Письма к родным

1 октября 1920 г.

Дорогая мама,⁶⁵

Не понимаю почему теряются все твои письма. Единственное твоё письмо было от 22 августа и с тех пор ни слова. Пиши мне лучше на Русское посольство полковнику Чайковскому.

Константинополь мне, конечно, надоел. Турецкое искусство малоинтересно, это только подражание Византии. В нём нет утончённости, но зато большая грандиозность. Издали мечети красивые, но вблизи и внутри почти всегда разочаровываешься. Но все эти купола и минареты придают Стамбулу несравненную живописность. Резко выделяется на этом фоне св. София. Это действительно чудо искусства.

В прошлую пятницу был на селямлики. Это еженедельный выезд Султана из дворца на молитву в мечеть. При этом бывает огромное скопление народа, войска в ярких одеждах, кавалерия на чудных лошадях. Приятно смотреть на их полк. У Султана вид настоящего монарха: несмотря на старость и болезненность, у него много величия; видна старая раса. Забавно мне было наблюдать, как за его экипажем плетутся министры, а войска постоянно трижды кричат «халиф!».

Мечтаю, дорогая мама, отсюда уехать хоть куда-нибудь. Лучше в Крым, а если нет, то в Париж. Здесь мне оставаться бессмысленно. Единственное моё утешение – это стихи Gautier (Готье). Бодлер правильно его назвал «poète impeccable» (безупречный поэт). Я скоро буду знать наизусть всю его книгу. Помнишь ли ты его стихотворение «Coquetterie posthume» («Посмертное кокетство»)? Ни с чем не сравнимо. Как бы я рад быть с тобою в Париже! Как надоели мне эти болтания по варварскому востоку. Я теперь ненавижу всяческую экзотику. Ничто так не приедается, как она.

Струве обещает устроить меня в Оксфорд. Это так хорошо, что я не смею даже мечтать. Скорей бы уехать отсюда! Целую тебя и Киру⁶⁶.

Гика⁶⁷

P.S. Уже 8 месяцев, как я уехал из России! От папы письма получаю. От тебя ни разу.

(К этому письму приложена открытка с видом на Русский Монастырь на св. Афонской Горе)

Св. Афон

Рус. Пантелеймонов Монастырь

1 января 1926 г.

Милая и дорогая моя тётя⁶⁸!

Спешу уведомить тебя, что я на днях получил твоё письмо с выражением родственных чувств твоих, этим был глубоко тронут. Сердечно благодарю за твою любовь и дорогую для меня ласку. Искренне рад и душевно признателен тебе, милая тетя, за твоё всегдашнее доброе участие в моей судьбе и жизни, которая сложилась столь чудным образом, что Царица Небесная благоволила и меня принять под Свой благодатный покров вместе с насельниками Ея земного корабля (не разборчиво) – св. Афонской Горы. Такое событие в моей жизни приписываю твоим родственным сердечным обо мне молитвам. Спаси тебя Царица Небесная! В свою очередь и я буду до конца моей жизни о тебе искренний богомолец и благодарный племянник твой, недостойный послушник Всеволод.

11 июля 1926 ст.ст. Св. Афон

Рус. Монастырь Св. Вел. Пантелеймона

Дорогая Тётя!

Сегодня день твоего Ангела. Поздравляю и молитвенно желаю, чтобы предстательством твоей Небесной Покровительницы, Блаженной княгини Ольги, получить тебе от Господа Бога великую и богатую милость – мир душевный, телесное здоровье и вечное спасение. Мой духовник, отец Архимандрит Кирик, по моей просьбе, служил молебен св. Блаженной княгине Ольге о твоём здравии и спасении как о имениннице, и затем мы поздравляем тебя заочно в сердце своём.

Передай моё поклонение С.Т.⁶⁹ с пожеланием молитвенным всего доброго и спасительного.

Я, слава Богу, вполне здоров и мирен... Да помогает тебе Господь Бог и Пречистая Матерь Его во всех делах и начинаниях благих.

О сем бо и есмь и пребуду

твой племянник монах Валентин

17/30 января 1932 г.

преп. Антония Великого

Дорогая мама, милость Господня да будет с тобою!

Получил на днях твое письмо. Прости, что не поздравил тебя с Праздниками: сначала было много другой работы, а потом уже оказалось поздно... У нас Праздники прошли по-обычному. Особенно только праздновалась память преподобного Серафима Саровского (по случаю столетия его смерти). Обычно в этот день бывает полиелей (надеюсь, что, пожив в Обители Нечаянной Радости, ты разбираешься в разных видах богослужения и в их названиях), в этом году было устроено торжественное бдение. В другие годы мы не устраиваем бдения 2 января, так как накануне бывает бдение святителю Василию Великому, но в этом году было совершено два бдения подряд: святителю Василию Великому (1 января) и преподобному Серафиму Саровскому (2 января). Тем не менее, бдение преподобному чудотворцу Серафиму Саровскому (совпавшее с воскресной службой) прошло очень легко и радостно, в настроении почти пасхальном... Так велика благодать, дарованная ему Богом, что даже молиться ему легко.

Очень рад, что тебе удалось побывать на главных праздничных службах; грустно, конечно, что служба в банке препятствует Кире бывать в церкви в рабочие дни, но что поделать: слава Богу, что ему удается ходить в церковь хотя бы по воскресеньям и что у него есть к тому сердечное желание; а Господь смотрит на сердце, на внутреннее произволение, а не на внешнее его выполнение (когда это не в нашей воле).

Здесь мы избалованы церковными службами и как бы погружены в эту атмосферу церковности, а потому мало её замечаем и даже, увы, недостаточно ценим. Но когда случается побывать в миру то начинаешь ощущать, какого источника благодати мы лишаемся без церкви!

«Путь к спасению» вышлю, как только получу деньги. Вышлю тебе также и жизнеописание Божией Матери. Отдельной платы за эту книгу не надо, вполне достаточно, если ты вышлешь деньги за кресты (да и то если тебе это не трудно).

Мне кажется, что ты поступила правильно, поселившись вместе с Кирой⁷⁰ и оставив Обитель Нечаянной Радости. Жить тебе там было не по силам (а значит, и не в пользу), а монахини из тебя всё равно не вышло бы – в твоём возрасте слишком трудно полагать начало. В древности, правда, были тому примеры. Так, преподобный Павел Препростый пошёл в монахи 66 лет и быстро достиг великой святости, так что по силе чудотворений превосходил самого Великого Антония, учеником которого был. Но это особые благодатные случаи, им подражать неразумно (по словам преподобного Иоанна Лествичника), а общий опыт нашего времени показывает, что людям, перешедшим известный возраст, почти невозможно стать монахами. Вот почему в некоторых греческих монастырях Святой Горы существует правило не принимать никого свыше 35 лет. Очень рад был от тебя слышать, что в Обители Нечаянной Радости ведётся строгая жизнь.

Частичка мощей Святого Великомученика Пантелеймона (о которой ты пишешь) пожертвована Карпатской Православной Миссии нашим Монастырём в 1931 году (игумену о. Серафиму Иванову, приезжавшему к нам тогда на Пасху). О православном движении на Карпатах я хорошо осведомлён, ибо в нашем монастыре живёт 21 монах из Карпатской Руси. Они бывшие униаты, много пострадавшие за Православие и непризнание унии. Все они сравнительно молодые люди (26–40 лет), из крестьян, очень ревностные православные и хорошие монахи. К нам они поступили в 1922–28 гг. и продолжали бы поступать и сейчас, если бы греческое правительство не запретило бы им этого. Им просто отказывают в визе! А помимо их поступления в Монастырь почти никого нет.

