Краткое сказание о житии, трудах и творениях свт. Димитрия, митр. Ростовского и Чудотворца

Святитель Димитрий, в мире Даниил Саввич Туптало, один из знаменитейших иерархов вашей отечественной церкви, как по святости своей жизни, так и по своему обширному уму, по разносторонней учености, редкой в его время образованности и нравственному влиянию, происходит из древнего малороссийского рода дворян Туптало. Родители его были: отец Савва, служивший сотником в малороссийском войске и мать по имени Марья.

Даниил родился в декабре месяце 1651 г. в небольшом малороссийском городе Макарове, находящемся в недальнем расстоянии от Киева.

Когда Даниил достиг отроческих лет и был уже достаточно обучен чтению и писанию по-славянски, родители отдали его для дальнейшего образования в Киев, в Богоявленский-Братский Училищный монастырь, где кроме философии и словесных наук были преподаваемы и различные иностранные языки.

Отличаясь природною остротою своего ума и особенным прилежанием к учению, Даниил не менее отличался и редкими своими нравственными качествами: благонравием, благочестием и безукоризненным поведением, которые ему снискали расположение всех старших. Зная цену времени, он дорожил им, и когда его сверстники бесполезно тратили оное на свои детские игры и пустые забавы, он прилежно занимался чтением книг, преимущественно духовных – Св. Писания, творений святых отцов и житий святых и, воодушевляясь сказанием о их подвигах, и сам помышлял о том, чтобы, нравственно усовершаясь, удостоиться быть их подражателем.

По совершенном окончании своего учения, и когда ему уже исполнилось 17 лет от рождения, он решился, не вступая в мирскую многомятежную и суетную жизнь, посвятить себя исключительному служению Господу, избравши путь иноческий.

Испросив на сие благословение родителей, он поступил в Киевский Троице-Кирилловский монастырь, где в скором после того времени, 9 июля 1668 года, был пострижен в монашество Игуменом Мелетием и наименован Димитрием.

Сделавшись иноком, он стал еще строже следить за собою, дабы не только по названию быть иноком, но и на самом деле: упражнялся в смирении, послушании и братолюбии, ревнуя быть подражателем великих первоначальников Печерских Антония и Феодосия и иных преподобных иноков, в подвигах благочестно поживших и Богу благоугодивших.

Менее нежели через год по пострижении, 1669 года марта 25, в Праздник Благовещения, он удостоился посвящения в иеродиакона от руки Киевского Митрополита Иосифа Тукальского.

По прошествии некоторого после того времени, по изволению Архиепископа Черниговского Лазаря Барановича, он был вызван из Киева в Чернигов и в Густинском монастыре рукоположен в иеромонаха, в день Сошествия Святаго Духа, мая 23 дня 1675 года, не имея от роду еще и 25 лет.

Оценивая душевные и умственные достоинства молодого иеромонаха, его редкую ученость, замечательный дар слова, а главное, его строго-подвижническую жизнь, Преосвященный Лазарь Баранович благословил его быть проповедником Слова Божия в Чернигове, где он и провел более двух лет, проповедуя в соборном храме Чернигова и в иных церквах той же епархии, к великому услаждению и пользе душевной слушателей, – «Бяше бо его слово твердо, солею премудрости растворено и вси желаху слушати его», написано в одном старинном житии его.

Иеромонах Димитрий проповедовал не только в пределах Малороссии, но и в Литовском княжестве, ибо, испросив благословение Архиепископа, он отбыл в Вильну, где жил непродолжительное время в Свято-Духовом монастыре и говорил там два слова. После того, по просьбе Слуцкого духовенства, он посетил Слуцк, где, пребывая в православном Преображенском монастыре, он также проповедовал и пользовался благорасположением некоего боголюбца, по имени Иоанна Скочкевича, на свое иждивение устроившего оную обитель. Неоднократно приглашаемый в разные места письмами духовных и светских властей, он не оставлял Слуцка, жители которого, а в особенности, полагать должно, вышеозначенный Иоанн Скочкевич, усиленными своими прошениями удерживали его, и пока был жив Скочкевич, он не решался оставить Слуцка, но когда его не стало в живых, он совершил его погребение и, почтив его память надгробным словом, возвратился в Малороссию. Он поселился в столичном городе Гетманства, в Батурине, где имел пребывание в Николаевском Крупицком монастыре (в 7 верстах от города), где в то время Настоятелем был Игумен Феодосий Гугуревич (с 1677–1682) и вел жизнь строго подвижническую, упражняясь в посте, молитвах, непрестанном чтении душеполезных книг, наипаче же ревностно занимаясь проповедованием слова Божия. За таковые полезные труды и услуги церкви он был поставлен во Игумена в Максаковский Преображенский монастырь (в 30 верстах от города Борзны, основанный в 1642 году Адамом Киселем) 4-го сентября 1681 года Архиепископом Лазарем Барановичем, в день памяти св. пророка Моисея Боговидца. Поэтому случаю Преосвященный после поставления сказал ему: «Сегодня (день памяти) святого пророка Моисея Боговидца и Господь Бог сподобил Вас Игуменства (в обители) идеже храм Преображения Господня, яко Моисея на Фаворе: и Иже сказа пути Своя Моисеови, да скажет и Вам на сем Фаворе пути Своя к вечному Фавору».

Приняв напутственное благословение от Преосвященного, новый Игумен поспешил в препорученную ему обитель. Он добре пас врученное ему малое стадо, назидая всех не одними только своими поучениями_, но и строгою своею жизнью, постом, бдением и другими подвигами, а всего более своим глубоким смирением, ибо хотя он и был облечен властью начальства, но присно памятуя слова Господа – Пастыреначальника всех:

« Иже аще хощет в вас вящий быти, да будет вам слуга » (Мф. 20:26). Он прежде всего старался быть попечительным отцом и, чуждый всякого надмения и превозношения, мог поучать никогда ни в чем не возноситься. На следующий год марта 1 дня (1682 г.) он был назначен игуменом Батуринского Николо-Крупицкого монастыря и, сдав свой прежний монастырь и простившись с братиею, поступил в новый, но по прошествии года и восьми месяцев, октября в 26 день (1683 г.), он сложил с себя бремя правления и остался жить в том же монастыре в уединенной кельи, ибо, как любитель безмолвия, чувствовал, что трудно при вещественных и многопопечительных занятиях Настоятеля сохранить мир душевный и всецело посвятить себя служению Господу.

