Слова, речи и архипастырские послания

Господь наш Иисус Христос, посылая учеников своих на всемирную проповедь, заповедал им так: в онь же аще град или весь внидете, входяще в дом, целуйте его, глаголюще: мир дому сему (Мф.10:11, 12). По воле того же небесного Архиерея, по Высочайшему повелению Государя Императора Николая Павловича и с благословения Святейшего правительствующего Синода, я, меньший из учеников Христовых, назначенный предстоятелем Церкви Полоцкой, и посланный к вам, возлюбленные чада, возвещать спасение душам вашим, при нынешнем общении моем с вами, чем восприветствую вас, и что принесу от души моей вам в залог отеческой заботливости моей об вас, как не мир?

Мир убо вам, братия и чада мои, мир граду сему, мир и прочим градам и весям Полоцкой и Витебской паствы! В особенности же мир вам, сослужители мои, – в непрестанных подвигах на поприще бдительного служения и бодрствования вашего! Мир вам, наставники духовного юношества, – в кротком, благоразумном, терпеливом, вполне православном просвещении ума и сердца его, и в расположении и внимании к вам питомцев! Мир вам, питомцы духовные, будущая надежда Церкви и отечества, – в повиновении, многотерпении в трудах прилежания, и в любви к вам наставников! Мир вам, сопастыри, – в назидательном пасении овец, вверенных пастырской вашей заботливости! Мир вам, пасомые, – во взаимной любви, в не укоризненном и христианском житии вашем, и в неослабном бодрствовании пасущих вас! Мир вам, родители, – в повиновении и почтении к вам чад ваших! Мир вам, чада, – в попечении и мудрости родителей ваших! Мир вам, супруги, – во взаимной любви и согласии! Мир вам, начальствующие и судящие, – в покорности подчиненных и в чистосердечном признании подсудимых! Мир вам, подчиненные и судимые, – в прозорливости, правосудии и милости начальствующих и судящих! Мир вам, купующие и продающие, – в благой и невероломной совести! Мир вам, возделывающие нивы и поля, – в плодах трудов ваших! Мир всем, и во всем!... Но если кто наиболее нуждается в мире, то душа моя, содрогающаяся от одной мысли о высоких обязанностях, возложенных свыше на слабые рамена мои.

Возведение меня на степень полоцкого и витебского епископа поставляет меня первенствующим в духовенстве здешней епархии. Но, что значит это первенство? Это не превосходство пред вами, но первенство в служении стаду словесных овец, – паствы мне вверенной: – трудный долг направлять всех к действительному исполнению священных обязанностей своих: – неупустительное наблюдение за общим исполнением всеми и каждым добродетелей христианских и общеполезных, и за спасением своим, всех и каждого! О, сколько же важных и высоких возлагается на меня обязанностей, которые сопряжены с моим настоящим назначением в предстоятеля дома Божия и пастыреначальника великого семейства!

Помолитесь же, возлюбленнейшие братия, ко Всевышнему Миродавцу о мире и для души моей, да благодушно и не воздыхая послужу спасению вверенной мне паствы. Но великое дело спасения человеков – не есть дело одного или нескольких лиц: сколько ни есть нас духовных, все мы равно труждающиеся в этом священном подвиге. Мы, епископы. должны вами управлять, указывая вам стезю, по которой вы обязаны шествовать к достижению сей цели: победа же веры и правды вечной зависит от совокупных назидательных поучений и наставлений наших и ваших. Ибо если Создавший одним словом из ничего мир, а посему единым же словом могший распространить свое божественное учение по вселенной, – если Иисус Христос употреблял Апостолов и учеников для сего, говоря им: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедал вам (Мф.28:19, 20); то сколько же нуждаемся в содействии сотрудников мы, предстоятели Церквей, – будучи людьми грешными и немощными ко спасению чад Церкви Христовой!

Государь Император в отеческой своей заботливости не только о временных, но и вечных благах верноподданных своих, не оставляет благопопечительным взором своим великого дела святой веры, на камени Божественного откровения основанной; сам он любит и почитает ее, покровительствует ей, дает собою пример благочестия и не щадит ничего к поддержанию и прославлению ее. Потщимся же все мы, возлюбленные сотрудники мои, подвигом добрым подвизаться в деле веры и спасения человеков, согласно с благотворными намерениями Царя и своим званием, вооружив себя на таковой подвиг внимательною ревностью, неутомимостью в трудах и упованием на милость Божию.

А чем лучше и приличнее в настоящее время мы можем начать этот наш подвиг, как не поселением мира в сердцах людей, по примеру Спасителя, повелевшего начинать проповедь миром? Мир есть существенная принадлежность царства не только на небе, но и на земле. Царствие небесное есть царствие мира: ибо сказал Апостол: царствие Божие несть брашно и питие, но правда, мир и радость о Дусе святе (Рим.4:17). Заметьте порядок Божественных слов: мир стоит между правдою и радостью о Духе святе – в таком же отношении, в каком Сын Божий находится между Богом Отцом и Духом Святым. Сам Бог Отец нарицается Богом мира, а Сын Божий решительно именуется мир наш (Еф.2:14): блажени же и миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся (Мф.5:9).

Еще скажу, почему я особенно прошу и молю вас, возлюбленные братия, стараться прежде всего о распространении мира. Мы действуем в Церкви воинствующей, – в Церкви под знаменем Креста воюющей со внутренними и внешними врагами, – в состоянии непрестанной брани, тем опаснейшей, чем сокровеннейшей: яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:12). Сердце каждого человека есть седалище брани. Оно в непрестанной осаде неистовых страстей и искушений. Плоть, мир и диавол воюют против него своими неистовыми вожделениями. Изображение сей брани может быть понятно не столько на словах, сколько по собственному каждого чувству и наблюдению. Так св. пророк Давид, согбенный под бременем брани сей, взывал: несть мира в костех моих, от лица грех моих (Пс.37:4). Св. Апостол Павел слышал и видел очами своими брань сию, когда говорил: вижду ин закон во удех моих противу воюющ закону ума моего (Рим.7:23). Мы еще поставляемся действовать и в таких временах, в которых враг мира не дремлет посевать раздор, несогласие и брань между единоземцами; потому что в злобных усилиях своих разрушить счастье человеков, он ненавидит мир, как излияние благодати Святого Духа, как знамение согласия и единодушия, как сущность благоденствия нашего на земле. Враг наш ненавидит мир, видя, что он есть украшение государств, и гражданских и семейных обществ, что он есть непреодолимая крепость, торжество и благосостояние Церкви, силою которого едиными устами и единым сердцем, славят и воспевают в ней имя Трисвятаго, и, освященные союзом одной веры и любви, возносят на престолах ее ко Всевышнему моления, прошения и благодарения. Видя, говорю, все сие и злобствуя адскою злобою против сего, сатана летит разъяренный с чадами своими разрушить в чадах Церкви Христовой этот благотворный мир.

Но, чтобы подвиг наш в учении о мире имел более успеха, мы должны прежде всего принести ему в дар собственные сердца наши, и соделать оные приятным седалищем для него; мы должны сами прежде укрепиться им, и тогда ожидать в пасомых сладких и вожделенных плодов поучений наших. Исторгните же, возлюбленные братия, из сердец ваших вражду и зависть, которые, как ржа снедают сердца человеков! И не называйтесь один пред другим: я Павлов, я Кифин, я Аполлосов. Средостение, разделявшее доселе вас, теперь волею Всемогущего Господа, прозорливостью мудрого Государя Императора, и благословением Св. Синода – разрушено. Все мы в настоящее время имеем единого великого Архиерея Христа, единые церковные уставы, которыми должны руководствоваться в общем великом деле служения, единое Начальство Верховное, имеющее силу и власть духовную – равную Вселенским Патриархам. Покажемте же, братия мои, умоляю вас, собственным своим примером, покажемте мир пред пасомыми; тогда и сии последние, видя взаимную братскую любовь нашу, пойдут во след нам, и без сомнения достигнут цели, Спасителем мира для человека предназначенной, – тогда и неподлежащие даже пастве нашей, видя и нас и пасомых нами в спасительном мире, невольно признают благословение Божие над нами, и от души пожелают прибегнуть под кров паствы нашей; тогда служение наше слову Правды вечной принесет плод сторичный; тогда и мне, предстоятелю Церкви, дадите желанный мир. Господи! насади и утверди Твой Божественный мир в сердцах наших.

И вы, слушатели христиане, не следуйте безумному примеру коринфян, которые быв напитаны духом раздоров, по наущению сатанинскому, заводили распри, говоря: аз убо есмь Павлов, аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов. (1Кор.1:12), и которых вынужден был Апостол Павел укорять, вразумляя их тако: еда разделися Христос, еда Павел распятся по вас, или во имя Павлово крестистеся? и уверяя их, что все они ни того, ни другого, но единого Бога Иисуса Христа. Внемлите же сему и другому Божественному учению его к Ефесеям, что все христиане должны быть едино тело, един дух; якоже и звани быхом во едином уповании звания нашего. Един Бог и Отец всех, иже над всеми и чрез всех, и во всех нас (Еф.4:4). Аминь.

Сказано при первом священнослужении в Витебском древлеправославном Успенском соборе, 15 августа 1840 года.

И приклони небеса (Господь), и сниде. Пс.17:10.

Двух великих явлений благодати Господней для нас торжественно днесь память празднуем: память Божественного воплощения – Рождества Иисуса Христа Бога, сошедшего с небес, яко дождь на руно – тихо и смиренно во утробу Святой Девы, и явившегося младенцем в Вифлееме, нам по всему, кроме греха, подобным человеком, чтобы победить врага человеков, исполина адского; и память явления во дни наши силы Господней, чтобы избавить отечество наше и нас, погибавших под мечом исполина земного. Так, тот же самый Господь Иисус снисшел тогда силою своею на Русскую землю, поражая страхом гнездившиеся в ней полчища врагов. Его это дух воодушевил и подкрепил все воинство православное, возбудил весь народ Русский, и подвиг против врага всемирного самые силы природы: и возгреме с небесе Господь, и Вышний даде глас свой; и ниспосла стрелы, и разгна я, и молнии умножи, и смяте я (Пс.17:14, 15).

Почему же два различные явления в один день мы воспоминаем и торжествуем? Потому что они имеют одну внутреннюю связь между собою. Это несомненно: нужно только смотреть на все великие события из одного главного сосредоточия их, – величайшего из всех явлений в мире, – явления Бога во плоти, и мы приметим эту связь, увидим во всех великих событиях руку Божию, всем управляющую и все направляющую к великой цели царствия Христова. Посвятим же несколько минут на рассмотрение этой связи всемирных событий с единым главным – явлением на земли Иисуса Христа, направленным к цели возрастания Церкви святой.

Явление Бога во плоти, говорит Апостол, есть велия благочестия тайна (1Тим.3:16). Подлинно, это великая тайна во всей истории рода человеческого и всего мира, и есть средоточие всего великого в роде человеческом. Все всемирные происшествия на земле называет само св. Писание сошествиями Божиими на нее; то есть: явлениями торжественными силы, правды, премудрости, благости и других величайших совершенств Бога вечного и неограниченного. До явления Сына Божия во плоти на земли, все снисшествия Божии были приготовлением к сему совершеннейшему и величайшему из всех явлений. А после воплощения Господня и пребывания Богочеловека на земле с человеками, все явления Божия суть уже последствия и как бы продолжение того же единственного сошествия Божия. И в самом деле, если бы от вечности не было предположено снити с небес во времени предвечному Богу – Иисусу Христу на грешную, отверженную землю нашу, то и не было бы ни предшествующих, ни последующих; а было бы только одно пришествие Сына Божия – страшное и гневное – для истребления земли с преступными человеками.

Что все явления Божия, все великие события до времени воплощения Спасителя были приготовлением людей к Его пришествию, на то есть ясные указания в самом слове Божием. Господь сходил еще в рай по падении человека, чтобы возвестить грешнику суд правды, а с сим вместе и суд милости – обетование о будущем победительном Семени Жены; сходил в водах потопных для потребления обветшалого в беззакониях человечества, и для возрождения своей Церкви, основанной на вере в тоже всесвятое Семя Жены; сходил для смешения языков, чтобы отделить туже Церковь от лукавого единомыслия (Прем.10:5) гордых столпотворителей; сходил в громах и молниях на Синай; сходил во многих других чудесах и пророчествах, и все это для приготовления человеков к царствию Христову, для открытия пути Христу к человекам, и пути человекам ко Христу. Весь закон, говорит Апостол, был пестуном во Христа (Гал.3:24), и имел сень грядущих благ – новозаветных (Евр.10:1) – благ грядущих не для одного впрочем какого-либо народа, но для всех народов по вселенной.

Все народы приготовлялись свыше к тому великому явлению вочеловечения Спасителя. Ибо, кроме древнего предания о грядущем Избавителе мира, – предания, разнесенного повсюду, в свое время, – и самые сношения народа Иудейского с другими народами, не могли не питать чаяния языков (Быт.39:10). Сверх сего и другим народам возвещалось иногда слово Божие, как например Ниневитянам, посредством Ионы; и другим народам ниспосылалось иногда пророчество, как например пророческое сновидение, ниспосланное Навуходоносору и объясненное пророком Даниилом, – пророчество, представленное в таких чертах, в которых внимательный созерцатель удобно может усматривать, что все древние царства в мире составляли один истукан, как бы сберегавший место для возрастания камени, который имел основать повсюду совершеннейшее и благодатное царство Христово (Дан.2:11).

Камень сей отторгается наконец от горы без содействия рук человеческих: – Сын Божий преестественно рождается от Пресвятой Девы: и все великие события, после того последующие, представляют уже исчезновение истукана древнего, и возрастание и обладание местом Божественного камени, на котором основанное царствие Христово – произрастает с постепенным разрушением царств ему неприязненных. Вера христианская торжествует уже над еврейством, падающим вместе с своею столицею; торжествует над язычеством в целой империи Римской, принимая идолопочитателей в царствие Христово; торжествует над полчищами еретиков, утверждаясь еще более от их колебаний; побеждает и смягчает грубость народов диких, победителей Рима, образуя из них новых членов царствия Христова: являет несокрушимую силу свою в самом разрушении царства Византийского, сохраняя древнюю чистоту свою и среди народа ей враждебного. И какой дивный Промысл Божий о царствии Христовом – вселенской Церкви! В тоже время, когда оружие поклонников лжепророка стесняет веру на Востоке, она вместе с царством Христовым возвышается в нашем отечестве, свергая иго поклонников того же лжепророка, и приемля на лоно свое многих из них, обращающихся из тьмы к свету Христову. Но кто начислит все победы истинной веры, все явления сил Господа к торжеству Церкви истинной, святой? Вот и в наши времена явилась было новая, опаснейшая враждебная сила, с изощренными мечами и пресыщенными ядом стрелами, на царство Христово в нашем отечестве. Вдруг одним манием высокомерного мужа возбуждается и поднимается двадцать народов, и бежит, чтобы опустошить землю Русскую, – избранную Богом для царствия Христова, – сокрушить грады, осквернить святые храмы. Поистине, опасность величайшая угрожала уже не для одного отечества нашего, но и для православной апостольской восточно-кафолической веры, в нем господствующей. Кто однако ж не увидел, где и кто не услышал, как Богоспасаемая страна, хранилище святого православия, возмужала, укрепилась, устояла, победила силою Иисуса Христа? Так, сынове царствия Христова! Еммануил Господь сил был с нею. К ней-то прилично было обратить тогда слово пророческое: И собрашася на тя язы́цы мнози, глаголюще: порадуемся, и воззрят на Сион очи наши. Сии же не разумеша помышления Господня, и не домыслишася совета Его, яко собра их, аки снопы гуменныя. Востани и измлати их, дщи Сионя, яко роги твоя положу железны, и пазнокти твоя положу медяны: и источиши люди многи, и возложиши их Господеви множество их, и крепость их Господеви всея земли (Мих.4:11–13). Подлинно, Россия наводнена была врагами: но ей дана была крепость железная, яко первой блюстительнице истинной веры, яко тому Сиону святому, от которого должен изыти закон правды Божией и для других народов; и она восторжествовала, к торжеству веры и царствия Христова – православной Церкви. И торжество ее не было в духе суетного мира, но в духе святой веры. Одушевленная великим по благочестию Самодержцем своим, возложив Господеви множество врагов, она воздала Ему единому честь и славу, а другим, даже своим врагам, принесла купленный неисчетными жертвами своими мир, свободу законную и благоденствие, и – тот беспримерный в Истории явила наконец союз государей священный, который торжественно признал единым Самодержцем всех царств – Христа Иисуса, положив в основание своей политики Евангелие Христово.

Так на место всемирной гордости, явилось всемирное христианское смирение, на место неверия и суемудрия – вера вселенская и повиновение Евангелию; на место браней и потрясений, – воссиял на земли мир и слава в вышних Богу! Разумейте же язы́цы, и покоряйтесь, яко с нами Бог.

Православные христиане, сынове царствия Христова! – Если видим славу, если проникаем тайну сих двух, вместе торжествуемых нами ныне, пришествий Божиих на землю: тайну воплощения Господня, и явления Господа сил на главу врагов отечества нашего, не попустим, чтобы они прошли мимо нас, как посторонние для нас зрелища; ибо в сем случае мы остались бы посторонними и чуждыми для царствия Христова. Для чего нисходил превечный Бог во утробу Девы? Для чего в необычайном смирении явился в мире? Чтобы доставить всю возможность человекам войти в ближайшие и удобнейшие сообщения с Богом, источником всякого блага: Сам Он применил Себя к мере человека ограниченного, тлевшего в мерзостях адского обладания. Снисшел, чтобы разогнать тьму, озарить человека светом истины, сокрушить владычество тьмы кромешной, и спасти род человеческий. Какой плод столь уничиженного пришествия Господня на землю преступную? Оно приготовляет разум человеческий по вселенной к скорому познанию непостижимого, высочайше духовного Бога, чего человек путем естественного рассуждения достичь, не мог. И невежественные и своевольные язычники, и плотяные евреи, вскоре образуются учением и заповедями Христовыми, которые как молния пролетают во все страны и народы: основывают и утверждают царствие Христово; сокрушают и разоряют царства ада. Сей-то Царь царей, пекущийся о своем царстве на земле – Церкви, купленной Им ценою неоцененною по любви к человеку, и постоянно защищающий ее, видя угрожавшую ей опасность от порабощения вражьего, нисходит и в наши времена (не существеннно, а действием) для спасения ее от порабощения адского; сокрушает исполина, касавшегося гордостью своею небес; заставляет наконец всех земных царей признавать себя Царем единым, Царем праведным и спасающим; а царствие свое – царствием благодатным, неодолимым. Примечайте же, сынове царствия Христова, внимательно, как по истине действует Божественный Царь наш, стрегущий вселенскую Церковь, чтобы врата адова не одолели ее (Мф.16:18), и как бережет чад ее на лоне ее!

Потщимся же мы, усыновленные, оказывать себя достойными столь великой о нас заботливости Царя небесного, и ознаменовывать свою благодарность Царю праведному охотным соблюдением Его заповедей! – Поставляет ли кого из нас Господь на какое служение в своем царстве, или на какое место в общественной службе; будем без испытания послушны. Требует ли от нас чего? исполним все беспрекословно. Смиряет ли нас иногда? покоримся безропотно Его воле. Дает ли нам победу? не возгордимся, но возблагодарим Дарующему ее нам, не по достоинству нашему, а по своей неизреченной благости: и не будем платить врагам своим за зло злом, но добром: подобно тому, как отечество наше спасенное – само послужило во спасение многим, не похваляясь своею силою, но относя торжество свое ко Господу сил: Господь сил с нами. Сильные или покровительствуемые мощною рукою сильных земли, не надейтеся на силу свою, ни на князи, сыны человеческие: но все мы возложим судьбу свою и упование на Того, столь совершенного Подвигоположника, столь верного Вождя, столь могущественного Помощника, – который проводит даже путем смерти до воскресения в жизнь, до вознесения в славу, – Господа Иисуса: уповай на Господа.... и Той сотворит. И изведет яко свет правду твою, и судьбу твою, яко полудне (Пс.36:1–6). Аминь.

Упование не посрамит, яко любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым, данным нам. Рим.5:5.

В настоящий достознаменитый день, когда мы празднуем в благоговейной радости тайну совершения нашего вечного спасения: когда с благоговением повторяем Ангельскую песнь: Слава в вышних Богу, и на земли мир, – Всещедрому Господу благоугодно было, чтобы с этим торжеством соединилось другое, в памятное еще для нас время совершившееся в недрах нашего отечества, – торжество, которое положило прочное начало благотворному миру на земле. Я хочу сказать несколько слов о празднуемом ныне событии изгнания из России Наполеона с его несметными полчищами.

Предоставим политикам углубляться по своему взгляду в естественные причины всего происходящего в мире человеческом, и довольно трудиться над тем, чтобы указать действительную причину великих побед, которыми прославились наши доблестные Цари и царство Русское, воссияв яко восток солнца в своей силе и торжестве, над кичливыми врагами – сильнейшими на земле. Нашему умозрению она ясно является в благоговейной преданности Россиян к царям своим, и в благочестивых чувствах царей к верноподданным.

Пусть другие гордятся тучами воинственных сил, кичась, как некогда царь Вавилонский, или как Наполеон царь Франков, подобно бурной реке – надменной тысячью поглощенных ею источников. Народу русскому, по вечным законам, даровано более похвальное, более славное – побеждать и смирять кичение, подобно тихой реке, оплодотворяющей поля соседние, стесняющие ее. Укрепляясь мужеством и силою святой, всепобеждающей веры, Русь ограждается оплотом взаимной с венценосным своим Правителем пламенной любви. – Кому неизвестно, как постоянно единились Русские великими узами взаимной любви с Государями Российской Державы? Это их, так сказать, непреложный закон. Благочестивые Россияне, озаренные светом благодати, изучили и уразумели небесную истину, что Царь – Божий слуга есть нам во благое (Рим.13:4); что Сердцеведец Бог, зная, как злые, опрометчиво действуют, и все покоряют слепому стремлению страстей, поставляет, по своему премудрому и всеблагому промыслу, – царей, царствующих на земле, чтобы правили людьми по манию Его, и по собственным своим законам мудро приводили все в движение, и все направляли к одной цели – к благу общественной жизни; и, что как небесный Царь, который по неисповедимым своим советам правит миром, есть общий всех Отец, так царь на земле есть общий отец для всех чад своего отечества. – И чем с большим вниманием Россияне углубляются в эту непреложную истину, тем сильнее в сердцах их возгорается пламя детской преданной любви к Отцу отечества, тем крепче связываются во едино сердца всех, и тем гнуснее делается в очах их всякая злая вражда, которая разделяет священный союз и любовь, соединяющие отца с детьми – отца благопопечительного, и по любви всегда готового с самоотвержением разделять с ними и труды и скорби. Это настоящие, так сказать, пчелы с своею царицею-матерью.

Такая благоговейная, любовью расширенная, царствующая в сердцах Русских, преданность своему Государю, всегда была крепчайшею твердынею, удерживающею грозных врагов, и победительною силою: – она-то составляет чистый, обильнейший источник всеобщих желаний наших и нетерпеливой готовности жертвовать, по манию цареву, всем, и все уступить священной воле, подобно тому, как некогда Авраам жертвовал воле небесного Царя, первенцем своим Исааком, а сей воле своего родителя, самим собою. Нередко тайное присутствие воли Государя, которая все одним мановением двигала и направляла, повергало все к подножию Его – и богатство, и способности, и знатных родом, и бедного хлебопашца, и отцов и сыновей, и старость и юность, возвышая в них мужество и терпение выше огня, и воды, и мечей, делая всех кроткими и смиренными исполнителями законов Помазанника Божия, далекими от всякого кичения в чем-нибудь, к чему увлекает вихрь ничтожной гордости, которым часто колеблется неверный и легкомысленный сын персти. И в тяжкие минуты скорбей своих Русские облегчали оные утешением любви, ведяще, яко скорбь терпение соделовает; терпение же искусство, искусство же упование: упование же не посрамит, яко любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым (Рим.5:5).

Вот причина изумительного явления на земле побед и торжеств в державе Российской, и великой славы Россиян: любовь, терпение и упование. И упование не посрамило, но возвысило, яко кедры Ливана, пред всеми царствами и народами, повергнув долу того, кто в своей гордости, подобно царю Вавилонскому, мечтал поставить престол свой, и сесть на горе высоце, на горах высоких, яже к северу (Ис.14:13). Кто, поистине, не видал того грозного, надменного завоевателя царств и земель, ниспадшего с высоты в земле русской, и, видев, не удивился о нем: как – раздражаяй землю, сотрясаяй цари, положивый вселенную пусту, и грады ея разсыпа, пленных не разреши, оставив ангелу мира, Благословенному Александру I, разрешить их, и многие царства избавить от тяжкого ига?

О! если бы и нам более всего любить благополучно царствующего, Благочестивейшего, Самодержавнейшего Великого Государя нашего Императора Александра Николаевича, – всегда быть кроткими и смиренными исполнителями законов и воли Его, и – всегда так думать и поступать, как думали и поступали некогда наши добрые соотечественники! Не думаю, братия, чтобы это казалось кому-либо из нас трудным или тягостным, а тем паче невозможным. Нет, это не трудно, и должно быть возможно всякому. Мы имеем туже святую веру, и того же Бога отцов наших. Стоит только каждому пожелать сего, и стараться искоренить в себе все то, что лукавым врагом душ человеческих противупоставляется нашему в том успеху. Да истребится же среди нас всякая кичливость суетного мудрования, да исчезнет всякое своекорыстие, и зломыслие вольнодумства! Но вместо того, да воскреснет во всех и каждом благоговейный дух предков, которым расточались, покорялись, и погребались враги народа русского: чтобы и нам в свою чреду благоспоспешествовать, если не расширению блеска великой славы, которою облеклись наши Государи, царство и народ, то по крайней мере к поддержанию и сохранению оного в неизменном виде.

Господи, силою Твоею да возвеселится Царь-отец наш, и о любви нашей к нему да возрадуется зело! Итак, по Божией благодати поспешим воздать Господу благодарения за славную победу над Галлами и с ними двадесятью язык, в 1812 году, наводнившими отечество наше, и потрясавшими землю нашу до того, что всяк должен был спешить на помощь храброму воинству, одною рукою придерживаясь за рало, а другою сражаясь за отечество. Но вместе с сим принесем и теплые молитвы милосердому Богу: да благоденствует отныне до века Россия, и да будет над Царем нашим и над ней благословение Божие, и на земли мир. Аминь.

И узрят Сына человеческаго, грядуща на облацех небесных с силою и славою многою. Мф.24:30.

Святый Апостол Евангелист, исчисляя предсказанные Господом знамения второго пришествия Христова, представляет вместе вниманию нашему трогательное изображение всех тех ужаснейших бедствий, каким в то время подвергнутся люди. И тогда придет Сын человеческий не в смирении и нищете, как прежде, но с необъятным могуществом своего величества, и как строгий Судия воссядет на престоле славы, чтобы объявить всем правосудный приговор: одним на радость, другим на плачь и скрежет зубов.

Увы! какое будет горе в то время и прельстителям и прельщенным, кои, презрев Евангельское благодатное учение, последовали иному, – оставив путь правды и закона, совершали свое течение не по оным. Не смотря однако ж на то, и прежде были, и теперь есть многие, кои, не внимая вечной истине, внушениями лжи, словом хитрости, прельщают неопытных и правят их сердцами. Потому Господь наш Иисус Христос предостерегает всех, чтобы были рассудительны, осмотрительны и недоверчивы к ложным учениям: блюдите, да никтоже вас прельстит (Мф.24:4). О! как утешительно и отрадно будет это пришествие для всех тех, которые, боясь Бога, и любя своего Спасителя, среди самых опасностей многих искушений, непоколебимо совершали свое течение по Апостолу – добрым подвигом, подвизаясь в деле своего спасения.

Сей образ последнего суда делал верных первобытной Церкви терпеливыми среди жестоких гонений, веселыми в мучениях, торжествующими в поруганиях за Христа; сей образ впоследствии сохранял твердость веры и благочестия в христианах, усугублял целомудренность дев, сладостью растворял строгость жизни отшельнической. Он и ныне, оживляя в сердцах многих страх Божий, украшает многотрудную, тернистую стезю подвижнического течения розами сладкой надежды – избежать осуждения в геенну. Дабы и нам, христиане, сделаться причастниками той радости, надобно тщательнейше блюсти, да никтоже и ничтоже нас прельстит. Для сего-то Господь наш Иисус Христос, утвердив Церковь свою на земли, поставил в ней учителей, которые обязаны по воле и Божественному Его учению, – напоминать христианам страх Божий, и, наставляя их в спасительных истинах, направлять пути их к добру на чреде обязанностей всякого звания.

Но внимать учению вечной правды, чтобы сообразовать с ним жизнь свою, не так легко человеку, часто влающемуся ветром заблуждений своего разума, и окруженному столькими опасными для него прельщениями плоти и мира. В таком состоянии своем, человек конечно требует, дабы как найчаще напоминался ему страх Божий, с нужными объяснениями: для чего и как надобно бояться Бога. Это избираю и я предметом настоящей беседы, достойным особенного внимания вашего.

I.

Слишком много пред очами нашими источников, чтобы почерпать полную меру побуждений к страху Божию. Довольно созерцать духовным оком Бога, яко Творца вселенной, Бога, обладающего свойствами Создателю приличествующими, – величества и всемогущества, которые отражаются в созданном из ничего, необъятном и стройном мире, особенно же в удивительном составе мира из несметного множества разнородных существ, отличающихся различными качествами, и сохраняющихся в том же – неизменном порядке, в каком получили свое начало. Но сие величество и всемогущество Божие еще сильнее отражается в деле создания человека из ничтожной персти, и одарения души его бессмертием, разумом и свободною волею. Эта возвышеннейшая частица вселенной – человек, – сотворенный по благодати на подобие Божие, не только может познавать Творца своего, но и углубляться в Божественные свойства и таинства, созерцать намерения Промысла, понимать всесвятую волю Его, и приближаться к самому Существу Высочайшему, и сим приближением поставить душу свою пред светом вечного Солнца: дабы она сим светом внутренно просвещалась, оживлялась, наполнялась, питалась, наслаждалась, и, утвердившись наконец в причастии сего света совершенно, сделалась причастницею вечного блаженства.

Обладающий такими свойствами человек, знающий притом, что все это – в нем и вне его – создано мгновенно, одним Божественным мановением, дерзнет ли не убояться Того, который в одно же мгновение все это отнять и самое существо неблагодарное истребить может? Поистине, одна мысль, что всемогущий Творец сияет в человеке таким величеством своих доброт, даровав ему бессмертное бытие для блаженной вечности его, довольно имеет силы, дабы возбудить в нем священнейший долг сыновней любви и вечно преданной благодарности к всеблагому Создателю; а с сим вместе – поставить его в том расположении духа, чтобы все его помышления, желания и действия неослабно стремились к достижению оной, и как ясные лучи животворного солнца, отражались в благоговеющей пред Создателем душе его. Но если, напротив, обнаруживаются в нем плоды дерзкого своеволия и непокорности законам всеблагого Создателя; то не должна ли быть участь такого человека общая с чадами противления? Кто запретит Всесильному определить вместо вечности блаженной – вечность погибели, к которой сам человек стремился помышлениями и действиями своими, презрев чувства, внушенные Богом? Правда, что Бог, одарив нас свободною волею, попускает делать, что нам угодно: но сей дар свободы на то ли нам дан, дабы удобнее попирать законы Божии, и сим попиранием оных изощрять на главу свою меч правосудия? Нет, мы получили его для того, чтобы, для полноты своего торжества в вечности, сами непринужденно сделались в сей жизни достойнейшими причастниками вечного блаженства. Для сего-то мы и созданы существом нравственным, имеющим тонкое внутреннее чувство различия добра и зла, и, по свидетельству Апостола, созданы на дела благая (Еф.2:20). И, ежели мы нередко удаляемся зла по боязни подобных себе людей, могущих иногда вредить нашему только телу, и то в настоящей кратковременной жизни; то как не бояться Бога, за дела злая могущего погубить навсегда и тело и душу нашу? – как о сем заповедует Иисус Христос, говоря своим ученикам: не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити; убойтеся же паче могущаго и душу и тело погубити в геенне (Мф.10:28).

Вот тот верный путь, которым достигается небесный Иерусалим – блаженная отчизна наша, – где благочестивые странники, скончав свое подвижничество, соединяются с небесным своим Царем-Создателем, чтобы за дела благая торжествовать в вечной славе Его. Им шествовали все праведники, получившие уже венец славы; его постоянно указывали и предлагали людям боговдохновенные учители ветхозаветной истины, которые в проистекающих от Духа Святого глаголах, то поставляли страх Божий началом истинной премудрости, то относили его к истинному свойству разума человеческого, часто и громогласно заповедуя Израильтянам, дабы боялись Господа и Ему единому служили. Наконец явился миру, как чистое весеннее утро, благодатный свет истины новозаветной, и страх Божий еще сильнее отразился в оном, для возбуждения нравственного чувства в человеке. Сам Господь наш Иисус Христос, уча народы о великой милости благоутробия Божия, и строгости суда Его, – не преставал расширять страхом Божиим сердца своих слушателей, дабы оным проникались все дела и помышления их. И божественные Апостолы Его своими непрестанными внушениями насаждали страх Господень в сердцах верных, дабы оживлялись оным на трудном пути своего подвижничества в деле спасения.

Воспользуемся, христиане, сими наставлениями, если кто до сих пор не довольно ими пользовался.

Не попустим, чтобы сила тьмы и прельщения века сего усыпляли в нас нравственное чувство наше: не допустим, чтобы дела и утешения мирские разрушали в нас основание страха Божия. Будем сколько можно внимательнее к сим наставлениям, и благоразумно применяемое к ним дело нашего спасения станет полным и совершенным. Колеблемые же на спасительной стезе, будем умолять Господа словами Давида: постави рабу Твоему слово Твое в страх Твой (Пс.118:38).

Итак, будет продолжать свое странствование в страхе Божием, пока станем у врат вечности. Но, дабы иметь чистое понятие, в чем состоит страх Божий, рассмотрим еще свойства, какими должен он отличаться в христианине.

II.

Было бы безрассудно бояться Бога так, как боимся врага, который в ожесточении своего сердца обыкновенно упояется удовольствием от успеха в удачном нанесении нам удара. Не так поступает с нами повинными Господь. Правда, Он строг и взыскателен, но, не желая погибели грешника, единственно по силе Божественного правосудия своего наказует нераскаявшихся, которые много имели и преподанных себе средств и времени воспользоваться благоутробным долготерпением Его, чтобы умилостивить правосудный приговор Божий. Принесшим же плоды раскаяния Господь отверзает двери своего милосердия, приемля их в свои объятия и упокоевая на лоне отчем, подобно тому, как принял Евангельский отец блудного сына, возвратившегося к нему с чистосердечным раскаянием. Бояться за тем Бога просто за неправоту свою, которая, противясь святой Его воле, заставляет святость Его наказывать повинных, – бояться как правосудного, сердобольного Судию, есть первое свойство страха христианского. Притом, мы столь облаготворены Создателем, что нельзя нам не чувствовать искреннейшей благодарности к Нему. Сердце наше должно пламенеть любовью и вечно преданным благоговением пред Ним; и потому мы, как чада любви Божией, должны бояться Бога как Отца, по сыновней любви и преданности к Нему, но не как раболепствующие узники, трепещущие пред жестокостью своего господина: вот другое качество истинно христианской боязни Бога. Такой-то боязни требует от нас Сам Спаситель, когда всемогущего Творца поставляет благим Отцом человека, а человека – чадом Божиим. Эту непререкаемую истину заповедуют и божественные Его ученики, говоря, что мы приняли не духа рабства, чтобы жить в страхе, но Духа усыновления, которым взываем Авва Отче (Рим.8:15). Следовательно, все наши дела и действия, и по наружному своему виду, и по самому значению, должны носить печать усыновления нашего Иисусом-Христом, и отличать нас в страхе от раболепствующих узников, подобно тому, как добрых детей отличают дела радостные для родительского сердца.

С такими-то свойствами обитающий в нас страх Божий вполне приличествует нашим к Богу отношениям, знаменует истинное благородство души христианской, и Богу приятен и нам полезен.

Но бояться Бога единственно из страха наказания, и потому только соблюдать Его заповеди, это дело грубой и рабской души, побуждающейся одною лишь чувственностью, но не имеющей довольно силы, чтобы воспрянуть от дольнего к горнему, от чувственного к духовному. С таковою чувственностью своею, человек не только не имеет никакой духовной пользы для себя от боязни Бога; но и заслуживает еще, дабы отнять у него возвышенное право усыновления, и предать его всей власти низкого и рабского закона чувственности. Но чувственный человек и сам предает себя этому закону. Ибо раболепствующий готов во всяком случае изменить своему Владыке, оставить добро, предаться злу, – лишь бы только предвидел возможность избегнуть наказания. Вот почему дела, совершаемые из страха наказания, не признаются делами добрыми, коих основанием есть любовь Бога, возраждающаяся от благоговения пред святостью и добротою Всемогущего Творца: а этой любви совершенно противоположны дела, получающие свое начало в страхе наказания: что подтверждает и Божественный Апостол, говоря: страха несть в любви: но совершенна любы вон изгоняет страх, яко страх муку имать: бойся же не совершися в любви (1Ин.4:18).

Итак, боязнь усыновленных Иисусом Христом да претворится в боязнь чистую, сыновнюю, и любовь наша к Отцу небесному да воспламенится более сильным и чистым пламенем, чтобы изгоняла вон нечистый, рабский страх. Да убоимся паче того, чтобы не опорочить благодатного усыновления своею неблагодарностью, свойственною детищам преступным, – оскорбляющею нежное родительское сердце. Впрочем, мы не погрешим, когда скажем в заключение, что более надобно нам бояться самих себя; ибо Господь всегда готов миловать, и самому разбойнику кающемуся отверзает рай. Но мы не всегда расположены к покаянию. Ах! как часто случается, с нами, что, чувствуя себя повинными пред правосудием Божиим, мы не помыслим прибегнуть к спасительным мерам, посредством коих прощаются нам долги наши: мы не подумаем об очищении и умиротворении своей совести, и, лежа беспечно в тине мерзостей греховных, сами готовим на себя грозный приговор вечного правосудия! Берегитесь же, христиане, берегитесь греха, который неизреченное милосердие Божие претворяет в строгий гнев Его, и изощряет меч правосудия на главу нашу. Бойтесь, страшитесь беспечности своей в грехе, которая, как червь, вредит нашей духовной жизни в самой ее внутренности. Погрязши в мерзости греховные, скоро бегите к источнику, очищающему всякие скверны: не медля распинайте покаянием плоть со страстями и похотями, дабы посредством целебных плодов веры воскреснуть в нового человека, и Божественною любовью быть вознесену к соединению с Божеством, и к обожению посредством сего соединения. Мысль, что Отец небесный многомилостив, сия сладкая пища христианской надежды, да не превращается у нас в пищу гибельной беспечности, в пищу страстей и похотей. То, что Отец многомилостив, благ и человеколюбив, да не препятствует чадам быть искренними исполнителями Его святой воли и закона, но да и усугубляет еще в чадах послушания – с сыновним страхом любовь и почитание Его, среди самых даже наказаний. Потщимся же, христиане, если совесть наша обличает нас в чем-либо, потщимся употребить все меры, обратить все усилие, к своему очищению и умиротворению, так, чтобы водворилась там любовь и признательность, где обнаружились охлаждение и неблагодарность к благодетельнейшему Отцу: ибо сим только образом можем, как чада Божии, наследовать вечное блаженство, и не убояться, в последний день, Сына человеческого, грядущего на облаках небесных, с силою и славою великою. Аминь.

Вся дни, чадо, Господа нашего помни, и от Него проси, яко да путие твои прави будут, и вся стези и советы твои да благоуспеют. Тов.4:5, 17.

Так некогда благочестивый муж Божий, кончавший богоугодное свое земное течение, наставлял сына своего, желая ему благоуспеха в прохождении предстоящего ему на земле поприща, среди бурь и прельщений суетного мира, столь часто совращающих человека с прямого пути, на стезю погибельную.

Не то ли самое и мне, архипастырю, должно сказать теперь при вступлении на поприще покаяния, в назидание возлюбленным словесным чадам паствы моей, обуреваемым страстями и похотями, – прельщаемым суетою мира и лжемудрованием мирских смертных, равнодушных к Богу Творцу своему? В наше время, более нежели когда-либо, к вящшему несчастью изгнанников рая, – рождаются в многих недостойные разумного существа понятия о обязанности человека к Богу, – являются и переливаются в неопытные, слабые сердца – злочестивые помыслы, отклоняющие от Господа Создателя их!

В наше же время, поистине, более нежели когда-либо, и нуждаются люди в премудром Товитовом наставлении, чтобы, помня Господа Бога, и твердо стоя в благоговении пред Ним, могли благоуспевать на стезях земного странствования своего, вспомоществуемые благодатью Его.

Чья душа лишилась чувства Богопочитания, чье сердце отвращается от благочестивой набожности – священнейшей и первейшей в жизни обязанности человека, тот, при всех других добродетелях своих, являет себя крайне жалким существом на земле; того добрые дела общественной деятельности не имеют надежной опоры, и, как не освященные молитвою, мало полезны для него в отношении к вечности: не говоря уже о том, что холодность к Богу – носит, лелеет грозный зародыш всего злого, что равнодушие к Тому, от Кого исходит деятельность во благое, – рождает, возращает и утверждает равнодушие ко всему доброму, направляя пути равнодушного к страстным порабощениям, гибельным для него самого, и для других. Рассмотрим это несколько подробнее, для назидания нашего.

Холодность и равнодушие человека – творения к Богу – Творцу его, показывает, что он в одном своем полуживотном бытии погряз до того, что не может подняться на высоту чувствований, достойных существа, созданного по образу Божию, что дух его помрачен чувственностью, что сердце его порабощено страстями и похотями до крайнего развращения: а этого-то и довольно для самого злейшего бедствия его, которое конечно может иметь пагубное влияние и на благосостояние человеческого рода по соотношениям в общественной жизни.

Все создание Божие имеет целью славу Господа. Следственно вся наша жизнь должна выражать мысль о Создателе, вся наша жизнь должна быть непрестанною молитвою. Эта истина, имеющая глубокое основание и значение, ведет свое начало от самого создания первого человека. Все народы земные, от начала мира, до сего дня, преклоняли и преклоняют колена свои пред Господом! Вся вселенная приносила и приносит Ему фимиам свой. Где ни посмотришь на человеческий род, в каких бы странах света он ни находился, в каких бы краях и местах он ни жил, – везде видишь, что и образованный, и дикарь чувствует потребность благоговейных размышлений, и упражнений, уединения и молитвы, – олтарей и жертв, во славу Бога, и в знак своей зависимости от Него. Это благочестивое чувство срослось, так сказать, с душою разумного существа земного, и противное сему всегда бывает только следствием крайнего помрачения ума и нечистоты сердца.

Не напрасно премудрость промысла Всевышнего, вдохнула это чувство набожного благочестия в душу нашу! Не напрасно вложил Бог в нашу грудь побуждение к мыслям о Нем, – о молитве, олтаре и жертве для Него! Не напрасно окружил Он человека самыми сильными, и вне его являющимися побуждениями к благочестивой набожности! – Если бы все языки земные хранили глубокое безмолвие, то тем не менее человек познал бы Господа, и создал бы Ему хвалу: солнце, луна, и звезды вещают славу Его, вся вселенная провозглашает имя Его. Земля и небо всюду возвещают душе человеческой, что не для того создана она, чтоб забыла преблагого Создателя своего. Нет, Господь всюду, и всегда, взывает: «неблагодарный человек, обратись ко Мне; что ты забываешь Меня, Творца своего, строителя твоего благополучия? ужели в воздаяние за столько благодеяний Моих?»

Поражаемый отвсюду сим голосом безграничной любви и всемогущества, должен он невольно пасть в прах и смешивать с ним слезы стыда и раскаяния! – должен конечно, в смиреннопризнательных чувствованиях своих, признать потребность благоговейных непрерывных соотношений своих с Всесильным, как ничтожество с беспредельностью, посредством молитвы и жертвоприношения, которых требует от нас неизреченная благость Божия, – требует для того, чтобы напутствовать нас и подкреплять на добрые подвиги, небесным благословением, которое делает человека постояннее в добродетели, и сильнее на одоление обольщений плоти и суетного мира.

Глубоко впечатлевшееся в наше сердце чувство это, постоянно оживляемое окружающими нас предметами мироздания, – откровение Божие, и особенно учение Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа, поставили в таком наконец свете, и такими понятиями о Боге, и о нашей обязанности в отношении к Нему, расширили разум, что разве только безумный будет оказывать свое к Нему равнодушие, разве сумасшедший будет отвергать потребность благоговейных размышлений и упражнений в честь и славу Бога, разве развращенный сердцем, среди волнения своих страстей, в вихре развлечений мира и суеты его, станет пренебрегать тем глубоким почитанием, которым столь обязано Творцу своему творение Его!

Так, при этом полном свете, забыть, оставить, покинуть Господа, значит, быть забыту, оставлену, покинуту Благодатью в бедственной опасности на мрачном и тернистом пути жизни! Значит, что образ и подобие Создавшего нас, затмилось в нас образом и подобием лукавого, ищущего души нашей! О! подобною дерзостью оказывается Отцу небесному такая несправедливость, которая и между человеками в отношении к земным благодетелям строго осуждается! Но, как одна дерзость обыкновенно влечет за собою другую, потом многие, а дерзость в отношении к Богу еще более: то чем менее слава и честь Господня имеет на смертное существо влияния, тем вернее переход его к рабству страстей, лукавства, гнева, зависти, ненависти, честолюбия, алчности, чувственности, сластолюбия, – и тем разрушительнее становятся дела плоти, исчисленные Апостолом Павлом (Гал.5:19–21). Следственно, чем равнодушнее, холоднее, человек к Богу, тем опаснее он для себя самого, и вреднее для человеческого рода, в различных его соотношениях с людьми в общественной жизни.

Не нужно доказывать, довольно лишь напомнить, что человек более склонен ко злу, нежели к добру. Как мало людей, которые бы всегда могли управлять порывами чувственности своей, и всегда могли давать им надлежащее направление! Кто из нас не чувствует в самом себе непрестанной борьбы с страстями, и прельщениями плоти и мира, в которых так часто истощается жар души, и постоянство воли, необходимое для добрых дел? И что наконец нам от того остается? Одна усталость, как после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание, исполненное сожалений! Вот верный проблеск всегда опасной слабости человеческой, которая, конечно, требует постоянного подкрепления ее силою духовных размышлений и действий – вознесением духа, порабощаемого чувственным, к горнему, – единением его с Господом сил посредством благоговейных дел христианского благочестия: чтобы чрез таковое вознесение духа, и единение с Всесильным Строителем, все происходящее в нас, и зависящее от свободной воли нашей, подчинилось уму, а сам ум – закону Божию. С этою-то целью богомудрые созерцатели дают нам уроки мудрости своими примерами в непрестанном души и сердца обращении к Богу; и – мудрейший вопиет: пути моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие (Пс.118:133); и Сам Иисус Христос, молится небесному Отцу, и велит своим Апостолам, а чрез них и всем нам, непрестанно молиться, да не впадем во искушение (Мф.26:41)!

Всякой, кто бы он ни был, и какими бы то ни славился дарованиями земного совершенства, если он не возвысится на крыльях молитвы над чувственной сферой, и не обратится к первоначальному Источнику совершенства – Творцу и Вседержителю, пусть не льстит себя надменною надеждою в благоуспеянии добрых дел на основании совести, любви к чести, или страха ради людских законов. Эти основания добродетелей, не освещаемые молитвою, не подкрепляемые благодатью вседействующею, слишком шатки, не надежны! Голос, упреки, укоризны совести, – внимание, любовь, стремление к чести, – боязнь людей, страх громов людского законодательства, слишком скоро теряют свою силу и значение в очах страстного сердца. В минуты покойной только жизни, могут иногда эти слабые и мрачные путеводители наши править нашим сердцем. Но когда добродетель наша подвергнется тяжким испытаниям различных в жизни обстоятельств, когда черные волны страстей наших начнут бушевать, тогда в глубоком безмолвии погрузится совесть, и чувство чести, и страх гражданских законов, скользнут с души нашей, оставив на ней темное пятно страстных порабощений, подобно блеснувшей молнии.

Так, при недостатке елея набожности неизбежно оскудение и запустение дел добрых! Нельзя поистине благоуспевать на стезях своего назначения, – нельзя с пользою совершить течение, без чувствований и действий благоговейных, без сердечной молитвы, без христианского умиления. Как идти твердыми стопами по пути правом, покидая Источник правды? Как жить истиною и правдою, не имея благодатной жизни? Как торжествовать победою над страстями, не обращая взоров своих к всесильному Победителю ада? Нет, мы сами по себе, без помощи благодати Божией, вовсе ничего не значим, мы несчастны без нее. О! и целое небо, и вся земля, смотрит на нас, в таком случае, с участием хотя немым, но неизменным! Горе нам на земле, горе и выше земли, там в вечности, если не помним Господа в жизни!

Да! и не слышим ли уже мы, христиане, голоса наказаний неба, которым огласил нас Господь? В вихре суетной рассеянности, воспрянем только от сна, отяготившего нас, и осмотримся мы, христиане! Гибельный переворот стихий, сопровождаемый голодом, и болезнями, и самою смертью многих туземцев, не есть ли верный признак гнева и казни Божией на род человеческий, – быть может, за тяжкий грех равнодушия нашего к Богу Творцу своему? Не за наше ли невнимание к священной обязанности глубокого почитания Господа удар бедствий разразился над нашим горизонтом, которым поражаются многие, быть может, не имевшие ни времени, ни возможности к принятию совершенного участия в делах благочестия христианского? Не наша ли постыдная холодность к Господу, подвергла тысячи жертв временным карам небесного правосудия? Увы! должно сказать, они не виновнее нас, пока еще помилованных; и удар судьбы возгремел не на одних тех, которых уже поразил он! Нет! помилование и благоволение, которыми осеняет пока еще нас Господь, свидетельствуют только, быть может, о покорности приявших наказание небес, или о сердечной чьей-либо молитве за нас, в своем довольстве забывающих и оставляющих, Бога, который, по неистощимому милосердию своему, ожидает еще раскаяния и обращения нашего, и для сего, по неизреченному долготерпению своему, дарует нам минуты благоденствия среди погибающих.

О, Господи! прости, прости нам, по отеческой благости своей, которую мы недостойные испытываем! Возроди, воскреси в душе чад Твоих, Отче небесный, благочестивое обращение к Тебе! Пусть всякий из нас, с детским умилением, станет пред Тобою, с горячностью духа возжигая светильник спасительной веры, и пойдет за Тобою, благоговея перед святою волею Твоею: яко да путие наши прави будут и вся стези и советы наши да благоуспеют. Аминь.

Блюдите, братие, да не когда будет в некоем от вас сердце лукаво, исполнено неверия, во еже отступити от Бога жива. Евр.3:12.

Сими назидательными словами внушал Апостол первым христианам их обязанность хранить бесценное сокровище – святую веру. И никогда не могла сильнее представиться необходимость в таком наставлении, как во времена неисчислимых искушений, подобно грозным тучам, воздвигаемых на христиан то Иудеями, то язычниками. Застарелые народные предрассудки и многоразличные заблуждения, всеобщим невежеством освященные, обольщения, жестокие гонения и мучения – все это вместе – при новости небесного учения, казавшегося Иудеям соблазном, Еллинам же безумием, и при строгости правил Христовой веры, поставляемых подле идолопоклоннического бесчиния, обоготворявшего самую мерзость пороков, – составляло ту грозную бурю, от которой нужно было ограждать верных.

Возрадуемся, правоверные христиане, и возвеселимся в настоящее торжество православной, святой Апостольской веры, прославляя выну Господа сил, даровавшего нам полную отрадную свободу исповедывать без опасения всеисцеляющую веру в той самой чистоте, в какой принята от Апостолов, и сохраняется в неизменном виде, ограждаясь, по манию Божию, в нашем отечестве державными попечениями благочестивейших Царей, благоговейно содействующими пастырям и учителям Церкви. Но да не возгордимся безотчетно столь благополучными для нас обстоятельствами! Напротив того, мы должны в благоговейном смирении блюсти свое сердце, по наставлению Апостольскому, подобно первым христианам. Есть и в настоящие времена искушения, и тем опаснее для неопытных умов, что действуют на них под благовидною личиною веры и призраком блага.

Мир превратный не лишается своих поклонников – лукавого сердца, исполненного неверия, во еже отступити от Бога жива, – которые, отринувшись сами от живительных лучей Солнца духовного, побеждающего мрак своею теплотою и светом, стараются превратить учение Божественное в учение суетного разума, чтобы этим демонским лукавством обольстить беспечных людей, и, совращением многих прикрыть свое нечестие, – семенем которого есть поистине зло, развившееся и укоренившееся в порочном их сердце. Рассмотрение сего будет предметом настоящего моего слова. В нем представится вашему, христиане, вниманию вся грубость слепоты нечестивых: вы увидите, что их неверие есть несомненный плод развращенного сердца, и недостатка истинного разума, коим всуе гордятся; а также и то, что вообще усиливается и расширяется неверие в заблуждших от незнания предметов духовных, недоступных помраченному ложью разуму, и от слепой любви к заблуждениям. Благодать Твоя, Боже! сильнее всякого слова. Подкрепи же ею немощь мою, и воспламени сердца моих слушателей в любви к истине, спасающей нас.

I.

Что всякое ратоборствование против Божественных истин есть, нечто иное, как плод нечистого семени, заключающегося в страстях и похотях, – это истина, неподлежащая не малейшему сомнению. Стоит только снять с лукавого неверного благовидную личину, которою силится он прикрыть свою упорную ненависть к благодатному свету, обличающему его неправду. Кто светел в своей жизни, кто по благодати пребывает непоколебимым и самовластителем страстей и похотей, тот принимает с рвением, не колеблясь, все истины небесного учения, благоговеет пред ними, и не дерзает блистать своими дальними суждениями о неприкосновеннейших предметах веры; и, не помраченный еще разум его – пленяется ими, находит в них услаждение для сердца, и отрадную надежду для души.

Но не так представляется тому, у которого разум подавлен суемудрием: кто дал в себе место хотя тонкому корню порока, и стал многоплодною нивою ветвистых стеблей, раскинувшихся туда и сюда, от того корня, тот в безотчетном своем порабощении делается уже пленником виновника зла, любителем не истины Божией, а своих страстей. Между тем растлитель в нем образа Божия, вкрадываясь с убийственными замыслами в его душу, чтобы наложить на нее свои узы, вливает весь яд горькой своей злобы. И когда беззаконные желания такого человека возымели уже над ним полную свою силу, когда исполненное зла сердце его уже глубоко погрязло в тине плотской похоти, и до того очаровалось прелестью греховною, что поставило себя в невозможность освободиться от оков восторжествовавших и поработивших его страстей, тогда у него погублен ум: бури треволнений душевных, воздвигаемые лукавым, запутывают бедного в сети сомнений и колебаний, облекая разум черными облаками мрака.

С того времени духовной своей смерти человек, ища в помраченном разуме средств к освобождению себя от несносных угрызений совести, более и более удаляется от света истины; между тем покрывающая его тьма еще глубже облегает его душу (Деян.28:2, 6). – В таком пагубном своем состоянии, оставленный благодатью человек начинает уже отвергать то ту, то другую истину Божественного откровения, которая более не соответствует образу его жизни. Сначала, находя тягостною для себя внешнюю власть своей ближайшей наставницы – Церкви, этой блюстительницы всякой истины и добродетели, волнуемый нетерпеливым желанием – ускользнуть из под ее влияния, он осмеливается в своей наглости восстать против ее значения и достоинства, и клятвопреступно делается сам ни от кого независящим судиею и истолкователем слова Божия. На сем основании начального своего заблуждения он строит уже себе веру по своим страстям. Так как мысль о вечности прежде и паче всего тревожит предавшегося порокам, то чтобы успокоить себя, нужно ему было допустить невероятность вечных мучений ада, признать это вымыслом ради страха незрелых умов и черни. Далее, чтобы дать более места в себе беззакониям, и не стеснять себя в них, сделалось для него нужным конечное осмеяние заповедей Божиих, дел добродетели и Богопочтения – таинств, жертвоприношения, молитв, а потом и всех истин Божественного откровения. Таким образом лукавый строитель нечестия объявляет в своем безумии мятеж против Промысла – расторгая всякие соотношения человека с Богом и вечностью, и, оскорбляя Божеские свойства, представляет себе, так сказать, вместо Бога пресвятого и праведного – некое верховное существо, равнодушное ко всякой скверне греховной и к дерзости человека, нарушающего святые его заповедей, – существо, которое не промышляет ни о чем, и ни о ком.

