Архиепископ Виталий: к столетию со дня рождения
(8/21 августа 1873 г. – 8/21 августа 1973 г.)
В годы страшных бедствий, постигших великий русский народ, Божественный Промысл воздвиг многих самоотверженных и мудрых мужей, указывавших путь, идя по которому Россия не только избежала бы всех своих бедствий, но и пришла бы к небывалому величию, славе и расцвету. В нашей Зарубежной Руси такими славными мужами были – главным образом приснопамятный Митрополит Антоний и два его ученика, по Московской Духовной Академии – Митрополит Анастасий и по Казанской Духовной Академии – Архиепископ Виталий. От времени их рождения ныне исполняется столетие. Они были от детства своего избранниками Божиими – чистые девственники, самоотверженные подвижники и от юности своей посвятившие себя служению Церкви Божией. В эти дни сего славного столетия на меня, бывшего в течение 14 лет в Америке помощником и сотрудником Архиепископа Виталия, возложена честь написать эти строки о нем.
Архиепископ Виталий в своей подвижнической и многотрудной и самоотверженной жизни прошел служение пророческое, святительское и народное. Перейдя из земной Церкви в Церковь торжествующую, небесную, он оставил нам священные заветы и знамя, которым русский народ может одержать победу над своим врагом – безбожным коммунизмом. Эти заветы его жизнь, а вещественное знамя – основанный им Св. Владимирский Храм Памятник – памятник былой Святой Руси и знамя надежды на ея воскресение, – Св. Троицкий Монастырь и Св. Троицкая Духовная Семинария, при нем разросшиеся и укрепленные.
В годы смуты перед мысленным взором Архиепископа Виталия предстояла Русская Православная Церковь и Россия, которым он самоотверженно служил. В докладе Епархиальному Съезду в г. Нью-Иорке 19 марта 1935 года Архиепископ Виталий сказал следующия слова:
«Вы помните эту нашу родную величественную матерь, Русскую Церковь, как она стояла до войны? На шестую часть вселенной раскинулась. Больше ста миллионов членов. Сколько она племен и народов соединила во едино с русским народом! Какое господствующее ея положение было в христианском мире! Она оказывала высокое покровительство и помощь Вселенским Патриархам, славянским и прочим православным Церквам, 115 епархий, огромныя Миссии в Китае, в Америке, в Японии, в Корее, в Персии, в Иерусалиме, 160 архиереев, более 50 тысяч подготовленных священнослужителей, еще более церквей, 1000 монастырей, более 50 тысяч иночествующих, 4 академии, 80 семинарий, 2½ миллиона учащихся в церковных школах. Расцвет православной богословской науки. Огромное церковное издательство. Благолепные храмы, безподобныя богослужения, сонм святых и праведников, вошедших в Церковь торжествующую на небе и сияющих своими высокими примерами для Церкви воинствующей на земле, а эти торжества веры – в Чернигове, в Сарове, в Белграде, когда среди несметного числа верующих как бы само небо сходило на землю и повторялись знамения и чудеса времен евангельских, и как бы последний торжествующий акт – напутственное завещание перед катастрофой – Московский Собор 1917–1918 со Святейшим Патриархом во главе, с мудрыми и дальновидными церковными постановлениями».
Вот этой-то Русской Православной Церкви и служил Архиепископ Виталий всю свою жизнь – и в России и в эмиграции.
О положении Русской Православной Церкви после революции Архиепископ Виталий говорил так: «Коммунистическая безбожная власть воздвигла великое гонение на Церковь: твердых в вере иерархов убила или сослала на каторгу и подобрала новую иерархию, которая отдалась на выполнение задач безбожной власти. Нынешняя подконтрольная атеистам Патриархия от нас требует того же, как здесь быть верующим? Говорят: Патриархия не изменила ни в догматах, ни в службах, ни в обрядах. Нет, ответим, Патриархия нарушила существенный догмат о Церкви Христовой, отвергла ея существенное назначение – служить возрождению людей и заменила противоестественным для Церкви служением безбожным целям коммунизма. Это отступление горше всех прежних арианств, несторианств, иконоборчества и прочих. И это не личный грех того или иного иерарха, а коренной грех Московской Патриархии, утвержденный, провозглашенный, связанный присягою перед всем светом, так сказать догматизированный апостасис». «Мы находимся в лоне поместной Русской Православной Церкви и не имеем права оставить Матерь-Церковь в тяжкой ея болезни. Но и послушать нынешних ея оффициальных возглавителей не можем. Мы находимся в таком же положении, как Апостолы пред Иерусалимскими первосвященниками, и на требование Московской Патриархии не можем ответить иначе, как словами Апостолов Петра и Иоанна: «Судите, справедливо ли перед Богом – слушать вас более, нежели Бога» (Деян. 4, 19). (Арх. Виталий. «Догмат о Церкви Христовой», «Мотивы моей жизни» стр. 25.)
