в них акты поместного Собора в Константинополе 448 года, на котором был осужден Евтихий. При единодушных криках многочисленных членов собрания руководившие внешним порядком делопроизводства сановники сформулировали приговор над Диоскором и пятью его ближайшими сотрудниками на Соборе 449 года. То были епископы: Иерусалима – Ювеналий, Кесарии Каппадокийской – Талассий, Анкиры – Евсевий, Берита – Евстафий и Селевкии Исаврийской – Василий. Все шесть епископов были признаны виновными в неправильных действиях на Соборе и присуждены к лишению епископского сана, о чем решено было довести до сведения императора.

Диоскор не явился на второе заседание Собора, а также и на третье, несмотря на троекратный вызов, и был осужден заочно «не за веру», как это оговорил формально Анатолий в одном из последующих заседаний, а за то, что позволил себе не доложить Собору в Эфесе послания папы Льва и предал его затем анафеме. Ближайший сотрудник Диоскора Ювеналий изменил ему еще на первом заседании и открыто перешел на сторону его врагов, изменили ему и четыре египетских епископа. Император утвердил низложение Диоскора и сослал его в Гангры; остальные пять епископов были помилованы ввиду их раскаяния в прежних заблуждениях, сохранили свои кафедры и остались членами Собора.

К главной своей задаче, устранению разномыслия в определении веры, Собор приступил на втором собрании, через два дня после первого. Прочитаны были Символ веры Никейского и Константинопольского соборов, послание папы Льва к Флавиану по вопросу об учении Евтихия и выдержки из творений Отцов Церкви. Заседание имело целью подготовить единодушие присутствующих, и на патриарха Анатолия было возложено поручение воздействовать на колеблющихся в личных сношениях. На четвертом заседании дело пошло дальше, и присутствующим было предложено подписать послание папы Льва. Все давали подпись, кроме оставшихся верными Диоскору египетских епископов. Они ссылались на то, что их Церковь лишена главы, и они не могут сами решить этого вопроса. Этот мотив был уважен и им дана отсрочка. Формула вероопределения в пояснение к Символу веры была выработана особой комиссией под председательством патриарха Анатолия и принята собравшимися на Соборе епископами. Торжественное объявление совершилось в следующем заседании, 25 октября, на которое прибыли император Маркиан и Пульхерия. Император обратился к собранию с речью на латинском языке, которая затем была переведена на греческий. Прочитан был Символ веры и принятое на прошлом заседании, подписанное епископами истолкование веры, заключенной в Символе. В этом истолковании отцы Собора писали так: «Следуя святым отцам, мы все согласно учим исповедовать Господа нашего Иисуса Христа Сыном, единым и тем же самым, совершенным по Божеству и совершенным по человечеству, Богом по истине и Его же по истине человеком из разумной души и тела, единосущным Отцу по Божеству и Его же единосущным нам по человечеству, во всем нам подобным, кроме греха, предвечно рожденным от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и нашего спасения – от девы Марии Богородицы по человечеству, единым и тем же Сыном, Господом, единородным, в двух естествах (έν δύο ϕύσεσιν) неслиянно, неизменно, нераздельно, нерасторжимо познаваемым, не с уничтожением различия естеств от соединения, а, напротив – с сохранением особенности каждого естества и соединением в одно лицо и одну ипостась, не разделяемым или расторгаемым на два лица, но единым и тем же самым Сыном и единородным Богом-Словом, Господом Иисусом Христом». ⁹⁴⁹ Первая часть этой формулы является дословным воспроизведением начала того вероопределения, которое дано в акте унии 433 года между Антиохией и Александрией, но вторая вводит новые моменты, навеянные посланием папы Льва, и резко оттеняет неслиянность двух естеств, о чем не было речи в том акте в угоду учению Кирилла. Последующие тревоги, вызванные этой формулой, показали, в чем была ее слабая сторона. Но в этот момент достигнутого и утвержденного соглашения в среде многолюдного собрания было иное настроение, и на вопрос императора: все ли так веруют, раздались крики: «Все так веруем, одна вера, одно моление; все мы, согласившись, подписали... Маркиану, новому Константину, новому Павлу, новому Давиду, многие лета... Ты укрепил православие!.. Многие лета августе! Вы светила православия! Да сохранит Бог хранительницу веры!.. Бог да сохранит вашу державу! Бог да умирит ваше царство! Маркиан – новый Константин! Пульхерия – новая Елена!.. Ты восстановил Церковь, победитель врагов, учитель веры! Многие лета августе...» ⁹⁵⁰

