К исследованию об Арсении Суханове

Отзыв о сочинении, представленном на Макарьевскую премию

Арсений Суханов. Часть первая. Биография Арсения Суханова. Исследование Сергия Белокурова. Москва. 1891 г.

Автор предпосылает своему исследованию небольшое предисловие, где в общих чертах определяет характер, источники и план своего сочинения. Он справедливо называет свой труд плодом многолетних занятий в архивах, направленных к разысканию и обследованию обширного по объёму и богатого содержанием рукописного материала по русской истории 17 века, не вполне ещё известного в науке. Имя автора, как усердного исследователя этого материала, известно в печати с 1882 года. Из многих печатных его работ три первых обширных статьи относятся именно к описанию деятельности Арсения Суханова и в переработанном виде вошли в настоящее его сочинение; некоторые из них до сих пор ещё не утратили своего значения по отпечатанным в них документам, на которые автор и ссылается в настоящем своём труде. К этим статьям относятся: 1) «Собрание п. Никоном книг с Востока» (Христианское Чтение 1882, кн. 9–10), 2) «Статейный список и прения с греками о вере старца Арсения Суханова» (ibid. 1883, кн. 11–12) и 3) «Поездка старца Арсения Суханова в Грузию» (ibid. 1884, кн. 3–4). Счастливые и, по выражению автора, «исключительныя» условия, в которых он находился при составлении своего сочинения, именно служба его в московском главном архиве министерства иностранных дел, давали ему полную возможность изучить не только весь богатый научный материал этого архива, относящийся к предмету его исследования, но с удобством находить нужный ему материал и в других московских архивах и библиотеках. Автор признается, что он долгое время «не решался подвести итога своим занятиям, считая добытые результаты ещё недостаточными. Но советы уважаемых (им) лиц и наконец явившееся сознание, что все доступное изучено, побудили (его) изменить решение и представить свой труд на общий суд». Исследование об Арсении Суханове делится автором на два части; в первой изложена биография Суханова, во вторую должен войти разбор его сочинений. (В «Чтениях в Императорском Обществе истории и древностей Российских при московском университете» за 1893 г. помещен уже первый выпуск второй части исследования г. Белокурова, стр. 1–75, ? – 231 с 2 фототипическими таблицами; выпуск этот содержит в себе по словам автора «все сохранившиеся до нашего времени сочинения Суханова» за исключением его Проскинитария; последний в полном списке подробной его редакции после более или менее скорой его находки составить содержание второго выпуска; «а в третий выпуск, к составлению которого ранее появления вполне исправного издания Проскинитария Суханова приступлено быть не может, войдет разбор всех его сочинений»).

Нашему рассмотрению подлежит только первая часть исследования г. Белокурова, излагающая биографию старца Арсения Суханова. Об этой биографии автор приводить в предисловии два предварительных замечания, которые имеют значение при оценке его труда: во-первых, автор указывает на отсутствие в источниках достаточных данных для полной биографии Суханова, так что за невозможностью в некоторых случаях дать положительный ответ на поставленный вопрос он по необходимости должен был высказывать только более вероятное решение его; во-вторых, автор заявляет, что при изложении биографии Суханова он намеренно «уклонился от общей характеристики этого старца, считая более удобным сообщить ее после разбора его сочинений, дающих материал для нея». В существе дела оба заявления автора сводятся к указанию и объяснению одной характерной черты в представленном им сочинении, именно неполноты биографии Суханова, неполноты и со стороны раскрытия некоторых фактов из его жизни и деятельности и со стороны характеристики и оценки самой личности Суханова. Если недостаток фактической стороны в биографии Суханова в некоторых случаях зависел от недостаточности материала, и потому не может быть поставлен в вину автора, то намеренное уклонение автора от характеристики Суханова, которому он посвятил обширную, хотя и первую часть сочинения, на наш взгляд, представляется большим пробелом в его исследовании. Материал для определения личности, личных взглядов, направления и отношений Суханова к современной ему действительности у автора было и по собственному его признанию им вполне изучен; сочинения Суханова ему известны; содержание их он излагает; он местами рисует и личные взгляды Суханова на греков и русских и касается их направления. Отношение современников к направлению и деятельности Суханова не только в лице наших первых расколоучителей, но и в высших правительственных сферах автору тоже известны; известны ему и те противоречивые отзывы о личности и направлении Суханова, какие существовали в прежнее время и высказаны вновь в нашей печатной литературе. Всё это вызывало нашего автора хотя бы в конце биографии Суханова, в качестве подведения итога к ней, остановиться на его характеристике, установить правильную точку зрения на него, как общественного деятеля, и указать место его в истории. Между тем автор от всего этого уклонился, никакого вывода из описанной им биографии не сделал, и тем значительно ослабил ценность своего сочинения.

Само исследование г. Белокурова состоит из шести отдельных глав, из которых первая глава имеет характер вступительной главы ко всему сочинению, знакомить с литературою предмета, источниками и пособиями для сочинения и определяет план первой представленной части исследования. К сочинению сделаны обширные приложения из документов и особых разъяснений автора, которые он считал неудобным вносить в текст исследования; в самом конце помещены три таблицы фототипических снимков с рукописей и документов, рассматриваемых в сочинении. План сочинения естественный, деление на главы и их содержание вполне отвечают принятому автором намерению дать возможно подробную биографию Суханова и обрисовать выдающиеся моменты его жизни и деятельности. В разбор биографии Суханова мы последуем за автором, представим в сжатых чертах содержание каждой главы его сочинения, укажем достоинства его труда со стороны полноты и точности раскрытия предмета, также и новости приводимых исторических фактов и объяснений, и в конце, по обзору всего сочинения, представим общий отзыв о научном его значении и характере.

Первая глава посвящена обзору литературы предмета в хронологическом порядке её появления и развития, также описанию источников и пособий, какими автор пользуется в своём исследовании. Обзор печатной литературы о Суханове очень подробный; автор начинает его с известного предисловия к ново-исправленному при патриархе Никоне служебнику 1655 г. и доводить до второго издания «Проскинитария Арсения Суханова» под редакцией профессора Н. И. Ивановского (21 выпуск изданий «Православного Палестинского Сборника» 1889 г.). Кроме немногих лиц 17 и 18 века, в своих писаниях так или иначе касавшихся деятельности и сочинений Арсения Суханова, автор приводить до 27 писателей нынешнего столетия, дававших биографические и библиографические сведения о Суханове. Но так как в общем выводе при оценке этой литературы автор признается, что она не могла оказать ему существенной помощи, потому что фактически данные в ней, за немногими исключениями, почти все перепутаны и общие исторические соображения в большинстве случаев не верны (стр. 64), то и представленный автором подробный обзор этой литературы является излишним, не без ущерба для дела мог бы быть сокращён на большую половину ограничившись указанием только выдающихся трудов, сообщающих более точные сведения о Суханове и его сочинениях. Автор указывает и на новые лучшие печатные изыскания о Суханове, появившиеся в последнее время; в примечаниях встречаются ссылки и на статьи, изданные во время печатания им своего сочинения. Таким образом, печатный материал изучен автором полно, изложен подробно, даже с излишнею роскошью. Но мы не можем не указать здесь на пропуск автором одной ценной библиографической статьи А. С. Родосского (в январской книжке журнала «Странник» за 1890 год), вышедшей ровно за полтора года до издания сочинения нашего автора и в первый раз сообщавшей в печати сведения о таком списке Проскинитария Суханова, которому наш автор придаёт особенно важное значение, так как он во многих местах дополняет и исправляет текст синодальных списков, современных Суханову; многие разности между этими списками, приводимые г. Белокуровым, приведены ранее г. Родосским.

