Обуять

ОБУЯТЬ

Слияние омонимов в одно слово, – независимо от резкого различия их первоначальных реальных значений, – можно наблюдать в истории двух созвучных, но морфологически разнородных лексем обуять (обуять – «обезумить, сделать безумным» и обуять – «охватить, овладеть»). В русском литературном языке второй половины XVIII – начала XIX в. создались семантические условия, содействовавшие такому слиянию этих двух омонимов.

В современном русском языке глагол обуять носит явную печать книжного архаизма, хотя он и встречается в языке Горького (например: тяжелая дума обуяла его). Значение этого слова обычно определяется так: «охватить, объять (о душевном состоянии)», например: Его обуяла страсть к деньгам (Ушаков, 3, с. 721–722). Тоска его обуяла... Это определение – не вполне точное. Слово обуять применялось и применяется далеко не ко всякому душевному состоянию. Так, едва ли мыслимы словосочетания: Меня обуяло счастье, счастливое настроение или: Его обуяла радость, обуяло удовольствие, удовлетворение, обуяло желание и т. п.

Кроме того, в словаре Ушакова в качестве иллюстраций к употреблению этого глагола приведены примеры из поэтического языка Пушкина, в которых ясно слышатся отголоски омонима обуять в значении «лишить смысла, обезумить». Например:

Кто обуял твой дивный ум?

(Наполеон)

Или:

Гордыней обуянный,

Обманывал я бога и царей.

(Борис Годунов)

Следовательно, в книжных стилях современного русского языка употребление слова обуять не часто. Оно ограничено немногими фразеологическими сочетаниями, в которых к значению «охватить», примешивается оттенок «всецело, до полного ослепления, почти до омрачения сознания». Значение «обезумить» в глаголе обуять в русском литературном языке XVIII и первой половины XIX вв. выступало еще ярче. Ср., например, у Пушкина в «Медном всаднике»:

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

...................

... Он мрачен стал

Пред горделивым истуканом

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

«Добро, строитель чудотворный! –

Шепнул он, злобно задрожав...

Очевидно, глагол обуять, в русском литературном языке XIX в. еще носивший на себе явные следы «славенского», книжного происхождения и экспрессивно-стилевого употребления, выпал из своего этимологического гнезда. Его значение становилось все менее мотивированным.

В «Журнале Министерства народного просвещения» за1871 г. была напечатана «Грамматическая заметка» реакционного славянофила Т. И. Филиппова, в которой автор упрекал Пушкина и других писателей XIX в. в «неправильном», по мнению Филиппова, производстве глагола обуять от предлога о и прилагательного буй, буйный: «... в такое заблуждение свойственно впасть не только людям, мало смыслящим в деле языка, но и весьма чутким к его законам, даже гениальным представителям русского слова, не знакомым с тонкостями звуковых изменений. Так, у Пушкина читаем в стихотворении ”Подражание Корану“:

Аллах велик! тогда султан

Был духом гнева обуян.

Очевидно, что это страдательное причастие произведено Пушкиным от предположенного им глагола о-буять; за ним же, а может быть, и прежде еще его, со слов народных песен и народного говора, употреблялось это причастие и в общем нашем разговоре, и в печати, без малейшего опасения за правильность таковой формы» (ЖМНП, 1871, май – июнь, с. 25).

В самом деле, причастие обуянный никак нельзя произвести от обуять в другом понимании: именно от обуяти, как варианта глагола объять, в значении «охватить» оно невозможно. В таком случае причастная форма звучала бы обуятый (ср. объятый ужасом). На это обстоятельство и указал проф. А. С.  Будилович. По его мнению, обуянный так же, как, например, и форма обуяла в песне «Ночь ли ноченька»:

Без милого дружка

Обуяла грусть тоска –

принадлежат глаголу обуять, который, происходя от предлога о и прилагательного буй, означает «делать буйным» или, по-древнему, буим, то есть, «доводить до безумия, бешенства» и т. д.