За истёкший 1932 год опять умерло 20 человек, остаётся братии всего около 380 человек. Беженцев к нам поступило за всё время сравнительно мало, сейчас у нас в монастыре их около 10 человек. Несколько больше в других обителях и келиях (вместе взятых).

О моём здоровье не беспокойся – слава Богу, я вполне здоров и за все эти годы почти не болел (серьёзно). В первое время мне было трудно переносить летом жару, но потом я к этому привык. Единственное, что иногда болит, – это зубы, но я их лечу, здесь это возможно.

Трудности монашества не столько во внешних тяготах (пост, продолжительные богослужения и т.д.), сколько во внутренней душевной брани. А ещё в умении извлекать душевную пользу и поддерживать «божественное желание» в обычном ходе монастырской повседневной жизни. Всё опять сводится к «стяжанию Духа Святого» – в чём преподобный Симеон Новый Богослов и преподобный Серафим Саровский усматривают цель всей духовной жизни и даже условие нашего спасения!

Не могу сказать, что бы я хоть сколько-нибудь преуспел на этом пути. Характер мой за эти годы почти не изменился сравнительно с тем, что было в миру. Больше читаю о духовной жизни, нежели прохожу её на деле. Читаю вообще много и в ущерб молитве. Хорошо только, что в монастыре имеются некоторые старцы большой духовной жизни (большей частью простые монахи – как, например, о. Силуан) – от них можно многому научиться.

Сейчас зима, на горах снег. Никаких гостей в это время года (от Покрова до Пасхи) не бывает. А там опять пойдут иностранцы всех национальностей – мне с ними приходится «возиться» (таково моё послушание). Среди них иногда попадаются люди с духовными запросами и интересом к Православию. Но таких мало.

Прошу твоих святых молитв.

Твой сын недостойный монах Василий,

твой смиренный богомолец

1/14 дек. 1938 г.

Афон, Св. Гора, Русский Монастырь

Св. Пантелеймона

Дорогая Мама!

Посылаю тебе для о. Чекана иконы, какие имеются (остальных не оказалось). Эти иконы могут быть высланы в сравнительно большом количестве экземпляров. Цена 1 франк за каждую. Сейчас высылаю 10 штук (десять). Книг, которые хотел бы иметь о. Чекан для продажи, нет. Вообще, с пересылкой книг сейчас очень сложно. Надеюсь, однако, что этот вопрос скоро уладится.

Я очень рад, что ты теперь живёшь ближе к церкви и имеешь возможность туда чаще ходить. У нас всё по-прежнему.

Молись обо мне, Твой сын монах Василий

31 авг/.13 сент. 1939 г.

Св. Гора Афон

Дорогая мама!

Не знаю, куда тебе писать, тем более, куда писать Кире? Из Франции, со времени известных событий, я не получаю ни одного письма. Надеюсь, что почта восстановится. Я всё время непрестанно думаю о вас всех, особенно о Кире. Молюсь о нём и о всех вас. Пожалуйста, пиши. Написал тебе на парижский адрес, не знаю, дойдёт ли. У нас всё Слава Богу, спокойно и мирно. Но будущее неизвестно, как впрочем и повсюду в мире. Надо молиться о скорейшем мире. У нас сейчас здесь о. Кассиан Б., очень бы было хорошо, если бы ему удалось остаться здесь подольше. С нетерпением жду от тебя известий о том, что происходит в Европе. О событиях узнаём поздно, но сведения о них даются объективные. Как Игорь?⁷¹ Как т. Оля?

Молюсь о всех вас. Молись о мне.

Твой сын м. Василий

(Это письмо написано по-французски, из опасения быть изъятым военной цензурой Франции)

Русский монастырь Св. Пантелеймона

19 ноября/2 декабря 1939 г.

АФОН

Дорогая мама,

Я благополучно получил твою открытку от 29 октября, а также открытку от Игоря от 5 ноября. Я уже ответил Игорю и надеюсь, что он получит моё письмо. К сожалению, от Кирилла⁷² до меня дошла только одна открытка, датированная 25 сентября, и с тех пор, как он пребывает в армии, я больше ничего от него не получал. Я писал ему много раз, но боюсь, что его письма теряются в дороге. Может быть, будет лучше, если он будет посылать их не напрямую ко мне, а через тебя (через Париж). Во всяком случае, я прошу тебя сообщать мне время от времени, что происходит с Кириллом и где он, так как я совершенно без каких-либо новостей от него самого. Между прочим, я хочу тебе заметить, что твоя последняя открытка пришла с пометкой и печатью «просмотрено французской военной цензурой». Это впервые, что письмо из Франции приходит сюда с подобной отметкой.

У нас здесь, слава Богу, всё спокойно и тихо. Отец Кассиан кланяется тебе. Я очень надеюсь, что он сможет здесь остаться на время войны, хотя до сих пор ему не дали постоянной визы. За исключением его у нас с начала войны не было никаких иностранных посетителей. Вместе с тем, я продолжаю получать письма от самых разных людей. Из этих писем я могу сделать заключение, что даже сейчас в воюющих странах есть люди, которые продолжают живо интересоваться богословием, монашеством и патрологией Православной Церкви. Некоторые из них пишут мне, что мой текст о Григории Паламе заставляет задумываться их о самых разных вопросах.

Ты мне пишешь, что иногда ты ходишь в католическую церковь.⁷³ Я не могу сказать, что мне это очень нравится. Сегодня Римско-католическая Церковь принимает активное участие в варварских и бессмысленных преследованиях по отношению к Православной Церкви, особенно в одной из европейских стран⁷⁴ (множество церквей разрушено, деревни сожжены, попрано Святое Причастие). Именно поэтому все духовные контакты с представителями католичества, на данный момент мне кажутся затруднёнными. Между тем, у меня самого много друзей среди католиков, НО: 1) это касается друзей (их мало), у которых особое отношение и связь с Православием; 2) это те, кто ходит в нашу Церковь, здесь на Св. Горе, а не мы к ним. С тех пор, как я стал монахом, я не разу не присутствовал на службах не православных. Во всяком случае, если ты всё же будешь посещать католический храм, постарайся держаться в нём так, чтобы не быть похожей на католичку (т.е.: не окунать руку в освящённую воду, не причащаться, не креститься на латинский манер, не становиться при молитве на одно колено). Все эти «детали», могут показаться тебе вторичными и не столь важными, но вместе с тем, это вторичное очень важно, так как является символическим выражением принадлежности к той или иной религии. Несмотря ни на что, я понимаю и принимаю, что ты посещаешь церковь римско-католического обряда, а не Восточную (униатскую). Этот обряд для православного человека представляется совершенно не допустимым и даже постыдным, так как этот пресловутый Восточный обряд есть не что иное, как бесчестная и вероломная боевая организация, действующая против Православной Церкви. Я также думаю, что нужно избежать брать Никиту⁷⁵ в католический храм и найти возможность посещать православные службы.