Недолго, впрочем, суждено было любителю безмолвия наслаждаться отрадною тишиною кельи: в это время Архимандритом Киево-Печерской лавры был Варлаам Ясинский. Он давно помышлял о том, чтобы найти такого благочестивого и ученого мужа, который мог бы довершить и привести в исполнение задуманное и начатое при Митрополите Киевском Петре Могиле, над чем трудился и Архимандрит Иннокентий Гизель, именно – чтобы собрать и издать жития Святых Угодников Печерских и иных, и чего привести к совершению они не успели.

Услышав об ученом и благочестивом Иеромонахе Димитрии Туптало, Архимандрит Варлаам пригласил его к себе в Лавру и когда убедил его принять на себя труд собрать и исправить жития святых, (ибо Димитрий долго отказывался от подобного труда, считая оный для себя непосильным), – то, сообщив о сем соборным старцам Лавры, по совету их, поручил над сим потрудиться богомудрому иноку.

Поселившись в Киевской Лавре, он приступил к великому своему труду в июне месяце 1684 года. Источниками ему служили великие Четьи-Минеи, собранные при Московском Митрополите Макарии (1542†1563 г.), христианские историки: Симеон Метафраст, Георгий Кедрин, Мартирологий и иные.

По прошествии двух лет и трех месяцев после того, как Игумен Димитрий отказался от настоятельства в Николо-Крупицком монастыре, ему довелось вместе с Архимандритом Варлаамом быть у Гетмана в Батурине (след. в конце января или в начале февраля 1686 года); тогда Гетман стал усиленно убеждать его снова принять на себя настоятельство в Николаевском Батуринском монастыре, от чего он сколько мог отказывался и отговаривался, но упрашиваемый Гетманом, к которому присоединились и другие духовные и светские власти, он по неволе должен был согласиться и с 9 февраля 1686 года принял означенный монастырь в свое управление.

Во время своего вторичного настоятельства в Николаевском Крупицком монастыре, Игумен Димитрий докончил первую часть своих трудов, содержащую первые три месяца Житий Святых – сентябрь, октябрь и ноябрь, начатые им еще в бытность его в Печерской Лавре и послал на рассмотрение Архимандрита Варлаама с братиею, и когда по прочтении богомудрыми старцами Жития были одобрены, Игумен Димитрий приступил к их печатанию в Киеве, в январе месяце 1689 года, и в течение трех месяцев печатание окончилось при том же Архимандрите Варлааме Ясинском.

Вскоре после того представилась надобность Гетману ехать в Москву и ему туда сопутствовали Игумены Иннокентий Монастырев Киевского Троицкого Кирилловского монастыря (1684–1692) и Димитрий и еще два иеродиакона.

По прибытии в Москву все они представлялись Царю Иоанну Алексеевичу и Царевне Софии и были жалованы к руке. Царя Петра в то время в Москве не было, он находился в Троице-Сергиевой Лавре, где был тогда и Патриарх Иоаким. По прошествии нескольких дней туда отправились и Гетман со своими спутниками и все они являлись Царю и были жалованы к руке и ходили к Патриарху на благословение. При отъезде все они вторично были у Царя на отпуске и жалованы к руке, а Патриарх, отпуская их, благословил Игумена Димитрия иконою Богоматери и благословил его продолжать начатый им труд.

Возвратясь в свою обитель, он устроил себе уединенную келью при церкви Святителя Николая (которую в своих дневных записках называет скитом) и, поселившись в ней, приступил к составлению второй книги Житий Святых (декабрь, январь и февраль).

В то время, как трудился над ними Св. Димитрий, преемник патриарха Иоакима, Кир Адриан, прочитав первые три месяца Житий Святых, прислал ему благословенную грамоту продолжать его многополезные труды.

Между тем Игумен Димитрий был переведен в 1694 году в Петро-Павловский монастырь, в 20 верстах от гор. Глухова, и во время своего там нахождения докончил всю вторую трехмесячную книгу Четьи-Минеи, которая была окончена печатанием в 1695 году, при Архимандрите Мелетии Вуяхевиче (1690†1697 г.), преемнике Варлаама, в 1690 г. хиротонисанного в Митрополита Киевского. После сего Игумен Димитрий приступил к сочинению Житий Святых следующих трех месяцев марта, апреля и мая.

В январе месяце 1697 года он был переведен из Глуховского Петро-Павловского монастыря в Киевский Троице-Кирилловский, в котором он принял иноческий чин, но пробыл в нем непродолжительное время, ибо июня 20 того же 1697 года был переведен в Елецкий Успенский монастырь Черниговской епархии и находился в оном до 1699 года.

При переходе в Успенский монастырь, он был посвящен во Архимандрита июня 20, по согласию Митрополита Киевского с Архиепископом Черниговским Иоанном.

Через два года после того Архимандрит Димитрий был переведен в Черниговский Спасо-Преображенский монастырь, находящийся в Новгороде-Северске, где и находился до 23 марта 1701 года. Во время своего здесь пребывания он докончил третью часть Четьи-Миней – месяцы март, апрель и май, которые были напечатаны в Киеве в 1700 году, при Архимандрите Иосафе Краковском (1697–1708), вскоре после того приславшем Архимандриту Димитрию в благословение Царский образ, полученный Митрополитом Петром Могилою от Царя Алексея Михайловича после его венчания на Царство.

В начале 1701 года Архимандрит Димитрий был вызван в Москву, по имянному указу Императора Петра, который лично знал его самого и его труды по составлению Четьих-Миней и возымел намерение почтит великого труженика высоким саном Святительства. В то время Тобольская епархия (по отбытии оттуда Митрополита Игнатия Римского-Корсакова (1692–1699), бывшего еще в живых, но уже на покое жительствовавшего в Симонове монастыре, в Москве), – была праздною; туда то и положено было отправит Димитрия Митрополитом.

Хиротония совершалась в Москве, в Успенском Соборе марта 23, в неделю крестопоклонную в 1701 году. В непродолжительном после того времени Святитель Димитрий заболел, и в продолжении своей болезни, был почтен посещением Государя, который, угадывая, может быть, что недуг Святителя не столько телесный, сколько душевный, убедил его безбоязненно открыть ему всю истину и Святитель сказал ему: «Великий Государь, мне то причиняет печаль и болезнь, что меня ожидает страна холодная и суровая и по моему здоровью она окажется невыносимою и вредительною; но и еще есть причина скорби: я имею послушание – должен приложить старание окончить начатое мною писание Житий Святых, предпринятое ради пользы душевной всех православных в России христиан, а удаляясь должен буду сие оставить».

