Глава I. Политико-экономическая оппозиция папской власти в Англии до реформации

Когда Английский народ был ещё одним из послушнейших сынов католической церкви, когда ни какие сомнения ещё не возникали в нем относительно каких–либо пунктов римского учения, мы уже видим в его истории не мало примеров оппозиции против политического преобладания иерархии и в особенности против папства как её главы. Восстание на защиту интересов политических и национальных против светских притязаний римской курии уже достигло в Англии значительной силы, когда не было здесь ещё никаких признаков предстоящей борьбы за чистоту религии. Политическое самосознание Англии шло в этом случае впереди религиозного.

Первый Норманнский король Англии, Вильгельм Завоеватель, силою оружия приобрёл себе своё новое королевство; но это приобретение совершено было по благословению римского первосвященника, который торжественно поручал Вильгельму привести Англию в послушание апостольскому престолу и посылал ему благословенную хоругвь и перстень со вложенным в нем волосом св. апостола Петра ². Можно было ожидать, что король, начинающий свою деятельность при таких обстоятельствах, будет и в последствии благоприятствовать интересам папства; но дальнейшие события не вполне соответствовали этому ожиданию. Несмотря на все своё уважение к папству, Вильгельм вовсе не намерен был давать ему полный простор в его притязаниях, особенно когда эти притязания шли в ущерб правам его собственной королевской власти. Одним из современников Вильгельма на папском престоле был знаменитый Григорий VII–й, который, руководясь своими известными идеями, соборным постановлением запретил совершать инвеституру людям светским, каковое запрещение получено было, между прочими, и Вильгельмом. Тот–же папа прислал в Англию своего легата с требованием, чтобы король уплатил динарий св. Петра, неисправно вносившийся Англией в последнее время, и вместе с уплатою этой дани, как знака подчинения Англии римскому престолу, принёс папе присягу на верность ³. Но и такому папе, как Григорий VII–й, не удалось настоять на исполнении своих требований. На запрещение инвеституры Вильгельм не обратил никакого внимания и продолжал, как и прежде, назначать епископов и сменять их по своему усмотрению. Мало того, он даже запретил епископам Англии путешествовать по каким–либо делам в Рим без его королевского разрешения, а все папские бумаги, присылаемые в Англию, приказал представлять ему для просмотра ⁴. Но решительнее всего высказался Вильгельм в своём ответе на двоякое требование, предъявленное ему легатом Григория. „Unun admisi“, писал он папе по этому поводу, „alterum non admisi; fidelitatem facere nolui nec volo; quia nec ego promisi, nec antecessores meos anteccssoribus tuis id fecisse comperio...“ ⁵ От уплаты динария он не отказывался, так как и сам прежде обещал его папе; но никакой присяги на верность приносить не хотел. Королевская власть Англии сознавала себя настолько сильною, что не только не желала подчиняться папе, а напротив власть самого папы стремилась поставить от себя в некоторую зависимость. Вильгельм требовал, чтобы ни одному папе не оказывалось признания в Англии без разрешения короля ⁶. Это постановление вероятно вызвано было тем обстоятельством, что в Риме происходили в это время несогласия при выборах и не раз появлялись антипапы. Король теперь являлся решателем того, кому из пап должна подчиняться Англия. В виду всех этих фактов, мы можем с уверенностью сказать, что Вильгельм Завоеватель не был всегда послушным исполнителем папских требований; но твёрдо стоял за независимость и права своей короны. – Сын и преемник Завоевателя, Вильгельм 2–й, по прозванию Рыжий, в своих отношениях к папству шёл по стопам отца. Пользуясь долговременным соперничеством двух пап на римском престоле, он не признавал ни одного из них, так что в течении почти десятилетнего периода Английская церковь не имела главы и прекратила всякие сношения с Римом ⁷. Только в 1095 году король предписал признавать Урбана 2-го папою во всех своих владениях ⁸. Поступать таким образом король считал своим несомненным правом, что не раз и высказано было им при его столкновении с архиеп. Анзельмом. Получив от короля назначение на Кэнтерберийскую кафедру, Анзельм обратился к нему с просьбою о дозволении ему отправиться в Рим для получения паллиума от папы Урбана 2–го. Это было ещё тогда, когда ни один из соперничествовавших пап не был признан Вильгельмом. Просьба Анзельма рассердила короля, который резко заявил, что он не признавал ещё Урбана папою, а потому ни один из подданных не имеет права оказывать ему признание. В этом, как говорил Вильгельм, особая прерогатива Английских королей, отличающая их от всех других монархов. При настойчивости архиепископа, и при дальнейшем развитии столкновения, Вильгельм заявлял, что никто из его подданных не имеет права апеллировать в Рим, или лично отправляться туда без королевского разрешения; нарушать эти обычаи значит быть изменником и врагом короля ⁹. Сила была на стороне Вильгельма, и архиепископ вынужден был удалиться на континент, где и жил до смерти короля. При таких условиях, о запрещении светским людям инвеституры, конечно, не могло быть и речи. Вильгельм распоряжался кафедрами Англии с полным произволом и бесцеремонностью; он переводил епископов с одной епархии на другую, оставлял кафедры вакантными по нескольку лет, чтобы самому пользоваться их доходами и т. д. ¹⁰, не обращая никакого внимания на соборные определения, издававшиеся преемниками Григория VII–го, Виктором III, Урбаном II и Пасхалисом II и подвергавшие светских людей отлучению за совершение инвеституры. Только при Генрихе I, преемнике Вильгельма II, папство получило возможность вступить с королём Англии в борьбу за право инвеституры и передовым борцом в этом случае выступил тот же архиеп. Анзельм, теперь снова возвратившийся в Англию. Между Анзельмом и Генрихом обнаружился разлад с самого первого свидания их между собою. Архиепископу было предложено, чтобы он, подобно своим предшественникам, принёс королю обычную присягу на верность: но Анзельм отказался исполнить это требование, ссылаясь на недавние соборные определения против светской инвеституры и выражая своё твёрдое решение строго держаться этих определений. Король со своей стороны не хотел отказываться от инвеституры и присяги прелатов и выражал намерение твёрдо отстаивать то, что он считал законною прерогативою своей короны ¹¹. После таких решительных заявлений естественно было ожидать открытой борьбы, которая и не замедлила обнаружиться. Несколько раз отправлялось в Рим Английское посольство, при чем папе предоставлялось даже на выбор или отказаться от инвеституры, или лишиться повиновения Англии и всех доходов ею доставляемых ¹². Несколько писем прислано было от папы Пасхалиса к королю и архиепископу, в которых он старался доказать, что инвеститура должна принадлежать исключительно власти церковной, что присвоение её светскими лицами и королями есть незаконная узурпация, которая должна быть уничтожена и которая никак не может быть дозволена и королю Англии ¹³. Несколько раз наконец и Генрих заявлял Анзельму, что он должен или принести требуемую от него присягу и посвятить тех епископов, которые назначены королём, или выехать из Англии ¹⁴; но каждый раз архиепископ отказывался исполнить требование короля. Таким образом обе стороны твёрдо стояли на своём и ни одна из них пока не могла приобрести себе победу. Конец борьбы не сопровождался, впрочем, для Генриха таким полным успехом, каким завершалась столкновения с Римом его предшественников. Политические затруднения не давали ему возможности до конца стоять на своих требованиях, а потому, когда папа стал грозить ему отлучением и уже отлучил некоторых из его главных советников, Генрих счёл себя вынужденным уступить и вступил в сделку с папою и архиепископом. В силу состоявшегося договора, Генрих на будущее время отказывался совершать инвеституру, т. е. вручать прелатам при их назначении на место перстень и жезл, как символы их духовной власти. Но он сохранил за собою право требовать от прелатов присягу на верность, так как они вместе со священным саном получали и светские права, владения и обязанности, который ставили их, как баронов, в зависимость от короля, как их ленного господина. Кроме того, Генрих удерживал за собою и право наречения кандидатов на церковные должности. Таким образом, король вышел из борьбы почти без всякого ущерба: все существенное он удержал за собою: отказался же только от одной церемонии. Результат сделки был объявлен на Лондонском соборе 1107 года ¹⁵.

Вопрос об инвеституре не был единственным поводом к спорам между Генрихом и римским престолом. Почти во все продолжение этого царствования тянулся другой спор – по вопросу о легатах. В первый год правления Генриха прибыл в Англию папский легат Гвидо, легатские полномочия которого распространены были на всю территорию острова. Король и духовенство Англии отнеслись к приезду легата весьма неприязненно; они говорили, что архиепископ Кентерберийский имеет сан легата и никогда не слыхано в Англии, чтобы кто–либо, кроме него, являлся здесь представителем папы. Встретив такой приём, Гвидо должен был отказаться от осуществления своих полномочий и удалился из Англии ¹⁶. И в последующее время папские легаты не встречали в Англии лучшего приёма, да и вообще на папские притязания не обращалось здесь особенного внимания. В 1115 году, папа Пасхалис 2–й, прислал королю и епископам Англии два увещательных послания, в которых он жалуется на то, что святому Петру в Англии оказывается очень мало внимания, что папские легаты или послания не могут иметь доступа в Англию без королевского приказа, что к правосудию апостольского престола никто отсюда не обращается и апелляций в Рим никто не подаёт, епископы переводятся с одной епархии на другую без ведома папы и т. д. ¹⁷. Жалобы папы, как видно, не произвели никакого впечатления на короля и в 1117 году он не дозволил Анзельму, присланному от папы, вступить в Англию с полномочиями легата ¹⁸. Года через два спорный вопрос был, по–видимому, решён наконец в пользу короля. Папа Калликст II–й даровал королю Англии, в качестве привилегии, между прочим, и то, что ни один легат не должен быть присылаем в Англию иначе, как по особенному желанию самого короля. Привилегия эта не особенно точно исполнялась папою, и в царствование того же Генриха мы видим ещё нескольких легатов, приезжающих в Англию; но эти легаты или по-прежнему не допускаются до осуществления своих легатских полномочий, или же действуют в силу особенного разрешения со стороны короля ¹⁹.

