Слово на Святую Пасху. Св. Иоанна Златоустого

Предполагаемое значение прообразов в законе подтверждается самой истиной. Так, например, агнеп беспорочен, как и предсказал закон о пасхальной жертве, мужеского пола, однолетний, взятый в десятый день месяца, приносится в жертву в четырнадцатый к вечеру, причем счет месяцев начинается с того времени, когда совершалась пасха. Именно, все это относится ко Христу и страданию Его, и в Нем получает оправдание своей истинности и необходимости; взятое же само по себе оно не может иметь никакого смысла. Те, которые не знают Христа, не нашли бы оправдания этим требованиям закона и не могли бы объяснить, зачем Бог дал такие повеления о ветехозав. пасхе. И в самом деле, нет какого-либо иного основания для установления жертвы за спасение первенцев и для совершения помазания кровью при входах. Что, в самом деле, за сила в заклании жертвенных животных для спасения первородных? Что за необходимость в помазании кровью знака на домах? Без сомнения, Бог и без знаков знал дома евреев, так что и выражению: узрю кровь, и покрыю вы (Исх. 12:13) осталось бы только удивляться. Но возводя и эти повеления к истине, ты узнаешь присущий им смысл, что и можно показать на нескольких примерах. Когда, именно, беспорочная Жертва пострадала за нас, смерть, начавшаяся от первозданного человека, уничтожается, и первозданный человек, живущий во всех нас, спасается, оживотворяемый воскресением Христа. И, по справедливости, для всех причастников той жертвы жизнь, разрешающая узы греха и смерти, делается спасительным знаком. На нее-то взирая, Бог спасает спомазавшихся Ему верою, которые не иначе и могут избежать справедливо карающего ангела, как только ради пролитой за нас по человеколюбию крови. Видишь, какой смысл имеет прообраз, рассматриваемый согласно с истиной?

Таким образом, если кто-нибудь из иудеев вздумает говорить: «для чего Христос пострадал, чтобы спасти мир, как будто бы он не мог быть спасен и без этого», – то на это должно ответитить ему: зачем приносилась пасха для спасения иудейских первенцев, как будто бы они не могли бы быть спасены и без этого? И он не в силах будет ответить что-нибудь (потому что Бог, конечно, не нуждался ни в жертве, ни в знаке, чтобы узнать дома). В нашу пользу говорит это дело и лишний раз подтверждает истинность святой веры, показывая, как неправедность наша уничтожается праведностью Христа, – других средств к разрешению ее и не было (так точно тьма рассеивается только светом) – и как наша смерть уничтожается жизнью Христа, точно тьма светом. Потому-то и священна та жертва, что она была прообразом истинной. А эта истинная, – преданная по неведению нечестивых смерти и погребению, советом же Божиим принятая в качества священной жертвы и сделавшаяся по собственной воле приношением для Отца, – священна по существу, как истинная жертва. Предал, – говорится, – Отец Сына за нас, и Христос предаде себе Отцу за Церковь приношение и жертву в воню благоухания (Еф. 5:2). И для одних, искавших смерти Христа, совет этот принес пагубу, для других же, которые искали спасения, ради смерти Христовой, вера их послужила ко спасению. Мимо них проходят месть и смерть, потому что смерть теряет над ними свою пагубную власть, согласно со словами Спасителя: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во веки (Ин. 8:51). Ради пролитой за нас крови мы получаем Духа Святого. Если же соединяются вместе и кровь и Дух, то это для того, чтобы мы могли принять чрез однородную с нашею кровь неоднородного с нами Духа Святого и чрез это преградили доступ к нам смерти. Доступ же смерти двоякий, почему и знак крови делается тоже двоякой: на обою, – сказано, – подвою, и на прагах (Исх. 12:7). Входит смерть чрез грех, как говорит Апостол. Грех же в нас бывает то следствием страсти (а она двоякая: или состоит в чувственном расположении души к изнеженности, или в жестокой грубости), то плодом мысли, когда она принимает направление неправильное и ненормальное. Рассудок все равно как притолока или верхняя перекладина в дверях, лежит выше обоих столбов страсти, будучи главным и высшим по природе. Страсть может быть уподоблена столбам, находится ниже рассудка, как точно и столбы стоят под притолкою. Какие же страсти ведут к изнеженности? Объядение, пьянство и страсть к плотскому общению. Какие грубые страсти души? – Гнев и разные виды себялюбия, перечисляя которые Павел говорил: не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистию: но облецытеся Господем нашим Иисус Христом (Рим. 13:13, 14). Древнее помазание и