Но вместе с тем, дорогая мама, то, о чём я тебе написал выше, не должно создать впечатление ни у тебя, ни у других, что я являюсь врагом Римско-Католической Церкви! Римские «кафолики» – тоже христиане, хоть и отделены от Святой Апостольской подлинной кафолической (правоверно-православной) Церкви, несмотря на то, что они пребывают в схизме, они сохранили некую благодать и, быть может, у них даже есть подлинные Святые. Их учения ближе к нашему, чем учения других христианских конфессий. Тем не менее, они потеряли полноту Истины, и многие их верования (непогрешимость Папы и др.) нам представляются противохристианскими и основанными на лжи; их враждебность по отношению к Православию, жестокие преследования по отношению к нашей Св. Церкви всюду, где это возможно, показывают, что их не всегда вдохновляет и не всегда ими руководит Святой Дух, а, скорее, дух тьмы. Во всяком случае, отдельными личностями. И даже несмотря на всё это, я предпочитаю римских католиков безбожникам и «вольнодумцам». Более того, во время гражданской войны в Испании, все мои мысли и симпатии на 100% были на стороне генерала Франко (то есть на стороне католиков!). Но если Господь послал нам такую уникальную возможность принадлежать к Его истинной Церкви, мы должны понимать и сознавать всю возложенную на нас ответственность и, более того, мы не должны потерять благодать Божию из-за нашего равнодушия, невежественности и из-за отсутствия рвения. Исходя из этого, жизнь православного человека в окружении других верующих (тоже христиан) должна быть всегда (в пределах наших сил и возможностей) свидетельством Православия. Оставим в стороне споры и критику других (эти бессмысленные занятия предоставим папистам), а потому в первую очередь нужно обратиться и напомнить об истинных идеях и настоящих целях Православия: о наших Святых, наших догмах, о нашем учении Церкви, нашей духовности и богословии, а также о страданиях и мученичестве Русской Православной Церкви ХХ-го столетия у нас на родине. В особенности вся наша жизнь должна быть в полном согласии с православным учением, и не только в плане духовном, но и в плане догматическом (две эти вещи есть как бы два аспекта одной правды и единой реальности). Догматы есть основа и источник духовности; таким образом, действия, казалось бы, незначительные, как, например, «окунать руку в освящённую воду» – приобретают глубокое значение.

На днях я получил из Лондона письмо от господина Шелли. Он просит передать тебе наилучшие пожелания. Летом, в августе 1939 года, он был в Париже и поехал навестить тебя в Севр⁷⁶, но не застал тебя и, к сожалению, никто, не мог дать твой новый адрес. Он написал мне, что отец Николай Гибс (бывший гувернёр наследника царевича Алексея), находится сейчас в Лондоне, является настоятелем английского православного прихода и часто свершает православную литургию по-английски.

Храни и защити тебя Господь, дорогая мама! Молись за меня,

Твой сын, монах Василий.

P.S. Я получил также одно письмо от тёти Оли и ответил на него.

23 янв/.5февраля 1940 г.

Святая Гора Афон, Греция

Вчера, во время ранней литургии, тихо скончался наш Игумен о. Архимандрит Мисаил. Ему было свыше 87 лет. Последние 5 лет он был наполовину парализован, но сохранял вполне ясность сознания. Болел перед смертью несколько дней. Был сильный жар. Ежедневно приобщался. Похороны завтра. Будет архиерей. В Монастыре всё тихо и благополучно, Бог даст, не будет никаких препятствий извне в утверждении нового игумена о. Лустина. Покойного Игумена все очень любили и огорчены его кончиной. Но да будет воля Господня... Пишу тебе по-русски, ибо из Франции здесь постоянно получаются письма все по-русски и так же туда пишем. Было бы странно только с тобой переписываться по-французски. Отец Кассиан уезжает в Афины: пока не дают разрешения жить на Афоне.

Господь да хранит тебя,

Твой сын м. В.

4, Marston Street

Oxford. 9 июня 1956 г.

Дорогой Игорь⁷⁷,

Кира сообщил мне твой новый адрес и написал мне, что ты был бы рад со мною переписываться. Я тоже, конечно, очень этому рад во всех отношениях. Более того: я надеюсь сравнительно скоро с тобою увидеться. Дело в том, что в конце этого лета (августе-сентябре, точно неизвестно) поедет в Москву, по приглашению Свят. Патриарха Алексия, делегация от Западно-Европейского Экзархата Русской Церкви. В числе членов этой делегации назначен и я, чему, конечно, очень рад. («Назначен» я Экзархом Московской Патриархии в Париже архиепископом Николаем, но надеюсь, что возражений против моей поездки не будет, хотя точная дата поездки делегации тоже ещё неизвестна.) Я буду очень счастлив побывать после стольких лет у себя на родине и, прежде всего, ознакомиться с жизнью Русской Церкви, с постановкой богословского образования и с работой Духовных Академий в частности. Мне пришлось в прошлом году встречаться в Лондоне с членами церковной делегации из Советского Союза, а также с участниками Международного съезда патрологов в Оксфорде, профессорами Ленинградской Духовной Академии. Так отрадно, что в настоящее время стали возможны такие встречи и что мы чувствуем себя менее оторванными от того, что происходит на родине. Это верно вообще, а в частности распространяется и на церковные отношения, и на богословскую науку. Дай Бог, чтобы в дальнейшем эти связи укреплялись и расширялись!

Вот уже более пяти лет, как я живу в Англии. Здесь у нас небольшая православная церковь, юрисдикции Московской Патриархии. Помещается она в комнате того же дома, где я живу. Православных здесь немного, в церкви по воскресеньям бывает 15–25 человек (на Пасху 60), самых разных национальностей – русские, сербы, греки, англичане. Так что приходится служить (в зависимости от состава присутствующих) на трёх языках: церковно-славянском, греческом и английском. То же самое с проповедью. Ходит к нам довольно много студентов-англичан, иногда устраиваем у нас всю литургию по-английски, а иногда езжу по приглашению в другие церкви (ездил, например, в Кембридж). Вообще, стараемся ознакомить англичан с Православием.

После церкви и связанной с ней церковной деятельности мой главный интерес – богословская наука. В частности – патристика, то есть наука об отцах Церкви, их творениях, идеях, учении и т.д. Конечно, меня прежде всего интересуют греческие и византийские отцы (I-XV веков), и среди них – аскетические и мистические писатели. «Византийская мистика» – вот, если хочешь, моя «ученая специальность». Ещё более точно: прп. Симеон Новый Богослов, величайший византийский мистик (X-XI веков) и замечательный в литературном отношении писатель. Вот уже почти пять лет, как я работаю над изданием его творений, до сих пор ещё не изданных в их греческом оригинальном тексте. Приходится работать по рукописям (XI-XII вв.), которые разбросаны в библиотеках многих стран. С целью изучения этих рукописей я ездил в Париж и Рим, но главным образом я работаю по микрофильмам с рукописей прп. Симеона Н. Богослова. Кстати, в Москве в Историческом музее имеется одна интереснейшая рукопись прп. Симеона Н. Б., и я надеюсь, если Бог даст, побывать в Москве, изучить её основательно на месте. Получить с неё микрофильмы мне, к сожалению, не удалось. Такая работа по критическому изданию греческого текста очень кропотлива и заняла у меня много времени, ибо возникло очень много научных проблем относительно текста и т.д., но я рад, что работаю над чем-то новым, по источникам, над которыми никто ещё как следует не работал. Сейчас эта работа подходит к концу, и я надеюсь издать её во Франции: греческий текст (самое важное), введение, французский перевод и т.д. Получится два или три довольно толстых тома. Мне пришлось уже сделать целый ряд докладов о прп. Симеоне Новом Богослове (в частности, в прошлом году на съезде патрологов), большая часть которых была напечатана потом в виде статей. Но, конечно, хотя прп. Симеон Новый Богослов – мой главный интерес, всё, что, касается патристики, меня живо интересует (сейчас, например, много работаю над Оригеном, который меня интересует как толкователь Писания и один из основоположников духовного учения Восточной Церкви). Ещё более интересуюсь св. Григорием Нисским, одним из величайших мистиков древнего периода. Русская религиозная философия интересует меня значительно меньше, чем патристическая мысль, хотя всецело отвергать её я, конечно, не могу. В ней тоже есть много ценного, но много и неудачного и сомнительного. Англиканством и его отношением к Православной Церкви я специально не занимался (нет времени!), но практически мне пришлось многое увидеть и многому научиться. Образовалось много знакомых, но большого интереса ко греческим отцам и вообще к византиноведению в Англии нет. Во Франции куда больше!

