Глава 3. Личность проповедника

Проповедь несет в мир свидетельство о Христе. Однако это всегда личное свидетельство. И потому важным является не только содержание этого свидетельства, но и личность свидетеля, проповедника. Нельзя отделить проповедь от того, кто ее произносит. Слушатель не просто воспринимает слова. Он слышит речь конкретного человека. Слышит не только, что сказано, но и видит, кем это сказано. Во время проповеди устанавливается личный контакт между проповедником и аудиторией.

Проповедь всегда персональна. Слово о Христе проповедник пропускает через свою личность, а значит личность проповедника всегда включена в благовестие. Строго говоря, проповедь, в которой нет личности, просто невозможна. Хотим мы того или нет, наша личность со всеми ее достоинствами и недостатками всегда проявляется в наших словах, в наших делах, во всем нашем внешнем облике. Потому и проповедник не просто произносит слова, но раскрывает перед слушателями свою личность.

Встреча каждого человека со Христом уникальна, и свидетельство каждого человека о Христе неповторимо. Как писал профессор М. Тареев, «в христианском проповеднике на первом месте внутренняя действительная жизнь его, внутренний подвиг. Здесь не искусство, а самая жизнь духовная. Посему рассматривать проповедь изолированно от духовной жизни проповедника значит ложно понимать проповедь. Первый вопрос гомилетики, ее краеугольный камень – это вопрос о том, каков должен быть проповедник»¹⁰³.

Можно сказать, что вся жизнь проповедника должна быть проповедью, должна быть цельным свидетельством о Христе.

Конечно, проповедь не может быть свободна от человеческой немощи, от различных ошибок и проявлений несовершенства пастыря. Но в проповеди именно через человеческую немощь открывается сила Божия, действующая на сердца слушателей. Проповедник призван стремиться к максимальной самоотдаче, призван относиться к делу проповеди с максимальной ответственностью. Но ему всегда важно помнить, что его усилия должны быть увенчаны Божественной помощью.

Поскольку проповедник, как правило, является и духовным пастырем своих слушателей, между ним и аудиторией существуют особые доверительные отношения. Всем своим пастырским служением священник должен постараться построить такие отношения с прихожанами, которые бы стали прочной основой для проповеди. Если аудитория доверяет проповеднику, то она слушает его с особым вниманием.

Порой проповедник пытается установить близкие отношения со слушателями, включая в проповедь истории из своей жизни. Тем самым проповеди придается исповедальный характер. Проповедник раскрывает перед прихожанами не только свои мысли, но и свои чувства и переживания. Порой это может помочь сделать отношения с аудиторией более глубокими. Искренний рассказ о личном опыте проповедника оказывает на слушателей особое эмоциональное воздействие. Аудитория чувствует, что ей доверяют нечто очень важное, и это создает эффект «личного присутствия».

Однако тут всегда есть риск превратить проповедь в рассказ о себе. Если «самораскрытие» проповедника будет чрезмерным, это, наоборот, лишь оттолкнет слушателя. Поэтому упоминания о себе и о своем опыте должны быть в проповеди нечастыми и ненавязчивыми. Ведь проповедь – это не исповедь проповедника. Всякое упоминание в проповеди о себе должно быть проникнуто подлинным смирением. Проповеднику не следует превозносить свой опыт, представлять его как нечто уникальное. Свои размышления он не должен навязывать как единственно верные. В противном случае слушатели не без оснований заподозрят проповедника в эгоизме, а это не углубит, а, наоборот, разрушит его отношения с аудиторией.

Чтобы избежать подобных крайностей, нужно всегда помнить, что проповедник призван свидетельствовать о Христе и приводить слушателя ко Христу. Каждый проповедник говорит о Христе свое личное живое слово. Но при этом проповедь приобщает слушателя не к личному опыту проповедника, а к той жизни, которую дарит Христос и которая наполняет слово проповедника. В результате проповедь рождает в слушателе новый опыт, который не тождественен опыту говорящего. При этом оба они пребывают в таинственном общении со Христом в Святом Духе.

