Псалом 21

Праведник, оставленный Богом, крайне уничиженный, смертельно страждущей, но молящий Бога о заступлении, наконец, спасается, вместе с тем открывает всем источник вечной жизни и обращает к истинному Богу все народы будущих веков.

Этот псалом – пророчество о страданиях и смерти Христа Искупителя.

1. В конец, о заступлении утреннем, псалом Давиду.

Псалом представляет собою молитву о заступлении праведника или о помощи ему в чрезвычайно трудных и опасных обстоятельствах!, (ст. 20); и это заступление называется утренним, – потому, разумеется, что Давид, находясь в смертельной опасности и проведя томительную ночь (ст. 16–17 и др.), наконец, с рассветом наступавшего дня, увидал свое избавление (ст. 25) и – закончил молитву надеждой на вечное спасение.

В еврейском тексте такому надписанию соответствует выражение: ал-аиелет гашшахар, что переводится – при появлении зари и значит: этот псалом должно петь при наступлении утренней зари, когда и было оказано Богом страждущему праведнику заступление от его врагов; но точнее: на лучезарной лани, т. е. на лире, устроенной на подобие зари, которая поэтически называется ланью (у арабов); разумеется, струны лиры расположены в ней в виде лучей, расходящихся от полукруглая основания, подобно лучам солнца, наполовину поднявшаяся из-за края горизонта. Такое сравнение весьма знаменательно: как сильные лучи восходящего солнца быстро рассеевают ночную мглу, так святые звуки молитвы – псалма, льющиеся с блестящих струн лучезарной лиры, быстро распространяли свет божественная откровения – пророчества в мрачные времена Ветхого Завета и живописали утро славного дня Царства Христова (ст. 29).

2. Боже, Боже мой, вонми ми, Вскую оставил мя еси? Далече от спасения моего словеса грехопадений моих.

Оставленный Богом и совершенно беспомощный страдалец – праведник взывает к Нему в молитве, но не видит, чтобы Господь внял его молитве: томимый чувством страха и смущения, он еще с большим напряжением чувства выражает свое решительное недоумение – вскую оставим мя еси? – тем большее недоумение, что сам он не оставлял Бога, нет – все еще исповедует Его Богом своим, – питает к Нему благоговейную любовь, ибо знает, что Господь «извел его из чрева матери, вложил в него упование, принял его на свое попечение со дня рождения» (ст. 10–11). Между тем, настоящее состояние страдальца явно свидетельствует, что Бог его оставил – не посылает ему своей помощи и не внимает его молитве: далече от спасения моего словеса грехопадений моих, говорит страдалец, или – спасение далеко от меня, Бог не слышит слов моих грехопадений или – молитвы об избавлении меня от гибели за грехопадения мои.

Несомненно, и Давид, в течение своей жизни, не раз испытывал глубокую скорбь, когда видел себя в смертельной опасности и был как бы оставлен Богом, но он не мог с полным правом недоумевать – почему его Бог оставил, ибо он сознавал свою греховность, с которой родился. Только совершенно невинный страдалец, Сын Божий, распятый на кресте не за свои грехи, имел основание произнести и произнес эти слова молитвы, полные глубочайшей скорби, в самый трудный момент своих страданий на кресте. По свидетельству Евангелистов, когда наступал момент смерти Искупителя, то «от шестого часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты меня оставил»? (Мф.27:45–46. Мк.15:34).

3. Боже мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и не в безумие мне.

Страждущий праведник страдает непрестанно, а потому и молится постоянно, – и днем и ночью; но Господь не слышит его ни днем, ни ночью: воззову во дни, говорит он, т. е. когда по закону приносится утренняя и вечерняя жертва и обычно все молятся, Ты меня не слышишь... и в нощи, когда многие праведники имели особое благочестивое обыкновение обращаться к Богу, Ты также не слышишь... И не в безумие мне, – когда я еще не обнаруживаю безумия, т.е. чувств негодования или отчаяния, а напротив, храню к Тебе благоговение, любовь, смиренное сознание своих грехопадений (ст. 2). Так не постижима эта отчужденность Бога от преданного Ему праведника – страдальца!

Известно, что и благочестивый Давид любил с величайшей радостью посещать богослужение при скинии и там изливать свою душу в молитве; имел он и особое обыкновение молиться в полночь и при этом всегда Господь слышал его молитву и посылал ему свою милость. Но не так было в единственную и страшную ночь, когда Христос, Сын Божий совершал свой последний молитвенный подвиг в саду Гефсиманском. «Тогда Он, преклонив колена, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет». Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк.22:41–44). Можно ли представить более «прилежную» молитву более святого человека? и что же? – Нет, не прошла мимо Его «чаша сия» – чаша крестных страданий и смерти... Такова была непременяемая воля Божия!

4. Ты же во Святем живеши, хвало Израилева.

