Часть первая (догматическая). Триединая любовь божества в мире и Церкви
БОГ, ЕДИНЫЙ СУЩЕСТВОМ

Выводы догматического богословия об откровении Бога в Его существенных действиях. – Живое отношение имен и свойств Божества к опыту любви человеческого сердца, пребывающего в Боге. – Восприятие человеком Бога как любви, смутно предчувствуемой, и как живой, личной любви, ощущаемой в ее силе. – Явное созерцание Бога в невещественном сиянии Его Существа лицами, чистыми сердцем. – Данные Библии, церковно-богослужебных книг, святоотеческих творений и пастырско-учительных трудов по вопросу о существенном Божием свете как форме откровения Бога человеку и источнике пламенного человеческого любвеобилия. – Обожение человека, преизобильно богоозаренного. – Ступени к этому венцу человеческих стремлений. – Переход к учению о Триединстве Божественной любви.

Основные выводы православного догматического богословия, на которых оно останавливается в учении о Боге, Едином по существу, сводятся к следующему:

1. «Бог есть Дух» (ср. Ин.4:24) живой, премирный и личный. Он – Первоначало всякого тварного бытия, Первожизнь, Первосила и «любовь» (1Ин.4:16).

2. Его Существо в Самом Себе непостижимо для тварного ума, ангельского и человеческого, но постижимо в действиях.

3. Божественные действия в мире показывают, что Бог в Своем существе есть Дух вечный, всеблагий, всеправедный, всеведущий, всемогущий, вездесущий, неизменяемый, всесвятой, вседовольный и всеблаженный.

Все имена и свойства Божии, отмечаемые догматикой, не суть нечто лишь умосозерцаемое, они скорее изображают особые переживания Бога, присущие всякой истинно верующей в Него душе. Больше того, на основании имен Божиих в Божественном Откровении можно различить три ступени постижения Бога людьми и, следовательно, три ступени человеческого возвышения к богопознанию.

На каждой из названных ступеней богове́дения люди переживают Бога неодинаково – как Любовь: а) то предчувствуемую смутно, б) то сознаваемую и чувствуемую в ее силе, в) то созерцаемую в неприступном свете, как невещественный огнь любви.

Первичная форма восприятия Бога Любви сказывается в слышании Божия голоса и Божией воли чрез чувствительность совести к добру и злу и в тяготении человека к Неведомой Первопричине мира. По этому Неведомому Существу человеческая душа постоянно томится и, разобщенная с Ним, тоскует в какой-то внутренней пустоте и сиротстве. Стремление духа даже безнравственных людей к истине, добру и прекрасному есть, в сущности, бессознательное искание Первоначала всего истинного, доброго и прекрасного, то есть Божества. Пусть это искание не возвышается до олицетворенного представления Бога, но оно весьма показательно. В нем видно, как человеческое, омраченное грехом сердце жаждет наполнения Богом и, подобно дитяти, потерявшему мать, с болезненной печалью ищет своего возврата в объятия таинственной Божией силы. Всякая не потерянная окончательно для неба душа всегда будет стремиться слиться со своим Первоисточником, и насильственное задержание этого стремления вредно самому же человеку.

Упомянутое предчувствие людьми надмирной непостижимой Силы и тяготение к Ней всем существом заставляет усматривать в содержании первичного человеческого влечения к Богу смутные черты любви и более – ее предчувствие в Боге. Зло не может влечь к себе не заглохшего вовсе для добра духа человека. Оно обладает отталкивающей силой. Если же сердца людей устремляются к Первоначалу мира, то, очевидно, природно в Нем предощущают, во-первых, живую Личность и, во-вторых, Личность всеблагую, вселюбящую, или самобытную и личную любовь. Они томятся по связи с Нею и желают иметь Ее таинственные ответы. Евангелие любви даже в душах лиц, вовсе осиротевших без Бога, по-видимому, не изглажено совершенно в своих письменах.

