99. В день Покрова Пресвятой Богородицы

Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу

Кондак Покрова

Что, если бы Матерь Господа Вышняго явилась ныне во храме нашем – ясно, видимо, открыто – так, как явилась некогда во Влахернском храме на воздухе? Очевидно, что все мы, как к родной матери, приступили бы к Ней с разными жалобами, с разными просьбами – и вы, и я. Без сомнения, я молчал бы, пока вы высказали бы на меня, пастыря, все свои жалобы; но что же вы могли бы сказать на меня? Разве то, что я ленив к богослужению, нерадив, скор; что позволяю скоро и невнятно читать на клиросе, что дозволяю себе брать у вас лишнюю копейку за труды; что ленюсь покойников ваших носить на кладбище, особенно в ненастную погоду? Одно из двух, – или я молчал бы, или дерзнул бы сказать: „правда, правда, сущая правда, что они на меня сказали; виновен я во всем этом пред Господом Богом и пред Тобою, Мати Божия, и каюсь“, и – стал бы горько, горько плакать пред Матерью Господа, чтобы Она простила тяжкие мои грехи! Вот, если бы пришла очередь мне на вас пожаловаться; то я не много говорил бы, – я сказал бы только то, что вы не любите ни Бога, ни ближних; что вы не хотите каяться в грехах ваших, не хотите перестать грешить, и не хотите в церковь ходить. Добавил бы разве то, что православные христиане превращают домашние церкви в питейные дома, или в развратные; оттого и пьянство и распутство умножаются с каждым годом. Быть может добавил бы, что многие вовсе не почитают праздников и постов, а торговлею занимаются в праздники, или работают на бирже; что многие предаются разврату, пристрастились к модным нарядам, и беспощадно бесчестят словами друг друга; что дети не повинуются своим родителям, что теперь настали времена самые лютые, что мир более и более утопает в пьянстве, в разврате, и предается самым постыдным грехам и беззакониям; и, – о! я много кое-чего высказал бы Матери Господа Вышнего. Ей, ей, все это и многое другое я Ей пересказал бы, если бы только увидел Ее видимо; а быть может и безмолвствовал бы, так как и я такой же грешник, как и вы. Нет! я плакал бы пред Нею – и только; потому что Она сама все это знает и видит. О! если бы у меня тогда нашлись обильные и горячие слезы, – я знаю, что Она преклонилась бы на мои жалобы. Но к чему требовать, чтобы Она явилась видимо между нами, когда Она тут же или невидимо стоит, или явилась под образом незнакомой девы, как являлась во многих храмах и многим святым; – вот Ее пресвятой образ: Она такая, как вы видите сей образ Царицы небесной – Скоропослушницы. Ах! Она окружена величайшим светом – и стоит среди праведных человеков и святых ангелов; но, ей – для спасения погибающих – является иногда и в простом и скромном виде среди грешников; ибо любит их, по заповеди Господней: любите враги ваша¹¹¹, – любит и ходатайствует за них пред возлюбленным Сыном Своим и Богом. О! как любит Она смотреть на слезы кающегося грешника, и если бы он мог даже во аде проливать их, – ей, и оттуда Она его вытащила бы.

Братие и сестры! если можем еще мы плакать о грехах; если наше сердце еще не окаменело, не ожесточено – станем перед Нею плакать и проливать слезы; но только так, чтоб никто того не приметил. Но что же? если бы кто и посмеялся бы из моих слез, – о! только бы мне все грехи омыть моими слезами! Плакать о грехах и каяться – это не стыдно; вот стыдно будет пред всею вселенною плакать – тогда, когда восплачут вся племена земная¹¹²; когда Бог произнесет над тобою вечное проклятие, когда пред всеми людьми ты отослан будешь в ад, когда ты брошен будешь на вечные мучения в преисподнюю, когда с бесами и со всеми нераскаянными грешниками придется вечно мучиться в тартаре, – ах! тогда и слезы бесполезны будут.

Мати Божия! не дай нам погибнуть во грехах наших, дай нам омыть грехи наши слезами, – моли об нас пред Сыном Своим и Богом, как Ты всегда молишься о нас; спаси нас и помилуй нас. Аминь.