Поучения по руководству жития блаженного старца Серафима Саровского

В последней из молитв, читаемых священником в начале вечерни и называемых светильничными¹, св. Церковь просит Бога даровать нам, чтобы мы «и на ложах наших умиляющеся, поминали и в нощи имя Его». Из этого, как видите, открывается для нас то, что мы должны не всю ночь предаваться сну, но и часть ночи бодрствовать и ночью молиться Богу. Но почему же это именно так? Почему и часть ночи должна быть нами посвящаема Богу? Почему и ночью молиться должны мы? Потому что Господь возлюбил ночное время и Сам поучает нас ночной молитве. В ночи Он родился, в ночное время любил уединяться для молитвенных бесед с Богом Отцом Своим, еще «сущей тьме» (Ин.20:1) последовало и преславное Его воскресение. И, наконец, Сам же Он говорит: «что вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Лк.22:46).

Во-вторых, часть ночи мы должны посвящать Богу потому, что так поступать учат нас святые отцы. Златоуст говорит: «Не для того дана нам ночь, чтобы мы только спали… но должно разделить ее на две части: одну – на дело, а другую – на покой… И вы вставайте ночью и прежде всех дел сотворите Богу молитву, чтобы Он милость Свою подал вам» (из Пролога на 12 апреля). И Ефрем Сирин учит: «Не почитай для себя приобретением сон и телесное упокоение; приобретение же и упокоение для человека – непрестанно принуждать себя к делу Господню». Итак, будем принуждать себя, возлюбленные, чтобы, Господь, придя, нашел нас бодрствующими и сподобил блаженства Своего; ибо Сам Он сказал: «Блажени раби тіи, ихже пришедъ Господь, обрящетъ бдящихъ» (Лк.12:37). В-третьих, должны мы предаваться ночному бодрствованию и молитве потому, что они могут низвести на нас великие милости Божии. Так бодрствовал Самуил, неоднократно званный, ни однажды не обленился встать, хотя был еще отроком и за сие удостоился беседы с Богом, соделался исполнителем воли Его и великим пророком. Утруждался Давид воздыханием своим, измывал на всяку нощь ложе свое и слезами своими постелю свою омочал (Пс.6:7). И вследствие сего услышал Господь глас плача его, услышал моление его и молитву его принял (Пс.6:9,10). Наконец, не спали в ночь Рождества Христова пастыри вифлеемские бдяще и стрегуще стражу нощную о стадѣ своемъ. И се, ангелъ Господень ста въ нихъ, и слава Господня осія ихъ… И рече имъ ангелъ: не бойтеся: се бо благовѣствую вамъ радость велію, яже будетъ всѣмъ людемъ: яко родился вамъ днесь Спасъ, иже есть Христосъ Господь, во градѣ Давидовѣ (Лк.2:8–11).

В заключение скажем, что бодрствовать и молиться в ночное время мы должны и в подражание святым, которые в этом случае представляют иногда собою примеры поразительные. Вот что, например, говорится о блаженном Серафиме Саровском. Во всю жизнь свою он не переставал во всем покорять плоть свою духу и особенно подвизался против сна. Несмотря на преклонные лета и слабые силы, он спал иногда в сенях, а иногда в келье, в таком положении: он сидел, прислонившись спиною к стене и протянувши ноги; иногда преклонял свою голову на камень или на деревянный обрубок, а то просто повергался на мешках с сухарями или кирпичах и поленьях, которые находились в его келье. Приближаясь же к последним минутам своего отшествия к вечности, он так усугубил подвиг свой против сна, что нельзя было без удивления и ужаса смотреть на подвижника: он становился на колени и спал ничком к полу, на локтях, поддерживая голову руками. Кровати же во всю жизнь не имел. Время же, которое оставалось от занятий с приходящими, он проводил в молитве, и уже не столько за себя, а более за всех живых и умерших христиан.

Итак, и по примеру, и по учению Господа, и по учению святых отцов и вследствие того, что ночные бодрствования и молитва низводят на человека великие милости Божии и, наконец, и по примеру угодников Божиих мы и сами должны поминать Господа на постели нашей (Пс.62:7) и на ложѣ въ нощехъ искать Его (Песн.3:1). Итак, будем поминать и будем искать Его. Пусть и в ночи сердце и ум наш бодрствуют и внимают тому, как сладкий глас Господа, зовущий к беседе с Ним, ударяет в двери душ наших (Песн.5:2). Аминь.

Как прежде апостолы говорили Господу: научи ны молитися (Лк.11:1), так и ныне многие из простецов вопрошают, как им молиться. Какие молитвы читать. Мы, говорит большая часть из них, люди рабочие, больших церковных молитв читать не можем, ибо летом от зари до зари в поле, осенью на гумне, а зимою в извозе, или в другой какой работе. Что же нам делать? Что ответить таковым? И как разрешить недоумения их? Мы вот что решили сделать. Так как у блаженного Серафима Саровского мы нашли прекрасное решение упомянутых вопросов, так часто предлагаемых простецами, то последних с их вопросами к святому старцу и отсылаем. Он лучше нас скажет им о том, как им молиться и какие молитвы читать.

Слушайте же, простецы, что скажет вам святой подвижник Саровский. Вот что говорит он: «Возставше от сна, всякий должен оградить себя крестным знамением и, ставши на избранном месте, читать ту спасительную молитву, которую передал Сам Господь, т.е. «Отче наш» до конца, трижды; потом трижды «Богородице Дево, радуйся» до конца и, наконец, единожды, «Символ веры».

«Совершив это утреннее правило, всякий христианин, пусть отходит на свое дело и, занимаясь дома или находясь в пути, должен читать тихо про себя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», а если окружают его люди, тогда он, занимаясь делом, пусть только умом говорит: «Господи помилуй», и это продолжать до самого обеда. Перед обедом же совершает вышесказанное утреннее правило».

«После обеда, исполняя свое дело, всякий должен читать также тихо: «Пресвятая Богородице, спаси мя грешного», и это продолжать до самой ночи».

«Когда же случится проводить время в уединении, тогда нужно читать: «Господи, Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя грешного (или грешную)», а ложась спать на ночь, всякий христианин должен повторить утреннее правило, и после оного с крестным знамением пусть засыпает. Если христианин будет держаться этого малого правила, как спасительного якоря, среди волн мирской суеты, со смирением исполняя оное, то может достигнуть до меры христианского совершенства и любви божественной, потому что эти три молитвы суть основание христианства: первая, как слово Самого Господа и которую Он поставил в образец всех молитв; вторая принесена с неба архангелом в приветствие Пресвятой Деве, Матери Господа; последняя же заключает в себе все догматы христианской веры».

Вот вам, простецы, ответы на вопросы ваши, как вам молиться и какие молитвы читать. Из вышеприведенных слов блаженного старца, вы, конечно, убедиться должны в том, что по вашему положению никаких продолжительных или неудобопонятных для вас молитв от вас не требуется, а предлагается вам читать лишь молитвы краткие, но вместе с тем важнейшие из всех молитв, и молитвы самые поучительные также из всех и умилительные, а вместе и утешительные. В самом деле, что может быть поучительнее, например, молитвы Господней? В немногих словах в ней изложены все прошения, с которыми христианин может и должен обращаться к своему небесному Отцу. Молитва «Господи помилуй» должна быть самою умилительною для ищущего помилования грешника. А молитва «Богородице Дево, радуйся» должна быть самою утешительною для нас, как весть с неба о рождении Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. В виду всего этого, довольно будет с вас и того, если вы будете молиться, как указал вам старец и читать лишь молитвы, предложенные им. Кратки они и немного их, но и они, как слышали, могут довести вас до меры христианского совершенства и любви божественной, чего достигнуть и да сподобит всех вас Господь по неизреченному милосердию Своему. Аминь.

Есть люди, которые не причащаются св. тайн потому, что считаю себя недостойными принять оные. Как смотреть на это? По нашему мнению, нужно смотреть так: что такие люди сознают свое недостоинство, это хорошо; если они, при сознании своего недостоинства, не причащаются еще и потому, что приступать к причащению им не позволяет отец духовный, и это также хорошо. Но если такие люди отлучают себя от св. причащения самовольно, то сего последнего одобрить нельзя, ибо, как бы кто не рассуждал, а без причащения св. тайн человек не спасется. Аще не снѣсте, говорит Господь, плоти Сына человѣческаго, ни піете крове Его, живота не имате въ себѣ (Ин.6:53). Да, не причащающихся св. тайн самовольно одобрить нельзя и на сие мы представим и еще доказательство. Один из учеников блаженного старца Серафима Саровского передает о себе следующее. «Я, – говорит он, – по благословению о. Серафима, приобщался пречистых тайн во все дванадесятые праздники. Накануне сего должен был вкушать пищу только однажды и то с воздержанием, в прочие же дни я употреблял дважды в день, вместе с братией. Однажды, накануне двунадесятого праздника, после ранней обедни, я напился чаю и съел просфору; когда все пошли к трапезе и я пошел туда же и там вкусил пищи. После же вечерни зашел ко мне один гость и я, угощая его братской пищей, еще вкусил с ним вместе. После этого мне вдруг припомнилось, что настоящий день был накануне двунадесятого праздника и что я должен причащаться св. тайн, а потому и вкушать пищу должен только один раз в день. Тут я начал падать духом и чем более думал, тем более отчаивался. Тьма ужасающих мыслей одна за другою теснилась в голове моей… Мне представлялось, что если я дерзну приступить к священной трапезе, то Господь поразит меня смертью. Несмотря, однако, на сию мысленную борьбу, я всячески старался преодолевать ее, чтобы не лишить себя святыни, и, готовясь, прочитал правило, потом исповедался. Но хотя отец духовный и разрешил меня, сказав, чтобы я приступил к св. тайнам без всякого смущения, ибо заслуги Господа нашего Иисуса Христа разрешают все грехи наши, однакоже, я не успокоился духом. Враг не хотел оставить видимую добычу и всячески старался удалить мою душу от соединения с Сладчайшим Иисусом. На другой день, во время литургии он напал на меня с теми же убийственными мыслями и в гораздо сильнейшей степени. А когда я надел, по благословению служащего иерея, стихарь, в котором обыкновенно причащался св. тайн, мои мучения дошли до крайности. Вместо упования на заслуги Христа Спасителя, покрывающие все согрешения, мне представилось, что по суду Божию, за мое недостоинство и презрение заповеди старческой, я буду или сожжен огнем, или живой поглощен землею, в виду всех предстоящих в храме, как только приступлю к святой чаше. Уже я весь горел адским огнем и видимо погибал в отчаянии, – в этот самый миг какое-то неизъяснимое влечение позвало меня в священный алтарь, и я без всякого рассуждения последовал туда, как бы на призыв моего ангела хранителя, по молитвам о. Серафима. Это была та самая минута, когда старец только что приобщился св. тайн, а служащий иерей готовился отверзать царские врата. Я взглянул на о. Серафима и увидел, что он сделал мне знак рукою. Со страхом и благоговением обошел я священный престол и пал в ноги о. Серафиму. Старец поднял меня, облобызал и сказал: «Если бы мы океан наполнили нашими слезами, то и тогда не могли бы удовлетворить Господа за то, что Он изливает на нас туне, питая нас пречистою Своею плотью и кровью, которые нас омывают, очищают, оживотворяют и воскрешают. Итак, приступи, без сомнения, и не смущайся; только веруй, что это есть истинное тело и кровь Господа нашего Иисуса Христа, которая дается во исцеление всех наших грехов». Я снова пал в ноги старцу, облобызал его руки и вышел из алтаря в восторге и ужасе от неизреченной милости Господней, показавшей мне в о. Серафиме такой дар прозорливости и духа премудрости. И по молитвам его я сподобился в этот раз приобщиться пречистых тайн в такой радости и восторге, и с такой верою и любовью, с какими я, по мнению моему, никогда не приобщался».

Итак, тех, которые самовольно отлучают себя от причащения св. тайн, считая себя недостойными принять оные, подлинно одобрить нельзя, ибо враг нашего спасения внушает часто таким людям удаляться от причащения, как-то испытал на себе вышеупомянутый ученик старца. «Враг, – говорит он, – всячески старался удалить мою душу от соединения с Сладчайшим Иисусом… Враг напал на меня с теми же убийственными мыслями на другой день». Но и кроме сего, за то, что самовольного удаления от причащения св. тайн одобрить нельзя, говорит здравое рассуждение. Люди не причащаются потому, что считают себя недостойными причащения. А кто им сказал, что они будут когда-нибудь достойны его. А если сами когда-либо скажут, что они достойны оного, то этим покажут только свою гордость и тяжко согрешат, ибо пред причащением не достоинство свое должно выхвалять, а сознавать недостоинство свое и греховность. Вѣрую Господи и исповѣдую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мір грѣшныя спасти, от них же первый есмь аз, должен говорить приступающий к причащению, т.е. говорить, что я первый из грешников, а не восхвалять себя подобно фарисею и не кичиться своими мнимыми достоинствами и заслугами перед Богом.

Поэтому самовольно удаляющие себя от принятия св. тайн, по сознанию своего недостоинства, впредь без воли отца вашего духовного от причащения себя не удаляйте. Не велит он причащаться до времени, тогда не причащайтесь, а если велит и благословит, то смело приступайте к престолу благодати, помня, что кровь Иисуса Христа, Сына Божія, очищает нас от всякаго грѣха (1Ин.1:7). Аминь.

И слово Божие и святые отцы учат нас веровать в то, что праведников в будущей жизни ожидают радости неизъяснимые, блаженство неизреченное. Слово Божие говорит: Око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человѣку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9). Златоуст глаголет: там все мир, радость, веселение, сладость…; все день, все свет, всегдашнее вожделение блага. Ефрем же Сирин прибавляет к сему: «Там, – говорит он, – единственное, вожделенное, всегдашнее радование, вечное веселие, невечерний свет, незаходящее солнце… Там глас празднующих…, там несравненная радость, о которой устам человеческим и сказать невозможно (Ефр. Сир. ч. 3-я, стр.32–33). Там нет ни печали, ни воздыхания, но всякий, по данной ему благодати, в своей мере веселится внутренне» (стр.30). Так учат нас и слово Божие и святые отцы о радости неизъяснимой и блаженстве неизреченном, ожидающих праведников в будущей жизни.

Так ли это на самом деле?

Преподобный отец наш Серафим Саровский так некогда говорил одному из своих учеников: «Однажды я усладился словом Господа моего Иисуса Христа, где Он говорил: в дому Отца Моего обители много суть, т.е. для тех, которые служат Ему и прославляют Его святое имя. На этих словах Христа Спасителя я остановился и возжелал видеть оные небесные обители, и молил Господа, чтобы Он показал мне их, и Господь не лишил меня Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение: вот я восхищен был в эти обители, только не знаю с телом или кроме тела. Бог весть, это непостижимо. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, сказать тебе невозможно». И с сими словами о. Серафим замолчал. В это время он склонился несколько вперед, голова его с закрытыми очами поникла долу, и простертою дланью правой руки он одинаково тихо водил против сердца. Лицо его постепенно изменялось и издавало чудный свет и, наконец, до того просветилось, что невозможно было смотреть на него; на устах же и во всем выражении его были такая радость и восторг небесный, что поистине можно было назвать его в это время земным ангелом и небесным человеком. Во все время таинственного своего молчания как будто что-то созерцал с умилением и слушал что-то с изумлением. Но чем именно восхищалась и наслаждалась душа праведника, знает один Бог.

После довольно продолжительного молчания вздохнув от глубины души, преподобный Серафим еще сказал своему ученику: «Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на небеси, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением… Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, там радость и сладость неизглаголанные, там праведники просветятся, как солнце. Но если такой небесной славы и радости не мог изъяснить и сам апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить красоту горного селения, в котором водворяются праведных души».

Значит правда, что и на самом деле так есть то, что говорят и слово Божие и святые отцы о радости неизъяснимой и блаженстве неизреченном, ожидающих праведников в будущей жизни. Значит правду сказал Господь Своим ученикам: печаль ваша въ радость будетъ (Ин.16:20). Паки узрю вы и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никто же возьметъ отъ васъ (Ин.16:22). Значит правда, наконец, и то, на что указал Тайновидец: и рабы Его будутъ служить Ему… и будутъ царствовать во вѣки вѣковъ (Откр.22:3–5), как и сказал Он: побѣждающему дамъ сѣсти со Мною на престолѣ Моем (Откр.3:21). Что же прибавить вам в заключение слова ко всему сказанному? Прибавим немногое: от всей души желаем вам, чтобы вы, чаще представляя себе радости неизъяснимые и блаженство неизреченное, которые Господь уготовал любящим Его, и сами бы всем сердцем и всею душою стремились к достижению оных; чтобы вы помнили, что наше житие на небесѣхъ есть, отонудуже и Спасителя ждем (Флп.3:20), и, наконец, чтобы, помня это, живя на земле телом, в то же время жили на небе духом. Аминь.

Так как не все ведут себя в церкви благочинно, и некоторые стоят в ней, не молясь и не внимая поемому и читаемому, другие смеются в церкви и разговаривают, а иные даже иногда своими словами и поведением отвлекают и других от богомыслия и молитвы, подражая дьяволу-искусителю, то в следствие сего мы сочли своим нравственным долгом как таковым людям, так и всем вообще предложить поучение от одного из святых угодников Божиих и от святой Церкви о том, как должно христианам вести себя в церкви и как относиться к служению церковному.

Что же скажут нам о сем угодник Божий и святая Церковь?

Вот что.

Преподобный Серафим Саровский говорит: «Многие есть такие, которые говорят: «мы были у обедни или у заутрени, или у вечерни и льстят себя надеждою, что они действительно были, а в самом-то деле, где скитался тогда ум их? Они телом только были в храме Божием. Должно же христианам наиболее внимать себе и стараться помнить, что пред нами Господь сердцеведец и что мы стоим в храме, по слову пророка: «Предзрехъ Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся» (Пс.15:8). Кто памятует, что нужно работать Господу со страхом и радоваться Ему с трепетом, тот внимает всему, что поется или читается во время службы, особенно же что читается из священного Евангелия, которое есть пастырь на всякий струп греховный».

Так учит о том, как должно вести себя в церкви, преподобный Серафим Саровский. Послушаем теперь, что скажет нам о том же и святая Церковь.

В одном из церковных поучений в Прологе говорится: «Дети и братья возлюбленные, когда придете в церковь, с великим страхом и благоговением внимайте тому, что поется во время божественной литургии, и не разговаривайте о житейском в церкви Божией. И пред земным царем предстоять со страхом, чтобы не навлечь гнев его, и при земном царе боятся взглянуть друг на друга, чтобы не подвергнуться за сие наказанию. Насколько же больше должно заботиться, чтобы, предстоя пред Богом в церкви, не только не разговаривать друг с другом, но и постоянно иметь ум углубленным в пение и молитву? Не нарушайте служения церковного разговором, смехом, дремотою, но слушайте и внимайте, как поется: всякое нынѣ житейскае отложимъ попеченiе, яко да Царя всѣхъ подымемъ… И те из вас, которые хотят получить спасение, те особенно должны заботиться о чистоте душевной в час молитвы, а не прельщаться кознями дьявольскими и не пускаться в пустословие» (Прол. июн. 6).

Как видите, и угодник Божий и святая Церковь учат нас, чтобы мы в храме Божием наиболее были внимательны к самим себе, помнили, что перед нами Господь сердцеведец, стояли со страхом, усердно слушали, что поется и читается во время служб, не нарушали служения церковного разговором, смехом, дремотою, не пускались в пустословие, не прельщались кознями дьявольскими и заботились о чистоте душевной в час молитвы. К чему обязывает нас это учение? Конечно, к тому, чтобы мы следовали ему и вели себя в церкви так, как оно повелевает. И так и должно быть непременно, ибо в противном случае пребывание наше в храме станет неугодным Богу и, следовательно, для нас бесполезным. Слушайте, что говорит Господь о тех, которые ходят в храм не для храма: Приближаются Мнѣ людiе сiи усты своими, и устнами чтутъ Мя: сердце же ихъ далече отстоитъ отъ Мене. Всуе же чтутъ Мя (Мф.15:7–9). Ясно, значит, что и молитва таких людей не угодна Богу, и хождение их в храм пользы им не приносит. Чтобы избежать сего и будем, повторяем, следовать относительно поведения в храме учению и угодника Божия и св. Церкви. Каким образом? Будем входить в храм с благоговением, отложив за порогом его всякое житейское попечение, будем стоять в нем со страхом, как и должно стоять перед лицом Царя небесного и будем, наконец, и молиться так, как прилично молиться кающимся грешникам. Тогда уже несомненно, что и молитва наша станет угодною Богу и хождение наше в храм Божий принесет нам великую пользу. Аминь.

Одна из величайших милостей, возвещенных Господом любящим Его, есть та, что Он обещает им прийти к ним и обитель у них сотворить, возлюбить их и явиться им Сам. Он говорит: Кто любит Меня, тот соблюдетъ слово Мое; и Отецъ Мой возлюбитъ его, и Мы прiйдемъ къ нему, и обитель у него сотворимъ (Ин.14:23). Кто любитъ Меня, тотъ возлюбленъ будетъ Отцемъ Моимъ, и Я возлюблю его и явлюсь ему Самъ (Ин.14:21). Милость, действительно, величайшая. Но как понимать ее?

В житии преподобного Серафима Саровского пишется следующее. Однажды, когда он был иеродьяконом, случилось ему служить с строителем во св. Великий четверток. Началась божественная литургия в два часа пополудни вечернею. После малого входа и паремий Серафим возгласил в царских вратах: «Господи, спаси благочестивые и услыши ны!» Но едва, обратясь к народу, навел на предстоящих орарем и сказал: «и во веки веков», как озарил его луч паче солнечного света. Взглянув на это сияние, увидел он Господа Иисуса Христа в образе Сына человеческого, во славе и неизреченным светом сияющего, окруженного небесными силами: ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе.

Приблизясь, таким образом, к амвону и воздвигши пречистые Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих; по сем, вступив в св. местный образ Свой, что по правую сторону царских врат, преобразился, окружаемый ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю церковь. Он же сретая тогда Господа Иисуса Христа на воздухе, удостоился от Него особенного благословения.

О. Серафим тщательно старался сохранить сию тайну в глубине души своей; но могла ли она укрыться от взоров всех бывших тут в храме? Он тогда же, изменился видом, и все могли заметить и ясно уразумели, что с ним Господне посещение, ибо он тогда не мог ни сойти с места, ни проговорить слова. Подошли два иеродьякона, взяли его под руки, ввели в алтарь и оставили в стороне. Стоя часа три, он часто изменялся в лице, которое то белело как снег, то покрывалось румянцем, и от полноты утешений Божественной благодати долго не мог он проговорить слова («Сказ. о жизни блаж. Серафима», стр. 9–10).

Из сего события в жизни преподобного Серафима ясным становится, что величайшую милость, о которой говорили мы выше и которую Господь обещал любящим Его, нужно понимать так, что Он подлинно являлся им и обитель у них творил. И пример Серафима не единственный. Все мы знаем, что Господь после Своего воскресения являлся Марии Магдалине, мироносицам, апостолам и, наконец, более, нежели пятистам братьям вместе (1Кор.15:6). Известно, что св. первомученик Стефан, перед своей страдальческой кончиной, воззрѣвъ на небо, увидѣлъ славу Божiю и Iисуса, стоящаго одесную Бога (Деян.7:55). Известно, что Господь являлся св. великомученице Екатерине и на вопрос ее: «Где Ты был, Господи, что не явился утешить меня?» отвечал: «Я был здесь, в твоем сердце». Но и, кроме сих, в житиях святых можно найти и еще несколько явлений Господа любящим Его. И ясно, значит, что не в духовном только, но и в прямом действительном смысле можно понимать слова Господни: прiидемъ и обитель у него сотворимъ… И Азъ возлюблю его и явлюся ему Самъ. Как видите, на самом деле Господь являлся любящим Его и обитель в сердцах их Себе сотворял. К чему все это должно вести нас? Конечно, к тому, чтобы мы, чаще представляя себе любовь Божию к любящим Его, и сами старались, подобно им, стремиться всем сердцем к нашему Господу, соединяться с Ним чрез пламенную любовь к Нему и чрез нее же принимать Его в жилище своего сердца, чтобы мы любили Его не словом и языком, а делом и истиною, слушая Слово Его, исполняя заповеди Его, подражая примеру Его и соединяясь с Ним посредством святой праведной жизни.