При вере в Бога, проясненной Священным Писанием, учением Святой Церкви и опытом, человек внутренне воспринимает в Божестве с гораздо большей живостью и определенностью высочайшую силу любви. Он то по временам, то постоянно чувствует на молитве, как к его сердцу прикасается явно Божественная сила и, снимая с него покрывало грубости, поставляет его в чувство Божия присутствия. Бог открывается здесь человеческому внутреннему переживанию неописуемо и необразно, как смягчающая сила. При таких перемежающихся или постоянных прозрениях верующая в Бога душа приходит в умиление, благоговение и смирение от наития чудной Божией силы. Человек тогда проливает потоки сладких слез и чрезвычайно живо чувствует себя находящимся в лоне Божией любви и обретшим своего Небесного Отца. Сердце при этом подсказывает ему, что он стоит пред чрезмерно любящей Божественной Сущностью и может с сыновним дерзновением изливать пред Нею все свои радости и скорби.

На рассматриваемой второй ступени богопознания Божество ощущается человеческим духом уже ясно, как «любовь по существу и самое существо любви». Вместе с тем все Его свойства созерцаются как «облачения любви» и органически объединенные в ней. Любовь есть непостижимое для нашего себялюбия Божие состояние, обнимающее всецело Существо Бога: Его ум, сердце и особенно волю. О каком бы Божественном свойстве мы ни стали говорить, всякое из них найдем окрашенным неизреченной любовью.

Божия вечность³ говорит о непрестающей благости Всевышнего к твари; Его благость – об излиянии Им на сотворенный мир щедрот и утешений неиссякаемо и преизобильно; правда – об измерении Его щедродательности приемлемостью одаряемых; могущество – о силе Божественной любви. Божие всеведение свидетельствует об Отеческом внимании Божием к малым и великим нуждам твари, вездесущие – о быстроте помощи Бога Своим созданиям и повсюдном соприсущии им; святость – об отрицании Богом всего разрушающего в мире закон чистой и самоотверженной любви; неизменяемость – о твердости опоры, всегда находимой разумно-свободными существами в Боге, и о верности Божией Своим благим обетованиям. Божии вседовольство и всеблаженство показывают в Боге самобытность и совершенную полноту той любви, общения которой Он удостаивает горячо ищущих Его.

Перечисленные свойства Божия Существа в большей или меньшей степени открываются на рассматриваемой второй ступени боговедения, где Бог является человеку живо чувствуемым Милостивцем, Душелюбцем, Благодетелем, неоцененным и бессмертным Сокровищем человеческого сердца и его пренежным Просветителем. Самое созерцание Бога человеком состоит в «ощущении влияния Его животворной вседействующей силы и присутствия» и чувстве Его любви, когда самое биение сердца «как бы повторяет: “Творец, Творец при мне”».

Согреваемый все более и более силой Божества, верующий может достигнуть высшего восприятия Его невыразимой любви, граничащего с духовным видением в своей душе блистаний Божия Существа. Предмет рассуждений об этом виде богопознания столь возвышен, что здесь исследователю вопроса о совершенном богообщении необходимо оградить свою близорукую мысль херувимскими крыльями библейских, церковно-служебных и святоотеческих изречений.

По церковно-библейскому учению, совершенно чистые сердцем люди и Ангелы созерцают Бога в неприступном и невещественном свете, исходящем от Божия Существа. Этот свет и есть сила Божественной любви. Она воспламеняет природную способность любить и в людях, и в святых Ангелах. Обе мысли – что: 1) Бог есть неприступный Свет и 2) осияние Его представляет силу Божественной любви – подробно раскрываются следующими библейскими изречениями.

