Христианская надежда

Видите, какову любовь дал есть Отец нам, да чада Божия наречемся и будем... И всяк, имеяй сию надежду нань, очищает себе, якоже Он чист есть. 1Иоан. 3:1–3

Светлы и возвышенны истины христианского вероучения; в них содержится тайна духовной жизни человека и сила внутреннего развития его до той степени величия и совершенства, к которой предназначен он по своей природе, и на которой хочет видеть его всеблагой Бог, сотворивший его по Своему образу и подобию. Между тем есть в сокровенности человеческого духа темный помысел, не допускающий проникнуть этим истинам в самую глубину его, согреть и оживотворить его существо, воздействовать на него спасительным образом и принести в нем свои благодатные плоды, – помысел, противящийся всему божественному и святому, представляющий в ложном виде высочайшее Существо Божие, Его совершеннейшие свойства, всеблагие действия, Его спасительное промышление о миpe вообще и в особенности о человеке, а с тем вместе превращающий умственный взгляд его на все прочее – происхождение мира, свое собственное бытие и назначение, и сообразно сему взгляду дающий направление всей его жизни и деятельности. Какой это помысел?

Мы не осмелились бы и высказать его со всей ясностью и определенностью слова, если бы не вывел его наружу Сам Божественный наш Искупитель и не открыл общему сознанию мира христианского для рассмотрения всей его поражающей лжи и неосновательности, и для предостережения каждого верующего xpиcтиaнина от тех ужасных последствий, к которым ведет он. Об этом помысле мы читаем в евангельской причте, в которой представляется расчет одного господина со своими рабами, которым вверены были таланты. Вот что сказал один из них своему господину, при востребовании от него данного ему таланта: ведях тя, яко человек жесток еси, жнешь, идеже не сеял еси, и собираеши, идеже не расточал еси: и убоявся, шед, скрых талант в земли; и се имати твое ⁴²⁰. Ответ в высшей степени замечательный, дающий ключ к разрешению всех заблуждений человеческих как умственных, так и нравственных, какие только были, есть и будут в истории человечества!

Прежде всего в этом ответе поражается душа умственным заблуждением ответчика, который не хочет сознаться в своем неведении господина и его воли, что могло бы послужить некоторым извинением самого его преступления при злоупотреблении данным ему талантом, нет, он прямо говорит, что знал его: ведях тя! Как же он знал своего господина и каким представлял его себе? Как человека жестокого, у которого никакой нет снисходительности и даже справедливости к своим подчиненным, и от которого потому ничего нельзя ожидать им для себя доброго и утешительного; а потому он, страшась такого господина, не хотел воспользоваться данным ему талантом, который скрыл в землю, т. е. оставил в пренебрежении. Круглая и полная оказывается ложь в словах этого раба! Солгал он на самого себя, когда сказал, что знал своего господина, потому что совсем не знал его истинным и справедливым образом, даже не позаботился о приобретении этого знания, оставался спокойно в том ложном убеждении относительно своего господина, какое возымел о нем. Солгал он и на самого своего господина, когда назвал его человеком жестоким и несправедливым, вообразив себе, будто он жнет, где не сеял и собирает, где не расточал. Нет, это не так! Упоминаемый в евангелии господин, если жнет и собирает где, то не иначе как наперед посеяв и расточив. Самый вверенный талант этому рабу служить опровержением его слов.

Кто этот злоречивый раб, откуда он взял и на чем основал такое понятие о своем господине? Так как в приведенной нами евангельской притче под образом господина представляется сам Иисус Христос, а под рабами разумеются те, которые призваны к служению Ему, которые потому наделяются особенными высшими дарами, сообразно с мерой естественных сил и приемлемости каждого, то, значит, в лице раба, названного в евангелии лукавым и ленивым, представляются все те недостойные своего имени христиане, которые тяготятся своими христианскими обязанностями, налагаемыми на них евангелием, которые не сочувствуют святейшим истинам, какие оно возвещает им, и думают, что от них гораздо более требуется, нежели сколько дается, что требования евангельские совсем неисполнимы для сил человеческих, вследствие чего они отказываются соблюдать их, не радят о приумножении полученных ими талантов, предаваясь в тоже время всем порокам и страстям, свойственным своему растленному естеству. Сюда же нужно причислить всех вольнодумцев, кощунов, богохульников, отступников от веры и явных безбожников, которые изобретают разные учения, направленные к ниспровержению всего божественного и священного. Правда, из евангельской притчи не видно, чтобы раб, осужденный Господом, рассеивал между другими какие-либо лжеумствования и колебал ими убеждение прочих, не утвержденных в вере, но нам достаточно одного начала, указанного евангелием, которым руководствовался осужденный раб в своем образе действий, чтобы из него вывести и прочие плоды его, какие оно приносит по своему роду в мире христианском. Зная это начало, можно сказать прямо и положительно, что ложные мудрецы, выходящие из среды общества христианского и действующие против святейших истин христианина силой своего ума и слова, носят в глубине своего духа тоже самое убеждение относительно лица Господа, которое высказал раб, зарывший в землю вверенный ему талант. Разрушьте это мрачное убеждение их, рассейте этот убивающий их темный помысел, измените их взгляд на Господа Спасителя, в котором они видят немилостивое и жестокое существо, обременяющее их своими чрезмерными требованиями и угрожающее им за неисполнение их вечным осуждением и мучениями ада, пред которым потому они втайне содрогаются и трепещут, и от которого хотят как бы укрыться в своих лжеумствованиях, дайте почувствовать им всю благотворность веры христианской и любовь Того, Кто призвал их к ней: тогда, за исключением, конечно, тех, богопротивление которых зависит не от неведения, а от нечестия сердца и развращения воли, сами собой умолкнут, смягчатся и изменят свои внутренние расположения в отношении к вере христианской, восстающие против неё; ибо тогда отнимутся и падут те тайные побуждения и причины, которые управляют образом их мыслей и действий. Эти побуждения и причины скрываются в неправильном, совершенно извращенном их взгляде на лице Господа Спасителя и глубоком непонимании всего христианского вероучения, а также и духа его требований.

И вот почему, по мере того, как упадает общий дух христианского благочестия, а вслед за тем усиливается вольномыслие, развивается безбожное начало, отрицающее самое основание религии и нравственности, чувствуется особенная потребность раскрывать тайну нашей божественной и спасительной веры, входить в самую её глубину и износить оттуда в большем изобилии благодатный свет, озаряющий ум и изливающий из себя животворную теплоту, согревающую сердце и возбуждающую духовную деятельность. В этом состоит лучшее ограждение веры и могущественное побуждение к поддержанию её в себе и привлечению к ней других. Бесполезно спорить о вере с непонимающими её внутренней силы и ценности; напрасно стал бы кто отвергать лжеумствования тех, которые втайне остаются холодными и бесчувственными к предметам божественным. При холодности души, при бесчувствии и нерасположении сердца к принятию святейших истин веры, всегда найдется какое-нибудь возражение против них, а это бесчувствие и нерасположение всегда будет оставаться в душе человека, если он находится в глубоком непонимании самого существа и духа того, против чего он восстает и нападает. Тут может показаться кому-либо сомнительным и странным то, ужели в самом деле восстающие на святейшие истины веры не понимают этих истин и находятся в неведении их? Не сами ли они хвалятся своим знанием? Не они ли выставляют наперед свой разум и ведение, во имя которых проповедуют свои противные вере мудрования? Так, они хвалятся своим разумом, превозносятся ведением, подобно тому, как и раб лукавый и ленивый думал, что он знает господина своего и бесстыдно сказал: ведях тя! Но не верьте этим их возгласам, не полагайтесь на это их ведение! Это ведение ложное, превратное, которое должно быть совсем отброшено и изменено на иное знание – чистое, здравое, непогрешительное, святое и спасительное. Что же нужно для сего сделать!

Будем трудиться, по мере своих талантов, на пользу истины и христианского благочестия в раскрытии существа и силы нашей веры. С этой целью мы останавливаемся своей мыслью на христианской надежде, и намереваемся рассудить об уповании своей веры, как одной из главных и существенных добродетелей христианства. Важность и значение взятого нами предмета для истинной христианской жизни ясно высказаны словами св. апостола: и всяк имеяй сию надежду нань, очищает себе, якоже Он чист есть ⁴²¹. Значит, по обратному заключению: всякий не имеющий этой надежды, теряет расположение к самоочищению, предается всякой греховной нечистоте и подлежит вечному осуждению от Бога за нерадение об исправлении тех ложных своих понятий, которые управляют его внутренней и внешней жизнью, лишенной великих упований, какие возвещает нам христианство. Какое, по этому, великое благодеяние для человека, если вывести его из своего жалкого состояния безнадежности и потери упования на получение тех благ, какие соединяет в себе христианская надежда! Возбудить эту надежду в душе человека – значит воскресить его от смерти духовной, потрясти его пагубное бесчувствие и окаменение сердца, заронить в нем искру спасительной жизни, поставить его в живое общение с Богом и дать ему ощутить в чувстве своего сердца ту бесконечную и всеобъемлющую любовь, какой возлюбил нас Отец небесный. К этому и будем направлять главным образом свои мысли при рассуждении об избранном нами предмете. Для лучшего раскрытия и основательнейшего изложения его, нам нужно решить следующие вопросы:

I) Что такое христианская надежда, и какие заключает она в себе блага для души верующего христианина?

II) Какие представляются затруднения или препятствия верующему христианину к принятию и хранению в себе этой надежды, и как отстранить их от себя?

III) Что служит главным основанием в нас этой надежды, и какое имеем ручательство, или залог к тому, что эта надежда непременно осуществится для нас на самом деле?

Когда предлагаем вопрос о надежде христианской и хотим определить ее в своем понятии, то мы имеем в виду при этом главным образом то, чтобы отличить эту надежду от надежды обыкновенной и естественной, которая как бы прирождена человеку по самой его природе которая сопровождает его от первых минут пробудившегося сознания – до последнего его исхода из этого мира. Есть некоторое сходство между надеждой естественной и христианской; но при этом сходстве есть и весьма великое различие между той и другой.

Надежда обыкновенная и естественная состоит в ожидании лучшей действительности в предстоящем будущем с уверенностью, что это ожидание когда-нибудь исполнится на самом деле. Надежда христианская также есть ожидание лучшей действительности в будущем, только это будущее относится не к области века настоящего и временного, а к области века грядущего – нескончаемого и вечного. Как та, так и другая надежда имеют своим основанием в природе человека то, что настоящая и наличная его действительность, какой дано ему пользоваться слишком мала и недостаточна для того, чтобы удовлетворять всем его требованиям и желаниям; а потому взор его как бы по необходимости устремляется вдаль будущего, где представляется ему требуемое благо во всей полноте, без всякого недостатка и лишения, вследствие чего надежда служит самой лучшей опорой нашей жизни и единственным её богатством, без которого она стала бы невыносимыми для нас бременем и обратилась бы в смерть.

Но надежда естественная, представляя человеку впереди лучшую действительность, не всегда оправдывает радостный ожидания его и часто остается одной лишь надеждой до самой могилы, при всех со стороны его усилиях выйти из тесноты своего настоящего состояния. Надежда христианская всегда верна и не обманчива; она точно приводит человека к тем великим обетованиям, которыми издали радует и вдохновляет его душу, поддерживает его силы и возбуждает деятельность. Причина, почему естественная надежда бывает обманчива и несостоятельна для человека, состоит главным образом в том, что самые эти его ожидания лучшей будущности, не всегда основываются на разуме, не соответствуют истинной его пользе и противоречат высшему разуму, определяющему совсем не ту для него задачу жизни, какую начертывает себе сам он по своим мыслям и желаниям. В надежде христианской этого противоречия нет между желаниями и стремлениями человека – христианина и неизменным определением о нем божественной воли и мысли; потому здесь надежда есть тоже, что и самая действительность, которой ничто и никто в мире не может изменить, если только сам христианин останется верен ей!

Таким образом, под надеждой христианской мы разумеем то благодатное и умиротворяющее чувство верующего христианина, по которому он твердо и несомненно ожидает исполнения великих обетований, о которых возвещает ему божественное учение, и в ожидании которых он с полной уверенностью располагает делами своей временной жизни, благодушно совершает свой путь в страну загробную и вечную. Каких же он ожидает себе благ в стране вечной? В чем состоят те великие обетования, которыми он воодушевляется в своей жизни настоящей? Был человек, который, находясь еще во плоти, удостоился возвыситься до открытого созерцания и опытного дознания благ будущего века, уготованных избранным Божиим на небе: но он после такого восхищения своего, поступив в сферу своей земной жизни, ничего не мог сказать определенного об этих благах, кроме того, что они превосходят всякое разумение обыкновенного и смертного человека, что эти блага не подходят под наш теперешний слух и зрение и не приходят даже на самое наше сердце ⁴²². По этой высоте и сокровенности благ будущего века, по недостатку опытного о них сознания и самой непередаваемости их, конечно, было бы не уместно со стороны кого-либо требовать, чтобы ему было представлено точное и подлинное изображение этих благ. А потому естественно нам остается сказать о будущем блаженном состоянии, ожидаемом христианином, только то, что говорит об этом предмете божественное писание.

Первое ожидаемое христианином в будущем веке блаженство состоит в том, что он не будет подлежать вечному осуждению на последнем страшном суде Божием, которое имеет постигнуть всех нечестивых людей вместе с отверженными духами злобы; а затем, сч. избавлением от сего осуждения, он получит вечную жизнь в небесном царствии, которое уготовано избранным Божиим прежде сложения миpa. Об этом так говорит сам Спаситель: егда приидет Сын человеческий во славе своей и вси святии ангели с Ним: тогда сядет на престоле славы своея. И соберутся пред Ним вси язы́цы, и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ. И поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю. Тогда речет Царь сущим одесную Его: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство от сложения миpa.... И сущим ошуюю Его: идите от Мене проклятии в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его.... И идут сии в муку вечную: праведницы же в живот вечный ⁴²³. Останавливаясь на смысле этих слов Господа, пред силой которых не может устоять никакое лжеумствование, представляя себе точное их исполнение вo всей действительности, имеющее последовать в свое время, нельзя не чувствовать великого блаженства тех, которые освобождаются от страха быть осужденными на последнем суде, отверженными от Бога и преданными вечному пламени огня неугасимого, уготованного дьяволу и его служителям, и которые вместе с этим призываются к наследию уготованного им прежде сложения мира царства где откроется для них во всей полноте и торжественности истинная и вечная жизнь. Это вожделенное царство, которое в писании называется небесным ⁴²⁴, Божиим ⁴²⁵ и вечным царством Господа Спасителя ⁴²⁶, по внутреннему своему характеру и свойству представляется под образом брачного пира, который устрояет царь своему сыну ⁴²⁷. Поскольку под именем сына царева Господь разумеет Самого Себя, то и брачное торжество иначе называется браком агнчим с наступлением которого откроется вся слава Господа Спасителя и вeceлиe тех, которые удостоятся быть общниками такого торжества Его. «И слышал я, говорит св. тайнозритель в своем откровении, как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель». «Возрадуемся и возвеселимся, и воздадим Ему славу: ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя». «И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых». «И сказал мне ангел: напиши: блаженны званные на брачную вечерю агнца» ⁴²⁸. По внешнему своему виду и устройству, это небесное царство представляется под образом святого града, именуемого новым Иерусалимом, Cиoном духовным и скинией Божией. Величественными и пленительными чертами описывает этот небесный, нерукотворный град св. Иоанн Богослов в своем откровении. «И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И сказал седящий на престоле: се, творю все новое, и говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось! Я есмь альфа и омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев, чародеев и идолослужителей, и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая. И пришел ко мне один из седми ангелов, у которых было седмь чаш, наполненных седмью последними язвами, и сказал мне: я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иepycaлим, который нисходит с неба от Бога: он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать врат и на них двенадцать ангелов; на вратах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых. С востока – трое врат, с севера трое врат, с юга трое врат, с запада трое врат. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца. Говорящий со мною имел золотую трость для измерения города и врат его и стены его. Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий. Длина и широта и высота его равны. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и ангела. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями. Основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сардолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хрисопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать врат двенадцать жемчужин. Каждыя врата были из одной жемчужины; улица города чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем; ибо Господь Бог Вседержитель храм его, и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила eгo, и светильник его Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Врата его не будут запираться днем; а ночи там не будет» ⁴²⁹.

Соответственно такой торжественности и славе небесного царствия последует чудная перемена в самом естестве святых Божиих и прославление их Господом Спасителем. Возлюбленнии, пишет св. Иоанн Богослов, ныне чада Божия есмы, и не у явися что будем: вемы же, яко егда явится, подобни Ему будем; ибо узрим Его якоже есть ⁴³⁰. Наше житие, говорит другой апостол, на небесех есть, отнюду же и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа: иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его ⁴³¹. Вем бо, яко аще земная наша храмина тела разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех. Ибо о сем воздыхаем, в жилище наше небесное облещися желающе ⁴³². Тогда праведницы просветятся яко солнце во царствии Отца их ⁴³³. Особенные виды и степени прославления избранных Божиих в небесном царстве находим в откровении св. Иоанна Богослова, где явившийся ему Господь, ободряя и подкрепляя своих верных последователей в трудных подвигах жизни настоящей, объявляет им разные великие награды. Буди верен даже до смерти и дам ти венец живота....Побеждаяй не имать вредитися от смерти вторыя ⁴³⁴. Побеждающему дам ясти от манны сокровенныя, и дам ему камень бел, и на камени имя ново написано, егоже никтоже весть, токмо приемляй ⁴³⁵. Побеждающему и соблюдающему дела моя до конца дам ему власть на языцех: и упасет я жезлом железным, яко сосуды скудельничи сокрушатся, якоже и Аз приях от Отца моего: и дам ему звезду утреннюю ⁴³⁶. Побеждаяй, той облечется в ризы белыя: и не имам изгладити имене его от книги животных, и исповем имя его пред Отцем Моим и пред ангелы Его ⁴³⁷. Побеждающего сотворю столпа в церкви Бога моего, и боле (вон) не имать изыти ктому: и напишу на нем имя Бога моего и имя града Бога моего, новаго иepyсалима сходящаго с небес от Бога моего и имя мое новое ⁴³⁸. Побеждающему дам сести на престоле моем, якоже и Аз победих, и седох со Отцем моим на престоле Его ⁴³⁹. За сим тайнозрителю показан был целый неисчислимый сонм святых Божиих, облеченных в белыя pизы и держащих финики в руках своих. По сих видех, говорит он: и се народ мног, егоже исчести никтоже может, от всякаго языка и колена людей и племен, стояще пред престолом и пред Агнцем, облечени в ризы белы, и финицы в руках их...Сии суть, иже приидоша от скорби великия, и испраша ризы, и убелиша ризы своя в крови Агничи. Сего ради суть пред престолом Божиим, и служат Ему день и нощь в церкви Его: и седяй на престоле вселится в них ⁴⁴⁰.

Обращаясь от этого символического и образного описания небесного царствования и будущего блаженного состояния тех, которые имеют наследовать его, мы получаем то несомненное сведение об этом состоянии святых Божиих, что оно с одной стороны исключает все страдания, скорби и лишения, с которыми соединена настоящая жизнь человека, с другой обнимает все блага и радости, каких только может желать наше сердце. Для нас, томимых нуждами настоящего и подверженных многим страданиям как внешним, так и внутренним, без сомнения, чрезвычайно много значит само освобождение от всего, что составляет причину теперешних наших воздыханий, слез и огорчений и сложение с себя тяжелой ноши временного существования. Почему сам Бог утешает тружеников и страдальцев земных тем, что они получат в свое время успокоение от трудов своей жизни настоящей: блажени мертвии умирающии о Господе отныне: ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих: дела бо их ходят вслед с ними ⁴⁴¹. Они уже не взалчут, ниже вжаждут, не имать пасти на них солнце, ниже всяк зной: яко Агнец, иже посреде престола, упасет я, и наставит их на животныя источники вод: и отымет Бог всяку слезу от очию их ⁴⁴²; и смерти не будет ктому: ни плача, ни вопля, ни болезни не будет ктому: яко первая мимоидоша ⁴⁴³. И рекут в день оный избавленнии: се Бог наш, наньже уповахом, и спасет нас: Сей Господь, потерпехом Его, и возрадовэхомся и возвеселихомся о спасении нашем ⁴⁴⁴. Да возрадуется душа моя о Господе: облече бо мя в ризу спасения, и одеждою веселия одея мя: яко на жениха возложи на мя венец, и яко невесту украси мя красотою ⁴⁴⁵.