Проповедник приобщает слушателей не к своему личному опыту, а к опыту Церкви. Субъектом проповеди является вся Церковь, вся община верных, ведь поручение идти в мир для свидетельства о Христе дано всей Церкви. Поэтому проповедуют не отдельные люди, проповедует Церковь, которая уполномочивает этих людей на служение.

В библейском понимании свидетельство – это глубоко личностный акт. Христос свидетельствовал о Пославшем Его Отце не только словами, но и всей жизнью: дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня (Ин.5:36). Точно так же и проповедник, свидетельствующий о Христе, должен нести это свидетельство всей своей жизнью.

В основе проповеди лежит встреча проповедника со Христом, которая преображает его жизнь, и уже затем эта преображенная личность раскрывается в проповеди. Таким образом, свидетельство является плодом прикосновения к истине. Истина настолько охватывает человека, что он просто не может не делиться ею с окружающими. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф.5:16), – говорит Христос Своим ученикам. Свет Христов, пронизывающий христиан, становится лучшим свидетельством о Спасителе мира.

Апостол Павел призывает своего ученика Тимофея быть образцом для верных не только в слове, но и в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1Тим.4:12). Также и в Послании к Титу он призывает показать в себе образец добрых дел, в учительстве чистоту, степенность, неповрежденность, слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого (Тит.2:7–8). Свидетельство в слове и свидетельство в жизни не могут быть отделены друг от друга. Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным, – пишет апостол к коринфянам (1Кор.9:26–27). Слово проповеди не может иметь силу в устах недостойного проповедника.

Мысль о том, что чистая жизнь – это лучшая проповедь Христа, является общепринятой в святоотеческой литературе. Св. Иустин Философ (ок. 100–165) в «Первой апологии» рассказывает, как язычники меняли свою жизнь, видя перед глазами пример христиан: «Он [Христос] увещевал нас терпением и кротостью отводить всех от постыдных дел и пристрастия ко злу. Это я могу показать на многих из наших [т. е. христианах], которые из наглых и свирепых переменились, будучи побеждены или тем, что насмотрелись строгости жизни своих соседей, или тем, что видели в спутниках чудное терпение в перенесении обид, или из опыта узнали нравы тех людей, с которыми соприкасались по делам» (1Апол.16)¹⁰⁴.

Св. Иоанн Златоуст в 4-м Слове о священстве особо подчеркивает, что пастырь должен учить не только словами, но и делами: «Это совершеннейший способ учения, когда и делами, и словами приводят поучаемых к той блаженной жизни, которую предписал Христос... Иное зависит от дел, а иное от слова, и каждая из этих двух частей имеет нужду одна в другой, чтобы здание было совершенно»¹⁰⁵.

Св. Григорий Великий (Двоеслов) в «Правиле пастырском» много говорит о высоконравственной жизни проповедника, которая усиливает действие его слова: «Проповедь устная удобнее и вернее проникает в сердца слушателей, когда слова проповедника подтверждаются примерной жизнью его: словом он только убеждает и побуждает к делу, а примером как бы помогает и участвует в деле» (Кн. II, гл. З)¹⁰⁶.

Слово и жизнь проповедника – это фактически две составляющие единой проповеди, цель которой – побудить паству к изменению своей жизни: «Каждый проповедник должен учить более делами, нежели словами, указывая своим последователям не столько витиеватостью красноречия, сколько примером доброй жизни путь и цель, куда они должны идти и к чему стремиться» (Кн. III, гл. 42)¹⁰⁷. Если же жизнь пастыря не соответствует его слову, то и проповедь его становится не только малоуспешной, но и греховной: «Пасомые алчут и жаждут чистого учения, но поскольку это учение у пастырей их омрачено и опозорено безнравственной их жизнью, то они поневоле питаются гнилым хлебом и пьют грязную воду» (Кн. I, гл. 2)¹⁰⁸.

Блаженный Августин также особо подчеркивал, что главное условие успеха проповеди – это добродетельная жизнь проповедника: «Как бы ни была возвышенна проповедь наша, но в действительной победе над слушателями всегда более веса и силы имеет жизнь проповедника, нежели слово его... Люди не внимают с покорностью тому, кто сам не внимает себе, и вместе с проповедником пренебрегают слово Божие, которое проповедуется им» (De doctrina Christiana. Кн. IV, гл. 59–60)¹⁰⁹.