Сознавая всю основательность высказанных слов, Государь успокоил недуговавшего Святителя и, обещав ему отменить отъезд его в Сибирь, приказал ему до времени остаться в Москве, где он жительствовал около года. В продолжении этого времени преставился, 10 ноября 1701 года, Митрополит Ростовский Иоасаф Лазаревич (1691†1701), и на его-то место, указом от 4 января 1702 года, назначен Святитель Димитрий, который этим был весьма обрадован; но он пробыл еще в Москве до последних чисел февраля месяца.

Новый Митрополит Ростовский прибыл в свой стольный град марта 1 дня того же 1702 года, во вторую неделю великой четыредесятницы, и прежде всего посетил Зачатиевский мужской монастырь, основанный в 1392 году Епископом Ростовским Святым Иаковом, преставившимся в 1392 г., где и святые мощи его почивают под спудом. Монастырь этот в 1657 г., при Митрополите Ионе Сысоевиче (1652†1690), был приписан к Архиерейскому дому. После обычного моления во храме и выходя из оного, Святитель сказал, указуя на правый юго-западный угол храма: «Се покой мой, зде вселюся во век века». Эти пророческие слова осуществились через восемь лет после того.

Из Зачатиевского-Иаковлевского монастыря Святитель направился в городской соборный храм и, совершив Божественную литургию, произнес назидательное слово и преподал всем присутствовавшим мир и благословение. Затем вскоре предал погребению остававшееся непогребенным тело своего предшественника, Митрополита Иоасафа, положив его в соборном храме вместе с прочими владыками Ростовскими.

Как пастырь добрый, полагающий душу свою за овцы своя, имел попечение о своей пастве ревностный Святитель, подавая всем пример своею жизнью и назидая всех и каждого неутомимым проповедыванием слова Божия. Он прилагал неусыпное старание к искоренению всякого порока, и худых наклонностей, происходивших от грубости и невежества тогдашних нравов и к водворению чистоты, любви, правды, милосердия и всех тех христианских добродетелей, без которых нет ни мира, ни тишины и невозможно благоденствие ни в каком человеческом обществе. Но заботясь обо всех, он преимущественно обращал все свое внимание на духовенство, как непосредственно от него зависевшее и, как ему из опыта сделалось известно, грубое, невежественное и любостяжательное. Прежде еще, чем ему возможно было начать обозрение подведомственной ему епархии, до него стали доходить сведения о всех тех нестроениях и беспорядках, которые существовали в городах и селениях и происходили от нерадения, невежественности и злонравия священников; когда же он начал объезжать селения и посещать храмы, он еще более убедился в справедливости всего им слышанного, содрогнулся и душевно поскорбел, видя в каком ужасном состоянии коснели те, которым препоручено было блюсти души других и иметь попечение о преуспеянии их во всех добродетелях, подавая пример и своею собственною жизнью, и вразумляя и назидая словом истины.

Так, в 1702 году (следовательно в скором времени по приезде), путешествуя из Ростова в Ярославль, как повествует Святитель в своих повседневных записках, он вошел в одну из церквей, бывших на пути, и когда сталь спрашивать священника, где хранятся пречистые и животворящие Христовы Тайны, священник, не понимая спрашиваемого, смотрел в недоумении и молча стоял. Святитель снова повторил ему вопрос: « Где тело Христово?» Но он не понял и этого; тогда один из иереев, сопровождавших Митрополита, обратившись к нему сказал: «Где запас?^« Поняв, наконец, в чем дело, вопрошаемый священник направился к углу, взял там какой-то (как сказано в дневнике Святителя) _»сосудец зело гнусный и показа в нем хранимую оную в небрежении толь великую святыню, на нюже святии ангели смотрят со «страхом». Подобное незнание и небрежение опечалили и ужаснули Святителя и подвигли его к написанию двух поучений или посланий, в которых он старался объяснить священникам в кратких словах то, что они непременно должны знать.

Первое поучение. 1) Как пастырь, властью Архиерейскою Св. Димитрий повелевал им строго хранить тайны поведанного им на исповеди, – не рассказывать чужих грехов и не тщеславиться духовничеством; 2) не презирать убогих и нищих, одинаковое имея попечение о всех душах, порученных их блюдению и 3) чтобы и днем, и ночью, и во всякое время готовы были на призыв каждого.

Второе поучение. 1) Как пастырь и Архиерей повелевал, угрожая страшным судом Божиим, чтобы сами священники достодолжным образом чтили Тайны Христовы и другим бы тоже внушали; 2) чтобы святые запасные дары, на весь год заготовляемые, хранили в местах благопристойных и не называли бы оные простым словом–запас; 3) чтобы к служению приготовлялись надлежащим образом, соответственно важности священнослужения (так как на оном приносится бескровная жертва), и чтобы после служения пребывали в воздержании и трезвости; 4) чтобы всеми мерами старались о спасении душ человеческих; 5) чтобы поучали народ в церквах и обо всем прочем ко благу душевному всех заботились неленостно.

С сих поучений были сделаны многие списки и разосланы по городам и уездам к заказным старостам (т. е. благочинным) с подтверждением, чтобы с сих поучений каждый священник списал для себя список и, часто прочитывая в них содержащееся, старался бы исполнять по возможности без опущения. Не ограничиваясь попечениями о настоящем времени, он помышлял и о будущем, и дабы духовенство получало надлежащее образование, – устроил в Ростове духовную Семинарию для детей священно и церковнослужителей и собрал в ней более двухсот человек. Для лучшего же порядка и наблюдения, разделил всех учащихся на три отдела и, определив к ним трех человек доброго поведения, поручил им учение детей и наблюдение за ними. Но не довольствуясь сим, попечительный Святитель и сам часто посещал училище, выслушивал учеников, дабы судить о их успехах; в воскресные и праздничные дни приказывал всем ученикам приходить в соборный храм ко всенощному бдению и к литургии, а для того, чтобы они неотлучно находились в церкви, определил, чтобы они все к нему подходили за благословением – после первой кафизмы во время чтения благовестника или жития дневного Святого.

Во время отсутствия учителей, на себя принимал преподавание и, избрав наиболее способных из учеников, толковал им некоторые места из Ветхого 3авета; также и в летнее время, в загородном своем селе Демьянах, где пребывал тогда, объяснял им Новый Завет.

Во время великой четыредесятницы и в иные посты требовал, чтобы ученики постились, сам их исповедывал и приобщал Святых Тайн. Окончивших учение определял на места; от дьячков и пономарей, поступивших на места, требовал, чтобы они с благоговением и страхом совершали свое служение в церквах, согласно правилам Святых Отец, и в награду лучших посвящал в стихари, чего до того времени в Ростове не было.