Что касается оценки автором прежней печатной литературы о Суханове, нельзя не заметить в ней излишней строгости, доходящей до придирчивости. После справедливого признания автора, что вся эта литература до 60-х годов нынешнего столетия не основывалась на первоисточниках, долгое время даже не признавала подлинности самих сочинений Суханова и никогда не занималась ими специально, трудно требовать от нее белее того, что она давала. Особенно требовательным наш автор является при обзоре второго издания Проскинитария под редакцией Н. И. Ивановского. На четырнадцати с лишним страницах он описывает свойства этого издания до мелочей и не один раз указывает об одних и тех же неточностях в изложенных здесь биографических сведениях о Суханове, подробно выписывает ошибки в издании самого текста Проскинитария, намеренные (в известных местах) и ненамеренные пропуски и поправки этого текста; без нужды и с иронией касается даже звания «профессора Казанской Духовной Академии» (курсивь автора на стр. 53) и в заключении аттестует труд его по изданию Проскинитария до того неудовлетворительным, что обещает переиздать это сочинение в новом виде. Наука будет благодарна автору за выполнение этого обещания; но не можем не указать, и сам автор признает, что осуждаемое им второе издание Проскинитария остается, все-таки лучшим изданием; им пользуется и сам г. Белокуров в своем исследовании; оно сделано хотя и с ошибками, но по лучшим известным до того времени спискам, правленым самим Сухановым; в своих приложениях он переиздает и другие сочинения Суханова: «статейный список» и «прения Суханова о вере», изданные прежде г. Белокуровым, но с исправлением текста в издании последнего. Неудовлетворительность печатной литературы о Суханове естественно вела нашего автора к разысканиям в области рукописного материала, к отысканию первоисточников, подлинных документов и свидетельств о жизни и деятельности Суханова. Путь к этим разысканиям указан в трудах других исследователей, занимающихся русскою историей 17 века, но самая большая часть сложного и кропотливого труда в этом деле принадлежит нашему автору; его неутомимому усердию, указанному им выше счастливому положение для своих занятий, также и приобретенному им долговременною практикою умение отыскивать нужный ему научный материал, нужно приписать то богатство исторических сведений, извлеченных им из разных архивов, общественных и частных библиотек, какое он обнаружил в своем сочинении. Указанием и перечнем этих архивов и библиотек автор и оканчивает замечания об источниках в конце первой главы своего сочинения.

Вторая глава сочинения занята биографией Арсения Суханова в первый период его жизни – до первой отправки его на Восток в 1649 году. Так как прямых данных о времени и месте рождения Суханова, о воспитании и первоначальной деятельности его не сохранилось ни в собственных писаниях его, ни у современников, то автор употребил весьма искусный способ к пополнению недостающих данных. Прежде всего, он обратился к розыску лиц с фамилией «Суханов» и нашел, что лица с этой фамилией чаще всего встречаются между служилыми людьми московского государства, особенно между мелкопоместными дворянами, жившими около Тулы. Далее автор нашел рукопись начала 17 века, «книгу глаголемую старчество», надпись на которой свидетельствует, что писал ее в г. Коломне в Голутвином монастыре «дьячек этого монастыря Онтонка Путилин сын Суханов». После сличения почерка этой рукописи с несомненными рукописями Арсения Суханова и при сопостановлении других данных, автор пришел к весьма основательному заключению, которое он с осторожностью выдает за одно только более вероятное предположение, что Арсений Суханов был сын бедного мелкопоместного дворянина г. Соловы тульской губернии, Путилы Елизарьева Суханова, служил дьячком в Голутвином монастыре, где и постригся с именем Арсений и посвящен в иеродиакона коломенским епископом Рафаилом. Первые точные хронологические даты в биографии Суханова начинаются только с 26 августа 1633 г. и застают его уже в звании архидиакона патриарха Филарета, вскоре по определении его на эту должность, которую он и занимал около года; после чего Суханов переходит в состав братства Чудова монастыря с именем «чернаго дьякона, что был в соборе архидьякон». Сохранившиеся от времени архидиаконства Суханова собственные его рукописи, частью им купленные, частью им списанные, со многими отметками его по листам, несколько восполняют скудные сведения о литературных занятиях Суханова в первый период его жизни и естественно вызывали автора остановиться на определении как состава этих рукописей, так и образования Суханова, особенно на решении вопроса, где и каким путем он ознакомился с греческим и латинским языком. Но замечания автора о рукописях Суханова ограничились только библиографическими указаниями; характер образования Суханова, умственный и нравственный склад его остались только намеченными, во не раскрытыми в исследовании; а путь изучения Сухановым иностранных языков объясняется одними предположениями общего свойства. С 1637 года биография Суханова излагается уже подробно и документально благодаря целой группе интересных документов, открытие и издание которых всецело принадлежит нашему автору. На основании этих документов автор сообщает неизвестные до него в науке сведения об отправке Суханова в Грузию в составе московского посольства с целью сколько политическою – для определения условий подданства Грузии московскому государству, столько же и религиозному – «для рассмотрения Иверского царства народа веры, как они веруют, и нет ли у них каких прибылых статей иных вер, да будет у них есть что неисправчиво, им говорить, чтобы они в том исправилися». Посольство, отправленное в Грузию в июне 1637 г., возвратилось в Москву в январе 1640 г. без особых выдающихся результатов: но в своем статейном списке оно дало подробные донесения об обрядовых разностях грузинской церкви от московской, наглядно обрисовало характер действий русских духовных лиц во время пребывания их в Грузии, взгляд их на грузинские церковные дела, и было прекрасной подготовительной школой Арсения Суханова для последующего периода его деятельности. Степень участия Суханова при посольстве в Грузию очерчена правильно; но она могла бы быть несколько расширена не только в виду оттененного автором прежнего выдающегося положения Суханова в сане архидиакона при п. Филарете, но и в виду последующих посылок его на Восток и особенно известных прений его с греками, которые было бы интересно сопоставить с подготовлявшимися прениями русских послов в Грузии. Возвратившись из Грузии, Арсений Суханов несколько лет жил в Чудовом монастыре, временно исправлял должность патриаршего архидиакона и между 1642–1645 г. был назначен на должность строителя Троице-Сергиева-Богоявленского в Московском кремле монастыря. Все приведенные в этой главе биографические сведения о Суханове отличаются полною новизною и впервые извлечены автором из разных архивных документов, до него в печати еще неизвестных.