О том, что жизнь священника должна соответствовать его проповеди, говорит и книга «О должностях пресвитеров приходских», которая в XVIII-XIX вв. считалась в Русской Церкви одним из наиболее авторитетных трудов по пастырскому богословию: «Есть ли же житие твое евангельской проповеди не будет сообразно, то поучения твоя, хотя бы народу и полезныя были, но тебе в тяжкое осуждение имеют быть. Но по большой части таковых поучения и пред народом не токмо студена бывает и недействительна, ... но и развратительна еще, понеже наводят многим подозрение, веру быти баснею, а добродетель виною только лихоимания» (Гл. 48)¹¹⁰.

Мысль о неразрывной связи проповеди с жизнью проповедника постоянно звучит и в классических трудах по гомилетике. Так, проф. М. Тареев пишет: «Только слово того проповедника, который сам живет так, как учит жить других, может быть искренним, а искренность есть необходимое условие действия слова на волю слушателей»¹¹¹. В другом месте он также подчеркивает, что «проповедник должен помнить, что, проповедуя неискренно, живя противно тому, чему сам же учит, он разрушает одной рукой то, что созидает другой, он противодействует силе Божией... Давая возможность своим слушателям сказать ему: врач! исцели самого себя (Лук.4:23), проповедник тем самым отталкивает слушателей от Христа и его проповеди»¹¹².

В целом ряде мест Священного Писания упоминаются учителя как люди, преподающие назидание другим членам Церкви. Вполне очевидно, что в апостольский век учитель – это не иерархическая степень. Апостол Павел пишет: Иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями, далее иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки (1Кор.12:28). Как мы видим, апостол Павел не отождествляет учителей ни с пророками, ни с апостолами. Также он ясно различает дар учительства и дар управления.

Тем не менее уже в апостольский век учительство постепенно соединяется с епископским служением. В частности, апостол Павел в своих пастырских посланиях рекомендует поставлять в епископскую степень тех, кто имеет дар учительства. Например, в Первом Послании к Тимофею он говорит, что кандидат в епископы должен быть учителей (1Тим.3:2). А в Послании к Титу пишет, что епископ должен обязательно держаться истинного слова, согласного с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать (Тит.1:9).

Во II в. связь проповеднической деятельности с административной еще более укрепилась, а в III в. проповедь становится уже почти исключительно обязанностью клира. Учителями паствы отныне являются епископы и пресвитеры.

Видимо, начиная с III в. на Востоке складывается практика, когда епископы поручают наиболее даровитым пресвитерам быть постоянными проповедниками на епископских богослужениях. Ориген был именно таким проповедником при епископах Феоктисте Кесарийском (в Кесарии Палестинской) и Александре Иерусалимском. В IV в. в Кесарии Каппадокийской при епископе Евсевии проповедническое служение нес св. Василий Великий. А св. Григорий Богослов был проповедником при своем престарелом отце, епископе Назианза. В Антиохии при епископе Флавиане в течение двенадцати лет проповедником был св. Иоанн Златоуст (в то время еще пресвитер).

Несмотря на то, что обычай назначения пресвитеров-проповедников, которые постоянно произносили проповеди в присутствии епископа, стал на Востоке к IV в. нормативным, на Западе такая практика не получила распространения. Так, например, когда в 391 г. Гиппонский епископ Валерий (который по происхождению был греком и потому с трудом произносил проповеди по-латыни) назначил при себе постоянным проповедником пресвитера Августина (ставшего в будущем знаменитым учителем Церкви), то западные епископы отнеслись к этому отрицательно. В Северной Африке, как и на всем латинском Западе, считалось недопустимым, чтобы пресвитер проповедовал в присутствии епископа. Характерно, что епископ Валерий, оправдывая свои действия, ссылался на то, что на Востоке такой обычай является общепринятым.

В одном из своих писем блаженный Иероним критикует западный обычай не допускать пресвитеров до проповеди в присутствии епископа. «В некоторых церквах, – пишет он, – есть очень плохой обычай, что пресвитеры в присутствии епископов молчат и ничего не говорят, как будто бы эти последние или не любят, или не удостаивают выслушивать их. Если же другому из сидящих будет откровение, говорит апостол Павел, то первый молчи. Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение (1Кор.14:30–31)... Сын мудрый – слава отцу (Притч.10:1). Епископ может радоваться своему суду, если избрал Христу таких священников» (Письмо 49)¹¹³.

