Гимн 6. Увещание к покаянию, и каким образом воля плоти, сочетавшись с волею Духа, соделывает человека богоподобным ¹⁴⁴.

Плачу и сокрушаюсь я, когда меня озаряет Свет, и я вижу нищету свою и познаю, где нахожусь, и в каком бренном мире я – смертный обитаю. Веселюсь же и радуюсь, когда помышляю о данном мне от Бога назначении и славе, усматривая себя всего украшенным невещественным одеянием, как бы Ангела Господня. Итак, радость эта возжигает во мне любовь к Тому, Кто подает ее и изменяет меня – к Богу. Любовь же источает слезные потоки и еще более просвещает меня. Послушайте вы, согрешившие, как и я, против Бога, потщитесь и ревностно подвизайтесь в делах [благих], чтобы получить вам и удержать вещество невещественного огня (говоря – вещество, я показал Божественную сущность) и возжечь умный светильник души, дабы соделаться солнцами, светящими в мире и отнюдь невидимыми для живущих в мире, дабы стать как бы Богами, содержащими внутри себя всю славу Божию, в двух сущностях, то есть в двух природах, двух энергиях и двух волях, как взывает Павел (Рим. 8, 14 след.). Ибо одна воля – скоропреходящей плоти, другая – Духа, и иная – души моей. Однако же я не трояк, но двояк, как человек: душа моя неизъяснимо связана с плотью. И все же каждая (из частей) требует свойственного себе, как-то [тело] – есть, пить, спать, что я называю земными желаниями плоти ¹⁴⁵. Когда же тело отделится от души, то ничего этого не ищет, но бывает мертвым и бесчувственным, наподобие глины. Всякое же желание (воля) души человеческой, мне думается, едино. Поэтому кто сочетал свою волю с Божественным Духом, тот соделался богоподобным; восприняв в сердце Христа, он [поистине] стал христианином от Христа, имея в себе вообразившимся единого Христа, совершенно неуловимого и поистине неприступного для всех тварей. Но, о природа непорочная! сущность сокрытая, человеколюбие для многих неведомое, милосердие для неразумно живущих невидимое, существо неизменное, нераздельное, трисвятое, свет простой и безвидный, совершенно несложный, бестелесный, нераздельный и никакою природою неуловимый, каким образом Ты, о Царю, был видим, как и я, познаваем седящими во тьме, носим на руках Твоей Святой Матери, связываем, как убийца, телесно страдал, как злодей, желая, конечно, меня спасти и в рай славы опять возвести? Таково Твое домостроительство, Слове, таково пришествие, таково благоутробие Твое и человеколюбие, бывшее ради нас всех человеков: верных и неверных, язычников, грешников и святых. Ибо явление Твое соделалось общим для всех спасением и искуплением.

Происходящее же сокровенно во мне блудном и частным образом совершающееся в известной неизвестности, то есть ведомо для меня, неведомо же для других, какой язык изречет? какой ум изъяснит? какое слово выразит, чтобы и рука моя могла начертать то? Ибо поистине, Владыко, страшно и ужасно, и превосходит слово то, что мне видится Свет, Которого мир не имеет, и меня любит Тот, Кто не пребывает в этом мире, и я люблю Того, Которого отнюдь нет среди видимого. Сидя на ложе, я нахожусь вне мира, и пребывая в своей кельи, вижу Того, Кто вечно пребывает вне мира, и Кто соделался [человеком в мире] (τὸν ἔξωθεν τοῦ κὸσμου ὄντα τε καὶ γενόμενον βλέπω) с Которым я и беседую, дерзко же будет сказать – Которого и люблю (φιλῶ) ¹⁴⁶, и Он меня любит (φιλεῖ). Одно созерцание Его служит для меня пищей и прекрасным питанием; соединяясь же с Ним, я восхожу превыше небес, и знаю, что это истинно и достоверно бывает. Где же тогда находится это тело, – не знаю. Знаю, что пребывающий недвижимым нисходит (ко мне). Знаю, что [по природе] невидимый видится мне. Знаю, что далеко отстоящий от всей твари воспринимает меня внутрь Себя и скрывает в объятиях, и я нахожусь тогда вне всего мира. С другой стороны, и я смертный и ничтожный среди мира внутри себя созерцаю всего Творца мира, и знаю, что не умру, пребывая внутри (самой) Жизни и имея всецелую, внутри меня возрастающую Жизнь. Она и в сердце моем находится и на небе пребывает; здесь и там Она видится мне в равной мере блистающею. Но могу ли я хорошо уразуметь, каким образом это бывает? и в состоянии ли я высказать тебе [хотя] то, что разумею и вижу? Ибо поистине совершенно невыразимо то, чего око не видело, ухо не слышало, и что на сердце плотское никогда не всходило (Ис. 64, 4; 1Кор. 2, 9). Благодарю Тебя, Владыко, что Ты помиловал меня и дал мне видеть это и таким образом записать, и потомкам моим поведать о Твоем человеколюбии, дабы и ныне (этим) тайнам научались (μυηθῶσι) народы, племена и языки, что всех горячо кающихся Ты милуешь, как (помиловал) Апостолов Твоих и всех святых, благодетельствуешь им, почитаешь их и прославляешь, Боже мой, как взыскующих Тебя с великою любовью и страхом, и к Тебе единому взирающих – Творцу мира, Которому подобает слава и честь, держава и величие, как Царю и Богу и Владыке всего (мира), ныне и всегда непрестанно во веки веков. Аминь.