Но ревностно заботясь о благоустроении церковного чина в своей области, неутомимый Святитель не оставлял и своих келейных занятий и продолжал трудиться над окончанием Четьи-Минеи, и по прошествии трех лет по его прибытии в Ростов довершил четвертую и последнюю книгу, содержащую июнь, июль и август месяцы и послал рукопись в Киевскую Лавру для напечатания, которая и была напечатана в том же 1705 году при Архимандрите Иоасафе. Так окончился его велики труд составления Житий Святых на все двенадцать месяцев, продолжавшийся более 20 лет.

Новые труды и заботы ожидали Святителя: до него стали доходить сведения, что во многих местах его области появились лжеучители – выходцы из Брынских лесов, последователи Аввакума, Капитона и других расколоначальников, которые соблазняют невежд и стараются, распространяя свое еретическое учение, отторгать истинных ее чад от лона православной церкви.

Как пастырь добрый, пекущийся о своей пастве, ревнитель благочестия, желая колеблющихся в правоверии утвердить, а заблудшихся с пути ложного возвратить на истинный, Святитель предпринял новый труд, сочинил книгу под заглавием: « Розыск о раскольнической Брынской вере, о учении их, о делах их», доказывая, что вера их неправа, учение их душевредно и дела их не Богоугодны. Эта книга была дописана Святителем в 1709 г., когда уже приближалось время его блаженного отшествия к Господу.

Неусыпное имея попечение о вверенной ему от Бога пастве, и много посвящая времени на свои письменные труды, Святитель не оставлял для этого и церковной службы: он ежедневно присутствовал во храме при совершении литургии, а в воскресные и праздничные дни и сам неопустительно совершал оную, когда болезнь или какая-нибудь крайняя нужда ему не препятствовали. Когда бывали в известные установленные дни праздников крестные ходы из соборного храма в одну из городских церквей, то хотя бы и далеко было расстояние оной от кремля, почти всегда сам участвовал в крестном ходе, совершал литургию и после произносил к народу поучительное слово. Он часто посещал Ярославль, где совершал служение в Соборном храме или в иных церквах и не редко делав объезды по своей области, останавливался в обителях иноческих, в праздники там совершал служение и почти всегда произносил после того поучение.

Многократно призываемый в Москву, он там совершал служение в присутствии Императора Петра и других Царственных лиц, которые с отрадою внимали его красноречивому слову. В особенности благоволила к нему вдовствовавшая Царица Параскева Феодоровна и Царевны Мария, Феодосия и Наталия Алексеевны, которые его ради посещали и Ростов. Сохранилось предание о том, что и Император Петр, в бытность свою в Ростове, почтил Святителя своим посещением и был принимаем им и угощаем в той обширной и благолепной Белой Палате, которая по смерти Святителя столько десятков лет находилась в запустении и в прошедшее лето (28 октября 1883)¹, благодаря усердию древнолюбцев города Ростова, была восстановлена, освящена и предназначена для собирания отечественных церковных древностей.

Нравом Святитель был кроток и, бдительным оком следя за благочинием своей епархии, был взыскателен, но без суровости; сохранял достоинство своего сана без кичения и надменности; без различия лиц имел любовь нелицемерную к малым и великим, чем и стяжал искреннюю любовь всех истинных чад православной церкви.

Будучи слабого здоровья, Святитель Димитрий нередко изнемогал, и тогда он прибегал к такому средству, из которого видно, сколь сильна была его надежда на помощь от Господа: он посылал в Семинарию и препоручал семинаристам его ради, в воспоминание пяти язв Христовых, прочитывать по пяти раз молитву Господню и после того он чувствовал облегчение.

Когда он посещал Семинарию, то всегда увещевал учеников препровождать жизнь в чистоте, целомудрии и воздержании, призывая в помощь себе премудрости Наставника и смысла Подателя, и часто повторял им: «Ежели я сподоблюсь получить от Господа милость, то и об вас буду молить Его, чтобы и вы ту же бы от Него получили милость». Написано в Св. Писании: «Идеже аз, ту и слуга мой будет».

Служителей своих и при нем находившихся он учил ограждать себя крестным знамением, когда ударяют часы, и тихо про себя прочитывать молитву « Богородице Дево, радуйся».

Когда кто из его домашних бывал именинник и приходил к нему на поклон, он благословлял обыкновенно иконою, а ежели не случится иконы, то оделял и деньгами, по усмотрению.

Сам весьма строго воздержный от всякого излишества, он поучал и подчиненных своих умеренности в пище и питии, подавая им всегдашний пример воздержания, ибо ежедневно, кроме праздников, он вкушал пищу в таком малом количестве, чтобы только быть живу; во святую же и великую четыредесятницу, в первую и страстную седмицы вкушал только единожды, а в остальные дни пребывал в посте и молитве.

Святитель Димитрий любил добродетельных и честных людей, к высшим был всегда почтителен, к равным приветлив и радушен, к низшим и подчиненным благосклонен и милостив, к несчастным искренно-сострадателен, к неимущим и бедным благотворителен и щедр. Чуждый всякой любостяжательности и сребролюбия, он был вовсе не причастен скупости. Со дня своего вступления в монашество, произнесши обет нестяжательности, он и до преставления своего строго соблюдал его и не только не заботился о приобретении какого-либо имущества, но не дозволял себе иметь излишних одежд, или вещей, и, как свидетельствовал в своей духовной, не оставил по себе ни сребра, ни злата, ничего не имея, кроме душеполезных или нужных книг, и для того, чтобы после его смерти не искали у него каких-либо драгоценностей, или имущества и не истязывали служащих при его келлиях, он за два с половиною года до своей кончины написал свое духовное завещание и объявил его Митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому. Имея друг к другу большое расположение, они положили между собою, чтобы тот, который из них переживет другого, совершил бы его погребение, и сие выпало на долю Митрополита Рязанского, для того приезжавшего по кончине Святителя в Ростов.

По своему братскому расположению и по великой доверенности к Преосвященному Стефану_, Святитель Димитрий с ним всегда советовался во всех важных делах и свои сочинения посылал ему на рассмотрение.

За несколько дней до своей кончины, которую ему свыше дано было от Господа предуведать, Святитель Димитрий призвал к себе казначея своего Архиерейского дома и, между прочими приказаниями, сказал ему: « Се грядут в Ростов две гостьи: Царица Небесная и Царица земная; только я уже видеть их здесь не сподоблюся, а к принятию их готовым быть надлежит тебе, казначею».

