О гибельном состоянии человека, удалившегося от Отца небесного³⁴⁹

Востав иду ко отцу моему, и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою; и уже несм достоин нарещися сын твой; сотвори мя яко единаго от наемник твоих (Лк. 15:18,19)

Кто этот несчастный, решившийся возвратиться к оставленному им и столь жестоко оскорбленному отцу?

Это блудный сын, который получил от отца, быть может, под разными благовидными предлогами, предназначенную ему часть имения, чтобы распоряжаться ею по своему произволу. Вскоре, убегая надзора добродетельного родителя, оставил он отцовский дом, отошел на страну далече, и там, предавшись влеченею своего развращенного сердца, расточил все свое имение на дела богопротивные и нечестивые. С распространением в той стране сильного голода, бежавший из родительского дома дошел до того, что сделался рабом, принужден был пасти нечистых животных и, наконец, питаться кормом их; но и того никто не давал ему!

В этих-то горестных обстоятельствах, он опомнился, пришел в себя, увидел свое унижение, почувствовал, что гибнет с голоду, между тем как у его отца самые наемники довольствуются всем с избытком. Тогда, уже считая за особенное для себя благо быть хотя в числе сих наемников родительского дома, решился возвратиться к отцу, чтоб испросить у него, по крайней мере, эту милость, тронув его искренним сознанием всей тяжести своих проступков.

Любовь кроткого и незлобивого отца к заблудшему, но возвратившемуся с раскаянием, сыну, превзошла все его ожидания. Чадолюбивый отец, еще издалека увидев его, сжалился над ним, побежал к нему навстречу, кинулся ему на шею, целовал его; и, едва тот успел сознаться в своей греховности и в своем недостоинстве, как он, не желая более и вспоминать о его проступках, немедленно возвратил ему все знаки его сыновнего звания, – лучшую одежду, перстень на руку и сапоги на ноги, и наконец, учредил торжественный пир, с пением и ликами, радуясь, что сын его: мертв бе, и оживе; и изгибл бе, и обретеся!

Возлюбленные братья! нельзя и сомневаться, что эту трогательную евангельскую притчу предложил Господь с тем, чтобы показать нам, до какого гибельного состояния доводит самовольное удаление от Отца Небесного в страну греховную и расточение всех благодатных даров Его: какой стыд и срам покрывает тогда человека, какой глад томит его душу; а чрез это самое – возбудить в нас искреннее желание обратиться всецело к нашему Небесному Отцу, всегда готовому и заблудших нас принять в Свою первую любовь, с распростертыми объятьями.

Посвятим же настоящие минуты на то, чтобы, с помощью Божией, произвести в себе живое сознание того, как 1) постыдно, и 2) как томительно состояние грешников в удалении их от Бога.

1. Растрата всего духовного имущества своего, жалкая нищета и бедность, потеря сыновней свободы и подчинение себя греховному рабству, унижение себя до уподобления несмысленным и нечистым животным: вот то крайнее уничижение и посрамление, которое неминуемо постигает всякую грешную душу.

Ничто не может сравниться с теми ужасными и безотрадными потерями, которые причиняет грех. Подумайте: грешник теряет не какое-либо тленное и скоропреходящее богатство, а то, что для нас дороже самой жизни, – живую веру в Бога триипостасного, это единственное утешение и отраду душ спасаемых, чистую любовь к Отцу Небесному, а с ней и святое упование; этот несомненный залог вечного блаженства, обручение Духа (2Кор. 1:22)!

С потерей столь неоцененных сокровищ, утратив благолепную одежду чистоты и невинности, дарованную ему в святом крещении, грешник является в позорной наготе душевной. Одна за другой, искажаются в нем все черты образа Божия, и он является в отвратительном безобразии пред лицом Ангелов и святых человеков. Не только силы души, мудрость ума, правоту воли, чистоту совести, непорочность сердца, целомудрие духа, честность жизни бедный грешник приносит в жертву своим страстям, но и здоровье тела, и время, и лета, словом сказать, и внешнее и внутреннее достояние свое, и, наконец, делается совершенно нищим.

