Слово в день торжественный за предприятый великодушно и благополучно совершившийся в прехождении оспы подвиг, ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества, 1768 года, Ноября 22 дня

Благослови, Россия, Господа, венчающаго тя милостию и щедротами, исполняющаго во благих желание твое.

Пс. 102.

В сей благословенный час представ мы, слушатели! пред лице Бога всемогущего, Бога о твари своей милостиво промышляющего, имеем славный случай, взойти в размышление оказанного нам Божия благодеяния, в котором вся Россия, или, могу сказать, весь человеческий род сладчайшее приемлет участие. Всеавгустейшую России Монархиню и любезнейшего Сына Ее увидели мы в здравии вожделенном и виде радостном; увидели же по благополучном окончании такового случая, который мог из нас колебать и самых великодушных, чтоб не лишиться сих дражайших для нас в свете Особ.

Какое слово может изъяснить оную радость, которою всех верных отечества сынов сердца ныне преисполнены? и чья мысль довольна понять твои, Боже, судьбы и в правосудном наказании, и в милостивом оного пременении?

Поспешим, слушатели, благодетельствующему нам Богу принести жертвы благодарные, и своими пред ним исповеданиями засвидетельствуем, что мы празднуем днесь торжество общего избавления.

Монархиня предшествует нам в сем священном действии. Она обращая радостный взор свой, говорит нам словами писания святого: пожрети Господу приидох; освятитеся и возвеселитеся днесь со мною.¹²⁷ Аки бы рекла: «сердце Мое чувствует величество благодеяний Божиих: Я подкреплена в час бедствия Моего всесильною Его рукою. Он приложил мне врачевство великодушия и просветил мысль Мою прозорливостию божественною. Он уврачевал тело Мое и успокоил дух Мой. Он и плод утробы Моей, плод сладчайший и единородный, сделал сообщником тоя же благости Своей, и Моей радости, и для того вся кости Моя с веселием говорят: Господи, Господи, кто подобен Тебе?¹²⁸ за все сие Я хочу Ему жертву принести, возложив на жертвенник Его сердце Свое и сердце Сына Моего, и возжегши оное Моим к Нему благоговением и усердием. А вы, возлюбленное мое достояние, освятитеся и возвеселитеся днесь со Мною. Благодеяние Мое почитая собственным своим, соедините с Моим желания ваша. Последствуйте Мне.

Следуем, любезная Мать отечества, тем усерднее, чем больше Вам одолженными себя признаем. Но благоволи, всемилостивейшая Государыня, чтоб мы хотя несколько коснулись обстоятельств оного случая, которого счастливым происшествием имеют пользоваться все века будущие.

Известный род болезни, слушатели, столь отягощал человеческий род, что стенание его слышно было по всей вселенной. Сия, могу сказать, зараза нападала на всякий возраст, не щадила младенчества, осаждала юношество, да и самая старость не оставалась от нее в безопасности; гноила и безобразила тело, прекрасный дом бессмертной души; тех, кои еще не изведали на себе печального ее опыта, мучила ужасным чаянием; в других погашала самый свет жизни, да часто в то время, когда только человек вкушать жизни начинал. Ко избавлению от сего, иного средства не находилось, кроме терпения, а в некоторых случаях и отчаяния. Врачи со всем своим искусством оставляли нас без помощи, и тем большему терпение наше подвергали искушению.

Когда вообразим мы прошедшее время, (ибо от нынешнего случая должно счислять новую эпоху) тем больше мысль наша поражается, что человек столь опасного страдания своего сам, можно сказать, был причиною. Будучи одарен ясным светом разума, возженным от света несозданного, не всегда следовал его руководству, при котором мог бы он найти средства ко отвращению сего несчастия действительные.

Подлинно, следуя рассуждению богословскому, нельзя иначе сию болезнь почесть, как наказанием Божиим. И мы потому справедливо с Давидом признаться должны пред Богом, вопия к нему: возсмердеша и согниша раны моя от лица безумия моего: отстави от мене раны твоя от крепости бо руки твоея аз изчезаю.¹²⁹ Ибо истина сия есть неоспоримая, и достойна смиренномудрия нашего, что всех несчастий тела и души причиною есть не точное следование закону разума и правилу совести. И потому нет болезни, которая б в начале своем не произошла от превращения закона естественного. Мы таковое признание в час сей должны открыть правосудию Божию; да всяка уста заградятся и повинен будет весь мир Богови.¹³⁰

Но при всем том должны ли мы столько ослабеть от правосудной руки Божией, чтоб впрочем не прибегнуть к его милосердию? еда во веки отринет Господь и не приложит благоволити паки? или до конца милость свою отсечет? еда забудет ущедрити Бог, или удержит во гневе своем щедроты своя?¹³¹

Нет ничего, чтоб более сердце наше любовию к Богу привязывало, как то, что Его правосудие всегда растворенно есть милосердием. Его раны нам исцеление приносят: да сие исцеление и благоволил он положить в том же самом вещей союзе, из которого выводит для нас наказание. Во всех тварях видим мы многие тому примеры.