Полнота радости и блаженства избранных Божиих возвысится еще от взаимного их, теснейшего соединения между собой и ближайшего общения со всеми святыми духами, входящими в состав небесного царства. Так, если мы глубоко чувствуем потребность в сообществе с подобными нам и влечемся к этому сообществу, где жизнь ощущается полнее, и радость становится шире, то что сказать об этом великом и необъятном собрании духов святых, из которых каждый блистает своим светом и сияет особенным, свойственным ему совершенством? Что сказать о внутренних чувствах души, которые возбудятся в ней от одной окружающей её среды, в которой она будет поставлена? Сообщества земные, из каких бы ни составлялись лиц, никакого не имеют сравнения с обществом небожителей ни по своей торжественности и славе, ни по своей взаимной близости и единодушию входящих в состав его. Ибо здесь на земле всегда бывает между людьми свое внутреннее разделение, свои расчеты, опасения и взаимное недоверие; а там – на небе одно совершеннейшее единство и согласие, о чем молился Господь в последние минуты Своей жизни к Отцу Своему небесному: да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Mне и Аз в Teбе, да и тии в нас едино будут... Аз в них и Ты во Мне, да будут совершени во едино ⁴⁴⁶. Подлинно это будет одна великая семья, проникающаяся одним духом, члены которой будут вполне сочувствовать друг другу, вечно радоваться и благодарить Бога за себя и всех прочих; потому что над каждым из этих членов совершились чудные пути Божии и все они соберутся вместе в один пространный дом Отца небесного, среди которого нет места для какой-нибудь скорби и печали. Пророк Исаия, провидя духом это торжественное и радостное собрание святых Божиих, говорит о нем так: и собрании Господем обратятся, и приидут в Сион с радостию, и радость вечная над главою их: над главою бо их хвала и веселие, и радость приимет я; отбеже болезнь и печаль и воздыхание ⁴⁴⁷.

Самое высшее и лучшее блаженство святых Божиих будет состоять в непосредственном созерцании Самого Бога и полном ощущении в себе любви Его. Это такое блаженство, что если бы при нем ничего более не было, то оно одно достаточно удовлетворить всем желаниям души и заставить ее забыть все недостающее. Так, пророк Давид в одном только предчувствии этого блаженства, говорит от полноты восхищенной души своей: что ми есть на небеси, и от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже, сердца моего и часть моя во век ⁴⁴⁸! Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое ⁴⁴⁹! Возжада душа моя к Богу крепкому и живому: когда прииду и явлюся лицу Божию ⁴⁵⁰? Знал по собственному опыту силу любви Божией и св. апостол Павел, когда говорил: Кто ны разлучит от любве Божия; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или мечь. Известихся, яко ни смерть, ни животъ, ни ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет разлучити нас от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем ⁴⁵¹. Если в такой силе открывается и действует любовь Божия в сердцах некоторых избранных Божиих еще здесь на земли, когда они ходят под покровом веры и не видят открыто лица Божия, то можно догадываться, какую меру полноты и совершенства приметь она тогда, когда они войдут в ближайшее и прямое общение с Господом и что будет тогда чувствовать их сердце, когда над ними во всей силе и точности оправдается написанное: якоже аще мати кого утешает: тако и Аз утешу вы, и во Иерусалиме утешитеся ⁴⁵²; и еще: Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со мною; да видят славу Мою, юже дал еси Мне, яко возлюбил Мя еси прежде сложения миpa ⁴⁵³?

Довольно для нас и этого изображения будущего блаженного состояния, которое обещано верующему христианину, и, несомненно, наследие которого составляет предмет его надежды в веке настоящем, чтобы каждому возлюбить это состояние всем сердцем и поставить его главной задачей своей жизни временной. Между тем, то ли мы видим на самом деле? Все ли относятся к этому блаженнейшему состоянию так, как бы можно было ожидать сего, по величию и важности самого предмета? Надобно сознаться, что немногие сочувствуют живым и истинным образом великим обетованиям, какие возвещает человечеству христианство. Не говоря уже о тех людях, которые вовсе не принадлежат к обществу верующих христиан и которые потому находятся в прямом отрицании всех благ, возвещаемых христианским вероучением; если обратимся к самому обществу христианскому, то и здесь увидим едва ли не большую часть таких, которые остаются как бы глухи и мертвы к обетованиям своей веры, которые потому живут и действуют так, как бы для них вовсе не существовало этих великих обетований. Что же это значит? Где причина такому странному явлению, которого, по-видимому, совсем нельзя было бы и ожидать? Слышим разные, представляемые на это причины, но эти причины вовсе лишены серьезного значения; эти причины таковы, что невольно заставляют предполагать какое-то иное основание, на котором все они держатся и от которого получают свою силу, так, что не будь того тайного основания в душе человека, все они тотчас пали бы сами собой и не могли отвлечь его сердца от тех благ, которые предлагаются ему в вечный дар и неотъемлемую собственность.

Что обыкновенно говорят против благ будущего века? Зачем эти блага предлагаются человеку, как одни обетования и как предмет отдаленных ожиданий? Почему они не составляют чего-либо в действительном и настоящем бытии человека и не являются ему благами наличными, в которых мы имеем настоятельную потребность и неотразимую нужду? Это голос людей, так называемых, положительных, или практически житейских, которые не любят жить одними ожиданиями будущего и требуют для себя настоящей и наличной действительности. Но есть ли какая-нибудь основательность в таком рассуждении людей подобного рода, и можно ли придавать какое-либо значение этому рассуждению на суде здравого смысла? Нет! Если люди, руководствуясь таким образом мыслей, отрицаются от благ будущих и вечных только потому, что сии блага выходят из сферы жизни настоящей и составляют предмет одного ожидания, имеющего осуществиться в веке будущем, то крайняя неосновательность их в этом случае может быть изобличена самой даже жизнью настоящей в пределах которой также есть свои надежды и ожидания, без чего не может обойтись ни один человек, начиная от последнего нищего, поддерживающего свое существование дневным пропитанием до царей и повелителей народов. Ибо ни одному человеку, на какой бы ступени величия и славы ни стоял он, не дано обладать в наличной действительности всем, чего только он желает и к чему втайне стремится. Следовательно, надежда всегда сопровождает человека на пути жизни временной, представляя ему впереди то, чего не достает ему в момент настоящий. Если же и в пределах века настоящего мы живем надеждой и ожидаем лучшей действительности, то какое имеет основание кто-либо отрицать силу надежды и чаяния благ, относящихся к веку будущему и требовать для себя непременно, чтобы эти блага были для него настоящей и наличной действительностью? Очевидно, что такое требование лишено всякого здравого смысла, и тот кто высказывает его, обличает свою неискренность и заставляет предполагать в нем какую-то иную мысль, которая скрывается под его словами.

«Но как я могу предаться надеждам будущей жизни и стремиться к её обетованиям, когда мне достоверно неизвестно, есть ли еще самая будущая жизнь с теми благами, какие возвещает христианство?» Так говорит человек, держащийся начала разумности и руководствующийся в своем образе мыслей и действий очевидными фактами опыта, или явлениями мира видимого. Этот ответ как будто ближе и прямее выражает дело и открывает, по-видимому, настоящую и подлинную причину того, почему многие остаются равнодушными и холодными к благам будущей жизни: именно: эта причина состоит в неуверенности их и сомнении относительно действительности жизни будущей. Но спросим этих сомневающихся и неуверенных: в чем же состоит собственная их уверенность? Ужели они твердо убеждены в том, что в самом деле нет будущей жизни для человека? После того как будущая жизнь открыто и ясно возвещена всему миру учением Господа Спасителя и торжественно засвидетельствована Его славным воскресением из мертвых, после того как вера в эту жизнь приклеила к себе бесчисленное множество людей, составляющих истинную церковь Христову, трудно представить, чтобы кто-либо, при самом легком знакомстве с учением христианским, мог решительно уверить себя в том, что нет для человека вечности и будущей жизни. Ибо, если в самом деле нет для нас вечности и будущей жизни, то как же вера в эту жизнь привлекла на свою сторону такое необъятное множество людей, известных под именем христиан? На чем держится она, и почему имеет такую силу в душах их, что противостоит всем обольщениям и приманкам века настоящего, не уступает никаким нападениям со стороны врагов своих и не отступает ни от каких жертв там, где это требуется для её сбережения и целости? Скажут: эти люди находятся под влиянием предрассудка и вовсе не понимают того, во что веруют! Но они очень хорошо понимают образ мыслей своих противников, и могли бы вполне согласиться с ними ради пользы и выгод жизни временной, отказавшись от своих священных убеждений. Ибо держаться этих убеждений и сообразно с ними располагать своей жизнью настоящей без полной и совершенной уверенности в действительности будущего века, – это было бы полное безрассудство и совершенное неблагоразумие, до которого не может дойти ни один мыслящий и рассуждающий человек. Рассуждение в этом случае одно для всех: если достоверно неизвестно, что есть вечность и будущая жизнь, требования которой противоположны и несовместимы с требованиями века настоящего, то безрассудно и нерасчетливо жить для неизвестного с явным ощущением и лишением настоящего. И таким образом никогда не могла бы возникнуть и утвердиться в мире церковь христианская, которая основана на вере и обетованиях будущего века.

Можно сказать положительно, что без твердой и полной уверенности в действительности обетований христианской веры, были бы невозможны истинные последователи Господа Спасителя и его учения. Ибо, как говорит св. апостол Павел: аще в животе сем, точию уповающе есмы во Христа, окаяннейше всех человек есмы ⁴⁵⁴. В самом деле, нужно быть в высшей степени жалким и несчастным человеком, чтобы следовать такому учению, которое по своему духу и направлению стоит в прямом противоречии с духом и направлением века настоящего и которое между тем оставляло бы своих последователей в пределах этого века. На такое самопожертвование, конечно, не решится выступить добровольно ни один человек. Отселе само собой вытекает то заключение, что если есть в мире верующие христиане, то это служить неопровержимым доказательством того, что их убеждения относительно жизни вечной решительно верны и несомненны. А в таком случае никто не имеет законного основания сомневаться в действительности того предмета, который составляет общую и непререкаемую истину церкви христианской. Значит, не сомнение собственно и неуверенность в бытии будущего века служит причиной равнодушия и холодности к обетованиям его со стороны тех, которые высказывают эту мысль, а нечто иное, о чем они умалчивают.

Иной, в оправдание своего бесчувствия и пренебрежения в отношении к благам будущим и вечным, выставляет на вид те труды и лишения, с которыми соединено самое достижение их или же указывает на необходимость для себя ближайших благ земных и временных, которые требуют для своего приобретения полного внимания и усиленной деятельности со стороны человека. Но все это такие мысли, которыми высказывается одно только отсутствие в душе человека живого желания благ будущих и вечных, которые однако же не составляют прямой и настоящей причины, объясняющей самое отсутствие в ней этого желания. Ибо, если человек искренно и глубоко чего-либо желает, к тому твердо и неуклонно стремится, несмотря на отдаленность желаемого предмета, и не останавливается для приобретения его ни перед какими ближайшими к нему предметами, не отказывается он при этом ни от каких трудов и пожертвований. Значит, не потому остается человек беспечным и нерадивым в отношении к будущим обетованиям христианства, что при этом требуются от него свои труды и жертвы, а наоборот, потому отказывается он от этих трудов и жертв, что у него нет искреннего и живого желания принять их на себя. Чем же связано само желание не радящих о приобретении благ вечных? Какие могли бы тут быть действительные причины, которыми задерживаются и подавляются самые стремления в них к вожделенным для сердца человеческого обетованиям святейшей и божественной веры христианской? Есть эти причины, и они вполне заслуживают того, чтобы рассудить о них и отстранить их от себя каждому кто дорожит своим спасением и жизнью вечной.

Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, сказал Господь и Спаситель наш одному юноше, вопросившему Его о том, что он должен сделать, чтобы наследовать жизнь вечную ⁴⁵⁵? Будите совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть ⁴⁵⁶; и опять: будите святи, якоже Аз свят есмь, говорит наш Бог в своем законе ⁴⁵⁷. Или не весте, яко неправедницы царствия Божия не наследят? Не льстите себе: ни блудницы, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни сквернители...ни лихоимцы, ни татие, ни пияницы, ни досадители, ни хищницы царствия Божия не наследят; ⁴⁵⁸ потому что не имать внити в него всяко скверно, и творяй мерзость и лжу ⁴⁵⁹. Вот здесь-то встречаемся мы с серьезным затруднением, не позволяющим нам предаться живым и сердечным образом надежде христианской! Когда слушаем великие и вожделенные обетования жизни вечной, какие возвещает нам Божественное учение, мы с радостью внимаем им, возгораемся сердцем и готовы принять их в свою душу, а когда в том же учении находим повеление: сицева убо имуще обетования, о возлюбленнии, очистим себе от всякия скверны, плоти и духа, творяще святыню во страсе Божии ⁴⁶⁰, то теряем мужество духа, колеблемся в своих чувствах и не смеем приложить к себе те согревающие и оживляющие душу упования, какие дает нам христианская вера. Тут-то, при рассмотрении своей нравственной жизни и духовного состояния, мы чувствуем свое недостоинство, сознаем свою несостоятельность на получение тех благ, какие содержит в себе христианская надежда, вследствие чего мы становимся холодными и равнодушными к ним, поскольку видим в них не свою собственность.

Правда, при сознании своего нравственного недостоинства и внутренней нечистоты, есть у нас отрадное чувство упования, на милость и благость Господа Спасителя, оправдывающего нечестивого без дел закона, ради одной его веры в бесконечные заслуги своего Искупителя ⁴⁶¹. Но при размышлении об этом благодатном оправдании Божием, мы находим ту мысль в священном писании, что она даруется всякому верующему христианину, при самом вступлении его в христианство, по совершению над ним таинства святого крещения ⁴⁶². А отселе, т. е. от святого крещения, каждый верующий обязывается жить свято и беспорочно, так чтобы уже не возвращаться к тем грехам и сквернам мира, от которых он получил очищение и от которых навсегда отступил, когда приступал к спасительным водам своего духовного возрождения; иначе он подлежит вящщему осуждению и тягчайшему наказанию, как говорит об этом св. апостол Петр: аще бо отбегше скверн миpa в разум Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, сими же паки сплетшеся побеждаеми бывают, быша им последняя горша первых. Лучше бо им не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди ⁴⁶³. Святой апостол Павел с такой строгостью рассуждает о виновности христиан, позволяющих себе различные пороки, которые обыкновенно совершают язычники, что считает их достойными смерти: нецыи же, пишет он, и оправдание Бoжиe разумевше, яко таковая творящи достойни смерти суть, не точию сами творят, но и соизволяют творящим ⁴⁶⁴. Так поступать, по его рассуждению, значит не иметь никакого для себя оправдания. Волею бо согрешающим нам по принятии разума истины, ктому о грехах не обретается жертва: страшно же некое чаяние суда и огня ревность, поясти хотящаго сопротивныя ⁴⁶⁵.

Представляя таким образом себе обетования христианства и те его требования, под условием которых нам можно надеяться на исполнение их, мы поставляемся как бы в неисходном положении и неразрешимом внутреннем противоречии, по самому учению своей веры. С одной стороны мы видим, что блага, представляемые нам нашей верой, действительно весьма велики и вожделенны для сердца; с другой – требования её, к исполнению которых мы обязываемся непременно, таковы, что их не может выдержать с точностью ни один человек; ибо для этого нужно соблюсти весь закон и соблюсти не как-нибудь, а вполне и совершенно, т. е. сохранить все его заповеди; а эти заповеди сами по себе весьма широки ⁴⁶⁶, и так тесно связаны между собой, что если бы кто нарушил одну из них, то был бы повинен всему закону; иже бо весь закон соблюдет, говорит нам святое писание, согрешит же во едином, бысть всем повинен ⁴⁶⁷. Что же из этого следует? То, что нам как будто нужно совсем отказаться от надежды христианской и не думать о тех благах, какие она в себе содержит! Эти блага условливаются необходимо своими требованиями, а эти требования для нас не выполнимы, так что мы всегда чувствуем себя нарушителями их и преступниками, в чем удостоверяет нас не только наша собственная совесть, но и само св. писание, которое говорит что несть праведен пред Ним, т. е. Богом, никтоже ⁴⁶⁸. Не оправдится от дел закона всяка плоть пред Ним: законом бо познание греха ⁴⁶⁹. Причина, почему для нас невозможно исполнить весь закон и оправдаться от дел своих, заключается в том, что мы находимся теперь в падшем и поврежденном состоянии. Следовательно, чтобы прийти нам в возможность жить свято и непорочно, как повелевает закон, для этого нужно перетворить наше естество, очистить его от греховной заразы и привести в иное, совершенно невинное состояние, в каком оно находилось первоначально, когда внутренний закон не встречал в нем никакого для себя стеснения, или противодействия. А если мы при этом слышим уверение, представляемое на основании свидетельства христианского вероучения, что над нами совершилось уже благодатное обновление и спасительное очищение нашего поврежденного грехом естества ⁴⁷⁰, что мы облеклись в самого Христа ⁴⁷¹, что нам поданы все высшие силы, какие требуются для жизни святой и богоугодной ⁴⁷², то это обращается для нас в новую, весьма важную задачу нашей веры, высокое учение которой состоит в прямом противоречии с самой действительностью; потому что на самом деле мы чувствуем себя в поврежденном и греховном состоянии, из которого только желаем выйти и должны подвизаться, чтобы стать такими, какими представляет нас христианское вероучение.

Что же после сего нам остается делать, когда мы, по самому настоящему своему падшему и поврежденному состоянию, не можем быть чистыми и непорочными пред Богом, тогда как это необходимо требуется от нас, чтобы явиться достойными наследниками обетованных благ жизни вечной, и когда мы далеко находим себя не соответствующими своему высокому названию новых творений Божиих, созданных во Христе Иисусе на дела благая, да в них ходим? ⁴⁷³ Будем ли веровать и надеяться без всякого размышления и, так сказать, паче упования уповать на свое спасение и наследие жизни вечной через благодать и милость Господа Иисуса? Так; это первее всего требуется от каждой верующей души, если она не в силах вознестись своей разумной и сознательной силой над различными противоречиями и сомнениями, какие встречаем в области веры. Но с другой стороны знаем и то, что душа наша, по самой своей мыслящей и разумной природе, такова, что если она не находит чистой и непогрешительной мысли касательно истин веры, то весьма легко падает в ложный и превратный образ представления, который разрушает саму её веру и убивает жизнь духа. Несчастный пример такому печальному явлению указан нам в том лукавом и ленивом рабе, который не потрудился над тем, чтобы прибрести истинное и чистое понятие относительно лица своего господина и который сказал в день суда: ведях тя, яко человек жесток еси; жнеши, идеже не сеял, и собираеши, идеже не расточал еси. Если в этом ответе осужденного Господом раба не нужно видеть одного праздного пустословия, не имеющего в себе никакого смысла, если надобно предположить хотя какой-нибудь повод к такому заключению упомянутого раба относительно своего господина, то мы не знаем никакого другого к этому основания и повода, кроме тех, представляющихся с первого взгляда противоречий, на которых теперь остановились мы и которые вытекают как бы из существа самой нашей веры. Конечно, этот раб видел, что обетования Господа велики; но он назвал Его человеком жестоким за те требования, под условием которых можно надеяться на исполнение их, а эти требования, как уже доказано было нами выше, превышают, естественные силы человека. А когда слышал он о силах высших и благодатных, подаваемых верующему христианину, когда говорили ему, что над каждым христианином совершилось уже обновление и перетворение eго природы для новой и непорочной жизни, чего он не замечал в себе, то мог сказать в непонимании дела своему господину, что он жнет идеже не сеял, и собирает, идеже не расточал, т. е. этот раб совсем не примечал в себе того, о чем слышал из учения веры, и потом сказал в своем уме, что от него требуют того, чего не было ему дано! Замечателен и суд Господа над этим рабом, названным лукавым и ленивым: видел еси, яко жну, идеже не сеях, и собираю, идеже не расточих. Подобаше убо тебе вдати сребро Мое торжником: и пришед Аз взял бых свое сребро с лихвою ⁴⁷⁴. Это значит, что рабу, слышавшему учение веры, не следовало затаить его в душе своей и содержать вверенное ему сокровище в ложных понятиях, какие составил он на основании этого самого учения, что ему надлежало высказать свои мысли другим опытнейшим и мудрейшим в вере, или, как сказал господин – отдать полученное серебро торжникам: тогда разъясненное и правильно понятое учение принесло бы в нем свои спасительные плоды, и он возвратил бы своему господину полученный от него талант с лихвой. Итак, по мере своих сил, приступим к разъяснению себе тех недоразумений, до которых мы дошли, при рассуждении об уповании нашей веры, и которые касаются самого её существа и духа. Начнем свое исследование об этом весьма важном предмете с вопроса, предложенного Господу одним юношей о том, что ему должно сделать, чтобы войти в живот вечный?

