Исторические портреты. Деятели исторической мысли

Издание подготовил В. А. Александров

Вступительная статья написана, примечания составлены, текст подготовлен доктором исторических наук В. А. Александровым.

Содержание

Василий Осипович Ключевский (1841–1911)

Василий Осипович Ключевский (1841–1911)

Более столетия это имя имеет свою историю. При жизни ученого оно было широко известно и пользовалось огромной популярностью. В 1920–1940 гг. в общей критике всего культурного и научного наследства, оставшегося нам, оно оценивалось очень по-разному, часто двойственно, но для всех критиков было очевидным его научное значение. С 1950 гг., когда началось глубокое изучение творчества В.О. Ключевского, вновь возрос интерес к имени историка среди широкой массы читателей, и в настоящее время оно стоит в ряду крупнейших деятелей русской и мировой культуры.

В чем же причина неиссякавшего интереса к Василию Осиповичу Ключевскому? В его биографии не было неожиданных, ошеломляющих или интригующих внимание эпизодов. Конечно, у В.О. Ключевского было немало сложностей, борьбы за свое место в науке с противниками, недоразумений с «властями», случалось, очень высокого ранга, но все это не выходило за границы повседневной профессорской карьеры, уже начало которой можно признать удачливым.

В известней степени биография В.О. Ключевского примечательна в социальном аспекте – выходец из семьи бедного сельского священника, очень талантливый, трудоспособный и целеустремленный молодой человек начал свой путь в науке в 1860 гг., в 1870 гг. достиг определенного положения, а к началу 20 в. – всероссийской известности. Но подобная биография отнюдь не была исключением для второй половины 19 в.; такие биографии были тогда уже типичны. Выходцев из разночинных слоев, добивавшихся в это время успеха на различных поприщах, было немало. Популярность имени и научная значимость В.О. Ключевского определялась, конечно, более существенными обстоятельствами.

В.О. Ключевский родился в Пензе 16 января 1841 г. Его отец, Осип Васильевич, окончив духовную семинарию в 1838 г., не сразу сумел определиться на постоянную службу и только к 1846 г. получил приход на р. Суре в селе Можаровке Городищенского уезда Пензенской губернии, где и проживал до своей скоропостижной смерти. Жизнь сельского священника мало чем отличалась от жизни его прихожан. О.В. Ключевский сам, своими силами занимался сельским хозяйством, а его маленький сын часть своего детства провел среди деревенских ребятишек и хорошо запомнил сельскую жизнь, к тому же в последние десятилетия крепостного права. Эти впечатления остались у В.О. Ключевского на всю жизнь, и можно не сомневаться в том, что именно они сыграли не последнюю роль в дальнейшем становлении его идейных установок. В 1850 г. молодым человеком погиб его отец: есть основания полагать, что несчастный случай произошел при стихийном бедствии – грозе с проливным дождем. Семья, к тому моменту выросшая, оказалась в критическом положении Вдова, Анна Федоровна, будучи дочерью к тому времени умершего протоиерея одной из пензенских церквей, по всей вероятности, с помощью родственников переселилась в Пензу, где купила небольшом домик. Часть его она сдавала постояльцам, что было основной статьей дохода осиротевшей семьи. Десятилетний сын, будущий историк, был определен в приходское духовное училище, через год перешел в уездное духовное училище, а с сентября 1856 г. и до конца 1860 г. прошел курс местной духовной семинарии. Обучение в духовных учебных заведениях было бесплатным, и к тому же ученики получали небольшую стипендию, что было очень существенно для семьи. Семейные бедствия сильно отразились на физическом состоянии мальчика, но уже при окончании уездного училища и особенно в семинарии он стал резко выделяться среди своих сверстников и со второго года семинарского обучения сам стал давать уроки. Отличная от природы память тем более развилась в процессе схоластического духовного образования, к которому с годами у В.О. Ключевского все более и более возникала неприязнь. «Схоластика – точильный камень научного мышления: на нем камни не режут, но об камень вострят», – бросил, впрочем, в дальнейшем В.О. Ключевский один из многих своих афоризмов, мастерски им создававшихся¹. К тому же в предреформенные годы среди семинарской молодежи началось брожение, и В.О. Ключевский не отставал от своих товарищей. Начались столкновения с начальством семинарии. В.О. Ключевский постоянно занимался светским самообразованием, читал произведения В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина и даже журнал «Современник», доходивший до семинарской молодежи. Все более отрешаясь от возможности духовной карьеры и поступления в Духовную академию, В.О. Ключевский в декабре 1860 г. подал прошение об увольнении из семинарии в связи со «слабым здоровьем» и «стеснительными домашними обстоятельствами». После нелегкой борьбы с ректором он только в марте 1861 г. получил увольнительное свидетельство, так и не окончив семинарский курс обучения, и в конце июля выехал в Москву с твердым намерением поступить на историко-филологический факультет Московского университета. Дядя юноши, священник И.В. Европейцев, поддержал его материально, вручив на дорогу 100 рублей.

Сохранившиеся обширные письма В.О. Ключевского к Европейцевым, написанные им сразу же после приезда в Москву, очень любопытны для понимания облика глубокого провинциала, впервые в свои 20 лет выехавшего из Пензы в дальнюю дорогу и потрясенного всем увиденным². До Владимира в то время нужно было ехать на лошадях, а далее до Москвы была проложена уже железная дорога.

В.О. Ключевский описывал буквально все – глухой муромский лес, дороговизну извозчиков и в трактирах на трактах, очарование города Владимира, восторг от железной дороги – «чудо-юдо морское», которое катится по рельсам без толчков с немыслимой скоростью (30 верст в час!), наконец, благоговение перед Москвой – Кремлем, Царь-колоколом, Царь-пушкой, Иваном Великим, огромным множеством улиц, и прелесть московских калачей и саек. Тут же В.О. Ключевский скрупулезно сообщал о ценах, своих расходах и необходимых тратах.

В университет 16 вступительных экзаменов В.О. Ключевский сдал успешно, вскоре начались занятия, и письма в Пензу изменили свою тональность. Провинциал быстро терял свою восторженность и думал больше о сущности бытия, истории, философии и литературе, христианстве и либеральности, идеализме и Фейербахе, о государстве и т п. Судя по обширности этих писем, можно подумать, что В.О. Ключевский свои мысли больше доверял старым друзьям-семинаристам и с осторожностью входил в среду университетского студенчества. Он постепенно становился москвичом; не теряя в дальнейшем связи с Пензой, он так туда никогда затем и не приезжал. Правда, в семинарии помнили его, а много позднее, в апогей всероссийской известности, даже им гордились.

Научные интересы В.О. Ключевского в университете определились довольно быстро. Среди лекторов – «знаменитых личностей» – он выделял профессора С.В. Ешевского, читавшего курс всеобщей истории, но с первого же курса сблизился с другой «знаменитой личностью» – Ф.И. Буслаевым, преподававшим историю древнерусской словесности, посещал его дом, под его руководством изучал рукописи в Синодальной библиотеке и, по имеющимся данным, до конца 1863 г. считал себя не историком, а филологом. Именно Ф.И. Буслаев подводил В.О. Ключевского к мысли о первостепенной роли народа в истории. Обстановка 1860 гг., когда особенно ярко выступала передовая демократическая общественность, тем более способствовала утверждению В.О. Ключевского в этой мысли. В бурных событиях студенческой жизни в эти годы он старался занимать позицию «неучастия», но этот нейтралитет не был абсолютно безучастным. Известно, что несколько позднее он поддерживал знакомство с Н.А. Ишутиным и членами его кружка. В.О. Ключевский стремился сам определить свои общественные позиции, и в этом отношении показательно его отношение к еще одной «знаменитой личности» – С.М. Соловьеву, чьи лекции по русской истории он слушал уже на первом курсе. Судьбе было угодно так сложить обстоятельства, что спустя почти 20 лет В.О. Ключевский по праву стал преемником С.М. Соловьева на кафедре русской истории. Но, с начала университетского курса также увлекаясь лекциями С.М. Соловьева, В.О. Ключевский, по-видимому, внутренне не испытывал тяготения к концепции лектора об этапах развития государства. В этой «государственной» схеме В.О. Ключевского безусловно привлек так называемый географический фактор; но С.М. Соловьев этот фактор рассматривал неизменно влиявшим на «ход событий», а его молодой слушатель искал к нему иные подходы. Показательно, что, готовя под руководством Ф.И. Буслаева обширный реферат «Сравнительный очерк народно-религиозных воззрений», В.О. Ключевский основное внимание уделил влиянию природы на религиозные верования. Эта мысль очень четко была углублена затем руководителем – «но главное, в зависимости от условий и обычаев самой жизни народа»³, бурное развитие этнографических исследований, основанных на многочисленных экспедиционных работах в разных областях страны, во второй половине 19 в., в свою очередь, не могло не оказать влияния на упрочение общественных и научных взглядов В.О. Ключевского.