подобно этому самому облечению, когда мы, принимая образ страдания Христа, облекаемся святостью Христа, – не предаваясь удовольствиям, и не ожесточаясь гневом. А если говорить как следует и с рассуждением, то помазание есть именно самая одежда, в которую мы облекаемся, – мудрость не плотская, но Христова, так что по плотскому уму мы умерщвляемся, становимся как бы мертвыми, а умом украшаемся духовным. Когда мы таким образом облекаемся, тогда уже ни чрез неразумные страсти, ни чрез несмысленные помыслы грех не может подступить к нам и смерть не может возобладать над нами. Таков, без сомнения, тайный смысл помазания. Вслед за помазанием наступает ядение, вселяющее в нас божественное тело и приводящее к единению с ним. Снедят, – говорится, – мяса в нощи той печена огнем (Исх. 12:8). Ночь – это настоящий век. Нощь прейде (Рим. 13:12), – говорит Павел. Вкушение святого тела при посредстве огня указывает на горячую и кипящую ревность. Духом, – говорится, – горяще; а также: огня приидох воврещи, на землю и что хощу аще уже возгореся (Лк. 12:49)? Как огонь, когда говорится об употреблении мяса, указывает на горячую поспешность, так опресноки обозначают простоту, а горькие травы последующие мучения. И опресноки, – сказано, – с горьким зелием снедят (Исх. 12:8). Простым и незлобивым становится нрав человека, освободившись, как бы от закваски, от всего ветхого и лукавого и воспринявши новое и нехитростное, чтобы оно квасило. Пасха бо наша, – говорится, – пожрен бысть, Христос, тем же да празднуем, не в квасе ветсе, ни в квасе злобы и лукавства, но в безквасиих чистоты и истины (1Кор. 5:7, 8). А горькое – это скорби: но и хвалимся, – говорится, – в скорбех, ведяще, яко скорбь терпение соделовает, терпение же искусство, искусство же упование, упование же не посрамит (Рим. 5:3–5), Многими скорбьми подобает нам внити в царствие (Деян. 14:22). Таким образом, мы принимаем скорбь в качестве приправы, в надежде получить чрез это царство. Запрещено было есть мясо сырым. При буквальном, плотском понимании остается совершенно непонятным. почему это Бог запрещает то, чего никогда не бывает, пoелику никто не станет есть сырого; по отношению же к нам это запрещение имеет величайшее значение – не приступать к принятию Божественного Тела без подготовки, потому что невоспринятым оно остается у тех, которые нерадиво принимают его, не подготовляясь к такому общению добрыми делами. Вера, – говорится, – без дел мертва есть (Иак. 2:20). И вследствие этого на нерадивых насылаются скорби для их пользы, чтобы они были, как говорит Павел, участниками святости его. Любовь к плотским удовольствиям рождает бездеятельность относительно духовных дел. Поэтому, обозначая это другим символом, законодатель запрещает есть мясо вареным в воде, потому что варится мясо для того, чтобы оно было приятнее на вкус, при вкушении же Божественной пищи нельзя думать об удовольствии: духовная сила не соединяется с плотским расположением. Поэтому, говорит закон, вари священного мяса, с разными приправами, но ешь его просто печеным на огне, с напряженным старанием, чуждым удовольствия. Любовь к удовольствию несовместима с любовью к Богу, как говорит Павел: и для тех, имже Бог чрево (Флп. 3:19), Бог не есть Бог. И тех, которые превращают освящающее прощение в повод к обильному питанию и разнобразному питью, Апостол не одобряет. К ним Павел говорит: несть Господскую вечерю ясти: кийждо бо свою вечерю предваряет в снедение, и ов убо алчет, ов же упивается. Еда бо домов не имате, во еже ясти и питии? или о церкви Божией нерадите, и срамляете неимущая? То вам реку? похвалю ли вы о сем? Не похвалю (1Кор. 2:20–22). Таким небрежным отношением к святой пище Апостол и объясняет постигавшие их искушения, потому что в нечистосте приступали они к святыне. Сего ради в вас, – говорит он, – мнози немощны и недужливи, и спят довольни. Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были (1Кор. 2:30,31). Повинны вы в нечестии против Господа, когда без достаточной готовности тела приступаем к соединению с Его телом, которое Он дал нам для того, чтобы мы, соединившись с ним, могли бы соединиться с Духом Святым. Для того Слово Божие всецело и отдало Самого Себя телу и соделалось плотью, по Евангельскому голосу, чтобы мы, не будучи в состоянии иметь общения с Ним, как Словом, приобщились бы Ему, принявшему плоть, сделав, по возможности, сродной свою плоть с духовной плотью и дух со Св. Духом, чтобы стать подобными Христу, соделавшись храмом Духа, как говорит Апостол: храмы Божии есте, и еще: или не весте, яко