Подводя итог царствованию Генриха II–го, мы можем остаться при убеждении, что и в его лице королевская власть Англии с прежнею энергией продолжала отстаивать свои права и давать отпор притязаниям папства, хотя бы ей приходилось уже теперь выдерживать борьбу и склоняться иногда на некоторые уступки. Ещё более острый характер приняла эта борьба при Генрихе II, Плантагенете, в его столкновении с архиепископом Томасом Бенетом. Нам, конечно, нет надобности следить зa всеми подробностями столкновения; достаточно лишь отметить его наиболее важные моменты. Предметом спора послужил, как известно, вопрос о привилегиях духовенства и особенно о церковных судах и размерах их подсудности. Но, само собою разумеется, задевая такие вопросы, нельзя было не затронуть и папство, как опору всех привилегий духовенства. В разгаре спора король собрал, в 1164 году, духовных и светских лордов в Кларендоне и здесь вынудил архиепископа и прелатов дать своё согласие на целый ряд постановлений, направленных против привилегий духовенства. В числе этих кларендонских постановлений ²⁰ мы находим и следующие: архиепископам, епископам и священникам не дозволяется выезжать из королевства без разрешения от короны, а если такое разрешение будет дано, они должны дать присягу в тон, что при этом путешествии не будут действовать в ущерб королю или королевству; в церковных делах апелляции должны направляться от архидиакона к епископу, от епископа к архиепископу и от архиепископа к королю; но ни одна из сторон не имеет права искать какой–либо ещё дальнейшей инстанции без разрешения от короны; прелаты, прежде получения посвящения, должны давать присягу на верность королю, как своему ленному господину и т. д. Не трудно заметить, что приведённые постановления были прямо направлены против папства, которое присвоило себе право принимать апелляции на все другие, суды и старалось отнять у государей право инвеституры. Когда архиепископ раскаялся в том, что дал своё согласие на кларендонские постановления, он подвергся преследованию Генриха и бежал из Англии, апеллируя к суду папы, который конечно принял его сторону. В отсутствие архиепископа издан был целый ряд новых постановлений, в которых папа уже прямо назывался по имени. Если будет пойман кто–либо, говорится в постановлениях, намеревавшийся доставить в Англию интердикт или отлучение от папы или архиепископа, таковой должен быть наказан, как изменник. Ни один клирик или монах не может выехать из Англии или прибыть в неё без разрешения короля или его судей. Апелляции к папе или архиепископу из Англии запрещаются. Никакие приказания не должны быть приносимы в Англию от папы и архиепископа, а тем более приводимы в исполнение. Наконец сделана была попытка наложить руку и на доходы апостольского престола; динарий св. Петра предписано было не отправлять более в Рим, а вносить в казначейство короля, который распорядится этими деньгами по своему усмотрению ²¹. Но несмотря на всю смелость подобных постановлений, несмотря на то что и главный боец за папство архиепископ Бекет был убит приверженцами короля, Генриху не удалось все-таки остаться победителем. Авторитет церкви в то время был ещё настолько силен, что угрозы отлучения и волнения, вызванные убийством архиепископа, заставили короля отказаться от борьбы. В 1172 году Генрих примирился с папою и получил от него разрешение; но с своей стороны должен был отменить все противные правам духовенства меры, принятые в его царствование, а между ними и кларендонские постановления. И папство, впрочем, не одержало полной победы. Генрих, правда, согласился теперь допустить апелляции в Рим; но при этом он сохранил за собою право брать с лиц, отправляющихся в Рим для апелляции, достаточное обеспечение в том, что они не будут предпринимать ничего в ущерб правам его короны ²².

Начало тринадцатого века застаёт на Английском престоле короля Иоанна Безземельного. Несчастливое и обильное всякого рода волнениями царствование этого государя не обошлось и без столкновения с папским престолом. Спор начался по поводу назначения архиепископа на вакантную Кэнтерберийскую кафедру, при чем папа Иннокентий III не дал утверждения кандидату, назначенному королём, и заставил Кентерберийских монахов избрать другого, им назначенного, Ст. Лапгтона, которого и посвятил. Такой образ действий папы оскорбил Английского короля, и весьма интересно проследить, в каком тоне этот король стал говорить и действовать по отношению к Риму. Прежде всего, он выгнал из пределов своего королевства Кэнтерберийских монахов, поступивших по приказанию папы, угрожая им, в случае сопротивления повешением или сожжением их вместе с обителью. Затем, он послал папе письмо, в котором заявлял, что он не допустит нарушения своей прерогативы и будет до последней крайности отстаивать честь своей короны. Он угрожал, что если папа не уступит ему, то он на будущее время будет замещать вакантные епархии так, чтобы не было по этому поводу никаких путешествий в Рим и не перевозились туда богатства королевства. Англия, говорил он, имеет достаточное количество своих учёных прелатов, а потому не имеет надобности обращаться за правосудием за море, к чужеземному авторитету ²³. Папа не уступал королю и поручил троим из епископов Англии наложить на все владения Иоанна интердикт, что и было ими исполнено; но король не смущался; он заставил этих епископов бежать из Англии, конфисковал имущества их епархий и предпринял целый ряд насильственных мер против сторонников папы. В разговоре с папскими легатами Иоанн заявлял, что он признает папу своим духовным отцем, преемником свят. Петра, и считает себя обязанным повиноваться ему в делах духовных; но он не допустит, чтобы это повиновение простиралось далее в ущерб его светской юрисдикции и ограничивало его прерогативу. Он утверждал, что его предшественники замещали архиепископии, епископии и аббатства; это было, значит, их несомненною прерогативой. На новые угрозы легатов король отвечал угрозами им самим ²⁴. Сказанного, кажется вполне достаточно, чтобы составить себе убеждение, что спор этот в существе дела был продолжением прежнего спора по вопросу об инвеституре, при чем папа старался теперь по возможности лишить королевскую власть Англии всякого участия в назначении на высшие церковные должности, а король твёрдо настаивал на инвеституре, как на несомненной и исконной прерогативе своей короны. Борьба окончилась полным торжеством папства. Иоанн отлучён был от церкви и объявлен низложенным с престола; его подданные разрешены от присяги и призваны к восстанию; а континентальные государи получили приглашение к крестовому походу в Англию для приведения в исполнение папского приговора. Громы эти испугали короля и вынудили его к полной покорности. В мае 1213 года, Иоанн торжественно покаялся во всех своих прежних грехах против римской церкви, обещался исправить весь вред, который был им причинён ей, и наконец призвал себя вассалом апостольского престола, в знак чего принял корову из рук легата, принёс папе присягу на верность и обязался вносить в Рим, кроме прежнего динария, ещё новую ежегодную подать в тысячу марок ²⁵. Чрез два года после подчинения Иоанна папскому престолу появилась на свет знаменитая magna charta libertatum.

Мы дошли теперь в своём исследовании до момента, который считается эпохою в истории Англии, а потому остановимся здесь на некоторое время и оглянемся назад. Пред нами ряд фактов из истории Англии за полуторавековой период, начиная со времени завоевания. Что–же говорят нам эти факты? Рассматривая их, не трудно заметить, что папы этого времени стараются как можно более о том, чтобы „привести Англию в послушание апостольскому престолу“; присвоить себе верховный суд в её делах, взять в своё распоряжение её высшие церковные должности и самых королей её сделать своими вассалами и покорными слугами. Но все эти притязания встречают себе сильный отпор со стороны королевской власти, которая, при защите независимости и прав своей короны, не останавливается иногда и пред очень резкими мерами, грозит даже и полным разрывом. Не во имя интересов религии ведётся эта борьба; нет, здесь все сводится к вопросу о правах и прерогативах. Не видно также и того, чтобы короли ратовали в этом случае за благо своего народа, чтобы они действовали во имя интересов национальных; они отстаивают лишь свои личные права и преимущества. Народ во время этой борьбы остаётся совершенно в стороне. Подле короля можно видеть лишь прелатов и баронов, а большинство населения не обнаруживает никакого участия к предмету спора и к интересам своих правителей. Если иногда народ и заявляет о своём существовании, то никак не в пользу королей. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь припомнить, что именно угрожающее настроение народа заставляло королей Генриха I, Генриха II и Иоанна Безземельного подчиниться требованиям папы. Причину этого понять не трудно. Масса населения Англии была в то время ещё глубоко привержена к католицизму, а потому, когда папа налагал интердикты, грозил отлучениями, указывал на короля как на врага церкви и призывал эту массу к вооружённому восстанию, – в нем начиналось глухое брожение, которое своим угрожающим тоном и парализовало всю энергию королей к продолжению борьбы. Но эта же самая масса оставалась вполне равнодушною, пока спор королей с папами не выходил за пределы дипломатических пререканий, пока ему не придавалось религиозной окраски. За права и преимущества своих королей эта масса бороться не желала, потому что ещё не видела между ними и своими собственными интересами почти ничего общего. Короли этого времени не были национальными представителями своего народа по той простой причине, что и самого народа Английского, в смысле национальности, тогда ещё не существовало. Со времени завоевания и до начала ХIII–го в. Англия шла постоянная борьба между норманнами и англо–саксами. Норманны были победители, владыки и угнетатели, а саксы побеждённые, рабы и угнетённые. Первые были королями, прелатами и баронами, а последние рабочею силой. До начала XIII в. эти два племенных элемента чувствовали друг к другу одну лишь крайнюю ненависть и не сливались между собою, а потому Англия этого времени и не представляла собою национальности. Если так, то, конечно, нисколько не удивительно, что мы не видим в ней никаких проявлений национального самосознания, которое бы поддержало королей в их борьбе против антинациональных притязаний папства. Мы можем лишь сказать пока, что оппозиция папской власти в Англии и до начала XIII в. проявлялась с значительною силой, хотя имела исключительно политический характер и не была народною.

В начале тринадцатого века совершилось событие, которое имело громадное влияние на дальнейшее развитие английской истории. Король Иоанн Безземельный был изгнан из Нормандии и потерял почти все свои владения на континенте. С этого времени во внутренних отношениях племенных элементов, населявших Англию, происходит значительная перемена. Господствующий класс победителей–норманнов доселе с презрением смотрел на подчинённое себе большинство англо–саксонского корня; норманнские дворяне считали себя французами и в своих симпатиях тяготели к континенту. Теперь же силою событий порвана была связь между Англией и континентом и норманнские дворяне, запертые морем с народом, который дотоле притесняли и презирали, мало-помалу перестали считать себя французами и приучились смотреть на Англию, как на своё отечество, а на англичан, как на своих соотечественников. Два племени, так долго враждовавшие между собою, скоро увидели, что у них были общие интересы и общие враги. Здесь, как говорит Маколей ²⁶, начинается история Английской нации и это начало ознаменовывается рядом событий, оставшихся навсегда памятными для страны. Тринадцатый век дал Англии великую хартию и тем положил краеугольный камень конституции; он же дал и настоящую жизнь парламенту, положив начало народному представительству в палате общин. Если же так, если с тринадцатого века начинается слияние двух, прежде враждебных племенных элементов, которые слагаются теперь в один Английский народ, то с этого времени мы в праве ожидать и проявлений национального самосознания Англии по отношению к папству.