Вот то лукавство, упомянутое Апостолом Павлом, которое ввергает людей в пропасть неверия, и вот почему в блаженных устах Псалмопевца непрестанно повторялись слова прекраснейшей молитвы: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и Духом Владычным утверди мя (Пс.50:12, 14). Не потому человек начинает отступать от святой веры, что находит основание в ней сомневаться, но сомневается в ней потому, что слишком далеко отступил от Божественных ее правил: не потому стал неверным, – что он старался более узнать сущность ее истин, но потому что известные ему из слова Божия истины поражали страстное его сердце, осуждая громовым голосом всякое беззаконие, и что, по слову самого Спасителя, делающий худыя дела ненавидит свет, и нейдет к свету, чтобы не облачились дела его (Ин.3:20). – Подлинно: правильность, или неправильность человеческого суждения, о чем бы то ни было, часто зависит от того, какое оно имеет влияние на человека – близкое к его сердцу, или противное ему. Посему суждение о Божественных предметах веры таких людей, в сердцах которых струится источник зла, не может не сопровождаться пристрастием или превратностью, по толику, поколику священная сущность противна образу их мыслей и желаний. Разве они не понимают того, что правильный взгляд на небесное учение, уясняя неразрывный союз человека, усыновленного Творцом его, внушает смертному непреложную обязанность выражать сей союз в добрых делах благочестивой жизни, и напоминает о том последнем, страшном для нечестивых дне, в который наконец Судия – Христос соберет во едино все дела злонравной жизни, держа в мощной деснице своей меч правосудия, сверкающий на злых людей, к числу которых и сами они принадлежат? Злое сердце, не терпя этой тяжкой и грозной истины, отнюдь не допускает их до правильного взгляда на нее, и раболепствующий разум, покаряясь внушениям страстей, – сомкнув, так сказать, свои очи, чтобы не встретиться с светом, обличающим всякую неправду, быстро пролетит мимо Божественных истин, подобно облаку, гонимому бурным ветром, напрягая все силы свои в выводах суетного лжемудрования к затмению оных и к наведению на них сомнения, если уже нельзя поставить их в совершенную неизвестность, или недействительность. Мы это слышим в Божием слове, и научаемся Духом Святым, древле то самое сказавшим об них: Огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули; да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Бог исцелил их (Деян.25:17).

Видите, бл. сл., тот нечистый источник, из которого большою мутною рекою впадает неверие в сердца людские. Видите еще, – что самое, на чем нечестивые поборники лжи основывают мнимое превосходство своего ума и духа, слишком их унижает, налагая на них темное пятно странного неразумия и негодной опрометчивости. Они, так сказать, помешанные в уме и исступленные, самое расстройство ума признают его крепостью. Это ли, в самом деле, высокое достоинство ума и духа, что не в силах вознестись от дольнего к горнему, от чувственного к духовному? – что кроются как лисы в нору суемудрия, чтобы в своей слепоте не прозреть, и не видеть света небесной мудрости, умудряющей смертного? Это ли свойство здравого разума и крепкого духа, что полюбив обольщение и вкушение греха и смерти, добровольно отрекаются от бесценного сокровища, подобно несмысленным детям, которые за самую пустую игрушку, или лакомство, уступают вещь драгоценнейшую? О, бедный их разум! Пожалеем об них! А с сим вместе рассмотрим еще и то, что вообще усиливается и расширяется неверие во многих от незнания предметов духовных, недоступных помраченному ложью разуму, и – от слепой любви к заблуждениям.

II.

Истинная вера Христова от самого начала своего до наших времен всегда имела на лоне своем многих знаменитейших мужей, истинных философов, самым же миром прославленных и превознесенных во вселенной – за их глубокую проницательность ума, твердую ученость и необычайно верный взгляд на предметы всякого рода, а по благодати озаренных светом Богомудрия, которых великий Бог соделал ведущими небесное и земное. Сии великие светила трудились много и долгое время над духовными предметами Божественного откровения, исследывая самые глубины их, изучили и уразумели то, что выше разумения смертных, решили и давно решили все трудности, какие только в них могли встретиться; и – священнейшую сущность многие из них засвидетельствовали собственною кровью, принесенною Христу в жертву живую. Какое твердое основание нашему, бл. сл., мудрованию! Но кто же это те люди, которые, отвергая святую хоругвь всеисцеляющей веры, толпятся под черное знамя самовольного разума? Многие из сих людей, да и большая часть их, не имеют собственного суждения; но, увлекшись суетными мнениями других, вознерадели об истине. Они не дали бы отчетливого ответа на вопрос: для чего такое множество мужей именитых, – удивлявших свет и своим умом и своим значением, охотно, с самоотвержением последовали учению Христову, и, мужеством своим в жестоких зато терзаниях были выше огня, и мечей, и воды, и свирепых зверей; между тем как сами они вооружившись одною лишь безмерною дерзостью, выступают на страшную прю против того учения, покушаются в своей слепоте проникнуть сквозь заоблачные покровы, блистать светом вовсе им чуждым, который и при благодати Божией приобретается множеством усилий, бесчисленными трудами, и продолжительным временем. Им не достает ни довольно времени, ни охоты, ни силы их разума, хоть бы заглянуть иногда в творения великих светил, громозвучных вестников истины, чтобы в сих древних, чистейших источниках видеть то незыблемое основание, на котором стоит неодолимо вера, и наше упование, на котором утвердилось бы и сохранилось их благоговейное убеждение в истине; им не дозволяет похотствующая гордость и того благоразумия, чтобы в детстве своих религиозных познаний прибегнуть за разрешением сомнений и колебаний к опытным пастырям и учителям, подобно тому, как доброе дитя бежит в своем неведении к нежным родителям за уразумением непонятного детскому разуму. Кому неизвестно, что большая часть людей заблуждших едва имели возможность познакомиться только с первыми началами науки Божественного откровения, – что едва слабый луч ее света скользнул по их умственным способностям, не оставя в них следов света христианского умствования, который просветляет разум смертных. Одно лишь какое-нибудь, вычитанное или слышанное, суждение нечестивого писателя, – одно безбожное к осмеянию веры изрыгнутое, словцо какого-нибудь вольнодумца – составляет все их знание и единственное оружие, наступательное и оборонительное. С таким скудным запасом елея в своих светильниках, безнадежные странники, блуждая на распутиях чужого суемудрия, ищут в потьмах ощупью опоры своему нечестию. А таким образом, не имея ни полных сведений, ни достаточного знания предметов веры, ни благодатных свойств сердца, сии люди делятся друг с другом теми же самыми заблуждениями, почерпаемыми из одного и того же нечистого источника лжи; и, гордясь взаимообразною надменною слепотою, вознерадевшие об истине, ниспадают наконец в бездну безумного неверия; а их порочное сердце, – льстя отуманенному их самолюбию древнею лестью сатаны: будете яко бози, довершает оное отступлением. Подлинно: По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или из репейника смоквы? говорит Спаситель (Мф.7:16).

Здесь-то, бл. сл., предстоит каждому из нас святый подвиг действовать на заблуждших братий всеми средствами, какие только почерпаются в Божественном учении, наставлять их словом и примером, и с любовью приводить их к познанию истины и в послушание оной. Но ежели ненависть отступников к благодатному свету, их любовь к заблуждениям и грубая слепота довели их до того, что не хотят приклонить слух свой к назидательному внушению, то да будут они нам – как язычники и мытари (Мф.18:17).

Прежде же всего и паче всего должно вам, братия, помышлять о своей собственно твердости духа по вере, чтобы возмогали во Господе – оградить самих себя от влияния господствующих ныне многоразличных иноземных лжемудрований, которые пишутся, печатаются, и с адскою целью быстро из края в край, из рук в руки передаются для чтения. – Чтение нечестивых суетного разума творений, сколько пагубно для неопытных умов, доказали уже многие опыты столетий. Потому пекущаяся о духовном благе чад своих сердобольная матерь наша – святая Соборная и Апостольская Церковь строго воспрещает оное своими святыми вселенскими уставами, определяющими и самую меру наказания на читающих книги сего рода. Ведайте, знайте, братия, что все эти писатели, по слову Господа нашего Иисуса Христа, суть волки хищные в образах овчих, и тем опаснее, что в своих писаниях мешают Божественные истины с утаенною ложью, и свои лукавые предложения закрашивают оторванными от текста словами священного писания, давая оным превратное значение: и такими хитрыми обманами заманивая неопытных, пока не отвлекут от Божиих законов и не уловят их в снедь губительным зубам. Они, будучи сами богоненавистными, хотят и другим передать все свои пороки, как заразительную болезнь, – а зараза проникает и в крепкие члены. Остерегайтесь же сих волков; бегите от их учения, которое разносит повсюду смертность духовную; страшитесь этого зла, умерщвляющего в человеке страх Божий, и направляющего пути его к разрушению основания всякой добродетели, к усугублению и обоготворению мерзости пороков. Внемлите от лживых пророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы (Мф.7:15). Аминь.

Да будут чресла ваша препоясана, и светильницы горящии. Лк.12:35.

Господь наш Иисус Христос, внушив некогда своим ученикам – искать наперед царствия небесного, краткими этими словами наставил их и всех христиан, последователей своих, как найти его: да будут чресла ваша препоясана, и светильницы горящии.

Мы видим, что дело нашего спасения, – для которого именно мы и созданы и живем на земле, требует необходимо, чтобы и светильник истинной веры горел у нас, и препоясание добрых дел являло постоянную нашу готовность встретить Господа, Царя небесного, – требует нераздельного соединения того и другого – светильника веры истинной, которая, освещая человека светом вечного солнца, направляла бы пути его к царствию небесному, и – добрых дел, которыми самому же человеку надобно заслуживать участие в небесных дарах благости Божией. Словом, вера истинная и дела человеколюбия составляют непреложное условие блаженной вечности. Да, будут чресла ваша препоясана, и светильници горящии: и вы подобни человеком чающим Господа своего.

Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! Благодать Святого Духа днесь собрала нас, православно величать Господа, озарившего нас светом веры святой, апостольской, православно-кафолической, и благочестиво совершить воспоминание славного соборного в Полоцке (1839 года, февраля 12 дня) деяния всех Греко-униатских епископов с прочим знатнейшим духовенством, и соборного же подписания всеми учиненного акта, по которому последовало общее тесное духовное соединение многочисленного в западных областях России духовенства и народа, так называвшегося Греко-униатского обряда, – соединения для неба – с древнею вселенскою Церковью Христовою, и для земли – с древним своим Русским отечеством.

При свете этой спасительной веры, мы не блуждаем по распутиям неведения и гаданий о своем назначении и о путях, которыми достигается вечное блаженство. Учение нашей веры и Церкви имеет всю ясность положительного и определенного знания. Следственно, со стороны веры, мы вполне счастливы в своем уповании, и безопасны в путях, ведущих к чаемому нами блаженству за рубежом временной жизни. Вера эта, не устраняя нас от приятностей жизни и естественного ее течения, вполне надежно руководит нас в прохождении нашего земного поприща. Но, при всей этой силе, святости и божественности своей, вера возвещает нам и ту великую истину, что она живет лишь в добрых делах, которые ею же освящаются: это такая истина, которая сияет на небесах и на земле, которую все законы подтверждают, которую и разум наш и Откровение внушают нам, постоянно напоминая, чтобы мы, возжигая светильник веры в Бога истинного, и пламенея искреннею любовью к Нему, являли ее в делах любви к ближним.

Не смотря однако ж на то, рождаются иногда, и в исповедующих св. веру, недостойные понятия о ее учении. Являются иногда такие, которые, опираясь на веру, и прикрываясь благоговейным по вере служением своим Богу, из любви к Нему, считают излишними для себя добрые дела общественной жизни. Осуждать ли это равнодушие к добродетелям общественной деятельности, которые православному должны внушать к себе глубокое уважение? Нет, мы только пожалеем об этой бедственной слепоте!...

Поистине, это бедственная слепота! Она разрушает основание нашего блаженства временного и впоследствии – вечного. Любовь к Богу входит в любовь к ближним, и обе они соединяются в одну нераздельную, следственно, дела и помышления наши в отношении к прославлению Бога входят в дела и помыслы в отношении к ближним, и все вместе соединяются нераздельно, составляют главную обязанность христианина и весь закон. Отметание же дел человеколюбия разрушает этот божественный закон, и самого отметателя делает чуждым вечного блаженства. После сего напрасно кто думал бы – верою чистою, но не свидетельствуемою добрыми делами, и своею, являемою в делах благоговения к Богу, любовью, но отделенною от любви к ближним, быть управлену в царствие небесное.

Таинством искупления воссоединить бессмертный дух падшего человека с Источником любви, жизни и блаженства, и тем самым весь род человеческий соединить в высоком духе деятельной любви и живой веры: вот цель пришествия Богочеловека. Потому, сколько счастлив православный христианин, которого вера святая и любовь к Богу пленяют, духом его управляют, и располагают сердце к благоговейному хвалению и величанию Бога в псалмах и песнях и других отрадных действиях, столько же несчастлив и жалок он, если дела человеколюбия не имеют на него влияния: в таком случае, нет в нем живой веры, нет истинной любви к Богу; ибо он не живет и не действует, как истинный последователь Искупителя рода человеческого, которым все мы имеем доступ к Отцу в одном Духе (Еф.2:17, 18). Он лжец, по изречению апостольскому (1Ин.4:20). Но еще более жалок и несчастлив тот, кто благоговея пред Богом, и являя наружными обрядами любовь свою к Нему, скрывает, питает в сердце своем злобу, ненависть, зависть, и другие преступные помыслы к ближним. Это – просто сосуд, который лишь по наружности благоухает пред нами драгоценным миром, а в самом деле – нет в нем его. Это личина благочестивого святоши и фарисея, – под которою скрываются пороки, глубоко врезавшиеся в сердце, порабощенное страстями и похотями, – а что всего чаще бывает, – это утонченная увертка неблагочестивой души, стонущей под гнетом невыносимых угрызений совести, которая подобно грозному пророку обличает человека в преступлении и предрекает ему наказание, навлекаемое преступлением. Непрестанно преследуемому своею совестью хотелось бы, конечно, подавить гонителя своего – совесть. Как же достичь сего? думает – лжемудрованием, – полагая, что упражнением в обрядном богохвалении он освобождается от добрых дел на пользу ближних, что и самое злодеяние, посредством сего, простится ему. О, горе, сугубое торе такой слепоте лжемудрствующего! Всуе утешает он себя; ибо когда не опасается наказания, навлекаемого оставлением дел человеколюбия, или, что пагубнее – злодеянием против ближних своих, должен он в самом деле опасаться, что не умолит Господа человеколюбца. Всякий, кто так безумно мечтает, и мечтая разрешает себя, и разделяет неразделимый закон любви к Богу и любви к ближним, пусть подумает: для чего человек поставлен в обществе человеков на земле? Не для того ли, чтобы живя общественно, исполнял он обязанности общественной жизни, для общего блага человечества, составляющего одно многочисленное семейство, общим Отцом которого есть сам Бог, сам Отец небесный, – для общего блага ближних, братий наших, а Его детей, которого строительство Он разделил между различными званиями в бесчисленных видах, долженствующими совершать великое дело общего всех благополучия?

Не для того ли и даны нам члены тела, и сила, и блага земные, чтобы употреблять их на дела добрые общественной деятельности?

Страшись же, христианин, того гибельного лжемудрования, которое разрешает оставлять добрые дела; пожалей и сам о бедственной слепоте уповающих на одну веру и любовь Бога, а не заботящихся о добродетелях общественной деятельности, от которых никакой закон не освобождает: они наказуются уже и здесь на земле общим презрением земных. А на небесах? Там изощряется обоюдуострый меч на главы их, для отсечения от блаженной вечности! К ним-то давно предвечная Правда вопиет чрез Пророка: что Мне во множестве ваших жертв, – ужели буду есть плоть волов ваших, или пить кровь козлищ ваших? Не приносите Мне их более: ваши фимиамы отвратительны, ваши празднования несносны Мне (Ис.1:11, 12).

Так, да не обольщает себя никто скудною в делах человеколюбия верою, ибо вера без дел мертва, и да не прикрывается одними только делами наружной любви к Богу. Не подумайте, что я обмолвился, нет, я говорю истину, самим Спасителем Господом нашим Иисусом Христом изреченную: всяко древо, еже не творит плода добра, посекают е, и во огнь вметают; не всяк глаголяй Ми, Господи, Господи – внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесех (Мф.7:19, 21). Если закон веры требует от нас благоговейного упражнения в размышлениях и действиях духовных во славу Бога; то требует того просто для нашей пользы, чтобы посредством сего приблизить наши мысли, разум и волю, словом, – приблизить существо наше к Существу высочайшему, а этим приближением, сделать нас более совершенными – более способными к исполнению святой воли Его, – чрез которое достигается главное назначение человека.

Будем же на деле участниками исполнения непреложной воли Божией, простирая благотворительную любовь свою к человечеству, повеленную нам Господом. Да не будет преградою для любви между нами и ближними нашими даже различие мнений и исповеданий: все они дети общего Отца, образ и подобие Бога, – братья наши. Иисус Христос не заповедал ли нам уподобляться Тому, который повелел солнцу восходить над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф.5:45)? О, да удалится от нас гибельная слепота, наносящая столько бедствий человечеству, и самому же слепотствующему! Будем с любовью детскою приносить Отцу небесному теплые молитвы – как Богу, возносить прошения – как Царю, а с сим вместе, и на нужды и просьбы ближних своих обращать любвеобильное внимание наше, и сердце свое закрывать для вражды: да наши моления обратятся в приятный фимиам. Словом, в продолжение всего житейского поприща своего, будем мы, православные христиане, чувствовать, мыслить, и действовать в духе нераздельной любви к Богу и ближним, и с этою целью искоренять из сердец своих гнев, зависть, злобу, честолюбие, алчность, коих жертвами так часто бывают наши братья – чада Отца небесного: да беспрепятственно наполняются они благоуханным миром от дел человеколюбия.

Еще скажу, в урок всем вам и самому себе, и кончу: потщимся все воспользоваться божественным наставлением Искупителя нашего в отношении к успехам усилий, коими достигается царствие небесное; потщимся все, – и монашествующие и мирские, и пастыри и пасомые, и просвещенные умом и необразованные, – так как для всех нас тот же успех усилий определяется делами любви к Богу и любви к ближним в нераздельном их соотношении; а таким образом будут благи и прави пути наши, и мы, с возженными светильниками озаренного верою ума и не без сердечного елея любви, потецем, беспрепятственно благоуспевая в достижении главного и последнего своего назначения. Да будут чресла ваша препоясана, и светильницы горящии. Аминь.

И бысть по триех днях обретоста Его в церкви, седящаго посреде учителей, и послушающаго их, и вопрошающаго их. Лк.2:46.

Вся история земной жизни Господа нашего Иисуса Христа преисполнена, сколько изумительных, столько и многопоучительных примеров. Нет на скрижалях ее ни одной строки, которая бы не содержала в себе плодотворного слова к назиданию нашему, так как не было в жизни Христовой времени, которого бы не употребил Он для спасения нашего. Самые первые минуты развития естественных сил и способностей Его отпечатлелись необычайным рвением к исполнению высокой обязанности предназначения Его на земле. Двенадцатилетний Божественный Отрок, помышляя о великом деле небесного строительства в мире, порученного Ему Отцом небесным, находится в храме посреди учителей, слушая их, и вопрошая их.

Но зачем было небесному Совершителю истинной веры искать объяснений в предметах веры у плотяных наставников? Источнику вечной правды вопрошать об истинах учителей ветхозаветной Церкви? Зачем было вечной Премудрости столь смиряться пред теми, которые сами удивлялись разуму и ответам Его? Делая это, Иисус Христос имел целью нечто иное, христиане, как назидание, вразумление, поощрение своих последователей, чтобы всегда искали они разрешения своих сомнений в предметах веры не иначе, как обращая благоговейные взоры к святой Его Церкви, – чтобы слушали и вопрошали учителей ее, смиряя слабый свой разум пред их богомудрием, для достижения своего назначения. Это же будет и предметом размышлений наших, в сей день, напоминающий нам Православие вселенское, и достопамятное положение архипастырями соборне в городе Полоцке прочного основания воссоединению бывшей в России Униатской Церкви с святою, апостольскою, восточно-кафолическою Церковью.

Эта священная обязанность человеков, имеющая такое глубокое основание и значение, ведет свое начало от самого создания первого человека. Божественная вера имела всегда мужей, которые обладали всею полнотою знаний существа ее, и были исполнены особенного рвения к сохранению чистоты святой веры и к ее распространению в таком виде между людьми, обязанными слушать их. В начале, сами родоначальники исполняли священный долг учителей. После, учение веры и добродетели вверил заботливый промысл Божий Аарону, священникам и левитам, нареченным в святом слове Ангелами Господа Вседержителя, коих долгом было разрешать судом своим всякое сомнение в людях по предметам веры (Втор. 17), и управлять кормилом ветхозаветного ковчега ее. Потом, когда растленный грехами своевольный народ Израильский, не покоряясь голосу своих священников, отпадал от истинного Бога, и в своем нечестии предавался безумию язычества, тогда сильные духом Божиим посланники небесные – Пророки, громом и молниею божественного слова, разгоняли тьму заблуждений и пороков в людях Израиля, просветляя их светом Божиим и омывая потоками слез и рыданий своих.

Между тем совершилось исполнение времен: и вот Отец Превечный, по премногому своему к человекам милосердию, послал наконец единородного своего Сына Иисуса Христа, чтобы воздвигнул вновь скинию Давидову падшую, и то, что в ней разрушилось, возобновил и исправил. Сей всемогущий Пастыреначальник и Исправитель того ковчега, в котором чрез тысячи лет, среди волн общего потопа идолопоклонства, сохранялась истинная Божественная вера, Сам обтекал все грады и страны израильские, чтобы, по воле пославшего Его Отца небесного, озарить умы и сердца чад смертных полным светом вечного Солнца. И небесного учения благодать и истину запечатлев кровию искупления, оставил Он в слове своем неисчерпаемый источник спасительных средств к новому соединению с Творцом в святости и добродетели, которая просветляет богоподобие души творения, падшего в Адаме. А чтоб сей небесный свет истинной веры, одинаковый и чистый в существе своем, при распространении своем переходя из века в век, из одной страны в другую, после отшествия Спасителя к Отцу небесному, удержался на земле, всегда и везде, в своем виде неизменно, Вечное Слово утвердило его в святой Церкви, которую сам Христос основал, и в которой поставив своих избранных Апостолов и их преемников учителями: да плод приносят, и плод их пребудет (Ин.15:16), – положил вечный, непреложный закон сынам ее быть послушными гласу их, говоря: слушаяй вас, Мене слушает: и отметаяйся вас, Мене отметается; отметаяйся же Мене, отметается пославшаго Мя (Лк.10:16).

На сем основании, боговдохновенные Апостолы разрешали споры, возникавшие между христианами относительно соблюдения обрядов, и положительный суд свой запечатлевали словом, являющим союз их с Духом Святым: благоугодно Духу Святому и нам (Деян.15:28), говорили они, повелевая чадам Церкви сохранять их постановления повсюду; – на сем основании, их преемники, приявшие от них друг-другоприимательно жребий священноначальства, решали всякие споры и сомнения в стаде Христовом, отлучая от общения беспокойных и гордых, не хотевших внимать гласу своей наставницы и матери – Церкви.

Таким порядком, по устроению Божию, свет Христова вероучения в православной Церкви течет из века в век одним чистым потоком, без всякой перемены в существе своем. При этом в нашей Церкви свете, все нам светло и понятно в вере; из сего потока мы пьем живую воду вечной жизни: тогда как отпадшие от святой Церкви, пытливые духи, волнуясь кичливою мыслью, вечно блуждают без Божественной руководительницы. Наука веры есть наука самая обширная, самая глубокая. Для совершенного уразумения истин ее, наполняющих небо и землю, слабый разум человеческий, сам по себе, весьма недостаточен; можно представить бесчисленные доказательства, из которых бы было ясно, до какой степени вредны человеку всякие мечты воображения собственного разума в истинах веры. Даже при свете Божественного откровения, многие истины далеко недоступны ему вне Церкви. Священное Писание, заключающее в себе Божественное откровение, без могущества духа богомудрых учителей Церкви, само нередко испытывает тяжкие удары злосчастной судьбы; даже самое верное слово Божие часто разумом человеческим принимается ошибочно в ложном, так сказать, или искаженном смысле. Чтобы не погрешать в разумении его, конечно, надобно прибегать к непогрешительному толкователю и судии оного – святой Церкви, которую постоянно руководит и оживляет тот Божественный Дух, по внушению коего написано св. Писание. Не говоря уже о том, что не иначе, как чрез свидетельство Церкви, узнавать можно удостоверительнее ту истину, что св. Писание содержит в себе слово Божие, сколь часто встречаемся мы в нем с такими трудностями, которые весьма многим сделались пагубным камнем злосчастного преткновения, навлекшего впоследствии на целые народы нечестие! Все отпавшие от единого стада Христова в гибельные секты имеют источником своих мнений тоже самое св. Писание. Но, произвольно толкуя оное, несогласно толкованиям древних великих учителей Церкви вселенской, пришли они в совершенное недоумение, и, час от часу, более и более, приходят к самым опасным крайностям своего заблуждения.

Притом, не все то содержится в св. Писании, чему учил сам Господь и Его Апостолы. Иисус Христос не писал сам ничего; а Апостолы, бывши в особенных обстоятельствах, не в состоянии были написать все то, что слышали от Божественного своего Наставника. Весьма много истин учения Христова и апостольского приняла св. Церковь посредством изустных преданий, которые при содействии Святого Духа, неизгладимо запечатлела она в своем сердце, как выражается св. Ириней, и которые частью апостольские ученики, частью же другие ближайшие к их временам богомудрые Отцы Церкви, заботливо изложили в своих писаниях, считаемых не только равночестными священному Писанию, но и коренным началом, и источником, из которого почерпаются все истины спасительного вероучения Христова.

Итак, христианин, говорю тебе словами Павла апостола: да увеси, како подобает в дому Божии жити, яже есть Церковь Бога жива, столп и утверждение истины (1Тим.3:15). Все нам внушает, чтобы, обращая свои благоговейные взоры к святой Церкви, среди бурь лжеучений века сего, искали мы разрешения своих сомнений, не иначе, как в суде ее. Увы, увы! нечестивый рационализм развращенных умов христианских распространяется повсюду, и еретические мнения оказывают свое влияние, увлекая многих неопытных, потоком душеубийственной лжи и заблуждений, с надежной пристани спасения. Тяжко вспоминать о погибших и погибающих братиях, которых сам Дух Святый назнаменовал чрез Пророка, говоря: сынове чуждии солгаша (Пс.17:45), – а еще тяжелее произносить, на кого бы то ни было, анафему; но не мы первые произносим ее на погрязших в тине нечестия. Святые вселенские Соборы, по апостольскому преданию и по внушению Святого Духа, все ухищренные строения еретические во всеуслышание давно осудили, и всех еретиков предали анафеме, которую и наша святая православная Церковь, по велению богодухновенных учителей вселенской Церкви¹, продолжает произносить во всеуслышание же, для ограждения Православия от скверного прикосновения лжеучений еретических, оплакивая злосчастную участь многих чад своих, обольщенных и увлеченных внушениями кичливых духов суемудрия. Многих легкомысленное и небрежное воспитание поставило на ложную точку зрения, с которой значение и достоинство святой Церкви представляется совершенно в ином свете; другие приведены в заблуждение чтением дурных книг, обольщающих слабоумие; иные наконец – тем, что, с неполными сведениями, с недозрелыми мыслями, с недостаточным знанием истин веры, отваживаются блистать своими суждениями о неприкосновеннейших ее предметах. О, дети праха! не думайте, чтобы можно было считать суетным, или забавою то, что дано вам, по устроению Божию, как священнейший дар, как путеводная звезда, освещающая стезю вашу среди волнения страстей, в вихре сомнений и колебаний; не думайте, неблагодарные, чтобы можно было отнять права и преимущества от Матери, которая лелеет и бережет вас от всякого преткновения, и материнскому сердцу которой вы строго обязаны приносить утешение вашим смиренномудрым послушанием. Прекрасно говорит св. Киприан карфагенский, «что тому Бог не отец, кому Церковь не мать» (о Единстве Церкви).

Чем удостоверительнее дознаем мы из Божественного слова, из вековых опытов и примеров, сколь важно учение св. Церкви и необходимо послушание наше ей, тем заботливее надлежит нам помышлять о том, чтобы предаться ей неколеблющимися мыслями, нестесненными сердцами, – чтобы не оскорблять ее своим легкомыслием, своим невежеством, или своею гордостью и суемудрием. Иначе, мы доведем себя до того, что тяжелее нам будет некогда, нежели Содому, что изречения Спасителя Хоразину и Вифсаиде, возымеют силу и в приложении к нам (Лк.10:12, 13). Поистине, горе мечтателям суемудрия! горе тому, кто сам себя лишает своих надежд на благодать и истину в Христовой Церкви: тот теряет все; тот живет, но его жизнь для него самого становится темною загадкой. Вера и добродетель нигде не подвергаются такой опасности, как при своеволии ума человеческого, который едва светится во тьме, едва мерцает в том мраке, которым он окружен. Сделав на один шаг уклонение от Церкви, легко низринуться потом в бездну заблуждений: одна крайность открывает ход к другой, одно зло приготовляет другое. Сперва незаметно переступает он тонкую грань святыни, потом посягает и на Святого Духа, действующего в ней. Притупленные чувства заглушают священный голос совести, начинают господствовать страсти, и, среди самого разгара его упорства и безумия, открывается легкий переход до безбожия и нечестия: и так, встречается он с горькою истиною – горе!

А потому святая Церковь, всегда сильная неотступною помощью Божественного Основателя своего и содействием Святого Духа, да освещает нам всякий раз наше познание истин веры, светом своего разумения, и да является всегда нам ее небесное учение в виде Ангела святого, победоносного, любви преисполненного; а мы, чада ее, да останемся всегда ей верными, и в духе самой глубокой признательности, всегда послушными гласу пастырей и учителей, так твердо сохранивших православное вероучение от всякой примеси чуждых ему понятий. Аминь.

Кто Бог велий яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса. Пс.76:14.

Два великие события православно величаем в сей день, – это положительное определение святыми Отцами, собравшимися от конец земли на святых Вселенских Соборах, догматов правой, чистой и истинной веры; и благодатное единение в ней бывших Униатов в Литве, Белоруссии и Волыни. Бог, по неисповедимым судьбам Своим, попустивший некогда Римской пропаганде отторгнуть чад православной Восточно-кафолической Церкви насилием благоизволил устроить воссоединение их любовью, в лице державного Императора Николая первого. Лето 1839 предопределялось для этого летом благословенным. В нем же и увенчал Промысл это дело благим успехом, посредством избранных премудростью Божиею иерархов из среды самих Униатов. – Епископы Униатской Церкви, избранные и руководимые мудростью Монарха, и следуя неуклонно святому призванию своему в духе кротости и любви, семь лет приготовляли предварительно паствы свои, в девяти губерниях, к духовному их преобразованию и единению с православною Церковью; потом, с высшим своим духовенством, собранные благодатью Святого Духа в город Полоцк, ко храму Премудрости, принесши в нем соборно, в неделю Православия, прошения к Духу света и разума, составили и подписали достопамятный акт воссоединения.

Благословен Бог отец наших! Какое после того отрадное явление представилось взору всего православного мира! До трех миллионов Униатов в юго-западной Руси, пасомых добрыми пастырями, чуждыми лжеумствованию, тихо, благодушно и любовно возвратились к матери своей – Восточно-кафолической Церкви. Возвращение их таким образом от порабощения пропаганды Римской, – это такое событие, которое изумило мудрых Запада и озадачило самые пылкие воображения, и которое история причтет к числу самых отрадных явлений в жизни Литовско-Русского народа. Так, в этот день, с празднеством вселенского Православия, соединилось у нас, в Белоруссии и Литве, и торжество благодатного единения сынов святой Церкви в православной вере, единения сколь отрадного для Церкви отечественной, столь благотворного для государства, потому что единение сынов России в истинной вере есть животворный источник их государственного единения и силы. Поистине, взирая на все это, нельзя не воскликнуть с псалмопевцем: кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог, творяй чудеса един!

Но, радуясь при воспоминании о великом событии воссоединения, я не могу скрыть пред вами, благочестивые слушатели, что и горькая скорбь поражает сердце мое. – Вы знаете, и верно болите душою, что в Белоруссии, в силу различных влияний и домашних врагов Церкви и внешних, возникло плачевное разъединение паствы с архипастырем ее и между собою, – разъединение пагубное для блага Церкви и благоденствия государства. И вот, в силу необузданной гласности, злонамеренность дала и перу и языку возможность быть запродажным орудием зла и коварства, лжи и клеветы, которыми превращается добро в зло, белое в черное. И вот, в силу современного духа, мнимые друзья Православия, проходя по многим лукавым путям, сплетают ложь, запутывая оную самыми хитрыми и разнообразными изворотами, или истину извращая правдоподобием доводов, поносят все воссоединенное духовенство. У них оно стало не православно; у них не имеет веса и седина архипастыря, который столь многих воссоединил, представив живое убеждение в истинности Православия; они презрительно отзываются о пастве и произносят хулу на ее веру и благочестие. Мысли и перо не повинуются мне в разностороннем выяснении ошибочного их образа мыслей и действий. Да нет и нужды в том: люди века сего сами действиями своими и явными и тайными представляют взору внимательного и беспристрастного наблюдателя глубокий урок для назидания. – И мы, моля Бога с Давидом, чтобы отступили от нас вси делающии беззакония, предоставляем их суду и милосердию Божию.

Но, к несчастью, в нынешнее время прогресса, по причине возникших вопросов в жизни народа, вину во всех язвах, во всех ранах, стали вменять духовенству; не пощажена и совесть юных чад Православия воссоединенных, которым в укор стали ставить святое дело воссоединения, так что название воссоединенного сделалось равносильно названию неправославного. Таким образом возникло общественное мнение, которое можно разделить на две категории. И вот, одни, увлекаясь поверхностным взглядом, не принимая во внимание того, что, дабы перевоспитать народ, изгладить разности, выработанные веками, – нужно время и время, – повсюду обвиняют нас в недостатке убеждения в Православии, вменяя все нестроения народной жизни нам в укор, как будто бы мы были виною всему этому: всюду клевещут, оскорбляя и понося нас. Поэтому сколькими желчными своими внушениями, по предубеждению, осаждают они многих других, не имеющих довольно предусмотрительности и твердости духа, чтобы не дозволить вовлечь себя в неблагоприятное мнение о воссоединенном народе и его пастырях! – Сколькими же поэтому поражаемся мы ударами передаваемой из уст в уста молвы! Ко второй категории причисляются все, поверхностно понимающие Православие, которые, по своим народным предрассудкам, не желая различать существенного в вере, считают важнейшим внешнее, обрядовое. – И вот многие православные христиане, не находя в здешнем крае того, что видели в своей стороне: тот в Рязани, а другой в Калуге или Орле, тот во Владимире или Казани, а другой в Туле или Харькове, или еще где-нибудь, – из-за обрядовых разностей, неизбежных во всякой поместной церкви, которым заповедует Церковь являть апостольское снисхождение, лишь бы они не нарушали единства веры, – возгораются ревностью к Православию не по разуму, как говорит Апостол, и, в порывах предзанятых взглядов, не затрудняются возмущать совесть, и таким образом производить в убеждении народа реакцию и колебание своею клеветою, хулою, к поношению чести и веры единоверных и одноплеменных себе, от которых и раздается повсюду укоризненный голос.

Так-то и предубежденные и ложно понимающие местные обстоятельства и нужды страны досаждают нам. Прости им, Господи, не ведят бо, что творят (Лк.23:34)! Это глубоко скорбно для нас вдвойне: мы горюем за себя, из-за своего оскорбления, которым незаслуженно поражаемся, – горюем и за них, из-за тяжкого собственного их положения, в которое ставят этим они себя, пролагая широкий путь к соблазну и восстанию пасомых на пастырей. Подлинно жалки такие сыны православной Церкви! Они, исповедуя единую, святую, соборную и апостольскую Церковь, несчастные не разумеют Божественного духа ее, которым, руководясь вечно, она и желает и требует одного только единения христиан в правой, чистой и истинной вере, отнюдь не осуждая своих чад, рассеянных по вселенной, за внешние обрядовые разности. Христиане! Уже ли не пора нам понять ту молитву святой Церкви, которую так часто повторяют во всех молитвословиях служители алтаря Господня: о единении всех в истинной вере? А если кто обрядовые разности захочет ставить выше единения в вере, – вольному воля; но этим они не повредят искреннему убеждению нашему, руководимому духом православной Церкви об извествованных в нас вещах богомудрыми Апостолами в святом Евангелии: Бог есть дух, и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (Ин.4:24). Разделят и все мысль нашу, кто внимательно прислушается днесь к голосу Вселенской Церкви, в ее чине Православия, – матери и наставницы нашей, которая подобно грому поражает анафемою христиан, превращающих истинную веру, отметающих, хотя бы и одною буквою, определенные на Вселенских Соборах догматы, – но не произносит такого грозного голоса, и ни одного слова, касательно обрядовых различий и внешнего благочестия. Нужно ли еще что более для доказательства, что Вселенская Церковь требует одного единства в истинной вере христиан всех стран и мест, а на внешние обычаи, по благочестию их, смотрит снисходительно? Вот все вы услышите в чине Православия, как Церковь, с глубокою материнскою любовью, поминает торжественно, во всеуслышание, всех о вере православной подвизавшихся словесы, писании, учении, страдании! А кто, где и когда слышал молитвенный голос ее о подвизавшихся и трудившихся не в области догматов? Да и не услышим его никогда! Заглянем ли в священное Писание? и там тот же дух снисхождения к внешнему правоверующих христиан, к их обычаям и обрядам, приобретенным воспитанием, или привычками, но не противным истинной вере. – Спросим ли о сем божественных Апостолов и учеников их и других первых проповедников веры Христовой? и они все скажут в назидание нас, что тем же духом руководились неуклонно всюду и всегда и в отношении к христианам из Евреев, и к христианам из язычников.

Все это не достаточно ли для того, чтобы привесть всякого к глубокому убеждению, что единая, святая, соборная и апостольская Церковь в уровень с догматами не ставит обрядовые разности, на пример следующие: молиться по-русски, или по-латышски, – преклонять колена, или класть поклоны, – молиться стоя на коленях, или в прямом положении, сложив руки на крест, или воздев их к небу, – творить знамение крестное такими или иными пальцами, и прочего, принятого благочестивыми обычаями народа той или другой страны?

При таком светлом созерцании и духа первых проповедников веры и духа Церкви вселенской, возникает естественно вопрос, каким духом ведомы осуждающие и хулящие благочестие и веру воссоединенного народа, из-за того, и только из-за того, что у него есть еще малая какая и мелочная разность в молитвенных внешних действиях, которую, по особенностям местных обстоятельств и условий страны, и уничтожить вдруг опасно? Не будет ли то пагубный дух темного предубеждения и немиролюбия? Не из злотворного ли источника ненависти и борьбы, глубоко-горестной для материнских чувств Церкви, исходит дух этот? И не будет ли потворство этому духу – наведением общего нестроения в Церкви и подрывом основ веры, проповеданной Апостолами, преподанной святыми Отцами и запечатленной седьмью печатями Святого Духа на седьми вселенских Соборах, которую исповедует народ в здешних местах с минуты своего единения с ней? Наше Святительство уполномочивает нас на все эти вопросы ответить утвердительно. О, если бы руководящиеся духом слепого предубеждения и легкомыслия беспристрастно рассудили это, – они сами поняли бы свое опасное положение, в которое ставят себя этим духом, и верно скорбели бы о том, и свой дух и волю покорили бы божественной Церкви, свои понятия согласили бы с ее мыслями, свои недоумения решали бы ее учением, и обратились бы к лучшим чувствам!

Мы вполне верим, что благочестивые слушатели разделяют с нами это желание и болят душою, жалея одних, незаслуженно изнемогающих под гнетом поношений, и сожалея о других, т. е. поносителях, желая им одушевиться духом и учением Церкви вселенской и, по образу ее, исправить свой образ мыслей и действий. Вознесем же все мы вкупе теплые мольбы ко Господу, да все мы тихое и мирное житие поживем во всяком благочестии, не понося друг друга, не возмущая совести простейших. Буди, буди! Аминь.

Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь Пс.117:24.

Так Богоотец, Пророк и Царь Давид, еще издалека прозирая приближающийся день всемирного спасения, возбуждал к радости вверенных ему Богом чад Израилевых. Сими же словами подвигаю к духовной радости и я вас, чада Церкви и Руси святой, в настоящий день, в день торжественного празднования памяти соединения Униатской Церкви с православною Восточно-кафолическою: сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь. Поистине отрадно сердцу торжествовать союз любви между братьями, разлученными чрез 243 года по стечению смутных для России обстоятельств. Политика тех времен, недоброжелательствовавшая русскому имени, силилась изобресть всякие способы – как бы изгладить следы русской доблести в завоеванном у России крае оружием польским. К достижению этой цели, она употребляла против русских все те утонченнейшие жестокости, какие только могла выдумать злоба и ненависть. Духовные лица Римского закона были главнейшими орудиями этой политики, и они-то, в жару слепой ревности, исторгали из сердец сынов Западной Руси чувства и веру их отцов ухищрениями своими, свойственными лишь темному духу злобы. Вопль и стенания русских наполняли воздух. Тех, кои твердо стоя в законе Греческом, не влаялись ветром чуждого им учения, тяготили неистощимые бедствия, разоряли тайные и явные гонения. Долго томились они под бременем таких бедствий, и час-от-часу более и более уклонялись злосчастные от любви к родному и от пути истинного благочестия, преданного Апостолами и святыми Отцами, утратив печать природного характера, влекомые непрестанно духом политики преобладавшего польского и римского владычества, они, остыв душою, стали обнаруживать противный прежнему образ мыслей, и в русском, благочестивом сердце их, мало по малу, поселилась какая-то неприязнь к своим братьям, искони соединенным с ними единством рода, отечества, языка, веры. Вслед за сим, сила злого породила гибельный раздор, то ужасное чудовище, которое, как говорит один великий святитель, касаясь главой небес, а ногами ада, ходит по вселенной и на пути все ниспровергает. Он и действительно ниспроверг все благое и все священное в странах древнего достояния православной Церкви и отечества нашего. Не думайте, благочестивые слушатели, чтобы это было преувеличение и клевета. Нет, я раскрыл бы это ясно, доказательно и во всей силе. Но, не желая огорчать кого-либо из слушателей мрачною картиною, я оставляю прошедшее в молчании. Последствием горестного отторжения было еще и то, что Русские обитатели западной страны, обратив взоры свои к Западу, и не оживляясь утренним светом от Востока, не могли взглянуть и в счастливейшие для себя времена на яркий блеск лучей света восточного: как это бывает с теми, кои, находясь долго в темноте, при первом взгляде на солнечный блеск, мгновенно лишаются зрения. В неприязни сердечной, забыв братство, они не хотели заглянуть в историю своего происхождения, ни верить даже, что из исторического обозрения веков давно минувших, видеть можно, что единоплеменная и единоверная Русь – отчизна их – простиралась от западного Буга до Волги, от Белого моря до Черного. Таких людей, по несчастью, можно видеть еще и теперь среди сих обитателей: но если бы сии братья наши всмотрелись в правду, они сказали бы о себе совсем не то, что могут теперь говорить нам. Тяжко напоминать толикое отчуждение! Нельзя однако ж думать, чтобы не было в те, смутные для русского сердца, времена таких здравомыслящих людей, коих более светлые умы заявляли свой мощный голос против направления духа слабых единоверных братий своих, и от Промысла и времени ожидали разрешения недоумений, – в твердой уверенности, что изобретение человеческое, сколько бы ни прикрывалось личиною Божественного происхождения, не может долго удержать своего мнимого достоинства, но, с продолжением времени, должно исчезнуть само собою. И это совершилось за двадцать два года пред сим. Сколь же вожделенно видеть ныне скрепление вновь древнего союза среди единоплеменных! Ужасная картина прежних раздоров и бедствий, с того дня, когда мы в граде сем, собранные благодатью, в кафедральном Софийском соборе, по подписании акта, молитвенно праздновали положенное прочное основание воссоединения Униатов с Восточною-кафолическою Церковью, – заменилась торжеством возобновленной любви, совершенного единства в вере и общего благоденствия между двух бывших в отчуждении, великих семейств, единоутробных чад нашего истинного отечества – доброй, сильной России. Исчезло разномыслие, заблуждение рассеялось, вражда прекратилась, любовь и мир объемлет души, озаренные воссиявшим светом благодати и истины от Востока.

Сие-то великое событие, в наши дни и пред очами нашими совершившееся, мы днесь торжественно воспоминаем. Сему вожделенному событию радуется любезнейшее наше отечество, восхищаясь воцарившимся в сынах своих миром. Ликует Апостольская, Вселенская, Восточно-кафолическая Церковь, приявшая утомленных странников под освежающую тень свою, – странников – чад своих, отторгнутых некогда насилием и долго бывших в разлуке с нею: забывая скорбь от преизбытка радости, она веселится матерним веселием, видя их на лоне своем. О таковом утешительном событии говорить без удивления нельзя. Три миллиона людей и 1500 церковных причтов вдруг, в одно время во всех странах, притекают на лоно ее. Какой быстрый, удивительный и чрезвычайный успех! Какая же причина этого великого чуда, явившегося над сердцами людскими? Господь, благочестивые слушатели, сам Господь расположил сердца всех и привел их к ней! Если столь великое число людей в самое короткое время возвратилось на лоно ее без чудес, то самое возвращение их есть чудо. Если побеждены тысячи тысяч, и побеждены не оружием бранным, ибо сердца этим не побеждаются, то эта победа есть чудо: эта победа славнее всех побед в мире, которую одному лишь Провидению приписать должно. Подлинно, это дело Всемогущего, призревшего благодатью своею на покаряющиеся ему сердца. Премудрый Промысл, предопределив 1839-й год для нашего примирения, послал делателей по мысли Своей, и чрез них вся, елика восхоте, сотвори для блага общего. Закон дан бысть Моисеем, благодать же и истина Иисусом Христом. С того времени мы все во дворе Господнем одушевляемся спасительным миром.

Итак, истинно день сей – есть день, его же сотвори Господь; возрадуемся же и возвеселимся в онь. И чье сердце в груди русской не почувствует днесь, совокупно с святою Церковью и отчизною, благодати, пославшей нам тишину после вековых бурь?.. Кто не станет отрадно восхищаться сим миром! Кто не возблагодарит Господа за толикую победу, славную для Церкви, благотворную и незабвенную для отечества! Благоговея пред всемогущим Миротворцем, мы должны вседушевно радоваться и веселиться в сей день мира.

Итак радуйтесь, благочестивые русины, славя Бога и устремляя души свои к Даровавшему нам сей мир, в теплых молитвах о упокоении в Бозе почившего благочестивейшего великого Государя Императора Николая 1-го, под самодержавным, мудрым владычеством которого совершилось чудное дело воссоединения, – и о здравии и благоденствии благочестивейшего, Богом избранного, венчанного и православного Государя Императора Александра Ⅱ-го, покровителя и защитника Церкви святой. В домах и на стогнах да приветствуем друг друга благою вестью спасительного мира. Да избегаем всякого раздора и разномыслия, да сохраняем в грядущие времена это драгоценнейшее достояние наше, – совершенно восстановленное единство в святой, истинной и чистой вере. Чудная и утешительная вера православная! торжествуй всегда над ничтожными усилиями злобы и ненависти! своими ясными лучами разгони те темные тучи, которыми невежество еще силится затмить благодатный свет в прекрасных областях древнего достояния России! Аминь.

Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра, яже не отъимется от нея. Лк.10:41, 42.

Братия мои возлюбленные! Как возрадовалось бы небо, если бы и мы заботу о своем спасении предпочли всему в этой жизни, и поучались бы Божественным истинам, по подобию евангельской женщины, удостоившейся похвалы Господа за сие! Поясним это.

Когда сладость учения Иисус Христова настолько привлекла Марию, что она, оставив домашние занятия, сидя у ног Спасителя, поучалась Божественным истинам, лишенная пособия сестра ее Марфа, – жалуется Господу: Господи! не брежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? Иисус Христос, имея постоянною целью возносить умы людей от временного и тленного к вечному и нетленному, не только не осуждает, но похваляет поведение Марии: Мария благую часть избра. Из сих слов небесного Учителя видно, что старание о спасении души Он поставляет главным предметом всех усилий человека. И подлинно, мы более всего заботиться должны на земле о благе души; без сего все другие заботы ничтожны и недостойны существа разумного; мы для того только получили жизнь и различные способности, чтобы, пользуясь ими, и благословляя Виновника нашего счастья, старались достигнуть вечного блаженства. Упустить же из виду это главное дело, значит не соответствовать цели, для которой мы созданы. Матерь Божия Пресвятая Дева Мария, как во всех добродетелях, так и в старании о собственном спасении, дает нам совершеннейший образец для подражания. Хотя Она совершенно была убеждена в будущем блаженстве своем; хотя, как повествует Евангелие, небесный посланник уверял Ее, что Она обрела благодать у Бога; хотя Елисавета именовала Ее благословенною в женах, и Сам Спаситель освятил Ее своим воплощением: не смотря однако на сие, во всей Ее жизни не найдем и самого малого времени, которое не было бы Ею посвящено благочестию. Пример пречистой и пресвятой Девы пусть наставит грешных смертных, как должны они стараться о будущей блаженной жизни своей. Желал бы я, однако, чтобы и простираемое ныне мною к чадам православной Церкви архипастырское слово проникло в умы и сердца всех и привлекло к подражанию Ее примеру, а по крайней мере, хоть вразумило бы всех, что недовольно христианину, часто погрешающему в своих делах, некоторыми добрыми делами украшать жизнь свою; недовольно стараться о будущем блаженстве столько, сколько стараются о благах временных; но на него всякий должен преимущественно обращать все свое внимание, и что, дабы в сем важном деле не уклониться от прямого пути в своей суетной жизни, среди мирских обольщений, решительно необходимо всякому человеку управляться благоразумием, которое, если где, то преимущественно в сем решительном деле спасения нашего, должно нам предшествовать. Остановим внимание наше на кратком размышлении об этих истинах.

I.

К несчастью, мы обыкновенно так действуем, что душу, благороднейшую часть нашего существа, считаем, кажется, для себя чуждою и враждебною. Для всего назначаем время и место; временные заботы располагаем по их важности и пользе. Одно только дело спасения – или совершенно упускаем из виду, или исполняем только отчасти и нерадиво. И – что удивительнее, – многим сей высший труд кажется низким и недостойным умов возвышенных. По их ложной мысли, он может только относиться к душам слабым и бездейственным. Но, как жестоко ошибаются сии велеумные мудрецы! На что ни обратим внимание: на важность ли сего дела, или на необходимость его для грешников, увидим, что дело нашего спасения становится для нас делом наиважнейшим, – делом из всех дел самым первым и решительно необходимым. Обыкновенные побудительные причины всегдашних наших действий суть: слава, корысть, или достоинство предмета, о получении которого мы заботимся. Но, кроме дела спасения, найдем ли что-нибудь в сей юдоли сует, чем могли бы снискать истинную славу и обессмертить свое имя? Деяния людей, идущих по пути нечестивых, существуют только один миг; рано или поздно рука времени изгладит их громкие имена из мрамора, посредством которого мир хочет увековечить их деяния; напротив, люди богобоязненные, за малые, по-видимому, свои деяния, получат мзду от Господа: Он запишет их в книгу живота, Он означит их на сводах горнего Иерусалима, где память их сохранится вечно.

Могут ли удовлетворить всякие выгоды земные ненасытному человеческому желанию, которое только один Бог может насытить? Нет, братия мои! Нередко человек, по-видимому, счастливейший бывает жертвою внутренних беспокойств и угрызений совести. Счастье наше не заключается во внешних предметах, но в Боге и в нашем чистом сердце и духе правом. И потому спокойствие совести, будучи неотлучным спутником добродетели, есть вместе и неотъемлемою наградою ее на земле, а в вечности сею наградою есть Бог.

Наконец, сильнейшим побуждением к трудам часто бывает важность предмета, который стараемся приобресть. Но что может сравниться с важностью и достоинством нашего спасения? Заботы мирские ничтожны: мы только в дыму сует своих приписываем им великую цену. Напротив, в деле спасения, все важно: мы благоговейно благословляем Виновника нашего бытия и Создателя мира; служим всесильному Владыке, который одним мановением творит миры, создает человека и все видимое во вселенной; трудимся не о преходящем, но о благе бесконечном; вознося взоры к небу, ищем славы неувядаемой; одним словом, здесь все важно и достойно забот человека. Сверх того, дело нашего спасения не только велико и важно само по себе, оно и необходимо для грешника. Взглянем ли мы на дни протекшие, или устремим взоры свои в будущность, везде нам представляются поразительные виды. С одной стороны, жизнь, исполненная нечестия и пороков; с другой стороны, страшное наказание, которое, как учит вера и убеждает разум, Бог уготовал грешникам, не кающимся на земле.

Сии очевидные и несомненные истины показывают, что время, какое осталось нам еще на земле, слишком дорого для нас, чтобы обращать его на что-либо другое, кроме старания о будущем блаженстве; и прискорбно думать, что сии краткие минуты, которые дарует еще нам Бог, по своей благости, мы обращаем на заботы бесполезные. Не много нужно внимания, чтобы видеть, как безрассудно нерадение о собственном спасении. Что сказали бы вы о невольнике, который, выслушав приговор, по которому должен вскоре подвергнуться смерти, и только, по снисхождению судьи, получив несколько времени для испытания, – вместо исправления, более и более погружался бы в пороки? Что, говорю, сказали бы вы о сем невольнике, – отнесем к себе самим. Давно уже мы, многогрешные, подверглись, по приговору нелицеприятного Судии, проклятию; меч правосудия уже висит над главою нашею, а мы, как дети, беспечно любуемся его блеском и сиянием. Пора обратить взоры на самих себя; пора взывать к своей душе – каждый час, каждую минуту: душе моя, душе моя, восстании! что спиши? конец приближается, и имаши смутитися; пора действительно подумать о спасении своем; но, чтобы в сем важном деле не уклониться от надлежащего пути, нужно управляться благоразумием.

II.

Ни в каком случае порок не бывает столько вреден, и нигде заблуждение не ведет за собою столько печальных последствий, как в деле спасения. Но, так как много есть путей, ведущих нас к сей цели, а один только прямой и безопасный, то великая нужна предусмотрительность, чтобы не ошибиться в избрании оного. Потому, не на произвол судьбы мы должны оставлять вечное наше блаженство, не довольствоваться вероятным; но искать и держаться несомненного. Ежели в делах, имеющих великое влияние на временное наше счастье, мы не хотим безотчетно следовать примеру и мнению общему; но прежде тщательно и с большим вниманием предусматриваем опасности и могущие в предприятиях наших встретиться препятствия: то здравый ум внушает нам, дабы мы в деле спасения тем менее руководствовались мнением и поступками других. Итак, когда, по мнению мира, роскошь, чувственные удовольствия и обольстительные зрелища позволительны, и разве только воспрещены известному роду людей, посвятивших себя для высшего усовершенствования, и когда, напротив, поучения духовные воспрещают эти удовольствия всем, даже среди мира живущим; то благоразумие требует, чтобы мы не без основания преклонялись на ту или другую сторону, а по строгом исследовании: поучения ли духовные слишком строги и выходят из назначенных им пределов, или наука мира неосновательна и ложна. Мы сами считали бы оскорблением достоинства нашего ума, если бы в важных наших делах руководствовались мнением толпы, или оставляли бы предприятия наши слепому предопределению, и не пользовались собственным разумом. И потому-то, когда кого спрашивают: почему так поступают, то те искусно умеют представить причины, побудившие их к известному поступку; умеют оправдать образ своего действования несомненными, хотя, может быть, и ложно обдуманными предприятиями; и со всем тем, если бы кто-либо спросил также их: почему в деле спасения, в деле единственном и самом важном, они предпочитают обыкновенные злоупотребления и правила мира евангельскому учению и примеру праведников Божиих, – что бы на сие ответили, если не то, что все люди так поступают, и что должно к ним приноравливаться? Весьма достоверно, что в Евангелии считается множество признаков их несомненного осуждения. Если бы я хотел здесь привести те страшные сравнения, какие в сей книге законов и нравоучения находятся, я бы указал вам то место, где число избранных уподобляется классам, оставленным на поле после жатвы, – овощам, оставшимся на древе после собирания оных. Основываясь на священном Писании, сказал бы, что тесен путь в царство славы; напротив, путь ведущий к вечной погибели, путь, по которому шествует большая часть людей, широк. К сим сравнениям можно бы было прибавить деяния праведников и, пробегая все века, показать в примерах, что число избранных всегда было невелико. И сии краткие замечания были бы достаточны – научить нас, что тот, кто желает спасения, должен сильно сопротивляться худым обыкновениям и имеющим в свете большой вес и уважение – примерам. Но когда это говорю христианам, которые при св. крещении, пред лицом Бога и людей, отреклись мира и его удовольствий, обязались избегать дел князя тьмы и воздерживать свои мятежные страсти тела; то не очевидно ли, что образ жизни, согласующийся с правилами мирскими, не только опасен, но и совершенно противен высокому нашему назначению? Впрочем, я здесь вовсе не утверждаю, чтобы спасение наше требовало особого образа жизни, решительно воспрещало все удовольствия, и расторгало любовь, соединяющую нас с ближними. Нет, иго Христово благо, и бремя Его легко есть. Религия не требует от нас столь трудных, почти невозможных, пожертвований; ибо тогда она стремилась бы к ослаблению той связи, которая необходима для поддержания существования человечества, для его благоденствия и безопасности. Она не запрещает нам позволительных и служащих к укреплению сил удовольствий; но требует только, дабы сими удовольствиями наслаждались мы прилично и законно, и дабы эти удовольствия не влекли нас к вредному рассеянию наших мыслей и поражению чистоты сердца и правоты духа. Словом, мы должны жить в свете, но не для света. Не худые примеры, не лжеумствования человеческие, но Божественный закон, по которому мы будем суждены, когда приблизимся к вратам вечности, да будут пред глазами нашими. Если бы можно было получить спасение, ведя такую жизнь, какую мы ведем ныне, то что ж легче было бы для нас, как достижение спасения? В таком случае не сказал бы Спаситель, что тесен путь, ведущий в вечные селения праведных, и что царствие небесное силою берется, так что лишь употребляющие усилие восхищают его (Мф.7:14; 11:12).