Бог наш «есть огнь поядающий» (Втор.4:24) и «свет» (1Ин.1:5). Он «обитает в неприступном свете» (1Тим.6:16). «С Ним» (Дан.2:22) и «вокруг Него сияние» (ср. Иез.1:27), так что даже «пламя имени Господа сильно» (ср. Ис.30:27). В Лице воплотившегося Сына Божия «Свет пришел в мир» (ср. Ин.3:19). Спаситель «огонь пришел низвести на землю, чтобы он возгорелся» (ср.Лк.12:49) в сердцах падших грешников. «Если мы ходим во свете, подобно как Он (Спаситель) во свете, то имеем общение друг с другом» (ср. 1Ин.1:7). «Кто любит брата своего, тот пребывает во свете» (1Ин.2:10). «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Она – пламень весьма сильный» (ср. Песн.8:7, 6). Богоозаренным естественно «поступать как чадам света, потому что плод Духа состоит во всякой благости» (ср. Еф.5:8–9).

Превосходное толкование приведенных библейских выдержек дают церковно-богослужебные книги и творения святых отцов.

По словам богослужебных книг Православной Церкви, «Божество сияет в одной заре от Единого Триличного Существа». Но, сияя Тройственным светом или светоносным огнем как бы от одного Солнца, «Оно единовластительствует». В существенном свете Единого Божества созерцаема Его невыразимая красота и «светлость Его славы». «Вселившись в сердце (человека), Единоначальный и Трисиянный свет безначального Существа показывает (озаряемого свыше) световидным храмом Божества» и «домом неприступной славы Триличного Вседетеля». По силе «общения людей с Богодейственным осиянием» «в Божественных лучах неслитной Еди́ницы» «Единое Божество есть вечный пламень, просвещающий всю тварь». «Нераздельный свет Единого Естества – незакатный и трисиянный – разделен начертаниями» «Трех Божественных Лиц, но единится существом». Своими блистаниями он как бы «обнажает малое сияние Божества», «Его сокровенную существенную молнию». Полнота же светолития неприступна в Божестве. «Трисиянная и единоначальная» заря Божества есть вместе Его слава. Всегда воссиявая от неприступной Еди́ницы, она «наполняет души верующих светлостью», обожает их и насыщает. Озарение Триличного Существа касается не только человеческих душ, но проходит просветительно и во все существующее «от Божественного Престола». Так как «Бог есть любовь» (1Ин.4:8, 16), то и озарение Он «подает пучиною благости», расширяя сердце Своих рабов (в озарении) любовию. Одним словом, «нераздельный по существу свет Божества устремляет озаряемых к любви». «Луч благости» или «светодейственное питие» всех напояемых «преображает от злобы к добродетели» и склоняет к Богу Свету.

Отсюда понятно, почему во святых угодниках Божиих одновременны: боголюбие и воссияние Божества, «уязвление красотою Христа Бога и любовь к Нему», «зрение Солнца Правды и прилепление к Нему» неудержимое.

Каноны и песнопения Церкви дают ряд иллюстраций этой мысли в виде хотя бы следующих выражений.

«В любви, Богом дарованной тебе⁴ и огненосной, ты, преблаженный, был собеседником Богу, как друг Другу». «Просвещаемый Христовою любовию, ты не осквернил красоты своей души». «Отче! окрыляемый любовию, ты достиг всего сущего сияния Божества». «От юности ты прилепился к любви Христа и от Него просветил твое сердце Божественными зарями». «Богоносный! В тебе обильно воссияла светозарная Богоданная любовь и побудила⁵ тебя охотно положить свою душу за ближнего». «Ты был озаряем, отче, Христовою любовию и чрез милостыню блистал сияниями и принимал Единого Милостивого Бога». «От духовного озарения ты достойно прославилась, возлюбив Христа». «Ты разжегся мысленным озарением и возлюбил Источник нетления». «Исполненный Божественного света, ты, Феофане, срастворился с Желаемым любовию». «Просвещаемый озарением Божественного Духа и разжигаемый любовию ко Христу, ты небрег об опаляемой плоти».

«С неба ты воспринял сияние, возжегши пламя любви к Богу», «орошаемый огнем Духа, ты, страдалец, был объят теплым желанием Сотворшего». «Как огнесветло воссиявшие, вы Божественным огнем любви попалили вещественность злобы». «Христе! Своих святых Ты разжег любовию».