Говорил это Святитель потому, что в Ярославль на поклонение Толгской иконе Божией Матери собиралась Царица Параскева Феодоровна, но так как по тогдашней ненастной погоде и осенней распутице путь в Ярославль был весьма затруднителен, то и предположено было Толгскую икону принести в Ростов, куда должна была прибыть и вдовствующая Царица, но она уже не застала Святителя Димитрия в живых.

Дня за три до своего преставления Святитель стал сильно изнемогать и очень кашлять, однако в день своего тезоименитства, октября 26, в день памяти св. великомученика Димитрия Селунского, он сам еще мог совершить в соборном храме литургию, хотя и был уже крайне болен, что заметно было и по изменившемуся его лицу и потому, что даже своего поучения сказать сам уже оказался не в силах, а поручил одному из певчих прочитать оное по тетради.

Это была последняя литургия, совершенная Святителем. Во время своей трапезы в Белой Палате он сидел за столом с бывшими у него гостями, но с великим принуждением.

На следующий день, октября 27, его посетил Архимандрит Варлаам, приехавший из Переяславля-Залесского из Троицкого-Даниилова монастыря, которого он принял приветливо и угостил с обычным своим радушием. В то время, как они вдвоем наедине беседовали, пришел дворецкий, присланный от некоей старицы – монахини Варсонофии Ефимьевой, из рода Козинских, проживавшей в Ростове, просить Преосвященного, чтобы он ее в тот вечер посетил, но он отказался, отговариваясь своим нездоровьем. Эта старица была некогда кормилицею Царевича Алексея Петровича (так как в прежнее время в кормилицы Царских детей избирались обыкновенно знатные боярыни); вероятно, находясь не в милости, она восприяла монашеский сан, и жительствуя в Ростове, она была весьма предана Святителю и, вручив себя духовному его руководству, пользовалась его наставлениями. Но старица Варсонофия, не взирая на отказ Святителя, вторично прислала своего дворецкого звать его к себе. Святитель снова стал отказываться, говоря, что он худо себя чувствует; тогда вышеупомянутый Архимандрит Варлаам посоветовал ему пройдтись, в надежде, что хождение может ему принести некоторое облегчение. Послушав его, Святитель приказал после вечернего пения вести себя в дом старицы и побыв у нее недолго и побеседовав с нею возвратился домой, но с великим трудом, так что едва мог дойти. Он поручил казначею своему иеромонаху Филарету принять и угостить Архимандрита в Крестовой своей палате, а сам удалился в свою келлию, сильно кашляя и стал ходить по келлии с поддержкою служителя.

Потом приказал он призвать певчих и заставил их петь некоторый из сочиненных им самим духовных песнопений: Иисусе мой прелюбезный; Надежду мою в Бозе полагаю; Ты мой Бог, Иисусе, Ты моя радосте; – и, в продолжение их пения, он, стоя у печи, грелся грудью. Отпустив всех певчих, он оставил при себе любимейшего из них, усерднейшего и более всех в трудах ему помогавшего. Он продолжал с ним беседовать, рассказывая ему о своей жизни, как он провел ее в юности и в совершенном возрасте, и как он молился Господу Богу, Пречистой Богоматери и всем святым угодникам Божиим, и в заключение сказал ему: «И вы, дети, молитесь также», а потом прибавил: «Время и тебе, чадо, идти в дом свой».

Когда, приняв благословение, певчий стал уходить, Святитель, провожая его из келлии, поклонился ему едва не до земли, благодаря его за то, что он для него трудился, переписывая его сочинения.

Пораженный таким смирением своего Владыки и удивленный необычным от него провождением и столь низким поклоном, юноша воскликнул: «Мне ли, последнейшему рабу твоему, Владыко Святый, ты так поклоняешься!» Но Святитель снова кратко повторил ему: « Благодарю тебя, чадо!» и пошел к себе, а юноша заплакал и отправился домой.

Отпустив всех своих служителей, Святитель остался один и затворился в особой келлии, как бы желая дать себе покой. Когда на утро вошли в ту келлию его служители, то нашли его стоявшим на коленях, молившимся, но уже преставившимся...

По облачении его во все Святительские одежды (заранее им на смерть приготовленные), тело его было положено во гроб, а вместо возглавия и под все тело, по завещанию его, положены были разные его черновые рукописи, и в тот же день вынесено было в церковь Спаса-Всемилостивого, что близ Архиерейских келлий на Сенях.

В тот же день, по окончании литургии, прибыла в Ростов Царица Параскева Феодоровна с тремя Царевнами: Екатериною, Параскевою и Анною Иоанновнами и услышав, что Святитель уже преставился, много плакала, что не застала его в живых и что не удостоилась принять от него благословения. После соборной панихиды, по ее приказанию совершенной над телом новопреставленного Святителя, она отправилась на встречу Толгской иконы Богоматери, но, за осеннею непогодою и распутицею, не продолжая пути своего к Ярославлю, она остановилась в Богоявленском монастыре до следующего дня. При наступлении утра ей было доложено, что Толгская икона уже поблизости от Ростова; тогда она приказала, чтобы все собравшиеся на праздник преподобного Авраамия (Архимандрита Богоявленского-Ростовского монастыря и Чудотворца), шли бы крестным ходом на встречу иконы в Петровский монастырь, куда за крестами шли и Царевны и, встретив икону, Царевны несли ее на руках до Богоявленского монастыря, а Царица встречала оную во вратах монастырских.

Икона была принесена во храм преподобного Авраамия, а по совершении и литургии была сопровождаема до градского собора возвращавшимся туда крестным ходом.

Октября в 30 день, по желанию Царицы, тело Святителя из его домовой Спасской церкви было торжественно перенесено в Соборный Успенский храм и снова совершена вторая соборная панихида.

После этого Царица и Царевны отправились в обратный путь, в Москву.

По получении в Москве в Монастырском Приказе Духовной грамоты Святителя, собственноручно им писанной (4 апреля 1707 года), исполнено было согласно его желанию и прошение: прислан был в Ростов указ, чтобы тело его, по его назначению и указанию, погребено было в Ростовском Иаковлевском монастыре, в Зачатиевской церкви, у стены в юго-западном углу. Могилу предписано было выложить внутри камнем, поставить в оную из камня иссеченный гроб и в оный опустить гроб деревянный, в котором положено тело; но согласно указу не выполнено: могила внутри камнем не была выстлана и вместо каменной гробницы сделан только деревянный сруб, который от сырости и времени совершенно сгнил, как оказалось впоследствии, когда последовало открытие нетленных мощей Святителя.