В третьей и четвертой главах исследования описывается первое и очень продолжительное путешествие Арсения Суханова на Восток в 1649–1653 годах «для осмотрения святых мест и греческих церковных чинов». По ходу и характеру деятельности Суханова за это время автор справедливо делит это путешествие на две части и излагает его в двух особых главах: в первой из них излагает события из путешествия Суханова с 1649 по конец 1650 г., во второй – с начала 1651 по июнь 1653 года. В частности, в первой (или, по счету автора, в третьей) главе излагаются обстоятельства, вызвавшие отправку Суханова на Восток, данные ему поручения, отъезд его из Москвы 10 июня вместе с иерусалимским патриархом Паисием, состав его спутников, долгое пребывание его в Молдаво-Валахии и двукратное возвращение его с дороги в Москву (11 декабря 1649 и 8 декабря 1650 г.) для личного представления московскому правительству отчетов в исполнении данных ему поручений политического и церковного характера; к первым относится участие Суханова в розыске самозванца Тимошки Анкудинова, именовавшего себя московским князем Шуйским, и в переговорах с Богданом Хмельницким о подданстве Малороссии московскому государю; из донесений церковного характера выделяются полученные в Москве сведения о приезжих в Москву греках, в частности об Арсении греке, известном потом справщике при патриархе Никоне, о самом иерусалимском патриархе Паисии и его свите, о недружелюбных отношениях греков к русским и славянам, о сожжении греками на Афоне московских богослужебных печатных книг. Главным же венцом деятельности старца Арсения Суханова из описанного периода посольства его на Восток служат особо составленные и поданные им в посольском приказе описания: «Статейный список» и «Прения с греками о вере»; последние своим содержанием и характером сразу же обратили на себя серьезное внимание в тогдашних правительственных сферах и списки с них быстро распространялись в обществе среди лиц, недовольных начатыми при п. Никоне церковными исправлениями. Остальная часть первой поездки Суханова на Восток, выделенная автором в особую (4-ю) главу исследования охватывает собою описание далекого и продолжительного кругового путешествия его на Восток. Здесь изложены: отправка Суханова из Москвы 24 февраля 1651 г., путь его через Яссы, где он прожил с 23 апреля по 5 мая, кратковременное его пребывание в Константинополе вследствии бывшей в патриархии смуты (с 12 по 19 июня), плавание по Средиземному морю с остановками на островах Хиос и Родос, более продолжительное пребывание в Египте (с 13 августа по 27 сентября), замечательные по содержанию беседы его здесь с александрийским патриархом Иоанникием «о некоих недоумительных вещах», приезд его в Иерусалим и наблюдения его здесь (с 6 октября по 26 апреля 1652 г.), дальнейший путь его чрез Малую Азию, пребывание в г. Алеппо у антиохийского патриарха Макария с 19 по 23 мая) и возвращение через Тифлис, Шемаху, Терек и Астрахань в Москву (7 июня 1653 г.). Плодом этого продолжительного путешествия Суханова на дальний Восток служило новое составленное им обширное сочинение под именем «Проскинитария». Автор указывает новые найденные им списки, разные редакции Проскинитария, отличие этого сочинения от «прений с греками о вере», степень его распространенности и влияния на церковную практику 17 века, и различные отношения к нему русских писателей прошлого и нынешнего столетия. Значительная часть биографических сведений о Суханове, изложенных в этих двух главах была уже известна в науке не только по указанным сочинениям Суханова, но и по тем архивным документам, какими пользовался автор; указания на эти документы приводятся в трудах покойного митрополита Макария, в статьях других исследователей и более всего в сочинениях профессора Н. Ф. Каптерева. Но наш автор не только собрал в одно и проверил по первоисточникам все, что отрывочно и стороною сообщалось другими исследователями об этой первой поездке Суханова на Восток, но значительно дополнил эти сообщения указаниями на новые данные в неизвестных доселе документах и источниках. Сколько нам известны документы московского архива иностранных дел, можем засвидетельствовать, что автор исследовал эти документы тщательно, не опуская из внимания ни одного из них, и излагал содержание их с возможной полнотой и точностью. Мы могли бы здесь дополнить его рассказ только немногими деталями. Так, рассказ его о приеме и беседе Суханова 9 ноября 1650 г. с Богданом Хмельницким, основанный исключительно на статейном списке (стр. 233), мог бы быть подтвержден и отчасти дополнен показаниями о том, данными на посольском московском дворе назаретским митрополитом Гавриилом (Греческие дела 7159 г. № 11). Автор не привел также интересной характеристики старца Феоны, единственного спутника Арсения Суханова, сопровождавшего его в Иерусалим и обратно; характеристика эта находится в цитируемом автором документе (стр. 294 и пр. 93): «а нанял де он Арсений ево старца в волоской земле для себя, потому что он умеет по словенски». Очевидно, Феона нанят был Арсением не для одних взаимных бесед на понятном обоим им языке, а потому, что он, зная славянский язык, хорошо владел и языком греческим, и во время путешествия в дальние страны мог быть надежным пособником для Арсения в беседах его с греками. Объясняя так приведенное место, мы заключаем отсюда о большой предусмотрительности старца Суханова и о собственном сознании его в недостаточном еще знакомстве с греческим языком. Описывая влияние изложенных в Проскинитарии сведений о греческих церковных чинах на исправление русских церковных книг и обрядов, автор ограничился общим замечанием, и указал только на два частных применения этих сведений Проскинитария при составлении церковного устава Воскресенского Нового Иерусалима монастыря и при уничтожении амвонов в русских церквах (стр. 315–317); между тем в печати имеются указания, что этими сведениями пользовались и при исправлении чина литургии, для чего из Проскинитария был выписан «чин божественныя службы св. иерусалимския церкви, что он (Арсений) видел в чину иерусалимского патриарха Паисии в 159 и 160 году» (Опис. славян. рукоп. моск, синод. библ. от. 3 № 369 стр. 106–110).

