Глава 8. Телеологические аргументы

Под аргументом от разумного замысла я подразумеваю такое доказательство, которое восходит от некоей общей модели порядка во вселенной или от удовлетворения потребностей мыслящих существ к Богу, ответственному за эти явления. Доказательство от общей модели порядка я называю телеологическим аргументом (термин «телеологический аргумент» обычно используется для того, чтобы обозначить спектр похожих аргументов, представляющих собой «аргумент от разумного замысла». Я использую термин «телеологический аргумент» в более узком смысле). Эта глава будет посвящена телеологическим аргументам. В 10 главе я буду рассматривать доказательство от наличия удовлетворения потребностей мыслящих существ, и это доказательство я буду называть «аргументом от божественного промысла». В определении телеологического аргумента я подчеркиваю слова «общая модель»: я не буду считать аргумент в пользу существования Бога, исходящий от некоей частной модели порядка, представляющей собой отдельный, уникальный случай, телеологическим аргументом.

Начнем с различения между пространственным и темпоральным порядками, между тем, что я буду называть упорядоченностью соприсутствия (co-presence) и упорядоченностью последовательности (succession). Примером упорядоченности соприсутствия будет город с правильной планировкой улиц или книжные шкафы в библиотеке, где книги расположены в алфавитном порядке по имени автора. В качестве упорядоченности последовательности могут выступить простые типы поведения объектов, такие как согласованные движения рук и ног партнеров во время танца. И в том, и в другом случае упорядоченности порождены самими людьми. Для вселенной же характерны упорядоченности обоих видов, не порожденные людьми или другими телесными существами. Прежде всего, темпоральный порядок последовательностей событий систематизирован в виде законов природы. Из книг по физике, химии, биологии мы можем узнать о поведении практически всего в мире. Эти законы поведения могут быть выражены сравнительно простыми формулами, доступными для человеческого понимания, и с их помощью люди могут успешно предсказывать будущее. Упорядоченность вселенной, на которую я обращаю внимание, в данном случае – это ее соответствие формулам, ее простота, ее подчинение научным законам. В этом смысле упорядоченность вселенной – это нечто совершенно поразительное. Вселенная вполне естественным образом могла бы быть хаотичной, но – нет! Она в высшей степени упорядочена. К тому же, существует пространственный порядок сложного расположения частей человеческого тела (и тел животных). Наши конечности, печень, сердце, почки, желудок, органы чувств и т. д. имеют такое строение, что (с учетом данной закономерности темпорального порядка) наши тела представляют собой подходящие носители для того, чтобы обеспечить нас обширнейшими знаниями о мире и осуществлять великое множество самых разных действий в этом мире (более подробно об этом идет речь в 6 главе). Это напоминает работу сложной машины, в которой части организованы таким образом, чтобы получался общий результат действия, хотя машины, которые люди до сих пор конструируют, гораздо менее сложны, чем человеческое тело¹³⁵.

Я убежден в том, что телеологический аргумент, как от темпорального, так и от пространственного порядка, является предпринятой философами кодификацией реакции на мир, глубоко запечатленной в человеческом сознании. Люди воспринимают умопостижимость мира как свидетельство разумности творца. Пророк Иеремия жил в эпоху, когда вера в существование Бога-творца (или нескольких богов) не подвергалась сомнению. Что действительно было предметом споров, так это то, существует ли только один бог, и в какой мере простираются его могущество, благость и знание. Иеремия доказывал, исходя из упорядоченности мира, что существует один могущественный и истинный Бог, и что Он есть Господь. Ссылаясь на масштабы творения, он доказывает могущество творца: ...Неисчислимо небесное воинство и неизмерим песок морской (Иер. 33:22). Он утверждает, что упорядоченность творения обнаруживает разумность его создателя и говорит о «завете дня и ночи», в соответствии с которым они упорядоченно следуют друг за другом, и об уставах неба и земли (Иер. 33:25), используя их как аргумент в пользу истинности иудейского Бога. С тех пор мы имеем аргумент от темпорального порядка.

Мы также находим доказательство [бытия Бога] от темпорального порядка в пятом доказательстве Фомы Аквинского, которое звучит следующим образом:

Пятый путь идет от целесообразности природы. Действия вещей, лишенных способности разумного целеполагания, например, природных тел, таковы, что устремлены к некоей цели и всегда или почти всегда ведут к ней наилучшим образом. Отсюда ясно, что их целеустремленность не случайна, а направляема сознательной волей. Но так как сами они лишены разума и не могут сознательно стремиться к цели, их направляет нечто разумное и сознающее; так и стрела направляется лучником в цель. Следовательно, есть некая разумная сущность, направляющая все природные вещи к их цели, эту-то сущность мы и называем Богом¹³⁶.

Фома доказывает, что упорядоченность действий всех неодушевленных вещей обнаруживает, что некое разумное существо направляет их (заставляет их двигаться таким образом, чтобы они достигали некие цели), и от этого он переходит – очень быстро – к заключению о том, что «некая разумная сущность» ответственна за упорядоченное движение всех неодушевленных вещей (за исключением, возможно, того поведения, за которое несут ответственность сами люди и животные).

На мой взгляд, совершенно очевидно, что ни один аргумент от темпорального порядка, будь то пятое доказательство Фомы или какое-то другое, не может быть хорошим дедуктивным доказательством, поскольку, хотя посылка его, несомненно, правильная (всеобъемлющий порядок, присущий миру), переход от посылки к заключению не является достоверным дедуктивным умозаключением. Несмотря на то, что порядок может быть сильным свидетельством в пользу существования его устроителя, очевидно, что наличие порядка может совмещаться и с отсутствием такого устроителя: едва ли может быть логически необходимо, чтобы весь мировой порядок был вызван некоей личностью. И хотя (я настаиваю на этом) предположение о том, что одна личность ответственна за упорядоченность мира, гораздо проще, а значит, и гораздо более вероятно, чем предположение о том, что упорядоченность связана со многими личностями, тем не менее, кажется, что второе предположение логически лучше сочетается с [эмпирическими] данными. Поэтому мы должны вернуться к более существенному вопросу о том, является ли аргументация, идущая от темпоральной упорядоченности мира к Богу, достаточным (З- или П-) индуктивным доказательством. Поскольку именно такие соображения применимы ко всем утверждениям о том, что некое доказательство от наблюдаемых свойств мира к существованию Бога является достаточным дедуктивным аргументом, я не буду в дальнейшем их повторять, когда мы перейдем к рассмотрению новых доказательств этого типа. Я буду подразумевать, что не существует дедуктивно достоверного доказательства такого рода.

Однако, прежде чем перейти к рассмотрению вопроса о том, является ли доказательство от темпорального порядка достаточным индуктивным доказательством, я должен предварительно обсудить три момента. Во-первых, можно возразить, что этот темпоральный порядок вовсе не является объективно присущим миру, а создан самими людьми: то есть нам только кажется, что мы усматриваем этот порядок в мире, на самом же деле мы налагаем его на мир, а не усматриваем независимо от этого наложения. Говоря другими словами, всё, что представляет собой этот темпоральный порядок – это соответствие между способом существования вещей в мире и теми моделями, которые люди в состоянии помыслить и описать. Однако на самом деле темпоральный порядок мира – нечто более глубокое, чем это. Мы совершенно правильно объясняем то, что наблюдаем, на основе законов природы, которые включают в себя физическую необходимость (я рассматриваю это на с. 55–56), которая определяет поведение вещей и позволяет предсказывать их поведение в будущем. Таково действие этих простых законов природы, которое этот аргумент пытается объяснить.

Существует еще одно возражение – на основании того, что мы обнаруживаем упорядоченность во вселенной, ничего нельзя объяснить, поскольку, возможно, мы просто не в состоянии обнаружить что-либо еще: если бы вселенная не была упорядоченной, то мы бы не обсуждали этот факт (если бы в ней не действовали законы природы, то не было бы и упорядоченно функционирующих организмов, а значит, не было бы и человеческих существ). Поэтому нет ничего удивительного в том, что люди обнаруживают порядок во вселенной: возможно, мы и не можем обнаружить что-либо еще. Очевидно, что это слишком сильное заключение. Было бы достаточно иметь немного упорядоченности в наших телах и вокруг наших тел, и при этом мог бы быть хаос за пределами Земли при условии, что Земля была бы в целом не подвержена воздействию этого хаоса. Однако в мире существует гораздо больше упорядоченности, чем это необходимо для существования человека. Поэтому люди могли бы обсуждать факт упорядоченности вселенной даже если бы мир был гораздо менее упорядоченным, чем он есть. Но, совершенно независимо от этого небольшого замечания, это доказательство всё равно полностью несостоятельно по другой причине, которую можно показать с помощью аналогии. Предположим, что маньяк похитил некоего человека и запер его в комнате с тасующей карты машиной. Машина одновременно тасует десять колод карт, а затем выбрасывает по одной карте из каждой колоды и показывает сразу десять карт. Похититель говорит жертве, что скоро он включит машину, и она выбросит первые десять карт, но если этот набор не будет состоять из одних тузов червей, то машина сразу же выключится и взорвется [уничтожив жертву]. Затем он включает машину, и, к изумлению и облегчению жертвы, выбрасывает тузов червей из каждой колоды. Жертва полагает, что этот поразительный факт объясняется тем, что машина определенным образом отрегулирована. Но похититель, который вновь возникает перед ним, не согласен с этим предположением. «Не удивляйся тому, что машина выбросила только тузы червей, – говорит он. – Ты и не смог бы увидеть что-либо еще: ведь тебя бы здесь просто не было, если бы выпали другие карты». Но, разумеется, права жертва, а не похититель. Действительно, то, что выпало десять тузов червей – это экстраординарный факт, требующий объяснения. То, что этот маловероятный порядок является необходимым условием того, что выпавшие карты вообще будут восприняты, делает это не менее необычным и нуждающимся в объяснении. Исходный пункт приверженца телеологии состоит не в том, что мы скорее склонны воспринимать порядок, чем беспорядок, а в том, что существует скорее порядок, а не беспорядок. Возможно, только при наличии порядка мы можем знать сущее, но от этого сущее не становится менее необычным и нуждающимся в объяснении.

