Беседа на слова: „И егда приближишася во Иерусалим, и приидоша в Вифсфагию к горе Елеонстей, тогда Иисус посла два ученика глаголя: идита в весь, яже прямо вама: и абие обряшета осля привязано, и жребя с ним: отрешивша приведита Ми“... (Матф. 21:1–2). Св. Иоанна Златоустого, архиепископа Константинопольского

И егда приближишася во Иерусалим, и приидоша в Вифсфагию к горе Елеонстей, тогда Иисус посла два ученика, глаголя има: идита в весь, яже прямо вама, и обрящета осля привязано, и жребя с ним: отрешивша приведита Ми. И аще вам кто речет что, речета, яко Господь ею требует: абие же послет я. Сие же все бысть, да сбудется реченное пророком Захариею, глаголющим: рцыте дщери Сионове: се Царь твой грядет тебе кроток, и всед на осля и жребя сына подъяремнича (Мате. 21:1–5). Часто и прежде Христос ходил во Иерусалим: но никогда не ходил с такою славою. Почему же так? Потому что тогда было еще начало строительства Его, и Сам Он не был столько известен; притом и время страданий еще не было близко. Поэтому Он и жил, не отличаясь ничем от прочих, и по большей части скрывал Себя; иначе Его явление не было бы столь удивительно, а только возбудило бы в иудеях больший гнев. Когда же Он показал много опытов Своей силы, и крест был уже при дверях, тогда прославляет Себя решительнее и с большею торжественностью делает все, что могло воспламенить их. Конечно, это возможно было сделать и с самого начала, но было бы не нужно и бесполезно. А ты размысли, сколько здесь чудес, и сколько исполнилось пророчеств? Христос сказал: обрящете осля: и тут же предрек, что никто не будет препятствовать, но лишь услышат – замолчат. Это служило немалым обвинением против иудеев: если Христос и незнакомых Ему и не видавших Его заставляет отдавать свою собственность без всякого противоречия, и притом (не сам даже лично, а) чрез учеников: то насколько же виноваты оказываются иудеи, которые, будучи свидетелями стольких чудес, Им совершенных, не верили Ему!

И не считай этого события маловажным. В самом деле, что заставило этих бедных людей, без всякого противоречия, отдать свою собственность? И что я говорю, – без противоречия? даже и не спрашивая, или спросив, замолчать и уступить? Если они ничего не сказали, когда уводили их скот, или, если и сказали что-либо, но услышав, что Господь его требует, уступили без всякого противоречия, то и другое равно удивительно, тем более, что они не видели Его Самого, а только учеников. Чрез это Господь дает разуметь, что Он всячески мог воспрепятствовать и жестовыйным иудеям, когда они пришли схватить Его, и сделать их безгласными; но только не захотел этого. С другой стороны, Он научает учеников жертвовать всем, чего бы Он ни потребовал; если бы Он повелел отдать самую душу, и ею они должны пожертвовать без всякого противоречия. В самом деле, если незнакомые Ему повиновались Его требованию, то тем более они должны жертвовать Ему всем. Далее: Христос исполнил здесь еще двоякое пророчество – пророчество дел, и пророчество словес: пророчество дел, когда воссел на осла; пророчество словес – Захарии пророка, который сказал, что Царь будет сидеть на осляти. Воссев на осля, Он исполнил это последнее пророчество и, в то же время преобразуя Своими действиями будущее, дал другое пророчество. Каким же образом? Он предвозвестил призвание нечистых язычников, – что Он в них почиет, что они приидут к Нему и последуют за Ним. Таким образом, пророчество следовало за пророчеством. Впрочем, Христос не по этой только причине благоволил воссесть на осля, но и для того, чтобы подать нам правило жизни. Он не только исполнял пророчества и насаждал учение истины, но чрез это самое исправлял и нашу