В пятой главе исследования г. Белокуров описывает вторую поездку Арсения Суханова на Восток в 1653–1655 годах, покупку им книг на Афоне, доставку их в Москву, определяет их содержание и археологическую ценность, также применение их к делу исправления книг при п. Никоне и в последующее время. Изложение данных этой главы отличается той же обстоятельностью, документальной точностью и новизной содержания, какими отличаются и предыдущие главы исследования. Особенной ценностью в этой главе обращают на себя внимание, во-первых, представленные автором точных хронологических данных о времени отъезда Суханова из Москвы на Афон для покупки книг и времени привоза этих книг в Москву, во-вторых, составленный автором подробный библиографический обзор этих книг со стороны их местонахождения, содержания и древности. Самые первые печатные данные об этой поездке Суханова на Восток, изложенные в предисловии к ново-исправленному служебнику 1655 г. ставят ее в тесную связь с определениями московского собора 1654 г., узаконившего исправлять богослужебные книги по греческим образцам, и саму отправку Суханова на Восток за греческими книгами выставляют как следствие этих определений собора и относят ее ко времени после этого собора. Тоже предисловие к ново-исправленному служебнику, сообщая уже о купленных Сухановым книгах, говорить, что книги, привезенные им в Москву, сразу же были рассмотрены и легли в основу при исправлении изданного в 1655 году служебника. Наука долго принимала эти показания в предисловии служебника в 1655 г. за непреложную истину; только в последние годы при открытии документальных данных, особенно после издания подлинной грамоты константинопольского патриарха Паисия I к патриарху Никону по вопросу об исправлении церковных книг и обрядов, высказано было сомнение в точности показаний «предисловия» к служебнику и высказано мнение, хотя и в нерешительной форме, что Суханов был послан за книгами до собора 1654 г. Наш автор первый в печати документально доказал, что вторая посылка Суханова на Восток состоялась задолго до собора 1654 г., еще в октябре 1653 года. Точного определения дня этой отправки автор не делает, но мы имеем возможность ниже указать точные числа. Далее, автор исправляет и другое показание в предисловии к служебнику о справке последнего по привезенным с Востока книгам; он основательно доказал, что ново-исправленный служебник не только не исправлялся, но и не мог правиться по купленным Сухановым книгам, так как исправление его сделано было раньше и само печатание его началось еще в апреле 1654 г., когда Суханов только что прибыл на Афон за книгами; он возвратился в Москву 22 февраля 1655 г.; а купленные им книги начали доставляться сюда только с этого времени. Хотя в первом издании ново-исправленный служебник выпускался дважды, в первый раз 20 сентября 1655 г. и потом с переделкой в нём 80 четверток вновь выпущен 7 января 1656 г., после доставки в Москву купленных афонских рукописей, но содержание первого выхода этого служебника оказывается во многом не сходным с привезенными греческими рукописями и книгами. Не малый научный интерес представляют и библиографические разыскания автора о купленных Сухановым книгах. На основании сохранившихся, хотя кратких и не вполне точных описей книг, купленных Сухановым и посланных в 1658 г. п. Никону в Воскресенский монастырь, а после не один раз требовавшихся в Москву для книжной справы, равно и на основании подписей на этих книгах, сделанных как самим Сухановым при покупки этих книг на Афоне, так и афонскими старцами, нашему автору удалось разыскать и точно указать большую часть этих книг, купленных Арсением Сухановым и доставленных потом в Москву. Из 498 греческих рукописей и книг и 20 славянских рукописей, автор отыскал 433 греческих рукописи и книг и 18 славянских; из первых он признал несомненно купленными Сухановым 380 рукописей, 44 вероятными и 9 печатных греческих книг; указал, из каких афонских монастырей они куплены и в каких московских библиотеках теперь находятся; указал давность их написания (начиная с 7 в.) и содержание; громадное большинство из них представляют творения отцов церкви, богословского, нравственно-аскетического характера и толкования на Священное Писание (около 221 рукописи), сами книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (около 38 рукописей), жития святых и сочинения исторического характера (около 42), канонические (16), светского характера (около 58 рукописей) и малая часть из всех книг относится к богослужению (около 45 рукописей). Разыскание всех этих книг и описание их, сделанные автором в исследовании, потребовавшие от него массы времени и труда, весьма ценны не только для библиографии, но и для истории; они дают новое освещение как самой отправки старца Арсения Суханова на Восток за книгами и значению ее в начатом тогда исправлении церковных книг и обрядов, так и всему общественному образовательному движению, проявившемуся в Москве с восшествием на русский престол царя Алексея Михайловича. Вообще, пятая глава в исследовании г. Белокурова по новизне и ценности своего материала и сделанных на основании его выводов может быть названа одною из лучших глав сочинения.