После полного торжества папской власти в борьбе с королями Англии, низведенными теперь на степень вассалов апостольского престола, римские притязания, естественно, становились всё смелее и смелее. Благодаря обстоятельствам, которые переживало папство тринадцатого века, эти притязания имели по преимуществу финансовый характер. То было время ожесточённой борьбы папства с последними представителями Гогенштауфенского дома. Не раз доведённое до последних крайностей, вынужденное даже, в лице Иннокентия IV–го, покинуть Рим и на несколько лет искать убежища во Франции, папство сосредоточило всю свою энергию в этой борьбе, напрягало все свои и нравственные и главным образом материальные средства. Результатом такого напряжения явилась целая цепь вымогательств, особая финансовая система, тяжким гнетом навалившаяся на все почти католические государства Европы, а в числе их и на Англию, где папам представлялось более простора, чем где–либо, благодаря их недавней победе над королями. Папские поборы, постоянно возраставшие и совершавшиеся в самых разнообразных формах, конечно по существу своему противоречили интересам национального благосостояния, так как неизбежно влекли за собою вывоз из Англии народного богатства, которое шло таким образом в пользу папы и его друзей, интересы которых не имели ничего общего с интересами Англии. Если мы имеем основание предполагать в Англии ХIII–го века существование национального самосознания, то в её истории за это время мы непременно найдём и оппозицию папским поборам.

Обращаясь к фактам, мы прежде всего остановимся на личности короля, так как в нем привыкли видеть доселе единственного борца против папских притязаний. После Иоанна Безземельного вступил на престол сын его, Генрих 3-й, который и царствовал в продолжении пятидесяти шести лет. При дворе нового короля ещё очень живы были воспоминания о том унижении, которому подвергся его отец за свою несчастную борьбу против римского престола, и сам Генрих, принимая корону, должен был, по требованию легата, принести папе присягу на верность и подтвердить данное Иоанном обязательство платить ежегодно тысячу марок ²⁷. При таких обстоятельствах, едва ли можно было ожидать, чтобы Генрих оказал когда–либо особенно сильную оппозицию папским притязаниям и события его царствования действительно показали, что если он не был всегда сторонником папы, то по крайней мере не один раз потворствовал его притязаниям ²⁸. Но при всем том и в деятельности Генриха 3-го можно указать несколько случаев, когда он, с большею или меньшею силою и успехом являлся поборником национальных интересов. Не за долго до созвания собора в Лионе, в 1244 году, Генрих посылает папе Иннокентию IV письмо ²⁹, в котором жалуется на обилие папских провизий, обременяющих страну, нарушающих права патронов, наполняющих церковные должности иностранцами и производящих в королевстве разного рода беспорядки. Письмо это написано, впрочем, в самых смиренных и благоговейных выражениях и имеет характер не настойчивого требования, а горькой жалобы и покорнейшей просьбы, чтобы папа смиловался и отказался от своих злоупотреблений. Когда Английские епископы, назначенные для присутствования на Лионском соборе 1245 года, отправлялись к месту своего назначения, король дал им письменный приказ, в котором напоминал им, что они обязаны ему присягою, а потому требовал, чтобы они на соборе не предпринимали ничего и не соглашались ни на что, противное интересам короля и королевства, но твёрдо защищали их права, угрожая в противном случае карою и лишением их епархий ³⁰. Иногда смелость короля простиралась и гораздо далее. Не один раз случалось, что когда папа присылал в Англию своего легата с требованием каких–либо новых денежных взносов или поручал произвести эти поборы кому–либо из своих местных агентов, король обращался к епископам с увещаниями, издавал приказы и прокламации, в которых убеждал и приказывал не подчиняться требованиям папы и его легатов и не давать папе никаких новых взносов, которые так вредят благосостоянию королевства, угрожая ослушникам конфискацию их владений ³¹. Правда, у короля никогда не хватало настолько твёрдости, чтобы настоять на своих требованиях, и, в конце концов, они оставались лишь одними словами; но несомненно по крайней мере то, что у него живо было сознание необходимости бороться против папских притязаний, нарушающих права его подданных и вредящих благосостоянию его страны. И как ни был слаб Генрих в своих попытках против папства, эти попытки можно поставить выше всего того, что было предпринимаемо его предшественниками, так как в них король выступал сознательным защитником не только прав своей короны, но и интересов подданных. В этом случае он не оставался одиноким. Вместе с ним и даже гораздо больше, чем он, восставали против папства и все почти сословия новослагавшегося английского народа. Оскорблённое национальное чувство Англии заявляет о себе даже прежде вступления на престол Генриха. После принесения унизительной присяги папе, король Иоанн до самого конца своей жизни должен был бороться с своими собственными, восставшими на него, подданными. Мятежные бароны, между прочим, обвиняли короля в том, что он предал рабству страну, которая до него была свободною. Сам несчастный король говорил своим верным слугам, что с тех пор, как он подчинился Риму, ничто ему не удаётся и все идёт против него. В письме своём к папе Иннокентию 3–му, 13–го сентября 1215 года, король уверяет, что графы и бароны открыто выставляли поводом к своему восстанию его подчинение римскому престолу. Сам папа смотрел на это восстание, как на мятеж против него самого ³². При Генрихе 3-м проявления народного недовольства становятся ещё более заметными; они обнаруживаются и в словах, и в действиях, охватывают собою и духовенство, и дворянство, и классы низшие. Больше всех приходилось терпеть от папских вымогательств духовенству, как классу находившемуся в непосредственном подчинении папе. Выведенное из терпения, оно, в лице епископов, аббатов и архидиаконов, обращается с горькими жалобами к королю, прося его созвать общее собрание и подвергнуть обсуждению на нем папские притязания ³³. От имени всего королевства, оно отправляет депутатов на Лионский собор 1245 года и представляет жалобу вместе с уполномоченными от дворянства; оно же принимает деятельное участие в жалобных пунктах, которые также представляются папе. На эти два документа ³⁴, сходные по содержанию, стоит обратить внимание. В них сословия Англии, выставляя прежде всего на вид, что их страна всегда доселе была любящею дщерью римской церкви, что и доказывала своим послушанием и своими пожертвованиями, жалуются на множество злоупотреблений и притеснений, которые им приходится терпеть в настоящее время. Папа, говорят они, не довольствуется теперь получением условного динария, но, кроме того, постоянно требует разных новых податей с духовенства, без всякого согласия на то со стороны короля, что противно обычаям королевства. От папских провизий происходит громадный вред. Прежде всего, они нарушают права патронов, которые теперь лишаются возможности замещать своими кандидатами принадлежащие им церковные бенефиции. Затем, благодаря папским провизиям, большое количество Английских бенефиций попадает в руки иностранцев и по преимуществу итальянцев, которые получают теперь с Англии одной ренты на 60.000 марок в год, т. е. больше, чем сколько приходится на долю самого короля. Занимая бенефиции, итальянцы, конечно, не могут должным образом исполнять свои духовные обязанности, так как не знают и языка своей паствы. Они, впрочем, вовсе и не думают об этом, заботясь лишь о получении своих доходов, они продолжают жить за границею и оставляют свои обязанности в Англии в полном пренебрежении, от чего терпит большой ущерб местное население. Папа, наконец, присылает в Англию постоянно своих легатов с различными поручениями и требованиями, что прямо противоречит королевской прерогативе, в силу которой ни один легат не должен являться в Англию без специального дозволения от короля. Эти легаты большею частью люди без чести и совести, а потому ведут себя весьма зазорно и своими вымогательствами, и притеснениями причиняют стране большой ущерб. Особенно сильно сословия жалуются на поведение легата Мартина, который незадолго до Лионского собора прибыл в Англию. В подкрепление подобных коллективных заявлений, духовенство и дворянство посылают ещё папе от себя особые послания, тон которых звучит с гораздо большею решительностью. Епископы и аббаты в своём послании заявляют, что вымогательства папских агентов возбудили в Англии волнение ужасное, подобное тому ветру, который, в книге Иова, сокрушил четыре угла храмины. Если положение дел не изменится, то можно опасаться, что недовольство народа разрастётся в мятеж и заставят их забыть свой долг по отношению к его святейшеству и т. д... Бароны и общины в своих особых посланиях говорят, что, если притеснения не будут уничтожены, они вынуждены будут сами взяться за дело и вступиться за общую свободу. Из уважения к апостольскому престолу они доселе не прибегали к этому средству; но дальнейших посягательств терпеть не намерены и, в случае упорства, возбудят римскому двору в Англии такие затруднения, из которых ему весьма трудно будет возвратиться к прежнему положению ³⁵. Как ни были, по–видимому, многознаменательны все подобные заявления, папа, увлекаясь своими ближайшими интересами, не обращал на них никакого внимания. Недовольные сословия Англии, видя, что вымогательства и притеснения продолжаются по-прежнему, что их слова не производят на папу никакого действия, стараются перейти к делу, чтобы, наряду с словом, обеспечить интересы своей страны какими–либо более существенными мерами. Духовенство в этом случае выступает в оппозиции легальной. На местных и провинциальных соборах, где папские легаты и агенты являются с требованиями разных взносов, то 1/15, то 1/10, то 1/5 годового дохода, духовенство всеми силами старается доказать незаконность нового побора и отказаться от его существования. Не всегда, конечно, ему удаётся достигнуть своей цели; но далеко не один раз папские агенты должны были остаться ни с чем ³⁶. Дворянство, как сословие, менее зависимое от папы, и, по самому существу своему, более воинственное, и в настоящем случае проявляет себя мерами гораздо более решительными. Граф Симон Монфор вместе с другими нобльмэнами издают анонимное послание к епископам и капитулам Англии. В этом послании от лица общества людей, желающих лучше умереть, чем терпеть иго римлян, заявляется, что страна истощается и страдает от известных папских поборов и притязаний, а потому это общество порешило лучше воспротивиться теперь нестерпимым угнетениям, чем дожидаться дальнейшего порабощения. В силу этого решения, духовенству предписывается не принимать никакого участия в платежах Риму и ничем им не содействовать. Нарушителям предписания угрожается сожжением всего имения и таким же наказанием, какого заслуживают сами римские угнетатели ³⁷. В 1245 г. по общему соглашению дворянства, в приморских портах учреждается стража с тою целию, чтобы не допускать в Англию ни одного папского агента с какими-либо посланиями или буллами от папы. Несколько таких агентов было захвачено и остановлено в Дувре ³⁸. Высокопоставленные легаты, хотя и не задерживались на границах Англии, встречали нередко в ней весьма нелюбезный приём. Легат Ото должен был бегством спасаться из Оксфорда, где взбунтовавшиеся студенты убили его брата, бывшего в его свите, а его самого ругали симонистом, бродягой, обиралой и т. под. нелестными эпитетами. К легату Мартину явился посол от дворянства с приказом, чтобы он немедленно оставил Англию, если не желает быть разорванным в куски ³⁹. Менее чиновные и менее осторожные из папских агентов иногда действительно и подвергались подобной участи. Сам папа Григорий IX, в увещательном послании 1232 года к королю, жалуется на дурное обращение с его нунциями и агентами в Англии, из которых один был разорван в куски, а другой оставлен полуживым. Для подобных расправ в 1231 году организовалась в Англии особая ассоциация, во главе которой стоял Роберт Твинг. Эта ассоциация рассылала повсюду свои приказы, в которых епископам и аббатам запрещала производить какие–либо платежи в Рим, угрожая в противном случае сожжением имений и наказанием. Она ловила по дорогам папских агентов; грабила их, подвергала телесным истязаниям, заключала в тюрьмы и вымогала у них большие выкупи за жизнь и свободу. Папские житницы в Англии и склады всякого рода собранных сокровищ подвергались систематическому разграблению. А чтобы придать своим действиям некоторый вид законности, ассоциация заявляла, что она исполняет волю короля, при чем предъявляла подложные королевские полномочия ⁴⁰. Представленных фактов, кажется, вполне достаточно, чтобы не затрудниться при составлении общей характеристики царствования Генриха 3–го, в его отношениях к римскому престолу. Не трудно заметить в этих отношениях ту существенную разность, которая бросается в глаза при сравнении Генрихова царствования с прежним, нами рассмотренным, периодом. Там борьба ведётся почти исключительно королями. Если подле них иногда мы и замечаем прелатов и баронов, то они или только зрители, или действуют под деспотическим давлением королевской воли. Здесь же эти сословия и даже общины принимают энергическое участие в борьбе, действуя вполне самостоятельно и по собственной инициативе. Там борьба идёт за права и прерогативы короны, за её независимость от посягательств чуждой власти. Здесь же на первом плане интересы всей нации и её отдельных сословий; экономическое благосостояние страны и его защита от иноземной эксплуатации. Если так, то мы можем сказать, что ко второй половине тринадцатого века в Англии оппозиция папству становится национальною.