Архиепископ Виталий глубоко верил в возрождение и освобождение русского народа. В своем послании Русской Православной Церкви в Америке он говорит: «Мы верим, что все, что происходит сейчас в России совершенно не случайно, а провиденциально. Совершается праведный суд Божий над нашим народом, наказующий и вразумляющий его за его нравственное падение и духовное разслабление. Поэтому современныя потрясения и катастрофы в жизни нашего народа должны служить для него хотя суровой, но воспитательно-спасительной школой, в которой должен сокрушиться ветхий греховный человек с его немощами и родиться новый, созданный по Богу в правде и в преподобии истины» («Мотивы моей жизни» стр. 61).
В другом случае, указывая на сопротивление русского народа безбожному коммунизму на протяжении всей революции, Архиепископ Виталий говорит: «Это все отдельные всплески пробуждающейся народной воли к освобождению. Они проникают теперь в народную толщу, как лучи вешнего солнца в замерзшую землю. Они расплавят ледяныя оковы зимы, они сорвут и понесут лед, сковавший и мертвящий народную жизнь, как несут и разбивают в мелкие кусочки ледяныя глыбы вешния воды родной Волги и широкого Днепра. («Мотивы моей жизни» стр. 8.)
Призывая Русскую Зарубежную Церковь быть хранительницей правды Божией Архиепископ Виталий говорит: «Верую во едину святую соборную и апостольскую Церковь, в ту единую русскую Церковь, в которой я родился и в которой буду помирать».
Преклоняясь перед Архиепископом Виталием и, воздавая хвалу и честь за подвиг его жизни, проследим его жизненный путь.
Архиепископ Виталий, в миру Василий Максименко, родился в местечке Глафировка Таганрогского округа Екатеринославской губернии на берегу Азовского моря через залив от г. Ейска 8/21 августа 1873 года. Его отец был диаконом местной приходской церкви – Иоанн, мать Евфросиния. В семье было семь детей. Отец для пополнения своего скудного содержания занимался еще рыбной ловлей и во время этой ловли едва не утонул на оторвавшейся льдине, простудился и скончался 47-л. от роду. Через год от горя и нужды скончалась и мать, и все осиротевшия дети остались на попечении старшей девочки 18-летней Маши. Она вышла потом замуж за семинариста, ставшего священником, а старший брат тоже стал священником. Дети жили в глубокой бедности. Сахар и чай был для них недоступной роскошью. Василию удалось поступить в Мариупольское Духовное Училище и по окончании его в Екатеринославскую Духовную Семинарию, которую он окончил со званием студента, по первому разряду и с правом поступления в Духовную Академию. Годы учения для владыки Виталия проходили в нужде и в одиночестве. Для него не было радостей рождественских и пасхальных каникул, на которых он оставался в училище и в семинарии, а летния каникулы проводил в семье старшего брата, ставшего священником, но также проводил там время в одиночестве. «Не знал я ни семьи, ни общества и даже боялся их», говорил о себе владыка Виталий. У него выработался несколько суровый твердый волевой характер, растворенный христианской любовью, которую воспитала в нем Св. Церковь.
По окончании Семинарии он по конкурсному экзамену поступил в Киевскую Духовную Академию, в которой однако на второй же год произошла с ним катастрофа, которая могла испортить всю его жизнь. Он был уволен из Академии с так называемым «волчьим билетом» без права поступления в другое высшее учебное заведение за бунт, который выразился в том, что он отказался снять свою подпись с письменного протеста, который подали студенты с обличением хозяйственных злоупотреблений эконома Академии. Все подписавшие эту жалобу под угрозой начальства быть уволенными из Академии сняли свои подписи, а он один отказался это сделать и «в назидание прочим» был таким жестоким образом уволен из Академии якобы за бунт с аттестацией «революционера». Уйдя из Академии, он пытался поступить учителем в церковно-приходскую школу, но ему, как «революционеру», в этом отказали. С трудом ему удалось устроиться в запущенную, стоявшую с разбитыми окнами министерскую школу в глухом селе Прядивка с жалованьем 120 рубл. в год и с питанием от крестьянских домов по очереди, как питались сельские пастухи. Однако о Прядивке у владыки Виталия сохранились трогательныя воспоминания. «Я отдался учебе со всем молодым жаром, и дети полюбили меня: прибегают рано утром и до позднего вечера сидят у меня. Матери приносят им еду в школу, а очередная и мне... и приговаривают еще: «вот, спасибо вам, панычику, что так заохотили при себе наших хлопцев, теперь у нас по хатам без них тихо, а раньше удержу не было от них»... Владыка проучил в этой школе всю зиму и так поднял ее, что ее перевели для его преемника в обычный разряд школ с жалованьем 300 рублей в год.
