X. В. В. Бурега. Русское гомилетическое наследие как предмет изучения в рамках курса «Русская патрология»
В течение нескольких лет профессорско-преподавательской корпорацией Московской Духовной Академии неоднократно высказывалось пожелание ввести в учебный план духовных семинарий предмет «Русская патрология». Предложение это всегда признавалось актуальным, поскольку отечественная церковная письменность в семинарском курсе никогда не изучалась систематически и потому творения святых отцов Русской Церкви как древнего, так и нового и новейшего периодов зачастую оставались малоизвестными для наших воспитанников.
Помню, когда я был студентом первого класса семинарии, архимандрит Георгий (Тертышников) предлагал нам особый план чтения святоотеческих творений, рассчитанный на все четыре года пребывания в семинарии. Значительную часть в этом плане занимали сочинения русских отцов: святителей Тихона Задонского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника. Однако, увы, мало кто из студентов прислушивался к рекомендациям отца Георгия. Да и само по себе чтение отечественной аскетической письменности без ее специального систематического изучения в рамках отдельного учебного курса оказывалось малоэффективным. И потому зачастую отечественное святоотеческое наследие, в отличие, скажем, от грекоязычной древней церковной литературы, усваивается студентами фрагментарно, вне связи с теми историческими, культурными и собственно церковными факторами, которые повлияли на его формирование.
Когда два года назад было наконец принято решение о введении в семинарский учебный курс предмета «Русской патрология», стало очевидным наличие целого комплекса проблем, решить которые отчасти и призвана нынешняя конференция. Если я правильно понимаю, на сегодняшний день еще нет не только четко очерченной программы курса, но и полной ясности относительно его содержания, хронологических рамок, принципов подбора персоналий для изучения. Еще одной проблемой, которая неминуемо возникает при создании всякого учебного курса вообще и курса русской патрологии в частности, является проблема построения междисциплинарных связей. На этот аспект учебных программ мы, увы, далеко не всегда обращаем внимание. Тем не менее он чрезвычайно важен. Сошлюсь на свой собственный студенческий опыт. Как-то раз я подсчитал, что в течение четырех лет обучения в семинарии мы не менее пяти раз по программам разных предметов изучали просветительскую деятельность святых Кирилла и Мефодия. Или еще пример. Незадолго до моего поступления в семинарию в учебный курс была введена патрология. Тогда мы изучали этот предмет два года. При этом в курсе общей церковной истории сохранились темы, посвященные церковной письменности различных периодов. В результате лекции по общей церковной истории фактически дублировали материал патрологии. Кроме того, на первом курсе Академии преподавалась гомилетика, представлявшая собой историю святоотеческой проповеди первого тысячелетия, и материал этого предмета более чем наполовину повторял программу патрологии.
Введение новой программы в семинарии привело к выстраиванию новой системы межпредметных связей. Во-первых, напомним, что срок обучения был увеличен с четырех до пяти лет; во-вторых, в программу были добавлены новые предметы; в-третьих, изменилось количество часов, отводимых на различные учебные курсы. Таким образом, учебный план был существенным образом переверстан. Выстроившиеся заново межпредметные связи в некоторых случаях оказались более эффективными. Например, раньше греческий и латинский языки изучались в четвертом классе семинарии и поэтому преподаватели догматики, патрологии и сравнительного богословия (а все эти предметы преподавались начиная со второго-третьего классов) были чрезвычайно ограничены в употреблении греческих и латинских терминов, порой просто необходимых для изложения материала. В рамках новой программы студенты начинают изучать древние языки уже с первого класса, и потому преподаватели других предметов могут опираться на их познания в области классической филологии.
Хотелось бы обратить внимание и на еще один пример новой композиции межпредметных связей в рамках ныне действующей семинарской программы. Не требует специальных обоснований тесная связь между такими предметами, как гомилетика и риторика. Однако если в рамках старой программы гомилетика преподавалась начиная с третьего года обучения, а риторика – с четвертого, то сегодня риторика преподается во втором классе семинарии, а гомилетика в третьем и четвертом. Стало быть, если раньше гомилетика предваряла риторику, то сегодня наоборот – риторика является введением в гомилетику. При этом некоторые разделы риторики (особенно расположение и исполнение) чрезвычайно близки по содержанию к гомилетике. Однако, насколько мне известно, ясное разграничение целей и задач, которые должны решить в рамках своих предметов преподаватели риторики и гомилетики, так и не проведено.
Поэтому сегодня, когда в семинарской программе постепенно обживается новый предмет – русская патрология, нам следует обратить пристальное внимание на его место в общей композиции семинарского учебного курса. Образно говоря, наша цель – создание симфонии учебных программ, нахождение их оптимального сочетания, как с точки зрения содержания, так и с точки зрения взаимного расположения.
Как мне представляется, на один из важных аспектов такой симфонии было обращено незаслуженно мало внимания. Дело в том, что в семинарской программе присутствует курс истории русского проповедничества. Он является разделом гомилетики, и на его изучение отводится один учебный год (четвертый год обучения, по два академических часа в неделю). Программа курса включает в себя изучение отечественного гомилетического наследия начиная с домонгольского периода и заканчивая современностью, причем в рамках этого курса присутствует рассмотрение специфики как проповедничества, так и церковной письменности в целом в каждый из периодов истории Русской Церкви. Также в программу входят изучение биографических сведений о наиболее известных отечественных проповедниках, общая характеристика их проповеднической деятельности и анализ наиболее характерных образцов их гомилетического наследия. Существует и апробированное учебное пособие по истории русского проповедничества. Оно было создано в свое время протоиереем Александром Ветелевым на базе дореволюционного пособия протоиерея Матвея Поторжинского. Затем конспект отца Александра был переработан протоиереем Максимом Козловым, и сегодня это пособие используется не только в Московской, но и в других духовных семинариях.