В конце концов студент В.О. Ключевский склонился не к филологическим, а к историческим изысканиям и под официальным руководством С.М. Соловьева завершил дипломную работу (тогда – кандидатскую) на тему «Сказания иностранцев о Московском государстве» Это сочинение имело одну особенность. В.О. Ключевский, демонстрируя свое умение источниковедческого анализа, помимо описания собственно государства и его атрибутов (царский двор, войско, управление и т. п.), как они представлялись иностранным наблюдателям, значительную часть своей работы посвятил «виду» страны и ее климату, народонаселению, городам, сельскому и иным отраслям хозяйства. После очень высокой оценки сочинения и рекомендации его к печати в конце 1864/65 учебного года В.О. Ключевский был оставлен при кафедре на два года для подготовки к профессорскому званию и написанию магистерской (современной кандидатской) диссертации. Тема ее была определена С.М. Соловьевым – «Жития святых как исторический источник». Известно, что эта тема интересовала и Ф.И. Буслаева. Под пером В.О. Ключевского эта, казалось бы, узко источниковедческая и связанная с богословием тема получила неожиданную интерпретацию. Автор, опять же демонстрируя свое умение работать над источниками, основное внимание сосредоточил на истории хозяйственного освоения земель в связи с историей монастырей, а не на жизнеописании их основателей. В своем исследовании В.О. Ключевский впервые задался мыслью исследовать историю колонизации на Восточноевропейской равнине и сделал первый шаг к созданию своего концепционного взгляда на основу исторического процесса в России. Так самой направленностью работы он отошел от официальной агиографии, которая придавала «житиям» важнейшую роль в религиозной пропаганде. Нет оснований считать В.О. Ключевского человеком неверующим. В одном афоризме он отразил свое отношение к религии: «христианство – религия любви; здесь сказано все – и сущность, и история». Но вместе с тем в его архиве сохранились рукописные заметки, особенно относящиеся к первым годам 20 в., с очень резкими характеристиками высшей церковной иерархии «На Западе церковь без бога, в России бог без церкви», – записывал В.О. Ключевский⁴, считая духовенство тунеядным сословием Будучи же профессором Духовной академии, он вел себя в отношении этой иерархии всегда очень осторожно и в своих лекциях и произведениях старался ее не затрагивать. Как объективный исследователь он, хотя и очень дипломатично, критически подходил к оценке достоверности сведений «житий» о жизни «святых», что, конечно, не могло не отразиться на развитии антиклерикальных тенденций в науке. Много позже в частном разговоре на им же самим поставленный вопрос: «Какая разница между «житием святого» и «биографией»?» – дал ядовитый афористический ответ: такая же, «которая существует между иконой и портретом»⁵.

Работа над «Житиями» В.О. Ключевского затянулась на шесть лет, и после истечения формального срока двухгодичного пребывания в «аспирантуре» перед В.О. Ключевским возник первый и единственный в его служебной карьере сложный момент. Необходимо было найти постоянную работу. Помог С.М. Соловьев, читавший курс лекций в московском Александровском военном училище. В 1867 г. В.О. Ключевский получил там место репетитора, а через четыре года заменил своего руководителя в чтении курса новой всеобщей истории. Следует отметить, что в военных училищах после военной реформы было обращено большое внимание не только на узкопрофессиональную, но и на общеобразовательную подготовку будущих офицеров, и В.О. Ключевский проработал там 16 лет.

Так началась преподавательская деятельность В.О. Ключевского, прежде всего в огромной степени способствовавшая популярности ученого. В 1870 г. он завершил наконец свою магистерскую диссертацию. Осенью 1871 г. «Жития святых» были опубликованы отдельным изданием, и к защите диссертации В.О. Ключевский вместе с ранее вышедшими «Сказаниями иностранцев» имел уже два серьезных исследования. 26 января 1872 г. «Жития святых» были представлены на суд ученого совета историко-филологического факультета Московского университета. Диссертация была успешно защищена, и В.О. Ключевский получил степень магистра. Чуть раньше, в середине 1871 г., перед В.О. Ключевским неожиданно возникла новая возможность преподавательской деятельности. Речь шла о вакантной кафедре русской гражданской истории церковно-исторического отделения Московской духовной академии, находившейся в Сергиевом Посаде (ныне г. Загорск). Семинарское «происхождение» и работа над «Житиями святых», по-видимому, сыграли свою положительную роль, и совет академии избрал В.О. Ключевского приват-доцентом. Служба В.О. Ключевского в академии продолжалась 36 лет – до конца 1906 г., больше, чем в каком-либо ином учебном заведении. Но и этим в те годы лекторская карьера В.О. Ключевского не ограничилась. Летом 1872 г. по просьбе своего друга В.И. Герье, руководившего Московскими Высшими женскими курсами, он взял на себя чтение там лекций. Эта деятельность продолжалась 15 лет – вплоть до правительственного закрытия курсов. Наконец, осенью 1879 г. в связи с тяжелой болезнью С.М. Соловьева В.О. Ключевский был приглашен Московским университетом читать курс российской истории. Вскоре же после смерти С.М. Соловьева В.О. Ключевский стал его преемником по кафедре, а с ноября 1882 г. –профессором и Московского университета, и Духовной академии.

Таким образом, на протяжении 1870-х гг. В.О. Ключевский стал лектором трех высших учебных заведений Москвы и военного училища и имел возможность широко проявить свой преподавательский дар. Сохранившиеся воспоминания о В.О. Ключевском и его произведения позволяют понять, в чем была суть этого дара, снискавшего ему необычайную популярность среди студенческой молодежи. Также определенно можно считать, что лекционное дарование было лишь первоначальным условием успеха на пути к всероссийской известности.

Сохранилось много свидетельств о лекционном мастерстве В.О. Ключевского, музыке его речи, богатстве интонаций и фразировке, артистическом перевоплощении на кафедре в зависимости от рассказываемого сюжета, удивительности русского языка и чеканности выражений. При всем этом В.О. Ключевский говорил всегда неторопливо, что позволяло студентам записывать лекции почти слово в слово. Именно этим объясняется большое количество литографий курса русской истории, читавшегося В.О. Ключевским, которые издавались самими студентами и широко ходили «по рукам». Сохранились тетради с записями лекций, и можно сразу и безошибочно определить их автора. Над художественностью изложения и своим артистическим поведением на кафедре, к тому же при всей эмоциональности натуры сдержанным, В.О. Ключевский много работал, вспоминая опыт своих учителей. Исключительная память позволяла ему вести лекцию, почти не заглядывая в свои записки, лежавшие на кафедре, хотя сама лекция всегда была написана заранее. Просматривая оригиналы этих лекций, можно видеть, как В.О. Ключевский работал над написанным текстом, заменял отдельные слова и обороты речи. При сравнении же лекций 1870-х и 1880-х гг. бросается в глаза стремление автора к краткости и четкости текста, стремление избежать растянутости в изложении. Обязательным «элементом» лекций были афоризмы и экспромты. В.О. Ключевский был великим мастером экспромтов, которые «неожиданно» выпускались в свет и на лекциях, и в повседневной жизни, но готовились заранее. В уже упоминавшемся издании писем и дневников В.О. Ключевского приведены многие сотни таких афоризмов, созданных на досуге или походя на самые разнообразные случаи жизни и исторические события и сюжеты. Случалось, В.О. Ключевский на лекциях бросал «либеральные» обороты типа «князья-разбойники» или что-либо в этом роде. Со временем он становился опытнее и осторожнее, но, избавляясь от дешевых эффектов, вовсе не терял успеха у слушателей. «Легкое дело – тяжело писать и говорить, но легко писать и говорить – тяжелое дело», – подытожил однажды В.О. Ключевский в очередном афоризме свою работу над изящной и художественной формой лекций. Не случайно Академия наук, избрав в 1900 г. В.О. Ключевского своим действительным членом, в 1908 г. избрала его почетным членом по разряду изящной словесности.