После разрешения главного вопроса Собор в дальнейших заседаниях занялся разными текущими делами. Сотрудники Диоскора были помилованы, дошла очередь до его противников, и прежде всего Феодорита, помилованного императором, нашедшего поддержку у папы Льва и приглашенного на Собор. Враждебное к нему отношение за его полемику с Кириллом в защиту Нестория резко сказалось в первом заседании Собора, а на восьмом заседании был найден выход. Вместо объяснения, которое он предлагал, ему было предложено анафематствовать Нестория, и он удовлетворил собрание словами: «Анафема Несторию, как и тем, кто отказывает в имени Богородицы Деве Марии или разделяет Христа на двух сыновей». ⁹⁵¹ Более затруднений представило дело епископа Эдессы Ивы, который был также осужден на Соборе 449 года. Ему ставили в вину единомыслие с Несторием и полемику с Кириллом в письме к персу Марису. Это письмо было прочитано в заседании Собора ⁹⁵² и хотя признано неправославным, но собрание удовлетворилось и в отношении к нему тем, что он также произнес анафему на Нестория.

Наиболее важные из административных вопросов, рассматривавшихся на Соборе, помимо возвышения в ранге епископа Иерусалима, которому на будущее время было дано положение патриарха, с предоставлением ему юрисдикции в пределах трех провинций Палестины, наибольшее значение имели меры, принятые относительно положения монахов на будущее время. Доселе монахи не были подчинены епископам и представляли собою весьма многочисленный класс вольных людей, не признававших над собою ничьей власти, свободно толпами и в одиночку бродивших из города в город и из страны в страну и доставлявших немало тревог и затруднений представителям духовной и светской власти. Отныне Собор определил их подведомственность местному епископу, как гласит 4-й пункт соборных решений, принятых на 15-м заседании. Основание монастырей могло на будущее время совершаться не иначе как с ведома и разрешения епископа, монахам было запрещено покидать свои монастыри и свободно скитаться, как то было раньше.

Последнее заседание Собора было посвящено выяснению положения Константинопольского патриарха. «Восточные» епископы, без участия папских легатов, приняли постановление, что патриарх столицы должен занимать второе место после римского папы, а на Востоке иметь первенство перед тремя остальными патриархами: Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским. Легаты папы не приняли участия в этом и заявили протест, который не был, однако, уважен сановниками, принимавшими участие в последовавшем затем обсуждении вопроса.

Признавая авторитет папы, Собор, раньше чем разойтись, обратился с почтительным посланием к нему, в котором, между прочим, отведено было много места разъяснению канона 28 о почетном положении Константинопольского патриарха, с упоминанием о протесте, который был заявлен его легатами. ⁹⁵³ Лев, принимающий соборные решения, не соглашался, однако, признать 28 канон, и по этому поводу возникла переписка между обеими столицами, длившаяся до 454 года и закончившаяся установлением доброго совета между патриархами, с умолчанием, однако, о действии 28 канона, которого папа не признал. ⁹⁵⁴ В послании к Маркиану папа хвалил государя за его «священническую ревность». ⁹⁵⁵ Оспариваемый папой канон 28 действовал, однако, на Востоке. ⁹⁵⁶

По окончании Собора император издал несколько указов на имя префектов претория и города, в которых объявлял об утверждении истинного учения веры христианской, с кратким указанием на сущность соборных определений, и повелевал опубликовать об этом в пределах их власти. В манифесте к населению столицы от 7 февраля 452 года Маркиан объявил о радостном событии, окончательном устранении всяких разногласий и сомнений, и воспрещал на будущее время вести какие бы то ни было публичные споры по вопросам веры, сопровождая свой запрет угрозой наказания: клирику – исключением из клира, состоящим на службе лицам – отставкой, а прочим – изгнанием из города. ⁹⁵⁷ Через месяц, 13 марта, последовала другая сакра на имя префектов с повторением той же угрозы за религиозные споры, с распространением ее на всю империю. ⁹⁵⁸ Такие же сакры общего характера вышли 6 и 28 июля. ⁹⁵⁹