Достигла ли наконец своей цели эта оппозиция? Удалось ли ей отстоять интересы Англии и избавить её от папских вымогательств? – Далеко нет. Если иногда она и добивалась от папства некоторой уступки, небольшого облегчения и отмены какого–либо тяжёлого требования, то подобные уступки касались лишь частных отдельных случаев и кроме того, имели временный характер; в общем же, положение дел не только не улучшилось, а напротив, становилось все хуже и хуже и злоупотребления пап увеличивались с поражающею быстротой. Нельзя удивляться этому, если припомнить, в какой период своего развития вступала в то время папская власть. С половины тринадцатого века начинается, как известно, в истории папства печальный для него поворот. Достигнув высоты своего величия, оно быстро склоняется к упадку; подчиняется чужеземному влиянию, терпит жестокое поражение и унижение в борьбе с Францией, на целые десятки лет порабощается в Авиньоне и наконец чуть не заканчивает некоторого рода самоубийством в великом расколе. В эту печальную эпоху папство обнаруживает необыкновенную финансовую изобретательность, оно создаёт и в самых широких размерах применяет ко всем христианским странам западной Европы целый ряд своих новых изобретений под именем: резерваций, провизий, экспектаций, мандат, диспенсаций, экземпций, комменд, аннатов ⁴¹ и т. под., которые, хотя и в разных формах, все однако же направляются к одной цели, – к вымогательству денег в пользу папского престола. Само собою разумеется, что, разменявшись на деньги, смотря на все с коммерческой точки зрения, папство мало способно было на такие деяния, которые грозили ему уменьшением его барышей. Нисколько поэтому не удивительно видеть, что все просьбы и жалобы Англии при Генрихе 3–м, все её угрозы и насилия против папских агентов не имеют желанных результатов. Злоупотребления растут с чрезвычайною быстротою. С каждым годом папа все возвышает свои требования, заявляя притязание получать с духовенства Англии 1/3, и даже ½ его дохода; он щедро награждает Английскими бенефициями своих друзей, не стесняясь при этом их количеством, так что множественность достигает необыкновенных размеров и одно лицо является обладателем семи сот бенефиций. Однажды папа требует, чтобы 300 бенефиций в Англии предоставлено было в его полное распоряжение, так как ему нужно было наградить за верную службу своих римских приверженцев. „Обиралы“–легаты почти не переводятся в Англии, постоянно сменяя один другого, а с ними прибывают целыми толпами итальянцы, алчущие выгодных Английских бенефиций ⁴². Нам нет, кажется, надобности увеличивать свой подбор фактов ещё более, так как и приведенные достаточно убедительны. При таком положении дел естественно ожидать и при преемниках Генриха неизбежного продолжения прежней борьбы.

В двадцать пятый год правления Эдуарда I–го общины королевства заявляют королю в парламенте, «что епископства, аббатства и другие бенефиции основаны королём и народом Англии для того, чтобы наставлять народ в Законе Божием, оказывать странноприимство, милостыню и под., с этою целью они и одарены королём и народом Англии, а потому король и его подданные, обеспечившие эти должности, должны и замещать их в случае вакантности. Теперь же папа присвоил это право себе и раздаёт должности иностранцам, вследствие чего и корона лишается своего права и цели учреждений не достигаются и другие великие обиды происходят». Вследствие этого заявления постановлено, «что эти притеснения никоим образом не должны быть терпимы» ⁴³. Через десять лет вопрос об отношениях к римским злоупотреблениям подвергнут был довольно тщательному обсуждению на Карляйльском парламенте 1307 г. В одном из актов этого парламента говорилось, что монастыри, приории и другие религиозные учреждения, основанные королём и нобльмэнами или их предками для специальных религиозных целей, имеют часто своими начальниками иностранцев, как например: учреждения цистерзианцев, премонстрантов, орденов Августина и Бенедикта. До короля дошли горькие жалобы благородных лиц, лордов и нобльмэнов королевства, что эти и иностранцы–аббаты и приоры берут с подведомственных им учреждений в Англии, Ирландии, Шотландии и Уэлльсе, тяжёлые подати под разными предлогами, от чего происходят разные злоупотребления и причиняется ущерб и соблазн народу. По совещанию с графами, баронами и др. король теперь постановил, чтобы ни один аббат, приор иди другой какой–либо из духовных, к какому бы учреждению он не принадлежал, не смел вносить никаких рент, податей и налогов начальникам–иностранцам; чтобы никто из них не смел путешествовать за море в учреждения своего ордена и перевозить туда часть своих доходов; чтобы иностранцы–аббаты и приоры не смели требовать никаких платежей с учреждений, находящихся в пределах королевства ⁴⁴. Этому же парламенту представлены были от нобльмэнов петиции с жалобами на разные папские вымогательства, практиковавшиеся в то время легатом Теста и его агентами. Бароны жаловались на громадное количество папских провизий, вследствие которых лучшие бенефиции заняты итальянцами и другими иностранцами, вовсе и не живущими в Англии. Они жаловались на то, что папа присвояет себе право требовать аннаты с вакантных бенефиций. Это, говорили они – новость, никогда доселе не слыханная и весьма оскорбительная для короля, церкви и королевства. Они жаловались далее, что динарий св. Петра много превосходит теперь свою первоначальную норму и вымогается в количестве, втрое большем против первоначального. После перечисления ещё нескольких злоупотреблений, бароны заключают, что, если Бог не восстанет и не рассеет его врагов, если король и его парламент не употребят силу против зла, неизбежно должно последовать истощение богатств королевства, упадок благосостояния и разорение церкви. По прочтении жалобы, парламент призвал легата Теста и предъявил ему выставленные против него обвинения. В своё оправдание Теста не мог сказать ничего, кроме того, только, что он действовал по полномочию от папы. После всестороннего обсуждения дела, согласным решением короля, лордов и общин было постановлено, что перечисленные притеснения и вымогательства более не должны быть допускаемы во владениях короля. Папскому нунцию было предписано не делать ничего вопреки этому постановлению ни лично, ни чрез других; отменить и уничтожить все, что было прежде сделано в этом смысле им, или его агентами; собранные им суммы задержать в пределах королевства до решения короля. Чтобы придать делу более гласности, король, лорды в общины решили переписать представленные им жалобы против притеснений и с посольством отправить к папе. Шерифам было наконец приказано расследовать имена агентов нунция, которые служили орудиями притеснений, и, арестовав их, предать суду королевской скамьи ⁴⁵. Что правительство Англии не ограничивалось одними постановлениями, это можно видеть напр. из того, что подать в тысячу марок при Эдуарде 1-м не вносится в Рим один раз в продолжение шести лет, а другой раз в продолжении одиннадцати лет ⁴⁶. Весьма характерен в этом отношении случай, происшедший с Уилльямом, епископом Уорчестерским. Папа Бонифаций VIII–й, назначая Уилльяма на епархию, в булле своей, согласно с господствовавшими в то время в папстве стремлениями увеличить свою власть насчёт государей, заявляет, что ему принадлежит право давать епископам не только „spiritualia», но и „temporalia“, т. е. не только права духовные, но и светские, соединённые с обладанием епархией. Это заявление сочтено было незаконным вторжением в права короны и епископ должен был, при принесении присяги королю, оговорить соблазнительное выражение буллы и сделать пред королём и советом признание, что «temporalia» епархии он принимает от короны. Кроме всего этого, епископ должен был заплатить тысячу марок штрафа за то, что он принял буллу, оскорбительную для короны ⁴⁷. В 1301 году, вопрос об отношениях Английской короны к папству задет был даже и с принципиальной стороны. В это время Бонифаций VIII-й счёл нужным вмешаться в спорные отношения между Англией и Шотландией. Приняв сторону последней, он послал Эдуарду увещательную буллу, в которой доказывал, что Шотландия вовсе не находится в вассальной зависимости от Англии, а всегда принадлежала и доселе принадлежит, в качестве лена, апостольскому престолу. В силу этого, папа убеждает короля отступиться от своих незаконных притязаний. Если же он думает, что ему принадлежит право на это королевство или на некоторую часть его, то он должен представить свои притязания на суд апостольского престола, которому одному принадлежит право произносить решение по всяким пререканиям между королём Англии и королём или народом Шотландии. Это притязание папы на высший суд над королями подвергнуто было обсуждению на Линкольнском парламенте 1301 года и результатом его было послание отправленное к папе за подписью и печатями почти сотни графов и баронов, которые в этом случае являлись представителями всех сословий (pro tota communitate regni Angliae). В этом послании бароны заявляли, что притязание Бонифация представляет собою неслыханную доселе новость; что короли Англии по правам и достоинству своей короны никогда не были обязаны признавать какой–либо иностранный трибунал и свои светские притязания защищать пред каким–либо духовным или светским судом; что король ни коим образом не обязан признавать и юрисдикцию папского суда и подчиняться решению его святейшества по вопросу о Шотландии или по какому бы то ни было светскому делу. Никакого посольства к папскому суду король посылать не обязан, ибо это будет явным унижением достоинства Английской короны и извращением её вольностей и древних законов страны, защищать которые они обязаны присягою и решились до последней крайности. Бароны заканчивали решительным заявлением, что они, как сами не сделают, так и королю не дозволят допустить что–либо оскорбительное для прав короны ⁴⁸.