В ноябре месяце, для совершения погребения тела своего почившего друга, прибыл в Ростов Преосвященный Стефан Яворский, Митрополит Рязанский и местоблюститель Патриаршего престола. Много плакав над телом своего возлюбленного собрата по сану и по духу, он призвал эконома Архиерейского дома Филарета и приказал приготовить все надлежащее для погребения в Иаковлевском монастыре, как предписано было в указе, из Москвы полученном.

Услышав о сем, некоторые из монастырских настоятелей, соборное духовенство и многие из граждан стали упрашивать Преосвященного отменить погребение в монастыре и вместо того положить тело в градском соборном храме, рядом с телом Митрополита Иоасафа его предместника (1691†1701), но Преосвященный отверг таковое предложение, сказав просившим его: «Могу ли я изменять то, что было определено самим Преосвященным Димитрием, который, при первом своем посещении Иаковлевского монастыря, избрал для себя место?»

В определенный для погребения день, ноября 25, после литургии, соборне отслуженной Преосвященным Стефаном в Соборном храме, и по совершении надгробного пения над телом почившего Святителя, последовало торжественное перенесение оного, при участи всего городского духовенства и многих усердствовавших из сельского, в Иаковлевский монастырь и на избранном самим Святителем месте предано земле. Память своего друга Преосвященный Стефан почтил надгробным словом.

Всех лет жития Святителя было невступно 58; из оных более 41 года находился он в иночестве; Святительствовал в Ростове 7 лет без двух месяцев.

Прошло более четырех десятилетий со времени кончины Святителя Димитрия, имя которого славилось во всей России, ибо творения его приносили уже плоды духовные, и Господу угодно было прославить и самое его тело нетлением: честные мощи его обретены были нетленными 21 сентября 1752 года, по случаю переделки церковного пола над местом погребения Святителя.

В 1753 году начались чудеса – исцеления от нетленного тела Святителя. Вследствие распространившейся о сем молвы, дошедшей и до Императрицы Елисаветы Петровны, командирован был в Ростов от Св. Синода прапорщик Баранов, с указом на имя Митрополита Арсения, для получения сведений о совершившихся чудесах и он прибыл в Ростов 28 ноября 1756 г.

В конце своего донесения Св. Синоду Митрополит Арсений писал: «По-моему же признанно немало и то чудо имеется, что через толикое время (т. е. через 43 года) тело Преосвященного Димитрия в земли и грязи лежащее само в конец не истлело и облачение в прах не обратилось. И такового чуда за чудо не признавать опасность есть моей совести, дабы не богоборствовать^и.

1 апреля 1757 года – нетленное тело Святителя Димитрия_; по множеству бывших от оного чудес и исцелений, признано Святыми мощами; установлено праздновать обретение мощей 21 сентября, велено составить службу и разосланы о сем указы апреля 22 дня.

По повелению Императрицы Елисаветы устроена была благолепная рака из первого в ее царствование найденного серебра, в которую мощи Святителя переложены были уже при Императрице Екатерине II, в ее присутствие 23 мая 1763 года. На раке вычеканенная надпись была сочинена Ломоносовым.

Составление Акафиста и Службы Святителю было препоручено Преосв. Митрополиту Арсению, но он от составления уклонился по нездоровью своему и Служба и Акафист были написаны Преосвящ. Арсением Могилянским, Митрополитом Киевским (1757†1770) и, кроме того, еще написаны и то и другое Князем Гавриилом Петровичем Гагариным (†1807), бывшим Министром Коммерции и другом Императора Павла².

Святитель Димитрий, получив образование в Киевском Братском Училищном монастыре, – первом в России высшем духовном училище, – кроме языков: малороссийского и русского и церковно-славянского, знал основательно языки и древние: еврейский_; греческий и латинский, отчасти польский и по всей вероятности немецкий и французский, ибо в собственноручных его заметках на одной рукописи есть ссылки на сочинения французские и немецкие.

С юношеских лет привыкший к трудам келейным, Святитель Димитрий всю свою жизнь посвятил служению церкви и науке, которая была для него не целью_, но средством к достижению главной цели – душевного спасения через служение Богу и ближнему. Чуждый всякой стяжательности и корыстолюбия, он не собирал для себя сокровищ тленных и после себя не оставил ничего, кроме книг и бумаг, ибо все что получал раздавал бедным и сиротам и не оставил ничего на свое погребение; но зато он, Святитель Ростовский, оставил по себе многочисленное собрание книг на разных языках печатных и рукописных, которые по распоряжению Преосвященного Стефана Яворского были отправлены в Москву, в Патриаршую Библиотеку, а все черновые рукописи Святителя, согласно его завещанию, были положены с ним во гроб, вместо возглавия и подстилки и, при обретении его нетленных мощей, оказались истлевшими.

По разнообразному содержанию творений Святителя Димитрия можно сказать, что он упражнялся во всех родах сочинений, он был: 1) Духовный вития – проповедник слова Божия; 2) Богослов – истолкователь догматов Православной церкви; 3) Обличитель заблуждений раскольников разных лжеучений; 4) Философ – мыслитель; 5) Жизнеописатель – составитель Четьи-Миней; 6) Историк; 7) Драматург – сочинитель нескольких духовных драм и 8) Певец – песнописец духовных стихословий.

Самые замечательные из его произведений, без сомнения_, – Четьи-Минеи или Жития Святых, над составлением которых он трудился более 20 лет и его Проповеди и, Слова, из коих напечатано около ста; более пятидесяти хранящихся в рукописях известных списков; но должно полагать, что есть еще и неизвестные и, по всей вероятности, много утраченных, ибо как ревностный проповедник Слова Божия, он проповедывал весьма часто и в продолжении многих лет, как в Малороссии, так и в Ростове.