Кончаю на этом моё слишком длинное письмо. Был бы очень рад получить от тебя ответ и узнать, как ты живешь. Передай, пожалуйста, мой поклон Нине Алексеевне. Обнимаю Никиту. Дай Бог тебе всего доброго. Поздравляю тебя с твоими именинами.

Твой брат иеромонах Василий.

Oxford,

10 июля 1956 г.

Дорогой Игорь.

Был, конечно, очень рад получить твое письмо. Благодарю тебя за сведения о времени приезда церковной делегации в Москву, сообщённые тебе Вл. Николаем. В Париже в Экзархате ничего ещё точно не знают, ибо до сих пор Патриархия ещё ничего не отправила письменно о времени приезда делегации и т.д. Надеюсь, однако, что всё устроится благополучно и что затруднений с визой на поездку мне не будет. Конечно, это дело Патриархии хлопотать о визе, и я сам никаких шагов не предпринимаю.

Очень также благодарен Вл. Николаю за его внимательное отношение к моей работе о прп. Симеоне Новом Богослове. Материалы, оставленные покойным профессором Ленинградской Духовной Академии (Аникиным?), о которых говорил тебе Вл. Николай, могут содержать кое-что интересное, и я буду рад с ними ознакомиться. Во всяком случае я благодарен Вл. Николаю за его трогательное отношение. В научном отношении, однако, мой главный интерес – рукопись в Московском Историческом музее. Она довольно длинная, и если мне не удастся её сфотографировать, мне нужно просидеть 10–15 дней над её изучением. 8 страниц фотографий этой рукописи мне недавно прислали из Москвы, но это недостаточно.

Ничего другого сейчас не пишу, ибо надеюсь увидеть тебя лично, да и Кира, который через три дня уезжает из Парижа, многое мне расскажет. Скажу только одно – не исключена возможность, что осенью этого года я перееду в Париж, ибо мне там предлагают научную работу в CNRS (Национальный Научный Исследовательский Центр). Вся работа будет сводиться к подготовке издания творений прп. Симеона Нового Богослова, т.е. то, что я делаю сейчас и что меня интересует (и за это я буду получать стипендию от этого научного учреждения). Во Франции мне будет также легче следить за печатаньем моей книги, она будет здесь издана. В церковном отношении во Франции лучше, ибо там много православных, церковная жизнь лучше организована. Вообще умственная и культурная обстановка Франции мне гораздо ближе, там несравненно больше интереса к патристике и византиноведению, чем в Англии. Вообще, французы интеллектуально намного выше англичан и ближе мне по духу. Но всё же я колеблюсь: не говорю уже о том, что переезд – сложное дело (одних книг у меня накопилось столько за эти 5 лет, что не знаешь, что с ними делать). Англия более свободная страна, чем Франция, здесь меньше полицейского произвола, власти и общество лучше относятся к Московской Патриархии. Условия научной работы здесь тоже хорошие (но библиотеки в Париже для меня лучше), жалко бросать здешнюю церковь (а во Франции будет больше церковной работы). Архиепископ Николай (экзарх в Париже) предпочитал бы, чтобы я жил в Париже, но не настаивает и оставляет это на мое усмотрение. Вот какие передо мной дилеммы и задачи. Во всяком случае, до возвращения из Москвы я определенного решения не приму.

Кончаю на этом. Целую тебя и всех.

Твой брат иер. Василий.

4, Marston Street, Oxford, England

8 сентября 1956 г.

Дорогой Игорь,

Вот уже две недели, как я выехал из Москвы и благополучно вернулся сюда, до сих пор, однако, нахожусь под сильным впечатлением того, что я видел и слышал в Советском Союзе. Как естественно, все с большим интересом расспрашивают меня о моих впечатлениях, о религиозной жизни в России, о положении Православной Церкви, о духовном образовании и т.д. Рассказываю всем искренне и объективно, что видел и смог узнать. Мне даже пришлось выступать на конференции содружества св. Албания и прп. Сергия на эту тему и отвечать на вопросы. Приглашен теперь и в Лондон, также рассказать на одном собрании о поездке нашей делегации.

На обратном пути я останавливался на четыре дня в Париже, виделся с Кирой и много с ним говорил. Пока что я решил продолжать жить большую часть времени в Англии, но приезжать от времени до времени в Париж, где у меня продолжается работа по изучению рукописей прп. Симеона Нового Богослова. Ещё раз хочу выразить тебе, как я рад был и счастлив с тобою увидеться в Москве и как я благодарен тебе за всё. Единственное моё огорчение – это то, что мне не пришлось увидеться с Ниной Алексеевной и с Никитой. Твердо надеюсь, с ними повидаться в следующий раз, когда Бог вновь приведет побывать в Москве.

Поклон Нине Алексеевне. Обнимаю Никиту.

Да хранит тебя Господь.

Твой брат иеромонах Василий.

Oxford, England

25 декабря 1956 г.

Дорогой Никита!

Был очень рад прочитать твою приписку к письму. Я тоже очень сожалею, что нам не удалось встретиться и поговорить во время моего пребывания этим летом в Москве. Думаю, что тебе было бы интересно поговорить и с некоторыми другими членами нашей делегации, как, например, Оливье Клеман, очень образованный француз, прекрасно знает современную французскую литературу. Словом, я очень огорчен, но меня утешают твои слова: «Совершенно уверен, что эта возможность нам ещё представится». Твоя уверенность меня очень обрадовала, а то я начал, было, даже унывать, как бы не было трудностей. Но, Бог даст, всё наладится.

Я так рад, что мои статьи тебя заинтересовали. Скоро надеюсь напечатать ещё несколько, но главная моя работа – это издание греческого текста творений прп. Симеона Нового Богослова. Это очень интересная, но вместе с тем и кропотливая работа, которая отнимает от меня очень много времени. Всё же надеюсь с Божией помощью закончить её сравнительно скоро и издать во Франции в издательстве «Sources Chrétiennes». В этом издательстве за последние годы было издано много творений греческих святых отцов с французским переводом, введением и т.д... Хотя ты, как пишешь, и не знаком с «научной теологией», но и я в твоем возрасте был с нею мало знаком. Но в общем, у меня с тобою были приблизительно те же интересы: история, литература, искусство. Не знаю, насколько тебя интересует философия, но из того, что ты читаешь Паскаля, который, между прочим, не может быть сведён к простому моралисту, но есть прежде всего религиозный мыслитель, – вижу, что и ты интересуешься вопросами духа. У меня лично интересы развивались в общем по следующей схеме (хронологически) – история, философия, богословие. Но это не значит, что я потерял интерес к первым двум областям, хотя мой главный доминирующий интерес, конечно, – христианство и все, что с ним соприкасается (прямо или косвенно, положительно или отрицательно)... Прими также во внимание, что хотя я и живу на Западе и во многом высоко ценю и люблю Запад, но всё же я не «западник». Я гораздо более люблю греческий мир, чем латинский; Византию, а не Западное средневековье, и, конечно, Православие, а не римский католицизм. И также очень люблю Россию, всю её культуру и историю, хотя Византия и «патристическое Православие» мне, пожалуй, ещё ближе и ценнее...