Учителю благий, что благо сотворю, да имам живот вечный? Что мя глаголеши блага, говорит своему совопроснику Господь, никтоже благ, токмо един Бог ⁴⁷⁵. Неожиданность такого замечания, сделанного Господом этому юноше, дает разуметь, что он далек был от искренности тех чувств, с какими, по-видимому, приступил к собеседованию с Небесным Учителем о таком важном предмете, какова вечная жизнь для души человека. Чувства его обнаружились при этом такими знаками, что, казалось, нельзя было и подозревать в нем каких-либо других тайных расчетов души; потому что, как описывает евангелист Марк, этот юноша, когда выходит Иисус в путь, подбежал и пал пред Ним на колена, и называл Его учителем благим ⁴⁷⁶. Не хотел ли он таким своим почтительным обращением к Господу наперед привлечь к себе Его расположение, дабы и самому получить от Него приятное слово похвалы, и таким образом засвидетельствовать пред всеми свое благоговение пред Небесным Учителем, которого народ признавал за необыкновенного посланника Божия, и показать свою попечительность о душе, для которой желал он жизни вечной, и в то же время остаться при своем внутреннем кумире, которому втайне сердца поклонялся? Очень может быть, что упомянутый юноша прибег к такому приёму внешней вежливости, какой отличаются в нужных случаях все учтивые и светски благовоспитанные юноши, когда хотят достигнуть какого-либо своего желания; потому что, по замечанию другого евангелиста, этот юноша был князь ⁴⁷⁷. Видел Господь внутреннее расположение души этого человека и с первого раза отклонил от Себя его обязательное приветствие, дабы с полной свободой высказать ему слово истины. Аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, сказал ему Господь. Какия, спрашивает юноша? Господь отвечает: не yбиеши: не прелюбы сотвориши: не украдеши: не лжесвидетельствуеши: чти отца и матерь: и возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе. Все эти заповеди казались упомянутому юноше так легки и просты, что он не медля и не колеблясь мыслью, объявил, будто сохранил их от юности своей, и желал выслушать нечто, но важнее того, что сказал Господь. Вся сия сохраних от юности моея; что есмь еще не докончал? Ответ удивительный, останавливающий на себе внимание тем, что отвечавший слабо понимал силу закона, перед которым он не чувствовал своей виновности и выставлял себя за чистого праведника. Но если он в самом деле считал себя праведником и человеком безгрешным, то почему сомневался в наследии жизни вечной? Зачем доискивался каких-то новых добродетелей, которых не требовал бы закон и которые давали бы ему право на получение желаемого? Спаситель не хотел прямо обличить этого выставлявшегося перед Ним праведника; но тотчас открыл ему внутреннее его состояние и показал ему, какой он был исполнитель закона? Аще хощеши совершен быти, сказал Он считавшему себя праведником, иди, продаждь имение твое и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди в след Мене. Тут-то и оказалось, насколько этот юноша имел любви к ближним и был верен словам своим, когда смело похвалился исполнением всех заповедей закона от юности своей! Выслушав эту новую заповедь, которая вытекала прямым образом из повеления самого закона – возлюбить ближнего своего, как самого себя, юноша удалился от Господа со скорбью, потому что он был весьма богат и имел стяжания многа ⁴⁷⁸. Спрашивается: любил ли этот человек своих ближних, когда не хотел уступить в пользу нуждающихся своего богатства, и такова ли истинная любовь, предписываемая законом? Но не к тому и направлял Господь свою беседу с упомянутым юношей, чтобы он мог оправдаться пред Богом сам и заслужить небесное царствие своей святостью. Цель Его беседы состояла в том, чтобы никто из людей не полагался на свою праведность, чтобы каждый сознал свою виновность пред Богом и искал бы другого для себя оправдания, которое принес с Собой Сам Он, как единый совершенный праведник и единственный Искупитель всего виновного пред законом человечества.

Евангельская история представляет нам другой подобный случай, вызвавший Господа Спасителя на собеседование об этом самом предмете с некоторым законником, который с намерением испытать Господа, или Его учение, предложил Ему тот же вопрос: Учителю, что сотворив, живот вечный наследую? ⁴⁷⁹ Господь обращается к нему, как к законнику, т. е. человеку понимающему силу закона, со своим вопросом: в законе что писано есть; како чтеши? Законник отвечал: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим: и ближняго своего яко сам себе. Ответ был дан совершенно верный, и потому подтвержден Господом, сказавшим: cия сотвори и жив будеши. При этих словах Господа, законник, желавший оправдаться сам, как замечает св. евангелист, впал в раздумье, кого же нужно считать за ближнего; а потому спрашивает божественного учителя: и кто есть ближний мой? Это значит, что упомянутый законник усомнился в точности своего понятия относительно силы закона; он думал, что закон, требующий любви к ближним, ограничивает свое требование самым тесным кругом лиц, связанных между собой узами дружества, родства, взаимных благодеяний и одолжений, или, по крайней мере, никак не простирается далее одноплеменности; а в таком тесном круге он надеялся быть правым пред законом, и следовательно мог смотреть на себя, как на безгрешного человека, имеющего право получить живот вечный. Впрочем, не доверяя такому своему понятию о ближнем и, желая проверить свой образ мыслей, за лучшее счел спросить «кого нужно разуметь под именем ближнего своего?» Спаситель, вместо прямого ответа, представляет при этом трогательную историю об одном несчастном человеке, который на пути из Иерусалима был схвачен разбойниками, ограблен и изранен.

«Некоторый человек, говорит Господь, шел из Иерусалима в Иерихон, и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его, и ушли, оставя его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою, и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел, и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился. И подошедши, перевязал ему раны, возливая масло и вино и посадил его на своего осла, привез его в гостинницу, и позаботился о нем. А на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостинницы, и сказал ему: позаботься о нем: и если издержишь что более, я когда возвращусь, отдам тебе. Кто из сих троих думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же» ⁴⁸⁰. Неизвестно, поступал, ли на дальнейшее время этот законник так, как повелел ему Господь, но несомненно то, что доселе он так не делал, потому что не понимал даже широты требований закона в таком размере: даже можно догадываться, что не был ли он сам в числе тех двух путников, священник или левит, которые не оказали милости своему единоплеменному собрату, подвергшемуся нападению от разбойников? Следствие, вытекающее из этой истории, выставленной на вид Господом, то же самое, какое мы видели и в прежней Его беседе с юношей, что ни один человек не может рассчитывать на свою святость и оправдание пред Богом от дел закона, – что Господь не за тем и пришел в мир, чтобы искать здесь праведников, достойных по делам своим, или заслугам, войти в жизнь вечную. Нет, Он пришел не для праведников, а для грешников, чтобы взыскать и спасти их своей милостью ⁴⁸¹.

Что же после этого значит для нас закон, и как смотреть нам на свои преступления против него? Закон есть выражение Божией воли и мысли – выражение, напечатленное в нашем духе и свидетельствующее нам, каковы мы должны быть по первоначальному своему сотворению от Бога, и какими мы теперь себя не находим. Следовательно, он есть обличитель нашей нравственной порчи и виновности пред Богом, по силе живущего и действующего в нас греха. Грех, возобладавший всем человечеством, с течением времени довел дух человеческий до такого помрачения, и превращения, что он уже не мог различать, что добро и что зло; а потому спокойно предавался всем преступлениям закона, не замечая и не чувствуя того, что это преступления. Открылась, поэтому, нужда в начертании закона письменного на скрижалях каменных, дабы никто не мог оставаться в самоослеплении, и каждый сознавал бы, что он нечист, порочен, виновен пред Богом, как об этом учит св. апостол Павел. Что убо закон, спрашивает он? И потом отвечает: преступлений ради приложися ⁴⁸²; т. е. закон привошел к людям в письмени для обличения их преступлений; потому что, как мы сказали выше, люди с течением времени дошли до такой глубины духовного помрачения, что уже не различали по внутреннему голосу совести добра от зла и совершали зло, считая его за добро. Итак, закон возобновлен в письмени для того, чтобы обличить живущий и постоянно возрастающий в роде человеческом грех, и открывать меру и степень нашей виновности пред святостью правды Божией, или как говорит св. апостол: закон привниде, да умножится прегрешение ⁴⁸³. Без этого средства мы совсем перестали бы чувствовать и сознавать свою греховность, и грех был бы в нас мертв, мертв не в том смысле, будто бы его совсем не было в нас, но в том, что мы не считали бы его за грех и думали о себе, как о людях праведных, потому что, как раскрывает свою мысль св. апостол далее: «я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай. Но грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание: ибо без закона грех мертв. Я жил некогда без закона, но когда пришла заповедь, то грех ожил. А я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти. Потому-то грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня, и умертвил ею» ⁴⁸⁴.

Выразим загадочную мысль апостола, который как будто сам закон считает причиной, или поводом к прельщению нашему грехом и к возбуждению в нас преступных пожеланий, в других словах для ясности дела: мысль его такая: я жил когда-то в неведении закона и не понимал, что живу беззаконно; а когда пришел закон, то я стал сознавать, что я беззаконник, и моё сознание убило и умертвило меня, как преступника закона. Следовательно, не закон собственно виноват в моей виновности, а я уразумел свою виновность при обличении меня законом в бесчисленных согрешениях, или как он выражается далее о действии закона, предписанного нам для того, да будет по премногу грешен грех заповедию ⁴⁸⁵, т. е. да окажется тем, что он есть во мне и для меня! Здесь цель закона достигнута вполне и служение его человечеству кончено; он обличил живущий в нас грех и сделал его для нас ощутительным и заметным, так что мы увидели наконец себя находящимися в состоянии смерти, а не жизни. До закона казалось нам, что мы живем правильно и ни в чем невинны, а с пришествием закона оказалось, что мы во всем преступники. Тут последовала с нами страшная перемена: мы явились мертвыми и убитыми грехом, а грех открылся живущим и действующим в нас. Что же следует за сим? То, что мы уже не можем оставаться спокойными в этом ужасном, убийственном для нас состоянии, что мы чувствуем полную нужду в своем воскресении для истинной жизни и своем избавлении от власти убившего в нас жизнь греха. Но где же это избавление, и как нам воскреснуть для той жизни, которая свойственна нам по первоначальному нашему происхождению от Бога и Его о нас назначению? Обратимся ли к тому самому закону, который открыл в нас смертоносные язвы греха, и посредством исполнения его станем жить? Нет; с воцарением в нас греха, мы навсегда оказались неспособными к исполнению закона, и закон совсем неспособен сделать нас праведными, потому что мы находимся в полном послушании греху и не имеем сил противостоять ему ⁴⁸⁶. Если же закон, бессилен и совершенно недостаточен к нашему оправданию и примирению с Богом, если он совсем оставляет нас и нисколько не помогает нам в этом необычайно великом и важном для нас деле, то и нам ничего более не остается в этом случае, как оставить закон, не полагаться на него и отказаться от своей законной праведности, а искать Того, Кто силен помочь нам в чрезвычайной нашей крайности и нужде; – к Нему одному обратиться всей своей душой и чувствами сердца.

Кто это великое и бесконечно благодетельное для нас лицо, которое открывает в себе наше избавление от греха со всеми его ужасными следствиями, и дарует нам жизнь со всеми её вожделенными дарами? Это Сам Виновник закона и нашего бытия – Единородный Сын Божий – явившийся на землю, как человек, для спасения всего падшего человечества. В нем и чрез Него мы возвращаемся к своей жизни, воскресаем от смерти и получаем своё оправдание пред Богом по одному Его милосердию, помимо дел закона и ради одной своей веры в Него, как искупителя, примирителя, ходатая и великого первосвященника, очищающего наш грех и дарующего нам свое оправдание. Великое дело нашего искупления и оправдания пред Богом Господь и Спаситель наш начинает с того, что освобождает нас от осуждения закона, за преступление которого подверглись мы наказанию смерти, как грешники. Грех вошел в мир потому, что дан был закон, которому мы не остались верными и преступили его. Наша правда является теперь в том, что Господь скончавает весь закон в Себе Самом; а нас поставляет выше законной праведности через веру в Него. Закон, которому мы были подчинены, и которого мы не соблюли, получил теперь иное назначение – служить пестуном и руководителем нашим ко Христу, как говорит св. апостол Павел: тем же законом нам пестун бысть во Христа, да от веры оправдимся ⁴⁸⁷. Велика в этом отношении заслуга и высоко значение данного нам закона, без которого мы не сознавали бы и не чувствовали себя грешниками, и следовательно совсем не нуждались бы в своем искуплении и не искали бы Искупителя. Осуждаемые и как бы теснимые со всех сторон законом, мы обращаемся ко Христу Спасителю, Который принимает нас без всякой со стороны нашей заслуги, или дел закона, и не ищет в нас ничего, кроме одной живой веры в Него и одного внутреннего – сердечного расположения принадлежать Ему и любить Его за то, что Он Сам сделал для нас все, что надлежало бы сделать нам для себя, дабы примириться с Богом, оправдаться и войти в жизнь вечную. Что надлежало для этого сделать нам?

Прежде всего от нас требовалось, чтобы мы отстали от греха, соделались чистыми и непорочными пред Богом, как требует Его святость, без чего святейшее существо Божие не восхотело бы иметь с нами никакого общения и дела, а потом нам надлежало бы уплатить свой долг греха, или рассчитаться с небесным правосудием за свою прежнюю виновность пред Ним. И то, и другое для нас было невозможно; но то и другое сделано для нас самим Господом Спасителем, Который принял на Себя уплату нашего долга, или ответственность за грехи пред правдой Божией, а нам сообщил Свое оправдание и святость. Уплатил Господь наш долг греха, когда сделался по нас клятвою и претерпел все, как праведник за неправедники, чего требовало божественное правосудие за грехи наши ⁴⁸⁸. Принесши Себя в очистительную и примирительную жертву, Он тем самым уничтожил грех, отняв у него силу осуждения, и искупил нас от клятвы законной, как говорит св. апостол Павел: искупил ны есть от клятвы законный быв по нас клятва. Писано бо есть: проклят всяк, висяй на древе ⁴⁸⁹. Поскольку уплата нашего долга сделана Господом не за одного какого-либо человека, и не за некоторые только преступления, а за все человечество вообще и за все неисчислимые грехи его: то это значит, что Искупитель наш одним своим приношением в такую цену избавления разом совершил спасение всех и заслужил прощение во всем, так как бы в Нем одном пострадали и умерли за вины свои все люди, и чрез заслуги Его одного праведны стали все. Об этом так рассуждает св. апостол Павел: аще бо един за всех умре, то убо вси умроша ⁴⁹⁰. А если все умерли в одном Христе, когда Он положил свою душу, то явно, что чрез одного все получили отпущение и разрешение грехов своих, оправдаеми туне благодатию Его, избавлением, еже о Христе Иисусе. Его же предположи Бог очищение верою в крови Его, в явление правды Своея за отпущение прежде бывших грехов ⁴⁹¹.

Способ, или путь, по которому величайшие и неизмеримые заслуги одного Христа переходят в прощение и отпущение вины всех, тот же самый, по которому и вина одного первого человека послужила к осуждению всех людей. И потому Господь и Спаситель наш есть тоже самое для всего рода человеческого в его оправдание и жизнь, что первый человек – в осуждение и смерть всех рожденных от него. Такой порядок дела темь большую имеет силу в отношении к оправданию всех через одного, чем выше и превосходнее по своему величию оправдывающий перед одним виновником, навлекшим на всех осуждение. Об этом так рассуждает св. апостол Павел: «Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие; то тем более благодать Божия и дар по благодати одного человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих. И дар не как суд за одного согрешившего, ибо суд за одно преступление к осуждению, а дар благодати к оправданию от многих преступлений. Ибо если преступлением одного смерть царствовала посредством одного: то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа. Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо как непослушанием одного человека соделались многие грешными: так, и послушанием одного соделаются праведными многие. Закон же пришел после и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать, дабы, как грех царствовал в смерти, так и благодать воцарилась чрез праведность к жизни вечной Иисусом Христом Господом нашим». Мысль, раскрываемая апостолом та, что никто не должен удивляться тому, как через одного Господа оправдываются все: потому что все через одного первого человека и осуждены. Но по преимущественному и несравненному величию Господа перед первым человеком, и закон оправдания Его является в обширнейшем и превосходнейшем действии на всех, нежели закон осуждения всех за преступление одного. В чем же состоит это превосходство закона оправдания пред законом осуждения? В том, что дар не как суд за одного согрешившего, ибо суд за одно преступление к осуждению, а дар благодати к оправданию от многих преступлений.

Мы взошли теперь на самую высоту христианского созерцания, откуда представляются в ясном виде все предметы нашей веры и раскрывается все существо христианства. Легко душе, успокоительно для сердца, отрадно для нашего духа стоять на этой высоте! Но нам нужно крепко утвердиться на ней силой своего убеждения, чтобы уже не поколебаться более мыслью между законом и Христом, между оправданием по благодати через веру, и оправданием от дел, или заслуг собственных. Иначе мы никогда не поймем, той великой тайны, какая находится в нашем отношении к Господу Спасителю и не уразумеем Его теснейшего союза с нами, а следовательно далеки будем от духа и силы жизни христианской. С этой целью возвращаемся назад для поверки высказанных нами мыслей и для большего утверждения в той истине, которая была нами рассматриваема. Мы сказали, что наше примирение с Богом и оправдание пред Ним состоит не в наших заслугах и не в нашей законной праведности, а в благодати Господа Спасителя, Который освободил нас от осуждения закона и поставил выше его, по одной чистой и живой нашей вере в Него, как своего Искупителя. Ужели это так в самом деле? Точно ли мы свободны от осуждения закона и стоим выше ого? Напротив, не подлежим ли мы всей строгости его суда и ответственности, когда являемся неточными исполнителями или даже по временам и прямыми нарушителями его требований? Пойдем, при разрешении сего важного вопроса, вслед за небошественным умом св. апостола Павла, и будем рассуждать согласно с его умозрением.