Но, еще к большему стыду и посрамлению своему, этот несчастный нищий, весьма нередко, или по ослеплению гордости, или по невежеству ума, или по обольщению сердца, или по рассеянности мирской, не сознает своей жалкой внутренней бедности, и, слишком много приписывая важности некоторым наружным признакам довольства, даже мечтает иногда гордиться своим богатством!

Такого-то грешника обличает Дух Божий: глаголеши, говорит ему, яко богат есмь, и обогатился, и ничтоже требую, и не веси, яко ты еси окаянен и беден, и нищ и слеп и наг! Совещаю тебе, присовокупляет Господь, купити от Мене злато разжжено огнем, да обогатишися, и да не явится срамота наготы твоея; и коллурием помажи очи твои, да видиши (Откр. 3:17,18) крайнюю нищету твою.

Однако же, блуждающий по стропотным путям нечестия, грешник и внемлет, и не внемлет сему спасительному совету: нозе его на зло текут (Притч.1:16; Ис.59:7; Рим. 3:15) неудержимо.

Он не может, наконец, не примечать своей крайней бедности; но, думая исправить ее ценой постыдного рабства, – дает только полную власть над собой своим страстям, и, порабощаясь им, чрез это самое порабощается самому князю тьмы; а таким образом, покрывает себя новым стыдом и поношением.

Подвергнувшись ужасному рабству дьявола (1Ин. 3:8) и как бы сроднившись с ним, прильпившись ему (Лк. 15:15), грешник, по действу духа злобы, достигает до последней степени своего нравственного унижения и бесчестия. Тогда-то обаяние страстей уже совсем заглушает в нем чувство стыда; непроницаемый мрак ослепляет и ум, и совесть. Какая-то непреодолимая сила влечет грешника к бездне конечной гибели, все ближе и ближе. Тогда-то человек прежде в чести сый, как бы совершенно потеряв разум, не разуме, остави Бога, и – приложися скотом иесмысленным, и уподобися им (Пс.48:21)!

О, самый слух ваш, братья христиане, оскорбился бы повествованием о том презренном, но вместе жалком и ужасном состоянии, до которого доходят люди грешные, пришедшие во глубину зол! Довольно сказать, что грешники, совсем погрязши в чувственность, по выражению Апостола, поставляют для себя богом собственное чрево (Флп. 3:19), и доходят до того, что, действительно, предаются желаниям совершенно скотоподобным. Как скоты водятся одними естественными побуждениями, одной слепой наклонностью к удовлетворению грубым потребностям; так и грешники, забывшие свое бессмертное назначение, свои высокие обязанности и страшный суд Бога, нередко с безумием и бесстыдством, восклицают: да ямы и пием, утре бо умрем (1Кор. 15:32)!

Без сомнения, до такой ужасной бездны нечестия доходят, благодарение Богу, не все; но доходят же хотя некоторые, – доходят все люди беспечные, равнодушные к своему спасению, всегда готовые всем на свете пожертвовать требованиям своего развращенного сердца. И если бы мы с вами позволяли себе потворствовать и послаблять своим греховным пожеланиям и стремлениям, то кто поручится нам, что и мы не дошли бы до такого крайнего зла?

Никто не рождается порочным, но делается таким неприметно, уклоняясь от закона Божия шаг за шагом, пока, наконец, не покроется совершенным бесславием греха!

2. Потеря истинной чести и унижение человеческого достоинства не есть еще единственное, исключительное бедствие и злополучие грешника, забывшего Бога и ископавшего себе кладенцы сокрушенные мнимого довольства: неутомимый голод смертельно томит его душу.

Он именно испытывает непрестанно ту мучительную алчбу, которую всегда оставляют по себе все мирские утехи и удовольствия, противные закону Божию.