Со своей стороны можем сделать дополнение к этой главе разъяснением некоторых частных вопросов, только затронутых и не вполне раскрытых в ней. Отъезд старца Арсения Суханова из Москвы на Афон за книгами автор справедливо относит к октябрю 1653 года, но не указывает дня этой отправки; между тем цитуемое им дело о ложно назвавшемся князем расстриге Михаиле Милорадовиче, который предназначался сначала в спутники Арсению Суханову на Афон, указывает на одну более частную дату и весьма близкую к отъезду Суханова из Москвы. 6 сентября 1653 г. дело о Милорадовиче прислано было из посольского приказа в патриарший разряд для справок и первая справка здесь дана 19 октября; после чего Милорадович, сразу препровожден был за приставом из посольского приказа в патриарший разряд к допросу и содержался здесь до 31 декабря, до подачи им новой челобитной патриарху с заявлением, что дело его до сих пор остается не решенным, а ложно доносивший на него архимандрит Иоасафа, не дождавшись государева и патриаршего указа с окончательным решением по возбужденному им делу, ушел в свою землю; сразу после справки 19 октября в деле приводится другая справка, что этот архимандрит «по указу патриарха отпущен с Москвы с строителем Богоявленского монастыря старцем Арсением Сухановым». Эти данные заставляют заключить, что отъезд Суханова на Афон быль около 19 октября и даже раньше этого числа. Другая более точная известная нам дата дает возможность относить этот отъезд к 16 числу октября и основание предположить, что отъезд Суханова с архимандритом Иоасафом в этот день и побудил патриарший разряд дать справку 19 числа по залежавшемуся в нём делу Милорадовича. В расходной книге патриаршего казенного приказа под 16 числом октября 162 (1653) года записан расход на покупку шнура для вислой печати к патриаршей грамоте, «что послана на афонскую гору ко властем со старцем Арсением Сухановым» (в моск. архиве юстиции кн. № 36 л. 589); записи о расходе денег вносились обыкновенно в книгу под тем числом, когда он производился, следовательно, вислая печать приложена к грамоте 16 октября; а название грамоты «посланною» говорить о том, что сразу по приложении печати и выдачи грамоты Суханов в тот же день и выехал из Москвы с архимандритом Иоасафом. – Описывая замедление Суханова в пути от Москвы до Ясс на три месяца слишком, когда прежде он проезжал этот путь в месяц, автор объясняет это замедление предположением, главным образом многочисленностью и ценностью багажа, который Суханов вез с собою через неспокойную в то время от военных действий Малороссию; между тем Суханов в своем донесении из Ясс государю прямо указывает причину, почему тогда трудно было проехать казацкую землю, «потому что у них (т. е. у Богдана Хмельницкого и молдавского воеводы Стефана) между собою была вражда и война большая», с обеих сторон погибло много людей» (Греч. дела 7162 г. № 9): той же причиной и Богдан Хмельницкий объяснял государю в письме от 28 декабря 1653 г. долгое задержание у себя почетных послов московских, указывая на бывшую тогда невозможность даже обратного проезда из Чигирина в Москву (Собр. госуд. грам. и догов. ч. 3 стр. 493). Дальнейший путь Суханова из Ясс на Афон и обратно с Афона в Яссы с остановкой в Цареграде, время прибытия его в указанные места обозначены автором верно, вполне согласно как с показаниями самого Суханова в посольском приказе в 1656 году по делу Панкратьева, так и с другими данными, находящимися в отписках и грамотах того времени в греческих делах московского архива. Только рассказ автора о времени пребывания Суханова в Цареграде (стр. 344) нам представляется несколько неточным и нерешительным. При разборе дела Панкратьева Арсений Суханов весьма ясно и точно распределил события из своей шестимесячной поездки из Ясс на Афон туда и обратно; два месяца он ехал до Афона, два месяца пробыл на Святой горе, остальные два месяца употребил на возвратный путь через Константинополь в Яссы; отправившись с Афона в половине июня, он по этому расчету мог возвратиться в Яссы только к концу августа. Поэтому само собою представляется излишним замечание автора, что «29 августа Суханова уже не было в Константинополе»; а нерешительность автора в дальнейших разъяснениях по этому вопросу является малоосновательной. Не «весьма вероятно», а несомненно, Суханов пробыл в Царьграде до конца июля и не позже первых дней августа, потому что содержание грамоты цареградского патриарха Паисия от 29 июля на имя государя ясно указывает, что она писана перед самой отправкой Суханова из Константинополя; в ней патриарх обычными в подобных случаях словами выражает свое благословение и благожелания государю, в общих чертах описывает свое внимание к Арсению Суханову, как верному слуге царскому, и сообщает о данном ему поручении передать потом государю лично на словах сведения о состоянии и нуждах константинопольской патриархии. Другая приведенная автором грамота патриарха от 29 августа на имя государя состоит в непосредственной связи с первой; в ней патриарх сначала напоминает о прежней грамоте, которую он послал с Арсением Сухановым во время пребывания последнего в Константинополе и в которой он писал о своем благословении государю, и только затем излагает просьбы за своего посла, торгового грека Фому Иванова. Крайняя скудность сведений в архивном материале не дала автору никаких деталей для описания деятельности Суханова со времени возвращения его с Афона в Яссы до возвращения в Москву; точно неизвестны ни причины, долго задержавшие его за границей, ни время отъезда его из Ясс, ни время прибытия его в Москву и назначение его после второго путешествия на Восток на должность келаря Троице-Сергиевой лавры; за отсутствием прямых данных автор мог говорить об этом, как он и делает, только предположительно (стр. 344–347). К сожалению, он уклонился от всякого разъяснения причин продолжительного пребывания Суханова в Молдавии, хотя и имел под руками и использует в примечаниях отрывочный материал, вызывавший его на это разъяснение. Нельзя думать, что Суханова задержали в Молдавии бывшее тогда в России сильное моровое поветрие и война с поляками, вызванная подданством Малороссии Москве. Правда, в Москву ему проехать тогда было невозможно, потому что она с конца июля была окружена карантином и приезжать в нее не пускали до января 1655 года (Доп. к акт. историч. 3 № 119); представиться к патриарху Никону тоже долгое время не было возможности: занятый охраною царской семьи, он был с нею с 26 августа на стану у Троицы-Сергия, с 7 сентября на реке Нерли, с 11 сентября в Калязином монастыре, и только 22 октября прибыл в Вязьму (там же стр. 445, 447, 449, 455, 488) и с большими предосторожностями допускал к себе одних только гонцов царских. Проезд же к государю в походные его станы не смотря на военные действия хотя и с затруднениями был доступен; 6 сентября 1654 г. представлялся в походе государю посол Богдана Хмельницкого грек Иван Петров Тафляр и сообщал ему сведения о замыслах венгерского и польского королей и молдавского воеводы против московского государства (Моск. арх. иностр. дел – дела малороссийския 1654 г. № 21); 18 ноября представлялся государю в Вязьме другой посол грек Юрий Константинов (там же – греч. дела 7163 г. № 3). Приезд этого грека в настоящем случае для нас особенно интересен. В сохранившейся при деле докладной записке посольского приказа о нем царю значится, что он прислан из волошской земли строителем старцем Арсением Сухановым и привез с собою от него отписки государю; в докладе поэтому предлагается обычный вопрос: «что давать ему (Юрью) жалованья государь укажет?» на нем сделана отметка и о приеме грека Юрия на аудиенции у государя; а к докладной записке приложен и перевод известной грамоты патриарха Паисия от 29 июля на имя государя, посланной с Сухановым, и от него пересланной с греком Юрием Константиновым. Таким образом устанавливается прежде всего тот несомненный факт, что Суханов, возвратившись с Афона в Яссы, считал нужным несколько времени остаться здесь и послать от себя нарочного посла с отписками к государю и с грамотами, полученными им на Востоке. Бывшие при деле отписки Суханова разъяснили бы подробно причину остановки его в Яссах, деятельность его на Афоне и в Царьграде и план будущих его действий; к сожалению, отписки эти в настоящее время при деле не сохранились. Но надпись на обложке этого дела, составленная во время разбора бумаг посольского приказа еще при Банташ-Каменском и на основании приложенных тогда к делу отписок, дает повод и возможность говорить о новом поручении, возложенном на Суханова после возвращения его с Афона, о третьей отправке его на Восток, именно в Иерусалим, для покупки новых греческих рукописей и книг в дополнение к купленным им прежде на Святой горе. Надпись эта читается так: «о приезде в Москву грека Юрья Константинова с отписками посланного в Иерусалим строителя Арсения Суханова». Вопрос об этой третьей посылке Суханова на Восток, в Иерусалим, возбужден быль впервые и на основании только что указанного отрывочного документа еще покойным митрополитом Макарием в известной статье его об исправлении церковных книг и обрядов при п. Никоне; вопрос этот развивался далее и нашим автором в статье его о собирании п. Никоном книг с Востока, изданной в 1882 году; но почему то вопрос этот прямо не поставлен и обходится в разбираемой нами пятой главе исследования. Правда, в следующей главе автор говорить о третьей посылке Суханова на Восток и здесь он основательно доказал, что этой посылки не могло состояться после назначения Суханова на должность келаря Троице-Сергиевой лавры, когда он по документам выставляется постоянным деятелем в лавре и Москве; но вопрос о возможности третьей посылки его на Восток до назначения на должность келаря так и остается в настоящем исследовании не раскрытым и даже не затронутым. На основании известных данных вопрос об этом может быть поставлен прямо и решен предположительно таким образом: московское правительство, получив сведения о покупке Сухановым книг на Афоне, о скором и удачном выполнении данного ему поручения, послало ему новое предписание отправиться в Иерусалим и «в иныя святыя старожитныя места к держащим еще греческаго закона уставы непреложно, яко да и оттуду старописанныя книги притяжить». Суханов мог получить это предписание в Яссах или по дороге в Москву, но исполнить нового трудного поручения не мог; для разъяснения дела и новых инструкций вынужден был отправить к государю особого посла, грека Юрия Константинова, с отписками и дожидаться этих инструкций в Яссах. Он не мог ехать теперь в Иерусалим по той простой причине, по какой и известный нашему автору, сербский колосийский митрополит Михаил, долго проживавший в Москве и сразу после Пасхи 1654 года отпущенный из нее в Иерусалим на богомолье, ехавший тем же путем, как и Суханов, на волошскую и мутъянскую землю, отсюда сербскою землею на Афон, минуя Царьград, вынужден был остановиться на Афоне и жить здесь два года до октября 1656 года, когда он выехал в Иерусалим морем и возвратился оттуда в Москву только 11 декабря 1657 г. (Греч. дела 7166 г. № 3). Путь в Иерусалим из Царьграда и Афона по Средиземному морю теперь был закрыт из-за начавшейся войны турок с венецианами; неясные и отрывочные слухи об этой войне стали доходить до Москвы только с лета 1654 года (Акты Южн. и Западн. России 7 стр. 376, 379–380, 382), чем и объясняются отъезд сербского митрополита Михаила в Иерусалим на богомолье и возможность нового поручения Суханову. Хотя это поручение осталось не исполненным, но оно давало право патриарху Никону не один раз говорить, и в предисловии к ново-исправленному служебнику, и в перехваченных потом грамотах его ко всем восточным патриархам, о посылке Суханова за книгами не только на Афон и в Царьград, но и в Иерусалим и «в иныя старожитныя маста».