Раскрывая тайну христианства, и изъясняя силу веры в Господа Спасителя тем из христиан, которые слишком привязаны были к закону, и много полагались на свое оправдание по закону св. апостол говорит: или не разумеете, братие; ведущим бо закон глаголю: яко закон обладает над человеком, во елико время живет; ибо мужатая жена живу мужу привязана есть законом: аще ли же умрет муж ея, разрешися от закона мужескаго. Тем же убо живу сущу мужу, прелюбодейца бывает, аще будет мужеви иному: аще ли же умрет муж ея, свободна есть от закона не быти ей прелюбодейце, бывшей мужу иному. Тем же, братие моя, и вы умросте закону телом Христовым, во еже быти вам иному, воставшему из мертвых, да плод принесем Богови ⁴⁹². Из этих слов апостола ясно видно, что мы разрешились от закона и совсем освободились от него с того самого времени, как уверовали в пострадавшего и умершего за нас Христа, Который потом восстал для нашего оправдания. Сочетавшись верой с Христом, мы были бы как прелюбодеи, изменяющие верности супружеского союза, если бы от Христа обратились к закону. Может быть кто-либо подумает, что здесь св. апостол разумеет один ветхозаветный закон обрядовый, который с пришествием Господа Спасителя действительно отменен и потому мы сделались свободными от него, но никак не разумеет закона нравственного, который имеет для нас всю силу обязательности. Нет, св. апостол не отделяет закона обрядового от нравственного, и одинаково признает бессильным в деле нашего оправдания как тот, так и другой, а потому и мы свободны в этом деле от обоих сих законов.

Что закон обрядовый, в особенности закон обрезания, на который много рассчитывали иудеи после самого своего обращения ко Христу, бессилен, а потому и бесполезен для оправдания человека, об этом прямо говорит св. апостол: обрезание пользует, аще закон твориши: аще же закона преступник еси, обрезание твое необрезание бысть. Аще убо необрезание оправдание закона сохранит, необрезание ли его во обрезание вменится; и осудит еже от естества необрезание, закон совершающе, тебе, иже писанием и обрезанием еси преступник закона ⁴⁹³. Мысль апостола та, что напрасно думает о своем достоинстве и заслугах перед Богом тот, кто обрезан по плоти и не сохраняет закона нравственного! С обрезанием телесным нужно соединять исполнение и нравственного закона, и только тогда будет полезно для человека само его обрезание; иначе оно никакого не имеет значения на суде Божием, так что, если бы и необрезанный по естеству сохранил закон нравственный, то это заменило бы его необрезание, и такой человек всегда может осудить преступника закона, несмотря на его обрезание. Итак св. апостол Павел препровождает человека обрезанного к закону нравственному. Но может ли кто оправдаться от дел закона нравственного? Нет; это многократно и весьма сильно доказывает тот же апостол. Вемы же, елика закон глаголет, сущим в законе глаголет: да всяка уста заградятся, и повинен будет весь мир Богови. Зане от дел закона не оправдится всяка плоть пред Ним: законом бо познание греха. Ныне же, кроме закона правда Божия явися, свидетельствуема от закона и пророк ⁴⁹⁴. Какая это правда Божия, свидетельствуемая от закона и пророков? Сам Иисус Христос, как тот же апостол ясно высказал это в другом месте: Христос есть наша премудрость от Бога, правда же и освящение ⁴⁹⁵. Что же по рассуждению апостола следует из того, что мы не можем оправдаться пред Богом ни по закону обрядовому, ни по закону нравственному? То, что мы свободны от обоих этих законов и должны искать оправдания от веры в Господа Спасителя. Мыслим убо верою оправдитися человеку без дел закона ⁴⁹⁶; и еще: уведевше же яко не оправдится человек от дел закона, но токмо верою Иисус Христовою: и мы во Христа Иисуса веровахом, да оправдимся от веры Христовы, а не от дел закона. Зане не оправдится от дел закона всяка плоть ⁴⁹⁷. Потому то, чтобы остановить обращение христианина от веры в Господа Спасителя, оправдывающего нас без дел закона, к закону, и навсегда пресечь путь к такому неразумному отступлению, св апостол высказывает самые решительные и неопровержимые со стороны веры христианской мысли. По eгo умозаключению выходит так: если мы, веруя во Христа, не думаем, что он возвышает нас над законом и ничего не получаем в Нем особенного, кроме требований законной праведности, то, значит, что мы считаем Христа служителем греху; потому что, подчиняя нас закону и удерживая в зависимости от него, Он поставлял бы нас не более и не выше, как в состоянии греха, осуждаемого законом. Но Христос греху ли служитель? Да не будет ⁴⁹⁸! Наконец, если мы в самом деле должны оправдаться своими делами: то мы этим самым упраздняем благодать Христову, уничтожаем бесценность заслуг и силу крестной смерти за нас своего Господа, ибо: аще законом правда: убо Христос туне умре ⁴⁹⁹.

Предвидим вопрос, который может возникнуть в ком-либо из нашего рассуждения о благодатном оправдании Господа Спасителя через веру в Него без дел закона и нашей свободе во Христе от закона. Что же, подумает кто-либо: ужели мы теперь можем жить так, как нам угодно, и не заботиться о делах правды на том основании, что мы выше законной праведности по благодати? Если бы в самом деле возник в ком-либо такой вопрос, то это показывало бы, что нас не поняли, и что тайна нашего отношения ко Христу и Христа к нам осталась нисколько не разъясненной и как бы не тронутой. Если бы мы, обратившись ко Христу и уверовав в Него, могли жить свободно, как нам хочется и не заботиться о делах правды, то это показывало бы, что мы желали видеть во Христе Спасителе служителя греху, только уже с другой стороны, именно той, что Он покрывал бы Своими заслугами наши пороки, которым мы предавались бы со всей невоздержностью и без всякого для себя опасения. Но в таком случае зачем мы и обращались ко Христу? Для чего прибегали к Его благодати? Обличаемые законом, осуждаемые и как бы убиваемые своим сознанием, что мы нечисты и безобразны в своем естественном состоянии, и притом совершенно бессильны сделать что-нибудь для своего освобождения от живущего в нас греха, мы обратились к Господу Спасителю за помощью против своего врага, чтобы победить его и выйти из-под его насилия. Значит, в самом нашем обращении ко Христу лежит высшее стремление к духовной чистоте и отвращение от зла. Христос Иисус действительно принимает нас в этих расположениях души, соединяется с нами в духе через веру в Него и Сам становится в нас живым законом, управляющим и движущим всеми нашими чувствами, мыслями и стремлениями воли, которые сами собой переходят во внешнюю деятельность и осуществляются в делах жизни. Под влиянием духа жизни, заимствуемого нами от Господа Спасителя, мы становимся сильны и без всякого принуждения совершаем то, чего не в силах были сделать по требованию одного закона. Чего не доставало нам без помощи Христа исполнить закон? Любви к Богу и послушания Его требованиям. Но эта любовь сама собой возгорается в душе верующего христианина, когда он входит живым сознанием в силу и дух учения Господа Спасителя, проникается широтой любви Его к себе и одушевляется безмерностью тех благодеяний, какие получает от Него. Под влиянием разума Христова, открытого нам в евангельском учении, при действительных силах, которыми соприкасается к нам Господь Иисус и живом ощущении в себе Его Духа благодати, мы и сами умягчаемся в своих чувствах, оживотворяемся в духе и входим в такое внутреннее расположение, что в нас, как бы живет и действует Сам Господь. Потому-то св. апостол говорит о себе: аз бо законом закону умрох, да Богови жив буду. Христови сраспяхся: живу же не к тому аз, но живет во мне Христос: а еже ныне живу во плоти, верою живу сына Божия, возлюбивша о мене и предавшаго Ceбе по мне ⁵⁰⁰. Из сих слов апостола видно, что Он, по закону благодатного оправдания Христова, умер для закона, который служил к одному осуждению, умер с тем, чтобы жить для Бога. Эту жизнь заимствует он прямо от Христа, с Которым соединился духом своим так, что мог противиться всем нечистым требованиям своей плоти, которую он как бы распял, отказывая ей во всех греховных пожеланиях, которыми она хочет жить; почему св. апостол и не считал себя живущим своей жизнью, а чувствовал, что в нем живет и действует Сам Христос, возлюбивший его и предавший Себя на смерть за него.

Такова близость внутреннего общения духа между верующим во Христа и Самим Христом; жизнь их сливается в одно! К этой близости возводит св. апостол и всех прочих христиан, когда напоминает им о тех чувствах и расположениях души, с какими они первоначально обращались к вере во Христа и крестились в смерть Его. Или не разумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся; в смерть Его крестихомся; спогребохомся убо Ему крещением в смерть: да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем ⁵⁰¹. Мысль здесь апостола та, что наш грех и наше пребывание в нем были причиной смерти нашего Господа, Который не отказался умереть для нас Своей плотью. Но и мы, осужденные законом за грех, не можем терпеть этого убивающего нас состояния. Мы влечемся ко Христу, как своему освободителю от греха, для которого хотим быть мертвыми, и в знамение такого своего желания крестились, дабы уже не жить нам жизнью греха, отвращение от которого запечатлели водами св. крещения. В этих водах мы спогреблись Христу, умершему во плоти за грех наш, дабы и нам начать новую жизнь для Бога, как Христос восстал из мертвых славой Отчей. Как же начать нам новую жизнь? Помышляйте, говорит св. апостол далее, ceбе мертвых убо быти греху, живых же Богови о Иисусе Христе, Господе нашем. Да не царствует убо грех в мертвеннем вашем теле, во еже послушати его в похотех его ⁵⁰². Значит, для истинной и богоугодной жизни св. апостол прежде всего советует христианам постоянно мыслить, чтобы не жить для греха и сделаться для него мертвыми: помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови о Христе Иисусе Господе нашем. Заповедь не трудная и вполне согласная с первоначальными нашими желаниями, с которыми мы и обратились ко Христу. Между тем точное исполнение этой заповеди имеет величайшие для нас последствия – искоренение греха и достижение желанной свободы от Него. Кто не забывает и постоянно помышляет о том, чтобы стать мертвым греху, тот не может предаваться ему со всей невоздержностью и увлечением своей души – непременно будет употреблять противодействие ему и поставит себя в борьбу с ним. Дальнейший успех его в этой борьбе будет зависеть от того, в какой мере и степени он будет ходить в разуме Господа Спасителя, проникаться чувствами своей души к Нему, исполняться Его духом, и ощущать на себе присутствие Его силы и жизни, так что на высшей степени развития в себе этой силы и жизни он может сказать со св. апостолом: закон духа жизни о Христе Ииcycе освободил мя есть от закона греховнаго и смерти ⁵⁰³.

Но вот, скажет кто-нибудь, я верую в Господа Спасителя и ищу в Нем своего освобождения от греха; почему же не нахожу в себе такой полноты духа жизни и силы благодати, чтобы мне уже не грешить, а жить свято и богоугодно? Такой вопрос касается более того, кто предлагает его, нежели всякого другого, кому он предлагается. Тут скрывается тайна внутреннего отношения верующей души ко Христу и Христа к ней; следовательно, в разрешении упомянутого вопроса пусть каждый обратится к самому себе и испытает свою душу, нет ли в ней самой той причины, почему она чувствует себя слабой в духовной жизни, и в такое ли она поставила себя общение с Господом Спасителем, при котором получаются от Него и чувствуются силы Его? Впрочем нельзя не заметить здесь и того, что недостаток духовных сил и отсутствие полноты благодатной жизни не всегда зависит от нас самих, т. е. от нашей свободной воли; это может происходить и вследствие одной незрелости нашего духа и как бы преждевременности видеть в себе то, что имеет прийти после. Так дело нашего благодатного оправдания и совершенного освобождения от греха не есть какой-нибудь мгновенный и одновременный акт в нашей жизни, который совершался бы вдруг и разом. Нет; тут есть своя постепенность и свой духовный процесс. Сила благодатного оправдания Христова действие свое совершает в нас по одному закону с силой живущего и действующего в нашем естестве греха. Как грех, вошедший в нашу природу, не вдруг овладевает всем нашим существом и раскрывается в нас с течением лет и времени, возрастает и усиливается, по мере развития наших сил естественных, так и оправдывающая нас благодать не тотчас проникает все наше естество, а по мере наших духовных возрастов и, сообразуясь с развитием сил естественных. Св. апостол Павел прямо сближает между собой эти две жизни – естественную и духовную, и находит между ними то общее сходство, что мы входим в совершенный образ Христа Спасителя точно также, как входим в полный образ первого человека – Адама. Бысть первый человек, говорит он, в душу живу, последний Адам в дух животворящ. Но не прежде духовное, но душевное; потом же духовное. Первый человек от земли перстен: вторый человек Господь с небесе. Яков перстный, таковы и перстнии: и яков небесный, тацы же и небеснии. И якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся во образ небеснаго ⁵⁰⁴. Замечательно в этих словах св. апостола то, что мы действительно облекаемся в чистейшее естество своего Господа Спасителя по одному закону, по которому воспринимаем на себя бренное естество падшего первенца нашего, и что наперед должна раскрыться в нас жизнь естественная, или душевная; а потом духовная и благодатная: не прежде духовное, но душевное; потом же духовное. Отселе само собой следует, что прирожденная нам греховная порча, которая постепенно раскрывается в нашей естественной жизни, и вследствие которой мы духовно немоществуем, претыкаемся и падаем, не служить еще отрицанием действительности нашей веры в Господа Спасителя и не доказывает отсутствия в нас благодатных сил, действующих в обновление и очищение нашего естества.

Великое преимущество, предоставленное нам в этом состоянии нравственного несовершенства и внутреннего бессилия, заключается в том, что мы, стремясь к духовному своему совершенству, или полной свободе от греха, а между тем, по немощи своего естества, подвергаясь греху, не подлежим праведному осуждению Божию; потому что владеем всеми средствами, чтобы за свои грехопадения получать прощение, как говорит об этом св. апостол: ни едино убо ныне осуждение сущим о Христе Иисусе, не по плоти ходящим, но по духу ⁵⁰⁵. Против этого могут сказать нам, что св. апостол разумеет здесь тех христиан, которые совсем освободились от греха, и не согрешают; ибо он прямо высказывает ту мысль, что нет никакого осуждения тем, которые ходят по духу о Христе Иисусе, а не по плоти. Но если бы св. апостол разумел здесь христиан совершенно чистых и святых, то мы не видели бы никакой особенной мысли в его словах, когда он выражал бы в них именно тот смысл, что нет никакого осуждения только таким христианам, которые не допускают никакого греха. Разве может быть какое-нибудь осуждение тем, в которых нет ничего, заслуживающего осуждения? Впрочем для лучшего уразумения мысли апостола выслушаем как он сам изъясняет свое выражение и как понимает тех, которые ходят по духу и по плоти. Определяя это слово, св. апостол говорит: сущии по плоти, плотская мудрствуют; а еже по духу, духовная. Мудрование бо плотское смерть есть; а мудрование духовное живот и мир. Зане мудрование плотское вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется, ниже бо может ⁵⁰⁶. Теперь ясно стало, что ходить по духу о Христе Ииcycе, значит, по рассуждению апостола, иметь образ мыслей сообразный с учением Господа и мыслить так, как внушает Он Сам; а ходить по плоти, значит, мыслить так, как внушает плоть, или жизнь естественная, управляемая грехом. Здесь великая проходит черта разделения между одними и другими. Первые не отрицают жизни божественной и не выпускают из виду цели, указываемой им верой; – они помышляют о духовном; последние состоят в прямом отрицании духовного, находятся во вражде с Богом, поскольку водятся с такими мыслями, которые заимствуются от плотской жизни и благоприятствуют ей.

Установив, такой взгляд на свою жизнь духовную, мы уже не можем смущаться и упадать духом ни пред высотой требуемого от нас нравственного совершенства, образец которого поставляется нам в Самом Боге ⁵⁰⁷, ни пред глубиной крайнего развращения естества человеческого, для которого нет места в светоносном царстве Божием, и которое навсегда отсекается от него ⁵⁰⁸. Не смущает нас высота нравственного совершенства; потому что она обнимает собой всю нашу вечность, в бесконечном продолжении которой будем смотреть на великий образ Отца Небесного и всегда приближаться к Нему. Не смущает нас и крайняя глубина нечестия, отрицающего святость божества и имеющего свою жизнь в противоположность тому, чего требует от нас Бог. Находясь между той и другой, стремясь к жизни Божией и отвращаясь от зла, мы твердо можем уповать и вполне надеяться, что спасающий нас Господь приведет нас к цели наших стремлений и в продолжении своего царства успеет совершить над нами дело окончательного оправдания, чтобы представить нас чистыми и непорочными в царство любви Своей.

Остается решить нам одно сомнение касательно рассматриваемого предмета: точно ли мы можем надеяться на полное и совершенное оправдание свое, которое представляется нам впереди, тогда как в божественном писании прямо говорится, что это оправдание даровано нам при самом вступлении нашем в христианство и с принятием нами св. крещения, после которого мы уже являемся безответными в своих согрешениях, как изменники своего нового завета, заключенного с Господом Спасителем нашим. Действительно, божественное писание во всех местах своих, где касается силы и действия св. крещения на человека, свидетельствует, что посредством сего таинства оправдывающая благодать Божия очищает, освящает и обновляет зараженное грехом естество наше. Так св. апостол Павел, раскрывая темные дела и богопротивную жизнь людей естественных, и потом, обращаясь к христианам, говорит: и сими убо нецыи бесте: но омыстеся, но освятистеся, но оправдастеся именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего ⁵⁰⁹; и в другом месте: бехом иногда и мы несмысленни, и непокоривы, и прельщени, работающе похотем и сластем различным в злобе и зависти живуще, мерзцы суще. Еда же благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, ихже, сотворихом мы, но по своей Его милости спасе нас банею пакибытия и обновления Духа Святаго Его же излия на нас обильно Иисус Христом Спасителем нашим: да оправдившеся благодатию Его, наследницы будем по упованию жизни вечныя ⁵¹⁰. Но когда уже несомненно было доказано нами выше на основании того же божественного писания, что нет на земле между людьми ни одного совершенного праведника, когда и самый всеобщий опыт жизни подтверждает ту истину, что человек постоянно должен бороться с грехом, пока находится во плоти, когда следы греховного повреждения так ясны и осязательны даже в самых возрожденных людях, что никак нельзя отрицать их, или не примечать, когда и особенные избранники Божии сознаются, что аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас ⁵¹¹, когда все наставления св. апостолов клонятся к тому, чтобы возводить верующих из плена греха к совершенству духовному, когда и сам великий между апостолами св. Павел, не считал себя достигшим сего совершенства ⁵¹², а потому находил необходимым для себя, чтобы порабощать и умерщвлять свою плоть, и как бы умирать по вся дни ⁵¹³, дабы, проповедуя другим самому не остаться неключимым ⁵¹⁴, когда наконец и все молитвы церкви направлены к тому, чтобы просить Господа о прощении согрешений наших и очищении их, то очевидно, что нельзя понимать без ограничения и в прямом слововыражении тех мест писания, в которых верующие христиане, по совершении над ними св. крещения, называются омытыми, освященными, оправданными, обновленными и как бы уже совсем спасенными.

Какой же смысл, заключается в этих местах, или почему св. апостолы приписывают такие величественные наименования верующим христианам? Эти наименования усвояются им потому, что они действительно, с принятием веры Христовой, и по силе св. крещения, получают разрешение во всех сделанных ими грехах и что в их естестве полагается высшее начало для совершенного обновления его и освящения; почему они уже навсегда отделяются от людей естественных, находящихся вне христианства. Посредством своей веры во Христа человек соединяется со Христом, который становится для него плодоносным корнем, имеющим передать ему свою жизнь и святость. По отношению к этому-то началу верующие и сами называются чистыми и святыми, как яснее выражает свою мысль св. апостол в другом месте: аще начаток свят, то и примешение: и аще корень свят, то и ветви ⁵¹⁵; или как Сам Господь сказал своим ученикам: Аз есмь лоза истинная… Будите во Мне и Аз в вас; якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе тако и вы аще во Мне не пребудете. Аз есмь лоза, вы же рождие; и иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног: яко без Мене не можете творити ничесоже ⁵¹⁶. Потому-то в послании к филиппийцам св. апостол изъясняет свою радость о первых проявлениях их усердия к принятию благовествования Христова и выражает свое упование, что такое благое начало приведено будет благополучно к своему великому концу: надеявся на cиe истое, яко начный дело благо в вас совершит е, даже до дне Иисус Христова ⁵¹⁷. Высказав слово надежды на окончательное совершение положенного в верующих христианах благого дела их спасения, св. апостол открывает нам новую мысль к точному разумению тех мест писания, в которых представляется это благое дело в самом его совершении и окончании. Так говорится по твердому упованию и несомненному убеждению в том, что это имеет быть непременно. Священным писателям очень обычно представлять будущее, как уже сбывшееся; например: св. апостол Иаков, раскрывая суетность надежд возлагаемых людьми богатыми на свои сокровища, говорит: пpиидите ныне богатии, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех ваших, грядущих на вы. Богатство ваше изгни, и ризы ваши молие поядоша: злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет, и снесть плоти ваша аки огнь: егоже снискасте в последние дни ⁵¹⁸. Тут ясно св. апостол будущее и грядущее бедствие богатых олицетворяет как бы уже в самом его исполнении на деле, по верности имеющего последовать события.