Третье предварительное соображение связано с видами упорядоченностей, к которым этот аргумент приложим. В нашем мире существует два вида упорядоченности темпоральной последовательности: феноменальная (поверхностная, воспринимаемая) упорядоченность, которая представляет собой очень приблизительные вероятностные законы, описывающие примерно 97 процентов того, что происходит, и фундаментальная упорядоченность, которая всё это объясняет. Феноменальные упорядоченности макроскопичны, и ими руководствуются люди (и высшие животные) в своей повседневной жизни, они очевидны для необразованных людей. Эти упорядоченности включают в себя то, что из семян при регулярном поливе вырастают растения; то, что люди, лишенные пищи и воды, примерно через один-два месяца умирают; то, что одни грибы являются съедобными, а другие – ядовитыми; то, что выпущенная стрела мгновенно пронзает кожу человека; то, что день следует за ночью, а ночь – за днем через примерно равные интервалы (как отмеренные маятниковыми часами), и так далее. Однако ученые открывают более глубокие упорядоченности, лежащие в основе всех этих феноменальных упорядоченностей. Феноменальные упорядоченности являются следствием химических законов, в соответствии с которыми атомы различным образом комбинируются в молекулы, и в результате возникает устойчивость цельных объектов, а они, в свою очередь, связаны с физическими законами, управляющими электронами, протонами и нейтронами, из которых состоят атомы, которые связаны с законами, управляющими кварками, из которых состоят протоны и нейтроны, и так далее. Законы этого последнего уровня включают в себя законы четырех сил (тяжесть, электромагнитные явления, сильное взаимодействие и слабое взаимодействие), связанные с общими требованиями квантовой теории и общей теории относительности. Возможно, законы электромагнетизма и слабого взаимодействия выводятся из более общих законов «электрослабой» теории, и есть некоторые основания полагать, что в свое время физики откроют «всеобщую теорию», законы которой (оставаясь в рамках науки) будут иметь не более сложное объяснение¹³⁷, и которая объяснит все физические феномены. Таким образом, физический мир управляется относительно простыми фундаментальными законами (детерминистскими или, скорее, вероятностными), касающимися мельчайших, не доступных наблюдению, «строительных блоков» мира, причем, на основе этих законов часто формулируются законы поведения наблюдаемых объектов среднего размера. Не всякое поведение физических объектов на воспринимаемом уровне управляется простыми закономерностями: движение маятника – да, изменение погоды – нет. Феноменальные упорядоченности не связаны с тем, что происходит всегда, но лишь с тем, что случается почти всегда, и потому они очень надежны, но не являются полностью надежными. Дома, мосты и деревья обычно неподвижны, но могут внезапно обрушиться. Арахис обычно съедобен, но в редчайших случаях он может оказаться ядовитым.

То, что мы наблюдаем, а затем используем для того, чтобы достичь своих целей – это феноменальные упорядоченности (почти полностью надежные). Упорядоченности (феноменальные и фундаментальные) возможны только в том случае, если мы в состоянии различать вещи и отличать их от наших тел. Если мы выращиваем растения, то это, несомненно, тот случай, когда наша воля через определенные основные действия достигла этого результата. Но, если только мы не хотим быть неразумными существами, нам следует наблюдать феноменальные упорядоченности и учиться по ним. Люди (а нередко и высшие животные) способны наблюдать, как прорастают семена при поливе, как день сменяется ночью, и экстраполировать эти наблюдения на упорядоченности, описав их как простейший случай того, что они наблюдают (то есть они могут прийти к заключению, что то, что заставляет прорасти те семена, которые они наблюдают, должно заставлять прорасти вообще все семена и т. д.). Они могут полагаться на эти упорядоченности при достижении того или иного результата. Они могут поливать семена и – в результате – выращивать растения. Чтобы долгое путешествие не оказалось тяжелым, они могут отправиться в путь днем, а не ночью, так как им известно, что скоро опять наступит день. Знание таких упорядоченностей обеспечивает людям возможность выбора. Обнаружив, что поганки ядовиты, они могут отравить ими кого-нибудь, предложив съесть их, или, напротив, могут предотвратить случайное отравление ими, уничтожив их и предупредив людей о том, что они ядовиты, или же, наконец, они могут не делать ни того, ни другого.

Итак, для того чтобы жители вселенной могли достичь своих целей, во вселенной должна быть упорядоченность на том или ином уровне. А для того, чтобы распознавать и использовать эти упорядоченности, обитателям вселенной нужны органы чувств, способные к восприятию объектов того или иного уровня. В нашем мире и фундаментальные, и множество менее фундаментальных упорядоченностей являются относительно простыми. Последний вид упорядоченностей я назвал «феноменальными», потому что, насколько нам известно, это единственный вид упорядоченностей, которые разумные существа, населяющие наш мир, воспринимают. Но если есть такие существа, которые способны воспринимать без помощи приборов местоположение отдельных атомов, тогда они могут использовать закономерности поведения этих атомов для достижения своих целей. Однако нет никаких гарантий, что упорядоченность на фундаментальном уровне (поведение фундаментальных частиц) будет обеспечивать пригодную для использования упорядоченность на менее фундаментальном уровне. Случится ли это, будет зависеть от того, что собой представляют эти фундаментальные законы, и от граничных условий (boundary conditions) вселенной. Даже в нашем мире, если температура никогда не станет достаточно низкой для того, чтобы атомы соединялись в плотные объекты среднего размера, будут лишь облака газа или жидкости, поведение которых никак не является слишком простым. Также могут действовать весьма сложные законы природы в маленьком масштабе, порождающие множество довольно простых закономерностей в большом масштабе, поскольку возможно, что граничные условия вселенной обусловили то, что обнаружить фундаментальные частицы можно только когда они соединяются в более крупные объекты, и их поведение в этих комбинациях сводится к нескольким очень простым моделям. Но очевидно, что полный хаос на фундаментальном уровне приведет к хаосу на любом другом уровне.

Аргумент от темпорального порядка – это аргумент от упорядоченности на том или ином уровне. И несмотря на то, что действие нефундаментальных законов может быть объяснено действием фундаментальных законов, то, что эти фундаментальные законы природы собой представляют, – это, подобно самому существованию сложной физической вселенной, то, с чего начинается наука в попытке объяснить другие вещи. Это как раз то «слишком большое» для науки, чтобы она могла его объяснить.

Итак, зададимся вопросом: какова внутренняя вероятность того, что во вселенной без Бога на некотором уровне будут действовать законы природы, обеспечивающие высокую степень предсказуемости поведения объектов? Ответ на этот вопрос во многом зависит от того, что мы понимаем под законами природы. Во 2 главе я рассматриваю три понимания законов природы. Первое представляет собой совершенно невероятный юмовский подход, развитый Дэвидом Льюисом, – подход, согласно которому подчинение всех объектов законам природы – это просто то, что они действуют согласованно и не существует более глубокого объяснения этой согласованности. Это просто конечный грубый факт (как на фундаментальном, так и на феноменальном уровне), – то, что объекты (субстанции) подразделяются на виды (электроны, позитроны; маятники, семена) таким образом, что простейшая экстраполяция их прошлого поведения позволяет сделать обобщение, дающее возможность более или менее правильного предсказания их будущего поведения. В ближайшем прошлом, как и в более далеком прошлом, каждый позитрон продолжает притягивать каждый электрон с той же самой силой, обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. Но существует бесконечное множество других способов поведения объектов, почти все из которых таковы, что простейшая экстраполяция их прошлого поведения не позволит сделать точного предсказания их поведения в будущем. Только если существует общая причина, объясняющая поведение объектов, можно полагать, что они будут вести себя тем же способом. Но, согласно юмовскому пониманию законов природы, во вселенной без Бога нет более глубокого объяснения гармоничного поведения объектов. С этой точки зрения «законы» не дают реальное объяснение поведения объектов, а просто описывают его.

Альтернативные трактовки законов природы представляют собой понимание «законов» как некоего свойства мира, добавочного к простой последовательности событий, как свойства физической необходимости, которая является частью мира. Мы уже убедились во 2 главе, что физическую необходимость можно понимать либо как отдельное от объектов (субстанций) свойство, которое управляется ими, либо как конститутивный аспект этих объектов. Первое понимание ведет к картине мира, состоящего, с одной стороны, из событий (зависящих, возможно, от субстанций с их свойствами) и, с другой стороны, законов природы. Согласно наиболее общей версии такого подхода, законы природы являются логически контингентными отношениями между универсалиями. Подчинение всех объектов простым законам природы представляет собой в рамках данного подхода экземплификацию (instantiation) значительного числа универсалий, каждая из которых простым образом связана с одной или двумя другими универсалиями. Если, вопреки всем возражениям, высказанным во 2 главе, мы все-таки примем эту точку зрения, первый вопрос, который возникнет перед нами: почему должны существовать универсалии, связанные друг с другом, еще до того, как они были реализованы, и почему (если существует вселенная, а значит, некоторые универсалии должны быть реализованы) значительное число универсалий должно быть реализовано таким образом, чтобы в итоге получилась целостная система законов природы? Ведь может быть множество универсалий, которые были реализованы без согласования с другими универсалиями, а потому какой-либо предсказуемый результат такой реализации невозможен. Но с точки зрения данного подхода, в сущности все универсалии связаны с другими универсалиями. Среди универсалий могут существовать универсалии такого вида, которые были реализованы лишь один или два раза за всю историю вселенной, причем их существование вероятнее, чем существование таких универсалий, как «фотон» или «медь», экземплификация которых была частой, а потому их можно использовать для продуктивных прогнозов. И, опять же, математические отношения между универсалиями (например, между массами тел, расстояниями между ними, их притяжением) могут быть такой сложности, которую невозможно было бы вывести из предыдущего поведения объектов.

Итак, я предполагаю, что вселенная без связей между универсалиями будет проще, чем вселенная, в которой эти связи есть, а вселенная со связями простого типа будет проще, чем вселенная со связями настолько сложного типа, что разумные существа не смогли бы прогнозировать поведение объектов посредством простой экстраполяции их предыдущего поведения. Для теорий единой вселенной (все они имеют одинаковый масштаб) простота – это единственный показатель внутренней вероятности. Из этого следует, что если мы считаем важным то, что – я настаиваю на этом – и должны считать важным (что очень простая теория является гораздо более вероятной, чем дизъюнкция многих более сложных теорий), то было бы гораздо вероятнее, что между универсалиями вовсе нет никаких связей и вселенная хаотична. Однако отметим, что если мы сочтем простоту гораздо менее важной и предположим, что более простая теория является всего лишь чем-то более вероятным, чем более сложная теория, то, возможно, будет более вероятно, что один из ряда альтернативных наборов очень простых связей между универсалиями будет предпочтительнее, чем полное отсутствие таких связей. Но в таком случае, поскольку существует множество сложных способов, с помощью которых универсалии могут быть связаны, и поскольку мы придаем простоте лишь умеренное значение, то, по крайней мере, вероятно, что будет поддерживаться одна из этих сложных связей между универсалиями, чем одна из простых связей, так как первых существует гораздо больше (бесконечно больше). В любом случае, маловероятно, чтобы во вселенной без Бога существовали простые связи между универсалиями и при этом были бы такие простые законы природы.