Блаженные духи, которые ныне покоитесь на лоне небесного Отца, скажите: надобно ли было вам, дабы получить неувядаемый венец славы, надобно ли было столько принуждать себя, столько перенести трудов и столько испытать страданий? Да, ни один из братий наших, которых ублажает св. Церковь, не вошел в храм вечного мира и блаженства, ведя рассеянную и мирскую жизнь. Мы должны следовать по тому пути, по которому шествовал наш Вождь и Царь Иисус Христос, и Его апостолы, и все блаженные люди.

Итак, благоверные слушатели, да останутся навсегда сии истины в сердцах наших, и да указывают нам высокое наше назначение. Когда после сего богослужения возвратимся к домашним занятиям, и когда сильные искушения станут увлекать нас ко злу; тогда вознесем мысли наши в горняя, куда должны стремиться и где должны кончаться все надежды и упования истинного христианина. Когда изгнанные из Иерусалима и отведенные в пленение Вавилонское сыны Израиля, в глубокой печали раздумывали о минувшей славе погибшего отечества, и сев на берегах рек вавилонских и повесив на вербах свои арфы, оплакивали потерю града Божия, а пленившие их жители сей страны требовали от них песней сионских: како воспоем песнь Господню на земли чуждей? отвечали им смущенные Израильтяне. Позвольте, слушатели, оканчивая слово мое, это самое применить к вам. Выходя из храма, сего священного Сиона, вы войдете в Вавилон сего мира, где все будет дышать веселием, где все будет увлекать вас к чувственным удовольствиям: тогда-то, если хотите быть подобными сынам Израиля, говорите с ними: како воспоем и станем веселиться на земле чуждой? Наш дом, наше отечество, присные наши и друзья – в небесах. Земная эта жизнь наша неволя; но когда переселимся в страну родную; тогда, узрев отцов и братьев наших, с веселием воспоем песнь сионскую, соединяя глас наш с гласом ангельских ликов. Аминь.

Отче! в руце Твои предаю дух Мой. Лк.23:46.

Всякого, внимательно слушающего и слова Евангелия, и трогательные песнопения святой Церкви, всякого, всматривающегося днесь в это столь разительное пред очами нашими зрелище, должно погружать в глубокие думы и размышления, должно исполнять душу его священным невыразимым волнением, должно от ужаса невольно потрясать сердце страхом и трепетом! Иисус Христос, Искупитель рода человеческого, делается жертвою ожесточенной злобы человеческой! Люди, помраченные нечестием, поругали, осудили и наконец предали неистовству и поносной смерти величайшего Праведника, – Спасителя своего. О, неслыханная от века слепота злочестия! Увы, в эти минуты плача и рыдания нашего, чем внимательнее всматриваться в столь поразительное необычайное явление на земле, тем безутешнее делается углубление в самих себя! Чьей это смерти воспоминание? Чьему это телу, покрытому язвами от злочестивого неистовства, сей гроб? Братия это гроб – Страдальца неповинного, – не какого-нибудь обыкновенного благочестивого человека, но Того, который был и есть превыше небес, – Единородного Сына Божия, Предвечного Бога, явившегося на земле под покровом плоти, чтобы спасти мир от греха, проклятия и смерти; это гроб Того, при смерти которого, от страха – и земля вострепетала, и солнце померкло, и вся природа потряслась, и гробы раскрылись, и мертвые восстали!

Погруженный в глубокие размышления, взываю с Пророком: У люте мне душе, яко погибе Благочестивый от земли (Мих.7:2). И слышу голос жалобы распятого Иисуса, вносящий еще большую болезнь в душу мою: «Неблагодарный христианин! и ты принимаешь злочестивое участие в Иудейском поругании Меня! ужели за то, что кровию Моею Я приобрел тебе примирение с Богом? – что отверз тебе двери в царствие небесное, которого ты сделался недостойным с того времени, как в прародителе своем Адаме – стал изгнанником рая земного? Сын славит отца, и раб господина своего убоится (Мал.1:6)..."

Как? подумает кто-либо: разве теперь можно быть, подобно Иудеям, мучителями Христа, воскресшего, вознесшегося на небо и седящаго одесную Отца – превыше звезд? К несчастью, это и возможно, и бывает по слепоте человеческой! Осмотримся только, и мы увидим, сколь это справедливо. Конечно, мы не можем теперь подобным же образом поступить со Спасителем, как поступили с Ним заблужденные Иудеи, которые схватив Его, влекли от судилища к судилищу, мучили и умертвили на кресте. По вознесении своем на небеса, Он не подлежит более человеческим действиям: не смотря на то, всякий из нас не менее Иудеев мучит Его другим образом, который невыносимее для Него и преступнее злочестия Иудейского. Дети испорченной нравственности мучат родителей, пренебрегая их повелениями, забывая то, чем они одолжены виновникам дней их, или даже, с презрением оставляя их, платя им неблагодарностью; убивают их, искаженными своими чувствами, или дурным поведением отравляя сердце их. И христианин мучит, и снова убивает своего Спасителя, нарушая святые заповеди Его, то делами, то речами и мыслями, вращающимися в глубине своего нечистого сердца – противными святой Его воле. Итак: если в нечистых движениях зависти и недоброжелательства, мы своим злословием бесчестим доброе имя ближнего; если в злобных движениях ненависти дышим мщением, хочем потушить пламя злобы своей слезами брата своего; если эгоизмом своим лишаем себя готовности пожертвовать чем-либо из того, что дано нам от Бога, неимущему ближнему; если корыстолюбием своим продаем невинность и правду; если коварством своим представляем свою крамолу в виде законной ревности, и соплетаем сети для уловления добродетели; если вольнодумством и дерзким легкомыслием своим ругаемся над святынею религии, и, не сохраняя обета, нарушаем клятву, данную Богу: – то мы шествуем путем, проложенным Иудеями, гонителями Иисуса Христа; мы являемся предателями Его, новыми мучителями и распинателями Его. Потому-то и сказал Господь сопровождавшим Его на место мучения, и плакавшим: Дщери Иерусалимския, не плачьте обо Мне: но о себе плачьте и о детях ваших (Лк.23:28). Так будем же плакать горько и рыдать о себе самих! Оставив болезновать о жестокосердии неистовых Иудеев – мучителей Христовых, пожалеем паче о своей бедственной слепоте: о своих преступных мыслях, словах и поступках, которые будут судить нас в последний день неумолимым, тягчайшим судом. Иудеи ослепили очи свои и окаменили сердце свое (Ин.12:48) – ложною уверенностью, что защищают правое дело, что гонят богохульника, назвавшего себя Сыном Божиим, – что убивают богоотступника отеческих преданий; если бы они познавали Божественность Христа, то, вместо того, чтоб не упускать ни малейшего случая делать Ему зло, стали бы ревностнейшими последователями Его, и сами сделались бы добровольно предметами лютейших гонений и мучений за Него; потому-то и Христос умолял Бога Отца, чтобы Он простил им: Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк.23:34).

А мы, что имеем в оправдание свое? Решительно, ничего. Как часто мы чувствуем в сердце своем вечный закон справедливости и истины, а дела наши исполнены своекорыстия и неправды! Как часто Божественное слово, при несомненно верном руководстве святой Церкви, дает нам ясно видеть прямую нашу обязанность относительно Бога и ближних, – познавать в Господе Иисусе – бесконечное милосердие, высочайшую истину и Божественность, – познавать во Христе, Сыне Божием, – грозного Судию живых и мертвых и будущую судьбу грешников; а сердце наше закрывается для всякого спасительного впечатления, а дела и помыслы наши влают нас в вихре нераскаянной жизни и порочных наклонностей! Словом, как часто цель действований и чувствований наших далека бывает от цели нашего самосознательного назначения, а воля наша – от воли Спасителя нашего; как часто намерение наше не имеет и той мнимой чистоты, какую мы видим в намерении Иудеев, защищавших от мнимого преобразования закон, данный Израильтянам! Пренебрегать благодатью и истиною, явленною нам Иисусом Христом, пренебрегать Божественным грозным словом Его, пренебрегать вечным законом Всевышнего, значение которого, в полном свете евангельском, мы совершенно видим, понимаем, чувствуем, – пренебрегать всем священным: не значит ли это умножать болезни в сердце Иисуса и усугублять Его язвы? Не значит ли это снова распинать Его и мучить мучениями тягчайшими прежних? Следственно, не значит ли это, что мы, христиане, преступнее мучителей, гонителей, Иудеев?

О, как не сетовать и не скорбеть нам о самих себе! Это дерзновение наше, в следствие которого мы делаем зло, – есть нарушение того благоговейного почитания, которым мы обязаны Господу нашему Иисусу Христу; эта беспечность наша, с которою мы предаемся влечению чувственности греховной, вместо того, чтоб идти по следам своего Искупителя, – есть оскорбление величия Бога; это неукрощение страстей плоти – есть преступное упорство против законов вечной Правды, вместо того, чтоб усугублять свои усилия, – стремиться к христианской добродетели, чтоб избрать более спасительную стезю служения своего Богу; все это – есть следствие ужасной измены нашей Предвечному, подвергающей нас сугубо-строгому осуждению праведного Воздаятеля, которого грозный, последний к нам голос мы услышим в страшный день суда Его, и навеки погибнем, если не поспешим в жизни слезами и покаянием искупить грехи свои. Подите от Меня, скажет Судия вселенной, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф.25:41). Ах, напрасны тогда будут вопли отчаяния нашего: Горы, падите на нас!

Теперь, теперь, да обратится на путь истинный всякий из нас, слышащий этот грозный голос, – чтобы не услышать его, на вечную свою погибель, в день судный! Обратимся все, подобно тому, как некогда обратился Савл, услышавший глас небесный. Если до сих пор грехами своими терзали мы Иисуса Христа, то отныне станем Его последователями, достойными Его в чувствованиях, помышлениях и действиях своих. Перестанем отныне умножать собою число жестоких гонителей Христовых, и мы не будем иметь случая плакать горько и рыдать о самих себе.

О, Господи, Спасителю наш! сколько раз Ты щадил нас! пощади же, пощади еще нас: прости, прости нам, Боже милосердия, и не отвергни нас! Мы падаем у подножия креста Твоего, оплакивая грехи наши. Освяти жгучие слезы раскаяния нашего, да смоют они пятна с душ наших! Аминь.

Веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Дусе, егоже хотяху приимати верующии во имя Его. Ин.7:38.

Сей торжественный день, благочестивые слушатели, мы можем и должны назвать днем рождения христианской веры. Ибо в сей день вера христианская торжественно открыта миру, в сей день ветхий закон заменен новым; в сей день слабые, необразованные Апостолы сделались непреодолимыми защитниками правды, – мудрыми и неутомимыми учителями добродетели, – героями способными покорить всю вселенную под владычество Иисуса Христа. Следовательно сей день – есть день начатия Апостолами великого дела обращения народов к Иисусу Христу. Это день первой и славнейшей победы в Иерусалиме; – день, который славными чудесами ознаменовал пред лицом удивленного мира божественность учения Иисуса Христа, и оправдал истинность слов Его: веруяй в Мя, якоже рече писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сей-то день дает и мне повод, благочест. слуш., занять внимание ваше чудом Святого Духа, совершившимся над Апостолами, – чудом, говорю, распространения и утверждения ими во всей вселенной веры Христовой, – распространения, которое, быв предпринято среди величайших препятствий и совершено с весьма малыми силами, или, лучше сказать, без всяких сил, сколько нас удивляет, столько же и доказывает божественность нашей св. веры.

I.

Сколько ни было в мире сил и могуществ, все это вооружалось против веры христианской и сопротивлялось ее распространению. Проповедавшие ее Апостолы во вселенной должны были преодолевать силу и политические виды царей; интерес, значение и коварство жрецов; преступления, предрассудки и страсти черни; и наконец – ложную мудрость и непреклонную гордость философов. Рассмотрим все это в частности.

Начальники синагоги Еврейской, не утолившие гнева своего смертью Иисуса Христа, с безпримерною яростью преследовали учеников Его. Для удостоверения в этом, довольно раскрыть божественную книгу Деяний апостольских. В ней мы видим, что злоба и ненависть употребляли против Апостолов все те утонченнейшие жестокости, какие только могли выдумать. Темницы, мучения, узы – вот способы, которыми они силились приостановить боговдохновенные подвиги Апостолов. Язычники, имевшие величайшее презрение к Иудеям, в это время, казалось, будто бы согласились с ними на погубление Апостолов и первых христиан. Ропщут и восстают народы, вся сила Римская нападает на горсть рыбаков. Ад, кажется, изрыгает мучения, неведомые дотоле людям: жестокие тираны истощают силы в своей лютости. Так, христолюбивые слушатели, под жесточайшим владычеством, под управлением Тивериев, Диоклитианов, Неронов – Евангелие возвещено миру! Апостолы проповедали правду среди лютейших истязаний; на кострах смерти исповедали Иисуса Христа. Подлинно, политика царей языческих, казалось, требовала погубления и истребления тех людей, которые убеждали разрушать алтари идолослужения, сокрушать давние памятники заблуждений и суеверий, и на их развалинах воздвигали веру, святую, истинную и чистую, но противную понятиям и гордым замыслам сих царей, основанным на предрассудках суеверия о величии и прочности Рима.

Но в жрецах языческих, слепо уважаемых чернию, встречали Апостолы еще сильнейшее препятствие в своих божественных подвигах. Учители заблуждения и суеверия ясно видели, что учение евангельское, просвещающее и исправляющее нравы людей, разрушало до основания их преступные виды, наносило смертельный удар доверию, какое имели они у черни, – видели, что срывать с очей черни завесу заблуждения, было тоже самое, что и колебать основание, на котором утверждалось их темное владычество, и лишать их власти, основанной на слабости и невежестве тех, которых угнетало их ярмо. Итак, все вооружало жрецов против Апостолов: интерес – главная и постоянная пружина человеческого сердца; честолюбие – удерживать под своим владычеством чернь; наконец корысть, которую доставляли им суеверие и идолопоклонство.

С распространением веры Христовой, этот источник должен был для них иссякнуть. Должны были разрушиться капища, открыться очам человеков обман и происки алчности их; словом: низвержение богов вело за собою несомненное падение ложных их служителей. И нужно ли было еще что-нибудь более, для возбуждения служителей лжи и суеверия против Апостолов, – для распаления их коварного рвения – подущать царей и ослепленную фанатизмом чернь против Божественных проповедников? Предрассудки и суеверие черни были третьим препятствием к распространению веры Христовой. Те, коим проповедалось Евангелие, были различных религий, одна с другой вовсе несходных; были напитаны еще в младенческих пеленах млеком ложных предрассудков, противных Евангелию. – А известно, как могущественна сила обыкновенных предрассудков, – как привержен человек к вере своих предков, к религии, перелитой в него с млеком матери?

Во времена Апостольские Иудеи более, нежели когда-либо были привержены к своим постановлениям и обрядам: малейшее нововведение в этом случае считалось у них величайшим и непростительным преступлением. Язычники не менее уважали свои древние суеверия: ничего они так не ненавидели, как нововведения, противные их религии; словом, предрассудки Иудеев и язычников одинаково сопротивлялись учреждению и распространению веры христианской. Иудеи, упоенные тогда надеждою появления Мессии в полной славе и величии земном, предубеждены были еще в вечном существовании закона Моисеева, и в своем преимуществе пред всеми народами земли. Равномерно и язычники, дорого ценя древние обычаи, и питая приверженность к религии предков, видели сверх того в Иисусе Христе и Его Апостолах оскорбительное унижение, а в проповеди евангельской – такие истины, которые по-видимому были противны их разуму, и мудрецами века почитались безумием.

Но этого еще мало. Все страсти, пороки и все преступления людей восстали против учения евангельского и сопротивлялись его распространению. Все религии в мире языческом благоприятствовали развращению нравов; даже самые боги освящали своим примером преступления: в них все пороки носили отпечаток святости. После сего, каким оком должен был смотреть мир на святое и чистое учение, которое порицало всякий разврат, а одобряло одну только истинную добродетель, которое требовало самоотвержения, одобряло противное чувственности, а повелевало быть совершенно непорочными не только в поступках, но и в мыслях и желаниях? Сколько трудностей, сколько борений, сколько препятствий для вас, Апостолы Христовы! Вы должны сражаться с преступлениями людей, с их слепыми страстями, с их порчею, почитающею тьму более света! Какое дерзкое, какое безрассудное предприятие, подумал бы кто, желать исправить мир, погруженный в пучине разврата и идолопоклонства! Какое безумие в глазах мудрецов века – строить столь высокие замыслы о покорении своему учению мира, при чрезвычайной слабости сил и при весьма малых средствах!

Но, на этом еще не конец. Апостолы должны были побеждать еще множество ученых и философов, коих предубеждения бывают обыкновенно тем сильнее, что они основываются на тонких умствованиях и прикрываются пленительною увлекательностью. Весьма справедливо сказано, что неведение не столько противно истине, сколько ложная наука и философские предубеждения: потому-то вера христианская, вера простого и незлобивого сердца, ни в ком не находила столь сильных препятствий, как в гордых и напыщенных мудрецах, презиравших всем тем, что сопротивлялось их предубеждениям, и старавшихся в открытии истины найти пищу своей гордости. Посему Евангелие еще в колыбели своей было гонимо всеми мудрецами и всеми славными философами язычества. Цельсы, Порфирии, Иулианы – изрыгали ручьями желчь, не щадя ни гонений, ни поруганий, для очернения первых христиан и для унижения пред людьми учеников Иисусовых. Итак, сколько ни было силы у людей, вся она была употреблена на истребление веры христианской.

II.

Какую же силу и какие средства могли иметь Апостолы к отражению столь многих и трудных препятствий? Никаких! В самом деле, кто они были сами по себе? Весьма малая и весьма слабая частица презренного миром народа. Не с оружием в руках, не с многочисленными и образованными войсками идут Апостолы проповедывать миру Евангелие; не окружает их бдительная стража, не подкрепляют их сильные земли: они не имели ничего такого, чем бы могли заставить народ повиноваться и покориться им. Пусть сын Измаила, Магомет – увеличивает свои приобретения; пусть ужасом оружия собирает себе толпы последователей; пусть заставляет трепещущие от страха народы принять его религию. Во всех этих успехах я не нахожу ничего сверхъестественного. Все это в порядке вещей человеческих; все это имеет достаточные причины. Но нельзя сказать, чтобы подобными средствами распространяема была христианская вера. Истории всех народов свидетельствуют противное. И кто нам возразит, что Апостолы, при недостатке силы оружия, обратились к силе гения и победоносного красноречия? Они сами сознают, что проповедывали Иисуса Христа без выбора слов, не прибегая к мудрости человеческой: и слово мое и проповедь моя, говорит апостол Павел, не в препретельных человеческия премудрости словесех (1Кор.2:4). Поистине, нет в их посланиях ничего вынужденного, ничего заранее приготовленного; нет в них того выбора слов, того философического распределения частей предмета, того тонкого и обольстительного красноречия, которые замечаются у искусственных ораторов. Все у них просто и естественно. Нет никакого искусства, ни красноречия. Но ошибаюсь, благочестивые слушатели! Апостолы имеют то красноречие сердца, которое сильно убеждает, но не приобретается наукою; они имеют сильное и благородное красноречие, которое, пренебрегая пустыми мечтами, не стесняясь узами рабского порядка, побеждает, проникает и воспламеняет слушателей. Не смотря однако ж на то, мудрецы языческие, гоняясь более за словами, нежели за существом дела, упрекали Апостолов их простотою, неведением, невежеством и нерадением об отборных выражениях. А этим упреком сами подали оружие к побеждению себя.

Напрасно было бы упоминать о том, что Апостолы трудами рук своих снискивали себе пропитание, что они не имели ни сокровищ, ни золота, которыми весьма легко обольщается чернь. Излишне было бы доказывать, что они для достижения своей цели не употребляли никаких происков, не унижались пред сильными земли, не льстили их развращению, не воскуряли фимиама страстям их, не старались низостью заслужить их благоволение, не силились уловлять людей искаженным учением и выгодною для них чувственною нравственностью – теми, говорю, обманчивыми средствами, которые употреблялись во все века искусителями, для склонения на свою сторону сильных земли и для ослепления черни. Напротив того, мы видим, что они с весьма благородною и неограниченною свободою опровергают заблуждения, освященные веками, сопротивляются приятнейшим для сердца человеческого страстям, смело возвещают распятого Иисуса Христа, заповедуют людям исправлять жизнь и делать добрые дела. – При столь малых способах и при таком недостатке сил и могущества Апостолов, каким однако ж успехом увенчались подвиги их! Говорить о сем, слушатели, без удивления нельзя. Раскроем историю мира. Пойдем за трудящимися Апостолами, и посмотрим на неисчисленное приобретение, сделанное ими не только в Палестине и Сирии, но и во всем государстве Римском. А если христианские писатели покажутся кому мало достойными доверия, – пусть поверит писателям языческим, подтверждающим эту истину. Нельзя почти поверить, пишет Плиний к Траяну в конце первого столетия, нельзя поверить, какое множество христиан находится в пределах моего владения. Их число ежедневно еще более и более возрастает. Мужчины и женщины, старые и малые, бедные и богатые, собираются на суд ко мне, и готовы лучше переносить жесточайшее мучение, нежели отступить от своего Христа. Наши села преисполнились этою сектою. Домы богов опустели, а везде полно христиан. Итак, благочестивые слушатели, при всех жесточайших преследованиях, Евангельское учение везде распространяется, и самых победителей мира покоряет под свои законы: переходит из края в край, из государства в государство; преодолевает мудрых и неучей, высших и малых, богатых и убогих, и это, слабое в своем начале, растение возрастает внезапно, и вдруг покрывает всю землю.

Это распространение Евангелия, в начале своем внезапное и быстрое, и в последствии времени неизменно продолжается и сохраняется беспрерывно. Это не мимолетный, переменчивый жар, не минутное движение души. В продолжение 18-ти с половиною веков растет и распространяется со дня на день Евангелие, не смотря на величайшие препятствия. Святое имя Господа Иисуса исповедуется всею землею. Народы отдаленные, народы нравами и обычаями между собою различные, сдружаются с собою в этом предмете и воздвигают знамена Креста. Какая же причина столь удивительного случая? Евангелие, соблазняющее Иудеев, а язычниками почитаемое безумием; – Евангелие, столь несогласное с предрассудками и страстями народа; – Евангелие, благовествованное рыбарями, ремесленниками, т. е., самым презренным и низким классом людей; – Евангелие везде преследуемое врагами и не имеющее никакой помощи человеческой, – это Евангелие, говорю, как могло иметь столь быстрый, удивительный и чрезвычайный успех? Каждое следствие имеет достаточную причину: какая же причина этого великого чуда?

Господь, благоч. христиане! сам Господь, возвестил миру сие Евангелие и распространил его во вселенной. Если мир обратился ко Господу без чудес, то самое обращение его есть чудо. Сошествию Св. Духа на Апостолов, в сей достопамятный день, должно приписать с Апостолами это небесное событие. Если мы видим Апостолов премудрыми в их необразованности, неустрашимыми в опасностях, красноречивыми в неучености, превышающими своим суждением славнейших мудрецов века: то конечно нельзя не верить, что это дело есть дело Бога, который говорил их устами, и который являл свое всемогущество в их слабости.

Итак, да положат неверные оружие свое, которым думают сражаться с учением Евангельским. При всех возражениях, делаемых против Евангелия, при всех бесчисленных нападениях, коими силились преодолеть истину св. веры нашей, дали ли они когда-нибудь удовлетворительный ответ на чудесное основание и распространение ее, – основание и распространение, совершившееся чрез людей слабых и простых, которые – одни, без всякой помощи людской, истребили идолопоклонство, переменили мир нравственный, покорили могущество мира, посрамили премудрых философов, переломили жестокость тиранов, низринули с престолов язычество, и печатью Креста запечатлели главы царей? До пришествия Иисуса Христа – какие же были плоды мудрости человеческой, того кичливого ума, на который неверные мудрецы столь много надеялись? Опыты должны бы открыть глаза и устыдить в этом случае неверующих. Обратите взоры ваши на те времена порчи и превратности, когда творение почиталось Творцом, когда самовреднейшие преступления и гнуснейшие страсти и пороки освящались примером самих богов; когда сами же мудрецы, пораженные страхом, и в защиту правды не смевшие произнесть слова, тайно плакали над ослеплением собратий, и напрасно воздыхали о нужной перемене обстоятельств. Если мы видим теперь счастливую перемену в мире нравственном, и если естественное право получает свою природную чистоту; если Евангелие утвердило и усовершенствовало нравы: то кому должно приписать эту весьма счастливую перемену? Всмотритесь в правду! познайте руку Божию! удивляйтесь силе Всемогущего! Чудная и утешительная Божественная вера! торжествуй всегда над, ничтожными усилиями безбожия и неверия! Своими ясными лучами разгони те темные тучи, которыми нечестие человеческое силится затмить снова мир! Аминь.

Радуйтеся всегда о Господе; и паки реку, радуйтеся. Флп.4:4.

Мы знаем, мы видим из всех событий жизни, из судьбы человечества, из созерцания дивной природы, что Отец небесный всех нас призвал для счастья, проблесками которого Он отвсюду окружает человека на земле. Бог, вечно милосердый Отец, желает радостей своим детям, и веселостью всех тварей, и столь многочисленными предметами зовущими к наслаждению, – побуждает нас наслаждаться радостями жизни. Вот, по благости и любви своей, взывает Он к нам и в святом слове своем: «радуйтесь всегда о Господе, и еще говорю, радуйтесь».

Будь все люди согласны, правы и чисты сердцем в жизни, тогда они не подвергались бы никаким лишениям, никаким бедствиям и неудовольствиям. Каждый беспрепятственно пользовался бы дарами Творца на земле, которая, будучи обширным и прекрасным жилищем нашим, – по воле Отца небесного непрерывно цветет и производит плоды для всех детей Его. Но братское согласие и правоту свою потерял человек с того времени, как потерял благоволение Господа своего, и в прародителе своем Адаме сделался изгнанником рая земного. А с того времени, и по той причине, земля сделалась тесною и недостаточною для наших страстей.

Таким образом, оставшись бесприютным скитальцем, но тем не менее влекомый врожденным побуждением к счастью, – предприимчивый потомок Адама обратил все усилия способностей своих на пополнение физических недостатков искусством, и на улучшение быта своего – изобретением. С таковою своею предприимчивостью, ощущая бессилие в разъединении своем, последовавшем за изгнанием из рая, он нашел себя в необходимости соединиться в общество. Но когда при всех успехах громадной деятельности общественной жизни к самосохранению и покою, падший властелин земли ощущал еще и крайнюю потребность верховного властелина правителя над самим собою на земле, – он, с размножением рода человеческого, и обратил на это все внимание и желание свое. Итак, народы по манию Божию, начали единодушно избирать царей себе, которые от Царя небесного нареклись в слове Откровения богами, и которым усвояется власть Бога, помазующего их и вручающего им кормило самодержавного управления вверенными их попечению народами, – без которых общество человеческое, даже самое многочисленное, не может достигнуть и части того благополучия, для которого создан человек. Рассмотрим же, сколько для своего утешения, столько и для назидания, несколько подробнее те пользы и выгоды, какие доставляет роду человеческому Царь – помазанник Божий.

Общество человеческое есть одно великое семейство, которого все члены должны, смотря по разнообразным состояниям, по различию даров природы и счастья, совокупно действовать, и своими действиями иметь влияние на счастье всех сограждан его; должны совокупно разделять встречающиеся в их общественной жизни удовольствия и неудовольствия; должны один другому служить, и существовать низший – для высшего, богатый – для бедного, сильный – для слабого, образованный – для неученого. Но этот благодетельный закон общества человеческого, этот священный союз братства, не всегда бывает исполняем и сохраняем людьми раболепствующими страстям своим. – Если чувство чести, блага и общей пользы мгновенно воспламеняет их к делам полезным, к преуспеянию общего благополучия, они скоро сбрасывают с себя эту узду страстей своих, посмеваются над общественными гражданскими учреждениями, обуздывающими их своевольство. В этом нас довольно удостоверяют события народные, и в частности дела людские. Корыстолюбец – всегда простирает руку свою к чужому имуществу; завистливый – злобно ревнует к чести других, чернит их доброе имя, возмущает семейное их спокойствие; себялюбивый – не видит в целом мире ничего другого, кроме себя одного, хитро расставляет сети для притеснения и низвержения своих соперников, и еще хвалится своим коварством, между тем как в убитых горестью текут горькие слезы; расточители, – мечтая, что живут только для того, чтоб есть, пить, спать, чтоб своевольничать, гулять, веселиться до исступления, – не заботятся ни о чем и ни о ком, между тем как другие трудятся для них до кровавого пота, не имея и черствого куска хлеба к поддержанию своей жизни. Таким образом пороки изгнанников рая, истощая, убивая покой и мирную жизнь в своих пленниках, низвергают в пропасть бедствий и других, неповинных в том злополучии. Словом, пока низкие страсти могут раздувать нечистое пламя, дотоле счастье человеков невозможно. Оно тогда только достигается народами, когда зависть, ненависть, злоба, алчность, эгоизм и разврат, встретят сильнейшее противодействие к насыщению их своими жертвами. Но для этого, конечно, нужен в обществе человеческом, один над всеми членами его, облеченный державною властью, правитель, ни от кого независящий, и на всех без исключения имеющий свое повелительно-непреложное влияние, по данной ему от Бога власти и силе. – Без такого верховного правителя, всякое общество человеческое, будучи наполнено кипучими страстями, утонченными хитростями и пронырством, в каких бы частях шара земного оно ни находилось – всегда представляет только нестройную, своевольную толпу народа, жертву смятений и несказанных бедствий. Так, это верно. Гораздо вместительнее для ума предположить кротость в тигре, безвредность в ядах, или спокойное горение в порохе, нежели прекращение страстных стремлений в человеке к нахождению своих жертв, и – общественное благоденствие, без державного правителя-царя.

Вводить порядок в обществе, рассматривать все невыгоды его положения, узнавать его действительное несчастье во всем его пространстве, благоразумно предупреждать усиление зла, и мудрою решимостью держать все умы и сердца в одной державной воле, заставляя всех, то поощрениями, то страхом, истекающими из отеческого, любвеобильного монаршего сердца, – одного желать, к одной и той же цели общественного благополучия стремиться, всего того избегать, что общему благосостоянию противно и вредно, наконец бодрственно подвизаться ограждением каждого из своих подданных, чтобы не испил горькую чашу, которую подносят пороки или обстоятельства – вот назначение царей царствующих! – вот и твердое основание благоденствия, земного счастья человеков. Таким строительством верховного правителя, конечно, и в худые времена, и между волнений страстей, созревает самая благословенная жатва удовольствий и покоя; посему-то оно и вверено Промыслом небесного Строителя царям земным. Оно во всякое время и для всяких людей одинаково веет крылом своим на наши надежды спокойной, мирной жизни, считаемой самою счастливою. – Могущественная власть царева, во всякое время и во всяком положении жизни, устраняет от нас всякие опасности. Она одна только беспрерывно венчает чело общественно живущих своею тихою, светлою радостью, – при всех случайностях охраняет наше самодовольство; она, и сквозь слезы горести, улыбается, льет отраду и в сердце нищего; под ее кормилом никому не страшны и не опасны волны страстей: богатые безбоязненно пользуются своим богатством, беспомощные находят помощь, гонимые – защиту и покровительство противу сильных, люди даровитые – полную возможность к великим открытиям для всех полезным. Вот звезда путеводная, за которою следует общественное счастье. Общество человеческое, при верховном могущественном своем правителе, сердце которого в руках Божиих, а священная особа его на земле неприкосновенна, представляет великое гармоническое целое, где всякая жизнь, всякое действие имеет определенную цель и пользу общественную, а члены его являют игривую работу пчел среди зелени и цветов: между тем, как царство без такого царя представляет жилище смятения, вопля и отчаяния.

В таком теле без головы, в таком семействе – без отца – общего распорядителя и строителя семейного вожделенного быта, сильный существует для притеснения слабого, нечестивый – для преследования честного, богатый – для большей горести нищего, безбожный – для поругания благочестивого, расточитель – для общей нищеты народной. Сколько несчастных жертв! Да и кто не бывает тут жертвою? Злодеи, увлекаемые стремлением своих страстей, летя стремглав сами на бедствия, заключающиеся в нарушении порядка и всего священного, влекут за собою и тех, которые считали себя безопасными, уповая на свои знаменитые заслуги, на свои родственные связи и соотношения с сильными земли, на свое богатство; буйною толпою своеволия изгоняются и они из своих пышных чертогов, принуждаются и они искать и нигде не находить себе убежища, – отказаться навсегда от тех наслаждений, на которые, казалось, приобрели вечное право по происхождению, по сану, по заслугам, – потерпеть в гонении и рубище всякого рода лишения, и в мучительном страхе видеть в убитом горестью и нищетою семействе своем горькие слезы отчаяния, после сладостной неги его! Увы, были и теперь есть жертвы смятений и несказанных бедствий в обществах, сиротствующих без царя, могущественного руководителя! Возжженный премудростью Промысла светильник человеческого благосостояния на царственных престолах, и теперь, местами, помрачается невежеством и своевольничеством, порождающим крамолы и смуты, которыми, как волною морскою, поглощаются мирные плаватели бушующего океана, не могшие добиться до надежной пристани в своем – без кормила – корабле.

О, свети, вечно свети, наше русское, Богом возжженное, светило, на благодатном благочестивых Царей, престоле! В то время как самые веселые минуты народа, светильник которого погас, оставляют ему самые грустные воспоминания, – мы, при своем благодатном – торжествуем неизменно, наслаждаемся покойною, мирною, словом, счастливою жизнью непрерывно. Итак, радуйтесь, и еще говорю, радуйтесь, Россияне – братия, верные сыны Богом спасаемого Отечества и верноподданные мудрого Государя! Пусть примеры зол и пагубы непокорных власти царской послужат нам поучением, предостерегут нас от безрассудств и погрешностей и внушат нам более осмотрительности в наших помыслах, поступках, предприятиях, – более преданности во всем воле общего Отца русского великого отечества, Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, и более пламенно признательного благоговения! Пусть всякой из нас будет готов испустить последнее дыхание, покорствуя самодержавной воле и законам Его: с детским доверием полагаться на Него есть настоящая премудрость мудрейших, и истинная души нашей отрада. Ничто да не исторгнет у нас упования и любви нашей к Тому, которого подал нам Бог из сокровищницы щедрот своих, и которого рождение мы ныне торжественно празднуем! Господи! силою Твоею возвеселится Царь наш! и о имени Твоем возрадуется зело – в радости нашей о Нем. Аминь.

Всяка душа властем предержащим да повинуется; несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть. Рим.13:1.

Так некогда великий учитель вселенной, Апостол Павел, наставляя и утверждая во всех христианских добродетелях юных чад первобытной апостольской Римской Церкви, возбуждал их всех к повиновению властям. Сими же словами прилично и мне подвизать вас к сей великой добродетели, возлюбленные чада паствы моей, в настоящий день, – торжественного празднования памяти восшествия на всероссийский престол Благочестивейшего, Самодержавнейшего Великого Государя Императора Николая Павловича.

Поистине, великая добродетель – повиновение предержащим властям! – Оно есть краеугольный камень всякого благоустроенного общества. Если бы не было повиновения, если бы каждый управлялся собственным произволом и необузданными страстями, то не устояло бы общество, – оно разрушилось бы. Люди, соделавшись существами взаимно враждующими, бежали бы друг от друга, скрываясь в диких пустынях, чтоб не быть жертвою общего беспорядка. Не было и не будет времени, в которое бы человек не повиновался человеку, какого бы он ни был состояния. Не всякое однако ж повиновение носит печать христианской добродетели. Оно теряет свое достоинство, если принуждение, страх наказания, или только личные выгоды служат к нему поводом. Христианская вера, как всякой вообще добродетели, так и повиновению, давая более достоинства, нежели сколько человек мог достигнуть при естественном свете ума, предписывает вместе правила, соблюдением коих возвышается цена повиновения, и оно становится тогда добродетелью истинною, совершенною.

Предосудительно и грешно нам не знать, в чем состоит совершенное, приятное Богу повиновение. Прискорбно и не душеспасительно повиноваться вне добродетели. По сему должно всякому обратить свое внимание и на повиновение вообще, как добродетель христианскую, и в особенности на повиновение властям: – соблюдаются ли в сем последнем условия, которые поставляют его в ряду истинно христианских добродетелей. Не трудно узнать, когда повиновение наше принимает печать добродетели христианской: нужно рассмотреть, во-первых, побудительные причины, которые должны располагать нас к повиновению, и ту цель, к которой своим повиновением мы должны стремиться, и во-вторых, – то, каким образом должны мы исполнять веления предержащих властей.

I.

Много есть поводов, побуждающих человека к повиновению властям, но не все достойны внимания христианина. Мы не коснемся тех, которые получают свое начало от временных и преходящих видов. Беседуя о повиновении, поставляемом на ряду добродетелей христианских, мы должны душою воспрянуть от дольнего к горнему, от чувственного к духовному, и побуждений нас достойных искать для себя в религии. В сем чистейшем источнике всего благого, мы находим два главные побуждения к чистосердечному повиновению властям.

Первое указывается св. апостолом Петром, – чтобы повиноваться ради Бога: Повинитеся всякому человечу созданию (начальству) Господа ради (1Пет.2:13). Сам Бог есть начало законов и властей, управляющих людьми на земле: несть бо власть аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.13:1). А Его всеблагую волю должна понимать вся тварь. Начальники суть представители Господа на земле, избранные для наблюдения за исполнением законов всеми и каждым, и противляющиеся им, Божиему повелению противятся. Какое же ослепление, какое безрассудство не повиноваться властям, и чрез это, оказываясь противниками учреждению самого Бога, подвергнуть себя гневу и мести столь сильного Владыки, от которых ничто и никто защитить нас не может! – Правда, можно уклониться от исполнения велений смертного начальства, и, обманув его своими ухищрениями, остаться без наказания в сей жизни. Но премудрое и справедливое Провидение определило непокорным казнь, которая, если не здесь, то в будущей жизни неминуемо их постигнет.

Второе побуждение повиноваться властям является в примере Божественного нашего Наставника Иисуса Христа. Господь и Спаситель наш всех и каждого подвизает к повиновению своею добродетелию, которая низвела Его с престола небесной славы на плачевную юдоль земли, совершить здесь, по воле превечного Отца, дело нашего спасения. Се иду сотворити волю Твою, Боже (Евр.10:9). Послушание воле Божией было для Него в сей жизни величайшим подкреплением, – пищею: Мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго Мя (Ин.4:34). Сделавшись истинным человеком, – не переставая притом быть и Богом истинным, Христос Спаситель так возлюбил повиновение, так всецело и всесовершенно посвятил Себя оному, что послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя (Флп.2:8). Кто выскажет все тягости и труды, подъятые Спасителем во время земной Его жизни? Кто начислит поношения, претерпенные воплощенным Богом от Его твари? Кто может вообразить всю жестокость мучений, каким Он добровольно предал Себя для нашего спасения? И все это было плодом послушания, следствием повиновения воле небесного Отца. Нам ли, ничтожному творению, не уважать, ради той же воли Творца, велений начальства, тогда как воплощенный Творец неба и земли – Сын Божий – жертвовал Собою для исполнения воли Божией? Нам ли после сего покажется трудным шествовать по пути, проложенному возлюбившим нас Спасителем? Нам ли тяжело повиноваться властям, не требующим от нас для себя в жертву жизни, ни чего-либо противного нашей природе, либо вредного нашему здоровью и бытию? Нам ли не исполнять велений начальств, наблюдающих за исполнением законов, и стремящихся единственно к той священной цели, чтобы сохранялось общественное устройство, благо наше временное и вечное, и не нарушались бы обязанности, лежащие на каждом из нас по званию нашему?

При таковых побуждениях к повиновению властям, первою его, как и прочих христианских добродетелей, целью должно поставлять славу Божию в исполнении всевышней воли Его. – Бог, как начало и конец всего (Апок.1:8), единственною целью добрых дел человека мог поставить только самого Себя. – Но Правда вечная, не желая оставить без возмездия добрых дел человека, дозволила ему ожидать за них величайшей и совершеннейшей мзды в будущей жизни. – Из сего уже следует, что не только слава Божия в исполнении святой Его воли, но и обещанная столь блистательная в вечности награда может еще и должна быть целью нашего повиновения властям. Поистине, отрадно сердцу повиноваться в течении сей кратковременной жизни, чтобы в будущей блаженствовать вечно.

II.

Внушаемые нам святою верою побуждения к добродетельному повиновению, и двоякая цель, с которою должно повиноваться, указывают нам сами собою и то, каким образом исполнять эту добродетель. – Ибо, если мы потому должны повиноваться властям, что Бог этого требует, то очевидно мы должны повиноваться им, как самому Богу, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но якоже раби Христовы, творяще волю Божию от души (Еф.6:6). Не дела только видит Бог, но и все помышления, желания и стремления души нашей. – Не утаятся пред Ним никакие ухищрения уклониться от исполнения обязанностей, ни нерадивое и небрежное их исполнение. – И потому наше повиновение властям должно быть искреннее, от души, как самому Богу. – Сверх сего Бог требует от нас сердца не колеблющегося, но вполне преданного Его воле; и потому мы должны повиноваться властям охотно, не колеблясь.

В этих двух свойствах христианского повиновения заключаются и все прочие. – Кто искренно повинуется, тот не ищет воли своей, но воли начальствующих, в каких бы то ни было случаях; тот не избегает общественных должностей, посредством хитросплетенных отговорок; тот верен всегда обязанностям своего звания, не считая их маловажными; гнушается даже поступками тех, которые, основывая свое повиновение на механическом и принужденном послушании, не стараются приобретать чрез него благодать у Бога, согласно учению Апостола Павла: потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть (Рим.13:5). Далее, кто охотно повинуется, тот не смотрит на выгоды, или невыгоды для себя от должностей, предлагаемых ему властями, но радушно, не колеблясь, приняв их на себя, с усерднейшею рачительностью исполняет оные, с тем, чтобы, угождая своему начальству, угодить сим Господу Богу. – Тот всеми распоряжениями и учреждениями властей доволен, не утомляется ими, и не ропщет. – Неохотно же повинующемуся – тягостны всякие веления; это рождает в нем нерасположение к ним и роптание: посему повиновение его, утратив печать христианской добродетели, становится преступлением в очах Божиих. – Всякий ропот оскорбляет Бога: кто же ропщет при других, тот умножает полчища преступников, посевая в обществе с своими клевретами дух адской непокорности, за тем – беспорядков и замешательства, к своей же собственной и клевретов погибели; ибо всякий ропот против начальства, есть ропот против самого Бога: не на нас роптание, ваше, но точию на Бога (Исх.16:8), говорили Моисей и Аарон непокорным Иудеям, и, мы знаем, как строго наказаны роптавшие в пустыне Израильтяне правосудным Богом.

Страшись же и ты, непокоряющийся властям христианин! меч правосудия уже висит и над главою твоею: ужели будешь беспечно, как дитя, долго любоваться его блеском и сиянием без трепета? Пора пробудиться от смертного сна непокорности, пора прозреть очами веры, и внять словам св. Апостола Павла, что противляяйся власти, Божию повелению противляется: противляющиися же, себе грех приемлют (Рим.13:2). Аминь.

Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело. Пс.20:2.

Отрадно, в настоящий день, во взорах ваших, братия мои, встречать какое-то особенно священное, торжественное выражение. Мне кажется, что все, здесь предстоящие, готовы высказать нечто такое, что с некоторым самодовольством, возносит дух и услаждает сердце человека. Се ныне святая Церковь, со времени утверждения своего на земли неусыпно молящаяся о помазанниках Божиих, которым вверяется попечение над миллионами людей, – святая Церковь, говорю, а с нею весь народ русский, от колыбели привыкший благоговейно чтить Царей, – в двадцать четвертый раз приносит во всеуслышание прилежные мольбы и благодарения Царю царствующих за дарование отечеству нашему благополучно царствующего над нами Государя Императора Николая Павловича. – Ныне, когда мятежи и междоусобные брани потрясают государства Западной Европы, наводняют кровию столицы, разрушают благосостояние народов, грозя нищетою и гибелью миллионам, – ныне все, и вы, сыны России, мирно покоясь под самодержавным скипетром, свободно и безопасно наслаждаясь принадлежащими каждому благами, беспрепятственно стремясь к достижению предназначенных всякому целей, с особенным умилением и благоговейною признательностью расположены молиться словами Псалмопевца: Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело.

Радуюсь же, возлюбленные братия, сему торжеству вашего духа, сим святым, истинно христианским чувствованиям вашим. – Радуюсь сугубою радостью потому еще, что, как пастырь Церкви, в столь благотворном настроении вашего духа, я усматриваю действия благодати Господней, которая одна только в силах постоянно удержать людей на истинном пути, предохранять их от гибельных соблазнов, и спасать от лютых зол и самых тяжких бедствий, в которые стремится вовлекать человечество исконный враг его. – В подтверждение сказанного мною, я желаю ныне побеседовать с вами о том, что необычайно беспокойное состояние, в которое поставил себя в настоящее время Запад Европы, есть истинно лютейшее бедствие, в какое может когда-либо повергнуться человечество; напротив того, мирное благоденствие отечества нашего, под скипетром единодержавия, есть то единственное, благодетельнейшее состояние, которое согласно с Божественным законом, и которое по неизреченной милости своей Господь дарует человечеству.

Бедствия, которые поражают человечество, бывают двух родов: одни естественные, непосредственно зависящие от действия сил видимой природы; другие нравственные, которых причиною и виною бывают сами люди. По учению святой веры, и убеждению неомраченной совести в человеке, бедствия, какого бы рода они ни были, суть не что иное, как орудия небесной Правды, ниспосылаемые на род человеческий то для испытания людей, то в предохранение их от совершенной нравственной гибели, то наконец в наказание грешного человечества.

Но, как бы велики ни были беды и злоключения, поражающие людей извне, при всей лютости своей, они убивают только тело, а не душу человеческую, и в этом отношении бывают самыми поучительными уроками для человека. В годину гнева Божия, когда страшно бушуют опустошительные порывы разъяренных стихий; когда шествие смертоносных болезней облекает в траур города и селения, когда внезапно постигнувший страну голод наводит страх и уныние: в эти времена люди трепещут, сознают свое ничтожество, подавляют волнение страстей, оставляют беззакония и повергаются в прах у подножия святых алтарей, спеша самыми усердными мольбами и раскаянием умилостивить грозное правосудие Божие, и очищенные горем, начинают жизнь более добродетельную. Совершенно противоположно сему свойство бедствий нравственных. Развращение ума и воли в людях – их начало, сами люди – их производители, бурные страсти – их орудия. Чем глубже бывает заблуждение ума, чем порочнее сердце человека, тем необузданнее и свирепее действуют в нем страсти. Порожденная таким тлетворным началом язва нравственная, постепенно проникая массу какого-либо общества, если вдруг разразится бурею необузданных страстей, то чего не готова сокрушить она в своем порыве? Каких бед и зол не выбросит на позорище мира ее мутный водоворот? – до какой степени унижения и беспутства не доводит она людей? – Что может воспрепятствовать порывам сей бури, или остановить ее совершенно? – Неудача, или поставляемые препоны действию страстей, только усугубляют их силу и пагубную изобретательность. Одна только всесильная помощь Божия властна положить предел всему этому. Но увы, в разгаре необузданных страстей способны ли даже помыслить о Боге люди? Не в это ли время преимущественно и овладевает ими сатанинская гордость, слепая уверенность в собственных их силах?– По единому глаголу Божию, мгновенно останавливаются бездны вод, теряют силу разъяренные потоки огня, преклоняются горы, притупляется жало смерти: одна только превратная воля человека, взволнованная страстями, дерзает противиться велениям своего Господа, и в таком состоянии ей внятнее, ей усладительнее внушения и прельщения врага душ человеческих. Вот, братия мои, то гибельное преимущество бедствий нравственных, которые из всех зол постигающих человечество, одни только должны быть признаны истинными бедствиями, потому что они, убивая тело, убивают и душу человека, и угрожают лишением вечного спасения.

С этой точки зрения взглянем на события настоящего времени в Западной Европе. Какая мрачная, ужасная картина! – Эти непрестанные мятежи, увлекающие государство за государством; это святотатственное отметание державной верховной власти; это ниспровержение общественного порядка и подчиненности; это неистовство безначалия; это дерзновенное, ни с чем несообразное посягательство черни присвоить себе право законодательства и суда даже над царствующими, это странное, уродливое стремление быть всем законодателями, чтоб никто не повиновался; эти возмутительные, крамольные возгласы народных глашатаев о какой-то свободе, направляемые к тому, чтобы подвести под один уровень заслуги, образование, труд, состояние, даже собственность; эти бурные скопища непризванных правителей (Евр.5:4), готовых в безрассудных совещаниях своих, священные узы семейства, даже святую веру, сделать игрушкою произвола, и на освященных алтарях, где приносится бескровная жертва, поставить истуканы; посреди же всего этого междоусобные брани, воспламеняющие неистовством братий губить братьев, совершать неслыханные злодеяния, наполнять развалинами, процветавшие до того, столицы, наводнять стогны их кровию сограждан, – междоусобные брани, разрушающие стяжания ума, изобретательности, усилий, забот и трудов, – останавливающие промышленность, торговлю, занятия, словом, все то, что поддерживает благосостояние и существование народное. Вообще все это невиданное доселе позорище смятений в просвещенных, наделенных благосостоянием державах, что представляет, как не гибельную бурю необузданных страстей, преступным бушеванием коей рукоплещет преисподняя? Что представляет все это, как не страшную пучину бед и зол нравственных, потопляющую развращенных сынов века сего, как не лютейший бич Божий, сплетенный самими людьми, и карающий нечестивые народы, по предсказанию пророка Исаии: отъиму, глаголет Господь, исполина, и крепкаго, и смотреливаго, и старца, и пятьдесятоначальника, и дивнаго советника; и поставлю юноши князи их, и ругатели господствовати будут ими. И нападати имут людие, человек на человека, и человек на ближняго своего: приразится отроча к старцу, и безчестный к честному (Ис.3:2, 4, 5) – Преступиша закон и измениша заповеди, разрушиша завет вечный. Сего ради проклятие пояст землю, яко согрешиша живущии на ней; сего ради убози будут живущии на земли, и останется человеков мало (Ис.24:5, 6).

Праведный Боже! Ты посетил и нас во гневе своем сперва гладом, а потом губительною язвою. Но, милосердый Господи, Ты не до конца прогневался на нас. Коснувшись только нашего тела, Ты пощадил души наши от тлетворной заразы нравственной. Ты не предал нас гибельнейшему неистовству страстей людских, которое люто терзает народы Западной Европы. Огражденное милостью и силою Твоею, Подателю всех благ, любезное отечество наше среди бурь и смятений, потрясающих землю, подобно горе Сиону, стоит неподвижно и возмогает в державе крепости своей. И мы радуемся о Царе нашем.

Пусть суемудрые сыны века сего, лживые ревнители общественного блага, в Западной Европе, на дымящихся кровию развалинах всего священного в обществах, под ударами мечей и неумолкаемым громом орудий, из обломков разрушенного силятся воздвигать мечтаниями слабого, превратного ума человеческого здание народного благосостояния! Мы видим всю тщетность их усилий, всю шаткость полагаемого ими основания: и наученные горьким опытом, еще сильнее убеждаемся в спасительной истине: аще не Господь созиждет дом народного благоденствия, то всуе труждаются зиждущии (Песнь степ. 126). Воспитываемые в страхе Господнем, мы знаем, что, возвещая миру учение, по которому должно быть устрояемо благоденствие народов на земле и вечное спасение их на небесах, сам Бог Спаситель наш не вражду посевал, не страсти и мятежи воспламенял, но, водворяя мир, тишину и взаимную любовь, среди искушений в мятежных помыслах книжников иудейских, заповедал людям: воздадите Кесарева Кесареву и Божия Богови (Мф.22:21). Мы убеждены разумно, что земная жизнь – есть приготовление к жизни вечной; что к вечной блаженной жизни ведет людей истинная живая вера; что по этому законы и учреждения в государствах должны, облегчая и защищая сей путь, направлять человечество к высокой цели вечности. И благо нам: законы и учреждения в отечестве нашем главнейшим образом направлены к тому, чтобы утвердить веру и благочестие в народе.

Пусть тайные эгоисты-честолюбцы, прикрываясь личиною благодетелей человечества, пытаются низводить скипетры с престолов, Богом учрежденных (1Цар.2:8), в руки несмысленной черни – святотатственно усвоят ей священные права государей, предоставлять невежеству изрекать начала благоустройства, непостоянству и насилию учреждать и защищать общественный порядок?! О, мы готовы поразить анафемой сатанинское стремление таких себялюбцев, для собственного минутного возвышения готовых утвердить бразды правления на огнедышащих горах или на зыбях океана, которым уподобляется народ самовластитель. Сам Бог вещает: Мною царие царствуют, и сильнии пишут правду (Притч.8:15). Эту заповедь глубоко запечатлев в сердцах наших, мы убеждены в душе своей, что сам Всесильный Творец, Владыка и Повелитель наш, поставляет избранных Им царей над народами, главнейшая потребность коих – руководство, обязанность повиновения, и подчиненность; – сам Бог запечатлевает помазанников своих величием и силою (1Цар.2:10), чтобы народы в образе их видели Божие величие и могущество; сам Господь возвышает царей над всеми, чтобы Его законы имели силу и ограждение в слабых людях; чтобы пред могуществом царей трепетали страсти людские, чтобы соблюдались мир, тишина, единодушие, взаимное доверие, чтобы обуздывался разврат ума и сердца; сам Царь небесный окружает венценосцев всеми благами мира сего, чтобы, поставляя их выше нужд и забот житейских, выше пагубного в людях самолюбия, подвигать ум и сердце их к стремлению, и непрестанной неутомимой деятельности – единственно для блага подданных; сам Бог помазанников своих держит за десницу; укрепляет во всяком деле, и на всех путях предходит им (Ис.45:1, 2). Мы твердо убеждены в этой непререкаемой истине, и, скорбя душевно о заблуждении относительно ее, увлекшем народы Запада, умоляем Господа словами пророка Давида: постави, Господи, законоположителя над ними, да уразумеют, яко человецы суть (Пс.9:21).

Пусть скрытные крамольники, подводя все под неестественный уровень в государствах, и внося неугасимое пламя вражды в общества, проповедуют безразличие состояний: – для нас понятно сумасбродство и лживость сих возмутительных криков необузданных мятежников. Закон природы, в которой все, при непостижимом разнообразии, одно другому служа опорою, подчиняется одному началу, – закон природы, повторяю, который есть не что иное, как воля Божия, научил нас, что неравенство состояний – есть Божественное учреждение на земле. Каждое семейство, а из семейств слагается государство, – на опыте подтверждает эту святую истину. В семействе мы видим – родителей, детей и слуг. В благоустроенном доме все подчиняется главе семейства: дети почитают родителей, младшие братья и сестры уважают старших, слуги исполняют волю господ своих, вообще же одни другим взаимно помогают. Сам Творец запечатлел в душе человека эту святую волю свою, и ясно выразил ее в своем Божественном законе. Руководимые врожденным чувством, при осенении благодати, мы с детскою любовью исполняем Божественные заповеди в сем отношении. Нам заповедано: Бога бойтеся, царя чтите (1Пет.2:17), и мы благоговейно чтим Царя, в котором видим Отца, главу государства – сего семейства в самом обширнейшем размере. Заповедано: несть власть, аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.13:1), и подчиненность наша начальству, уважение к правительству и сановникам, – этим старшим братиям великого семейства, есть наша природная, так сказать, добродетель. Нам заповедано: раби, послушайте господей по плоти, со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, не пред очима точию работающе, якоже человекоугодницы, но якоже раби Христовы, творяще волю Божию от души (Еф.6:5, 6); – господие, правду и уравнение рабом подавайте (Кол.4:1), – и всякий среди нас довольный своею участью стремится, по мере сил своих, исполнять обязанности свойственные каждому по званию, – носить, по заповеди Апостола, тяготы друг друга, т. е. взаимно вспомоществовать друг другу, будучи твердо уверен, что под этим только условием может существовать общественный порядок, возвышаться общественное благоденствие, и устрояться наше спасение, для которых и соединил Господь людей в общества, а общества в государства.

Таковы наши правила и наша жизнь, сообразная с ними в государстве. Основанное на Божественном законе самодержавие – составляет величие, могущество и славу России; чистосердечная истинная вера, преданность и верность престолу народа русского, служат нерушимым ограждением сего величия, могущества, и славы нашего отечества.

Владея таким достоянием, мы не постыдимся ни пред Господом Богом, ни пред лицом мира, как стыдятся ныне народы Западной Европы, возмущенные и увлеченные вихрем головокружения, недоумевающие, как бы выразить свою зависть противу державы Русской.

