В. П. Титову от 14 февраля 1844 г.

Письмо ваше от 12 декабря с приложением известной вам выписки, полученное мною 27 января, обрадовало меня много. Теперь я стою на гранитной скале. А осторожность есть моя обязанность. Имея пред глазами другое письмо ваше от 12 января, в котором вы изволили выразить, что с истинным участием и любопытством ожидаете от меня дальнейших уведомлений из Иерусалима, я почитаю долгом удовлетворить вашему ожиданию и сообщаю вам несколько известий. В Иерусалиме с первого взгляда представляется поклоннику плачевное зрелище, это ветшающий огромный купол той церкви, в которой находится часовня гроба Господня. Он требует благовременной починки внутри и снаружи. Греческое духовенство давно уже испросило позволение у султана поправить его на свой счет. Но францискане св. Земли успели посредством французского посланника в Константинополе исходатайствовать и себе право на участие в этой починке заодно с греками. Патриарх иерусалимский и синод его не хотят и слышать о соучастии их, тем более, что им желательно вновь перестроить весь купол на свой счет без чужих пособий. Таким образом обе стороны спорят, негодуют, упорствуют, а купол ветшает. Когда идут дожди (а их было не мало даже в бытность мою в Иерусалиме), то воду собирают губками в хорах, устроенных в самом куполе. Между тем около двух годов живет здесь в одном из домов Святогробского монастыря турецкий чиновник, присланный из Константинополя для наблюдения за работами в куполе, и получает от патриархии 5000 пиастров в месяц. Плачу и рыдаю, егда помышляю сия. Недавно паша признал настоятеля иерусалимского францисканского монастыря Спасителя реверендимом со всеми правами, принадлежащими сему званию, и он в прошлый 10-й день текущего месяца торжественно встречен был всем латинским духовенством в храме Гроба Господня и обходил св. поклонение в сопровождении иностранных консулов. В храме было многочисленное стечение народа всех вероисповеданий, не исключая и магометанского. Миссия англиканской епископальной церкви по-видимому становится в Иерусалиме твердой ногой. Подле дома английского консульства выстроена ею не малая больница и теперь отделывается внутри. Церковь ее выведена вверх не более двух аршин от основания. Дальнейшие работы оной приостановлены турецким правительством. Однакоже миссия с малым числом крещенных ею евреев свободно совершает богослужение в низменном доме, построенном подле упомянутой церкви. Нравственные успехи миссии еще не вполне известны мне. Но она имеет тайную цель обращать в свою веру и православных христиан; уже сделана была и попытка такого обращения их в деревне Джифне не посредством проповеди, а приманкой золота. Впрочем, здешний синод успел не только возвратить отпадших, но и выслать миссионеров из самой деревни. Об этом и о прочем, касающемся до сей миссии, в свое время будет донесено мною подробно. Епископа Александра я еще не видал, потому что он путешествует по Палестине и Сирии. Горестное междоусобие, иногда доходящее до кровопролития, давно продолжается между двумя соседними деревнями, Вифлеемом и Бетжалой (древняя Ефрафа), и, что всего печальнее, кровавая месть таится в сердцах одних православных христиан. К прекращению сего междоусобия до сих пор не принято никаких духовных мер.

Из Сирии сообщены мне следующие известия:

Патриарх сирийских униатов Максим успел привлечь на свою сторону министра иностранных дел Порты Рифат-пашу и убедил его в справедливости своего иска о греческой камилавке, так что паша дал ему слово кончить сие дело по его желанию. По данному слову он призвал к себе вселенского патриарха Германа и сказал ему: «Максим заблагорассудил положить на круглой камилавке (без малейшего изменения вида ее) знак четыреугольный или надпись буквами: καθολικός. Итак, что ты избираешь, знак ли этот, или буквы? И какие буквы, золотые, или серебряные, или шелком шитые?» Патриарх просил, чтобы Максим переменил круглую камилавку на четыреугольную согласно с прежним хатишерифом. Паша возразил ему: «Этому не будет конца, а надобно же кончить дело». Тогда патриарх сказал ему, что он один не может решить сего дела и [должен]³² предложить его синоду, и почтительно удалился. В синоде единодушно всеми решено было подать прошение в Порту с повторением прежних просьб и с указанием на хатишериф и другие султанские повеления касательно перемены греческой камилавки на четыреугольную; и это прошение представлено было архиереями кесарийским и фаворским и другими лицами. По сему случаю Рифат-паша долго говорил с ними, однакоже совсем другим тоном, нежели каким беседовал с патриархом Германом, и наконец объявил им, что он подаст прошение их в совет. В Сирии надеются, что Максим проиграет дело. О, если бы это сбылось по ходатайству вашего превосходительства.

В Дамаске православные христиане скорбят по случаю неправильного распределения местным начальством ферде, состоящего из 2000 пунгов³³. Магометанам, составляющим шесть частей народонаселения в сем городе, присуждено внести две трети сказанной дани, а христианам, составляющим одну седьмую часть народа, велено заплатить остальную треть. Полагаю, что это местное притеснение не доходит до слуха султана. Желательно было бы, чтобы кто-нибудь сжалился над беднейшими христианами Дамаска и облегчил их участь. Если патриарх антиохийский будет просить ваше превосходительство об этом облегчении, то не откажитесь, ради Христа, утешить бедствующих и предохранить многих из них от потурчения. В Дамаске благословляют вас и князя Ханжерли за содействие к получению позволения построить новую церковь в тамошней патриархии.

Там же радуются о начале сбора милостыни в России для сирийской церкви. При сем осмеливаюсь заметить, что ежели сбор будет незначителен, то все единоверные наши в Сирии охладеют к нам и даже к православию. От надежды к отчаянию один шаг. Что касается до употребления сбора милостыни, то и сирийские христиане, и сам владыка их желают, чтобы капитал оставался в России, и чтобы ежегодно высылались одни проценты на содержание училищ и на устройство церквей, подведомых антиохийскому престолу. Оставление капитала в России представляется патриарху затруднительным только в случае войны России с Турцией.

При отъезде моем из Константинополя вы просили меня известить вас о том, какое пожертвование можно было бы вам сделать, смотря по надобности в такой или другой священной вещи. Спешу уведомить вас, что в храме Гроба Господня заметно большое богатство и избыточество во всем. Но в Вифлееме нет даже порядочного сосуда, в котором совершается таинство евхаристии. Не угодно ли будет вам прислать сюда такой сосуд с дискосом и звездицей? Христос один и тот же во гробе и в яслях. Но если вы решитесь сделать сие пожертвование в Вифлееме, то прикажите положить в нем простую надпись: в Вифлеем. Без нее сосуды останутся в здешней патриархии, и Вифлеем их не увидит. Патриархия есть бездонная пучина, все поглощающая.