Беседа 6: О прелести⁵⁵

О встрече с понятием «прелесть». Что такое прелесть и «звезда непрелестная». Критерий непрелестной жизни: «Сподоби Господи в день сей...» В отвлеченном богословии скорее возможны ошибки. Наша цель – «Кто живет просто...». Прп. Силуан – исключительное явление: не надо себя равнять с ним. Бог видит нас, а не мы Бога. О непонимании, что есть грех, – обвинение Бога. О смирении себя и богооставленности.

Вот, я, естественно, радуюсь, когда встречаюсь с вами. Как Бог продлил мою жизнь, Ему единому известно. И до сих пор я живу каждый день непонятное состояние: как я живу, почему я живу, зачем? – Но для меня смысл в том, что я хотел бы передать вам весь мой опыт. Прежде всего положительный опыт, а не отрицательный. Он начался прежде, чем кто бы то ни было из вас явился на свет. Когда, возвратившись ко Христу, я начинал мой путь, то жил состояние ума, сердца и тела моего, в которое приводил меня Бог через молитву, – то есть состояние всего моего бытия. Тогда не было еще у меня понятия о том, что человек может ошибаться и что эти ошибки могут быть весьма трагическими и серьезными. Так, вся история человечества – ошибка Адама. Но они могут быть и малыми, едва заметными, едва отражающимися на нашем бытии земном.

Я встретился с понятием «прелесть» (греч.: πλάνη, франц.: égarement или illumination) в Сергиевском институте, когда стал одним из первых его студентов. Я впервые услышал это слово из уст митрополита Антония Храповицкого. Это был замечательный иерарх и, может быть, первый кандидат на реставрируемый патриарший трон в России, но по жребию ему не выпало стать Патриархом, и он уехал за границу, в Югославию, и стал во главе Зарубежной церкви. Митрополит Антоний Храповицкий говорил о том, что даже на Афоне некоторые старцы – в прелести.

Это было, когда во мне уже появилось желание покинуть институт и уехать в монастырь: или на Валаам, или на Афон. В то время это слово имело какое-то мистическое значение. Действительно, люди боялись впасть в прелесть, и этот страх послужил для многих причиною отклонения от правильного мышления. Люди спокойны, когда кто-нибудь напьется допьяна и делает глупости – это не значит, что он «в прелести»; но если сказать, что Нетварный Свет посетил тебя, то моментально ответят: «Ах, это прелесть!» И это был очень серьезный момент в моей парижской жизни, и не только для меня, но для многих.

Вопреки тому, что говорил этот замечательный иерарх Антоний Храповицкий, по прибытии на Афон я поцеловал землю и сказал: «Все, чему меня будут учить отцы, я приемлю. Я оставляю свой ум в положении воспринимающего и никак не судьи». На Афоне тоже были страхи впасть в прелесть. Так у меня возникла необходимость выяснить, что же, собственно, это такое – «прелесть» и как ее понимать.

Живя на Афоне, я чувствовал себя под защитой молитв отцов и Божией Матери и всех святых. Поэтому я мог спокойно рассуждать, как понимать слово «прелесть». Русское слово «прелесть» совсем другого порядка, чем греческое πλάνη, но речь идет о том же самом явлении. Разница в том, что греческий ум – философский, и он рождает богословские понятия, как философские. Например, покаяние (по-гречески μετάνοια) – это «изменение умного видения», а прелесть (πλάνη) – «заблуждение». Русские говорили о покаянии как о психическом чувстве. Это есть «сожаление о содеянном» – о том, что мы сказали или сделали, – когда мы говорим Богу: «Прости меня».

Слово «прелесть» означает то, что не исходит от Единого Истинного Бога, но вдруг нам кажется великим и святым, и мы открываем сердце наше для этой ошибки. Когда святые отцы говорят о прелести, они имеют в виду также и свой опыт. И избежать прелести мы не можем: не говорю о всей жизни нашей, но об отдельных ее случаях.

Я понял слово «прелесть» так: когда какое-то духовное явление влечет меня к себе и я открываю ему сердце мое, то потом могу узнать, ошибся ли я или не ошибся, и через покаяние возвратиться к истине...

Всякий раз, когда мы совершаем или впадаем в грех какого бы то ни было порядка и плана – ментального, сердечного, телесного, – мы были жертвой прелести. Мы совершаем грех потому, что он нас влечет.

В тропаре мучеников есть выражение «звездо непрелестная». Это слово стало для меня знаменательным. В состоянии, когда мученики отдают всё свое бытие Богу, они являются как «звезда непрелестная», то есть «кругом истинная, в которой нет следов неправды».

Говорю вам об этом потому, что и до сего времени прелесть возможна повсюду – и на Святой Горе, и в Греции, и во Франции, и у нас в Tolles-hunt Knights. Но как нам убедиться, что всё, превосходящее нашу меру уразумения, мы усваиваем как положительную истину? Где тот критерий, который мы можем избрать, чтобы определить, в прелести ли мы или на истинном пути? – Так, в молитве ко Ангелу-хранителю говорится: «Ангеле Божий, Хранителю мой святый, жизнь мою во страсе Христа Бога соблюди, ум мой утверди во истинном пути». И вот выход – эта молитва: «Ум мой утверди во истинном пути», или как сказано в псалме: «Дух Твой Благий наставит мя на землю праву... скажи мне, Господи, путь, воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою» (Пс.142:10, 8).

