Графу А. П. Толстому от 27 мая 1859 г.²²⁴

Путешествие мое в Фессалии продолжалось 56 дней (с 31 марта по 26 мая). Оно было благополучно. Тамошние архиереи, ларисский, гардикийский, триккский и стагонский, настоятели Метеорских и Олимпийских монастырей и христиане в городах и селениях принимали меня искренно, почтительно и доверчиво. Все они любят Север и оттуда ожидают избавления от вялого владычества турок, решаясь к прежним жертвам своим присовокупить новые, лишь бы соединиться с расцветающими свободно эллинами. Это ожидание их усилено было знаменательным пребыванием в Афинах нашего маленького моряка с Августейшими родителями его. На метеорских столпах, в Темпейской долине, в лесистых ущелиях Олимпа, на цветущих равнинах Фессалии, всем отрадно было видеть в этом отроке будущее политическое спасение свое. Общая расположенность к нему пособляла мне достигать целей путешествия моего в этой малоизведанной стране. Мне открыты были ризницы, библиотеки и те тайники, в которых хранятся царские и патриаршие грамоты и разные деловые записи. Тут я почерпнул верные сведения о прошедшем и настоящем состоянии митрополии, епископий, монастырей и училищ в Фессалийской области. Кроме сего приобретены мною одиннадцать древних рукописей на пергамине. Самые драгоценные из них суть: 1) Минеи в двух огромных фолиантах с нотами и чтениями из Ветхого и Нового Завета, XII–XIII века, и 2) такие же чтения во весь круглый год в особой книге того же века. В библиотеке главного Метеорского монастыря я нашел неизданное творение царя Льва Мудрого ἡ ἀσκητικὴ ψυχῶν ὑποτύπωσις, о совершенстве (врачевании) душ, и рукописную Библию на греческом языке, содержащую исторические книги и пророчества, кроме Даниила. Текст ее переписан был в XIV или XV веке с древнего ученого издания Библии. На полях его указаны разные чтения Акилы, Симмаха и других толковников; а после каждого пророчества написано краткое житие составившего оное пророка. За эту рукопись я давал в монастырь большой вклад деньгами, но игумен не уступил ее мне и даже не решился выдать под расписку нашего консульского агента в Лариссе сроком на один год. Такое препятствие к приобретению этого, быть может, единственного во всей православной церкви текста пророчеств воспламенило во мне желание достать его на время с помощью крепчайших сил. Я запиской просил нашу Императорскую миссию в Константинополе помочь нам в этом святом деле. Препровождаю к вам при сем подобен этой записки и усердно прошу вас содействовать приобретению найденного мною в Метеорах сокровища. Нужно ли усиливать просьбу мою убеждениями? Посмотрите, ваше сиятельство, синодальные мнения о переводе св. Писания на русский язык, припомните мое замечание о том, что у нас не выбраны верные тексты, ни еврейский, ни греческий, с которых надлежит делать перевод сей; дознайте легкомысленное доверие наших богословов к разным печатным Библиям, несогласным с чтениями Бытия, паремий и пророчеств в наших минеях; взвесьте надобность дать в руки нашим переводчикам св. Писания лучшие тексты оного, совершенно согласные с этими чтениями; представьте себе, как кстати открыты мною на Востоке такие тексты; подумайте, что какой-нибудь лорд, или маркиз, с помощью турецкого фирмана и аги, может забрать их в свои руки, или раздать в общественные библиотеки, где уже никому из наших не покажут их, как мне не показали в Ватикане рукописной Библии VI века; примите к сердцу все эти речи мои и склоните св. синод, министерство иностранных дел и, если нужно, самого Государя склоните к живейшему участию в священном деле, о котором я пишу вам. Пусть наша Императорская миссия из Лариссы и Константинополя доставит нам сперва метеорский текст св. Писания, потом другие тексты оного, какие уже найдены и вновь будут открыты мною. Тогда, и только тогда, нам можно будет приступить к русскому переводу и изъяснению Библии по тщательном сличении всех рукописных текстов ее друг с другом и с принятыми нашей церковью чтениями из оной. А после такого сличения появится в свет наше печатное издание св. Писания на греческом языке, одобренное всеми православными церквами.