Если бы мы и на самом деле так поступали, если бы всегда заботились об умножении и охранении в сердцах наших любви к Господу, тогда, поверьте, и мы если не телесными, то духовными очами узрели бы Господа, уготовали бы сердце свое в жилище Ему, приобрели бы и с Его стороны милость и любовь к себе, и к нам бы могли отнестись слова Его: и вселюся в нихъ и похожду, и буду имъ Богъ и тiи будутъ Мнѣ людiе (2Кор.6:16). Аминь.

Некоторые из людей, властью обличенных, имеют слабость верить без разбора всему, что говорят про их подчиненных. Чрез это они нередко впадают в большие ошибки. Так случается, что они чрез свою слепую веру в слова других дают злым людям повод больше и больше изощряться в злословии и клевете, а невинным причиняют скорби и страдания. Этого быть не должно. Власть имеющие должны крайне осторожно относиться к суждениям других об их подчиненных, и в случаях, если заметят ложь и клевету в словах этих других, немедленно должны обличить и остановить их, а невинно страждущих от них защитить и успокоить.

Эти последние слова наши мы постараемся оправдать пред власть имеющими следующим повествованием из жизни преподобного Серафима Саровского.

Однажды он, возвращаясь из пустыни в свою монастырскую келью, весь покрытый кровью от уязвления мух, комаров и других насекомых, от которых никогда не защищался, встретился с игуменом Нифонтом и, по обыкновенному своему смиренномудрию, предварил его привет своим земным поклоном и потом уже приблизился к нему с братскою любовью лобзания по обычаю иерейскому.

Игумен же, удивленный страдальческим его подвигом, начал ублажать его и вместе с тем, как бы от лица братии, укорять, зачем он избрал такую жизнь, которая, по мнению их, странна и соблазнительна, потому что он допускает к себе всякого рода и пола людей, хотя и для спасительного назидания. «Особливо, – говорил он, – все соблазняются, будто бы, от того, что ты оказываешь милостивое попечение сиротам Дивеевским².

Выслушавши все это ублажение и все упреки от игумена, которые он высказывал ему как бы от лица братии, сам имея себя в стороне, старец снова со смиренномудрием упал в ноги игумену и дал ему столь мудрый и назидательный ответ, что совершенно заградил его уста и привел его самосознание. Он отвечал ему так:

«Батюшка, батюшка, тебе известно, что при каждом корабле есть кормчий, который им управляет, хранит и защищает его от всякого противного случая волн и нападения. Так и при всяком стаде есть пастух, который хранит и защищает своих овец от волков и других опасных случаев. Но когда при нем находящиеся псы залают напрасно на какого-нибудь путника, тогда пастух только топнет на них ногою, и они вдруг оставляют свою злобу и отходят в свои места. Так-то, думаю, батюшка, должно поступить и тебе. Ты кормчий этого корабля и пастырь словесного стада: так защищай и не позволяй там напрасно лаять и беспокоить себя и путников к вечности. Ибо слово сильно, и посох, как бич, для всех страшен. Тогда не посмеют напрасно лаять как псы видимые, так и невидимые».

Этот глубоко-мудрый ответ старца привел в совершенное безмолвие удивленного игумена и послужил ему в предосторожность на будущее время относиться к своей нелегкой должности с гораздо большим вниманием и благорассуждением. Итак, значит, правду мы сказали, что власть имеющие должны крайне осторожно относиться к суждениям других об их подчиненных и в случаях, если заметят ложь и клевету в словах этих других, немедленно должны обличить и остановить их, а невинно страждущих от них защитить и успокоить. Да, так и должно быть непременно. Ибо в противном случае, если власть имеющий будет давать без разбора веру наговорам на своих подчиненных всякого встречного, если будет иметь у себя особых клевретов, наушников и шопотников, тогда поистине в обществе, вверенном его попечению, люди будут жить, как в аде, злые поднимут голову, невинные могут прийти в отчаяние, а ссорам и смятениям, без сомнения, не будет и конца. А в виду этого не должны власть имеющие всякому слуху верить про своих подчиненных, должны же злые языки обуздывать, уста нечестивых заграждать и доброе имя оклеветанных восстановлять. При таких только условиях они могут надеяться, что между их подчиненными установятся добрые отношения, водворятся мир и тишина, и каждый, поскольку будет более спокойным, ревностнее будет относиться к своему делу. И дай Бог, чтобы все это так и было. Аминь.

Некоторые из христиан – одни вследствие ревности не по разуму, другие по простоте, третьи по гордости – налагают на себя нередко бремена тяжкие и неудобоносимые и думают этим спастись. Иной, например, возлагает на себя вериги и власяницу, другой, оставляя семью на произвол судьбы, идет путешествовать к святым местам, третий думает, что он спасется, когда только будет класть сотни поклонов в день, а четвертый, наконец, налагает на себя пост не по силам. Этих людей одобрить нельзя, – нельзя потому, что они, очевидно, не усвоили себе той истины, что Господь главным образом желает от нас не таких подвигов, какие они несут или желают нести, а некоторых других. Каких же?

Один из учеников преподобного Серафима Саровского рассказывает о себе следующее: «Начитавшись, – говорит он, – как св. отцы, из любви своей к Господу Богу, возлагали на себя вериги и власяницы, и я возгорелся желанием, по примеру их, непременно возложить на себя что-нибудь, Господа ради, для умерщвления плоти. Поэтому в течение трех лет, со времени моего поступления в монастырь, домогался всеми силами приобрести чрез каких-либо духовных особ желаемые вериги или власяницу.

Получив желаемые вещи, я скоро восхитился тщеславною мыслью, которая неприметно закралась в глубину моего сердца, и я решился наперед идти к о. Серафиму, чтобы получить от него благословение на сей подвиг, полагая, что мое желание и ревность будут и ему приятны.

Когда я пришел к его келье и сотворил по обычаю молитву, старец отворил мне дверь и, благословивши меня очень милостиво, посадил на деревянный отрубок, который служил ему вместо стула. Потом, заключив дверь, он сел против меня, тихо улыбаясь.

В это самое время я было и хотел испросить его благословение на трудный свой подвиг, но только что открыл рот, как в ту же минуту старец заградил мои уста своей рукою и сам, продолжая улыбаться, так начал говорить мне: «Вот что я скажу тебе: приходят ко мне дивеевские младенцы и просят моего совета и благословения – одни носить вериги, а другие власяницу; то как ты об этом думаешь, – по дороге ли их дорога-то? Скажи мне».

Я же, как слепец, не понимая тогда, что он говорит это прикровенно о мне, и не зная, кто таковы дивеевские младенцы, отвечал ему: «Я не знаю». Тогда он еще с большею улыбкой снова повторил: «Да как же ты этого не понимаешь? Вот я тебе говорю о дивеевских-то младенцах, что они приходят ко мне и просят моего совета и благословения надеть на себя вериги и власяницы; то как ты думаешь об этом?» Я вторично отвечал ему: «Я, батюшка, не знаю, полезно ли им будет это, или нет». Но вдруг вспомнил, что ведь я и сам пришел к нему за тем же советом и благословением, и сказал ему: «Батюшка, и я к вам пришел за тем, чтобы вы благословили меня носить вериги и власяницу». И при этом рассказал ему все, как я желал и как достал эти вещи. Старец, выслушав меня, опять с прежнею улыбкой сказал: «Как же ты не понимаешь, ведь я тебе об этом-то и говорю». Тогда, как будто внезапно, спала слепота моя, и я увидел силу благодати, живущей в нем; тут я понял ясно, зачем он заградил мои уста в начале беседы и о каких веригах и власянице потом говорил мне. Между тем как я, пораженный духовною мудростью старца, безмолвствовал, он вдруг замахнулся на меня правою своею рукою, как бы желая изо всей силы ударить меня, но он не ударил, а только прикоснулся к моему уху и сказал: «Вот кто тебя таким образом заушит, это – духовная и самая тяжелая верига, – потом как бы желая оплевать меня, сказал: – А если кто-нибудь заплюет тебе таким образом глаза, – вот это духовная и самая спасительная власяница; только надо носить их с благодарением. И знай, что эти духовные вериги и власяница выше тех, о которых ты думаешь и которые носить желаешь… Мы с тобою еще младенцы, и страсти все еще царствуют в нашем теле и противятся воле и закону Божию. Что же будет в том, что наденем вериги и власяницу, а будем спать, пить и есть столько, сколько нам хочется. Притом же мы не можем и самомалейшего оскорбления от брата перенести великодушно. От начальнического же слова и выговора впадаем в совершенное уныние или отчаяние, так что и в другой монастырь выходим мыслью, и смотрим с завистью на собратий своих, которые в милости и доверенности у настоятеля. Из этого рассуди сам, как мало или вовсе нет в нас никакого фундамента в духовной жизни. И это все от того, что мы мало о ней рассуждаем и внимаем ей».

«Совершенно пораженный даром прозорливости чудного старца, я упал ему в ноги и с этой минуты предался ему и телом, и душою в полное его, по Богу, ко мне распоряжение и путеводительство к вечности для достижения царства небесного».

Из этого повествования становится ясным, что Господь желает от нас прежде всего подвигов таких, чтобы мы, по словам преподобного старца, научились прощать обиды и любить врагов; чтобы, помня, что мы еще младенцы и что страсти все еще царствуют в нашем теле, старались стяжать духовное самообладание и победу над самими собою, заключающиеся в том, чтобы оскорбления мы переносили великодушно, от неприятных слов не приходили в уныние или отчаяние, зависть и гордость оставили и искали спасения в смирении.

Дай Бог, чтобы налагающие или желающие налагать на себя бремена тяжкие и неудобоносимые, приняли к сердцу слова преподобного, сказанные им своему ученику, и последовали им. И пусть так они им и следуют, да постигнут царствие небесное. Аминь.

Все мы веруем, что святые, пребывающие на небесах, имеют общение с живущими на земле. Так ли это?

Преподобный Серафим Саровский одной из инокинь Дивеевской женской общины в день Благовещения Пресвятой Богородицы сказал: «Нам будет видение Божией Матери».

И слова его оправдались.

Инокиня говорит: «Вот что было. В это время сделался шум, подобно шуму леса от большого ветра. Когда оный утих, послышалось пение, подобно церковному. Потом дверь в келью сама собою отворилась, и сделалось белее самого светлого дня, и келью наполнило благоухание, похожее на росной ладан, только лучше. Батюшка о. Серафим стоял на коленях, воздев руки к небу. Я испугалась. Батюшка встал и сказал мне: «Не убойся, чадо, это ниспосылается нам от Бога милость. Вот Преславная, Пречистая Владычица наша Пресвятая Богородица грядет к нам».

«Впереди шли два ангела, держа – один в правой, а другой в левой руке – по ветви, усаженной только что распустившимися цветами. Волосы их подобились золотисто-желтому льну и лежали распущенными на плечах. Они стали впереди. За ними шли: св. Иоанн Предтеча и св. Иоанн Богослов. Одежда на них была белая, блестящая от чистоты. За ними шла Богоматерь, а за нею двенадцать святых дев. Царица небесная имела на Себе мантию, подобную той, какая пишется на образе Скорбящей Божией Матери, – блестящую, несказанной красоты, и Она сияла необыкновенным светом. Платье, сверх коего была мантия, было препоясано. Сверх же мантии была как бы епитрахиль, а на руках поручи, которые, равно как епитрахиль, убраны были крестами. На голове Ее была возвышенная корона, крестами разнообразно украшенная, прекрасная, чудная, сиявшая таким светом, что трудно было смотреть на нее, равно как и на самое лицо Царицы небесной. Власы Ее были распущены по плечам и были длиннее и прекраснее ангельских. Девы шли за Нею попарно в венцах, в одеждах разного цвета; были разного роста, разных лиц и разного цвета волос, лежащих также на плечах. Все великой красоты. Все стали кругом нас. Царица небесная была в середине. Келья сделалась просторная, и верх весь наполнился огнями, как бы от горящих свеч. Свет был чудный, особенный, непохожий на дневной свет; было светлее и белее солнечного света. Я испугалась и упала. Царица небесная подошла ко мне и, коснувшись правою Своею рукою, изволила сказать: «Встань, девица, и не убойся нас; такие же девы, как ты, пришли сюда со Мною». Я не почувствовала, как встала. Царица небесная благоволила повторить: «Не убойся, мы пришли посетить вас». О. Серафим стоял уже на ногах пред Пречистою Богородицею, и Она говорила с ним столь милостиво, как бы с родным человеком. Объятая великою радостью, спросила я о. Серафима: «Где мы?» Я думала, что я уже не живая. Потом, когда спросила его: «Кто это?», то Пресвятая Богородица приказала мне подойти к девам и самой спросить их. Они стояли постепенно по сторонам, как и шли: в-первых местах стояли великомученицы Варвара и Екатерина, во-вторых – первомученица Фекла и великомученица Марина, в-третьих – великомученица и царица Ирина и преподобная Евпраксия, в-четвертых – великомученицы Пелагия и Дорофея, в пятых – преподобная Макрина и мученица Иустина, в-шестых – мученицы Иулиания и Анисия.

Я подходила к каждой из них, и все они сказывали мне свое имя и подвиги мученичества и жизни Христа ради, сходно с тем, как написано о них в Четьих Минеях; все они говорили мне: «Не так Бог даровал нам эту славу, а за страдание, за поношение. И ты пострадаешь от скорби и гонений». Пресвятая же Богородица много говорила о. Серафиму, чего я не могла расслышать, а только одно: «Не оставь дев Моих».

Видение продолжалось не один час, и потом в одно мгновение все стало невидимо. После оного чудного видения о. Серафим, обратясь ко мне, сказал: «Вот какой благодати сподобил Господь нас убогих. Мне таким же образом это уже двенадцатый раз было явление от Бога, вот и тебя Господь сподобил. Вот какой радости достигли! Побеждай врага-дьявола и противу его будь во всем мудрая, и Господь тебе во всем поможет. Призывай себе на помощь Господа и Матерь Божию, и всех святых и меня убогого поминай. Помни и говори всегда в молитве: «Господи, как мне умереть будет, Господи, как мне на страшный суд прийти, как мне, Господи, ответ дать за мои дела! Царица небесная, помози мне!» Итак, ясно, что святые, пребывающие на небесах, имеют общение и с живущими на земле. И это общение, как показал пример преподобного, иногда может сопровождаться и явлениями небожителей необычайными. Все это, конечно, должно утверждать нас в вере в Бога и в любви к Нему, в вере в загробную жизнь и в воздаяние по смерти и вести к тому, чтобы и сами мы старались войти в общение со святыми, переселившимися в мир горний. Как достигнуть сего последнего? Понятно, что чрез святую жизнь, чрез постоянное устремление ума и сердца к небесному, вечному и божественному, а наипаче чрез частое посещение храмов Божиих и благоговейное пребывание в них, где общения с Богом и святыми Его достигнуть легче всего. «Там, т.е. в храмах, – говорит св. Златоуст, – мы с небожителями вместе возносим таинственную оную песнь, вместе с ними воспеваем трисвятое. Там становимся в один лик с серафимами, присоединяемся к сонму небесному, причисляемся к чину ангелов, беседуем с Господом, бываем в обществе с Иисусом Христом». Одно общее торжество составляют и небесные и земные существа. Одно у них благодарение, одно радостное ликование. Неизреченное милосердие Господа совокупило их вместе, Дух Святой соединил их, Всеблагой Отец согласил их пение в одну стройную песнь. Вот какое близкое общение мы можем получить с Богом и святыми Его в храмах Божиих! Будем же и чрез св. храмы и вообще искать этого общения! Это искание научит нас при жизни на земле телом, жить на небе духом, будет раскрывать пред нами тайны царствия Божия и возбудит в нас ревность к подражанию жизни святых. Аминь.

Старообрядцы укоряют нас за то, что мы слагаем три перста для крестного знамения, а не два, как они. Проще: за то, что мы молимся триперстно, а не двуперстно. Укоряя нас за это, они ошибаются, ибо трехперстное сложение есть древнее и благодатную силу имеющее. Что оно есть древнее, это видно из того, что православные христиане – кроме русских, греки, аравитяне, египтяне, грузины, сербы, валахи, молдаване, болгары, далматы, черногорцы и другие, часто отдаленные друг от друга местом жительства, особым языком и образом правления, с незапамятных времен постоянно молятся крестом, слагающимся в знаменование Св. Троицы из трех первых перстов правой руки, полагая его сперва на чело, потом на перси, а затем на правое и левое плечо. И точно таким крестом молятся и все иноки св. горы Афонской, иноки, живущие по разным греческим островам, монастырям, скитам и пустыням Палестины, Египта и Аравии («Ист. древ. и истинно прав. Христова Церковь». Ч. 2, стр. 44. Изд. 1859 г.). А что оно – трехперстное сложение – есть сложение, благодатную силу имеющее, то мы докажем старообрядцам следующими двумя случаями из жизни преподобного Серафима Саровского.

Однажды привезли больную женщину к монастырской келье о. Серафима… внесли в жилище старца и положили на пол. Старец спросил: «Давно ли ты больна?» – «Три года с половиною», отвечала она. «Какая же причина твоей болезни?» – «Я была прежде, – сказала больная, – православной веры, но меня отдали замуж за старообрядца. Я долго не склонялась к их вере и все была здорова. Наконец, они меня уговорили: я переменила крест на двуперстие и в церковь ходить не стала. После того вечером пошла я по домашним делам во двор; там одно животное показалось мне огненным, даже опалило меня; я в испуге упала, меня начало ломать и корчить. Прошло не мало времени. Домашние хватились, искали меня, вышли во двор и нашли, – я лежала. Они внесли меня в комнату. С тех пор я хвораю». – «А веруешь ли ты опять в св. православную Церковь?» – «Верую теперь опять», отвечала больная. Тогда о. Серафим сложил по-православному персты, положил на себе крест и сказал: «Перекрестись вот так, во имя Св. Троицы?» – «Рада бы, – отвечала больная, – да руками не владею». О Серафим взял из лампады у Божией Матери «Умиления» елея и помазал грудь и руки больной. Вдруг ее стало расправлять, даже суставы затрещали, и тут же она получила полное здоровье. В тот же день о. Серафим одну пришедшую к нему инокиню, между прочим, спросил: «Были ли у тебя из умерших родные, которые молились двуперстным крестом?» Инокиня отвечала утвердительно. Тогда он сказал ей: «Сходи на их могилы, положи по три поклона и молись Господу, чтобы Он разрешил их в вечности». Инокиня так и сделала. Сказала и живым, чтобы они приняли православное перстосложение, и они, точно, послушались голоса о. Серафима, ибо знали, что он угодник Божий и разумеет тайны св. Христовой веры («Житие старца Серафима». Собств. Саров. обители. Изд. 1901 года, стр. 146– 148).

Другой случай. Раз один поселянин, собираясь в Саров на богомолье, пред самым выездом получил такой жестокий удар, что потерял совершенно память, и его без сознания привезли в Саровскую пустынь. Здесь один послушник привел его к о. Серафиму. Едва только они подошли к келье старца, больной уже почувствовал в себе облегчение: чувство памяти и понимания понемногу снова начало возвращаться к нему, и он стал помнить все, что о. Серафим говорил и делал с ним в то время. Он сначала благословил его и начертил на челе его крест маслом из лампады, потом дал ему несколько сухарей, а в заключение показал ему трехперстное сложение креста и сказал: «Милостив Бог! Молись Ему так, и со временем все это пройдет». И действительно, немного спустя, по возвращении больного домой, он сделался совершенно здоров, молитвами угодника Божия Серафима. Из всего сказанного ясно, что трехперстное сложение для крестного знамения есть и древнее и благодатную силу имеющее. А в виду сего, как говорится в предисловии к псалтири: «Твердо и неизменно да держимся древнейшего обдержательного всецерковного предания, во славу Пресвятой Троицы, тремя первыми соединенными персты крестное знамение на себе полагающе, еже содержит православная, кафолическая, восточная Церковь». Слагая же так персты, будем, для спасения нашего, по совету св. Кирилла иерусалимского, изображать крестное знамение на челе и на всем: «Да изображаем оное, – говорит святитель, – на хлебе, который вкушаем, и на чашах, из которых пьем; да изображаем его при входах, при выходах; когда ложимся спать и встаем; когда находимся в пути и отдыхаем. Оно есть знамение для верных и страх для злых духов» (Огласит. поуч. XIII, 36.). Аминь.

Люди, ленивые к молитве, нередко и после обыкновенной домашней молитвы ропщут и жалуются на усталость, а после служб церковных и подавно. Ах, говорят, например, они, как я сегодня устал, какая была теснота, духота в церкви! И к чему установлены такие продолжительные службы! Просто нет сил выносить их! Говорят так они, и выходит, по их мнению, что для того, чтобы исполнить долг молитвы, довольно только несколько раз перекреститься, и делу конец. Но они жестоко ошибаются. Леность к молитве, скорая усталость после нее и ропот после оной происходят вовсе не оттого, что молитва или служба длинна, а оттого, что нет в ленивых крепкой любви к Богу. Нет в них последней, нет с ними и благодати Божией; а нет благодати, нет и умиления, а нет умиления, нет и усердия к молитве. Будь же у таких людей пламенная любовь к Богу, стала бы присущею им и благодать Божия, а с нею явились бы у них и умиление и к молитве усердие. «Простираясь к высшему подвигу, – говорит про преподобного Серафима схимонах Марк, – он возымел ревность стоять на камне, в подражание преподобному Симеону Столпнику. Камней, на которых о. Серафим стоял, было два: один находился в его келье, а другой в лесу на половине пути от обители к его келье; стоял он с утра до вечера, сходя с камня только для принятия пищи, которую приносил ему усердствующий к нему брат из монастыря; на другом же, после самого краткого отдохновения, стоял с вечера до утра с воздетыми горе руками, взывая к Господу мытаревым гласом: «Боже, милостив буди мне грешному». В таковом подвиге он находился тысячу дней и тысячу ночей, от чего все тело его изменилось, волосы на голове его сделались подобны войлоку, а в ногах получил он болезнь, которая продолжалась до самой его кончины. Подвиг сей проходил он так тайно, что в продолжение его стояния никто не знал о сем. В последствии же времени открылся он о том некоторым из братьев. Один брат, будучи поражен удивлением о таковом его подвиге, возразил старцу, что это превосходит силы человеческие. Старец же, указав ему на пример преподобного Симеона Столпника, присовокупил: «Сей подвижник благочестия сорок семь лет стоял на столпе; а мои труды похожи ли на его подвиг?» Тогда оный брат спросил старца: «Конечно, в этом подвиге для тебя ощутительна была помощь благодати укрепляющей?» – «Иначе недостало бы сил человеческих, – отвечал старец, – Внутренне подкреплялся и утешался я этим небесным даром, который нисходит свыше от Отца светов, – и, помолчав, присовокупил, – Когда умиление есть в сердце, то с нами Бог».

Слышите ли, ленивые, что говорит преподобный Серафим, простоявший в молитве на камне тысячу дней и тысячу ночей? «Без благодати, – говорит он, – недостало бы сил человеческих. Внутренне подкреплялся и утешался я этим небесным даром, который нисходит свыше от Отца светов». – И далее: «Когда умиление есть в сердце, то с нами Бог». Значит, повторяем, не оттого являются у вас леность к молитве, усталость после нее и ропот, что молитва или служба длинна, а оттого, что нет с вами благодати Божией или, лучше, нет в вас любви к Богу; ибо благодать приобретается лишь любовью, как и говорит Господь: Азъ любящія Мя люблю, а ищущія Мене обрящутъ благодать (Притч 8:17). Поэтому и старайтесь прежде всего возгревать в себе любовь к Богу, и тогда явится у вас и усердие к молитве и не будет ни усталости, ни лености, ни ропота. Ибо когда будет в душах ваших пламенная любовь к Богу, тогда ум и сердце ваше сами благоговейно устремятся к Богу, и вы всегда не только будете усердны к молитве, но и будете уже носить в себе и непрестанную молитву, которую заповедует нам апостол. Всякою молитвою…, – говорит он, – молитесь во всякое время духомъ (Еф.6:18). И дай вам Бог стяжать такую молитву («Сказ. о жизни и подвигах о. Серафима». Схимонаха Марка. Изд. 1858 г., стр. 22–23). Аминь.