Умение В.О. Ключевского заворожить аудиторию, конечно, объяснялось не только (да и не столько) лекционным даром. Огромную роль в этом имела образность воплощения в эпоху, что было невозможно без знания материала по самым разнообразным вопросам. (В частности, еще в 1867 г. В.О. Ключевский участвовал в издании перевода популярной книги П. Кирхмана, вышедшей на русском языке под названием «История общественного и частного быта». В эту книгу В.О. Ключевский включил разделы чисто этнографического характера с описанием посуды, строительного дела, обработки овечьей шерсти, льна и конопли у русских.) Эта образность и документальная точность даже мелочей производили, по всей вероятности, особое впечатление. Художница Е. Д. Поленова в своем дневнике отразила непосредственное восприятие услышанного: «Сейчас возвратилась с лекции Ключевского. Какой талантливый человек! Он читает теперь о древнем Новгороде и прямо производит впечатление, будто это путешественник, который очень недавно побывал в 13–14 вв., приехал и под свежим впечатлением рассказывает все, что там делалось у него на глазах, и как живут там люди, и чем они интересуются, и чего добиваются, и какие они там...»⁶.

Студенческая молва разнесла за стены учебных заведений по Москве славу знаменитого лектора задолго до получения В.О. Ключевским профессорского звания. 29 сентября 1882 г. в актовом зале университета В.О. Ключевский с блеском защитил докторскую диссертацию «Боярская дума древней Руси». В то время защиты проводились не только торжественно, но и имели некоторую театральность, которая, в частности, создавалась собиравшимися представителями прессы, публикой, не имевшей прямого отношения к науке, а также чиновным начальством Москвы. Защиты диссертаций были публичными диспутами. Импровизированный характер этим диспутам придавал установленный порядок зашиты, при котором официальные оппоненты предварительно не знакомили диссертанта со своими отзывами, и он должен был без подготовки парировать возражения. К тому же по сложившемуся обычаю оппоненту полагалось прежде всего говорить о недостатках, и лишь в заключение он суммировал свои положительные выводы. Присутствовавший на защите корреспондент газеты «Голос» писал о ней как об «истинном событии»: «Впечатление, произведенное диспутом г. Ключевского, было близко к восторженному энтузиазму. Знание предмета, меткость ответов, исполненный достоинства тон возражений – все это свидетельствовало, что мы имеем дело не с восходящим, а уже взошедшим светилом русской науки»⁷.

Защита фундаментальной монографии «Боярская дума древней Руси» полностью отвечала афоризму самого В.О. Ключевского – «главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли». Дело заключалось не только в получении высшей ученой степени. В процессе работы над «Боярской думой» В.О. Ключевский продолжал разрабатывать свою концепцию исторического процесса в России. Отраженный в ранее опубликованных исследованиях интерес к хозяйственной жизни народа неизбежно приводил В.О. Ключевского к социальным проблемам, которые становились исследовательской необходимостью. Докторской диссертации была придана именно такая направленность. В «Боярской думе» автор обращался к изучению истории классов, и Боярская дума исследовалась как законодательное, конституционное учреждение с обширным политическим влиянием. По существу, в исследовании освещалась история господствующего класса – боярства и дворянства. Проблема социальной истории в 1880-х – начале 1890-х гг. занимала В.О. Ключевского более всего. Вслед за «Боярской думой» В.О. Ключевский создал специальный курс «История сословий в России», прочитанный им студентам и в виде литографии выпущенный в 1887 г. Одновременно он завершил и опубликовал в 1885 г. два больших исследования «Происхождение крепостного права в России» и «Подушная подать и отмена холопства в России». Чуть позже, в 1890–1892 гг., в журнале «Русская мысль» В.О. Ключевский опубликовал еще одну большую работу, посвященную социальной тематике – «Состав представительства на земских соборах древней Руси». Все эти публикации, свидетельствующие о широте теоретических взглядов автора, отвечали общественным запросам своего времени. В России, вступившей на путь бурного развития капитализма, остро дебатировались проблемы ее прошедшей и текущей истории. В середине 1890-х гг. друзья и почитатели Ключевского усиленно просили опубликовать курс лекций по истории России, который он уже много лет читал студентам. Можно полагать, что В.О. Ключевский лучше, чем кто-либо иной понимал сложность такой задачи, так как в таком издании он должен был обобщить свои теоретические взгляды, представить и доказать свою концепцию исторического процесса в России. Эта чисто научная сложность обобщения огромного материала усугублялась необходимостью учитывать взгляды и позиции различных политических сил в стране. В.О. Ключевский на себе испытал политический барометр, каким являлось студенчество. В 1894 г. он вынужден был прочитать официальный доклад памяти скончавшегося царя Александра III. В.О. Ключевский был председателем Общества истории и древностей российских при Московском университете, а покойный царь был «покровителем» этого общества. При всем своем умении выступать В.О. Ключевский не мог «угодить» аудитории и был освистан студенчеством, возмутившимся попыткой своего любимого профессора «объективно» оценить значение Александра III. С другой стороны, на протяжении всех 1890-х гг. В.О. Ключевского старалась привлечь на свою сторону официальная власть, чего он ни в коем случае не хотел. Правда, еще повелением Александра III В.О. Ключевский был отправлен на Кавказ преподавать новейшую историю Западной Европы и России 20-летнему царевичу Георгию, который, будучи болен туберкулезом, жил со своей свитой в Абастумане. Но в этом повелении царя не было чего-либо неординарного; подобные повеления имели служебный характер, и ранее они выполнялись в отношении царских детей и С.М. Соловьевым и Ф.И. Буслаевым. Значительные сложности возникли у В.О. Ключевского, когда царский двор попытался его принудить написать книгу об умершем Александре III. В.О. Ключевскому удалось избежать этого.

Итак, перед ученым стояла трудная задача, не поступаясь своими теоретическими взглядами, не поколебать доверия демократических и либерально-буржуазных сил и избежать нападок со стороны официальных кругов; к тому же ему приходилось учитывать и возможные позиции духовного ведомства, с которым он был связан десятилетиями как профессор его академии. Он прекрасно понимал, что изданный «Курс русской истории» будет иметь широкое звучание, и в 1899 г. согласился лишь на публикацию «Краткого пособия по русской истории» в качестве «частного издания для слушателей автора». О необходимости такого сводного учебного пособия можно судить по шести его изданиям на протяжении 10 лет. Эта же необходимость тем более свидетельствовала о своевременности подготовки обобщающего курса лекций. В 1902–1903 гг. В.О. Ключевский наконец приступил к подготовке «Курса» к печати и сразу же вынужден был убедиться в угрозе потерять контроль над его судьбой. Эта угроза состояла в том, что в 1902 г. министр финансов С. Ю. Витте на основе хорошо подобранных литографических записей лекций В.О. Ключевского без его ведома издал в Петербурге для членов царствующего дома небольшим тиражом подобие «Курса». В О. Ключевскому приходилось торопиться.

