Вегетарианство

Под именем вегетарианства (от латинского слова vegetare – произрастать) разумеется направление в воззрениях современного общества, представители которого считают единственной естественной пищей человека продукты растительные. Общества вегетарианцев возникли в Англии в половине прошлого столетия (в 1847 г.), затем в Америке и на материке Европы. В настоящее время во многих государствах Западной Европы и в Америке вегетарианские общества, ассоциации, кружки и т.п. исчисляются целыми сотнями и тысячами, и вегетарианские столовые, рестораны, отели, обслуживающие исключительно интересы и потребности вегетарианцев, а также и литературные произведения, пропагандирующие вегетарианство, с каждым годом увеличиваются все более и более. Заметным становится распространение вегетарианства и у нас в России. В защиту своего учения вегетарианцы приводят такие данные:

человек принадлежит к разряду существ плодоядных, а не всеядных и плотоядных;

растительная пища содержит все необходимое для питания и может поддерживать силы и здоровье человека в той же степени, как и пища смешанная, т.е. животно-растительная;

растительная пища лучше усвояется, чем мясная;

мясное питание возбуждает организм и сокращает жизнь, а вегетарианство, напротив, сохраняет и удлиняет её;

человечество по самому существу вещей влечется в более или менее отдаленном будущем к вегетарианству вследствие так называемой экспекторации (состоящей в постепенном уменьшении числа скота, вызываемом увеличением населения и уменьшением пастбищ).

Само по себе признание подобных оснований и других культурно-исторических данных, приводимых учеными и мыслителями в пользу вегетарианства, а равно и выполнение соответствующих этому признанию требований вегетарианского пищевого режима, конечно, не представляет собой чего-либо противохристианского; так как с христианской точки зрения о принципиальном – запрещении человеку питаться только одной растительной пищей не может быть и речи. Но многие обосновывают вегетарианство на том, что животные – «наша родня», "наши братья», а потому люди, убивая животных для пищи, совершают «самое возмутительное и гнусное братоубийство». Очевидно, в данном случае духовный мир человека низводится на степень животных и признается тождество животного с человеком. Опирающиеся на таком основании вегетарианцы являются поборниками материализма, и такое тесно связанное с их атеистическим учением вегетарианство является не только противохристианским, но и противорелигиозным.

Вместе с этим иные из вегетарианцев, отвергая всякую солидарность с Православной Церковью, ставят употребление растительной пищи в основу нравственности, выводят из него все высокие нравственные качества, утверждая, что «растительная пища сама по себе создает много добродетелей». Так, в противоположность учению Спасителя, что «не входящее во уста оскверняет человека, но исходящее изо уст», и что скверна исходит от сердца (Мф. XV, II, 18), один из указанных сторонников вегетарианства писал: «Если бы христиане отказались от употребления в пищу крови и мяса,– тогда в короткое время ослабели бы, а может, и совсем перестали бы существовать между ними взаимные смертоубийства, дьявольские распри и жестокости». Но как бы такие вегетарианцы ни были уверены в том, что «их система поражает самый корень зла и обещает выгоды не утопические», однако от того, что люди перестанут есть мясо, не водворится на земле рай, Царство Божие. Христианство тем и отличается от разных утопических теорий, что ясно различает идеал и действительность и, указывая человеческим стремлениям конечную цель в идеал, в то же время никогда не теряет из виду и действительности. А в этой действительности и невозможно полное осуществление идеального счастья; нужды, горе и ссоры всегда будут спутниками в нашем настоящем состоянии, так как причина этих несчастных состояний не внешняя, не случайная и преходящая, а глубочайшая, внутренняя, заключающаяся в повреждении грехом самой природы человека.