– Ты, Господи, во святем живеши – во святом городе Иерусалиме, на святой горе Сионе, во святом доме – в скинии, точнее – во святом святых скинии, где находится Твой видимый престол, ковчег завета, место Твоего постоянного» пребывания. Здесь Ты обитаешь как хвало Израиля или предмет хвалебных песней народа израильского, где каждый лично и все вместе жители Сиона и всей Ханаанской земли постоянно славословят Тебя, и днем, и ночью, – и в простые дни, и во дни торжественных многолюдных праздничных собраний. Таким образом, живя здесь постоянно и так близко к своему народу и ко всякому молящемуся, Ты должен слышать молитвы всех: но, нет! – Ты не слышишь молитвы страдальца-праведника, всегда Тебе преданного; Ты далек от него: для чего же Ты оставил его? – (ст. 2–3).

5–6. На Тя уповаша отцы наши, уповаша, и избавил ecu я̀. К Тебе воззваша, и спасошася, на Тя уповаша, и не постыдешася.

«На Тебя, Боже мой, уповали отцы наши», говорите страдалец – праведник, имея в воспоминании праотцев народа израильская: и Ты избавляй их, разумеется, – от многих скорбей, при разнообразных обстоятельствах, во все времена и всяким образом, и даже очевидными и великими чудесами. – Так, патриарх Иаков, удрученный старостью и скорбью о потере благословенной земли и на смертном одре, не терял, однако, надежды на возвращение своего родного племени из Египта в землю, обетованную Богом прародителю народа Аврааму: а потому завещал сыну своему Иосифу похоронить себя в Ханаане и в том взял с него клятву. И вот, по воле Бога и фараона, исполнилось желание Иакова (Быт.47:29–30;48:3–4,21;50:12–13). – Находясь в Египте, «стенали сыны Израилевы от работы и вопияли и вопль их от работы восшел к Богу. И услышал Бог стенание их, и вспомнил Бог завет свой с Авраамом, Исааком и Иаковом. И увидел Бог сынов Израилевых, и призрел их Бог» (Исх.2:23–25). – Выведенные из Египта, но преследуемые ожесточенным фараоном и его многочисленным и страшным войском, весьма устрашились и возопили сыны Израилевы к Господу. Но Моисей сказал народу: «не бойтесь, стойте, и увидите спасение Господне, которое Он соделает вам ныне.... И избавим Господь в день тот Израильтян из рук Египтян... и увидели Израильтяне руку великую, которую явил Господь над Египтянами, и воспели Израильтяне благодарственную песнь Господу» (Исх.14:8–10,13,30–31). – Так уповали, избавлялись, спасались и не посты ждались «праотцы»: но вот, страждет праведник, молится «Богу отцов своих», но Господь оставил его, далек от спасения его, не слышит его молитвы (ст. 2–3): для чего же теперь это так?

7. Аз же есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людий.

Праведник, оставленный Богом, страждущий и беспомощный, оставляется и людьми, – он в уничижении и крайнем презрении: в глазах всех и всяких людей он уже не человек, а червь – слабое, едва заметное, всегда покрытое прахом создание, которое легко погибает, без сострадания – под стопой случайного путника...

Известно, что и Давид подвергался поношению и уничижению, но – лишь со стороны не многих злодеев, а другие, даже враги его, не смели и не могли его уничижать, – по крайней мере ― так, чтобы он стал каким-то червем. – Несравненно в большей степени подвергся поношенно и уничижению Христос – Искупитель, по распоряжению игемона Пилата, преданный на поношение и поругание воинам, одетый в багряницу, обливающийся горячим потом под крестом, затем распятый на кресте, обливающийся кровью – с головы, покрытой язвами тернового венца, и до рук и ног, пронзенных гвоздями. И очевидно, этому состоянию страждущего Мессии как точно соответствует образ пророчества – червь, всегда как бы окровавленный и покрытый прахом...

8–9. Вси видящии мя поругашамися, глаголаша устнами, покиваша главою: упова на Господа, да избавит его, да спасет его, яко хощет его.

Все, видевшие страждущего праведника, не зная его праведности пред Богом, презирали его, – думая, как и он сам думал, что Бог оставил его за его грехопадения (ст. 2); так думали вси – и чужие, и родные, даже и друзья; и так обыкновенно всегда думали люди Ветхого Завета. А думая так, все или ругались – унижали, выражали презрение разными знаками (смехом, отвращением лица), или говорили устами, точнее – кричали, произнося ругательства, или, наконец, кивали головою, выражая тем мысль об отчаянии; а некоторые прямо говорили: «вот, он уповает на Господа, так пусть Господь избавит его, спасет его, если он угоден Господу», и разумели – нет, не спасет; ибо он не угоден Господу, – оставлен Господом...

