Псалом 68
Смертельно страждущий праведник, с терпением переживающей сильные скорби от бесчисленных врагов, униженный ими и оставленный всеми, как бы раб – преступник, молит Бога о своём избавлении и о возмездии бессердечным врагам по всей строгости правосудия Божия – ради спасения истинных рабов Божиих и славы Божией во всем мире.
1. В конец, о изменшихся (о имущих изменитися), псалом Давиду. (Ср.Пс.44:1).
Псалом этот во многих и определенных чертах представляет точное пророчество о страданиях Христа Спасителя.
2–4. Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до души моея. Углебох в тимении глубины, и несть постояния, приидох во глубины морския, и буря потопи мя. Утрудихся зовый, измолче гортань мой, изчезосте очи мои, от еже уповати ми на Бога моего.
Испытывая множество всяких бедствий и не находя выхода из них, Давид представляет себя как бы погрузившимся постепенно из глубокой тины даже в глубокие волны бурного моря, и обращается к Богу с молитвенным воплем о помощи – спасения. – Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей, – вода вливается в гортань и мне нельзя уже дышать. – Углебох в тимении глубины, – погрузился я в тину глубокую, из которой, разумеется, нет возможности выйти – выплыть. И несть постояния, – во глубине этой тины не на чем остановиться, так что неизбежно приходится погружаться глубже и глубже. – Вошел я во глубину морскую, где нет дна, хотя бы в виде подводной скалы, чтобы остановиться.... И буря потопи мя, – и бурные волны на этой глубине моря потопляют меня. – Утрудихся зовый, – угрожаемый неизбежной гибелью и страдая от страха, я издавал громкий вопль о помощи... Измолче гортань мой, – от сильного и продолжительного вопля моя гортань лишилась голоса, как бы засохла и онемела... Изчезосте очи мои, от еже уповати ми на Бога моего, – не имея уже возможности кричать о помощи, я обратил свой взор к небу – в надежде на Бога, и взоре мой истомился, глаза как бы померкли... Таково было безвыходное, страшное и беспомощное положение Давида среди постигших его бедствий, когда он, не приходя, однако, в отчаяние, молил Господа о немедленной помощи.
Так и Христос Спаситель, измученный и распятый, сознавал Себя оставленным всеми и возопил громким голосом: «Боже мой, Боже мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф.27:46).
5. Умножишася паче влас главы моея ненавидящии мя туне, укрепишася врази мои, изгонящии мя неправедно: яже не восхищах, тогда воздаях.
Бедствия Давида велики и страшны, как глубокие бурные воды, ибо они причиняются бесчисленными врагами. – Ненавидящие меня, говорит Давид, туне – напрасно, без всякой вины моей – умножились паче влас главы моея, разумеется, так, что их и сосчитать нельзя. Гонящие или преследующее меня неправедно – несправедливо не только умножились, но при этом еще и усилились. Яже не восхищах, тогда воздаях, или – чего я не отнимал насильно, незаконно, то должен отдать, т. е. то отдать, что мне принадлежит по праву и неотъемлемо: это, следовательно, у меня отнимается грабежом.
И враги Христа, ненавидевшие Его также совершенно напрасно и неоднократно изгонявшие Его, также были многочисленны, а постоянно увеличиваясь, стали действительно бесчисленны, первоначально в народе Иудейском, а затем во всем мире. А в то же время, будучи постоянным благодетелем своего народа, Христос, наконец, предал за врагов своих и самую жизнь свою.
6. Боже, Ты увидел еси безумие мое, и прегрешения моя от Тебе не утаишася.
Если Бог послал множество бедствий, то должно думать, что они посланы по суду Божию, за множество беззаконий. И Давид исповедует это. – Боже, Ты знаешь безумие мое, – то, что я совершил в своем безумии – своевольно, не имея в сердце страха – благоговения пред Тобой, не имея мысли о Твоём святом законе. И прегрешения мои не утаились от Тебя, – сознательное и решительное нарушение мною Твоего закона на деле, хотя бы и тайное, от Тебя не утаилось (– о чем Давид хорошо знал по собственному горькому опыту. Пс.50). Но, разумеется, все такие преступления, и явные и тайные, не столь велики, чтобы за них нужно было погубить Давида в угоду и на радость врагам (ст. 5).