Список сочинений Святителя Димитрия: 1) Четьи-Минеи – Жития Святых на все 12 месяцев; 2) Алфавит духовный; 3) Руно орошенное или – сказание о чудесах от Иконы Божией Матери в Почаеве; 4) Рассуждение об Образе Божии; 5) Апология для утоления печали; 6) Розыск о раскольнической Брынской вере³; 7) Летопись келейная, доведенная до 3600 года от сотворения мира; 8) Диариум или дневные записки; 9) Епистолярий или записки письмам; 10) Каталог Киевских Митрополитов; 11) Собрание поучит. слов и других поучи. сочинений (6 ч.); 12) Остальные соч. Св. Димитрия, изданные в 1804 году; 13) Проповеди и поучения числом до 30; 14) Книга седьмодневник; 15) Служба Девяти Мученикам Кизическим; 16) Служба св. Гурию Казанскому; 17) Служба в честь Казанской иконы Богоматери⁴; 18) Вопросы и ответы краткие о вере; 19) Молитвенные размышления о страданиях Господних; 20) О причащении Св. Тайн; 21) Сокращенное мученикословие (Мартирологий); 22) Сборный хронограф о начале Славянского Народа; 23) Краткое летописание Константинопольских Патриархов и Царей; 24) Духовные канты и псалмы стихами (виршами); 25) Духовные Драмы: Рождество Христово, Воскресение Христово, Кающийся Грешник, Есфирь.

А. Адамля естества сый, мирен буди, памятствуя праведнаго осуждения слово реченное: яко земля еси, и в землю паки пойдеши⁵.

Б. Бога познавай, благодеяния Его разумей, в заповедех Его ходи, да наследник будеши вечных благ.

В. Веруй в Бога, веруй Богу, воздержание всегда во всем имей, присно памятствуй смерть, и всех вещей изменение, и ни единым чим ять будеши в мире.

Г. Греха от мала даже и до велика блюдися, грех твой пред очима всегда имей, яко да усердне на всяк день прилежиши покаянию.

Д. День от дне к горе добродетелей восходи, усердие ко усердию непрестанно на всяк день прилагай, да управиши тебе во вся стези правы.

Е. Есть бо благим надежда, и всякому труду и подвигу вечный покой, и веселие, в грядущем веце возмездие.

Ж. Жизнь вечную, и грядущая благая присно да поминаеши, яко да к сим всегда взимаетися сердце.

Зело. 3ело тщалив и усерден в твоем звании и свойстве буди, яко да не всуе изнуряеши твою жизнь.

3. Зря тварь, чудися, и Творцу твари славословие приноси, не к твари прилагай твоя чувства, но к Богу Творцу всех сердце и душу возводи.

И. Иже о благом имать усердие, дастся ему: а иже не имать, и еже мнится имеяй, возмется от него⁶.

I. Истину люби, всякия лжи блюдися, да убежиши пророческаго речения: погубиши всякаго глаголющаго лжу⁷.

К. К Богу всегда ум твой и душу непрестанно возводи, и никогдаже Его от сердца и памяти твоей испускай, яко да всегда с Ним соединен будеши.

Л. Любити Бога от всего сердца твоего, и от всея крепости твоея потщися: яко да известен спасения твоего будеши, и всякаго пристрастия земнаго свободишися.

М. Молитве непрестанно прилежи, то бо есть некрадомое сокровище, еюже удобь, яко лествицею, к Богу взыдеши.

Н. Не прилагай сердца твоего к земным, да не яко соль обуяеши, и весь непотребен явишися, но к Богу единому сердце и душу твою пригвожденну имей, яко да неподвижим в любви Его пребудеши.

0. Он бо есть един Господь, источник всех благ, и вечныя жизни податель.

П. Памятствуй о Господе выну, в сердце и во устех твоих да пребывает имя Его всегда. Покаянию присно прилежи, и на всяк день тепле слезами омывай душу твою, да убелишися паче снега, и не посрамлен лицем пред Господем явишися⁸.

Р. Руце твои к Богу наичастее в молитве воздевай усердне, оттуду помощи всегда взыскуя, да победиши мысленнаго Амалика, сиречь, диавола.

С. Смерть памятствуя, скупости и стеснения блюдися, да не невеврием и скупостию ять бывши во время исхода, милосердия Божия двери себе затвориши.

Т. Тих, безтщеславен и кроток ко всем бывай, яко да истинен Христов подражатель и ученик без порока явишися.

У. Уныния и лености зело хранися, аще хощеши вскоре снискати вечное сокровище.

У. Усерден и тепл к Богу присно буди, да причастник будеши вечныя жизни.

Ф. Фараона мысленнаго в воде слезной потопити тщися, да не всегда ратуя гонит тя.

X. Христа единаго взыскуй, да с Ним пребудеши во веки. Взыскующии бо Его обрящут велию милость, и не лишатся всякаго блага⁹.

Отъ. Отца и матерь, други и сродники, и Бога быти себе знай: Он бо есть жизни начало, и конец всем безконечный.

Ц. Цель твоя и пристанище Господь един да будет, надежда же и упование – пресвятая Его любовь.

Ч. Чистоту и целомудрие истинно возлюби, да прилепишися чисте чистому: и час от часа покаяния не отлагай, да не погубиши время исправления всуе во время часа.

Ш. Шестокрильни добродетели, водруженни в души твоей всегда да будут, сиреч: усердие, другодюбие, терпение, образ благ, разсуждение и любовь, имиже удобь на небо возвысишися.

Щ. Щедр и милостив ко всем буди, да милостива и благоутробна Господа в день страшнаго суда душе твоей обрящеши. Едино се в памяти своей имей выну, да Богу единому всегда угождаеши, и к Нему любовию присно да восходиши.

Ю. Юностное похотное плотское безумие от себе отметай, премудрости же духовныя о Бозе всегда поучайся всеусердне.

Я. Ярости, гнева и злосдовия зело блюдися, да не помрачитися сердечное око.

О. Объядения и пьянства зело блюдися, да не во вся злая всегда впадавши.

О. Отеческаго духовнаго наказания не преобижай, да не в стезях твоих преткнешися.

Пси. Псалмы и песньми Бога безпрестанно славослови, да присно сие имаши себе во утешение.

Ф. Фарисейскаго тщеславнаго лицемерия зело блюдися, да не воспящение¹⁰ твоих благ себе тщеславием зде восприимеши.

1. Несть в мире ниединыя сицевыя вещи, о нейже благословне раздражатися, и оскорблятися безпамятно на кого имел бы еси, аще и зело мниши быти нужно и потребно, но не обрящеши, точию о славе Божией, и о презрении Его заповедей; обаче и сие с разумом, да не како, исправляя иных, самого себе повредиши.

2. Ни о чемже отнюд ни на кого гневатися должен еси, точию аще кто от Бога и любве Его отлучал бы тя.

3. Смотрительне от Бога устроена есть мати пчелам, не имети в себе жала. Аще бо имела бы, всех бы умерщвляла своим угрызением. Се образ есть старейшинам.