В шестой – последней главе исследования автор излагает биографические данные за последний период жизни Арсения Суханова со времени назначения его на должность Троице-Сергиевой лавры до кончины его 14 августа 1668 года. Глава эта также отличается богатством неизвестных доселе в печати сведений, извлеченных из мало разобранных еще архивных документов. Новизною сведений выделяются особенно два отдела в этой главе, первый, посвященный обзору деятельности Суханова в должности келаря с 1655 по июль 1660 г., другой, описывающий труды его по заведыванию московским печатным двором с 1661 по 1664 год. Содержание последнего отдела особенно интересно, так как оно документально исправляет прежние печатные данные о мнимом участии Суханова в книжной справе при патриархе Никоне и указывает время и характер деятельности его на печатном дворе уже после удаления Никона с патриаршего престола; кроме того, оно знакомит нас с именами справщиков и книгами, изданными во время заведывания его двором печатным. При изложении этого отдела автор пользовался главным образом приходорасходными записями древнего печатного двора, сохранившимися в московской синодальной типографии; но в описании данных из этих записей допустил некоторую неполноту и неточность, которую можем здесь исправить. Время вступления Арсения Суханова в должность заведующего печатным двором автором указано верно; но не указано время увольнения его с этой должности; изданная им в приложении к исследованию наказная память наборщикам от 6 марта 1664 г. говорит, что Суханов в это время заведовал еще печатным двором; но через два месяца здесь его уже не было: 10 мая государь указал печатный двор выдать Прокофию Семеновичу Коптеву, да дьяку Богдану Арефьеву, а главное заведывание перешло к окольничему Богдану Матвеевичу Хитрово, через которого и передавались на этом дворе царские указы (Книги печатного двора № 66 л. 1 и № 67 л. 1, 2 и 4). Неточно указание автора на размер годового оклада жалованья справщикам, и на то, что никто из них не получал наравне с Сухановым по 150 р., даже более 100 рублей; в первой же при Суханове мартовской росписи жалованья за 1661 г. значится, что, справщики Захарий Афанасьев и старец Александр Шестаков получают первый 140, а второй 130 р. (№ 60 л. 497–498 об.); то же они получают и в следующем году; тогда и Арсений грек стал получать оклад равный окладу Суханова, в 150 р. (№ 62 л. 2–3). Автор считает это жалование увеличенным и удвоенным за усиленную работу по изданию книг; но опустил из внимания, что оно за первое время при Суханове производилось на медные деньги; а когда по челобитной мастеров печатного двора от 15 июня 1663 г. введено было выдавать им жалование серебром, то и размер платы справщикам по счету на серебро значительно уменьшился – Афанасьеву до 50, а Шестакову до 20 рублей (№ 64. л. 1–4. 95 и об). При описании самих книг, изданных на печатном дворе при Суханове, автор приводит список этих книг в тройном перечне, сначала по особому отдельному списку «новоправленных с греческих книг», находящемуся в приказных делах печатного двора, потом составляет свой дополнительный к ним список по приходо-расходным записям о выходе и продаже каждой книги и наконец, приводит печатные указания библиографов о таких московских изданиях за это время, записей о которых он не нашел в архиве синодальной типографии. Опись этих книг по каждому отделу вызывает свои замечания и разъяснения. Если признавать, что Арсений Суханов заведовал печатным двором с первых месяцев 1661 года до начала мая 1664 года, то из первого отдела книг, указываемых автором, придется исключить три книги, две первых – Часословцы и Псалтыри учебная в 2400 экземплярах, и одну последнюю – книгу о священстве, так как эти книги не были напечатаны при Суханове. По записям печатного двора Часословцы начали печататься 14 декабря 1660 г. «по заводу 1200 книг, да 5 книг на большой александрийской бумаге; да к тем часословцам приделаны книги тестаменты 1200 книг; а из дела и печати часословцы и тестаменты вышли в генваре 169 г.» (книга № 59 л. 504–510). Псалтыри учебная в 2400 экземплярах печатаны еще раньше часословцев; печатание их началось 17 августа и окончено к 11 октября 1660 г., когда они поступили в продажу (№ 59 л. 533–597), приводимое же автором в 24 примечании издание учебных псалтырей, начатое 15 августа и вышедшее 22 сентября, есть новое издание этой книги, которое в записях печатного двора по тогдашнему исчислению относится не к 169, а к 170 году и разнится от издания 169 года тем, что прежнее издание было в двойном заводе (2400 книг), а это в одном заводе в 1200 книг (№ 61 л. 93–99). Книга же о священстве начала печататься с 1 мая 1664 г., когда о том был только объявлен царский указ на печатном дворе, печаталась в 2400 экземплярах (№ 58 л. 8) и вышла из печати к 5 августу того же года. Указанные ошибки автора произошли от того, что он совсем не смотрел старинных записей в двух книгах синодальной типографии за №№ 58 и 59; в первой из них записи особенно ценны; хотя они черновые, разбиты и незаконченные, говорят только о начале печатания книг и подбор к ним бумаги, но они дают сведения о многих книгах, напечатанных в Москве с половины семнадцатого века, в библиографии совершенно неизвестных, и между прочим говорят о таких изданных книгах при Суханове, указаний на которые автор не нашел в рассмотренных им записях синодальной типографии; на основании данных в указанных книгах он не допустил бы ошибок при описании книг первого своего отдела, значительно дополнил бы список книг во втором отделе и, может быть, совсем уничтожил отдел третий. Чтобы покончить с представленным у автора описанием книг первого отдела, дополним его интересными опущенными у автора деталями, более точно определяющими время издания книг, число их и характер издания. В примечании к учебным псалтырям, изданным в 1663 году, автор ограничился только кратким замечанием, что они начали печататься в 1654 и закончены в 1663 году; но в записях печатного двора, даже по той книге, которой пользовался автор (№ 65 л. 227–250), находятся подробности не вполне указанные автором, более развитые в другой книге (№ 58 л. 124) и ценные в том отношении, что они разъясняют историю издания одной книги, начатой при п. Никоне и не выпущенной в свет в свое время. Здесь говорится, что 14 июля 171 г. государь указал взять из аптекарского сада на книжный печатный двор учебные псалтыри в полдесть в 17 тетрадях с полтетрадью, начатые печататься в 162 году, а деланы те книги в аптекарском саду с старых славянских переводов; по разборке наборщиков объявилось в тех печатных листах по 1150 листов каждого из них, а 50 листов в аптекарском саду пропало; и указал государь те листы доделать на книжном печатном дворе с старых же переводов, с которых те книги начали печатать; указ великого государя приказал окольничий Федор Михайлович Ртищев; работа началась с 14 июля; последняя запись ее доведена до 10 августа; продажа книги началась с 28 сентября, и шла по тому времени быстро, в один месяц по 28 октября 1663 г. продано уже 993 книги. Приведенными данными точно определяется и время издания учебных псалтырей 1663 г. и характер этого издания, то, что книга не исправлена с греческих книг, а прямо перепечатана со старых славянских переводов, и наконец то, что царские указы на печатном дворе объявлял не всегда Арсений Суханов. Во второй отдел книг, печатанных при Суханове, автор вносит только три известных ему по записям издания: 1) Евангелие толковое, иначе называвшееся «Евангелие учительное недельное», 2) святцы или иначе месяцеслов, при чем автор опустил важное указание, что эти святцы печатались «с летописью», то есть с краткими сказаниями о житиях святых, и 3) канонники. К этим трем изданиям по записям печатного двора нужно присоединить еще следующих пять изданий: 1) учебную псалтырь 1661 г., о которой сказано выше; 2) азбуку, начатую печататься 13 ноября 1663 и вскоре после того изданную (№ 58 л. 216); 3) азбуку с вопросами; в печатном издании она названа «Букварь языка славенска, сиречь начало учения детем, хотящым учитися чтению писаний»; печатание этой книги, начатое 4 апреля 1664 г., вскоре было окончено (№ 58 л. 216 об.); 4) Беседы Св. Иоанна Златоуста на Евангелие Матфея, начатое 4 декабря 1663 года в 1200 книгах и вышедшие из печати не раньше конца сентября 1664 года уже после удаления Суханова с печатного двора; последняя запись о них доведена до 23 сентября 173 года (№ 58 л. 128 и 137) и 5) книгу Шестоднев Св. Василия Великого; печатание этой книги по царскому указу началось 27 ноября 1663 г. в 2400 экземплярах в лист мелкою азбукою и последняя запись доведена до 22 февраля 1664 г. (№ 58 л. 139 и об., 217 и 219 об.); книга эта потом вошла в состав сборника учительного содержания, вышедшего в 1665 году, означенного в описании Ундольского под № 807 и подробно описанного А. С. Родосским в составленном им «Описании старопечатных книг библиотеки С.-Петербургской духовной академии» под № 288 (см. приложения к «Христиан. Чтению» 1890 ноябрь – декабрь). Приведенными данными разрешаются уже многие из сомнений автора о книгах, внесенных им в третий отдел своего описания, составленного по библиографическим указаниям В. Ундольского. Буквари и беседы Св. Иоанна Златоустого на Матфея действительно печатались при Арсении Суханове; большая часть других книг, упоминаемых в этом отделе, описана Ундольским не вполне точно и в существе дела представляет те самые книги, какие описаны выше. Из них молитвослов 1662 года представляет собою не новую какую либо книгу, а тот же потребник 1662 г., который в печатном издании имеет следующее многосложное заглавие: и «Евхологий си есть молитвослов или требник» (см. о нем в «Описании» А. С. Родосского № 274). Напрестольное Евангелие 1662 г., показанное Ундольским под № 781, есть тоже самое Евангелие, какое указано им и под № 782; начатое 22 июля 1662 г., оно печаталось до 5 января 1663 г. (книга печатного двора № 58 л. 103 – 108); в самом печатном заглавии этой книги выход ее ошибочно отнесен к 1662 году и опровергается первою приведенною здесь датою: «напечатася в лето от создания мира 7171, от воплощения же Бога Слова 1662 года января в 18 день» (см. у Родосского № 273). Полный круг служебных миней 1663 г. есть ничто иное, как ошибочное название минеи общей, изданной в этом году вместе с минеей праздничной. Остаются в этом третьем отделе под сомнением только два издания, указываемые автором со ссылкой на Ундольского: поучения Ефрема Сирина 1661 и лицевой апокалипсис 1663 г. В черновых записях печатного двора за время Суханова упоминаний об издании этих книг действительно нет никаких, и нужно думать, что этих изданий тогда не было: поучения Ефрема Сирина ранее Суханова издавались четыре раза и последнее из этих изданий было в 1652 г. вместе со словами аввы Дорофея; после Суханова Слова Ефрема Сирина (в числе 112 слов) изданы в 1667 году в 2400 экземплярах и долгое время оставались нераспроданными (кн. № 69 л. 5 и 12, так же и № 67 л. 71); об издании же лицевого апокалипсиса в Москве за весь семнадцатый век в записях печатного двора мы не имеем никаких документальных данных. Краткими замечаниями о характере книжной справы при Арсении Суханове и об отношениях последнего к жившему тогда в Москве газскому митрополиту Паисию Лигариду, также сведениями о кончине Суханова автор и заканчивает свое исследование.