Христа, гонимого, страждущего, почитали грешником и даже «злодеем», но только один Господь знал, чьи грехи на Нем, – что Он Жертва за грехи всего мира.
7–8. Да не постыдятся о мне терпящии Тебе, Господи, Господи сил, ниже да посрамятся о мне ищущии Тебе, Боже Израилев. Яко Тебе ради претерпех поношение, покры срамота лице мое.
Молясь о своем спасении и исповедуя свои грехи, Давид просит Господа и о том, чтобы его погибель не послужила соблазном для других благочестивых людей. – Да непостыдятся о мне – за меня или из-за моей гибели – те, кто с терпением надеется на Тебя, Господи, как Господа сил, который, по их вере, может сохранить жизнь надеющихся на Него, при всяких трудных и гибельных обстоятельствах. – И да не посрамятся из-за меня ищущие Тебя, Боже Иаковлев, – Тебя, который всегда помогал благочестивым потомкам благочестивейшего патриарха Иакова, как и ему самому, спасая его от мести жестокого брата Исава. В основание своей молитвы Давид полагает свою неизменную преданность Богу. – « Ибо ради Тебя несу я с терпением свое поношение и ради Тебя срамотой – бесчестием – покрывают лице мое:» так как, разумеется, преданность Давида Богу служила постоянной укоризной для нечестивых, раздражала их и вызывала в них чувство ненависти, выразившееся в открытом преследовании невинного (ст. 5 и 10).
Подобно Давиду, и Христос подвергался крайнему уничижению, и Его Лице действительно покрылось срамотой. Когда весь Синедрион решил, что Он повинен смерти, «тогда плевали Ему в лице, и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам» (Мф.26:66–67). Подобно Давиду, и Христос молился за своих учеников – Апостолов, чтобы они, видя Его уничижение, страдание и самую смерть, крайне позорную, не поколебались в вере, были избавлены от зла и, послужив славе Божией, сами наследовали жизнь вечную в единении с Богом и Его Единородным Сыном (Ин.17:6–23).
9–10. Чуждь бых братии моей, и странен сыновом матере моея, яко ревность дому Твоего сниде мя, и поношения поносящих Ти нападоша на мя.
Тяжесть терпения Давида, при перенесении им всяческих поношений, увеличивалась еще и обидным отношением к нему ближних, даже и самых близких. – Чужим я стал для братьев моих, сетует Давид, и даже для сынов матери моей – родных братьев – я стал странным – чужим, как бы странником – пришельцем из чуждой страны, которого в лицо не знают и речи не понимают. Такое отношение близких тем тяжелее, что причина его – благочестие Давида. – Ибо ревность по доме Твоем снедает меня, – ревностное служение Богу в Его храме объемлет всю его душу, как огонь попаляет жертву; а это тем более возбуждает ненависть нечестивых. Поношения поносящих Тебя падают на меня, жалуется Давид. Разумеется, кто не любит Бога, не чтит Его закона, тот ненавидит и всех тех, кто Его любит и проникнуть ревностью к Его закону.
Именно ревность Иисуса Христа к святости храма Божия послужила поводом к первому враждебному нападению на Него со стороны врагов Божиих, когда Он изгнал торгующих из храма (Ин.2:13–20; Мф.21:12–15). И Христос, не смотря на величие Его дел и очевидную божественность Его Лица, чем далее, тем более подвергался гонениям от своих врагов, именно за самую свою ревность к славе Божией: Его поносили как разорителя Закона и судили как врага своего народа; причем оставляли Его не только ученики, но даже и братья Его; наконец, при смерти и погребении, хотя на некоторое время, вынуждена была отойти от Него даже и Его Матерь.
11–12. И покрых постом душу мою, и бысть в поношение мне, и положих одеяние мое вретище, и бых им в притчу.
Неприязнь, поношение и преследование естественно вызывают вражду и месть, более или менее ожесточенную; но не так поступал Давид, всегда кроткий, преданный Промыслу Божию. Он встречал вражду с терпением, переносил ее со смирением. – И покрывал я постом душу мою, говорит Давид, – пост был как бы шлемом и панцирем его души от вражеских стрел – насмешек и порицаний: он постился и вместе сетовал и молился (ст. 13–14), и этим смиряя страсти души, избегал ненависти и мщения. И это было поставлено ему в поношение, – самый пост ненавистники Давида ставили ему в поношение, как будто он вынужден был поститься, как особенно тяжкий грешник. И полагал я на себя вместо одежды вретище, – постясь, по обычаю сетующих, слагал с себя чистые, красивые и дорогие одежды и надевал вретище – одежду из грубой ткани. И это ставило меня предметом притчи – поговорки: вот-де, говорили ненавистники, дошел человек до какого уничижения; и говорили это, без сомнения, с самодовольством и злорадством, как будто не слыша обличений совести.