Следовательно когда слышим и изображение наследуемых благ во Христе верующими, которые представляются как бы уже спасенными, то это должны понимать в смысле несомненности будущего исполнения того, о чем говорится. Уверенность в будущем совершении своих упований и своей проповеди так была велика и тверда у св. апостолов, что они смотрели на себя, как на победителей ⁵¹⁹ и воздавали благодарение Богу за свою победу: Богу же благодарение, давшему нам победу Господом нашим Иисус Христом ⁵²⁰. Но где же эта победа? Она впереди – в будущем, когда окончится благодатное царство Господа Спасителя и откроется вечное царство Его славы, что видно из предшествовавших слов самого апостола: подобает тленному сему облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие. Егда же тленное cиe облечется в нетление, и смертное cиe в безсмертие, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти смерте жало; где ти аде победа; жало же смерти, грех: сила же греха закон ⁵²¹. Итак, совершенная победа над грехом и полное спасение человека последует тогда, когда тленное cиe естество наше облечется в нетление и смертное cиe облечется в бессмертное. Где же точность смысла слов, сказанных апостолом: спасе нас банею пакибытия? В твердости его упования на спасение вышедших из бани пакибытия. Упованием бо спасохомся, говорит тот же апостол. Упование видимое несть упование; еже бо видит кто, что и уповает. Аще ли его же не видим надеемся, терпением ждем ⁵²² – мы убо духом от веры упования правды ждем ⁵²³. И еще: оправдившеся благодатию Его, наследницы будем по упованию жизни вечныя ⁵²⁴. Везде представляется жизнь вечная со всеми её благами предметом нашего упования. Значит упование есть существо и основание всего христианства; следовательно к предметам христианского упования нужно отнести и саму святость жизни христианской. А если она есть предмет нашего упования, то никак не может быть условием наследия тех благ, какие ожидаем по упованию. Напротив, упование служит условием самой нашей святости; ибо без него совсем нельзя и вступать в борьбу со грехом, потому что прямо сказано: и всяк имеяй сию надежду нань, очищает себе, якоже Он Сам чист есть ⁵²⁵. А кто отпал от этой надежды и упования, тот непременно предается всем неправдам и мерзостям греха, как это видим на язычниках, иже в нечаяние вложшеся, предаша себе студодеянию в делание всякия нечистоты ⁵²⁶. Переходим теперь к решению последнего вопроса, какой предположен нами в составе рассматриваемого предмета.

Основанием несомненного исполнения нашей христианской надежды есть Сам Иисус Христос, Который есть упование нашея славы ⁵²⁷, Который дал Себе за ны, да избавит ны от всякаго беззакония и очистит Ceбе люди избранны, ревнители добрым делом ⁵²⁸. Он Сам представляется действующим в нас силой своего Божественного Духа; а потому и является для нас основанием упования нашего столь твердым и прочным, что мы по учению св. апостола Павла, должны смотреть на себя, как уже на людей таких, которые уже действительно получили свое избавление от греха и над которыми совершилось все, что мы видим в Самом Христе Спасителе нашем. Об этом так рассуждает он в своем послании к ефесеям: «благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах; так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли своей, в похвалу славы благодати своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, в котором мы имеем искупление кровью Его, прощение грехов, по богатству благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну своей воли по своему благоволению, которое он прежде положил в Нем, в устроение полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом. В Нем мы и сделались наследниками, быв предназначены к тому по определению совершающего все по изволению воли Своей, дабы послужить к похвале славы Его нам, которые ранее уповали на Христа» ⁵²⁹.

Этими словами св. апостол высказал все – и побуждение со стороны Бога к совершению нашего спасения, и цель сего спасения и избранное Богом для этого средство; именно побуждением в Боге к совершению нашего спасения есть безмерное богатство благодати Его: – цель – Его собственная похвала, или слава в нас, прежде бывших нечистыми и порочными, а потом сделавшихся чистыми и святыми пред Ним в любви; – средство – бесценная кровь, принесенная возлюбленным и единородным Его Сыном в жертву нашего искупления и примирения с Богом. И хотя в приведенных нами словах св. апостола нельзя не видеть, что он разумеет в них прежде всего самого себя с прочим богоизбранным кругом апостолов; но в дальнейших рассуждениях своих он ясно прилагает эти слова и ко всем другим христианам, ибо продолжая свою речь, пишет так: Бог же богат сый в милости, за премногую любовь свою, еюже возлюби нас и сущих нас мертвых прегрешеньми, сооживи со Христом: благодатию есте спасени: и с ним воскреси и спосади на небесех во Христе Иисусе: да явит в вецех грядущих презельное богатство благодати своея, благостынею на нас о Христе Иисусе. Благодатию бо есте спасени чрез вepy: и cиe не от вас: Божий дар: не от дел, да никтоже похвалится ⁵³⁰. Итак, по разуму св. апостола, нет разделения между Господом Христом и усыновленными Им, или воспринятыми христианами: Он и воспринятые Им верующие христиане составляют одно, так что каждый из них должен видеть в своем Спасителе свое решительное спасение и считать себя не иначе, как уже сооживленным с Ним воскрешенным и спосажденным на небесах.

Но каким образом это может быть, когда мы ничего такого не видим и не находим в себе, что совершилось в лице нашего Господа? Как мы можем относить к себе то, что видим во Христе и принадлежит только Ему? При разрешении сего вопроса, мы встречаемся с такой тайной нашей веры, которая постоянно проповедуется всему миру от самого начала христианства доселе и которую никак не может понять и принять миp неверующий; а потому и остается в своем неверии и отрицании христианской проповеди. Подлинно здесь заключается тайна, тайна столь глубокая и великая, что неудобно разумевается и самими верующими христианами; а потому св. апостол Павел молился о них Богу Отцу, чтобы Он дал им просвещенные очеса сердца разуметь ее. Не престаю благодаря о вас, поминание о вас творя в молитвах моих: да Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, да даст вам Духа премудрости и откровения, в познание Его: просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания Его и кое богатство славы достояния Его во святых, и кое пpecпеющee величество силы Его в нас верующих по действу державы крепости Его, юже содея о Христе, воскресив Его от мертвых, и посадив одесную Себе на небесных, превыше всякаго начала и власти и силы и господства, и всякаго имене, именуемаго не точию в веце сем, но и во грядущем ⁵³¹. В этой своей молитве к Богу Отцу св. апостол выражает самое существо той тайны, живое уразумениe которой возможно только при посредстве просвещенных свыше очей сердца. В чем же именно заключается она? В безмерной любви Божией, явленной роду человеческому во Христе Иисусе и недомыслимой близости, в какой находятся верующие ко Христу и Христос к ним. Близость такова, что нет никакого разделения, или посредства между Христом и верующими в Него христианами; почему принадлежащее самому Христу есть уже собственность христиан. И хотя эта собственность еще не в действительном находится обладании верующими, но несмотря на то, она есть их собственность, по упованию непременного наследия в будущем.

Такое учение нашей веры, не всеми даже и из верующих ясно уразумеваемое и живо представляемое, решительно не прилагается к разуму и чувству неверующих, которые видят в нем полную неосновательность и непоследовательность; потому что, по их рассуждению будущее ни в каком смысле не может быть принимаемо за настоящее, и которые обыкновенно принимают за положительное для себя данное только настоящее – действительное. Как же разъяснить им верность и несомненность нашего упования и как примирить их требования наличной действительности с началом нашей веры в будущее, как бы уже настоящее? Не иначе как, разве посредством опровержения их собственного начала, на котором, держатся все их суждения и мысли относительно предметов нашей веры. Справедливо ли говорит разум неверующий, что он принимает за положительное данное для себя только то, что представляется ему в действительном настоящем? Несправедливо! Ибо и он, действуя по своему началу положительной действительности, имеет свою веру в будущее отдаленное и неопределенное, и в ту пору, когда он, по-видимому, стоит на положительной действительности, на самом деле опирается на вере в будущее, только вере такой, которая отрицает нашу веру христианскую и во всем противна ей. Не он ли проповедует постепенное развитие и усовершенствование человечества и допускает это развитие в бесконечность? Не он ли обещает впереди рай сладости и чувственного блаженства людям вследствие своего прогрессивного успеха и разных улучшений быта внешнего? Где же этот рай сладости в настоящем? Пусть покажет его, как наличную для всех действительность, и тогда поверим ему и согласимся с ним. Но это по его собственному сознанию относится к будущему, а не настоящему времени; – для этого долго еще должно жить человечество, много трудиться и работать! Значит и у неверующих в христианские надежды есть свои надежды на будущее. Зачем же они отрицают в христианстве то начало, по которому уже незаконно действуют сами? Скажут: мы по крайней мере, при своей вере в будущее основываемся на достоверности собственных сил человеческих, которые способны развиваться в бесконечность и достигать цели своих стремлений, по мере их развития и усовершенствования! Отвечаем: силы человеческие являются нам действительностью второстепенной, условной и зависимой; а мы утверждаемся на силах первообразных, независимых и вечных – силах божественных, явленных нам во Христе Иисусе. Какое же основание надежнее и прочнее?

Слышим на свой ответ это общее и обычное всем неверующим возражение: «мы не признаем во Иисусе Христе Бога вечного и не веруем в Его божественные силы, которые полагаете вы в основание своих будущих надежд!» – Останавливаем вас, неверующие! Не перебегайте от одного предмета к другому! У нас пока не о том идет речь, веруете ли вы во Христа Спасителя, как Бога, или нет; но о том, можно ли оставаться человеку при одной настоящей действительности, без надежды и упования на будущее? Вы отрицаете веру и надежду? Вы отрицаете веру и надежду христианскую, потому что хотите непременно держаться только настоящей действительности; держитесь же твердо этой своей мысли и не переменяйте ее на другую, чтобы не быть слишком говорливыми, и по одной гибкости своего быстро вращающегося языка, считать себя непобедимыми в слове. Неустойчивость вашего начала видна из того, что вы, опираясь на нем не можете защищать в себе самих того, что отрицаете в других. Вы отрицаете теперь и божественное достоинство Господа Спасителя. Почему? Ужели потому, что Он не имеет за Собой решительных доказательств Своей божественности? Не думаем? Он всем доказал, сколько нужно для Его вечных планов Свое высочайшее и божественное происхождение; – не отнял только возможности у людей противления Себе. И всякий, слышащий евангельскую проповедь и не приемлющий ее, пользуется этой возможностью и остается в состоянии одного только противления ей. В чем состоит самая возможность такого противления истинам евангелия? В том, главным и существенным образом, что все евангельские обетования впереди века настоящего, что Сам Христос скрыл славу Своего Божества от наших взоров завесой вечности: т. е. тут остается одно начало для неверующих: «не верю в будущее, держусь только настоящего!» Но это начало несостоятельно и ложно, как мы видели выше, потому что оно на самом деле не существует и необходимо попускает веру в будущее – временное и земное. А что все возражения, какие только были и есть доселе против божественности Иисуса Христа, выходят из одного указанного нами начала, это доказать не трудно. Представим Себе будущий век настоящим; вообразим, что все советы и планы божественные, какие имел Он осуществить во времени, совершились и приведены к концу, что назначенное для этого время окончилось, и вслед за тем открывается вечность и является Христос во славе Своего Божества, как в этом убеждены мы и не сомневаемся по своей вере. Ужели тогда может не признать в Нем кто-нибудь Бога вечного и Владыки миpa? Нет; тогда не устоит пред Ним никакая плоть, тогда рассеятся все софизмы лжеумствователей и умолкнут пустословящие языки; тогда по необходимости должен будет исповедать Его всяк язык, и преклонится пред Ним всякое колено – небесных, земных и преисподних ⁵³²; тогда падут и положатся под ногами Его все враги веры! ⁵³³ Значит, у всех противников нашей веры остается одно основание к своему противлению, о котором уже было сказано нами прежде, и на котором никак нельзя было удержаться им твердым и разумным образом.

Итак, пусть противящиеся евангельским истинам, и отрицающие наши христианские надежды не упрекают нас в несостоятельности и непоследовательности, когда мы имеем твердое упование на будущей век и несомненное наследие в нем всех благ, обетованных нам Господом Спасителем, в Котором мы признаем истинного Бога. Ибо иначе этот упрек с большей справедливостью должен обратиться на них самих, так как ее они, рассчитывая на свои человеческие силы, имеют в виду будущее – отдаленное. Если скажут нам: «мы, стремясь к своим отдаленным целям, имеем за собой, как положительное данное, силы человеческие: где же ваши силы божественные, на которые вы уповаете и которые полагаете в основание ваших вечных надежд? Покажите их нам, потому что мы их не видим!» Самый верный и решительный ответ на такое требование неверующих возможен один – это безуспешность их в осуществлении тех своих стремлений и намерений, какие они скрывают в себе по отношению к нашей вере и нашим надеждам. Чего хотят неверующие и какие у них тайные замыслы по отношению к вере христианской? Они хотели бы уничтожить эту веру и истребить ее с лица земли; они желали бы превратить наши догматы, разрушить церковь и увлечь весь мир в свое направление. Удалось ли им это сделать? Нет! Церковь Христова существует доселе; учение христианское продолжается на земле во всей своей божественной чистоте; великое дело спасения людей идет своим чередом несмотря ни на какие усилия врагов христианства и численное их превосходство пред малым количеством избранного стада Христова. Спрашиваем своих противников: где причина такого чудного явления, которого они отрицать не могут и должны признать его за факт положительный? Что же мешает им осуществить свои цели, которые они так настойчиво преследуют и которых никак не могут достигнуть до сих пор? А, кажется, их усилия начались не со вчерашнего дня и не с некоторого только недавнего времени! Еще св. апостол Павел в свое время писал, что тайна беззакония совершается, и что есть высшая сила, сдерживающая эту ужасную тайну, которая не позволяет ей раскрыться во всем своем разрушительном действии ⁵³⁴. Эта-то высшая сила, сдерживающая предприятия и успехи беззакония, и есть та божественная благодать, которая хранит церковь непоколебимой доселе, которая раскрывает себя различными действиями в своих избранных и спасаемых, и которая под конец времени приведет в исполнение все, что предначертано в планах вечных, т. е. соберет и отделит всех избранных от века настоящего, чтобы прославить и водворить их в небесном царствии ⁵³⁵, почему она и служит твердым основанием для верующих христиан, чтобы несомненно уповать на достижение своих целей, полное и совершенное осуществление которых в вечности.

Для неверующих, конечно, это представляется неубедительным и недоказательным, потому что они твердо надеются на осуществление своих замыслов, которые, по их убеждениям, непременно должны исполниться если не ныне, то завтра, не завтра так после! Но мы не имеем других доказательств более сильных и осязательных кроме представленного для неверующих в подтверждение действительного пребывания в церкви божественной силы, без которой она никак не могла бы устоять против устремления на неё сил враждебных, и давно пала бы пред одним множеством лжеучений, последовав тому, или другому из них. Для нас важно, по крайней мере, в этом случае то одно, что восстание против наших упований на будущий век по тому своему положению, что они не признают ничего будущего, а держатся лишь действительности настоящей, как люди положительные и разумные, сами опираются на верование в будущее и упование на отдаленное еще несуществующее. Это фальшивое их начало и есть основной пункт разделения между ими и нами,– исходная точка, из которой развились и вытекли все заблуждения рационализма, направленные против божественных истин нашей веры. Если бы они сошли с этого своего основания, сознав свою ложность, и, отложив свои предрассудки, прочитали в простоте своего сердца евангельскую историю, то не могли бы не уверовать в Господа Спасителя, как Бога истинного, а признав в Нем Бога истинного, тотчас отступили бы от всех своих заблуждений. Ибо, веруя во Христа, как Бога и Спасителя мира, нельзя уже отрицать бытия Божия вообще, переносить вечное и самобытное существо божественное на мир, представляя его бытием первообразным, безграничным и независимым. При вере в Господа Спасителя, невозможно отрицать бессмертия души и бесконечного её существования в вечности; невозможно идти против положенных в ней законов добра, чтобы жить свободнее в угождение своей плоти, не допускать различия между добродетелью и пороком, отвергать естественную порчу и необходимость сверхъестественной помощи для восстановления нашей падшей природы. Сказать короче: при вере в Господа Спасителя, отнимается самое побуждение восставать против истин божественных и делать им насильственное толкование, или предавать их полному превращению и осмеянию во ими разума и науки; ибо этой верой освещается всякая откровенная истина и восстанавливается полный и всецелый мир души. Неверующие упорно стоят в своем начале и не уступают нам, а потому и мы прекращаем с ними нескончаемый спор, довольствуясь одним обличением ложности и шаткости их главного основания, на котором они зиждут все свои нелепости и считают себя непобедимыми.