Проводимый Святой Церковью взгляд о совпадении для человека моментов приятия в сердце Божественного огня и соединенного с тем разжжения Божественною любовию, срастворения с нею и успокоения в ней еще более обстоятельно раскрывается святоотеческими творениями.

«Сладость любви Божественной, – читаем здесь, – далеко слаще сота медовного... Когда человек, желая иметь в себе свет Божий и силу Его... очищает свое сердце от всех худых помышлений, непрестанно приносит Богу пост и деннонощные слезы, равно как и чистые молитвы, тогда Бог ущедряет его той силою». «Свет и есть видение Бога».

«Где любовь Божия... и причастие неприступного света, там мир душевных сил, очищение ума и вселение Святой Троицы».

«Душа, с теплым рвением усиленно очищаемая подвижническими трудами, озаряется Божественным светом и мало-помалу начинает... расширяться в возлюблении Создавшего ее». Поскольку Бог – «Источник света благого», то «причастившихся света (Его) Он объединяет в Себе».

«Сам Он влечет к Себе ум человеческий... и освещает его Божественными лучами», причем «всех равно осиявает лучами благости Своей».

«Когда входит в человека сила Божия и объемлет члены и сердце его, то пленяет... в любовь Божию». «В силе любви... почивает Бог». «От упоения ею более возгорается огнь». Хотя благодать света «тайно производит в сердцах любовь свою, как пчела тайно выделывает сот в улье», при всем том благодатная сила восчувствуется (сердцами явно) в любви. Кто достигает совершенной любви, тот уже делается узником и пленником благодати... и отводится пленником в иной мир, как бы не чувствуя своей природы». «Душа, приняв в себя Небесный огнь духовной любви, устраняется от всякого пристрастия к духу мира» и «отлагает свою естественную греховную жесткость». «Божественный и Небесный огнь (Лк.12:49) разжигает ее небесной приверженностью ко Христу».

«Питать и возжигать в себе обильнейший огнь Божественный, то есть любовь Божию, (можно) посредством делания заповедей Христовых... Как чувственный огнь не является в чувственном, если не найдет горючего вещества, так и умный огнь не является в умном, если не найдет вещества заповедей Божиих. Господь и говорит: «Любящий Меня соблюдает Мои заповеди, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (ср. Ин.14:21). «Любовь есть престол херувимский, носящий Бога, ибо на ней почивает Бог». «То, что от Бога, свет есть, именно: любовь – свет... благость Божия свет есть, милость – свет, благоутробие – свет, целование Его – свет... и утешение – свет. Кто причащается сего света, тот бывает... готовым на всякое добро». Это и понятно, когда вспомним, что Бог Любовь «есть «огнь» (Лк.12:49). Огнь этот всюду обходит, ища себе вещества, то есть доброго сердца и произволения, чтобы пасть внутрь его и возжечься. В ком возжигается Он, в том восходит в пламя великое... Причастные сего мысленного огня... так возлюбляли Бога, что не жалели ради угождения Ему самой жизни своей».

«Путь правый... взыскавшего единой любви... вводит наконец в беспредельное мысленное просвещение... Умное (же) просвещение воздействуемо в нем любовью... У того, кто богатно осиявается благодатию... душа в эту пору упивается любовию Божиею», и потому «осияние духовное... любовию источает плод ведения». «Ощущение богатства света духовного изменяет ум в любовь Божию». «Любви духовной никто не может стяжать, если не просветится Святым Духом во всей полноте, ощутительно. Ибо если ум не примет от Божественного света совершенного богоподобия, то... совершенной любви остается еще непричастным; потому что только тогда, как человек совершенно уподобится Божией добродетели... носит он и подобие Божественной любви».

И Святой Дух, низойдя на святых апостолов, потому явился «в огненных языках, что (именно Он) принес любовь всеобъемлющую, наподобие огня».

«Любовь зрится... во свете присносущном». Она «семя Божественное... Явный знак ее – радость о Боге... Сколько раз чувствует человек в сердце своем сладость любви Божией, столько же радуется в Боге».