жизнь, везде поставляя нам за правило удовлетворять только крайним нуждам. Такое исправление нашей жизни Он везде имел в виду. Так, когда Господь благоволил родиться на земле, то не искал богато убранного дома, ни матери богатой и знаменитой, но избрал бедную, Которая обручена была древоделателю; рождается в вертепе и полагается в яслях; избирая также учеников, избрал богатых и славных, но и между бедными самых бедных, и нимало не знаменитых. Равным образом, когда Он предлагал трапезу, то иногда предлагал хлеб ячменный; иногда пред самой только уже трапезой повелевал ученикам купить на рынке; вместо ложа употреблял траву; одеяние носил бедное, не отличающееся даже от одеяния самых простых людей (а дома даже и не имел); если Ему нужно было переходить с одного места в другое, то ходил пеший, и притом так, что иногда даже утомлялся. Когда Спаситель садился, не искал мягкого возглавия, но сидел на голой земле (иногда на горе, иногда при источнике, и даже один), также полагал меру и для самой печали: когда надлежало плакать, плакал тихо, повсюду, поставляя правила и границы, до которых позволительно доходить, но далее которых не должно идти. Так и теперь, если бы случилось, что кто-нибудь, по немощи, имел нужду в животном, то Христос и в этом случае сделал ограничение, показывая, что не на конях, не на мулах надобно мчаться, а должно довольствоваться ослом, и никогда не простираться далее необходимого. Но посмотрим, как сбываются пророчества – и словами, и самым делом. Какое же это – пророчество? Се Царь твой грядет meбе кроток, всед на осля и жребя юна. Не на колеснице едет, как обыкновенно поступают другие цари, – не требует дани, не наводит Собою страха, не имеет копьеносцев, но и здесь показывает величайшую кротость. Спроси у иудея: был ли какой-нибудь царь, который въезжал бы на осляти в Иерусалим? Он не может указать тебе никого, кроме только Христа. Но Он, как выше сказано, делал это в предзнаменование будущего. Здесь чрез осленка обозначается Церковь и народ новый, который был некогда нечист, но после того, как воссел на нем Иисус, соделался чистым. Заметь же, какая точность во всем прообразовании. Ученики отвязывают подъяремников: и иудеи, и мы призваны в новоблагодатную Церковь чрез апостолов, введены в нее тоже чрез апостолов. Наша блаженная и славная участь и в иудеях возбудила ревность: осел идет позади осленка. И действительно, после того, как Христос воссядет на язычников, тогда и иудеи, по чувству соревнования, придут к Нему, что ясно показывает Павел, говоря: яко ослепление от части Израилеви быть, дóндеже исполнение языков внидет: и тако весь Израиль спасется (Римл. 11:25, 26). Итак, из сказанного видно, что это было пророчество. В противном случае, не нужно бы было говорить Пророку так подробно о возрасте осла. И не это только видно из сказанного, но и то, что апостолы приведут их без труда. И действительно, как здесь никто не препятствовал апостолам, когда они повели животных, так никто не мог воспрепятствовать им и в призвании язычников, когда они уловляли их. Далее: Христос садится не на нагого осленка, но на покрытого одеждою апостолов: это потому, что апостолы, взяв осленка, и свое все уже отдают, как и Павел говорит: аз же в сладость иждиву и иждивен буду по душах ваших (2Кор. 12:15). Но обрати внимание и на послушание осленка, на то, как он, вовсе не обученный и не знавший еще узды, не помчался быстро, но шел тихо и спокойно: и это служило предзнаменованием будущего, выражая покорность язычников и скорую их перемену к благоустроенной жизни. Все это совершилось словом: отрешивше, приведита Ми: и беспорядочное пришло в благоустройство, и нечистое сделалось чистым.