Та же самая проблема возникает при «субстанциально-силовом и предрасположен-ном» (С-С-П) подходе к законам природы. Согласно этому подходу, силы и предрасположенности относятся к свойствам субстанций. В таком случае законы природы представляют собой всего лишь возможные упорядоченности, причем упорядоченности не просто темпоральных последовательностей (как у Юма), но каузальных последовательностей, то есть упорядоченности в самих каузальных силах (явленных и неявленных) субстанций различного рода. Согласно этому подходу, подчинение всех объектов простым законам природы состоит в том, что все субстанции подразделяются на очень небольшое число типов с одними и теми же силами и предрасположенностями. Почему это происходит? В рамках С-С-П подхода есть предварительный ответ на этот вопрос, который может объяснить это обстоятельство, в отличие от двух других подходов, не дающих ответа на этот вопрос. Модель С-С-П дает ответ на основе каузального происхождения субстанций. Субстанция обладает силами и предрасположенностями к такому подразделению, потому что она была порождена другой субстанцией, применяющей эту силу (благодаря некоторой предрасположенности к этому) для того, чтобы породить субстанцию с точно такими же силами и предрасположенностями. Если протон (вместе с электроном и нейтрино) порожден разрушением нейтрона, тогда силы и предрасположенности протона возникли благодаря силам и предрасположенностям нейтрона. Существуют различные способы, с помощью которых все субстанции подразделяются на очень небольшое число видов описанным образом, в соответствии с тем, имел ли этот процесс начало, и какого рода это начало было.

Предположим, во-первых, что вселенная имеет начало. Есть два различных вида теорий происхождения вселенной. Ее первоначальное состояние могло быть либо пространственно протяженным, либо точечным. В первом случае мы по прежнему будем иметь множество субстанций, но, возможно, плотно упакованных в очень тесном пространстве. В терминах теории Большого взрыва там не было буквально понятой сингулярности: если обернуться и взглянуть на вселенную в обратной временной последовательности, то можно было бы обнаружить всё более и более сжатые состояния, вселенная началась с очень сжатого (хотя и не до бесконечности) состояния. А если это состояние должно было положить начало нашей современной вселенной, содержащей очень небольшое количество типов субстанций, то оно само должно состоять из очень большого числа субстанций немногих типов. Во втором случае начальное состояние вселенной должно быть буквально точечным. Согласно этой теории, в самое первое мгновение своей истории вселенная представляла собой непротяженный точечный объект, обладающий достаточной энергией (силой), чтобы распадаться на бесчисленное количество субстанций немногих типов и предрасположенный использовать эту силу в то или иное время. Предположим, во-вторых, что вселенная бесконечна во времени. Тогда эти свойства каждой субстанции (сила и предрасположенность) детерминированы свойствами предшествующих субстанций. В этом случае могут существовать субстанции с совершенно такими же свойствами (включая силы, необходимые для порождения субстанций существующих типов), только если они существовали всегда.

Изучение данных современной физики и космологии позволит нам приблизительно сказать, каким образом возможно на основе этих данных сформулировать три различные теории: на основе чего возможно, что мы обнаруживаем эти данные, представленные в каждой теории, и насколько простыми являются эти теории. Моя оценка современного состояния космологии заключается в том, что теории, согласно которым вселенная имеет начало, более вероятны, чем теории вселенной, бесконечной во времени, а также, что эволюция от очень сжатого состояния более вероятна, чем эволюция от бесконечно сжатого состояния. Ведь вся материя-энергия, сосредоточенная в одном непротяженном точечном объекте, как я предполагаю в предыдущей главе, не является возможностью, разрешенной современной теорией материи-энергии, которая требует существенных усложнений для того, чтобы допустить это, согласуя это допущение с современными данными. Но, разумеется, новые данные могут изменить эту возможность.

Однако наш вопрос состоит не в том, какова апостериорная, основанная на физических данных, вероятность истинности различных теорий, а в том, какова априорная вероятность истинности теории, утверждающей наличие очень небольшого количества субстанций во вселенной без Бога. Она будет зависеть исключительно от относительной простоты этих трех теорий (поскольку все они имеют одинаковый диапазон) и от вероятности (которую каждая из них обеспечивает) того, что субстанции таких видов возникнут. Простота – это единственный релевантный априорный критерий. Нет никаких сомнений в том, что теория, согласно которой вселенная начинается с некоей точки, проще, а потому ее внутренняя вероятность выше, чем у любой специфической теории, согласно которой вселенная началась со множества субстанций. Причем, она настолько проще, что я полагаю, что она намного более вероятна, чем совокупность всех теорий, утверждающих, что вселенная началась со множества субстанций или что она всегда из них состояла.

Но если вселенная начала свое существование с непротяженного точечного объекта, то наиболее простая теория ее возникновения, похоже, будет состоять в том, что эта точка не обладала бы силой, достаточной для того, чтобы породить протяженные субстанции. А в том случае, если бы она все-таки обладала такой силой, было бы проще всего предположить, что этой силы хватило бы на порождение только одной протяженной субстанции. Теория же, согласно которой начальная точка обладала бы силой, достаточной для того, чтобы породить протяженные субстанции, подразделяющиеся на несколько видов и обладающих силой для порождения таких же субстанций, предрасположенных к тому, чтобы использовать свои силы время от времени, – такая теория представляется одной из числа в равной степени простых теорий, но менее простой, чем та, согласно которой существовал непротяженный точечный объект, лишенный силы, или обладающий силой, достаточной для того, чтобы породить лишь одну протяженную субстанцию. Однако любая теория, согласно которой в самом начале или всегда существовало множество субстанций, подразделяющихся на виды с одинаковыми силами и предрасположенностями, – это, опять же, теория, предполагающая крайне маловероятное совпадение. Такое совпадение настоятельно требует объяснения на основе единого общего начала, обладающего силой для того, чтобы его породить. Точно так же, как мы объясняем одинаковость всех монет данного государства единой литейной формой, или общий стиль множества картин объясняем тем, что их написал один и тот же художник, так и здесь нам следует искать объяснение того, что все физические объекты обладают одними и теми же силами, в том, что все они проистекли из одного общего истока. Итак, согласно С-С-П подходу к законам природы, равно как и подходу с точки зрения универсалий (и a fortiori юмовскому подходу), в высшей степени маловероятно, что во вселенной без Бога законы природы будут достаточно простыми для того, чтобы разумные существа могли как правило успешно осуществлять экстраполяцию прошлого на будущее.

Теизм предполагает (с высокой степенью вероятности), что Бог создаст человеческих свободных агентов, как это было изложено в 6 главе. Они будут представлять собой телесные существа с ограниченными вначале силой и знанием. Для того чтобы увеличить свою силу, им нужно выяснить, какие из их основных действий и в каких условиях будут иметь конкретный отдаленный эффект, например, какие основные действия, совершенные в некоторых условиях, приведут в итоге к построенному зданию, а какие – к созданию бомбы. Только обладая этим знанием, они смогут выбирать, строить ли им дома или создавать бомбы. Но для того, чтобы [разумные] существа могли обнаружить средства для достижения того или иного результата, в поведении самих вещей должны присутствовать простые упорядоченности, которые эти существа смогут заметить и использовать. В этом случае кирпич, положенный поверх цемента, который, в свою очередь, положен поверх другого кирпича, будет закреплен и выдержит большее давление, и т. д., и т. п. Теизм формирует у нас представление о мире на некотором феноменальном уровне: мы ожидаем увидеть мир простым и правдоподобным. Теизм приводит нас к мысли, что Бог создаст изначальную сингулярность нужного типа или начальную систему субстанций с одними и теми же силами и предрасположенностями нужного типа и будет поддерживать их существование или что Он всегда будет поддерживать существование таких субстанций (или же, при рассмотрении законов природы с точки зрения универсалий, теизм приводит нас к ожиданию того, что Бог создаст нужные типы связей между универсалиями. А если принять юмовский подход к законам природы, тогда теизм заставляет нас ожидать, что Бог создаст вещи, поведение которых будет простым и упорядоченным).

Я допускаю всё это постольку, поскольку существует лишь одна вселенная. Но может существовать и множество вселенных. Если бы актуально существовали все возможные вселенные, то некоторые из них управлялись бы законами, и можно было бы ожидать, что мы обнаружили бы себя в одной из таких вселенных. Однако было бы верхом безрассудства постулировать бесчисленное количество вселенных только для того, чтобы объяснить частные особенности нашей вселенной, в то время как мы можем сделать это, постулировав только одну дополнительную сущность – Бога. Наука требует от нас выдвигать простейшие объяснения данных, и одна постулированная сущность проще, чем триллион. Для того чтобы постулирование других вселенных было оправданным, нужно в нашей вселенной открыть такие явления, наилучшим объяснением которых было бы именно допущение существования других вселенных. В частности, нам понадобились бы данные, согласно которым экстраполяция настоящего состояния нашей вселенной на прошлое в соответствии с математически простым допущением, что существуют законы вселенной, которые могут объяснить эти данные, – привела бы нас к допущению состояния, в котором вселенная расщепляется, состояния, в котором, согласно этим законам, другая вселенная «отпочковывается» от нашей. Но в таком случае другая вселенная управлялась бы теми же самыми фундаментальными законами, что и наша, а потому мы могли бы рассматривать эти две вселенные (или о каком количестве вселенных мы бы ни узнали) как одну мультивселенную, и весь ход предыдущей аргументации привел бы к тому же результату. Таким образом, на вопрос об упорядоченности вещей не влияет предположение (в качестве достаточного доказательства) о существовании других вселенных¹³⁸. Я утверждаю, что понимаем ли мы под «законами» регулярную последовательность событий, отдельные сущности, определяющие поведение субстанций, или силы и предрасположенности самих субстанций, – в любом случае a priori крайне маловероятно, чтобы вселенная без Бога управлялась простыми законами, но существует очень высокая вероятность того, что вселенная, созданная Богом, управлялась бы простыми законами. А потому действие законов природы свидетельствует (как одно из звеньев кумулятивной аргументации) в пользу существования Бога.

Пусть е обозначает подчинение мира порядку, a h – гипотезу теизма. Телеологический аргумент невозможно трактовать совершенно независимо от космологического аргумента. Мы не можем задаться вопросом относительно вероятности предпосылки телеологического аргумента, обосновывающего теизм, независимо от предпосылки космологического аргумента, поскольку первая посылка влечет за собой вторую. А утверждение существования упорядоченности описанного типа влечет за собой утверждение существования сложной физической вселенной. Итак, пусть к обозначает не просто тавтологические данные, а существование сложной физической вселенной (предпосылка той версии космологического доказательства, которую я предпочитаю). Зададимся вопросом, насколько увеличится вероятность упорядоченности вселенной, созданной Богом, в сравнении с просто существующей вселенной. Как мы помним, P(h e&k) будет больше P(h k), если и только если P(e h&k) > P(e ¬h&k). При наполнении современным содержанием h, е и k существование порядка в мире подтверждает существование Бога, если и только если существование этого порядка в мире более вероятно в случае существования Бога. Аргументация, изложенная на предыдущих страницах, была направлена на доказательство именно этого. И действительно, вероятность порядка нужного типа гораздо более высока в том случае, если Бог существует, а потому само существование такого порядка значительно повышает вероятность существования Бога.