«Предел любви беспределен, и никогда человек не перестанет преуспевать в ней, к свету ведения принимая новый свет». «Любовь – бездна озарения, огненный источник». «Слово о ней известно Ангелам, да и то по мере действующего в них озарения». «Когда же весь человек как бы срастворен с Божиею любовию, тогда и наружность его в теле, как бы в зеркале каком, показывает светлость души».

«В огне Божества сердце согревается совершенною любовию», так как «Бог есть огнь, согревающий и воспламеняющий сердца и утробы. Призовем Господа, и Он, пришед, согреет наше сердце любовию к Нему и к ближним». «Дабы принять и ощутить в сердце своем свет Христов, надобно сколько можно отвлечь себя от видимых предметов. Предочистив душу покаянием и добрыми делами, при искренней вере в Распятого, закрыв телесные очи, должно погрузить ум внутрь сердца и вопиять, непрестанно призывая имя Господа нашего Иисуса Христа. Тогда по мере усердия и горячности духа к Возлюбленному... и по долгом пребывании с таким упражнением... воссияет, наконец, свет Христов, освещая храмину (такой) души, как говорит от лица Бога святой пророк Малахия: «И воссияет вам, боящимся имени Моего, Солнце правды» (ср. Мал.4:2)... Когда человек внутренно созерцает свет вечный, тогда ум его... не хочет зреть и себя... только бы не лишиться Бога».

Тогда его «любовь есть первоначальное созерцание Святой Троицы» и облачение в Самого Бога.

Приведенные выше рассуждения святых отцов о природе Божественной любви имеют исключительную научную ценность. Они исходили не от мнения и предположения святых о любви, а от их внутренних переживаний Божества. Не ошибемся, если дерзнем речь угодников Божиих о любви назвать речью «докторов живого богословия», поскольку они в собственном сердце носили начертания Бога Слова, совершенно обучившие их закону любви.

Всякий раз, как им приходилось говорить с кем-либо о высоком опытном переживании христианами Божества от своего лица, их слова исходили под печатью чудного вдохновения. Для образца подобных размышлений и воспоминаний о любви святых позволим себе привести суждения еще трех угодников Божиих: преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Павла Латрского и преподобного Ефрема Сирина.

С учением преподобного Симеона Нового Богослова по вопросу о Божественной стороне любви мы уже встречались в сводке святоотеческих мыслей на эту тему. Но там его воззрения приводились в форме безличных заключений о характере высших христианских переживаний. Теперь же дословно приведем те места из его творений, в которых он говорит о собственном опыте боголюбия и изливает личные чувства. Перифраз подобных драгоценнейших слов лишь ослабил бы силу святоотеческой мысли и впечатление от нее.

«Привел я себе на ум, – восклицает преподобный, – красоту непорочной любви, и внезапно воссиял свет ее в сердце моем. И от сладости ее стал я восхищенным, вне себя... О любовь превожделенная! Блажен, кто возлюбил тебя, потому что такой не восхощет уже полюбить страстно никакой красоты человеческой. Но блаженнее всех тот, кто... напитан будет от тебя... Господом... (Ты воспламеняешь) сердце мое к безмерному возлюблению Бога и братий моих». «Я слышал от одного, который говорил: “С тех пор как человеколюбивый Владыка дал мне досыта напиться от воды той, если случалось мне забыть, что я пил от нее, и опять искать, да дано будет мне пить от нее... тотчас сама вода, которой я напился прежде, воскипала внутри сердца моего и начинала бить ключом, как некий поток световой”». «Кто увидит Бога, ему явившегося, тот видит свет... Если близко от него находится тот, кто прежде видел Бога, то идет к нему и говорит: “О, отче! Я видел свет некий сладчайший”. Когда говорит он это, сердце его... пламенеет любовию к Тому, Кто явился ему. Потом опять начинает он говорить со многими теплыми слезами: “Отче! Во мне неизреченная... любовь и пламенение сердца великое”».