За тоже и Господь благословляющий люди своя миром (Пс.28:11), благословил нас, даровав отечеству нашему мир, тишину и безмятежие – это высочайшее благодеяние Божие для государств, дабы мы свободно и беспрепятственно, прямым путем достигали прочного, нетленного совершенства, к которому быстро подвигается Россия неусыпными попечениями Отца отечества, Ангела хранителя нашего благоденствия, нашей безопасности, нашей собственности.

Предоставляю вам самим, братия мои, перечесть и достойно взвесить все истинно отеческие и щедроты, излиянные на народ русский возлюбленным Монархом нашим, Благочестивейшим Государем Императором Николаем Павловичем. В вашей памяти свежи еще примеры Его отеческой заботливости об вас... Но я замечаю на глазах ваших слезы благодарности. О! довершим же это умиление душевной признательности молитвою к Отцу небесному: Господи, силою Твоею возвеселится Царь, и о спасении Твоем возрадуется зело. Аминь².

Бога бойтеся, Царя чтите! 1Пет.2:17.

Краткая заповедь; но какое множество великих истин она напоминает нам! Подлинно, мы в ней видим и путь, прямо пролегающий к совершенному благоденствию рода человеческого на земли, и лестницу, возводящую всех людей на высоту небесного блаженства и славы в вечности, и несомненный залог попечения беспредельной благости и неистощимой любви Божией к человеку, нередко на погибель свою увлекающемуся волнами бурных страстей. Но преимущественно в судьбе тех царств и народов, которые с истинною верою и признательностью воздают Богу честь и славу, открывается попечение Промысла и действие благости Его. Таким царствам и народам сам Господь предопределяет правителей, возводя на престол царский Помазанников по своему сердцу, – благочестием и мудростью украшенных и превознесенных, которых, для вящшего благоденствия вверяемых их правлению, облекает Вседержитель своею силою и укрепляет мышцею своею высокою.

Доказательств непререкаемой этой истины не надобно искать издалека; мы это видим в нашем государстве, под скипетром Самодержавнейшего Повелителя его, Государя Императора Николая Павловича, которому Бог, как избраннейшему паче всех Царю – ревнителю намерений небесного Промысла о людях, во всем споспешествуя, сообщает непреодолимую силу и могущество, посредством коих утверждается на земли мир, торжество России, и благоденствие наше, коему завидуют все народы.

Но, да не возгордимся дарованным свыше счастьем своим! Нет, мы лучше в смирении возблагодарив Подателя всяких благ за возведение на Всероссийский престол такого Царя, всеусильно позаботимся с своей стороны, чтобы соделаться более достойными попечений о нас небесного Промысла, и не озираясь вспять, будем идти по нетрудному для истинного христианина пути, который нам указывается в страхе Господнем и в благоговейном почитании Царя: Бога бойтеся, Царя чтите. Верное соблюдение сих двух условий – сколько возвышает достоинство наше в очах благого Промысла, столько и споспешествует общему благоденствию отечества. Вот предмет настоящей беседы моей с вами, достойный великого празднества и вашего внимания.

Премудрый в спасительных своих наставлениях поставляет началом премудрости страх Господень (Притч.9:10), – той премудрости, которая возносит ум человеческий к созерцанию Божественного естества и свойств невидимого Бога, – на котором, как на неколебимом камне, утверждается временное и вечное блаженство человеков: блажени испытующии свидения Его (Пс.118:2).

Кто не чувствует в сердце своем страха Господня, тот чужд сознания своих непререкаемых соотношений к Богу, и своей непреложной зависимости от Него; тот конечно лишен дара созерцать свойства Его. А не видя в себе самом этих соотношений своих к Творцу, и не постигая свойств Божиих, может ли человек восчувствовать всю свою обязанность сыновнего повиновения воле Его; может ли испытывать пути и законы Божии, и тем прославлять о себе благий Промысл? Нет, это дело боящихся Господа, и потому блажен нарицается муж бояйся Господа (Пс.3:1). Мы сделаемся достойными благости Божией в той мере, в какой боимся Господа; чем больше в нас страха Господня, тем сильнее наши желания угодить Ему, тем вернее и надежнее наши добрые дела, чрез которые угождаем Ему: не делающии бо беззакония, в путех Его ходиша (Пс.118:3). Итак, страх Господень поистине есть начало и нашей надежды, и нашей уверенности в грядущем счастье и благоденствии.

Нет других твердых оснований, на коих бы можно было воздвигнуть здание общего благоденствия, кроме благоговейных чувств глубочайшего уважения и почитания законов предержащей власти, из любви к ней, и соблюдения внутренних законов, требующих единодушия, верности, нелицеприятия, бескорыстия, правосудия, чистой друг ко другу любви. Но какой закон человеческий, или даже закон внутренний, может иметь столько силы и страха в отношении к человеку, чтобы направить пути его к этому совершенству? Ничтожен там страх человеческий, где нет страха Божия; недействительна там сила законов человеческих, где не действуют законы Божии; тщетно там имя истины, доверенности, правоты, любви и верности, где нет веры Божественным внушениям Промысла. Кто глух к внушениям Промысла, тот не может ни чувствовать закона внутреннего, ни проникать воли Государя и святости благотворных законов Его. Человек, презирающий чувства, внушаемые Промыслом, есть не что иное, как бездушный истукан, существующий ко вреду ближнего и самого себя. Потому нет там благоденствия, где нет страха Господня.

Истину сию засвидетельствовали Израильтяне, люди избранные, которые столько раз бедствовали, сколько оставляли страх Господень, и столько раз вкушали сладкие плоды своего благоденствия под мудрыми правителями, сколько, проникнутые страхом Господним, возвращались к благочестию отцов своих. Почему же это так? Вот почему: – страхом Божиим побеждались бурные их страсти, сердца их возрождались к благочестию, а благочестие умудряло их, озаряя светом той непререкаемой истины, что в лице царей прообразует Себя Бог, не напрасно усвоивший им свое Божеское имя: Аз рех: бози есте (Пс.81:6), – что сам Царь неба и земли, живущий в неприступном свете, там на небеси, облекает свыше своею силою и могуществом царей земных: да уведят живущии, яко владеет Вышний царством человеческим, и емуже восхощет, даст е (Дан.4:14), и – что затем почитание царей земных, возвещающих истину и правду, соединяющих милость и суд, в предвечном законе сочеталось неразрывным узлом со славою и честью небесного Царя, а повиновение законам земной власти – с повиновением самому Господу. Таким образом, Израильтяне, проникаясь любовью, благодарностью, доверенностью и глубоким уважением к царям, благоговели пред их законами, благочестием и мудростью начертанными: посему и солнце счастья над ними всходило тогда, и стояло неподвижно.

И в самом деле, где яснее отражается образ власти и величия Божия, как не в скипетре державных повелителей, по манию своему управляющих волею всего народа, и царствующих во всех состояниях, во всех званиях, по всем местам в одно время, с равною силою, с равною деятельностью, с равным величием? Где премудрость и благость небесного Промысла очевиднее является взорам нашим, как не в мудрости и благости избранных царей земных, которые благодетельными законами соединяют разные племена, разные языки, в одно семейство, в одну душу к единому общему благу, и, благопрозорливым попечением своим проникают во всякие нужды и потребности всех подданных своих, смотря снисходительно на несовершенства многих? Где чувствительнее осязается правда и суд небесного Судии, как не на мече и суде царей земных, рассекающих узлы неправды, наказывающих буйную дерзость, оправдывающих истину, защищающих невинность, награждающих добродетель?

Так, по неисповедимым путям всеблагого Промысла, чрез избранных царей устрояется на земле общее царств и народов благоденствие, усугубляемое и утверждаемое наставлением небесным: Бога бойтеся, Царя чтите. – Спасительная заповедь! она близка сердцу оживленного верою созерцателя Божиих о человеке промышлений; она приятна дышущему надеждою и уверенностью в грядущем счастье, и вполне постигающему причину его, которую он находит в Боге и Его Помазаннике. Такой человек смотрит на это веление верховного Апостола, как на единственный источник благоденствия всех царств и народов, которое тем отраднее ему соблюдать, что исполнение его есть несомненный залог обильнейших благодеяний Божиих – для тех народов и царств, которые, славя с благодарностью Бога, чтут с благоговением и поставленного Богом Царя; боясь быть преступниками закона Божия, не преступают законов и земной власти, памятуя, что противляйся власти, Божию повелению противляется (Рим.13:2). Вот мудрствование по разуму Божию, вот и значение царей земных. Им благоговейно повинуясь, свидетельствуем свою признательность благости Божией; им сохраняя любовь свою и верность, доказываем истинную веру в Бога, благодетельствующего нам чрез них. И на сем-то Божественном основании утверждается вся слава и величие царств и народов.

Приятно истинному христианину наблюдать благодеяния всевышнего Творца, изливаемые вообще на верные Ему народы и царства: но отраднее воспоминать – дарованные своему отечеству. Коснемся же хотя слегка тех благодеяний, какие щедрою Десницею излились на любезнейшее отечество наше, чрез избранного Помазанника, Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая 1. Пусть и колеблющиеся умы, пораженные Его подвигами и добродетелями, которые носят отпечаток премудрости и благости невидимого Божества, уразумеют, яко с ним Бог, и на отечестве нашем почиет, благость Промысла.

Кто не помнит, как горы Тавра и Балкана благовестили в слух неба и земли могущество и силу Русского Царя и народа, ознаменованные блистательною победою, которою свыше Бог благословил нас? Кто не помнит, как облеченный силою Господнею Царь наш, мощною рукою сметал с лица земли великого царства своего различные бедствия, наносимые изменою, или другими случаями? И се, в очах наших, из любви своей к миру, ради спасения мира, совершил он чудный подвиг в Западной Европе: там новый сплел он России венец, подобный тому, которым красуется она со времен своего благословенного Царя Александра I. – Поправ козни злобных врагов и замыслы нечестия, остановил губительный их поток, вознес рог помазанников Божиих, утвердил потрясенный мир, тишину и спокойствие, к удивлению народов. Исполинские деяния, коими могущественный Царь наш сделался обновителем зыблемого Австрийского престола, подав исцеление от язв, жизнь вместо смерти, силу единения, вместо разделения, и вместо пристрастных злословий, признание и уразумение западными народами истинного понятия о Русском Царе и народе, поставят имя его на ряду с именами великих монархов всех веков. Мудрость и любовь к истине и правде, коими устранил он все препятствия, противупоставленные злонамеренными людьми, для ослабления всякой власти и для разрушения общего благоденствия народов, провозгласили уже из конца в конец вселенной верх неувядаемой славы его и святой Руси. Бросая громы смерти на врагов, он, подобно солнцу, несет жизнь бесчисленным народам и странам, и в тоже время царствуя по сердцу Божию, шествуя по указанному Промыслом пути, соделывает благополучными всех своих подданных, смотря снисходительно на несовершенство, и приискивая самые кроткие средства к исправлению. Несмотря на то, что в состав нашего государства входит столько разнообразных племен, различествующих между собою нравами, верою и языком, он всем царствует во благо; равно печется о счастье всех, отечески промышляя о распространении просвещения в религиозном, нравственном и умственном отношении, – об улучшении житейского быта всех без всякого различия, – о расширении взаимной друг к другу любви и соединении всех, так сказать, в одну душу, к общему благоденствию. Словом: нет ни одного состояния, ни одного звания, ни одного предмета, куда бы не проник луч его благости и мудрости. Так, по благословению Божию, венчает неувядаемою славою Русь святую и благотворит своим подданным великий Царь наш!

Потщимся же, братия, поддержать столь блестящее и благотворное для нас торжество отечества безусловным повиновением святой воле Государя, с нелицемерною и совершенною преданностью к священной Его особе, по Апостолу: Бога бойтеся, Царя чтите. Памятуя, к каким гибельным последствиям повели людей западных государств лжемудрования о царях, научимся как можно строже держаться Божественного о них учения, и никогда не прелагать предел вечных, яже положиша отцы наши по вере (Притч.22:28). Ибо сим только образом можем заслуживать любовь и благость Божию к себе, и продлить благодеяние Промысла, столь облаготворившего отечество наше чрез избранного своего Царя Николая Павловича. – Ныне же, собравшись в сей храм, соединим искреннее и живее верноподданнический голос с пениями и молитвами святой Церкви о здравии и благоденствии Государя Императора, и, не ограничивая своей теплой мольбы сим местом, ни настоящим днем, станем всегда с жаром сыновней любви возносить ее к небу; да преблагий Бог наш ввек сохранит нашему Царю милость свою, продолжая дни живота его, полагая во век века семя его, и престол его яко дние неба! (Пс.88:29, 30). Аминь.

Слава Богу! Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася (Пс.84:11). Какое прекрасное зрелище представляют ныне царства и народы, находящиеся между собою в мирном согласии, после страшных смятений кровавой борьбы! Ужасно и вспомнить о той картине человечества, которую представляли, во дни недавно минувших лет, люди, увлеченные пылкостью и стремительностью необузданных страстей, возмущенные до глубины сердца, до раздражения, ожесточения и исступления. Воскипение чувств внутреннего расстройства в неочищенных и в помраченных адским дымом лжеумствования душах, при действии возмущающей силы отвне, превращало их в огнедышащую гору, которая изливает лаву на все окружающее, – или в неугасимое пламя геенны, которое раздували сами дуси демонстии (Апок.16:14), – в страшный повсюдный пожар, который обнимал всех и все на Западе, к опасности самой Богу преданной России. Этою столь мрачною картиною, – этими столь грозными волнениями западных народов, – этим адским огнем любовались, как дети игрушками, питомцы духа века сего – имже Бог чрево, и слава в студе их (Флп.3:19); а верующие в Бога – Творца неба и земли, в трепете своем, думали, что преисполненная мера грехов наших ускоряет уже день страшного суда Его, и кончину сего развращенного мира. Но безмерно-долготерпеливый Господь Бог наш, наказав тягостными испытаниями, на всех поистине ниспосланными Его промыслом, чтобы всем спастися и в разум истины приити (1Тим.2:4), помиловал злосчастных по неизреченному милосердию своему: милость и истина сретостеся! Он человеколюбивейший, внушил царям царствующим, и сильным, пишущим правду (Притч.8:15), по Его манию, кои одарены Им великими качествами и преимуществами, взять вскоре осторожность – не дать лаве гнусных страстей простора, – потушить бережно пожар; и вот, правда и мир облобызастася, на славу богоизбранным миротворцам; и на земле мир!

Но кто в особенности достойнее этой многознаменательной славы, как не наш Богоизбранный Благочестивейший Государь Император Александр II? Не одно мое русское сердце говорит мне, не одни мои уста от избытка сердца глаголют, но общий голос вселенной вещает повсюду, что верх славы, от сего достопамятного события, принадлежим Боговенчанному и превознесенному Самодержцу Всероссийскому, удобопреклонному к миру и уступчивому для мира, побеждающему благим злое (Рим.12:21).

Итак, светися, светися радостью, Россия, торжественно празднующая днесь восшествие на престол Его Величества! Божие благоволение сияет над тобою в священной славе Царя твоего, небесными качествами своей души и сердца умиротворившего чуждые нам царства и народы, чтобы в мире и тишине устроять свое царство, и вводить в стройный чин миллионы своего народа, для общего блага.

Что может быть вожделеннее, что радостнее, что благонадежнее для царства, как не Царь, от которого на всех простирается животворный свет мудрости правительственной, терпения, кротости, любви, – одним словом – духа Евангельского? Дух Божий, чрез священное миропомазание Его Величества, видимо запечатлел в Нем то, что еще прежде сего священнодействия, невидимо сообщено Ему Богом чрез обыкновенное царственное происхождение и естественное право – преемство. С того времени, судьбы нашего отечества тесно сопряглись с судьбами державной особы Боговенчанного; с того времени Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, носясь над Ним, осеняет Его, подобно как древле, после помазания Пророком, благодатно и благотворно ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне, и потом (1Цар.16:13). И дивны, многознаменательны эти судьбы нашего Давида! Священный обет свой, который дан Им при самом восшествии на престол, и потом торжественно повторен при священнейшем короновании: «иметь постоянно единою мыслью и целью трудов и попечений своих утверждение, возвышение благоденствия России в настоящем и в будущем времени», – он, чудным образом осуществляет постепенно, посвящая на это все усилия своей души, все дни и часы своей жизни. В краткое время своего царствования, успел уже он показать пред лицом всего света, что точно, более всего и паче всего, ему дорога слава и благоденствие отечества нашего, и в этом единственно поставляет славу и честь свою, – и что действительно обладает Он потребными для того совершенствами: и мудростью, соединенною с дальновидною предусмотрительностью, – и мужеством духа, – и человеколюбием, – и кротостью и терпением благого сердца. Все это явил Он и в войне, Им наследованной, – и в мире, Им дарованном России. Среди неизбежных бедствий войны, столько тягостной, упорной и кровопролитной, Благочестивейший Государь наш Император не дорожил собственным спокойствием, ни самою жизнью, предпринимая трудные путешествия в страны отдаленнейшие, разоренные, или угрожаемые вражеским оружием. Везде и всегда показывал Он живейшее участие в положении несчастных, пострадавших от оружия и жестокости врагов, то подавая благопотребную помощь и ободрение, то одушевляя утешением и отрадными надеждами в будущем. После заключения честного мира, к которому Он в духе Евангельском искренно стремился, Он в немногие еще годы своего царствования – вполне проявил высокие качества свои во всех частях государственного управления; и ни одна часть не ускользнула от заботливого Его внимания. Всем уже известное пламенное Его стремление ко всему доброму и прекрасному, отраднейшими надеждами одушевляет нас. Богоизбранному и Боговенчанному Самодержцу нашему, победившему вражду и осуществившему мир христианскою мыслью, – надобно еще было благодатною прозорливостью напрягать и направлять все силы великой души своей к одной важной цели – к упрочению мира, столь необходимого для обеспечения благоденствия России и Россиян. Ему надобно было Евангельским терпением и кротостью голубиною, но с твердостью достойною Русского Царя, ослаблять сильные противодействия врагов недовольных миром, жаждущих крови бедного человечества и продолжения кровавой борьбы, – отражать всякие хитросплетаемые ими возражения, – разъяснять и доказывать пред целым светом великодушие и благодушие свое, и всю правоту своего дела и своего народа, одним словом, подвизаться подвигом добрым, как и в самой войне. Ему надобно еще было, в это же время, вникнуть в состояние всех подданых своего обширного царства, – взвесить все их нужды и тяжести, – объединить разнородные стихии русской народности, – облегчить неприятности и страдания, – дать силу правде. Сколько посему забот, сколько трудов, и сколько ума, пожертвований и самоотвержения требовалось от Царя – Отца, для общего блага? И мы видели ясно все богатство неизреченных щедрот Его, и были сами оным причастниками. Мы проникли в глубину благих чувств души и сердца общего Отца нашего на земле; Он и пред всеми раскрыл сам всю полноту нежной отеческой любви и милосердия – к бедным, внимания, благоволения и признательности к заслугам, благоволив принять искреннее участие в положении всех и каждого, – излить столько особенно важных милостей и облегчений на все сословия государства вообще, и на каждого в частности, достойного и недостойного, подобно как Отец наш небесный солнце свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и неправедныя (Мф.5:45). Се дни Его славного и благодатного царствования, которому подобного не представляет вся современная нам вселенная. Есть нам чему порадоваться, и о чем возвеселиться. Возрадуемся же и возвеселимся, братия Россияне!

Но чем ознаменуем радость нашу о Боговенчанном и Богомудром Зиждителе нашего благополучия, и благодарность к Нему за Его попечение о нас? Ничем лучше, как достойными Царя действиями, согласными с Его намерениями и волею. Мы наилучшим образом исполним долг свой к Царю, когда потщимся совокупными силами и деятельностью нашею вполне соответствовать Его видам и стремлениям, – когда не будем дозволять себе действий вредных и разрушительных для общего блага. Мы благодарно возвеселим сердце Царево, если пребудем непоколебимо верными долгу звания и служения своего, – если возревнуем о стяжании всякой добродетели христианской и гражданской, – и если, с сим вместе, будем творить молитвы, моления и прошения, согласно с Царевым молитвенным желанием: да свет спасительной веры, озаряя все умы, укрепляя все сердца, сохраняет выну общественную нравственность, – сей вернейший залог порядка и счастья; – и Господь сил да укрепит силы Царя Отца нашего и сохранит бесценную жизнь Его в долгоденствии и благоденствии; Дух же Господень да продолжает свое благодатное и благотворное осенение во все продолжение Его царствования: да выну милость и истина сретаются, и правда и мир лобызаются во дни Его.

Услыши, Боже, молитву нашу! Храни и сохрани Царя, на славу нам царствующего Тобою. Аминь.

Граждане и соотчичи! В настоящий день совершилось 9 лет, как возлюбленнейший наш Государь Александр Николаевич, по праву царственного наследства, восшел на Всероссийский престол. С того времени, судьбы нашего отечества тесно связаны с Державнейшею Особою Его. И прекрасная будущность России проявляется уже во всем том, что неутомимою Его заботливостью и мудростью совершилось во дни царствования Его. В глазах наших возросло, развилось и утвердилось, по всем частям Государственного управления, благоустройства и народного образования, бесчисленное разнообразие учреждений, улучшений и распоряжений самых благодетельных, так что нам, Россиянам, оставалось только тихо и безмятежно шествовать по пути чести и славы, и России – возрастать из силы в силу, из славы в славу.

Но суемудрый дух нашего времени, дух лжи и зависти, злобно смотря на все это, явился во всей наготе в государстве Российском, особенно в Польше, Литве, Белоруссии, Волыни и Украйне, – и судорожно взялся помешать совершенствованию всего, что могло быстро упрочивать, на твердых основаниях, блистательную будущность России. События настоящего времени показали нам это. Сей дух тьмы, под благовидным предлогом национальностей и общечеловеческих прав и интересов, явился проповедником вольностей, равенства, свободы и независимости, и, под личиной основываемого, на взаимной любви, единения, повсюдного братства, взволновал умы многих и подвиг сердца к буйному мятежу в западном крае. Все неопытные и легковерные, все обманутые в своих видах честолюбцы, все чем-либо недовольные, и заносчивая посредственность, тунеядство и бродяжничество, все это падало в глубокие пропасти заблуждения, преклоняло колена пред новым Ваалом самоубийственного безумия Польши, и стало под знамена вождей космополитической революции, с святотатственною изменою долгу, с тяжким оскорблением Венценосца-благодетеля, с поруганием и самого Бога, повелевающего чтить Царя, повиноваться властям. И, о ужас! – сам первосвященник римский, именующий себя непогрешимым, главою христианства, и его сопастыри – и своим словом, и своими достойными слез и рыданий молитвами, благословениями и разрешениями, торжественно ободряли, освящали мерзостные предприятия и злодеяния всех злоумышленных в среде паств своих. О времена! о нравы! Погибла доблесть христианская! Если их пастыри – светильники сделались таковы; то, рассудите, какова тьма? Желал бы я взойти на верх высокой башни и возгреметь в слух всем: долго ли вам обольщаться и обольщать ложными грезами? Суемудрые служители подземных повелителей, рабов демона, умыслили вы, вместо Благочестивейшего, помазанного Духом Святым Венценосца, чествовать и слушаться лжецов, обманщиков; братоубийц, клятвопреступников, хищников! Смотрите, на сколько видов злодеяний превращается самый первый из них, в угодность своим губительным страстям и демону, ратоборствующему против верной Богу России! Но довольно и сего.

Что же венценосный Ангел России? Конечно, сердце его истаевало от того, что многие из сынов ее – одни низвергались в пропасть, а другие близки были к ней. Но Он, в духе и силе Илииной, свыше помазанный в сокрушение сил демонских, с необычайною настойчивостью, энергией и неудержимым стремлением, и еще более с нравственными силами души своей, посвящая царские неослабные заботы и напряженные труды народному благу, неутомимо напрягал особенные, постоянные свои усилия и изобретал все средства к успешной борьбе с внешними врагами и внутренними противодействиями. Он, преследуя в своем обширнейшем царстве духа зла везде, во всех его видах, во всех видоизменениях, – и в тоже самое время мужественно поражая мечом слова мудрости своей внешних врагов, давал самый быстрый ход, с благотворным направлением, всем правительственным учреждениям, особенно в отношении к усилению войск своих и развитию военной дисциплины и духа светла в воинах; в отношении к расширению и укреплению народной силы в России, – чрез освобождение двадцати трех миллионов крестьян из крепостной зависимости; в отношении к общественному и церковному образованию, просвещению и воспитанию юного поколения. Так, с изумительным постоянством правительственных идей, действовал богомудрый Государь во благо России своей. Что же мешало конечному преуспеянию во всем? Увы, Он своим великодушным, благим намерениям – слишком часто встречал, при злотворных действиях со стороны внешних сильных козней, множество сопротивлений в среде государственных сословий, а прежде всего великий недостаток в России благонамеренных вождей юношества. Сим-то, именно сим, и воспользовались богоненавистные лжеучители, которые, сами сущи раби тления (2Пет.2:10, 19), без помехи проповедали и успели внушить многим сатанинскую свободу, которая, давая волю естественному нам самолюбию, гордости и необузданности кипучих страстей, прямо ведет к бедственному состоянию дикарей и отдает в державу страшного безначалия. Вот почему и изведал Государь наш много бедствий в своем царстве, и истомляется еще теперь борьбой с губительным духом революционным. Но, не много времени, и Он сокрушит силы демонские. Он знает уже, кто враг Божий, Его и России, и где источник современного зла. Он теперь зорко следит за всеми должностными лицами, занимающими различные поприща в Государстве, и тех, которые не соответствуют своему назначению образом мыслей и деятельностью, заменяет надежнейшими сановниками. Даст Бог, вскоре увидят все избавление России от злодеев и злоумышляющих нам. Вот уже и теперь, доблестною деятельностью избранных Им мужей, возвращается мир и порядок на наши благословенные нивы в Западном крае; вскоре исчезнут и тени злоумышляющих. И будут у нас свет и радость, веселие и торжество.

Что же нам, граждане и соотчичи, делать?

Ужели радоваться, и только? Нет. И наши должны быть постоянные усилия ко всему, что может споспешествовать прекрасным и счастливым судьбам нашего отечества и благоденствию общественному. Всякий из нас, в глубоком чувстве благодарности Богу и благоговения к Боговенчанному Царю, должен, каждый в своем звании, соревновать Помазаннику Божию и Его верным, достойным похвал и славы, деятелям, – и принять и блюсти в себе образ благой деятельности и светлых мыслей, и образовать себя по подобию таких людей, которые действуют по сердцу мудрого Царя и согласно своему долгу и чести.

Итак:

Ты, начальник, которому вверено управление делами общественными или военными, показывай себя стоящим выше трудностей времени, служа Царю, не как служат льстецы, сообразующиеся со временем и своими видами, но как друзья прекрасного и люди высокого образа мыслей. Одушевляясь святою верою и преданностью Государю, с энергией и обдуманною, разумною строгостью, преследуй всякое зло, и изобретай своим собственным умом и трудолюбием то, что нужно к преуспеянию управления и к сокрушению духа зла в среде управляемых; а благовременною предусмотрительностью своею же, не чужою, устраняй все, что могло б стать помехою тому. Таким образом, и начальствование твое совершится с похвалами и славою для тебя, и Государь и государство возрадуются о тебе.

Ты, который поставлен судьею и получил в руки свои весы правосудия – весы неуклонные, не обманчивые, верные, – соблюди их таковыми у себя. При ясном свете ума и чистоте сердца своего, разбирай тяжбы и произноси приговор по закону; и многомощное золото, с иными почетными титлами, да не будет уважено в твоем суде и да бежит оттуда прочь. Такие-то высокие и блистательные качества судей наполняют удовольствием душу Венценосца, и облегчают Его заботу о соблюдении правды и справедливости в судебных местах, к благоденствию общественному.

Ты, который носишь меч, стоя в славной среде воинства, мужественно поражай им врагов Державца и Державы, не щадя и жизни. Но в отношении к иным, да будет меч в руках твоих, как святыня, никого не поражающий. Будь немилосерд к вооруженному неприятелю, но милостив и снисходителен к врагу побежденному, и к мирному гражданину и пахарю – ближним твоим; и будь доволен оброком своим. Такой образ мыслей и действий есть венец и украшение христолюбивого воина. Этим и Самодержцу благо угодишь, и отечество будет славиться, с благодарностью превознося имя твое.

К вам, обращаю слово, юноши, которые приуготовляете себя науками к служению Царю и отечеству. Вы, во-первых: имейте страх Божий и любовь к Богу, это единственное твердое основание вашего в жизни счастья и общественной пользы от вас; во-вторых, в глубоком чувстве любви к Царю и отечеству, выработайте свой нрав, чтобы он был кроток, смирен, приятен, мудр, тверд, трудолюбив, степенен, воздержен, постоянен, целомудр. Вот украшения юных, которыми вы должны отличаться. А этим украшением юных утешится и сердце Царево, встречавшее много скорбей из-за зловоспитанной юности, по несчастью, весьма многих. Вождем вашим к тому да будет Бог и святая Церковь. Благий же Бог, да даст вам наставников по сердцу своему.

Какое же слово матерям, вознерадевшим о благовоспитании детей своих, и всем тем, кто соблазняет юношей? Скажу страшное слово Божеское, – слово правды Евангельской. Выслушайте с трепетом: горе, горе им! Изощренный меч гнева Божия висит над их головами, а они, злосчастные, в помрачении своем, любуются блеском его, и уне есть им, да обесится жернов осельский на выи их, и потонут в пучине морстей (Мф.18:6).

К вам, наконец, пастыри православные, от имени Пастыреначальника Иисуса Христа, простираю слово. Выслушайте с любовью. Всегда помня, что вы поставлены на страже Церкви Христовой, стойте на ней с самоотвержением, твердостью и верностью, при столь трудных политических и религиозных обстоятельствах нашего времени; в духе Апостольском, сильно и неустрашимо проповедуйте слово истины, слово правды Евангельской в слух всем; внушайте Белорусскому народу любовь к Богу, Царю и отечеству, преданность Престолу, повиновение властям, уважение к своим обязанностям и к долгу, и постоянно утверждайте в нем чувства привязанности к православной вере и к русской народности, к которой он принадлежит. Прежде же всего, старайтесь быть образцом нравственной жизни для народа и заслужить всеобщее уважение, спасая пасомых от козней и внушений злотворной пропаганды. А этим только вы и можете благоугодить Царю-благодетелю и споспешествовать осуществлению надежд России – отечества своего.

Граждане и соотчичи! Есть еще общий для всех долг в отношении к Государю, – долг из всех долгов самый справедливый и священный: это молиться за Него всегда. Благовременно же в сей день восшествия Его на престол помолиться соборне с Церковью, от всей полноты души и сердца, помолиться Богу, да сохранит Его здравым, долгоденствующим и исполненным всякой радости. И пусть молитва о Царе никогда не оскудевает в нашей душе.

Пусть всякий, подражая примеру Псалмопевца, взывает ко Господу: Господи, спаси Царя, и услыши ны в день, в онь же призовем Тя. Аминь.

Молю прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки: за Царя, и за всех, иже во власти суть. 1Тим.2:1, 2.

Будучи утверждены в вере Апостольской помня это наставление божественного Апостола Павла, вот мы и собрались в сей храм творить моления и прошения за нашего возлюбленнейшего Царя. И не напрасно.

Тогда как живущие по плоти и плотская мудрствующие, и обуреваемые суетами мира, мятутся день и ночь, – живущие по духу Христову, наслаждаются тихим и безмолвным житием; тогда как первые недоумевают, как можно достигнуть этого вожделенного безмятежия в жизни, последние обретают его в молитве. И можно ли сомневаться в действительности этого благодатного средства, памятуя, что усердная, живая молитва преклоняет к нам Того, от Него же всякий дар совершен нисходит (Иак.1:17)? А поскольку жизнь наша находится в тесной связи с жизнью подобных нам человеков, и поскольку безмятежие жизни нашей на земле сопряжено с благоденствием Царя и поставленных властей; то один из первоверховных Апостолов и научал христиан, в свое время, творить молитвы, как вообще за всех человеков, так преимущественно за Царя и за всех, иже во власти суть.

Братия-христиане! Если когда, то наипаче ныне, весьма благовременно это Божественное учение. Чем, как не молитвою, мы можем в сей день лучше ознаменовать верноподданническую преданность и любовь нашу к Августейшему Благодетелю и утешителю человечества, виновнику нашего мира в жизни; и чем, как не молитвою за Него, мы можем вернее упрочить наше собственное благоденствие? Молитва низводит с небес ту непостижимую силу, коею Царие царствуют, коею пишутся законы, ограждающие нашу жизнь, наше спокойствие, наше достояние благоприобретенное к поддержанию жизни, и коею избираются власти, наблюдающие за точным исполнением законов. Но, чтобы эта молитва наша, подобно звукам бездушного кимвала, исчезающим в воздухе, не потерялась в шуме сует мирских, и чтобы проникла в самое небо, она должна отличаться необходимыми к тому свойствами.

Три преимущественно свойства знаменуют ее: искренность, деятельность и святость, коими свидетельствуются ее совершенство и сила. Остановим внимание наше на кратком размышлении об этих свойствах.

Не много нужно внимания, чтобы видеть, как тщетна молитва не от души, как безрассудно и как страшно лицемерить ею. Что сказали бы вы о коварном сыне, который бы, прося родительской помощи в нуждах своих или других, вместо нежной искренности, лукавствовал пред благодетельным своим и вообще человеколюбивым родителем? Как принял бы и отец прошения такового сына? Вместо того, чтобы внять им, не возненавидел ли бы он его? Что сказали бы вы о посланнике, который, чувствуя священную свою обязанность и всю необходимость просить у могущественнейшего обладателя помощи, для подкрепления сил своего царя, коварно действовал бы в сем случае? Что подумал бы о нем и тот могущественный обладатель, видя его таким в своих чертогах, и как бы он с ним поступил? Что, говорю, сказали бы вы о них, то отнесем к себе самим. Вера и верноподданнический наш долг поставляют нас ныне пред лицом Царя царствующих творить молитвы за Государя нашего Самодержца; и мы не страшились бы, надмеваясь и угождая гибельным внушениям страстей, лукавствовать под видом молитвы? Более скажу. Сам Царь царствующих требует молитвы нелицемерной, искренней, чистосердечной, говоря к каждому из человеков: даждь ми, сыне, твое сердце (Притч.23:26); и жалуется на тех, кои приближаются к Нему усты своими, и устнами своими почитают Его, сердце же их далече отстоит от Него (Ис.29:13), угрожая лицемерам даже неизбежною гибелью: горе вам, лицемеры, и сравнивая их с гробами повапленными, вмещающими в себе гнилость истлевшего человечества. Если кто и среди нас, по одному лишь обычаю и приличию, дабы примениться только к порядку и не обнаружит своего нерасположения к настоящему торжеству, притек в храм сей; если кто, иное чувствуя, нежели что делает, думает одним видом набожного чувства, одною вывескою принужденного на лице благоговения, прикрыть наготу сердца своего; то Всевидящий, зрящий не на лица, а на сердца людей, огорченный коварством творения своего, Творец, повторит и им страшные слова гнева своего: горе вам, лицемеры, повапленные гробы, исполненные гнилости, отступите от Мене вси делающии беззаконие. Ах, христиане! страшна эта угроза Божия! Чье сердце не потрясется ею? Кто не захочет омыть беззаконие лицемерства своего в молитве жгучими слезами раскаяния своего? О, разве сын погибели! Да, если всякий и не христианин, но чающий воскресения мертвых и жизни будущего века, здравомыслящий человек, считает чистосердечную молитву за Царя обязательною для себя; то тем паче всякому христианину, здесь, пред престолом Царя царствующих и Господа господствующих, подобает, клянясь искренно в сыновней верности Тому, Его же Он оправдал царствовати над нами, и одушевляясь нелицемерною любовью своею к Нему, молиться чистосердечно здесь, да и на всяком месте взывать от души: Господи, спаси Царя, и утверди престол Его незыблемым во веки.

Но этого мало, чтобы молитва наша была только искренняя; она должна быть еще и деятельная.

И в самом деле, что пользы в нашей молитве за Царя, если она будет ограничиваться одною только искренностью, не проявляемою в деятельности? Не будет ли она тогда подобна молитве того, о котором говорит Божественное писание: имать ревность, но не по разуму (Рим.10:2). Кая польза, говорит Иаков (Иак.2:14), братия моя, аще веру глаголет кто имети, дел же не имать? Какая польза и в молитвах наших, христиане, если мы молимся за Царя усердно, но не приводим в исполнение его повелений, в которых заключается собственное благоденствие наше, но которые, по недальновидному нашему разуму, часто кажутся нам или тяжелыми, или неудобоисполнимыми; если самым опытом, на деле мы не употребляем всех наших сил, всего нашего усердия, чтобы быть полезными государству, и тем содействовать благотворным видам Всеавгустейшего нашего Монарха, смотря потому, кто к чему способен, но думая только одними поклонами заплатить наш верноподданнический долг Царю, пренебрегши исполнением обязанностей, налагаемых на каждого из нас званием или состоянием? Как вера, так и молитва, без дел мертва. Вспомним, что сказал Иисус Христос, во время пребывания своего на земле, Фарисеям, поднесшим Ему пенязь, с намерением узнать мысли Божии о Царях: воздадите Божия Богови, а кесарева Кесареви. Эти слова Спасителя ясно показывают священнейший долг верноподданных: и творить искреннюю молитву за Царя, и исполнять все его повеления. Вот дух Христов в отношении к Царям. А Павел апостол говорит: аще кто духа Христова не имать, сей несть Егов (Рим.8:9). Итак, военноначальник ли кто, или просто воин, и молись за Царя чистосердечно, и с самопожертвованием, подвигом добрым подвизайся к защите государства, не щади живота своего за Царя и отечество; пастырь ли кто Церкви, – молясь от души, с успехом да проходит и пастырское звание свое, неусыпно заботясь об обращении ко спасению душ заблуждших, подобно доброму, упоминаемому в Евангелии, пастырю; начальник ли кто, с искреннею молитвою своею за Царя, смотри за подчиненными, дабы все они ревностно исполняли долг свой, и сам собственным своим в сем отношении примером внушай им эту ревность; ты, отец семейства воздавая сам Богу Божие, а Кесарю кесарево, молитвою и исполнением своих обязанностей по состоянию, с напряженною заботливостью воспитывай в умах и сердцах детей своих совершенное сознание святейшего долга молитвы за Царя и благоговения и нежной живой любви к нему. Короче сказать, всякий, в каком кто звании и состоянии ни поставлен, делом должен сопровождать молитву свою за Царя, и для пастырей Церкви о сем напоминать никогда не лишнее дело.

Наконец, для полного совершенства молитвы, она должна быть свята, т. е. творима сердцем чистым и духом правым. Всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов (Иак.1:17). Но может ли дело молитвы нашей носить отпечаток совершенного и благого, если в нем пробивается примесь дольнего, касающегося своим корнем тьмы? Нет, благочестивые слушатели! Душа, занимающаяся Богомыслием, не должна разделяться на двое. Чтобы молитвенное ее деяние не теряло своей цены пред небом, она должна воспрянуть от дольнего к горнему, от чувственного к духовному; ибо нельзя двум господам работать: Богу и мамоне (Мф.6:24). Творя молитвы, Мы должны оставить все то, что только может угождать страстям нашим, помышляя единственно о том, как бы умилостивить для себя Бога, которому работаем; мы должны отложить кичение, злобу, гордость, вооружаясь против этих чудовищ искаженной природы человеческой, смирением, которое есть основный камень Богомыслия (Пс.1:19 и 101:18). – Поэтому и Церковь говорит о святых своих, что они стяжали смирением высокая. При смирении рассеивается в душе нестройный хаос надменных помыслов и страстных желаний, и она делается способною смягчить ожесточение сердца. Тогда она, утихнув от внутреннего непрестанного шума страстей, ее оглушающих, в безмолвии своего смирения, воздаст должное: Богу Божие, Кесарю кесарево. Богу – веру и чистую молитву, Царю – верноподданническое служение свое, молитвою о благоденствии его и всегда радушным исполнением священной воли его; тогда и грубые впечатления внешние, облекающие сердце, как бы некою корою, исчезнут перед нею, как туман пред солнечным сиянием; и человек, в таком именно состоянии, ясно видя, что Царь есть Божие орудие, избранное для управления нами, и что благоденствие Его есть благоденствие наше будет от всей души молиться по вся дни, и на всяком месте, ежечасно повторяя: Господи, спаси Царя, Боже, храни Самодержца; будет всегда услаждаться и образцами молитвы за Царей, оставленными нам всеми угодниками Божиими древнего и нового мира, и благоговеть пред велением Божиим в сем отношении. Вот с каким расположением души и сердца, мы должны ныне и всегда находиться во время молитвы.

Поистине, не хотелось бы и подумать, чтобы в храме сем нашелся хотя один в ином состоянии души своей, и молитву к Богу, Отцу светов, за Царя, осквернял помыслами и действиями тьмы. Здесь все мы предстоим пред Сердцеведцем, и с подобающею невинностью должны принесть Ему в жертву чистое сердце, а не искушать Его, как некогда искушал Спасителя демон, враг и завистник спасения человеков. Здесь мы собрались в глубоком смирении сливать глас свой с гласом Церкви, которая свята, и жертва, с которою соединяем возносимые здесь молитвы наши, свята, и небожители, с коими сообщаемся в своей молитве, святы; следовательно, и самые души наши в это время и намерения наши, с коими творим молитвы за Царя и за всех, иже во власти суть, должны быть также святы, а потому и молитва наша, конечно, должна быть свята, творима чистым сердцем и духом правым, чтобы стала она для Царя и для нас самих спасительною.

С такими-то мыслями и чувствами, конечно, и молятся днесь в храмах Господних миллионы благомыслящих верноподданных Россиян за возлюбленнейшего Государя Александра Николаевича. Да, если бы в сию минуту мы могли вознестись на такую высоту, откуда бы можно было обнять взором своим все пространство Богом благословенной России, и слышать все благожелания душевно-преданных своему Царю; то мы услышали бы глас, подобно шуму вод многих, разливающийся от подножия престола Его во все концы обширнейшей Империи, и сливающийся в одном нераздельном чувстве любви и верности. Мы бы увидели, как, не смотря на многоразличие племен и наречий, все, кто искренно любит Царя, и дорожит собственным благоденстсвием, несут к трону Его Императорского Величества жертву сыновней признательности, молитвенно приветствуя Его благожеланием, коим некогда народ Божий приветствовал избранных и Богом превознесенных Царей своих: да живет Царь наш (1Цар.10:24), да живет радость наша, да живет блаженство наше, да живет жизнь наша! С этим-то благожеланием сольем чувствования наши и мы, все христиане, предстоящие в сем храме, и в полном сознании своего верноподданнического священнейшего долга, вознесем едиными усты и единым сердцем к престолу Всевышнего усерднейшую, чистую молитву нашу о спасении Царя: да будет имя Его благословенно отныне и до века. Аминь.

Обретох Давида раба Моего, елеем святым Моим помазах его. Ибо рука Моя заступит его, и мышца Моя укрепит его: ничтоже успеет враг на него, и сын беззакония не приложит озлобити его. Пс.88:21–24.

Вот, братия мои, тот несокрушимый камень, основание силы и державы царств, кроме которого никто не может положить иного. Царей утверждает сам Бог силою своею, и на твердости этой силы воздвигается могущество и слава царствующих, твердость и величие царств, торжество и счастье народов.

Тяжело сказать, но необходимость требует не умалчивать, – не можем бо мы, яже видехом и слышахом не глаголати (Деян.4:20): у многих более внимания к ошибочному мнению, внушаемому развращенным умом человеческим, нежели к непререкаемой истине, объявляемой словом Божиим; им понятнее и приятнее мрак человеческого лжемудрования, навеваемый духом тьмы и отцом лжи, нежели чистый, ясный свет небесного откровения, очевидными знамениями являющий, что сам Бог устрояет жребий народов, и предопределяет, как и от кого быть им управляемыми (Кол.1:20). Для таких людей противно все, чем благоденствуют народы: законность, порядок, уважение к предержащей власти, вере и правде.

Но, чем явственнее знамения того, что Провидение избирает царей охранительными и благотворными орудиями для гражданских обществ и государств; тем безумнее и преступнее кичливая мысль самообольщенных и прельщенных, которая всуе волнует и мятет их, как бы лучше устроить государственную власть и силу, и кому бы лучше вверить оные, – тем печальнее положение людей, увлекаемых потоком такового ослепления. Пожалев о них, мы, торжествующие сыны России, возблагодарим всем сердцем Господа Бога за внимание наше к Его слову, утверждающему нас в благоговейной верности Помазанникам Его, которая чрез них выну низводит на отечество наше всесильную помощь Божию, – помощь, без которой все могущество сильных земли ничтожно, и счастье народов ненадежно. Рассмотрим это несколько подробнее в настоящем слове.

Не станем приводить доказательств тому из прежних времен, из всемирных летописей. Смотря в наше время на то, как один народ наслаждается незыблемым миром и благоденствием в земле своей, другой напротив, при всей, по-видимому, своей силе и счастливом положении своего государства, покровительствуемого самою природою, становится жертвою всех зол, и не успевает даже пролитием своей крови искупить бедственного положения и горя в своей жизни; – как и правители народов, блюдущие мир и благоденствие их, одни радостно достигают славы верной и блистательной в настоящем, оставляя по себе имя великих и в будущем, – другие, напротив того, утомленные неуспехами своей деятельности на великом и трудном поприще своем, повергают и судьбу свою, и судьбу царства и народа своего на произвол случая: смотря, говорю, на все это, нельзя не заметить того, что без содействия Божия, все могущество сильных земли, и счастье народов всегда неверно и шатко, что без помощи Всемогущего, всегда конец их печален.

Чтобы совершенно убедиться в сем, пройдем мыслью по обширнейшему кругу отношений общественных и государственных. Все эти отношения бывают в таком положении, что подвергаются переворотам, коих последствия ведут к многочисленнейшим опасностям, умножением которых, ввергаются народы в отчаяние, не находя ни в своем собственном могуществе, ни в своем оружии довольно сил, чтоб предотвратить усиление опасностей или противостать их напору.

Остановим здесь первый взгляд наш на отношения общественные. Кто внушит гражданам – единство воли, желаний и действий? Кто даст народоправителям – строителям общественного благоденствия, такую мудрость и силу, чтоб совершить в людях все то добро, на котором воздвигается общее благо человечества, благо народное? Если главе частного дома и небольшого семейства трудно, даже невозможно без помощи Божией – напечатлеть на сердцах семьи своей все те добродетели, от которых рождается их счастье; то что могут сделать люди, сами по себе, в деле устроения жребия государственной необъятной семьи – такой семьи, которую составляют граждане различных нравов и обычаев, веры и языка, разных званий и состояний – рассеянные на великом пространстве земли, – люди, порабощаемые кипучими страстями, возмущаемые многочисленнейшими превратностями здешней жизни, разжигаемые разными предметами и увлекаемые туда и сюда обманчивыми приманками?

Тут, конечно, потребна, кроме естественных дарований, преобладающая над всем воля и всесовершающая премудрость и сила, чтобы мощным влиянием на всех вообще и каждого порознь, возбуждая в развращенных умах и порочных сердцах мудрые мысли, благие чувствования и желания всего доброго, благородного и прекрасного, и притупляя жало мятежных страстей, нетерпящих узды, могущественно держать всех, от вельмож до самых последних поселян, в одном хотении добра так, чтобы все и каждый, чуждаясь пороков и боясь даже помышления о них, составляли одно доброе сердце и одну светлую душу (Деян.4:22), – душу, сколько мужественную столько же пылающую верностью всякой власти, преданностью престолу, и любовью к порядку. Нужно притом, чтобы и слабые, и сильные, и бедные, и богатые, равно все вразумлялись в своей собственной совести радушно: как нести иго семейной и гражданской жизни, не утомляясь, не ропща, не делаясь рабами плоти, не оказываясь сообщниками зла, друзьями мамоны, – и как, не теряя ни одной минуты для собственного довольства и счастья, трудиться по любви, искренно и усердно для блага других, – блага общего. Но какие естественные дарования могут вселить в человека такую всемощную волю, и, так сказать, зиждительную силу? Напрасно искать ее в людях, даже обладающих всеми преимуществами и дарами природы человеческой. Разве одна только слепая дерзость самообольщения и прельщения станет усвоять человекам то, что свойственно Тому Единому, имже вся быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Ин.1:3), – всесильным влиянием слова и закона коего, утишаются бушующие волны страстей наших, как некогда словом Его остановилось течение луны и солнца для покорения врагов, и воды Иорданские, равно как и стремительность людей неприязненных, обратились вспять для спасения Израиля. Сей-то Един Сый – Господь и Владыка вселенной, – который по манию своему, вечным светом премудрости, всемощно ведет нас странников в сей юдоли мира прямым и надежным путем к совершенству и блаженству, как некогда огнем и облаком вел Израиля в обетованную землю, – и ночью и днем отводя людей от зла, и вспомоществуя всем вести жизнь неоскверняемую пороками. Не многие, и то по принуждению, следуют благим помыслам, а гораздо больше им противятся. Вот мелькнуло в очах ума нашего малое какое-то озарение небесного света, но большая часть ускользнула от нас, пролетев быстро, как молния, прежде нежели просветились мы сим светом. Все люди более склонны ко злу, и большею частью худы: глубина сердца нашего опустела; недостает в ней мудрой мысли и желаний святых; ее наполняют – самолюбие, своекорыстие, гордость, лукавство, зависть, ненависть, нега и грубые удовольствия – искушения завистника, который человекоубийственною хитростью уловил родоначальника нашего. Следовательно, чтобы в таком печальном состоянии человечества, заботливостью смертных строителей мира и благоденствия граждан в мире, могло совершиться все, что утверждало бы покой и счастье, для того нужен свыше благий дар, содействие от Источника премудрости: всякое даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов (Иак.1:17), – необходимо беспрестанное посещение Божественной благодати, всегда немощная врачующей, и оскудевающая восполняющей. Иначе, тщетны все помыслы и заботы людские в этом деле: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии (Песн. степ. 126). Но довольно об отношениях общественных.

Такой же, без помощи Божией, бывает успех и в государственных отношениях. Проходя молчанием, как трудно людям, самим по себе, ясно предвидеть и предотвратить все, что могло бы нарушить покой и произвести несчастье для государства в будущем, – можно утвердительно сказать, что и в настоящем далеко недостаточны для сего умственные и физические силы человеческие, неукрепляемые силою свыше. К каждой мысли человека, всегда, как мгла, примешивается нечто земное – несовершенное, страстное и суетное. Каким образом проникнуть эту мглу, чтоб светлыми очами ума, видеть верно все начала переворотов опасных своими последствиями, по государственным многоразличным отношениям, внутренним и внешним, нравственным и политическим, не увлекаясь никакими хитросплетениями измены, коварства, происков и козней людских, или печальными слабостями своей собственной жизни? Эту мглу рассевает одна благодать Того, Кто преисполнен света и разума, и обновляя в уме человеческом источник своего света, делает его выну полным и неиссякаемым, точным и обильным в мудрых предначертаниях ко благу государства.

Каким образом еще вселить в душу воинов и полководцев то высокое, благородное чувство существеннейшего их долга, чтоб не щадя самой жизни, с самоотвержением полагали они на поле брани живот свой, столь драгоценный для всякого существа, – а с тем вместе возбудить в сердцах мирных граждан – единство такой решительной воли, чтоб все без различия ревностно спешили приносить от души все в жертву отечеству, когда грозная буря застигает его, не теряя долготерпения – переносить лишения в своей жизни? К тому конечно располагает вполне и чувствования и желания наши – одна лишь всесовершающая воля Того, Кто вся, елика восхоте, сотвори (Пс.134:6). Его-то благодать и сила, а не что иное, возбуждает, расширяет и возвышает в народоправителях мужество и непоколебимую твердость, геройство и самоотвержение, столь потребные для того, чтобы, следя недремлющим оком замыслы врагов одних, и предусматривая всю опасность от страшного, часто тайного, стремления других, стоять подобно несокрушимому камню, на страже в государственном дому, и так устроять все отрасли благоустройства его и незыблемое спокойствие в нем, – чтобы не трепетали грады и мирные веси его, – чтобы все сословия, довольные своим бытом, безопасно предавались мирным гражданским занятиям. Поистине тот Един, Кому имя Господь сильный в бранех, во всякое время – и тогда, когда противоборствующие страшные силы варваров, подвизаемых алчностью завоевания и жаждою крови, ворвутся в самую грудь государства, – дарует державу и одоление, заступая Помазанника своего всесильною рукою своею, и мышцею своею укрепляя его так, чтобы, не упадая духом сам, и не допуская свой народ предаться отчаянию, возмогал он противостать и побеждать, спасать государство и утверждать покой и величие его (Исх.49:26). Совершенно так! Ибо аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Песн. степ. 126). Кто изучил и уразумел природу человеческую, достиг до такого состояния, что может с премудрым царем созерцать свойства Божии, тот знает, что один только Господь крепок и силен, что и дается от Господа держава, и сила от Вышняго людям (Прем.6:3) Но каким людям? Всем ли? многим ли? Нет, нет! Непобедимая сила и держава дается только избранным от самого Бога, мужам, – тем мужам, которые с чувством глубокого благоговения к Создателю своему, являют всегда себя истинными ревнителями намерений небесного Промысла о людях, и твердую свою верность Богу соединяют с любовью к народному благу и благочестию, работая Господеви со страхом, и уповая на Него. О таковых-то именно мужах изрек Господь в лице Давида царя: обретох Давида раба Моего, елеем святым Моим помазах его. Ибо рука Моя заступит его, и мышца Моя укрепит его: ничтоже успеет враг на него, и сын беззакония не приложит озлобити его.

Порадуемся, братия мои, за нашего Царя! Слава Богу! все то светло отражается в благочестивейшем Государе Императоре Николае Павловиче. В нем сияют благие дары неба, к торжеству святой Руси и счастью Россиян, со дня избрания Его Богом, и возведения на Всероссийский престол, помазания Его самим Богом чрез святейшее миропомазание. Святый елей Божией благодати, горящий в избранном Царе, ярко своим светом озаряет всегда Его Императорское Величество, и своею теплотою небесною согревает дух Царев. Потому-то все Его предначертания и намерения столько же всегда были светлы, чисты, точны, и верны, сколько исполнение и развитие их быстро и решительно для блага общего – блага отечества. Ревнование Его о достижении цели намерений Божиих о людях, осиеваемое и окрыляемое свыше светом от Источника светов и разумов, возбуждалось выну посещениями Благодати, которая, показывая всегда уму Цареву новые пути для преуспеяния, – вспомоществовала ему в трудах, превышающих силы человека, как некогда Моисею на Амалика, Сампсону на иноплеменников, и Давиду на Голиафа. Таким образом Государь наш, как избранное, охранительное и благотворное орудие промышления Божия о святой Руси, могущественною рукою отсекает от нее вражию страшную силу и все, что могло бы вредить ей. Никакие ухищренные строения людской зависти и злобы не могли ввесть Его в обман. Напротив того, самые зоркие наблюдатели за Ним, враги нашего отечества – дальние и близкие, внутренние и внешние, обманывались сами, приходили в недоумение, и, недоумевая, дивились быстроте непроницаемых стремлений и чудных преуспеяний Его Императорского Величества, ко благу вверенного Ему Промыслом народа.

Итак, исполняется над ним изречение Божие: ничтоже успеет враг на него, и сын беззакония не приложит озлобити его. И если более углубляться в черты Государя Императора Николая Павловича; то не знаешь чему больше удивляться, Его ли изумительным доблестям, – прозорливости ли, проникавшей во глубину происков и козней отделенных от Него великими пространствами враждебных нам народов, – или Его мудрому строению государства, – великодушию и благотворению, которых неизгладимые следы останутся вековыми свидетелями и в чужих краях. Так он царствует нами счастливо до сего дня. Почему? Потому, что сей великий Царь, не уповая на силы человеческие, всегда прибегает к всесильной помощи от Господа, спасающаго правыя сердцем (Пс.30:2) – от востаний неправедных, и, одушевляясь всегда твердою верностью своею Богу, не бывает никогда равнодушным зрителем общего дела веры. – Преисполненный пламенной любви к народу, Он более всего и паче всего любит истину (Прем.1:1), все доброе, все святое, и, своим царским многопоучительным примером, воспламеняет ревность по благочестию в народе; и Бог, возлюбивший Его за сие – более всех, первенца положил его, высока паче царей земных (Пс.88:28).

Вот где красуется громкая слава Государя Императора нашего! Вот чем держится Его могущество, и твердость нашего отечества! Вот чем счастлива и неприступна врагам Россия, делающаяся под самодержавным скипетром спасительного единодержавия таким, по мнению самых же врагов, таким государством, которое своим нынешним политическим и нравственным положением приобрело право и возможность быть главным судьею в делах всей Европы, ко благу великого семейства европейских народов.

Восхищаясь и наслаждаясь столь величественною картиною нашего благоденствия, в сей радостный день священнейшего коронования Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, – о! воспоем, братия мои, и поем всем сердцем и, душою, песнь нову благодарений всещедрому Богу, толико нам благодеющему: – помолимся и непрестанно будем молить Господа сил, Царя славы, – да пребывает всегда, как и доныне, с Государем нашим сила и держава Его, и державное царское благочестие, – и да будет в Нем источник Его радости и мира выну полон и неиссякаем, и по Его Божественному слову, текущ и скачущ, точен, жизнодетелен, обилен подвигами ко благу Церкви и отечества: да уразумеют враги: яко Бог нам прибежище, заступник и сила. Аминь.