Сближение этих форм с глаголом объять или обуять (об-у-ять) проф. Будиловичу казалось невероятным. Между тем, сам Т. И. Филиппов склонялся именно к такому объяснению: он признавал глагол обуять тесно родственным глаголу объять. Он ссылался на отсутствие причастной формы обуянный в древнерусских памятниках и особенно на такое место из «Поучения Владимира Мономаха»: «Сноху мою послати ко мнѣ, зане нѣсть в ней ни зла, ни добра, да быхъ обуимъ оплакалъ мужа ея и оны сватбы ею в пѣснiи мѣсто». Здесь обуим значит: «обняв». Кроме того, Т. И. Филиппов указывал на то, что обуять – глагол переходный. Между тем обуять от буй должно было бы выражать непереходное значение: «стать или становиться безумным, буим».

Между А. С.  Будиловичем и Т. И. Филипповым возникла полемика, которая никого из них не переубедила. Проф. Будилович подтвердил существование в древнерусском языке глагола обуяти в значении «охватить» или «отнять». Он находил в его составе «двойной предложный префикс» об- и у- и глагол яти (ср. в поучении Григория Богосл. уимахъ). «Факт двойного предложного префикса – явление очень обычное в славянском, как и в других языках». Но, по мнению проф. Будиловича, ничего общего с этим старинным словом не имеет глагол обуять, произведенный от буй в церковнославянском значении «безумный, глупый». Этот глагол может употребляться как переходно – с винительным прямого объекта (Страх обуял его), так и непереходно (например, в цитате из Евангелия: «аще же соль обуяет», т. е. потеряет силу). Но эти доводы не поколебали уверенности Т. И. Филиппова, что в выражениях его обуяли страсти, обуял страх глагол обуять равен слову объять (ср. синонимические выражения: Он одержим страхом и Он обуян страхом – или в стихе Языкова:

И песню ту принес он долу

Священным трепетом объят).

Этот спор симптоматичен. Он говорит о том, что к середине XIX в. частичные омонимы обуять, обуяю и обуять, обуиму совсем смешались, стали неразличимы и все больше укреплялась тенденция истолковывать обуять на основе сближения с книжным глаголом объять. «Емлю значит беру и держу, а затем и владею, оттуда: держава – власть и владение», – писал Т. Филиппов, – «...следовательно: «Его обуяли страсти», или «обуял страх» может значить (я уверен, что и значит): «Его объяли («им овладели») страсти»; »его объял страх«» (там же, с. 33).

Необходимо обратиться к истории этих омонимов и выяснить ход семантических изменений, приведший к их скрещению и смысловому взаимопроникновению. В древнерусском языке были в употреблении два глагола обуять.

Один представлял собою осложненное двумя приставками об- и у- образование от слова яти (имати). Глагол уяти (ср. современ. унять) означал: 1)  «ухватить» (например, в Житии Нифонта XIII в.: «Единъ от корабльникъ уимъ дъщицю»); 2)  «охватить» или «захватить» (например, в Ипатьевской летописи под 6684 г.: «и уя и болезнь велика... и, възложивше на носилицѣ, несяхуть токмо ле жива»); 3)  «отнять, отделить, отрезать» (например, в «Пчеле»: «Памяти смерть ...уяла пищю, пищи же уят ѣ сущи, отрѣзашася страсти»; в «Сказании о Борисе и Глебе»: «Человѣк нѣкто нѣмъ, бѣже нога его едина уята от колена» и т. п.); 4) «унять, остановить» (например, в Новгородской 1-й летописи под 6702 г.: «Бяше пожаръ зълъ... и уяша у Лукини улицы») (Срезневский, 3, с. 1349–1350).

В глаголе обуяти два последних значения, связанные с отделительной или отрицательной функцией приставки у-, не нашли себе яркого отражения. Впрочем и они отмечены И. И. Срезневским в древнерусских памятниках XV–XVI вв. Например, в Сборнике Троицком XII в.: «не дорастъша тѣлъмь и плодъ зрѣлъ обуимавъша» (т. е. срезывавши, снимавши), или во «Второзаконии» (по списку XVI в.): «... да обуемлеши ногти ея» (там же, 2, с. 558).