телеса ваша храм живущаго в вас Святаго Духа суть, его же имате от Бога (1Кор. 3:16, 6:19)? И чрез соединение с Духом касаемся и тела Христа, и, пребывая в святости, становимся членами Христа. Не весте ли, – говорит, – яко телеса ваша удове Христовы суть? Взем ли убо уды Христовы, сотворю уды, блудничи? Да не будет (1Кор. 6:15). Вот какими подробностями обставил закон приготовления священной пищи! Вот какими символами, к нашей пользе направляя тогдашние прообразы! Главу же, – сказано, – с ногами и со утробою (Исх. 12:9): голова указывает на начало явления к людям, на первое пришествие, а ноги указывают на конец, на второе пришествие, без которого первому нельзя верить, так как на нем не все, предсказанное пророками, исполнилось. Вот почему иудеи и не верят (пришествию Христову), думая, что пришедший так не есть Христос, потому что не исполнилось то, что относится к славному пришествию. Поэтому, вместе соединив, закон сказал: главу с ногами, т. е., первое пришествие со вторым, чтобы и с позором приведенного на заклание Агнца ты принял, как Господа, и в нем мог увидать Царя, являющегося со славою. И то и другое предсказал пророк Исаия; и не требуй поэтому избавления Иерусалима теперь же; но ожидай его впоследствии: приидет Сиона ради избавляяй, и отвратит нечестие от Иакова (Ис. 59:20), когда Он сам спасет остаток народа, который должен обратиться к Нему. При первом же пришествии Его исполнилось, как можешь видеть, противоположное: оставил дом мой: расточил наследство мое, и еще: и дам лукавыя вместо погребения его, и богатыя вместо смерти его (Ис. 53, 9.). Итак, главу с ногами – это предостерегало иудеев, чтобы бесславного пришествия Господа от славного, и чтобы по неверию не были отделены от общения с Ним. Но и с утробою, – сказано. Что это значит? То, чтобы вы не соблазнились тем, что будет видимо, но и замечали сокровенное: не человеком считайте Его наравне с собою, потому что Он – человек по телу; но познавайте Его духовно, и вы узнаете в Нем Отца. Пока ты не видишь того, что находится внутри, и не имеешь, с ним внутреннего общения, ты еще не увидел Христа, думая, что Он – человек, а не Бог. А Он Сам говорит: видевый Мене, виде Отца (Ин. 14:9). Нужно рассмотрть и это выражение: не оставите ат него до утрия (Исх. 12:10). И его объясняет нам Павел, говоря, что воспоминание о страдании Господа будет совершаться, пока Он не придет (1Кор. 11:26). Оно совершается столько времени и спасает совершающих, пока не пройдет настоящая ночь и не настанет утро, и Христос живой воссияет нам с неба, спасая жизнию Своею, как ныне спасает смертию: аще, – говорится, – врази бывше примирихомся Богу смертью Сына Его, множае паче примирившеся спасемся в животе Его (Рим. 5:10). Итак, уже смертью Христа мы спасаемся, а тогда будем спасаться и жизнию Его. Таково символическое значение запрещения оставлять что-либо из жертвенного мяса до утра. И мы также будем тогда живыми, и наша теперешняя смерть проходит; между тем как теперь мы спасаемся не иначе, как чрез смерть, тогда будем иметь спасение жизненное. Не земная мудрствуйте, – говорит, – умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе. Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с ним явитеся в славе (Кол. 3:2–4). Поэтому, если остается что-либо из жертвенного мяса, оно сжигается огнем, дабы мы знали, что в настоящем веке Христос умер за грех однажды, и смерть над Ним более не господствует, но уничтожена силою Духа, как будто огнем, жизнь овладела знаменем смерти. Кости же не сокрушите от него (Исх. 12:46). Блаженный Иоанн относит это к телу Христа, которое было сохранено, потому что голени Его не были переломлены; но это имеет также и духовное значение, – потому что твердость Его оставалась непобедимою, и поэтому тление не коснулось тела Его, так как оно имело самое прочное и несокрушимое основание, будучи устроено не телесным, но Божественным способом, имея Божественное происхождение, не подверженное человеческому тлению. Ни плоть Его виде истления (Деян. 2:31). После такого исследования о спасительном употреблении священной пищи, мы теперь прекратим слово, оставляя прочее до другого раза, и попросим у Господа того, чего просит Давид: открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118:18), – чтобы у нас чтение закона не было таким неразумным, как у иудеев, остановившихся на одних образах, но чтобы, мысля о Божественных символах Божественно, мы достигли самой святой истины во Христе Иисусе, Господе нашем, чрез Которого и с Которым слава Отцу со Св. Духом во веки. Аминь ²¹³.