Бывают с нами дни, в которые мы не только предаемся унынию, но и бываем близки к совершенному отчаянию. Что делать тут? Конечно, ничего более, как прежде всего обратиться с молитвою к Богу, Который Сам призывает скорбящих к Себе и Сам обещает им Свою помощь. Призови Мя, – говорит, – въ день скорби твоея, и услышу тя (Пс.49:15). Но знаете еще что? После молитвы к Богу, в дни уныния и отчаяния, хорошо прибегать с молитвою и к угодникам Божиим, ибо примеры показывают, что и угодники Божии оказывают помощь и являют милость таким несчастным и уныние, и отчаяние прогоняют от них. Чтобы убедить вас в последней истине, мы приведем вам сегодня один пример следующий. Один брат Саровской пустыни, по имени Иоанн, поступил по окончании военной службы в нее и по чину обительскому проходил разные послушания со всякою ревностью. Он имел большую веру к отцу Серафиму, пользовался его взаимною любовью и наставлениями и сам по возможности старался подражать его богоугодной жизни. Как добрая земля, несмотря на преклонность своих лет, он успевал во многих добродетелях, в посте и молитве, в терпении и любви, в смирении и послушании; в особенности же был сострадателен ко всем скорбящим и страждущим. По смерти своего наставника и благодетеля, монах Иоанн затворился в убогую свою келью и был в ней живым мертвецом, подвизаясь в посте и молитве и трудах иноческих. Стяжавши от Господа дар смирения и теплоты сердечной, он твердо переносил все козни врага, которыми этот старался отвлечь его от спасительного пути.

Однажды попущением Божиим дух злобы вовлек его в такую бездну уныния и отчаяния, что подвижник решился было лишить себя жизни, и только крепкая вера в о. Серафима спасла его от величайшей опасности. В минуту сердечной скорби вера в о. Серафима озарила его как бы светом каким, и он громким голосом закричал: «Батюшка Серафим, помоги мне!» Лишь только успел он выговорить эти слова, как близ самых святых икон в его келье предстал ему угодник Божий, совершенно как живой, и, благословляя его, сказал: «Радость моя, я всегда с тобою. Мужайся, не унывай, но воюй против врага-дьявола». Эти слова разогнали в монахе весь мрак уныния, и он с тех пор сделался совершенно покоен духом. После этого дивного посещения он еще усерднее стал подвизаться и, наконец, благополучно совершил свой подвиг и преставился к Господу («Сказания о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 304–305.)

Итак, в унынии и положении, близком к отчаянию, хорошо после молитвы к Богу прибегать с молитвою, как видите, и к угодникам Божиим. Пример явившегося отчаивавшемуся монаху преподобного Серафима ясно убеждает нас в той истине, что святые, озаряемые светом лица Божия, видят нас, видят, какие чувствования мы питаем к ним и чего желаем от них, и что они всегда готовы оказать помощь и милость с любовью молящимся им. И тут что еще нужно заметить? То, что святые угодники Божии, сами все протекшие узкий, тесный и прискорбный путь на земле и потому по собственному опыту знающие о необходимости высшей помощи для человека бедствующего, можно думать, никогда не откажут таковому в оной, если он будет их просить о ней. Да, несомненно, что святые и в загробном мире сохраняют любовь к нам, несомненно, что много может у Бога их молитва за нас (Иак.5:16), и потому, наконец, несомненно и то, что и в трудных обстоятельствах жизни и всегда мы должны молиться им. Аминь.

К сожалению, братья, в большинстве случаев мы никак не можем похвалиться своим обращением и обхождением с ближними. При обращении с высшими у нас нередко являются лицемерие, лесть, коварство, человекоугодничество; при обращении с низшими – презрение, гордость, надменность, спесь. Это нехорошо, как и говорит апостол Иаков: Если вы исполняете законъ царскій по писанію: возлюби ближняго твоего, какъ себя самого, хорошо дѣлаете. Но если поступаете съ лицепріятіемъ, то грѣхъ дѣлаете, и предъ закономъ оказываетесь преступниками (Иак.2:8–9). В виду этого, понятно, нам необходимо впредь переменить наше обращение с ближними и относиться к ним не так, как относились до сих пор. Но как же? Да относитесь к ним так, как относились угодники Божии, и это будет самое лучшее. Своим примером они научат вас должному обхождению с ближними, и тогда вы будете обращаться с ними совсем иначе, чем обращались доселе. Мы же для того, чтобы подтвердить последние слова наши самым делом, сейчас и пример вам от одного из угодников Божиих представим.

Вот что, например, по этому предмету пишется про преподобного Серафима Саровского в житии его. Особенным свойством его обхождения и бесед были любовь и смиренномудрие. Кто бы ни был приходивший к нему, бедняк ли в рубище, или богач в светлой одежде, с какими бы кто ни приходил нуждами, в каком бы греховном состоянии ни находилась его совесть, он всех лобызал с любовью, всем кланялся до земли и, благословляя, сам целовал руки даже и у непосвященных людей. Никого не поражал он жестокими укоризнами или строгими выговорами; ни на кого не возлагал тяжкого бремени, сам неся крест Христов со всеми скорбями. Говорил он иным и обличения, но кротко, растворяя слово свое смирением и любовью. Старался возбудить голос совести советами, указывал пути спасения и часто так, что слушатель его на первый раз и не понимал, что дело идет о душе его. После же сила слова, осоленного благодатью, непременно производила свое действие.

«Не отходили от него без действительного наставления ни богатые, ни бедные, ни простые, ни ученые, ни вельможи, ни простолюдины; для всех было довольно живой воды, текущей из уст прежнего молчальника, смиренного и убогого старца. Народу, особенно в последние десять лет его жизни, к нему стекалось ежедневно целые тысячи. Ежедневно, при многочисленном собрании пришельцев в Саров, у него бывало в келье около 2000 человек и более. Он не тяготился и со всяким находил время побеседовать на пользу души. В кратких словах он объяснял каждому то, что ему именно было благопотребно, открывая часто самые сокровенные помыслы обращавшихся к нему. Все ощущали его благоприветливую истинно-родственную любовь и ее силу, и потоки слез иногда вырывались у таких людей, которые имели твердое и окаменелое сердце» («Житие о. Серафима». Изд. 5-е, стр. 92–93).

Таково-то было обращение преподобного Серафима с ближними.

И это обращение преподобного не оправдывает ли наши слова о том, что и вы также должны относиться к ближним, как относились к ним и св. угодники Божии? Да вот и один мы пример представили вам от них, но, согласитесь, какой это прекрасный пример для подражания! Так, как видите, он указывает нам, что главным свойством нашего обхождения с ближними должны быть любовь и сострадание. Он учит нас ко всем в обращении относиться, как к братьям, никого не поражать жестокими укоризнами и выговорами, ни на кого не возлагать тяжкого бремени, растворять слово наше смирением и любовью и находить время со всяким побеседовать на пользу души его. Он, наконец, побуждает нас достигать того, чтобы все ощущали от нашего обращения с ними нашу благоприветливую, истинно родственную любовь и ее силу, и чтобы нашими беседами трогались и холодные сердцем люди.

Но ведь это один пример. Что же сказать о тысячах других подобных относительно обхождения и обращения с ближними? А ведь их, подлинно, тысячи, ибо все святые любовью жили, любовью и спасались.

Учитесь же, повторяем, у святых угодников, как должно вести себя по отношению к ближним, как беседовать и обходиться с ними, и вы всегда получите от них уроки спасительные, дышащие любовью, состраданием и милосердием. Аминь.

Премудрый сын Сирахов о клятве и присяге, между прочим, учит так: Мужъ, – говорит он, – аще вотще кляся, не оправдится: исполнится бо домъ его нападенія (Сир.23:8–13). Что значат слова эти? Значат то, что Господь на клятвопреступников и на подучающих других к клятвопреступлению гневается, и они наказания от Него не избегнут. Правда ли это? В житии преподобного Серафима, как бы в решение последнего вопроса, рассказывается такой случай. Один священник и дьякон жили между собою в большом несогласии, и друг друга все подозревали. Раз случилось им быть вместе в одном доме. Священник заметил что-то в поведении дьякона неприличное его духовному сану и немедленно донес архиерею. Между тем дьякон упросил домохозяина, бывшего свидетелем его недостойного поступка, скрыть суть дела пред следователем, и мнимая невиновность его подтвердилась присягою. Вследствие сего священника обвинили в неправильном донесении, а дьякона перевели в город. Вскоре после сего события дьякон пошел в Саровскую пустынь и, помолившись, отправился к о. Серафиму; но прозорливый старец, выйдя из кельи навстречу дьякону, мгновенно оборотил его к себе спиною, сказав: «Поди, поди от меня, – это не мое дело». Опечаленный дьякон остался у дверей кельи и на вопрос одного подошедшего тут монаха рассказал о случившимся с ним, а также о суровом приеме старцем. Тогда беседовавший с ним брат посоветовал сначала очистить свою совесть пред духовником и потом идти к о. Серафиму. Но старец и в этот раз выгнал его с гневом, говоря: «Поди, поди, клятвопреступник, и не служи».

Возвратясь из Сарова, дьякон рассказал об этом своим домашним, но ничего не сделал для очищения своей совести. Когда же ему пришла очередь служить в церкви, то во время произнесения слов псалма: «Господи, устне мои отверзеши и уста моя возвестят хвалу Твою», вдруг онемел и почувствовал, что у него как бы отнялся язык. Поэтому он должен был оставить служение и уйти из церкви. С этого времени в продолжение трех лет лишь только он входил в церковь, то лишался владеть языком, тогда как в другом месте мог говорить свободно. Этим трудным путем он дошел, наконец, до раскаяния, и Господь простил его. Когда в день Вознесения Господня он начал молиться, то язык его разрешился от немоты, и он уже стал ясно выговаривать слова («Сказ. схиигумена Серафима», стр. 131–132). Итак, оказывается совершенно верным то, что на клятвопреступников и подучающих других к клятвопреступлению Господь гневается и наказывает их. Но что же из сего для нас следует? То, что когда необходимость потребует от нас дать клятву или присягу, то мы должны приступать к ней с благоговением и осмотрительностью, помышляя о важности сего дела. Поэтому будем помнить, что мы призываем Бога в свидетели истины слов наших и от Него получим или награду за верность или наказание за нарушение данного слова. Да, братия, не забудем того, что если страшно солгать пред царем-человеком, то во сколько же раз страшнее солгать пред Богом, Царем неба и земли, Судиею живых и мертвых³. Аминь.

Все мы знаем, что должно читать слово Божие и поучаться в нем, как и говорит Господь: изслѣдуйте Писанія; ибо вы думаете чрезъ нихъ имѣть жизнь вѣчную (Ин.5:39). Но вот вопрос: есть ли нам какая польза от чтения слова Божия? Дает ли оно нам какие-нибудь блага? Оказывает ли какое-либо благотворное действие на нас? Что сказать на это? Преподобный Серафим Саровский, как бы отвечая на вышеизложенные вопросы, говорит следующее: «Вот я, убогий Серафим, прохожу Евангелие ежедневно. В понедельник читаю от Матфея от начала до конца, во вторник – от Марка, в среду – от Луки, в четверг – от Иоанна; в последние же дни разделяю Деяния и Послания Апостольские и ни одного дня не пропускаю, чтобы не прочитать евангелие и апостола дневного и святому. Чрез это не только душа моя, но и самое тело услаждается и оживотворяется, оттого что я беседую с Господом, содержу в памяти моей жизнь и страдания Его, день и ночь славословлю, хвалю и благодарю Искупителя моего за все Его милости, изливаемые роду человеческому и ко мне недостойному» («Житие о. Серафима». Собств. Саровской пустыни, стр. 70–71).

В другом месте преподобный продолжает: «От чтения слова Божия бывает просвещение в разуме, который от того изменяется изменением Божественным… Очень полезно заниматься чтением слова Божия и прочитать всю Библию разумно. За одно такое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит человека Своею милостью и исполнит его дара разумения. И когда человек снабдит душу свою словом Божиим, тогда исполняется разумением того, что есть добро и что есть зло».

«Чтение слова Божия дает теплоту, которая производит слезы, от них человек согревается весь и исполняется духовных дарований, услаждающих ум и сердце паче всякого слова» («Сказание о жизни о. Серафима». Схимонаха Марка. Изд. 1856 г., стр. 76). Итак, от чтения слова Божия есть польза, и польза великая. Оно, как сейчас слышали, не только душу, но и самое тело услаждает и оживотворяет; возбуждает чувства славословия, хвалы и благодарения к Господу, дает просвещение разуму, низводит на человека милости Божии и производит и благодатные слезы. А вследствие этого, понятно, мы должны прилежно читать слово Божие и поучаться в нем. И будем читать и поучаться. Будем читать оное с благоговением и с молитвою к Богу о даровании нам благодати разумения; будем читать с искренним желанием получить от слова Божия наставление в вере и побуждение к благочестивой и добродетельной жизни и, наконец, будем читать со смирением и с постоянным желанием познавать волю Божию и поучаться благочестию и добродетели. О, Господи, аще бы не законъ Твой поученіе мое былъ, тогда убо погиблъ быхъ во смиреніи моемъ… Исчезоша очи мои въ Слово Твое…, то мя утѣши во смиреніи моемъ… Слово Твое живи мя… Возрадуюся азъ о словесѣхъ Твоихъ, яко обрѣтохъ корысть многу (Пс.118:50,82,92,162). Аминь.

Люди века сего, особенно за последнее время, ни во что считают часто хулить святых и добродетельных людей. Этот, говорят они, которого называют святым, вовсе не так жил, как про него пишут, за этим были такие-то грехи, этот за свои дела заслуживает не похвалы, а порицания и т.д. Как вы думаете, братья, пройдут даром таким людям хулы их на святых или нет? Знайте, что никогда не пройдут и не только, без сомнения, в будущей жизни, но не пройдут и в настоящей. Одна госпожа питала горячую любовь к преподобному Серафиму и по этой любви пожелала иметь у себя в доме портрет его, который и приобрела. Однажды эту госпожу посетил знакомый ей образованный человек и, увидев висевшее на стене изображение о. Серафима, спросил: «Чье это изображение?» Госпожа сказала, что это изображение великого подвижника, пустынника и затворника Саровской обители иеромонаха Серафима, и думала, что ее рассказ заставит и ее знакомого также благоговеть перед старцем. Но вышло совершенно иначе: вместо благоговения и даже вместо должного приличия, господин этот начал в самых грубых выражениях презрительно насмехаться над о. Серафимом. Но это не прошло ему даром. Когда он воротился домой, вдруг поразил его столь сильный удар паралича, что лицо его обратилось назад, а язык онемел. Семейство его при виде столь ужасного несчастья тотчас обратилось к госпоже с слезным прошением посетить его в таком горе, и она не замедлила прийти к нему. Она нашла семью в горьких слезах, а самого хулителя в самом мучительном виде: обезображенный и безгласный как труп, лежал он на постели так, что страшно было видеть его в таком положении.

Первым делом госпожи было внушить сейчас же этому семейству, чтоб убедить больного обратиться самому с верою к о. Серафиму и испросить у него прощения за дерзкую хулу против него. Больной видимо согласился на это. Тогда госпожа посоветовала пригласить священника и отслужить панихиду об усопшем старце Серафиме. Как скоро это было исполнено, вдруг, к общему изумлению и радости, обезображенное лицо хулителя приняло прежний свой вид, но дерзкий язык остался навсегда связанным и безмолвным, как бы в свидетельство справедливого наказания Божия за порицание праведного старца («Сказан. о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 329 – 330).

О, вы, не ужасающиеся относиться с насмешками и поруганием к святым и добродетельным людям! Смотрите, не пришлось бы и вам подвергнуться той же участи, какой подвергся хулитель преподобного Серафима. А что вы не избегнете гнева Божия в будущей жизни, то это несомненно; ибо верно слово Божие: горе вамъ смѣющіися нынѣ, яко восплачете и возрыдаете.Аминь.

Некоторым людям вручается власть над другими. Что это: честь или подвиг? Не честь, братья, а подвиг, и подвиг весьма трудный. Тяжело, как вы знаете, иметь власть лишь только и над самим собою, трудно управлять и лишь своими: умом, сердцем, привычками, волею, желаниями, чувствованиями; во сколько же раз должно быть труднее, помимо себя, руководить еще и другими, а иногда и весьма многими! Тут, по апостолу, начальнику должно быть всѣмъ – вся (1Кор.9:22); тут нужны и терпение, и кротость голубиная, и мудрость змеиная, и благоразумие, и опытность. А как достигнуть всего этого? Где все это взять? Да, тяжела служба начальническая, и слишком тяжелы жезлы начальникам врученные. Но что делать? Раз уж вручен жезл, должно ходить с ним, раз дана власть, не должно бегать от нее, а смотреть на нее как на дело Божие, ибо сказано: нѣсть власть, аще не отъ Бога.

А дальше что? А дальше, конечно, нужно стараться о том, чтобы ярмо власти для себя облегчить, а вместе с тем сделать и ее вполне полезною для других. Чем облегчить? Чем сделать более полезною? По-нашему мнению, лучше всего взятием уроков от мужей мудрых, опытных и святых. Они сами искушени бывше, лучше других могут и вам, начальствующие, искушаемым помощи. И что подлинно могут помощи, в доказательство сего мы сейчас для примера и урок вам от одного из них представляем. Слушайте, что говорит вам преподобный Серафим Саровский: «Чадолюбивая мать не в свое угождение живет, но в угождение детей. Немощи немощных чад сносит с любовью; в нечистоту впадших очищает, омывает тихо, мирно, облачает в ризы белые и новые, обувает, согревает, питает, промышляет, утешает и со всех сторон старается дух их покоить так, чтобы никогда не слышать ей малейшего их вопля; и таковые чада бывают благорасположены к матери своей. Так всякий начальник должен жить не в свое угождение, но в угождение подчиненных: должен к слабостям их быть снисходителен, немощи немощных нести с любовью, болезни греховные врачевать пластырем милосердия, падших преступлениями поднимать с кротостью, замаравшихся скверною какого-либо порока очищать тихо… одевать учением и примерною жизнью своею в одежды добродетелей; непрестанно бдеть о них, всеми способами утешать их и со всех сторон ограждать мир их и покой так, чтобы никогда не было слышно ни малейшего их вопля, ниже ропота, и тогда они с ревностью будут стремиться, чтобы доставить мир и покой начальнику» («Житие старца Серафима», стр. 138).

Итак, подлинно, опытные, мудрые и святые мужи, сами искушени бывше, могут и вам, начальствующие, искушаемым помощи. Вот и один урок дали мы вам сейчас от одного из них, но и один этот урок, если примете его, много может облегчить вам и ярмо власти вашей и вообще трудность вашего служения. Что, например, может быть лучше милосердия, которому он учит? Ведь оно, по слову преподобного, как сейчас слышали, ведет к тому, что подчиненные с ревностью будут стремиться, чтобы доставить мир и покой своему владыке. А для последнего, конечно, это и должно всего дороже быть и приятнее, и утешительнее. Поэтому же и учитесь у святых, как вам относиться к подчиненным и как пользоваться своею властью, и благо вам будет. Аминь.

К вам, дети, будет слово наше, и мы сегодня скажем вам о том, что Господь и в сей еще жизни особенно награждает милостивых из вас. Некоторая девочка, 12-ти лет, однажды ездила со своею матерью в Саровскую пустынь, чтобы удостоиться видеть отца Серафима и получить его благословение. По приезду в Саров, она случайно узнала о каком-то бедном изнуренном колоднике, который в тяжелых цепях шел мимо монастыря и был очень жалок. При виде сего несчастного она была очень тронута его положением и, отыскавши у себя довольно ценную серебряную монету, за неимением другой, более мелкой, подала ее сему несчастному. Когда же после сего девочка с матерью пришла к о. Серафиму, то он, никогда еще дотоле их не видевший, тотчас подозвал девочку к себе и, благословив ее, ласково сказал: «Ну, вот и хорошо, что подала милостыню бедному», и при этом совершенно неожиданно для всех назвал ее генеральшею. Мать ее, крайне удивленная этим приветствием, стала объяснять старцу, что генеральское звание вовсе им не принадлежит, но он, беседуя с ними, не переставал называть девочку генеральшей. Так и возвратились мать с дочерью домой, не узнав причины такого необыкновенного приветствия старца и долго недоумевали, что бы это значило. Но после стало понятно для них, когда сострадательная к несчастным девочка, достигши совершенного возраста, вышла замуж за генерала. И тогда оправдались пророческие слова старца Божия, который задолго предвидел будущее по данной ему благодати от Господа («Сказания о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 220).

Теперь смотрите, дети. Что сказал преподобный Серафим девочке, прежде чем назвал ее генеральшей? Сказал: «Хорошо ты сделала, что подала милостыню бедному», и уже затем ее и генеральшей стал называть. Значит, как бы так сказал он: «вот ты оказала сострадание к несчастному, за то Тебя Господь и большим счастьем наградит». И как сказал, так и случилось. В виду же этого, для того, чтобы Господь награждал и вас, и вы подражайте упомянутой девочке и к бедным и несчастным будьте милостивы, и тогда Господь Своею милостью не оставит и вас. Скажете: «у нас денег нет». Да их и не нужно. Можно и без денег оказать ближнему любовь и сострадание. Например, посидите около больного, вовремя принесите ему, чего он хочет, или ласково и приветливо поговорите с человеком, находящимся в нужде и горе, погорюйте вместе с ним; с вас, пожалуй, довольно будет и этого. А между тем и такая ваша милость к несчастным или какая другая подобная ей никогда не забудется Господом, и Он за нее, несомненно, наградит вас и в сей жизни и в будущей, как Сам Он и убеждает нас в этом. Блажени, – говорит, – милостивіи, яко тіи помиловани будутъ (Мф.5:7). Аминь.

Грешники, нерадящие о своем спасении, для того, чтобы заглушить в себе голос совести, обыкновенно утешая себя надеждою на милосердие Божие и на безнаказанность, говорят: «Бог милостив, все ничего, все пройдет», и продолжают грешить. Знайте, братия, что надежда таких людей на милосердие Божие напрасна, и надежда на безнаказанность тщетна. Бог прощает только грешников, кающихся и заботящихся о своем исправлении; а к таким, как вышеупомянутые люди, Он правосуден и наказывает их не только в будущей жизни, но и в настоящей. Одна женщина, бывши в Саровской пустыни, пожелала от всего усердия видеть великого подвижника о. Серафима. Старец принял ее с отеческою любовью и между прочими советами и наставлениями стал говорить ей о том, чтобы она убедила своего мужа, чтобы он исправил себя от невоздержания, дерзости, несправедливых притеснений и немилосердия к ближним. К этому преподобный прибавил: «Если муж твой не оставит этих страстей, вкоренившихся в нем, то он непременно будет наказан Богом». Говоря последние слова, он взял с печи пучок спичек, подал их женщине и сказал: «На, возьми эти спички и храни их». Женщина, когда о. Серафим начал говорить о наказании мужа ее гневом Божиим, сильно смутилась этим и после много рассуждала со своими домашними и знакомыми о простом, но странном подарке о. Серафима; но никто не мог растолковать его значения. Наконец, наступил страшный час, в который как значение подарка объяснилось, так и самое предсказание дивного старца исполнилось. В один день небо отовсюду начало покрываться тучами, и к вечеру собралась ужасная гроза. Весь народ обратился с молитвою к Богу; стала молиться и упомянутая женщина. Между тем в это страшное время двое малолетних детей ее спали; один подле окна, а другой несколько дальше. Вдруг ужасный удар грома разразился над домом ее, и в одно мгновение, вслед за сверкнувшею молнией, оторван был от окна деревянный карниз и расщеплен в мельчайшие спички; большая часть их вонзилась в лицо и бороду ее мужа, и пораженный этим ударом, он вскоре умер» («Сказание о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 222–223).

