Фитюлька

ФИТЮЛЬКА

В русском литературном языке XIX в. появляется фамильярное слово фитюлька. Оно носит яркую печать презрительно-иронической, несколько развязной экспрессии и употребляется как пренебрежительная характеристика чего-нибудь или кого-нибудь крайне незначительного, ничтожного, очень маленького, пустякового. Так, у Н. С. Лескова в очерках «Смех и горе»: «В комнату вплыло целое облако холодного воздуха и в этом воздухе заколебалась страшная черная масса, пред которою за минуту вошедший человек казался какою-то фитюлькой» (см. Михельсон. Русск. мысль и речь, 2, с. 447). Впервые слово фитюлька было отмечено Далем, который в своем Толковом словаре так отнесся к этому выражению: «Фитюлька, ж. финтифирюлька; см. финтить» (cл. Даля 1882, 4, с. 551). Под финтить же читаем: «Финтить, финтовать – «увертываться, вилять, хитрить, лукавить»; – перед кем «льстиво вертеться, угождать». Хоть не финти, брат, не надуешь! Финтифанты, м. мн. «лукавые увертки». Финтит, вертит, не туда глядит. Исайя ликуй, а ты, девушка, не финтуй. Финтиклейка или финтифирюлька, «вещичка, штучка, фигурка, бадяжка"» (там же). Поэтому и М. И. Михельсон готов был в слове фитюлька видеть «намек на незначительные вещи, игрушки, финтифирюльки, финтиклейки». Ср. Финтифирюльки, финтифирлюшки, финтирмошки (иносказ.) – «безделки». Приводится цитата из «Ревизора» Гоголя: «Ну, уж женщины! Все кончено, одного слова достаточно! Вам все – финтирмошки. Вдруг брякнете словцо. Вас посекут, да и только, а мужа поминай как звали» (Михельсон, Назв. соч., 2, с. 447). Но сопоставление слова фитюлька с экспрессивными синонимами, включающими в себя основу финти- (ср. глагол финтить и итал. finta, нем. Finte, польск. fint-), лишено всяких этимологических оснований.

Есть данные предполагать, что слово фитюлька вошло в литературный язык из институтского жаргона. Оно является просторечно-бытовым видоизменением на русский лад французского слова futilité. См. в письме А. А. Воейковой к В. А. Жуковскому (от 3 февраля 1827 г.): «Как меня рассердил ты в Федорова Альманахе, какая futilité, совсем не ты» (Соловьев Н., 2, с. 20).

По своей морфологической оснащенности фит-юльк-а (ср. свистулька) кажется народно-разговорным образованием. В русском литературном языке начала XIX в. слово фитюлька было уже широко распространено. Ср. вышедшую в 1832 г. пародию В. И. Проташинского: «Двенадцать спящих бутошников. Поучительная баллада, сочинение Елистрата Фитюлькина». Слово фитюлька известно и народным говорам.. Вяч. Водарский приводит среди областных слов: «Фитюля, и, общ. – «размазня». Тамб.» (см. Вяч. Водарский. Список некоторых областных слов, РФВ, 1912, № 4, с. 405).

В устной народной речи со словом фитюлька, фитюля контаминируется другое слово, по-видимому, производное от фита – названия церковнославянской буквы. Так, в индивидуальном стиле Решетникова в ином смысле, чем фитюлька, употребляется слово фитулина (ср. загогулина). Это – вторичное образование устно-жаргонного происхождения. Например, в рассказе «Прокопьевна» («Будильник», 1866, № 28) читаем: «Вдруг идет утром баба по воду и глядит: около дороги, против своего дома сидит Прокопьевна с калачами.

– Осподи благослови! Што ты это? – удивилась баба и ткнула ладонью под платок, который был надет на ее голове. – Ничево. Калачи продаю. – Какие калачи? В городе с мужем была одново разу, видела эти фитулины. Думаю, дай продавать буду проезжим осподам да мужикам» (Решетников 1936, 2, с. 239). У того же Решетникова в повести «Глумовы»: «Приказчик заметил в училище геометрию. Смотрел он в книгу долго, ничего не понял. – Это што ж? меня, кажись, таким фитулинам не обучали. Што это за арци? – Это геометрия. – Бесовская книга. Хорошо! – и приказчик унес книгу...» (Решетников 1904, 1, с. 232). Таким образом, слово фитюлька едва ли в какой-нибудь период жизни русского литературного языка относилось к числу «заимствованных» или «чужих» слов, хотя в его внешнем облике есть несомненные признаки «иноязычного» (хотя бы звукосочетание фи-). Когда в лексику литературного языка включается из какого-нибудь устно-речевого диалекта или жаргона новое слово, то его экспрессивная оценка, его стилистическое приспособление к той или иной сфере употребления осуществляется независимо от его этимологического прошлого.

Заметка ранее не публиковалась. В архиве есть машинопись с авторской правкой на четырех страницах ветхой пожелтевшей бумаги. Здесь печатается по машинописи с внесением отдельных необходимых уточнений и поправок. – В. П.