Всяка душа властем предержащим да повинуется. Рим.13:1.

Так Апостол Павел дает христианам Римской Церкви заповедь о повиновении земным властям! Всяка душа, – говорит он, – властем предержащим да повинуется. Какие же это власти, к которым столь глубокое питает уважение один из учеников Христовых, что внушает повиноваться им? Верно вы, слушатели, уже припомнили, что слова Апостола были произнесены в такое время, – когда христианство только что зарождалось, и когда судьбы народов зависели от воли таких властей, которые еще не были озарены благотворным светом христианской веры, когда кесари Рима были жестокими гонителями небесного учения Иисуса Христа и врагами Его Церкви, созидаемой руками Апостолов. Вот каким властям Апостол обязывает христиан Римлян оказывать повиновение! Если так, то сколь же священною и важною должна быть обязанность повиноваться властям для нас, христиан, чад святой Руси, – для нас, судьбы коих находятся в распоряжении властей, исповедующих одну с нами Божественную веру, действующих в духе христианства, покровительствующих благочестие христианское! Как свято надобно исполнять нам заповедь Апостола о повиновении властям, когда наши Венценосцы и словом и жизнью доказывают, что они любят правду, ненавидят беззаконие, творят милость и суд!

Но, для восполнения заповеди Апостола о повиновении властям, над нами поставленным, мы должны им оказывать повиновение не в духе мира, а в духе истинных последователей Иисуса Христа, в духе веры, надежды и любви; потому что такое только повиновение есть истинное повиновение; такое только повиновение и привлекает на нас взоры Отца небесного, и делает нас полезными членами общества, в котором мы живем, и Церкви, к которой мы принадлежим со дня крещения. Теперь для общей нашей пользы определим главные свойства истинного повиновения земным властям.

И во-первых: христианское повиновение земным властям состоит в точном исполнении их повелений.

Если законные власти суть блюстители общественного спокойствия, хранители и покровители каждого человека в частности; то очевидно, что повеления, исходящие из их уст, тесно бывают соединены с благом целого общества, или многих лиц, принадлежащих к тому или другому обществу, или отдельно каждого гражданина; поэтому неверное, медлительное, неблагонамеренное исполнение воли земных властей необходимо должно иметь гибельное влияние на судьбу целого государства, на счастье многих людей, и спокойствие каждого из нас.

Так воин, вместо того, чтобы с пользою и усердием служить своему отечеству, причиняет ему большой вред, когда неверно следует гласу высших властей. Так судия, вместо того, чтобы покровительствовать невинно страждущих и невинно гонимых, вместо того, чтобы обличать различные преступления, коварства и злоупотребления, является защитником неправды и врагом добродетели тогда, когда осмеливается отступить от закона, Венценосцем начертанного, когда беспечно дремлет над законом, и за цену ничтожного металла продает свое беспристрастие, драгоценное право исполнителя воли земных властей. Вообще мы все вредим нашим ближним, нашим кровным братьям, нашему отечеству, если мы неточно исполняем повеления земных властей. Но сообразны ли столь злые действия с свойством христианина, который имеет в Иисусе Христе столь высокий образец для своей деятельности, для своей жизни? Очевидно, нет. Истинные последователи Иисуса Христа не только не должны делать никакого зла своим ближним, но еще должны любить их, как самих себя, должны, если можно и нужно, жертвовать своею жизнью, полагать свои души для блага ближних. Итак тот христианин, который не на словах только, но и на самом деле любит ближнего, как себя самого, не позволит в маловажных даже случаях нарушить волю Цареву, будучи твердо уверен, что малейшее отступление от исполнения возложенной на него обязанности может сопровождаться гибельными последствиями для его соотечественников, для его братьев во Христе. Каждое слово земных властей для истинного последователя Христова, хотя бы оно прямо и не относилось к общественной пользе, – священно и неизменно для него. Он иначе смотрит на власть земную, чем сыны века сего, которые видят в ней только простых людей, избранных гласом народным для сохранения государственной тишины и спокойствия. Истинный христианин в правителях земных видит что-то большее, замечает в них права Божественные. Аз рех: бози есте и сынове Вышняго (Пс.81:6). Так сам Бог называет земных правителей сынами Вышнего и подобиями Божества!

Бог, слушатели, в настоящее время не благоволит видимым образом управлять сынами земли, но поставляет правителей царств из среды их людей, и в лице их Сам, живый на небесех, невидимо управляет судьбами народов. Цари земные, по своей власти представляют образ Бога на земле, – как избранные сыны Вышнего, следственно в лице их мы повинуемся Господу неба и земли. После этого исполнять волю властей земных значит одно и тоже, что творить волю самого Бога, Творца и Спасителя нашего.

Во-вторых: христианское повиновение должно быть безропотное и беспрекословное.

Ропот и противоречие начальникам – это такие действия в человеке, которые вовсе неприличны характеру истинных последователей Христовых. Отличительная черта деятельности христианской состоит в кротости и смирении. Христианин, будучи глубоко проникнут учением Богочеловека, не осмелится никого из своих братьев осуждать, тем более высших себя. Но что делает тот, кто противоречит земным властям, как не представляет себя судиею их, как не обличает их в неблагоразумии и несправедливости? Христианское повиновение не должно сопровождаться ропотом и жалобами на правителей. За что христианин может роптать на земные власти? За то ли, что они возлагают на него труды, обременительные для тела? Но для христианина, который при купели крещения дал клятву нести крест до самой смерти, мир сей и должен быть местом тяжких трудов и подвигов, а не жилищем спокойствия и веселия. Для чего христианину роптать на несправедливость начальников, иногда лишающих его должной награды, когда он знает, что награда, отнятая у него на земле, будет возвращена на небе? Для чего христианину жаловаться и на случающуюся иногда жестокость строптивых владык, которые притесняют и гонят его? Жалобы такого рода не извинительны. Для того христианина, который путем искушений идет к большему совершенству, бедствия жизни не зло, а добро.

Благочестивые слушатели! если дух мира доселе управлял нами в служении земным властям, то постараемся теперь начать служить в духе Христовом, будем подражать примеру венчанного Богом и превознесенного Первенца Церкви, Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича. Он, как истинный служитель Царя небесного, желает, чтобы Его верноподданные одушевлялись в исполнении своих обязанностей тем же любвеобильным духом Иисуса Христа, которым проникнуты все Его действия, законы и постановления. Аминь.

Востани, сказано свыше Самуилу Пророку, и помажи Давида, яко благ есть, и помаза его, и ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом (1Цар.16:12–18). Сам же Сердцеведец, избрав и Александра II еще от чрева матери, яко благ есть, в Царя России, как древле Давида народу Божию, венчал Его и даровал Ему, чрез священное миропомазание, невидимо, помазание благодатное, светлое, пребывающее, действующее Им к нашему благополучию; – и Дух Господень, носясь над Ним благодатно и благотворно, осеняет Его от того дне; будет, уповаем на благость Промысла, продолжать свое осенение и потом.

1856 года, в сей же самый 26 день Августа, Православная Церковь и Россия, в неизъяснимом восторге чувств своих, с молитвенными повседневными возгласами, впервые торжествовала это всеславное событие, память которого мы днесь празднуем торжественно, радуясь о таком Государе своем, и благодаря Бога, явившего новую милость свою Церкви и России.

Благочестивейший Государь наш Император точно есть и благ, и мудр, и мужествен, и кроток, и верен Богу как Давид. Все дни и часы царственной Его жизни столько уже ознаменованы богатыми и благотворными деяниями, по всем частям государственного управления, что подобных им не представляет во дни наши ни один из Государей, многие уже годы царствующих. Ясные знаки сего видят не одни сыны России. Его царские подвиги, намерения и деяния, основанные на началах вечной истины и добра, утвержденные на незыблемом камне спасительной веры, проникнутые духом любви христианской, – видят ясно все чуждые нам народы, и удивляются им. И мы можем только благоговеть, а не изъяснять их. Поэтому нам остается лучше вникнуть в себя самих и узнать: сочувствует ли всякий из нас благодетельной цели возвышения благоденствия России, согласно намерениям и стремлениям Государя? – взвесить все действия свои и уразуметь: соответствуем ли мы в них Его видам и попечениям, – и не нарушаем ли выгод и достоинства Государства нашего? И, если замечания наши, вызванные искренним желанием успеха предприятиям Царевым, могут осуждать кого-либо; то таковой, радуясь о Боговенчанном Государе, да постыдится и устрашится своего невнимания к благоденствию России, своего равнодушия ко благу общественному, неблагодарности Государю, неверности долгу своему.

Начала общественного и частного блага требуют, чтобы все люди Государства, воспламеняемые обязательною вообще любовью к отчизне и взаимною друг ко другу, составляли в братском единстве одну единодушную семью, имеющую своею единою Главою Боговенчанного Царя, обладающего верховною властью над всеми. Это же единство и благо общее и частное налагают на всех обязанность иметь благодетельную цель Государя – общею целью своею, и, усердно стремясь к ней, по указанию Самодержца, споспешествовать преуспеянию общему совокупными силами и деятельностью. Еще от начала Господь Бог установил, что, смотря по различию звания, дарований, сил и обстоятельств жизни, существуют различные должности и различная служба, в которых всякий, по своей мере и в своем положении, должен на самом деле доказывать свою верность пользе и благу общему: аще ли служение, в служении; аще учай, во учении; аще утешаяй, во утешении; подаваяй, в простоте; предстояй, со тщанием (Рим.12:7, 8), говорит Апостол Павел. Согласно таковому Божественному установлению, полновластный, неприкосновенный Правитель всех, началовождь закона – Государь, в мудрой предусмотрительности своей, делает и различное назначение всякому, в ком видит соединенные достаточные способности, нравственные и физические силы заниматься возложенным на него делом; всякий же должен, не щадя дарованным ему от Бога сил для честного и верного выполнения долга, давать Государю ту надежную, неутомимую помощь, которая помогала бы и поддерживала Его благотворные усилия в различных случаях, предстоящих к благоустройству всех частей государственного управления. Вот условия, под которыми возрастает, укрепляется, обогащается, распространяется и благоденствует всякое государство.

На этих началах возросло, укрепилось, распространилось и наше, благоденствующее ныне, отечество, обязанное своим величием и славою мудрости и политической честности наших Государей, и верноподданнической честной преданности им Россиян. Благоговея к священным чувствам и добрым подвигам предков своих и мы, братия, должны всякий по своей мере и по своему положению, усердно содействовать, помогать Государю, – точным и верным исполнением своего долга. Как ни много могущества, по благодати, в монаршей деснице Боговенчанного Государя нашего, Императора Александра II, свыше умудряемого и укрепляемого силою Господнею, веселящагося, и о спасении Его радующагося зело (Пс.20), – но он однако же не Всемогущий, иже вся елика восхоте, сотвори, следовательно, и наши совокупные силы и деятельность делаются для Него неизбежною необходимостью, и в особенности они должны светло проявляться в быстром и добросовестном исполнении наших обязанностей, в неизменном соблюдении нами порядка, справедливости и законов. Своенравное небрежение долгом, своеугодие, своеволие и своевластие людей всегда и всюду унижали и бесчестили, даже разрушали самобытные, сильные и славные царства. – Сошла бы и Россия с высоты своего величия и славы, когда бы, чего Боже сохрани, дошло и у нас до такой степени разрушительного, мрачного беспорядка; поколебалось бы то благоденствие и то невозмутимое спокойствие наше, которые составляют ныне наш счастливый жребий. Какие дарования и силы одного Самодержца могли бы благоуспешно управлять движением корабля государственного среди волн и бурь неверного, лукавого, своенравного и своевольного народа? Мы не погрешим, если скажем, что в таком случае всякая крепость и силы человеческих одного Венценосца были бы к тому недостаточны, – имей он смысл и мудрость, как древле Соломон, многу зело, и широту сердца, яко песок, иже при мори (3Цар.4:29); будь Он даже в некотором смысле всеобъемлющ, подобно как и небесные высшие Силы, имеющие шесть крыл окрест, и внутрьуду исполненныя очес (Апок.4:8). Посему ясно, что если кто-либо у нас своими дарованиями, званием и службою не соответствует видам и попечениям Государя, – не сообразуется с Его мыслью и желанием в важных и озабочивающих Его усилиях и предприятиях, – тот всякий постыдно изменяет доверенности Его и долгу своего назначения, – тот, следовательно, враг блага общественного и частного, достойный охуждения и порицания!

О! прискорбно для сердца Русского услышать, что между членами родного его отечества есть люди, прямо или косвенно, не чуждые этой постыдной измене. Но, к несчастью, кто иногда не замечал и не замечает их? Это те отцы и матери, которые, подобно как древле первосвященник Илий (1Цар.3:4), не радея о благовоспитании своих детей, дают Государю и государству членов с неочищенными душами, бесполезных или даже вредных. – Это те наставники и воспитатели, которые, взяв ключ разумения, и сами не входят в храм истинной мудрости и других не пускают (Лк.11:52), – кто, быв обязан образовать умы юношей в духе отечественного образования и очищать сердца их, – что так существенно важно для России, – сам не подает примера нравственного направления словом и жизнью, или попускает им развращаться в буре соблазна от тлетворного влияния других, созревать, таким образом, еще в юном развитии, для зла и становиться опасными орудиями для отечества в будущем времени. Это те начальники и представители Государя, которые, быв облечены Его доверенностью, уполномочены высшею властью неослабно наблюдать за неприкосновенностью справедливости и законов, – предстоят со тщанием (Рим.12:8), по слову Апостола, споспешествовать правде и добру, – сами смотрят на свое место, как на место назначенное для выгоды собственной, оскорбляют святость правды и законов, преследующих явление зла и действий вредных и разрушительных для блага общего, – или, в борьбе слабостей с совестью, терпят в других разрушительные для блага общего слабости, своеволия, и своеугодия к торжеству несправедливости над правдою, зла над добром. Это те судьи, которые, смотря на две стороны, вполовину на долг, вполовину на что-либо другое, как древле синедрион и Пилат, не изрекают суда судимым, изрекаемого в законах, – судят неправедно, в оскорбление правде, по пристрастию или корысти, ослепляющей очи мудрых, и отметающей словеса праведных; что конечно может производить, мало по малу, нравственный переворот вообще и быть весьма гибельно своими последствиями в будущем времени. Это те еще исчадия рода лукавого и неверного, которые, сами суще раби тления (2Пет.2:10, 19), стараются всячески помрачать свет вечной истины и добра в других, и, расширяя вокруг себя и в обществе ночной мрак лжи, усиленною ложью влекут многих ослепленных на широкий путь нечестия, поднимающего страшную бурю бед против Государя и государства.

О! велика поистине опасность влияния таких людей на судьбу России в будущем времени. Не напрасно слово Божие говорит: горе миру от соблазн (Мф.18:7). Скажу еще больше, что такие сыны России опаснее для государства самых сильных врагов его извне, жаждущих, как ворон крови, погибели нашей; потому что ими в самых же недрах отечества нравственно, что всего гибельнее, более убивается людей, нежели убьет вражеское оружие в кровавой с нами войне. Что же? Столь гибельное последствиями своими для всей России поведение их, – неужели не оскорбляет тяжкою, глубокою скорбью пекущегося о ее благоденствии Государя? Кто будет иметь довольно смелости, чтобы назвать таких людей верными, честными и благодарными? Но горе, горе и им самим! Да вострепещут они душою, ожидая страшного суда правосудного Бога, во отмщение злодеем (1Пет.2:14). А мы что? Мы, пожалев о них, будем сами осуждать себя, предлагая своей совести вопрос: – точно ли честно и верно исполняем свой долг? – представляем ли мы другим собою образец истинной верности долгу службы и призвания? и, радуясь восторженною душою о превознесенном благом Царе своем, паче потщимся: да тако просветится свет наш пред человеки, яко да видят добрыя дела наши, и прославят Отца нашего, иже есть на небесех (Мф.5:16). Тогда снимется, на радость Царю и отечеству, и с глаз других повязка, наброшенная гибельными страстями. Но наипаче будем возносить теплые мольбы к Великому Подателю всякаго даяния блага и всякаго дара совершеннаго – Богу (Иак.1:17), да явит Он сам и уяснит всем и в особенности преимуществующим званием и служением – путь благий ходити по нему (3Цар. 8:36), – и да выну хранит животворное, светлое солнце наше – Государя Императора Александра II в долгоденствии и благоденствии, благословляя пренебесным благословением Царские Его доблести, намерения и деяния, освященные свыше помазанием от Святаго. Аминь.

И прохождаше Иисус грады вся и веси, уча на сонмищах их, и проповедуя Евангелие царствия небеснаго, и целя всяк недуг, и всяку язю в людех. Мф.9:35.

Какая трогательная картина в явлении Иисуса Христа, проходящего окрестности Палестины. Царь превечный, сам обтекает грады и веси, орошает небесною росою Божественного учения проклятое запустение, и неблагодарному человеку дарует великую свою милость в различных исцелениях всякой болезни и всякой немощи в людях: каждая минута жизни Богочеловека на земле отпечатлелась неизъяснимым Его милосердием. Но эта благость и милость Спасителя не ограничилась только днями земной жизни Его. Она пребывает в мире непрерывно, до скончания века.

По сему же небесному образцу, в котором, и ревность о славе Божией, и сострадание к ближним соединяются нераздельно, образовал Иисус Христос своих Апостолов и их преемников, предназначенных быть утешением Его Церкви, и столпами в бедственных для нее временах. Таким точно, в последствии времени, когда черные волны еретического нечестия вздымались на святую православную Церковь, благодать Божия явила миру мужа сильного благочестием, мужа Апостольского. Это был Святитель Николай, архиепископ Мирликийский, память которого мы днесь торжественно празднуем, и который, обличив в безумии нечестивого Ария на Никейском Соборе, ревности своей в прославлении Всевышнего Творца, и в благотворении ближним не полагал предела. С совершенным самопожертвованием он всегда и во всяком случае предавался Богу и человекам: имея целью славу Господа, и благо ближних, он повсюду разносит свет веры и добродетелей, делается образцом пастырей, подкреплением иерархов, отцом и покровителем бедствующих, – словом, – душою всего того, что только важно в очах Божиих. И если более углубляться в черты Святителя Николая, то не знаю, чему больше удивляться, его ли дивным успехам в направлении умов и сердец к Богу, или его благотворению, которого везде оставлял он неизгладимые следы. Чем же стяжал Святитель Николай столь великую благодать у Господа, и что было источником столь многообразных и чудных деяний сего великого подвижника? Не что иное, слушатели, как его отменное, истинное благочестие, достойное и нашего удивления и удобовозможного подражания.

Господь Иисус Христос указал людям истинную веру – этот таинственный, неразрывный союз человека с Богом и вечностью. Священное и пламенное рвение осуществить в жизни этот драгоценный союз называется благочестием. Следовательно, благочестие одно только должно, как путеводная звезда, своим светильником освещать для человека путь земного странствования, и оно единственно достойно человека: с ним величие и добродетель, без него – низость и пороки. Душа, исполненная отменного благоговения к Богу и ко всякой святыне, может ли быть низкою? Напротив того, любовь к Богу и ближним, на которой основывается истинное благочестие, чего не произведет? Какие силы и препоны не уступят силе и ревности ее? какое пламя низких страстей не истребится неугасаемым огнем ее? Для любви нет ни пространства, ни времени; так точно и для благочестия: оно всегда ведет нас на самые трудные, почти невероятные подвиги. Никакой страх людской – публичной укоризны или угрозы, никакое желание почета и славы светской не в состоянии произвесть столь высокого, чистого действия, как святое благочестие. Только им сын праха, в слезах ли он от горя, или с улыбкою от радости, делается достойным своей высокой участи и своего богоподобия. Любовь к Богу ищет славы Бога, любовь к ближним ищет блага ближних: одушевленный этою любовью, благочестивый человек, с самоотвержением не щадит ничего там, где идет дело о прославлении Бога, и о благополучии ближних; он со всею чистотою и нежностью своих намерений, со всею полнотою своих желаний, со всею быстротою своего рвения и благосклонности, – жертвует для сего всем, чем только может, даже самим собою. Наилучшие склонности естественного, то есть, неодушевленного благочестием, человека, – хладеют с летами; самое время и обстоятельства их притупляют, ослабляют. Только изредка какая-нибудь плодотворная мысль, или теплое чувство, или благородное желание одушевляет человека без благочестия. В таком случае, добродетели его как огненные искры могут блеснуть среди мрака, и вдруг же исчезнуть; между тем как вокруг него постоянно царствует везде пустота и мгла без границ: одно какое-нибудь приключение, одна боязнь собственного лишения всегда готовы остановить и заглушить все благородные порывы такого человека. Погрязая в дольнем, он не в силах вознестись на высоту совершенства многообразных добродетелей. Дух естественного человека всегда в рабстве у тела; плоть составляет цель его помыслов, его желаний, его действий. Дух благочестивого, на таинственных и чудных крыльях святого благочестия, всегда парит от дольнего к горнему, от чувственного к духовному, чтобы всецело жить для Бога и в Боге. Он всегда направляет свой быстрый полет и все усилия к тому, чтобы, побеждая все земное, возрастать в святой жизни, сокращая и отсекая собственные желания для Бога, успевать во всех добродетелях, и достигать со дня на день большого и большого совершенства.

Из всех благих действий естественного человека нет ни одного, которое бы можно было назвать чистым, полным, неукоризненным. Что значит, например, естественная сострадательность? Это одна из лучших добродетелей врожденного каждому чувства! Но, чтобы пробудить это чувство в человеке, которого душа не проникнута благочестием, надобно довольно важных случаев, которые бы потрясали его: тогда только является благотворительное его действие, и то полезное только тем, которые вопиют о сострадании. Напротив того, всегда теплое, всегда бдящее над несчастьем ближних, чувство благочестивого мужа, не довольствуясь благотворением в подобном случае, отыскивает еще и таких, которые, тая бедность свою, не смеют ни обнаружить своего горя, ни просить милостыни. А что сказать о высшей добродетели – благодетельствования врагам? Видал ли кто этот геройский подвиг от естественного сострадания? Не чувство ли жестокосердия всегда отражается на челе человека, суетного в радости от бедственного положения врагов? Благочестие же и в самых злейших врагах, дает нам видеть братий – чад Божиих, подобно нам искупленных честною кровию Господа нашего Иисуса Христа. Притом, благотворительность людей естественных, земное мудрствующих, не есть господствующая: она недалека от временной только жертвы, сама по себе мало деятельна, и еще не есть добродетель, а действие ее не подвиг. Это минутное, и притом как бы вынужденное необходимостью изменение чувствований, не может иметь силы надолго противостоять влиянию, порабощающих душу страстей. Желание добра, исторгнутое сердоболием, или поражением внешним, едва ли достаточно для одоления действующей в сердце человеческом наклонности к злу, так что человек без благочестия всегда бывает рабом животных, чувственных пожеланий. Таково состояние естественного человека, будь он и мудрец: эгоизм вечно над ним господствует; себялюбие им управляет; он всегда желает обладать как бы собственностью – всем, что прельщает очи его, и, поставляя целью своей деятельности собственную выгоду, и временное удовольствие, всегда ищет лишь пищи для своей чувственности, а душевную свою радость, находит в упоении своего самолюбия. В этом состоянии он не далек от того, чтобы поставить в Содоме свой дом и отечество. Напротив того, муж благочестивый, совершенно преданный воле Божией, всегда предоставляет ближнему все блага, которыми может быть имел бы право и сам воспользоваться, – довольствуясь тем, что собственно на его долю ниспосылает ему рука Промысла Божия. У него одна мысль, одно желание, чтобы угодить Богу, и быть полезным для ближних. Руководясь верою и упованием, как звездою путеводною, он силою воли – торжествует над животною природою, над себялюбием, честолюбием, завистью, чувственностью, местью, и постепенно достигает совершенной самостоятельности и свободы. Те добродетели, о которых естественный человек не в состоянии и помыслить, он творит всегда с улыбкою радости, и в слезах от горя не унывая, бодрственно подвизается подвигом добрым. Труды и опасности, ужасные виды жестокого страдания не в состоянии приостановить его рвения. Таким образом, только проникнутого благочестием человека добрые дела получают всю полноту и все совершенство угодной Богу добродетели.

Правда, все добрые действия людей суетных, как например, благотворительность и другие, возбуждают похвалу и удивление в свете, между тем как дел благочестия почти и узнавать не хотят. Почему это так? потому что благочестие таится – не выставляет себя на показ, потому что – оно не жаждет светской признательности, – не жалуется на неблагодарность. Философ думает, что своим благотворением возлагает священный долг на облагодетельствованного. Муж благочестивый в душе убежден, что заплатил собственный свой долг. Верный слуга Божий, Богу только, а не себе требует благодарности, для Его только, а не для себя ищет славы от своих благих действий. О! скромность и покорность благочестия много скрывает геройских добродетелей пред очами земными, но и те, которых утаить не может, не менее доказывают, что разум и философия без благочестия никогда не могут самых благороднейших качеств человека довести до того совершенства, до которого возвышает истинное благочестие.

И сие-то святое благочестие, воспламеняло сердце, святителя Николая чудотворца горячею любовью к доброму и усердием подражать Божественному совершенству, освящать себя многоразличными добродетелями – не для получения за то награды, но потому, что истинное счастье души состоит уже в самой этой святости и добродетели, которая просветляет богоподобие нашей души. Но чем более святитель Божий сокращал и отсекал собственные желания, тем более – ущедрял и обогащал его Бог своими дарами, соделывая каждое действие его семенем жизни вечной, и с каждым шагом пути его приближая его к отечеству небесному. Преславных деяний его, как звезд поднебесных, никто исчислить не в состоянии. Величие славы его подвигов прославилось от востока до запада, юга и севера; а его кротость, смирение, нежность и чистота – пленяли сердца, слова убеждали, пример поощрял. Он без утомления, без трепета проходил города и селения, по примеру Спасителя, посещал чертоги и хижины, всюду отыскивал случай назидать, утешать, благотворить. Напрягал все свои силы к возбуждению деятельнейшей ревности о славе Божией и благе ближних – в пастырях всюду проповедывал Иисуса Христа и Его учение, с такою ясностью, – что самые грубые невежды озарялись им, – с таким убеждением, что наиболее косневшие в своем заблуждении, оставляли оное, с таким вразумлением – что самые окаменелые сердца сокрушались и раскаивались; подвергался лишениям для блага человечества; благотворил бесконечно, – словом: делался живою жертвою Богу и ближним.

Ныне сей Святитель – великий чудотворец вечно торжествует там превыше звезд, откуда изливался обильно на его душу елей благочестия, продолжая и с небес покровительствовать и помогать святой, апостольской, кафолической Церкви, православным царям и народам: и Церковь с правоверными чадами выну приветствует его благодарственною песнию: радуйся Николае, великий чудотворче!

Пример святителя Николая да возымеет назидательное влияние на нас, христиане! Пусть он наставит нас в истинных подвигах благочестия. Потщимся по его примеру творить добрые дела, не требуя за то похвалы и благодарности земных. Мы не в силах сделать того, что делал Святитель Николай; пусть каждый из нас делает по крайней мере то, что может в своем состоянии, сообразно с обязанностями своего звания, сопровождая и освящая всякое действие благое духом истинного благочестия. Прибегнем к нему с мольбами, да поможет он нам в сем спасительном деле. Помолимся еще и о том, да оградит и сохранит он святыми своими молитвами пред вечным престолом Всевышнего, – тезоименитого ему Венценосца, Благочестивейшего, Самодержавнейшего Великого Государя нашего Императора Николая Павловича, весь Августейший дом Его, и любезное наше отечество. Аминь.

Тако тецыте, да постигнете. 1Кор.9:24.

У древних народов были в обыкновении игры, или так называемые ристалища, на которых для бегающих или скачущих назначалась цель, и с тем вместе предлагалась награда. На этих позорищах, кроме многочисленного народа, нередко присутствовали и самые цари. Для того, чтобы не остаться позади, бегавшие напрягали все свои силы, – и тот, кто из них скорее достигал предложенной цели, торжественно получал назначенную награду.

Что же настоящая жизнь наша, христиане, как не подобное ристалище, на котором мы все течем, дабы получить венец правды, егоже обеща Бог любящим Его? И кто зрители сего течения нашего? Сам Господь, Царь царствующих, и все Ангелы, и все святые Его. А чтобы нам не остаться позади, один из числа подвижников наших, благопоспешно совершивший течение свое, и получивший за то венец правды, побуждает к тому же благоуспешному подвижничеству и нас сими словами: тако тецыте, да постигнете. И когда может быть удободоступнее вниманию нашему это спасительное наставление учителя народов, как не в сей день, в котором так, величественно сочеталось торжество вселенского поборника православной веры и благочестия, святителя Николая чудотворца, и тезоименитство защитника православной Церкви и ее учения, Государя Императора Николая Павловича и юной отрасли Его Августейшего дома, Великого Князя Николая Александровича?

Великий святитель Христов Николай, за благоуспешное свое подвижничество, еще при жизни обрел небесную благодать, которая, при жизни его, прославила его по вселенной великим чудотворцем, и ныне торжествует он в вечной славе небесного Отца, ходатайствуя пред престолом Его за св. православную, воинствующую на земли, Церковь, которая в песнях и пениях своих ублажает и величает его во все дни, от конец до конец земли, прославляя Бога, даровавшего ей в нем твердый оплот, защищающий благочестие, – меч, рассекающий злочестие, всесветлый светильник, просвещающий невежество и зловерие. А Августейший тезоименитый Царь наш, верою и апостольским учением оживленный, подкрепляемый же молитвами своего Ангела-Чудотворца, совершает истинно христианское подвижничество, тщательно заботясь о благосостоянии святой православной Церкви, о счастье вверенных Его правлению народов, а распространении и утверждении в них благочестия, и о том, чтобы с духовною пользою для себя совершить на великом поприще царской своей жизни течение по Апостолу, к назиданию нашему.

Воспользуемся и мы, христиане, сим наставлением достойнейшего подвижника Христова, Апостола Павла, и приложив его к нашей жизни, по примеру святителя Николая, рассмотрим в настоящей беседе, что нужно для благоуспешнейшего течения на поприще ее; и так ли каждый из нас течет, чтобы мог сказать о себе с божественным Павлом: подвигов добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох, прочее убо соблюдиется мне венец правды, егоже воздаст мне Господь (2Тим.4:7, 8).

I.

Здравый рассудок первою потребностью для успешного течения признает знание цели. Без сего знания ни путешественник, ни мореплаватель не пускаются в путь. Какая же это цель, к которой должна быть направляема жизнь наша? Сама природа разрешает этот вопрос, когда указывает на усматриваемое во всех частях ее совершенство. Подобно центру, оно находится внутри всего видимого и невидимого. Тоже стремление к совершенству испытывается в душе нашей; и язычник, и христианин, и миролюбец и верный последователь Христов, более или менее управляются им. Следовательно, мы не погрешим, когда совершенство поставим целью жизни нашей: ибо и сам Иисус Христос подтверждает это, научая нас быть совершенными, якоже и Отец наш небесный совершен есть (Мф.5:48). Но какое это совершенство? Вот вопрос, который в настоящем случае должен обратить все внимание наше. Мы никак не решим этого вопроса, основываясь на одном естественном разуме.

Мы знаем, что понятия разума о совершенстве жизни столько же многоразличны и даже противоположны одно другому, сколько многоразличны желания и склонности сердца человеческого. Притом, эти понятия не выходят из круга чувственной природы; поэтому, сколько бы они ни казались благовидными, никогда не могут быть достойны истинного назначения человека. Самые добродетели, не озаренные небесным светом благодати, суть только тени, а не существенные проявления совершенства. Посему одна только святая вера, которою должно быть освящено существо ума и сердца нашего, может определить истинную цель жизни нашей. И действительно, она определяет ее, когда, указуя божественным перстом своим на небо; говорит: там счастье ваше, там начало, там и конец того совершенства, к которому должны быть устремлены все мысли и все желания ваши! Воплощенное Слово. Сын Божий есть высочайший образец сего совершенства. Его-то мы обязаны иметь постоянно в виду, и на Него обращая свои взоры, сообразоваться с Ним, дабы придти в меру возраста исполнения Его. Вот та цель, к которой должны быть направлены все наши мысли, все наши желания и действия. Тако тецыте, да постигнете.

Скажут: «далеко и высоко». И подлинно не близка, и даже совершенно недоступна сия цель для тех, которые, живя плотью, плотская и мудрствуют. Но истинный христианин, дышущий верою и любовью к Богу, облеченный во всеоружие Божие, так близок к этой цели, что, кажется, нет нужды усильно искать ее: ибо в нем живет Христос; а в ком живет Христос, в том живет сам Бог: а в ком живет Бог, тот, будучи и на земле, живет на небеси. Видите ли, христиане, как близка и вместе отдаленна от нас истинная цель жизни нашей. Близка: ибо почти осязается верою; отдаленна: ибо теряется от очей плоти в безмерном пространстве божественных совершенств.

II.

Узнавши цель, следует узнать ближайший путь, ведущий к предположенной цели. Два известны нам пути в настоящей жизни: один узкий и прискорбный, другой пространный и веселый. Не спрашивайтесь сердца вашего, который из этих двух путей надобно избрать, чтобы достигнуть совершенства христианской жизни: по свойственной ему привязанности к миру, без сомнения оно изберет тот, на котором более шествующих, и который очаровательнее для плоти и крови; но послушайте, что говорит Евангельская истина: внидите узкими враты; яко пространная врата вводят в погибель, хотя и многие входят в них; но узкия врата и тесный путь вводят в жизнь вечную, и как не многие находят их (Мф.7:13, 14)!

Что же это за узкий путь? Это, христиане, путь креста, который начинается в Вифлееме, – в месте смирения и убожества; пролагается чрез Назарет, место послушания; продолжается чрез пустыню, – место глада и жажды, место великих искушений, постом и молитвою побеждаемых; достигает вертограда Гефсиманского, где должны нас встретить скорби и подвиги, равняющиеся смерти. Наконец, что мы видим на конце сего пути? Это Голгофа и крест, который сложен из бесчисленных болезней и самой смерти. Вот, христиане! тот путь, которым шествовали все праведники: ибо он проложен самим Божественным вождем Иисусом Христом.

Жесток и стропотен этот путь; нельзя ли миновать его? По крайней мере нельзя ли поровнять, угладить его, и хотя немного пораспространить утешениями настоящей жизни? Так мыслит про себя еще неутвержденный в вере подвижник, храмлющий на оба колена пред Богом и Ваалом мира! Суетны, весьма пагубны намерения твои, бедный странник! Крестная теснота не совместна с пространством века сего. Бойся устилать ее скорогиблющими цветами земных удовольствий. Вкусив немного сладости от похотей мира, ты можешь умереть на веки. Отложив искусительные мысли, смотри на скончавшего благоуспешное течение свое по сему жестокому пути, Святителя Николая и на всех праведников, и, вместо такой гибельной мысли, думай с блаженным Августином: «могли они и они, почему же я так же не могу идти по нем?» Путь креста, который предлежит нам, стропотен только для плоти и крови, но спасителен для духа. Среди самых трудностей его мы обретем себе покой; среди самых скорбей мы найдем величайшее утешение; среди нищеты, – истинное богатство; в слезах – небесную радость. Помни Того, который обещался с тобою быть во вся дни до скончания века, который ради тебя претерпел крест, который не отойдет от тебя, но первый поможет во время искушений твоих. Тако тецыте, да постигнете.

III.

Наконец, чтобы легче и скорее идти, путешественник слагает с себя излишнее бремя, которое может затруднять его шествие. Это бремя, христиане, на пути нашего стремления к царствию небесному, есть тройственная похоть, привязывающая сердце наше к земле, и удерживающая нас на распутии мира. Истинный подвижник Христов должен отрешить сердце свое от тех предметов, которыми питается сия плоть. В самом деле, от чего происходит безуспешность наша на пути спасения? От чего мы так медленно приближаемся к царствию Божию? От того, что обременяем самих себя излишними заботами о временных благах. Там сластолюбец, упоенный разнородными удовольствиями мира, дремлет на лоне беспечности; а там честолюбивый начертывает в уме своем новые планы для восхищения новых почестей: когда им думать о царствии небесном? Что сказать о сребролюбце: сколько у него забот и недосугов! можно сказать, что вся жизнь его проходит в одних оборотах. Оттуда-то нужно получить деньги: в другое место надобно передать их для приращения; одно нужно купить, другое продать; сколько хлопот с должниками! сколько неудовольствий с поверенными! Вообще лукавый мир весьма жестоко обходится с своими любимцами. Ничего не обещая за гробом, или лучше сказать, всегда обещая, и ничего не уступая, следовательно обманывая, не мучит ли он и самых любимцев своих в настоящей жизни? Бог, как нелицеприятный Владыка, требует одного только сердца; а мир сверх того требует отличных достоинств, высоких познаний, всегдашней осторожности; а потому в последователе своем ценит каждое слово, каждый шаг, каждый взгляд. Иисус Христос готов всегда миловать, и самому разбойнику кающемуся отверзает рай. Не так бывает в мире: одно ненамеренное оскорбление, одно неумышленное движение, и виновник присужден бывает платить за то или честью или жизнью. Грубость в обхождении, обличительная откровенность в истине, часто по суду его терпят большее наказание, нежели тайное человекоубийство, обагряющее руки свои в крови ближних. После сего, как не пожалеть о безрассудности нашей? Кажется, мы хотим все земное забрать с собою в царствие небесное, между тем не подумаем, сколько может вместиться в той могиле, которая ожидает нас! Вместо того, чтобы немедля идти к своему пристанищу, мы опутываем ноги и руки свои тяжелыми оковами мирских сует; и, не в силах будучи сдвинуться с места, стоим и плачем над бесполезною добычею. О, Господи! скоро ли настанет то время, когда познает мир Тебя, когда не останется ни одной воли Тебе непокорной, когда смерть, последний враг, истребится, небо и земля будут новыми, и Бог будет всяческая во всех?

Итак, и цель жизни известна; и путь, ведущий к сей цели, открыт; и бремя, которое нужно сложить с себя при вступлении в сей путь, указано. Остается только идти, нимало не медля идти, не взирая ни на какие препятствия, и даже не озираясь вспять. Потеря одной минуты в этом случае может быть весьма опасна. Вспомните жену Лотову, которую один обратный взгляд на страну Содома превратил в соляный столп. Бегите от Содома мира сего; спасайте в Сигоре креста душу свою; бойтесь участи жены Лотовой! Прилепивший сердце свое к мирским благам подобен соляному столбу, и потому, что не имеет духовного движения, и потому, что исполнен горечи греховной, и лишен сладости Св. Духа.

Христиане! наслаждаясь внешним и внутренним миром под скипетром Благочестивейшего Самодержца в повиновении нашем Его предержащей власти, и, под покровительством великого заступника нашего, св. Николая чудотворца, твердого укрепления православной восточно-католической веры, прогонителя зол нечаемых, мы находим деятельнейшие средства оградить себя от козней темного духа, колеблющего тишину нашего сердца, и идти путем, указанным Спасителем к предназначенной для нас цели. Не успеет озлобить нас враг, ибо десница Божия защищает и мышца Господня укрепляет истинно верующих в Него. С таким упованием, в день сей, в который св. Церковь торжественно празднует память святителя Николая Мирликийского чудотворца и Тезоименитство Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича и юной отрасли Августейшего Его дома Великого Князя Николая Александровича, славя и величая вселенского поборника веры и благочестия, и прося Его молитв и ходатайства пред престолом небесного Царя о благоденствии Августейшего нашего Монарха – Отца отечества, отложим всякое искушение и возношение сердца, и соединим сердца наши во едину, святую, благоугодную жертву Богу, да едино имя Господне будет благословенно от ныне и до века. Аминь.

Се ныне благословите Господа вси рабы Господни, стоящии во храме Господни, во дворех дому Бога нашего. Пс.133:1.

Торжествуя ныне тезоименитство Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича, и торжественно совершая обновление храма сего, недавно освященного во имя великого святителя и чудотворца Николая Мирликийского, мне приятно начать слово свое сим благодарно благоговейным восклицанием божественного Псалмопевца. Продолжение дней драгоценнейшей для нас жизни Государя Императора, – Царя мудрого, благочестивейшего, словам и жизнью доказывающего, что Он любит одну правду, ненавидит беззакония, творит милость и суд, – Царя, неусыпно пекущегося о счастье своих подданных, который, подобно солнцу, изливает живительные лучи благотворений бесчисленным народам и странам, – не есть ли особенное благодеяние Божие для нас, братия? Дарование граду сему первостепенного храма, приявшего, чрез освящение, новое осенение, посещение и вселение благодати для нашего спасения, не есть ли новое ознаменование благодеяний Божиих для нас, православные христиане? Итак, столь облагодетельствованные, благодарно воспоминая щедроты небесного Благодетеля, се ныне благословите Господа вси раби Господни, стоящии во храме Господни, во дворех дому Бога нашего!

Как приятно и сладостно чувствовать, что сердца наши, в нынешний день оживлены благоговейною радостью о Государе! Как утешительно видеть эту общую радость, блистающую на всех лицах здесь предстоящих, собранных Благодатью, да едиными усты и единым сердцем хвалим и молим небесного Царя о здравии и благоденствии Государя нашего! Да, сия радость есть самый верный признак искренней любви и преданности нашей Его Величеству, отпечаток внутренних чувств беспредельной приверженности и благожеланий, происходящих из чистой любви и признательности чад к общему Отцу отечества. Поистине это прекрасно! Это свойственно нежному, доброму сердцу верноподданных! Это радостно и сердцу Цареву, приятно и Богу, венчавшему Первенца своего Николая I.

Но Августейший наш Монарх, как истинный слуга Царя небесного, желает, чтобы Его верноподданные, мы христиане, одушевлялись в исполнении долга в отношении к Нему и законам Его духом Иисуса Христа, духом Божественного закона, – духом веры Христовой, которым проникнуты все Его действия. Радуется сердце Царево, когда мы от любвеобильного сердца возносим теплые молитвы к Царю предвечному о здравии и благоденствии Его! Государю, без сомнения, желательно, чтобы сей день одушевлял нас как любовью к Нему, так и благоговением к Царю царствующих, чтобы мы, ощущая и исполняя свой верноподданнический долг, уразумевали и со тщанием исполняли и обязанности религии и совести в отношении к Богу, и к собственной духовной пользе нашей.

Теперь позвольте, христиане, спросить: все ли мы знаем, для чего совершается сие торжественное, по обычаю церковному веры нашей, воспоминание освящения храма, и к чему сей праздник служить должен? По-видимому, многие из нас недовольно понимают цель его, или разумея, недовольно расположены духом к тому, к чему он располагает нас. Празднественное, христиане, воспоминание обновления храма имеет целью наше благо духовное. Оно должно напоминать нам особенные благодеяния Божии, являемые нам в храме освященном, славу Бога-освятителя, и непреложный долг наш – пользоваться с упованием и дерзновением благодеяниями освящения, и не лишать себя участия в важнейшем достоянии храма – участия в трапезе Господней. Кто живо понял и ощутил это, тот с Псалмопевцем, в смирении духа, признавая свое недостоинство, и желая благодати, восклицает: что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? Чашу спасения прииму, и имя Господне призову (Пс.115:3, 4).

К сей-то чаше спасения, святая Церковь матерь – нас чад своих непрестанно приглашает, ежедневно напоминая нам о ней, и поощряя нас приступать к ней со страхом Божиим и верою, и соединяться с Господом, да Он в нас, а мы в Нем пребываем, по слову Его: ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в Нем (Ин.6:56). Какое утешение для истинного христианина! Господь Бог благоволит пребывать с человеком! Творец неба и земли приходит приобщать творение – своего тела и крови, да живот имать!

Но сколь мы, христиане, счастливы сим небесным утешением, исполняющимся в храме, столь жалки и несчастны по своему невниманию к щедротам Божиим, по своим привычкам, влечению сердца к суетам мира, которые сделали нас невнимательными, холодными к Божественному призванию, и к собственному нашему благу и блаженству.

Когда сам Бог хочет тесно соединиться с нами в таинстве причащения, – даруя нам самые благоприятные случаи, время и освященное место для сего, тогда не свойственно ли одаренному разумом творению человеку, и совести истинного христианина, отрекшегося в купели крещения от плоти и мира, не свойственно ли, чтобы сердце его сокрушалось умилением, чтобы душа его, устремленная в созерцание таинства, проникнулась и трепетом благоговения, и жаждою ознаменовать свою пред Господом благодарность в таинственном общении с Ним? Что ж, пользуемся ли мы сим важным преимуществом, дарованным разумному существу? Слышим ли в себе побуждающий к тому голос своей совести? Пользуемся ли мы, по крайней мере, как дети, напоминанием, – поощрением матери своей – святой Церкви? По-видимому, ни тем, ни другим. На голос Церкви, призывающей приступать к Божественной трапезе со страхом Божиим и верою, мы обыкновенно ответствуя одним только, и то не все, едва заметным движением головы, не отказываемся ли от общения с Господом, и не так ли поступаем, как и те, которые некогда отказались от приглашений на Царский брак, под разными предлогами, извинительными только в делах житейских, но не в делах веры и совести? Когда сам Бог хочет искренно даровать нам самого Себя в чаше жизни вечной, когда сам Он приходит и приобщать своего тела и своей крови, тогда не должно ли истинному христианину, с благодарным благоговением быть простертым у подножия Божественного олтаря пред чашею спасения? А мы что? не обращаем ли в это время ко всещедрому Богу хребет, а не лице свое? О, горе невниманию суетного человека! Горе сугубое! Чем более возвышенно достоинство нам даруемого, чем более глубокого благоговения Дарующий от нас требует: тем более тяжким преступлением почитать должно неблагоговение пред Ним. Следственно, невнимание к чаше спасения есть преступление не менее тяжкое, как преступление тех, которые некогда не приняли Спасителя, когда Он являл благодать людям Израиля, – народу избранному, лелеемому благоволением Божиим.

Так и мы, подобно сим жалким людям, порабощаемся плотью и миром, кои становятся для нас, как были и для них, утешением и – богом: к сим-то божествам, почти все, скоро и усердно летим по зову их; пред ними, принужденно, охотно, многие преклоняют свои колена. Но немногие внимают голосу Церкви, зовущей всех вообще и каждого порознь – ко Господу: со страхом Божиим и верою приступите! – Немногие думают созерцать во святой Евхаристии возвещаемого ею Творца миров, немногие увлекаются и самым Божественным предложением: приимите, ядите. Не говоря уже о приобщении устами, много ли есть таких христиан, которые прикасались бы Господу в предлагаемой святой трапезе, по крайней мере верою, сердцем и душою? Много ли таких, которые когда не простираются на земле, не падают на колени, не полагают благоговейного поклона перед святою чашею, преклоняли бы по крайней мере со страхом и трепетом свои перед нею главы, а паче – сердца? Не более ли таких, которые, забыв о Боге, Ему же предстоят, обращаются друг к другу, вступают в разговоры о мирских делах, – и забываются иногда до того, что греховный шум празднословия борется с священными звуками призывания Церкви: со страхом Божиим и верою приступите? Мало ли притом является, в это страшное время, и таких людей, которых невнимательный вид, блуждающие взоры обнаруживают рассеянность мыслей и жестче камней окаменелое сердце?

Христиане, рабы Царя небесного, Богу усыновленные! доколе будем раболепствовать плоти, страстям и миру, доколе будем усыпляться мертвым сном невнимания, к своей неизбежной погибели? Доколе не воспомянем, что чем менее присутствие Царя небесного, и приглашение к Нему Церкви, имеют на нас влияния, тем вернее переход наш из области света и спасения в область тьмы и проклятия, от величественного права усыновления Божественного к игу рабского закона плоти и мира, от счастья к несчастью, от жизни к смерти?

Тому ли нам не покланяться со страхом и верою, которого мы исповедуем Господом сил, крестом которого мы хвалимся, славу которого поведают небеса, силу которого являют мириады небесных светил? Тому ли не покланяться со страхом, глубоким вниманием и благоговейным почтением, пред которым трепещут, и с беспредельным благоговением служат Херувимы и Серафимы и все силы небесные? Тому ли не покланяться со страхом и беспредельною любовью, неколеблещеюся мыслью, нераздвоенным сердцем, который по неизреченной любви и милости своей, являет благодатное свое присутствие искупленным Его кровию? – Чье сердце не затрепетало бы в груди на зов к Царю земному? Думаете ли, что нужно было бы уговаривать, дабы поспешить к нему? Как побежали бы все! как старались бы упредить друг друга! Думаете ли, что нашелся бы человек, который не пал бы на колени пред Царем своим при созерцании лица Его, от одной лишь мысли о Царском величии, о Его силе и власти, гневе и благоволении, имеющих влияние на судьбу временной жизни? Но вот Царь превечный, Царь всесильный неба и земли, который управляет судьбами царей, царств и народов, который мертвит и живит, низводит во ад и возводит, убожит и богатит, смиряет и высит (1Цар.2:6, 7), Господь сил и Царь славы, сам прикасается христианину, Сам являет ему неизреченную милость и любовь свою, пламенно желая сочетаться с ним в жизнь вечного блаженства. Что ж? мы спим беспечно тяжким сном невнимания к толикой силе и власти, милости и любви Его к нам. О, Боже милосердый! разжени сей греховный, пагубный сон наш!

Восстань, спящий! воскресни из мертвых (Еф.5:14). Христианин, сопричастник трапезы Господней! Если Господь, по своей неизреченной любви, предлагает ее нам всем, с пламенным своим желанием, да всяк ядый плоть и пияй кровь Его, живот вечный имать: как пламенно должны и желать сей трапезы, и благоговеть пред чашею спасения, мы все, по любви и благодарности к Жизнодавцу, и для нашего собственного блага и блаженства! Потщимся же согревать нашу холодность пламенем любви Христовой, которая для всех одна и та же, но которою не все проникаются, что зависит от собственных расположений сердца. Не проникаются любовью Христовою те, коих сердце огрубело, коих душа возмущена, и внутреннее чувство заглушено страстями!

Устыдимся, христиане, нашего невнимания к чаше спасения! Воздвигнем себя к оной и прикоснемся Господу Иисусу, если не устами, то по крайней мере верою, сердцем и душою! Поклонимся Христу Цареви нашему в святой Евхаристии – в чаше духовной, приклоняемой к вам служителем таинства. Приидите, поклонимся и припадем ко Христу, Цареви и Богу нашему, присутствующему на Божественной трапезе и предающему нам Себя в пищу и питие жизни вечной, в чаше спасения! Возбудим ум от невнимания, соберем мысли от рассеяния, очистим душу от помыслов лукавых и суетных, пред чашею духовною, да возможем принять Господа в уме, в сердце, внутреннем чувстве, созерцанием, желанием, ощущением; и таким внутренним обновлением себя, почтим память обновления храма, и торжественный день тезоименитства Государя Императора, радующегося о нашем духовном обновлении! Перестанем отныне препятствовать, но позаботимся содействовать, – исполнению в нас Господня обещания и желания: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный (Ин.6:54). Аминь.

С благоговейным вниманием покланялся св. иконе Архистратига Михаила, в честь коего мы ныне празднуем, тот не мог не заметить, что Архангел сей изображается в грозном и воинственном виде; – на главе его шлем, в руке меч и копье, под ногами поражаемый им дракон. – Что значит это? Ужели без меча нельзя ходить безопасно и на небе? Или престол Царя небесного имеет нужду в охранении, подобно престолам царей земных? Или Ангелы созданы для сражения?

Нет, благоч. слуш., престол Всемогущего непоколебим, как вечность, сонмы чистейших духов сотворены не для брани и побед, а для славословия, мира и блаженства. Так было вначале, так было бы и всегда, если бы один из самых первых духов, как существо свободное, не злоупотребил своею свободою, не засмотрелся на высокие свои совершенства, и чрез это не породил в себе гордости – источника вражды и нестроения. Ослепленный гордостью, он естественно уже задумал о независимости, о самостоятельности, и дерзнул восстать против Всевышнего. Но если нашелся вождь, то нашлись и воины: по духу взаимного прельщения, в след за сим возмутителем устремилось множество и других духов. – Для Всемогущего Творца эти мятущиеся создания были ничтожные пылинки, которые, как приведены к бытию, так и лишиться бытия могли от одной мысли Божией: но они введены в единый, однажды сотворенный строй создания мира духов, и мир духовный поколебался, пришел в смятение, ощутил в себе неустройство, и ощутил это тем сильнее, чем более излито на него духовных даров и совершенств, чем выше его предназначение. И вот, в сии-то минуты возмущения духовного мира, в среде же Ангелов является поборник славы Божией и защитник самого мира ангельского. «Кто яко Бог?» восклицает Михаил к собратиям своим, и вместе с ними устремляется на безумного возмутителя и клевретов его. – Не без борьбы одержана победа; ибо Люцифер, как верховный из Ангелов, обладал великими совершенствами; но наконец сила добра превозмогла над силою зла, – денница свергнут с неба: а Михаил и Ангелы его остались навсегда победоносными слугами Царя небесного. С тех пор, (это было до создания человека, и вероятно еще до сотворения видимого мира), с тех пор в руках Михаила меч и под ногами его дракон; ибо сатана, и сверженный с неба, не престает поднимать главу свою против небожителей.

Не много случаев брани Архангела указывает Нам св. Писание (ибо оно весьма редко поднимает завесу, скрывающую от нас мир небесный, а, когда и поднимает, то показывает более явления воодушевляющие и восторгающие радостью, чем те, которые могли бы устрашать и изумлять неприготовленное к тому мышление ума), но сии не многие указания таковы, что заставляют предполагать многое. – Так апостол Иуда в послании своем возвещает, что Архангел Михаил некогда по кончине Моисея препирался с диаволом за тело его. Диавол, вероятно, домогался тело Моисея обратить в предмет обожания для Израильтян: а Михаил внушил погребсти его так, что (Втор. 34:6) не уведа никтоже погребения его. – Такое благотворное отношение Михаила к лицу Моисея, конечно, не ограничивалось попечением о судьбе тела его, а простиралось на всю жизнь, на все многообразное и многотрудное служение его, а особенно на законодательство, которое, по выражению св. Стефана, произошло устроением ангельским (Деян.7:53). Судя посему, Ангел глаголавший с Моисеем на горе Синайской (Деян.7:38), должен быть не другой кто, как Михаил. – И, так как Синайское законоположение сатане очень не нравилось, то он и старался всячески народ израильский соделать недостойным особенного предызбрания в народ Божий; посему Михаил, во время устроения Церкви иудейской, без сомнения, имел не мало случаев извлекать против него меч и наносить ему удары.

Особенно же открылся случай к этому, когда сатана, не задолго до пришествия Христова, предчувствуя наступающую решительную опасность для темной своей области, воздвиг против иудейского народа и Церкви злочестивого Антиоха, и наустил его совершенно искоренить веру и закон Моисеев. – В сие время спасение избранного народа и Церкви никак не могло быть совершено одними естественными средствами, – и потому еще Даниилу дано было созерцать в видении, как Михаил восстанет тогда за людей Божиих (Дан.12:1). – Следствием сего-то невидимого заступления от Архангела, без сомнения, было то, что горсть ревнителей закона, предводимых Маккавеями, в состоянии была обращать в бегство и рассеевать неоднократно многочисленные полчища Антиоховы. Маккавеи побеждали Сириян, потому что в то же время поражал сатану и клевретов его Михаил; почему Архангела Михаила можно по справедливости назвать Ангелом защитником народа иудейского, Архистратигом Церкви ветхозаветной.

Воинственное служение Церкви Михаила не кончилось однако же с Церковью ветхозаветною. – В 12 главе Откровения Иоаннова читаем, что когда жена, облеченная в солнце, т. е. Церковь Христова, убежала от змия в пустыню, брань бысть на небеси с сим змием (Апок.12:6). – Кто же и теперь сражался с ним? Михаил и Ангелы его. – Не здесь и не в настоящее время определять, на какой век Христианства падает эта брань? На век ли последнего жестокого гонения Диоклитиана против первенствующей Церкви, или на века волнений, производимых потом в Церкви еретиками, или на времена новейшего отпадения от веры целых народов? Для цели нашей довольно заметить, что брань сия, по упорству врагов и важности последствий, походит на первоначальную брань на небе; ибо после сей, брани говорится о сатане, что он свержен с неба с ангелами его, свержен так, что уже отселе и места не обретеся им ктому на небеси. – Значит, Михаил есть Архистратиг и Церкви новозаветной, также как был Архистратигом Церкви ветхозаветной.

Более сего нет в слове Божием указаний на брань Михаила с диаволом. Но и без особого указания, можно с достоверностью присовокупить, что брань сия должна ожесточиться в высшей степени пред концом мира. – Ибо св. Писание открывает нам, что тогда диавол, ведый, яко время мало имать (Апок.12:12), употребит всю силу и всю хитрость противу царства света и явится в лице антихриста, в таком могущественном и увлекательном виде, что если бы возможно было, то им прельстились бы и самые избранные (Мф.24:24). При такой опасности для царства света, может ли оставаться в бездействии меч Архангела, тот меч, который от начала мира никогда не оставался без действия и при малейших опасностях?

