Глава 11. ДОБРОДЕТЕЛИ, НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ СОВЕРШЕННОЙ МОЛИТВЫ

Чтобы подняться до высоты безмолвия и трезвения и утвердиться в них, необходимы еще, как говорят подвижники, для этого «крылья»⁶⁹⁷, которыми они именуют христианские добродетели. Лишь пройдя путем этих добродетелей, путем подвигов христианских, подвигов жизни духа, выражающихся в христианской любви и глубочайшем смирении, может человек получить неоценимый дар высшей совершенной молитвы. Ибо «сила и состоятельность молитвы зависят от исполнения заповедей, чрез трезвение добродетелей»⁶⁹⁸, как свидетельствует об этом святой Максим Исповедник.

Но так как это восхождение по духовной лестнице совершенства есть процесс целой жизни человека на земле, то поэтому святые отцы и начинают учить молитвенному подвигу с элементарных добродетелей, с основных заповедей Христовых.

Зная детально психологию грешника, святые подвижники предупреждают, чтобы новоначальные, приступающие к молитвенному подвигу, не охладевали в нем и не ослабевали, видя на первых шагах могущий быть неуспех в их деле. Главным же образом святые отцы предупреждают «не ослабевать в борьбе с порочными помыслами, пребывающими в душе; не впадать в леность, нетерпеливость и отчаяние; или, под предлогом замедления в достижении ощутимых результатов, не предаться расслаблению, водясь таким помыслом: когда-то получу благодать Божию? – и чрез это вовлекаясь лукавым в нерадение»⁶⁹⁹.

Святой Макарий Великий указывает нетерпеливым, что «иным, хотя удалились они из мира, отреклись, по Евангелию, от века сего и с великим терпением преуспевают в молитве, в посте и рачительности и других добродетелях, Бог не скоро дает благодать, и успокоение, и духовное дарование, но медлит и удерживает дар. И это не без причины, не безвременно и не как случилось, но по неизреченной некоей премудрости, для испытания свободной воли... чтобы видеть, поистине ли уверовали в слово Его, пребудут ли до конца в несомненной вере... не отвратятся ли от Бога в злостраданиях и в боязни, не предадутся ли лености, впав в неверие и безнадежность»⁷⁰⁰.

Возвращаясь к описанию добродетелей, необходимых для того, чтобы молитва была истинной, следует остановиться на потрясающем обличении преподобного аввы Исаии: «Горе нам, что день и ночь воссылаем к Богу молитвы, говоря «Господи! Господи!» – а не творим, что Он заповедал»⁷⁰¹.

Из этих немногих слов становится ясным, что для Господа Бога наши молитвы, наши призывы, не соединенные с исполнением Его заповедей, по Его же слову: «Не всякий говорящий Мне: Господи! Господи! – войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21), – являются ненужными и бесцельными и не достигающими результатов. Произносящий хотя бы и очень часто, хотя бы день и ночь, слова молитвенные, но без желания улучшить, исправить свою нравственную жизнь, – такой человек совершает бесполезный труд. Если бы в нем было чувство смирения, этот фундамент, основа нравственной жизни по Боге, тогда бы само собою явилось в нем и раскаяние в своих грехах – чувство, неразлучное со смирением. Тут же вместе явилось бы и стремление изменить, исправить свою греховную жизнь и начать ее заново. А это уже был бы первый шаг по пути к совершенству. Молитва такового была бы и будет услышана, даже если бы он еще и не успел проявить себя в каких-либо добрых делах, но имеет к тому непременное и твердое решение.

Итак, первая добродетель, способствующая истинной молитве, есть смирение⁷⁰². Тот же авва Исаия говорит: «Если совершая службы свои (λειτουρ γία ς – молитвенные последования)», совершаешь их в смиренномудрии, как недостойный, то они приятны Богу; если же при сем взойдет на сердце твое и помянешь, как другой в эту пору спит или нерадит о сем деле, то труд твой бесплоден»⁷⁰³.