Если Маркиан и Пульхерия были искренни в своей уверенности в том, что найдена форма вероопределения, которая должна на будущее время прекратить все волновавшие людей тревоги относительно чистоты веры, то действительность должна была скоро раскрыть им глаза на истинное положение дела. Как на Никейском соборе формулировка была взята с Запада и не удовлетворила Восток, так и теперь Халкидонское вероопределение было началом не мира, а жестокой вражды и разногласия. Наиболее затруднений представили Палестина и Египет. В Палестине немедленно по окончании Собора началось мятежное движение, вождем которого явился один египетский монах по имени Феодосий. Принимавший уже давно участие в церковных спорах в Александрии и потерпевший публичное наказание от Диоскора, он был в числе других в Халкидоне во время Собора, и на его глазах совершил свою измену Ювеналий. Немедленно по окончании собора Феодосий поспешил в Палестину и начал агитацию против Ювеналия. Он встретил живое сочувствие среди многочисленного палестинского монашества, а также и в населении Иерусалима. На сторону врагов Ювеналия стала проживавшая в Иерусалиме императрица Евдокия. Когда Ювеналий вернулся из столицы, монахи потребовали от него, чтобы он отрекся от Халкидонского собора. Город был в таком возбуждении, что Ювеналий бежал в Константинополь. Опустевшую кафедру занял Феодосий, посвящение которого совершилось в церкви Воскресения. Он низлагал епископов, принявших Халкидонское вероопределение, и посвящал новых. В числе последних был иверийский царевич Петр, сын царя Бакур-Вараза, отдававшийся аскетическим подвигам в монастыре близ Газы. ⁹⁶⁰ Феодосий посвятил его в епископы города Майюмы (гавань Газы). Мятежное движение охватило всю страну, в городе и окрестностях происходили пожары и убийства. В числе жертв мятежа был Севериан, епископ Скифополя. Дукс Дорофей получил приказание подавить мятежное движение военной силой, а патриарху Ювеналию были предоставлены чрезвычайные полномочия. Близ города Неаполя войска атаковали монахов и рассеяли их после большого кровопролития. Феодосий, Занимавший кафедру в течение 20 месяцев, бежал из Иерусалима и, по слухам, которые держались в столице, нашел убежище в горах Синая. ⁹⁶¹ Кровавые репрессии продолжались в Палестине, и тщетно император обращался с увещеванием к населению Иерусалима и Собору епископов. Пульхерия от своего имени обращалась к монахиням в лице Бассы и к монахам. ⁹⁶² Ювеналий низлагал поставленных Феодосием епископов, кроме Петра Ивера, который был изъят от преследования по распоряжению императора, мирно проживал в Майюме, а затем удалился в Египет. ⁹⁶³ Императрица Евдокия оставалась непреклонной и тем поддерживала упорство других. Старания Маркиана подействовать на ее настроение через посредство папы Льва и ее родных не имели успеха в течение нескольких лет, и только тяжкие удары судьбы сломили ее твердость. Когда она смирилась и вступила в церковное общение с Ювеналием, за ней последовали и другие.

В Египте положение было еще тревожнее. Кафедру сосланного Диоскора занял Протерий. Его водворение вызвало крупные беспорядки в Александрии, в которых приняло участие все население города. В наказание за бунт отменена была хлебная выдача, которую получало население, прекращены игры на ипподроме и закрыты публичные бани. Префектом Египта был тогда Феодор. На смену ему был послан Флор, которому предоставлена была и военная власть. ⁹⁶⁴ Волнение продолжалось, и его свидетелем оказался Приск, спутник Максимина по его дипломатическим поручениям. В своем сочинении Приск описал ужасы, происходившие тогда в Александрии, но сохранились только отрывки. Евагрий, Церковная история которого дошла до нас целиком, заимствовал из его труда следующие подробности.