Тех, кого изумляет порядок во вселенной, могут изумить и закономерности соприсутствия и/или преемственности. Мыслители XVIII в., для которых телеологический аргумент обладал огромной притягательностью, были поражены почти исключительно только закономерностями соприсутствия. Закономерности преемственности они в основном считали чем-то само собой разумеющимся. Что действительно поражало их, так это тончайшая гармония, присутствующая в устройстве человеческого тела, тел животных и в строении растений, дающая людям и животным огромные возможности познания и использования бесконечно разнообразных присущих им свойств, включая воспроизведение себе подобных, а растениям дающая возможность произрастать и размножаться (не оставляя им в этом выбора). В своей «Естественной теологии» У. Пэйли сосредоточивается главным образом на деталях сравнительной анатомии, на том, как глаза и уши, мускулы и кости сочетаются друг с другом с высочайшей точностью, что позволяет им действовать весьма эффективно. И у Юма в «Диалогах» Клеант приводит почти тот же самый пример:

Исследуй, анатомируй глаз, изучи его строение и организацию и скажи мне на основании собственного чувствования, разве мысль об изобретателе не возникает перед тобой тотчас же с силой, равной силе ощущения?¹³⁹

Аргументация XVIII в. от пространственного порядка выглядит примерно следующим образом. Люди, животные и растения обладают силами, необходимыми для продолжения рода, а значит, если они существовали в прошлом, то следует ожидать их существование в настоящем. Но что действительно вызывает удивление, так это их существование как таковое. Они могли возникнуть естественным путем, только будучи порожденными организмами того же самого вида, что и они сами. Однако считается, что мир не существовал всегда, а потому великую загадку представляет собой возникновение первого человека, первого животного и первого растения в 4004 г. до н. э. или в любое другое время¹⁴⁰. А поскольку они не могли возникнуть естественным путем и поскольку они очень напоминают механизмы, которые создают некие рациональные агенты, а именно люди, то очень вероятно, что они были созданы также рациональным агентом, но только очевидно, что одним и гораздо более могущественным и осведомленным, чем люди.

В «Диалогах» юмовские возражения против телеологического доказательства (высказанные устами Филона) направлены против аргумента от пространственного порядка, хотя, если они справедливы, некоторые из них будут также подрывать и аргумент от темпорального порядка, а потому я рассматриваю их во взаимосвязи. Вопреки возражениям Юма, это доказательство, на мой взгляд, очень убедительно при данных посылках. Но одна из его посылок была представлена Дарвином и его последователями как очевидно ложная. Люди могли произойти от высших сложноорганизованных животных, а высшие животные и растения могли произойти от менее сложных животных и растений: биологические виды не были всегда четко отделены друг от друга, наконец, простые животные и растения могли произойти естественным путем из неорганической материи. Это открытие может привести к исчезновению телеологического аргумента из популярной апологетики, и это было бы ошибочно, на мой взгляд, поскольку он с легкостью может быть изменен таким образом, чтобы не зависеть от предпосылки, представленной Дарвином как ложная. Главная ошибка тех, кто считает дарвиновскую теорию разрушительной для аргумента от пространственного порядка, состоит в том, что они не обращают внимание на то, что только определенные процессы, воздействуя на определенные виды неорганической материи, могут в итоге породить человека (а также животных и растения), но при этом невозможно, чтобы эти процессы и изначальный неорганический материал a priori были бы нужного вида, – это возможно только в том случае, если гипотеза теизма истинна.

На мой взгляд, этот аргумент лучше всего трактовать не как аргумент от аналогии (что характерно для XVIII в.), а таким же образом, каким трактуются другие аргументы в этой книге: как аргумент от очевидности того, что истинность теизма повышает вероятность того, что нечто произойдет, а не наоборот. Этот аргумент следует реконструировать как аргумент от строения человеческого тела, а не от самого человека. Доказательство от строения человеческого тела, будучи связано с человеческой ментальностью, представляет собой отдельный аргумент и будет подробно рассмотрено в следующей главе. Мы также располагаем данными о телах животных и строении растений, но для того чтобы упростить изложение [аргументации], я почти не буду уделять им внимания вплоть до конца этой главы.

Доказательство от [строения] человеческого тела должно быть оформлено как доказательство от существования объектов, обладающих определенными характеристиками человеческого тела. Как было сказано в 6 главе, это черты, которыми тело свободного человеческого агента с необходимостью должно обладать. Для того чтобы быть телом свободного человеческого агента, оно должно быть приспособлено для получения истинных представлений относительно обстановки, в которой он находится, формирования целей сообразно его желаниям и выражения их посредством основных действий, предназначенных для того, чтобы воздействовать на самого агента, на других и на окружающий мир либо с добрыми, либо со злыми намерениями. Для выполнения всей этой работы телу необходимо иметь: 1) органы чувств с огромным спектром возможностей реагирования на различные импульсы внешнего мира; 2) информационный процессор, способный превращать различные состояния органов чувств в состояния мозга (brain states), позволяющие возникнуть моральным убеждениям; 3) банк памяти, хранящий состояния, коррелирующие с прошлым опытом (мы не можем разумно судить о чем бы то ни было, пока не вспомнили наш прошлый опыт и то, что другие говорили нам об этом); 4) состояния мозга, позволяющие возникнуть желаниям, как добрым, так и злым (потребность в пище, желание уберечь кого-то или причинить ему вред, желание понять, существует Бог или нет); 5) состояния мозга, вызванные множеством наших различных целей; 6) процессор, позволяющий сообщать эти состояния конечностям и совершать произвольные движения (например, превратить мое желание сообщить вам о том, что сегодня пятница, в те движения языка и губ, которые произведут фразу на английском языке с этим значением); и наконец, 7) состояния мозга, не полностью детерминированные другими физическими состояниями (поскольку речь идет о физических законах, необходимо, чтобы в деятельности мозга присутствовал некоторый индетерминизм, если недетерминированное поведение человека должно быть определено тем, что происходит в мозге).

Очевидно, что человеческому телу присущи характеристики с (1) по (6). И совершенно очевидно также, что мозгу в небольшой степени присущ индетерминизм, поскольку, если только законы квантовой теории, объясняющие материю на мельчайшем уровне, не имеют более глубокого детерминистского объяснения (а так утверждает большинство физиков), тогда поведение объектов на этом мельчайшем уровне не полностью детерминировано. Законы квантовой теории просто сообщают нам о физической вероятности результатов различных процессов. В целом же недетерминированное поведение на микроуровне, как правило, порождает в сущности детерминированное поведение на макроуровне. Если каждая монета обладает физической вероятностью ¹/₂ того, что выпадет орел, и ¹/₂ того, что выпадет решка, то будет очень высокая вероятность, приближающаяся к 1, что число монет, упавших орлом при 1 000 бросков, будет не сильно отличаться от 500. Так, даже если существует значительная вероятность того, что отдельные атомы будут вести себя отлично от нормы, вряд ли кирпичи и бильярдные шары начнут вести себя точно так же. Однако возможны устройства, которые позволят увеличить эту недетерминированность микроуровня таким образом, чтобы малейшие изменения поведения одного атома влияли на поведение объекта на макроуровне. Мозг представляет собой в высшей степени сложную систему, в которой малейшие изменения могут вызвать большие изменения. Но мы о мозге еще не знаем достаточно для того, чтобы понять, являются ли те самые мельчайшие изменения, о которых квантовая теория утверждает, что они физически не детерминированы, такими, что позволят нам убедиться в том, что в них отсутствует физическая детерминация, присутствующая обычно в действиях человека. Однако очевидно, что мозг представляет собой физическую систему, совершенно отличную от какой-либо другой физической системы, поскольку он является причиной ментальных событий, а его состояния зависят от ментальных событий, а потому очевидно, что мозг управляется очень разными законами начиная с тех, которые управляют всеми физическими процессами (более подробно я обосновываю эту точку зрения в 9 главе). Итак, может быть, это и хорошо, что существует некоторая недетерминированность человеческого мозга, достаточная для того, чтобы свободный выбор порождал результат в физическом мире, в связи с некоторой особенностью мозга, отличной от увеличения неопределенности в пределах квантовой теории. Я прихожу к мысли о том, что современные данные не содержат в себе достаточных оснований для допущения, что мозг не обладает характеристикой, указанной в пункте (7).

В таком случае намерения будут единственной причиной человеческого поведения, не определяющегося физическими событиями. Вследствие этого люди будут обладать либертарианской свободной волей до тех пор, пока какие-то нефизические факторы не вызовут у них намерения. Наиболее правдоподобным таким фактором является Бог. Но если я прав в своем утверждении в 11 главе, что всеблагой Бог позволит людям быть причиной страданий других людей в той мере, в которой они это делают, только если они обладают либертарианской свободной волей, то Бог не будет причиной возникновения у них этих намерений. Таким образом, если Бог существует, люди будут иметь либертарианскую свободную волю, и потому они будут человеческими свободными агентами.¹⁴¹ Тогда, существует Бог или нет, похоже, теперь не будет оснований отрицать, что люди обладают свободной волей. Кроме того, по-видимому, каждый из нас полагает в момент выбора, что мы делаем выбор независимо от сил, воздействующих на нас (если мы соглашаемся с каким-то своим желанием, значит, мы выбираем согласие с этим желанием, а если мы отвергаем то или иное желание, значит, мы выбираем неприятие его), и мы уверены в этом, поскольку данные, свидетельствующие об обратном, отсутствуют¹⁴² (это следует из принципа доверия, который я обсуждаю в 13 главе). Поэтому (ввиду отсутствия новых данных со стороны нейрофизиологии), вероятно, люди являются человеческими свободными агентами, и я буду исходить из этого в дальнейшем.

Мы знаем, что тело человека естественным образом эволюционировало из неорганической материи. Но при этом очевидно, что эволюция могла состояться только в том случае, если при этом действовали определенные физические законы. Это, во-первых, химические законы, описывающие, каким образом в определенных условиях неорганические молекулы объединяются в органические, а органические молекулы составляют организмы. И, во-вторых, это законы биологической эволюции, описывающие, каким образом сложные организмы эволюционировали из простых. Я не собираюсь оспаривать теорию Дарвина, описывающую этот процесс. Организмы имеют множество потомков, часть из которых немного отличается от своих родителей одной или несколькими чертами: некоторые потомки чуть выше своих родителей, другие – немного ниже, немного толще, немного тоньше, иные обладают небольшим дополнительным органом, другие, напротив, могли утратить в своем строении небольшую часть и так далее. Эти новые черты, в свою очередь, достаются по наследству следующему поколению потомков, у которых тоже некоторые черты отличаются от черт их родителей. При наличии хищников и нехватке пищи возникает борьба за выживание, и выживают те организмы, чьи особенности дают им преимущества в этой борьбе. Среди организмов, хорошо приспособленных для выживания (если таковые имеются) будут и организмы, способные понять, что окружающая среда может чрезвычайно сильно меняться (из-за присутствия хищников, отсутствия жертвы и вообще пищи, и т. д.) и разрабатывать с учетом прошлого опыта (используя для этого критерии гораздо более утонченные, чем те, которыми пользуются животные) способы выживания для себя и своего потомства. Эти организмы будут иметь человеческое тело описанного выше типа. Последователи Дарвина в своих трудах показали, что главный механизм, посредством которого происходят эти небольшие изменения в организмах – это «мутации» в генах на уровне хромосом, причем у этих мутаций нет четко заданного образца: они могут произойти в любое время в любом гене под любым воздействием¹⁴³.