Обращаемся к своей внутренней области веры для утверждения себя в вере и уповании на обещанные нам блага. Проверим свои убеждения собственными нашими источниками, точно ли мы так мыслим, как заповедует нам учение божественное и находим ли в нем такое удостоверение, чтобы нам несомненно надеяться на получение вечных благ? Ибо предмет, о котором мы рассуждаем, таков, что нелегко можно увериться в нем совершенно и самим пребывающим в вере! Всецело уповать на Господа, иметь твердую и непоколебимую надежду на получение от Него всех обетованных Им благ ясно уполномочивает нас божественное писание. В послании св. апостола Петра читаем: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой своей милости возродивший нас воскресением Ииcyca Христа из мертвых к упованию живому, к наследству нетленному, непорочному, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас, силою Божиею чрез веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время. О сем радуйтесь, поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений... посему возлюбленные, препоясав чресла ума вашего, бодрствуя, совершенно уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа» ⁵³⁶. Совершенно уповайте, т. е. без всякого колебания какими-либо сомнениями и мыслями противными. И действительно, как ни высок предмет наших упований сам по себе, но если вникнуть в него поглубже и внимательнее, то здесь не может оставаться никакого места сомнению и колебанию. Ибо откуда может явиться тут сомнение? Со стороны Бога не представляется для нас никакого сомнения, потому что Он совершил уже все, что требуется для нашего полного и окончательного спасения ⁵³⁷, и наше упование на действительное наследие сего спасения согласуется со всеми свойствами высочайшего Существа Божия, так что сомнение относительно сего предмета изобличало бы нашу верность Богу. Так мы признаем Бога существом истинным и верным ⁵³⁸. Которому невозможно солгать, или изменить своему обещанию ⁵³⁹; а Он обещал спасти род человеческий еще первому нашему прародителю тотчас после его грехопадения ⁵⁴⁰. Вера в это благодатное обетование и составляла жизнь лучшей части всего древнего человечества до явления в мир Господа Иисуса, Который при самом своем рождении на земле наречен сим именем в означение спасения всех верующих в Него людей: ибо что выражает собой на языке еврейском слово – Иисус, то на всех наречиях означает спасение. Почему еще через Своих пророков Он наперед говорил о Себе: рцыте дщери Cионове: се Спаситель твой грядет, имеяй с Собою мзду, и дело Свое пред лицем Своим. И призовет я, люди святы, избавленни Господем ⁵⁴¹: – радуйся зело дщи Сионя, проповедуй, дщи Иepycaлимля: се Царь твой грядет тeбе праведен и спасаяй ⁵⁴². Но что сказал Господь, то должно исполнится непременно: елика бо обетования Божия, в том ей, и в том аминь ⁵⁴³; отрещися бо Себе не может ⁵⁴⁴. Верен есть призвавый вас иже и сотворит ⁵⁴⁵, иже и утвердит вас даже до конца неповинных в день Господа нашего Иисуса Христа. Bерен Бог, им же звани бысте в общение Сына Его Иисуса Христа Господа нашего ⁵⁴⁶. Небо и земля прейдет, сказал Господь: словеса же моя не прейдут ⁵⁴⁷! Бог есть существо всеблагое и любвеобильное, которое щедро изливает все потребные блага на своих тварей ⁵⁴⁸. Но какое важнейшее и более потребное благо для человека, если не вечное его спасение? Следовательно, если бы и мы не могли твердо уповать на получение одного этого блага, то все прочие временные дары, какими только пользуемся в жизни настоящей, обращаются в ничто, и уже никакое другое благодеяние не может служить для нас доказательством благости и любви Божией; а потому и мы не способны были бы отвечать полной и всецелой любовью своему благодетелю. Теперь же, если требуется от нас такая любовь, то потому, что и сам Бог явил нам вечную любовь в Своем возлюбленном Сыне. О сем явися любы Божия в нас, говорит св. апостол Иоанн, яко Сына Своего Единороднаго посла Бог в мир, да живи будем Им. О семь есть любы, не яко мы возлюбихом Бога, но яко Той возлюби нас и посла Сына Своего очищение о гресех наших ⁵⁴⁹; и другой апостол пишет: составляет свою любовь к нам Бог, яко и еще грешником нам сущим Христос за ны умре. Много убо паче оправдани бывше ныне кровию Его, спасемся им от гнева. Аще бо врази бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившася, спасемся в животе Его ⁵⁵⁰. Иже убо Сына Своего не пощади, но за нас всех предал есть Его: како убо не и с Ним вся нам дарствует? ⁵⁵¹ Бог есть Существо всемогущее, для которого все возможно и нет ничего невозможного ⁵⁵²; а потому для него ни откуда не представляется такого препятствия, которое остановило бы дело нашего спасения: ибо яже Бог Святый совеща, кто разорит: и руку Его высокую кто отвратит? ⁵⁵³ Наконец, мы представляем Бога Существом в высшей степени праведным и святым во всех Его путях и советах ⁵⁵⁴, который потому не допускает никакой несправедливости в своих действиях и распоряжениях. По самому этому свойству существа Божия, мы можем твердо надеяться на свое благодатное оправдание и примирение с Богом во грехах своих, которые являются в нас, как следствие естественной порчи, наследуемой нами в самом рождении, прежде всякого личного нашего участия к ней собственной волей и сознанием. Этот естественный закон, по которому мы делаемся причастными греху, временно допущен премудрым и правосудным Богом, без сомнения, потому, что у Него от вечности положен другой закон благодатного оправдания нашего во Христе Иисусе, так что без сего последнего, оправдывающего нас закона, мы никак не могли бы примириться своей мыслью со справедливостью закона первого, подвергающего нас вечному осуждению, несмотря на все доказательства, какие обыкновенно приводятся относительно виновности греха первородного. Без оправдания Божия этому греху и невозможно было бы перейти в потомство первых его виновников, потому что праведный приговор Божий – смертию умрете, в оньже аще день снесте от него ⁵⁵⁵, тотчас совершился бы над первыми преступниками воли своего Творца. Притом, в самых наших, по-видимому, свободных действиях греха, которые совершаем мы при раскрытии своей воли и разума, усматривается другая посторонняя сила, которая возобладала нами и держит в своем рабстве ⁵⁵⁶. Такое неестественное состояние наше сильно вопиет за нас к вечной правде Божией, чтобы мы восстановлены были в иное состояние лучшее, в котором не чувствовалось бы никакого противоречия между нашей внутренней свободой и внешним её порабощением силой противной нам. Для этой-то именно цели и явился в мир Сын Божий, чтобы разрушить дела дьявола ⁵⁵⁷, и освободить нас от его насильственной власти ⁵⁵⁸. Через Него-то и явилась нам вечная и всесовершенная правда Божия в прощении всех грехов наших ⁵⁵⁹.

Таким образом, вникая во все свойства и действия божественные, мы не имеем никакого основания сомневаться в полном и совершенном исполнении наших чистых и святых упований христианских. Сомнение здесь разве возможно со стороны нашего собственного бессилия и сознания в себе тех немощей, которые принадлежат нам по естеству. Но с одной стороны – эти немощи являются в нас, как следствие начатых и не приведенных еще к своему концу действий божественных; с другой – сознание своих немощей и есть первое для нас условие в деле нашего спасения, дабы нам не надеяться на самих себя, но на Бога, восставляющего даже мертвых ⁵⁶⁰. Наше бессилие в жизни духовной, наши нравственные слабости и недостатки еще более должны поддерживать твердость наших упований, возлагаемых на Бога. Почему св. апостол Павел говорит: да держим исповедание упования неуклонное: верен бо есть обещавый ⁵⁶¹. Упование на Бога, по словам того же апостола, есть то же для души, что твердый и верный якорь для плавающих на море; потому что оно (упование) досягает, во внутреннейшие завесы, до самого Предтечи Христова ⁵⁶². Прекрасное и вполне выражающее дело сравнение! Как якорь, повергаемый с корабля в глубину моря, доходит до самого дна его и прикрепляясь к твердому грунту земли, дает утверждение плавающим, по зыбкой и волнующейся стихии: так и упование, возлагаемое душой на Бога, устремляется в высоту, достигает до самого Господа Спасителя и соприкасается Его божественным силам; почему и производит то, что Сам Господь ради славы Своего Божества не оставляет в пренебрежении и посрамлении душу, на Него уповающую. Чтобы яснее и прямее выразить нами действительность своего упования на Господа, Спасителя скажем о нем так: оно есть ни что иное, как голос Самого Господа, внутренне говорящего в нас и успокаивающего нашу душу верным исполнением того, чего от Него желаем и ожидаем. Св. апостол Павел прямо относит упование к действию Самого Бога, производимому в душе человека силой Духа Святого, ибо в своем послании к христианам римской церкви пишет так: Бог же упования да исполнит вас всякия радости и мира в вере, избыточествовати вам в уповании силою Духа Святаго ⁵⁶³. Если же упование есть дело Самого Бога, то мы уже не о том должны спрашивать: имеет ли свою твердость и несомненность исполнения наше упование; но чувствуем ли его в своем сердце и носим ли его в душе своей? И если оно ощущается нами, если мы согреваемся его благодатной теплотой, то и не должно быть речи относительно верности его исполнения для нас! Воззрите на прежние роды, и посмотрите, кто уповал на Господа и был посрамлен? Или кто призывал Его, и был оставлен? ⁵⁶⁴ Дом израилев упова на Господа: помощник и защититель им есть. Дом Аарон упова на Господа: помощник и защититель им есть. Боящиися Господа уповаша на Господа, помощник и защититель им есть ⁵⁶⁵. Блажени вси надеющиися нань ⁵⁶⁶; Он утверждение. прибежище, избавитель и помощник всем уповающим на Него ⁵⁶⁷.

Что требуется с нашей стороны, чтобы приобрести твердое и непоколебимое упование на получение обетованных нам благ жизни вечной? Искренняя и живая вера в Господа Спасителя. Через Него, говорит св. апостол Павел, получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждой славы Божией ⁵⁶⁸; в Нем мы имеем дерзновение и надежный доступ к наследию сей славы через веру в Него ⁵⁶⁹. Что вера в Господа Спасителя действительно подает нам такую надежду, и мы не должны оставлять в душе своей никакого сомнения в непременном исполнении наших великих чаяний, об этом находим многие свидетельства и подтверждения в божественном писании. В пророчествах Исаии читаем: тако глаголет Господь: се Аз полагаю во основание Сиону камень многоценен, избран, краеуголен, честен во основание ему, и веруяй в он, не постыдится ⁵⁷⁰. Этот полагаемый в основание Сиона камень, есть Господь Иисус Христос, Которого послал Бог в миp, да всяк, веруяй в Он, не погибнет, но имать живот вечный ⁵⁷¹, о чем многократно и торжественно свидетельствовал Сам Он во время пребывания своего на земле. Аминь, аминь, глаголю вам, яко слушаяй словесе Моего и веруяй пославшему Мя, имать живот вечный: и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот ⁵⁷². Се есть воля пославшаго мя Отца, да всяк видяй Сына и веруяй в Него, имать живот вечный: и воскрешу его в последний день ⁵⁷³. Аз есмь дверь: Мною аще кто внидет, спасется ⁵⁷⁴. Веруйте в Бога и в Мя веруйте! – Яко Аз живу, и вы живи будете ⁵⁷⁵. Сия глаголах вам, да радость моя в вас будет, и радость ваша исполнится ⁵⁷⁶. Точно радуется сердце, душа исполняется чувством небесного восторга, когда останавливаемся своим вниманием на этих свидетельствах божественных, подтверждающих силу нашей веры и подающих нам несомненную надежду на исполнение всего, что обещано нам в веке будущем.

Но вот нас смущают места, встречаемые в том же божественном писании, где требуются от нас дела, которыми должна оправдываться сама наша вера и без которых мы лишаемся своих надежд, подаваемых нам верою, – «Что пользы, братия мои, пишет св. апостол Иаков, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Может ли вера спасти его?...Ты веруешь...хорошо делаешь: и бесы веруют и трепещут...Видите ли, что человек оправдывается делами, а не верою только?.... Ибо как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» ⁵⁷⁷. Итак мы хотели остановиться на вере, как силе, оправдывающей нас и подающей нам упование на получение благ вечных, а теперь вера препровождает нас к делам закона, которыми оправдывается в нас она сама. Если же вера отсылает нас к делам закона, то нет для нас никакого упования на оправдание, потому что делами закона не оправдается никакая плоть ⁵⁷⁸. Как выйти нам из этого противоречия, которым разом отнимается от нас то, чего мы ждем и надеемся по одной своей вере в Господа Спасителя? Нужно найти точный смысл приведенных нами слов св. апостола и уразуметь тех, против кого он направляет свою речь. Св. апостол Иаков сам поясняет себя, когда говорит о вере, которая не сопровождается никакими добрыми делами и которая остается совершенно бесплодной, мертвой, или верой бесовской, т. е. такой верой, при которой есть свои понятия о Боге и знание Его воли; но нет никакого сочувствия мыслям и целям божественным, а потому нет, никакого и проявления её в делах правды. Но иное дело совершенная мертвенность и бесплодность веры, при которой предполагается необходимое полное нечестие души и порабощение её пороку: а иное – несовершенная праведность, или не полная святость, с которой неизбежно соединяются свои недостатки. Что св. апостол Иаков, когда писал о делах веры, не разумел полной и совершенной праведности, посредством которой человек мог бы оправдаться пред Богом, а только направлял свою речь против тех, которые хвалились верой, но жили и действовали как люди, не имеющее веры, это видно из того, что он далее говорит: много согрешаем вси ⁵⁷⁹.

Если сам апостол сознается, что много согрешаем вси, то очевидно, что и оправдание человека поставлял он не в одних делах закона, а непременно подразумевал, здесь веру в Искупителя, восполняющую то, чего недостает нам по требованию закона и оправдывающую нас заслугами нашего Искупителя. Значит, приведенное нами место, равно как и другие подобные места, находящиеся в писании, где требуется от нас собственная чистота и праведность для оправдания пред Богом, не представляют никакого противоречия той истине, которую мы высказали прежде, т. е. не исключают силы нашей веры в Господа Спасителя, которая собственно оправдывает нас и служит главным основанием наших упований на получение обетованных благ. Почему и св. Иоанн Богослов пишет: чадца моя, сия пишу вам, да не согрешаете: и аще кто согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Праведника. И той очищение есть о гресех наших; не о наших же точию, но и всего миpa ⁵⁸⁰. Тут ясно св. апостол высказывает цель, с которой он пишет свое наставление верующим христианам и к которой они должны стремиться в своей жизни; эта цель состоит в том, чтобы они не согрешали. Но снисходя к их естественной немощи, по которой, при самом своем стремлении к святости, не могут избежать греха, оставляет место для надежды на ходатайство одного великого праведника – Господа Иисуса. Следовательно, св. апостол Иаков в своем послании имел в виду только особый род христиан, которые, прикрываясь именем верующих во Христа, на самом деле не имели никакого внутреннего общения с Ним по духу и жили под управлением грубых и нечистых расположений своей греховной природы. В приложении к этим людям и их мрачным делам нужно понимать и те грозные слова писания, в которых говорится, что согрешающим по принятии разума, не обретается ктому о гресех жертва ⁵⁸¹; или аще бо oтбегше скверн миpa в разум Господа нашего Иисуса Христа, сими же паки сплетшеся побеждаемы бывают, быша им последняя горша первых. Лучше бо им бе не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди ⁵⁸². Внутренне состояние таких людей равно совершенному неверию, или прямому отступлению от веры, которое тем не извинительнее и преступнее в них, что им явлена истина Божия и они были причастны спасительной силе Божией и вкусили сладости благого глагола Божия. Почему об них рассуждает так св. апостол Павел: «невозможно, однажды просвещенных, и вкусивших дара небеснаго, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благаго глагола Божия и сил будущаго века, и отпадших, опять обновлять покаянием: когда они снова распинают в себе Сына Божия, и ругаются Ему. Земля, пившая многократно сходящий на нее дождь, и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога: а производящая терние и волчцы негодна и близка к проклятию, котораго конец – сожжение» ⁵⁸³.

Очевидно, что это состояние совсем не таково, в каком находятся истинно верующие христиане, которые хотя и согрешают, но в них скрывается живое начало добра – истинная вера Божия, которая незаметно раскрывается под немощами естества и всегда дает им лучшее направление в образе мыслей, чувствований, желаний и действий, пока наконец, принесет совершенный плод жизни вечной. Это животворное и благодатное начало, сохраняемое человеком в своей душе, успеет совершить свое спасительное действие над ним в пределах, положенных Богом для его очищения и обновления, так что окончательно истребить в нем греховную порчу, сделает его чистым и непорочным, и ничего не оставить в нем такого, что не позволяло бы ему войти в блаженное царство небесное. Отселе выводим такое заключение, что мы не на делах своих должны утверждать веру в Господа Спасителя и упование на наследие обетованных благ жизни вечной, а наоборот, от веры упования должны переходить к делам. Ибо если мы будем смотреть на свои дела и собственные наши заслуги, то никогда не почувствуем надлежащей любви к Господу Спасителю, не оценим должным образом Его благодеяний и всегда будем оставаться при одном чувстве самоосуждения, или же обольщать себя надменной и ложной своей праведностью, тогда как, при вере в Господа Спасителя и живом уповании на Его помощь и милосердие почувствуем полную теплоту в сердце и найдем в себе расположение к делам истинно благим и приятным Богу. Вот почему св. апостол Павел говорит: Закон ли убо разоряем верою? да не будет: но закон утверждаем ⁵⁸⁴.

Какой имеем залог или ручательство на то, что мы, сохраняя истинную веру в Господа Спасителя, действительно достигнем совершенной чистоты и праведности пред Богом, выйдем из состояния греха, и явимся достойными наследниками обетованного избранным Божиим небесного царства? Этим залогом, или ручательством служит для нас Дух Святой, Которого обещал верующим своим Господь Иисус ⁵⁸⁵, и которого они принимают в особенном таинстве, совершаемом над ними, и известном под именем миропомазания. Св. апостол Павел, указывая христианам коринфской церкви на этот залог, данный им, говорит: «утверждающий нас с вами во Христе, и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас, дал залог Духа в сердца наши» ⁵⁸⁶; и в послании к ефесеям пишет: «в Нем, т. е. во Христе, и вы, услышав слово истины, благовествование вашего спасения, и уверовав в Него, запечатлены обетованным Святым Духом, Который есть залог наследия нашего, для искупления удела Его, в похвалу славы Его» ⁵⁸⁷. Действия, производимые Духом Божиим в душах верующих, хотя весьма таинственны и в первых своих проявлениях как бы вовсе неприметны, но они на самом деле очень обширны и велики, Именно: «Дух Святый свидетельствует духу нашему, что мы дети Божии. А если дети, то и наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» ⁵⁸⁸. Он внутренне просвещает душу верующего Христианина и наставляет ее на всякую спасительную истину ⁵⁸⁹, делает ее способной различать истинное учение от ложного, так что хотя она и не исключает, по своему первоначальному состоянию, внешнего поcoбия в наставлении; но, собственно говоря, не внешнее научение возвышает ее в сознании истины, а внутреннее просвещение от Духа ⁵⁹⁰: Он внушает душе благие желания и движет ее ко всякому доброму делу ⁵⁹¹; рождает в ней сокрушение и плач о грехах своих, производит спасительную печаль по Богу, ходатайствует за нее воздыханиями неизглаголанными ⁵⁹², подает смелость взывать в молитве к Богу и называть Его Отцом ⁵⁹³; вместе с этим вливает в нее чувство любви и радости, мира и долготерпения, кротости и милосердия, веры и воздержания ⁵⁹⁴; даже произносит ли кто с чувством благоговения сладчайшее имя Господа Ииcyca, то и это есть дело внушения Духа Святого; ибо по словам св. ап. Павла, никтоже может рещи Господа Иисуса точию Духом Святым ⁵⁹⁵. Сказать короче: Дух Святой усвояет нам все заслуги Господа Спасителя, так что без Него мы остались бы такими же грешными и нечистыми пред Богом, какими производит нас естество и следовательно самая крестная жертва, принесенная за нас Господом Спасителем, осталась бы для нас без плода и спасительного действия. Теперь же мы через веру в Него таинственно созидаемся в жилище Божие Духом Святым ⁵⁹⁶, и Сам Христос вселяется действием Святого Духа в сердца наши ⁵⁹⁷. Потому-то Дух Святой и есть дли нас залог совершенного очищения и внутреннего благоукрашения души, дабы нам не явиться нагими и безобразными в день общего воскресения и явления славы Божией ⁵⁹⁸.

Залог бывает тем вернее и надежнее, чем он имеет большую ценность и значение; и если он по своему достоинству совершенно равен тому предмету, во удостоверение получения которого дается, то уже не остается никакого сомнения в действительном исполнении обещанного. Залогом нашего вечного спасения и будущего воцарения со Христом служить Сам Дух Святой, Который есть одна из ипостасей Троичного Божества; следовательно, совершенно равен тому Существу, в достоверность соединения с Которым дарован нам. Этот залог – не мертвое какое-нибудь вещество, но первосущая, источная и живая Сила, которая устрояет и образует внутренний хаос нашего темного и падшего духа, и без сомнения совершит то, для чего Он послан нам. Если мы доселе остаемся во грехах, немоществуем, томимся и страждем под бременем своих недостатков, то это потому, что Он еще не привел к концу своих в нас действий, а только еще продолжает их. На основании этого-то великого залога, или обручения, писал к христианам церкви коринфской св. апостол Павел: «я ревную по вас ревностью Божиею; потому что обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» ⁵⁹⁹. Как обручение, или венчальное кольцо, до времени самого бракосочетания остается для жениха и невесты верным и несомненным знаком взаимного их между собой соединения и предстоящей радости, так и нам Дух Святой дарован Сыном Божиим в ручательство и заверение будущего с Ним воцарения и соединения, пока силой и действием сего Божественного Духа мы сделаемся достойными ожидающей нас славы и чести. В этом отношении таинство миропомазания, в котором мы принимаем Духа Святого, называется утверждением и запечатлением, т. е. печатью нашего спасения ⁶⁰⁰. Значит, в этом таинстве совершается над нами то, что сделал бы какой-нибудь царь, если бы он, желая усыновить себе какое-нибудь постороннее лицо и дать ему право на наследие своей власти и величия, написал бы об этом завещание и подтвердил бы его приложением своей царской печати. В таком случае, конечно, не оставалось бы никакого сомнения в непременном исполнении этого завещания и воли царя. Вот и мы восприняты Богом и усыновлены Им в таинстве крещения! Вот и царская печать, подтверждающая и удостоверяющая нас к исполнению такого великого Божия о нас совета, получена нами! Мы приняли ее не на бумаге, или хартии, но на самой душе своей в таинстве миропомазания. Как верен Бог и несомненна Его сила, так теперь верно и несомненно наше спасение, ибо никто без нашей воли и согласия не в силах теперь преломить, или истребить в нас этой печати Духа. А наша воля и согласие на разрушение и лишение сей печати могут выразиться лишь в том, когда бы мы совсем отпали от преданной нам спасительной веры в Господа Ииcyca или отступили от созыва с Ним по своему решительному уклонению в какой-либо порок и грех. За это одно опасались св. апостолы – верные строители душ человеческих, и об этом одном прилагали они всё свое попечение, чтобы сего не случилось с кем-либо из верующих и писали в предостережение их: «смотрите, братиe, чтобы не было в ком из вас сердца лукаваго и невернаго, дабы вам не отступить от Бога живаго. Но наставляйте друг-друга каждый день, пока можно говорить: ныне, чтобы кто из вас не ожесточился обольстившись грехом. Ибо мы сделались причастниками Христу, если только начатую жизнь твердо сохраним до конца» ⁶⁰¹. «Будем держаться исповедания упования неуклонно, ибо верен обещавший. Будем внимательны друг к другу, поощряя к любви и добрым делам; не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай, но будем увещевать друг друга, и тем более, чем более усматриваете приближение дня оного... Не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние. Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное. Ибо еще немного, очень немного, и грядущий приидет и не умедлит. Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется не благоволит к тому душа моя. Мы же не из колеблющихся на погибель, но стоим в вере во спасение души» ⁶⁰².