Так и Христос, быв взят под стражу, не вкушал пищи, подвергался осмеянию, был облачен в одежду поругания и стал предметом притчи – кощунственных упреков и ругательств, в особенности среди воинов во дворе Пилата.
13–14. О мне гумляхуся седящии во вратех, и о мне пояху пиющии вино. Аз же молитвою моею к Тебе, Боже, время благоволения, Боже, во множестве милости Твоея услыши мя, во истине спасения Твоего.
Некогда доблестные подвиги Давида на поле брани были предметом восторженной народной радости, – все прославляли его в песнях: не так теперь, во дни его бедствий, во время гонений на него со стороны его ненавистников. – О мне, говорит Давид, глумляхуся седящии во вратех, – о мне толкуют сидящие у ворот города, т. е. народные правители, которые обыкновенно всегда заседали у городских ворот: разумеется, они толковали, осуждая Давида, что он сам-де виновен в своих бедствиях. – О мне поют в песнях пьющие вино, – в таких песнях, которые изображают злополучие человека; поют люди праздные, в угоду и забаву своему пьяному сообществу и в насмешку над невинным страдальцем. Зная и скорбя об этом, Давид находил для себя единственное утешение в молитве. – «А я, говорит Давид, обращаюсь к Тебе, Господи, с моею молитвою; настало время явить Твое благоволение ко мне, Боже; по множеству милости Твоей услышь меня в сей молитве, – в истине спасения Твоего», т. е. делом метины-справедливости Твоей будет даровать мне теперь спасение (ст. 5 и 17).
В тот глубокий вечер, когда враги Господа Иисуса, подкупив предателя и получив его решительное заверение, что Иисус будет в их руках, с злорадством поджидали свою Жертву и весело обдумывали скорейшее принесение Ее на жертвеннике Голгофском, Сам Христос пламенно молился Богу Отцу в саду Гефсиманском, что бы Господь совершил чрез Него Свою святую волю.
15–16. Спаси мя от брения, да не угле́бну, да избавлюся от ненавидящих мя и от глубоких вод. Да не потопит мене буря водная, ниже да пожрет мене глубина, ниже сведет о мне ровенник уст своих.
Переживая свою скорбь, Давид продолжает свою молитву: Спаси мя от брения да не углебну, – «извлеки меня, Боже, из тины, чтобы я не погряз в ней, т. е. чтобы я не соделался жертвой взволнованной страстной и порочной толпы врагов. – «Да избавлюсь я от ненавидящих меня и от глубоких вод» – от множества бедствий, подготовленных мне тайно, глубоко обдуманно, от чего спастись собственными силами совершенно невозможно. – Да не потопит меня буря водная, – да не погубить меня мятежная толпа, взволнованная страстью – ненавистью, как вода бурей. – И да не поглотить меня глубина – бездонная глубина взволнованной воды, т. е. ярость мятежников, не имеющих меры в своей злости, неудержимых в своем нападении. – Ниже сведет о мне ровенник уст своих, – и пусть не закроет надомной своих уст ровенник – такой тинистый и глубокий ров или заброшенный колодезь, куда бросали преступников, и где они погружались в тину с головой, так, как будто этот ров проглатывал их в свою пасть. Иначе–спаси .меня, Господи, от глубоко обдуманных злодеяний, чтобы я не погибе от них безвозвратно.
17–18. Услыши мя, Господи, яко блага милость Твоя, по множеству щедрот Твоих призри на мя. Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя.