Но ярче всего глагол обуяти – обуиму выражал два основных значения: 1) «охватить со всех сторон, обнять». Например, в Житии Андрея Юродивого: «Обуимъ, лобза его»; // «окружить». В «Александрии»: «ослица обуяты воискымъ плъкомъ»; 2) Переносно. «Объять, охватить». В Житии Андрея Юродивого: «Диво его бяше обуяло». // «Одолеть, всецело поглотить». В Палее (XIV в.): «...обуять пьяньствомъ» (там же, с. 561).

Совершенно ясно, что эти же значения с не меньшей силой и рельефностью проявлялись и в употреблении более широкого по своему смысловому объему и более распространенного синонима объяти (см. там же, с. 571).

На глаголе обуяти лежала яркая стилистическая печать литературной выразительности и некоторой изысканной живописности. Судя по кругу употребления этого глагола, он воспринимался как выражение высокого церковно-книжного стиля. Понятно, почему употребление этого глагола обуять, по-видимому, все более сокращается уже в XVI и особенно в XVII в. У него были сильные синонимы: объять, обнять и др.

В русском литературном языке XVIII в. глагол обуять становится настолько мало употребительным, что его не регистрируют словари Академии Российской. Однако в словаре 1847 г. глагол обуяти, признаваемый «старинным», рассматривается как синоним, как архаическая форма глагола объять (сл. 1867–1868, 3, с. 76).

Таким образом, один из омонимов обуять как бы умирает в высоком книжном стиле к XVIII в. естественной смертью, будучи вытеснен более активным и морфологически родственным ему синонимом объять.

Но любопытнее всего то, что влияние этого слова сказалось и на судьбе другого глагола-омонима обуяти, который сначала представлял собою форму несовершенного или кратного вида от глагола обуити. У этих глаголов омонимичны были не все формы, а лишь формы инфинитива, прошедшего времени и – позднее – формы деепричастий и причастий действительных прошедшего времени (обуяти, обуял, обуяв, обуявший). Формы же настоящего – будущего времени, деепричастий от основы настоящего времени и причастий страдательных были различны (обуяю – обуиму;обуяя– обуимъ;обуянный – обуятый).

Глагол обуити – обуяти является отыменным образованием от имени прилагательного буй, которое в старославянском языке значило: «глупый, лишенный смысла» (ср. русские омонимы: буй, буйный). Глагол обуяти – обуити выражал два основных значения: 1) «Лишать смысла, делать безумным». Например, в Минее 1096 г.: «Мудрость обуиль еси елиньскую» (л. 21); 2) «Терять силу, становиться бессодержательным». Например: «Аще соль обуяеть, чимь осолиться» (Евангелие Матф. V, 13) (Срезневский, 2, с. 561; ср. также с. 558).

Глагол обуяти перешел в русский язык из старославянского, но он проник и в народную речь. Ср. в сборнике «Русская баллада». В песне «Молодец просит ночлега у травки»:

Молодец на коне недомогает, Кручина да молодца обуяла.

(с. 147)

В песне «Девушка успокаивает испуганного молодца»:

Пристигала молодца ночка темная,

Ночка темная, ночь осенняя,

Ночь осенняя, ночь последняя,

Обуяла молодца во сыром бору.

(с. 150)

В песне «Муж недоросток»:

На десятый-от денечек

Тоска обуяла,

Тоска-скука обуяла,

Пошла побывала.

(с. 214)

Обуять- «лишить ума, сил, воли» («Объяснение старинных и областных слов», с. 479)²²⁶.

В формулах народных заклинаний часто встречается и бесприставочный глагол буять. Проф. Н. И. Барсов в своей заметке «К литературе об историческом значении русских народных заклинаний», подчеркивая западноевропейское влияние на стиль русских заклинаний, писал: «Там, на синем море-окияне, на острове Буяне, свободно происходят те любовные похождения, которые невозможны в стране господства Домостроя. ”Тут-то ходил, тут-то гулял, тут-то буял, тут-то искал раб божий имярек“. В заклинаниях, относящихся к этому циклу, сине-море олицетворяется. На спрос раба божия, пришедшего сюда гулять и буять, сине-море с притворною скромностью отвечает: ”о раб божий, имярек, и ты, раба божия, имярек! Где тут быти, где гуляти, где буяти? Тут, раб божий, и черный ворон костей не занесет“. Но раб божий, имярек, таким ответом не смущается и настойчиво заклинает, чтобы силою неведомою, действующею на сине-море-окияне и на острове Буяне, его душечка к нему преклонилась всем сердцем, душою и телом, всею правдою, во всяк день и во всяк час, во дни и нощи...»