Издание «Курса русской истории» имело определяющее значение в судьбе имени ученого. Не будь «Курса», его лекторское дарование осталось бы уделом мемуарных воспоминаний, а его опубликованные исследования ставили автора лишь в один ряд с наиболее крупными историками конца 19 – начала 20 в., но не более того. «Курс русской истории», как бы его ни оценивали в прошлом, остается памятником русской исторической мысли, содержащим в себе концепцию исторического развития России⁸. В этом основное значение «Курса русской истории».

При подготовке «Курса» к печати В.О. Ключевский решительно переделывал литографические оригиналы своих лекций, снимал целые абзацы, вписывал новые, редактировал текст, вносил в него уточнения. По существу, вводные, теоретические лекции к «Курсу» были им написаны заново. Первая часть «Курса» вышла в свет в 1904 г., вторая – в 1906 г., третья – в 1908 г. и четвертая – в 1910 г. Читательский спрос на издание был огромный, и параллельно с изданием отдельных частей происходили переиздания уже вышедших. Пятую, заключительную часть «Курса» В.О. Ключевский предполагал довести до середины XIX в., до эпохи «великих реформ», но окончательно скомпоновать и отредактировать ее не успел – 12 мая 1911 г. на 71 году он скончался.

Почти десять последних лет жизни В.О. Ключевский посвятил подготовке и изданию «Курса». В 1901 г. после своего 60-летия он, по правилам того времени, подал в отставку, но преподавание в университете и Духовной академии было за ним оставлено. Либеральная позиция историка, четко определившаяся в начавшейся революции 1905 г., усложнила положение В.О. Ключевского в Духовной академии. Привлеченный к работе комиссии по делам печати и учреждения Государственной думы, В.О. Ключевский выступал за буржуазные принципы свободы печати (в частности, и от духовной цензуры), настаивал на законодательном статуте Думы и бессословном порядке выборов в нее. В марте 1906 г. от партии кадетов он попытался баллотироваться в Сергиевом Посаде в I Государственную думу, но избиратели его не поддержали. В результате с конца 1905 г. у В.О. Ключевского начались открытые столкновения с руководством Духовной академии и реакционно настроенной профессурой. Через год, в сентябре 1906 г., В.О. Ключевский подал в отставку и, несмотря на многолюдные сходки студентов, требовавших продолжения его преподавания, был оставлен только в звании почетного члена академии. Но в это же десятилетие В.О. Ключевский оказался лектором еще одного учебного заведения – Училища живописи, ваяния и зодчества. Общение с молодыми художниками помогло ученому проникаться в художественные облики исторических деятелей и создавать жанровые сцены. Среди его слушателей там было немало будущих выдающихся художников, и сохранилось даже мнение, что В.А. Серов создал свой знаменитый эскиз «Петр I» под впечатлением лекций В.О. Ключевского о Петре I и его эпохе.

* * *

Концепция исторического процесса в России, отраженная В.О. Ключевским в «Курсе русской истории», противостояла взглядам государственной школы русских историков второй половины 19 в., концентрировавших первостепенное внимание на роли государства в истории общества и проблеме его управления часто в чисто правовом аспекте. Но не только в этом заключалось значение «Курса». Все предшествовавшие В.О. Ключевскому русские историки, издававшие труды с систематическим изложением истории России, придерживались фактологического или проблемно-фактологического изложения. Весь огромный опыт лекционной деятельности помог В.О. Ключевскому порвать с этой традицией. Его «Курс» был первой и, к сожалению, до настоящего времени единственной попыткой проблемного подхода к изложению российской истории. Кроме того, опыт чтения курсов и по всеобщей истории привел его к отрицательному отношению к устоявшемуся взгляду об исключительно самобытном характере исторического пути России. В.О. Ключевский ставил вопрос об общеисторическом процессе, в котором каждая «местная» история имеет своеобразие, но она «дает готовый и наиболее обильный материал для исторической социологии»⁹ так как «успехи людского общежития, приобретения культуры или цивилизации... созданы совместными или преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории...»¹⁰. Скептик по натуре и взыскательно осторожный ученый, В.О. Ключевский не видел возможности в ближайшем будущем определить закономерности исторического процесса, но сама постановка проблемы об общих законах истории человечества весьма показательна для уровня его научного видения.

Теоретическое построение В.О. Ключевского опиралось на триаду: «человеческая личность, людское общество и природа страны – вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие»¹¹. При таком проблемно-обобщающем подходе теперь уже не только слушатель лекций, но и читатель задумывался над историческими явлениями и начинал самостоятельно мыслить. Географическая среда, по мысли В.О. Ключевского, была исторической необходимостью, влиявшей на особенности местной истории, но «содержанием истории, как отдельной науки, специальной отрасли научного знания, служит исторический процесс, т. е. ход, условия и успехи человеческого общежития или жизни человечества в ее развитии и результатах»¹². В этом процессе на первый план выдвигалась историческая личность народа как основной предмет изучения его истории и человеческая личность, составляющая общество. Эта общая теоретическая посылка в напряженное предреволюционное время и в период революции 1905 г. не могла не влиять на читателя тем более потому, что В.О. Ключевский подводил его к мысли о практическом значении изучения исторического прошлого, которое «своими конечными выводами подходит вплоть к практическим потребностям текущей минуты...»¹³. Заключая вторую вводную лекцию, В.О. Ключевский акцентировал внимание читателя на его долге: «Определяя задачи и направление своей деятельности, каждый из нас должен быть хоть немного историком, чтобы стать сознательно и добросовестно действующим гражданином»¹⁴. Несколькими же страницами ранее он формулировал задачу и «общества»: «Идеал исторического воспитания народа состоит в полном и стройном развитии всех элементов общежития и в таком их соотношении, при котором каждый элемент развивается и действует в меру своего нормального значения в общественном составе, не принижая себя и не угнетая других. Только историческим изучением проверяется ход этого воспитания»¹⁵. По дневникам В.О. Ключевского видно, что он боялся революции, и в приведенном предостережении просвечивает призыв к классовому миру; и вместе с тем остается в силе тезис о необходимости «исторического воспитания народа» как условия его бытия.

Разумеется, В.О. Ключевский не придерживался марксистского подхода к формационному социально-экономическому пониманию исторического процесса. Свою концепцию он строил на «взаимодействии исторических сил», каждое из которых в разные моменты истории в силу конкретных обстоятельств может приобрести определяющее значение. При таком чисто эклектическом сочетании этих сил – экономических, социальных, политических – В.О. Ключевский отдавал приоритет географической среде России, в условиях которой происходила борьба трудовой деятельности человека с природой, и, в зависимости от которой создавались различные сочетание «общественных элементов»¹⁶. Именно отсюда вытекал афоризм В.О. Ключевского: «История России есть история страны, которая колонизируется»¹⁷. При всей глубине наблюдения над этим явлением, имевшим огромное значение в хозяйственном освоении колоссальных территорий, политическом упрочении в составе государства вновь вошедших территорий, создании сложного этнического состава страны, становившейся с веками все более многонациональной, тем не менее нельзя не признать, что сами по себе миграционные передвижения населения никогда не определяли в историческом процессе социально-экономических явлений. В этом В.О. Ключевский явно ошибался, так как проявление разных «сил» определялось совсем иными – социально-экономическими причинами в основе своей.

* * *

Наследие В.О. Ключевского начало обсуждаться и анализироваться в разных аспектах буквально сразу же после его смерти. Это изучение продолжается до настоящего времени. Внимание всех историографов, писавших о В.О. Ключевском, было направлено на его общетеоретические положения и его оценки социальных и экономических явлений, которые он после народных колонизационных движений ставил в число ведущих факторов истории.

Понимание В.О. Ключевским проблемы личности в истории никогда не представлялось исследователям отдельной проблемой его творчества. Обычно лишь подчеркивается умение В.О. Ключевского создавать блестящие по форме личностные характеристики, как бы дополняющие «Курс русской истории», и отдельные произведения.