Когда разразился бунт, толпа оттеснила солдат на площадку храма Сераписа, разрушенного в 390 году Феофилом, и там они погибли в огне. Получив известие об этом, император приказал послать в Александрию отряд в две тысячи человек. То были молодые солдаты, недавно сформированные в полки. Они прибыли в Александрию на шестой день по отъезде из Константинополя. Поведение их на улицах города с женщинами еще более усилило возбужденное настроение горожан. Приск дал совет Флору воздействовать мерами снисхождения, и Флор, собрав народ на ипподроме, дал обещание возвратить хлебную выдачу, открыть бани и разрешить общественные увеселения. Это имело успех, и население мало-помалу успокоилось. ⁹⁶⁵

В связи с беспорядками в Александрии Маркиану пришлось приняты особые меры для обеспечения доставки хлеба в столицу. В предупреждение того, чтобы взбунтовавшееся население Александрии не могло завладеть хлебными запасами, предназначенными для Константинополя, Маркиан распорядился перевести магазины в Пелузий, где с тех пор и грузились корабли, направлявшиеся в столицу. ⁹⁶⁶

Хотя в Александрии постепенно настало успокоение, но большинство населения отказывалось признать своим духовным главой Протерия. Чтобы успокоить население и примирить его с Протерием, Маркиан послал в Eгипет Иоанна, первого силенциария, с особым посланием, обращенным к жителям Александрии. Старания Иоанна не увенчались успехом, и он вернулся в столицу с жалобой на Протерия, которому ставили в вину злоупотребления в расходовании церковных средств, в чем раньше обвиняли низложенного Диоскора.

Беспорядки в Александрии и явное неповиновение населения запрету продолжать споры об истине вероучения побудили Маркиана издать общий указ в 455 году (от 31 июля), в котором был повторен прежний запрет, осуждались еретические учения и подновлены в памяти прежние определения относительно умаления гражданских прав еретиков. За устройство тайных собраний грозило публичное наказание палками, а люди привилегированного положения облагались штрафом в 10 фунтов золота. Для евтихиан и аполлинаристов закрыта была государственная служба, кроме состояния когорталинов. Еретические сочинения подлежали публичному сожжению. Император требовал немедленного и строжайшего исполнения своего указа, особенно в Египте, где положение было наиболее тревожно. ⁹⁶⁷ Но строгости не действовали, а быть может, и не применялись, и в Египте готовилось то, что случилось, когда туда пришла весть о смерти Маркиана.

Воспользовавшись отсутствием в городе дукса Дионисия, враги Халкидонского собора, не признававшие Протерия своим патриархом, овладели главной церковью Александрии и поставили патриархом Тимофея, по прозвищу Элура. То был человек, которого некогда Кирилл насильно извлек из отшельнического уединения в пустыне и посвятил в пресвитеры. Прозвище Элур – ласка – было дано Тимофею приверженцами Протерия за его малый рост и чрезвычайную худобу, последствие его подвижнической жизни. Оно осталось за ним в истории. Монахи, чрезвычайно многочисленные в Египте, и толпа схватили Тимофея, насильно привели его в кафедральный собор города, называвшийся Кесарием, ⁹⁶⁸ для посвящения в патриархи. По действующим канонам, посвящение должно было быть совершено тремя епископами. На этот раз ограничились двумя. В Александрии был в ту пору епископ Пелузия Евсевий, другого нашли в лице Петра, епископа Майюмы, который случайно находился в Александрии. ⁹⁶⁹ При величайшем одушевлении всего населения Александрии монахи, не спрашивая о согласии Тимофея, устроили его посвящение в епископы на патриарший трон св. Марка (16 марта 457 г.).