Таким образом, возникает вопрос: почему неорганическая материя, из которой состоит Земля, была именно такого вида, что под воздействием химических и биологических процессов она должна была превратиться в человеческое тело? Как было отмечено выше, согласно современной физике, примерно 15 миллиардов лет назад произошел Большой взрыв, породивший материю-энергию, из которой путем конденсации возникли фундаментальные частицы, образовавшие химические элементы, которые в итоге путем дальнейшей конденсации образовали неорганическую материю на заре истории нашей планеты. Но откуда взялись эти физические законы, а также законы химии и биологии, которые в итоге привели неорганическую материю к возникновению человеческого тела? Возможно, все эти законы выводятся из фундаментальных законов физики. Тогда наш вопрос звучит следующим образом: почему это были не просто любые законы природы, но законы определенного рода – такие, которые, вкупе с начальной материей-энергией, в момент Большого взрыва привели в результате эволюции к появлению человеческого тела? То, что существуют те законы природы, которые есть, и то, что были граничные условия вселенной, которые были (с этого, опять же, начинается научное объяснение), – это то самое «слишком большое» для науки, недоступное научному объяснению. Я докажу, что законы природы и начальные условия, ведущие к эволюции человеческого тела, a priori совершенно невероятны, но очень вероятны, если предположить, что их создал Бог, и, следовательно, мы получаем еще один надежный 3-индуктивный аргумент в пользу существования Бога.

Не все начальные условия и законы природы ведут (или даже допускают) к возникновению человеческого тела в то или иное время и в том или ином месте во вселенной. Мы можем сказать, что вселенная как бы «настроена» для того, чтобы эволюция человеческого тела осуществилась, если законы природы и начальные условия приводят к этому – в том смысле, что они являются полной причиной этой эволюции в случае, если законы носят детерминистский характер, или же существенно повышают вероятность этой эволюции в случае, если законы носят вероятностный характер. Если хотя бы очень узкий спектр законов природы и начальных условий допускает такую эволюцию, мы можем говорить о том, что вселенная обладает для нее «тонкой настройкой». Если фундаментальные законы – это (как мы полагаем) законы квантовой теории и теории относительности наряду с четырьмя взаимодействиями (сильное взаимодействие, слабое взаимодействие, электромагнитное взаимодействие и гравитация), управляющие основным набором фундаментальных частиц (фотонами; лептонами, включающими электроны; мезонами и барионами, включающими протоны и нейтроны), то есть это то, что я буду называть стандартной теорией, а начальные условия – это такие условия, как скорость, плотность, уровень изотропности материи-энергии во вселенной сразу после Большого взрыва, и если всё это представлено в обычном масштабе, тогда (последние работы говорят об этом) вселенная обладает тонкой настройкой. Константы ее законов и переменные ее начальных условий должны быть в пределах очень узкого спектра для того, чтобы (со всей вероятностью) возникло человеческое тело. Один такой набор из этого узкого спектра значений представляет собой фактические значения (как мы их себе представляем) констант законов природы и переменных начальных условий. В данном контексте имеет смысл показать, каким образом это происходит и почему любая константа или переменная, находящаяся за пределами этого спектра (в то время как все остальные находятся внутри него), сделает невозможной эволюцию человеческого тела. Этот раздел, возможно, будет не очень понятен тем, у кого нет некоторой научной подготовки. Тем не менее, я предлагаю таким читателям все же прочитать эти страницы: они получат важную информацию.

Жизнь зависит от углерода в сочетании с некоторыми другими элементами, в особенности с водородом, кислородом и азотом. Эти соединения пригодны для формирования тел, обладающих теми семью характеристиками, которые были перечислены выше. С валентностью, равной 4, углерод может вступать во многие химические соединения. Соединения углерода стабильны на протяжении долгого периода, но и метастабильны в том, что в определенных ситуациях они могут легко вступить во взаимодействие с другими соединениями и породить новые соединения. А потому «соединения углерода таят в себе больше информации, чем соединения любых других элементов»¹⁴⁴. В сочетании с водородом, азотом и кислородом углерод может произвести длинные и сложные молекулярные цепи, а в сочетании с кальцием, обеспечивающим твердость скелета, эта информационно-перерабатывающая система может стать постоянной и независимой частью вселенной. Жизнь, основанная на углероде, нуждается в умеренном температурном режиме и умеренном давлении, а также (если целью организмов является, возможно, большее разнообразие) – в обладающей определенной плотностью планете, на которой жизнь распространится.

С учетом данной общепринятой теории с константами и переменными начальных условий, имеющими их фактические значения, возможность какой-либо другой разумной жизни в высшей степени сомнительна. Иногда выдвигают предположение, что кремний мог бы заменить углерод в его главной роли, но это кажется маловероятным, поскольку кремниевые соединения не так устойчивы, как соединения углерода¹⁴⁵. Согласно еще одному недавнему предположению, саморегулирующиеся системы частиц, относящихся по типу своей организации к сильным взаимодействиям, могут существовать внутри нейтронных звезд, но вызывает сильные сомнения их способность породить хотя бы приблизительно такие же информационно-перерабатывающие способности, которыми обладает основанная на углероде жизнь на Земле¹⁴⁶. Итак, представим весьма правдоподобную картину: основанная на углероде жизнь является единственным возможным видом жизни (при данной стандартной теории и фактических значениях ее постоянных и переменных, свойственных начальным условиям). Если основанная на кремнии жизнь возможна, то аргумент, изложенный ниже, не придется существенным образом менять (поскольку условия, необходимые для эволюции жизни, основанной на кремнии, очень похожи на условия, необходимые для эволюции жизни, основанной на углероде), а жизнь на нейтронной звезде – это слишком умозрительная гипотеза, чтобы принимать ее во внимание. Данные четыре фундаментальные силы и основной набор фундаментальных частиц, величины этих сил и массы этих частиц должны соотноситься друг с другом в определенном, весьма узком, диапазоне, если мы хотим, чтобы более крупные химические элементы, в том числе углерод и кислород (необходимые для основанной на углероде жизни), вообще возникли, причем, принцип Паули (принцип запрета) должен сохраняться. Этот принцип (относящийся ко всем фермионам, например, к электронам и протонам) гласит, что в любой одной системе (например, один атом) только одна частица того же вида может находиться в данном квантовом состоянии. Следовательно, для электронов в атоме существует лишь очень небольшое количество возможных энергетических состояний, и лишь очень небольшое число электронов может находиться в каждом энергетическом состоянии. Несмотря на то что основные законы квантовой теории обеспечивают устойчивость атома – электроны не падают на ядра, принцип Паули ведет к тому, что электроны распределяются по «уровням». Поэтому ограниченное количество различного вида атомов может быть создано различным количеством электронов, вращающихся вокруг ядра, а молекулы создаются связями между электронами разных атомов. Не будет принципа запрета – не будет химии. Но маловероятна будет химия, пока не возникнут избыточные возможности для того, чтобы различные структуры оформились, стали относительно устойчивыми, способными к взаимодействию и к порождению новых структур. Для этого необходимо, чтобы атомы представляли собой большие структуры с избыточным пустым пространством между хорошо структурированным центральным ядром и электронами.

Постройка таких атомов, необходимых для основанной на углероде жизни, требует, чтобы четыре фундаментальные взаимодействия имели определенную величину относительно друг друга. Если в них должны быть устойчивые ядра, то сила, которая удерживает протоны и нейтроны в ядре, должна быть достаточной для того, чтобы преодолеть взаимное электромагнитное отталкивание протонов. Уменьшение силы на 50 процентов «подорвало бы устойчивость всех элементов, значимых для основанной на углероде жизни, наряду с постепенно возрастающим уничтожением всех элементов за исключением водорода»¹⁴⁷. Однако процесс, посредством которого углерод и кислород формировались из реальных начальных условий вселенной, требует гораздо большей точности ее настройки. Повышение или понижение интенсивности силы взаимодействий более, чем на 0,5 процента, а силы электромагнитного взаимодействия – на 4 процента привело бы к выработке настолько незначительного количества углерода и кислорода, что очень маловероятно, чтобы оно позволило возникнуть разумной жизни¹⁴⁸. Тридцатикратное уменьшение слабого взаимодействия привело бы к возникновению звезд почти полностью из гелия, а потому имеющих короткую жизнь (около 300 миллионов лет), что никаким образом не способствовало бы зарождению разумной жизни¹⁴⁹. Увеличение силы гравитации в 3 000 раз привело бы к возникновению звезд с продолжительностью существования не более чем миллиард лет (что сопоставимо с десятью миллиардами лет – временем жизни нашего Солнца), и это сделало бы развитие разумной жизни почти невероятным¹⁵⁰. Самым слабым из четырех фундаментальных взаимодействий является гравитация, действие которой существенно только на больших расстояниях. На маленьких расстояниях, где влияние сильных взаимодействий велико, их сила превышает силу гравитации порядка в 10⁴⁰ раз. Из всего этого следует, что повышения или понижения силы взаимодействий, отмеченные выше (50 процентов, 4 процента и т. д.), совместимые с созданием основанной на углероде жизни, представляют собой очень узкий диапазон значений силы этих взаимодействий, попадающий в диапазон фактических значений любых сил, причем внутри этого спектра значений логически возможны бесконечно малые значения сил. Например, G находится в интервале между 0 и 3 000G, и этот интервал представляет собой одну часть в 10³⁶ диапазона значений констант. И так далее для других констант¹⁵¹. Расширение вселенной зависит от силы Большого взрыва, и сдерживающий эффект гравитации, возможно, уменьшается или увеличивается значением (положительным или отрицательными) космологической постоянной (^), которая может рассматриваться как определяющая, пятая фундаментальная сила (взаимодействие). Она должна быть очень близка к нулю, чтобы пространство не стало расширяться так быстро, что все тела во вселенной разлетелись бы на куски, или стало бы так быстро сжиматься, что все тела разрушились бы¹⁵².