Между тем проблема личности в истории занимала у В.О. Ключевского особое, причем вполне самостоятельное место в его творчестве. Как уже указывалось, человеческая личность представлялась ему первостепенной силой в «людском общежитии». В.О. Ключевский подходил к проблеме личности вне принадлежности ее к тем или иным социальным слоям общества с их классовыми интересами. Личность он рассматривал прежде всего в проявлении свойств и стремлений, которые отражаются с людских отношениях или вызываются этими отношениями. «Без общих понятий и целей, без разделяемых всеми или большинством чувств, интересов и стремлений люди не могут составить прочного общества; чем больше возникает таких связей и чем больше получают они власти над волей соединяемых ими людей, тем общество становится прочнее. Устаиваясь и твердея от времени, эти связи превращаются в нравы и обычаи»¹⁸, – писал он, выводя далее отсюда понятие исторического преемства материального и духовного достояния от поколения к поколению. Именно в этом ракурсе В.О. Ключевский подходил к понятию «историческое воспитание» народа.

Художественная одаренность позволяла В.О. Ключевскому проникать в тайники человеческой личности как в ее частной, так и в общественной жизни. Целенаправленность и многоплановость такого проникновения сочеталась у него со стремлением к психологическому личностному анализу. На лекциях В.О. Ключевский только отчасти мог проявить свои возможности художественного изображения исторических явлений и их участников. Воспоминания Ф.И. Шаляпина позволяют значительно полнее представить артистическое перевоплощение историка. По просьбе певца В.О. Ключевский помогал ему искать сценический образ царя Бориса в опере «Борис Годунов». Ф.И. Шаляпин подробно описал, как в их беседах В.О. Ключевский сам играл князя Василия Шуйского; он был поражен именно актерским перевоплощением – «тонкий художник слова, наделенный огромным историческим воображением, он оказался и замечательным актером» ¹⁹.

Однако свой дар художника и актера В.О. Ключевский использовал вовсе не для того, чтобы создать у слушателей и читателей только образ того или иного исторического лица. В этом у него были предшественники. Так, Н.М. Карамзин уделял много внимания личностным характеристикам и отчасти благодаря тому снискал у своих читателей популярность. Н.И. Костомаров издал выдержавшую много изданий «Русскую историю в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Она состояла из отдельных очерков, посвященных самым разнообразным деятелям исторического прошлого, начиная с киевского князя Владимира. В.О. Ключевский ставил перед собой иную задачу. Он не стремился подобными жизнеописаниями иллюстрировать историю. По мысли В.О. Ключевского, для понимания исторического процесса необходимо было проследить типы людей прошлого и воссоздать их образы: «...из отдельных лиц составляются постоянные союзы, переживающие личные существования и образующие более или менее сложные исторические типы»²⁰. Таким образом, в создании этих типов проявлялась вполне определенная позиция ученого в понимании и трактовке истории. Стремясь к созданию таких типов, В.О. Ключевский постоянно имел в виду облик человека и его роль в обществе. О подходе ученого к таким характеристикам можно судить по лекции, которую он прочитал в Училище живописи и ваяния. В настоящем издании эта лекция открывает всю галерею исторических портретов, написанных В.О. Ключевским. В ней он обращал огромное внимание на обстановку и все аксессуары бытовой жизни человека, свойственные той эпохе, в которой он жил.

В первой же части своего «Курса русской истории» В.О. Ключевский попытался нарисовать облик русского народа. Эта характеристика вызывала в недавнем времени серьезную критику со стороны видных советских ученых М.В. Нечкиной и М.Н. Тихомирова. Критики считали созданный образ «великоросса» приниженным, лишенным, в частности, героических черт, проявившихся в борьбе с иноземными завоевателями. К сожалению, они не заметили основного замысла В.О. Ключевского – показать сложение народа в сложных условиях освоения новых земель и его взаимоотношений с финским населением. В.О. Ключевский, очерчивая психологические черты великоросса и пытаясь объяснить их влиянием природы, все внимание сосредоточил на главном – хозяйственном быте крестьянина. До настоящего времени историки не так много уделяли места взаимоотношению человека с природой, а сейчас становится очевидным, что идея В.О. Ключевского отражала непреходящую проблему. Не сложно заметить, что при создании образа «великорусского племени», расселившегося в междуречье верхнего течения Волги и Оки, В.О. Ключевский опирался на уже многочисленные этнографические описания второй половины 19 в. Он писал о сложении говора, о народных поверьях, характере освоения новых территорий и хозяйственном быте. «В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого», – писал В.О. Ключевский (см. ниже), а потому, продолжал он, «ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс» (см. ниже). Особенности природы и хозяйственного быта, по мнению В.О. Ключевского, обусловили и психический склад великороссов; он «мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистее великорусского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу» (см. ниже), – так художественно выразительно заканчивал В.О. Ключевский свой опыт характеристики великоросса.

Далее, будучи чуждым всякому шовинизму, В.О. Ключевский объективно оценивал взаимоотношения расселявшихся на территориях междуречья Волги и Оки русских крестьян и финнов. В.О. Ключевский не только рассматривал процесс мирной, на бытовой основе, ассимиляции финского населения «русью», но и обратное следствие этого процесса – влияния финнов на «русь», считая, что и то и другое составляет «этнографический узел вопроса о происхождении великорусского племени» (см. ниже). Мысль о взаимовлиянии территориально и хозяйственно соседствующих этнических элементов до настоящего времени имеет огромное значение при исследовании всего русского колонизационного процесса, который сам В.О. Ключевский рассматривал основным в истории России.

Огромное значение в создании типологических портретов В.О. Ключевский придавал морально-этическому облику человека. В этом отношении особое место в творчестве В.О. Ключевского занимают две его работы – «Значение преподобного Сергия для русского народа и государства» и «Добрые люди древней Руси». Обе эти работы не панегирики давно ушедшим из жизни людям, а напоминание живущим о вневременных общечеловеческих добродетелях и их значении в нравственном воспитании общества. Обращаясь к образу Сергия Радонежского, В.О. Ключевский затрагивал основу жизни народа – веру в самого себя даже в самые трагические моменты истории. Сергий Радонежский был крупной политической и церковной фигурой своего времени. Но В.О. Ключевский почти не касается этой стороны его биографии. Историческое значение Сергия В.О. Ключевский видел в том, что он сумел вдохнуть в нравственно надломленный иноземным господством народ то нравственное возрождение, которое стало верованием поколений, созидавших затем свое государство. В этом художественно созданном образе-символе отражается и значение народа, когда он чтит память своего возрождения. «Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения», – писал В.О. Ключевский (см. ниже). Следует отметить, что в данном случае он явно преувеличивал значение монастырей в хозяйственной колонизации Заволжья, что уже не раз с полным основанием отмечалось советскими исследователями (И.У. Будовниц, А.Д. Горский и др.); однако этот сюжет не был главным, а может быть, и вынужденным в рассматриваемой работе В.О. Ключевского, впервые прочитанной им на заседании московской Духовной академии, посвященном памяти Сергия Радонежского.

В другой работе – «Добрые люди древней Руси» – В.О. Ключевский проблемно как бы развивал мысль о значимости морального облика человека. Не случайно в первых же своих строках он ставил вопрос о значении слова «благотворительность». В.О. Ключевский противопоставлял деятельность государства или общества по помощи пострадавшим или неимущим импульсивному человеческому чувству сострадания, которое повседневно творится не по каким-либо соображениям, а по призыву сердца и тем самым служит воспитанию окружающих. В.О. Ключевский создавал фактологические образы людей прошлого, обладавших этим чувством, и стремился на их примере отразить существовавшую на Руси норму практической духовно-нравственной педагогики, сохранившейся веками в обыденной жизни народа. Эту работу В.О. Ключевский специально подготовил в 1892 г. в связи с проводившейся тогда помощью в пользу пострадавших от неурожая в Поволжье.