Между тем, к немалому удивлению всех, ни дети этой женщины, спавшие близ самого окна, ни сама она нисколько не были задеты этим ударом. После сего женщина невольно вспомнила слова о. Серафима и уже тогда только поняла значение его странного, по-видимому, подарка и удивлялась его чудной прозорливости. Итак, нерадящие о своем спасении, если не оставят своей греховной жизни, пусть не льстят себя надеждою ни на милосердие Божие ни на безнаказанность и из приведенного примера пусть убедятся в той истине, что грешников нераскаянных Господь не оставляет без наказания иногда еще и в сей жизни. А убедясь в этом, для того, чтобы не подвергнуться на будущее время праведному гневу Божию, пусть прежде всего переменят греховную жизнь на добродетельную и после того уже, как утвердятся в последней, смело пусть надеются и на милосердие Божие, и, несомненно, Господь простит их и наказания избавит, чему становится свидетелем Он Сам. Если, – говорит, – народъ… обратится отъ своихъ злыхъ дѣлъ, Я отложу то зло, которое помыслилъ сдѣлать ему (Иер.18:8). И то же подтверждает и книга пророка Ионы, где сказано: и увидѣлъ Богъ дѣла ихъ (ниневитян), что они обратились отъ злаго пути своего и пожалѣлъ о бѣдствіи, о которомъ сказалъ, что наведетъ на нихъ и не навелъ (Ион.3:10).

Спешите же, доселе нерадившие о своем спасении, к покаянию и исправлению своей жизни, и Господь прошлое ваше забудет и вместо наказания милостями своими посетит вас. Аминь.

Известно, что злые духи стараются всеми мерами удалять нас от Бога и ввергать в погибель. Известно, что они иногда поражают человека болезнями и бедствиями, полагают ему преграды к совершению добрых дел и, наконец, неистовствуют и в телах человеческих, что видим на бесноватых. За что же Господь попускает нечистым духам делать нам зло? Какая причина сего? Знайте, что главная причина тут греховность наша, и вот из-за нее-то злые духи часто и бывают орудиями гнева Божия, и Бог попускает им делать зло людям за грехи их для того, чтобы они хотя чрез скорби и страдания пришли в сознание себя, покаялись в грехах своих и исправились. Одна женщина по временам страдала от злобного духа, и чтобы избавиться от него, решилась вместе с мужем обратиться за помощью к преподобному Серафиму. Когда они оба приехали в Саров, то нашли о. Серафима в ближней его пустыньке, занимающегося трудами. Он встретил их очень милостиво и на просьбу их помолиться об изгнании беса сказал им следующую притчу:

«Был в стране Палестинской прозорливый старец, который молился за одного бесноватого, но молитва его не была услышана Богом; бес не оставлял страдальца, и поэтому старец вторично обратился к Господу с сугубым прошением за страждущего. При этом он молил Господа открыть причину, по которой дух злобы не выходит из сего человека, – открыть, молитвы ли его недейственны, или какие грехи останавливают в нем беса. Бог услышал молитву сего старца, и ему было открыто, что тот, за кого он молится, имеет на челе своем проказу, препятствующую изгнанию из него беса». Сказав это, о. Серафим обратился сначала к мужу и стал писать пальцем на челе его проказу грехов жены его, а потом, обратившись к бесноватой жене, также написал на челе и ее, но уже не грехи ее, а грехи ее мужа. Тогда муж и жена с ужасом взглянули друг на друга и поняли, что наказание Божие постигло их за их грехи («Сказание о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 226).

Другой случай. Один человек был холоден ко всему святому и любил играть безбожными словами. За это Правосудный Господь попустил скверному духу богохульства овладеть его мыслями, и эти ругательные мысли, о которых он после не мог вспомнить без особенного ужаса, целые три года сокрушали его постоянно, особенно же на молитве в церкви и более всего, когда он молился Царице небесной (там же, стр. 233). Из этих двух случаев становится ясным, что главная причина того, что Господь попускает нечистым духам делать нам зло, есть наша греховность, и что из-за нее-то злые духи часто и бывают орудиями гнева Божия. За что бесноватая, вышеупомянутая женщина поражена беснованием? За грехи свои и ее мужа. За что человек, о котором мы сейчас сказали, страдал от злобного духа? За свою холодность к св. вере и за то, что любил играть безбожными словами. Так, наша греховность есть главная причина власти над нами бесовской. Но из тех же двух случаев открывается справедливость и того, что Бог попускает злым духам делать нам зло, и для того, чтобы хотя чрез скорби и страдания от бесов мы пришли в сознание своих грехов, раскаялись в них и исправились. Так и муж, и бесноватая жена его, когда преп. Серафим раскрыл им, за что они наказаны, оба ужаснулись грехов своих. Также ужасался и человек вышеупомянутый. В виду же всего сказанного, если мы теперь знаем, что злым духам попускается делать нам зло главным образом за грехи наши, то должны быть постоянно внимательными к себе, – к своим мыслям, намерениям и делам, должны постоянно бодрствовать над собою и облекаться во все те оружия, которые указаны нам в Слове Божием против врагов нашего спасения. Трезвитеся же и бодрствуйте, зане супостатъ вашъ, дiавол, яко левъ рыкая, ходитъ, иский кого поглотити (1Пет.5:8). Аминь.

Некоторые из христиан дают благочестивые обеты перед Богом, т.е. обещаются сделать то или другое доброе дело. Такие обеты, если согласны с духом христианского благочестия и ни в каком отношении не вредны для наших ближних, и богоугодны, и для обещающихся полезны, – богоугодны, ибо они не что иное, как твердое предприятие какого-либо доброго дела во славу Божию и для возвышения своего благочестия. Полезны, ибо примеры показывают, что они дающих их даже и от смерти избавляли. Слыша последнее, конечно, многие и спросят: неужели это когда-нибудь могло быть? Отвечаем им, что, подлинно, могло быть, в чем и постараемся убедить их.

Некоторым мужу и жене преподобный Серафим Саровский дал одно приказание, в роде заповеди для жизни супружеской, и в заключение к оному прибавил: «Если вы этого не исполните, то ты (т.е. жена) или он скоро умрете». До смерти преподобного муж и жена соблюдали заповедь его, а потом забыли и несколько раз нарушили ее. Но вот после этого муж однажды внезапно сделался болен расслаблением всех членов и чем-то в роде сильной горячки, так что через две недели, после того как слег в постель, лишился голоса, губы его помертвели, и он стал совершенно безнадежен. Но в тот самый день, когда уже смерть была готова взять свою жертву, утром пришел к больному лечивший его врач и рассказал окружавшим его свой сон. Ему представилось, что он шел к упомянутому больному и вдруг попался ему навстречу седовласый старец в лаптях и в рубище, который остановил его и сказал: «Ты идешь лечить его? Знай, что ты его не вылечишь, и он должен умереть; но ты скажи ему, чтоб он дал пред Богом какой-нибудь обет, и тогда он останется в живых». Больной слышал этот рассказ врача, по уходе его стал размышлять о слышанном и тотчас понял, что этот старец был не кто иной, как о. Серафим, и что его болезнь была следствием нарушения его заповеди. Тогда он начал горько раскаиваться в своем поступке и дал обет Богу, что если останется в живых, то возьмет на свое попечение одну из своих родственниц, сироту – девицу. Только что он утвердил в душе своей этот обет, как почувствовал мгновенное облегчение болезни; а через несколько минут сел сам собою на постель и стал звать к себе жену обыкновенным голосом здорового человека. На другой же день он стал ходить и потом совершенно выздоровел («Сказ. о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 233 – 235).

Итак, подлинно могло быть то, что благочестивые обеты даже и от смерти человека избавляли. Дал умирающий обет взять на свое попечение сироту и мгновенно почувствовал облегчение от болезни, и стал ходить, и стал говорить как здоровый, и потом и совершенно выздоровел. Такую-то цену имеют в очах Божиих обеты благочестивые! А в виду сего, если Господь положит на сердце кому-нибудь из вас дать таковой обет, то и дайте. Но дайте, во-первых, с молитвою, чтобы Господь принял оный, во-вторых, с благодарностью Богу за то, что Он внушил его, въ-третьих, опять с молитвою, чтобы Господь помог исполнить оный, и, наконец, въ-четвертых, с твердою решимостью соблюсти его. И это последнее должно быть особенно необходимо для человека, обет дающего, ибо не исполняющий обетов не только не получает награду, но и осуждается. Аще обѣщавши обѣтъ Господеви Богу твоему, – говорит Слово Божие, – да не умедлиши воздати его, яко взыская взыщетъ Господь Богъ твой отъ тебе, и будетъ на тебѣ грѣхъ (Втор.23:21). Примите же при обетах и это к сведению. Аминь.

Люди ленивые всегда несравненно больше ценят свои труды, чем люди трудолюбивые и честные, и несравненно больше жалуются на тяжесть своих работ, чем последние. «Какая польза, – обыкновенно говорят они, – от моих трудов?» «Вот никто столько не работает, сколько я, а что из этого? Исстрадался я весь, измучился, а приобрести ничего для себя не приобрел и лишь только кое-как перебиваюсь изо дня в день». Говорят так ленивые, и выходит, по их словам, как будто бы то, что все остальные, кроме них, сидят сложа руки, и что труд вообще бесполезен. Но так ли все это на самом деле? Посмотрим. В житии преподобного Серафима Саровского про труды его читаем: телесные труды его, по различию времени теплого и холодного, были различны. В холодную пору нужно было отапливать келью; старец своими руками приготовлял дрова, носил в хижину и согревал ее. Кроме труда телесного, в этом случае он добровольно переносил холод и мороз, ибо одежда у него и на зимнее время оставалась та самая, в которой его всегда видели. Летом же он возделывал гряды на своем пустынном огороде. Чтобы удобрить землю, он ходил в жаркие дни на болотистые места, там собирал мох и носил на гряды. Так как в низменные места он входил без одежды, препоясав лишь чресла свои, то насекомые жестоко уязвляли, тело его, отчего оно опухало, по местам синело и запекалось кровью. Старец добровольно терпел эти язвы. Каждое лето, удобряя землю мхом, о. Серафим возделывал без стороннего пособия гряды, сажал на них семена, поливал землю, очищал от худой, в пищу негодной травы и произращал некоторые овощи, употребляя их для подкрепления сил своих («Житие старца Серафима», стр. 40). Кроме сего, он носил на себе в мешке камни, говоря: Томлю томящаго мя («Сим. Марка», стр. 40).

Была ли какая-нибудь ему польза от трудов его? Да, была. Труды, упражняя тело, послужили старцу к уврачеванию боли в ногах; с телесным упражнением сил он входил в состояние благодушия, которое изливалось в пении священных песней; телесные занятия возвышали дух его к небесному, вечному и божественному, и при них он размышлял о премудрости и благости Божией в творении мира. В каждом предмете, в каждом делании он видел сокровенное отношение их к духовной жизни и поучался («Житие», стр. 40–41).

Что после приведенного примера скажете вы, доселе говорившие: «Никто не работает столько, сколько я», или: «Исстрадался я весь, измучился, а ничего для себя не приобрел?» Видите, как святые трудились и при каких злостраданиях трудились; так можно ли их труды сравнивать с вашими? Ясно, что ваши труды настолько ничтожны пред их трудами, что не стоит и говорить о них. А, следовательно, и ложно доселе вы говорили, что «никто не работает столько, сколько я». Несправедливы ваши слова и о том, что нет вам пользы от трудов ваших. Нет вам пользы не от трудов, а от вашей лености; а кто трудится, говорит слово Божие, тотъ имѣетъ во всемъ достатокъ (Сир.10:30) и воздѣлывающій землю увеличитъ свой стогъ (Сир.20:28). И, как слышали; от трудов есть еще польза для души. Вот смотрите на преподобного. От своих трудов он приобретал благодушие, возвышался душою к небесному, помышлял о премудрости и благости Божией в творении мира и поучался и в духовной жизни. Итак, не роптать, не жаловаться вы должны на свои труды, а приучаться к ним, помня, что они суть дело Божие, ибо Сам Господь сказал: въ потѣ лица твоего снѣси хлѣбъ твой и в четвертой заповеди написал: шесть дней дѣлай и сотвориши въ нихъ вся дѣла твоя. И когда будете помнить это, тогда всякий труд будет для вас легок и приятен, и работа ваша будет спора, и довольство вам даст, и ропот, и малодушие исчезнут, и на душе у вас всегда будет приятно и весело. Аминь.

Известно, что почти все больные больше ни о чем не говорят, кроме своей болезни, и ничего не желают, кроме того, чтобы избавиться от нее. И достаточные из них ничего и не жалеют для последнего. Призывают врачей, тратятся на них и лекарства, молятся Богу, творят милостыню, каются в своих грехах. Но, к сожалению, нужно заметить, что и при таких усилиях часто бывает, что болезнь упорствует, дух у больных, упадает, и они уже совершенно отчаиваются в своем выздоровлении. Как же при таком положении быть? Что делать? Ничего более не остается делать, как укрепиться верою в Бога, и это для больных будет самое лучшее. Один господин более трех лет страдал от тяжких и неимоверных болезней. У него было расслабление всего тела, ноги отнялись, скорчились и в коленках распухли, и появились пролежни с язвами на спине и боках. Этот человек, не надеясь на помощь врачей, велел слугам своим везти себя к преподобному Серафиму, и когда был привезен, четверо слуг внесли его к угоднику Божию. Последнему он рассказал о своих бедствиях, о том, что испытал все способы лечения и что теперь ни в чем уже не полагает себе спасения и не имеет другой надежды получить исцеление от недугов, кроме того, как только лишь благодатью Божией. Преподобный, в свою очередь, спросил больного: «А веруешь ли ты в Господа Иисуса Христа, что Он есть Богочеловек, и в Пречистую Его Божию Матерь, что Она есть Приснодева?» Тот отвечал: «Верую». – «А веруешь ли, – продолжал старец, – что Господь как прежде исцелял мгновенно и одним словом Своим или прикосновением Своим все недуги, бывшие на людях, так и ныне также легко и мгновенно может исцелять по-прежнему требующих помощи одним же словом Своим и что ходатайство к Нему Божией Матери за нас всемогуще и что по сему Ее ходатайству Господь Иисус Христос и ныне также мгновенно и одним словом может всецело исцелить и тебя?» Больной отвечал: «Истинно всему этому верую душою моею и сердцем; и если бы не веровал, то не велел бы везти себя сюда». Этого было довольно, и старец сказал: «А если веруешь, то ты уже здоров!» – «Как здоров, – спросил удивленный больной, – когда люди мои и ты, отец святой, держите меня на руках?» – «Нет, – сказал преподобный, – ты совершенно всем телом твоим теперь здоров уже вконец». И затем поднял его с земли и повел. Сначала человеку тому было трудно держаться на ногах, а затем он почувствовал в себе какую-то свыше осенившую его силу, ободрился и твердо пошел… Тогда преподобный еще сказал: «Видишь ли, какое чудо Господь сотворил с тобою ныне; веруй же всегда несомненно в Него, Христа Спасителя нашего, и крепко надейся на благоутробие Его к тебе, всем сердцем возлюби Его и прилепись к Нему всею душою твоею и всегда крепко надейся на Него и благодари и Царицу небесную за Ее к тебе великие милости» («Житие старца Серафима», стр. 170–172).

Нужно заметить, что многие богомольцы были свидетелями этого исцеления и, возвратившись в монастырь, всем возвещали о великом чуде сем. Итак, братья, подлинно лучше всего больным укреплять себя верою. Как видите, лишь только исповедал больной свою веру перед о. Серафимом, тотчас же стал здоров. Но это пример не единственный. Читайте земную жизнь Господа нашего Иисуса Христа, и вы увидите, что Он исцелял больных лишь по вере их или просящих за них. Так, например, просит через друзей сотник об исцелении слуги, со смирением чрез них исповедует свою веру, и Господь говорит: «Как ты веровал, так и да будет тебе» (Мф. 8:13). И слуга выздоровел. По вере Господь исцелил и кровоточивую женщину, сказав ей: дщи, вѣра твоя спасе тя (Мк.5:34). Довольно было сказать отцу, приведшему к Спасителю бесноватого, глухонемого сына: вѣрую, Господи, помози моему невѣрію, и бес был изгнан, и отрок стал здоров. И веру хананеянки, просившей об исцелении дочери, Господь похвалил и сказал ей: о, жено, велія вѣра твоя: буди тебѣ, Якоже хощеши. И исцѣле дщи cя отъ того часа (Мф.15:28). А отсюда, конечно, вы вполне можете убедиться, что вера в болезнях поистине чудеса творит, и что верующему вся возможна суть. А если так, то и укрепляйтесь верою и в болезнях и всегда, и по вере вашей будет вам. Аминь.

Однажды преподобный Серафим сказал: «Искушения дьявола подобны паутине; как на нее стоит только дунуть, и она истребляется, так и против врага-дьявола стоит только оградить себя крестным знамением, и все козни его исчезают совершенно» («Житие старца Серафима», стр. 150). Правда ли это? Однажды несколько мужчин привели с величайшими усилиями к тому же преподобному одну бесноватую женщину, которая во всю дорогу неистовствовала, а потом упала и, закинувши голову назад, кричала: «Сожжет, сожжет!» О. Серафим вышел из кельи, и так как женщина не хотела открыть рот, насильно влил ей несколько капель св. воды. Все увидели, что в ту же минуту из ее рта вылетело как бы дымное облако. Когда же старец вслед за тем оградил ее крестным знамением и с благословением сотворил над нею святую молитву, бесноватая очнулась, и сама начала молиться и не стала чувствовать прежней болезни («Житие старца Серафима», стр. 174).

Еще о крестном знамении. Однажды преподобный Антоний Великий, споря с бесами, говорил: «Если что можете со мною сделать, делайте; если не можете, то что напрасно и трудиться? Знамение крестное и вера в Бога для меня непреоборимая стена есть». Тот же св. отец так однажды поучал братию: «Когда бесы не в состоянии бывают смутить наших помыслов, то мечтаниями искушают и устрашают нас, но все они по первом креста знамении исчезают (Розыск. ч. 2 л. 182 и 183). Некогда мученик Киприан спрашивал беса: «Которым оружием возбраняется вам и что ослабляет вашу силу?». Бес отвечал: «Не можем смотреть на крестное знамение, но бежим от него; как огонь, оно опаляет нас и далеко от себя гонит» (л. 182). Св. же Кирилл иерусалимский говорит: «Крестное знамение есть знамение для верных и страх для злых духов» (Оглас. поуч. XIII, 36).

Значит правду преподобный Серафим сказал, что против врага-дьявола стоит только оградить себя крестным знамением, и все козни его исчезают. А отсюда, конечно, следует заключение то, что мы как можно чаще должны с благоговением ограждать себя крестным знамением, как спасительным и самым действительным оружием против внутреннего тлетворного змия, с горячею молитвою о том, чтобы Господь помог нам победителями его явиться. И молитва нам такая крайне необходима, ибо дьявол, по слову Спасителя, человѣкоубійца бѣ искони (Ин.8:44); он, по апостолу, яко левъ рыкая ходитъ, искій кого поглотити (1Петр.5:8); он поражает человека болезнями и бедствиями, как некогда искушал Иова; он внушает богопротивные мысли и желания и, наконец, как сейчас слышали, неистовствует и в телах человеческих. Как же тут обойтись без высшей помощи? Как не просить Господа, чтобы Он ополчал ангелов-хранителей окрест нас? Как не просить, чтобы Он дал нам силы, чтобы мы могли смело отражать нападения на нас темных сил? Да, молитва тут о высшей помощи безусловно крайне необходима, и потому, сколько возможно чаще, будем прилежать ей. Аминь.

Многие из простецов, когда видят, что кто-либо умер, не успевши перед смертью исповедаться и причаститься, то обыкновенно начинают осуждать такового и говорить: «Жил грешно, умер без покаяния и причастья, худо будет ему на том свете!» Говоря так, простецы поступают нехорошо: нехорошо, во-1-х, потому, что судить живых ли, мертвых ли не наше дело, а дело Божие, а во-2-х, нехорошо и потому, что в суждении о загробной жизни умерших без напутствия они всегда жестоко могут ошибиться. У одной молодой женщины умер муж, не успевший перед смертью ни исповедаться, ни причаститься. Жена была от сего последнего сначала в полном отчаянии, а потом, когда несколько пришла в себя, отправилась поведать скорбь свою преподобному Серафиму. Последний сказал ей: «Не сокрушайся об этом, радость моя; не думай, что из этого одного погибнет душа его. Бог только может судить, кого чем наградить или наказать. Бывает иногда так: здесь на земле и приобщаются, а у Господа остаются не приобщенными; другой же хочет причаститься, но почему-нибудь не исполнится его желание, совершенно от него независимо; такой невидимым образом сподобляется причастия через ангела Божия» («Сказ. о жизни о. Серафима». Схиигумена Серафима. Стр. 193).

Другой случай. В городе Селуне был женский монастырь. Одна из инокинь оного, вышедши некогда из обители, по действу дьявольскому, впала в смертный грех и затем в монастырь уже не возвращалась, а осталась в миру и несколько лет провождала греховную жизнь. Наконец, пришла в себя, образумилась, пожелала обратиться к Богу, внутренне раскаялась и пошла снова в монастырь, в котором прежде жила, чтобы благочестивою жизнью загладить прежние грехи. Но случилось так, что как только подошла к воротам монастырским, то внезапно упала около них и умерла. После ее смерти один епископ имел следующее видение. Видал он ангелов, которые приняли душу умершей, и следовавших за ними бесов, споривших с ними за душу ее. Ангелы говорили: «Она долго жила в монастыре и работала Богу много лет, следовательно, она наша»; а бесы говорили, что она и последний раз шла в монастырь в лености, следовательно, им принадлежит. Ангелы на это сказали им: «Бог видел ее помышления, ее внутреннее раскаяние и то, что она шла в монастырь, чтобы начать новую жизнь, и потому принял ее покаяние, а что она умерла скоропостижно, это не наше дело, а Божие» (Прол., июл.14). Итак, подлинно всегда жестоко могут ошибиться судящие о загробной участи умерших без напутствия. И это весьма понятно. Кто единый Судья живых и мертвых? Бог, как и сказано: Единъ Законодатель и Судія (Иак.4:12). В чьих единственно руках власть спасти или погубить нас? Опять только в руках Божиих, как и еще сказано: Онъ лишь можетъ спасти или погубить. А поэтому весьма легко может случиться, что в то самое время, когда мы говорим, что он жил грешно, умер без покаяния и что худо ему будет на том свете, в то самое время Господь на частном суде Своем говорит осужденному нами: «прощаю тебе и то, и другое, и третье, и все прощаю». И все это, повторяем, конечно, легко может быть, ибо только один Бог, знает все расположения сердца человеческого и в них при жизни нами осуждаемого может быть находил и сокрушение, и намерения святые, и раскаяние, и умиление, и другое многое, нам неизвестное, доброе – и за все последнее изгладилъ беззаконія его, какъ туманъ и грѣхи его какъ облако (Ис.44:22). Да, все это легко может быть, и потому судящие о загробной участи умерших без причастия должны навсегда оставить свои о них суждения и вместо них обратиться к Богу с горячею молитвою о таких умерших, чтобы Господь дал им ослабу и покой, и чтобы этою молитвою и самим себе обрести помилование на суде Божием от вечного за грехи осуждения: Аминь.

Когда вы, воины боголюбивые, готовитесь вступить в битву с врагами, тогда, конечно, воодушевляете себя любовью к Царю и отечеству, воспроизводите в себе представление о присяге, данной вами при вступлении на службу, а вместе с тем, пожалуй, полагаетесь и на свою храбрость и силу. Все это так, но для того, чтобы иметь большую надежду на то, что вы выйдете невредимыми из битвы и вообще благополучно окончите брань со врагами, нужно иметь в душе еще и нечто другое, – нужно еще иметь и крепкую веру в Бога и держаться и горячей молитвы. И это последнее, нам кажется, вам, воины, должно иметь в виду прежде всего, ибо примеры показывают, что вера и молитва, подлинно, не только спасали воинов во время битв, но даже и победу над врагами им доставляли. Для подтверждения слов наших и в ваше назидание мы сегодня укажем вам на два таких примера следующие.