Итак, фактические законы природы или законы очень сильно приближающиеся к ним, а также граничные условия должны совпадать с узким диапазоном настоящих (present) условий развития разумной жизни (или же они должны быть очень далеки от этого диапазона – эту точку зрения мы обсудим позже). Если вселенная имеет начало, то граничные условия – это строение и свойства материи-энергии вселенной в момент начала ее существования. Как я писал ранее, современные данные позволяют утверждать, что начало существования вселенной относится к периоду 15 миллиардов лет назад, и вначале вселенная находилась в очень сжатом состоянии. Поскольку формирование разумной жизни во вселенной начинается с этого состояния, то и условия в момент Большого взрыва должны быть (в рамках того самого узкого диапазона) соответствующими. Начальные показатели этого процесса являются критическими. Если (для фактических значений гравитационной и космологической постоянных) начальная скорость расширения была бы чуть больше, чем фактическая начальная скорость, то результат был бы тем же самым, что и в случае со значительной положительной космологической постоянной, – звезды, а значит и тяжелые химические элементы, не сформировались бы. Если бы она была чуть меньше, то результат был бы таким же, как в случае со значительной отрицательной космологической постоянной – вселенная разрушилась бы прежде, чем успела бы достаточно охладиться для того, чтобы сформировались химические элементы¹⁵³. Было вычислено, что (за исключением, возможно, лишь инфляционной модели вселенной, к которой мы вскоре обратимся) в случае расширения вселенной уменьшение в миллион раз одной части приведет ее к преждевременному разрушению, а увеличение в миллион раз воспрепятствует возникновению звезд и тяжелых химических элементов¹⁵⁴. Некоторая начальная неоднородность в распределении материи-энергии необходима для образования звезд и галактик, однако слишком сильная неоднородность приведет к тому, что черные дыры возникнут раньше, чем звезды¹⁵⁵. В самом начале был небольшой излишек барионов по сравнению с антибарионами, и, возможно, этот излишек барионов положил начало материи-энергии. Но даже если бы этот излишек был еще меньше, то было бы недостаточно материи для образования звезд и галактик. А если бы он был значительно больше, то была бы слишком сильная радиация, препятствующая образованию планет¹⁵⁶. И так далее. Вселенная должна в самом начале иметь строго определенную плотность и степени неоднородности радиации и скорости расширения, что означает их фактическое количество (в пределах очень узкого диапазона).

Я собирался в целом согласиться с точкой зрения, согласно которой если какая-то одна постоянная законов природы или переменная начальных условий будет находиться за пределами этого узкого диапазона, то человеческое тело не возникнет. В последних трудах содержится предположение¹⁵⁷ о том, что если бы целый ряд переменных и констант был бы существенно иным и при этом каждая из них имела бы значение внутри другого узкого диапазона, то человеческое тело все равно могло бы возникнуть. Иными словами, в огромном пространстве возможных значений констант и переменных есть несколько островков, в пределах которых может зародиться человек. Но это существенным образом не меняет ту точку зрения, согласно которой эти островки являются исключениями, и настройка вселенной должна быть именно тонкой настройкой, когда речь идет об эволюции человека.

Если стандартная теория обеспечивает окончательное объяснение вселенной (а значит, Бог не является причиной действия этой теории), подобная тонкая настройка a priori будет очень маловероятна. Поскольку форма, в которой любая теория, в том числе и стандартная, устанавливаемая учеными в их книгах и статьях, – это ее наиболее простая форма, ученые не пытаются всё усложнять для себя и своих читателей без необходимости. Эта форма содержит переменные и константы, измеренные обычным способом. Именно в этой форме мы оцениваем простоту теории, которая и определяет (для теорий с равным диапазоном) ее внутреннюю вероятность. Варианты стандартной теории, выраженной в ее простейшей форме, будут отличаться друг от друга только значениями констант законов природы и переменных их граничных условий. Если всё это так, то вариант [теории], утверждающий, что константа или переменная находится в рамках одного диапазона, будет не сильно отличаться¹⁵⁸ по своей простоте от теорий, утверждающих, что она находится в пределах другого диапазона такого же размера, а потому все подобные варианты будут иметь примерно одинаковую априорную вероятность. Но поскольку лишь небольшое количество вариантов стандартной теории, в которой константы варьируются в очень узком диапазоне, подходит для эволюции человеческого тела, то эта эволюция a priori чрезвычайно маловероятна. В чуть более специальных терминах это утверждение выглядит следующим образом: возможная плотность констант и переменных, измеряемых обычным способом, представляет собой приблизительную константу (иными словами, вероятность того, что они будут находиться близко к данному значению, представляет собой приблизительную постоянную величину для всех значений констант и переменных стандартной теории)¹⁵⁹.

Для плотности вероятностей различных констант и переменных отказ от выбора простейшей формы теории ничего не даст. Приведу очень простой пример. Ньютоновский закон тяготения F ­­ Gmm'/r² может быть выражен как F ­­ mm'/d³r², где d определено как G ^–1/3. Постоянная плотность распределения вероятности для d (то есть допущение равной вероятности, что d находится в пределах любого диапазона заданной величины) не даст постоянную плотность распределения вероятности для G, и наоборот. Постоянная плотность распределения вероятности для d даст в итоге, что d с одинаковой вероятностью может находиться как между 1 и 0,5, так и между 0,5 и 0, а потому G с равной вероятностью может быть как между 1 и 8, так и между 8 и бесконечностью (то есть иметь любое значение больше 8). Выражая законы нашей стандартной теории в чересчур усложненной форме, логически эквивалентной их простой форме, и допуская постоянную плотность вероятности переменных и констант этой формы, можно получить в итоге, что огромное число ее вариантов будет совместимо с возможностью возникновения во вселенной человеческого тела (но всё равно намного меньше, чем при «тонкой настройке»). Но ценятся более простые законы, а потому имеющие более высокую предварительную вероятность в силу своей простой формы. Поскольку константа проще, чем константа в степени (-¹/₃), то традиционная форма ньютоновского закона – это наиболее простая, а значит, и наиболее фундаментальная его форма. В более общем смысле, требование наиболее простой формы закона природы должно привести к единственной плотности распределения вероятности констант и переменных закона этого типа (или, как максимум, если существует некоторое количество одинаково простых форм закона, то немного иные плотности распределения вероятности вряд ли внесут изменения, достаточные для тонкой настройки). Таким образом, при данной стандартной теории и отсутствии других фундаментальных объяснений (физических или теистических) настройка является a priori крайне маловероятной.

Физическая космология представляет собой весьма изменчивое направление физики. Новые теории возникают здесь каждый год. Новизна их состоит в том, что константы и переменные могут варьироваться в пределах очень широкого спектра значений, но при этом жизнь все-таки может возникнуть. Одно возможное новшество, хотя, с моей любительской точки зрения, и крайне сомнительное, состоит в том, что граничные условия существенно отличаются от предполагаемых, например, что вселенная возникла не из начальной сингулярности, а из очень плотного состояния, возникшего, возможно, в результате предыдущей катастрофы или из сильных механических колебаний «вакуума»¹⁶⁰. Такое изменение теории, возможно, возникшее вместе с принятием точки зрения о бесконечном возрасте вселенной, имеет в качестве следствия представление, что гораздо более широкий спектр граничных условий привел бы к возникновению жизни.

Возможно, нужно пояснить, какую роль играют граничные условия для вечной (то есть бесконечной по возрасту) вселенной. Представим бильярдный стол, герметично запаянный стеклянным колпаком, под которым в вакууме двигаются бильярдные шары (а также вообразим, что любая энергия, направленная вовне или извне, может не приниматься в расчет). Взаимодействием шаров, всеми ударами шаров друг о друга и о стены в неопределенном будущем, управляют законы столкновения. Возможно, еще до того, как стол был накрыт и запаян, этот процесс был кем-то начат, и этот кто-то упорядочил шары и осуществил первый удар. В этом случае граничные условия будут представлять собой начальные условия (упорядоченность и скорость шаров), и наряду с законами столкновения они будут определять последующее поведение шаров. Некоторые начальные условия позволили бы Шарам создать все логически возможные комбинации в течение бесконечно длящегося времени. Однако при некоторых начальных условиях (например, все шары изначально движутся параллельно друг другу и двум стенкам) шары создадут только часть возможных комбинаций даже в случае бесконечного времени. А теперь предположим, что этот процесс продолжается вечно (то есть он не только будет всегда, но он и был всегда). Тогда, получается, он может обладать определенными свойствами на некотором заданном временном интервале, которые появятся только в том случае, если ограниченный набор возможных комбинаций либо уже всегда был, либо возникнет (например, если в определенный момент времени все шары движутся параллельно друг другу и двум стенкам), или, что гораздо более вероятно, свойствами, которые появятся только если в течение бесконечно длящегося времени (длящегося как в сторону прошлого, так и в сторону будущего) возникнут все возможные комбинации этих шаров. Однако герметичная изоляция этого стола гарантирует то, что единственно возможные комбинации – это комбинации данных шаров: ни в прошлом, ни в будущем не может быть больше или меньше шаров. «Граничные условия» бесконечной вселенной – это те свойства ее условий в любой момент времени (например, количество энергии в ньютоновской вселенной), которые (наряду с законами природы) определяют ее возможные прошлые и будущие состояния.

Итак, если вселенная всегда существовала и всегда будет существовать, то может оказаться, что ее нынешнее состояние позволяет нам предположить, что она должна пройти через те или иные состояния в течение бесконечно длящегося времени. Они могут включать в себя все логически возможные состояния материи-энергии, но это маловероятно, поскольку некоторые виды сохранения энергии (в квантовых пределах) позволяют с уверенностью судить о том, что прошлые (и будущие) состояния материи-энергии определяются рекомбинациями существующего количества энергии. Однако, хотя всё это должно было бы быть так, всё же очень трудно предположить, что (при данных законах природы) возникновение жизни гораздо более вероятно в некоторый определенный момент времени, находящийся в бесконечном прошлом нашей вселенной, чем если бы вселенная имела конечный возраст: ведь тогда было бы гораздо больше времени для большего числа возможных комбинаций компонент вселенной. Тем не менее, современные данные позволяют утверждать, что у вселенной конечный возраст, и он составляет примерно 15 миллиардов лет.

Еще одно возможное новшество в физике может состоять в том, что законы природы отличаются от стандартных, причем, опять же, отличаются таким образом, что допускают возникновение разумной жизни за пределами гораздо более широкого спектра граничных условий, чем это допускалось до сих пор. Инфляционная модель вселенной предполагает именно это. Согласно инфляционной теории, определенные области вселенной сразу после Большого взрыва могли расширяться со сверхсветовой скоростью, что повлекло за собой их очень быстрое превращение в охлажденные однородные и изотропные области¹⁶¹. Такие характеристики, как однородность и изотропность, для которых узкий спектр начальных условий мыслился необходимым, согласно инфляционной модели, возникают из гораздо более широкого спектра начальных условий. К тому же, вполне возможно, что инфляционная модель в любом из своих многочисленных вариантов может решить проблему тонкой настройки путем переноса ее принципа с начальных условий на законы природы¹⁶².