В «Курсе русской истории» и в отдельных статьях В.О. Ключевский создал целую галерею многоликих образов царствовавших в России монархов. Делалось это им отнюдь не из-за верноподданнических побуждений. Внимательный читатель обратит внимание на сугубо личностные их оценки. В отечественной историографии без малого два столетия идет спор о личности Ивана Грозного. Его страшная деятельность объяснялась по-разному – патологией, дурным воспитанием, внутренней борьбой за трон, политической борьбой царя вместе с дворянством против боярства, т. е. феодальной аристократией; в последнее время упрочилось мнение о том, что все ужасы второй половины 16 в. были порождены террором диктатуры феодального класса (как дворянства, так и боярства) во главе с царем во имя утверждения самодержавия как политической системы, что отвечало взглядам и наклонностям самого Ивана IV. В.О. Ключевский в этом споре отказывался видеть в Иване IV политического деятеля, коль скоро он подчинил потребности государственной жизни капризу личного самовластья. Так В.О. Ключевский сводил разыгравшуюся трагедию страны к личным качествам правителя.

Своеобразной была и характеристика, которую дал В.О. Ключевский царю Алексею Михайловичу. Он очень интересно описал характер царя, создавая образ «добрейшего человека, славной русской души» (см. ниже). В.О. Ключевский прекрасно умел «не договаривать» того, о чем не хотел говорить. В данном случае он сознательно из образа царя опускал все то, что свидетельствовало о становлении самодержца, подавлявшего народные движения в середине 17 в., затем Крестьянскую войну под руководством С. Разина, свергнувшего патриарха Никона при его попытке противопоставить светской власти церковную. Все это мог сделать человек, обладавший отнюдь не «пассивным характером». В.О. Ключевский писал о царе, лишь в его частной и повседневной дворцовой жизни. Вовсе не случайно лекцию об Алексее Михайловиче В.О. Ключевский посвящал и одному из его ближайших приближенных – боярину Ф.М. Ртищеву, о благотворительности которого он писал в статье «Добрые люди древней Руси». Опыт такого психологического анализа создавал, казалось, впечатление явной идеализации царя, если бы не одна оговорка автора: «Я готов видеть в нем лучшего человека древней Руси, по крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление – но только не на престоле» (см. ниже).

Долге и сложно складывался у В.О. Ключевского образ Петра I. До начала 20 в. В.О. Ключевский развивал мысль С.М. Соловьева об исторической обусловленности деятельности Петра I как «вождя», почувствовавшего потребности народа и творившего свои преобразования совместно с народом Правда, в отличие от С.М. Соловьева В.О. Ключевский был далек от панегирика и неоднозначно рассматривал итоги реформ Петра I, отмечая несоответствие между их замыслом и результатами. При этом, как видно из статьи «Петр Великий среди своих сотрудников», В.О. Ключевский интересно ставил вопрос о нравственно-воспитательном влиянии на окружающих и народ Петра I с его неослабным чувством долга и напряженной мыслью об общем благе. Однако в начале 20 в. в «Курсе русской истории» В.О. Ключевский все более критически стал подходить к анализу реформ Петра I и их последствий для народа. Он писал о перенапряжении народных сил, сковывании народного труда и жизни. В результате все более отчетливо проявлялась антимонархическая и антидворянская общественная позиция В.О. Ключевского, а «Курс русской истории» все более приобретал социальную направленность. В.О. Ключевский верно подметил, что бюрократизация вела к массовому казнокрадству и иным должностным преступлениям, и изменял свой взгляд на окружающих Петра I; если ранее он видел в них сотрудников Петра I, то в «Курсе русской истории» они выступали в роли его дворцовых слуг. В этой связи В.О. Ключевский считал возможным высказать резко отрицательное отношение к самодержавию как политической системе. «Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием», – заключал В.О. Ключевский характеристику Петра I и его эпохи и как бы извиняя самодержца за его благие побуждения и стремления²¹. Об изменении во взглядах В.О. Ключевского на Петра I можно судить и по его многочисленным афоризмам. Пожалуй, никому из царствующих особ он не уделял в них столько внимания, сколько Петру I, за самодурство, деспотизм, нежелание понимать народ ради достижения поставленных задач и т. п.

Переходя к преемникам Петра I, В.О. Ключевский ярко, даже с добродушной усмешкой описывал императрицу Елизавету Петровну, оставшуюся и на престоле «своенравной русской барыней 18 в.», и с нескрываемым презрением относился к Петру III, «верноподданному прусскому министру на русском престоле», и его немецкому окружению, посыпавшемуся в Россию со времен Анны Иоанновны, «точно сор из дырявого мешка».

Значительно сложнее складывался у В.О. Ключевского образ Екатерины II. Еще в 1896 г., к столетию со дня ее смерти, В.О. Ключевский опубликовал большую статью «Императрица Екатерина II (1729–1796)». Быть может, вынужденная служебная близость в 1890-x гг. к царскому двору объясняет дипломатическую осторожность В.О. Ключевского в характеристике Екатерины II. В этой статье он обещал писать лишь о том, за что ее следует помнить, и больше обращался к психологическому восприятию обществом правления Екатерины II, о ее воздействии на умы современников проповедью новых идей свободы и просвещения, обеспечивавших ей популярность. Однако в читавшихся лекциях и в «Курсе русской истории» В.О. Ключевский иначе подходил к образу Екатерины II и не оставлял у слушателей и читателей сомнений в своем отношении к ней. Его замысел состоял в том, чтобы развенчать официально созданную апологетику «матери отечества» и показать ее истинную роль в апогей крепостничества. Поэтому прежде всего для него было важно объяснить черты складывавшегося характера Екатерины, которые во многом способствовали успеху в захвате власти и дальнейшем царствовании. В одном из афоризмов он отмечал: «Сердце Екатерины никогда не ложилось поперек дороги ее честолюбию»²². Он был очень далек от какой-либо ее идеализации и невысоко ценил как политическую фигуру. Содержательно раскрывая жизненный путь и полученный опыт Екатерины, он показывал ее расчетливое умение держаться, отличное знание людей и умение ими пользоваться. Ярко и вместе с тем сдержанно он повествовал, как случайная «захватчица престола» двоедушно провозглашала высокие либеральные принципы, а на деле способствовала законодательному и фактическому упрочению дворянского господства и тем самым собственного положения как абсолютного монарха.

Путем раскрытия личности В.О. Ключевский создавал малопривлекательное полотно, на котором образы российских монархов запечатлевались в большей степени не только как обычные, но и исторически малопривлекательные люди. Неприятие Ивана IV, ирония над Алексеем Михайловичем, завуалированно отрицательное отношение к Екатерине II и только оправдание Петра I за личное мужество и самопожертвование – таково отношение В.О. Ключевского к самодержцам России, оставившим заметный след в истории государства. В набросках, не вошедших в «Курс русской истории», преемников Екатерины II – Павла I, Александра I и Николая I – он прямо называл чуждыми России людьми.

Познавательно интересно подходил В.О. Ключевский к знаменитому русскому дипломату и государственному деятелю 17 в., A.Л. Ордину-Нащокину, и его младшему современнику фактическому главе правительства при царевне Софье, В. В. Голицыну. Их характеристики в «Курсе русской истории» понадобились В.О. Ключевскому для создания собирательных образов государственных деятелей накануне переломного момента в истории России, каким было время правления Петра I. Как бы развивая верную мысль о том, что идеи реформ Петра I утверждались уже во второй половине 17 в., В.О. Ключевский видел в А.Л. Ордине-Нащокине и В.В. Голицыне родоначальников типов государственных деятелей 18 в.