Царствование Эдуарда II–го не богато событиями, которые бы могли служить материалом для характеристики отношений Англии к римскому престолу, но и в нем мы можем все таки найти несколько фактов, которые свидетельствуют о продолжающемся существовании в Англии за этот период времени и папских злоупотреблений и попыток к их уничтожению. В первые же годы царствования, Эдуарду 2–му уже пришлось столкнуться с притязаниями папы. В 1309 году, король дал Джону Сэндалю архидиаконство в Ричмонде, но папа возбудил сомнение по поводу этого назначения и требовал Сэндаля в Рим для рассмотрения там его дела. По этому поводу король отправляет к папе послание, в котором говорит, что подобные призывы и рассмотрение дел, вне пределов королевства нарушают права его короны и унижают его королевское достоинство. Чтобы предупредить это вмешательство и происходящий от него вред, он запретил Сэндалю являться пред каким–либо иностранным трибуналом, или посылать туда от себя уполномоченного. Он желал бы, чтобы папа не парализовал его власти и не вчинал процесса против Сэндаля, давая ему понять, что, если возникнет спор, он сочтёт себя обязанным защищать свою прерогативу и будет поддерживать архидиакона в его назначении. Если даже предположить, что он, король, бросит это дело и уступит его святейшеству, вельможи королевства, которые клялись поддерживать корону, ни за что не захотят согласиться с ним к его же собственной невыгоде. Немного спустя, король послал папе другое письмо опять по поводу призыва его подданных к римскому трибуналу ⁴⁹. В 1318–м году прибыли в Англию два легата от папы Иоанна XXII–го под тем предлогом, чтобы водворить мир между враждовавшими тогда Англией и Шотландией. Цель их миссии вовсе не была достигнута и их вмешательство не имело никаких последствий; но легаты не преминули воспользоваться своим пребыванием в Англии, чтобы посредством новых вымогательств ещё раз поживиться за счёт этой страны. По поводу их действий, король отправляет им послание, с целью положить предел их алчности. В этом послании король говорит, что до него дошли вопли и просьбы его подданных поводу того, что легаты производят разные неслыханные доселе притеснения и вымогательства, которые истощают народ, как духовенство так и мирян, и повлекут за собою в будущем, если потворствовать им, великое зло. Тронутый жалобами, король теперь приказывает легатам, чтобы они отныне не смели предпринимать в его владениях относительно духовенства и мирян чего–либо такого, что было бы оскорбительно для короны и королевского достоинства. В том же году король пишет другое предписание к одному из тех же легатов. «До сведения вашего дошло, пишет король, что вы требуете и собираете динарий св. Петра не так, как это было обычно во времена наших предшественников, налагая при этом тяжкие церковные наказания к великому беспокойству и вреду подданных нашего королевства, которые и обратились теперь к нам с жалобою и просьбою о защите». Вследствие этой просьбы король и приказывает далее, чтобы легаты не смели взимать с поземельных угодий и аренд динарий св. Петра в какой–либо иной форме или иным каким–либо способом, нежели как это было обычно при его предшественниках и с начала его правления до тех пор, пока дальнейшие меры не будут установлены в высокой палате парламента по совету нобльмэнов и пэров королевства, без обиды для короны и без вреда для подданных. За нарушение этого приказа король угрожает легату тяжким наказанием ⁵⁰.

Но ни одна эпоха Английской истории, до самых времён реформации, не изобилует так столкновениями с папством и не представляет вниманию исследователя такой массы разного рода мер, направленных против папских притязаний, как царствование Эдуарда III–го, который занимал престол Англии более полувека и был современником Авиньонского пленения пап, т. е. той эпохи, когда папские злоупотребления достигли чрезвычайного развития и когда, следовательно, и Англия должна была терпеть от них более, чем когда–либо. Струя общественного недовольства против папских притеснений и вымогательств проходит чрез все царствование Эдуарда 3–го, проявляясь в различных оттенках и направлениях, а потому потребуется слишком много места и времени, если проследить в полноте все проявления этого недовольства. Для нашей цели достаточно будет указать лишь его главные формы и остановиться на его наиболее существенных моментах.

Весьма естественно, что Английская нация, выводимая из терпения папскими вымогательствами, желает найти какие–либо средства для облегчения своих страданий; что она обращается с жалобами к тем, от кого надеется получить исполнение своего желания. Первою инстанцией в этом случае является для неё, конечно, своя собственная внутренняя власть, т. е. то полномочное собрание, которое само состоит из представителей нации, а потому всего более способно принять к сердцу и оценить по достоинству жалобы своих соотечественников. Народные представители в парламенте сами являются проводниками этих жалоб и, облекая их в форму петиции, представляют на обсуждение собрания и на усмотрение верховной власти короля. Почти каждый из парламентов Эдуарда 3–го бывает свидетелем подобных жалоб, на основании которых можно составить себе ясное представление о том, какую массу притеснений приходилось испытывать Англии от Авиньонских первосвященников. В жалобах говорилось, что папа, посредством провизий, присвоил себе назначение на церковные бенефиции, чем постоянно нарушает права патронов в свободные выборы корпораций. Благодаря такому порядку, бенефиции сделались продажными, и маклеры греховного Авиньона дают за деньги бенефиции в тысячу марок дохода людям совершенно невежественным и недостойным, между тем как доктор теологии или канонического права принуждён довольствоваться двадцатью марками в год, чрез что унижается просвещение. От церковных должностей Англии папа получает ежегодно такую сумму, которая в пять раз превышает все доходы короля. Нет ни одного христианского государя, который был бы так богат, чтобы казначейство его владело хотя бы четвертою частью той суммы, которая греховным образом вывозится из королевства в пользу папы. На духовенство Англии папа по своему произволу налагает разные подати, и его сборщик переправляет ему по двадцати тысяч марок. В последнее время папа стал требовать аннаты или доходы первого года с лиц, получивших назначение на новую церковную должность; а чтобы увеличить этот доход он переводит епископов и др. с одного места на другое, так что, благодаря смерти одних и переводам других, ему удаётся иногда взять аннаты с одной и той же бенефиции по три, по четыре и даже по пяти раз в год. Вследствие папских провизий церковные должности Англии наполнены иностранцами, которые только вывозят свои доходы из Англии, вовсе и не видят своих прихожан, а для церкви хуже жидов и сарацин. Самые лучшие бенефиции Англии папа роздал своим кардиналам иностранцам, число которых постоянно увеличивается и которые ежегодно получают со своих Английских бенефиций до двадцати тысяч марок. Папские агенты и сборщики, живущие в Англии, не только иностранцы, но даже враги королевства, которые служат шпионами и, разведывая государственные тайны, передают их врагам Англии. Папа стесняет и отправление правосудия в Англии, постоянно вмешиваясь в ход её процессов, делая призывы к своему суду и принимая апелляции на решения судов Английских. Петиция, предложенная парламенту 1376 года и излагающая большинство этих жалоб, рекомендует со своей стороны и некоторые меры, которые следовало бы принять в ограждение интересов страны. Она советует напр. послать послание от короля в дворянства к папе с перечислением злоупотреблений и с требованием их уничтожения; утвердить законодательные постановления против провизий; запретить вывоз из Англии монеты; предписать под страхом смертной казни, чтобы ни один папский сборщик или агент не оставался более в Англии и чтобы ни один англичанин не принимал на себя подобных должностей ⁵¹. Однажды общины просили даже короля и дворянство или употребить какие–либо меры против притеснений, или по крайней мере помочь им изгнать силою папскую власть из королевства ⁵². Следя за событиями Эдуардова царствования, мы видим, что те или другие меры против притеснений действительно принимаются. Жалобы, приносимые в парламенте, имели своею целью побудить короля и представителей нации к деятельной защите национальных интересов каким бы то ни было способом, а потому вслед за этими жалобами большею частью можно видеть и те или другие мероприятия, как их непосредственные последствия. Прежде всего король надеется добиться уничтожения злоупотреблений при содействии самого папы, а потому в разные годы своего правления пишет к папе целый ряд убедительных посланий, высказывая в них желания своего народа и настойчиво требуя их исполнения. В одном из таких посланий, относящемся к 1343 году, король жалуется на то, что бенефиции Англии, благодаря папским провизиям, раздаются недостойным людям, которые не знают языка страны, не живут при своих приходах и не имеют ни расположения, но способностей к исполнению своих обязанностей. Причиняя только вред церкви, иностранцы–провизоры преграждают путь к церковным должностям людям способным, которые могли бы быть полезными; получая большие доходы и вывозя их заграницу, она способствуют обеднению страны и ослабляют её. Папские провизии нарушают права патронатства и влекут за собою ограничение юрисдикции Английских судов, так как часто, при возникающих спорах, сопровождаются апелляциями к иностранному трибуналу. Все подобные злоупотребления возросли до такой степени, что сделались совершенно невыносимыми и до крайности беспокоят короля и его подданных, вследствие чего последние обращаются к нему в парламенте с просьбою, чтобы положен был предел злоупотреблениям и употреблено было против них скорое и действительное средство. В силу этого, король считает своим долгом нарушить своё молчание и напомнить преемнику св. Петра, что Спаситель поручил ему пасти Его стадо, а не стричь его только; он просит его поэтому, вместо того, чтобы налагать на страну новые тягости, устранить и те, которые накопились доселе. Те же мысли развиваются так или иначе королём и во всех других его посланиях к папе ⁵³. Никакого впечатления на Авиньон эти послания не производили, а потому однажды король попробовал воспользоваться политическими обстоятельствами, чтобы сговориться с папою путём дипломатических переговоров и вынудить у него желаемые для нации облегчения в формальном договоре. Королевские уполномоченные начали переговоры с агентами папы Григория XI в Авиньоне в 1373 году, но, благодаря уклончивости папы, не могли прийти ни к каким результатам. В 1374 году переговоры были возобновлены в Нидерландском городе Брюгге, при чем грамота уполномочивала Английских комиссаров заключить с папскими нунциями договор, который бы обеспечивал «честь св. церкви и права Английской короны и страны». Документов относительно хода переговоров не имеется, но, судя по результатам, и этот конгресс не привёл также почти ни к чему. Правда, Григорий XI издал по этому поводу шесть булл к королю Англии, в которых заключались некоторые уступки по вопросу о провизиях и аннатах, но эти уступки имели слишком мало значения, так как они касались лишь совершавшихся фактов и регулировали единичные случаи, ничего не обеспечивая в будущем, оставляя принцип неприкосновенным и основные вопросы не разрешёнными ⁵⁴. В содействие королю, личное влияние которого на папу оказывалось постоянно бесплодным, выступает иногда с просьбами и весь парламент в совокупности, надеясь вероятно, что коллективное заявление и требование от имени всей нации способно будет произвести на папу большее впечатление. В 1343 году папа Климент VI, только что вступивший на папский престол, предоставил двум новоназначенным кардиналам, посредством провизий, имеющие быть вакантными Английские бенефиции, за исключением епископий и аббатств, на сумму в 2,000 м. годового дохода. В ответ на это, Вестминстерский парламент, собравшийся 15–го мая этого года, порешил отправить к папе коллективное послание от имени всей нации, на котором стоит несколько остановиться. Послание начинается самым почтительным обращением к папе, как верховному первосвященнику и главе святой церкви, от лица его смиренных чад: князей, герцогов, графов, баронов, найтов, горожан, мещан и всего Английского общества, собравшегося в Вестминстерском парламенте. Затем, просители высказывают уверенность, что его святейшество услышит их справедливые просьбы и примет нужные меры для их удовлетворения. Наконец следуют сами жалобы, которые касаются, по обыкновению, папских провизий и иностранцев, завладевших бенефициями Англии, вследствие чего разрушается церковный порядок, падает благотворительность, истощаются средства страны и т д. Просители оканчивают требованием, чтобы папа уничтожил все прежние провизии и не допускал их вновь; но предоставил бенефиции Англии их собственным соотечественникам ⁵⁵.