Не одними учеными разысканиями я занимался во время путешествия по Фессалии. Любовь к изящным искусствам побуждала меня обращать внимание и на тамошние памятники зодчества, ваяния и иконописания. Многие из них и наипаче Метеорские монастыри, построенные на столпообразных утесах, изображены кистью и карандашом спутника моего г. Благовещенского. Лишь для одного художественного дела не достало у обоих нас ни средств, ни времени, именно для воспроизведения стенной живописи Панселина в церкви Элассонского монастыря. Эта живопись точь-в-точь сходна с протатской на Афоне. Там и там одни и те же изящные лики мучеников и преподобных в больших размерах и один и тот же неяркий колорит их! Изображение Спасителя в рост на пилястре близ царских дверей сказанной церкви так впечатлительно и так совершенно, что я невольно верил местному преданию о свыше открытом некоему старцу сходстве этого изображения с пребывающим на земле Господом Иисусом Христом. Нужно бы нам отподобить все Панселиновы лики в Элассонском святилище! Их немного, да и списывать их тут легче, чем в Протатской церкви, потому что для художника не потребовались бы высокие подмостки. В Метеорских и Олимпийских монастырях я нашел образчики сербо-болгарского иконописания. Они отличаются от произведений греческой кисти колоритом темнокрасноватым. Четыре из них, именно, лики евангелистов болгарского письма 1337 г., приобретены мною для издания в свет.

В Метеорские монастыри, построенные на высочайших отвесных утесах, меня поднимали в сетке, прикрепленной к веревке. Возносясь туда и спускаясь оттуда, я чувствовал робость, страх, трепет, ужас и обомление, особенно в те минуты, когда меж стремнин кружился над глубокими пропастями, когда земля, казалось, бежала подо мной в бездну, когда в подъемной башне подтягивали меня на пол, опрокидывая голову мою в пропасть, и когда перед полетом вниз усаживали меня в сетку, собирали кольцеобразные узлы ее над головой моей и, продев в них железный крюк, спихивали меня с помоста в бездну. Ужасные минуты! Были дни, в которые приходилось мне подниматься на Метеорские столпы и спускаться с них по два и по четыре раза, так что я пролетал воздушные пространства, иногда в 40, иногда в 55 сажен, по ровному отвесу между страшных скал, коих основания поставлены на крутоярых склонах земли, несравненно ниже тех мест, откуда поднимается и куда опускается сеть с трепещущим в ней поклонником. Трудно было привыкать к таким полетам. Для ободрения себя я, согнутый в сетке в три дуги, пел разные священные стихи, но не перемогал ужасов своих. Они сдавливали сердце мое и выдавливали слезы из глаз моих в монастырских церквах пред ликами Спасителя и Богоматери. Это были горячие слезы благодарения за спасение жизни.

Описывать ли вам Метеоры, эти ринутые Божиим огнем из недр земли глинисто-каменистые растворы и лавы, ринутые весьма высоко и огустевшие в виде волн, холмов, шатров, столпов, колонн, обелисков, пирамид, мачт, корабельных остовов, многостенных укреплений с зубцами и куполами и в виде птичьих, звериных и человеческих фигур в разнообразных положениях? Описывать ли вам эти дива дивные, эти каменные голые массы, высочайшие и приземистые, громадные и малообъемные, с пещерами внутри, с монастырями на вершинах и в отвесных боках их? Описывать ли вам постановку и расположение этих тьмочисленных волканических утесов, примкнутых к горам и отдельных от них, стоящих слитно и раздельно, прямо и наклонно, отвесно и навесно, и на малом пространстве построенных как бы в боевом порядке взводами и густыми массами, лицом к реке Пинию, тылом к горам Куклиоли и Жерчи, и составляющих правое крыло у монастырей Метеорского и Варлаамского, левое у обители св. Стефана, густой центр у селений Калабаки и Кастраки и за ним резерв по линии монастыря Русанского? Описывать ли все это?

Не могу! Идите сами посмотреть на дивные Метеоры. Приближаясь к ним, вы увидите сперва громадного каменного митрополита в клобуке, согбенно сидящего на седалище задом к вам, и подле него – харю Нептуна на скале Алисо; потом в отрогах горы Куклиоли усмотрите на правом углу брадатого Девкалиона, на левом жену его Пирру и за ней служанку с водоносом на плече, перед ними два коровая, один на другом, которых не съесть и в тысячу лет, а повыше их, низверженных и израненых гигантов с их щитами, и обитель св. Стефана, втиснутую в верхние расщепы утеса, как бы каменный стакан, вставленный в горсть руки между поднятыми и растопыренными пальцами. У этой обители будет замечена вами голова человека, будто слушающего обедню. Идите сами посмотреть на Божьи Метеоры с тамошних высей. Вы взглянете на них и скажете: кто Бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса един. Вы одним взглядом окинете все монастыри, поставленные на высочайших отвесных столпах и в боках их, и подивитесь крепости веры и самоотвержению древних отшельников, которые с помощью лома взошли на эти столпы, чтобы стать ближе к небу.

Благодарю Бога, умножившего познания мои и сохранившего меня на всех путях и в воздушных странствованиях моих.

Желаю докончить занятия свои на Востоке и возвратиться в отечество.