К книге сделано 33 приложения на 156 страницах. Два из этих приложений представляют собою особые подробные замечания самого автора о лицах, носивших фамилию Суханова в конце 16 и 17 вв., и библиографические сведения о рукописях в разных библиотеках, в которых найдены им сочинения Арсения Суханова. Остальные приложения состоят из разных ценных исторических документов. Сюда относятся 1) пять документов из времени поездки Суханова в Грузию в 1637–1640 годах; в числе их три челобитных Суханова за это время, учительная грамота п. Иоасафа 1, отправленная в Грузию, и речи архимандрита Иосифа в Грузию (последние перепечатаны автором из статьи его в «Христ. Чтен.» 1884 г. кн. 3–4); 2) девятнадцать грамот, присланных восточными патриархами и афонскими монастырями в Москву во время первого и второго путешествия Арсения Суханова на Восток; в их числе находится 11 грамот Иерусалимского патриарха Паисия, по две грамоты от константинопольских патриархов Иоанникия и Паисия и четыре грамоты с Афона; из всех этих грамот 15 изданы в греческих подлинниках с новым переводом 11 грамот на современный нам русский язык, сделанным по просьбе автора профессором Е. Е. Голубинским, а остальные грамоты изданы по древним сохранившимся в архивах славянским переводам. Ко времени второй поездки Арсения Суханова на Восток относится и изданное автором интересное дело по челобитью сопровождавшего Суханова в эту поездку на Афон грека Ивана Панкратьева с ответами по этому делу самого Суханова. Из остальных шести приложений имеют значение четыре документа, извлеченные из приходо-расходных книг московского печатного двора и относящиеся к определению деятельности Суханова на этом дворе и описанию изданных при нем книг. Большая часть изданных документов была вовсе неизвестна в печати и имеет научную ценность не только для разъяснения жизни и деятельности Арсения Суханова, но и для уяснения многих сторон русской церковно-исторической жизни 17 века.