Эта проблема «православной» и «латинской» культуры была мною остро пережита, когда вскоре после возвращения из Советского Союза мне пришлось проезжать мимо Кентерберийского Собора (это один из лучших готических соборов Англии). Мне сразу вспомнился Успенский Собор во Владимире, где я был только что во время моей поездки. И я подумал: насколько всё же Владимирский Собор прекраснее! А главное, вопреки всем банальным пошлостям об «âme slave» (русская душа), во Владимирском Соборе всё так ясно, уравновешенно, мудро, солнечно. Такая во всем мерность. А здесь всё какое-то томление, выверт, эксцентричность, потеря равновесия и обладания духовной реальностью. То есть как раз противоположное тому, что обычно говорят, когда сравнивают Восток и Запад! Ну, на этом пора кончать. Надеюсь, что Игорь получил моё последнее письмо от 8 декабря. Так как мы приближаемся к праздникам Рождества Христова, поздравляю тебя, Игоря и Н.А. с праздником и желаю всего наилучшего в наступающем Новом году Дай Бог, увидимся в течение этого года.

Обнимаю тебя.

Твой дядя иеромонах Василий

14/27 февраля 1939 г.

Афон, Св.-Пантелеймонов Монастырь

Дорогая Мама,

Посылаю тебе сегодня иконы, которые ты просила. Только вот икон Спасителя нашлось всего 4, Божией Матери всего 7, остальные по 9 экземпляров... Ты сможешь их раздать своим подопечным, а для их детей постараюсь раздобыть и иконки Ангела Хранителя. Напиши мне их имена. Разрешили посылать с Афона книги (одно время это было совершенно запрещено), правда с некоторыми ограничениями и проверкой. В ближайшие дни вышлю «Путь ко спасению» для Н.Я. Терещенко (кстати, как её по отчеству, забыл, не знаю, как писать в письмах).

Умер американец Charles Crane⁷⁸, большой друг нашего Монастыря, скажи об этом моему брату Кире. О здешней жизни и своей работе над греческими рукописями подробно пишу ему, в ответ на его заказное письмо, которое шло очень долго и пришло в потрёпанном виде. Мой греческий стал почти совершенным, пишу и читаю свободно даже древние книги. Сейчас у нас пост; приобщаемся два раза в неделю – по средам и субботам. Остальное всё по-прежнему.

Молись обо мне.

Твой сын, м. Василий.

Брюссель,

2 января 1976 г.

Дорогой Игорь!

Поздравляю тебя, Н.А. и Никиту с праздником Рождества Христова и желаю всех благ в наступившем Новом Году. У нас всё, в общем, благополучно, сейчас готовимся к Рождеству. Матушка Екатерина вам кланяется, поздравляет. Здоровье её удовлетворительно, улучшается, но всё же остается слабость. Мы с тобой говорили, что было бы хорошо, если бы ты смог приехать сюда ко дню моих именин, среда, 14 января. Да, это было бы очень хорошо, если бы ты выехал из Парижа поездом во вторник, 13 января, лучше утром, был бы на моих именинах, остался бы ещё на один-два дня. Поместили бы мы тебя или у нас, или в гостинице рядом.

М. Екатерине было бы трудно кормить нас обоих, но так или иначе устроимся (знакомые, рестораны). Есть одно только осложнение: приезд в Париж митр. Никодима. Он предполагает быть в Париже после Рождества и, как говорят, приехать в Брюссель к моим именинам. Если это последнее верно, то тем лучше: тебе будет интереснее и ничему его приезд не помешает. Но если он начнёт вызывать меня в Париж, то могут быть осложнения, хотя я почти наверное откажусь туда ехать: из-за праздников, моих именин, просто не будет времени.

За последнее время много, как обычно, работал, главным образом, над обработкой для печати моих докладов о Григории Нисском, Симеоне Н. Богослове. Наш «Вестник» выходит к 15 января, потом нужно будет готовить следующий номер, если только сговоримся с м. Никодимом.

А из «лёгкого» чтения читаю исключительно интересную книгу Gustine «Lettres de Russie»⁷⁹ (вышло новое издание livre de poche, избранные места, а то 4 тома, с очень хорошим предисловием G. Niva⁸⁰). Тенденциозная карикатура на эпоху Николая I (хотя не вполне выдумано), точное изображение Сталинско-Брежневской России. В этом смысле пророческая книга; хотя она вовсе не изображает «вечные» черты русской истории, а какие-то рецедивы. Наряду с гениальными наблюдениями и замечаниями, чудовищное непонимание и тенденциозность. В основе – католическая ненависть к Православию («la religion grecque» – греческое верование – как он говорит). Советую тебе купить эту книжку. Любопытная смесь тонких наблюдений с «клюквой». И неожиданное преклонение перед личностью Николая I (прообраз Сталина).

Каплан до сих пор мне не шлёт денег, хотя я ему отослал фактуру (счёт), которую он мне выслал для подписи.

В воскресенье 11 января должны показывать моё выступление по телевизии.

Обнимаю. Всего доброго.

Твой брат арх. Василий

3 сентября 1976 г.

Дорогой Игорь!

Вот уже несколько дней как я нахожусь на Афоне и очень, очень радуюсь.

В Киноте⁸¹, не говорю уже о нашем Монастыре, меня встретили трогательно хорошо. Расспрашивали о моём служении, о чём я сейчас пишу... Здесь, в нашем монастыре, 17 человек, из России, 9 из них прибыли всего две недели тому назад, в большинстве это своего рода «третья эмиграция», своеобразная, народная, живая и новая. Они принесли с собой оживление и массу новых рассказов. К сожалению, должен скоро уезжать, вернусь в Брюссель, Бог даст, к 10–12 сентября. Богословский съезд в Афинах был тоже очень интересен. Да и погода стоит чудная, даже не слишком жарко.

Обнимаю. Привет Н.А., а также Никите.

Твой брат ар. Василий

9 октября 1976г.

Св. Владимирская Семинария, США

Дорогой Игорь!

Вот уже более пятнадцати дней как я нахожусь в Америке, живу у о. Иоанна Мейендорфа⁸². У нас с ним много интересных бесед, рассуждаем о будущем России. Прочитал две лекции в Семинарии и ещё две предстоят. Koнечно, лекции и разъезды утомительны, но я живу в хороших условиях и могу отдыхать. Всё, конечно, интересно, но писать времени нет, расскажу подробно, когда приеду. Служил здесь несколько раз в одном из приходов и в Патриаршем соборе в Нью-Йорке. Ездил в Принстон, там живёт о. Георгий Флоровский⁸³. Очень, очень он постарел, в этом году ему исполнилось 82 года, плохо слышит, но умственно бодр. Много с ним беседовал, рассказывал ему об Афоне, а ещё он читал книгу Кирилла о нашем папе. Книга эта довольно хорошо в Америке известна, и о. Иоанн Мейендорф и о. Александр Шмеман⁸⁴ её читали. Оба они старой России не знали, а потому многие вопросы исторические для них ещё не ведомы. Книга Кирилла⁸⁵ для многих есть настоящее открытие, материалы в ней собранны уникальные.