При этих рассуждениях наших может возникнуть в ком-либо вопрос: если в нас действует дух Божий своей силой, то почему действия Его так тонки и незаметны, что мы даже не можем отличить их от слабого движения наших сил собственных и остаемся как бы беспомощными в борьбе со своей греховной порчей, среди которой неизбежно платим дань греху и нередко чувствуем перевес на стороне своих естественных немощей? Вопрос этот разрешается тем, что Дух Божий в своем на нас действии применяется к различным возрастам и состояниям нашего внутреннего развития, которое положено проходить нам в жизни духовной, подобно тому, как и в жизни естественной существуют эти возрасты и составляют непременный для нас закон, о чем и находим также ясное учение в писании божественном. Св. апостол Петр в своем послании к христианам называет их новорожденными младенцами и наставляет их возлюбить словесное и нелестное млеко, чтобы о нем возрастать во спасение ⁶⁰³. Св. апостол Иоанн в своем послании также упоминает об отцах, юношах и детях, применяясь в этом случае к различным состояниям верующих, по отношению к их познанию Небесного Отца и нравственной крепости сил в противодействии исконному врагу ⁶⁰⁴. Почему и св. апостол Павел, хотя сказал, что верующие христиане воскрешены в Христе и спосаждены с Ним на небесных ⁶⁰⁵, но в то же время и болезновал с ними, пока вообразится в них Христос: чадца моя, ими же паки болезную, дóндеже вообразится Христос в вас ⁶⁰⁶. С той ценой поставляются Духом Святым пастыри и учителя, чтобы они руководствовали несовершенных в деле веры и жизни духовной, дондеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова ⁶⁰⁷. Но эта мера полного возраста исполнения Христова весьма широка и в своей внутренней области необходимо предполагает разные степени, или возрасты духовного состояния человека. В писаниях отеческих можно встречать подробное изображение этих возрастов и точную их характеристику. Приводим здесь замечательные мысли блаженного Августина относительно этого предмета: «Человек новый, духовный, пишет он, подобно ветхому и плотскому, имеет свои возрасты, измеряемые не годами, но успехами в жизни духовной. В первом своем возрасте он питается как бы обильными сосцами, назидательными примерами других людей на поприще духовной жизни: во втором возрасте он забывает человеческое и стремится к божественному, – управляется не человеческим мнением, но силой разума, возвышается к неизменяемому, высшему закону; в третьем возрасте он укрепляется в вере, обуздывает вожделения плоти, душа обручается духу и принимает на себя покрывало целомудрия, так что уже непринужденно следует закону, но хотя бы все склоняло ее ко греху, не желает грешить; в четвертом возрасте он еще более укрепляется в своих силах, приходит в мужа совершенна, бывает способен терпеть гонения, все злоключения в миpe и побеждает их. В пятом он наследует мир и тишину благодатную в душе своей и жизни, наслаждается благами царства духовного и мудрости высочайшей. В шестом возрасте он как бы совершенно забывает о жизни временной и памятует только о жизни вечной, он воспринимает полноту духовного совершенства, по образу и подобию Божию. Седьмой возраст для него есть уже вечный покой и нескончаемое блаженство. Как ветхого человека конец есть смерть, так для нового человека конец временной жизни есть жизнь небесная и вечная» ⁶⁰⁸.

Как же после сего, спросим мы, проходит человек ту бездну, которая отделяет землю от неба, и как он из существа плотского, грубого и нечистого становится существом духовным, тонким, достойным непосредственного и ближайшего общения с Богом? Здесь-то мы должны признать силу Божию, сокровенно действующую в естестве нашем и совершающую в нас такое великое дело, которого никак нельзя выводить из одних наших сил естественных, и которое превышает, даже вероятие людей, остающихся в одной сфере своего естества.

Высказанные нами мысли относительно верности и несомненности исполнения христианского упования подтверждаются писаниями святых отцов и выражаются во всех молитвах и песнопениях церковных. Так, святые отцы производят эту верность или из свойств Существа Божественного, или из сознания нашей немощи и всецелой преданности Богу, помощь которого несомненна при таком расположении нашего духа. Св. Ефрем Сирин говорит: «предающим себя на всякое дело благое, и на всякое упражнение в добродетели надлежит быть твердо уверенными, что благодатию Христовою и Божиею силою может быть в нас совершено конечное избавление и очищение от страстей бесчестия, возбуждаемых в душе и в теле; потому что невозможное для нас, возможно для обетовавшаго Бога» ⁶⁰⁹. «Как скоро взор Твой, Господи всяческих, обращается на мглу грехов моих, она изчезает предо мною, и я беспрепятственно, со всею ревностию начинаю ходить путем заповедей Твоих, укрепляясь надеждою на Тебя и освободясь от мрака заблуждений» ⁶¹⁰. «О, Всеблагий! Чья благость безмерно выше неправд миpa, упованием на благодать Твою укрепи бедную мою душу, которая обезсилена и в конец истощена тяжкими недугами неправды и греха, и держится только упованием на Тебя, в Тебе надеясь найти утешение» ⁶¹¹. «Лукавый сатана изблевал на меня яд свой, растлив и низложив меня грехом. Но поскольку иду я Твоим путем, а Ты всемогущ: то питает надежду немощь моя, что Ты презря его, т. е. яд сатаны, окажешь мне помощь оставлением грехов, и посрамится растлитель мой» ⁶¹².

Подобным образом рассуждает и св. Макарий Египетский: «Кто хочет, пишет он, приступить к Господу, сподобиться вечной жизни, соделаться обителью Христовою, исполниться Духа Святаго, чтобы придти в состояние приносить плоды духа, чисто и неукоризненно исполнять заповеди Христовы, тот должен начать тем, чтобы прежде всего крепко уверовать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его, во всем отречься от миpa, чтобы весь ум не был занят ничем видимым. И ему надлежит непрестанно пребывать в молитве, с верою, в чаянии Господа, всегда ожидая Его посещения и помощи, cиe одно всякую минуту имея целью ума своего. Потом, по причине живущего в нем греха, надлежит понуждать себя на всякое доброе дело, к исполнению всех заповедей Господних.... Тогда Господь, видя толикое его произволение и доброе его рачение, творит с ним милость Свою, избавляет его от всех врагов и от живущего в нем греха, исполняя его Духом Святым; тогда уже без усилий и труда по всей истине творит он все заповеди Господни, лучше жe сказать, Сам Господь творит в нем заповеди свои, и он чисто плодотворит тогда плоды Духа» ⁶¹³. И в другом месте говорит он: «христианину должно всякий день иметь упованиe, радость и чаяние будущаго царства и избавления, и говорит: если не избавлен я сегодня, то буду избавлен на утро. Насаждающий у себя виноградник, прежде нежели приступить к труду, имеет в себе радость и надежду, и когда еще нет вина, живо представляет в уме точило, вычисляет доходы и в таких мыслях принимается за труд; надежда и ожидание заставляют его трудиться усердно и не жалеет он о великих издержках в доме. Подобным образом домостроитель и земледелец сперва расточают много своей собственности в надежде на будущую прибыль. Так и здесь, если не будет у человека пред очами радости и надежды, что приимет избавление и жизнь, то не может стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем. А сопровождающая его надежда и радость делают, что он трудится, терпит скорби, принимает на себя бремя и идет тесным путем» ⁶¹⁴. Раскрывая свою мысль о силе и важности надежды на Бога для успеха в жизни духовной и достижения её цели, тот же отец говорит: «верующему должно просить о себе Бога, чтобы переменилось его произволение преложением сердца, прелагаемаго из горечи в сладость. Ему должно помнить, как исцелен слепой, как кровоточивая получила исцеление, прикоснувшись воскрылию риз, как укрощена природа львов, приведено в бездействие естество огня. Поскольку Бог есть высочайшая лепота: то к Нему должен ты возводить ум и помысл и ничего не содержать в мысли, кроме чаяния узреть Его» ⁶¹⁵. И так как будущее неизвестно, то еще более да надеятся, прекрасно возлагая надежду свою на кормчего и да помнит, как Раав, живя с иноплеменниками, поверила израильтянам и сподобилась жить с ними, а израильтяне возвращались своими желаниями в Египет. Как Раав нимало не повредило пребывание с иноплеменниками, а напротив того вера присоединила ее к части израильтян, так грех не повредит с надеждою и верою ожидающему Искупителя, Который, пришедши, предлагает душевные помыслы и соделывает их божественными, небесными, добрыми, и научает душу истинной, неразвлекаемой, неразсеянной молитве. Сказано: не бойся, Аз пред тобою пойду, и горы уравню, врата медныя сокрушу и вереи железныя сломлю ⁶¹⁶… И еще сказано: внемли ceбе да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония ⁶¹⁷; язык сей мног и крепок ⁶¹⁸... Посему старайся благоугождать Господу, всегда ожидая Его внутренне, ища Его, в помышлениях, побуждая и принуждая волю свою и произволение свое, к Нему устремляться постоянно. Смотри, как Он приходит к тебе и творит у тебя обитель. Ибо в какой мере собираешь ты ум свой к исканию Его в такой и еще в большей мере понуждается Он собственным своим благоутробием и благостью своей прийти к тебе и успокоить тебя. Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движение мыслей, назирает как ищешь Его, от всей ли души твоей, не с леностью ли и нерадением? И когда увидит рачительность твою в искании Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою и уготовит тебе победу, избавляя тебя от врагов твоих. Ибо, рассмотрев прежде твое стремление к Нему и то, как непрерывно обращено к Нему твое чаяние, Он научит тебя и даст тебе истинную молитву и истинную любовь: а это Сам Он, который соделывается в тебе всем, и есть для тебя – рай, древо жизни, бисер, венец, домостроитель, земледелатель, страждущий, бесстрастный человек, Бог, вино, вода живая, овча жених, воитель, оружие, всяческая во всех Христос. Как младенец не умеет сам себе помочь или позаботиться о себе, и смотрит только на матерь, и плачет, пока, сжалившись, не возьмет его; так верные души надеются всегда на единого Господа, Ему восписывая всякую правду. Как засыхает ветвь, снятая с виноградной лозы, так и желающие оправдаться без Христа. Как разбойник и тать есть тот, кто не входит дверьми, настоящим входом, но прелазит инуде ⁶¹⁹, так и оправдывающий сам себя без оправдывающего ⁶²⁰.

Наконец, вникая в дух и содержание церковных молитв, и песнопений, мы находим в них две господствующие мысли – церковь или с чувством сокрушения выражает в них свою мысль о греховной растленности человеческой природы, с которой остаемся мы в жизни настоящей, почему взывает к Богу о милости и даровании нам исцеления от наших духовных недугов, или одушевляется представлением о соделанном искуплении рода человеческого Господом Иисусом Христом, и прославляет Его, как величайшего благодетеля за получение от Него всесовершенного спасения, принося Ему в дар песнь благодарения.

В этих кратких и, со стороны нашей, посильных размышлениях об избранном нами предмете, высказано все существо нашей веры и представлено в настоящем своем виде небесное сокровище, предлагаемое любовью вечной в собственность и достояние каждого верующего христианина. При установленном нами взгляде на существо нашей веры, нельзя уже понимать христианства так, будто оно более требует от человека, нежели сколько дает, и вместе с лукавым рабом считать Господа Ииcyca человеком жестоким, который жнет, идеже не сеял, и собирает, идеже не расточал. Нет: Господь Иисус является нам тем благосердым и сострадательным самарянином, упоминаемым в евангелии, который, проходя своим путем, нашел на дороге несчастного человека, попавшегося в руки разбойников, – ограбленного, израненного и едва живого, и не оставил его в этом отчаянном положении, но оказал ему на месте все нужные пособия; потом, посадив его на свой скот, привез в гостиницу и позаботился о нем, чтобы он, был исцелен окончательно ⁶²¹. Под образом этого таинственного странника Спаситель наш именно представляет Самого Себя и, в благодатных действиях его над несчастным человеком раскрывает Свои благодеяния в отношении к роду человеческому. Следовательно, теперь уже ни у кого не остается предлога или основания защищать и поддерживать свою холодность и равнодушие к тем благам, какие возвещает нам евангелие, и можем надеяться, что наши мысли с сочувствием примутся теми, холодность и равнодушие которых к небесному и вечному блаженству происходит от неточности или неправильности понятий об истинах христианских. Ничего не рассчитываем в приложении своих мыслей к тем, которые отвергают блага небесные и вечные не по неведению, или неправильному представлению тех условий, при которых они достигаются, а по прямому своему нежеланию их и несочувствию к ним, потому что многие не имеют к этим благам никакого вкуса и расположения духа, почему и отвергают их, как скучные для них и не занимающие их сердца.

Ужели человек может доходить до такого духовного огрубения и нравственного ниспадения, что у него даже не остаётся самого желания к принятию благ небесных и вечных? В самом деле, очень трудно предположить нам таких людей! Но Спаситель ясно открыл нам их в Своей притче о некотором человеке, устроившем великий пир и пославшем своих рабов с приглашением на него других. Званные отказались под разными предлогами к которых скрывалось одно их нежелание быть на этом пире гостеприимного домовладыки. Притча эта читается так: человек некий сотвори вечерю велию, и зва многи. И посла раба своего в год вечери рещи званным: грядите, яко уже готова суть вся. И начаша вкупе отрицатися вси: первый рече ему: село купих, и имам нужду изыти и видети е: молютися, имей мя отречена. И другий рече: супруг волов купих пять, и гряду искусити их: молю тя, имей мя отречена. И другий рече: жену поях: и сего ради не могу приити ⁶²². Этой притчей Господь раскрывает нам, внутреннее расположение великого множества людей, с каким принимают они божественное звание к небесному царствию; здесь же показываются и те причины, почему они не хотят идти в cие вечно блаженное царствие. Вникаем в их ответы, какие они дают призывающему их Господу.

Первый рече: село купих, и имам нужду изыти и видети е: молютися, имей мя отречена! Что разумеет Господь в приложении к действительности человеческой жизни под именем села или поля, купленного некоторым человеком в свою собственность, ради которой он отказывается от небесного царствия? Это мир вообще, или нынешний век, в пределах которого хочет оставаться человек навсегда, и далее которого он не желает выступать своей мыслью. Миролюбцы в самом деле избирают себе этот участок, чтобы поселиться в нем как бы на целую вечность и здесь замыкаются всем своим существом, нисколько не помышляя о своем исходе отселе. Какое безрассудство, какая нерасчетливость в таком направлении человеческого духа! Мир не есть постоянное и вечное наше местопребывание; мы приходим сюда только на время, а потом волей или неволей должны перейти в другой мир невидимый и вечный. Какая же польза для нас, если бы мы приобрели весь мир, а душу свою погубили для жизни вечной? ⁶²³ Но таково уже ослепление человека, что он, увлекшись пристрастием к чему-либо, не способен даже здраво и серьезно поразмыслить о последствиях своего пристрастия и действует под его влиянием. И вот является огромная часть людей, которые всецело привязаны к миру внешнему и избрали его для себя, как единственное и главное поприще всей своей жизни и деятельности. В чем же состоит эта их деятельность? Какой предмет преследуют они на пути своей жизни?Ответом на этот вопрос служат дальнейшие слова притчи.

И другий рече: супруг волов купих пять, и гряду искусити их: молю тя, имей мя отречена! Этот человек, купивший себе пять пар волов для своих работ, дополняет своим ответом то, чего не достает в словах первого человека, купившего себе село, или землю, и яснее обозначает то занятие, в котором проводят свою временную жизнь миролюбцы. Это занятие их состоит в любостяжании, или приобретении земного богатства, и приумножения временного имущества, в котором они поставляют свое обеспечение и благоденствие и для расширения которого не знают никаких пределов. Опять безрассудство и отсутствие здравой мысли в этих нескончаемых трудах и накоплении прибытков со стороны временного и смертного существа! Безумне, сказал Бог одному богатому человеку, втайне утешавшемуся огромностью своего богатства и замышлявшему о расширении своих хранилищ, чтобы собрать блага, лежащие на многие лета; безумне, в cию нощь истяжут душу твою от Тебе; а яже уготовал еси, кому будут? ⁶²⁴ Неизвестность последнего дня своей жизни, смерть, нечаянно восхищающая многих от среды живых, не вразумляет безумных корыстолюбцев, и они продолжают смело свое дело – собирать как можно более, и собранное беречь как можно дольше! Какая же цель у любостяжателей, для которой они так неутомимо работают и трудятся неусыпно? Ее высказывает последний человек, упоминаемый в притче.

И другий рече: жену поях: и сего ради не могу приити! Под именем жены здесь разумеется плоть, с которой сочетается человек, как бы с женой, и живет для того чтобы делать ей все угодное. И так вот цель, которая управляет мыслями, делами и всей душой людей, преданных веку настоящему! Они живут и действуют для удовольствий плоти, выше которых ничего не знают и знать не хотят, и вне которых для них нет никакой жизни и занимательности для души? Что же такое плоть которая так властно распоряжается их душой и держит её в своем раболепстве? Горсть праха, которую носить на себе бессмертный дух наш, которая часто гниет и по частям рассыпается даже при жизни человека, а по смерти неизбежно обращается к своему первоначальному источнику, из которого она взята, т. е. в землю, по сказанному Богом: земля еси и в землю отыдеши ⁶²⁵.

Всё это ясно само по себе для каждого, и однако же нисколько не вразумительно для связавшихся земными и плотскими пристрастиями. Слово истины не доходит до души и сердца этих людей; они готовы лучше внимать всякой лжи, как бы она нелепа ни была, сама по себе, только бы согласовалась с их внутренними расположениями и поддерживала жалкий образ их действий и пагубное направление жизни. Эти-то люди сочувствуют всем вымыслам, изобретаемым суетными мудрецами и направляемыми к опровержению святейших истин христианства; они-то превозносят всех врагов истины за их ум и придают им авторитет, как таким мыслителям, которые заслуживают полного внимания и доверия других. Но в этих похвалах чувственных и плотских людей, которыми они превозносят лжеумствователей, скрывается одна мысль: имей мя отречена от будущего блаженства вечного, о котором они и слышать не хотят! Речь отчетлива и ясна, после которой не остается никакого места для рассуждения с людьми такого рода!

Если с отрицающимися от звания божественного к наследию высочайших благ будущего века прекращается всякое слово, то возвратимся опять к тем, которые сохраняют в себе святое желание получить сии блага и стремятся к ним. Скажем то, что вытекает из всего содержания нашего рассуждения, дабы глубже и тверже запечатлелась наша главная мысль в душах тех, которые способны внимать истине.