Преподобный Павел Латрский в одной беседе со своим сотаинником и учеником Симеоном так описывал свое любвеобильнейшее созерцание Бога: «Если никто не развлекает меня в моем уединении, то я бываю тогда исполнен радости и веселия и вижу вокруг себя сладчайший свет, наслаждаясь которым я забываю все на земле. А если люди отвлекают меня от спасительного уединения и заводят несообразные с ним разговоры, свет тот от меня скрывается, и я, лишаясь его, печалюсь и скорблю». Слыша это признание, Симеон осмелился спросить преподобного:

« – Отец мой! Как же ты узнаёшь, что свет тот от Бога, а не от демонской силы?

Преподобный ответил:

– Свет демонский, как свет чувственный, испускает дым. Человек смиренный, пребывающий в чистоте, видя этот свет, невольно чувствует к нему отвращение. А свет, бывающий от Бога, весьма чист, прозрачен и для духа человеческого усладителен. От него человек чувствует неизреченную радость и тишину, становится смиренным и человеколюбивым. Злые же помыслы, греховные желания и пороки у него исчезают».

Зная опытно все значение богоосияния любви, преподобный Ефрем Сирин на страницах своих творений неоднократно приводил молитвенные прошения к Богу об одарении собственной души сокровищем любвеобильного света. Таковы, например, воззвания его: «Да возгорится в сердце моем пламень любви Твоей, Владыка, как огонь в лесу». «Сподоби меня, Господи, возлюбить любовь Твою, в которой святые и праведные находят себе утешение... Да царствует в нас все превышающая любовь Твоя».

Из не прославленных еще Церковью, но глубоко чтимых всей Православною Русью подвижников благочестия высоким носителем дара Божественной любви был Георгий (Машурин), затворник Богородицкого Задонского монастыря. Его речи о познании Бога в любви по духу их с полным правом можно поставить в один ряд со святоотеческими рассуждениями. Любовь, по словам Георгия Затворника, все объемлет, но сама, как свет, никак не объемлется. Только снисходительно к нашим чувствам познавается в нас одно ее присутствие. Когда мы храним ее, она лобзает нас светом истинным, и погружающихся в нее неизреченно радостворит, восхищает и утешает вечным веселием.

«Любовь нельзя изъяснить словом, подобно (тому) как свет нельзя нарисовать на бумаге... [Она – ] неизреченный свет, которым пленяются в безмолвии и самые высшие ангельские умы» и «самотончайший огнь, легчайший всякого ума. Действия огня сего быстры и... изливаются на душу от Святого Духа. Этот огнь лишь коснется сердца – мгновенно все и всякое помышление беспокойное прелагается в тишину и смирение». «Тогда душа жаждет Любимого, к Нему воссылает сердечные вздохи... и оставляет все обыкновения, которые разлучают ее со Христом». «При появлении любви исчезает ненависть, блистает в сердце свет, который радует и веселит всю душу». «Что приятнее того, чтобы... самим сиять как солнце... наслаждаясь Божественною любовию вечно, без конца!». «Любовь сама научает нас люблению... и как вода объемлет рыбу, так любовь объемлет всего человека» «премирными объятиями и совершенно животворит» его. Чистая, как свет, она «долготерпелива, покойна, постоянна, немнительна, нелицемерна, но бессмертна и исполнена всех благих дел» и «блистает небесными красотами». «Само существо любви выше всех вещей и глубже всякой глубины».

Мыслями о любви Затворника Георгия мы заканчиваем установку церковно-библейского взгляда на форму совершенного богопознания. В итоге получаем такое представление о границах боговосприятия.