Напрасно искусство человеческое облекает блага земные в тысячу различных видов. Хотя бы наше насыщение ими простиралось до пресыщения, оно оказывается только новым, ненасытимым голодом. Чем более вкушаем их, тем более алчем, оттого, что в стране заблуждений и пороков, действительно, царствует вечный, ничем ненасыщаемый, голод.

Нет, по-видимому, существа более ненасытного и алчного, как человек, обладаемый необузданными страстями. Лукавый мир, действуя по тайным внушениям духа злобы, это видит, и сам алчный, ища своих си, всячески усиливается утолить алчности человека, упоить его чувства, только бы удержать его на своей стороне, далече от Бога. Одни за другими следуют у него разные забавы, которыми на время услаждаются и на мгновение успокоиваются ничем ненасыщаемые чувства! – и тем не менее, при всех ухищрениях порока, новый, жесточайший голод нещадно томит порочную душу.

Так, никакие порывы исступления не заглушат естественного голода души законопреступной: одна страсть рождается из пепла другой страсти; желание удовлетворенное производит новое желание!

Чего не придумал, чего не испытал Соломон, когда, уклонившись сердцем от Бога отцов своих, старался наполнить пустоту сердца мирскими утехами? И однако же, все обаяния роскоши и удовольствий не утолили томления и жестокого голода души могущественнейшего из царей. И призрех, сказал сам он, на вся творения моя, и се вся суета и крушение духа (Еккл. 2)! – Был и всегда есть глад крепок на стране той, на стране удаления от Бога, и нет там возможности не терпеть нужды, нет возможности насытить свою душу!

Но вот, чего не производит чувство нравственного унижения, заглушаемое воплями страстей, то, весьма нередко, при содействии благодати Божией, производит чувство духовного голода, ничем неутолимого. Колико наемником отца моего избывают хлебы, говорит блудный сын, пришедший в себя от действия сильного голода, – аз же гладом гиблю; востав иду ко отцу моему; и, уже не дерзая надеяться на восстановление униженного им сыновнего достоинства, желает по крайней мере быть в числе этих наемников, только бы, подобно им, довольствоваться хлебом, и не погибнуть от голода!

Да будет благословенна во веки любовь Твоя, премилосердый Отче наш Небесный! Не только хлеб насущный готов у Тебя для обращающихся к Тебе заблуждпшх чад Твоих; но и все почести горняго звания, какие приличны возлюбленным сынам Твоим и наследникам вечного Твоего царствия, Ты возвращаешь им!

Ты возвращаешь, Господи, грешникам, примиряющимся с Тобой в таинстве святого покаяния, все потерянные ими права, – снова облекаешь их в одежду, свойственную сыновнему достоинству, чистый и светлый виссон оправдания святых (Откр. 19:8), украшаешь их и знамением благодатного союза с Тобой, обновляешь обручение Духа в сердцах их (2Кор. 1:22).

Возвратив грешникам потерянные ими честь и славу, Ты, Отец Небесный, являешь им совершенное забвение и всепрощение грехов прошедших, и подаешь еще другое, величайшее и совершеннейшее утешение: в сонме верных рабов Твоих, среди их молитв, песнопений и ликований, утоляешь духовный голод оживших чад Твоих спасительным глаголом, исходящим из уст Твоих, и, предуготовив Божественную трапезу, питаешь их телом и кровью, яко Агнца непорочна и пречиста, Христа, заколенного прежде сложения мира, во спасение наше!

Братья христиане! Познав гибельное состояние душ, удалившихся от Бога, от исполнения заповедей Отца Небесного, и ободряясь живыми примерами Его неисчетной любви, вознесем к Нему с сугубой силой и наш смиренный молитвенный голос: покаяния отверзи нам двери, Жизнодавче; потщися отверсти и нам отеческие объятья Своей безмерной любви, прощающей, милующей, восстановляющей, утешающей, спасающей! Аминь.