Вообще же, по словам святого Иоанна Лествичника, «обращение к Богу требует великого смирения»⁷⁰⁴. Поэтому «молитва смиренного преклоняет Бога, а прошение гордого оскорбляет Его»⁷⁰⁵. «Сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит», – говорит святой Исаак Сирианин словами псалмопевца (Пс.50:19). «Как же скоро смирится человек, – добавляет он, – немедленно окружает его милость. И тогда сердце ощущает Божественную помощь и обретает возбуждающуюся в нем некую силу уверенности (в Боге)»⁷⁰⁶.

Результатом смирения у молящегося является чувство сокрушения о своих грехах, которое так же необходимо при молитве, как и смирение. «Что пища без соли для гортани, то молитва, без сокрушения проходимая, для ума»⁷⁰⁷, – сравнивает святой Илия Екдик. Сокрушение приводит человека к страху Божию, без которого молитва бесполезна, как говорит святой авва Евагрий⁷⁰⁸. А святой Филимон разъясняет: «В чьей душе страх Божий еще не господствует, тот еще почивает на содружестве с миром»⁷⁰⁹.

Рядом с чувством страха Божия стоит и вера в благодать и помощь Божию.

Святой авва Дорофей объединяет смирение, страх, веру и благодать в одно необходимое целое для чистой молитвы, указывая, что в какой степени возрастают в человеке упомянутые чувства, в такой же совершенствуется и сама молитва. «Тот наклоняет себя к смирению, – говорит он, – кто, зная, что не может совершить никакой добродетели без помощи Божией, не перестает всегда молиться Богу, чтобы Он совершил с ним милость. Почему непрестанно молящийся, если и сподобится совершить что-либо... то все свои успехи относит к Богу, всегда благодарит Его и всегда призывает Его, трепеща, как бы ему не лишиться таковой помощи. Итак, он со смирением молится и молитвою смиряется; и чем более преуспевает всегда в добродетели, тем более всегда смиряется; получает помощь и преуспевает в смиренномудрии»⁷¹⁰.

Молящийся со смирением и верою в получении просимого должен молиться с терпением. «Дом молитвы – терпение, – говорит святой Илия Екдик, – ибо им она поддерживается; потребы же ее – смирение, ибо им она питается»⁷¹¹. Как вдова просила неотступно и терпеливо судью, так и молящийся должен молиться с терпением. Если, пребывая в молитве, будешь смотреть на вдову, подвигшую жестокосердного судью оказать ей справедливость, то не станешь скорбеть (См.: Лк.18:3) при нескорости получения благ, испрашиваемых молитвою⁷¹². «Если ты терпелив, то всегда будешь молиться с радостью»⁷¹³, – говорит преподобный Нил Синайский, – так как за терпение свое будешь вознагражден, причем «демоны, не снося твоего терпения, и постоянства, и силы рвения, убегут от тебя, стыдом покрытые»⁷¹⁴.

Верным показателем того, насколько глубоко в человеке раскаяние во грехах и намерение переменить свою греховную жизнь (эти необходимые условия чистой молитвы), являются, по учению святых подвижников, слезы при молитве. Святой Симеон Богослов прямо говорит: «Прежде плача и слез, – никто да не прельщает нас пустыми словами, и сами себя да не прельщаем, – нет в нас покаяния, ни истинного намерения перемениться, ни страха Божия в сердцах наших, не сознали еще мы себя виновными и не осудили себя»⁷¹⁵. Об этом же говорит и святой Исаак Сирианин: «Пока ты не достиг в область слез, дотоле сокровенное твое служит еще миру, т. е. ты ведешь еще жизнь мирскую и Божие дело делаешь еще внешним человеком, а внутренний человек твой бесплоден, потому что плод его начинается слезами»⁷¹⁶.