Между тем о несчастии молодого студента Максименко, о несправедливом и жестоком изгнании его из Киевской Академии узнал молодой ректор Казанской Духовной Академии епископ Антоний (Храповицкий), по настоянию которого Максименко был вызван в Святейший Сѵнод к обер-прокурору Победоносцеву, и ему было разрешено поступить в Казанскую Духовную Академию. В Казанской Академии в это время господствовал новый дух владыки Антония, располагавшего студентов к принятию монашества и священного сана, под это влияние подпал и Максименко. Ознакомившись с духовной литературой о монашестве и в особенности с книжкой епископа Феофана Затворника: «Письма Феофана Затворника к мирским людям о духовной жизни» и «Невидимая брань», а также проведя первую седмицу Великого поста в Кизическом монастыре, владыка Виталий еще до окончания Академии, на 4-м курсе, принял пострижение в монашество. В это время у него обнаружился туберкулез легких. Узнав об этом, владыка Антоний сказал: «мы пострижем тебя в монашество» и дал ему имя Виталий – жизненный, в знак того, что он будет долго жить, что и исполнилось, так как владыка Виталий скончался 86 лет. Владыка Антоний позаботился о том, чтобы он был назначен на службу в подходящия климатическия условия на Кавказ – преподавателем в Александровскую Миссионерскую Семинарию вблизи г. Владикавказа, где за три года службы он совершенно излечился от туберкулеза. Между тем в апреле месяце 1902 года последовал перевод владыки Антония из Уфы на волынскую кафедру, куда его посылал Святейший Сѵнод для защиты Западного края от наступавших на Россию католичества, униатства и сектанства на границе с поработившей православных славян Карпат, Буковины и Галиции – Австро-Венгрией. Для выполнения этой задачи владыке Антонию нужны были деятельные сотрудники. В ноябре месяце того же года по его настоянию преподаватель Александровской Миссионерской Семинарии архимандрит Виталий был назначен типографом Лавры. Там была историческая Почаевская типография, основанная еще преп. Иовом Почаевским (16 стол.). Но типография эта находилась в запустении. Штатной должности типографа в монастыре не было, и о. Виталий получил довольно неопределенное назначение «проповедника слова Божия, типографа и члена Духовного Собора». Энергичными трудами о. Виталия в короткое время была возрождена Почаевская типография. Теперь она помещалась в 3-х этажном здании, имела восемь скоропечатных машин и братство в 120–150 человек. Типография печатала богослужебныя, школьныя, народныя и миссионерския книги и листки и пять периодических изданий. Одновременно с этим архимандрит Виталий создал церковно-народное движение и создал Волынский отдел «Союза Русского народа», получивший презрительное название наших лже-либералов – «черносотенцы». Союз кроме просветительной деятельности заботился и о материальном благосостоянии крестьян. В короткое время был создан Почаевский Народный Банк, который помогал крестьянам покупать землю, зерно, хозяйственныя машины, и были устроены потребительския общества. Все это весьма способствовало оживлению Почаевской Лавры, в которую собирались в Почаевские праздники десятки тысяч народу, и благотворное влияние Лавры распространялось на весь западный край России. Сам о. Виталий, как свидетельствовал владыка Антоний, «распял себя для народа», он часто спал ночью под типографской машиной и пешком с крестными ходами путешествовал по селам. Он решительно отказывался от неоднократно предлагавшейся ему архиерейской кафедры и предпочитал почестям и удобствам жизни архиерея того времени – подвижническую жизнь церковно-народного проповедника. Одним из его славных подвигов было создание им так называемых «Казачьих могил».
«Когда в 1908 году я шел крестным ходом по Дубенскому уезду, то близ местечка Берестечка, на широком поле остановили шествие местные крестьяне и, указывая на находившияся на поле как бы палыя кости, сказали: «злодеи и те имеют могилы, а эти деды наши, сложившие свою жизнь за нашу веру и счастье, до сих пор не похоронены». На следующей остановке я разсказал, что видел и слышал на Берестечском поле. Случившийся на собрании иностранец датчанин, управлявший имением гр. Граббе «Берестечко», ответил мне: «Дикий и неблагодарный вы народ. Если бы у нас, в Дании, случилось что-либо подобное, если бы наши деды так геройски умерли за нашу родину и веру, давно мы озолотили бы место их смерти, давно поставили бы им памятник, достойный великого подвига. Каждый из нас, даже последний школьник, знал бы где то место находится и какое событие на нем совершилось».
Оказалось, что это было то место, на котором в 1651 году произошла битва казаков под предводительством Богдана Хмельницкого с превосходившими их по силам во много раз польскими войсками. Благодаря тому, что Крымские татары, бывшие в союзе с Богданом Хмельницким, изменили и ушли с поля боя, казаки были окружены поляками, загнаны в непроходимыя болота, где и нашли себе смерть. С казаками был присланный греческим патриархом святитель Иоасаф. Он в облачении во время боя ободрял казаков и напутствовал их. Святитель Иоасаф, после захвата его поляками, был ими привязан к столбу и разстрелян.
При глубоком сочувствии и с благословения владыки Антония архимандрит Виталий принялся за создание здесь большого церковно-патриотического дела. Кости казаков были собраны и первоначально над ними была устроена примитивная часовня. Затем был здесь основан монастырский скит с 50 человек братии. Вскоре на этом ранее болотистом месте было воздвигнуто несколько монастырских корпусов, огражденных толстой стеной древней архитектуры с бойницами. При ските была устроена церковь особого вида. Была устроена подземная и верхняя церковь. Верхняя церковь была алтарем для 200 священнослужителей, а для народа была устроена просторная вымощенная площадь вместимостью на несколько десятков тысяч человек.