Однако в том же IV в., когда на Востоке начались напряженные догматические споры, здесь также предпринимались попытки ограничить право пресвитеров на проповедническую деятельность. Например, после того как пресвитер Арий впал в ересь и породил смуту во всей Церкви, в Александрии пресвитерам было вообще запрещено проповедовать. Церковный историк Созомен (ок. 400–450) так писал об этом: «У александрийцев проповедует один только городской епископ, обычай, которого прежде не было и который появился, говорят, с того времени, как Арий, будучи пресвитером, начал беседовать о предметах веры и вводить новости» (Церковная история. VII, 19)¹¹⁴.

Таким образом, в Древней Церкви проповедническое служение возлагалось на епископов, которые по своему усмотрению могли делегировать право произнесения проповеди также и пресвитерам. Другие лица в Древней Церкви до проповеднической кафедры не допускались.

В частности, диаконам не дозволялось произносить проповеди за богослужением. Об этом ясно говорится в «Апостольских постановлениях» (памятник, относящийся к IV в.): «Повелеваем, ... чтобы пресвитер только учил, возносил [т. е. совершал Евхаристию], крестил, благословлял народ, а диакон чтобы прислуживал епископу и пресвитерам, т. е. исправлял должность диаконскую, но отнюдь чтобы не совершал прочего» (Кн. III, 20)¹¹⁵. Диаконам разрешалось лишь читать в храме поучения других авторов. Обычно это случалось тогда, когда епископ или пресвитер сам не мог произнести проповедь.

Например, известно, что св. Григорий Великий (Двоеслов) по болезни часто не мог произносить проповеди. Поэтому он их писал заранее и поручал прочитывать за богослужением своему диакону. В частности, из его сорока бесед на Евангелие двадцать были прочитаны в храме диаконом.

Одним из известных исключений из этого правила был прп. Ефрем Сирин. Он отказался принимать пресвитерский и епископский сан и остался до конца жизни лишь диаконом. При этом он был известен своей ученостью и даром слова. Поэтому епископы разрешали ему произносить проповеди в храмах.

Что касается мирян, то уже с III в. они, как правило, не допускались до произнесения проповедей за богослужением. В этом отношении весьма важное свидетельство приводит Евсевий Кесарийский. Он пишет, что когда Ориген, еще будучи мирянином, удалился из Александрии в Палестину, то епископы Феоктист Кесарийский и Александр Иерусалимский «просили его беседовать с общиной и разъяснять ей Священное Писание», несмотря на то, что тогда «он еще не был рукоположен в священника». Однако это вызвало недовольство Александрийского епископа Димитрия, который написал Феоктисту и Александру, что в Церкви нет такого обычая, чтобы миряне проповедовали в присутствии епископа.

В ответном письме Феоктист и Александр ссылались на обычай прежних времен, по которому епископы приглашали даровитых мирян произносить проповеди (Церковная история. VI, 19)¹¹⁶. Этот спор между епископами показывает, что в III в. обычай допускать мирян до проповеднического служения постепенно ушел в прошлое.

В V в. особую полемику вызвал вопрос о возможности произнесения проповеди монахами, не имеющими священного сана. Поскольку монашеская среда в определенной степени повлияла на Востоке на усиление монофизитства, св. Лев Великий, занимавший Римскую кафедру, выступил резко против допуска простых монахов до проповеднической кафедры. В одном из его писем читаем: «Как гражданская власть обязана строгими мерами укрощать публичные мятежи и смятения, так долг священнической власти не давать монахам проповедовать против веры, и всеми мерами противиться тому, чтобы они не смели присваивать себе принадлежащее священникам». В другом письме св. Лев предостерегал, «чтобы кроме священников Господних никто не смел присваивать себе права учить и проповедовать, монах ли то будет или мирянин, и как бы кто ни славился своим знанием. Хотя и желательно, чтобы все сыны Церкви разумели справедливое и здравое, но не позволительно, чтобы кто-нибудь, стоящий вне священнического чина, присваивал себе степень проповедника, когда в церкви Божией все должно быть в порядке, чтобы в одном теле Христовом и лучшие члены исполняли свою должность, и низшие подчинялись высшим»¹¹⁷.