Когда по естественным причинам начнет свирепствовать ветр, и сокрушать древа и здания; или воскипит море и волнением своим кораблю будет грозить бедствием; или когда возгорится огнь и пламенем своим пожирать станет всякое вещество, тогда в том же самом союзе находятся и средства, которые или собственною силою, или при помощи разума человеческого оных вещей бедственные для нас действий останавливают.

Сие же можно сказать и о всех болезнях, от коих одним терпением защищается человеческое естество, что промысл Божий не оставил против всех их в том же вещей союзе положить врачевства действительные. Мы часто ногами топчем траву, могущую исцелить нас от той болезни, от которой умираем; и если б природу всю пересмотреть могли, увидели б, что где мы получаем вред, там и окружил нас Бог вещами цельбоносными.

Но что для сего надобно? Надобно благоразумие, внимание, великодушие, и всегдашнее тщание. Создатель естества хочет, чтоб разум наш был в непрерывном действии, и удовольствие наше тем бы было большее, что оно проистекало бы из внутреннего источника нашего. А без того когда мы страждем, то умножается наказание по мере нашего нерадения.

Ко утверждению сего, хотя б мы и не имели других доказательств, доволен всякого и малопросвещенного уверить нынешний случай радостный. Некоторые люди, коих тщанию и просвещению справедливую честь отдать мы должны, возбужденные свирепостию и опасностию известной болезни и любовию к человечеству, начали размышлять, каким бы образом, ежели не совсем оную, так по крайней мере ее опасность истребить, и уменьшить ее страдание. Споспешествовало им в том все естество, показывая многие тому в тварях примеры. До чего же не достигает разум и тщание человеческое при руководстве промысла Божия? Напоследок опыт оправдал их предприятие: да как? Та же самая болезнь делалась причиною собственного своего истребления: опасность ее совсем отнята; а страдание столь уменьшено, что осталось токмо сожалительное воспоминание о тех, кои не имели счастия сим опытом предохранить жизнь свою.

Теперь что оставалось делать роду человеческому, как токмо, при благодарении Промыслу, пользоваться сим его благодеянием? Но еще не охотно соглашался человек, расстаться с тем игом, к которому привык; еще не малым тому было препятствием некоторых малодушие, других мысль не просвещенная прозорливостию. И так надобно было для сего одной Особы великодушной, Особы союз премудрости Божией довольно знающей.

Сии великие дарования давно свет со удивлением примечает в великой Монархине всея России. Она размышляя о собственной своей безопасности, по елику та соединена с безопасностию всего отечества, не меньше принимала во уважение безопасность возлюбленного Сына Своего, вожделенной и единственной надежды нашей. Ибо он ближайшею к тому року был жертвою. Терзало сие Матернее Ее сердце, и было всегдашним облаком, которой смущал Ее о Нем радость.

Что же в таковых обстоятельствах предприемлет Великая Екатерина? Она по известному Своему во всех случаях великодушию, и по известной к роду человеческому любви первая вступила в славный род подвига и сражения. В сем сражении с одной стороны видны были свирепость болезни, необходимость страдания, опасность жизни: с другой стороны Ее великодушие, прозорливость уверяющая о благополучном событии; желание, чтоб дать собою пример ко счастию всех народов, особливо же отечества своего; а притом Матернею особою доказать Сыну своему, что сие действие оставляет Его безопасным: ибо Она опасность взяла на опыт собственной жизни Своей. О пример в веках не слыханный! Признаемся, всемилостивейшая Государыня! что когда коснулся ушей наших сей слух: содрогнулись в нас сердца наша, и егда некогда возчувствовал себя, обратились в сердечные желания ко врачу душ и телес, чтоб милостиво благоволил нас обрадовать видеть благополучное и славное происшествие.

Что же? Какое было подвига сего окончание? Любящим Бога все поспешествуют во благое. Естество уступило благоразумию: свирепость болезни побеждена великодушием: опасность опровержена прозорливостию мудрою: и дражайшие для нас паче всего Особы, по таковой победе, притекли ко алтарю Господню в виде радостном и здравии вожделенном.