Об этом можно говорить много. Перейду непосредственно к тому, что для нас должно быть ограждением от падения и от уклонения на пути, чуждые духу Христа. Об этом мы молимся каждый день несколько раз: «Сподоби, Господи, в день сей, в вечер сей, в ночь сию без греха сохранитися нам». Каждый раз, когда мы впадаем в грех, мы были привлечены каким-то аспектом этого греха и совершили его в мыслях, в движениях сердца нашего, в наших действиях физических; понимать это – значит быть внимательным в течение всего дня и в течение всей ночи, чтобы не совершить греха. И это является характерным для монашеского пути...

В посланиях, которые апостол Павел посылал новоявленным христианам из бывших язычников-идолопоклонников, он раскрывал невероятно великую картину христианского понимания бытия и Бога и вместе с тем говорил о повседневной жизни людей... Так нам надлежит сочетать оба аспекта в нашем видении умном, в нашем созерцании бытия космического и Бытия Божественного, то есть тварного и Нетварного.

Как быть новоначальному монаху или новоначальному христианину вообще? Как нам провести день? – У некоторых ум влечется к отвлеченному богословию, и там возможны ошибки. Потому всё внимание должно быть обращено на то, чтобы благодать Святого Духа не оскорбить какой-нибудь дурною мыслию или дурным движением сердца... на то, как избежать какого бы ни было греха каждый раз, когда мы общаемся с братом или сестрой, – прежде всего чтобы никого не оскорбить. Когда Бог содействует нам в нашем «страдании» провести день без греха, тогда приходит благодать Святого Духа: мы нашей жизнью без греха создаем в себе свободную сферу для того, чтобы пришел Дух Святой Своею благодатию. И когда Он приходит, то мы имеем живое восприятие того, чему Он нас учит. И, как говорил старец Силуан, «всё, чему научила благодать с самого начала, надо хранить всю жизнь до конца»⁵⁶. Необходим период, когда Бог оставляет нас. Тогда мы в страдальческом напряжении хотим действовать так, как будто бы Бог был с нами, хотя Он отнял от нас Свое ощутимое действие...

Монах вначале ничем другим не занимается, как только тем, чтобы провести весь день без греха. И тогда приходит Дух Божий и открывает нам тайны Божественного Бытия, чего не достигает человек на путях отвлеченного богословия. Когда я говорю об этом преимуществе монашеской школы, это совсем не значит, что мое отношение к богословской науке чисто отрицательное. Нет, я этого не говорю, и в исторических условиях нашего падения это – необходимая вещь. Я сожалею только о том, что для многих из тех, которые затрачивают огромную энергию на изучение богословского предания Церкви, их интеллектуальное знание представляется как будто бы уже достигнутым совершенством. С отвлеченным богословием достигнуть совершенства невозможно. В исторической жизни власть в Церкви отдана не святым, а ученым, и в этом трагедия мира и Церкви.

Жизнь монаха начинается так, как учил этому преподобный старец Амвросий Оптинский. Он говорил: «Кто живет просто, с тем ангелов со сто, а кто мудрено, с тем ни одного». Так и я хотел бы сказать вам, что жизнь наша совсем простая. Это очень важно – никогда не надо ставить себе задачу достигнуть каких-то явных следов Божиего благоволения: чудотворения или чего-нибудь еще в этом роде. Никогда это не входит в наш план! А план наш выражается только в этом – «как бы не совершить греха». Я пытаюсь иногда говорить вам о грандиозной картине, которая открыта нам Богом в творении космоса, в творении человека «по образу Его и по подобию» (см. Быт.1:26). Я это делаю для того, чтобы вы имели в виду не повседневную мелкую жизнь нашу, а бытие с Богом и обладание жизнью во всем ее объеме: и космическом, и Божием. Но я говорю и о том, что не надо воображать, будто мы уже там, и не надо ставить себе это целью. Наша цель – «кто живет просто, с тем ангелов со сто».

Почему я сегодня говорю так, как будто я беспокоюсь? – Да, я беспокоюсь, потому что, думая о уже бывших явлениях благоволения Божьего к нам, мы можем возбудить в себе желание ненужное, неверное, ложное, гибельное – достигнуть таких же дарований, как у старца Силуана. Поймите мою осторожность: мы находимся в опасности, потому что у нас невероятно великий отец – прп. Силуан. То, что с ним произошло, – редчайшее явление вообще в истории человечества. И если мы погонимся за теми же дарованиями, которые были у него, это будет ошибкой. Никогда не надо сравнивать себя с кем бы то ни было другим (ср. 2Кор.10:12–14). Как бы ни был мал-велик пред Богом всякий из нас, Бог «занимается» с каждым человеком наедине сердечного общения. Обычный путь – не тот, который мы видим у прп. Силуана. Он, как и прп. Серафим Саровский, в самом начале пережил явление Христа. А нам надо иметь другую установку: христианин должен обычно думать о том, как умереть, очистившись покаянием. И тогда явится Христос человеку в вечности...