Кости казаков были собраны в нижней церкви, в склепе, накрытом стеклянной крышкой, через которую оне были видны. Впоследствии при Польше, по распоряжению Польского правительства, стеклянная крышка была покрыта деревянной и таким образом кости были скрыты от взоров богомольцев.
«Казацкия могилы» очень заинтересовали Киевского генерал-губернатора Трепова, у которого явилась мысль о том, что «Казацкия могилы» могли бы послужить духовной базой, на которой могло бы быть построено возрождение патриотических чувств в этом крае и защита Западных границ России такой же сетью казачьих войск, как огражден был Кавказ. Проэкту этому не суждено было осуществиться, но Государь Император, узнав о Казацких могилах, на их постройку пожертвовал 25 тысяч рублей. Но главным жертвователем оказался директор Морозовской мануфактуры в Москве Колесников, пожертвовавший 50 тыс. рублей, он был старовер из донских казаков, на эти деньги был отлит колокол весом в 800 пудов, оказавшийся бóльшим, чем колокол Почаевской Лавры, весивший 700 пудов, а командующий войсками Киевского округа ген. Н. И. Иванов на колокол отпустил тысячу пудов артиллерийских гильз. Торжественное открытие «Казацких могил» состоялось 25 мая 1912 года в присутствии представителя Государя Императора Киевского Генерал-Губернатора Трепова и множества народа. Казацкия могилы – приобрели быстро глубокое почитание в народе, который десятками тысяч стал собираться на устраиваемые здесь праздники. Однако, вскоре наступившая война 1914 года и перед ней перевод владыки Антония из Волыни вглубь России в г. Харьков, в угоду Австро-Венгерской дипломатии, приостановили дальнейшее развитие этого патриотического дела. Однако «Казацкия могилы» остались любимым детищем владыки Виталия, и впоследствии после революции там же он был арестован поляками, приговорившими его к разстрелу. К концу Великой войны архимандрит Виталий был назначен духовником Армии, и он разъезжал по окопам действующей армии, ободряя и вдохновляя солдат. Узнав об отречении Государя Императора, архимандрит Виталий поспешил в Царскую Ставку в Могилев с намерением умолять Государя взять свое отречение обратно. Но к свиданию с Государем он допущен не был. Имя архимандрита Виталия прогремело на всю Россию; благочестивые люди называли его Почаевский Архимандрит Виталий, а революционеры всех видов – преклеили ему и его сподвижникам прозвище «черносотенцев», и самое это слово, вероятно, произошло от тех черных одежд, в которыя он был облачен, как монах. Влияние Архимандрита Виталия под покровительством Архиепископа Антония на народ было настолько велико, что под его контролем происходили выборы в Государственную Думу, и от Волынской губернии избирались в Думу только депутаты правого направления, указанные о. Виталием. Руководимый Архимандритом Виталием Волынский Союз Русского Народа был глубоко предан Царю. В разгар первой смуты после 1905 года Союз поднес Государю Императору 12 книг (по числу уездов Волынской губернии) с сотнями тысяч подписей «на Самодержавие» от Волынской губернии. Многочисленная депутация Союза во главе с Архиепископом Антонием и с Архимандритом Виталием, при участии членов Государственной Думы и уполномоченных от уездов, была принята Государем Императором и Наследником в Царском Селе. Архиепископ Антоний приветствовал Государя и Наследника речью, председатель Волынского Союза генерал Красильников прочитал адрес и поднес книгу подписей, а Архимандрит Виталий преподнес Царевичу белую домотканную из шерсти свитку и такую же шапку. Государь был видимо растроган и произкес такия слова: «Благодарю вас, господа, и вас также, братцы, за вашу преданность и любовь к России, ко Мне и к Нашей Семье. Благодарю вас еще за ваши чувства и старания, за непоколебимую преданность вере православной. Верю, что с такими чувствами укрепится, усилится и возвеличится наша дорогая Россия, и волнения русской жизни скоро успокоятся. С нами Бог». Однажды Архимандрит Виталий был принят Председателем Совета Министров П. А. Столыпиным, однако, церковно-народная деятельность Архимандрита Виталия не была понята, и русское правительство предпочитало идти по иному, т. н. Европейскому конституционному пути, приведшему в конце концов к катастрофе. О «Народном банке» созданном Архимандритом Виталием был осведомлен министр финансов гр. Коковцев, но он не только не оказал ему поддержки, но и отозвался иронически, что «монахи занимаются не своим делом». В эмиграции гр. Коковцев был одним из главных деятелей Евлогианского раскола в Париже.
