Слово говоренное при освящении знаков нового военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, 1769 года, Ноября 26 дня

Пространная и приятная материя предлагается к рассуждению нашему, слушатели! Ибо се установляются почести воинам мужественным; се сплетаются венцы победоносцам; се видим достойное за добродетель воздаяние, и сильное к ней же побуждение. А с сим вкупе воображаем и мудрую прозорливость Самодержицы нашей и возрастающую славу России, и Божие о Ней благоволение.

Приидите убо, истинные отечества любители! приидите, вникнем прилежнее в сие действие, и насладимся удовольствия, отсюда обильно проистекающего.

Речь наша есть не о удаленных в последние края земли странах, но о отечестве нашем; не о народах морями от нас отделенных, но о любезных наших согражданах: не о славе, каковою в свете гремели Геркулесы, Александры, Аннибалы, Сципионы и прочие; но каковою Россияне прославились и прославляются. Ибо если с прилежанием рассмотрим мы домашние примеры: не меньше знаменитых храбростию мужей найдем, как сколько и древность их нам представляет.

Самые первые Российские Князи мужеством своим не соседей токмо, но и дальних в границах справедливости и в почтении к себе содержали. Их власть распростиралась по брегам Дуная. На их геройство не один раз со удивлением взирали стены Константинопольские, и сей Европу и Азию соединяющий град Российскому скипетру жертвовал дань. И если когда сиянию России каковые ущербы приключались, но по скором прехождении затмения, она паки в прежнем своем блистании воссиявала, и случившиеся в теле ее болезни послужили к большему здравия ее утверждению.

Но когда Бог в России восставил паки самодержавие; когда притом воздвиг и мужа по сердцу своему, Петра, глаголю, именем и делами Великого: с того времени сие благословенное древо корень свой паче и паче утвердило, ветви его далее распространились, и под приятную его тень множество народов притекли, искать себе покоя. Тогда-то отечество наше в большую стало приходить славу, как другими многими делами, так особливо мужеством своим и храбростию воинства своего. Россиянин, стало имя у всех народов почтенное, у недоброжелателей страшное. Где российские знамена показываются: там и мужественный неприятель приходит в сомнение; там и мудрый политик, как опасность отвратить, находит затруднение. Мужеству воина нашего все места стали проходимыми; все крепости перестали быть неприступными. Границы Российские столь распространились, что превзошли границы древней Империи Римской, и всей Европы: и если б ныне Россия не восхотела далее своих пределов расширять; то не для того, акиб под Божиим предводительством не могла она мужественно стремиться до концов вселенной; но что уже почла бы себя настоящею славою обильно удовольствованною.

Зря на сие со удивлением окрестные народы, изобрели способ для себя полезнейший, для нас славнейший. Начали искать России покровительства, и почитать себе за честь быть в союзе со отечеством нашим.

Все сие воображая, или паче сказать, очами своими видя мы, Россияне! что думать или говорить должны? кажется, что принесши благодарение Господу сил и владеющему небом и землею, могли б мы утвердительно заключить, что слава наша взошла на высочайшую свою степень, что мужество и храбрость Россиян достигли своих пределов, что осталось токмо сохранять, а не умножать столь великое сокровище.

Но настоящие времена, о времена блаженные! ясно доказывают, что милостивый Божий промысел еще к превосходнейшей ведет нас славе, и свое достояние паче и паче милосердо возвысить хочет. О благодетелю наш Господи! велие Твое есть о нас промышление! неисповедимы и неизследимы судьбы Твои.

Россия покоилась во объятиях мира, и наслаждалась в тишине плодами славы своей. Молчал страшный военный звук, и храброе оружие отдыхало. Сей сладкий покой отважился помутить вероломный неприятель, и спящего льва дерзнул разбудить. Восстал воин против своего хотения, гневаясь на дерзнувшего, его беспокоить. И тотчас мужество Россиян в прежней или и большей открылось славе. Ибо Господь поборствовал по нас; ибо воевали стихии с стороны нашей, и Днестр почти то же стал Агарянину, что древле Египтянину было Чермное море. Бежит дерзкий неприятель оставляя везде по следам своим страх и стыд. Входит Россиянин в его пределы, занимает его княжения, доходит до брегов Дунайских: и в сем славном находясь теперь течении, желания свои и намерения далее простирает. Таковые воинства нашего действия, коликою исполнили все отечество радостию, и коликие впредь надежды в мысль нашу вложили; того слово мое изъяснить не может.