Православие в Америке производит на меня сильное впечатление своими размерами, а также своей «американизацией» в хорошем смысле этого слова. Русский язык они не забывают и служат по славянски. Но сколько продержатся? Может через три поколения, когда старики умрут, а молодёжь вся перемешается и станет «американской», забудут и старославянский. Вот у карловчан в РПЦЗ, там всё строго, соблюдают традицию...

Вернуться в Брюссель предполагаю в понедельник, к 25 октября.

После дождей наступила солнечная, но холодная погода, листья желтеют и падают.

Обнимаю тебя и Никиту, Привет Нине Алексеевне.

Твой брат, ар. Василий

Брюссель, 9 февраля 1977 г.

Дорогой Игорь!

Сегодня получил твоё письмо от 6 февраля.

Да, я действительно очень занят моей книгой, хотя разные дела всё время отвлекают в сторону. Я крайне ограничил всякое чтение, непосредственно не относящееся к моей работе, читаю только газеты, без этого нельзя для епископа. Для написания и окончания моей книги нужен долгий и настойчивый труд.

Думаю прибыть в Париж во вторник 15 февраля днём и вечером быть на собрании в Богословском Св.-Сергиевском Институте. В среду и в четверг остаюсь в Париже, а потому хотел бы придти к тебе в среду вечером.

Посылаю тебе фотокопию моего интервью с журналом «The Orthodox Church» (о. Мейендорфа). Это интервью не всем понравится всецело, хотя частично более или менее всем (кроме большевиков и левых французов). Я защищаю и Американскую Церковь и Русскую (а она сейчас страдает), защищаю так, как могу и как требует дело, но говорю истину, а её не все любят. Центральное место в интервью, всё же, – поддержка и одобрение протестов против религиозных преследований в СССР. Это наверняка не понравится кое-кому в Московской Патриархии, а кое-кому понравится, потому что сами они сказать громко боятся, ну а от меня услышат и порадуются. Не понравится это и тем, кто здесь на Западе plus royalistes que le Roi (больше роялисты, чем Король).

Мне писала Оля⁸⁶, ты знаешь, как я её люблю и ценю, но иногда она слишком уж наивна, вот и сейчас написала довольно-таки глупое письмо о Прав. Совещании, восторгалась нашей делегацией, я ей ответил довольно подробно.

Не раз замечал в своих поездках, что русские в СССР относятся к духовенству, как к «богам», у многих из них чувство, что можно на фотографию священника молиться, как на икону. Это, конечно, от непросвещенности и отвычки народа от настоящей церковной жизни, и недостаток хороших священников.

Агурского⁸⁷ я мало знаю. Он несомненно хороший и искренний человек, но с малым богословским багажом, что часто сочетается с самоуверенностью. Его статьи о евреях, перешедших в Православие, очень интересны!

Буду рад тебя видеть и о многом поговорить,

Твой брат, ар. Василий

Брюссель, 13 марта 1977 г.

Дорогой Игорь,

В дополнение к нашему телефонному разговору сообщаю тебе следующее. Относительно предполагаемых поездок в 1977 году:

1. Поездка в Америку на предполагавшийся коллоквиум «Православные Церкви в странах западной традиции» откладывается. Эта встреча, организованная Всемирным Советом Церквей, должна была быть в июне этого года, но она не состоялась. Дело в том, что греки оказались против, и Константинопольский Патриарх написал в Сов. Церквей, что вопросы диаспоры решаются самими Церквами, в частности будущим Собором. Это было бы верно, если бы коллоквиум имел бы темой юрисдикционные вопросы, но он ими и не предполагал заниматься, а только обсуждать проблемы православия в Западной Европе и в Америке. Нежелания греков всё более становятся прозрачными, а потому я считаю, что за всем этим находится притязание Константинополя на юрисдикционную монополию. Как бы то ни было, Сов. Церквей решил коллоквиум отложить. Само собрание в Америке и тема интересны, а ещё интереснее моё общение во Владимирской Семинарии и с о. Александром Шмеманом, и с о. И. Мейендорфом, но прошло меньше года после моей последней поездки, а это слишком часто и утомительно.

2. Зато намечается поездка в Грецию, в Солоники, где предполагается 27 апреля собрание православных членов комиссии диалога с Англиканами⁸⁸. Как я тебе уже писал, мне хотелось бы поехать в Москву, скажем, к 20 апреля (отчасти по билетным соображениям), оттуда 25 апреля выехать в Солоники, а потом в Афон.

Очень занят писанием книги, хотя в Посту на это остаётся совсем мало времени.

Обнимаю,

Твой брат, ар. Василий

Брюссель, 19 августа 1977г.

Дорогой Игорь,

Давно тебе не писал. Был много занят окончанием книги, получилось свыше 500 страниц. Теперь переделываю и перестукиваю на машинке. Надеюсь к весне закончить. Кроме того, был в Кембридже, на заседаниях англикано-православной Комиссии. Впрочем, я тебе уже рассказывал, когда был в Париже. Но пришлось писать подробный доклад критического характера в Москву м. Ювеналию о работе этой Комиссии. Всё это заняло много времени и сил, которые отрывают от книги.

Помнишь, я тебе говорил в Париже о голландском студенте Ленинградской Духовной Академии, которого выслали из СССР за якобы «военный шпионаж в пользу американцев». Сейчас всё это выяснилось, сам студент, Феодор ван дер Форст, был у меня, беседовали два часа, показал мне журнал «Огонёк» № 27 за этот год с большой статьёй о нём (у меня, к сожалению, только фотография статьи, да и та, к сожалению, не полностью, найти журнал здесь в продаже я не мог). Никакого обвинения в шпионаже к нему не предъявлялось ни в КГБ, ни в «Огоньке», а идет речь о его участии в подготовке фильма о положении религии в СССР и нарушении прав человека, а ещё в связи с журналом «Посев» в лице его корреспондента в Стокгольме. Диссиденты в России предложили Форсту принять участие в подготовке фильма, он «счёл своим долгом» согласиться, ездил (через Финляндию), а далее тайно...) в Стокгольм, где получил от «Посева» киноаппарат, два магнитофона, пленки и 3000 рублей на расходы для разъездов по русским просторам. Но сам он ездить не смог, ему нужно было для каждой поездки получать разрешение от КГБ, а потому ездил его русский помощник. Фильм был почти готов, но тут его помощник Мурашев выдал всё КГБ (так пишут сами кегебисты), Форста арестовали, допрашивали сотрудники известных «органов» в здании Октябрьской гостиницы. Форст во всём сознался, но других (тех, что ему помогали в России и на Западе) не выдал. Написал заявление, где признает, что совершил «правонарушение». Текст заявления он мне пересказал, ну, что сказать... оно средне-трусливого характера, хотя без прямого сожаления о содеянном, но всё же видно, что пишет так, чтобы не попасть в концлагерь. Удивительно, но его допросили и не выслали, а наоборот, упорно настаивали чтобы он продолжал учиться в Академии (очевидно, чтобы сделать его своим агентом). Но Форст категорически отказался и получил разрешение уехать в Голландию, за что благодарит письменно сов. власть, за их «гуманное отношение». Всё-таки они его напугали, а потому он и каялся. Перед отъездом виделся с митрополитом Никодимом (Ротовым), подробно всё рассказал ему, а митрополит Никодим отнесся к нему с пониманием, долго его успокаивал. Сам Форст – симпатичный молодой человек, искренний, но не сильный. Ввязался не в свое дело, да хотя поначалу, видимо, был настроен по-боевому. Он, оказывается, за три года своего пребывания в Лен. Академии сотнями возил богословские книги, Евангелия, Библии, иконки... Это, конечно, замечательное дело. Он ведь рисковал на границе, да и когда раздавал всё это в России.