По примеру прежнего времени, король и общины часто от слов переходят к делу и посредством силы стараются положить предел папским вымогательствам. Когда, например несмотря на все заявления короля и сословий Климент VI оставил провизии за своими кардиналами и агенты этих кардиналов прибыли в Англию для осуществления их прав, они встретили здесь весьма нелюбезный приём. Население оскорбляло их, королевские чиновники препятствовали их действиям; им предписано было, под страхом тюремного заключения, немедленно выехать из Англии и наконец они были арестованы и с позором высланы из королевства ⁵⁶. В февраль 1372 года, папский нунций Арнольд, прибывший в Англию в качестве сборщика, должен был в присутствии королевского совета привести торжественную присягу, которая должна была ограждать права короны и интересы страны от папских притеснений. Нунций клялся в этой присяге, что он не будет делать ничего такого, что могло бы причинить ущерб королю и королевству, законам страны и правам подданных; что он ни кому не будет сообщать того, что каким–либо образом узнает о намерениях короля и его совета, чтобы от такого разоблачения не произошло вреда для короля и страны; что он не станет приводить в исполнение никаких папских приказов, оскорбительных для прав короля и подданных, что он не будет принимать от папы никаких приказов, не передав их предварительно для просмотра королевскому совету, что он не будет пересылать папе, кардиналам или кому бы то ни было никаких денег или сокровищ из Англии, не получив на то специального разрешения от короля и его совета; что и сам он не выйдет из Англии без специального королевского дозволения, выраженного в грамоте за большою печатью ⁵⁷. В двадцатый год своего правления, Эдуард даёт папскому легату приказ, чтобы он прекратил вымогательство денег с духовенства Англии под видом аннатов, а через двадцать лет он предписывает прекратить и уплату динария св. Петра ⁵⁸. В 26–м и затем в 38–м г. Эдуардова царствования издаются от имени короля и совета приказы, в которых предписывается производить в приморских портах королевства тщательный обыск всех тех лиц, которые едут в Рим или из Рима, чтобы не было отправляемо из Англии никаких документов к папскому суду и чтобы не было ввезено в Англию никаких булл и других бумаг, оскорбительных для достоинства короны и прав подданных. Если же в Рим отправляются лица, имеющие на то особое дозволение от короля, то они должны предварительно дать формальное обещание, что они не будут предпринимать там ничего такого, что могло бы повредить правам короля и подданных ⁵⁹. Большая часть подобных приказов основывалась на предварительных законодательных постановлениях, на которые нам и нужно теперь обратить особенное внимание.

В 18–й год правления Эдуарда 3–го произошло, как мы видели, довольно резкое столкновение Английских сословий с папою Климентом VI по поводу сделанных им провизий в пользу двух новых кардиналов и это столкновение оставило по себе след в законодательстве Англии. Возбуждённые действиями папы, король, лорды и общины, собравшиеся тогда в парламенте, приказывают прочитать те определения, которые были сделаны против папских притязаний при Эдуарде I и, взяв их в основание, вырабатывают новый акт, который и получает силу закона. Этим актом запрещалось, под страхом конфискации имущества, привозить в Англию буллы, провизии, резервации и другие документы, противные правам короля или его подданных, а также получать эти документы и приводить их в исполнение. Акт предписывал отбирать все подобные бумаги, где бы они ни были найдены, а самих провизоров и всех тех, которые, на основании этих бумаг, производят деяния противные правам патронов бенефиций или их кандидатов приводить к королю, который произносит над ними приговор по своему усмотрению. Затем постановлено было, что нарушители этого акта должны подвергаться лишению покровительства законов, вечному заключению или изгнанию из королевства ⁶⁰.

В двадцать пятый год Эдуардова царствования, по общему согласию короля, лордов и общин, постановлен был новый статут против папских притязаний, который в последующей истории Англии приобрёл себе большую известность под именем статута «of provisors». Папа, говорилось в этом статуте, постоянно присвояет себе назначение на церковные бенефиции Англии, нарушая при этом свободные выборы корпораций и патронатские права короля и его подданных. Завладевая бенефициями, он раздаёт их за деньги иностранцам, вследствие чего Английские сокровища вывозятся из страны, королевство беднеет, а своим людям в нем заграждается доступ к церковным должностям. Такие злоупотребления необходимо нужно прекратить, а потому парламент теперь и постановляет, что отныне избрания корпораций на епископские и другие бенефиции должны быть свободными и права патронов ненарушимыми, как это было прежде, несмотря ни на какие провизии папы. Провизоры, их ходатаи и поверенные должны подвергаться аресту и привлекаться к ответу за их деяния. Если виновность их обнаружится, они должны находиться в тюремном заключении до тех пор, пока не заплатят штрафа королю, какой будет им назначен, и стороне потерпевшей. Уличённые в преступлении, они должны отречься от всех своих притязаний на будущее время и дать обеспечение в том, что они не будут, по поводу происшедшего с ними, вчинять никаких процессов в Риме или где бы то ни было. Наказание провизорам, судя по степени их виновности, может простираться и до конфискации их имения и до лишения их покровительства законов ⁶¹. Случалось, что провизоры, сталкиваясь в своих притязаниях на бенефиции с кандидатами короля, пытались настоять на своём при содействии папского суда и поразить своих соперников церковными запрещениями. В предупреждение возникавших отсюда затруднений и замешательств, Вестминстерский парламент 27–го года Эдуардова правления счёл нужным сделать дополнение к статуту «of provisors» в форме нового акта. В предисловии к этому акту говорилось, что дворянство и общины горько жалуются на то, что многие вызываются из королевства к ответу по таким делам, ведение которых принадлежит королевскому суду; что приговоры, постановляемые в суде короля, опровергаются другим судом к оскорблению и ущербу короля и всей нации и к разрушению и расстройству обычного права. В силу этого, парламент и постановляет, что всякий из королевских подданных, привлекающий кого–либо к иноземному суду по таким делам, которые принадлежат ведению королевского суда, или по которым уже дан приговор в последнем, должен в двухмесячный срок явиться лично к суду короля для ответа за свой проступок. Если же он не явится в назначенный срок, то и сам он и его поверенные, ходатаи и другие сообщники лишаются с этого времени покровительства законов, их движимое и недвижимое имение подвергается конфискации, а сами они, если будут захвачены, заключаются в тюрьму и облагаются штрафом по усмотрению короля. Парламентский акт этот обыкновенно известен под именем статута «of praemunire», каковое название присвоено ему от первого слова, с которого начинался приказ, дававшийся шерифу для преследования кого–либо в силу этого акта. Оба эти статута снова подтверждены были в 38–й год царствования Эдуарда 3–го, при чем ответственность по последнему из них распространена была на гораздо большее количество лиц, каким–бы то ни было образом причастных к делу, вызвавшему обвинение ⁶².