Одним из основных направлений в исследованиях В.О. Ключевского была история русской культуры. Эту проблему он рассматривал в органической связи с социальными изменениями в России и очень своеобразно подходил к оценке дворянской культуры в 18–19 вв. Тут, пожалуй, в наибольшей степени проявились антидворянские взгляды историка. Следуя социальной по своему существу идее показать взаимосвязь между самодержавием, дворянством и крепостным правом, В.О. Ключевский свой талант направлял к одной цели – охарактеризовать систему дворянского воспитания, роль передовой французской литературы и психологическое восприятие дворянами ее идей в условиях крепостной действительности. Эту тему В.О. Ключевский раскрывал блестяще, с присущим ему остроумием, но – особенно в «Курсе русской истории» – крайне односторонне, доходя до гротеска. Он неоправданно отводил западноевропейскому влиянию определяющую роль в жизни дворянского общества, будто бы отрывавшему его от окружающей действительности, в результате чего дворяне становились пустыми людьми и принимали «ненормальные позы и необычную жестикуляцию». Этот общий вывод, не соответствующий ни поведению, ни психологии дворянства, тем более его разных по имущественному состоянию слоев, вступал в противоречие с отдельными произведениями В.О. Ключевского на ту же тему. В «Недоросле Фонвизина» он основное внимание уделял уровню образования в среде дворянского общества того времени, используя в качестве примера собирательные образы комедии Д.И. Фонвизина. В этом произведении В.О. Ключевский справедливо увидел прекрасный источник по истории 18 в. Верно признавая комедию бесподобным зеркалом русской действительности, ученый отметил, что духовные запросы в среде дворянского общества находились на крайне низком уровне и идеи просвещения очень туго усваивались им. В других работах – «Евгений Онегин и его предки», где были очень образно воссозданы типологические биографии рядовых дворян с середины 17 в. до первой четверти 19 в., в анализе творчества М.Ю. Лермонтова («Грусть») сам В.О. Ключевский представлял разные типы дворянства того времени.

Обращение В.О. Ключевского к памяти А.С. Пушкина и Н.И. Новикова отражало его личностное глубокое уважение перед русским поэтом и поборником просвещения и науки. К творчеству Пушкина В.О. Ключевский обращался не один раз. В 1880 г. в речи на торжественном собрании в Московском университете в день открытия памятника великому поэту он обратил внимание присутствующих на А.С. Пушкина как историка, оставившего нам галерею исторических типов. Ключевскому принадлежит блестящая по форме фраза: «О Пушкине всегда хочется сказать слишком много, всегда наговоришь много лишнего и никогда не скажешь всего, что следует». В своих статьях об А.С. Пушкине он подчеркнул его глубокий интерес к истории, породивший «связную летопись нашего общества в лицах за 100 лет с лишком». В.О. Ключевский стремился придать обобщающий характер образам людей 18 в., очерченным в различных произведениях А.С. Пушкина, объяснить условия, в которых они возникали, и на основе этих образов нарисовать дворянское общество того времени. Спустя 7 лет В.О. Ключевский, как указывалось, вернулся к герою А.С. Пушкина – Евгению Онегину и «анатомизировал» образы его предков; наконец, на торжественном заседании в Московском университете 26 мая 1899 г., посвященном столетию со дня рождения А.С. Пушкина, В.О. Ключевский подчеркнул не только глубоко национальный характер творчества А.С. Пушкина, но и его значение в развитии мировой культуры, связывая деятельность гениального поэта с развитием русской культуры 18 в. «Целый век нашей истории работал, – писал В.О. Ключевский, – чтобы сделать русскую жизнь способной к такому проявлению русского художественного гения».

В явной связи с этюдом о «Недоросле» находится и статья В.О. Ключевского «Воспоминание о Н.И. Новикове и его времени». Ключевский связывал эту сторону деятельности Новикова с состоянием просвещения в России во второй половине 18 в. и видел в Н.И. Новикове редкий тип передового русского дворянина, посвятившего свой организаторский талант распространению в России просвещения путем издания сатирических журналов и книгоиздательства. Ключевский оставил в стороне деятельность Новикова как русского просветителя 18 в., вовсе не ограничивавшегося только книгоиздательской деятельностью. Ведь Н.И. Новикову принадлежал целый ряд полемических статей и философских произведений, в которых была заложена прежде всего антикрепостническая, антидворянская идея.

В отличие от А.С. Пушкина, в котором В.О. Ключевский видел национального гения, М.Ю. Лермонтова он попытался представить всего лишь как тип своего времени, подобно одному из его героев – Печорину. В статье «Грусть» в плане излюбленного им психологического анализа он верно связал противоречивость творчества Лермонтова с условиями дворянского быта и среды, вызывавшими у поэта горькую досаду и чувство презрения к окружавшему его обществу. Но далее В.О. Ключевский пытался доказать, что М.Ю. Лермонтов превратился в «певца личной грусти», сугубо индивидуалиста, в конце своего короткого жизненного пути подошедшего к примирению с «грустной действительностью», проникнутого христианским чувством смирения. Это мнение резко противоречит тому огромному общественно-политическому звучанию, какое имели произведения великого русского поэта.

* * *

Множество работ В.О. Ключевского свидетельствует о его постоянном внимании к истории исторической науки. В университете он читал специальные курсы по историографии, систематически выступал с анализом творчества своих непосредственных предшественников и старших коллег. В.О. Ключевский стремился проследить все этапы развития русской исторической науки и представить портреты ее выдающихся представителей. Советская историческая наука обогатилась огромным количеством трудов на эту тему, которые по аналитическому подходу и содержащемуся материалу не сравнимы с работами В.О. Ключевского²³. И тем не менее его наследие сохраняет до настоящего времени двоякую ценность: с одной стороны, в нем отражены взгляды историка-профессионала конца 19 в. на немалый к тому времени путь, пройденный исторической наукой в России, а с другой стороны – благодарные воспоминания о лицах и учреждениях, способствовавших ее развитию; эти работы представляют собой своеобразные мемуары.

Историография представлялась В.О. Ключевскому не только узкоспециальной отраслью исторической науки. Он стремился показать, что общественные явления влияли на развитие исторической мысли, с этой целью обращался к источникам по истории Руси даже 12–13 вв. и, начиная с летописцев, намечал определенные этапы истории этой мысли. Тем самым В.О. Ключевский впервые в отечественной науке определял «взаимосвязь и зависимость исторического мышления от конкретных исторических условий и особенностей общественного развития страны» При такой постановке вопроса В.О. Ключевский рассматривал историю исторической науки в органической связи с состоянием и изучением фонда исторических источников, известных в ту или иную эпоху, и воздавал должное ученым, особенно прославившимся в их выявлении (например, В.Н. Татищеву и М.В. Ломоносову). Тем самым В.О. Ключевский развеивал утвердившийся к тому времени тезис о первостепенной роли немецких ученых 18 в. в критическом анализе отечественных исторических источников. Историографические экскурсы постоянно сопутствуют у В.О. Ключевского изложению исторических явлений и событий в «Курсе русской истории», начиная с летописца Нестора. Наиболее же полно и подробно им была разработана историография второй половины 18 в. Об этом можно судить по курсу лекций по историографии 18 в.²⁴. По сути дела, этот курс представлял собой лишь конспект, и трудно судить о том, как В.О. Ключевский читал свои историографические лекции. В сохранившихся набросках и заметках В.О. Ключевский более определенно отражал стремления В.Н. Татищева и М.В. Ломоносова изложить ход русской истории и резко критиковал немецкое засилье в Академии наук.

Обращаясь ко второй половине 18 в., В.О. Ключевский прослеживал разные течения общественной мысли того времени и воздействие их на понимание российской истории («люборуссы», «стародумы», «сравнительно-апологетическое направление»). Он очень критически подходил к творчеству М.М. Щербатова и противопоставлял ему И.Н. Болтина, которому посвятил две специальные работы. В.О. Ключевский считал И.Н. Болтина одним из лучших мыслителей 18 в., обладавшим огромной эрудицией. В работах о нем В.О. Ключевский прослеживал последовательное развитие русской исторической науки, начиная с первой половины 18 в. Ключевский верно отметил роль И.Н. Болтина в развитии русского исторического знания, его стремление отразить своеобразие русской истории, отличавшейся от истории Западной Европы; «...его патриотическая оборона русской жизни превращалась в спокойное сравнительное изучение русской истории, а такое изучение побуждало искать законов местной народной истории и тем приучало понимать закономерность общего исторического процесса», – в таких словах писал В.О. Ключевский о И.Н. Болтине.