После всего сказанного понятно, благоч. слуш., почему в таком воинственном виде изображается Архангел Михаил, восхваляемый ныне Церковью Архистратиг. – Вид сей должен приводить в ужас врага Божия, а не нас слуг Божиих, как то бывает с некоторыми из чад Церкви, по их неразумию. – Правда, сообразно достоинству и величию силы своей, как первый из Архангелов, Михаил есть более защитник всей Церкви, нежели каждого члена ее порознь: но многие опыты чудесного заступления его свидетельствуют, что победоносный вождь небесных сил удостоивает своей защиты и всякого, кто с верою молит его о помощи. – Посему в круге церковных времен назначен особый, именно нынешний день, для благодарного воспоминания чудес Михаила, – и мы, молящиеся днесь и торжественно празднующие, можем быть уверены, что охранительный меч сего Архангела будет всегда за нас, если только не будем питать в себе преступного союза с тем врагом, которого он всегда преследует. – Ведь беседуя о брани Михаила с диаволом, должно привесть вам на память и то, что брань сия совершается не только вне, но и внутри нас: ибо в каждом из нас есть свой внутренний, домашний, древний змий, – прирожденная всем нам наклонность ко греху, несчастная тлетворная похоть, которая, по замечанию Апостола, заченши раждает грех, а чрез него производит смерть (Иак.1:15). И божественный Архистратиг, то оружием нашей совести, которая доколе руководится словом Божиим и благодатью, непрестанно гласит во уши сердца нашего: «кто яко Бог?», – то страхом суда Божия, непрестанно преследует и поражает сего змия.

Благочестивые слушатели! Торжествуя днесь тезоименитство виновников настоящего торжества благоверных Государей и Великих Князей Михаила Николаевича и Михаила Михайловича, не будем скрывать, греть и питать в себе внутреннего змия; и станем молить Архистратига, чтобы при каждом появлении змииного жала в нас; он поражал исконного врага нашего в самую главу. Ополчаться за спасение людей, есть самый приятный долг Ангелов и победоносного их вождя, но за спасение каких людей? – не всех, а только боящихся Господа. Аминь.

(говорено в Полоцком Кадетского Корпуса Николаевском Соборе, 8 ноября 1845 г.)

Ты же, сыне человечь, покажи дому Израилеву храм, и да престанут от грехов своих. Иез.43:10.

Когда грехи народа иудейского, возрастшие до расстройства жизни частной и общественной, после бесплодных обличений от пророков, после частных карательных мер в посещениях Божиих, привлекли наконец решительный суд Божий; когда горесть Иудеев, после взятия (Вавилонянами) Иерусалима и разрушения Соломонова храма, томившихся в плену Вавилонском, с лишением освященного места для Богослужения, а чрез то и надежды на утоление гнева Божия, доходила до отчаяния; тогда Господь, наказующий и милующий, возводит дух пророка Иезекииля, тяготившегося тою же горестью между пленниками Вавилонскими, – на развалины и пепелище храма, и показует духовному созерцанию Пророка храм в прежнем его величественном виде и полноте присутствующей в нем славы Господней, с тою целью, дабы он, представлением отчаявавшимся, Иудеям сего тайновидения, напомнил, что есть еще надежда видеть новый храм, и вновь быть народом Божиим, посредством раскаяния в грехах и соблюдения впредь закона Божия: ты же, сыне человечь, покажи дому Израилеву храм, и да престанут от грехов своих.

Так велико и многоценно должно быть для человека пребывание в дому Божием, что Господь, в предостережение от грехов избранного народа, а вместе и в воздаяние за исполнение святого закона Божия, обещает ему утешение видеть снова храм.

Подобные мысли заняли меня в то время, когда я услышал из уст ваших, христолюбивые юноши, приглашение помолиться вместе с вами в храме сем. Они же занимают меня и ныне, сподобившегося единым сердцем и едиными усты с вами принести моления о здравии и благоденствии тезоименитого высокого начальника вашего, благоверного Великого Князя Михаила Павловича, также о здравии и благоденствии Отца отечества, благочестивейшего Государя Императора, и всего Августейшего дома. – Оживленное радостью присутствие ваше здесь вполне подтверждает мои мысли и убеждает в них вас самих.

Пользуясь же сим случаем, и воспоминая слова пророка Иезекииля, как служитель Слова, я хочу указать вам, возлюбленные чада, храм, не менее великолепный указанного Пророком, но более вожделенный для каждого из вас и всякого человека.

Благословен Бог, благословляющий нас, не одним, но бесчисленными храмами, исполненными и славы, и благодати Божией, украшающими землю, как небо – звезды! Благословен Бог, благословляющий и прославляющий любезное отечество наше всемирною славою! Благословите и вы, христолюбивые юноши, предстоящие в облагодатствованном храме, не без живого сознания силы и славы своего отечества, Богом хранимой, укрепляемой, и превозносимой России.

Благословен Господь наш Иисус Христос, с особенным обилием являющий в храмах христианских милость свою, и истину свою, и спасение свое! Благословите и вы, христолюбивые юноши, спасаемые Его милостью в дарованном вам храме, стол великолепном и благодатью освященном, в храме, который чрез освящение сподобился быть небоподобным жилищем Божиим, святилищем таинств, лествицею, досязающею до небес, для восхождения молитв веры вашей к престолу Всевышнего.

Благодарно радуясь Господу, толико благодеющему вам, порадуйтесь со всем христианским миром Богу, являющемуся Богом милосердия и благодати в единородном Сыне своем, Спасителе грешных.

Поистине великое утешение, великое счастье для вас, благородные юноши, и для всех нас, видеть обыкновенными глазами сколь величественное, столь же и утешительное зрелище, которое чрез Пророка показывалось духовному только созерцанию народа израильского, но которого не было для очей телесных: покажи храм.

После сего, слово Божественного откровения, ни до вас, ни до меня, и ни до кого из нас последователей Христовых, не касается в том смысле, как оно относилось до Иудеев, то есть, не касается оно до нас, относительно видимого, рукотворенного храма. Но простирается оно и до нас в отношении к другому, невидимому храму, который должно созидать духовно и освящать нам самим. Какой же это храм, предназначенный нашему собственному созиданию к освящению в обитель Господню? Тот, о котором написал Апостол: сами, яко камение живо, зиждитеся в храм духовен (1Пет.2:5); это – самое сердце христианина: это наш внутренний человек. Сей-то храм духовен, показать вам, христолюбивые юноши, повелевает мне, служителю Слова, вечное Слово истины.

Обогащая ум ваш, украшая его многоразличными сведениями и науками, приличными всякому образованному человеку, а в особенности необходимыми вам, готовящимся быть полезными слугами, и защитниками любезного нашего отечества, надобно вам уготовить и сердца ваши во храм Богови, исторгая из них дикие травы неправильных склонностей и привычек, ограждая оные от ветров легкомыслия и от бурь страстей, преклоняя и разум ваш пред словом Божиим. Слово Божие есть семя плода духовного. Позаботьтесь же провести глубоким вниманием глубокую бразду в сердцах ваших, чтобы принять оное, и возрастить, и принести плод Богови. Потщитесь обогатить и украсить сердца ваши, духовными цветами добродетелей евангельских, а наипаче – чистотою, непорочного Агнца, кротостью, покорностью, смирением и послушанием Иисус Христовым.

Если спросите, что еще должно делать, чтобы приготовить самих себя, во храм Господу? – на основании слова Господня (Ин.14:23), ответствую: возлюбите, Господа Бога от всей души, любовью истинною, нелицемерною, крепкою: с нею терпящии Господа изменят крепость, окрылатеют аки орли, потекут, и не утрудятся (Ис.40:31). Так любящий Господа всеохотно соблюдает слово Его, исполняет заповеди Божии (Ин.14:24), а исполняющий заповеди, отверзает дверь сердца Богу, желающему быть его посетителем, гостем, обитателем (Апок.3:20).

Пламенея такою любовью к Богу, и непрестанно возжигая в сердцах ваших светильник сей плодоносной любви, должно еще вам возжигать и светильник веры, которая бы пленяла в свое послушание разум человеческий, которая бы низлагала всякое возношение помышлений, взымающееся на разум Божий. Только вера соделывает человека истинно добродетельным, освящая добрые дела и намерения наши; только вера соделывает оные полезными и плодоносными для созидания нас в храм Божий приятный. Вера и низводит с престола славы Господа сил и славы в убогую, полуразрушенную храмину души, в грехах рожденного и живущего, человека.

Да не будет же у вас, христолюбивые юноши, как бывает у многих, колеблющихся и непостоянных в вере, у которых тогда, как истина и правая совесть ведут их путем света и правды, неправые внушения и примеры, виды корыстные и нечистые преломляют твердость, и изменяют направления, – которые хотят, по-видимому, быть учениками Евангелия, а между тем прилагаются в научения странна и различна (Евр.13:9). Страшитесь сего, чтобы не пал и на вас, как падает на них, оный упрек Исаиин: доколе вы храмлете на обе плесне ваши (3Цар. 18:21). Не такими стопами праведные идут к Богу, не такими раздвоенными сердцами ожидают Посещения Божия!

Наконец, поскольку только Господь насаждает, возращает, умножает и сохраняет все благое в вертограде сердца, – только Он, хотя не без нас, созидает храм, и рукотворенный, в котором человек предстоит Ему, и благоговеет пред Ним, и благодарно получает в таинствах благодать от Него, – и нерукотворенный, духовен, в котором Он сам благоволит обитать внутри нас; то к Нему наипаче надобно вам прибегать с прошениями и молениями вашими, и торжественными, в храме рукотворенном, – и уединенными, вне оного, – как можно усерднее, и чаще, по силам и возможности вашей: да Он споспешествует вам преуспевать в благом, избегать зла; и тако, не без вас, да сотворит обитель Себе – храм духовен в сердцах ваших.

Молю убо и аз Тебе, всесильный Содетелю: призри с небесе, и виждь, и посети виноград сей, и соверши и, егоже насади десница Твоя. Аминь.

Уготовал еси предо мною трапезу conpoтив стужающим мне. Пс.22:5.

Святый царь и пророк Давид, к числу особенных благодеяний, коими Бог ущедрял его, относит, между прочим, и уготовление трапезы пред лицом стужающих или врагов его. Что же это за трапеза? Это те утешения, которыми Бог питал сердце его тогда, как враги искали погибели его; это душевный мир и радость, которыми Святый Дух наполнял уповающую на Бога душу его тогда, как напрягавшие все усилия погубить его, и не достигавшие этого, скрежетали зубами своими на него.

Правоверные христиане и возлюбленные чада мои о Христе! Не благодетельнейшую ли трапезу уготовал ныне Господь Бог для вас в этом освященном храме или церкви, пред очами сильнейших и искуснейших врагов ваших – плоти, мира и диавола, могущих убить не только тело, но и душу? Не для того ли уготована здесь пренебесная, Божественная трапеза, чтобы вам, во время нападений врагов этих, устоять непобедимыми на скользком пути многотрудных искушений, питаясь и укрепляясь от нее благодатною силою даров Святого Духа, – и, с благодарностью Богу, утешаться победою над ними? Святительство наше уполномочивает меня на эти вопросы ответить утвердительно. И я, ваш архипастырь, в чувстве искренних благожеланий моих вам, приветствуя вас с сим животворным источником вашей силы сопротив стужающим вам, к утешению вашему, – радуюсь душевно и утешаюсь, тем более, что вижу в вас самих два – особенно проявляющиеся – чувства: чувство радости, и чувство благодарности Богу за окончательно устроенный для вас храм, и освященный архиерейским благодатным освящением, в котором будет непрестанно на святом престоле приноситься иереями Божиими бескровная умилостивительная жертва за спасение ваше и всего мира. – Но, да будет вам ведомо, что мало того, чтобы только радоваться об устройстве и освящении храма для вас: вы должны, пользуясь этим случаем, непременно запечатлеть, как можно глубже, в вашем уме и сердце ту истину, что весьма благопотребно и даже необходимо вам стремиться неослабно всею душою и сердцем к той цели, для которой храм сей освящен. Высшая же и самая последняя цель его освящения – та, чтобы вы, посещая как можно чаще храм Божий, более и более сами освящались, в той святости, к которой призывает словом евангельским Владыка храма; а для сего необходима нужно изучить и уразуметь, с какими чувствами должны вы присутствовать в церкви, взирать на уготованную в ней Божественную трапезу, предстоять пред нею, и приступать к предлагаемым на ней святым дарам – для спасения вашего. – И это-то я счел долгом уяснить ныне вам в настоящем слове, моем. Слушайте ж внимательно и уразумевайте, для своего назидания, яже к животу и благочестию (2Пет.1:3).

Известно, что чувства уважения и любви ко всяким предметам раскрываются и возрастают соразмерно вашим понятиям о них. Этою же мерою измеряется и наша польза от них. Применим это к высокому нашему предмету: великой святыни храма – Божественной трапезе. Эта трапеза тогда только привлечет к себе ваше благоговейное уважение и вашу истинную любовь, и тогда только будет для вас действительно полезна, т. е. будет сообщать вам крепость и силу против стужающим вам врагов, и утешать вас, когда вы своими христианскими познаниями и верою приникнете в Божественное величие и спасительность ее. Поэтому, во-первых, вы непременно должны понимать, одушевляясь живою верою, что место, где утверждена благодатная трапеза, есть место святое неприступное для неосвященных христиан; – что врата, кои ведут к Божественной трапезе, суть врата Господа сил, Царя славы, а потому и называются царскими вратами; – что освященная трапеза истинно есть престол Божий, на котором восседит Господь наш Иисус Христос, прославляемый окружающими Его невидимо Ангелами и Архангелами, которых представляют облеченные в церковные ризы, священнослужители, стоящие окрест престола. Вот предметы в храме, которые особенно должны занимать все внимание христианина. Да и весь храм освященный – что иное означает, как не таинственное небо или небесный Иерусалим со всеми своими обителями? И все, набожно, усердно молящиеся в нем – кого, в самом деле, изображают тайно, как не херувимов, трисвятую песнь воспевающих животворящей Троице? А потому все, кто присутствует и молится в храме, должны непременно, отложив на это время всякое попечение о земном, всякие помыслы о дольнем, представлять себя стоящими окрест Господа на небеси, подобно Ангелам и Архангелам, помышляя только о небесном, Божественном. Поверьте, братия, что если бы очи наши не были омрачены страстями и чувственностью, и если бы с очей наших спала повязка, наброшенная маловерием, – мы, подобно Исаии пророку, увидели бы ясно здесь на престоле превознесенного Господа, от Ангелов славы дориносимого, увидели бы, и, в благоговейных чувствах любви своей к Нему, повергшись к подножию алтаря сего, сладостно повторяли бы, из глубины сердца, слова песни ангельской: свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и вся земля славы Твоея (Ис.6:3), и, от благоговейного восторга, взывали бы: «в храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним».

Во-вторых: правоверный христианин должен взирать на Божественную трапезу, т. е. на освященный престол, как на училище небесной жизни; ибо что значит видимое на ней Евангелие, как не живой образ Божественного Учителя истины, самого Иисуса Христа? В этом отношении справедливо можно назвать и самый храм тою кафедрою, с которой сам Иисус Христос ежедневно возвещает тайны царствия небесного. – А потому, когда читается Евангелие, или проповедуется слово Божие евангельское в храме, надобно христианину, с чувством глубокого благоговения, и слушать, и внимать, и верить сему учению так, как некогда слушали и внимали изустному учению самого Иисуса Христа говорившие: николиже тако есть глаголал человек, яко сей человек (Ин.7:46)! Невнимание к слову Божию евангельскому и ко храму Господню, со стороны людей, вдающихся всяким ветром учения, есть явление глубоко горестное для материнских чувств Церкви – матери и наставницы нашей, заботящейся о спасении чад Своих, – есть тягчайший грех против Духа Святого, благодатно и благотворно осеняющего храм освященный, и поставляющего словесному стаду Христову пастырей, учителей и руководителей душ к вечному спасению. Ах, заметьте это, особенно вы, пастыри, и не возленитесь проповедывать пасомым слово Божие евангельское, – ибо горе вам, если умолчите и не возглаголете им этого живительного и действенного слова: от рук ваших взыщутся души их, и будете безответны пред судилищем Божиим, в день страшного суда Его!

В-третьих: стоящим в храме, пред Божественною трапезою, надобно знать и помнить, что они предстоят пред тем судилищем, откуда изрекается приговор Божий или во спасение, или во осуждение наше. А кто этот Судия, который изрекает утешительный, или страшный Суд сей? Этот Судия – есть сам Иисус Христос, превечный Бог, который восседит таинственно на сем престоле, всегда присущ в святейшей Евхаристии, и преднаписан пред очами нашими в образе распятого на кресте. И сей же самый крест нашего Спасителя, как он был мерою искупления нашего и спасения (Кол.1:19, 20), – так точно будет он некогда и мерою нашего осуждения, которое совершится над нами, когда уже не в образе распятого, но в образе Царя славы, Сын человеческий, Христос Спаситель воссядет на престоле правосудия, чтобы судить живых и мертвых, т.е. – праведных, угодивших Господу Богу соблюдением веры и заповедей Его, и грешных, послуживших на земле плоти, миру и диаволу.

И в-четвертых, правоверный христианин должен непрестанно озабочиваться возрождением и расширением в сердце своем любви к Богу чрез ежечасные размышления: сколь безмерны милосердие и любовь Его к нам, являемые в храмах святых. В них, не смотря на наше недостоинство, непрестанно предлагаются нам тело и кровь Христовы, чтобы мы, вкушая пречистое тело и пия животворящую кровь, всецело соединялись с Его Божественным естеством, как говорит сам Господь наш: ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин.6:56). Дивное, невыразимо утешительное предложение нам любви Божией! Кто измерит глубину милосердия Божия к человекам?.. Самые силы небесные ублажают нашу участь, желая проникнуть в сию тайну предлагаемого нам святого Причастия! Сердце всякого должно таять от благоговения пред таким предложением, радоваться сему предложению, желать предлагаемого! Разве только люди нечестивые, обрекшие себя на погибель вечную, будут чужды сему. Люди радуются, когда земный царь приглашает их к своему столу, предлагая на нем драгоценные яства, пресыщающие одно тело, тогда как душа их, быть может, остается в гладе духовном. Не паче ли же должно возрадоваться, в благоговейном чувстве благодарности, когда Царь царствующих и Господь господствующих призывает к своей трапезе, предлагая на ней то, что драгоценнее неба и земли, или всего мира, т. е., собственное тело и собственную кровь Свою, достойное принятие и вкушение которых питает душу и теснее соединяет человека со Христом. О, да иссохнет сердце наше, если не будет оно пламенеть желанием предлагаемой нам чаши спасения, – и если перестанет источать чувства благодарения Богу и пламенной любви к Нему, за пренебесные дары Его!

Да не разленимся же, возлюбленные, взываю к вам гласом великого Отца Церкви, богомудрого святителя Иоанна Златоустого, которым некогда возбуждал он христиан: «да не разленимся, братия, толикия сподоблени бывше любви и чести! Не зрите ли отрочат, с коликим усердием емлются сосцу, с коликим устремлением водружают тамо уста свои? С толиким и мы да приступаем к трапезе сей и к сосцу чаши духовныя, паче же и со множайшим желанием – да привлечем, яко ссущие младенцы, Духа благодати».

Заключаю слово мое тем священным благожеланием, которым заключил некогда свое последнее слово великий учитель языков к Коринфским христианам: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение святаго Духа да будет со всеми вами (2Кор.13:13)! Аминь.

Братия и возлюбленные чада мои о Христе!

В минуты окончательного совершения святительских священнодействий, чрез которые Божественная благодать освятила храм этот, я выяснил вам обязанности ваши в отношении к святым храмам и к Божественной трапезе в них, уготованной для истинного блага правоверующих христиан; но я не коснулся тогда ваших непреложных обязанностей в отношении к виновнику благоустройства этой и многих других церквей в стране нашей. Чей же это наиважнейший дар такого благопопечения о вас? Это дар Того, кто даровал свободу всем, помещичьим крестьянам в обширном царстве державы своей, свободу, которой не имели отцы, деды и прадеды ваши. О, благоговейте же пред Ним глубочайшим благоговением, и да произносится с благословением имя благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича всеми вами, детьми, внуками и правнуками, из, рода в род! Сей-то, Богом избранный и превознесенный, человеколюбивейший Монарх, в постоянной заботе своей о народном благосостоянии, и вашем в особенности, даровав свободу вам, повелеть соизволил устраивать и церкви для вас, и призывает вас к истинно христианской жизни и к благочестию, которым должно освящаться свободное состояние ваше; и вы, с своей стороны, обязаны, конечно, понимать всю важность цели призывания этого, и стремиться от всей души к призываемому – стремлением, ничем неудержимым, совершенствоваться и утверждаться в благочестии, на все полезном, и во всех добродетелях евангельских, усвояя себе всяческая яже к животу и благочестию, да свобода ваша будет благотворна и спасительна. Оставаясь верными этому призванию и пользуясь тем, что доставляется вам Божиею благодатью в храмах Господних, вы будете достигать желаемого вам Государем счастья вечного на небе, и благоденствия здесь на земле, и тем радовать и утешать сердце Царево. Воздвигните же себя соревнованием о сем и уразумевайте святость прочих обязанностей своих в отношении к Государю, столь пекущемуся о вашем счастье там, и здесь, в свободном вашем состоянии. Мне утешительно думать, что вы понимаете это, и что несколько мгновений, посвященных вами внимательному выслушанию настоящего архипастырского слова нашего, будут достаточны для того, чтобы вы поняли и прочие три важнейшие обязанности вами.

Долго сословие ваше, по неведомым для нас судьбам Божиим, находилось под гнетом крепостного права: кому ж из людей, бывших в таком состоянии, не желалось вожделенной свободы? И вот она Всемилостивейшим Государем Императором вам торжественно объявлена, и будущность, в свободном вашем состоянии, улыбается вам. Сколько в нем счастья для вас в жизни, при разумном употреблении времени, и живой деятельности со стороны вашей! Сколько спасительных средств и к достижению блаженной вечности, при обновлении храмов Господних, для желающих воспользоваться ими в свободном состоянии своем! Словом, все, по великой милости благодетельнейшего Монарха, сделано для вас, чтобы вы были счастливы там и здесь. Вам, следовательно, остается быть вечно благодарными Ему. Вот вторая непреложная и священнейшая обязанность ваша. И благодарность ваша должна быть не на устах только: нет, ее надобно напечатлеть глубоко в душе и сердце и являть не словом только, но и самым делом.

Чувства благодарности к благодетелям суть общечеловеческие, по которым душа и сердце каждого разумного существа, даже неозаренного Божественным светом истины, пламенеют желанием проявлять свою благодарность каким-нибудь образом на деле. Так, все вообще люди, одушевляющиеся этими чувствами задушевной благодарности, горят вместе и живою пламенною любовью к благодетелям, которая сильна расположить всякого ко всем пожертвованиям, даже к пожертвованию самою жизнью за них. Но, если таковы чувства всех людей, даже покрытых тьмою заблуждений или неведения по вере; то ужели вам, духовные чада мои, можно быть чуждыми любви той к возлюбившему вас Августейшему Благодетелю? Напротив, вы более всех обязаны Ему любовью, которая и должна быть, конечно, могущественнее и пламеннее у вас – и как людей особенно облагодетельствованных, и как истинных христиан, озаренных светом евангельским, и как верноподданных сынов отечества, взысканных безмерными милостями Царя-Отца! И вот, следовательно, третьею вашею обязанностью, в отношении к Государю, будет любовь, живая, деятельная любовь, которою одушевляясь всегда, должны вы питать в сердце полную готовность положить живот свой за Него, а между тем свято, верно, во всех случаях, исполнять волю Его Величества. Да будет же вечною такая любовь ваша к Августейшему Благодетелю, даровавшему вам, по своей любви, вечную свободу! О, разве тот только может дать место противному направлению в своих помыслах и действиях, кто воздоен на лоне прелюбодейном! Да, братия, не так ли и сами вы думаете о тех детях или о тех людях, которые не считают себя обязанными любить такою любовью отца или благодетеля своего, когда называете их, в своих собраниях общественных, извергами? И мне сладостно думать, что таких извергов нет и не будет у вас, что все вы говорите мысленно с Богом и совестью: любим, от всей души любим, и будем любить искренно благодетельнейшего Государя нашего, и считаем священным долгом своим верно и усерднейше исполнять волю Его. А я, с своей стороны, поставляю себе долгом раскрыть эту волю Государя, исходящую от воли Того, Кто избрал и помазал Его в Цари нам, Кто вдохнул великое благоволение Его к вам. Та есть ныне воля Его, чтобы вы возбуждали в себе и заботливо возвращали благотворную охоту к трудам и усердие ко всякой полезной деятельности в свободном состоянии своем: чтобы вы сохраняли ненарушимо порядок, мир и спокойствие, благоговели и покорялись пред законоположениями установленной от Бога и Его Помазанника власти, и страшились, гнушались и чуждались всего того, что прогневляет Бога и оскорбляет Августейшего нашего Монарха; чтобы вы отстраняли от себя всякое вредное в помыслах и действиях направление, могущее затруднить или замедлить постоянное развитие положительного обеспечения благоденствия общественного и Нашего в особенности, и, наконец, чтобы вы, держа себя в пределах порядка и подчиненности, не возбуждали несвоевременных, или преувеличенных и несовместных с настоящим временем требований, но, в течение срока переходного своего состояния, служили охотно, исправно помещикам за их землю, на которой живете, и которою пользуетесь, или платили им оброк в такой мере, в какой требовать от вас предоставлено им право высочайше утвержденными правилами. Что же? уже ли и сами вы не видите нужды сознавать эту повинность? Вы хорошо знаете настоящие собственные средства ваши к жизни: они таковы, что весьма недостаточны для обеспечения оной, и потому вам не раз, а много раз, придется прибегнуть к помощи помещиков. И да будет вам ведомо еще то, что помещики рады будут, каждый по своей силе, помогать тем, кто будет радеть о их благе и спокойствии. Вот почему и благочестивейший Государь Император требует теперь от вас подчиненности им и исправного отбывания, со стороны вашей, определенной повинности работами, или оброком.

Четвертою и последнею вашею священнейшею обязанностью в отношении к Августейшему Благодетелю, Его Императорскому Величеству, будет усердная теплая молитва о здравии, благоденствии и долгоденствии Его, которую должны вы возносить, до конца своей жизни, сами и внушать ее детям своим, а вместе с тем внушать глубокую благодарность и сыновнюю живую любовь за чрезмерные милости Царя-Отца, представляя им во всем этом хороший пример, в такой мере и силе, чтобы все это потом могло светло отразиться в их чувствах, помыслах и действиях.

Верьте, братия и возлюбленные о Христе чада, что слова, простертые ныне к вам, для назидания вашего, внушены мне словом Божиим. И благо тем будет, в чье сердце глубоко врезались они, и кто воздвигнет себя соревнованием о хранении их. Пользуясь же благоприятным случаем настоящего торжества, на которое днесь благодать святаго Духа нас собра в сей храм, соедините глубоко благоговейные чувства свои с нашими, и принесем здесь, все мы вкупе, торжественно, моления, прошения: да Господь Бог венчает благими успехами все благие намерения и стремления всемилостивейшего Государя нашего, и укрепляя укрепит силы и могущество Его на многие лета, и силою Своею да веселит всегда любвеобильное сердце Его! Аминь.

И воста Иаков от сна своего, и рече: яко есть Господь на месте сем, аз же не ведех: страшно место сие: несть сие, но дом Божий, и сия врата небесная; и прозва Иаков имя месту тому: дом Божий. Быт.28:16–19.

Всесильный Бог, по своему естеству вездесуший и все собою наполняющий, везде может быть хвалим и величаем от своей твари, как и Псалмопевец вопиет: на всяком мести владычествия Его, благослови душе моя Господа. Но Ему благоугодно, чтобы всякая душа прославляла Его особенным образом на местах, к коим являет Он свое благоволение в благодатных знамениях и действиях, как например, Иакову в видении лествицы, соединяющей землю с небом, где, по благоволению Божию, и поставлен камень благочестивым патриархом, и возлиян на него елей в знак освящения жертвенника, и произнесен обет обращаться к сему месту с молитвою и приношением десятины с приобретений своих.

Так, ради спасения человеков, являлись среди них на земле дома Божии – сперва в жертвенниках, потом в скинии Моисеевой и в храме Соломоновом, наконец, с особенным уже обилием благодати, являются дома Божии в храмах новозаветных, произращенных вначале на местах, которые прославились особенными действиями и чудесами Богочеловека, а потом и везде среди христиан.

Сими-то домами Божиими, от того часа до ныне множицею умножающимися, красуется и наша русская земля, как небо звездами, для нашего спасения и небесной радости.

Вот и на сие место всеблагий Бог благоволил снити от вездесущия, посредством благодатного, ныне совершенного нами, освящения сего храма, воздвигнутого здесь в столь благолепном виде щедро благодеющею десницею Благочестивейшего Монарха, ревностно покровительствующего св. Церкви и заботящегося о просвещении чад ее светом чистой веры отцов. И от сего уже часа храм сей, празднуя св. благоверному князю Александру Невскому, будет для благочестивых христиан источником велией благодати Христовой, при пастырях, которые будут в нем православно действовать и провозглашать чистейшее, мног плод творящее (Ин.12:21), учение, заимствованное от самого Пастыреначальника Иисуса Христа – единыя Главы Церкви, преданное Апостолами и святыми Отцами, и запечатленное седьмью печатями Св. Духа на седьми Вселенских соборах.

О, неизмеримая глубина любви Божией к людям! Кто не потщится воспользоваться сими благодатными храмами и ниспосылающимися в них Божественными силами, яже к животу и благочестию (2Пет.1:3)? Кто не восчувствует в себе священной обязанности, по их значению, чтить их, обращаться к ним, как к неисчерпаемому источнику вод живых, дающих жизнь вечную, блаженную, и предстоять в них с должным благоговением?

Невидимою силою закона внутреннего, написанного на скрижалях сердца человеческого, и силою закона, данного чрез Откровение, возбуждаются и возгораются в душах всех человеков чувства Богопочитания и благоговения на местах, ознаменованных явлением присутствия Божия. Нет силы, которая могла бы разрушить печать этих законов; нет мер, коими бы заглушались внушения их.

В язычниках, работающих князю тьмы, изгладились следы всего священного, но глас закона о почитании священных мест и приношении Богу жертвы на них и в беззаконной их душе не умолкает. Мы знаем, как почитавшие тварь вместо Творца – стояли в требищах своих тихо, скромно, набожно; они друг на друга там и взглянуть не смели, говорит св. мученик Иустин. Мы знаем, с каким чувством глубокого уважения к рощам, богам посвященным, входили в оные Египтяне, которые, в знак своего рабства и высшей набожности, еще и цепи надевали на себя. Мы знаем, какие делали от себя жертвы и многие другие, чтобы отличиться особенным усердием в суеверной набожности на священных, по их мнению, местах.

Израильтяне, повинуясь гласу того же закона, подкрепленному вещанием Откровения, по вшествии своем в Иерусалим, исполнялись чувствами глубочайшего уважения к храму Соломонову, твердо веруя, что в нем только и приятны Богу их всесожжения и жертвы. Вся Палестина стекалась в Иерусалим прославлять Господа Иегову в том храме. Все взирали на него, как на самое небо, присутствовали и молились в нем, как бы в самых небесных чертогах Господа. Плененные и рассеянные по другим дальним краям, Израильтяне обращали взоры свои на Соломонов храм и на Иерусалим, как на единственный источник своего спасения и утешения. Отдаленные телом, они соединялись с ними душою, благоговейно направляя к ним все чувства набожности своей. Даниил пророк счел за лучшее быть растерзану голодными львами, нежели не молиться к храму Соломонову. Такова-то была любовь, уважение и преданность Израильтян к Иерусалиму и к храму Соломонову!

Благочестивые слушатели! Сердца наши носят печать тех же Божественных законов. Ежели суеверные язычники, – чада пагубы, семя беззаконно, молящиися кумиром под древием частым, закалающе чада свои в дебрех посреди камения (Ис.57:4–5), – являли столь ясные знаки чувств набожности в своих требищах; то какие требуются от нас христиан – чад Божиих, предстоящих в церквах святых, которые истинно образуют собою новое небо, искони предобещанное нам, и исполненное славы Господа Саваофа? Ежели Израильтяне в душе своей чувствовали себя до такой степени обязанными к почитанию Соломоновой святыни, которая была не более, как только тень и образ храмов Божиих православных: ибо тогда Господь был еще на небесех, а престол Его над облаками, говорит Пророк; то не больше ли мы, христиане, должны восчувствовать свою обязанность к церквам святым, которые суть истинно, в полном смысле, дома Божии, потому что вмещают в себе невместимого Господа, живущего в них, как и в небесных чертогах, со всем величием и могуществом своего Божества? Так, в храме Соломоновом являлась только сила Господня в сходящем свете огненном на оный: тут, в храмах христианских, православных, восседит невидимо Сам, живый во свете неприступном, Господь сил, Царь небесный, коему тысячи Ангел и Архангел невидимо служат. Там жертвенник осенялся только огнем славы Божеской: тут престолы облагодатствованы обитанием самого Господа сил, Царя славы. Поэтому, престол Божеский на небеси, на котором почивает закланный за грехи наши и воскресший Агнец, и престолы православных храмов на земле, нисколько и ничем не различествуют между собою; а потому и храмы сии суть не что иное, как таинственное небо, или небесный Иерусалим со всеми своими небожителями. Поистине, в возносимой на престолах бескровной жертве, мы видим того же непорочного Агнца, Господа нашего Иисуса Христа, отверзающего нам небесную свою сокровищницу всех сокровищ благодати; в напрестольном Евангелии мы слышим сладкое беседование с нами нашего Спасителя; в песнях церковных – пение Ангельских и Архангельских ликов, воспевающих и поющих у престола небесного; в царских вратах мы видим лествицу, соединяющую землю с небом, двери милосердия Божия, отверзающиеся нам, да соделаемся причастниками Божественного естества, чрез причащение тела и крови Христовой; здесь и мощи святых, и образа небожителей – заступников наших пред Богом, и мы, почитающие их, молитвенно соединяемся общением с ними. Следовательно, стоя в храмах святых, мы должны представлять себя стоящими на небеси, или на той святой горе, о которой говорит Господь: введу я в гору святую Мою, и возвеселю я в дому молитвы Моея; всесожжения их и жертвы их будут приятны на требнице Моем: дом бо Мой, дом молитвы наречется всем языком (Ис.56:7).

О, какое счастье для нас, христиане, какая небесная радость иметь столь облагодатствованные храмы на земле! Благо убо тому, кто с верою и благоговением посещает их, кто предстоит в них с молитвенным воздыханием, тихо, скромно и смиренно. Он, исполняя должное, еще при жизни делается причастником блаженства нескончаемого, при жизни входит в святое общество небожителей, при жизни возносится в чертоги небесного Иерусалима вечной славы. Но горе стоящим в храмах и забывающим о их святости и значении! Если мы, собравшись на сие место святое, вместо благоговейно благочестивого направления в помыслах своих, делаемся мысленно непотребными рабами страстей, плоти и мира, если, вместо молитвы и чувств набожности, посвящаем драгоценнейшее это краткое время своего присутствования здесь разговорам, прельщениям, непозволительным взглядам, влечениям любопытства; то, вместе с чадами пагубы, семенем беззаконным (Ис.57:4), ныне же осуждаемся, ныне же и правосудный приговор Божий изрекается на погибель нашу. Веришь ли сему, христианин? Если веришь – страшись, а не верить нельзя. Вспомни, что случилось с Озою, дерзнувшим прикоснуться к священному ковчегу: он пред лицом народа лишился жизни. Вспомни, что встретило Вифсамифов, таким же образом погибших за свою неблагопристойную дерзость; вспомни Илиодора, который от Ангела поражен за святотатство, только еще задуманное. Вспомни, наконец, что постигло весь народ израильский за неуважение его к святыне: сколько раз он допускает это неуважение, столько же раз сугубо наказует его Господь, отмститель за бесчестие храма, подвергая его всем бедствиям ига, налагаемого победителями тиранами; так что, по числу таковых Божиих наказаний Израильтян, можно вывесть число их преступлений. Под этим игом томятся они сперва в течение 8, потом – 18, после – 20 лет и опять – 18, потом – 40, наконец – 70 лет. Во все время таковых бедствий, укорявшие их Пророки не указывали другой причины этому, как только отмщение Господне, отмщение за храм Его. Ах, не должны ли и мы, служители алтаря Господня, как некогда Пророки, считать непочитание храмов и охлаждение к ним главною причиною и тех страшных бедствий, которым в отдаленные времена подвергались миллионы людей русских православных не на чужой, а на своей русской земле, под игом враждебной нам Польши, и тех многоразличных в наши времена бедствий, которыми православные томились и мучились в Белоруссии, Литве, Украйне и Волыни!

Внемли, православный христианин, всему этому, внемли еще и страшному гласу Господа, вопиющего к пророку Давиду, разительно изображенному в 7-й главе книги Паралипоменон, и ты не станешь более сомневаться в том, какая месть Божия преследует непочитателей храмов святых, и может быть ужаснешься, и сам возопиешь: о, горе мне – и всякому, стоящему здесь вместе со мною неблагопристойно! Может быть, и глаза твои, увлекавшиеся до сих пор предметами прельщения, устремятся к престолу, и сердце и душа твоя возвысятся от дольнего к горнему, от чувственного к духовному, и пяты ног твоих устоят неподвижно, и лице твое, подобно лучезарному свету, просияет набожностью, подобающею христианину; может быть, с сердцем сокрушенным и смиренным, пав ниц у подножия алтаря, прольешь с горячею молитвою и слезы покаяния, осудив сам себя за невнимание свое к святыне, и направишь чувства и помыслы свои по слову Божию. И мы, глубоко сожалея о таких людях, которым объявляется гласом самого Господа действительно страшное наказание за непочитание храмов Божиих, горячо молим милосердого Бога, да простит грехи их и направит чувства, желания и стремления их к блаженству, заповеданному словом Божиим: блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси: блажен муж, ему же не вменит Господь греха (Пс.31:1). Но вот есть еще долг общий для всех нас и, молящихся и присутствующих здесь – долг самый справедливый и священный: в сей день Тезоименитства благочестивейшего Монарха, от всей полноты души и сердца, молиться Богу о Венценосных благодетелях и утешителях человечества, да сохранит их и весь царствующий Дом здравыми, долгоденствующими и исполненными всякой радости, для славы и радости России и Россиян. Аминь.

Святое и благотворное правило – начинать и совершать всякое доброе дело с призванием помощи Божией – собрало нас под кров сей для того, чтобы с освящением дома, призвать осенение благодати свыше на устроенный здесь детский приют. Такое дело тем приятнее для нас, что оно сопровождается обстоятельствами самыми утешительными.

Пред очами нашими совершилось дело почти невероятное. Среди небогатого города – великолепный дом для детей, лишенных частью дневного пропитания, частью приюта, – для сирот, обреченных на крайнюю бедность, пред взорами коих не мелькал и луч надежды получить образование, которое бы впоследствии составило основание и опору для их поддержания в жизни.

Без сомнения, отрадно нам видеть меньших братий наших, призреваемых в столь великолепном доме, устроенном так, что отныне будет он доставлять бедным детям и выгоднейший, сравнительно с прежним, кров, и достаточные и прочные способы к их содержанию. Но еще отраднее для нас надежда, что призреваемые здесь малютки и круглые сироты станут образовываться вполне сообразно с высокою целью, для которой учреждаются в отечестве нашем детские приюты под Высочайшим покровительством царственной Матери, Государыни Императрицы Александры Феодоровны, глубоко проникнутой святым рвением о распространении в народе прочных начал веры и благочестия. Заботливая попечительница здешнего приюта, княгиня София Петровна Голицына, постигая вполне высокую цель царственной Матери, с самопожертвованием употребила все возможные средства к достижению этой цели. Кроме многотрудного усилия к приобретению способов для устройства сего здания и для прочного обеспечения содержания бесприютных детей, она, для надзора за детьми и надлежащего, сообразно возрасту, обучения их, избрала и лиц, отличных по своим познаниям и благонравию. К полному же довершению общественного блага и наших надежд остается желать только, чтобы такому прекрасному устройству внешних способов для существования в городе Витебске приюта, вполне соответствовало его внутреннее, нравственное устройство.

Это святое и важное дело, не лишенное разного рода трудностей при совершении его, вполне зависит от делателей в сем рассаднике; и я, при настоящем случае, не могу не дать советов, которые бы, напомнив этим делателям главнейшие их обязанности, способны были послужить к облегчению исполнения сих обязанностей.

Конечно, под кров сей, для получения вместе с телесною пищею и духовной, которая питает ум и сердце, в наибольшем числе станут притекать дети из беднейших хижин, с городских стогнов и улиц. Сюда, как в некую теплицу, будут вносимы на день оставленные без призора дети, для предохранения их, подобно нежным растениям, от мертвящего холода нищеты, пожирающего зноя страстей, и бедственного, тлетворного дыхания соблазнов. Быть может (и это несомненно), между детьми, здесь приютившимися, найдется много и таких, которые, словно увядшие растения, при самом начале своего прозябения, уже повреждены вредными, питавшими их, соками, и потому нужно будет их оживить и исправить. Но вообще, все без изъятия притекшие сюда дети, должны быть здесь взлелеяны и укреплены духовно в такой степени, чтобы впоследствии они не потеряли уже приобретенной ими нравственной силы, или, подобно растениям, не завяли и не заглохли вдруг же, после пересаждения их из теплиц на почву более суровую.

Вот самое приблизительное изображение занятий, на которые должно быть устремлено все внимание, и к которым должна быть направлена вся деятельность лиц, коим поручается судьба детей, призреваемых в приюте. А вот и средства, которыми они могут облегчать и услаждать свои многотрудные занятия.

Хотя детский возраст самый благоприятный для обучения; так как невинные, нежные души малюток, под руководством благоразумного руководителя, легко могут получать то или другое направление, как воск в руках художника принимает различные формы; не смотря, однако же, на то, этот самый возраст в детях, призреваемых в приюте, под предшествовавшим влиянием обстоятельств, окружавших их вне приюта, мог лишиться многих преимуществ, какие свойственны ему в нормальном состоянии. Как несомненна истина, что все потомки Адама рождаются наследственною наклонностью ко злу, так верно и то, что дети в низшем классе народа, преимущественно среди нищеты и неприкровенности порока в кругу их родителей или домашних, особенно же бездомные скитальцы, оставленные совершенно собственному их произволу, слишком рано обнаруживают в себе эту нравственную порчу. Таким образом, сколько трудов и занятий требуется, чтобы при вступлении их в приют, прежде всякой, так сказать, закладки образования, искоренить в них ранние зародыши нравственного зла; чтобы, вместе с переменою рубищ и лохмотьев, прикрывающих тела бедных малюток, отделить от душ их несвойственные им наросты порока. Облегчить же всю трудность, все разнообразие этих занятий в состоянии только самая пристальная, прозорливая, основанная на истинном желании добра и любви к бедному человечеству, внимательность. Такая внимательность способна вскоре открыть и свойственные каждому дитяти душевные язвы, и самые прямые способы к уврачеванию этих язв; а, согревающая руководительницу или наставницу детей, любовь, и непритворное доброжелательство к бедствующему человечеству заставят саму ее полюбить все труды в этом отношении, как бы они велики ни были. Между тем детские нравы, постепенно уравниваясь, соделаются кроткими, смиренными, независтливыми, воздержными, постоянными и степенными; и вообще дети представят такую благоуготованную ниву, которая способна будет возрастить вверенные ей семена благотворного образования.

Конечно, круг детского, образования в приюте ограничен и по времени, и по самым потребностям детей. За то образование это, при всей ограниченности и простоте своей, должно быть самое прочное. А оно может быть таким только тогда, когда будет проникнуто чистым религиозно-нравственным направлением. Не говоря уже о прямом обучении закону Божию, все сведения, внушаемые детям в приюте, должны быть так направляемы, чтобы клонились к насаждению в них живой веры и глубокого чувства истинного добра, истинной набожности и благочестия. Только под влиянием такого образования человек в состоянии удержать за собою то высокое достоинство, которое свойственно творению, созданному по образу и подобию Божию, – оградить себя от пагубного влияния страстей, под преобладающим господством которых и разумное создание не различается от бессловесных животных, всегда поникших долу, – образовать в себе характер, способный оставаться непоколебимым среди соблазнов и искушений в мире житейском, – приобрести готовность на всякое благое дело, – глубоко утвердить в себе благотворное повиновение законам и уважение к властям. Но когда бывает способнее человек к такому образованию, как не в детском возрасте, когда врожденные стремления души, подобно развертывающимся лепесткам, так сказать, жаждут сей небесной росы? И если подобное, образование существенно необходимо всякому из людей, не смотря на различие состояния, средств и положения в мире; то в детях, которым суждено, иметь призрение в приюте, должна быть утоляема самым поспешным, образом прирожденная жажда из сего благодатного источника. Впоследствии им будет уже поздно и невозможно найти к сему средств; между тем, нет сомнения, что только вера и благочестие, во время и твердо насажденные в умах и сердцах их, возымеют силу предохранить их от обольщений порока, среди лишений и соблазнов, неразлучных с их дальнейшею жизнью в мире. – Я не сомневаюсь, что такое убеждение вполне одушевляет и тех, коим вверено образование детей в здешнем приюте; но да не убоятся они трудностей, встречаемых на пути к достижению сей цели. Если их собственные души проникнуты живою верою, если сердца их сроднены с истинным благочестием, в таком случае они не замедлят свято исполнить эти важные обязанности. Высокие чувствования веры и благочестия такого свойства, что невольно побуждают воодушевляемого ими человека делиться сим достоянием с другими, особенно с теми, которые вверены ближайшему попечению сего человека. Материнская же любовь к детям, которая должна быть свойственна главной руководительнице их в приюте, внушаемая ей и самым званием, и жалким положением детей, конечно, поспеет на помощь в исполнении сего священного долга, и, при содействии Божием, споспешествующем всякому благому делу, соделает это исполнение не только легким, но и приятным.

Не надеюсь, чтобы высказанные мною истины, не подлежащие сомнению, встретили себе врагов в лености, легкомыслии, или беспечности. Не могу, однако же, скрыть моего опасения в отношении преткновений, нередко свойственных людям, посвящающим себя образованию детей, даже иным родителям.

Первое преткновение при обучении малюток составляет ошибочное мнение, будто насаждение веры и раскрытие истин благочестия принадлежит исключительно служителям алтаря. Кто из родителей, наставников, или воспитателей так думает, тот погрешает непростительно. Обращение преподавателей Закона Божия с детьми бывает кратковременное. Напротив того, кто исчислит все случаи, разные мелочные обстоятельства, встречающиеся с детьми, при которых душеспасительные уроки, высказанные кратко, только для предостережения, или для одного удовлетворения детского любопытства, врезываются столь глубоко в памяти, запечатлеваются так твердо в сердце дитяти, что делаются постоянным правилом в дальнейшей жизни его, тогда как не всегда можно ожидать подобного действия от самого прилежного и заботливого разъяснения истин в обыкновенной последовательности обучения. Я не говорю уже о том, что язык матери, или воспитательницы, сроднившийся с детьми чрез беспрестанные собеседования с ними, всегда вразумительнее для детских умов, скорее находит отголосок в детских сердцах.

Другая погрешность допускается, и к несчастью весьма часто, в самом направлении детского образования, которому дается характер чисто мирской. Спешат внушать детям такие понятия, обогащать их заблаговременно такими сведениями, которые укореняют в них понятие, будто цель их жизни только один настоящий мир, одна временная, материальная жизнь, со всеми ее удобствами, суетностью и ложным блеском. Ошибочность такого направления очевидна. Я могу прибавить только на случай предостережение, что слабый человек и без особенной заботливости воспитателей, по мере возрастания в мире сем, в самом обманчивом его блеске и завлекательности находит для себя слишком много побуждений и средств к одностороннему мирскому образованию; что, напротив того, детский возраст есть единственный для насаждения в сердце человеческом душеспасительных истин веры и благочестия, когда еще сама душа жаждет этих истин, а сердце, невозмущаемое порывами страстей, способно глубоко запечатлевать их в себе.

Бывает, наконец, еще погрешность, и погрешность самая гибельная. Это суетное, легкомысленное невнимание к своим действиям воспитателей или воспитательниц детей в обращении с малютками. Забывая необыкновенную восприимчивость детей, они нередко в присутствии их дают волю словам, легкомысленным суждениям о священных предметах веры или обрядах религии, или же, сами того не чувствуя, выказывают небрежение в сем отношении. Подобным людям не мешало бы припомнить себе, что каждое их неосторожное слово, всякая, и самая неумышленная шутка касательно предметов священных и важных, малейшее небрежение в деле вечного спасения, подмеченные и запечатленные детьми, суть тяжкие грехи, за которые взыщет Господь, угрожающий судом всем, которые не сохранят чистыми, не соблюдут, а тем паче соблазнят единого от малых сих.

Но, да сохранит Господь не только сие, но и вообще всякое учебное учреждение и каждое семейство от подобных камней преткновения на пути воспитания. Будем лучше; надеяться, что воспитание малюток в доме сем, совершаясь правильно, с усердием и любовью, лицами, на сие важное служение призванными, достигнет своей цели в такой мере, что учрежденный здесь приют послужит для бедных детей приготовительным местом к приюту небесному.

Только под сими условиями исполнится святое, желание царственной Покровительницы отечественных приютов, оправдаются благие ожидания отечества от сих учреждений, и вознаградятся достойные человеколюбивые подвиги особ, заботящихся об устроении их. Без сомнения, истинное человеколюбие не ищет себе награды здесь – на земле. Конечно, не земные побуждения двигали и сердцем заботливой главной попечительницы здешнего приюта, княгини Софии Петровны Голицыной, употребившей много трудов и усилий, чтобы так прочно, так прекрасно устроить надежное прибежище для детей в городе Витебске. Но было бы непростительно для нас не высказать Ее Сиятельству признательности всего общества за ее неутомимое рвение к улучшению участи бедных малюток, за многотрудные подвиги ее, так благополучно и прекрасно увенчанные ныне самым делом. Далее, мы не можем не благодарить и Его Сиятельство, князя Андрея Михайловича Голицына, как главного начальника в здешнем бедном крае, без содействия которого, скажу не обинуясь, трудно было бы главной попечительнице сего приюта, привести так скоро к успешному окончанию Свое благое предприятие. Наконец, как не вспомнить с признательностью и о всех, кто только посильными приношениями участвовал в доставлении средств к сооружению сего здания, а также к упрочению способов содержания в нем детей! – Впрочем, всем вообще благодеявшим учреждению сему, готовится еще благодарение в сердцах, призреваемых здесь благотворительностью, детей; а Господь, воздающий сторицею за все благое, сделанное меньшим братиям, довершит остальное, невознаграждаемое, или не вполне оцениваемое людьми, готовыми нередко и в самом святом деле отыскивать мрачные стороны.

Теперь же, радуясь сугубо, что Господь привел совершить освящение сего приюта в достоименитый день рождения Высокой Покровительницы приютов, Благочестивейшей Государыни Императрицы, вознесем мысли и сердца наши к Господу Богу, подателю щедрот и всякой радости, да осенит Он благодатью своею дом сей, да ниспошлет Пресвятого Духа своего, умудряющего и учащих и учащихся на всяку истину, на всякое дело благое, во славу пречестного и великолепого имени Его. Аминь.

Согрешихом, беззаконовахом, неправдовахом пред Тобою: ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам: но не предаждь нас до конца, отцев Боже.

Что свойственнее для нас, как не взывать таким образом ко Господу и не углубляться с благоговейным вниманием в истину сего воззвания в настоящие бедственные времена, когда мы слышим, как постепенно распространяется в пределах отечества нашего смертоносная холера, когда Ангел смерти уже поражает внезапно людей в городах и селениях нескольких губерний, не слишком отдаленных от нас?

Умы людские деятельно трудятся, чтобы узнать причину сей тяжкой, страшной болезни, но природа упорно скрывает тайну, как бы для того единственно, чтобы вернее и скорее уносить с лица земли жертвы, обреченные смерти. Между тем святая вера неложно и несомнительно указывает грешным людям, что это лютое бедствие есть нечто иное, как грозное орудие небесного Правосудия, истощившего долготерпение свое.

От начала веков летописи мира указывают нам, что всегда бедствия поражали род человеческий, коль скоро беззакония людей превышали меру долготерпения Божия. – Так, некогда разверзались хляби водные, и волны потопа стирали с лица земли нечестивых; мгновенно гибли и исчезали по манию Божию целые города, населенные родом грешным и прелюбодейным; казни поражали Египтян, преслушавших волю Господа, повелевшего отпустить из Египта народ избранный. Сколько раз общественными бедствиями Господь обращал к Себе заблуждавших и уклонявшихся Израильтян! Подобные примеры неисчислимы и в судьбах других народов, во времена предшествовавшие и даже близкие к нашему.

Но ту непреложную истину, что бедствия общественные не иное что, как казнь Божия, и что угрожающая нам смертоносная язва есть неминуемое следствие праведного гнева Божия, – ближе и вернее указывает каждому из нас собственная наша совесть. Нас глубоко облегла тьма греховная, но в светлые минуты прозрения мы сознаем, что устами только призываем Господа, а сердца наши далеки от Него; что в святые храмы Его нас привлекает часто одна лишь привычка, иногда суетность и греховные побуждения, а не желание истинной молитвы; что своекорыстие тяжко подавило взаимную любовь к ближним, а правда и правосудие превратились в лицемерное и лицеприятное искусство; что закону Божию мы предпочитаем движения страстей; правила благочестия среди нас ничтожны пред требованиями плоти, прихотей, пышности и суетного блеска; вместо скромной стези добродетели, мы избрали просторный путь разврата и соблазна; драгоценную тайну покаяния святотатственно сочли в обыкновенный обряд, а святую веру – это небесное достояние – поколебали в нас суетные мудрования, предрассудки и пагубные внушения порочного сердца. И сколько подобных недугов отягощает наши души, сколько совершается среди нас втайне таких грешных дел, которыми пораженный сам же грешник готов воскликнуть, или восклицает: «Господи, не вниди в суд с рабом Твоим, ниже воздаждь нам по беззакониям нашим: Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене»!

При таких грустных размышлениях, но увы! верно изображающих нравственное состояние наше, ужели нам с пагубным унынием ждать исполнения страшных судеб Божиих? Нет. Вера и совесть внятно говорят: «Милосердый Господь не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему, яко у Господа милость, и многое у Него избавление, и той избавит – от всех беззаконий». Итак, воспользуемся же днями, которые еще дарованы нам долготерпением Божиим, но которые, быть может, уже сочтены пред Господом. – Поспешим прибегнуть к спасительному, умилостивляющему средству покаяния. Пусть это время будет началом нашего возрождения в жизнь лучшую, Богоугодную, побуждением к нашему собственному очищению во храм Богу – исповедью и покаянием, всенощными бдениями и псалмопениями, постом и творением милостыни. Правда, посылаемая на людей смертоносная язва есть верх бедствий, но она есть и врачевство для оскверненных грехами. Пусть же, вместо страха, весть о распространяющейся и угрожающей нам опасной болезни подкрепит в нас упование на милосердие Божие, которое не заключено для сокрушенных сердцем; но да не струится в сердцах наших источник зла, да не сквернится нечистотою язык, да не касается худого рука, да не мечтает о суетном мысль наша. И кому неизвестна сила усердной молитвы! Не молитва ли остановила кровавый ток у прикоснувшейся к ризе Спасителя кровоточивой жены? Не молитва ли Моисея извела с великими чудесами народ из Египта, и допустила его самого видеть Бога лицом к лицу? Не тяжкие ли воздыхания мужественного Иисуса Навина продлили течение луны и солнца для покорения и потребления врагов народа Божия? Не набожность ли благочестивого Ноя спасла в малом числе душ и в плававших семенах целый мир от потопления? Кто не подивится великой силе молитвы Апостолов и многих других святых людей, которою они воскрешали мертвых?

Итак, христиане, отложив печаль свою, деятельно и неотложно позаботимся об очищении себя покаянием, и, припав к подножию креста Спасителя, им же побеждаются грех и смерть, прежде и паче всего, с твердым упованием и сокрушенным сердцем, вознесем горячие мольбы ко Господу. Для сего-то днесь благодать Божия собрала нас в святый храм сей. В нем предстоя, мы должны оставить всякие мысли о земном, и обратить всецело души и сердца наши к Исцелителю душ и телес, небесному Царю, обещавшему дать нам все, о чем бы мы Его ни просили. Он, по неизреченному милосердию своему, покроет облаком забвения содеянные нами беззакония, и остановит угрожающие нам бедствия. Бог нам Отец, помощник и покровитель, а пред престолом Его сонм предстателей за нас – бесплотных Сил и святых небожителей; да соединится же глас их немолчных песнопений с гласом моления нашего. – Яко...Господь с небесе на землю призре: услышати воздыхание окованных, разрешити силы умерщвленных: возвестити в Сионе имя Господне, и хвалу Его в Иерусалиме (Пс.101:20–22). Аминь.