4. Буди убо ты побеждаяй благим злое, а не злое злым: огнем бо огня не угасиши, но водою; ниже ярости яростию победиши, но кротостию и додготерпением.

5. Лучше кого исправиши кротостию, неже яряся; лучше милостию, неже гневом.

6. Аще бо с яростию и гневом исправляеши кого, не точию не исправиши, но и себе и онаго повредиши: яряйся бо и безпамятно гневаяйся, ничимже разнствует от пьянаго. Ибо ярость и гнев изступление ума творят, всего изменена человека соделовают: гнев бо и ярость, сия суть мерзость¹¹, глаголет Иисус Сирахов.

7. Яряйся, и безпамятно гневаяйся на кого, невесть, что глаголет. Ибо ярость попущенная помрачает разум, опечаляет душу, погубляет разсуждение и память; и что по семь быти имать, ведети не попущает. Яряйся и безпамятно гневаяйся во всем слеп есть; удержаваяй же гнев и ярость, удобне удержит вся злая.

8. Аще случится ти когда раздражитися, и разгневатися на кого, тогда наипаче ничтоже глаголи, но или отъиди, или затвори уста своя, да не изскочит яростный пламень, и опалит душу, и сущим с тобою сотворит напрасен мятеж; но егда угаснет яростный пламень, исправлению мирно глаголи. Благоприятнейшее твое слово будет в кротости едино, неже в ярости глаголемых тысяща.

Не завиди убо ни единому человеку ни в чемже, но достоин пред Богом быти потщися да и ты приимеши по мере, егоже достоин будеши.

Не завиди похваляемым, аще кого похваляют и славят человецы, но с похваляющими и ты благое похваляй, злое же молчанием преходи. Не завиди, аще кого блажат, и вси добре глаголют о нем.

Не завиди аще кто богатеет, да богатеет; ты же себе внемли; хваляйся, о Господе точию да хвалится¹², богатеяй, о Господе да богатеет, глаголет Апостол.

Почто завидети имаши всех чести и достоинствам? понеже ты един сам вся объяти не можеши. Почто завидети имаши благополучению сего века преходяща? понеже все вскоре преходит, все мимоидет.

Не буди завистию снедаяй себе, видя инех паче тебе почитаемых, славимых и богатеющих. Бог бо весть, Своими судьбами како творит: кому что дарует, Он лучше сам вся весть дати. Сего ради престани зависти, отвержи ненависть, да не вне чертога Христова останеши. Завидяй бо яко убийца судится, глаголет некто.

Зависть всему злу есть вина, всему же благому супостат.

1. Пост и воздержание предпочтен ти буди, аще хощеши имети прав разум, и удобь победити вся страсти.

2. Объядения и пьянства зело блюдися: то бо есть начало и корень всякому греху. От объядения и пьянства тягота души, помрачение разума, борьба всегдашняя, бесу удобный приступ, Божественныя же любве отчуждение.

3. От объядения и пьянства не точию душе вред, но и телу нездравие; воздержание же и трезвение не точию душе польза, но и телу здравие и легкость жизни. Объядение и пьянство не точию вечныя жизни, но и временныя лишает, и погубляет вкупе душу и тело, и весьма непотребна Богу и человком быти творит.

4. Сласть тленная нестъ сласть, но горесть души. Угодие плоти несть утодие, но раздражение и тягота. Утешение временное несть утешение, но скорбь и печаль, ниже царство небесное, но того оттщетение. Несть бо (рече) царствие небесное пища и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе¹³, глаголет Апостол.

5. Не прилагай сердца своего к земным сластем, временна бо и тленна суть; не в питии и брашнах земных утешение свое полагай, но небесных лучших в Бозе взыскуй. Земная бо вся временна суть, небесная же точию едина вечна и непреложна.

1. Не буди горд и величав, да не уподобишися бесом. Не возносися сердцем, да не сравнен с ними будеши. Но буди кроток и смирен, да от Господа самого возвышен будеши, и Ангелом соединишися.

2. Смиренный и кроткий всегда есть мирен: горделив же и величав всегда есть мятежен и смущен. Господь наставляет кроткия на суд, и научает смиренныя путем Своим¹⁴, глаголет Пророк.

3. Не гордися ни единою вешию в мир сем: вся бо зде останут, вся в прах и пепел пременятся; ты же тамо сам един пойдеши, идеже зрети не будут на саны и величества, но кождо по делом своим от Господа восприимет.

4. Не гордися славою, преходит бо; ни богатством, исчезает бо; ни благородием плотским, вси бо есмы тля и пепел; ни силою, ни премудростию, ниже красотою плоти, несть бо сие от тебе; ниже чим иным; ничтоже бо имаши свое, но вся суть Божия.

5.Гордый не правым путем и не простым шествует, но стропотным, терния и волчца исполненным. Гордии законопреступоваху до зела и от закона Твоего уклонишася¹⁵, глаголет Пророк.

1. Во всех вещех не похваляйся сам, ни от иных похвалы ищи; ниже похваляемым от кого завиди, да не сугубую тщету во обоих приимеши. Не хваляй бо себе, но его же Бог похвалит, той во всем есть искусен; хваляйся бо, рече, о Господе, да хвалится¹⁶; прославляяйся, о Господе да прославляется, егоже вся суть.

2. Не от человек в чесом велехвалимый, утешения от похвал ищи, но в Бозе вся даровавшем истинно взыскуй. Человеческа бо временна и непостоянна, Божия же вечна и непреложна.

3. Аще что твориши благо, блюдися велехваления: аще же похвалишися, вся, яже исправлением стяжал еси, велехвалением напрасно погубиши, и благодати Божия оттщетишися.

4. Не похваляйся сам, ниже похваляющих тя в сладость приемли, да не воспящение своих благ похвалением человеческим зде восприимеши: блажащии бо вас льстят вы, и стези ног ваших возмущают, глаголет Пророк. От похвалы бо родится самолюбие, от самолюбия же гордыня и дмение, таже и от Бога отчуждение.

5. Не похваляйся убо ты сам, но аще Бог похвалит тя, сему внемли; аще бо что будет благо, и кроме твоего велехваления Бог увесть; аще Ему есть угодно и не хотящу ти прославит тя; прославит убо Он, и не презрит ни единаго без велияго возмездия.

6. От человек хвалиму быти ничтоже есть: не бо человек ради имаши что творити благое, но Бога ради. Сего ради не от человек, но от Бога единаго похвалы и возвышения ищи, да во веки от Него похвален и прославлен будеши, и возмездие вечное от Него приимеши.