Канонические правила Православной Церкви ясно говорят о проповеди как об обязанности епископов и пресвитеров. Так, 58-е апостольское правило гласит: «Епископ, или пресвитер, нерадящий о причте и о людях, и не учащий их благочестию, да будет отлучен. Если же останется в сем нерадении и лености: да будет извержен». 19-е правило Трулльского Собора (691 г.) предписывает предстоятелям Церквей произносить слова назидания для клира и народа во всякое время, особенно в дни воскресные. 2-е правило VII Вселенского Собора гласит, что кандидат в епископы должен быть испытан в знании Священного Писания и в умении «учить порученный ему народ». Тот же, кто к этому не способен, «да не рукополагается».

64-е правило Трулльского Собора содержит прямой запрет на проповедь мирян: «Не подобает мирянину пред народом произноссти слово, или учити, и тако брати на себя учительское достоинство, но повиноватися преданному от Господа чину, отверзати ухо приявшим благодать учительского слова и от них поучатися божественному... Аще же кто усмотрен будет нарушающим настоящее правило: на четыредесять дней да будет отлучен от общения церковного». Епископ Никодим (Милаш) полагает, что это правило касается лишь проповеди на догматические темы: «Кроме епископов и священников, никому больше, по божественному праву, не дозволено ... произносить публичные проповеди догматического содержания». При этом епископ Никодим полагает, что епископ имеет власть допустить мирянина до проповеди в храме, если «дело не касается повреждения «учительного достоинства», исключительного достояния иерархии»¹¹⁸.

Следует отметить, что несмотря на наличие канонических запретов, миряне-проповедники известны в истории Византии. Например, мы имеем ряд свидетельств о проповедничестве мирян в годы правления императора Льва VI Мудрого (886–912). Проповеди произносил сам император, а также два государственных чиновника при его дворе: Анастасий и Лев Хиросфакт. На рубеже IX-X вв. проповедничеством занимался Никита Давид Пафлагон, также не имевший священного сана. Кроме того, известен текст проповеди анонимного лаика, произнесенной в честь первой жены Льва VI императрицы Феофании. Хотя в целом все эти примеры являются лишь редкими исключениями из общего правила¹¹⁹.

Особо следует подчеркнуть, что епископ при рукоположении обручается своей епархии. Это значит, что ему вверяется архипастырское (в том числе и проповедническое) служение в пределах конкретной церковной области, имеющей ясные географические границы. Совершение богослужения, а также произнесение проповеди епископом за пределами его епархии не допускается. Об этом говорят несколько канонических правил.

Например, 20-е правило Трулльского Собора прямо запрещает епископу «всенародно учить» в чужой епархии, устанавливая за нарушение этого постановления извержение из епископской степени. Патриарх Федор Вальсамон поясняет, что под это осуждение не подпадает епископ, который посещает чужую область с ведома местного архиерея. Он также пишет, что 20-е правило Трулльского Собора запрещает епископу именно публичное учительное служение в чужой области. Однако, как поясняет Иоанн Зонара, епископ не согрешит, «если к нему обратится с вопросом кто-либо из чужой епархии частным образом, и он частным же образом на вопрос и ответит, и поучит»¹²⁰.

Интересным дополнением к указанной норме является 11-е правило Сардикийского Собора (347 г.), которое запрещает епископам пребывать «долгое время» вне пределов своей епархии. Здесь указывается, что, как правило, епископы приходили в чужие области, «ради тщеславия подвизаясь о собственной похвале». Проповедуя долгое время в пределах чужой епархии, они фактически уничижали местного епископа, указывая на то, что он «неискусен в учении». Поэтому отцы Сардикийского Собора установили недопустимость для епископа без особых причин находиться долгое время на территории чужой церковной области.

Точно так же и священник обязан произносить проповедь лишь в пределах своего прихода. Произнесение им проповеди в других храмах возможно только с согласия настоятелей этих храмов.