Таким образом, корень всех бедствий лежит гораздо глубже, чем думают указанные вегетарианцы, и то средство, на которое они полагаются, одно, само по себе, не может уврачевать зла: средство слишком для того мало, поверхностно и незначительно. То правда, что воздержание вообще и, в частности, неупотребление мясной пищи обуздывает наши страсти и похоти плотские, дает большую легкость нашему духу и помогает ему высвободиться из-под владычества плоти и покорить её себе. Но полагать воздержание от животной пищи в основу нравственности, выводить из него все высокие нравственные качества и утверждать, что вегетарианская «система поражает самый корень зла», противно истинному христианскому учению. Само собою разумеется, что не может быть терпима в недрах св. Церкви проповедь о необходимости употребления только одной растительной пищи и в том случае, когда запрещение вкушать мясо опирается на соответствующие еретические воззрения, как это последнее мы встречаем среди некоторых «сожженных в совести своей» «лжесловесников» древнего и нашего времени (см., напр., о манихеях и хлыстах). «Аще кто», говорится в 51-м правиле свв. Апостол, удаляется от мяса «не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело», тот «или да исправится, или да будет отвержен от Церкве»; по 2-му правилу Гангрского собора, «аще кто с благоговением и верою ядущего мясо (кроме крови, идоложертвенного и удавленины) осуждает, аки бы, по причине употребления онаго, не имеющаго упования, да будет под клятвою» (см. также Ал. 53, 63, Анк. 14, Вас. Вел. 76). Как видно из этих правил, св. Церковь считает нетерпимым пребывание в её ограде отказывающихся от вкушения мяса по побуждениям, не соответствующим достоинству её истинных чад, и строго осуждает также и тех, которые порицают других за употребление животной пищи, будто бы служащей препятствием ко спасению.

Таким образом, употребление одной только растительной пищи может быть даже преступлением, подвергающим суровой каре членов св. Церкви, если основой невкушения ими мяса служит склонность их к затемнению чистоты, а тем более, конечно, к утрате Христова учения. Но соблюдение растительного пищевого режима может основываться исключительно только, напр., на признании, что «путь к здоровью, силе и бодрой старости ведет чрез огород, плодовый сад и пшеничное поле», и вообще невкушение мяса может быть вне всякой связи с какими бы то ни было несогласными с истинным христианством воззрениями и побуждениями. Такое вегетарианство, как было уже замечено выше, не заключает в себе ничего противного св. вере. Мало того. Как известно, невкушение мяса издревле является строго охраняемым св. Церковью установлением, обязательным для избравших иноческий подвиг в течение всей их жизни и для остальных членов св. Церкви соблюдение того же самого установления обязательно в определенные периоды церковного года (в многодневные и однодневные посты). Но эта последняя обязательность не является вместе с тем повелением в остальное время непременно вкушать мясо, а лишь разрешением употреблять этот род пищи.

Ни в Ветхом, ни в Новом Завете не устанавливается обязательность вкушения мяса как обычной пищи. Самое разрешение на животную пищу было дано людям Господом Богом после потопа (Быт. IX, 2–4); до того же времени люди, согласно заповеди, данной Господом нашим прародителям в раю (Быт. 1, 29), питались исключительно растительной пищей. Вообще, решение вопроса о вегетарианстве, взятом вне связи его с еретическими и антихристианскими воззрениями, может быть, согласно разработке этого вопроса в нашей современной церковной литературе, формулировано так: «лучше питаться растительной пищей, как наиболее естественной и согласной с нравственной природой человека, и «могий вместити да вместить», а если кто не в состоянии воздержаться от мясной пищи, то он имеет на это разрешение, и никто не в праве его в этом укорять» (см. Быт. III, 17–19; XVIII, 8, 27; IV, 25; Исх. XII, 1–23; Лев. XI; Втор. XIV; Тов. VI, 6; Мф. XIV, 19–20; XV, 2, II, 36–37; Map. III. 20; Лук. X, 8, XXIV, 42–43; Иоан. VI, II; Деян. XV, 19–20, 28–29; Рим. XIV; 1Кор. VIII, X, 23–31; 1Тим. IV, 1–5).