Когда Дионисий вернулся в город, он арестовал Тимофея. Арест сопровождался большим кровопролитием. Тимофей был заточен в одном укреплении в 30 милях от столицы. Народное волнение превратилось в открытый бунт, настолько грозный, что Дионисий через несколько дней признал за лучшее водворить своего пленника на кафедру. Он устроил это при посредстве одного монаха по имени Лонгин, известного всем своей святой жизнью. Тимофей занял кафедральную церковь, а законный патриарх Протерий имел свою кафедру в церкви св. Квирина. Подошло время Пасхи. Накануне этого дня было тогда принято совершать крещение младенцев. К Тимофею принесли множество крещаемых, а к Протерию – всего пять. При общем возбуждении явилась мысль изгнать Протерия из храма. Против насилия Протерий прибег к помощи военной охраны, и произошла кровавая схватка, в которой было много убитых. Протерий, расходовавший на солдат много денег из церковных средств, был недоволен безуспешностью действия военной силы. И вот один солдат, рассердившись за упреки, всадил ему в грудь свой меч, другие добили и оставили лежать на улице. Тогда уже александрийская чернь овладела трупом, таскала его по улицам, сожгла на ипподроме и развеяла его прах по ветру. Так рассказывает об этом кровавом событии современник Юстиниана, Захария-ритор. ⁹⁷⁰

Тимофей, оставшись один на патриаршей кафедре, распоряжался, по словам монофизитского бытописателя, денежными средствами, как этого требовали законы христианского милосердия, В интересах мира члены александрийского клира, признававшие Протерия, люди с именем и положением, искали церковного общения с Тимофеем Элуром и обещали отправиться в Рим, чтобы убедить папу Льва взять назад свой «томос». Но раздражение было слишком сильно, и они не были приняты в общение. Тогда они отправились в Рим к папе и представили все дело в неблагоприятном для Тимофея освещении. Тимофей обратился от себя с посланием к императору Льву, который был чрезвычайно обеспокоен событиями, происшедшими в Александрии. Дальнейший ход этого дела будет изложен в другой связи.

Первым делом Маркиана в сфере внешней политики было изменение отношения к Аттиле. Как человек военный, Маркиан считал оскорбительным для империи то приниженное состояние в отношении к варварам, какое установилось при Феодосии. Когда Аттила, узнав о перемене на престоле, отправил посольство с требованием дани, Маркиан ответил, что он не обязан давать ему столько, сколько по своей щедрости давал Феодосий. Выражая готовность обеспечить Аттиле получение даров, он ставил обязательным для гуннов условием сохранение спокойствия и мира на границе, прибавляя при этом, что для войны он сам имеет достаточно сил и средств. Послом к Аттиле был отправлен Аполлоний, брат Руфа, женившегося на дочери Сатурнина. Аттила нашел посла недостаточно сановитым и, не допустив его к себе, требовал передачи даров. Аполлоний отказался и заявил, что неприлично гуннам просить того, что им передают сами послы при свидании, или что можно взять у них, ограбив убитого. Свидание не состоялось, и посол императора вернулся назад. Враждебных действий со стороны гуннов не последовало, так как мысли Аттилы склонялись к походу на Запад. Помимо желания добыть невесту от Валентиниана, он был втянут в враждебные отношения между варварами Запада. Гензерих оскорбил вестготского царя тем, что отослал ему его дочь, бывшую в замужестве с его сыном Гунерихом, порезав ей ноздри и отрубив уши по подозрению в намерении отравить его. Во избежание войны с готами, Гензерих вызывал против них Аттилу и послал ему богатые дары. Точно так же несогласия по вопросу о престолонаследии у франков вызвали посольство к Аттиле с просьбой о помощи. К Аттиле обратился старший брат, а младший имел за себя поддержку Аэция. ⁹⁷¹ Прежде чем выступить в поход, Аттила еще раз потребовал у Валентиниана отдать ему невесту; в доказательство своих прав на нее приказал показать кольцо, которое прислала ему Гонория, и требовал половины царства Валентиниана как ее приданого.