Как бы брошенный в глубокий тинистый ров и утопающий в нем, чувствуя свое совершенное бессилие, Давид усиленно молит Бога о скорейшей помощи. – Услышь меня, Господи, взывает Давид, ибо милость Твоя блага, – открывается не только в избавлении страждущего, но и в даровании ему многих благ для продолжения жизни. – По множеству щедрот Твоих призри на меня, – не за мои добрые дела, как бы некоторые заслуги пред Тобой, а только по Твоему милосердию, которое открывается в прощении грехов и даже даровании благ. – Не отвращай Своею лица от Твоего отрока, – не скрывайся от своего слуги, как от недостойного Твоей милости. – Так как я скорблю, то скоро услышь меня, – скоро, иначе, разумеется, я погибну немедленно, как погрузившиеся уже в глубокую, бездонную пучину, как заливаемый волнами бурного моря (ст. 2–3, 4, 15–16).
19–20. Вонми души моей, и избави ю̀, враг моих ради избави мя. Ты бо веси поношение мое, и студ мой, и срамоту мою: пред Тобою еси оскорбляющии мя.
Всецелая преданность Давида Богу дает ему дерзновение настоятельно молить Его о спасении своей жизни. – Вонми души моей, избавь ее, – ту душу, которая с такою ревностью любит посещать Твой храм и там служить Тебе (ст. 10, 30–31). – Спаси меня ради врагов моих, – чтобы они не порадовались тому, что их злоба и ненависть восторжествовали над невинным, как будто они правы в своих преступпых действиях. Это было бы соблазном для истинно праведных (ст. 25–29 и ст. 7). Давид сознает, что он заслуживает такую милость Божию за перенесение всяческих оскорблений. – Ибо Ты, Господи, знаешь поношение мое, стыд мой, посрамление мое,–Ты знаешь, как поносят – порицают меня бранными словами, с тем, чтобы подвергнуть меня стыду – постыждению со стороны других, а чрез то и посрамлению – лишению всякого уважения и внимания, вообще – невинного сделать совершенно негодным человеком (ст. 10–13). Ты видишь все это и знаешь как все это несправедливо, жестоко и прискорбно (ст. 5 и 21): и видя это, Ты должен спасти мою душу, по силе Твоей правды (ст. 14). – Так как оскорбляющие меня – враги мои – все пред Тобою, как пред нелицеприятным судиею, то все они вместе, по суду Твоей правды, должны понести строгое отмщение за свои столь тяжкие преступления против невинного страдальца (ст. 23–26 и 27).
21–22. Поношение чаяше душа моя, и страсть: и ждах соскорбящаго, и не бе, и утешающих, и не обретох. И даша в снедь мою желчь и в жажду мою напоиша мя оцта.
Горестно сетует Давид на бесчеловечное отношение к нему ближних во время его скорби. – Поношение чаяние душа моя, – моей душе приходилось ожидать только поношение за поношением, и страсть – и страдание за страданием. Страдания облегчаются сочувствие других, но Давид не встречал такого сочувствия. – «Ждал я, говорит Давид, что придет сострадающим мне, но его не было; ждал утешающего, и не находил». Наоборот, он нашел в людях жестокость к себе в полной мере. – И дали мне в пищу желчь, – такой хлеб, который был горек как желчь, и когда я томился жаждой, то дали мне пить оцет, – горько – кислое питье, как уксус. Разумеется, враги – ненавистники сделали жизнь Давида столь же бедственною и горькою, как жизнь последнего раба – преступника, брошенного в грязный ров на погибель от голодной смерти.
Христос, распятый на кресте и оставленный всеми, поистине не имел никого утешающего... Напротив, Ему не давали даже существенно необходимого. Когда Он, томясь смертельной жаждой, воскликнул: «жажду!» то «воины, напоив уксусом губку, и наложив на иссоп, поднесли к устам Его» (Ин.19:28–29).
23–24. Да будет трапеза их пред ними в сеть, и в воздаяние и в соблазн. Да помрачатся очи их, еже не видети, и хребет их выну сляцы́.
Жестокость к невинному страдальцу требует непременно строгого отмщения со стороны правды Божией. Об этом Давид и молит Бога. – Трапеза их да будет для них сетью, – так как они страждущему, алчущему, жаждущему давали желчь и оцет (ст. 22), а на своей роскошной трапезе, под звуки веселых песен, пили вино и осмеивали – позорили невинного страдальца (ст. 13); то эта трапеза их, собственно, их беседа за этой трапезой, пусть послужит для них как бы сетью, в которую ловят хищных зверей, и – в воздаяние им за их жестокость, и в соблазн – как гибельное увлечение. Разумеется, так как они на своей трапезе составляли преступный заговоре против Давида, то пусть откроется это их преступление, и все они понесут строгое наказание в отмщение за невинного страдальца. – Да помрачатся их глаза, чтобы они не могли видеть, –за то, что они видели праведника, знали его праведность, ревность души его к дому Божию и однако же возненавидели его (ст.10). И хребет их выну сляцы, – согни их спину навсегда, чтобы они ходили так, как ходят слепые старцы, у коих расслаблены чресла, или рабы, подавленные тяжестью ноши; иначе – пошли им преждевременную болезненную старость и смерть под непосильной тяжестью раба.