Теперь взываю я к вам, все народы и племена! ибо дело нам с вами есть общее. Воздвигните вы очи свои на отечество наше, и слышите Его Обладательницу мир всем вам благовествующую. Успокойтеся уже от того страха, который вас или мучил чаянием, или крушил следствиями. Признайте источник благодеяния в высоком примере Монархини нашей, и оному следуя к собственному благополучию своему, составьте с нами общее торжество, которого шум простирался бы до небес.

А Ты, Боже, располагаяй вся по своему изволению, ведаем, яко веселишися о делех своих. Сей спасительный способ всегда открыт был в сокровище священного тварей Твоих союза; но мы не внимательным на сие смотрели оком, и тем милостивое Твое наказание сами себе умножали. Ты бо Бог дивен в правосудии, и милостив в наказании: единою рукою к возбуждению покаяния точишь из очес наших слезы; другою их отираешь.

Что убо Ему, обрадованные слушатели, в благодарность принесем? Ведаем, яко Он благих наших не требует. Его бо есть земля и исполнение ее. Так посвятим ему воспаленное любовию сердце, обратим к нему все свои желания, горячими молитвами наполним храм сей, и торжественно пред ним обяжем себя, чтоб нам из нынешнего благодеяния его делать всегда доброе употребление к собственной же нашей пользе и к славе милосердия Его.

Но мы сего никогда исполнить не возможем, чтоб в тот же час не представить нам славного Твоего, Августейшая Самодержица! примера; чтоб в тот же час не восчувствовать, сколь много Величеству Твоему мы остаемся одолженными. Не довольно ли было для Твоей добродетели, чтоб для нашего благополучия всегдашними трудами изнурять здравие свое, и лишать себя сладкого покоя? не довольно ли было сего для Твоей добродетели? Нет: Ты, Великая Героиня, по Своему великодушию, жертвовала уже нам и жизнию своею, и тем показала свету неслыханный пример, удивляться Твоей душе Божественной, и наш ублажать жребий.

Чем мы возможем сему соответствовать? мы уже по верности подданнической обещались пред Богом не щадить жизни своей за сохранение дражайшей Твоей жизни и Высокого Наследника Твоего. Теперь паки то же обязательство на себя приемлем, но для того, что Ты, Монархиня, уже нашему благу жизнию Своею жертвовала.

Однако со всем тем охотно признаемся, что мы больше должны Величеству Твоему, нежели что в силах были равно тому соответствовать. И для того прибегаем к Богу всемогущему, и молим Его усердно, да наградит Он Твою к нам любовь небесными своими дарованиями; да укрепит здравие Твое; да продолжит Твою жизнь, и да соберет в едино сердце Твое все те удовольствия, которыми всяк из подданных Твоих от сего случая наслаждаться будет.

Стремится же слово наше и к Тебе, пресветлейший Государь Наследник, славного Августейшей Родительницы Твоей подвига сообщник! мы в сей час то пред Тобою, открыть должны, что доселе молчать принуждены были. Возрастал Ты к радости нашей; процветал дарованиями; показывал в себе ясные знаки достойные Всероссийского Наследника имеющего управлять жребием нашим. Но сие все нас не веселило: когда воображали о известной болезни, не редко обыкшей погашать свет жизни нашей. Мы радуяся о Твоих дарованиях, вместе ужасались, чтоб сия надежда наша не превращена была в неутешное рыдание.

Но Бог к нам милостивый положил уже конец Твоему беспокойству и страху нашему. И кто возможет нашу о том изъяснить радость? Но кто же положит предел и удивлению нашему, что в сем опасности Твоей случае благоволила предшествовать Тебе дражайшая Родительница Твоя. Небесный Отец единородного Сына своего предал на смерть за избавление мира. Теперь видим, что Матерь жертвовала жизнию своею для Сына своего. Она в рождении Твоем сообщила Тебе свою жизнь; теперь паки Твоей опасности опыт восприяла на жизнь свою. Ничего не осталось у Нее, чтоб Она не сообщила Тебе. Так имееши ли что, благоверный Государь! чем бы Ты не Ее к Тебе Матерней любви должен был?

Напиши сие на скрижали сердца Твоего; ни чему никогда оное изгладить не допусти. Увеселяй Матернее сердце подражанием Ее добродетели, и ко исполнению Ее удовольствия продолжай честный подвиг учения, тем охотнее, что уже теперь без всякого смущения в радости духа потекут дни Твои.

Боже! приими жертву искреннейшую благодарности, которую Тебе Россия приносит. Приими милостиво, яко кадило благовонное и всесожжение тучное; чтоб мы всегда Тебя прославляли, Тебя венчающего нас милостию и щедротами, исполняющего во благих желание наше, Аминь.

Сказывано в присутствии Ее Императорского Величества и Его Императорского Высочества, в большой придворной церкви 1768 года, Ноября 22 дня.