В Риме оказался человек, который был на высоте положения. То был Аэций, поддерживавший дотоле с Аттилой самые дружественные сношения. Ему удалось собрать воедино силы вестготов, бургундов, франков и других племен, считавшихся федератами империи, и направить их в сторону движения Аттилы. В городе Аврелиане (Орлеан) на среднем течении реки Лигера сидели тогда аланы с царем Сангибаном, и Аттила желал сделать этот город своим опорным пунктом. Аэций и Теодорих вестготский поспели вовремя, чтобы выручить город (июнь 451 г.). Аттила подался к северу, и здесь, на Каталаунских полях, произошла страшная битва народов, в которой, по свидетельству близких к тому времени людей, легло 300 тысяч человек. Реки, протекавшие по этой равнине, превратились в кровь. Самым крупным эпизодом битвы было сражение вестготов с остготами; царь первых, Теодорих, пал от руки амала Андага и был оплакан своими на поле битвы. Победа оказалась на стороне Аэция, но сила Аттилы оставалась грозной по-прежнему. ⁹⁷²

Аттила отвел свои полчища из Галлии. На следующую весну он собрался в поход на Италию. Проходы через Юлийские Альпы не были защищены; Аттила спустился на юг и осадил Аквилею. Осада длилась долго, и он хотел уже отступить, но его остановил аист, гнездившийся на одной башне. Все время осады аист оставался на месте, а тут он снялся и, положив себе на спину одного птенца и поддерживая других, улетел из города. Аттила увидел в этом указание на то, что город обречен на гибель, и на следующий день взял его и предал разрушению. Тицин (Павия) и Медиолан разделили судьбу Аквилеи. ⁹⁷³ Из Рима было снаряжено посольство к Аттиле. Его исправлял папа Лев с двумя сенаторами, Авиеном и Тригецием. Аттила принял послов и после переговоров с ними двинулся назад в свои придунайские степи. Еще в те времена спасение Италии многие современники приписали папе Льву, а Рафаэль увековечил эту версию сказания о событии своей знаменитой картиной в Ватиканском дворце. Но сохранились и другие свидетельства. Рассказывали, что Аттила боялся судьбы Алариха, который умер вскоре после того, как взял Рим. В Италии предшествующий год был неурожайный, и это должно было вызвать затруднение в прокормлении полчищ Аттилы; начались повальные болезни и мор. В то же время войска Маркиана под начальством Аэция усиленно действовали против гуннов с тыла. ⁹⁷⁴ Италия была спасена от нашествия. Великий воитель собирался на следующий год в поход против Маркиана, который не платил ему дани и грозил войной. ⁹⁷⁵ Но он скоропостижно умер на новой свадьбе, которую праздновал с красавицей Ильдиконой (453 год). ⁹⁷⁶

Смерть Аттилы послужила сигналом к распаду его державы. Поднялись все народы, которые были под его могучей рукой; инициатива принадлежала гепидам. ⁹⁷⁷ Гуннские орды в главной массе отхлынули на Восток. Любимый сын Аттилы Ирнах занял «крайние пределы Малой Скифии» ⁹⁷⁸ , т. е. местности поблизости от низовьев Дуная. Гепидам досталась область, где жил Аттила, остготы заняли Паннонию, эрулы поселились на левом берегу среднего Дуная. Часть алан перешла в пределы империи за Дунай. То была орда царя Кандака, поселившегося в Скифии (Добрудже). От этих алан вел свой род историк Иордан, написавший при Юстиниане (в 551 г.) историю готов, Тогда же перешло в пределы империи много гуннов, разбившихся на отдельные улусы. Так, вожди Ульциндур и Эмнецур перешли со своими людьми в Прибрежную Дакию и поселились на реках, впадающих в Дунай с юга, – Ут, Эск и Альм (Вид, Искер и Лом). Отдельно упомянуто у Иордана поселение гуннов, смешавшихся с другими племенами, в местности старой крепости Лагерь Марса (Castramartena urbs). Иордан прибавляет общее замечание, что в эту пору «прорвалось» в пределы империи еще много гуннов в разных местах, и возводит к ним происхождение отрядов в византийской армии при Юстиниане, носивших имена: сакромонтизии и фоссатизии. ⁹⁷⁹ Это последнее имя указывает и на то правовое положение, в которое они попали в империи. То были давно уже выработавшиеся отношения федератов взамен исчезавших пограничных солдат, milites limitanei.