Странно, но когда его схватили, то КГБ в этом его не обвиняло, и, по-видимому, они об этом не знают. Но ему, как иностранному студенту Академии, не следовало бы заниматься съёмками фильмов и так рисковать... хотя я сам, грешник, сколько провёз духовной литературы.

Эта история может затруднить принятие будущих иностранных студентов в Академию, да и самой Академии от КГБ могут быть неприятности. Митрополит Никодим – большая умница, он всё понимает, а потому успокаивал Форста. Сам я считаю, что людям слабохарактерным не следует пускаться в такие рискованные дела. Мне только не ясно, было ли всё дело с самого начала провокацией КГБ? Долго ли они за ним следили и когда подключили «друга-помощника» – провокатора? И самому Форсту всё далеко не ясно... но получилась глупая и неприятная история. Жаль его: не смог окончить Академию, остался ни при чём и с перевернутой душой.

В остальном у меня всё обычно. В конце месяца еду в Шевтонь. Опять конференция, но не трудная и интересная по лицам, с которыми придётся встретиться.

Обнимаю,

Храни вас всех Господь, Ар. Василий

Брюссель, 21 марта 1978г.

Дорогой Игорь,

Сейчас Великий Пост, очень погружен в ежедневные богослужения, времени свободного мало, но всё же, хотя и не очень энергично, пытаюсь продвигать мой перевод на русский язык – мою рукопись о прп. Симеоне Новом Богослове. Уже перевел пять глав из двадцати семи. Переводить мне себя с французского на русский совсем нетрудно, и дело двигается быстро, другое дело цитаты, которые я перевожу непосредственно с греческого. Это гораздо труднее и утомительнее не потому, что греческий текст древний, совсем нет (я ведь его знаю в совершенстве), но строение греческого языка другое. А потому мне хочется соблюсти точность, и это трудно совместить с литературностью. Приходиться ломать голову, чтобы не получалось скучно и буквально, хотя необходима точность.

Конечно, следил с величайшим интересом за французскими Парламентскими выборами.

Очень рад провалу левых сил. Конечно, больше всего помогли коммунисты своими нападками на социалистов. Хотя французская Соц. Партия почти красная, тем не менее они стремятся к самостоятельности, к некой независимой линии. Со стороны коммунистов было бы величайшей глупостью допустить провал социалистов полностью, ведь тогда им не видать своих мест в парламенте вообще.

У меня давно уже возникает вопрос: а может быть, правы те, кто считает лучшей и действительной гарантией против коммунистической революции сильное социалистическое правление? (типа немецкого?) И потому коммунисты так боятся усиления социалистов и их поправения. Страшно подумать, что было бы с Францией, если бы в 1968 году власть захватили повстанцы! Французские социалисты такие идиоты, что нужно только надеяться, что они когда-нибудь окончательно провалятся, а Ком. Партия вместе с ними...

Других новостей у меня нет. С интересом жду своей поездки в Москву думаю об этом и мечтаю побывать в глубинке.

До Пасхи в Париж не думаю приезжать.

Обнимаю. Привет H.A. и Никите.

Твой брат Архиепископ Василий.

P.S. Матушка Екатерина⁸⁹ довольно слаба и очень устаёт, но всё делает по-прежнему.

3 марта 1978 г.

Дорогой Игорь,

Прошу простить меня, что не поздравил тебя вовремя с днём рождения, из-за разницы в стилях перепутал даты, потом было поздно. Желаю тебе здоровья и всех благ!

С моей рукописью о Симеоне Н. Богослове есть некоторые новости. Из Америки получил письмо от православного американца, профессора Эриксона⁹⁰, заведующего Издательским Отделом Владимирской Академии. Он написал мне, что рукопись моя получена, и её будут переводить на английский; боюсь только, что всё это очень задержится, да и как они с этим делом справятся. Я, конечно, просил переслать мне перевод, перечитать необходимо... тороплюсь, хочу успеть, а времени мало. Получил также ответ от о. Иоанна Мейендорфа: «Очень большое спасибо. Вы, Владыка, проделали исторический труд! Буду читать с радостью». Но он в этом году не во Владимирской Академии, а в Вашингтоне; а решающее лицо именно он. Впрочем, я не сомневаюсь, что он моего Симеона одобрит для перевода и печати. Весь вопрос во времени.

Несколько иначе обстоит дело с Шевтонь (Chevetogne)⁹¹. Рукопись получена; читается p. Nicolas Egerder, заведующим шевтоньским Издательством. Сам он молчит, хотя прошло уже 4 недели (может, хочет закончить чтение? А всего 400 страниц). Но я виделся здесь с их настоятелем Michel Van Pargs, и он мне сказал:"С’est un beau manuscrit, vous montrez bien Syméon...» (Очень хорошая рукопись, вы хорошо представляете Симеона...) Но тут же некоторые оговорки, что он не прочёл ещё всей рукописи или что «большинство католиков ничего не понимают», или что последнее слово принадлежит о. Николаю Эгердеру, но мне кажется, что это неправда, потому как настоятель – более важное лицо и решает по сути он, а не Н.Э.

Я много думал и пришёл к выводу, что на самом деле содержание моей рукописи, а, вернее, сам Симеон Н. Богослов, не вполне в духе среднего католического читателя (но, как ни странно, и современного православного, который ничего о нём не знает!), именно это и смущает шевтоньских монахов. Но они будут молодцы, если решатся опубликовать, потому как им может «влететь» от их католического начальства. Впрочем, всё это только мои предположения. Но если бы Шевтонь не захотел публиковать, то у меня на примете есть и другие возможности для издания по-французски и по-русски⁹².

Говорил, кстати, со Н. Струве о возможности издать в его YMCA-Press, но он не даёт определённого ответа, говорит, что книга тоже не вполне в их духе. Они ведь не издали ни одной серьёзной богословской книги, всё больше художественной литературы, но когда я ему заметил это, то он стал это отрицать и ссылаться на финансовые трудности.

Скоро наступает Великий Пост, буду очень занят богослужениями, разъездами по Бельгии и Голландии. Вряд ли скоро удастся попасть в Париж.

Обнимаю, твой брат арх. Василий

P.S. Кланяюсь Нине Алексеевне и Никите большой привет.

Брюссель, 27 июля 1980 г.

Дорогой Роман Николаевич!⁹³

Получил Ваш меморандум о положении Церкви в России и Ваше письмо от 14 июля об отце Димитрии Дудко⁹⁴. Простите, что до сих пор не ответил, был в Англии на англикано-православной Комиссии.