На закате византийской эпохи (в XIV – первой половине XV в.), когда в Церкви ощущался недостаток священников, способных произносить качественные проповеди, сложилась практика допуска к проповеди и тех, кто не имел священного сана, но при этом был известен даром слова и нравственной жизнью. Св. Симеон Солунский († 1429) полагал, что епископ может возводить таких людей в степень чтеца (то есть причислять к клиру) и после этого допускать до произнесения проповеди. Тем самым будет соблюдено 64-е правило Трулльского Собора, запрещающее мирянам проповедовать в храме, но в то же время будет принесена и польза церковному проповедничеству.

Этот обычай получил особое распространение на православном Востоке после османского завоевания. Дидаскалы (учителя), имевшие добрую репутацию, возводились в низшие церковные степени (чтецов и иподиаконов) и допускались на проповедническую кафедру. По мнению профессора В. Ф. Певницкого, этот обычай был заимствован и Киевской митрополией, где в XVI в. проповеднические функции могли исполнять учителя братских школ, не имеющие священного сана¹²¹.

В Российской империи в Синодальный период (XVIII – нач. XX в.) существовали определенные ограничения для проповеднической деятельности приходского духовенства. «Духовный регламент», изданный в 1721 г. и остававшийся основным нормативным документом Российской Церкви вплоть до 1917 г., разрешал произносить проповеди только священникам, имеющим образование. Причем те из них, кто обучался в инославных (католических или протестантских) учебных заведениях, чтобы получить допуск к проповедничеству, должны были, согласно «Духовному регламенту», сдать соответствующий экзамен в духовной коллегии (то есть в Святейшем Синоде)¹²².

Сегодня в Русской Православной Церкви сохраняется древняя практика, в соответствии с которой проповедническое служение возлагается прежде всего на епископов и пресвитеров. При совершении хиротонии епископ делегирует священнику право совершать таинства (кроме таинства рукоположения) и осуществлять пастырское попечение о рядовых членах Церкви. В молитве при иерейской хиротонии епископ произносит: «Сам, Господи, и сего, его же благоволил еси на пресвитерский возыти степень, исполни Святаго Духа Твоего дара, да будет достоин... вествовати Евангелие царствия Твоего, священнодействовати слово истины Твоей»¹²³. Таким образом епископ испрашивает для священника дар Святого Духа, который будет содействовать ему в проповедническом служении. Из этого видно, что проповедь является одной из главных пастырских обязанностей.

Также к произнесению проповеди сегодня может быть допущен и диакон. Однако для него произнесение проповеди не является обязанностью. Диакон может произносить проповедь лишь по благословению епископа или настоятеля храма.

В отдельных случаях также допускается произнесение проповеди мирянами. С XIX в. в Русской Церкви сложилась традиция, в соответствии с которой все миряне, имеющие степень кандидата богословия, имеют не только право, но и обязанность произносить проповеди. Так, в храмах духовных академий и семинарий с XIX в. проповеди произносили все преподаватели, в том числе и миряне. Например, в Киевской духовной академии профессора-миряне в XIX – начале XX в., как правило, произносили проповеди в период Великого поста на Пассиях.

Практика проповеднической деятельности в других Поместных Православных Церквах может иметь свою специфику. Например, в Константинопольском Патриархате и в Элладской Православной Церкви существует обычай назначения иерокириксов (греч. ἱεροκήρυξ, букв, священноглашатай), главное служение которых заключается в проповеди слова Божия. Этот обычай оформился в Константинопольском Патриархате в османский период и получил особое распространение в XIX в. Иерокириксам поручалась церковная область, на территории которой они были обязаны систематически посещать все храмы с целью произнесения в них проповеди за богослужением.

Сегодня в греческих Церквах в каждой митрополии на служение иерокириксов назначаются безбрачные клирики (иеромонахи), имеющие богословское образование. Они получают право произносить проповеди во всех храма митрополии¹²⁴.

Иерокириксы не отягощены приходскими или административными заботами и потому могут более сосредоточенно посвятить себя исключительно проповедническому служению, в чем состоит главное преимущество этого церковного института. Назначение иерокириксов, путешествующих по епархиям и проповедующих в различных храмах, позволило в османский период сохранить богослужебную проповедь и обеспечить ее качество. И сегодня иерокириксы фактически восполняют недостаток образования и ораторских дарований рядовых священников.

