Венец пустынного лета

В горах весна и начало лета – самое опасное время для путника. Под лучами майского солнца тают ледники в заоблачных вершинах, и пересохшие русла рек и ручьев наполняются стремительным потоком вод, которые с шумом несутся по ущелью, как всадники, догоняя друг друга. Нередко после весенних дождей дорога по дну ущелья становится западней для путников. Вначале издали раздается глухой нарастающий шум, как будто сыплется песок, ударяясь о железную кровлю,– это первый сигнал об опасности. Кажется, что темнеет небо, как будто тени сгущаются над ущельем, крепнет ветер, который своими порывами, похожими на клекот и крики вороньей стаи, предупреждает о беде; внезапно резкий пронизывающий холод наполняет ущелье. Шум усиливается, нарастает и переходит в грохот. Течение реки становится все более быстрым. Она влечет за собой щебень, а затем гальку и ветви деревьев. Волны, разбиваясь о камни и выступы скал, несутся вниз клубящейся пеной. Кажется, что вода клокочет и кипит, как в огромном котле. Ручей, который еще вчера едва струился между камней серебряной лентой, превращается в широкий поток, который поднимается все выше,– так вражеские войска взбираются по лестницам на стены крепости и затем, сломав ворота, врываются внутрь нее и уничтожают все на пути: теперь вода несет с собой уже огромные валуны и вырванные с корнем деревья. Если путник не успеет подняться по склону горы, то гибель его неизбежна. Ни один пловец не сможет сопротивляться стремительному потоку горной реки во время разлива.

Весной становятся опасными лесные тропинки, которые порастают высокой травой: пробуждаются от зимней спячки змеи, они прячутся в густой траве и под корнями. Змея обычно не нападает на человека, но если нечаянно наступить на нее, то ядовитые зубы, как клинки, вонзаются в тело. Поэтому весной, отправляясь в лес, пустынники надевают высокие сапоги из твердой кожи и привязывают к поясу длинную веревку, чтобы ее шуршание в траве предупреждало змею о приближении человека. Если дорога идет сквозь заросли кустарника, пустынники берут с собой длинный шест, которым проверяют, как слепой дорогу палкой, нет ли в кустарнике змей, которые особо ядовиты и опасны весной. Уставший путник, прежде чем сесть на камень, должен осмотреться: не греется ли змея под этим камнем после зимней спячки, не видно ли поблизости змеиных нор. Охотники ставят капканы для ловли зверей, а змея сама может стать капканом для путника.

Весной пустыня покрывается ковром из цветов. Мне особенно нравились маки, растущие на пологих холмах. Их лепестки своим сочетанием красного и черного цвета похожи на огоньки, горящие между углей. Эти цвета напоминают мне древнюю схиму, на которой по темному фону багряной вязью вышиты священные изображения и письмена.

Днем пустыню оглашает пение птиц, которые, прилетев домой из южных стран, радостно приветствуют родные леса и друг друга. Весной трудно посещать пустыню, и сами пустынники в это время предпочитают оставаться на своих местах: копают огороды, чинят келии. После таяния снегов и весенних дождей земля местами превращается в топкую грязь; рытвины, наполненные водой, перерезают дороги, и путнику кажется, что он идет по болотной трясине.

Летом пустыня – горы, покрытые лесами и кустарником,– это царство тишины и покоя. В пустыне нет удушливой летней жары, от которой страдают жители равнины и морского побережья. Даже в самые жаркие дни под густыми кронами деревьев, похожими на огромные шатры, куда не проникают солнечные лучи,– тень и прохлада. Эти сумерки леса кажутся образом той непостижимой тайны, которую хранит пустыня. Летом пустынники ходят собирать ягоды, а кто умеет – грибы. Лес похож на сказку, которая очаровывает входящего в него человека. В этом необычайном мире как будто теряется само время и не хочется думать о том, что после отдыха пора собираться в путь. Здесь часы кажутся столетиями. Здесь полумрак, и только редкие лучи, пробивающиеся сквозь листву, бросают на землю светлые пятна.

Незаметно проходит лето; пустыня меняет свой облик. Осень набрасывает на лес и горы позолоченное покрывало. Опавшие листья багряного и золотистого цветов грудой лежат на земле. Осеннее солнце не жжет, а греет, словно ласкает, лицо. Осенью краски пустыни блекнут и становятся более глубокими. Нежный цвет увядающих стеблей и листьев приносит сердцу отраду, смешанную с легкой грустью. Как странно: золотистый цвет источает тишину. Кажется, что осенью горы погружены в глубокое раздумье. Осенью пустыня напоминает сердцу о смерти и вечности, наполняя его особым чувством – чувством радости: ведь смерть – это окончание подвига, конец страданий. Кончина пустынников озарена благодатью, как осенний лес напоен теплом солнца. Цвета осени кажутся нежными, как дуновение ветерка, и тихими, как первые тени сумерек. Осень пустыни – это образ прощания и будущей встречи.

Наступает зима. Горы покрываются снегом, как сединой. Зима – это лучшее время для безмолвия и молитвы. Зима – это пустыня в пустыне, особенно ночью. Кажется, что все в мире исчезло, скрылось под бескрайним белым покрывалом, растянувшимся до горизонта. Монах-пустынник испытывает необычайную радость, зная, что никто не постучит в дверь его келии, не прервет молитву, не разлучит его даже на время с Богом, не нарушит сладкого безмолвия. Ночью снег при свете луны кажется белыми цветами, засыпавшими землю, а звезды – искрящимися льдинками на небе. Снег, покрывший сугробами тропинки и дороги,– это еще одна преграда между миром и пустыней. Монах, который видит перед собой снега, как белую колыбель, и горы, подернутые туманом, как будто прячущие под маской свое лицо, чувствует себя самым счастливым человеком в мире; для него нет красоты большей, чем снега и горы. И кажется ему, что он младенец на руках своей матери-пустыни.

Осенью и зимой, когда с моря дуют ветры, нередко идут дожди; хорошо монаху в одинокой келии, когда капли дождя ударяют в кровлю его хижины, как будто поют протяжную песню. Этот монотонный шум дождя, в котором он слышит дивную мелодию, сливается с его молитвой. Ему кажется, что в струях дождя, как в волнах потопа, исчез видимый мир и осталась только его келия, как ковчег, и нет больше ничего и никого в этом мире.