Надежда на обетованное нам будущее и вечное блаженство верна и несомненна, как верен Сам Бог, давший нам такое великое обетование. Почему кто принял cиe обетование и несомненно ждет исполнения его, тот нисколько не погрешает в этой своей уверенности. Погрешность здесь может состоять только в том, что иной, веруя в Господа Спасителя, при самой своей вере в Него, более смотрит на свою собственную праведность и личные свои заслуги, нежели на благодать и щедрость своего Искупителя, оправдывающего нас туне без дел закона. Впасть в эту погрешность верующему тем более легко и удобно, что он везде встречает в учении своей веры требование совершенной чистоты и праведности, без которой он не может быть наследником того, что обещается ему в будущем веке. Здесь представляется нам двойственность – на кого и на что нам надеяться? На Господа Спасителя и Его высочайшие заслуги? Но он принимает нас в чистоте и святости наших дел! Следовательно, если мы не чисты и не святы сами в себе; то напрасно и надеемся на Него! Отселе происходит отклонение нашего взгляда от лица Господа Спасителя и сосредоточение нашего внимания на себе самих, или наших собственных и личных заслугах в деле оправдания перед Богом. Но это самое наше раздвоение, или колебание между оправдывающим нас Господом Иисусом и нашей личной праведностью, в которой хочет видеть нас Христос, и составляет наше непонимание существа христианства, стесняющее и можно сказать, умерщвляющее нашу духовную жизнь в самом её источнике и основании.

Христианство действительно требует от нас совершенной чистоты и святости, ибо в предписаниях его читаем: Что же Мя зовете, Господи, Господи: и не творите, яже глаголю вам? ⁶²⁶ Не всяк, глаголяй Ми, Господи, Господи, внидет в царствие небесное: но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесех ⁶²⁷. Не слышатели закона праведни пред Богом, но творцы закона, сии оправдятся ⁶²⁸. Позвавшему вы святому, и сами святи во всем житии будите; зане писано есть: святи будите, яко Аз свят есмь ⁶²⁹. Того бо есмы творение, создани во Христе Иисусе на дела благая, да в них ходим ⁶³⁰; яко чада света ходите...и не приобщайтеся делом не плодным тьмы, паче же и обличайте. Бываемая бо отай от них, срамно есть и глаголати ⁶³¹. Тем же изыдите от среды их и отлучитеся, глаголет Господь, и нечистоте не прикасайтеся, и Аз приму вы: и буду вам во Отца, и вы будете Mне в сыны и дщери, Господь Вседержитель ⁶³². Но все эти требования христианского вероучения, хотя составляют в нем необходимую и неизменную сторону в приложении к нашей нравственной жизни, однако эта сторона является здесь как дело второстепенное и последующее, или лучше сказать, как одна цель, к которой верующие должны только стремиться и приближаться по мере своих сил и благодатных дарований Духа Святого, подаваемых им через веру в Господа Спасителя, о чем яснее высказывает свою мысль св. апостол Павел в послании к колосаям [колоссянам – прим.ред.]: «И Он, т. е. Христос, есть глава тела церкви; Он начаток, первенец, из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство. Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворить чрез Него кровию креста Его и земное, и небесное. И вас, бывших некогда отчужденными и врагами по расположению к злым делам, ныне примирил в теле плоти Его, смертию Его, чтобы представить вас святыми и непорочными и неповинными пред Собою; если только пребываете тверды и непоколебимы в вере и не отпадаете от надежды благовествования, которое вы слышали, которое возвещено всей твари поднебесной, которой я, Павел сделался служителем» ⁶³³. Здесь прямо говорит св. апостол, что Бог примирил нас с собой, как своих врагов через смерть собственного Своего Сына, дабы за тем представить нас пред Собой святыми, чистыми и непорочными, в чем состоит вся цель нашего призвания к христианству. Если же наша совершенная чистота и святость пред Богом есть цель, к которой мы стремимся при вере в Господа Спасителя, то очевидно, что она не есть само основание нашей веры и не должна быть полагаема в начало великих наших упований, а наоборот: вера и упование служат основанием нашей чистоты и святости, к которой дано нам восходить постепенно чрез эту самую веру и упование.

После сего становится ясным, что значило бы с нашей стороны обусловливать свои упования на будущие обетованные нам блага нашей собственной праведностью, какую мы имеем в настоящей действительности? Это значило бы прервать живую связь с Господом Спасителем, пресечь в себе ток благодатной жизни и сделать невозможными всякое дальнейшее движение к духовному совершенству: ибо в этом случае вводится посредство между нами и нашим Господом Спасителем, посредство, состоящее в личной нашей праведности, которой мы на самом деле не имеем, и которую должны приобретать не иначе, как через божественную помощь; а эта помощь подается нам не иным кем, как тем же Господом Спасителем, без всяких на нее со стороны нашей заслуг и праведности. Отселе сама собой вытекает та великая и для нашей духовной жизни совершенно необходимая истина, что мы не должны стеснять своего взгляда на лице Господа Спасителя узкой мерой нашей наличной праведности, какую кто имеет в своем действительном обладании; иначе совсем не уразумеем широты Божией любви к нам, которой возлюбил нас Бог и которая на самом деле безгранична; потому что предваряет собой все наши заслуги и достоинства и не оканчивается никакими оказанными нам благодеяниями со стороны Бога. О сем есть любы, пишет св. Иоанн Богослов, не яко мы возлюбихом Бога, но яко Той возлюби нас, и посла Сына Своего очищение о гресех наших... О сем совершается любы с нами, да дерзновение имамы в день судный... Мы любим Его, яко Той первее возлюби нас ⁶³⁴. Составляет же свою любовь Бог к нам, говорит другой апостол Христов, яко и еще грешником сущим нам, Христос за ны умре. Много убо паче оправдани бывше ныне кровию Его, спасемся Им от гнева. Аще бо враги бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившеся, спасемся в животе Его ⁶³⁵.

Этой-то широкой любви Божией мы никогда не поймем, если будем определять ее мерой нашей праведности и должны совсем отпасть от упования своей веры; потому что, при строгой оценке своей нравственности, всегда найдет в себе какое-нибудь несовершенство и самый, по нашим понятиям, совершенный праведник; а всякое несовершенство, усматриваемое в себе, лишает нас права на Божию любовь, вследствие чего неизбежно прекращается и наша любовь к Богу. Но любовь Божия в том-то и явилась нам, что она предварила собой все наши совершенства, заслуги и достоинства, и возводит нас своей силой от недостоинства и уничижения к истинному величию и совершенству, в каком явимся наконец, по совершении над нами всех благодатных действий; а этот конец благодатных действий над нами в вечности, когда совлечемся смертного сего и тленного тела и когда упразднится в нас самый корень греха, с которым остаемся мы до самой своей смерти.

Впрочем, если мы для возвышения своей жизни духа и для уразумения широты любви Божией к нам устраняем всякое посредство между нами и Господом Спасителем, если не принимаем за такое посредство и самую свою праведность, или собственные наши заслуги, то отселе никак не следует заключать, будто эти заслуги, или наша личная праведность, составляют нечто для нас лишнее и вовсе ненужное. Эти другая крайность столько же, или еще более вредная для истинной, христианской жизни, сколько и первая, о которой рассуждали мы прежде. Эта новая погрешность, в которую впадают многие из верующих, основывается на тех местах писания, где говорится, что мы в настоящем своем состоянии совсем не способны к делам истинно добрым и никак не можем исполнить закона во всей его святости, потому что закон только обличает собой нашу виновность и раскрывает нам грех ⁶³⁶, что поэтому нам можно оправдаться пред Богом только верой во Ииcyca Христа ⁶³⁷, что если бы мы оправдывались пред Богом делами закона, то это было бы уже не благодатное оправдание и не дар со стороны Бoгa, а наша собственная заслуга, требующая своего воздаяния по долгу и праву; поскольку благодать уже не есть благодать, коль скоро она основывается на делах ⁶³⁸, что мы, наконец освободились благодатью Христовой от служения закону и поставлены выше законной праведности; ибо иначе излишне было бы нам и Веровать во Христа Иисуса и смерть Его за нас сделалась бы напрасной ⁶³⁹. На этом-то основании многие легкомысленные, как бы уже не обращают никакого внимания на исполнение своих христианских обязанностей, не прилагают никакой заботливости о своем нравственном, исправлении и спокойно предаются всем естественным, склонностям и пожеланиям, возлагая всю надежду своего спасения на силу благодатного оправдания Христова. Но такие убеждения людей свидетельствуют о полном их безрассудстве и совершенном отсутствии в них духа истинно христианского.

Святой апостол Павел, из учения которого но преимуществу выводятся такие свободные воззрения на жизнь христианскую, весьма ясно и определенно обличает этот неправый образ мыслей заблуждающихся и всячески предостерегает верующих христиан от подобных умозаключений. Излагая свою мысль в послании к римлянам о бессилии человека исполнить требования закона и невозможности для него оправдаться пред Богом собственной праведностью по закону, он даёт полное место действиям благодати Божией, явленной нам во Христе Иисусе без веры в которого нет оправдания человеку. Но это, по рассуждению апостола, вовсе не значит, чтобы верующий во Христа был беспечен относительно своей нравственной чистоты и святости и мог бы безбоязненно предаваться греху. Напротив, по тому самому, что мы вступили в звание христиан, что приняли на себя таинство крещения, в котором погружались в смерть Христову, дабы уже нам не жить для греха, он (апостол) выводит для нас обязательную силу теснее соединяться со Христом и жить Его Духом. Эта мысль раскрывается у апостола, подробно, после того, как он показал обилие благодати Божией, явленной всему роду человеческому во Христе Иисусе, Который пришел в Mиp для уврачевания постоянно умножавшегося в людях греха, причем св. апостол, поставляет такой вопрос: «что же скажем? Оставаться ли нам во грехе, чтобы умножилась, благодать? Никак. Мы умерли для греxa: как же нам еще жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Ииcyca, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с ним крещением в смерть, дабы как Христос воскрес из мертвых славой Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения.... Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает; смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы помышляйте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Xpисте Иисусе, Господе нашем. Итак, да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его... Грех не должен над вами господствовать; ибо вы не под законом, но под благодатью. Что же? Станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак. Неужели вы не знаете, что кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности?.... Ибо когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь: потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от грexa и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная» ⁶⁴⁰.

Таким образом, точный смысл слов св. апостола совсем не тот, какой выводят из них не понимающие существа христианства. По их рассуждению, человек может оставаться таким же и в христианстве, каков он есть вне христианства. Но если бы это было так действительно, то для чего тогда мы и принимали бы на себя звание христиан? Ужели для того, чтобы под этим священным именем предаваться беззаконию? Но это значило бы обращать в поругание святость божества, т. е. как бы заставлять самого Бога покровительствовать нашим неправдам и служить нашему угождению плоти. Нет, говорит св. апостол, не льститеся: Бог поруган не бывает: еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет: яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление: а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный ⁶⁴¹. Tем же убо, братия должны есмы не плоти, еже по плоти жити. Аще бо по плоти живете, имате умрети: аще ли духом деяния плотская умерщвляете, живи будете ⁶⁴². Если св. апостол в своих наставлениях христианам упоминает о благодатной свободе духа, которая дарована им чрез веру в Господа Спасителя, то вместе с этим и предостерегает их, чтобы они не обратили этой свободы в повод к угождению своей плоти. Вы на свободу звани бысте, братие: точию да не свобода ваша в вину плоти; но любовью работайте друг другу ⁶⁴³. В чем же поставляет, св. апостол эту благодатную свободу духа? В том, что верующие во Христа Иисуса избавлены oт рабского страха наказания за непослушание закону, а взамен этого побуждения, получили от Бога Духа сыноположения, поставляющего их в такое внутреннее расположение, по которому все, угодное Богу и согласное с Его волей, становиться как бы собственной их волей и приводится ими в исполнение непринужденно, по одной любви к Господу Спасителю, а не потому только, что это предписывается законом внешним. В этих то расположениях сердца и в этом духе верующие становятся свободными, находятся под руководством Духа Божия и делаются сынами Божьими. «Все, водимые Духом Божиим, говорит св. апостол, суть сыны Божии. Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе; но приняли духа усыновления, которым взываем: «Авва Отче»» ⁶⁴⁴. Внутренние движения этого благого Духа Божия тотчас делаются ощутительными в душе верующего христианина, когда он устремляет свой умственный взор, просвещенный евангельской истиной, на лице Господа Спасителя, ясно представляет себе те благодеяния, какие оказаны Им роду человеческому и живо сознает ту любовь, какую Он возымел к нам. Если же кто и при самом познании Господа Спасителя не согревается Его любовью и эта любовь не производит в нем никаких действий, то это означает духовную смерть такого человека, который потерян для жизни Божией. Открыть в душе подобных людей эту жизнь и ввести их в ощущение благоднтных действий Духа Христова – не человеческое дело; а потому всякое рассуждение с ними об этом предмете бесполезно! Сами апостолы в своих писаниях и наставлениях не заходили далее положенного Самим Богом ocнования для спасения людей; они указывали на Христа и Его Святого Духа, как на первоначальную и источную силу, которую необходимо предполагали в верующих христианах, и старались только возбуждать в них эту силу, как присущую им и в них обитающую, и только под условием пребывания в них этой силы указывали им и на спасительные её проявления; а потому говорили: «живущие по плоти Богу угодить не могут. Но вы не но плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его. А если Христос в вас: то тело мертво для греха, но дух жив для праведности. Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас: то воскресившей Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас» ⁶⁴⁵.

Высказанными нами замечаниями мы обозначили две крайние стороны в жизни духовной, которых должен опасаться и избегать верующий христианин, чтобы сохранить свою надежду на будущие обетованные блага, и чтобы эта надежда была для него верной и действительной. Нельзя устоять в этой надежде тому, кто полагает в основание её свою личную праведность и собственные добродетели, на которые он смотрит как на цену, которой покупается вечная жизнь. Такое основание надежды ложное и крайне непрочное потому, что мы в жизни настоящей являемся как существа врачуемые, очищаемые и восстанавливаемые благодатью Божией в состояние чистоты и святости; как же нам можно рассчитывать на свою святость, когда мы её не имеем и только к ней стремимся, подкрепляемые надеждой на помощь и милосердие своего Искупителя, Который принял на Себя дело нашего избавления и исцеления от греха? С другой стороны, напрасно успокаивает себя надеждой на будущую блаженную жизнь тот, кто совсем не думает о чистоте своей жизни и добродетелях христианских в той уверенности, что милующая любовь Божия сама делает для него все. Такая надежда свойственна только безрассудству и равна полному отчаянию, в каком находятся все неверующие во Христа. «Несмысленный, говорит св. Ефрем Сирин, видит щедроты, и дерзновеннее грешит. Поскольку знает, что есть у него врачевство, которое исцеляет его даром, то не щадит своего тела и покрывает его ранами. Но хвала мудрому, который не поступает безрассудно! Хотя знает он, что щедроты могут ходатайствовать за его безрассудство: однако же при всей великой надежде, как будто не имеет надежды» ⁶⁴⁶. Мудрый и при надежде, как будто не имеет надежды, без сомнения, потому, чтобы не оставаться спокойным, смотря на свое нравственное повреждение и духовные недуги, подобно тому, как страждущий телесной болезнью не может пользоваться спокойствием, пока страдает.

Ко всему, что сказано нами о сем предмете, не лишним считаем присовокупить то, что поскольку дух жизни о Христе Иисусе раскрывается в нас медленно и притом не иначе, как при борьбе с противоположным ему началом греха, действующим в нашем естестве, то нам нужно быть терпеливыми, при своих стремлениях к совершенствам духовным и не отпадать от своих упований, несмотря на все настоящие свои препятствия и затруднения, как внутренние, так и внешние, которые воздвигаются перед нами на пути к обетованным, вечным благам. «Hе оставляйте упования вашего, говорит св. апостол, которому предстоит великое воздаяние. Терпение нужно нам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное» ⁶⁴⁷. Не без воли Божией и не без особенных намерений промысла допущено оставаться нам в жизни настоящей под влиянием своих естественных немощей и несовершенств; этим немощам и несовершенствам дано место в нас для того, чтобы глубже и собственным опытом узнать нам силу живущего в нас греха и, вследствие такого сознания своего, крепче взыскать нам благодатного врачевства, предлагаемого нам нашим Искупителем. Таким образом постоянно раскрывающейся в нас грех и проявляющий себя различными видами с течением лет и времени не только не должен отделять нас от Господа Спасителя, но служить еще большим побуждением к тому, чтобы обращаться к Нему духом своим и теснее соединяться с Ним чрез веру и упование. Итак великое нужно иметь нам терпение в ожидании раскрытия в нас совершенств духовных, чтобы не впасть в нравственное расслабление и не охладеть в расположениях сердца к достижению своей цели. С терпением в отношении к самим себе надлежит соединять снисхождение в отношении к ближним своим, если замечаем в них какие-либо слабости и недостатки. По-видимому, что может быть справедливее того, как требовать от других, чтобы не было в них никаких недостатков и погрешностей, чтобы они являлись совершенными, как совершен Отец небесный ⁶⁴⁸, особенно, когда кто получил власть смотреть за этим совершенством других, подчиненных ему? Но с другой стороны, что может быть и несправедливее, как настойчиво и без терпеливой снисходительности требовать этих совершенств от людей, крайне несовершенных по естеству, которые могут иметь их в виду, как образец своей жизни и приближаться к ним постепенно, по мере своих сил? Ревнующие об этом совершенстве и неснисходительно относящееся к несовершенствам меньших своих братий на основании евангельской заповеди: будите совершенни, якоже Отец небесный совершен есть, не должны забывать и другого повеления евангельского: будьте милосерды, как Отец небесный милосерд есть ⁶⁴⁹. То правда, что закон евангельский не мирится ни с какими нашими слабостями и недостатками, и требует от своих последователей, чтобы они были выше всякого несовершенства; но, несмотря на это, основной дух закона евангельского есть милосердие и кротость. «Пойдите, научитеся, сказал Господь строгим ревнителям законной праведности, что значит милости хощу, а не жертвы? Ибо я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» ⁶⁵⁰. Блажени милостивии, яко тии помиловани будут ⁶⁵¹.

Милосердие и кротость часто и худых людей делают добрыми; а строгая взыскательность, не растворяемая духом любви, нередко из добрых и кротких обращает в дерзких и строптивых, т. е. не только не приближает к цели нравственного совершенства, но даже отклоняет от неё и действует разрушительно на дух человеческий. И вот, почему св. апостолы, хотя получили всю власть от Господа в церкви, на основании которой могли бы поступать строго с согрешающими, но они не действовали по этому праву, чтобы не повредить делу Божию, вверенному им. «Молим Бога, пишет в одном из своих посланий св. апостол Павел, чтобы вы не делали никакого зла: не для того, чтобы нам показаться, чем мы должны быть; но чтобы вы делали добро, хотя бы мы казались и не тем, чем должны быть... Для того я пишу cиe в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» ⁶⁵². То же самое правило внушает он и всем верующим, во взаимном их отношении между собой. Бывайте друг к другу блази, милосерди, прощающе друг другу, якоже и Бог во Христе простил есть вам ⁶⁵³. Должны есмы мы сильнии немощи немощных носити, и не себе угождати. Кийждо же вас ближнему да угождает во благое к созиданию...Тем же приемлете друг друга, якоже и Христос прият вас в славу Божию ⁶⁵⁴. Братие, аще и впадет человек в некоое прегрешение, вы, духовны, исправляйте таковаго духом кротости; блюдый себе, да не и ты искушен будеши. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов ⁶⁵⁵. Облецытеся убо, якоже избраннии Божии, святи и возлюбленни, во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение: приемлюще друг друга, и прощающе ceбе, аще кто на кого имать поречение (жалобу): якоже и Христос простил есть вам, тако и вы ⁶⁵⁶.