Рассмотренное нами исследование г. Белокурова обращает на себя вниманье как важностью раскрываемого им предмета, так и научными достоинствами его раскрытия и изложения. Старец Арсений Суханов издавна обращает на себя внимание в русской литературе и науке, вызвал в ней разные противоположные суждения о себе, о своей деятельности, о своем направлении и значении в истории, и до последнего времени остается еще личностью вполне и точно неразъясненной. Он жил в такое время, в такую эпоху русской церковно-исторической жизни, документальное изучение и раскрытие которой только что началось в нашей науке и едва было не остановилось на последнем томе русской церковной истории, выпущенном в свет уже после кончины нашего историка московского митрополита Макария. Помещенные в этом томе новые сведения о Суханове указывали на новые материалы для него, и требовали проверки. Этим подробным изучением материалов для истории Суханова и проверкой печатных о нем сведений и занято исследование г. Белокурова. Оно служить естественным продолжением той научной работы, на которой остановились труды почившего митрополита Макария. Предмет исследования ограничивается, по-видимому, одною узкою рамкой – описанием жизни и деятельности отдельного лица, старца Арсения Суханова, хотя не занимавшего высокого положения в тогдашней русской церковной иерархии, но заслужившего почетное место в ряду исторических лиц 17 века. Арсений Суханов жил при пяти патриархах, с п. Филарета Никитича до п. Иоасафа II включительно, и не только быль свидетелем их эпохи, но и деятельным участником в ее событиях при разнообразных ее течениях и направлениях, и приобрел себе среди современников многочисленных сторонников. Деятельность его была разнообразна и указывает на богатство его природных дарований и способностей. Само назначение Суханова на должность архидиакона при великом государе патриархе Филарете Никитиче говорить о физической его мощи и крепости; а оставшиеся от этого времени его книги указывают на то, что он способен был не только «кликать» при торжественных церковных служениях патриарха, но заниматься и книжным делом, изучать и иностранные языки. Он пользовался вниманием и доверием правительства при всех последующих патриархах и исполнял особые поручения самого деликатного характера, стоявшие в связи с весьма важными церковными вопросами того времени; при патриархе Иоасафе I он быль назначен в составе особой церковной миссии в Грузию; при п. Иосифе ездил на Восток для изученная и описания греческих церковных чинов и обрядов; п. Никон отправил его снова на Восток для покупки греческих книг и рукописей; затем, после Никона, ему поручено заведывание печатным двором; все это – почетные и трудные поручения, значительно выдвигавшие Суханова из ряда современных ему деятелей; не говорим уже о назначении его на две другие должности – сначала строителя Богоявленского монастыря, потом келаря Троице-Сергиевой лавры, требовавшие от него известного административного такта и знакомства с монастырским хозяйством. Разъяснение всех этих сторон деятельности Суханова и составляет главную задачу представленного исследования г. Белокурова, выполнено им с особенной тщательностью и значительно подвинуло вперед раскрытие не только личности и деятельности Суханова, но и тех церковно-общественных вопросов, с которыми соприкасалась его деятельность. Автор приступил к своему сочинению с богатым научным материалом, добытым им после многолетних работ в области архивных разысканий. Он самостоятельно изучил массу рукописных архивных документов и на основании их мог не только проверить и исправить печатные данные об Арсении Суханове, но и дополнить их новыми данными, неизвестными до того в печати. Впервые им введены в биографию Суханова новые факты из его жизни, и указаны новые стороны в его деятельности. Сюда относятся: заслуживающие особенного внимания данные о происхождении Суханова и жизни его в Голутвином монастыре, о поездке его в Грузию, обстоятельно изложенная автором первая поездка Суханова на Восток в связи с группировкой сведений об иерусалимском патриархе Паисие; исправлены и указаны более точные даты для определения времени второй поездки Суханова на Восток за книгами и доставка этих книг в Москву; приведены подробные библиографические сведения об этих купленных Сухановым книгах; данные для описания служения его на должностях строителя, келаря и заведующего двором печатным. Большая половина этих сведений в сочинении г. Белокурова имеет особенную научную ценность, так как она дает во многих случаях новое освещение делу исправления книг при п. Никоне и в первые годы по удалении его с престола. Кроме массы проверенных новых данных для биографии Суханова сочинение дает много сведений для описания современной ему эпохи; указывает путь и источники для новых разысканий по другим еще не разрешенным вопросам. Поэтому я считаю сочинение г. Белокурова ценным вкладом в научное изложение истории русской церкви и признаю его заслуживающим премии покойного митрополита Макария.

Экстр.-орд. профессор с.-петербургской духовной академии

протоиерей Павел Николаевский.