Однако церковная проповедь по самой своей сути является одной из форм общения священника со своей паствой. Это важная часть пастырского душепопечения. Священник, произнося проповедь, воспитывает своих прихожан, ведет их к духовному совершенству. Иерокирикс, постоянно путешествующий по епархии, не имеет такой связи с конкретными общинами. Однако в ситуации, когда реалии приходской жизни далеки от идеала, хорошим стимулом для приходского духовенства могут стать образцовые проповеди, произносимые на приходе специально назначенными епархиальными проповедниками.

Особо следует сказать о допуске к проповеди воспитанников духовных семинарий и академий. В современной практике Русской Православной Церкви воспитанники семинарий начиная с третьего года обучения произносят проповеди перед своими соучениками во время вечерних молитв. А начиная с четвертого года обучения они могут произносить проповеди в храмах при духовных учебных заведениях за всенощным бдением и за литургией. Произнесение таких проповедей является частью практических занятий, направленных на приобретение навыков, необходимых для пастырского служения.

С согласия настоятелей приходов воспитанники духовных академий и семинарий могут произносить проповеди и в приходских храмах. Эта практика также имеет давнюю традицию. Например, в начале XX в. в Киевской духовной академии существовал студенческий гомилетический кружок. Его члены на своих собраниях обсуждали теоретические и практические вопросы проповедничества, а также упражнялись в подготовке и произнесении проповедей. Члены кружка регулярно произносили проповеди на приходах Киева. Эта практика поддерживалась городским духовенством¹²⁵.

В христианских богослужебных собраниях с апостольских времен с публичными поучениями и наставлениями могли выступать только мужчины. Женщины в Древней Церкви никогда не допускались до проповеднической кафедры. Об этом мы имеем ясные свидетельства в Новом Завете. Так, апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам прямо говорит о запрете для женщин произносить речи в богослужебных собраниях: Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви (1Кор.14:34–35). Эти слова апостола Павла в значительной степени отражают культурную ситуацию его времени, когда женщины не имели возможности получать образование наравне с мужчинами.

Сегодня ситуация изменилась. Женщины уже давно имеют свободный доступ к высшему образованию, в том числе и богословскому. Женщины, обладающие соответствующим образованием и способностями, могут проповедовать с университетской кафедры, выступать на радио, телевидении, в Интернете и т. п. Тем не менее канонический запрет на допуск женщин к произнесению проповеди за богослужением остается в силе.

Это не означает, что женщина находится в Церкви в неравноправном положении. Церковь всегда особо почитала женщин, выполнявших апостольское служение. Так, в лике святых почитаются равноапостольные Мария Магдалина, Фекла Иконийская, Апфия Колосская, царица Елена, просветительница Грузии Нина. На Руси в лике равноапостольных почитается святая княгиня Ольга. Все эти женщины, хотя и не произносили проповедей в храмах, совершали апостольский подвиг. Благодаря им Благая Весть достигла новых стран и народов.

В XX в. в Русской Православной Церкви множество женщин засвидетельствовали свою веру перед лицом жестоких гонений. В эпоху государственного атеизма большинство прихожан составляли именно женщины. Во многом благодаря им была сохранена церковная традиция. Сегодня женщины являются преподавателями основ православного учения в школах, трудятся в качестве преподавателей в богословских и духовных учебных заведениях. Женщины играют ключевую роль и в работе приходских школ (как для детей, так и для взрослых).

Таким образом, женщины-христианки продолжают нести в мир свидетельство о Христе наравне с мужчинами. Но при этом к пастырскому и проповедническому служению в православной традиции допускаются лишь мужчины.

Вопросы и задания

1. Объясните, каким образом живое слово проповедника призвано приобщать слушателей к жизни в Церкви.

2. Охарактеризуйте, как воспринимались в апостольский век дар учительства и дар управления.

3. Опишите имеющийся в Древней Церкви обычай допускать мирян до проповеднического служения.

4. Назовите имеющиеся канонические правила о проповеди и проповедниках.

5. Приведите примеры различных подходов к личности проповедника в современной практике.