В. А. Титовой от 14 апреля 1852 г.

Из Цареграда пишу к тебе, Варвара Андреевна, в обычном приюте моем, осененном величественными кипарисами, в том самом приюте, в котором не умолкали беседы наши. Предполагается воскрешение минувшего во всем лилейном благообразии его. Что касается до настоящего, то есть бы чем потешить любопытство твое; но письмо не может нести большой тяжести. Итак, набрасываю кое-что полегче из этого малосильного вестоносца. Из Киева я выехал 23 марта и по пыльной дороге в дни светлые и теплые прибыл в Одессу 27-го дня. А в самую Пасху пароход унес меня в чужую сторонушку, в вольную неволюшку. Я не озирался назад. Ибо ничто, ни радостное, ни печальное, ни грозное, ни приятное не занимало меня на роковом берегу, от которого я отчаливал многократно. Там я не видал никого, кроме Стурдзы и Павловского. Гром не гремел, молния не блистала, вражья сила не приражалась ко мне. Плавание мое по Черному морю было спокойно. Ветры и волны будто знали, что едет смиренный труженик у Гроба Господня, и не обуревали его, зато свирепствовали в двои сутки у самых берегов грешной Одессы и в пристани ее потопили пять молодцов, спасавших какую-то лодку, как о том я узнал из письма Стурдзы. Бог милостив к моему недостоинству. В Цареграде холодно, туманно, сыро, грязно. Володя крохотка тут, а Володи великана нет¹²¹. Он в Италии. Прочие все те же со всеми их достоинствами и недостатками. Я отправляюсь в святый Град в 19-й день текущего месяца. Прощай. Бог есть союз наших душ. В Нем все мы живем и движемся, как те живчики, кои бывают приметны в струе солнечного света, иногда проходящего косвенно сквозь отверстие в сумрачную келью. Бог тебе на помощь! Помни святые места иерусалимские. Хорошо было бы, если бы они были для тебя то же, что вода для еленя жаждущего.