Радуйтеся, возлюбленные братия! Вот святая Церковь, по случаю новой блистательной победы, видимого знака силы и державы, даруемой нам Господом сил, снова созвала нас в сей храм для принесения из глубины души благодарений Богу, а вместе и усердных молений, прошений за благочестивейшего Государя и христолюбивое православное воинство. И где более виден Тот, кто дает, силу и державу людем своим, как не в нашем любезном отечестве? Не говоря о дивных событиях прежних веков и недавно последовавших, нынешнее – с новою силою представляет нам эту вожделенную для сердца нашего истину: новый таковой благостыни Божией для нашего отечества блистает венец, сплетенный из столь многих златых нитей мужества, храбрости и самоотвержения Русского воинства, блеском которого враг попаляется, а истинный сын России, в благоговейном биении отчизнолюбивого сердца, любуясь и оживотворяясь, торжествует, ликует и веселится. Точно, есть нам чему порадоваться! Но есть много в этом и поучительного для нас. Мы можем сказать по справедливости, что Бог осязательно благословляет правое дело наше. Малое в сравнении с нечестивыми ополчениями, число христолюбивых ратоборцев, в твердом, по теплой вере, уповании на помощь Того, на кого возложил все упование свое и Царь православный, Кто носит всяческая глаголом силы своея – с какою дивною быстротою и неутомимостью совершает трудный подвиг в священной брани! – Не видят они пред собою никаких преград: стремятся, как разрушительный поток, препобеждая предел, место и самое время! Исследуй воздух, пробеги землю с горами, с страшными крутизнами, осмотри море с неукротимыми волнами, с зияющею бездною, где подвизались воины веры и чести, пожиная лавры славной победы; испытай, говорю, всю трудность им предстоявшую; исчисли все чудесное, – и прославь Бога, и подивись превосходству христолюбивого воинства, воодушевляемого свыше крепким мужеством! Кого сильные, по-видимому, на земле и море, в коварном союзе подкрепляют, ободряют, – того оно одно, при всей трудности обстоятельств на море и на суше, гонит, поражает, сокрушает. Благодарение Богу! все уступает мужеству его, и всуе трудишася зиждущии свои твердыни, укрепления и крепости, хитросплетения и козни: первые, одна за другою, исторгаются русским штыком из неприятельских рук, отчаянно защищающих оные, – последние потрясаются страхом мужества и храбрости благородного и благочестивого сердца. О, христолюбивое православное воинство, действующее верою и правдою! Твое имя – Христолюбивое выражает характер всей твоей верноподданнической жизни, и твоей любви к Царю и отечеству. В твоей деятельности блистает молния крепкого и сильного Бога. В тебе отражается лучезарность солнца веры и упования. С тобою Бог, – и Турки бегут вспять! С тобою Бог, и союзники их посрамляются! С тобою Бог, – и Его Помазанник, Царь православный, вместе с восторженною Россиею, радуется о Господе! Радуйся же, всякая душа христианская, радуйся всякий сын, хранимой Богом, России! но вместе не забудь исполнять и свои обязанности делом и истиною, – но вместе не возленись приносить и усердные моления, прошения, благодарения ко Господу, дающему силу и державу людем своим – нам Россиянам, выражая таким образом полноту чувств обрадованной души, и всю совокупность признательности и благожеланий любящего сердца. Никто да не отлучается от участия в сих молениях, прошениях, благодарениях; все имеют единую общую причину молиться: ибо плоды такой силы и державы отечественной, расширяя славу и богатство в государстве, дают, обеспечивают и утверждают светлую, благоденственную жизнь всем и каждому из нас, объемля и услаждая невыразимым восторгом всю вселенскую апостольскую Церковь, и все сердца многих миллионов единоверцев наших, терзаемых неистовыми врагами, истомленных в муках и страданиях, на защиту коих, искони принимаемую на себя Монархами России, и обнажен меч наш. – Не забудем, возлюбленные братия, что подвизающемуся в этой священной и праведной брани воинству нашему трудный предстоит подвиг, для совершенного попрания супостатов, и разрушения в конец всей темной силы коварства и козней вражеских, – следовательно и великая нужда в помощи крепкого и сильного Бога. О сей-то крепкой и сильной помощи все мы, христиане, и каждый в государстве человек, кто бы он ни был, едиными устами и единым сердцем, от всей души, молиться должны. О, великую важность имеет такая молитва! За то и страшные последствия бывают для народа от оскудения оной. В этом да уверит вас, братия, не мое, а Божие слово, объявленное некогда самим Господом израильскому народу, преданному в руки врагов: аще предстанут Моисей и Самуил пред лицем Моим; несть душа моя к людем сим (Иер.15:1.). Почему? Потому что, остывшие душою к священному долгу, они сами не молились. Вот как страшно наказываются люди, не молящиеся во дни испытания своего, – что и величайшие угодники не могут умилостивить, не могут умолить Бога, карающего их вековым томлением в руках врагов! Извлечем же отсюда урок для себя, и, положив его в сердце своем, станем все и каждый возгревать в себе молитву, в которой наступила для нас самая великая нужда и обязанность. Мы будем виноваты в нарушении священного своего долга, и в вызове опасностей, – будем безответны на суде Божием, если останемся равнодушными к столь необходимой молитве. – Христолюбивым ратоборцам определено свыше проливать ныне кровь свою, быть живою жертвою за веру, Царя и отечество, следственно и за наше спокойствие; а нам – всем и каждому, – в волнении души признательно любящей их, любящей себя и ближних, любящей силу и державу народную, положен закон проливать растворенные слезою моления ко Господу, от выполнения этого закона, без неблагодарности, осуждаемой самою человеческою природою и отечественными законами, и без греха, никому отказаться нельзя. И трудно ли исполнить его? Нет; для сего не требуется кровавого труда и пота, страданий, лишений и самоотвержения. На родной земле тихого пристанища твоего, молись в благодатном, близ своего дома, храме, в котором приносится бескровная умилостивительная жертва непорочного Агнца, закланного на жертвеннике крестном, – молись и дома, в кругу близких твоему сердцу, и вне дома близ их, устрояя дела семейного благосостояния: но молись неленостно, а усердно, пламенно, с сердцем сокрушенным и смиренным, прося Всемогущего, чтобы сохранил Он драгоценное здравие и долгоденствие Благочестивейшего Государя, защитника Церкви, Отца отечества, и, храня десницею своею храбрых воинов на их опасном, кровавом поприще, – укрепил и соделал их, как некогда Израильтян на Амалика, Сампсона на иноплеменников, Давида на Голиафа, непреоборимыми и сильными, на сокрушение в конец силы сопротивных. И Бог наш услышит всенародную мольбу людей своих: нечестивии погибнут,... и уразумеют язы́цы, яко с нами Бог! Аминь.

Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!

Сим гласом радования, в святом восторге благодарного сердца, начинаю слово мое к вам, братия, сейчас только слышавшим Царское слово о заключении честного мира. И кто не порадуется сему событию, к счастью всех людей совершившемуся, после разрушительной, ужасной бури войны? Кто не познает своего долга – молитвенным гласом воскликнуть из глубины души сию благодарственную песнь Богу, за неизреченные щедроты Его, изливаемые на отечество наше в самую тяжкую годину испытания его? Тысяща и тма сопротивных, в ослеплении гордости и злобы своей, как разрушительный поток, устремившихся на нас отовсюду под знаменами луны, направляли враждебные удары свои на все более или менее доступные им места на берегах морей: Балтийского, Черного, Белого, Азовского и самого отдаленного Тихого океана, грозя страшною опасностью нам; но, по неисповедимым судьбам Промысла, сами повсюду находили пагубу себе, падая тьмами на всех путях своих, и на море, и на суше, пред геройскою стойкостью и самоотвержением воинства и народа Русского: тии спяти быша и падоша; мы же востахом и исправихомся (Пс.19:9).

Чего не употребляли, чего не изобретали против нас враги наши, отчаянно отовсюду наступавшие на нас? Все, что только можно было изобресть умом и ненавистью, употребилось ими в борьбе с нами. А какие меры, средства и силы предполагалось еще направить против нас в будущей борьбе! Поистине – страшная туча союзного обширного коварства готова была разразиться над отечеством нашим! Кто только внимательно следил за всеми обстоятельствами и событиями современными, тот ясно видел направляемые против нас неприятелем такие отчаянные меры и такие страшные силы, а со стороны революционного духа – такую тьму, такую страсть и такой напор на нас отовсюду, что положение наше являлось самым тягостным и опасным. И однако, что чудно и поразительно, даже тогда, когда Ангел смерти носился всюду над Россией, когда шум крыльев его раздавался у стен крепостей и у ворот замков, – Россия, бодрствуя и мужаясь, одна, без друзей, окруженная врагами со всех сторон, при далеко неравной силе, и еще меньших средствах своих, блистательными подвигами верных храбрых войск и народа Русского, удивила все чуждые нам правительства и народы, и вразумила самых злейших врагов в своей борьбе с ними, что нам споспешествует Тот, кто облекает воинов в крепость мышцы своей, кто дает силу и державу людям своим; и потому они, ясно видя сие, и отчаиваясь в своем успехе, предложили честный мир, принятый миролюбивейшим Государем нашим Императором Александром II. – И вот мы, торжественно празднуя днесь благотворный мир, имеем утешение гласом радования восклицать благодарственное: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение, – с твердою верою и упованием, что с этого времени враги наши, вразумленные нынешним опытом, не только в воинских доблестях народа Русского, но и в великих качествах душевного благородства его, переменят прежнюю ненависть свою на чувства уважения к нам и благорасположенности, и утвердится в человецех Европы благоволение, благодетельное для общего преуспеяния их, так как будущая участь и права христиан на Востоке уже утвердились и обеспечены торжественным признанием их со стороны Султана, не хотевшего это сделать за три года пред сим.

О, Русский человек! коль славен и велик ты – своею прародительскою верою, своею любовью к Царям, и преданностью к престолу! Сладко чувствовать, сознавать себя Русским! Чуждые нам правительства давно завидуют доблестям Русского народа, а народы – величественному спокойствию и благоденствию России, устрояемым в ней благочестивейшими Самодержцами ее. И будет им еще более чему удивляться и завидовать. Современные подвиги наши, блистая в истории немерцаемою славою, будут выну своим благотворным светом согревать доблести народа Русского, и способствовать к быстрому возрастанию его в полноту совершенства, а с тем вместе и дела попечений и забот православного Царя – отца его, о более совершенном спокойствии и благоденствии России, пойдут вперед быстро и без помехи. Тем же, кои помышляли и силились умалить, ослабить ее, уже долго не подняться с места своего на борьбу с нами; нога неправды, дерзнувшая наступить на предел России и сокрушившаяся на нем, не захочет предпринять нового беззаконного наступления; и революционный могущественный европейский дух, грозящий поглотить все: и образование, и науку, и веру, и нравственность, и порядок и безопасность правительств и народов, – и усиливавший напор свой отовсюду на твердыню России, главную преграду на пути своем, изучив ныне и твердо уразумев в продолжении борьбы нашей с сильными противниками, что с нами – погубляющий премудрость премудрых, и разум разумных отвергающий – Бог, – обратится вспять с своими злонамерениями туда, откуда был его напор на нас. Но если, паче чаяния, где-либо и что-либо вероломное, от сумасбродного революционного духа, вкралось и таилось среди некоторых людей в нашем Отечестве то, после разрушения нелепой надежды на успех коварных, нечестивых замыслов против России, вероломное уснет мертвым сном, и разъединенное прильнет и привьется к своему целому, родственному ему по происхождению, по крови, по языку, по истории, и будет жить одною жизнью, – а с сим вместе воспрянет всюду и один дух общенародной русской, отечественной любви и согласия, вяжущих все сердца великой семьи Русской крепким, из златых нитей, узлом единства мыслей, желаний и стремлений. А Россия, приобретши таким образом еще более верных залогов к своему спокойствию и благоденствию, при помощи небесного Промысла, всегда ей благодеющего, станет быстро утверждать и совершенствовать свое благоустройство нравственное и народное внутри, изыскивать все средства к ограждению себя извне, и принимать все меры к исполнению исторического предназначения своего, небесным перстом ей указуемого.

Но все это, Россияне братия, оставим смотрению Божию о нас. Мы должны быть довольны настоящею своею славою, но – не ослепляться блеском ее, подобно ангелам, в своей гордости, некогда усвоившим себе то, что принадлежит Богу. Величественное спокойствие и благоденствие России, доблести народа Русского, мужество воинства нашего, и в настоящем, и в будущем, принадлежат благости Того, кто посылает Помазаннику своему помощь из Святилища, и с Сиона подкрепляет его (Пс.19:3); кто ветром восточным сокрушил корабли Фарсийские (Пс.47:8). – Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего (Пс.19:8) будем хвалиться. Той, избрав Россию в удел Себе, свыше хранит в ней древнее христианское Православие, которое издревле воспитывало и ныне воспитывает сынов ее в неизменном повиновении Богу и Помазанникам Его, – и ведя верующих, надежнейшим путем, к спасению вечному, зиждет им духовную силу царства крепкого внутри, и непобедимого извне. Той, сияя в нас величеством благости своей, как сиял и в отцах наших, видимо обращал и бури ветров, и волны морские, и смертоносные болезни на изуверных поклонников Магомета и клевретов их, а невидимо так всюду устроял, чтобы они сами были сожигаемы огнем молний, повергаемых на нас с адскою силою.

Сии знаки небесного благоволения к России, до того ясные и осязательные, что не имеют нужды в доказательствах, – не сильны ли вразумить сынов ее, чтобы они, не превозносясь, благодарили всегда Бога за столь дивно изливаемые на отечество наше щедроты Его, и, в смиренном уповании, ожидали в будущем щедрот Божиих, залогом коих видим священную к вере отцов ревность Русского народа и его Самодержца.

Воздадим же Божия Богу, славя дивное Его о нас смотрение, – и, в минуты живой радости своей, поклонимся, с горячим чувством благодарности, и падем пред Лицом Его, здесь, у подножия алтаря Господня, с усердною молитвою: да укрепит Благочестивейшего Государя нашего Александра II, сию светозарную звезду нашу, озарившую миром весь европейский мир, да благословит Его царствовать благоуспешно, во всяком благоденствии и долголетии, – и да распространит, возвысит и утвердит доблести народа, а также крепость и победы воинства Царева. Аминь.

Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь! Поистине, есть чему и нам, и вам, братия мои, порадоваться! По Божественной благодати, озарившей ум и расположившей сердца ваши к принятию святого единоверия, вы уже делаетесь возлюбленными чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви – общей матери нашей; и вы, и мы, собрались днесь в сей дом молитвы, чтобы довершить Богоугодное дело для полноты благочестия вашего. И се, Богодарованною нам властью, мы разрешаем вас от клятвы и запрещения, под которыми вы пребывали до сего дня, по определению великой Церкви, быв вне ограды единства церковного; за сим, соединив мольбы свои, принесем, едиными усты и единым сердцем, Подателю всех благ, Господу и Богу нашему Иисусу Христу благодарения за сей особенный дар Его, и – прошения, да уготовит Он Сам сердца ваши к благоговейному приятию даров Бога Духа Святого, от Бога Отца, чрез Бога Сына, изливаемых, преподаваемых и сообщаемых человекам, в Божественном таинстве Миропомазания, которые, очистив чувства ваши, просветив ум ваш, и освятив души ваши, утвердят в сердцах ваших веру православную – древлеотеческую: да будете с нами в союзе мира и любви, в общении святом и совершени во едино (Ин.17:23). Аминь.

Соутешимся, братия мои! Явися благодать Божия, спасительная всем человеком (Тит. 2:11). Мы имеем счастье видеть сие на вас, и видели на многих других. За несколько дней пред сим, многие беспоповщинского толка люди, небесным светом сея благодати озарились и просветились, – всемощною ее силою, чрез таинство Миропомазания, очистились, освятились и в союзе мира и любви стали единоверцами нам и – совершенными чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, общей матери нашей. Эта общая мать наша, простирая днесь и к вам, умудренным благодатью, свои материнские объятия, открывает пред вами на земле сокровенные, неиссякаемые источники, кои вверены страже ее, и не доступны никогда людям отпадшим от нее, – из которых можете вы отныне всегда почерпать жизнь и бессмертие, очищаться от всех нечистот, получать сердце ново и дух нов (Иез.36:25, 26), предлагая с тем вместе и пренебесную Трапезу, дабы вам, во время многотрудных искушений на скользком пути настоящей жизни, утешаться и питаться от нее дарами – пречистым телом и животворящею кровию Господа нашего Иисуса Христа, – чего вы долго лишались, не чувствуя глада души своей, – да ядый и пияй, живот вечный имать с Ним.

Какая неизъяснимая глубина беспредельной благости Божией является ныне вам, братия мои!! Столь многие милости Божественного промысла, на вас изливаемые, внушая чувства умиленного благодарения, да утвердят вас в несомненном уповании на щедроты Его, да воспламенят сердце живою верою и любовью к Нему и Его святой Церкви – сокровищнице небесных благ, – да расположат душу к таинствам Христовым, чтобы каждый из вас мог сказать с Давидом: готово сердце мое, Боже, готово сердце мое, да буду причастник святых таинств, чрез которые подаются человекам вся Божественныя силы, яже к животу и благочестию (2Пет.1:4).

Таково должно быть расположение ваше, таково желание души и сердца – искреннее, непоколебимое, которое должны вы ныне запечатлеть благоговейным целованием животворящего Креста и Божественного Евангелия. Это будет залогом единения вашего с святою Церковью и несомненным доказательством искренности вашей, – и даст мне – Божиею милостью архипастырю – право разрешить вас и семейства ваши от клятвы и запрещения, под которыми состояли вы, по определению великого Собора, за свое самочиние. После сего, мы, и вы, принесем совокупные, в единении духа, мольбы Триединому Богу – Отцу, и Сыну, и Святому Духу, о преуспеянии вашем, да будете совершени во едино (Ин.17:23). Аминь.

Буесловие, или кощуны, ниже да именуются в вас. Еф.5:4.

Братия! Заметьте особенно сии слова, простертые апостолом Павлом к ефесским христианам. А я, по заключающемуся в них смыслу, скажу еще: горе, великое горе и буесловам – кощунам, и тем христианам, которые принимают и слушают их! Кто же эти кощуны? спросите вы. – Люди-обманщики, восстающие на Духа Святого, ради тленной корысти, или в угождение нечестивым внушениям сердца, обуянного злобою ада: это те люди, как бы ни назывались они, которые, не быв призваны и посвящены никакою законною властью, против воли преблагого Промысла, устрояющего вечную судьбу нашу, беззаконно совершают службы и требы духовные для неопытных и заблуждающихся христиан, – и, в избытке злобы, ослепленные духом тьмы, буесловят и хулят Духа Святого, любуясь блеском меча, изощренного правосудием Божиим на головы соблазняемых и соблазняющихся такою хулою, которая не отпустится человеку ни в сей, ни в будущей жизни (Мф.12:32).

В этом да уверит вас, возлюбленные братия, не мое, а Божие слово, изобличающее всю наготу того кощунствования. Кто учил и совершал службы Божия в ветхозаветной Церкви? Архиереи, Пророки и священники, помазанные Духом Святым на это дело. Кто учил и совершал Богослужение и таинства в учрежденной Господом нашим Иисусом Христом новозаветной Церкви? Апостолы и преемники их, поставленные тем же Духом Святым в Божественной хиротонии. Раскройте священные книги, – спросите у Божественного апостола Павла, и он вам скажет: никтоже сам себе приемлет честь (священства), но токмо званный от Бога, якоже Аарон (Евр.5:4); загляните в правила Апостольские, спросите у святых Отцов: они вам скажут и докажут, что всегда и везде было, и ныне есть в святой Церкви непрерывающееся рукоположение избранных Богом архипастырей и пастырей от времен Апостольских. Итак люди, не призванные Богом на дело пастырского служения, и не приявшие чрез рукоположение архиерейское Духа Святого, но богохульно сами себе усвояющие силу Божественной благодати – что иное суть, как не святотатственные похитители чести, власти и силы священства? – как не наглые обманщики, самозванцы, словом богомерзские кощуны, ратующие на Духа Святого? Молю убо с Апостолом вас, братия единоверцы, буесловие, или кощуны – ниже да именуются в вас, да благо вам будет в вечности, ибо сказано: блажен муж, иже не иде на совет нечестивых (Пс.1:1).

И будет вам благо, если вы, не влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человечестей, в коварстве козней льщения: истинствующе же в любви единения духа (Еф.4:14, 15), постараетесь и позаботитесь о своем спасении посредством тех только, которых поставляет во священство сама Божественная благодать Всесвятого Духа чрез архиерейское рукоположение; как это всякий из вас может видеть и в отечественных древнейших Богослужебных книгах святейших патриархов – Иосифа, Филарета и других, столько же почитаемых нами, как и вами.

О, великую важность имеет священство по отношению к нашему спасению! Призванные Богом и облеченные в сан архипастырей и пастырей, но всей справедливости, именуются просителями Христовыми и ходатаями пред Отцом небесным за грешных христиан (1Кор.4:1). Они составляют первую и последнюю ступень той лествицы, по которой христиане восходят на небо. Без архиереев и священников Божиих нет возможности иметь эту лествицу, нет и надежды достигнуть царствия небесного.

Никто из христиан, живущих на земле, не получив здесь разрешения в грехах, по переходе в будущую жизнь, не может избегнуть геенны; а без архиереев и священников, которым дарована сила Духа Святого, и коим сказано: имже отпустите грехи, отпустятся им (Ин.20:23), нет никакой возможности получить разрешение в грехах смертных; следовательно, нет и надежды избегнуть истязаний за оные.

Никто из христиан, непитающийся самым хлебом жизни и питием бессмертным – пречистым телом и кровию Христовою, не может иметь живота вечного: аще не снесте плоти Сына человеческаго, и не пиете крове Его, живота не имате в себе (Ин.6:53), сказал сам Христос; а без архипастырей и пастырей, посредством которых и совершается только сие таинство Евхаристии на престоле Божием, не было бы тела и крови Христовой на земле; следовательно никто не мог бы быть причастником сих святых тайн, которые ныне предлагаются и преподаются нам, к освящению душ и телес наших, для вечной жизни, и для пребывания нашего здесь в неразрывном союзе со Христом, восседящим на небесах, как о сем Он же, сам Господь, говорит: ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, имать живот вечный, и жив будет во веки...Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Αз в нем (Ин.6:54, 56, 58). И христианин, долженствующий, по данной при крещении клятве, совершать на земле тот трудный путь, по которому он обязан прийти к своему назначению высшему, не земному, – без архипастырей и пастырей, и без того хлеба жизни и пития бессмертного, был бы несчастнее самого нечестивейшего язычника и даже бессловесного животного, пресмыкающегося по земле. В людях, возрожденных водою и Духом в святой купели, истреблен грех; растленное первородным грехом, естество наше питает, согревает и возращает его в себе после крещения. В таком плачевном состоянии своем мы опять грешим, и грешим уже по злой своей воле, непрестанно оковываясь цепями множества согрешений, из каковых цепей освободиться собственными силами, без помощи благодати, сокровенной в таинствах Христовых, нет никому возможности. Все мы в плену у многих опаснейших врагов: сердце наше с злыми наклонностями и страстями, – мир с разносторонними и многообразными соблазнами, – диавол с многоразличными искушениями – нападают на нас отовсюду, чтобы, укрепив заклепы тех оков, ввергнуть пленников в неугасаемый огонь ада, где будет плачь и скрежет зубов. Сколь трудный тут подвиг предстоит христианину! Нам нужно после крещения непрестанно побеждать самих себя, преодолевать соблазны мира, восторжествовать над злобою ада, чтобы, не допустив себя до смертного окования в тяжелые цепи беззаконий, достигнуть своего назначения – неба. Кто тут может надеяться на собственные свои силы, – и даже думать о преодолении всей трудности такой бури, без содействия благодати? Никто, никто! И Сердцеведец, Господь сил, видя все бессилие наше, дав нам силу и державу в таинствах Священства и Причащения, предоставил нам еще Божественную силу в особом таинстве – Миропомазания, чтобы мы, утвержденные оною после крещения, могли возрастать из силы в силу духовной жизни, побеждать силу супостата и преуспевать в благочестии, восклицая с Апостолом: вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп.4:13). А сколько напастей, искушений и опасностей окружает христианина, в день лютой смерти, на одре невыносимых предсмертных страданий? Кто тогда в состоянии дать болящему грешнику силу и победу над целым адом, употребляющим всю свою силу на погубление христианской души? Один только Спаситель Христос, посылающий к больному своих священников, для разрешения его от грехов, и для ограждения от нападений сатаны и аггелов его. Он, Господь, по неизреченной любви своей к нам, и оставил для сего в святой Церкви таинство Елеосвящения, на которое указывает святый Апостол сими словами: болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеем во имя Господне. И молитва веры спасет болящаго, и воздвигнет его Господь: и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак.5:14, 15). Какое утешение и радость болящему страдальцу видеть вокруг себя, в страшный час смерти, сих посланников Христовых, споспешествующих, во имя Господне, исцелению и спасению его! – Не будь же таковых пресвитеров церковных, то есть священников, на земле – в Церкви Христовой не было бы ни сих таинств, и никаких средств к нашему восстанию и спасению: и нам остались бы в удел по смерти вечные слезы, к торжеству прародителя греха и смерти.

Вот что значат для нас священники Божии на земле! Пусть же не говорят безумные буесловы, или кощуны, что можно обойтись без священников. Не напрасно всеведящий Господь установил седмь таинств; – не напрасно поставил в своей Церкви и архипастырей и пастырей – строителей и совершителей таинств, как о сем говорит Апостол: Той дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых в дело служения, в созидание тела Христова: дóндеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения (полноты) Христова (Еф.4:11–14). Чей голос должен быть слышнее для нашего сердца: людей ли, ослепленных нечестием, или всего священного сонма Божественных Апостолов, которые вместе со Христом будут судить нечестивых? Благо убо христианам смиренномудрым, которые имеют и уважают сих духовных делателей в вертограде Господнем, насаждающих веру и благочестие, – сих облагодатствованных врачей, исцеляющих немощи греховные душ наших, – сих посланников Царя небесного, утверждающих нашу веру и надежду, что мы жить будем во веки в царстве небесном. Но горе, великое горе, не имеющим священников Божиих! Они живут на земле для геенны, а не для неба. Пожалеем о них, братия, и будем возносить непрестанно теплые молитвы к Богу: да даст Он им помыслы благие, растворенные смиренномудрием и спасительным желанием – стать причастниками даров благодати, предлагаемых, сообщаемых и преподаваемых в святой Церкви священниками Его. Что ж, трудно ли, при благоволении Божием, достигнуть сего в нашем Богохранимом отечестве? Нет для сего нужды в труде и поте; не нужно предпринимать дальний путь, переплывать широкое море. Довольно захотеть только, и все сделано: как это для многих смиренномудрых и делается, только по одному их желанию. Тысячи их захотели сего, и мгновенно устроены для них благолепные храмы Господни, и даны священники, поставленные благодатью Всесвятого Духа, которые столько приносят спасительнейших плодов, питающих, обновляющих и совершенствующих души христианские, к получению там, на небесах, обещанного благочестивым блистательного венца славы, сколько приятнейших цветов приносит весна. Точно, для вас, братия единоверцы, по общению и единению с Церковью, блистает небесный венец, сплетенный из столь многих златых нитей – веры, надежды и любви. Стойте только твердо во дворе Господнем: тщащеся блюсти единение духа в союзе мира, и, прильнув детски-незлобивыми сердцами к матери, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, которую Христос обручил Себе яко невесту чистую и непорочную, – являйте ей всецелое послушание, повиновение и преданность свою. Буесловие же, или кощуны, ниже да именуются в вас. Аминь.

Желаю видети вас, да некое подам вам дарование духовное ко утверждению вашему Рим.1:11.

Некогда апостол Павел, заботясь об утверждении и сохранении во всей чистоте веры у христиан Церквей – Азийской, Греческой и Македонской, им самим большею частью основанных и руководствуемых, простирал благопопечительное внимание свое еще и на Римскую, не им основанную. Он не только писал к Римлянам послание, но желал и посетить их лично, для ближайшего дознания веры их, и раскрытия пред ними своей: дабы, производя таким образом спасительные впечатления на душу, утвердить чистоту веры у них, и обрести взаимное утешение в сочувствии, – что он точно единоверец Римлянам, и Римляне единоверцы ему. В этом-то и заключалось то некое дарование духовное, о котором он упоминает в своем послании.

Подражать такой ревности Апостольской всем нам, приявшим жребий пастырского служения с жезлом священноначальства, положен закон. Но исполнение его не всем по силам. Чувствуя недостаток сил своих в небольшом кругу Полоцкой паствы моей, относительно утверждения веры и благочестия в ней, я трепетал при мысли – простерть внимание на ины овцы, яже не суть от двора сего (Ин.10:16). Одно поддерживало и побуждало меня коснуться их: как ни слабы мои силы, думал я, всесильный Пастыреначальник Иисус Христос, силою своего слова, пронзит кичливое сердце разбежавшихся словесных овец, соберет их в двор свой и сопричтет чрез немощь мою к избранному стаду, пасомому поставленными от него пастырями, приявшими чрез рукоположение, непрерывающееся от времен Апостольских, Богодарованную власть и силу – пасти, вязать и разрешать грехи.

С таким упованием на содействие свыше, споспешествующее всякому благому начинанию, за год пред сим, впервые обратил я внимание свое на христиан вне моей паствы, конечно – не на римских и не за морем живущих, но на туземных русских, отдаленных от нас не столько местожительством, сколько духом неединомудрствования с нами по вере святой, Апостольской; которые не замечают, да по несчастью и заметить не хотят, великого, печального оскудения веры, сохранившейся у них, с того времени, как они отпали от великой Церкви, – и лишились, злосчастные, общения и дарования духовного, преподаваемого в таинствах Христовых.

В волнении души своей, с евангельскою любовью к заблудшим, искал я случаев – видеть их часто, и, чрез собеседование с ними, дознавать весь недостаток оснований веры у них, раскрывать его пред ними и помочь сему недостатку дарованием духовным ко утверждению их, смотря снисходительно на частные старого времени обряды их и обычаи.

Некоторые основания чистой веры остались, правда, у них не потрясенными: они исповедуют по одним и тем же догматам вселенского православия единую, единосущную и нераздельную Троицу, – полагают, как и мы, единую крестную смерть и живоносное воскресение Христово в основании своей веры и своего спасения, – не отвергают, конечно, заповедей и правил Евангельских, Апостольских, соборных и святоотеческих. Но сии догматы, сохраняемые у них, при всей своей важности, не представляют, однако, веры их в такой целости и полноте, какой требует, для спасения человеков, учение вселенского православия. Будучи невнимательно к оному и отвергая святую Церковь, это христианское общество, можно по справедливости сказать, не принимает вполне заповедей и правил Евангельских и Апостольских, соборных и святоотеческих; и, не живя одною жизнью с Церковью, содержащею в себе источник благодатной жизни, оно – действительно – и больно, и мертво, и развращенно. Принимая одно только таинство Крещения, оно развратилось в своем веровании относительно других, несказанно-важных, а вместе и неизбежных по своей тесной связи с жизнью человеческою во всех важнейших обстоятельствах ее, посредством которых прививаемся мы к живой и плодоносной лозе – Христу. Таинства Миропомазания, Елеосвящения, Причащения, Покаяния и Брака, стали недоступны сим отпадшим от Церкви людям, как недоступно им великое таинство Священства, которое может, по справедливости, назваться венцом и связью всех других таинств, так как оно служит спасительным орудием для их сообщения. Таким образом, слепотствующие по вере, люди сии лишают себя небесных сокровищ живительных, целебных и хранительных, которые даровал Спаситель своей Церкви, положив ей в основание седмь таинств, по Писанию: «Премудрость созда себе дом, и утверди столпов седмь,» чрез которые подаются нам вся Божественныя силы, яже к животу и благочестию (2Пет.1:3); – и, чрез это лишение жизненных сил, долженствующих поддерживать нас на пути к вечной жизни блаженной, увы! они отсекают себя от сей вечной жизни, по Писанию: аще не снесте плоти Сына человеческаго, не пиете крове Его, живота не имате в себе (Ин.6:53). Сего довольно, чтоб видеть ясно, сколь печально оскудение веры у сих христиан и пожалеть о том, а с тем вместе поревновать исцелению братий, немощствующих к смерти.

Мы и поревновали спасению тех, которые явили чистосердечное единение духа в союзе любви и мира, в искреннем желании стать причастниками даров Бога Духа, от Бога Отца, чрез Бога Сына изливаемых, преподаваемых и сообщаемых в таинствах Христовых. Господь же сердцеведец, споспешествуя благому желанию вашему, братия единоверцы, и благопопечительности нашей о вас, показал мне тогда дом³ среди вас, для временного храма, и человека-старца⁴ из среды вас, для избрания его строителем тайн и преподавателем даров Божиих людям, уразумевшим волю Его и покоряющимся святой Его Церкви. Его преблагим Промыслом, открылись тогда вдруг, в очах ваших, в одно время, и дверь небесных Таин, и лестница надежная для хотящих взойти на небо, в царствие Его. Чрез молитвы нашего архиерейского священнодействия храм этот освящен, и уготован в алтаре Царю славы престол, на котором совершается величайшее таинство Евхаристии – бескровная, умилостивительная жертва непорочного Агнца, закланного на жертвеннике крестном за грехи мира, приносимая священнослужителем о вас, и о всех, и за вся; – а чрез рукоположение архиерейское, Божественною же благодатью, всегда немощная исцеляющею и недостаточная восполняющею, тот немощной старец ваш поставлен во пресвитера, которому дарована власть и сила свыше – пасти словесное стадо, тайнодействовать, учить и быть стражем чистоты веры и того учения, которое проповедывал сам Бог – Слово и Его Апостолы. Какое замечательное сближение священных событий (простой случай так не может устроить)! Не более, как в три дня, явился здесь и храм с неизъяснимым богатством дарования духовного на трапезе Господней, – явился и строитель Таин, чтобы вы могли питаться вкушением тела и крови Христовой, а с тем вместе поддерживались на скользком пути к вечной жизни, Божественными силами, и от других таинств вам сообщенными. Словом: в самое короткое время открыты вам, по благодати Божией, таинственные, живоносные, неиссякаемые источники, из которых всегда можете почерпать жизнь и бессмертие, очищаться от всех нечистот, получать сердце ново и дух нов (Иез.36:25–26).

После сего, должно быть понятно всякому, что точно подано вам мною всесовершающее дарование духовное в крепком узле единства, связанном из столь многих златых нитей, соединяющих и скрепляющих вас, братия единоверцы, с Совершителем веры нашей и спасения нашего Иисус Христом; – что, таким образом, прежняя вера ваша, обновленная, пополненная, и в догматах усовершенствованная, стала теперь истинною, православною, Апостольскою; – и мы, при различии своих обрядов и обычаев, можем поистине соутешатися общею верою, вашею же и моею (Рим.1:2).

На таком Божественном начале, введенная под щит великой Церкви, частная здешняя Церковь единоверцев, составившаяся тогда из полтора, не более, десятка лиц, вскоре увидела и быстрое приращение правоверных членов своих здесь, и распространение святого единоверия в сем крае. Благодатный свет Христов, которым она оделась как ризою, с быстротою молнии, проникнув в другую не близкую от вас страну, смягчил сердце и озарил ум многих слепцов, водимых советом нечестивых, которые ходили в волях сердец своих. Менее, нежели чрез полмесяца, и в Невельском уезде триста двадцать душ заблуждавшихся поповцев, вместе с слепым вождем своим, в один день (12 апреля), прозрев по благодати, просили усердно меня, посещавшего их, привить их к древу жизни, насажденному в царствии Христовом на земле. Принятые, разрешенные и возвращенные мною на лоно святой, Апостольской, Восточно-кафолической Церкви, они поспешили к живоносным источникам: очистились, освятились, и оживились чрез таинства Миропомазания, Покаяния с исповеданием грехов, и Причащения, совершенные над ними законным священнослужителем, получившим на то власть и силу чрез рукоположение, непрерывающееся от времен Апостольских; затем составили собою единоверческую Лутнянскую Церковь с причтом от среды своей; и таким образом, воспарив от чувственного к духовному, от дольнего к горнему, от земного к небесному, и они теперь, подобно вам, блаженствуют под освежающею тенью древа жизни, и, благословляя Бога одним с нами духом и языком, по своим частным обрядам, не идут более на совет нечестивых, но соутешаются общею верою, своею же и нашею.

Так прошло для нас приятное лето Господне в прошлом 1851 году. И сей 1852 год, как прошлый год, ознаменован явлением благости и любви Божией к нам. – И в нем мы видим лето Господне приятно (Лк.4:19). В самом его начале, два многолюдные общества витебских раскольников поповщинского и беспоповщинского толка с своими вождями, числом до полторы тысячи обоего пола душ, увидев ясно всю великость истины, что вне Церкви безграничная пустота, гибельный простор для заблуждающихся, отложили пагубное кичение тьмы и невежества, обратились к свету учения чисто Евангельского, Апостольского и святоотеческого, и, в духе любви и мира, преклонили выи и колена свои пред святою Церковью, милосердою матерью нашею, которая, как некое многоветвистое древо, прияла утомленных странников под освежающую тень свою, в которой обрели они отрадное себе пристанище к благочестию и спасению своему. Но свет Христов на них не остановился: он объял и просветил еще многих в Суражском уезде (до 200), и полоцких раскольников до 700 обоего пола душ, составляющих ныне собою два отдельные единоверческие прихода, с своими самостоятельными церквами и причтами при них; все они, согреваясь благотворным светом благодати на лоне общей матери нашей великой Церкви, и питаясь дарами Духа Святого, изливаемыми, преподаваемыми и сообщаемыми им в таинствах, возрастают в жизнь вечную, и, по справедливости, гордятся ныне своим спасительным единением.

Слава Богу благодателю, показавшему вам свет! Вот наконец и здесь Провидение, доселе благословлявшее усилия и подвиги мои, не оставило своего дела неоконченным. С истинным удовольствием вижу я теперь, в сем городе, единоверцев мне, не с такими чувствами и помышлениями, как за год пред сим, и не в таком малом числе⁵, как тогда; я встречаю здесь более умудренных и одушевленных, многие сотни людей правоверующих⁶, встречаю – и соутешаюся. Так преблагий Промысл, всегда благословляя благие начинания, награждает не тщеславную, не своекорыстную ревность, часто предназначая теже самые орудия, которые служили тьме, работать Господеви во свете Его, к просвещению заблуждающихся, к утверждению чистой веры и благочестия у них.

Радуясь сему, пользуюсь новым случаем еще подать вам, братия единоверцы, дарование духовное – живительное, утешительное и спасительное в новом уготовании, на обретенном месте Богу Иаковлю, таинственной хранительнице небесных сокровищ для вас. Се днесь, по благоволению Божию, в самый день обновления некогда в святом граде Иерусалиме храма Воскресения Христова, мы на сем месте собрались для трогательной торжественности архиерейского священнодействия, сопровождаемого возвышенными молитвами и пениями, чрез которое, силою и действием Бога Духа, здание это⁷, обновленное и благолепно от щедрот Благочестивейшего Царя украшенное, освятится в истинный храм Христов во имя Успения Богоматери, Царицы небесной, а с тем вместе совершится и преложение престола, устроенного рукою человеческою в алтаре – в престол Царю славы, в Божественную трапезу тела и крови Господа сил, Царя славы, Иисуса Христа, – которые предлагаются человеку, да ядый и пияй живот вечный имать. Какое богатство даров! Какое блаженство для тех, кому они даруются, и кто приемлет их достойно, со страхом Божиим и чистою, живою верою!

Столь многие милости, даруемые вам благостью Божиею, внушая чувства умиленного благодарения, утверждая в несомненном уповании на щедроты Его, да подвигнут сердца ваши и на молитву. В сладостном чувстве святого единоверия, соедините и вы усердные мольбы свои с нашими мольбами ко Всевышнему при настоящем Богослужении: да, обновляя и утверждая наитием Духа Святого рукотворенный храм сей, одушевит единоверцев наших, утвердит в них обновленную, ныне чистую, их веру, и обратит всех их в живый храм Себе: а тех, которые остаются еще вне спасительного ковчега, в пучине волн заблуждения, да введет в сей ковчег отрадного пристанища для спасения и благочестия их; да блюдет и радует жизнь Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича и весь царствующий Дом для благоденствия общего; – да дарует и Церкви святой – соутешаться выну обильными плодами своей беспрестанной молитвы о соединении всех и о мире всего мира, – Церкви, общей матери нашей, которая, простирая материнские, нежные объятия свои ко всем чадам послушания, различных обрядов и обычаев, не требует изменения оных, как вы это видите и по отношению к своим частным старого времени обрядам и обычаям: терпимость и значение этих обрядов желая доказать другим, не познакомившимся с ними, буду и я соблюдать оные без всякого изменения, молясь вместе с вами и о вас Триединому Богу – Отцу, и Сыну, и Святому Духу, да будете совершени во едино (Ин.17:23). Аминь.

(26 августа 1850 года)

Два года тому назад, по воле державного Монарха Николая Ⅰ-го, положен был первый краеугольный камень на сем месте смиренными руками нашими. Мы призывали благословение Божие от лица св. Церкви на успех в сооружении этого здания, которое, по державной воле Благочестивейшего Государя, долженствовало быть воздвигнуто во граде сем в память событий 1812 года. Ныне же, к сугубой радости, благодать Божия сподобляет нас, пред августейшим лицом Вашего Императорского Высочества, совершить торжественно освящение сооруженного и открытого уже памятника, а вместе и принести Господу Богу благодарственные моления, среди столь утешительного торжества народной славы и величия. Уста пастыря, Церкви, от избытка чувств, не могут безмолвствовать в виду памятника подвигов сынов России на защиту отечества. Дозвольте же, Благоверный Государь, смиренному пастырю посвятить несколько минут сердечному выражению чувствований, пробуждаемых настоящим торжеством в душе всякого патриота.

1812 год! – Какие громадные события, какие теплые воспоминания оживают в памяти и в сердце Русского народа при этих двух словах! И тем, кто был очевидцем, и всем, кто едва только успел заглянуть в отечественные летописи, прежде всего живо представляется, грозная политическая буря, внезапно застигшая отечество наше, и грозившая ему гибелью, несметные полчища народов западной Европы, рассыпавшиеся по градам и весям России, невиданное позорище опустошения, пламени, смерти и потоков крови, страшно разлившихся от берегов Немана за пределы древнего престольного града русского, Москвы.

Но вот рука промысла Божия изменяет обстоятельства. Беспримерное в летописях зарево Москвы, после громов Бородина, внезапно освещает мрак уныния и запустения, глубоко облегавший Россию более полугода. Раздаются победные громы русского оружия, – верные сыны России повсюду разят дерзновенных пришельцев, – надменный властелин бежит одинокий, после совершенной гибели своих полчищ. Ожила Россия, возрадовался Царь православный, имя Благословенного Александра соделалось для Европы залогом общего мира и величия России.

Но не нам, не нам, а имени Твоему, Всевышний Владыко царств и народов, принадлежат слава и величие, которыми благословлено русское оружие в незабвенное время 1812 года. Так исповедал пред всем миром сам благословенный Богом Государь Александр Ⅰ-й. Это видели все, кто был свидетелем событий, – это возвестили отцы детям. И кто же не исповесть Господа сил в дивных превратностях 1812 года, среди коих прославившееся победами и торжеством смиренномудрие благословенного Монарха и крепость его, вознесшаяся пред всеми во спасение языков? Десница Божия так явно сотворила силу Русского народа, что среди нас исполнилось предречение, проповеданное некогда избранному народу: оскорбившие тебе снедят плоть свою, и испиют, яко вино, кровь свою, да увесть всяка плоть, яко Аз Господь Бог, избавивый тя (Ис.49:26).

Таким образом этот памятник напоминает «нам, и будет напоминать грядущим поколениям – неимоверные подвиги воинства и народа Русского среди бед и зол, причиненных нашествием двадесяти язык, – над всеми же сими всесильную помощь Господа, благословившего преданность Ему Государя и благочестивую верность народа, – Господа, венчавшего славою оружие русское, и, избавившего Россию от несметных врагов. Да и воздвигнут здесь сей памятник по воле Благочестивейшего Государя Императора Николая Ⅰ-го, подобно тому, как мы читаем в свящ. Писании, когда, после молитвы Самуила, поражены и рассеяны были враги народа Израильского: и взя Самуил камень един, и постави его между Массифафом, и между ветхим: и нарече имя ему Авенезер, сиречь камень помощи: и рече: до зде поможе нам Господь (1Цар.7:12).

Действительно, и здесь поможе нам Господь! Сильные полчища врагов и поседевших в брани вождей укрепились в граде Полоцке, как в неприступной твердыне, чтобы отселе проникнуть в сердце России, северную столицу ее – Петербург. Но их удержали на пути и обратили вспять немногочисленные полки русского воинства, не раз торжествуя славные победы. Отечественная история внесла в свои светлые страницы, как берега Дризы и Сволны, равным образом Клясицы и город Полоцк спешили, по мере возможности, разделить страшную, но достославную участь Смоленска, Бородина и Тарутина. К воспоминанию о прошедшем присоединим память и о настоящих подвигах России и ее Августейшего Монарха Николая Ⅰ-го, принесенных в жертву миру Европы и ее венценосцам, престолы которых потрясены революцией. Не забыл наш Монарх и Белоруссию, и древнему граду Полоцку даровал сие знамение победы и славы, эту раскрытую и вразумительную, так сказать, книгу, дабы всяк читал в ней дивные события, совершившиеся по изволению и благословению Всевышнего.

К вам теперь обращаю мое пастырское слово, юные питомцы России, будущие воины Русского Царя. Пред лицом Его Императорского Высочества Государя Наследника, Августейшего Начальника вашего, усугубившего своим присутствием настоящее торжество, запечатлейте навсегда в невинных сердцах и светлых умах ваших память о настоящем событии. Вас приготовляют на достойное служение Царю и отечеству; сей памятник достославных деяний Русского воинства и народа постоянно будет пред вашими взорами – и во время воинских упражнений, и в часы отдохновений ваших. Постарайтесь же твердо уразуметь все, что должен он говорить благочестивому, храброму сердцу русского воина, защитника веры, Царя и отечества. Оживляемые сими высокими помыслами, вы успешно довершите ваше образование и, когда придет время для ваших подвигов, достойно оправдаете ожидание Августейшего Монарха, и порадуете своими подвигами Россию.

Мы же, все здесь предстоящие, возвысим глас моления нашего ко Господу, толико нам благодеющему; возблагодарим всем сердцем и душою Благочестивейшего Государя нашего Николая Ⅰ-го, и помолимся и непрестанно будем молить Господа о упокоении в Бозе почившего Государя Императора Александра Ⅰ-го и всех воинов, положивших на поле брани живот свой за веру, Царя и отечество. Вечная память всем подвизавшимся на защиту отечества! Аминь.

Благородные юноши!

Прощаясь с вами, хочу преподать вам мое святительское благословение, как сынам Церкви православной, а по долгу моего пастырства и старчества, не могу не сказать вам несколько слов в назидание.

Долгое и всестороннее испытание вас в законе Божием привело нас к отрадному убеждению в достаточном изучении и уразумении вами догматов веры православной и уставов матери нашей, св. Церкви. Как святитель Церкви Христовой, не могу от всей полноты души не выразить благодарения Богу, подателю всякой премудрости, и не засвидетельствовать моей святительской признательности и учащим и учащимся, за блестящие успехи в законе Божием, зная по опыту, что всякое образование и воспитание бесплодны, если не будут основаны на благочестии, т. е. на твердых началах веры и добродетели, – благочестии, имеющем в себе обетование жизни настоящей и будущей (1Тим.4:8). Эта истина так непреложна, что голос ее, от начала христианства, постоянно раздается в речах самых лучших мыслителей, как древнего, так и нового мира, – что без света Божественного Откровения не возможен никакой прогресс, никакое улучшение в жизни человечества, и мудрость земная не приносит никакой пользы, как выразился Апостол: ум, не плененный в послушание веры Христовой, только кичит, взимаясь на разум Божий. (1Кор.8:1; 2Кор.10:15). Что видим? Несмотря на вековые усилия человеческого ума во всех родах знания, мы не более знаем, как только одни внешние явления природы. Нам вовсе не доступны сокровенные причины, на которых основаны явления мира духовного и вещественного. Одно только Откровение, указывая на Бога, как на виновника всякого бытия, подателя жизни и творца бессмертного человеческого духа, может успокоить наше сердце среди бездны недоумений, которые окружают ум человеческий при взгляде на временную жизнь нашу на земле и тяжелом сознании тления и ничтожества всего земного. И кто из нас не дознает, как часто мудрость человеческая, уклонившись от света Божественного Евангелия, превращается в безумие, по слову апостола Павла: мудрость мира, сего буйство у Бога есть (1Кор.3:18–19). И верно слово Апостола; потому что мудрость земная, неруководимая светом Божественного Откровения, неизбежно впадает в противоречие сама с собою и самые грубые заблуждения. В этом, до очевидности, убеждает нас история развития ума человеческого вне света Откровения Божия в древнем философском мире, греческом и римском, до появления христианства, когда Бог-Слово, выражаясь словами Платона, сокрывшись под образом человека, возвестил миру: Аз есмь свет миру; Аз есмь путь, и истина и живот (Ин.8:12; 14:6). Как же встретила мудрость человеческая явившуюся на земле ипостасную Премудрость Божию в лице Богочеловека-Христа? Всем нам известна история голгофского креста, к которому пригвоздила мудрость человеческая Божественного Учителя истины – Спасителя мира, Христа. Известно нам и то, какой тяжелый крест должно было поднять на своих раменах христианство, при появлении своем на земле, в борьбе с заблуждениями ума человеческого, его кичливостью и надмением, чтобы пленить разум человеческий светом истины в послушание веры Христовой. Вам, благородные юноши, из истории Церкви христианской, близко известна кровавая картина трехвекового мученичества за истину Христову и непреложное свидетельство божественности закона Евангельского и всего христианства в лице св. мучеников.

Оценивая современный наш прогресс и европейскую цивилизацию, с точки зрения нашего православия и, церковности, нельзя не видеть, что русская мысль и русская наука не высказали еще своего самостоятельного отношения к европейской мудрости, и все то, что мы называем прогрессом и цивилизацией в простоте сердца, все это не наше, чужое – европейское, материалистическое или рационалистическое. Взирая на грустную картину, как русская мысль раболепствует пред материализмом или рационализмом принципов европейской цивилизации, невольно пастырю православному приводится повторять то, что некогда говорили великие мужи христианской древности своим современникам: берегитесь духа лестна, не всякому духу веруйте, а искушайте духи, аще от Бога суть (1Ин.4:1, 2). В пояснение сказанного хочу привесть еще слова одного христианского учителя, философа Ермия. Вот что сказал христианский философ мудрецам мира: «я готов следовать мудрецам, если хотя двое из них будут согласны между собою в самых основных вопросах, и если они научат одной какой-нибудь истине ясно и доказательно. Великие мудрецы Греции попеременно превращают меня во всех животных; я вижу, что они делят душу мою на несколько родов, что один объясняет ее природу так, другой иначе, и, признаюсь, подобная путаница отвращает меня. То я бессмертен и радуюсь, то смертен и стенаю; вдруг меня делят на атомы, делают меня из воды, воздуха и огня; немедленно после того я уже не воздух, не огонь, а какой-то дикий зверь или рыба». Подобно мудрому Ермию, и в наше время пастырю Церкви приходится указывать на подобные заблуждения ума человеческого, омраченного духом современного материализма или рационализма западной цивилизации, указывать на весь вред, какой происходит от того, что передовые люди русского мира и общества, надмеваясь земным знанием, смежают око своего разума пред светом Христова Евангелия. Здесь хочу предложить несколько вопросов современному мудрованию, которым так увлекается наше юношество, не подозревая гибельных следствий от такого мудрования. Кто внедрил в душе человеческой светлые истины бытия Божия, бессмертия души и надежду на загробную жизнь, и основательно научил нас знать эти истины, как не Откровение? Кто успокоил сомнение ума на счет познания истины в лице высочайшей Истины – Богочеловека Христа, принесшего себя в жертву за грехи мира, как не христианство? Кто указал путь к воссоединению отпадшего человека с Богом, к его возрождению и освящению благодатью Св. Духа, как не христианство? Что же видим? Созерцаем грустную картину борьбы разных мнений и сомнений, ожесточенную ненависть ко всему религиозному и церковному, во имя каких-то принципов чуждой нам цивилизации. Нельзя не поскорбеть, что плоды скороспелой цивилизации покупаются у нас такою дорогою ценою. Во имя принципов европейского материализма современной цивилизации, православным сынам русской Церкви отрекаться от ее авторитета, восставать против авторитета Евангелия, это значит восставать против авторитета власти Божественной, потому что Просветитель мира Христос есть Владыка и Глава Церкви и виновник закона Евангельского, есть свет миру, истина и живот. Спрашиваю: где мы найдем ручательство, что то или другое научное воззрение на назначение человека верно, когда оно не будет освещено светом Евангелия? Кому не известно изречение Псалмопевца: всяк человек ложь (Пс.115:2)? Прискорбно, что в наше время величайший дар Божий – дар слова служит в современной журналистике органом лжи и клеветы на св. Церковь и догматы веры, благодаря влиянию иноземной цивилизации. Конечно, это не новость для Церкви: она видела в своих недрах сонмы хулителей ее св. догматов, всегда выслушивала с терпением хулы и клеветы своих врагов и всегда побеждала их словом истины, как и теперь с терпением выслушивает многоречивые хулы мудрых мира: Страусов, Фейербахов, Боклей, Бюхнеров, Шопенгауэров – этих кумиров современной мудрости, и ложных авторитетов нашей умничающей молодежи. Не скрою от вас, благородные юноши, как пастырь Церкви Христовой и служитель Слова, что, по попущению Божию, настали тяжелые времена для Церкви православной и у нас: благодаря материалистическому духу журнальной мудрости, в жизни русского цивилизованного общества религиозное начало одними забыто, другими поставлено в небрежение, а иными попрано ногами, а русская современная молодежь своею антипатией ко всему православно-церковному хочет превзойти сынов Запада, поборников необузданного произвола в делах религии.

Вот в какое тяжелое время приходится вам, благородные юноши, выходить из сего святилища науки в жизнь общественно-государственную, на великое поприще военной службы. Вам предстоит долг защищать не только силою меча, но и силою убеждения, общественное благо, престол, Россию и св. Церковь от врагов и нарушителей общественного порядка. Господь призвал вас к доблестным подвигам жизни военной, – служите же верою и правдою престолу и отечеству, чтобы заслужить вечную признательность России за военную доблесть. Помните в жизни заповедь великого Пророка Господня, сказанную воинам, просившим наставления: никого же обидите, ни оклеветавайте, и довольни будете оброки вашими (Лк.3:14). Будьте мужественны во всех обстоятельствах жизни, среди всяких лишений и трудов, и никогда не отпадайте от веры. К этому обязывают вас и ваше образование и воспитание; к этому обязывают вас и признательность к отечеству и благодарность к попечениям Благочестивейшего Монарха, отечески заботящегося о просвещении военного юношества светом науки и веры. В заключение хочу напутствовать вас заповедью Апостола: Бога бойтесь, Царя чтите, и заповеди его соблюдайте (1Пет.2:17).

Да благословит сам Господь Бог благословением небесным новое поприще вашей военной жизни. Умоляю вас, как святитель-старец, берегитесь тлетворного духа многоязычного современного мудрования, для которого нет ни Бога-судии, ни Его правды, ни воздаяния за беззакония. Верьте, что время, проведенное мною в испытании вас в законе Божием, останется для меня навсегда памятно, чтобы поминать вас в св. молитвах у престола Божия. А блеск успехов ваших на поприще военной жизни и деятельности будет, для начальствовавших и трудившихся над вашим образованием и воспитанием, отрадною наградою за их труды. Аминь.

Христолюбивые воины! Благословены грядите во имя Господне на праведную брань за веру, Царя и отечество, не страшась вражьих копий и мечей, изощряемых злобою и коварством нечестия. Вы страшны врагам – самым своим именем: Бог осеняет выну благословением благости своей, – облекает в крепость мышцы своей и соделывает непреоборимыми воинов, запечатленных Его именем. Сам Он – Господь сил ведет вас на священную борьбу и направляет стопы и всякое оружие ваше на погибель врагов, – сам Он есть и действующий в вас; а кто Бог велий, яко Бог наш (Пс.76:14)? Быть может чье-нибудь сердце, порожденной человеку слабости, смущается мыслями о кровавых трудах и горестях всяких лишений, предстоящих на поле брани: но Христоименитого воина эти труды не утомляют, а горести облегчаются благодатною силою креста Господня, и услаждаются ею, как были услаждены воды Мерры брошенным в них древом, прообразовавшим Крест Христов. Крест сей есть на вас и пред вами. Под сенью его вы безопасны, хотя бы восстала против вас и вся сила злобы поднебесной: вы несомненно удивите мир своим все преодолевающим мужеством, которое – вместе с вашим именем – все народы и язы́цы, от восток солнца до запад, будут прославлять вечно. Мужайтесь убо, – крепкие верою и верностью Сампсоны русские, с надеждою на помощь вседействующей благодати, могущей соделать вас сильными на сокрушение в конец силы сопротивных. Сие верно по слову Божию, – сие вещает и предстоящий вам, посланный от Бога, Архистратиг Гавриил, образ которого даю вам в благословение. Примите его от меня с таким чувством упования на Господа сил, с каким мы, совокупно с Богоспасаемою паствою, всею крепостью души и сердца, непрестанно умоляем Его, сопровождая свои моления любвеобильными благожеланиями вам победных венцов.

Христоименитые воины!