Оканчивая обзор царствования Эдуарда 3–го, необходимо ещё указать на два случая, которые могут дать нам довольно ясное представление об общем характере отношений Английского правительства и народа к светским притязаниям папства за этот период времени. В 1343 году, папа Климент VI–й пытался присвоить себе роль судьи над враждовавшими тогда королями Эдуардом 3–м и Филиппом VI–м Французским; но Эдуард, при полном согласии парламента, отказался признать решительный приговор со стороны папы, как верховного пастыря церкви; ему позволено было только посредничествовать при переговорах в качестве частного человека и личного друга ⁶³. Но с особенною решительностью высказалось национальное самосознание Англии по отношению к папству в известном столкновении 1366 года. В это время папа Урбан V–й потребовал, чтобы король Англии уплатил римскому престолу ту подать, к которой обязался Иоанн Безземельный за себя и всех своих преемников. При этом папа хотел взыскать с Эдуарда 3–го и недоимки за все прежние годы, которых насчитывалось тридцать три, так как Эдуард не вносил подати с самого своего совершеннолетия. В случае отказа, папа грозил вызвать короля к ответу пред римским трибуналом. Требование папы король предъявил Вестминстерскому парламенту, собравшемуся в мае 1366 года, и просил его содействия и совета. В парламенте начались горячие рассуждения и на другой день прелаты, бароны и общины единодушно согласились на таком решении, что ни Иоанн и ни какой другой король не может подвергать своё королевство и свои владения какому–либо рабству и подчинению иначе, как по общему согласию парламента, какового согласия королём Иоанном получено не было и в этом случае он поступил вопреки собственной присяге, которую он давал при своей коронации. Принятое решение было изложено в письменном документе от имени короля и всех сословий. При этом лорды и общины решили, что, если папа вздумает начать процесс против короля или принуждать его какими–либо иными средствами, они будут стоять против него до последней крайности ⁶⁴.

Четырнадцатый век в истории Англии заключается царствованием Ричарда II–го, которое в отношениях к папству представляет собою достойное продолжение времени Эдуардов и не нарушает гармонии общего впечатления, производимого целым веком. Решительное антипапское настроение этого царствования сказалось при самом же его начале, когда, чрез три месяца после коронации Ричарда, собрался в Вестминстере его первый парламент. Общины представили королю несколько петиций, в которых повторяли прежние жалобы на папские провизии, требуя непрерывного наказания тех лиц, которые приобретают себе бенефиции в Англии путём папских провизий, или которые берут аренды у иностранцев; они предлагали выгнать из Англии всех иностранцев белого и чёрного духовенства, а их имения употребить на издержки продолжавшееся тогда войны с Францией. Число иностранцев в Английском духовенстве того временя было так велико, что одни французы получали со своих Английских бенефиций до в 6.000 фунтов годового дохода ⁶⁵.

После подобного начала, нисколько не удивительно, если мы встречаем при Ричарде несколько новых законодательных мер, направленных против папских притязаний.

В 1380–м году, собравшийся в Вестминстере парламент, вследствие новых жалоб, постановляет, что никто не должен брать в аренду тех церковных бенефиций, которыми владеют иностранцы, ни отсылать им за границу деньги, следующие за аренду, не имея на то дозволения от короля. Поступающие вопреки этому статуту должны подвергаться наказаниям, определённым в статуте of provisors, 27 cd. III–ro. В 1383–м году, в 7–й год правления Ричарда, парламент, подтверждая прежние статуты, распространяет наказание последнего на всех иноземцев, которые пребывают на бенефициях, приобретённых путём провизий, независимо от того, сами ли они владеют этими бенефициями, или держат их за других. Королю, впрочем, дано было право сделать исключение из этого статута в пользу одного кардинала и таких лиц, которые окажут какие–либо особенные услуги короне ⁶⁶. Само собою разумеется, что эта разрешающая власть короля представляла собою такую лазейку, посредством которой можно было, расположив короля в свою пользу, в значительной степени парализовать силу статута. Может быть сознание этого неудобства, а также и то обстоятельство, что папы старались отстоять свои притязания на провизии посредством церковных запрещений и отлучений, вызвало вскоре новые жалобы и затем новый статут в парламенте 1390–го года, т. е. 13–го г. Рич. 2–го. Примиряясь с провизиями уже совершившимися, этот статут постановляет, что отныне всякие провизии не должны иметь никакого значения; прежние статуты подтверждаются и король лишается права разрешать кого–либо от их действия. Приобретающий бенефицию вопреки этому статуту подвергается лишению движимого и недвижимого имения и вечному изгнанию из страны. Тот же статут определяет: если кто пришлёт или привезёт в Англию какую–либо папскую сентенцию или отлучение против кого–нибудь за признание или исполнение статута of provisors, то таковой подвергается конфискации всего имения, увечью и даже лишению жизни. А кто обнародует папскую сентенцию, тот, если он прелат, теряет права и доходы своей епархии, а если он из высшего класса подвергается тюремному заключению и штрафу, по усмотрению короля. Последние определения слишком близко касались духовенства, а потому духовные лорды, всегда державшие сторону статутов of provisors, на этот раз заявили свой протест, который внесён был в протоколы, но не имел никаких последствий ⁶⁷. Не видно, чтобы законодательные определения этого времени применялись к делу с полною точностью, так как папа все–таки находил возможность облагать Английское духовенство податями и вывозить большие деньги из Англии. Вскоре после парламента 1390–го года, король отправляет приказ архиепископу Кэнтерберийскому, в котором говорит, что он в силу своей королевской присяги, обязан отстаивать права королевства, управлять согласно законам, обеспечивать собственность подданных от всякого ущерба и следить, чтобы никакие налоги не взимались с народа без общего на то согласия. Он говорит далее, что в минувшем парламенте общины просили его взыскать средство против налогов на духовенство, вымогаемых римским двором, и подвергать наказаниям тех, которые будут собирать эти налоги и привозить буллы с их требованиями в Англию. До него дошло, продолжает король, что несмотря на сделанные по этому поводу постановлении, новый папский налог взимается по приказу архиепископа или его суффраганов, без общего согласия на то всего королевства, чего он, в силу своей королевской присяги, отнюдь допустить не может. Архиепископу предписывается потому взять назад свои приказы о сборе налога и возвратить то, что уже собрано, под угрозою в противном случае тяжких наказаний. Подобные же приказы посланы были архиепископу Йоркскому и всем епископам обеих провинций. Немного спустя издаётся королевская прокламация, предписывающая возвратиться в Англию к назначенному сроку тем, которые отправились в Рим хлопотать об уничтожении статутов, утверждённых королём и его предшественниками с согласия парламента для блага королевства. Здесь разумеются статуты of provisors и of praemunire. Неповинующимся этому призыву угрожается потерею имущества и жизни ⁶⁸. Не желая резко доводить до окончательного разрыва с папством, правительство Ричарда ещё раз попробовало вступить в полюбовное соглашение с Римом. По окончании сессии парламента 1390 года, государственный совет составил папе адрес, в котором требовал, чтобы сам папа придумал какой–либо способ для устранения затруднений, существующих между Римом и Англией ⁶⁹. Но Бонифаций IX–й не обратил на этот адрес никакого внимания; он объявил парламентские статуты против провизий и т. д. не действительными и, вопреки уже состоявшемуся назначению от короля, отдал посредством провизий Уэлльскую пребенду своему кандидату, кардиналу Бранкачио, который начал против своего соперника процесс при папском суде. Когда суд королевский произнёс приговор в пользу Английского кандидата и епископы привели этот приговор в исполнение, папа произнёс над ними отлучение от церкви. Образ действий папы произвёл сильное волнение во всех сословиях Англии и подвергнут был горячему обсуждению в парламенте 1393 года, т. е. 16–го г. Рич. 2–го. Из хода рассуждений на этом парламенте мы узнаем, что папы практиковали теперь ещё новое изобретение для обеспечения своих притязаний. Английских епископов, которые не были послушны их требованиям, они переводили на другие епархии, гораздо менее доходные, или находившиеся за пределами Англии и даже только номинальные. По вопросу об этих переводах, а также о римских процессах и отлучениях каждое из сословий в парламенте давало своё мнение и в результате оказалось, что все они были против папских притязаний и единодушно готовы были стоять за свои национальные интересы. Даже духовенство, несмотря на неизбежную двусмысленность своего положения, осталось в союзе с другими сословиями. В особом документе, представленном парламенту, архиепископ Кэнтерберийский подробно высказывает своё мнение, стараясь при этом и отстоять интересы нации и в то же время не стать в очевидное противоречие со своею обязанностью духовного подчинения папскому авторитету. Общая мысль архиепископа та, что папа, несомненно, имеет право произносить отлучения и переводить епископов на другие епархии согласно с церковными законами, но поступать так, как поступает папа в настоящее время и в данных случаях, значит вторгаться в права короны и вредить интересам страны; а потому архиепископ считает себя обязанным твёрдо стоять за национальные интересы. При единодушном настроении сословий постановлен был наконец новый статут of praemunire, который определял: если кто–либо станет просить из Рима, или откуда бы то ни было, перемещения, отлучения, буллы и др. документов, причиняющих ущерб королю и королевству, или получит подобные документы, обнародует их и будет приводить в исполнение, таковой вместе со своими нотариусами, уполномоченными, потатчиками, пособниками, сообщниками и советниками, лишается королевской защиты, подвергается конфискации имущества и личному аресту, после чего привлекается к суду по установленному прежними статутами порядку ⁷⁰.