Являясь показателем внутреннего состояния человека, слезы вместе с тем очищают и ум его, что так важно для настоящей молитвы. «От непрестанных слез, – пишут святые Каллист и Игнатий, – душа приемлет умирение помыслов и возвышается до чистоты ума, а при чистоте ума человек приходит в видение тайн Божиих. После же сего ум достигает до зрения откровений и знамений, как видел пророк Иезекииль»⁷¹⁷.

Итак, стремящийся к чистой молитве «должен шествовать к сему в трепете великом, с плачем... непрестанно слезы проливая о грехах своих»⁷¹⁸.

Для успеха молитвы молящийся должен стремиться иметь такое настроение, при котором были бы у него и слезы. «Принуждай себя к плачу в молитвах, – говорит преподобный авва Исаия, – и Бог смилуется над тобою и совлечет с тебя ветхого человека»⁷¹⁹. «Употребляй слезы как орудие к получению всякого прошения, ибо очень радуется о тебе Владыка, когда ты молишься со слезами»⁷²⁰.

Чтобы стяжать слезы смирения и сокрушения и прогнать холодность на молитве, преподобный Нил Синайский советует поступить так: «Когда подумаешь, что во время молитвы своей нет тебе нужды плакать о грехах, тогда посмотри, сколь далеко отстоишь ты от Бога, будучи обязан всегда пребывать в Нем, – и прольешь теплейшие слезы»⁷²¹.

По словам святого Исаака Сирианина, «слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в своем покаянии, – признак того, что молитва принята и слезами начала входить в поле чистоты»⁷²². Этот же святой отец свидетельствует, что «проливать слезы и плакать без усилий на молитве – дарование бесстрастных»⁷²³. О таковых пишет и Феодор Студит: «Есть такие делатели плача, у которых ни один день не проходит без горячих слез; есть такие, которые и не приступают к святому причастию, если вперед не оросятся обильно водою слез... Вот правые сердцем; вот искренно высших взыскующие; вот с ревностью о собственном спасении пекущиеся»⁷²⁴.

В заключение приведем сравнение святого Иоанна Лествичника, в котором он сравнивает слезы с водой, омывающей буквы. «Как вода омывает буквы, – говорит он, – так и слеза может очищать согрешения»⁷²⁵.

При этом следует отметить, что плач бывает двух родов: истинный и несовершенный, определения которых находим у святых Варсануфия и Иоанна. «Истинный плач, – говорят они, – соединенный с умилением, заглаждает прежние согрешения, и омывает скверны, и постоянно именем Божиим охраняет человека, который приобрел его, изгоняет смех и рассеянность, он есть щит, отражающий все разжженные стрелы диавольские (См.: Еф.6:16); имеющий его вовсе не уязвляется бранию, если он будет и среди людей и даже с блудницами»⁷²⁶. Таким образом, истинный плач характеризуется своим постоянством.

«Несовершенный же плач то отходит, то приходит, сообразно с тем, как помысл (ревность) о спасении попеременно то разгорячается, то расслабляется. Когда же теплота соделается постоянною, тогда будет умиление великое и постоянное, а ему последует и истинный плач, о коем должно заботиться, понуждая себя, дабы получить его»⁷²⁷.

Выясняя далее условия, необходимые для истинной молитвы, следует остановиться на словах святого Каллиста патриарха, в которых он поучает: «Если хочешь научиться, как должно молиться, взирай на конец внимания, или и молитвы. Конец же сей есть умиление, сокрушение сердца, любовь к ближнему; чему противоположное само собою явно, именно – помысл похоти, шептание клеветы, ненависти к ближнему и сему подобное. Все сие несовместимо с деланием молитвы»⁷²⁸. Итак, одним из главных условий чистой молитвы является умиление.