И тут же Н. И. Барсов замечает: «В древнем... языке буять (сличи: ”страсть обуяла“, ”обуяла похоть“ и т. п.) слово это значит ”похотствовать греховно“» (Русск. старина, 1893, январь, с. 214–215). Н. И. Барсов готов был и народнопоэтический образ острова Буяна поставить в этимологическую связь с этим глаголом.

В «Церковнославянском словаре» А.X. Востокова форме обуити приписано переходное значение – «обратить в буйство, обезумить», а обуяти– непереходное – «обезуметь» (греч. μωραίνεσθαι; ср. обуитися– μωραίνειν, stultum esse). Но очевидно, и то и другое употребление – переходное и непереходное – совмещалось в любой из этих форм – обуити и обуяти.

Но наиболее живыми и употребительными оказались форма обуять и переходное значение «обезумить, лишить смысла». Хотя глагол обуять в этом значении и не зарегистрирован в словарях Академии Российской, тем не менее в высоком слоге русского литературного языка XVIII в. он был довольно употребителен. В письме Ал. Румянцева к Д. И. Титову (1718): «Великость и новизна сего диковинного казуса весь ум мой обуяла и долго бы я оттого в память не пришел, когда бы Толстой напамятованием об исполнении царского указа меня не возбудил» (Русск. старина, 1905, август, с. 414).

Глагол обуять часто встречается в языке Державина. Я. К. Грот в своем «Словаре к стихотворениям Державина» (Державин 1889, 9, с. 399) указал:

Как бы волшебством обуяв.

(Колесница)

Коль самолюбья лесть

Не обуяла б ум надменный.

(Вельможа)

Европа, злобой обуянна.

(Флот)

Гордыней обуяв²²⁷

(На Новый 1798 год)

Их души славой обуял.

(На переход Альпийских гор)

Ср. также в стихотворении «Целение Саула»:

Но ново пение восстало

И вновь царя слух обуяло.

Глагол обуяти, не попавший в словари Российской Академии, в словаре 1847 г. истолковывается так: «1) «Обезумить»... Его обуяли страсти. Страх обуял его. 2)  «Терять силу"» (сл. 1867–1868, 3, с. 76).

В. И. Даль помещает этот глагол в своем словаре, производя для него форму несовершенного вида – обуевать: «Обуять, обуевать кого, «обезумить, лишить ума, рассудка, пригнести совесть, дав свободу страстям». Корысть его обуяла. Слава обуевает людей... Обуянный страхом потерялся. // «Терять силу, прелесть, существенные качества свои». Аще же соль обуяет, чим осолится». Но В. И. Даль уже связывает обуять с объять и указывает две формы страдательного причастия от него: обуянный и обуятый (сл. Даля 1912, 2, с. 1616).

Надо думать, что форма обуевать была придумана самим Далем. На это уже указал Т. Филиппов в «Грамматической заметке»: «В существовании обуевать в народном говоре, и именно в действительном залоге я сильно сомневаюсь», – писал он (ЖМНП, 1871, ч. CLV, отд. 3, с. 33).

Употребление слова обуять в русском литературном языке XIX в. является чрезвычайно пестрым. В языке Пушкина и других писателей 20–30-х годов в глаголе обуять еще очень ощутителен привкус безумия. Но во второй половине XIX в. этот оттенок все более стирается. У Тургенева обуять становится в синонимическую параллель с глаголами охватить, объять. У Ал. К. Толстого:

Грядой клубится белою

Над озером туман;

Тоскою добрый молодец

И горем обуян.