Теперь на северной границе империи настали новые отношения, менее тяжкие, чем прежде, так как варварские народы не были объединены сильной единой властью, а преемники и наследники Аттилы разбились на свои улусы. Грозный образ Аттилы был запечатлен в записях современников и остался жить в предании германских народов, которые сделали его центральным лицом своего народного эпоса. У Аттилы пируют, с Аттилой сражаются и гибнут их герои, добывая золото, которое так жадно собирал исторический Аттила.

На следующий год по смерти Аттилы не стало и его победителя, Аэция. Его убил собственной рукой император Валентиниан по проискам евнуха Ираклия, не без участия сенатора Максима, который имел свои основания желать зла Валентиниану. И когда император спросил потом Максима, хорошо ли он сделал, что убил Аэция, тот ему ответил, что это все равно, как если бы он правой рукой отрубил себе левую. В феврале следующего года за Аэция отомстили два бывших его оруженосца, готы Оптила и Фравстила; будучи взяты на службу к императору, они убили его (16 марта 455 г.). Запутанный во всей этой интриге Максим был провозглашен императором в Риме и насильно заставил выйти за себя замуж вдову Валентиниана, Евдоксию. Когда он открыл ей сам свою виновность в убийстве Валентиниана, объясняя это страстной любовью к ней, гордая дочь Феодосия обратилась к помощи варвара Гензериха. ⁹⁸⁰ Он отозвался немедленно на призыв. Весть о его приближении вызвала страшную тревогу и бунт, во время которого был убит Максим. Гензерих вступил в город и предал его грабежу. Через две недели он отплыл в Карфаген, увозя вместе с награбленными несметными сокровищами царицу Евдоксию и обеих ее дочерей, Евдокию и Плацидию, а также и Гауденция, сына Аэция. Скорбные вести о судьбе дочери и ее потомства дошли в Иерусалим к одинокой Евдокии, счастье которой, по гаданиям ее отца, должно было превзойти счастье всех женщин.

Удерживая царственных пленниц, Гензерих хотел добиться брака между своим сыном Гунерихом и внучкой Феодосия, чтобы породниться с императорским домом. Он рассчитывал тем самым усилить свое положение в нарождавшихся международных отношениях, как возлагал на то надежды некогда Атаульф и как хотел того же великий воитель Аттила.

В Риме была анархия. 9 июля того же 455 года в Толозе, по соглашению с вестготами, был провозглашен императором знатный и богатый сенатор, галл по крови, Марк Марцилий Авит. Из Толозы он отправился в Арелат, где был принят как император; римский сенат прислал ему свое признание. Осенью того же года Авит был в Риме, но императорский венец оказался ему не по силам. После ограбления Рима Гензерихом не было золота в казне, не было и хлеба в городе. Расплаты приходилось делать медью, кормить солдат было нечем. Авит вышел с войском на север, но в Плаценции был застигнут и низложен магистром армии, свевом Рехимером, который имел от него поручение отправиться с войсками в Сицилию, чтобы действовать против Гензериха (456 г.). ⁹⁸¹ Маркиан, к которому Авит обратился с просьбой о помощи против Гензериха, ограничился тем, что отправил в Африку посла с требованием выдать царственных пленниц. Гензерих оставил это требование без внимания. Маркиан вторично предъявил свое требование, отправив послом арианского епископа Бледу. Когда Гензерих пренебрежительно отнесся к речам Бледы, тот переменил тон и стал резко требовать возвращения пленниц. Но это не помогло, и Гензерих отпустил царского посла ни с чем. ⁹⁸² Так и остались царственные пленницы в Карфагене до самой смерти Маркиана. Бездействие Маркиана современники объясняли той клятвой, которую он некогда дал Гензериху, когда был у него в плену.