Довольно сказать, что мудростию божественною управляемая Государыня наша, сие счастливое оружия своего действие почла способнейшим случаем ко установлению почестей мужества военного, дабы и прежнюю славу, храбростию снисканную, утвердить, и вновь доказанную наградить, и других к той же возбудить ревности: а чрез то России державу или далее распространить, или по крайней мере всем неприятелям сделать ее страшною.

К большему же доказательству святости и справедливости намерения сего, не можно здесь оставить, чтоб хотя кратко не показать, сколь достойно и вообще воинство должно уважаемо быть, и особливо некоторых храбрые поступки как справедливо награждения заслуживают.

Что бо есть воинство? Воинство есть защита отечества, ограда государства, веры оборона, охранение не имений наших токмо, но и жизней наших. Что земледелец спокойно влечет свой плуг, что класами роскошесшвуют поля, что свободно плывет корабль в свое пристанище, что художник в тишине свои руки в работе упражняет, что в веселии и радости церковные собрания совершаются: кому мы сим всем особенным образом одолжены? кому? если не мужеству воинства, от нападения и козней неприятельских телами своими нас закрывающего.

Их труд нам приобретает покой плодами кровию их напоенными и возрастшими мы наслаждаемся: лишение их жизней наши жизни сохраняет. О величайшее верности и любви ко отечеству доказательство! больше сея любве, сказал Спаситель наш, больше сея любве, никто же имать, да кто душу свою положит за други своя.¹⁴⁹ Ибо человек ничего жизни своей дороже в свете не оценяет. Когда убо таковое неоцененное сокровище охотно воин отдает в пользу общую, то есть, нашу: какое, думаете, возлагает он на нас обязательство к благодарности и воздаянию?

Всяк другого состояния человек имеет в производстве дела своего особливый для себя предмет, собственную корысть и пользу. Земледелец взирает на богатую жатву, которою он с домашними своими имеет наслаждаться. Художник ободряет себя довольною за работу свою платою. Купец размышляет о прибытках, кои жизни его довольное и спокойное подадут содержание. Судия получает подобающее награждение, не лишаясь однако жизни, без которой и все награждение ни к чему б не послужило. Подлинно во всех сих делах заключается и общая польза, но так, что притом и собственная каждого соединяется.

Но какой предмет имеет воин, видя пред очами смерть? и при опасности жизни своей может ли он веселить себя надеждою, что воображаемыми выгодами удастся ему пользоваться? О сколь сильно таковому человеку о общем добре надобно быть уверену; следовательно, сколь много честну! ибо хотя, положим, воин и получает награждение довольное, и оно к ревности есть побудительно: но может ли он во время ужасного жара сие воображать награждение? и предстоящая смерть дозволит ли ему столь вольно располагать своими мыслями? Нет: не столько воображаемое награждение, сколь ревность ко отечеству, и общая польза его тогда одушевляет. Ибо тот, кто думает умереть, о здешнем награждении размышлять много не может: однако тем самим себя больше награждения достойным делает. В прочем всяк воюющий, хотя судьбою Господнею от смертного случая и предохранен будет; однако так должен почитаем быть, как бы он уже за отечество живот свой положил. Ибо он жизнь свою на жертву уже принес; все смертные страхи претерпел; недоставало токмо одной минуты нечувствительной.

Ежели же мужество воинства вообще столь великое заслуживает уважение: то что надобно особливо сказать о тех, которых древность называла героями, то есть, полубогами? Кои в мужественном воинстве нашем мужеством своим отличилися; которые опасностию жизней своих защитили жизни и самых тех, кои наши жизни защищают? Таковые должны быть отличены быть по справедливости: ибо и в добродетели суть разные степени. Мнози текут в позорище, но не вси приемлют почесть.¹⁵⁰ И хотя в свете обыкновенно таковых людей бывает весьма мало; но Россия ими и была и есть изобильна. Доказывают то как прошедшие все времена, так и война настоящая, в которой многие на мечи и огни не иначе бежали, как бы к получению венцов прекрасных; а почитали себе за смерть, если б неприятелю тыл обратили.