На высших ступенях духовной зрелости христианина, как показывают свидетельства Библии и Церкви, Бог созерцается в действии невещественного света. Этот свет исходит от Божия Существа, является в чистом человеческом сердце и воспламеняет его неописуемой любовию к Богу и людям. Невещественное сияние Божества не есть само по себе Существо Бога. Оно – лишь действие Существа Божия и образ безобразный, в котором Бог является человеку. Данное положение прямо вытекает из слов апостола Павла: Бог «обитает в неприступном свете» (1Тим.6:16). Существо же Божие в Себе непостижимо для людей и Ангелов, так как Божество вечно открывается тварям во свете безвидно. И в воплотившемся Сыне Божием Оно неописуемо, несмотря на Свое чрезвычайное в Нем приближение к тварной ограниченности. При осиянии достойные иногда слышат непосредственные вещания Божества и чувствуют Его в себе как Живую Личность и Самосознающий Источник огненной любви. Но они не способны постичь Его Существа, тем более что и Божие присутствие для них едва выносимо в безмерном, мысленном свете.

Если причиною пламенности любви чистых сердцем является невечерний свет Божества, то, несомненно, его же действие согревает любовию сердца тех лиц, кои еще очищаются от страстей. Именно соприсутствие им Бога производит согреяние их теплотой любви. «Как (Господь) «весь» есть «любовь», то прикосновение Его к сердцу тотчас и возжигает любовь к Нему... Вот это и должно быть предметом искания». Принимая действие Божественного огня сердечно, человек соединяет с ним теплоту естественных боголюбивых чувств и в конце концов приходит к необычайному разжжению благодатным пламенем. «Так как Бог есть свет, то любимые Богом бывают овеяны облаком света», покрывающим любимых Им и любящих Его. Об этом-то и молится пророк: «помилуй мя, по суду любящих имя Твое» (Пс.118:132). То есть: «Покровом света, источаемого любовию Твоею, да будет всегда одеваема душа моя, чтобы, согреваясь теплотою ее, жить ей радостно в себе».

В мере сердечной чистоты человека таится и мера отражения им света любви Божией. Кто из людей вовсе оплотянел в чувственности, тот совершенно не ощущает Божиих светоносных прикосновений. Способные признавать в Боге безличную мировую Силу или Личное, но отрешенное от мира Божество недостаточно возвысились из беспросветной мглы страстей. Они обычно смутно чувствуют богоозаряющее влияние и мало любят Бога. Совсем в ином состоянии оказываются твердо вступившие на путь искания сердечной чистоты. Те уже более или менее живо чувствуют действие невечернего света силы Божией. Живое боговосприятие позволяет им правильно понимать и определять Божественную природу любви.

В целях полноты и яркости общего представления о том, как верно хранит православное пастырство непререкаемые воззрения Библии и святых отцов на познание Бога под образом Источника светоносной любви, выпишем несколько замечаний на эту тему из сочинений выдающихся русских пастырей. Их слова проистекают, собственно, не от высочайшего личного опыта, но отражают опыт святых и Предание Церкви.

«Сродный существу Божию свет, – читаем между прочим здесь, – есть любовь сердца. Вот почему святой Иоанн Богослов сказал: «Не любящий не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (ср. 1Ин.4:8)». Но по мере приближения к брату твоему «свет Божий будет озарять ум твой и любовь Бога согреет сердце. Тогда живым ощущением сердца познаешь, что Бог есть любовь».

Освещаемый светом Солнца Правды «не перестает в себя принимать изливающуюся свыше любовь Божию».

Ввиду этого свет Божества, или «благодать, есть огнь любви Божественной, осеняющий сердца верующих», ибо и орошает жаждущее сердце, и воспламеняет охладевшее». «Возгораясь в сердце, необыкновенно живая и неизъяснимо сладостная любовь Божия... всякое дело благочестия делает легким и приятным».

«Факел по необходимости возгорается от прикосновения огня. Так и сердце непременно воспламеняется любовию от присутствия Божия, ибо, по Писанию, Бог «есть любовь» (1Ин.4:8), пламя которой есть "пламя огня" (ср. Песн.8:6). Посему те, в коих Бог пребывает, всегда любвеобильны и сострадательны».