Об условиях стяжания и появления умиления подробно излагает святой Кассиан Римлянин: «Умиление, посещением которого объятый ум возбуждается к чистой и пламенной молитве, находит при разных случаях, как показал опыт. Иногда во время пения псалмов слова какого-либо стиха подавали повод к пламенной молитве, иногда (благозвучная мелодия братнего голоса возбуждала души изумленных к напряженному молению. Знаем также, что иногда внятное и благоговейное пение много вливало горячности в предстоящих; а нередко увещание мужа совершенного и духовное собеседование возбуждали в лежащих, когда преклоняли колена, чувство к обильному излиянию молитв. Бывало, что не менее сильно были восхищаемы к полному умилению погибелью брата или дорогого какого человека. Также воспоминание о нашей холодности и лености иногда наводило на нас спасительный жар духовный. И вообще, – заключает святой отец, – случаи, в которых Божия благодать пробуждает наши души от бесчувствия и сонливости, бесчисленны»⁷²⁹.

Изложенные случаи умиления характеризуются главным образом тем, что оно появляется помимо усилий человека. Но для молящегося очень важно самому обрести это умиление, которого часто при «бесчувствии души» не бывает при молитве.

Указания на способы стяжания умиления также имеются у святых подвижников. Так, святой Феолипт Филадельфийский утверждает, что «когда ум и мысль предстоят Богу напряженным устремлением к Нему ока и теплым молением, тогда последует и умиление сердечное»⁷³⁰.

«Как стяжавать умиление в молитве, чтении и псалмопении?» – спрашивают святые Варсануфий и Иоанн. «Умиление в молитве, – отвечают они, – приходит от воспоминания о грехах своих. Молящийся должен привести себе на память дела свои, и то, как бывают судимы делающие подобное оным, и страшный оный глас: «Идите от Меня проклятии во огнь вечный» (Мф.25:41). При чтении же и псалмопении умиление приходит, когда кто возбуждает ум свой ко вниманию произносимых им слов и восприемлет в свою душу силу, заключающуюся в них. При остающемся нечувствии не ослабевай, а все труди себя терпеливо; ибо милостив, и щедр, и долготерпелив Бог, принимающий наше тщание»⁷³¹.

Таким образом, у молящегося не должно быть отговорок в том смысле, что он не может молиться из-за отсутствия настроения к молитве: это настроение, даже само умиление, должен он создавать себе по указанным способам святыми подвижниками, прошедшими все это опытным путем⁷³².

К сказанному об умилении следует добавить, что оно обнаруживается в человеке различно. «Как при разных случаях находит умиление, так разно и выражается оно: иногда обнаруживается оно неизреченною некою радостию духовною; иногда погружает в глубокое молчание все силы и движения души; иногда изводит более или менее обильные слезы. Слезы или плачевное некое настроение есть более обычное его выражение»⁷³³, – говорит святой Иоанн Кассиан Римлянин.

За сокрушением и умилением сердечным должно следовать умиротворение души и, как результат этого, – любовь к ближним, что крайне необходимо для всякой истинной молитвы. «Мир и любовь благоприятною делают молитву»⁷³⁴, – утверждают святые Каллист и Игнатий. Поэтому-то преподобный Нил Синайский и предупреждает: «Никогда не презирай проливающего слезы бедняка, чтобы не были презрены слезы твоей молитвы»⁷³⁵.

Подобно этому и святой Симеон Благоговейный говорит: «Не должно отвращаться от ищущих пользы (болящих, скорбящих) под предлогом беседы с Богом, ибо любовь лучше молитвы»⁷³⁶. Вследствие этого не принесет пользы та молитва, которая совершается для того, чтобы извинить и оправдать себя в неоказании необходимой помощи ближнему. Такая молитва будет эгоистической и далеко отстоит от любви к ближнему, без чего не будет услышанной. Доброе же расположение к ближним сообщает высшее качество молитве и подкрепляет ее. «Прекрасна молитва, – говорит святой Ефрем Сирианин, – но ее укрепляет милостыня»⁷³⁷.