Одна из самых больших опасностей лежит в нашей способности воображать. Когда мы живем, не надо воображать, что Бог с нами и что мы видим Его: надо осознавать, что Бог видит нас. Такой подход спасет нас от уклонений в воображение: «я пророк», «я апостол», «я святой», «я такой», «я иной». Свободные от всякого воображения о себе, мы подвизаемся, и что Бог хочет, то Он совершает без нас через нас. Говорю вам о том, как прожить, чтобы избежать прелести. И когда мы пребываем в страдальческом состоянии всего нашего бытия – и духа, и ума, и сердца, и тела; когда мы кругом страдаем, подвизаясь за то, чтобы не совершить греха, – мы сами не думаем, что мы соучаствуем в страданиях Христа... Но Бог может признать это как соучастие в страданиях Христа (ср. 2Кор.1:5) и может это нам приписать, следуя Своему Суждению, а не нашему. Наш путь – постоянно смирять себя, а возносить и прославлять – принадлежит Богу (ср. Мф.23:12). Так что не нужно нам заниматься тем, чтобы «подымать самих себя куда-то за волосы». Надо жить с очень смиренным сознанием. И если Бог дает что-либо, то бывает это в такой видимой форме, которая поражает воображение человека. Однако это – от Бога, а не от нас.

Самый трудный путь – когда в самом начале дается человеку явление Бога в великом Свете. Такой человек получает как бы «инъекцию» (укол), которая уподобляет его Христу в самом мышлении (ср. 1Кор.2:16; Флп.2:5), в самом восприятии жизни. Сам Он шел на Голгофу с глубочайшим страданием – совершить акт, обратный тому, что совершил Адам. И как через ошибку Адама Бог проклял этот мир (см. Быт.3:17), так Христос Своим восхождением на Крест голгофский уничтожил эту клятву (ср. Гал.3:13) и сделал свободным вход в Царство Бога Отца. Итак, нам надлежит одновременно носить в себе и эту картину искупления нашего голгофским страданием и воскресением, и осознавать необходимость для нас идти путем, обратным тому, что совершил Адам в раю. Тогда жизнь наша будет согласной слову прп. Амвросия Оптинского: мы «живем просто, но с нами ангелов со сто, а кто мудрено – кто воображает, что он пророк, что он святой, – с тем ни одного».

Это очень важный момент, потому что обычно в миру едва найдешь человека, который понимает, что такое грех. Господь говорил иудеям: «если вы не поверите, что это Я – Тот, Который открылся Моисею на Синае АЗ ЕСМЬ, то вы умрете во грехах ваших» (см. Ин.8:24). Люди не могут понять, когда они грешат и когда не грешат, – это только Господь Сам открывает нам Духом Святым. Из-за этого во всем мире происходит то же, что и в раю с Адамом, когда с ним говорил Господь Иисус Христос, – Адам не хотел, чтобы его обвиняли: «Ты дал мне эту жену, и она дала мне, и я ел» (см. Быт.3:12). Мы же будем стараться не обвинять Бога и не говорить Ему: «От Лица Твоего исходит судьба моя» (ср. Пс.16:2). Чего Ты хочешь от меня?» – Господь хочет, чтобы мы уподобились Ему в Его любви. А любовь Божия – любовь смиренная.

Итак, пожалуйста, дорогие мои братья и сестры, подчеркните и запомните на всю жизнь: наша работа – все время смирять себя. Об этом Господь говорит: «смиряяй себя – вознесется» (см. Лк.14:11). Но возносить может только Бог (ср. Иак.4:6). А иначе получается картина, обратная нашему воображению: когда мы думаем взлететь к Богу, на самом деле мы остаемся на своем месте... А если не воображать, то Господь Сам к нам приходит. Моя задача трудная и ответственная, и я хотел бы исполнить мой долг перед вами действительно без греха. И то, что я вам сегодня говорил, пожалуйста, напишите на сердцах и умах ваших, и тогда вы будете совершать путь ваш в великом смирении и в твердости. Неизбежно будут часы, недели, годы, когда мы будем проводить время без живого ощущения в нас действующего Духа. Это важный период. Тогда мы можем проявить нашу верность в любви к Богу: не имея ощутимого действия благодати, мы живем так, как если бы она была с нами. В книге о старце Силуане я пишу о том, что он думал: «Если мы храним верно заповеди Божии, то придет время, когда благодать приходит и уже всегда остается с нами»⁵⁷.

Итак, не надо торопиться. Некоторые отцы на Афоне после сорока и более лет получали благодать большую и только тогда познавали ее, перед смертью. И это – самый верный путь. Значит, бывает так: или в самом начале дается благодать совершенства, или в середине, или в конце. И самое твердое положение – когда в конце. И будем терпеть всю нашу жизнь (ср. Мф.24:13; Лк.21:19; 1Пет.5:6), как будто мы еще только начинаем.