В апреле 2006 года в Московской Духовной Академии состоялся методический семинар преподавателей гомилетики, на котором присутствовали представители четырнадцати духовных школ Русской Православной Церкви. Все они подтвердили, что в их учебных заведениях сохраняется курс истории русского проповедничества, хотя в разных школах на его изучение отводится разное количество учебных часов (от одного до трех семестров). Также выяснилось, что практически все духовные школы используют в качестве учебного пособия конспект протоиереев А. Ветелева и М. Козлова. Главной содержательной проблемой курса оказалась слабая изученность наследия отечественных проповедников и церковных писателей XX века.
Семинар тогда сформулировал несколько предложений, адресованных Учебному комитету. Я процитирую одно из этих предложений:
«При выработке новой программы [по гомилетике] уделить особое внимание межпредметным связям. Следует согласовать учебную программу по гомилетике с программами по стилистике и риторике с одной стороны и с программами по истории Церкви и патрологии с другой. В курсе гомилетики материал, дублирующий другие предметы, может быть значительно сокращен. Для детального обсуждения проблемы межпредметных связей целесообразно было бы провести специальный семинар».
Обращаю ваше внимание, что цитированный документ был выработан и направлен в Учебный комитет более двух лет назад (в апреле 2006 года). Однако инициативы участников семинара так и не были реализованы. А ведь эти инициативы формулировались в том числе и в связи с предполагавшимся введением в семинарскую программу курса русской патрологии. Ныне этот курс уже существует, но его взаимоотношения с курсом истории русского проповедничества остаются невыясненными.
Проблема остается нерешенной. Ее актуальность можно обосновать многочисленными примерами. Из домонгольского гомилетического наследия в курсе истории русской проповеди изучаются «Поучение к братии» архиепископа Луки Жидяты, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Киевского Илариона, поучения преподобного Феодосия Печерского и «Слова» святителя Кирилла Туровского. Вполне очевидно, что все эти памятники являются также и предметом изучения в рамках русской патрологии. Из собственного опыта преподавания гомилетики в Московской Духовной Семинарии могу сказать, что я требовал от студентов чтения и конспектирования наиболее важных памятников, так что по крайней мере тем, которые добросовестно трудились на уроках гомилетики, значительная часть курса русской патрологии уже будет знакома. Причем касается это не только домонгольского периода. Например, в отношении XVIII-XIX веков следует заметить, что студенты читали и конспектировали проповеди святителей Тихона Задонского, Филарета (Дроздова), Иннокентия (Борисова), а если время позволяло, то и святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника.
При этом вполне очевидно, что курс истории русского проповедничества не может заменить собой русскую патрологию. Равно как и русская патрология не может полностью вместить историю проповедничества. Гомилетическое наследие – это лишь часть святоотеческого наследия. Также следует отметить, что в курсе гомилетики изучаются не только авторы, причисленные к лику святых. Например, я считал необходимым посвящать отдельную лекцию митрополиту Григорию Цамвлаку. Весьма характерно, что материал о нем присутствовал некогда в хрестоматии отца Матвея Поторжинского, но не был помещен в ныне действующий конспект. При этом митрополит Григорий, бесспорно, является одним из наиболее ярких славянских церковных писателей конца XIV – XV веков. Не знаю, будет ли он включен в курс русской патрологии. Ведь он не причислен к лику святых, и даже его статус как митрополита традиционно подвергался сомнению в отечественной церковно-исторической науке (впрочем, сегодня эти сомнения уже отброшены). Но в случае, если в курсе русской патрологии будут изучаться исключительно творения писателей, прославленных Церковью, студенты рискуют вообще не узнать ничего о деятельности многих авторов, оказавших существенное влияние на развитие церковной письменности. Так, для XVI века одним из важнейших писателей, безусловно, является митрополит Даниил. Однако отношение исследователей к его церковной деятельности чрезвычайно неоднозначно. И если говорить о патрологии в строгом смысле слова, то он, конечно же, не является святым отцом и потому едва ли будет включен в программу нового предмета. Не менее сложная ситуация и с наследием XVII-XVIII веков. Вряд ли можно в полноте понять творения святого Димитрия Ростовского, если не учитывать сочинений его предшественников и современников (Иоанникия Галятовского, Лазаря Барановича, Стефана Яворского и т. д.).
Однако в курсе истории русского проповедничества все эти персоналии присутствуют. И студенты, приходя на пятый курс, уже отчасти осведомлены об основных особенностях развития отечественной церковной письменности.
Таким образом, сегодня, с одной стороны, есть опасность существенного дублирования материала в рамках курсов гомилетики и русской патрологии. Но, с другой, эти курсы не являются полностью тождественными. И введение в учебную программу русской патрологии ни в коем случае не должно повлечь за собой отказ от преподавания истории русского проповедничества. И пока учебная программа по новому предмету находится в стадии формирования, следовало бы учесть обозначенные выше проблемы. Необходимо сравнительное изучение двух программ с четким разграничением материала. Возможно, для этого следует создать методическую рабочую группу из преподавателей различных смежных дисциплин (о чем говорили еще на методическом семинаре в 2006 году).
В завершение своего небольшого сообщения хотелось бы еще раз подчеркнуть особую ценность курса истории русского проповедничества, который традиционно существует в духовных семинариях еще со второй половины XIX века. И сегодня нам нужно стремиться так выстроить связь между двумя предметами, чтобы гомилетика стала подспорьем в изучении отечественного святоотеческого наследия.