Тот совете иудейских начальников, на котором они решили предать смерти Иисуса Христа, действительно послужил для них и для народа сетью: на смерть Сына Божия проклятый народе Иудейский вскоре потерпел окончательный разгром: при чем не только Иерусалим но, примечательно, даже храм, где была и самая трапеза дома Божия – жертвенник во храме, были местом особенно жестокого избиения Иудеев римскими воинами. А затем иудеи были перекованы и в цепях, как дикие звери в сетях, были отведены в рабство, и там действительно принуждены были ходить постоянно с согбенной спиной, под тяжкой ношей и постоянно обливаться горькими и обильными слезами...
25–27. Пролей на ня гнев Твой, и ярость гнева Твоего да постигнет их. Да будет двор их пуст, и в жилищах их да не будет живый. Зане егоже Ты поразил еси, тии погнаша, и к болезни язв моих приложиша.
В деле праведного отмщения более виновные должны нести и более тяжелое наказание. Об этом и молит Давид. – Пролей на них гнев Твой, – за их безмерный гнев пошли на них свой гнев также без меры, как некогда пролил воды потопа на землю, или серный дождь на жителей Содома и Гоморры, с одною целью – все беспощадно истребить. И ярость гнева Твоею да постигнет их, – за неукротимую их ярость в преследована невинного пусть Твоя ярость преследует их так, чтобы они не могли от нее спастись бегством, как нельзя спастись от огненной стрелы Божией – молнии, мгновенно сияющей от востока до запада, одним ударом разбивающей все. Таковые злодеи подлежат казни не только сами лично, но и со своим, обыкновенно, нечестивым потомством. Этого и желает Давид. – Да будет двор их пусть и в жилищах их пусть не будет никого живого, – да будут их жилища – дома или шатры – так опустошены, как опустошает их грозный урагане, или моровая язва, или меч неприятеля. И такое опустошение будет именно делом справедливости. – Ибо, говорит Давид, кого Ты поразил, они еще более преследуют, – они безжалостно, бесчеловечно преследуют Давида, коего поразил Господь по своей неисповедимой воле. – И к болезни язв моих приложиша, – преследуя пораженная, они еще более увеличивают его боль и без того великую, ибо язвы, которые причиняет ему болезнь, нанесены самим Господом: такое страдание исключает жестокость и требует сострадания, а его нет ни откуда (ст. 21).
Не за страдания Давида, а только за страдания и смерть Единородного Сына Божия, Иисуса Христа, действительно отяготело проклятие Божие над врагами Его, которые, не зная меры в своих злодеяниях над Ним, подверглись величайшей каре гнева Божия: были все удалены из своих жилищ мертвыми или живыми, когда Иерусалим и даже самый храм не только сделались пусты, но и разрушены так, что от них не осталось камня на камне, – во исполнение точных слов пророчества Самого Господа Спасителя (Мф.23:38; 24:1–2).
28–29. Приложи беззаконие к беззаконию их, и да не внидут в правду Твою. Да потребятся от книги живых, и с праведными да не напишутся.
Беспощадная жестокость преступников (ст. 27) требует и беспощадно строгого правосудие над ними. О сем и просит Господа Давид. – Приложи беззаконие к беззаконию их, – на весах Твоего правосудия приложи, Господи, беззаконие к беззаконию их, что бы точно взвесить – определить всю тяжесть их преступлений. И да не войдут они в правду Твою, – что бы, при точном определении их преступности, они не пошли оправданными по суду Твоей правды. Да истребятся они из книги живых, – не быв оправданными, они должны подвергнуться смерти, и самые имена их должны изгладиться из книги живых, как обыкновенно изглаждали имена умерших из списков граждан. И с праведными да не напишутся, – чтобы имена их не были записаны в числе людей праведных, а, наоборот, пусть будут они записаны в списки преступников, осужденных на смертную казнь: таковыми они должны остаться и на память потомства...