Некогда посетил преподобного Серафима один военачальник, чтобы поблагодарить его за молитвы, которыми, по его убеждению, он был спасен во время войны. При свидании он передал св. старцу, что во время одной из битв он, оставшись с одним своим полком, бы в величайшей опасности, так что нельзя было ни укрепиться, ни двинуться куда-нибудь, ни взад, ни вперед, – одним словом, не было никакой надежды ко спасению, и что он в это время только и повторял непрестанно: «Господи помилуй меня молитвами старца Серафима!» и что затем Господь, подлинно, спас его и сохранил от врагов невредимым. Выслушав это, преподобный сказал военачальнику: «Великое средство ко спасению вера и в особенности непрестанная сердечная молитва. Пример нам на это св. пророк Моисей. Он, ходя в полках, безмолвно молился сердцем, и Господь сказал ему: «Моисей, Моисей, что вопиеши ко Мне?» Когда же Моисей воздвигал руки свои на молитву, тогда побеждал Амалика… Вот что есть молитва: это – непобедимая победа. И св. пророк Даниил говорит: «Лучше бы мне умереть, нежели оставить молитву на мгновение ока». Молитвою пророк заградил уста львов и три отрока угасили пещь огненную (Сказ. схиигумена Серафима, стр. 208.)

Но вот и еще пример победоносной силы веры и молитвы. Раз на иудеев напал Сеннахирим, царь ассирийский, с огромным войском. Царь Езекия и воины вместе с пророком Исаией стали молиться И возопиша, – сказано, – на небо. Что же вышло? И посла Господь Богъ ангела, и порази всѣхъ мужей храбрыхъ и бранниковъ: и начальниковъ, и воеводъ въ полцѣхъ царя ассирийска и возврати лице его со стыдомъ на землю его(2Пар.32:20–21). Приведенные примеры, кажется, достаточны для того, чтобы ими подтвердилась истина слов наших о том, что вера и молитва, подлинно, не только спасали воинов во время битв, но даже и победу над врагами им доставляли. Но этого мало: в той же истине уверяет нас и апостол Павел. Они, говорит он о ветхозаветных судьях и пророках, вѣрою побѣдиша царствія…, избѣгоша острея меча…, быша крѣпцы во бранехъ, обратиша въ бѣгство полки чуждихъ (Евр.11:33–34). Так несомненно, что вера и молитва имеют великую силу в бранях. А если так, то и держитесь их. Твердо веруйте, что один Господь есть Владыка жизни и смерти нашей и что потому и один лишь Он может избавить нас от последней и сохранить нам первую.

Твердо веруйте в то, что Господь заповедал ангелам Своим сохранять нас во всех путях наших (Пс.90:11), и наконец и в то, что ангел Господень всегда ополчается окрест боящихся Его и избавляет их (Пс.33:8). А веруя так, вместе с тем и молитесь. И молитесь прежде всего о том, чтобы Господь простил вам грехи ваши, а затем уже, чтобы охранил вас Своею всемогущею силою от огня и меча, сокрушил бы силу вражью и покорил под ноги ваши всех ваших врагов. Молясь же так, утешайте себя мыслью, что молитва ваша перед битвами, как молитва скорбная, скорее дойдет до Бога и скорее будет услышана Им, как и Сам Он говорит: призови Мя въ день скорби твоея и услышу тя. Молитесь же и спасены будете. Аминь.

Многие из святых любили уединенное житие. Одни из них скитались в горах, вертепах и пропастях земных (Евр.11:38), другие на островах морских имели свое пребывание, а третьи, как ласточки или голуби, свивающие себе гнезда около жилищ человеческих, поселялись в лесах около своих обителей, где они приняли иночество. Что это такое? По закону, одиночное заключение считается одним из тяжких наказаний: иные от этого наказания даже и с ума сходили. А тут люди идут в пустыню, живут в ней и уйти из нее не хотят. Неужели же и от пустыни они получали пользу?

Неужели же и в пустынях они находили радость и покой?

Что ответить на это?

Ответ на это мы находим в житии преподобного Серафима Саровского, где приводятся следующие слова св. Василия Великого: «О, уединенное житие, – говорит вселенский учитель, – дом учения небесного и божественного разумения училище, в котором Бог есть все, чему учимся. Пустыня – рай сладости, где и благоуханные цветы любви то пламенеют огненным цветом, то блестят снеговидною чистотой, с ними же мир и тишина. Живя в низменных местах, они пребывают недвижимы от ветра. Там фимиам совершенного умерщвления не только плоти, но, что славнее, и самой воли; и кадило всегдашней молитвы сладко сгорая, непрестанно вскипает огнем любви божественной. Там различные цветы добродетелей, блистая различными украшениями, процветают благодатью неувядаемой красоты. О, пустыня, услаждение святых душ, рай неисчерпаемой сладости! Ты – пещь, в которой силу горящего пламени святые отроцы устужают молитвою и горением веры угашают горящий вокруг себя пламень, в котором горят и стрелы, и оковы, но окованные не сгорают. Только узы греха разрешаются, и душа возводится к пению божественных хвалений, взывая: разширилъ еси уста моя! Тебѣ пожру жертву хвалы («Житие преп, Серафима», стр. 58).

Так, поистине и в пустынях святые получали пользу, и в них находили радость и покой. Получали пользу, ибо там у них узы греха разрешались и души их возводились к пению божественных хвалений. Находили радость и покой, ибо там непрестанно вскипал в них огонь любви божественной, обитали в душах их мир и тишина и процветала благодать. Да, и пустыня для святых была раем сладости. Что же после этого? Уж и нам, братья, не уйти ли в пустыню? Нет не нужно, ибо не все призваны на сие высокое служение Господу. Мы только из всего сказанного должны додуматься до того, что пустыню для себя мы можем обрести и у себя в доме. Так, говорит один церковный проповедник: «Всякий христианин имеет необходимую потребность для души своей в том, чтобы каждый день несколько часов посвящать на уединенную молитву и богомыслие, чтобы вовсе не рассеяться в суетах мира сего. Душа наша имеет такую же нужду в ежедневном обновлении сил своих молитвою и богомыслием, какую и тело в подкреплении себя пищей. И нет такой тяжкой работы, нет столь многосложной и важной службы, от которой бы не должно и не можно было уделять несколько времени на питание ее сим хлебом жизни. Ибо спасение души нашей из всех дел самое важнейшее наше дело (Воскр. Чт. 1842 г. № 6, стр. 45–46).

Итак, братья, если бы вы возлюбили пустынное житие, то всегда таковое можете обрести и у себя дома, ибо Бог везде. А с Богом и везде хорошо: и во мраке светло, и в уединении весело. Аще бо и пойду посредѣ сѣни смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси (Пс.22:4). Аминь.

Нет, кажется, труднее к исполнению той заповеди, которую Господь дал нам, сказав, любите враги ваша. Когда кто нас оскорбит только словом, то и тогда мы часто не знаем меры гневу против оскорбившего нас. А когда кто оскорбит нас делом, тогда, и почти всегда, сердце наше начинает разрываться на части, и один Бог знает, что бы тогда мы готовы были сделать с нашим врагом. Как же тут быть? Да быть очень просто. Нужно только брать примеры с тех людей, которые не питали к врагам своим ненависти, вражды и мщения, и тогда, несомненно, после этих примеров и наша душа по отношению к врагам нашим успокоится, волнения нашего сердца утихнут, и обиды, нанесенные нам врагами, пройдут так же скоро, как скоро проходит солнечный зной после дождя.

А где же эти примеры? Да вот они: смотрите на них и поучайтесь. Раз на преподобного Серафима напали разбойники. «Один из них, поднявши с земли топор, так крепко ударил преподобного в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришел в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням кельи, по дороге яростно продолжая бить, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами… А как увидели, что он был уже точно мертвый, то веревками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келью, воображая найти в ней несметные богатства, и где, конечно, ничего не нашли» («Житие о. Серафима», стр. 55).

Старец проболел от побоев около пяти месяцев и потом выздоровел, а затем и злодеи, избившие его, были найдены. Как же к ним отнесся преподобный? Прежде всего он сам простил их, потом упрашивал настоятеля не делать с них никакого взыскания и, наконец, их владельцу писал: «Если ты не простишь их, то я оставляю Саровскую обитель и удаляюсь ни для кого неведомо в другие святые места». Но, впрочем, и этого мало. После, говоря с настоятелем, преподобный соглашался лучше, чтобы его удалили из обители, нежели избившим его нанесли какое-либо наказание» (стр. 58). Еще: когда апостолов били в синедрионе, тогда они идяху радующеся отъ лица собора, яко за имя Господа Іисуса сподобишася безчестіе пріяти (Деян.5:41). И архидьякон Стефан, побиваемый камнями, говорил: Господи, не вмѣни имъ грѣха сего (Деян.7:60). И апостол Павел после того, как пять раз ему было дано от иудеев по сорока ударов без одного, и после того, как три раза били его палками и однажды камнями добивали (2Кор.11:24–25), говорил: Я желалъ бы быть отлученнымъ отъ Христа за братьевъ моихъ, родныхъ мнѣ по плоти (Рим.9:3).

Так как же после таких примеров и нам при обидах и оскорблениях не успокоиться и не простить врагов наших! Видите, что святые терпели и что прощали, а мы-то неужели после этого не простим ничтожные наносимые нам обиды нашим врагам? Нет, да не будет сего! Чтобы победить любовью врагов наших и успокоиться, будем впредь, и прежде всего, прежде примеров всех святых, обращать взор свой к Господу, нас ради обнищавшему, приимшему зрак раба, отягченному клеветами, проникнутому скорбью за грехи наши до глубины души, покрытому ранами, удрученному поруганиями, распятому, всеми оставленному и с креста вопиющему: Отче прости имъ (Лк.23:34)! А за сим и примеры святых, умевших прощать обиды и любить врагов, приведем себе на память, и тогда уже несомненно, что и после обид и оскорблений волнение наше утихнет, душа успокоится, и любовь ко врагам, как луч солнца, пробивающийся из-за облаков, коснется сердца нашего. Аминь.

Все мы, братья, должны особенно усердно молиться о почивших отцах наших духовных и о тех из наставников наших, которые учили нас вере и благочестию. Должны молиться, во-1-х, потому, что к такой молитве призывает нас слово Божие говоря: поминайте наставники ваша, иже глаголаша вамъ слово Божіе (Евр.13:7); во-2-х, потому, что к такой молитве призывает нас святая Церковь, которая учит нас каждый день говорить о них Богу: «Подаждь, Господи, оставление грехов всем прежде отшедшим в вере и надежде воскресения отцем нашим и сотвори им вечную память»; в-3-х, должны молиться потому, что к такой молитве призывают нас свв. отцы. Кирилл Иерусалимский говорит: «Воспоминаем о преждеусопших отцах и епископах, веруя, что великая будет польза душам, о которых приносится моление, когда предлагается святая и страшная жертва» (Тайноводств. Слово V, 8); и в-4-х, наконец, должны молиться и в виду того, что к молитве за духовных отцов и наставников, своим примером дают нам побуждение свв. угодники Божии.

Слыша последнее, вы, может быть, и пожелаете узнать, какие же угодники дают нам своим примером побуждение к молитве за отцов духовных и наставников? Если так, то слушайте, мы сейчас на это ответим вам. Еще при жизни преподобный Серафим Саровский лишился самых близких своих друзей и руководителей. Так, кости Иосифа, который учил его отеческому пути, уже почивали в могиле. Праведная душа старца Пахомия, которого о. Серафим считал не только благодетелем, но и духовным другом своим, тоже витала в загробном мире. Умер и старец Исаия, любивший о. Серафима, как свое духовное чадо и почитавший в нем высокого подвижника и мудрого собеседника. Во всю жизнь свою о. Серафим с искренним усердием молился Богу об упокоении этих трех достопочтенных отцов. Всякий раз, проходя мимо кладбища, он считал обязанностью зайти на могилы их, преклонить колена у священного праха и вознести молитву о них к Господу живых и мертвых. В беседе с начальницей одной монашеской общины он дал ей следующее наставление: «Когда идешь ко мне, зайди на могилки, положи три поклона, прося у Бога, чтобы Он успокоил души рабов Своих: Исаии, Пахомия, Иосифа, Марка и прочих, и потом припади ко гробу, говоря про себя: простите, отцы святии, и помолитесь обо мне». Так он внушал и другим молиться о своих духовных руководителях и вообще о Саровских подвижниках, называя их, по высоте и горячности молитв, огненными столпами от земли до небес; так молился и сам («Житие о. Серафима», стр. 62 – 63).

Другой пример. Один молодой инок пришел жить к одному старцу, жившему близ Александрии, отличавшемуся самым неуживчивым характером. Юноша прожил у него двенадцать лет, терпя всевозможные обиды, и затем скончался. После его смерти один из прозорливых старцев увидал его причтенным к лику мучеников и молящимся о своем строптивом учителе. «Господи, – говорил инок, – как Ты помиловал меня ради моего старца, так и его помилуй ради щедрот Твоих и ради меня, раба Твоего». И молитва отшедшего была услышана, ибо, «по четыредесяти днех», сказано, «взял к Себе Господь и старца в место покойно» (Прол. июля 28).

Итак, и святые угодники своим примером побуждают нас к молитве за отцов духовных и наставников наших. Да это так должно быть и без побуждения. Как не молиться пред Богом о тех, которые были свидетелями исповедания нами наших грехов пред Ним? Как не молиться о них, когда они властью им данною прощали и разрешали нас от тех же грехов наших? Как не молиться за тех, которые руководили нас ко спасению, отсекали наши греховные привычки, врачевали наши недуги душевные и своими заботами, уроками, попечениями и увещаниями старались сделать нас чадами святыни, любви и благословения? Как, наконец, не молиться о них, когда они были посредниками между нами и Богом? Поистине, молитва за них есть наш долг, наша обязанность, наша, так сказать, плата за их попечение о нас! Поэтому и будем чаще преклонять колена наши пред Отцом щедрот и всякия утехи и просить отцам нашим по духу прощения грехов и прегрешений их, ослабы и покоя и вчинить души их там, где присещает свет лица Божия. Аминь.

К вам, иноки, будет слово наше, и вот что мы скажем вам. Святые отцы учат вас молчанию и тому, чтобы вы бегали празднословия. Так, св. Амвросий Медиоланский говорит: «Молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни единого». И паки некто из отцов говорит: «Молчание есть таинство будущего века, словеса же орудия суть мира сего». К сему и преподобный Серафим Саровский прибавляет: «Паче всего иноку должно украшать себя молчанием» («Житие о. Серафима», стр. 63). Как же вам смотреть на это учение? Как относиться к нему? Нужно ли ему прилежать? Нужно ли слушаться его? Есть ли от него какая польза? Что ответить на это? Вот что мы ответим вам. В житии того же преп. Серафима по этому предмету говорится следующее: «Когда мы в молчании пребываем, тогда враг – дьявол ничего не успеет относительно к потаенному сердца человеку: сие же должно разуметь и о молчании в разуме. Оно рождает в душе молчальника разные плоды духа. От уединения и молчания рождаются умиление и кротость; действие сей последней в сердце человеческом можно уподобить тихой воде силоамской, которая течет без шума и звука, как говорит о ней пророк Исаия: воды силоамли текущія тихо (Ис.8:6). В соединении с другими занятиями духа молчание возводит человека к благочестию. Пребывание в келье в молчании, в упражнении, в молитве и поучении день и ночь закону Божию делает человека благочестивым, ибо, по словам св. отцов, келья инока есть пещь вавилонская, в которой трое отроцы Сына Божия обретоша. Молчание приближает человека к Богу и делает его как бы земным ангелом. Ты только сиди в келье своей во внимании и молчании и всеми мерами старайся приблизить себя к Господу, а Господь готов сделать тебя из человека ангелом: на кого бо, – говорит Он, – воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словесъ Моихъ (Ис.66:2). Плодом молчания, кроме других духовных приобретений, бывает мир души. Молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысел неразвлекаемым. Наконец, приобретшего сие ожидает мирное состояние» («Житие о. Серафима», стр. 64–65).

Итак, как видите, от учения св. отцов о молчании есть польза, а потому вы, иноки, и должны прилежать ему и слушаться оного. Молчание, как сейчас слышали, гонит дьявола, рождает в душах умиление и кротость, делает человека благочестивым, приближает его к Богу и уподобляет его ангелам. Что может быть вожделеннее для инока последнего? Что утешительнее? Да, то состояние, к которому приводит инока молчание, есть, подлинно, состояние ангельски радостное, мирное, блаженное. А если так, то повторим и еще раз, держитесь его, помня мудрую речь наших отцов: «слово – серебро, а молчание – золото». Аминь.

Всем известно, что святые угодники Божии своими молитвами бесчисленное число раз оказывали людям помощь в их частных нуждах. Но всем ли известно то, что они помогали людям и при общественных бедствиях и от последних спасали их? Так как об этом, сейчас сказанном нами, нам кажется, знают далеко не все, то мы и намерены сегодня всех познакомить с милостями, оказанными святыми людям при общественных бедствиях. Пусть не некоторые только, но и все узнают, насколько сильна пред Богом молитва Его угодников и тогда, когда и общественные напасти постигают нас, и когда гнев Божий, праведно на нас движимый, готов бывает излиться не на некоторых только, но и на многих и даже весьма многих из нас. Однажды при жизни преподобного Серафима после страшной бури, пронесшейся над Саровскою обителью, некоторая женщина пришла к нему и увидала у него перед святыми иконами толстую восковую свечу, и когда остановилась на ней своими глазами, то преподобный, заметя это, спросил ее: «Что ты смотришь на нее пристально? Когда ехала сюда, не заметила ли у нас бури? Она поломала много лесу; а эту свечу принес мне любящий Бога человек. Во время грозы я, недостойный, зажег ее и помолился Господу Богу: буря и затихла, – потом, вздохнув, прибавил: – А то бы и камень на камне не остался, – таков гнев Божий был на обитель». Со страхом и благоговением приняла женщина сии слова старца Божия, удивляясь силе его молитв перед престолом Всевышнего, потому что свеча, как она заметила, только сверху была немного обожжена и горела, должно быть, не более двух минут в которые совершенно изменилось определение Божие и миновала казнь, оставя после себя следы в поломанном лесе и очень много повреждений в самом монастыре (Сказ. схиигумена Серафима, стр. 196). Настолько-то действенною оказалась молитва угодника Божия перед Господом при надвигавшемся на обитель бедствии, которое по справедливости можно назвать и бедствием общественным.

Итак, как видите, несомненно то, что святые не только помогают нам своими молитвами в наших частных нуждах, но и при бедствиях общественных, постигающих нас нередко за грехи наши. А в виду этого будем прибегать к угодникам Божиим и при несчастиях общих и просить друзей Божиих о том, чтобы они вознесли к Господу молитву, дабы Он отвратил праведный Свой гнев на нас движимый, избавил бы нас от надлежащего и праведного Своего прощения и помиловал бы нас недостойных рабов Своих. И так и должно быть непременно, ибо сами мы не только не стоим милостей Божиих, но и почти всегда заслуживаем лишь гнев Его и наказание за грехи наши. А святые, наоборот, своими добродетелями заслужили великие милости от Господа и стали близко к престолу благодати Его и всегда поэтому могут и нам грешным испросить у Бога благодать и милость, как и сказано: много можетъ усиленная молитва праведнаго (Иак.5:16). Будем же просить у святых заступления перед Господом и при бедствиях общественных, и, конечно, они, по любви к нам, не откажут нам в своем предстательстве пред Богом, и благо нам будет. Аминь.

Народная пословица говорит: «яблоко недалеко от яблони падает». Что это значит? На что указывает пословица вышеприведенными ее словами? Указывает, по-нашему мнению, главным образом на то, что каковы родители, таковы же бывают в большинстве и дети. Хороши родители, хороши и дети их, худы первые, таковыми же очень часто выходят и последние. Можно ли согласиться с этим? Есть ли правда в словах пословицы? В житии преподобного Серафима Саровского пишется, что воспитательницею его в детстве была матерь его Агафия и что она учила юного сына не столько словом, сколько примером своей жизни. Какой же она подавала ему пример? «Она, – сказано, – отличалась и личным благочестием, и благотворительностью ближним. При жизни и по смерти мужа она помогала бедным, особенно сиротам, не отказывая им и в таких случаях, когда просили ее устроить хозяйство бедной девушки при вступлении в брак, что требовало, конечно, значительного пожертвования. Согласно желанию мужа и своим чувствам, она в течение многих лет продолжала постройку церкви, лично наблюдая за ходом и успехами работ, и привела храм к окончательному устройству» («Жит. преп. Серафима», стр. 8.) Отражалась ли такая жизнь матери на жизни ее сына? Да, отражалась. Ее благотворительность, говорится далее в житии преподобного, и любовь к храмам Божиим и молитве положили в сердце отрока Серафима семена той заботы о бедных и сиротах, той любви к благолепию храмов Божиих и усердия к молитве, какими отличался он еще с юных лет (стр. 9). Сердце влекло его туда, где можно было стяжать себе сокровище духовное, вечное спасение души. Не опускал он почти ни одного дня без того, чтобы не посетить храма Божия… После домашней молитвы спешил он к утреннему богослужению, чтобы там вознести еще свои молитвы к Богу. В воскресные и праздничные дни он особенно любил заниматься чтением духовно-назидательных книг, собирая иногда своих товарищей слушать чтение. Так жизнь матери отразилась и на жизни сына и оправдала слова: «Яблоко недалеко от яблони падает». Теперь посмотрим, правда ли то, что у худых родителей бывают худы и дети их. У одного сына была худая мать. Не подавая ему собою хорошего примера, она так нерадиво воспитывала свое детище, что не только не наказывала его за худое поведение, но даже и не бранила. Сын пьянствовал, буйствовал, воровал; мать не только не останавливала его, но всячески старалась защитить и скрыть его пороки в глазах других, и кончилось тем, что он сделался разбойником и потом погиб на виселице (Поуч. Пискарева, ч. 1, стр. 54 – 55). Опять значит правда, что яблоко недалеко от яблони падает.

К чему же все сказанное должно вести нас? Конечно, к тому, чтобы мы, если желаем, чтобы дети наши были подобны прекрасным плодам, падающим с прекрасного дерева, и сами бы старались быть плодоносными древами в вертограде Христовом, чтобы и сами мы прежде всего возрастали в добре, цвели праведностью и созревали в святости. И если будем вести себя так, тогда наши: добро, праведность и святость, можно думать, и сами, помимо даже всяких внушений, перейдут к детям нашим и соделают их чадами святыни, любви и благословения. Тогда, естественно, дети будут перенимать и усвоят благочестие и добродетели наши, будут сами возрастать во всем добром и прекрасном, будут находить искреннее утешение и радость в делах благочестия и в молитве и послужат великим утешением для нас, их родителей. И соделай, Господи, чтобы все это было так! Аминь.

Один христианский проповедник, беседуя со своими слушателями о благодати Божией, между прочим, говорит о ней так:

«Благодать Божия, сила Божия невидимая, видимо проявляется, отражается в наружности человека благодатного: она сияет в его взорах, слышна в его речах, видна в его лице; благодатный и дышит, можно сказать, благодатью, и от одежды благодатного исходит благодать… Как от благовонного фимиама, в одном месте находящегося, по всему дому распространяется благоухание, как от одной горящей свечи вся горница освещается светом, так от одного добродетельного, благодатного по всему дому благоухает благодать, и светит всем ее свет» (Поуч. пр. Путятина. Изд. 1877 г., поуч. 80-е). Из этих слов проповедника ясно открывается то, что он убежден, что благодать Божия отражается не только в душе, но и в теле человека, воспринявшего оную. Как вы думаете, братья, можно согласиться с этим или нет? Справедливо ли убеждение проповедника? Можно ли дать веру словам его? Преподобный Серафим Саровский некогда говорил ученику своему Иоанну: «Однажды я возжелал видеть оные небесные обители, в которых водворяются святые, и молил Господа, чтобы Он показал мне их, и Господь не лишил меня убогого Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение: вот я и был восхищен в эти обители, только не знаю – с телом, или кроме тела. Бог весть, это непостижимо. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, сказать тебе невозможно». И с сими словами преподобный замолчал. В это время он склонился несколько вперед, голова его с закрытыми очами поникла долу, и простертою дланью правой руки он одинаково тихо водил против сердца. Лицо его постепенно изменялось и издавало чудный свет, и, наконец, до того просветилось, что невозможно было смотреть на него; на устах же и во всем выражении его была такая радость и восторг небесный, что поистине можно было назвать его в это время земным ангелом и небесным человеком. Во все время таинственного своего молчания он как будто что-то созерцал с умилением и слушал что-то с изумлением» (Сказания схиигумена Серафима, стр. 65–56).