Показательно, что наиболее критические оценки В.О. Ключевского относились к тем историкам того времени, которые в своих трудах отражали узкодворянские интересы (М.М. Щербатов, Екатерина II, позднее Н.М. Карамзин). В связи с исторической мыслью второй половины 18 в. рассматривал В.О. Ключевский и творчество Н.М. Карамзина, которое он справедливо относил к консервативному направлению. Ключевский оспаривал основной тезис Карамзина о самодержавии как основе исторической жизни России; он писал о подмене им «логики исторического разума» назидательным морализированием при некритическом подходе к источникам²⁵.

В той или иной степени В.О. Ключевский касался взглядов Множества историков 19 в. Наибольший интерес представляет его отношение к своим учителям – Ф.И. Буслаеву и С.М. Соловьеву.

Воспоминания В.О. Ключевского о знаменитом русском филологе Ф.И. Буслаеве, под руководством которого он занимался в Московском университете, просто и вместе с тем очень четко вскрывают значение Буслаева как крупнейшего ученого, поставившего в неразрывную связь развитие письменности и литературы на Руси с языком народа, с памятниками народного творчества. «Так рост языка приводился в органическую связь с развитием народного быта, а письменная литература – в генетическую зависимость от устной народной словесности», – писал Ключевский в своих набросках к статье о Ф.И. Буслаеве²⁶. В своей речи в 1897 г. В.О. Ключевский отмечал, что покойный ученый внес новое направление в науку, рассматривая язык народа как исторический источник.

Более чем кому-либо В.О. Ключевский уделил место в своих историографических работах С.М. Соловьеву. Дело заключалось не столько в уважительной памяти ученика к учителю, сколько в стремлении В.О. Ключевского показать в различных аспектах значимость С.М. Соловьева на определенном, причем уже прошедшем, этапе истории исторической науки. В.О. Ключевский, начиная со студенческих лет, никогда безоговорочно не был последовательным учеником С.М. Соловьева. В работах Соловьева Ключевского привлекала идея закономерного эволюционного исторического процесса, но он, как указывалось, в противовес рассмотрению преемственности лишь политических форм разрабатывал методологически иную концепцию исторического процесса. Еще в 1877 г. в своей журнальной статье «Двадцатипятилетие Истории России С.М. Соловьева», отмечая четвертьвековую дату начала выхода знаменитого труда, В.О. Ключевский так оценивал его значение: «В ряду писателей, предпринимавших труд написать историю России, С.М. Соловьева можно назвать первым, который с успехом попытался взглянуть на явления нашей истории просто и трезво»²⁷; В.О. Ключевский противопоставлял С.М. Соловьева Н.М. Карамзину, который в своей попытке создать подобный труд, «руководясь эстетическими и моралистическими задачами историка, останавливался преимущественно на явлениях, поражавших чувство или воображение, и часто не знал, как оценить и куда девать факты, в которых оказывались самые сильные биения пульса народной жизни. Много читавший и изучавший, Карамзин обо многом недостаточно размышлял»²⁸.

Свою преподавательскую карьеру в Московском университете В.О. Ключевский начал 28 ноября 1879 г. с лекции, по традиции посвященной своему предшественнику – С.М. Соловьеву; спустя почти полтора месяца, 12 января 1880 г., он выступил с этой же лекцией на торжественном заседании Московского университета. Это выступление, горячо принятое студентами, было издано в том же 1880 г., затем дважды переиздавалось и публикуется в настоящем издании. В нем В.О. Ключевский говорил об огромном кругозоре С.М. Соловьева, его знании западноевропейской истории и значении его подхода к истории российской – «генетическое изучение форм и отношений государственного и общественного быта России было тогда если не совершенной новостью в нашей историографии, то во всяком случае явлением, к которому еще не привыкли...» (см. ниже). Заключая, В.О. Ключевский подчеркивал, что мысли С.М. Соловьева стали достоянием общественного сознания, и их автора университет не перестанет понимать. В другом своем воспоминании Ключевский характеризовал Соловьева как выдающегося педагога, уделявшего много внимания университетскому образованию.

В.О. Ключевский так и не подготовил обобщающего труда по истории исторической мысли в России, хотя систематически читал студентам курсы по историографии, выступал с воспоминаниями о своих предшественниках, писал о творческих заслугах и промахах ученых более раннего времени. Сохранившиеся в архиве ученого бумаги, в значительной степени опубликованные в его сочинениях в 1956–1959 гг. и в отдельном выпуске его трудов в 1983 г., тем более свидетельствуют о постоянной работе над этой проблемой. Среди сохранившихся сочинений теоретический интерес представляют две рукописи В.О. Ключевского – «Русская историография 1861–1893 гг.» и «Юбилей Общества истории и древностей российских», датируемые соответственно 1902 и 1904 годами и опубликованные только в 1983 г. Интерес к ним обусловливается тем, что В.О. Ключевский в них рассуждал о серьезнейших проблемах своей современности – о связи между общественным мышлением и историческим прошлым, о задачах исторической мысли и преемственности поколений в изучении отечественной истории. Так, обращаясь к общественному мышлению послереформенного времени, В.О. Ключевский усматривал в нем два неверных, на его взгляд, направления затрудняющих разрешение насущно возникавших перед обществом задач. Во-первых, он полагал, что общество, осуществлявшее реформы, проявляло «благодушную непредусмотрительность» в ожидании их результатов, не оглядываясь на опыт пройденного пути, а во-вторых, оно же, разрывая историю страны на две части – дореформенную и реформированную, – тем самым проявляло невнимание к исторической закономерности. Историк считал, что и в условиях пореформенной России после крутого поворота истории необходимо сохранять убеждение, что «мы идем своей старой исторической дорогой, несем с собой средства, выработанные вековым народным трудом, недостатки, воспитанные в нас былыми народными несчастиями, задачи, поставленные нам условиями нашего прошлого». Остается не известным, для чего предназначался автором этот скромно озаглавленный и вовсе не отвечавший своему заголовку экскурс.

Другая рукопись – «Юбилей Общества истории и древностей российских» – имела совершенно определенный адрес. В 1893 г. императорским указом В.О. Ключевский был назначен председателем этого Общества, находившегося при Московском университете и считавшегося под патронатом Александра III. В.О. Ключевский очень внимательно относился к своим обязанностям председателя и к столетнему юбилею Общества готовил свое выступление. Общество сыграло очень важную роль в изучении российской истории и публикации как источников, так и исследований, на них основанных. Воздавая должное значимости Общества, всегда концентрировавшего в своем составе крупнейших историков и почитателей прошлого, В.О. Ключевский и тут проводил идеи о последовательности и внутренней логике исторических явлений. Обращаясь же к логике их исследования, он, во-первых, подчеркивал, что именно наиболее трагические страницы истории народа будируют историческую мысль, а во-вторых, оттенял особенность единоличного творчества, обусловливавшего единство и цельность исследования и вместе с тем невозможного без поддержки и помощи многих сотрудников. Тем самым В.О. Ключевский заключал свои представления о сложных путях развития исторической мысли и условиях, способствующих успехам творчества ее представителей.

* * *

Настоящее издание состоит из двух частей. В одной из них публикуются «портреты» политических деятелей российской истории, в другой – историографические очерки, посвященные творчеству наиболее крупных представителей русской исторической мысли. Публикуемые очерки представляют собой отдельные произведения В.О. Ключевского или сохранившиеся в его личном архиве наброски к предполагавшимся работам, а также отдельные лекции, входившие в состав его знаменитого «Курса русской истории».

В.А. Александров