32. На введение во храм Пресвятой Богородицы

Братие! Если все мы сотворены не для настоящей – временной, но для будущей – вечной жизни; то не должны ли мы и сами себя, и всех детей наших посвящать не миру и страстям, но единому Богу, как праведный Иоаким и Анна обещали и посвятили Богу свое единое возлюбленное чадо – Богоотроковицу Марию? Не с Богом ли придется и нам жить всю вечность? И что значат наши сочетания и обещания Христу, которые мы делаем при крещении нашем после отрицаний от диавола, как не то, что мы всю жизнь будем верно и исключительно преданы единому Богу и Его храму, Его учению и той пламенной любви к Богу, по которой мы будем любить Господа Бога всей душой, всем сердцем и всем помышлением нашим? Не значит ли наше обещание то же самое, как и обещание данное Богоотцами, – что мы, по неимению при церквах таких же женских построек и школ, какие были при храме Соломоновом, станем, если неотступно жить, за то неупустительно и даже ежедневно посещать храм Божий, дабы здесь учением тех же пророков и Апостолов просвещать души и разумы не детей только, но и всех возрастных – мужей и жен, и всех старцев и изучать все образцы высоких добродетелей в лице святых, ежедневно нами празднуемых? Не для всех ли христиан преподается здесь едина вера, одни таинства, одно учение, дабы мы имели, по Апостолу, один дух с Господом; не одним ли все хлебом должны питаться – телом Господа Иисуса Христа, гораздо святейшим, нежели тот хлеб, который приносил Ангел Божий во святая святых и которым питал он ежедневно царицу Богородицу? Она имела родить Сына Божия, а вы, дщери христианские – не рождаете ли тех, которые тоже должны быть святы и чисты сердцем столько, чтобы имели право нарекаться сынами Божиими? И если рождение Сына Божия требовало такой чистоты и святости от рождающей, то не такой ли же чистоты души и тела требуется от дщерей христианских и от всех христиан, которые принимают во утробу свою того же святейшего Сына Божия в таинстве причащения, и с которым должны здесь на земле, как можно чаще, а на небе на веки соединиться так, чтобы не только один дух, но и одно тело наше было с Господом. Словом, все мы, христиане, не должны ли иметь то же смирение, ту же кротость, то же целомудрие и ту же непорочность души и тела, какие имела царица Богородица? Разве она знала о своем великом предназначении до 14 лет возраста – о воплощении от нее единородного Сына Божия до той минуты, в которую Ангел Божий благовествовал Ей?

Ремеслам и рукоделиям, необходимым для временной жизни, мы должны обучаться в наших семействах, а не в церкви; но жить духом и питаться учением Христовым, иметь ежедневной для себя школой – должны единый храм Божий. Учение мирское, каково бы оно ни было, временно; учение церкви необходимо не столько для временной, сколько для вечной жизни. О! Сколько несчастны дщери христианские, что их с самого детства безобразят модными нарядами и обучением басней и сказок так, что они не успеют еще отличать добра и зла, а уже напитываются мутными водами богомерзких познаний. Нет! С двух и трех лет христианка должна водить дитя свое в храм Божий и рассказывать жизнь святых изображенных на иконах, и особенно жизнь и учение Иисуса Христа и Божией Матери, дабы оно из детства…

<нет страниц 81, 82>