В отношении к другим внешним врагам политика Маркиана отличалась твердостью и уверенностью в силах империи. Когда на восточной границе мир был нарушен вторжением арабов в Сирию, Маркиан назначил магистром армии Востока Ардабурия, сына Аспара, стяжавшего себе военное имя в борьбе с варварами во Фракии. Ардабурий разбил арабов близ Дамаска. Максимин и прикомандированный к нему Приск прибыли в качестве делегатов императора, когда Ардабурий вел уже переговоры с послами арабов об условиях мира, который вскоре и был заключен Максимином. ⁹⁸³

В том же 453 году Максимин заключил договор с другими южными соседями империи, племенами блеммиев и нубадов, которые жили на южной границе Египта. Эти варвары нередко совершали нашествия, грабили и разоряли страну, уводили пленных. Максимин добился того, что они выдали заложников из своей знати, возвратили награбленное и без выкупа отпустили пленных. Он заключил с ними письменный договор, который был выставлен в храме города Филы в южном Египте. В этом договоре было обеспечено за блеммиями и нубадами право участвовать в культе Изиды во время ежегодно совершаемого священного плавания ее статуи по водам Нила, после чего она вновь водворялась в храме на острове близ города Элефантины. Максимин вскоре захворал и умер. Тогда варвары отбили своих заложников и опять стали производить набеги. ⁹⁸⁴

Этот эпизод внешней политики Маркиана интересен в том отношении, что в нем дано свидетельство о невозбранном существовании культа Изиды в это время на юге Египта в пределах христианской империи. Представители императорской власти признавали этот факт и мирились с ним. Так было до времени Юстиниана, который положил конец остаткам язычества в пределах римской державы.

Чтобы исчерпать материал, сохраненный Приском о внешних отношениях империи при Маркиане, остается отметить его вмешательство в дела царства иверов. Иверия вошла в кругозор Римской империи при Диоклетиане. По договору 297 года она была признана зависимой от империи страной и цари ее стали получать от императора знаки своего достоинства. ⁹⁸⁵ Принятие христианства иверами в начале IV века сблизило их с империей, но воздействие со стороны Персии не прекратилось, и все войны империи с персами не обходились без участия Иверии. В правление императора Валента было допущено как результат соглашения с царем Сапором разделение Иверии на два царства. ⁹⁸⁶ Позднее Иверия опять соединилась, и местная династия находилась в постоянных сношениях с византийским двором. Современные византийские источники не сохранили свидетельств об этом, но в агиографической литературе есть несомненные данные по этому вопросу. ⁹⁸⁷ В правление Маркиана царем Иверии был Гобаз. Он объявил царем своего сына, и это послужило поводом к открытию военных действий со стороны империи. Римские войска выступили в поход на Колхиду. Царь Гобаз просил помощи у персов, но те были заняты в ту пору войной с гуннами-кидаритами и не оказали ему поддержки. Он отправил посольство к Маркиану, чтобы уладить дело на переговорах. Внешнюю политику империи направлял тогда магистр оффиций Евфимий, пользовавшийся доверием Маркиана. По его настоянию Гобазу было предложено или самому сложить власть, или отнять ее у сына.

Гобаз соглашался сложить власть и просил императора прекратить военные действия. Со своей стороны Маркиан потребовал, чтобы Гобаз явился в Константинополь. Царь ставил условием, чтобы в Иверию был послан к нему заложником сановник Дионисий. Переговоры затянулись, по-видимому, на, долгое время, так как Гобаз прибыл в Константинополь вместе с Дионисием уже в правление императора Льва в 465 году. ⁹⁸⁸

Маркиан скончался в конце января 457 года после тяжкой болезни, которая приковывала его к постели в течение пяти месяцев и кончилась гангреной ноги. Болезнь эту современники приписывали тому огорчению, которое причинили императору большие уличные беспорядки, происшедшие в 456 году в Константинополе на обычной почве борьбы партий ипподрома. Византийский император не мог оставаться в стороне от жизни димов, и каждый из них был связан с одной из двух главных партий, прасинами или венетами. Феодосий считал своей партией прасинов, Маркиан, напротив, поддерживал венетов и свое покровительство этой партии простер на всю империю. Так как Хрисафий был патроном прасинов, то, вероятно, выдача его на казнь Иордану и была причиной того, что Маркиан сделал своей партией венетов. Что произошло в Константинополе в этот раз, в точности неизвестно; но в хрониках сохранилось свидетельство, что император был чрезвычайно разгневан на прасинов за их дерзость и, чтобы их наказать, издал указ, по которому все, принадлежащие к партии прасинов, теряли на три года право занимать какие бы то ни было посты на службе как гражданской, так и военной. ⁹⁸⁹