Нечто подобное передает о преподобном и еще одна женщина, которая говорит: «Однажды я удостоилась слышать от о. Серафима усладительный рассказ о царствии небесном. Ни слов старца Божия ни впечатления, произведенного на меня в ту пору, я не в силах передать теперь в точности; помню только, что лицо его было необыкновенно: сквозь кожу проникал у него благодатный свет, и, хотя слабо, но можно было уподобить его разве тонкой бумаге, когда в ясный день будешь смотреть сквозь нее к солнцу; в глазах у него выражались спокойствие и какой-то особенный душевный восторг. Надо полагать, что он, по созерцательному состоянию духа, находился вне видимой природы, – в небесных обителях, и передавал мне, каким блаженством наслаждаются там праведники» (там же, стр. 196–197).

В виду приведенных примеров, нам кажется, можно вполне согласиться с проповедником в том, что благодать Божия может отражаться и в теле человека, можно назвать убеждение его в этом справедливым и можно дать веру словам его. Так, впрочем, и безусловно должно быть, как и говорит апостол: Не знаете ли, что тѣла ваши суть храмъ живущаго въ васъ Святаго Духа, Котораго вы имѣете отъ Бога (1Кор.6:19)? И если так, то, конечно, где Дух Божий, там и благодать Его. И чтобы уже и совершенно убедить вас в истине слов проповедника, мы присовокупим, что эта благодать отражалась не только на одном преподобном Серафиме, но и на других. Так, у Моисея лице его стало сіять лучами отъ того, что Богъ говорилъ съ нимъ (Исх.34:29).

И у преподобного Сисоя Великого перед кончиною его лицо просияло как солнце, когда пришел к нему Сам Господь (Прол., июля 6). Ясно, значит, и еще скажем, что проповедник прав. Что прибавить к сему? Прибавим то, что если благодать Божия видимо и здесь отражается на телах праведников, то еще больше отразится она на них при всеобщем воскресении, как и сказано: Господь преобразитъ тѣло смиренія нашего, яко быти сему сообразну тѣлу славы Его (Флп.3:21). И еще: Тогда праведницы просвѣтятся яко солнце въ царствіи Отца ихъ (Мф.13:43). Зная же теперь все сие, потщимся хранить и тело наше в чистоте, одухотворять его воздержанием, наконец, употреблять оное только на добрые дела и всеми членами его пользоваться, как орудиями, лишь для умножения добродетелей. Аминь.

Что нужно делать, братья, чтобы положить хотя начало своему спасению? Что вы мне на это скажете? Может быть, скажете: нужно иметь веру в Бога. На это отвечу вам, что этого мало. Скажете: нужно творить добрые дела. Отвечаю, что и этого мало. Скажете: нужно иметь терпение. Со своей стороны, скажу, что и этого все еще недостаточно. Что же, повторю, надобно делать? Да надобно, братья, делать то, что, полагая начало своему спасению, делали святые. Но что же, конечно, спросите, делали они, как поступали? А вот об этом-то, что они делали и как поступали, мы сейчас и скажем вам, а вы послушаете о сем со вниманием.

Начнем прежде всего с преподобного Серафима Саровского. Он положил начало своему спасению так. Принявши монашество, он, сказано, всецело обратил дух свой и сердце внутренним вниманием и умным Боговидением к вечному Солнцу правды, Христу Богу, имя Коего носил он непрестанно в сердце и устах своих; с пламеннейшим усердием начал подвизаться о приближении любовью к Господу и деятельным образом узнал, что любовью возвышается ум наш к Богу, и Бог нисходит к нам, как и Сам Спаситель сказал: Любяй Мя, возлюбленъ будетъ Отцемъ Моимъ: и Азъ возлюблю его и явлюся ему Самъ (Ин.14:21). Во время соборной молитвы с братией, он предстоял Господу с пламенною любовью по слову псалмопевца: предзрѣхъ Господа предо мною выну: яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс.15:8). («Начертание жизни старца Серафима». Схимон. и затворника Марка, стр. 13). Так, преподобный Серафим положил начало своему спасению прежде всего тщанием возгреть в сердце своем крепкую, пламенную любовь к Богу. Как поступали другие святые, вступая в дело служения Господу? Да так же, братья, как и преподобный Серафим. Например, св. Игнатий, епископ антиохийский, с юных лет носил Христа в сердце своем и за свою любовь к Богу получил название Богоносца. Душа св. великомученицы Екатерины с первых дней познания ею Христа была исполнена божественной любви, и она мыслила только о небесном Женихе своем. Когда св. преподобномученица Евдокия от греховной жизни обратилась к Господу, то, сказано, небесная радость воссияла на лице ее, сердце ее исполнилось любви и упования, и, полная пламенной любви к Богу, она начала дело своего спасения. Св. Алексий, человек Божий, с ранних лет возлюбил Господа всем сердцем и, воспламеняясь все более и более любовью к Богу, пожелал отречься ради Его от всех радостей мира, чтобы всецело посвятить себя на служение Господу. Но довольно, братья, мне, повествующу о святых, ибо не только те из них, на которых я указал вам, но и все они любовью к Богу полагали начало своему спасению, любовью жили, любовью и окончили свою земную жизнь.

Да, довольно о святых, и время заключить слово наше. Но чем же заключим? Заключим призванием вас к подражанию святым. Как они полагали начало своему спасению любовью к Богу, так и вы полагайте; как они жили ею, так и вы живите; как они с этою любовью окончили жизнь свою, так и вы сохраните в себе эту же любовь до конца дней своих. Для того же, чтобы утвердить любовь сию в сердцах ваших, чаще размышляйте о благодеяниях к вам Божиих: о рождении вашем в недрах христианской Церкви, о том, что Господь привел вам познать Его с ранних лет ваших – отрочества и юности, о том, что даровал вам спасительные таинства, что Он печется о вас, подавая все благопотребное для души и тела, о том, сколько раз Господь прощал вам грехи ваши и, наконец, о том, сколько раз Он являл особенные пути Своего Промысла в жизни вашей, бодрствовал над вами и сколько раз спасал вас от различных бед и зол, которые могли погубить вас. Так размышляйте чаще о всем этом, и Господь даст, по апостолу, в вас вселится любовь к Богу отъ чиста сердца и совѣсти благія и вѣры нелицемѣрныя (1Тим.1:5). Аминь.

Схимонах и затворник Марк говорит, между прочим, о преподобном Серафиме Саровском следующее: «Умертвив ко всем мирским прелестям желание, преподобный всегда пред очами имел память смертную… Он упросил сделать себе дубовый гроб и поставил его в сенях своей кельи, у которого, часто моляся, всегда готовился к исходу из здешней жизни к вечной и сидел в келье своей, как во гробе, подобно живому мертвецу» (Сказания Марка, стр. 32). Так относился, братья, преподобный Серафим к смерти! Он не закрывал перед нею своих глаз, но смотрел ей прямо в лицо и, зная, что она неизбежна, всегда помышлял о ней и всегда готов был встретить ее. Что же заставляло его поступать так? Неужели же одно только сознание того, что смерть неизбежна? Нет, не это одно сознание, а главным образом сознание того, что размышление о смерти и спасительно и полезно. Но как вы, однако, думаете, братья, не ошибался ли преподобный в этом последнем своем сознании? Неужели же размышление о смерти спасительно? И неужели есть от него какая-либо польза? Нет, по-нашему мнению, преподобный не ошибался, ибо, что размышление о смерти спасительно, в том убеждают нас слова писания: поминай последняя твоя и во веки не согрешиши (Сир.7:39); а что есть польза от него, на это мы укажем вам ниже, а равно и раскроем перед вами то, в чем состоит она. Знайте же, что, во-1-х, польза от размышления о смерти есть та, что размышление о ней удаляет человека от грехов и вселяет в него ревность к добродетели. Блаженный Исихий Хоривит, живший сначала в небрежении и лености, после одной тяжкой болезни решился исправиться и для утверждения себя в новой жизни положил за правило помышлять о смерти постоянно. Такое помышление не только отвлекло его от грехов, но и поставило на высокую степень добродетели. Двенадцать лет он пробыл безвыходно в своей келье молчальником, вкушал только хлеб и воду и день и ночь плакал о своих грехах. Когда наступил для него час смертный, братья вошли к нему и стали умолять, чтобы хотя пред смертью он что-нибудь сказал им в назидание. Убежденный опытом, какую пользу приносит человеку память смертная, Исихий вместо всякого поучения воскликнул: «простите меня, братья. Кто имеет память смертную, тот никогда не может согрешать». И с сими словами предал дух свой Господу. И подлинно, братья, не может согрешать! Поминай послѣдняя твоя и во вѣки не согрѣшиши (Сир.7:39), учит премудрый сын Сирахов.

Вторая польза от размышления о смерти та, что этим размышлением человек исполняет написанное в слове Божием, а через это, конечно, и угождает Богу. Бдите убо, – говорит Господь, – яко не вѣсте, въ кій часъ Господь вашъ пріидетъ… Сего ради, и вы будите готови: яко въ онь же часъ не мните, Сынъ человѣческій пріидетъ (Мф.24:42, 44). И Сирах учит: Помяни яко смерть не замедлитъ и завѣтъ адовъ не показанъ ти бысть (Сир.14:12). И еще, как слышали, поминай послѣдняя твоя и во вѣки не согрѣшиши. Третья польза от размышления о смерти та, что это размышление «приучает человека смотреть на его земную жизнь, как на жизнь, временную и скоропреходящую, приучает смотреть на ее блага, как на тленные и суетные и, наконец, приучает смотреть и на тело, как на темницу души, из которой она рано или поздно должна освободиться, чтобы, по претворении и изменений его в тело духовное и бессмертное, снова соединиться с ним для вечной жизни в Боге» (Воскр. Чтен. 1843 г. № 39, стр. 342).

Наконец, четвертая польза от размышления о смерти та, что память смертная приучает человека не бояться смерти. О сем в книге «Нетленная пища» говорится так: «кто всегда приуготовляется к смерти, тот узнает способ благополучно умереть… Ибо как тот, кто всегда находится в готовности сразиться с неприятелем, оного не страшится, тако и мы ежели готовы будем, смерти не убоимся, но приход ее сретим с радостью» (стр. 331). Итак, от размышления о смерти подлинно может быть и на самом деле есть польза немалая. Память смертная, как сейчас слышали, удаляет человека от грехов и вселяет в него ревность к добродетели, приучает его смотреть на земные блага, как на суетные и скоропреходящие, и научает, наконец, не бояться смерти. Вследствие же сего, конечно, следует то, что и мы должны чаще размышлять о смерти и память смертную в уме своем иметь. И будем иметь. Как верующие, будем помышлять о том, что для христианина смерть есть не более, как переход из мрака на свет, из темницы на волю, из страны чуждой в страну родную. Будем помышлять о том, что после смерти праведницы идутъ въ животъ вѣчный (Мф.25:46); что они просвѣтятся яко солнце въ царствіи Отца ихъ (Мф.13:43), что они узрят лицо Его… И ночи не будетъ тамъ, и не будутъ имѣть нужды ни въ свѣтильникѣ ни въ свѣтѣ солнечномъ; ибо Господь Богъ освѣтитъ ихъ (Апок.22:4–5), и что, наконец, для них после смерти наступят такие блага и такие радости, о которых мы и помыслить не можем. Так, братья, будем помышлять о смерти и поверьте, что помышление о ней и нам принесет великую пользу. Оно вселит в нас ревность к добродетели, подаст нам силы к благодушному перенесению всех трудностей настоящей жизни, будет умерять нашу скорбь о смерти родных и близких друзей и, наконец, научит нас не бояться и собственной нашей смерти. Аминь.

«Учись жить на свете», советует отец сыну, старец юноше, советуем мы друг другу, не зная еще, долго ли нам доведется жить на свете. Совет, конечно, благой и полезный, ибо для жизни нет ничего лучше, как уметь хорошо жить. Но есть совет гораздо важнее, который, впрочем, редко можно слышать между людьми. «Научись хорошо умирать» – вот что чаще всего должно бы советовать христианину, который не имеет на земле постоянного града, но грядущего взыскует. Как ни важна наука жить, наука умирать еще важнее. Всякая ошибка в жизни может быть исправлена, но умирают только однажды. Всем нам лежит единою умрети, потом же суд. Как кто умрет, так и предстанет на сей суд (Воскр. Чт. 1840 г. авг. 18, № 19, стр. 165). Из сей-то важнейшей для нас науки мы сегодня и предлагаем вам один пример или, лучше, урок, заимствованный нами из обстоятельств кончины преподобного Серафима Саровского. «Незадолго до кончины преподобного пришел к нему один из братьев Саровской обители. Святой старец сказал ему: «Дунь на свечку». Брат дунул, свеча погасла. Преподобный сказал: «Вот так и меня не увидят». Потом и келейному своему рек: «Скоро будет кончина». Затем он сам отмерил себе могилу и положил на ней камень. За неделю же до смерти, в праздник Рождества Христова, он пришел в церковь, причастился св. тайн, а после литургии стал просить игумена, чтобы, когда умрет, положили его в его гробе. Возвратившись в келью, он вручил образ преподобного Сергия одному из монахов, сказав: «Сей образ наденьте на меня, когда я умру, и с ним положите меня в могилу». За день же до смерти, в день воскресный, преподобный пришел последний раз в церковь, ко всем иконам поставил сам свечи и приложился, потом, по обычаю, причастился св. Христовых тайн. По окончании литургии он простился со всеми молившимися братьями, всех благословил, целовал и, утешая, говорил: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте: нынешний день нам готовятся венцы». Простившись же со всеми, он приложился к кресту и к образу Божией Матери; затем, обошедши кругом св. престола, сделал обычное поклонение и вышел из храма северными дверями, как бы знаменуя этим, что человек одними вратами – путем рождения – входить в мир сей, а другими, т.е. вратами смерти, исходит из него. В сие время все заметили в нем крайнее изнеможение сил телесных, но духом он был бодр, спокоен и весел. В самый день смерти преподобного произошло нечто особенное. Утром один из иноков, выйдя из своей кельи к ранней литургии, почувствовал в сенях, близ кельи святого старца, запах дыма. Он тотчас же, сотворив молитву, постучался в двери кельи, но ответа не последовало. Он дал знать об этом некоторым из братьев, и когда один из них отворил усиленным порывом дверь в келью преподобного, то монахи увидали при зажженной свече следующее: старец стоял на обыкновенном месте молитвы пред иконою Божией Матери Умиления на коленях, с открытою головою, с медным распятием на шее, с руками, сложенными крестообразно на груди. Полагали, что он уснул; стали осторожно будить его, но ответа не было. Старец окончил подвижническую жизнь свою… Глаза его были закрыты, лицо, же одушевлено было богомыслием и молитвою» («Жит. старца Серафима», стр. 230–234).

Так окончил дни свои угодник Божий, великий молитвенник, славный чудотворец, мудрый наставник, благодетель, друг и отец несчастных, еще при жизни вошедший в общение с небожителями и, будучи еще в теле сем, сподобившийся созерцать тайны царствия Божия.

Какой же, братья, мы можем взять для себя урок от этой дивной кончины? Знайте, что не один можем взять, а несколько. А поэтому станьте мысленно у гроба преподобного и будьте внимательны к тому, чему он будет поучать вас своим исходом в мир горний. Прежде всего преподобный предузнал кончину свою и, конечно, достиг сего своими святыми молитвами. И вы, чаще с псалмопевцем взывайте к Господу: скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моихъ, кое есть; да разумѣю, что лишаюся азъ (Пс.38:5–6). Преподобный, предуказывая свой исход, велел ученику дунуть на свечку; тот дунул, и она погасла. Представляя себе это, помышляйте о суете жизни земной и читайте: человѣкъ, яко трава дніе его, яко цвѣтъ сельный, тако оцвѣтетъ; яко духъ пройде въ немъ и не будетъ, и не познаетъ къ тому мѣста своего (Пс.102:15–16). Преподобный дважды перед смертью причастился св. тайн, и вы заботьтесь перед кончиною о том, чтобы соединиться с Господом приобщением тела и крови Его, и обымите и удержите в себе верою и любовью сей несомненный залог пребывания Его с вами. Преподобный перед кончиною всех близких его сердцу благословил, утешал и целовал. И вы призовите близких к вам к одру своему, чтобы соутешиться с ними общею верою их и своею и укрепиться взаимно их и своими молитвами. Наконец, преподобный с молитвою на устах предал дух свой Господу, т.е. как жил всегда с Господом, так и умер с Ним. И вы заботьтесь о том, чтобы всегда быть соединенными с Ним верою несомненною, любовью крепкою, молитвою непрестанною и житием непорочным. Вот вам, братья, уроки от преподобного при гробе его. Потщитесь принять их к сердцу вашему и последовать им для того, чтобы приобрести святое направление душам своим, сохранить оное и с ним перейти и в жизнь будущую. Аминь.

Многие из людей вольномыслящих отказываются помогать инокам и монастырям и обыкновенно говорят: «на что монаху деньги?» или: «у монахов свое, все готовое»; или: «монахи ничего не делают» и т.д. Говоря так, вольномыслящие ошибаются, ибо, во-1-х, и монаху нужны деньги, потому что он, как и всякий человек, пить и есть хочет; во-2-х, далеко не у всех монахов все готовое: есть множество монастырей наибеднейших, и они посылают своих иноков за сборами нередко за тысячи верст, чтобы как-нибудь пропитать братию и удовлетворить самые неотложные, вопиющие, так сказать, монастырские нужды; въ-3-х, не ничего монахи не делают, а трудятся постоянно: выстаивают продолжительнейшие монастырские службы, исполняют те или другие послушания, работают многие, не покладая рук своих. Да, подлинно, говоря так, вольномыслящие ошибаются, а потому и слушать их и поступать так, как они поступают, по отношению к инокам, не должно. Мы все непременно по силе должны делать жертвы для иноков и монастырей и твердо веровать, что жертвы наши для нас не пропадут и Богом воспомянутся. Один молодой человек, отправляясь на войну, заехал перед нею в Саровскую пустынь к преподобному Серафиму, чтобы испросить его благословения на дорогу и на предстоящую войну, и чтобы он помолился о сохранении его жизни. Старец принял его очень ласково, благословил своим медным крестом, который висел у него на груди, поцеловал, начал исповедывать, сам сказывая ему грехи его, как будто бы они при нем были совершены, наконец, сделал ему много душеспасительных наставлений и отпустил с миром. Уходя от преподобного, молодой человек положил подле него на свечи три целковых. Но враг-дьявол, завидуя тогдашнему спокойствию его совести, вложил ему такую мысль: «зачем святому отцу деньги?» Эта вражеская мысль смутила юношу, и он поспешил с раскаянием и с просьбою за нее к преподобному Серафиму о прощении. Но Господь явно наказал его за то, что он и на минуту допустил к себе такую нечестивую мысль. Ходя около кельи преподобного, он не мог узнать ее и принужден был спросить шедшего к нему монаха: «Где келья о. Серафима?» Монах, удивляясь, вероятно, его вопросу, указал ее. Молодой человек вошел с молитвою к старцу, и он, предупреждая слова его, привел ему следующее повествование: «Во время войны с галлами надлежало одному военачальнику лишиться правой руки; но эта рука дала какому-то пустыннику три монеты на св. храм, и молитвами святой Церкви Господь спас ее». После этого преподобный обратился к юноше со следующими словами: «Ты это пойми хорошенько и впредь не раскаивайся в добрых делах. Деньги твои пойдут на устроение святой обители за твое здоровье». Потом преподобный снова исповедал его, снова поцеловал и благословил и в заключение сказал: «Да изженется благодатиею Божиею дух лукавый, нашедший на раба сего» (Сказания схиигумена Серафима, стр. 276–278).

Из всего сказанного ясным становится то, что людей вольномыслящих, порицающих иноков и не помогающих им, мы слушать не должны, а должны и оставивших мир не забывать и твердо веровать, что жертвы наши им для нас самих не пропадут и Богом воспомянутся. Так, сейчас слышали, что рука военачальника должна была пропасть, но поскольку подала милостыню пустыннику, то и осталась невредимою. Да и помимо сего, в том, что жертвы инокам не будут забыты Богом, убеждают нас еще своим примером и святые угодники Божии. Милость к монахам и монастырям они всегда считали за дело богоугодное и святое и потому, когда могли, оказывали ее щедрою рукою. Так, святой Савва сербский «одну часть из неожиданно полученного им богатства послал в Царьград, в обитель Эвергетиссы, другую роздал по монастырям святогорским, третью – по пустынным кельям отшельников и четвертую, наконец, внес в монастырь Хиландарь» (Аф. патер. ч. I, стр. 229). «Блаженная Феофания царица обогащала и обновляла монастыри, устрояла кельи для иноков и имениями наделяла обители». Святой Авраамий выстроил в одном городе монастырь. Святой Дорофей строил кельи для иноков. Примеры эти, кажется, уже несомненно убедительны. А в виду оных, мы и еще просим вас вольномыслящих людей не слушать, инокам помогать и быть уверенными, что жертвы ваши не пропадут. Да и как им пропасть, когда они даны тем, иже Христовы суть? Как им пропасть, когда ради их, может быть, тысячи молитв вознесутся за вас к престолу Божию теми, которые всецело посвятили себя на служение Богу? Как им, наконец, пропасть, когда Бог, дающий семя сеющему, всегда подает обилие посеянном нами и всегда умножает плоды правды нашей? (2Кор.9:10).

Да, несомненно, что и благодѣянія, оказанные инокам, воспомянутся Господом на суде Его, что Он отнесет их к Самому Себе и благодеявшим скажет: Взалкахся бо и дасте Ми ясти; возжадахся и напоисте Мя… Пріидите благословеннии Отца Моего, наслѣдуйте уготованное вамъ царствіе отъ сложенія міра (Мф.25:35–34). Аминь.

Хотя Господь и учит нас не осуждать ближних, говоря: не судите, да не судимы будете (Мф.7:1); но мы как-то мало или вовсе не слушаем слов Спасителя и продолжаем осуждать других постоянно, и грех осуждения между нами есть едва ли не самый распространенный грех. Отчего же это происходит, братья? Во-1-х, оттого, что мы очень мало или совсем не обращаем внимания на самих себя и на свои недостатки; во-2-х, оттого, что мы никак не хотим вникнуть в то, что мы часто можем ошибиться и на самом деле ошибаемся в суждениях своих о других; а въ-3-х, наконец, и потому, что мы забываем, что судить других есть не наше дело, а дело Божие. Правду ли же мы говорим, так изложивши причины, ведущие нас к осуждению? Преподобный Серафим Саровский говорит: «Отчего мы осуждаем братьев своих? Оттого, что не стараемся познать самих себя. Кто занят познанием самого себя, тому некогда замечать за другими. Осуждай себя, и перестанешь осуждать других. Осуждай дурное дело, а самого делающего не осуждай. Самих себя должно нам считать грешнейшими и всякое дурное дело ближнего считать за свое, а ненавидеть дьявола, который прельстил его. Случается же, что нам кажется, что другой делает худо, а на самом деле, по благому намерению делающего, это хорошо. Притом дверь покаяния всем отверста, и неизвестно, кто прежде войдет в нее: ты ли осуждающий, или осуждаемый тобою. Если осуждаешь ближнего, то вместе с ним и ты осуждаешься в том же, в чем его осуждаешь. Судить или осуждать не нам принадлежит, но Единому Богу и Великому Судии, ведущему сердца наша и сокровенные страсти естества. Итак, возлюбленные, не будем наблюдать за чужими грехами и осуждать других, чтобы не услышать: Сынове человѣчестіи, зубы ихъ оружія и стрѣлы, и языкъ ихъ мечъ остръ» (Пc.56:5). (Сказания Марка, стр. 110.)