Однако среди физиков сохраняется согласие относительно значений констант в законах стандартной теории (в отличие от переменных начальных условий), которые должны находиться в пределах очень узкого диапазона для того, чтобы где-нибудь во вселенной могла зародиться жизнь, – диапазона, включающего фактические значения констант и, возможно, немного других небольших диапазонов, в которых значения некоторых констант отличаются от их фактических значений. А также существует консенсус относительно того, что (даже согласно инфляционной модели) при наличии Большого взрыва, такие переменные, как начальная скорость расширения, должны находиться в пределах узкого диапазона. Однако, возможно, существует более фундаментальная физическая теория, объясняющая стандартную теорию, и постоянная плотность вероятности констант и переменных граничных условий простейшей формы этой фундаментальной теории может иметь несколько иные следствия для внутренней вероятности настройки (например, что более доступные наблюдению переменные могут принимать лишь определенные значения)¹⁶³. Но в более общем смысле существует бесчисленное количество возможных научных теорий, отличающихся друг от друга по форме, а также бесчисленное количество различных видов граничных условий, отличающихся по числу постулируемых ими сущностей (больших и малых вселенных), каждая из которых допускает множество различных наборов констант и переменных граничных условий. Постоянная плотность вероятности последних (при условии, что каждая теория выражена в простейшей форме) приведет к тому, что у каждой теории будет своя, отличная от прочих, вероятность того, что вселенная, соответствующая ей, будет настроена. Сами эти теории (даже равного масштаба, то есть описывающие всё на свете) будут отличаться друг от друга своей простотой, а значит, и внутренней вероятностью. Поэтому, при условии точного измерения простоты, истинным значением внутренней вероятности (в случае, если Бог не существует) будет, что любая вселенная может быть настроена. Тогда (нестрого говоря) в некоторых логически возможных мирах возникнет эволюция человеческого тела, и при этом каждый из них будет оцениваться по значению простоты законов, управляющих этим процессом, и малочисленности и простоте сущностей, задействованных в его граничных условиях. А если мы в состоянии хотя бы приблизительно измерить простоту, то мы сможем вычислить приблизительную вероятность этого. Таким образом, для аргумента от тонкой настройки вселенной не важно, обладаем ли мы истинной теорией нашей вселенной или же существует более фундаментальное физическое объяснение действующих в ней сил, или к тонко настроенной вселенной ведет лишь малая часть версий истинной теории, поскольку предварительная вероятность (во вселенной без Бога) того, что вселенная будет настроена, – это функция не истинной физической теории и фактических граничных условий, управляющих нашей вселенной, а всех возможных теорий и граничных условий, которые могли бы быть для любой возможной вселенной. Однако ни я, ни, полагаю, какой-либо современный математик не в состоянии вычислить эту вероятность.

А вот что, на мой взгляд, совершенно очевидно, так это то, что ни одна относительно простая вселенная не требует настройки. Для того чтобы пояснить эту мысль, рассмотрим семь характеристик человеческого тела, перечисленные ранее в этой главе. Человеческое тело имеет части. Но эти части должны составлять одно тело отличное от других тел и от неживого мира. В нашем мире это обеспечивается химическими связями, посредством которых лишь некоторые частицы материи вступают в соединения с другими: если я опущу руку в яму с песком, моя рука не впитает в себя песок, но если я съем кусок хлеба, он станет частью моего тела. Органы чувств требуют огромного разнообразия стимулов, которые изменяются в зависимости от того, насколько удален от них источник стимулов. В нашей вселенной самым лучшим стимулом являются световые волны – огромное разнообразие световых волн воздействуют каждую секунду на наши глаза, которые реагируют на состояния объектов, находящихся на значительном от них расстоянии. Органы чувств по- разному реагируют на каждый из очень узкого диапазона воспринимаемых стимулов. Однако нам, людям, важны лишь определенные аспекты состояний удаленных от нас объектов: нам важно понять, кто перед нами – хищник, жертва, друг и так далее из миллионов возможных вариантов. Эти стимулы вызывают различные состояния мозга, которые обеспечивают информацию, определяющую наше поведение. Наш информационный процессор перерабатывает информацию, связанную с состояниями, вызванными прошлым опытом, превращая состояния органов чувств в полезные состояния мозга. А если мы хотим быть не автоматами, а разумными существами, осмысленно относящимися к своему прошлому опыту, нам нужен банк памяти для того, чтобы хранить эти состояния в восстанавливаемой форме. Это подразумевает химию стабильных состояний (при этом воспоминания остаются теми же самыми, что и в прошлом) и метастабильных состояний, при которых определенные виды ввода информации будут воздействовать на структуру мозга, переводя его из одного состояния в другое (таким образом мы способны понять, что какие-то наши прошлые знания были ошибочными). А для извлечения информации нам опять-таки нужно огромное разнообразие состояний мозга, соответствующих нашим различным целям, и процессор, превращающий их в соответствующие движения тела (например, если я хочу сообщить вам, что сегодня пятница, – произвести те движения языка и губ, которые сложатся в нужную фразу на английском языке). И также нам необходим стабильный неорганический мир, в котором мы можем различать то, что стабильно: нет смысла пытаться строить дом, если кирпичи мгновенно исчезают.

Одна из возможностей достичь всех этих параметров заключается в том, чтобы тела состояли из очень небольшого числа частиц, каждая из которых могла бы существовать в миллиардах и миллиардах различных состояний. Но физика, допускающая существование таких частиц, была бы немыслимо сложной. Другая возможность – возможность, осуществленная в нашей вселенной, – это протяженные тела, состоящие из множества фундаментальных частиц разных видов, причем каждая частица может существовать в немногих различных состояниях, и различия между телами связаны как с количеством и организацией их соединений, так и с отдельными состояниями каждой из них. Для того чтобы осуществить эту возможность, нужна вселенная с очень большим количеством частиц, составляющих множество тел, а также неживая среда, позволяющая людям воздействовать друг на друга. Изменение должно быть вызвано частицей или группой частиц, изменивших свое состояние, что заставило бы измениться и другие частицы. Для того чтобы тела были стабильными и в то же время могли бы принимать множество различных состояний, нужна более чем одна простая сила. Одна простая сила притяжения привела бы к образованию больших кусков материи, не способных к сложным реакциям, а одна простая сила отталкивания привела бы к тому, что протяженных тел не существовало бы вовсе. Требуется действие как минимум двух простых сил (возможно, возникших из одной более сложной силы). Сила притяжения частиц, обратно пропорциональная квадрату расстояния между ними, должна быть уравновешена, например, силой отталкивания, обратно пропорциональной кубу расстояния между ними. Действие этих двух сил нужной величины приведет к тому, что частицы соединятся, но не разрушатся, нагромождаясь друг на друга. Но для того, чтобы сохранить некоторое состояние (например, состояние мозга, соответствующее некоему убеждению), нам нужно исключить небольшие отклонения. Нам нужна метастабильность, то есть наличие систем, которые остаются неизменными под воздействием сил определенной величины, но которые переходят от одного дискретного состояния к другому в том случае, когда интенсивность силы превосходит определенную величину. В нашей вселенной это обеспечивается законами квантовой теории, описывающей стабильность атома. А для того, чтобы отдельные тела не сливались с другими телами и отдельные состояния мозга изменялись бы только в результате определенных воздействий, нам необходимо нечто вроде химии, позволяющей субстанциям одного типа легко сочетаться с субстанциями другого определенного типа. В нашей вселенной это обеспечивается химическими веществами, отличия которых друг от друга состоят в зарядах их ядер и в расположении симметрично заряженных электронов на орбитах вокруг ядра, иными словами, протонами, нейтронами, и принципом Паули. И так далее.

Итак, нам нужно большое количество частиц немногих видов и силы определенного уровня сложности, действующие между ними. Но чем меньше объектов (например, частиц) будет содержать вселенная и чем меньше видов математически простых сил будет действовать между ними, тем проще будет сама вселенная. Однако не существует слишком простой вселенной, которая могла бы быть настроена, каковы бы ни были ее граничные условия. Очевидно, что только более сложные типы возможных миров (например, наша вселенная) могут быть настроены, и вполне возможно, что настройка должна быть тонкой. Возможно также, что какие-то очень сложно устроенные вселенные могли бы привести к возникновению человеческого тела при большинстве значений своих констант и переменных граничных условий. Но огромная априорная значимость критерия простоты предполагает, что во вселенной без Бога a priori невозможно, чтобы она была настроена на возникновение человеческого тела¹⁶⁴. Если е – это существование человеческого тела, h – это теизм, а k – это данные вселенной, подчиняющейся естественным законам, то вероятность P(e ¬h&k) будет очень низкой.

Разумеется, в том случае, если существует бесконечное число вселенных и каждая из них имеет свои особые законы и свои граничные условия, то можно ожидать, что в конце концов одна из них окажется настроенной (вспомним мое предыдущее – в главе 6-ой – определение вселенной как множества физических объектов пространственно связанных друг с другом). Вселенная, отличная от нашей, могла бы представлять собой совокупность физических объектов пространственно связанных друг с другом, но не с Землей). В этой главе я уже указывал, что постулировать бесконечное количество миров, каузально друг с другом не связанных, лишь для того, чтобы избежать гипотезы теизма, было бы верхом безрассудства. Если учесть, что простота повышает предварительную вероятность, а теория становится тем проще, чем меньше сущностей она постулирует, то гораздо проще постулировать одного Бога, чем бесконечное множество миров, отличных друг от друга в соответствии со стандартной теорией и не детерминированных чем-либо еще¹⁶⁵. Однако наша вселенная может иметь черты, которые (в отличие от ее настройки) проще всего объясняются предположением, что она «отпочковалась» от другой вселенной вследствие некоего закона, согласно которому вселенные порождают дочерние вселенные с другими граничными условиями и законами, а потому наша вселенная рассматривается как одна из бесконечного множества миров (изначально каузально связанных друг с другом), отличающихся друг от друга граничными условиями и законами. Но это равнозначно постулированию мультивселенной, имеющей такие граничные условия и законы, которые позволяют ей в то или иное время содержать внутри себя настраиваемую вселенную. Но в таком случае должно существовать бесконечное количество логически возможных мультивселенных, не обладающих такой характеристикой, и проблема остается той же самой, поскольку реальная проблема, стоящая перед нами, заключается не в том, почему существует одна (в моем понимании) вселенная, настроенная на жизнь, а почему среди всех существующих вселенных (будь то одна, или много) есть вселенная, настроенная на жизнь. Одна из возможностей ее возникновения – это то, что существует только одна такая вселенная. Другая возможность состоит в том, что существует механизм, порождающий вселенные различных видов, в том числе и вселенную, настроенную на жизнь. И хотя существование этой возможности не меняет саму проблему, она привлекает наше внимание к тому, каким образом вселенная, настроенная на жизнь, может возникнуть. Поэтому для того, чтобы оценить внутреннюю вероятность существования вселенной, настроенной на жизнь, нам нужно оценить вероятность того, что могло бы возникнуть тем или иным путем. Приняв это во внимание, мы сможем произвести переоценку этой вероятности.