После октябрьской революции и окончания Московского великого собора Архимандрит Виталий пребывал в Почаевской Лавре и на «Казацких могилах», которыя теперь отошли к Польскому государству. В марте месяце 1919 г. Архимандрит Виталий был арестован за то, что он напечатал воззвание Киевских иерархов во главе с Митрополитом Антонием против Украинской автокефалии, которой домогались сепаратисты Украины, и был сослан в униатский монастырь в Бучач в Галиции, где томились заключенные там Петлюровским правительством Митрополит Антоний, Архиепископ Евлогий и другие иерархи. Архимандрит Виталий пробыл там недолго и через несколько месяцев получил возможность выехать оттуда в Буковину, а затем возвратился к себе на излюбленныя им «Казацкия могилы». Здесь однажды, во время совершения им божественной литургии, храм был окружен польскими солдатами – батальоном «польских жолниров». Начальник приказал ему прекратить богослужение, и он был арестован и приведен сначала в м. Берестечко, а оттуда под усиленной охраной, как опасный преступник, пешим хождением был отправлен в г. Луцк, где польский воевода Юзефский обвинил его в том, что он будто бы руководил повстанцами против польской власти, и заключил его до суда в одиночную камеру в Демблинский подводный каземат. Здесь над ним издевались, морили голодом, избивали и угрожали разстрелом. Но о его судьбе узнал Митрополит Антоний, находившийся в это время уже в Югославии, и через югославское правительство было оказано воздействие на польское правительство, по распоряжению которого Архимандрит Виталий был освобожден из заключения; в Варшаве ему были даны виза и деньги на проезд в Югославию, как «друкарю (типографу) Сербской монашеской штампарии».
Отошедши от своих тяжелых переживаний в заключении, Архимандрит Виталий поставил своей задачей во что бы то ни стало спасти и возродить Почаевскую типографию и принялся за это дорогое для него дело с присущей ему энергией. Ему в это время было еще 47 лет. В Югославии он не нашел благоприятных к этому обстоятельств ввиду затруднений, возникших с возрождавшейся в это время Сербской Церковью, и он отправился на близкие его сердцу Карпаты, где на голом месте самоотверженным трудом он в Ладомирове (Владимирово) в Пряшевской Руси устроил монастырь и Почаевскую типографию. В монастырь ему удалось привлечь молодыя силы, в числе которых были теперешние Архиепископ Серафим Чикагский, Архиепископ Виталий Монтреальский, Архимандрит Киприан – теперешний иконописец, Архимандрит Антоний, и Архимандрит Сергий – типографы, тогда молодые послушники, вскоре ставшие иноками, вполне достойными своего великого Аввы. Здесь же Архимандрит Виталий крестил новорожденного в местной крестьянской семье младенца, назвав его Василием, и затем, когда он подрос, принял его в монастырь – это теперешний наш Преосвященный Епископ Лавр. Другой его сверстник, также Василий, родившийся в соседнем селе и также принятый в монастырь, – теперь игумен Флор. Позже, в сороковые годы, после второй Мировой войны, Братство монастыря пополнилось новыми иноками из ди-пи, среди которых были такие талантливые мастера и в то же время исповедники в советской России под нечестивой властью большевиков, как теперешний Архидиакон Пимен, подвизающийся в Св.-Троицком монастыре, Архимандрит Нектарий, пребывающий в Православной Миссии в Иерусалиме, а также Игумен Алипий и другие. Великим делом Ладомировского монастыря и устроенной в нем типографии было снабжение вновь образовывавшихся приходов печатавшимися в монастыре богослужебными книгами и календарем с церковным уставом. Без этих пособий было бы невозможно устройство приходов с организацией в них богослужений, так как богослужебных книг невозможно было тогда нигде достать, кроме редких случаев. Впоследствии, во время немецкой оккупации части России и открытия там храмов для богослужений, Ладомировское Братство, уже под руководством Архимандрита Серафима, сменившего Архимандрита Виталия после его архиерейского назначения, организовало печатание и широкое снабжение богослужебными книгами и миссионерской литературой освободившейся от власти большевиков части России. Целый вагон этих книг впоследствии был захвачен в Вене католиками, и оне в течение нескольких лет распродавались ими. Первое типографское имущество Архимандрит Виталий достал от чешских легионеров, вывезших из России типографию.