Такое желание казни врагам со стороны правды Божией происходить не от зложелательства Давида, не из чувства его личной мести, а из ревности его к славе Божией, по духу искреннего благочестие, – чтобы ненаказанность злодеев не послужила к соблазну людям благочестивым (ст. 7, 33–34).
30–32. Нищ и боляй есть аз: спасение Твое, Боже, да приимет мя. Восхвалю имя Бога моего с песнию, возвеличу Его во хвалении, и угодно будет Богу паче телца юна, роги износяща и пазнокти.
Ревнующий о правде Божией и в тоже время невинно страждущий Давид, молясь о своем спасении, дает обет прославить Бога за такое спасение. – Я нищий и больной,– ибо был в гонении от врагов; скитаясь в изгнании, не имел пищи и пития; вместе с тем терпел боль от ран (ст. 5, 22 и 27). Спасение Твое Боже, да приимет мя, – Твоя помощь мне в моих столь трудных обстоятельствах да спасет меня, подобно тому, как отец спасает сына, извлекает его из глубокой тины и поднимает на свои руки (ст. 2–4, 15–16). Такое спасение будет предметом высокого славословив. – Восхвалю имя Бога моею с песнею, – за спасение свое я, говорит Давид, буду прославлять свойства и совершенства имени Божия в священной песни – благодарственном псалме. Возвеличу Его во хвалении, – буду превозносить имя Господа в пении во храме, при великом собрании народа. И угодно будет Богу паче телца юна, роги износяща и пазнокти, – такое великое и торжественное славословие имени Господа будет угодно Ему более, нежели жертва, даже такая, каке юный телец, у которого только что показываются рога и пазнокти – копыта. Такое славословие приятнее Богу такой жертвы потому, что оно лучше выражает глубокое, искреннее чувство благодарности Богу.
33–34. Да узрят нищии и возвеселятся: взыщите Бога, и жива будет душа ваша. Яко услыша убогия Господь, и окованныя своя не уничижи.
За спасение свое будут прославлять Бога не только сам Давид, но и другие. – Да узрят нищии и возвеселятся, – когда нищие или такие же страждущие и бедствующие, как и Давид, увидят, что Господь его спас с отеческою любовью, как бы извлек его из бездонной пучины; то и возвеселятся – порадуются, в надежде, что и их спасет Господь, по вере их. – Взыщите Бога, и жива будет душа ваша, – видя спасение Давида по милости Божией, и другие скажут таким же скорбящим и бедствующим: «ищите себе помощи у Бога, и жива будете ваша душа, вы не погибнете». – Такая уверенность утверждается наблюдением деле очевидной милости Божией. Ибо Господь слышит молитвенный вопль убогих – нищих и даже – узников, молящихся Ему, и не уничижает – не оставляет их без внимания, также спасает, как Он спас Давида.
35–37. Да восхвалят Его небеса и земля, море и вся живущая в нем. Яко Бог спасет Сиона, и созиждутся гради Иудейстии, и вселятся тамо, и наследят ѝ, и семя рабов Твоих удержит ѝ, и любящии имя Твое вселятся в нем.
Исповедуя благость Господа, как Промыслителя о себе и своем народе, Давид призывает к восхвалению Его имени весь мир. – Да восхвалять Его небеса и земля, море и все движущееся в нем! ибо Бог спасет Сион, и создадутся города Иудеи, и поселятся там и наследуют его – Сион: и потомство рабов Твоих удержит его в своем обладании и поселятся на нем любящие имя Твое». – Такая вера Давида в будущее Сиона и всей Иудеи, очевидно, соединяется в его душе с мыслью о Мессии, Спасителе всего мира.
За спасение не Давида только, а всего мира, соделанное Искупителем на Сионе – в Иерусалиме, принесением жертвы на Голгофе, действительно восхваляют и вечно будут восхвалять Господа и небеса и земля, и ангелы, славившие Бога при самом рождении Христа, Сына Божия, и все люди, где бы они ни жили, на суше или на море на островах морских, – весь род человеческий, узревший своё спасение по благовестию Апостолов и пастырей Христовой вселенской Церкви, местом средоточия которой стал и пребудет Сион.