Если при таком понимании любви бросить взгляд на жизнь всего человечества, то окажется, что любовь есть некая мировая Божественная сила жизни Божией, уделяемая в братолюбивые сердца и через них передаваемая любимым. Вне Бога нет этой любви. Наслаждения ею лишь в такой мере могут быть нам доступны, в какой мы отрешаемся от желания самого наслаждения, в какой желаем блага не себе, а тем, кого любим.

«Божественный огнь... сообщает сердцу... обилие благости». Он свет любвеобильнейший, его-то и пришел Господь «поврещи на землю, то есть в сердца наши». Потому и говорится, что «любовь есть сила Божия тайная и непреодолимая» и «огнь Божественный, нисходящий в сердце от Святого Духа». «У людей жизни созерцательной... от жаркой любви к Богу... все существо... бывает восхищено Божественным и безмерным светом и совсем не чувствует ни себя, ни окружающего, кроме одного Божественного света, любовию производящего такое просвещение».

Научно-богословское значение этих пастырских отзывов о единении с Богом любви, как сказано выше, значительно ниже достоинством свидетельств церковно-богослужебных и святоотеческих. В то время как отзывы пастырей навеяны лишь отчасти опытным чувством Божества и отчасти учением о любви библейским и святоотеческим, суждения упомянутых нами святых отцов опираются исключительно на непосредственное созерцание Бога под формою безвидного невещественного огня. Несмотря на неполноту своей авторитетности, мнение пастырства Православной Церкви касательно откровения Божества человеку во свете любви имеет немалую важность. Им лишний раз оттеняется истинная точка зрения на проявления высшего богопознания и резче подчеркивается мысль о доступности для всякого человека непосредственного и блаженного общения с премирным Духом Богом.

Все сказанное выше о трех ступенях человеческого приближения к Богу любви дает право сравнить нашу природу с состоянием земли под действием чувственного солнца. Земля согревается и осиявается солнцем, а душа – невещественным сиянием Божества. Если же та или иная душа закрыта от влияния Божия облаками страстей, то применительно к их разрежению или просто освещается Богом совне, или проницается светом в малой мере, или согревается и воспламеняется до неописуемого горения боголюбием и братолюбием.

Совершенное сорастворение человеческого существа с Богом в Его осиянии любви известно на языке Церкви под именем обо́жения. Христианин «обожается» именно в «невещественном озарении», которое и делает его как бы «богом по положению»16'2. По свидетельству церковно-богослужебных книг, богоносные отцы «явно были богами и светом из-за склонения их к Богу Свету всею любовию», и во исполнение слов апостола: «Мы все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же об раз от славы в славу, как от Господня Духа» (ср. 2Кор.3:18). Удостоившиеся обожения суть сыны и дщери Отца Бога (Иер.3:19). В них Он «вселяется и ходит" (ср. Лев.26:12; 2Кор.6:16) и о них особенно печется как о присвоившихся Ему всецело и всегда готовых сказать: «Бог – мой и я – Божий». Союз обо́женных с безмерно любимым Богом напоминает брачную любовь пламенно любящих друг друга супругов. «Соединяющийся с Господом, по апостолу, есть один дух с Господом» (1Кор.6:17). Он достигает до полной любви, восходя к Богу своим подвигом и силою Божественного света.

Основной фон, на котором богоосияние, как пчела мед, вырабатывает в человеческой душе высочайшее боголюбие, есть чувство присутствия Божия. В порядке усовершения названного чувства идут чувство зримых грехов, чувство сокрушения о них и страх перед Богом, чувство умиления, чувство согреяния сердца светом Божества, наконец, чувство горячей и бесконечно пламенеющей любви к Богу и людям. Верх усовершения в любви богоосиянием и есть обожение. Действующей же силой со стороны самого человека в приближении к Богу является его воля, неусыпно напрягающая себя к подвигам самоотверженной любви вопреки себялюбию.

Такова существенная любовь Божества, и так воспринимают ее люди. Священное Писание и Церковь не оставляют человеческий ум на этой ступени ведения Бога, но возводят его учением о Триединстве Божием к постижению новых, глубочайших тайн Божественной любви. Описанию их посвящается следующий очерк.