После долгого перечня изложенных фактов, в таком обилии представляемых нам историей Англии в четырнадцатом веке, остановимся здесь на некоторое время и попытаемся вдуматься в них и, по возможности, оценить их внутренний смысл и значение. Нельзя, конечно, не прийти к тому несомненному убеждению, что светские притязания папства, заявлявшие о себе и в прежнее время, в четырнадцатом веке не только не ослабевают в Англии, но, напротив, становятся все более и более настойчивыми. Эти притязания в данный период времени выражаются преимущественно в форме провизий, процессов по апелляциям и взимания разных податей и налогов; а следовательно, прямо или косвенно, имеют непременно финансовый характер, что, как мы знаем, объясняется современным состоянием самого папства. Со своими притязаниями папа стоял в непримиримом противоречии с национальными интересами Англии. Он был иностранец и большею частью даже враг Англии, потому что жил в Авиньоне, был часто только орудием в руках короля Франции, – исконного врага Англии в продолжении целых веков. Обидно было для национального самолюбия Англии, достигшего особенно высокой степени развития под влиянием блестящих побед Эдуарда 3–го, когда этот иностранец и враг Англии претендует на роль судьи даже над самым королём Англии, когда он призывает англичан к своему французскому суду, когда он распоряжается самыми лучшими бенефициями Английской церкви. Такой порядок был оскорблением для Английского народа и факты четырнадцатого века красноречиво свидетельствуют, что он живо сознавал всю тяжесть этого оскорбления. Но оскорбление становилось ещё более чувствительным, когда принимало ощутительный материальный характер. Иностранец–папа торгует Английскими церковными должностями, налагает на Английское духовенство громадные подати и получает с Англии такой доход, который далеко превосходит доходы короля. Иностранцы–кардиналы и другие провизоры занимают большинство самых лучших Английских бенефиций и получают с них десятки тысяч годового дохода. Иностранцы–легаты, нунции и др. агенты папы живут по целым годам в Англии, роскошествуя за счёт страны и с неё же вымогая новые поборы. Масса Английского золота переправляется за границу и достаётся на пользу тех, которые не только не приносят пользы Англии, но часто даже намеренно вредят ей, будучи её врагами. Чем более развивалось национальное самосознание Английского народа, тем, конечно, живее должна была чувствоваться им вся неестественность такого положения дел. Самосознание же это никогда доселе не было так сильно, как именно в четырнадцатом веке, когда племенные элементы Англии уже достаточно сплотились, а высокий подъем народного духа постоянно поддерживался войнами с Францией. Неудивительно потому, если и борьба против антинациональных претензий папства в XIV в. поддерживается Английским народом с неослабевающею энергией. Обращаясь к формам борьбы, нельзя не заметить в них некоторой существенной новости, которая придаёт этой борьбе несколько иной характер, сравнительно с прежним временем. К кому обращается общественное недовольство с жалобами на папские вымогательства и притеснения? – К парламенту. Кто посылает жалобы и послания к папе? – Парламент или от имени парламента. На что ссылается король при своих сношениях с папою? На желания и требования парламента. Кто принимает меры против папских притязаний? – Парламент или его именем. Какие меры принимаются против папства? – Законодательные определения, или статуты парламента. Итак, всегда и везде – парламент. Борьба против папства, ещё в тринадцатом веке сделавшаяся национальною, теперь находит себе вполне достойный её орган в учреждении парламента. Только в четырнадцатом веке это учреждение вполне вырабатывает свои главные формы и приобретает настоящую силу, а потому именно с этого времени оно и в отношениях к папству становится проводником и выразителем национальной воли. Борьба против папства есть теперь дело парламента, который находит лучшее средство для защиты интересов страны в национальном законодательстве.

В истории пятнадцатого века исследователь, по-видимому, не имеет особенного права ожидать от Англии энергической борьбы против притязаний папства. Это был век, когда в Англии царствовали короли, подобные Генриху V–му, которого и современники называли королём попов; когда в ней все чаще и чаще загорались костры на защиту чистоты религии; когда страна эта сделалась ареною постоянных заговоров и восстаний: когда, наконец, она в продолжении целых десятилетний раздиралась убийственною междоусобною войной алой и белой розы. Но и при таких, по-видимому, весьма неблагоприятных условиях, национальное чувство Англии нашло все–таки возможность не один раз высказаться по отношению к папству в прежнем же духе. В самом начале царствования Генриха IV–го, цистерцианские монахи отказывались вносить следовавшую с них десятину, ссылаясь при этом на приобретённые ими папские буллы, освобождающие их от этого платежа. Вследствие жалобы на их образ действий, парламент 2–го года правления Генриха IV–го собравшийся в Вестминстере, постановил: что лица, приобретающие или исполняющие буллы об освобождении от платежа десятины, должны подвергаться наказанию по статуту of provisors 13–го года Ричарда 2–го. Такому же наказанию должны подлежать и те, которые приобретут или станут исполнять папские экземпции, освобождающие их от обычного подчинения настоятелю учреждения или епископу. Через пять лет статут этот получил подтверждение. На Ковентрийском парламенте 6–го года Генриха 4–го общины жаловались, что и в последнее время чрезвычайно стали обременительными папские поборы с архиепископов, епископов, аббатов и др., взыскиваемые с них при назначении на бенефиции под видом аннатов; что эти деньги папа требует вперёд и притом в таком количестве, которое втрое, или по крайней мере вдвое, превышает ту сумму, которая платилась прежде. Общины выставляли при этом на вид тот ущерб, который подобные поборы причиняют королевству и настаивали на необходимости принять против них какие–либо меры. Парламент определил, чтобы отныне никто, под угрозою имущественных лишений, не смел вносить в римскую курию более, чем сколько установлено в прежнее время. Чтобы придать более силы прежним статутам of provisors, Вестминстерский парламент 7–го года Генриха IV–го постановил, что, в предотвращение разных несогласий и споров отныне всякие разрешения короля по поводу провизий не должны иметь никакого значения. В 17–й год того же царствования все прежние статуты of provisors были ещё раз подтверждены и выборы корпораций объявлены свободными, независимо от провизий папы или разрешений короля ⁷¹. В царствование Генриха V–гo, статуты of provisors опять получают парламентское подтверждение, при чем снова заявляется о недействительности папских провизий и разрешений от короля. На Констанцском соборе послы Английского короля излагают пред папою жалобы своего народа, которые, немного спустя, подтверждаются новым посольством. После неудовлетворительного ответа папы, говорят, что им поручено сделать протест пред ним и его конклавом и заявить, что король будет твёрдо стоять на своей прерогативе. Когда папа сделал Йоркским архиепископом, посредством провизии, епископа Линкольнского, декан и капитул провизии отказались принять его, так что епископ должен был снова возвратиться в свою прежнюю епархию ⁷².

С прекращением великого раскола, папство вышло наконец из долгого периода рабства и унижения и, не забывая своих прежних традиций, поспешило позаботиться о восстановлении своего сильно потрясённого авторитета. Папа Мартин V–й, первый после раскола, обращает внимание и на Англию, а в особенности на целый ряд статутов of provisors и of praemunire, – этих „проклятых“ по его выражению, статутов, которые так вредили интересам папства. Первою заботою Мартина было добиться уничтожения этих статутов. Целая серия папских посланий отправляются в Англию: три послания к архиепископу Кэнтерберийскому, одно послание к обоим архиепископам вместе, одно к Английскому духовенству, два – к королю и одно к парламенту. В посланиях к архиепископу Кэнтерберийскому папа сильно укоряет его за то, что он допустил в прошедшее царствование новое подтверждение проклятого статута, что он не стоял с должною твёрдостью за права св. Петра и римского престола. За такую небрежность папа лишает архиепископа достоинства легата. Он требует, чтобы теперь архиепископ подражал своему предшественнику, святому Томасу Бекету, мученику, и убедил палаты парламента в незаконности статута и в том, что все повинующиеся ему подлежат отлучению. В послании к двум архиепископам папа объявляет статуты, постановленные при Эдуарде 3–м и Ричарде 2–м, уничтоженными и предписывает им не делать ничего в силу этих статутов. Всех повинующихся этим статутам он объявляет ipso facto отлучёнными. Он предписывает наконец сделать это его послание известным всей нации. В посланиях к королю и парламенту папа заявляет, что всякий, кто держит сторону этих статутов, не может получить спасения, а потому требует, чтобы они, для избежания вечного осуждения, позаботились непременно об их уничтожение. В январе 1427–го года собрался парламент в Вестминстере, на котором папа должен был наконец получить окончательный ответ на все присланные им послания. Тридцатого числа, оба архиепископа, в сопровождении нескольких епископов и аббатов, явились в палату общин, чтобы хлопотать здесь об отмене неприятных папе статутов. Архиепископ Кэнтерберийский, от лица своих собратий, заявил палате, что они не намерены предлагать ей чего–нибудь такого, что было бы оскорбительно для королевской прерогативы и конституции. Сделав такую оговорку, он начал свою речь на текст: «воздадите убо Кесарева Кесареви и Божия Богови», в которой старался доказать, что папская власть раздавать провизии есть его несомненное право, основанное на Свящ. Писании и христианской практике. Вследствие этого, он убеждал общины, ради спасения их душ, удовлетворить требованию папы и отменить статуты, указывая в противном случае на опасность для страны церковного интердикта. По удалении ходатаев, общины обсуждали дело; но не приняли никакого нового решения, так что статуты были оставлены в их полной силе ⁷³. Настояния папы Мартина не имели таким образом желанных результатов; но эти усиленные, хотя и безуспешные, настояния невольно приводят к убеждению, что существование в Англии статутов of provisors и of praemunire было обстоятельством весьма чувствительным и неприятным для папства. Правда, доселе эти статуты никогда не применялись с полною строгостью. То папа раздавал провизии, не обращая на них никакого внимания, то короли давали свои разрешения, а то и так как будто забывали по временам об их существовании. Злоупотребления постоянно продолжались, несмотря на существующие против них законоположения и самое множество статутов, постоянное их подтверждение, ясно показывает, что очень часто прежние постановления оставались без исполнения. Зло коренилось так глубоко, что могло быть уничтожено не несколькими законами, а долговременною, систематическою борьбой. Но хотя статуты и не применялись часто с полною строгостью, они все-таки были весьма опасны для папства. Для Английского народа она были постоянно готовым оружием, которое можно было пустить в дело против папы при всяком удобном случае, а для папы это был своего рода меч, постоянно висевший над его головою. При благоприятных для папства обстоятельствах, грозное оружие лежало спокойно сложенным в арсенале Английского законодательства; но папа чувствовал, что, при перемене обстоятельств, из этого оружия может быть сделано весьма опасное для него употребление. Шестнадцатый век показал, что опасения папы не были напрасными. Затеяв решительную борьбу против папства, реформация прежде всего схватилась за проклятые статуты, как за оружие весьма пригодное для борьбы, и эти статуты сослужили ей хорошую службу.

Оканчивая главу, мы можем, на основании предложенного обзора событий Английской истории почти за пять веков, прийти теперь к тому общему заключению, что реформация шестнадцатого века не была в Англии первою, до неё неслыханною борьбой против папства. Такая борьба давно уже, в течении пяти веков, непрерывно почти велась против папства в Англии, сперва её королями, а потом и всею нацией. Конечно, по существу своему, эта борьба мало походила на начало реформации. Она велась против папы; но не как верховного первосвященника и главы церкви, а против папы светского государя и иностранца; она поставляла своею задачей не защиту интересов религиозных, а охранение прерогатив короны, прав подданных и национального благосостояния. Она имела, следовательно, исключительно политический характер. Но и как такая она была все-таки началом реформации, пролагая для неё дорогу. Реформация шестнадцатого века была революцией столько же политической, сколько и религиозной, а потому предшествовавшая ей пяти вековая политическая борьба против папства имела ближайшее к ней отношение; она задевала одну из тех сторон великого вопроса, которые все в совокупности были впоследствии задеты реформацией.