Деятельность Архимандрита Виталия продолжалась в Ладомирове с 1921 по 1934 год, когда начинается новый период его славной деятельности, уже в Северной Америке. В Северной Америке с 1924 года началась церковная смута после того, как Митрополит Платон, посланный в Северную Америку Высшим Церковным Управлением заграницей для управления Северо-Американской епархией, вышел из подчинения Высшему Церковному Управлению и, после неудачных попыток организовать Американскую автокефалию, объявил независимость Северо-Американской Митрополии от высшей церковной власти. Решением Архиерейского Собора Зарубежной Церкви в 1927 году он был освобожден от управления Северо-Американской епархией с запрещением в священнослужении, и управляющим епархией Архиерейским Сѵнодом был назначен епископ Аполлинарий, бывший викарий Сан-Францисский, сохранивший верность канонической церковной власти, с возведением его в сан архиепископа. Митрополит Платон, так же, как и Митрополит Евлогий в Европе, не подчинился этому решению Архиерейского Собора, и началась церковная борьба и смута. Архиепископ Аполлинарий своим исповедническим и подвижническим трудом за короткое время организовал подчиненную через него Архиерейскому Сѵноду епархию, которая насчитывала около 80 приходов, и Архиерейским Сѵнодом, в должности викарных епископов, были присланы из Югославии посвященные Митрополитом Антонием с другими иерархами в архиереи архимандриты, окончившие в России Духовныя Академии: епископ Тихон (Троицкий) для Сан-Францисской кафедры, Епископ Иоасаф для Канады и Епископ Феодосий, первоначально в Детройт, а затем переведенный в Южную Америку. 19 июня 1933 года, при не вполне выясненных обстоятельствах, скончался Архиепископ Аполлинарий, и временное управление епархией было Архиерейским Сѵнодом поручено епископу Тихону Сан-Францисскому, который и прибыл из Сан-Франциско в г. Нью-Иорк. В апреле месяце 1934 года скончался главный организатор церковного раскола в Америке Митрополит Платон, и на его место вступил митрополит Феофил, при котором стали обнаруживаться некоторые признаки возможности изжития этой смуты, глубоко тяготившей Церковь. Для организации церковной жизни в Америке Архиерейским Сѵнодом было решено возвести в архиереи Архимандрита Виталия и послать его в Америку.
22 апреля 1934 года в г. Белграде состоялась хиротония Архимандрита Виталия в архиерейский сан, вскоре после чего он был возведен в сан Архиепископа и назначен Архиепископом Северо-Американским и Канадским на место Архиепископа Аполлинария. После преодоления затруднений, возникших с получением Американской визы, 2/15 октября 1934 года Архиепископ Виталий прибыл в г. Нью-Иорк. Со всей присущей ему энергией он прежде всего занялся правильной организацией Епархиального Управления. На собранныя от прихожан пожертвования был приобретен дом, в котором был устроен Вознесенский Кафедральный Собор: ранее епархиальная церковь помещалась в наемном здании на соседней улице под наименованием Кресто-Воздвиженского собора. Был у американских властей взят Чартер епархии и составлен ея устав, был созван Епархиальный Съезд и образован Епархиальный Совет, собиравшийся ежемесячно, был приглашен юрисконсульт – русский Б. Л. Бразоль и американский адвокат Фассет. В Вознесенском соборе были установлены ежедневныя богослужения, которыя совершались самим Архиепископом Виталием с его верным помощником священником, впоследствии митрофорным протоиереем, Сергием Пантелеевым. При соборе была устроена маленькая типография, в которой набирал миссионерские листки сам Владыка Виталий. С первых же дней прибытия в Америку Архиепископом Виталием было обращено самое серьезное внимание на организацию Св. Троицкого Монастыря, основанного еще в 1928 году иеромонахом Пантелеимоном, нынешним архимандритом, его сподвижником почившим архимандритом Иосифом и группой примкнувших к ним друзей. Иеромонах Пантелеимон перед этим десять лет пробыл на монашеском послушании в Св. Тихоновском монастыре Американской Митрополии, но, разочаровавшись в нем, примкнул к Русской Зарубежной Церкви. Первые годы монастырь этот представлял собой ферму с монашеским устройством жизни. Трудами монахов там была построена деревянная церковь, и 17 июня 1935 года владыка Виталий совершил ея освящение. Однако, в конце литургии пламя охватило эту церковь и в течение 2–3 часов она сгорела до тла. Никаких противопожарных приспособлений не было и присутствовашие могли только наблюдать за огнем. Вскоре после этого было решено строить фундаментальную каменную церковь по проэкту знаменитого архитектора Р. Н. Верховского. В 1945 году была совершена закладка этой церкви, и в 1950 году храм был освящен прибывшим в Америку Митрополитом Анастасием. Храм этот теперь является обще-русской святыней, а по своему архитектурному стилю – достопримечательностью Нью-Иоркского штата, отмеченной в американских туристических путеводителях и на картах.