Вот видите, и преподобный Серафим подтверждает слова наши о причинах, ведущих нас к осуждению. И он говорит, что мы осуждаем братьев своих потому, что не стараемся познать самих себя, что часто дело, которое мы осуждаем, на самом деле оказывается делом хорошим, и, наконец, потому, что забываем, что судить или осуждать других не нам принадлежит, а Богу. Значит мы правы. Но что же из этого вам-то? То, братья, что прежде чем осуждать других, вы должны размышлять о своем недостоинстве пред Богом и о своих грехах, о своих порочных наклонностях и страстях, о неизвестности смертного часа и о суде Божием. И когда будете размышлять так, грех осуждения на ум не пойдет вам. Далее следует то, чтобы вы чаще помышляли, что вы всегда можете ошибиться в суждении о ближнем и потому осуждать и невинного, как и бывало. Например, преподобного Виталия (Прол. апр. 22) жители Александрии считали падшим и безнравственным монахом, а он был самоотверженнейшим охранителем чистоты обращавшихся от греха к добродетели. Андрея Христа ради юродивого многие считали безумным и всячески издевались над ним, а он был великий угодник Божий. Первосвященники и книжники судили Иисуса Христа, как злодея, тогда как Он был Сын Божий, иже греха не сотвори! Чаще вот помышляйте о всем этом, и вы не будете осуждать. Наконец, чтобы избежать греха осуждения, помышляйте и о том, что судить других есть не наше дело, а Божие, как и сказано: Единъ Законодатель и Судія, Который можетъ спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого? (Иак.4:12). И в другом месте: Ты кто еси судяй чуждему рабу? Своему Господу стоитъ или падаетъ (Рим.14:4). Значит, кто осуждает ближних, тот восхищает право Господне и потому, изрекая суд на других, тем самым дает повод судить и себя.

Помышляйте же, и еще просим вас, братья, о всем сейчас слышанном вами, а затем, по слову Божию, уже прежде времени и ничтоже судите, дóндеже пріидетъ Господъ, иже во свѣтѣ приведетъ тайныя тьмы, и объявитъ совѣты сердечные: и тогда похвала будетъ комуждо отъ Бога (1Кор.4:5). Аминь.

Случается, братья, что нападают на нас: тоска, скука, печаль, уныние и начинают терзать наше сердце. Что нам нужно делать тут? К кому обращаться за помощью? Чем утешать себя? В чем найти врачевание против этих недугов душевных? Один Саровский брат, находясь в унынии, близком к отчаянию, просил другого разделить с ним несколько минут скорби. Вышли эти два брата из монастыря после вечерни и пошли вокруг ограды, утешаясь взаимною беседою. Подошедши к одному зданию, около которого лежала тропа к Серафимову источнику, скорбящий брат хотел своротить в сторону, чтобы в таком болезненном состоянии духа не повстречаться ему с преподобным Серафимом. Но прежде чем успели они отойти от дороги, вдруг увидели вблизи себя старца, идущего навстречу им… Два брата упали ему в ноги. Старец же с необыкновенною ласкою благословил их и затем пропел следующий стих 9-й песни канона к Пресвятой Богородице: Радости исполни мое сердце, Дѣво, яже радости пріемшая исполненіе, грѣховную печалъ потребляющи.Потом, топнув ногою, сказал: «Нет нам дороги унывать, потому что Христос все победил: Адама воскресил, Еву свободил, смерть умертвил». Душевное состояние старца как бы перелилось в души скорбящих братьев, и они, оживотворенные его радостью, возвратились в обитель в мирном и благодушном расположении сердца («Житие», стр. 173). В другой раз тот же преподобный о скуке и унынии говорил: «Болезнь сия врачуется молитвою, воздержанием от празднословия, посильным рукоделием, чтением слова Божия и терпением, потому что и рождается она от малодушия и праздности и празднословия» (Сказан. Марка, стр. 115).

Итак, вот что нужно делать при тоске, скуке, печали и унынии: прежде всего нужно обратиться с молитвою к Пресвятой Богородице. Так как Она и Сама видела много бед и скорбей, даже невыносимых для обыкновенного человека, то, конечно, поэтому, как искушенная по всяческим, может и нам искушаемым помощи. Поэтому при сердечных скорбях, повторяем, и молитесь Ей и говорите: Исполни, чистая, веселія сердце мое Твою нетлѣнную дающи радость, веселія рождшая виновнаго. Радости мое сердце исполни, Дѣво, яже радости пріемшая исполненіе, грѣховную печаль потребляющи (Кан. песн. 5–9). Так и молитесь, и Пресвятая Богородица утешит вас. Затем при упомянутых недугах душевных нужно чаще приводить себе на мысль слова преподобного: «Нет нам дороги унывать, – Христос все победил: Адама воскресил, Еву свободил, смерть умертвил». А припоминая это, нужно представлять себе то, что если Христос все победил, то все эти: тоска, скука, печаль и уныние, суть скорби временные и что со временем, ради заслуг Христовых, они заменятся радостями нескончаемыми и уже не будет более ни смерти, пи плача, ни вопля, ни болѣзни не будетъ къ тому; яко первая мимоидоша (Откр.21:4). И когда будете представлять себе это, то, без сомнения, при помощи Божией волнение вашего сердца утихнет и печали ваши пройдут так же скоро, как солнечный зной проходит с появлением дождя. Наконец, нужно принять к сердцу и врачевство против указанных душевных недугов, предложенное преподобным. Чтобы избавиться хотя от скуки и уныния, нужно, как слышали, молиться, воздерживаться от празднословия, прилежать труду, читать слово Божие и вооружиться терпением.

И тако тецыте, братья, да утешение обрящете и спокойствие душевное постигнете. Аминь.

Все мы, братья, по любви к нашим ближним, молимся за них не только при жизни их, но и по смерти. И по смерти их мы возносим о них свои моления к Богу и дома и в церкви, и в последней особенно тогда, как святая предлежит и страшная жертва, т.е. когда совершается божественная литургия. Хорошо ли мы делаем, поступая так? Есть ли какая-нибудь польза душам умерших от молитв за них, домашних и церковных? Умилостивляют ли они Бога? Подают ли почившим ослабу и покой? Что сказать на это? Скажем, что и домашняя и церковная молитвы весьма благотворны для умерших; а что это подлинно так, в том постараемся убедить вас самым делом. Однажды преподобный Серафим рассказывал следующее обстоятельство: «Умерли две монахини, бывшие обе игуменьями. Господь открыл мне, как души их были ведены по воздушным мытарствам, что на мытарствах они были истязуемы и потом осуждены. Трое суток молился за них я, убогий, и Господь, по Своей благости, помиловал их: они прошли все воздушные мытарства и получили от милосердия Божия прощение». В другой раз преподобный Серафим узнал, что совершенно несчастная, потерянная душа была как бы в когтях у самого сатаны; но когда он простер за нее моление к Спасителю и Божией Матери, то увидел ее потом, по милости Божией, летящею из когтей сатаны уже совершенно чистою голубицею («Житие», стр.200). Еще пример. У одного игумена в монастыре умер некоторый инок, проведший жизнь свою в небрежении и лености. Сострадательный старец сильно загрустил о нем и стал молиться. И вот после своих молитв однажды он увидел реку огненную и множество людей в ней, опаляемых огнем и громко стонавших. Между ними он увидал и умершего в небрежении ученика своего, находившегося по самую выю в пламени. «Не ради ли того, чтоб ты избежал этой муки, я умолял тебя, – воскликнул тогда игумен, – чтоб ты хоть сколько-нибудь попекся о душе твоей, чадо мое? Видишь ли теперь, до чего ты довел себя?» – «О, отче, – отвечал инок, – слава Богу и за то еще, что, по твоим молитвам, получила отраду хотя глава моя!» И сим видение кончилось (Прол. дек. 9).

Надеемся, что приведенные примеры достаточными оказались для того, чтобы убедить вас в том, что для умерших благотворна молитва домашняя. Теперь постараемся убедить в благотворности для почивших и молитвы церковной. Когда святой Григорий Двоеслов был игуменом в одном из общежительных монастырей, в последнем умер один монах, скрывавший при жизни в своей кельи золото. После его смерти, чтобы на будущее время отвлечь других от греха сребролюбия, Григорий повелел похоронить его вне монастырского кладбища и на его могилу бросить его золото. Все было исполнено. Но вот прошло тридцать дней после смерти инока, и святому игумену стало чрезвычайно жаль его. Думая, что в загробном мире он страдает, Григорий стал изыскивать средства, чтобы облегчить его участь, и остановился на следующем. Призвавши эконома, он повелел ему отслужить по умершем тридцать заупокойных литургий и заповедал также всем творить и общую молитву о нем. В самый день, когда была совершена по умершем последняя, тридцатая, литургия, он явился своему родному брату и сказал: «Доселе, брат, я жестоко и страшно страдал, теперь же мне хорошо, и я нахожусь во свете». Брат умершего передал о своем видении инокам, и все они убедились, что покойный был избавлен от муки ради спасительной принесенной за него жертвы» (Прол. янв. 29). Ясно, значит, что церковная молитва для умерших и благотворна, и спасительна.

А если так, если и домашние и церковные молитвы благотворны и спасительны для почивших братьев наших, то и прилежите этим молитвам и чаще возносите их к Господу. Просите Его, чтобы Он, по благости Своей, помиловал рабов Своих, отшедших от нас, не вошел бы с ними в праведный и строгий суд Свой, не помянул бы грехов и беззаконий их, вселил бы души их с праведными и святыми и отверз им двери царствия Своего. И знайте, что о такой молитве просят вас и сами умершие.

«Испросите нам, – говорит от лица их преподобный Ефрем Сирин, – братья наши, сыны Церкви, щедрот, чтобы не быть нам отлученным от Церкви небесной… Молитесь о нас во время служения, молитесь Тому, Кто разлучает нас с вами до дня воскресения… Судья там праведен, братья наши; молитвы ваши да преклонят Его переменить о нас строгий приговор Свой» (ч. 4, стр. 526–527). «Соберитесь, братья наши, и совершите о нас память, да не изгладит Господь имя наше; потому что мы разлучились с вашим сонмом; навек да упокоит нас Господь в Свое пришествие» (стр. 531). Итак, вот видите, и сами почившие просят молитв за них. Значит, эти молитвы нужны им, полезны для них и спасительны. Поэтому и еще просим вас: прилежите молитвам за них, и да прострется любовь ваша и на мир загробный. Аминь.

Вы знаете, братья, что есть очень много детей, которые, если можно так выразиться, обрекаются на погибель нередко даже с самого первого дня своего рождения. Вы знаете, что некоторые матери или ради стыда, или вследствие крайней нищеты, или реже, наконец, по нечеловеческой жестокости бросают новорожденных детей своих на произвол судьбы, или обманом оставляют их на руках других и скрываются, или чаще, просто, как выражается народ наш, подкидывают их. Но вы знаете также и то, что Господь нередко посылает этим несчастным малюткам и добрых людей, которые берут их к себе, заботятся о них, как умеют, воспитывают, а затем и в люди выводят. Так вы знаете все это. Теперь еще спрошу вас: а знаете ли вы то, что Господь к таким людям, за милость их к несчастным детям, особенно благоволит и все нужное для содержания брошенных младенцев подает им? Не знаю, что вы мне ответите, но со своей стороны думаю, что далеко не все вы знаете об этом. А поскольку так думаю, то, вследствие сего, о сейчас сказанном и намерен побеседовать с вами.

«Одна вдова, лишившись своего мужа, вместе лишилась и всего своего имения, которое взяли у нее за растрату ее мужем чужих денег. Будучи в таком плачевном состоянии, она обратилась за советом к преподобному Серафиму. Пришла к нему, рассказала свое горе, а он и говорит: «Храм сооруди». Вдова очень удивилась этим словам старца и стала думать про себя: «Как я могу соорудить храм, когда не имею у себя куска хлеба?» И при этом начала уже сомневаться и в праведности угодника Божия. В смущении возвратилась она домой, и чтобы несколько успокоить себя, пошла к литургии в один из монастырей. Во время пения причастного стиха вдруг подходит к ней одна женщина и просит причастить ее ребенка. Вдова исполнила ее желание и причастила младенца. Но когда хотела возвратить его матери, последней уже не оказалось в храме, и она бесследно исчезла. Что тут было делать бедной вдове? Самой есть нечего, а тут на руках еще и чужой ребенок. И вот она взяла его и отнесла к властям. Но там не приняли его и приказали вдове, чтобы она до отыскания виновной содержала его. Она объявила, что не имеет никаких средств для воспитания младенца, и ее представили к начальнику города. Тут уж Господь видимо стал за нее. Начальник, сжалившись над нею, предложил сослужащим с ним оказать ей помощь, и все согласились. Вдове сейчас же дали очень большую по тому времени сумму, а вместе положили давать ей и ежемесячное довольное пособие. Другие же благотворители прислали ей муки, крупы и масла. Тогда-то она и вспомнила слова преподобного: «храм сооруди», и она ясно поняла, про какой храм он говорил ей. И с сих пор с принятою ею малюткою она не стала знать никакой нужды» (Сказ. схиигумена Серафима, стр. 291–292).

Итак, подлинно, Господь к призирающим бесприютных детей благоволит и все нужное для содержания последних подает им. И на первое прямо указывают слова преподобного: «храм сооруди», т.е. прими, воспитай брошенного младенца, и это так же угодно будет Богу, как бы ты и церковь построила, и обрящешь благоволение Божие. А на второе ясно указывает то, что произошло с вдовою, когда она младенца взяла к себе. Неожиданная помощь явилась к ней, и она не стала знать никакой нужды, тогда как-до сего сама говорила, что не имеет куска хлеба. Так несомненно, что милость Божия изливается на тех, которые беспризорных детей призирают. Научимся из всего этого и мы, братья, сострадать несчастным детям и помогать им. Да и как не сострадать и не помогать? Ибо что может быть ужаснее их положения? Быть выброшенным на улицу, пожалуй, в первый день своего рождения, не увидев света, ждать себе смерти, не знать отца и матери, не знать ласки последней, быть обреченным, может быть, на вечную нищету, – что может быть ужаснее сего? Да, разве каменное только сердце не тронется положением таких детей и не поможет им. Но мы, братья, не будем таковы. Как последователи Учителя любви нашего Господа, откроем наше сердце для несчастных детей, примем их в свои объятия и заменим им собою их родителей. Аминь.

Святой Григорий Богослов учит, что святые и по смерти сохраняют власть над демонами и гонят их. Он говорит: «Святые прославляются великими почестями и празднествами и прогоняют демонов» (Слово 4 на Юлиана I. Твор. св. отц. Т. 1). Справедливо ли так учит великий святитель? Правда ли, что святые и по смерти сохраняют власть над демонами и прогоняют их? Что сказать на сие? Скажем, что справедливо так учит святитель и правда то, что святые и по смерти сохраняют власть над демонами и гонят их. Из чего это видно? Это видно из следующего. В житии преподобного Серафима Саровского пишется: «Одна молодая женщина получила припадки мучительной болезни, которая сопровождалась икотою, зевотою, омрачением зрения и исступлением. Она терзала себя, кричала, показывала неестественную силу и рвала в лоскутья свою одежду. Страдания ее продолжались восемь лет. В 1858 году, т.е. через двадцать пять лет после смерти преподобного Серафима, с тремя странницами она пошла в Саров; дорогою чувствовала иногда припадки, но могла еще идти. По мере приближения к Сарову, припадки ее усиливались, а увидав его, она легла на дороге и решительно не хотела идти далее. С большими усилиями привели страждущую в Саров… После панихиды по о. Серафиму отправилась она со спутницами своими на его источник. Здесь припадок был необыкновенно сильный; она кричала: «Что ты меня душишь! Я силен, что ты меня вяжешь? Я выйду, выйду!» Ее ударяло несколько раз замертво о землю, часа два она была слепою и немою. Наконец, злой дух закричал: «Три вышло, один остался». Спустя сутки, она приобщилась в Сарове св. тайн и отправилась в близлежащий женский монастырь. Не доходя же за полверсты до монастыря, она упала на землю. Несколько раз на дороге перевертывало ее как колесо; с большим усилием довели больную к вечеру до гостиницы; всю ночь больная провела в беспокойстве и убежала бы, если бы ее не задержали. Утром, не сказывая куда, повели ее в церковь Преображения Господня, где пустынька преподобного отца Серафима обращена в св. алтарь и хранится вся его одежда. Неестественная сила противилась силе нескольких человек, когда тащили ее в церковь. Злой дух кричал: «Выйду, выйду, буду молчать». С распростертыми руками, ногами, распухшей шеей и вздувшимся чревом потащили ее к камню Серафимову. Положив на него больную, накрыли ее мантией, возложили на нее епитрахиль старца; больная сильно кричала, и после того, как на руки надели ей рукавички отца Серафима, она сделалась как бы мертвая. Мало-помалу шея, живот и все члены начали приходить в естественное положение; пробыв без чувств часа полтора, больная совершенно пришла в себя, молилась со слезами, благодарила Господа и угодника Его за свое исцеление» («Житие», стр. 253–254).

Итак, братья, справедливо св. Григорий Богослов учит, что святые и по смерти сохраняют власть над демонами и гонят их. А эта истина весьма отрадна и утешительна для всех нас. Подумайте, какого-какого только зла не делают нам демоны для того, чтобы удалить нас от Бога и погубить? Они внушают нам злые мысли и желания, возбуждают, поддерживают и умножают между нами заблуждения, суеверия и всякое нечестие и даже неистовствуют иногда и в телах наших. Что же бы было с нами, если б Господь не дал нам крепких защитников против них в лице святых? Очень легко могло быть, что мы и совсем бы пали в борьбе с темною властью бесовской с нашими слабыми силами. Но вот есть за нас сильные молитвенники пред Богом, мужественные воины, которые, по своей любви к нам, гонят от нас внутреннего тлетворного змия и поражают его. Возблагодарим же прежде всего Бога, даровавшего нам таких великих охранителей нас от козней бесовских; затем возблагодарим и этих охранителей, которые, конечно, не раз своими молитвами спасали нас от искушений вражьих, и, наконец, этих же охранителей, святых Божиих, будем просить, чтобы они и на будущее время защищали нас от невидимых врагов, прогоняли их от нас и избавляли нас от наветов их. Аминь.

Некоторые из вас, братья, состоят на службе государственной и, состоя, облекаются от царя тою или другою властью и имеют у себя подчиненных. Так как справляться с властью над другими как следует есть дело весьма трудное, ибо иногда и с одним собою справиться бывает весьма тяжело, то мы сегодня для того, чтобы облегчить бремя власти, имеющим оную, и скажем о том, как должны поступать они, чтобы власть их соделалась и угодною Богу, и полезна была для Церкви, царя и отечества, и послужила бы на спасение их собственной души. В житии преподобного Серафима Саровского, между прочим, говорится о том, что в числе посетителей его бывали и мужи государственные, и что преподобный принимал их с должною честью и с истинно христианскою любовью. О чем он беседовал с ними? В беседах с ними, сказано, он представлял им, как важен сан их, и как они должны быть верны благочестивейшему государю и любезному отечеству. Указывая на украшающие их знаки отличия, напоминал им о Господе нашем Иисусе Христе, распятом на кресте ради спасения нашего, и говорил, что знаки сии должны служить напоминанием об обязанности их всегда быть готовыми жертвовать всем, даже самою жизнью для блага отечества и Церкви. Более же всего умолял их охранять православную кафолическую Церковь, суетными мудрованиями настоящего века так сильно колеблемую. «На это, – говорил он, – поставил вас государь, к этому обязывает вас Бог и Церковь, этого ждет от вас народ русский». Затем советовал им всегда зайти в храм и помолиться (Марка сказ., стр. 37–38). Итак, если начальствующие над другими желают, чтобы власть их соделалась угодною Богу и полезною для Церкви, царя и отечества и послужила бы во спасение и их собственной душе, то пусть поступают так, как учит поступать их преподобный Серафим, т.е. прежде всего имеющий власть должен представлять себе, как важен его сан; он должен помнить, что он Божій слуга на добро, по апостолу, и Божій слуга, какъ отмститель въ наказаніе дѣлающему злое (Рим.13:4). Значит, он должен помнить, что, начальствуя, он делает дело Божие. А помня это, неразрывно с этим должен помнить и то, что где дело Божие, там должны быть всякое старание и радетельность и страх, ибо сказано: проклятъ всякъ, творяй дѣло Божіе съ небреженіемъ. Затем, как учит преподобный Серафим, начальствующие должны быть верными государю и отечеству, что также для них необходимо как по долгу любви, совести и присяги, так и для того, чтобы своею верностью показать добрый пример подчиненным. Видя своего начальника непоколебимо верным престолу и отечеству, и подчиненные останутся по отношению к ним таковыми же, ибо пример начальника, несомненно, побудит их к тому и в любви к царю и отечеству утвердит. Далее, по преподобному Серафиму, власть имеющие должны прежде всего самих себя расположить так, чтобы всегда быть готовыми жертвовать всем, даже самою жизнью, для блага отечества и Церкви. И это бремя власти много облегчит им. Видя своего начальника самоотверженным и готовым жертвовать всем для блага общего, подчиненные, без сомнения, проникнутся и глубочайшею любовью к нему и уважением, а при этом, само собою разумеется, будут и повиноваться ему не только за гнев, но уже и за совесть. А приобрести такое повиновение от подчиненных, значит, приобрести себе послушных друзей и детей любящих. Наконец, преподобный, как слышали, умоляет начальствующих защищать св. православную Церковь от врагов, а затем в заключение и отсылает их к молитве, чтобы ею они испросили благословение Божие на свое служение. И это нужно для облегчения бремени власти. Видя своего начальника ревнующим за Церковь и человеком искренно-благочестивым и глубоко верующим, подчиненные и сами проникнутся невольно его благочестием; проникнувшись же оным, они, несомненно, усугубят свое послушание, повиновение и любовь к своему начальнику, и тем бремя власти его сделают для него и легким и удобоносимым.

Дай Бог, чтобы это все было так. Дай Бог, чтобы начальствующие поступали по словам преподобного и чрез это делали бремя свое для себя легким, служение для себя приятным, и чтобы чрез это в своих подчиненных находили для себя друзей искренних и детей любящих. Аминь.

Конечно, все вы, братья, многократно видали изображения преподобного Серафима, на которых он написан кормящим медведя. Откуда взялся обычай так изображать преподобного? Что положило начало ему? «Один из иноков Саровской пустыни, по имени Петр, привязанный любовью к преподобному, пошел некогда в дальнюю его пустынь, чтобы воспользоваться душеспасительными советами старца Божия. Подходя к ней, он увидал, что преподобный сидит на обрубке дерева и кормит стоящего перед ним медведя сухарями, которые брал из своей кельи. Пораженный этим дивным и странным явлением, инок остановился за одним большим деревом и начал молитвенно просить преподобного, чтобы он избавил его от страха. И тотчас же он увидел, что медведь пошел от старца в лес, в противоположную от него сторону. Тогда монах взял смелость подойти к преподобному. Последний встретил его с радостным духом и сказал, что если он удостоился видеть близ него этого лесного зверя, то умолчал бы об этом до его успения.

После этого инок всегда удивлялся чистоте души и вере праведного старца, которому и бессловесные звери повинуются, тогда как нас и один вид их устрашает» (схиигумена Серафима, стр. 167–168).

Другой подобный случай передает одна из стариц Дивеевского монастыря. Пришла она также к преподобному и увидала тоже, что он сидит близ своей кельи на обрубке, а подле него стоит огромный медведь. Инокиня закричала и упала. Преподобный, услыхав ее голос, указал зверю идти в сторону, и он тотчас, как разумный, пошел туда, куда указал ему старец, – в густоту леса. Преподобный сказал инокине: «Не ужасайся и не пугайся». А она не переставала кричать: «Смерть моя, смерть моя!» Тогда святой старец, утешая ее, еще сказал: «Нет, это не смерть, смерть от тебя далеко, а это радость». И затем он повел ее к тому месту, где сидел, и посадил ее рядом с собою. В это время тот же самый медведь вышел из леса и, подойдя к преподобному, лег у ног его. Инокиня, увидя, что старец обращается с зверем, как с кротким ягненком, и сама, наконец, мало-по-малу стала приходить в себя. И тут она заметила, что лицо преподобного было радостно и светло, как у ангела. Старец же, между тем, скормив медведю почти весь хлеб, который был у него, последний кусок отдал инокине и велел ей самой кормить зверя… Она взяла поданный ей хлеб и скормила его весь с таким утешением, что желала бы и еще кормить его, ибо зверь был кроток и к ней за молитвы преподобного.

В заключение же святой старец сказал инокине: «Прежде одиннадцати лет после моей смерти никому не поведай этого, а тогда воля Божия откроет, кому сказать».

Впоследствии эта инокиня пришла однажды в ту келью, где по благословению преподобного, занимался живописью один человек, известный по своей вере к старцу. Увидя, что он изображает лицо преподобного, инокиня вдруг как бы невольно воскликнула: «Тут бы по всему прилично написать отца-то Серафима с медведем!» – «Почему так?» спросил занимавшийся живописью. Тогда инокиня рассказала ему первому, как она видела медведя у преподобного и как вместе с ним кормила его. Тогда исполнилось ровно одиннадцать лет заповеданных старцем (схиигумена Серафима, стр. 180–182).