Видя ваше стройное и бодрое с веселыми лицами шествие на священную, по правоте нашей в настоящей войне, борьбу, мы искренно радуемся и приветствуем вас с сим благодатным даром Божиим, проявляющимся в вас. Поистине, это – дар Божий, силою которого и малодушное оживляется и исполняется духа, и колеблющееся утверждается; дар, который, при всей для вас трудности столь долгого, и в такое время совершаемого, похода, воспламеняя и оживляя могучий ваш дух, исполняет сердца рвением скорее изъязвить злобного врага со всех сторон священным копьем; это есть и верный залог победы над многочисленными вражескими полчищами, которые должны падать в прах пред вами, доблестные казаки! Самое проименование ваше давно распространяет всюду страх и ужас на врагов православной России, – а Господь Сил, всегда скорый помощник вам на тысящи и тьмы сопротивных, облекая вас в крепость мышцы своей, и благословляя оружие ваше, пошлет еще небесных Ангелов с огненными мечами, невидимо сражаться в рядах ваших, за избранную Им в удел себе Русь святую, сокрушат в конец союзные силы супостатов, и истреблят изуверных поклонников Магомета и наглых клевретов их, в грозное отмщение за тяжкие страдания людей Его от бесчеловечных, как всякому известно, поступков их в Керчи, Алупке, Альте, и по берегам Черного и Балтийского морей.

При такой помощи свыше, при высоком сочувствии вашем к столь великим страданиям братий наших, и при живой любви к Царю-отцу и верности к престолу, вам, мужественные защитники и неустрашимые герои-мстители отечества, легко будет нанести последний удар падающему всюду врагу, и свергнуть его с Прибалтийских берегов наших в пучину морскую, если, где-либо, он дерзнет наступить на них. Но прежде начатия всякого дела, в смиренном чаянии этой чести, – предоставляемой вам Промыслом, разделяйте всегда с Церковью, разделите и ныне с нами усердные молитвы ко Господу о вас: да, осененным верою, вооруженным молитвою, вам всюду, видимо и невидимо, сопутствуют постоянно мир и радость, успехи и благословение во всех деяниях и подвигах ваших. Вознесем же от всей души, едиными усты и единым сердцем, теплые мольбы о сем к Подателю всяких благ, и силы, и державы.

Христолюбивые воины-казаки!

Вчера утешил нас веселый, крепкий дух предшествовавших вам казаков 2-го Оренбургского полка, которых мы, с молитвенным благожеланием, встречали и благословляли. Сегодня сретая вас, столь же крепких духом и веселых сердцем, мы возымели новое утешение – гласом радования воскликнуть благодарственное: Слава Богу благодателю, показавшему нам ясно крепость и силу духовную и телесную победоносного воинства нашего, исходящего, по гласу Монарха, на берега Балтийского моря, для наказания и поражения там наглых врагов России! Эти враги, в продолжении двух предыдущих лет, истощив свои силы и всякие средства, какие только можно было изобресть умом и злобою, и не успев сделать России зла, отплыли со стыдом, отчаянием и ожесточением, но – с намерением приготовиться к новой отчаянной борьбе с нами. Станем смело, не колеблясь, ожидать грабителей рыбачьих лодок на море, а не победителей России на суше. С нами могущество Бога, руководящего всеми нашими действиями. Опасность могущества их – одна пустая мечта; новое их покушение на целости благословенной России – бессмыслие, а их хвастовство ослабить ее – самая жалкая ложь. Господь сил, избравший Россию в удел себе, не попустит нечестивым восторжествовать над нею, храня в ней древнее христианское православие, которое воспитывало издревле и воспитывает ныне сынов ее в повиновении Богу и Помазаннику Его, и, ведя нас Россиян надежнейшим путем к спасению вечному, зиждет духовную силу царства, ею крепкого внутри и непобедимого извне. Вот основания могущества нашего, которых и целый ад не потрясет! Вот начало и продолжение могучего духа и доблестей, мужества и неустрашимости защитников и героев Русского отечества нашего! – Ходя во свете благодати, вы герои, победоносные казаки, будете одолевать всюду поборников князя тьмы, и, облеченные в крепость мышцы Господа, Бога отцов наших, погубляющего премудрость премудрых и уничтожающего разум разумных, возможете несомненно – силою свыше – сокрушить в конец гордого врага, если, в ослеплении своей злобы, дерзнет он, проплыв море, вторгнуться в пределы наши по берегам Балтийского моря, и свергнуть его, изъязвленного со всех сторон своим копьем, в пучину морскую. Честь этого поражения на суше предоставлена вам и вашему мужеству, – а на море невидимо сам промысл Божий устроит так, чтобы враги наши сами были сожжены огнем молний, возжигаемых на нас их злобою и коварством. И действительно так будет: в этом да уверит и обнадежит вас особенная благость Божия к России, по которой являлись нам ясные и осязательные знаки неизреченных щедрот Господа, на нас изливаемых, во все время страшного напора на нас отовсюду: тии спяти быша и падоша; мы же востахом и исправихомся (Пс.19:9)!

По правоте нашей в настоящей войне, будем надеяться, что исправимся паки, – что, и в будущей своей борьбе со врагом, мы увидим новые и осязательные знаки щедрот Божиих, залог коих мы находим в священной к вере отцов верности вашей и всего Русского народа и Царя-отца его. Дерзайте же и молитесь, молитесь и дерзайте, мужественные защитники и неустрашимые герои отечества! Мы духовные непрестанно молимся о вас; разделяйте всегда и вы с нами, в свободное от служебных занятий время, усердные молитвы наши о вас, разделите и ныне возносимые ко Господу; они расширят милость и щедроты Его к нам, – облегчат ваши труды и горести, и усладят их, как были услаждены воды Мерры брошенным в них древом, прообразовавшим крест Христов, и вы, со всеоружием молитвы победив врагов, возвратитесь с поля брани, украшенные славными победными венцами, а мы, гласом радования, воспоем благодарственное: Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение!

Христолюбивые Хрестоносцы! Нет вам нужды в слове, поясняющем цель вашего похода на север. Вы знаете ее, и охотно совершаете свое многотрудное шествие, из любви к Царю и отечеству. Вам известно, что православный Царь наш, призвав на помощь Бога, воюет с неверными и богоотступниками за веру святую, за Церковь Христову, за угнетенных христиан – старших братий наших по вере. Священнейшая борьба! Какое великое дело, по неисповедимым судьбам Промысла, должно чрез нее совершиться для общего блага, непоколебимым мужеством и геройским самоотвержением Христоименитого русского воинства и народного ополчения! Быть может, суждено Русским передать паки чуждым народам возобновленный мир и благоденствие, – заплатить врагу добром за зло, подобно достопамятному событию 1812 года, – утвердить на веки торжество России, – отереть жгучие слезы братий наших за-морем, – написать рукою русскою закон злобному врагу. Поистине, великое предстоит дело благословенной России: славно и призвание ваше, возлюбленные крестоносцы, к участию в этом деле, под предводительством Царя-отца – благодетельной и светозарной звезды нашей – Александра Ⅱ-го. Приветствую вас с сим благодатным призванием. Не страшитесь адской темной силы, ходя во свете благодати: она сокрушится пред вашим крестом в сердце, пред освященным копьем в руке; нечестивые погибнут, – правда вскоре восторжествует. Не ослабевайте лишь в вере и уповании на Господа, крепкого и сильного. Той даст силу и державу людем своим; – Той вдохнет страх в души восставших на нас; – и дерзнувшие в своем нечестии, по внушению князя тьмы, наступить, проплыв море, на священную землю нашу – одни покроют ее своими телами, пав от меча вашего, – другие побегут от вас: а вам останется только наносить бегущему врагу последний удар, и стерши его с лица земли нашей, свергнуть с берегов русских, как безобразный, нечистый труп, в пучину морскую, – и затем возвратиться к своим с блистательными венцами славы и чести.

Но, братия мои, вы должны памятовать, что судьба человека, царств и народов – в руце Божией; и потому, вам надобно вести себя, как подобает воинам христианским: – благословлять Того, кто облекает воинов в крепость мышцы своей и соделывает непреоборимыми, – прославлять выну благость Его – добрым своим поведением, благодушным перенесением нужд и трудностей, – а с тем вместе усердно молить, чтобы благодать Его присутствовала всегда в стане вашем и споспешествовала вам на всех путях ваших. Будем же усердно ныне и присно молить Господа, – да, осененным верою, вооруженным молитвою, вам, всюду, видимо и невидимо, сопутствуют мир и радость, успехи и благословение во всех деяниях и подвигах ваших, – на радость всей России, к славе возлюбленного Монарха и к постоянному торжеству святой православной Церкви – матери нашей, которая преподает вам, чрез меня архипастыря, свое благословение, – с коим примите от меня, в благословение же вам, образ самого Царя царствующих и Господа господствующих, Иисуса Христа.

Дети! Да будет вам ведомо, что Благочестивейшая Государыня Императрица Мария Александровна, по неисчерпаемой благости своей, Высочайше утвердила вас воспитанницами Полоцкого училища девиц духовного звания, под всемилостивейшим своим покровительством. Благо вам с того времени, как пришли вы в это прекрасное заведение, выведенные из страшно бедственного состояния и из среды, имевшей на вас губительное влияние в детском возрасте вашем. Здесь от щедрот Монарших уготовано все, что может доставлять вам довольство, и упрочить будущее ваше положение, приятное для вас, и полезное для общества в той среде, в которую вы должны возвратиться в свое время. Здесь, лелея вашу юность благоустроенном помещением, хорошею одеждою и здоровою и питательною пищею, будут с отеческою заботливостью образовывать, просвещать и воспитывать вас, так, чтобы впоследствии, оставив сие училище, вы могли оказывать благотворное влияние на окружающих вас людей своею образованностью и строго-нравственною жизнью. В этом отношении начальнице, наставникам и наставницам внушено уважение к возложенным наших обязанностям и к исполнению ими своего долга; и они постараются, конечно, оправдать доверие и ожидания поставившего их начальства, неутомимо действуя на своем поприще согласно с видами и намерениями мудрого правительства. Но самых напряженных трудов и деятельности наставников и наставниц недостаточно для преуспеяния вашего, без содействия тому со стороны вас же саМих.Что же у вас есть такое, чем бы вы могли содействовать? Это – постоянно верное и точное исполнение своих обязанностей и долга. Итак, теперь вам предстоит настоятельная необходимость узнать, в чем состоят те ваши обязанности и долг, – а мне раскрыть вам оные. Слушайте же. Вам нужно иметь, во-первых, всегда страх Божий: он есть начало истинной мудрости и добродетели, – и любовь к Богу, строителю судеб человеческих – так, чтобы сей страх и любовь никогда не оскудевали в вашей душе; во-вторых, окрыляясь любовью к добродетели и знанию, – учиться охотно, прилежно и усердно, – вести себя тихо, кротко, смиренно и скромно, – избегать ссор и сплетней, – не слушаться злых внушений, – оказывать подобающее уважение всем старшим, – чествовать и слушаться начальницы, наставников и наставниц своих, и напрягать все усилия к изучению и твердому уразумению предметов веры и всего, что может развить и усовершенствовать ваш ум и сердце.

Но, всуе трудишася зиждущии, аще не Господь созиждет, возгласил некогда в слух всем Псалмопевец (Пс.126). И в вас, дети, при самых неослабных заботах и напряженных трудах со стороны учащих и воспитывающих, и при самом усердном прилежании и старании с вашей стороны, не может совершиться умственное и религиозно-нравственное строительство, аще не Господь созиждет его. Напрасно ожидать каких-нибудь успехов, если не будет просвещать и учащих и учащихся свет Христов. Следовательно, есть еще долг у вас, – долг из всех долгов самый первый – молиться всегда, чтобы благий Бог светом благодати своей озарял дух, ум и сердце ваше, и просвещал воспитателей ваших выну, благословляя труды их и ваши, и даруя все доброе.

Вот и я, архипастырь ваш, при внушении вам убеждения, что знание или истинная мудрость и добродетель даются нам от Господа, в глубоком чувстве моих благожеланий вам, и пастве Полоцкой, священным долгом поставляю себе, в сей день открытия училища, помолиться соборне Богу, возделывателю прекрасного и насадителю благого, да никогда не оставляет и учащих и учащихся в сем училище свет и сила Божественной благодати, всегда немощная врачующей и оскудевающая восполняющей, к успешнейшему совершенствованию вас в умственном и нравственном отношении, – и вместе вознести еще теплые мольбы, да Господь сил, Царь славы, сохранит здравыми, долгоденствующими и прославленными Венценосных благодетелей, призревших с высоты престола своего на бедных девиц духовного звания. – Соедините же и вы в настоящие минуты общую молитву свою о том же с нашими молениями, прошениями, а потом каждый день, каждый час, каждую минуту, с детскою теплотою душевной благодарности и сердечной любви к Венценосным благодетелям, взывайте ко Господу так: Господи! спаси Царя и Царицу, и исполняй всегда сердца их всякой радости, спасая нас от внушений духа зла, ныне и присно!

Высокопреподобные и Преподобные Отцы!

Вами, без сомнения, уже получены, разосланные епархиальным начальством, копии обер-прокурорского циркуляра, от 17 февраля сего 1861 г., № 872, по предмету улучшения быта помещичьих крестьян. Из них, равно как и из препровожденного вместе с ними указа духовной консистории, вы уже знаете свои обязанности, степень и способ вашего участия в деле, касающемся великого государственного сословия. Вы остаетесь в тех же, указанных вам Спасителем, пределах пастырей и учителей вверенных вашему руководству прихожан, и имеете в настоящем случае только применять общее учение веры и нравственности к особому, вновь возникшему, обстоятельству в жизни вашей паствы. Чтобы сие применение не затруднило вас при новости обстоятельства, и чтобы, по недоразумению, или почему другому, в своих церковных и домашних собеседованиях с прихожанами, вы не уклонились от своей законной речи, стеснив, или расширив предметы ее более надлежащего, что может потом отразиться в чувствах и действиях ваших прихожан, я, ваш архипастырь, обязанный за ваши действия ответственностью пред Богом и Государем Императором, счел своим долгом рекомендовать вам следующую программу ваших церковных поучений и домашних собеседований с прихожанами, по предмету улучшения быта помещичьих крестьян:

1) Объясняйте своим прихожанам важность Монаршего благодеяния, по случаю дарования им новых прав и льгот, – объясняйте, что по истечении двухлетнего, начавшегося уже с 19 февраля сего года, срока переходного их состояния, они сами, в пределах закона и общественного порядка, будут распоряжаться своими трудами, сами будут делать свое дело и отвечать за него перед Богом, Государем и установленным от него правительством, что через два года, то есть, когда все приготовления для нового состояния крестьян по всем имениям будут кончены, им будет дарована свобода распоряжаться, согласно новому законоположению, своими средствами, своими силами и своим временем на пользу общую и свою, и на славу Бога и Государя, их благодетеля, который, в благодарность за благодеяние, теперь ничего от них не требует, кроме спокойного и терпеливого подчинения своим помещикам, текущему порядку и настоящим условиям их быта, а через два года, когда мирскими управлениями будет везде определено количество земли для пользования крестьянам и размер причитающихся с них повинностей, потребует только труда спокойного, в пределах порядка и закона: пусть они ценят благодеяние, и память об нем передадут своим потомкам и постараются оправдать делами Монаршее об них попечение и доверие к ним, – к их способности самостоятельно служить пользе государства и своей собственной.

2) Постарайтесь внушить и уяснить им истинное, Евангельское и единственно-здравое и законное понятие о свободе человеческой, то, – что в высшем своем проявлении она равносильна необходимости и полнейшему подчинению Божественным и гражданским законам, что она состоит в исполнении требований человеческой природы и общественного порядка, а не требований плоти и страстей, что свобода там, где Дух Господень, что тот только обладает свободой и ходит в широте, по словам Псалмопевца, кто старается соблюдать заповеди Божии и законоположения установленной от Бога власти; – постарайтесь внушить, что свобода не есть произвол безотчетный и неограниченный, что ни в обществах, ни в мире нет ничего такого, что не подчинялось бы законам и требованиям предустановленного порядка, и что, наконец, всякое существо, которое выходит из подчинения указанным для него законам, неминуемо погибает: поясните это примерами и подобиями, которых у вас так много под рукой, возьмите их из быта поселян и из жизни окружающей их природы.

3) Объяснив поселянам их обязанности и ответственность пред законом и порядком, указывайте в подробностях предметы, на которые вскоре должна быть устремлена их свободная деятельность, именно: отчетливое усвоение истин веры и возможное и полезное в их положении просвещение ума, заботливость об исправном выполнении всех, какие будут в свое время соединены с их новым положением, повинностей, усердное и самостоятельное попечение обо всем, что касается пользы государственной, пользы их ближних, их семейства, их детей, их хозяйства, хранение себя от всего, что противно их благу и общему, от всех пороков, от лености и беспечности, от самоуправства и своеволия и т. д. Напоминайте им, что те обязанности заботиться об их благополучии, какие теперь лежат на помещиках, будут через два года возложены на них самих, как на людей свободных, что тогда они уже сами будут отвечать перед Богом и государством, и за себя, и за свое благополучие.

4) Объясняйте все вредные последствия, какие могут произойти от нарушения порядка, от необузданного произвола, от своеволия и беспечности, – объясняйте, что, не оправдав доверия Государя, выказав нетерпеливость и неподчинение текущим условиям своего быта в двухлетний срок переходного состояния, они покажут себя недостойными благодеяния и неспособными самостоятельно располагать своею жизнью, своими силами и средствами ко благу общему и своему, и из самого благодеяния произведут для себя злополучие.

5) Из препровожденного при указах консистории Высочайшего манифеста, вы усмотрите, что в настоящее время требуется от верноподданных и в частности от крестьян: новые условия крестьянского быта постепенно, в течении двух лет, будут окончательно определены и возымеют законную силу. Потому до тех пор, ваш долг приглашать своих прихожан к соблюдению всех своих прежних обязанностей и отношений к помещикам, и объяснять, как сказано в 5 пункте вышеупомянутого циркуляра, что Государь, внимая закону справедливости и своей отеческой любви ко всем верноподданным, не мог не позаботиться и о благосостоянии помещиков.

Вот программа для ваших собеседований с прихожанами. Выполнение ее предоставляю вашему благоразумию и усердию, высокопреподобные и преподобные отцы, и надеюсь, что вы и в этом, как и во всяком другом, случае исполните свои обязанности так, как прилично служителям и приставникам Божиим, и оправдаете доверие вашего архипастыря.

Да поможет вам Господь Бог! Посылаю вам архипастырское благословение, а себя поручаю вашим теплым молитвам.

По поводу прошлогоднего благословенного события в отечестве нашем – освобождения крестьян от крепостного права, я обращался ко всем священнослужителям алтаря Господня, с архипастырским воззванием. Доходившие до меня слухи о действиях пастырей и благочинных доставляли мне истинное утешение. Благодарю Бога за вас, добрые пастыри, и за ваше усердие!

Теперь, по поводу других событий в стране нашей, вызванных разрушительными страстями, на которых никогда не было и не будет благословения Божия, я счел священным долгом возвысить снова голос. К несчастью, туча, чреватая градом, губительным для естественной жизни всего общества человеческого и для благодатной пажити, обещающей плод мног, нагоняется к нам ветром Западного революционного духа, духа растленного вольнодумством, нетерпящим и законной власти, и святой веры нашей, и всего по вере, яже к животу и спасению!

Появляются видимо в мирной стране нашей застрельщики революционных полчищ этого вольнодумства, полчищ, горящих желанием взволновать умы нашего русского народа и подвигнуть его к антимонархическим началам, для разрушения благ устройства общественного, мира и спокойствия всех и каждого. – Мы видим ясные знаки споспешествования этим пагубным предприятиям в дерзких манифестациях: многие туземцы, истые друзья безумных мечтателей, пренебрегши долгом верноподданнической присяги своему Царю-Помазаннику Божию, и даже поправши ногами правила веры своей, повсеместно, во всеуслышание, поют в своих храмах возмутительные, оскорбляющие Бога, песни на Польском языке, сочиненные мятежниками, увлекая за собою в святыни римско-католические многочисленнейшие толпы неопытных, то злонамеренными прельщениями, то угрозами мести со стороны полчищ вольнодумства, чаемых из-за границы; – все они переодеты в глубокий траур с гарибальдийскими знаками, и никогда его не снимают с себя, – даже в светлые торжественнейшие праздники и высокоторжественные дни, чтобы более ощутительным образом подействовать на неопытных и слабых; все, обуреваемые такими страстями, и мужеского и женского пола, и старые и юные, оставив все: чиновные – службу, другие – домы, занятия, малюток детей, отцов и матерей на смертном одре болезни, опрометью спешили в костелы на панихиды и обедни, отправляемые их патерами, за убитых в Варшаве мятежников польских. – Кому неизвестно и то, что некоторые сынки здешних помещиков, единственные сынки – наследники богатых населенных имений, отрекшись наследия и добрых родителей, бежали за границу, с целью поступить в легион польский, составляющийся под предводительством революционера, поляка Мирославского: – что по всем странам западных губерний рассеяны печатные воззвания мятежные, для успешнейшего достижения преступной цели, состоящей в том, чтобы взволновать умы и развращать сердца, не только в людях инославных, но и в православных невеждах? В заключение всего этого, считаю не излишним напомнить пастырям православным, что под всем этим кроется еще вражда римской пропаганды, умеющей пользоваться всякими случаями для своих целей, направленных ко вреду православия. Что ж, ужели это не известно всему здешнему православному духовенству, живущему среди обстоятельств, какие здесь весьма часто случались и случаются, тревожа и истомляя ревностных пастырей? Ужели ему неведомо и то, что многие здешние помещики римско-католики, напрягающие изстари все усилия свои подавить в белорусском народе нашем русскую национальность и поколебать основание православной веры, веры Божественной, направляющей пути его по слову Евангельскому, – ныне с горячею поспешностью открывают, на собственный счет, в своих имениях училища для крестьянских детей – мальчиков и девочек, в которых и обучают уже их, нанятые ими, помещиками, учители, польской грамоте и польским молитвам, катихизису и истории, в видах совращения православных в латинство.

Вы живете, значит, в опасном соседстве. Нужно ли напоминать, что осторожность самая бдительная есть необходимость в вашем положении, – что каждый из вас должен теперь быть весь поглощен заботами и о себе и о пасомых: наставлять последних словом, с самым горячим чувством, благовременно и безвременно, и подавать собою живой пример твердости в вере и верности долгу подданнической присяги. Вот это-то и привело меня к убеждению в настоятельной необходимости обратиться ко всем пастырям душ православных христиан с настоящим воззванием.

Итак, призвав на помощь вам Господа сил, я возвышаю архипастырский голос: берегитесь, берегитесь! Заклинаю всех Богом живым и именем Пастыреначальника Христа, берегитесь лукавых! Тем же Божеским именем и Его словом вразумляю всех вас, пастыри, учители и руководители душ христиан православных: трезвитесь, подвигом добрым подвизайтесь, бодрствуйте и горячо молитесь Подателю всех благ, Господу Богу, умиленно прося благодати Святого Духа для себя и для своих паств, чрез которую правда – как пастырями, так и пасомыми и зрится разумно, и содержится твердо среди всех обстоятельств, какие бы ни случились! Неленостно, не дремля, стойте на страже и бдите, да не внидет кто из вас и пасомых вами в напасть. Вооружите и глаз естественный и око разума своего для зоркого наблюдения за зло-ухищренными стремлениями и действиями лукавых во вред государству и Церкви. Напрягайте все усилия свои, изыскивайте и употребляйте все благопотребные по свойству вашего служения меры, к соблюдению в народе чистого образа мыслей и действий, православной веры и верности подданнической к ограждению его присяги от развращения, бесчинства и отступничества, не теряя из виду того, что хотя народ наш добр, спокоен, мирен и набожен, но, по своей неразвитости, легковерности и по привычке к некоторым слабостям, легко может увлекаться.

Долг каждого пастыря в этом отношении – один из самых главных. Не напрасно говорит Иисус Христос: «Пастырь добрый жизнь свою полагает за овец». Не напрасно говорится в Евангелии всем, повинующимся ему: «истинный пастырь защищает овец от волка»; он бежит за теми, которые заблудились, и на своих раменах приносит их во двор овчий; для них он жертвует собою и всем, что имеет. – Одушевляясь этим долгом звания своего на пути предстоящего вам подвига, берегите теперь вверенные пасению вашему овцы, пока они еще не заблудились, пока еще знают голос ваш, и слушают голоса вашего, и идут за вами, выну расширяя в их, да и в собственных сердцах глубокое чувство верности долгу и живой любви к Царю и отечеству. – Раскрывайте ясно и доказательно народу, на родном его наречии, существенные, непреложные его обязанности в отношении к властям вообще и к благодетельнейшему Государю Императору Александру Николаевичу в особенности; а кто из пастырей сам не возможет исполнить этого с должным успехом и ощутительным для него влиянием, по своей неопытности, или слабой от старости памяти, тот пусть затверживает и внушает народу эти священные его обязанности из моего слова, недавно напечатанного, по одному экземпляру которого дано для каждой церкви: в нем эти обязанности достаточно и ясно раскрыты, применительно к настоящему положению народа. Одно это твердо изученное и глубоко запечатленное им в сердце, должно подвигнуть его к тому, чтобы стоять непоколебимо в пределах порядка, гнушаться бесчинства, с благоговением помнить Царя – благодетеля, и повиноваться постановленной от него власти, не влаясь тлетворным ветром чуждого учения, гибельного для всех и всего в обществе человеческом.

Какие еще истины и суждения должны пастыри предлагать народу, для охранения неведущих от обольщений и развращения, каждый из вас, и по своему образованию, и по опыту своей жизни, достаточно знает. – Впрочем, пусть в этих чрезвычайных обстоятельствах вразумляет вас Тот, кто учредил не земную только, но и небесную, духовную, Ангельскую иерархию, – кто повелел земле занимать место в стройном составе тел небесных и быть в распоряжении человеческого рода, – кто освятил и учредил власть Царя – Помазанника своего, – кто поставил вас пастырями и учителями словесного своего стада и требует, чтобы вы были добрыми пастырями, полагающими душу свою за словесных овец, а не наемниками, которые бегут от овец, попуская волкам распудить и похитить их. – Пусть учит вас собственное ваше сердце и ваш опыт: сами знаете разницу состояний порядка и беспорядка, подчинения власти и своеволия, спокойствия и мятежа. Об одном прошу и молю вас: не возленитесь, не возленитесь – и в церковных, и в домашних беседах своих с прихожанами – насаждать и возращать в умах и сердцах их непреложные истины православного учения, благоговейное живое убеждение в происхождении сего учения от вечной Истины – Бога, страх Божий, твердое благочестие, всецелую преданность Церкви Восточно-кафолической и престолу Всероссийскому, заботливость о порядке и спокойствии, – ради общего и частного, временного и вечного блага всех и каждого.

Помните, помните иереи Христовы, истинные сыны России, существеннейшую обязанность свою быть всегда примером добрым для народа во всем том, что будете внушать ему словом пастырским, – и то, какой пользы ожидается от усердного и точного исполнения вами всего, к чему обязывает вас и ваше призвание, и в частности – настоящее архипастырское воззвание; – вспомните и оное горе и горе, когда настанет суд и потребуется от вас отчет в том, как выполнили вы свои обязанности, и до какой степени повинны в грехе пренебрежения ими.

О, из рук ваших взыщутся души непокорных и своевольных, или пренебрегших верою праотцов своих и отпавших от нее, – и вы будете безответны пред Богом и Помазанником Его!

Заключаю сие мое воззвание священными словами великого учителя языков, которого и я мню быть – хоть и недостойным – преемником: Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога, и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами.

Василий, Архиепископ Полоцкий и Витебский.

(15 июня 1863 года)

Всем вам, Боголюбивые иереи Полоцкой епархии, достоверно известно, что тяжелые труды и многие скорби ждали меня тогда, когда я только что вступал на служение епархии Полоцкой и начинал достославное дело Воссоединения. Но я тогда еще ни на что не взирал и не дорожил своею жизнью, а впоследствии все терпел и переносил, только бы с радостью совершить поприще свое и служение, которое предназначил мне Пастыреначальник и глава Церкви Иисус Христос: не хвалюсь этим, но радуюсь, по словам апостола Павла. Господь просвещал меня и, своею благодатью, помогал мне подвигом добрым подвизаться, и дело, великое дело по своим последствиям, совершить с успехом. – Вот и теперь, не смотря на свое старчество, расстроенное здоровье и предстоящие беды по управлению Белорусскою епархиею, не оставляю своего служения при настоящих затруднительных обстоятельствах, хотя мне и нужен покой; но, с тою же бодростью духа, усердием и энергиею, стою на страже, и все силы душевные и телесные приношу в жертву на алтарь Церкви и государства – любезного отечества нашего. Таким образом, даю вам, православные пастыри, пример, при настоящих обстоятельствах, все терпеть и переносить: аще благая прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим (Иов. 2:10); а вместе с сим и заповедую вам всем, вооружившись, подобно мне, молитвою, верою, упованием на Промысл, терпением, твердостью характера и силою воли, подвизаться подвигом добрым, течение совершать, веру соблюдать, по Апостолу, ни на что не взирая и не дорожа своею жизнью, для духовной пользы пасомых вами, для торжества Церкви, поставившей вас на поприще пастырское и для славы отечества, требующего от вас напряженной деятельности, соединенной с самоотвержением и любовью ко врагам. Сообразно с сею целью православия и Державы Русской, вам, пастыри, надобно, в глубоком чувстве любви, и одушевляться достаточно и разумною ревностью и пламенным усердием, чтобы оградить своих чад духовных, вверенных вам приходов, от злых наветов пропаганды и революционного духа. – Заповедуя вам это, я, в пламенных молитвах, каждый день, каждый час, каждую минуту, прошу Бога даровать вам дар и терпения, и мужества, и постоянства, и твердости воли, и пламенного усердия, в утешение любвеобильнейшего Венценосца-Царя нашего, по праву, ожидающего от нас, как служителей алтаря Господня, сих доблестей. – Горячо молю Пастыреначальника Христа и о том, чтобы Он просвещал вас благодатью Святого животворящего Духа, – Духа истины, любви и правды, а сей Святый Дух наставлял вас в Евангельской истине, любви и правде, и вдыхал в вас благотворную ревность и пламенное усердие – беспрестанно утверждать белорусский народ в святой вере, благочестии и русской народности, в благоговейной и живой любви к Государю Императору–Освободителю его Александру II, и в беспредельной преданности престолу, властям и отечеству. Вот эти-то мысли и чувства моего смирения пусть будут руководством и вашей пастырской деятельности, вследствие настоящего архипастырского к вам послания.

Внемлите, иереи, голосу своего архипастыря-старца, от всей полноты души и сердца желающего истинного блага вам и всем благомыслящим соотчичам нашим в сем крае, а равно славы и величия России – отечеству нашему, и духа мира и любви нашим противникам.

Мы переживаем теперь такую эпоху, когда в западном крае вера и православие наиболее нуждаются в деятельности духовенства, – такой притом, которая бы сопровождалась пламенным усердием и растворялась любовью, благоразумием и энергией. Неужели же вы, избранные, в благонадежности которых я никогда не сомневался, захотите явить себя пред всем миром несоответствующими своему призванию и назначению, – равнодушными и к долгу службы и присяги своей, и к патриотическим чувствам, заявленным так торжественно всеми сословиями в государстве, тогда, когда на край наш обращено напряженное внимание всей России? Ужели вы уступите место козням врагов порядка и дадите простор в среде народа православного наглой, пагубной деятельности подземного польского революционного комитета и отчаянных покушений пропаганды, посягающих и на целость русской Державы, и на нашу святую веру, и на благоденствие всего народа русского, и на славу отечества нашего – благословенной России, и тем самым захотите заслужить постыдную память своему имени и званию, или название изменников, поправших святость долга службы и присяги, к уничижению детей и внуков ваших пред лицом Церкви и отечества? Вот это было бы вашим истинным несчастьем, вашею нравственною смертью в жизни, а за гробом вы были бы безответными пред Богом, чего я вам не желаю, и отчего да сохранит всех вас милосердый Бог. – Стойте же непоколебимо на страже, служите и действуйте, сколько достанет ваших сил, в вертограде Христовом. чтобы потомство радовалось деятельности вашей, и небесный вертоградарь – Спаситель уготовал вам венец вечной славы там – на небе.

Верьте, что добрым пастырям Господь будет помощником-покровителем. Никто да не убоится возмутителей, которые бегут в леса, горы и болота образовывать мятежные банды, и потом, встретившись с нашими доблестными войсками, разбегаются, побросав оружие, или отчаянные падают от меча русского. Не забывайте ни на минуту, что дело повстанцев польских, как дело революции, как братоубийство в семье славянских племен, оскорбляет Бога и навлекает на них проклятие Его. Возложив все упование на Господа, мы, делатели Его вертограда, предадим себя в волю Его святую и не станем унывать и малодушествовать. Он, Строитель судеб человеческих, всесилен устроить и судьбу нашу. По молитвам угодников Церкви Русской, которые всегда приятны Ему, враги наши расточатся, и все, неблагомыслящие и желающие нам зла, люди лукавые, уразумеют и покорятся, яко с нами Бог. Он – Господь сил поможет вскоре положить предел и безумным мечтаниям и покушениям революционеров. Известная всем энергия, деятельность, прозорливость и любомудрая ревность нынешнего генерал-губернатора Литвы и Белоруссии Михаила Николаевича Муравьева 2-го представляют все залоги, при содействии ему воинства, гражданских властей, духовенства и народа православного, – к успокоению, умиротворению благомыслящей части населения в Литве и Белоруссии, и водворению везде законного порядка.

Потщитесь же, пастыри словесных овец, напрягать все усилия благотворной деятельности вашей и влияния на паству и вообще на православный народ. Вам надобно доказывать беспрестанно, и словом и делом, всему миру, что вы верные сыны России, доблестные служители алтаря Господня, преданные беспредельно святой православной Восточно-кафолической Церкви, пламенеющие любовью к Царю и отечеству. И я льщу себя надеждою, что никого из вас не соблазнят, не искусят воззвания лести и угрозы польского революционного комитета, и что вы, оправдав своими доблестными делами доверие к вам правительства и убеждение мое в благонадежности вашей, утешите и порадуете Государя Императора и всю Россию, а чрез то доставите и мне, смиренному предстоятелю Церкви – архипастырю вашему, отрадную жизнь на закате моих дней, при блеске вашей пастырской благоразумной деятельности. Но если бы, паче чаяния, кто из вас, по допущению Божию, пострадал из-за своей разумной ревности и должного священного усердия, то, верьте, что Церковь и державнейший Монарх не оставят того, ни его семейства, щедротами своими; я ручаюсь, что они будут взысканы особенными милостями. Помните, что к означенной деятельности обязывают вас и ваше призвание, и святость долга службы и присяги, и ваша признательность к отечеству, и ваша благодарность к попечениям Благочестивейшего Монарха, отечески заботящегося об улучшении вашего быта и о даровании духовенству больших прав и преимуществ. Не забывайте возносить молитвы о ненавидящих нас и мыслящих нам злая, чтобы Господь умягчил их сердца любовью и направил их ум к уразумению духа братства и общего блага всех племен славянских.

Сие воззвание моего смирения заключаю словами Псалмопевца: «Господи, спаси Царя и Державу Русскую в день, в онь же призовем Тя», молитвами и заступлением угодником земли Русской, и словами великого учителя языков: благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога Отца и причастие Святаго Духа буди со всеми вами, пастырями и пасомыми. Аминь.

В то время, как после полувековых разнообразных служебных трудов, я, согласно желанию моему, ждал для себя успокоения на старости, Всемилостивейшему Государю Императору благоугодно было, не освобождая меня от настоящего, указать мне еще новое поприще служения в Святейшем правительствующем Синоде. Удаляясь по сему, на закате дней моих, в С. Петербург, и расставаясь не без тяжкой скорби с близкою моему сердцу паствою Полоцкою и вами, возлюбленные сопастыри, целую вас и пасомых вами – целованием любви и мира, и благословляю благословением святительства моего.

При сем случае, я желаю побеседовать, особенно с вами, пастыри Полоцкой епархии, не обинуясь. С твердостью и усердием, известными вам, посвящая себя всецело призванию своему, я не помышлял об отдохновении и тогда, когда, ослабевавшие под невыносимым гнетом бесчисленных неприятностей, телесные мои силы требовали этого; даже и тогда, когда жизнь моя подвергалась опасности, особенно во время смут в Западном крае. Напротив, как свойственно истинно Русскому, я не обращал внимания ни на то, что говорилось, ни на то, что делалось против меня; проникнутый сознанием долга моего, я исполнял его с упованием на Господа сил, не убоявшись всего того, чего в стране нашей многие страшились от злодеяний мятежников польских, покушавшихся даже и на жизнь мою. В то же время, то изустным наставлением, то предписаниями, посланиями и воззваниями, рассылаемыми всем вам и каждому порознь со всею быстротою в города, местечки и села, я настойчиво побуждал всех вас к подражанию мне. И Тот, кто даровал мне на это силы и непоколебимую решимость, кто всегда осенял мое недостоинство своею благодатью на пройденных мною трудных путях, явно вывел меня из пучины зол, угрожавших мне в самое опасное для меня время продолжительного польского мятежа.

Благодарение Господу! По неисповедимому милосердию Его, после долголетнего служения, пройденного мною путем наиболее тягостным для моего здоровья и душевного спокойствия, я ныне цел и невредим, и еще с духом бодрым вступаю на предназначенное мне новое поприще служения, утешаемый сколько плодами моих трудов и усилий, из коих главнейшим могу назвать воссоединение до полутора миллиона Белорусского униатского народа и более семисот духовных, – столько же многими Высочайшими милостями двух Благочестивейших Монархов – в Бозе почившего Николая Павловича и благополучно ныне царствующего Александра Николаевича.

В глубоком, горячо благодарном чувстве благоговения к Высочайшей воле Государя Императора, прощаясь ныне с возлюбленною паствою Полоцкою, я не могу не высказать душевной признательности моей всем добрым пастырям ее, которые вместе со мною боролись, под моим руководством, со всеми противопоставляемыми на пути нашем преградами, особенно же с яростно-враждебною нашей Церкви и России польскою пропагандою, защищая достойными всякой похвалы мерами православный народ от ее обольщений, и, с полным самопожертвованием, ограждая и охраняя его от злотворных внушений мятежных поляков, римско-католиков. Говорю: с самопожертвованием; ибо все вы, добрые пастыри, с пламенным усердием ратовали против этих страшных врагов тогда, когда вам довольно было поводов охладеть в нем, когда преследовали вас клеветами и грозили вам местью, – и даже тогда, когда некоторые из лиц, начальствовавших здесь и облеченных доверием правительства, отуманенные незаметным для них тлетворным дыханием пропаганды, вместо покровительства и защиты, сами делали вам зло. Мы знаем это, и не можем, еже видехом и слышахом, не глаголати (Деян.4:20). Те, повторяю, лица, доверяя более тайным наветам злоумышлявших на вас, братия мои, закрывали, по-видимому, свои глаза, чтобы не видеть светлой и безупречной жизни, пламенного усердия и подвигов ваших, и свою власть даже употребляли на усиление поношений и поруганий, коих вы были жертвою. Но довольно о прошедшем. История, без сомнения, передаст со временем заслуги ваши потомству в более точных и верных чертах. Мне же остается только благодарить вас, братия мои, за ваши добрые подвиги, и поздравить вас с славою и честью, какими увенчали вы себя на поприще пастырском в столь тяжелое для нас время.

Богу благодарение! Мы выдержали тяжкое для нас испытание; дело совершили, веру соблюли, паству Полоцкую, среди самых опасных обстоятельств, спасли. Теперь долг наш доказывать миру, опутанному не апостольскими сетями, чистоту этой веры нашей – веры православной, святой, Апостольской, – любовью ко врагам, горячо моля милосердого Бога молитвою святого Иоанна Дамаскина: «Господи! даждь милость ненавидящим нас, и враждующим нам, и поношающим нам, такожде оклеветающим нас: да никтоже, никакоже от них, нас ради нечистых, зло нечто постраждет ни в нынешнем. ни в будущем веце: но очисти их милостию Твоею, и покрый их благодатию Твоею, Благий, озари и просвети их вовеки веков».

Одушевляясь такими чувствами, и те немногие из священнослужителей, которые огорчены словом, или делом моим не по их сердцу, те, кого я в сознании своего долга понуждал беспрестанными, иногда и строгими вразумлениями к восстанию от сна беспечности или порока, – да простят мне и помолятся о мне грешном. Скажу не обинуясь: все, что я ни делал, делал из сердечного желания блага Церкви и отечеству, из любви ко вверенному мне духовенству и пастве, из живейшего сочувствия к положению, судьбе и духовным нуждам их. Все это видел Бог; увидят это ясно и люди, когда предстанем на страшном суде праведного, нелицемерного Судии. Если же кем-либо, по недоумению, или недальновидности, мои распоряжения и действия приняты были в противном смысле; то, смею думать, что и те впоследствии вспомнят мою, некогда ими неоцененную, любовь, и скажут сами: да, это был истинный друг наш и пасомых нами; он вразумлял нас столькими понуждениями не для собственного, а для нашего блага, и то, что мы некогда считали капризом, или притеснением, то, мы теперь видим, – было следствием любви.

Теперь же, когда Господу Богу и Государю Императору благоугодно, чтобы, не изменяя и не прерывая отношений моих к вам, я бодрствовал над вами, живя вдали от вас, мой долг предварить вас, братия мои, чтобы вы в свою очередь не переставали крепиться духом и бодрствовать в деле служения вашего, особенно же не обольщались мыслью о совершенном уничтожении у нас польской и латинской пропаганды с настоящим умиротворением края. Ибо хотя уже низломан жезл преобладания у нас полонизма и римского папства с его католицизмом, но вам, братия мои, предстоит еще много испытаний: разные местные властвующие и частные лица, – одни по неведению или каким-либо видам, другие по своей привязанности к польским идеям и папству римскому, – не перестанут восставать против защитников православной веры и народности русской; и вам надобно будет продолжать трудную борьбу. Кто следит за стремлениями поляков-папистов, и за отголосками самого папы их, тот понимает, что эта политико-религиозная пропаганда их не погибла с теми передовыми повстанцами, кои отчаянно воевали злодеяниями и погибли. Нет, она еще крепка у нас и своими крамолами и своим изощренным, старым и новоизобретаемым оружием, и тем еще, что, по ее основному правилу, все средства для достижения преследуемой цели – и ложь, и клевета, и лесть, и подкуп, и огонь, и яд, и всякое насилие – хороши. Теперь искуснейшие вожди ее, прикрываясь личиною смирения и верности своему долгу в отношении к России и Государю, меняют только позиции и тактику в борьбе своей; и для вас, православных поборников и распространителей народности русской в Западном крае, становится решительно необходимым, с переменою своей оборонительной системы, иметь наиболее и опытной прозорливости на страже, и разумной ревности, и достаточной для отражения нападений силы. Смотрите, сколько предстоит вам трудностей к преодолению! А между тем еще, к несчастью, долетают до нас и глубоко закрадываются в помышления и сердца многих православных суемудрые нашептывания духа сомнения и отрицания, стремящегося к поколебанию оснований, на которых зиждется все.

В виду всего этого, долг святительства моего требует от меня напомнить вам наставление апостола Павла: «братия, будьте тверды, непоколебимы; бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны» (1Кор.15:58; 6:13). «Будучи укоренены и утверждены в вере, как вы научены, преуспевайте в ней... Смотрите, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением по преданию человеческому, и по стихиям мира, а не по Христу» (Кол.2:6–8).

К наставлению Апостольскому прибавлю нечто и от себя: вы слышали и видели, каким оружием воюет пропаганда, и какие средства употребляет она для достижения своих целей; но вам нельзя пренебрегать еще и силою ее, в укоренившихся в стране нашей обычаях, преданиях полонизма и римского католицизма, и в вековых привычках, везде и всегда сильно действующих своими влияниями. Поэтому, чтобы вести успешную борьбу, вам надобно, вместе с крепкою верою, облечься во всеоружие мысли и науки: от вас потребуется твердое разумение слова Божия, чтобы употреблять его как светильник для путей своих, и как меч духовный на рассечение хитросплетений, охватывающих и опутывающих души многих людей; от вас потребуется пламеннейшая любовь и сильнейшая привязанность к Церкви и отечеству; для успеха в вашей борьбе от вас потребуется соединение в одну общую волю отдельной воли каждого из вас, потому что только при таких дружных усилиях вы в состоянии будете преодолеть искусных врагов. Да, все это вместе, в крепком соединении сосредоточенное, необходимо для вашей победы.

Но, братия мои, и при этом всеоружии, не обольщайтесь надеждою на успех, если вам, стоящим на пути столь многих трудностей и искушений, не будет дана помощь свыше. Поэтому, вам нужно в горячих молитвах возносить непрестанно умы и сердца свои к Тому, Кто сам искушен быв, может и искушаемым помощи (Евр.2:18). Вам нужно прибегать к заступничеству и Святых Его, особенно же святого отца нашего Николая, великого чудотворца Мирликийского, имени коего посвящен сей кафедральный храм, – и преподобной матери нашей Евфросинии – некогда владетельной княжны Полоцкой, а ныне, обитательницы неба и покровительницы страны нашей; и, подражая их примеру в жизни, и умудряясь во спасение себе и пасомым вами, – возращать в себе воздержание, терпение, правоту, смирение, кротость и незлобие – те добродетели, какие наиболее благотворно влияют на вверенных вашему пасению. Наконец, вам, братия мои, нужно еще стараться распространять в белорусском народе грамотность, – при настоящей заботливости о сем мудрого правительства, открывающего народные школы.

Да излиет же на вас всех, братия мои, Податель всяких благ – Господь благодатные дарования свои, даруя каждому из вас и крепость, и силу, и мужество, и мудрость, и ревность, с возрастающим успехом, подвизаться во благо Церкви, отечества и паствы Полоцкой.

Вы же, чада православной Церкви, оставайтесь всегда верными ей, и, в духе самой глубокой признательности, всегда послушными гласу пастырей и учителей ее, и благоговейно, с подобающею любовью, каждый по мере своей, а особенно же те из вас, кто поставлен на какое-либо место в общественной службе, содействуйте пастырям православным, при настоящих довольно еще затруднительных обстоятельствах положения их в сем крае. Вы видели, как Главный начальник Витебской и Могилевской губерний, господин генерал- адьютант Константин Петрович фон-Кауфман, хорошо уразумевши это тяжкое положение духовенства, чествовал его в стране нашей. Этот чудный муж дает всем вам благоназидательный пример, принимая со стороны своей все возможные меры к улучшению положения духовенства и к возвышению значения его в обществе. Подражайте же, молю всех, примеру его! И будет благо духовенству, душеспасительно – вам. О, сотвори, Господи, сие премудростью Твоею!

А вы, братия мои священнослужители, напутствуйте меня, стоящего уже на краю могилы и отходящего от вас в царственный град, а оттуда, может быть, и в вечность, напутствуйте вашими у престола Божия молитвами ныне, и тогда, когда Господу Богу угодно будет призвать меня в жизнь вечную... Прощайте! Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами. Аминь.

Под этим заглавием, мы предлагаем читателям нашей газеты беглый очерк жизни, служебной и ученой деятельности досточтимого архипастыря нашего, высокопреосвященного Василия. Рассказ наш, почти буква в букву, заимствован из напечатанного в Женеве, на французском языке, сочинения, под заглавием: Extraits de l’histoire des hommes de science, des écrivains, des members des sociétés savantes et des artistes remarquables, existants, ou morts dans le XIX siècle. Мы бы могли, кроме этого легкого очерка служебной деятельности нашего маститого Владыки, привести и более осязательные факты почти полувекового служения его Церкви, Царю и отечеству: но нам, как современнику, не следует брать на себя этот труд, тем не менее однако ж, мы просим читателей припомнить себе, еще так недавно напечатанный в газете нашей, очерк трудов архипастыря, по последнему осмотру епархии. В немногих безыскуственных строках путевого журнала Владыки, веденного, сопровождавшим его, протоиереем Голенбиовским, отмечено столько важных, столько отрадных для христианского сердца явлений, что не остановиться над ними, может только тот, кто не привык углубляться в значение фактов.

«Отец высокопреосвященного Василия Лужин-Лужинский происходил из дворян Грекоуниатского исповедания Червонной Руси; сначала он занимался светскими делами; но потом, по неизвестным поводам, сделался пастырем. Мать его Марфа, урожденная Куровская, была дочь помещика, Могилевской губернии Белицкого уезда, Франца Куровского. Высокопреосвященный Василий родился в 1791 году, когда отец его был пресвитером, и еще в младенчестве остался сиротою. Двоюродный его дядя, по матери, помещик Белицкого уезда Кельчевский, заменив юному Василию отца, стал воспитывать его для мира. Но в мире оставаться не судил ему Промысл. Благодетель-дядя умер, и вдовствующая мать взяла юношу и доставила его, по воле архиепископа полоцкого Ираклия Лисовского, в только что открывшуюся в Белоруссии семинарию 1800 года. Все это, конечно, совершилось по неисповедимым судьбам Промысла.

«Еще не опушились ланиты юноши, но им владела уже особая любовь к духовным наукам и пастырскому званию. По окончании семинарского образования, а потом и наук в Полоцкой академии бывших иезуитов, где, пожав уже несколько познаний высшего образования, выдержав экзамен и получив диплом на степень кандидата философии, Василий был отправлен в Виленский Императорский университет, где, за повторением наук философских и физико-математических, изучив и твердо уразумев все предметы, преподаваемые в Богословском факультете, по учению Галликанской церкви, удостоен звания магистра Богословия и получил диплом на эту ученую степень, имея уже сан иерея-целебата.

«Чрез несколько лет, после того, по написании предложенной диссертации, напечатании и публичном защищении ее, отец Василий признан вполне достойным степени доктора Богословия, и торжественно увенчан пунсовою докторскою тогою, с бриллиантовым перстнем. Скоро совет университета избрал его в префекты Императорской при том университете семинарии. Но полоцкий архиепископ Иоанн Красовский, любивший его как сына, и называвший не иначе, как сыном возлюбленнейшим, настоял на том, в чем и успел, чтобы о. Василий потрудился в своей Полоцкой семинарии и епархии, где он и занял места: префекта и инспектора, с правами и преимуществами ректора, члена духовной консистории, богослова ad latus и коммисара по епархиальному управлению при упомянутом архиепископе, принимая нередко участие в делах по епархиальному управлению. Но Виленский университет не забыл о. Василия. Чрез несколько времени, совет университета вторично избрал его в префекты главной Виленской Императорской семинарии, и о. Василий, быв вызван из епархии, по распоряжению высшего начальства, на предназначенное ему место, возведен в кафедральные каноники.

«После пятилетней службы на этом поприще, пройденном с честью и славой, о. Василий, по Высочайшему соизволению, определен членом Греко-униатской духовной коллегии в С. Петербурге, и награжден из кабинета Его Императорского Величества наперсным крестом, с пенсионом.

«Много уже времени посвящено было наукам и служебным занятиям. О. Василию исполнилось почти 40 лет. Любомудрая, по Божию благословению, деятельность его, обратила особенное внимание маститого святителя, высокоученого в Риме, председателя Греко-униатской духовной коллегии, архиепископа полоцкого – митрополита Иосафата Булгака, полюбившего его всем сердцем.

«Когда установилась между ними взаимная доверенность на столько, что они раскрыли друг другу глубины сердечные; когда они соединились между собою еще более теснейшими узами любви: тогда этот незабвенный архипастырь возымел искреннее желание иметь о. Василия своим викарием епископом⁸.

«В этот период времени состоялся окончательно проект, давно задуманный, о воссоединении униатской в России Церкви с православною Восточно-кафолическою Церковью.

«1833 года, в мае месяце, о. Василий был командирован митрополитом Булгаком, с Высочайшего соизволения Государя Императора Николая Ⅰ-го, в Белоруссию, для благоустройства обширнейшей епархии его, по управлению духовенством, а в 6-й день декабря, вследствие ходатайства митрополита Иосафата Булгака, Высочайше повелено преосвященному Василию быть викарным епископом Полоцкой епархии, с наименованием оршанского, и явиться в С. Петербург, для хиротонии во епископа, которая, в начале 1834 года, совершена над ним митрополитом Иосафатом Булгаком, на основании предоставленной на это митрополитам униатским юридической власти, совместно с епископами: литовским Иосифом Симашко и пинским Иосафатом Жарским, в Греко-униатской при коллегии церкви. За сим, снабдив преосвященного Василия хиротонийною грамотою и архипастырскою инструкциею, митрополит, сняв с себя драгоценный золотой крест, возложил его на шею преосвященного, поручая ему с Высочайшего соизволения, управление Полоцкою епархиею. Государь Император Николай Павлович ознаменовал на этот раз свою Монаршую милость, выдачею преосвященному Василию, в дар, из кабинета, драгоценного полного архиерейского облачения, с золотою митрою и посохом чистого серебра.

«По возвращении из С. Петербурга, с властью епархиального архиерея, в г. Полоцк, председательствуя в консистории и управляя епархиею, преосвященный Василий, покорствуя мудрой мысли святителя митрополита, напрягал все усилия и усугублял всю заботу, согласно желанию его святейшества, об устройстве бывших униатских церквей, соответственно духу и правилам православно-кафолической Восточной Церкви, а паче всего, и более всего, о направлении мыслей и духа всех пастырей, пасомых ими людей Белоруссии, наставников и воспитанников семинарии, настоятелей монастырей и монашествующей братии к высокой цели будущего всех их, в одно время, с архипастырями-святителями, воссоединения. С сею-то высокою целью, уже все время 1838 года, употреблено было им для посещения в четырех губерниях: Могилевской, Минской, Курляндской и Витебской, городских и сельских униатских пастырей и монашествующих, и труды эти увенчались благоуспехом⁹.

«По неисповедимым судьбам Промысла, окончание этого многознаменательного и великого дела, пало на долю 1839 года».

«В это-то благодатное время, все униатские архиереи, собранные, благодатью Св. Духа, в город Полоцк, с высшим духовенством Белоруссии и Литвы, после теплых молитв к Духу света, в кафедральном древнейшем Софийском храме составили и подписали торжественный акт воссоединения¹⁰. Так торжественно совершилось это достопамятное событие в России. Так, о чудо невероятное для многих! все униаты Белоруссии и Литвы, некогда отторгнутые насилием, воссоединены с православною кафолическою Восточною Церковью, материю своею, любовью! Свидетелями сего последнего, служат почтенные пастыри и пасомые ими». «Знаки Монарших к архиепископу Василию милостей следующие:

«В сане епископском пожалованы ему: золотая, с такою же цепью, панагия, украшенная бриллиантами и драгоценными камнями, 1836 года; орден св. Анны 1-й степени, 1838 г.: возведение в сан архиепископа полоцкого и витебского 1841 года; орден св. равноапостольного князя Владимира 2-й степени, большого креста, 1845 г.; орден св. благоверного князя Александра Невского, 1851 года, с пенсионом по 500 руб. сер. в год; орден того ж св. Александра Невского, коего звезда и крест осыпаны драгоценными бриллиантами, 1856 года; вызов по особому Высочайшему повелению, в Москву, для присутствования при священнейшем Короновании и Миропомазании Их Императорских Величеств Государя Императора Александра Ⅱ-го и Государыни Императрицы Марии Александровны, 1856 г., сопровождавшийся богатыми дарами от щедрот Их Императорских Величеств. Высочайших же благоволений, объявлено ему, в разное время, десять. И от Его Высочества Наследника Благоверного Государя Александра Николаевича две, с рескриптами. Благодарностей, с глубокою признательностью от Его Высочества Великого Князя Михаила Николаевича, две.»

«А от непосредственного начальства, в продолжении всей службы, восемнадцать.»

«Этим оканчивается краткий очерк обстоятельств жизни и деяний высокопреосвященного Василия. Остается прибавить, что он, состоя вицепрезидентом витебского Попечительного о тюрьцах Комитета, удостоивался особенного Высочайшего благоволения. Ныне же состоит в отечестве: почетным членом Витебского губернского Статистического Комитета. А за границею: а) членом Копенгагенского королевского общества северных антиквариев и б) почетным президентом Африканского общества в Париже о выкупе невольников (de l’esclavage).

Не этим бы следовало окончить биографический эскиз того, чье имя неразлучно связано не только с историей Белорусского края, но с историей всей империи и всей православной Церкви. Мы бы хотели указать здесь на ряд сочинений высокопреосвященного Василия, на это словесное зеркало его ума и души; но, не имея к тому возможности, ограничиваемся исчислением тех из последних проповедей и посланий его, которые для будущего историка Литвы и Белоруссии пояснят многие из совершившихся в этих краях событий. Сочинения эти суть следующие: Слово в неделю православия, 1861 года. Слово при освящении церкви в помещичьем имении, благолепно устроенной, по распоряжению правительства, того же года. Речи к воспитанникам Полоцкого кадетского корпуса, 1862 года. Слово в день торжественнейшего празднования памяти воссоединения униатской Церкви с православною Восточно-кафолическою, 7 июня 1862 г. сказанное в церкви Полоцкого кадетского корпуса. Архипастырское воззвание к духовенству Полоцкой епархии, 1862 г. Архипастырское послание к тому же духовенству, 15 июня 1863 г. Слово в день Восшествия на Всероссийский престол Государя Императора Александра Ⅱ-го, произнесенное, 19 февраля 1864 года, в Николаевском кафедральном соборе, и Слово при освящении церкви в городе Динабурге, 30 августа того же года.

Ред.

(Вит. губ. вед. 30 Янв. 1865 г., № 5).