О воины мужественные! вы залог дражайший отечества. Ваше славы блистание радостно во очах наших. Как таковых справедливость могла бы оставить без награждения? И как благоразумие могло бы попустить, чтоб зеленеющие и цветущие сии лавры увяли?

Но такового несчастия во времена наши опасаться не можно. Благочестивая Монархиня наша и умерших на брани воинов без награждения не оставила. Ее есть мудрое и святое оное учреждение, чтоб по умерших на брани за веру и отечество ежегодные от церкви приносить Богу молитвы. Таковое для умерших награждение из возможных есть наибольшее. Ибо чрез сие от всея церкви пред престолом Господним воспоминание, их души блаженным вечным покоем награждаются, заслуги их предаются бессмертию, плачущие же и болезнующие о их лишении чувствительнейшее приемлют утешение.

Таковым образом отдав Монархиня справедливый долг положившим за отечество живот свой, се установляет и оставшимся с блистанием подвигов своих и заслуг, достойное награждение. Се почести; се венцы; се воздаяние! тут вкупе соединены и к мужеству побуждение, и награждение за оное, и честь, и польза, и чувствительная отечества к заслугам их благодарность.

Время убо возприветствовать вас, о храброе Российское воинство! с таковым счастием, с Монаршим, а вкупе и Божиим о вас благоволением. Прежде заслуги ваши отличили вас; отныне заслуги ваши будут отличены и приведены отечеству во откровение. Состояние ваше вместо того, чтоб оно могло почитаться страшным, стало завидным. Мужайтеся убо и крепитеся. Радуйтеся о прешедшем: вооружайте себя храбростию к будущему. Платите сие одолжение верностию усердною, и ревностию непобедимою. Охраняйте отечества нашего границы, или оные и распространяйте. Докажите свету, что Россия есть жилище героев, и покровительство прибегающих к ней народов. А притом, если угодно, изъявите всем о намерениях ее, что оные не состоят в похищении неправедном чужих владений, но в правосудном покушений напрасных отмщений и в покровительстве утесняемых мучительною властию. Меч Российский блистает, не чтоб напрасно умертвить, но чтоб угрожаемым смертию живот даровать.

В прочем с сего священного места должен я вам, о воины! напомянуть, что мужество не должно быть без человеколюбия. И для того храбрости своей полагайте основанием законное правило: неустрашимость свою умеряйте благоразумием и страхом суда Божия. Когда удостоитесь сих знаков ношения; то облецытеся вкупе в броню правды, препояшите чресла ваша истиною, уготовайте ноги к благовествованию мира, восприимите щит веры и шлем спасения, и вооружите себя мечем духовным, иже есть глагол Божий:¹⁵¹ аще бо и постраждет кто, говорит слово Божие, не венчается, аще не законно подвизатися будет.¹⁵²

По выслушивании такового приветствия и по восчувствовании живой радости, храброе Российское воинство обращается к Тебе, Всепресвешлейшая Монархиня! Оно чувствуя таковое Величества Твоего о себе благоволение, усердное приносит благодарение. Оно почитает сие установление за сильнейшее охоты к высокой службе Твоей подкрепление. Оно таковое имеющее быть заслуг их отличие вменяет за оживление своей жизни, жизни в жертву отечества посвященной. Оно признается, что новый жар воспламенит их, и потщится доказать, что они суть слуги достойные таковой Монархини. Оно обещается своим детям сии знаки оставить в дражайшее наследие, и в вечное имени Твоего прославление.

С таковым храброго Твоего, Великая Государыня! воинства искренним изъяснением сорадуется и все отечество, и с ними вкупе благодарность свою всегда изъявлять, почитает и почитать будет за наибольшее верности своей обязательство.

О благопоспешестве же сего Ее Императорского Величества намерения и предприятия, и о благословении знаков сих остается вам, священнейшие мужи! молитву свою принести Богу всеблагому и всемогущему, аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества, и Его Императорского Высочества, Святейшего Синода, Правительствующего Сената, и всего случившегося военного чина, в большой придворной церкви в Санктпетербурге 1769 года, Ноября 26 дня.