Это последнее обстоятельство, т.е. посещение инокинею писавшего изображение преподобного и разговор с ним, конечно, могли подать первому мысль изображать впредь старца Божия с находящимся возле него медведем; а затем этому живописцу стали подражать и другие, и изображение преподобного с медведем стало распространяться всюду. Так, вероятно, и было на самом деле. Теперь обратимся к самому изображению. Оно, по-нашему мнению, и умилительно, и поучительно: видя преподобного вместе с зверем сельным, невольно удивляешься простоте веры старца Божия, его младенческой душе, невольно воспроизводишь слова Спасителя о детях: таковыхъ бо есть царство небесное (Мф.19:14), и невольно умиляешься душою. Поучительно, ибо наглядно показывает, что свято и богоугодно живущему все может повиноваться, как все повиновалось Адаму в раю, когда он не преступил еще заповеди. Поучительно, ибо опять наглядно показывает и то, что если б мы сохраняли заповеди Христовы, то страшные звери боялись бы нас, а теперь мы страшимся их, потому что соделались рабами греха.

Потщимся, братья, святою жизнью сбросить с себя это постыдное рабство, восстановим в себе утраченный нами образ Божий и постараемся, между прочим, возвратить обещанное нам и через грех потерянное и владычество надъ рыбами морскими и надъ звѣрями, и надъ птицами небесными, и надъ всякимъ скотомъ, и надъ всею землею (Быт.1:28). Аминь.

Грешники, падшие во глубину зол, для того, чтобы сколько-нибудь успокоить себя и заглушить в себе голос своей совести, нередко утешают себя надеждою на милосердие Божие или/и просто надеждою на безнаказанность. Они говорят: «все ничего, все пройдет; у Бога милости много, Он милостив»! или: «да ведь никто еще там не был, никто оттуда не приходил, никто не знает, что там будет», и продолжают грешить. Справедливо ли же так рассуждают грешники? Справедливо ли рассчитывают на милосердие Божие? Справедливо ли утешают себя надеждою на безнаказанность? Посмотрим. Однажды преподобный Серафим после беседы с учеником своим Иоанном о восхищении своем в небесные обители и о том, какое блаженство на небесах уготовал Господь любящим Его, перешел затем к беседе и о вечных мучениях грешников и говорил о них следующее. «Страшно читать слова Спасителя, где Он творит праведный суд Свой нераскаянным грешникам: идутъ сіи въ муку вѣчную (Мф.25:46), идѣже червь ихъ не умираетъ и огнь не угасаетъ (Мк.9:46): ту будетъ плачъ и скрежетъ зубомъ (Мф.8:12). Если таких мучений боится и трепещет сам сатана, то в каком состоянии будут нераскаянные грешники? И аще праведникъ едва спасается, нечестивый и грѣшный гдѣ явится (1Пет.4:18).

Тем, которые заглушали свою совесть и ходили в похотях сердец своих, во аде нет помилования; нет там милости не сотворившим здесь милости. Они услышат тогда евангельские слова: Помяни, чадо, яко воспріялъ еси благая въ животѣ твоемъ (Лк.16:25). В здешней временной жизни виновник еще может как-нибудь отговориться от наказания: или чрез случай или через друзей, но там – одно из двух: или отыдите или приидите! Уста Божии, как меч обоюдоострый, в тот страшный миг решат все, и уже не будет возврата. Праведники наследуют обители небесные, а грешники идут в огонь вечный, уготованный дьяволу и аггелом его» (схиигумена Серафима, стр. 57).

Итак, несправедливо рассуждают грешники, несправедливо рассчитывают на милосердие Божие и несправедливо утешают себя и надеждою на безнаказанность. Слышите ли, что говорит преподобный Серафим? «Тем, которые заглушали свою совесть и ходили в похотях сердец своих, во аде нет помилования… Там, т.е. на последнем суде Божием, одно из двух: или отыдите или приидите! И значит, что еще мало того, что грешники несправедливо уповают на свою безнаказанность, но, заглушая свою совесть, тем самым и еще собирают себе на голову гнев в день гнева и праведного суда Божия и на оном пріимутъ еще и лишшее осужденіе (Лк.20:47). Да, подлинно, грозное осуждение ожидает таковых на суде Божием! Поэтому пожелаем им, чтобы они, пока есть время, образумились, непрестанно бы помышляли о правосудии Божием, о том, что есть мера и долготерпению Божию, что в загробном мире между праведными и грешными пропасть велика утвердися, т.е. что после смерти покаяния нет, и чтобы, помышляя о всем этом, вступили бы, наконец, на путь спасения.

Иначе же пусть они не забудут, что придет время, когда они скажутъ горамъ: падите на насъ, и холмамъ: покройте насъ (Лк.23:30), но будет уже поздно. Аминь.

Преподобный Серафим Саровский при жизни своей заповедал сестрам устроенной им Дивѣевской общины читать Псалтирь деннонощно. Он приказал ежедневно читать Псалтирь в церкви двенадцати сестрам, переменяясь через каждые два часа, и читать вслух непременно во весь год, кроме Пасхи («Житие», стр. 116).

Какая была причина сего? Прежде всего преподобный желал, чтобы сестры подражали древним христианам, которые читали Псалтирь все от мала до велика – постоянно. Святой Григорий Нисский говорит: «Псалмы так приятны и сладки, что их изучают не только совершенные мужи, уже очистившие у себя душевные чувства, но и жены усвояют их себе, как собственное достояние, и дети находят в них удовольствие, как бы в забавах, и для слабых они заменяют жезл и составляют покой; веселящиеся почитают занятие ими даром, им принадлежащим, равно как и те, которые находятся в печальном расположении, по причине своих обстоятельств, думаю, что эта книга писания именно им дарована. Люди, путешествующие и плавающие по морю, провождающие жизнь сидячую за своими занятиями, вообще мужи и жены всякого состояния, здоровые и больные почитают потерею для себя, когда не имеют в устах своих возвышенных поучений Давидовых. Даже на пиршествах и брачных торжествах принимают веселящиеся Псалтирь, как одну из принадлежностей веселья, не говоря уже о священном употреблении псалмов на всенощных богослужениях и пении оных в церкви» (Воскр. Чт. 1840 г. № 17, стр. 147–148). Вот такую-то любовь к Псалтири, какую имели к ней христиане древние, преподобный и желал вложить в сердца сестер дивеевских.

Затем заповедал он последним читать Псалтирь деннонощно, потому что знал, что чтение Псалтири для христианина весьма полезно, что подлинно и есть так на самом деле. «Вопрошен бысть, – сказано в предисловии Псалтири, – великий Иоанн Златоуст от братьев: «добро ли есть оставити Псалтирь?» Он же рече: «Уне есть солнцу престати от течения своего, нежели оставити Псалтирь. Вельми бо есть полезно еже поучатися псалмом и прочитати прилежно Псалтирь. Вся бо нам книги на пользу суть и печаль творят бесовом, но не якоже Псалтирь: сего ради да не нерадим». И далее в сказании Августина учителя о силе псалмов говорится: «Пение псалмов души украшает, ангелы на помощь призывает, демоны прогоняет, отженет тьмы, содевает святыню… дьявола постыждает, Бога показует… гнев сокрушает, хвала Божия непрестанная есть. Подобно есть меду пение псалмов!» Все это, конечно, преподобный знал, а потому и заповедал сестрам чтение Псалтири непрестанное. Хорошо бы, братья, сделали и мы, если б последовали заповеди преподобного о чтении Псалтири постоянном. Поистине, вельми полезно есть поучатися псалмом и меду подобно есть пение оных! Помимо той пользы, на которую указали мы, Псалтирь может быть полезна и благодетельна для нас и во многих других случаях, если будем прилежать чтению ее. «Она представляет обильный источник нравоучительных правил и утешений на трудные и скорбные обстоятельства жизни. Псалтирь есть превосходное руководство к возбуждению духа молитвы, – к излиянию сокрушенной молитвы о грехах своих, к возвышению умиленных прошений и ниспосланий небесной помощи среди тесных обстоятельств жизни, к благодарению Бога за благодеяния и прославлению Его беспредельных совершенств» (Поуч. Евсев. ч. I, стр. 23).

Видите ли, сколько и еще может принести пользы, конечно, внимательное, постоянное и благоговейное чтение Псалтири. В виду же всего этого чтению ее и прилежите; прилежите так, как, кроме преподобного Серафима, учит еще и Василий Великий, словами которого мы заключаем слово наше. «Не мози, – говорит он, – ни единого дне оставити без пения псалтырного. Аще некою нуждею оставиши, оттоле заложив, во утрие паки начни, а не престани лености ради… И аще исправиши реченная и научишися заповедем Божиим, то открыет Господь очи твои и уразумееши чудеса от закона Его» (Вас. Велик. в предислов. к Псалтири). Аминь.

Многие из христиан любят посещать те места, где жили, молились, подвизались угодники Божии, и где тела их нашли для себя вечное упокоение. Есть ли польза от посещения этих мест? И хорошо ли делают христиане, посещающие оные? Побеседуем о сем в наше назидание.

Один из почитателей преподобного Серафима Саровского так передает о своем посещении кельи, в которой жил и подвизался угодник Божий. «Когда мы вошли в келью, – говорит он, – нами невольно овладело чувство трепета: нам живо вспомнилось, сколько духовно-великого совершилось в этом малом месте, сколько духовного богатства какому множеству людей было роздано здесь, в этом простом, убогом жилище! Это простое, малое жилище посетила Сама Царица небесная; здесь Она явилась преподобному Серафиму вместе со св. Иоанном Предтечею, св. Иоанном Богословом и св. двенадцатью девами. Сюда стекались многие тысячи людей, нуждавшихся в наставлении, вразумлении, духовном и телесном врачевании. Здесь недугующие получали исцеление, страждущие – утешение, отчаянные – успокоение, заблуждающиеся – обращение, трудящиеся – в делах благих укрепление. Сколь многие выходили отсюда, из этой малой кельи, духовно возродившимися и душевно-прозревшими, ободренными, очищенными, укрепленными, обильно напитанными от тука благодатных дарований, здесь молитвами преподобного источаемых. Сколь многие, шедшие по пути греха и соблазнов мира, выходя отсюда, вступали уже на другой путь жизни, – путь добра и спасения. Здесь чистая душа преподобного чрез духовные подвиги и пламенные молитвы постепенно возвышалась и совершенствовалась, усовершалась до уподобления небесным серафимам; отсюда она и отлетела в небесные райские обители. Здесь как бы чувствуется незримое присутствие преподобного. Здесь как бы видится согбенный старец с небесным любвеобильным взором. Здесь как бы слышится этот тихий, дышащий любовью глас преподобного, его отеческое приветствие: «о, радость моя!…» Здесь живее приходят на память его исполненные мудрости и духовной опытности, наставления о том, как должно нам совершать свой путь житейский, как угождать Богу и достигать царства небесного» (Душеп. Чт. Февр. 1904 г., стр. 268–269).

Отсюда ясно, что есть польза от посещения тех мест, где жили угодники Божии, и тела их нашли вечное упокоение, и что хорошо делают христиане, посещая оные: как видите, на этих местах, особенно живо воспроизводятся в душе представления о том, как жили эти угодники, как подвизались, какие благодеяния оказывали людям, как приближались к Богу духом, верою, любовью, чистотою и как усовершались до уподобления небесным серафимам. А эти представления невольно возбуждают вящшую любовь к святым и ревность к подражанию их вере, любви, надежде, житию, твердости в скорбях и при искушениях и, наконец, и терпению даже до крови, даже до конца. Возбуждая же вящшую любовь к святым и ревность к их добродетелям, те же представления убеждают уже и всех нас в той отрадной истине, что как, стоя против летнего солнца, нельзя тотчас не начать согреваться, как, стоя у моря, нельзя не чувствовать мгновенно прохлады, так, находясь на местах жизни и вечного упокоения святых, нельзя не получать пользы, назидания и утешения. Аминь.

Один странник, бывший на открытии мощей преподобного Серафима, между прочим, говорил: «Дивны дела Твои, Господи! И кто может разъяснить тайну дел Божиих! Хранит Господь все кости праведных и ни едина от них сокрушится. Ведь кость кости рознь. У нечестивых людей кости мертвые, как сказал Господь про гробы грешников, что они полны костей мертвых и всякой нечистоты. А вот у пророка Елисея кости были живые, они и по успении его пророчествовали, как об этом повествует премудрый сын Сирахов. Ожившие кости видел и пророк Иезекииль. И царь Давид говорит: «Все кости моя рекут: Господи, Господи! Кто подобен Тебе? Я прославлю Тебя в собрании великом, среди народа многочисленного восхвалю Тебя». Так вот и теперь у преподобного Серафима Саровского кости прославляют Господа в многочисленном собрании народа русского» (Душеп. Чт. 1903 г., ноябрь, стр. 393).

Так говорит странник, бывший на открытии мощей преподобного Серафима. А вот и подтверждение его слов. «Происходившие в Саровской обители торжества, по случаю открытия св. мощей, ознаменовались многими дивными проявлениями благодати Божией: молитвенным предстательством преподобного отца Серафима слепые прозревали, глухие слышали, немые говорили, хромые ходили. На источнике отца Серафима ежедневно совершалось по нескольку, иногда более десяти случаев, исцелений. В один такой день было собрано около источника до пятнадцати костылей, оставленных исцелившимися хромыми, и народ эти костыли на берегу речки Саровки сжег, как бы наглядно свидетельствуя тем о силе молитвенного предстательства преподобного отца Серафима. На источнике каждый воочию мог видеть кого-либо из исцелившихся и слышать от него чистосердечный, простой рассказ об исцелении. И между случаями исцелений были и замечательные: один отрок, немой от рождения, стал говорить; одна слепая от рождения начала видеть солнечный свет, деревья и другие предметы. Другая слепая и вовсе стала хорошо видеть. Один остававшийся семь лет без ног, языка и слуха стал слышать, говорить и ходить. Когда одна мать немой девочки коснулась гроба преподобного платком и отерла им лицо больной дочери, последняя, к великой радости матери, тотчас же стала говорить. Так дивно и явно проявил Господь милость Свою чрез новопрославленного Своего угодника» (из донесения Свят. Синоду высокопр. Антонія).

Подлинно, если так можно выразиться, кости преподобного Серафима Саровского прославили Господа в многочисленном собрании народа русского. Что прибавить к сему и чем заключить слово? Прибавим слова св. Златоуста и ими и заключим сказанное нами. «Не только тела, – говорит он, – но и гробы святых преисполнены духовных даров благодати. Посему, – продолжает вселенский учитель, – призываю всех, в печали ли кто, в болезни ли, в обиде ли, в другом ли каком мирском несчастии, или в глубине греховной, – приходите к мощам с верою: вы получите помощь и с великою радостью возвратитесь от них, приобретши одним воззрением облегчение своей совести. Сие сокровище благопотребно для всех, сие пристанище надежно и для несчастных, ибо освобождает их от бедствий, и для счастливых, ибо утверждает их счастье, и для болящих, ибо возвращает им здравие, и для здравых, ибо отвращает болезни» (Хр. Чт. 1835 г., ч. III). Аминь.

Св. евангелист Лука говорит, что Господь Иисус Христос, будучи отроком, преуспевал… въ любви у Бога и человѣковъ (Лк.2:52). Можно ли, братья, и людям преуспевать в такой любви, можно ли и им достигнуть ее?

Преподобный Серафим, как сказано в житии его, с юных лет желал оставить мир и служить исключительно Богу. И вот, никому незнаемый, приходит он юношей в Саровскую обитель, оставив мать, брата, имущество и дом. Не принесши с собою в обитель ничего, кроме уменья читать и писать, он начинает жизнь свою с первых степеней послушания и смиренно проходит их, привлекая к себе любовь и уважение начальства и братии за свое усердие и кротость. Между тем в глубине души его ни для кого незаметно, под покровом глубокого смирения, созревал внутренний человек. Его не удовлетворял уже для других сам по себе тяжкий труд иноческой жизни: молитвы, пост, послушание, нестяжательность. В нем раскрывается жажда высших и высших подвигов. И вот он в безмолвном уединении проводит жизнь строго отшельническую, становится на подвиг, подобный столпническому, налагает на себя на долгое время обет молчания и, как бы в некоем гробе, заключается в затворе. А созревши в духовной жизни, по особенному внушению Божию, он отверзает двери кельи и двери уст своих, и сладкие струи духовно-назидательного учения изливаются в течение многих лет на бесчисленное множество народа, искавшего его наставлений. После продолжительных подвигов в различных добродетелях, усвоив дух любви, которая есть верх совершенства, – он является утешителем душевных скорбей, целителем недугов телесных, руководителем совести для многих. И вот безвестный и бедный пришелец в Саровскую обитель сделался, по благодати Божией и своему смирению, не только славою ее, но украшением и всей православной Церкви. Имя Серафима справедливо обносилось всюду, как имя одного из великих древних подвижников. В лице его для нашего скудного добродетелями и маловерного века как будто воскрес древний подвижник пустынь фиваидских или пещер киевских. И знатные, и простые, и богатые и нищие, – все стекались к порогу его кельи, падали ниц перед согбенным старцем, одетым в белый балахон, открывали тайны своей совести, поверяли свои скорби и нужды и принимали с искреннею любовью и благодарностью каждое слово его, согретое благодатью. И долго-долго будут разноситься по всему пространству обширной России слова старца, сказанные в тесной келье! Долго-долго они, как плодотворное семя, будут приносить благие плоды добрых дел! Вместе с тем никогда не изгладится и память о нем, по слову писания: «праведник во веки живет» (Житие, стр. 276–277).

В такой-то любви преуспевал преподобный у человеков; но преуспевал ли он в ней у Бога? При жизни его Сам Господь явился ему, окруженный небесными силами: ангелами, архангелами, херувимами и серафимами. Царица небесная также несколько раз являлась ему и также сопровождаемая небожителями. Ему был дан дар прозорливости; ему был дан дар пророчества; ему был дан дар исцелений. Ему, наконец, дана была и кончина христианская, безболезненная, мирная, и он с молитвою на устах предал дух свой Господу. Так преуспел он и в любви у Бога. Ясно, значит, что и людям можно преуспевать въ любви у Бога и человѣковъ! Да, можно, братья, преуспевать, но только, как показал пример преподобного, тогда, когда мы подобно ему, поймем, что путь к этой любви подобен восхождению по лествице. И именно так это есть и на самом деле. Как для того, чтобы достигнуть вершины, необходимо переступать по лествице со ступени на ступень, так и для того, чтобы преуспевать в любви у Бога и человеков, должно переходить от добродетели к добродетели, от низшего подвига к высшему, от силы восходит в силу.

Так вот преподобный и поступал. Сначала он взошел на ступень смирения и послушания, затем вступил на ступень безмолвного уединения, затем наложил на себя обет молчания, затем, по любви к Богу, усвоил себе и дух любви к ближним и с этим духом любви, как слышали, явился утешителем приходивших к нему в душевных скорбях, затем целителем их недугов телесных и, наконец, и руководителем их к их спасению. Он, таким образом, хорошо понял, что добродетели суть как бы ступени лествицы, ведущей христианина к преуспеянию в любви у Бога и человеков и неуклонно по ступеням этой лествицы шел и тем достиг, наконец, и вершины ее, ибо любовь к нему посещавших его была поразительна, а любовь Божия к нему была такова, что по ней Господь излил на него величайшие дары своей благости. Будем и мы, братья, по примеру Господа и Его великого угодника, преподобного Серафима, преуспевать в любви у Бога и человеков! И для того, чтобы уже и окончательно преуспеть в ней, возьмем и еще последний урок от преподобного. «Радость моя, – говорит он, – молю тебя, стяжи мирный дух, и тогда тысяча душ спасутся около тебя!» Аминь.

Как в венке, сплетенном из прекрасных цветов, чем более рассматриваешь оный, тем более поражаешься яркостью красок и прелестью оттенков, так и в жизни святых угодников Божиих чем более вникаешь в оную, тем более открываешь в ней новых добродетелей, новых подвигов, новых примеров благочестия. Убедиться в этом нетрудно будет, если для сего мы проследим даже хотя и одну жизнь и одного угодника Божия. Вот для примера возьмем хотя бы жизнь преподобного Серафима. Предложивши вам довольно поучений по ней, мы уже думали, что исчерпали ее всю. Однако, на самом деле, оказалось не так. Читая ее еще и еще, мы, к нашему утешению, нашли в ней и еще одну добродетель святого старца, с которою сейчас и постараемся ознакомить вас, возлюбленные братья.

Перед тем временем, когда вражеская злоба вооружилась против священной власти царской и произвела смятение в Петербурге⁴, однажды ученик преподобного Иоанн пошел к нему и увидел его около источника пристально смотревшим в оный. Тут и еще он увидал, что какой-то военный человек быстрою походкой направлялся к преподобному. Когда он подошел к последнему и стал просить у него благословения, старец лишил его оного и сказал: «Гряди туда, откуда пришел». Пришлец снова протянул к нему свои руки, но тут преподобный с удвоенною уже суровостью строго заметил: «Я тебе сказал, гряди туда, откуда ты пришел!» Пораженный гневным видом и голосом св. старца военный смирился, но все-таки и еще стал просить у него благословения. Но тут преподобный не только по-прежнему лишил его оного, но на этот раз закричал так громко и немилостиво, как на самого величайшего противника и отступника Церкви. Ученик преподобного, увидя его в таком страшном гневе, смутился и подумал: уж не находится ли старец в каком-либо искушении, потому что даже страшно было смотреть на него в эти минуты.

Между тем когда военный посетитель удалился, преподобный сказал своему ученику: «Видел ли ты этого человека, который ко мне приходил?» Ученик отвечал, что видел. Тогда св. старец снова обратился взором к своему источнику и еще сказал ученику: «Посмотри в источник; он-то мне и показал этого человека, кто он такой».

Ученик посмотрел в источник и увидел его совершенно возмущенным. Вода в нем до такой степени в эту минуту была мутна и грязна, как бывает в колодцах, когда последние чистят, чтобы освободить от ила, наростов мха, сора и всякой нечистоты. Когда после этого ученик взглянул на старца, он сказал: «Вот видишь, как возмущен этот источник, так-то этот человек, который приходил, хочет возмутить Россию». Ученик ужаснулся дивному прозрению преподобного, равно как и ревности его по Богу, которую он показал против этого тайного врага Церкви, государя и отечества. Вскоре потом сделалось известно, что Господь торжественно обнаружил и разрушил все нечестивые замыслы злоумышленников. Так вот пред вами, братья, и еще одна добродетель старца Божия: это пламенная любовь его к родине. Вы, конечно, заметили, как он, всегда тихий и благодушнейший старец, возмущен был против врага отечества, каким гневом пылал против него, как несколько раз, возвышая свой голос, восклицал: «Гряди, гряди туда, откуда ты пришел!» Не пламенная ли, повторим, любовь к родине тогда так говорила устами преподобного? И не эта ли любовь невольно заставляла его возмущаться против врага родины и сильно-сильно гневаться на него? Да, она, именно она переполняла, так сказать, сердце старца Божия тогда, и она одна ратовала против намеревавшегося внести смуту и мятеж внутрь нашего дорогого отечества. Но и кроме этого случая преподобный не раз обнаруживал любовь свою к родине. Так, он убеждал приходивших к нему мужей государственных быть всегда верными государю и отечеству. Он всегда напоминал им об обязанности их быть готовыми жертвовать всем, не исключая и своей жизни, родине. И, по своей любви к последней, он даже, наконец, всегда и восторженно отзывался о ней. «Россия, – говорил он, – всегда будет славна и врагам страшна и непреоборима, имущая веру и благочестие в щит и во броню правды, сих ради и врата адовы не одолеют ей» («Житие», стр. 154.) Что же еще может быть выше такой любви к отечеству? Какого же еще лучшего отношения к нему можно желать от кого бы то ни было?

Да, поистине преподобный был верным сыном своей родины, всегда готовым положить и самую душу свою за други своя! Последуем, братья, примеру его и потщимся в любви к отечеству себя утвердить. А для сего всегда будем смотреть на него, как на родной свой дом, в котором отец – царь, а мы все, по духу и любви – родные дети его. Аминь.