Относительно Вашего меморандума скажу Вам, что он, в общем хорош, точен, обоснован, единственное, что можно Вам заметить – Вы недостаточно говорите о положительных явлениях церковной жизни, а увеличение посещения церквей в СССР молодежью, несомненно, можно отнести к духовному пробуждению. Правда, Вы об этом упоминаете, но вскользь и ограничиваете, и отождествляете духовное возрождение с церковным диссидентством. Положительное явление этого церковного «диссидентства» заключается не только в том, что народ (молодежь) идет в храмы, а и в том, что они не занимаются огульным поношением иерархии в Патриархии, а это положительное явление. Но и это далеко не все! Хочу заметить Вам, что самым положительным фактом в церковной жизни является резкое увеличение за последние годы, почти удвоение, числа семинаристов и студентов Духовных Академий, вызвавших создание параллельных классов в этих учебных заведениях. Это факт несомненный, всеми подтвержденный, и, я думаю, что эти семинаристы окажутся для Церкви в будущем более полезными, чем все участники так называемых «семинаров», хотя и те приносят свою пользу хотя бы тем, что вынуждают советскую власть делать уступки Церкви, допуская молодёжь в высшие церковные школы. Об увеличении числа этих учащихся Вы в Вашем меморандуме ни слова не говорите. Почему? Чтобы сделать его более ударным? Думаю однако, что правдивость и объективность ударнее всего.

Теперь относительно о. Димитрия Дудко.

Это очень сложный случай, мы ещё недостаточно осведомлены, хотя многое уже выясняется по доходящим из Москвы сведениям. Случай, как Вы пишите, потрясающий, и так он был воспринят не только здесь, но в особенности в СССР. Но мы должны быть реалистами и смотреть действительности прямо в глаза. Нельзя «утешать» себя (хотя это слово не подходящее) упрощенными объяснениями, вроде: «его пытали, кололи наркотики, поили чем-то, и от этого он стал говорить другое, отрёкся от своих прежних взглядов...». Впрочем, я замечу, что если и так, то он отрекся от некоторых взглядов и убеждений, но не от веры в Бога... Далее, хочу Вам заметить, что если у чекистов и есть такие средства принудить человека отречься не только от себя, но и подписать, что угодно, то почему они не справились с такими людьми как В. Буковский, Л. Плющь, Д. Синявский? Почему они не смогли признать себя виновными и заставить работать «по-ихнему» св. Якунина, Регельсона и прочих борцов за правду. Сейчас уж не 37 год, хотя в науке «убеждать» традиции сохранились.

Как пишет Белов, просидевший многие годы в психотюрьмах (Сычевке), «мужественного идейного человека никакие средства не могут вынудить отречься». Я не берусь утверждать обратное, сам я лишь был на Гражданской войне и видел смерть, и был в плену у Красных, видел зверства... Но по отношению к о. Дудко нет таких данных, по которым можно утверждать, что к нему применялись физические средства, кроме полной изоляции, продолжительных допросов и т.д. Давление, несомненно, было, но преимущественно психологическое. Как бы то ни было, человек не выдержал и сломался, по-советскому говоря, «раскололся» (увы не первый и не последний). Почему?

Как пишет Левитин-Краснов в «Русской мысли» (друг о. Дудко и хорошо его знавший, и считающий себя его другом до сих пор), что о. Димитрий был «глубоким неврастеником, нервным, увлекающимся, неустойчивым человеком». Так я слыхал от многих, а по его некоторым письмам ко мне, я это могу только подтвердить. По-церковному: был в прелести или близко к ней. Вокруг него создалась нездоровая атмосфера обожания. Его захвалили. «Это наш Иоанн Кронштадский», – сказал мне как-то раз в Москве один из его приближенных. У такого человека может произойти резкая перемена во взглядах от первого шока, испуга; нажима (а, видимо, чекисты это знали).

Это не значит, что я верю в подлинность его покаянного заявления в «Известиях»! Многое в нем явно подсказано чекистами, потому как есть безграмотности богословские (приписывает Евангелию слова ап. Павла о власти. Чекисты этого могли не знать, но священник о. Димитрий знает).

Обо мне он пишет ложь, будто бы «передавал на Запад через меня клеветнические материалы». Я с ним в Москве беседовал только один раз, но никаких документов он мне не передавал. Я уже опроверг это утверждение в газете «Ле Монд» и в «Фигаро». Но наряду с этими чекистскими вставками, более или менее обширными в желании меня опорочить, есть в его тексте места по стилю почти несомненной подлинности. Мне пришлось за последнее время много объяснять здесь на Западе, как работают некоторые «органы» в СССР и что русское священство очень страдает. Впрочем, всё это имеет мало значения_; кто писал. Важно, что о. Дудко это подписал и, выйдя из тюрьмы, не отрицает.

Я не могу и не хочу его судить. «На словах мы все герои, а на деле не всегда», – вспоминает слова о. Димитрия Левитин-Краснов. Но я не могу отрицать, что своим «покаянием» о. Дудко нанес тяжелый удар не только себе, но и своим ученикам и последователям, и вообще верующим и Церкви.

Дело, однако, не ограничивается личностью о. Димитрия. И мы должны сделать нужные выводы. Отец Димитрий хотел показать и выявить, что путь, по которому идет Патриархия – неправильный, что есть другой путь, трудный, но возможный, и что он (по смыслу о. Димитрия) более полезен для Церкви, И если бы он устоял и не сломался, то показал бы на своем примере, что есть такой путь, хоть он и сопряжен с жертвами и страданиями. А сейчас, отрекшись огульно от всего, чему он служил и проповедовал, от всего хорошего, что он делал и писал, он показал, что его путь утопичен, нереален и вреден для Церкви, а путь Патриархии, если и не вполне правильный, но единственно возможный в настоящее время. Ибо неизмеримо лучше молчать, чем протестовать, шуметь, требовать, а потом от всего отрекаться!

Но всё же, я не отказываюсь от моих слов в моей телеграмме Брежневу, где я называю о. Димитрия Дудко «ревностным пастырем и проповедником веры, достойным служителем Церкви». Господь Бог да будет ему судьей!

С любовью о Христе,

Архиепископ Василий.

P.S. Прилагаю мое заявление об отце Димитрие Дудко. Можете его печатать, где хотите,

Заявление

В московской газете «Известия» от 21 июня 1980 года помещено Заявление за подписью «Свящ. Д. Дудко», в котором автор его, среди прочего другого, утверждает: «Полученные от меня корреспондентом газеты «Нью-Йорк Таймс» К. Реном, американским профессором А.Р. Небольсиным, архиепископом Брюссельским и Бельгийским Василием (Кривошеиным) и другими иностранными гражданами клеветнические материалы использовались во враждебной пропаганде против нашего Государства».

Это утверждение, во всяком случае в том, что касается меня, не соответствует действительности. Никаких письменных материалов о. Димитрий мне не передавал. Я виделся с ним в Москве всего один раз, беседовал с ним, но никаких письменных документов при нашей встрече он мне не вручал. А потому ясно, что они не могли быть использованы для клеветнических или каких-либо других целей. Единственное, что я получал от него письмом, это его Обращение «Они хотят меня судить», но я его нигде не публиковал, так как был во многом с ним не согласен и считал публикацию этого текста неполезной для Церкви и способной вызвать лишь новые преследования против о. Дудко, о чём я и написал ему. Это Обращение попало на Запад ко многим и ходило по рукам.

Никаких других документов или материалов ни от о. Димитрия, ни от других лиц я тоже не получал. А потому недоумеваю, что побудило о. Димитрия Дудко сказать о моих отношениях с ним явную неправду, если только именно он сам является действительным автором вышеприведенных строк обо мне в «Известиях».

Архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий

Брюссель, 30 июня 1980 г. *

По выходе из тюрьмы отец Димитрий написал много писем Владыке Василию), в которых просил простить его за моменты слабости. Эти письма хранятся в семейном архиве Кривошеиных в Париже. (Н. и К.)