Особые труды владыка Виталий приложил к перевозу Ладомировского Братства в Америку. С окончанием Второй Мировой войны и с присоединением Чехо-Словакии к зоне советского влияния, Братство покинуло сзой монастырь, который был занят советскими войсками. Сначала временный приют Братство нашло в Словакии, а затем оттуда переехало в Германию. Вопрос о приеме русских беженцев ди-пи в Америку тогда еще не был разрешен, и все хлопоты владыки Виталия о разрешении Братству прибыть в Америку встречали затруднения, так как первое время после войны русских эмигрантов считали фашистами и колаборантами. Дабы Братство не разсеялось в Германии, среди эмиграции, Владыке Виталию с большим трудом удалось добиться разрешения поселиться Братству в Швейцарии, где оно в течение целого года ожидало разрешения на въезд в Америку. Наконец, это разрешение последовало, и в Америку сначала прибыл Преосвященный Епископ Серафим, глава Братства, возведенный в то время в Архиерейский сан, а затем 17/30 ноября 1946 г., в день преподобного Никона Радонежского, в Нью-Иорк прибыло 14 человек монахов во главе с Архимандритом Никоном, ранее присоединившимся к Братству. Архиепископ Виталий Архимандрита Никона, в качестве секретаря Епархиального Управления, и иеродиакона Пимена, оставил в Вознесенском Соборе в г. Нью-Иорке, а все остальные отбыли в Св. Троицкий монастырь в Джорданвилле, и в истории монастыря началась новая эпоха жизни. Вскоре после этой первой партии монахов последовала и другая партия, и монастырь разросся до больших пределов. Сам Архиепископ Виталий разделял свои подвижнические труды между монастырем и Вознесенским Собором еще со времени своего первоначального прибытия в Америку. Обычно он пребывал в монастыре и в пятницу выезжал поездом в Нью-Иорк, в субботу здесь делал необходимыя по епархии распоряжения, совершал богослужения в Вознесенском соборе или в одном из приходов и в понедельник возвращался поездом в монастырь. В монастыре было создано громадное типографское дело, снабжавшее богослужебными книгами и церковной литературой все церкви, пользующияся церковно-славянским языком, и было создано образцовое фермерское хозяйство с земляной площадью в 750 акров земли. Особые труды приложил владыка Виталий и к созданию Св. Троицкой Духовной Семинарии. Первоначальной трудностью было отсутствие преподавательского персонала. По началу преподавал сам владыка Виталий, был у него сотрудником просвещенный миссионер протоиерей Василий Демидов, были сотрудники по обучению церковному пению и церковному уставу. Усерднейшим и вернейшим помощником влад. Виталия по устройству семинарии и монастыря был проф. Н. Н. Александров, специалист в области авиационных и морских наук. Однако, постепенно преподавательский состав пополнялся квалифицированными и опытными преподавателями, такими, как протоиерей М. Помазанский, М. А. Горчуков, профессор И. М. Андреевский, архимандрит Константин, Н. Д. Тальберг и др. Затем ректором семинарии был назначен прибывший из Европы архимандрит Аверкий, вскоре возведенный в архиерейский сан и, наконец, Семинария получила от Нью-Иорского Штата права высшего учебного заведения с правом предоставления ученой степени баккалавра богословия успешно окончившим ее студентам.
Особо усердные труды были положены владыкой Виталием на изжитие церковной смуты, потрясавшей всю Зарубежную Русь и разделившую Северо-Американскую Церковь на три юрисдикции – Архиерейского Сѵнода, Митрополии и Московской Патриархии. Владыка Виталий прибыл в Америку с надеждой на то, что ему удастся возсоединить Американскую Митрополию с Зарубежной епархией. В 1935 году, после бывшего в Ср. Карловцах церковного совещания иерархов под покровительством Сербского Патриарха Варнавы, было выработано Временное Положение о всей Русской Зарубежной Церкви, по которому был устроен и Северо-Американский Митрополичий округ во главе с Митрополитом Феофилом. Владыка Виталий стал верным сотрудником и помощником Митрополита Феофила, и приходы Зарубежной епархии почти слились с остальными приходами Митрополичьего округа. Такая работа продолжалась до 1946 года и принесла громадную пользу церковному делу. Однако, в 1946 году произошла новая церковная катастрофа. Под влиянием советско-патриотических настроений, возникших после победы большевиков во 2-ой Мировой войне, и соответствующей советской агитации, Кливландский собор решил прервать свое общение с Зарубежной Церковью и признал над собой духовное главенство Московской Патриархии, сохраняя свою автономию. Архиепископ Виталий, как и другие архиереи, поставленные Архиерейским Сѵнодом, не могли признать такое решение Кливландского Собора и должны были возстановить свою прежнюю зарубежную епархию. Владыка Виталий оказался в очень трудном положении, ему пришлось заново возстанавливать свои приходы. Большую помощь в этом деле оказало верное духовенство, прибывавшее в это время из Европы из беженских лагерей после войны, а также беженцы, оседавшие в Америке и заботившиеся об устройстве приходов, верных Зарубежной Церкви. Постепенно подготовил владыка Виталий и возможность переезда в Америку Архиерейского Сѵнода во главе с Первоиерархом, для которого трудами, главным образом, Архиепископа Серафима, было устроено подворье в Магопаке, в усадьбе, подаренной Церкви князем и княгиней Белосельскими и наименованной по мысли Архиепископа Серафима «Новой Коренной Пустыней» в память дорогой ему «Коренной Пустыни» в Курске.