Но смотри на низость иудеев! Прежде, когда Христос так много делал чудес, они никогда столько Ему не удивлялись; теперь же, видя стекающийся народ, удивляются. Потрясеся, говорится, весь град, глаголя: кто есть сей? Народи же глаголаху: сей есть Иисус пророк, иже от Назарета Галилейска (Матф. 21:10–11). И здесь, когда, по-видимому, они говорили нечто высокое, их мысль была земная, самая низкая, пресмыкающаяся. Впрочем, Христос делал это не из тщеславия, но для того, чтобы, как сказано, и пророчество исполнить, и преподать назидательное наставление, а вместе с тем и утешить учеников, сетующих о Его смерти, давая и то знать, что Он терпит все это добровольно. Ты же подивись тому, с какою точностью все предсказано пророками: иное Давидом, а иное Захариею. Будем и мы поступать так же, будем воспевать Его и подавать одежду тем, которые носят Его. В противном случае чего мы будем достойны? Если тогда, при входе Христа во Иерусалим, одни покрывали одеждою своею ослицу, на которой Он сидел, а другие постилали одежды ей под ноги: то неужели мы, которым повелено не только снимать одежды с себя, но и истощать все свое ради других, не окажем никакой щедрости, видя Его обнаженным? Там народ впереди и позади сопровождал Его: зачем же мы отсылаем Его, даже прогоняем с оскорблением, когда Он Сам приходит к нам? Какого это достойно наказания, какого отмщения! Приходит к тебе нуждающийся Владыка, а ты не хочешь и выслушать Его просьбы, но еще осуждаешь и поносишь Его, слыша такие слова Его! Но если ты и на один хлеб и на несколько денег так бережлив, неподатлив и скуп, то что было бы с тобой, если бы потребовали от тебя всего? Вы скажете: „что же останется в наследство нашим детям“? Главный капитал останется, и дохода прибавится, потому что для них соберется сокровище на небеси. Если бы мы и навсегда здесь оставались, то и тогда не надлежало бы нам жалеть об этой прекрасной трате; но если чрез несколько времени должны будем переселиться отсюда, и притом без всего – нагими: то какое оправдание можем иметь в том, что не уделяем от своих доходов голодным и утесненным? Уделяй же хотя из прибытков и не скрывай из них ничего: сделай участниками в них нищих, и будь добрым распорядителем в данном тебе от Бога. Скажешь: „я плачу подати“. Итак, ты потому пренебрегаешь бедняков, что никто от тебя не требует этого настоятельно? Кто же некогда избавит тебя от нестерпимых мучений? – никто. Если ты потому только заботишься об уплате подати, что не платящего ее здесь строго наказывают, то знай, что там готовятся наказания еще жесточе: не узы, не темница, но вечный огонь. Итак, прежде всего заплатим эти подати. Это и сделать весьма легко, и награда за это больше, и пользы больше; а если останемся к этому нечувствительны, то нас ожидает и наказание несравненно тягостнейшее, наказание вечное. Если ты скажешь, что тебе надобно давать на содержание воинов, то и здесь есть воинство – нищие, и здесь сражение, которое они совершают за тебя. Приняв милостыню, они умилостивляют Бога своими молитвами, а умилостивляя Бога, они разрушают наветы демонов, – и не допускают лукавому духу усиливаться и делать на тебя непрестанные нападения, но ослабляют его силу. Итак, видя этих воинов, прошениями и молитвами каждодневно за тебя сражающихся с диаволом, вытребуй с себя прекрасную эту дань – пропитание их. Царь Небесный, по Своей кротости, не приставил к тебе истязателей, а хочет, чтобы ты сам добровольно подавал. Подаешь ли ты немного, – Он примет; если по бедности отложишь ненадолго, – Он неимущего не принуждает. Однако же не будем пренебрегать долготерпением Его; будем сокровиществовать себе не гнев, а спасение, – не смерть, а жизнь, – не наказание и мучение, а честь и венцы. Здесь на земле, если ты что-нибудь дашь, то взять назад уже не можешь; там, напротив, получишь свое с великою честью и приобретешь большие и духовнейшие выгоды. Сам Бог дал тебе расписку, сказав: милуяй нища, взauм дает Богови (Притч. 19:17), – дал тебе также и залог и поруку, несмотря на то, что Он – Бог. Какой же – залог? – все блага настоящей жизни, и чувственные и духовные, как начатки благ будущих. Полученные тобою блага суть следующие: Он образовал тебе тело, Он вложил в тебя душу, почтил тебя одного на земле умом, дал тебе право на обладание всем видимым, сообщил тебе познание о Себе, предал за тебя Сына, даровал тебе крещение, в котором одном источается столько благ, предложил тебе священную трапезу, обещав тебе царствие и блага неизреченные. Итак, и получив и еще ожидая столько благодеяний, зачем ты столько дорожишь непрочным имением? И какое будешь иметь оправдание? Неужели надеешься извиниться тем, что у тебя есть дети? Но ты научи их приобретать таковые выгоды; дай оную расписку детям и оставь им должником Бога. И знай, что хотя и оставляешь эту расписку детям, но и сам в свою очередь по ней получишь.

Таковы духовные блага, – они весьма обильны. Не будем же так убоги, так безжалостны и жестоки к самим себе; но будем заниматься этою прекрасною куплею для того, чтобы и самим по отшествии своем получить, и детям своим оставить, и сподобиться будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь¹⁶⁰.