Может показаться, что значение этой вероятности должно быть гораздо большим, чем мы изначально предполагали. Давайте индивидуализируем (individuate) вселенно-порождающие механизмы через понятие мультивселенной (множества миров), которую они породили (в то или иное время). Тогда, если мы будем рассматривать все возможные мультивселенные, каждая из которых состоит из r вселенных, выбранных из п логически возможных видов вселенной, и только один из этих видов настроен на жизнь, то из этого математически следует, что отношение r/п † r – 1 этих мультивселенных будет предполагать вселенную, настроенную на жизнь. Для любого r > 1 (r ­­ 1 в случае существования только одной вселенной) оно будет больше ¹/_п (отношение вселенных, настроенных на жизнь). Чем больше вселенных в мультивселенной (то есть чем больше r), тем ближе будет это значение к 1. Поэтому может показаться, что чем больше мы рассматриваем возможных вселенно-порождающих механизмов (порождающих всё больше и больше вселенных, то есть r становится всё больше и больше), доля вселенно-порождающих механизмов, которые порождают вселенную, настроенную на жизнь, будет почти равной 1. Итак, если в равной степени вероятно существование любого возможного вселенно-порождающего механизма (большинство из них порождают гораздо больше вселенных, чем количество логически возможных видов вселенных), то кажется очень вероятным, что должна существовать хотя бы одна вселенная, настроенная на жизнь.

Однако мы не можем (в мире без Бога) вычислить внутреннюю вероятность существования вселенно-порождающего механизма, который порождал бы вселенную, настроенную на жизнь, всего лишь посчитав отношение механизмов, обладающих такой характеристикой, к общему числу таких возможных механизмов. Во-первых, мы столкнемся с бесконечным числом возможных механизмов, среди которых бесконечное число их будет обладать нужной нам характеристикой. А деление бесконечности на бесконечность не определено. Нам нужно разделить механизмы на конечное число видов, а затем оценить каждый вид с точки зрения его предварительной вероятности, и эта вероятность будет функцией простоты законов, задействованных в данном механизме. Очевидно, что механизмы, которые порождают вселенные, отличающиеся друг от друга только значениями констант их законов, будут гораздо проще механизмов, порождающих вселенные, отличающиеся друг от друга самими законами, которые в них действуют. Механизм, порождающий вселенные с совершенно различными законами, сам должен управляться очень сложными законами. К тому же, если мы ограничимся механизмами, допускающими законы лишь одного типа, то моя предыдущая аргументация сведется к тому, что очень немногие такие механизмы, допускающие только относительно простые законы (то есть законы не более сложные, чем те, которые действуют в нашей вселенной), будут порождать вселенную, настроенную на жизнь. Во- вторых, механизмы, порождающие вселенные с простыми законами, проще, а потому и внутренне более вероятны, чем механизмы, с тем же успехом порождающие вселенные с гораздо более сложными законами. И, в-третьих, существование мультивселенной, обладающей вселенно-порождающим механизмом, – это более сложное предположение, чем существование одной вселенной, не обладающей этим механизмом.

Таким образом, даже если существует целый набор возможных мультивселенных, настроенных на жизнь (в смысле порождения вселенной, настроенной на жизнь), и доля этих возможных мультивселенных, настроенных на жизнь, гораздо больше, чем доля единичных вселенных таким образом настроенных, это так лишь потому, что первый набор содержит очень сложные мультивселенные, которые внутренне очень маловероятны. Таким образом, я остаюсь при своем мнении относительно того, что существование вселенной, настроенной на жизнь, внутренне крайне маловероятно (будь то единичная вселенная, или же вселенная, произведенная вселенно-порождающим механизмом). К тому же, вполне возможно, что настройка единичной вселенной на жизнь даже менее чем маловероятна.

Как я уже писал выше, у Бога есть достаточные основания для создания телесных свободных человеческих агентов, каковыми являются люди, и таким образом, согласно гипотезе теизма, существует некоторая вероятность настройки вселенной: иными словами, вероятность того, что вселенная устроена таким образом, что действительно существует значительная вероятность возникновения человеческого тела. Бог мог бы достичь этой цели, либо создав человеческое тело само по себе, либо создав и поддерживая существование вселенной, устроенной таким образом, чтобы человеческое тело возникло в результате долгого эволюционного процесса, либо даже создав мультивселенную, устроенную таким образом, чтобы она породила такую вселенную.

На каком основании Бог мог бы выбрать эволюционный путь? Если Его единственной целью при создании вселенной было населить ее людьми, тогда и в самом деле нет смысла порождать их путем долгого эволюционного процесса. Но у вселенной есть и другие важные характеристики, относительно которых у Бога были достаточные основания, чтобы они возникли. Я уже писал о красоте неживой природы, явленной в мириадах звезд, планет и галактик. У Бога есть все основания для того, чтобы сотворить эту красоту из Большого взрыва, даже если бы Он был единственной личностью, способной ее постичь. Мы можем наблюдать эту красоту с помощью телескопов, которые позволяют нам постигать всё более ранние стадии развития вселенной. И по той же самой причине – из-за их красоты – Бог создает растения и животных. Животные не только красивы, но и добры, я уже писал об их способностях испытывать удовольствие, получать истинные убеждения и спонтанно совершать добрые действия (даже если они и не являются результатом свободного выбора). Ввиду всего этого не удивительно, что Бог избрал долгий (в наших масштабах) эволюционный путь для того, чтобы создать человеческое тело. И даже если бы Бог создал человеческое тело еще более долгим способом, использовав для этого более чем одну вселенную, аргументы, подобные тем, что я привел выше, также обосновали бы это.

Вполне возможно, что даже при данных начальных условиях вселенной (со всеми их подробностями) законы природы как таковые еще не являются необходимыми для эволюции человеческого тела, но лишь делают эту эволюцию очень вероятной. Как я указывал выше, может быть, способ, с помощью которого Бог дает людям возможность осуществлять в мире изменения, как раз связан с тем, что фундаментальные законы природы являются вероятностными, а не полностью детерминистичными. Совершенно очевидно, что Бог может избрать путь, при котором вероятностные законы обеспечивают возникновение человеческого тела, причем ничто не препятствует их действию, и они просто обеспечивают наибольшую вероятность того, что происходит. К тому же аргумент от существования тел человека (и животных) в пользу существования Бога (обладающего могуществом любой величины), сопряженный с понятием «тонкой настройки вселенной», будет эффективным только в том случае, если из него следует, что тонко настроенная вселенная должна привести (не просто возможно, а с высокой степенью вероятности) к возникновению тел человека и животных. Однако есть весомая, хотя и не единственная, научная точка зрения, согласно которой законы и начальные условия нашей вселенной делают очень вероятным возникновение человеческой жизни в более чем одном месте во вселенной, а возникновение животных – во многих местах. И этого достаточно, чтобы сделать аргумент убедительным¹⁶⁶.

Таким образом, весьма вероятно, что в случае существования Бога законы природы и граничные условия вселенной сделают возможной эволюцию человеческого тела. В противном случае крайне маловероятно, чтобы они имели такие характеристики. Законы природы и граничные условия я обозначу как е, гипотезу теизма – как h, а фоновое знание, которое содержит в себе данные двух рассмотренных выше аргументов (существование вселенной, управляемой простыми законами природы) – как k. Тогда в случае не существования Бога вероятность того, что законы природы и граничные условия таковы, что приведут в дальнейшем к возникновению человеческого тела, будет P(e ¬h&k). А вероятность того, что это случится в случае существования Бога, будет P(e h&k). Я утверждаю, что P(e h&k) >> P(e ¬h&k), и потому – по теореме Байеса – P(h e&k) >> P(h k). В данном случае мы имеем сильное 3-индуктивное доказательство существования Бога.

Сила аргументации в пользу существования Бога от пространственно-временной упорядоченности вселенной возрастает, когда мы учитываем красоту вселенной. Я уже писал о том, что красота вселенной явлена в растениях, камнях, реках, телах животных и людей, населяющих Землю, а также в мириадах галактик, в которых рождаются и умирают звезды. Марк Уинн отметил, что природа «равномерно прекрасна, в то время как творения человеческих существ редко бывают прекрасными независимо от художественного замысла». В 6 главе я утверждаю, что если Бог создал вселенную, то, будучи хорошим работником, Он создаст прекрасную вселенную. С одной стороны, если вселенная возникла без участия Бога, то нет оснований предполагать, что она должна быть прекрасна. Этот аргумент имеет силу при допущении, которое я с радостью принимаю и которое, надеюсь, найдет отклик у моих читателей, – допущении, что красота объективна, и что существуют истинные критерии, по которым можно судить о том, что является прекрасным, а что – нет. Если же это отрицать и рассматривать красоту как то, что мы сами вкладываем в природные объекты и артефакты, тогда этот аргумент следует переформулировать как аргумент от наличия человеческих существ, обладающих эстетической восприимчивостью, которая позволяет им воспринимать вселенную в качестве прекрасной. В этом случае, разумеется, нет специфического основания для того, чтобы, если вселенная возникла беспричинно, психофизические законы (того типа, который я буду рассматривать в следующей главе) привели бы к формированию эстетической восприимчивости у человеческих существ. Но все-таки благо того, что у людей должна быть эта восприимчивость, показывает, что она должна быть включена в один из одинаково лучших видов действий, которые определяют создание свободных человеческих агентов, наделяя их способностью к эстетическому восприятию, что не лишает вселенную этого рода восприимчивости, поскольку Бог мог бы и Сам обладать ею, несмотря на то что способность осуществлять важный выбор между добром и злом не относится к тому роду добродетелей, которыми Он обладает.

Поскольку аргумент от красоты для того, чтобы иметь вес, предполагает, по-видимому, объективистское понимание эстетической ценности вселенной, а утверждение такого понимания потребовало бы, в свою очередь, весьма солидной аргументации, в целях экономии места я опущу дальнейшее обсуждение этого вопроса¹⁶⁷. Следует также добавить, что это не подрывает более раннее утверждение о том, что красота физической вселенной (будь то объективная красота или субъективная, возникающая в восприятии личностей) обеспечивает достаточное основание для создания Богом человеческого тела именно эволюционным путем. Я всего лишь хочу подчеркнуть необходимость долгого дальнейшего обсуждения для того, чтобы показать, что красота физической вселенной представляет собой весомый аргумент в доказательстве существования Бога.