Великое значение придавал Архиепископ Виталий сооружению Св. Владимирского Храма Памятника. Мысль об этом у него возникла при праздновании 950 летия крещения Руси в 1938 году. В это время в Америке не было церковного раскола и на этот праздник собрались тысячи людей, среди которых были многие, известные владыке Виталию по Карпатской Руси и по Почаеву, выходцы из Волынской губернии. И в этом месте, которое было наиболее крупным средоточием русских людей, владыка Виталий в 1940 году заложил Св. Владимирский Храм Памятник, как памятник Святой Руси и знамя ея грядущего воскресения. Однако, в деле сооружения этого храма возникли большия затруднения. Началось с того, что подрядчик соорудил недостаточно прочный фундамент; на котором невозможно было строить величественный храм. Владыка Виталий приказал уничтожить этот фундамент, подрядчик подал на владыку в суд, и владыке пришлось на положении арестованного провести почти целый день в здании суда, пока не выяснилось это дело. Далее возникла война, в которой советская Россия оказалась cоюзницей Америки. Владыка Виталий перед правительством президента Рузвельта протестовал против признания советского правительства, что вызвало сильную агитацию против владыки Виталия среди массы старых эмигрантов, которые не желали понимать сущность советского правительства. «Ровцы», т. е. члены организации Русского Объединенного Общества Взаимопомощи, в пределах которого строился храм, пытались воспрепятствовать сооружению этого храма Владыкой Виталием и отобрать от Владыки Виталия купчую крепость («дид») на тот участок земли, где сооружался храм, с собранными для этой цели деньгами. Владыке пришлось обращаться к адвокатам и в суд, и в конце концов он преодолел все препятствия. После окончания второй Мировой войны Св. Владимирский Храм стал постепенно сооружаться, но теперь для него опорой стали не широкия массы русских американцев, благоустроенных в Америке, а вновь прибывшие неустроенные беженцы. Тем не менее храм продолжал постепенно расти. Архиепископ Виталий придавал настолько важное значение Св. Владимирскому Храму Памятнику, что, к большому огорчению братии Св. Троицкого монастыря, завещал похоронить себя не в монастыре, а в Св. Владимирском Храме Памятнике и в своем завещании обязал своих преемников во что бы то ни стало закончить его сооружение.
При закладке Св. Владимирского Храма Памятника владыка Виталий сказал: «Пусть этот храм Памятник будет вечным свидетелем наших Православия и русскости и чтобы то и другое нераздельно росло и процветало в будущих русских поколениях на вольной земле Вашингтона». В своем же завещании владыка Виталий написал: «Владимирова горка это отныне есть и на все будущия времена останется «Путеводным Маяком», «Предводительною Хоругвиею» в историческом шествии Русского Избранного Народа, в разсеянии и по всей вселенной сущего».
Владыка Архиепископ Виталий также позаботился и о создании в Америке женского монастыря. Первоначальная идея о необходимости создания женского монастыря возникла у епископов Серафима и Никона, при чем самое наименование монастыря «Новое Дивеево» предложил епископ Серафим. С прибытием же в Америку протопресвитера о. Адриана Рымаренко Архиепископ Виталий поручил устройство женского монастыря ему в качестве строителя и духовника, что многими трудами и подвигом о. Адриана, ставшего Архиепископом Андреем, и осуществлено, и создан прекрасный женский монастырь с капитальным при нем старческим домом, обширным кладбищем и полным богослужебным кругом церковных служб.
В течение своей подвижнической жизни владыка Виталий был безсребренником, он не брал жалованья из Вознесенского собора и не пользовался деньгами из Св. Троицкого монастыря на свои личныя нужды, но сам широко помогал, причем источником средств были те денежные подарки, которые он получал от своих почитателей. Из этих сумм он выдавал так называемыя карманныя деньги преподавателям семинарии, получавшим от него по 10 долл. в месяц и питание от монастыря. Более широкую помощь он организовал русским епархиям в Европе, церквам, духовенству и беженцам, для чего основал Епархиальный Благотворительный Фонд, куда поступали и расходовались средства в тысячах долларов. Фонд этот, хотя и в скромных размерах, существует и в настоящее время.
Продолжая свои неустанные труды для Церкви Божией, владыка Виталий однажды зимой отправился в Детройт для урегулирования возникшего там церковного осложнения. При возвращении в монастырь от железнодорожной станции Херкимер, такси мог его довезти ночью только до монастырского кладбища из-за снежного заноса, оттуда владыка должен был отправиться пешком. Он еле дошел до монастыря и заболел, и от этой болезни, продолжавшейся в течение нескольких лет, он не мог вполне поправиться. За некоторое время до своей кончины он из Св. Троицкого монастыря окончательно переселился в Вознесенский собор в свою скромную келлию, где он и почил 8/21 марта 1960 года, на 87 году своей подвижнической жизни.
На его мраморной гробнице в Св. Владимирском Храме Памятнике начертаны слова Св. Апостола Павла: «Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох» (2Тим. 4, 7–8). К владыке Виталию приложимы и дальнейшия слова великого Апостола: «Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судия, не токмо мне, но и всем возлюбившим явление Его». Венец правды воздастся владыке Виталию в Небесном Царствии, здесь же, на земле, мы возлагаем на него наш скромный словесный венец, сотканный из любви к нему, из наших незабвенных воспоминаний о нем и из нашей благодарности Господу Богу за то, что и на нашей родине и в нашем из нея изгнании находятся такие люди – предвозвестники ея грядущего воскресения и обновления.