У А. И. Левитова в рассказе «Сладкое житье»: «Глафира с капитаном темные ночи, как в песне поется, прогуливала и тайные, забавные речи ему говаривала; потому капитан ее, истинно сказать, как бес обуял» (Левитов, 1, с. 102). У Тургенева в рассказе «Постоялый двор»: «Лень ее обуяла, та вздыхающая, вялая, сонливая лень, к которой слишком склонен русский человек, особенно когда существование его обеспечено». В рассказе «Конец Чертопханова»: «Охваченный ночным холодом, он бы наверное захмелел от выпитой им водки, если бы не другой, более сильный хмель, который обуял его всего». Здесь обуял в сочетании «его всего» равносильно овладел. В «Отцах и детях» это взаимодействие обуять и овладеть выражается в самой синтаксической конструкции: «Когда же, наконец, он испустил последний вздох, и в доме поднялось всеобщее стенанье, Василием Ивановичем обуяло внезапное исступление».

Так процесс притяжения друг к другу двух книжных омонимов привел к семантическому и морфологическому скрещению их. Уже в начале XIX в. из двух слов образовалось одно – с неполной системой форм, так как формы будущего времени у глагола обуять стали малоупотребительными (ср. различие систем форм обуяю и обуйму). При этом возобладали формы глагола обуять – «обезумить» как более употребительного, морфологически типичного и более экспрессивного.

В значении этого глагола обуять заметны отголоски семантики обоих омонимов, но возобладало то смысловое содержание, которое исходило от обуять – объять («овладеть до крайнего предела, до безумия»).

Статья ранее не публиковалась. В архиве сохранились рукопись на 20 пронумерованных ветхих листках разного формата, машинопись с более поздней авторской правкой, а также несколько цитат из сборника «Русская баллада».

Здесь печатается по машинописи, выверенной и уточненной по рукописи, с добавлением выписок, не вошедших в окончательный авторский текст.

К слову обуять В. В. Виноградов обращается в статье «О новых исследованиях по истории русского литературного языка» (Вопросы языкознания, 1969, № 2), посвященной полемике с Б. О. Унбегауном и Г.  Хюттль-Ворт относительно объема понятия «церковнославянизмы» и их классификации: «От церковнославянских заимствований в русском языке Г. Хюттль-Ворт [имеется в виду доклад Г. Хюттль-Ворт ”Роль церковнославянского языка в развитии русского литературного языка. К историческому анализу и классификации славянизмов“. // American Contributions to the VI International Congress of Slavists. TheHague, 1968. – Ред.] предлагает ”четко отграничивать новообразования, составленные из церковнославянских морфем в самом русском языке“, которые она называет ”неославянизмами“ (с. 17)... Сама Г.  Хюттль-Ворт непосредственно чувствует, что проблема расчленения слов на отдельные морфемы легка лишь в синхронном плане и только по отношению к современной живой речи, а при историческом изучении неославянизмов следует ”как можно больше опираться на действительный процесс словообразования, .... на историческую реальность“ (с. 19).

По мнению Г. Хюттль-Ворт, надо ”проводить членение только на деривационные основы (или в сложных словах – на составные части) и аффиксы, а не расчленение определенного слова или формы на каждую морфему в отдельности“ (с. 19). Достаточно привести один-два примера, чтобы было ясно, что проблема морфологческого анализа слов или рядов слов гораздо сложнее, чем она здесь представлена. В глаголе обуять (например, у Горького: ”тяжелая дума обуяла его“; у Пушкина: ”кто обуял твой дивный ум?“ и т. п.) слилось два омонима: 1) об-у-ять– «охватить, объять» – переносно о душевном состоянии: ”тоска его обуяла“... (ср. в древнерусских памятниках, например в Житии Андрея Юродивого: ”Обуимъ, лобза его“; в Палее XIV в.: ”азъ обуять пьяньствомъ“ и т. п.) (Срезневский, 2, с. 558, 561) и 2) о-буити, обуяти – «лишить смысла, обезумить и обезуметь» (ср. в старославянском языке буи – «глупый»... в народных заклинаниях, собранных Н. И. Барсовым: ”О раб божий, имярек... Где тут быти, где гуляти, где буяти?“»²²⁸. [Здесь опущены цитаты из произвдений Державина («Вельможа», «Флот»), Пушкина («Борис Годунов», «Медный всадник»), вошедшие в настоящую публикацию]. См. также: Виноградов. Язык Пушкина, с. 184. – Е. К.