Несомненно, и в бедствиях Давида многие видели наказание Божие за его грехи, а потому и открыто позорили его; но, несомненно также и то, что он не испытал уничижения во всей его крайности, как испытал это Христос, распятый на кресте. Уже самый этот способ казни не только был самым лютым, но и позорнейшим; при этом, порицали Распятого действительно есть, даже и распятые с Ним «разбойники», именно так, как говорит Пророк – псалмопевец. – Так, по свидетельству Евангелистов: «Проходящие мимо Распятого злословили Его, кивая головами своими... Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти!... уповал на Бога, пусть теперь избавить Его, если Он угоден Ему... Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его»... (Mф.27:39–44).

10–11. Яко Ты ecu ucmopгий мя из чрева, упование мое от сосцу матере моея. К Тебе привержен есмь от ложесн, от чрева матере моея Бог мой ecu Ты.

В то время, как все видящие страждущего праведника, не зная его праведности, уничижают и позорят его, – в уверенности, что Бог его оставил (ст. 2–3, 7–9), сам он твердо исповедует свою всегдашнюю преданность Богу, – что Господь извлек его из чрева – может быть, помог его матери при особенно трудных его родах, – что Господь вложил в него надежду на свою помощь с того же момента рождения, следовательно, от груди матери, – что он быль привержен к Господу, как бы по особому обету поручен на воспитание самому Богу, и – таким образом, Господь стал Богом его, по преимуществу ему близким. И вот, всегда преданная и всегда хранимая, теперь – во время скорбей, страданий и крайняя уничижения Господь оставил его: для чего же оставил? (ст. 2).

Как весь народ Израильский, так и Давид, конечно, произошел по благословению Божию от его благочестивых предков, но в его рождении не было ничего чрезвычайного; а Христос – Господь родился от Девы, по чрезвычайному наитию Святого Духа, и с самого момента зачатия Своей человеческой природы был под особым воздействием Божества: Он был именно Назорей от груди Матери Своей. Таково было единение только Сына Божия с Богом Отцем и отсюда – беспредельная преданность Его, как Отцу Единородная Сына – даже до крестной смерти.

12. Да не отступиши от Мене, яко скорбь близ, яко несть помогаяй ми.

В сознании своей всегдашней близости к Богу и всецелой преданности Ему, страдалец тем с большим усилием молит Господа: «не отступай от меня», как отступают во гневе от достойных гнева, – «ибо скорбь близка, а помощника нет», – нет человека, который бы помог в бедствии советом или делом и тем отвратил бы скорбь.

И Давид неоднократно бывал оставляем своими близкими, но не навсегда и не всеми. Но Христос, молясь и скорбя в саду Гефсиманском, в виду предстоящих страданий и смерти, был оставлен в своем подвиге молитвы своими учениками, а затем – в ту же ночь – всеми решительно: это началось изменой Апостола Гуды и лобзанием этого предателя и закончилось вскоре отречением Апостола Петра. И так, Он остался во все время мучений на суде и страданий на кресте, даже до смерти, совершенно беспомощным.

13–14. Обыдоша мя телцы мнози, юнцы тучнии одержаша мя: отверзоша на мя уста своя, яко лев восхищаяй и рыкаяй.

Помощь, о которой молит Бога страдалец, тем скорее и более ему нужна, что его враги уже окружили его и они многочисленны, сильны и чрезвычайно злы: они крайне упорны, как тельцы – буйволы Васанские, тучные, мощные; они грозны, как львы, похищающие добычу и рыкающие над ней, – они в страшной ярости своей громко угрожают праведнику лютой смертью.

Как ни были яростны враги Давида, однако, они не растерзали его; только Христос был жертвой ярости своих врагов, которые с зверским упорством и лютою злобой терзали и, наконец, умертвили Его...

15–16. Яко вода излияхся, и рассыпашася вся кости моя, бысть сердце мое яко воск таяй посреде чрева моего. Изсше яко скудель крепость моя, и язык мой прильпе гортани моему, и в персть смерти свел мя еси.

При крайнем смущении от врагов и уничижении от всех, праведник испытывал и крайнее истощение телесных и душевных сил; он говорить: яко вода излияхся – так обильно плакал, как будто изливал не слезы, а поток воды; и рассыпашася вся кости моя – слабость во всем теле была такова, как будто все кости распались, – нельзя двинуть ни ногой, ни рукой; бысть сердце мое яко воск таяй посреде чрева моего – мое сердце как бы растаяло, – сосредоточенный в нем надежда, мужество, терпение исчезли в потоке горячих слез, как воск тает в яром пламени огня; изсше яко скудель крепость моя – моя сила иссякла в моем теле, как влага в глиняном черепке под зноем солнца; и язык мой прилпе гортани моему – язык мой, при смертельной жажде, прильпнул к моей гортани, так что я и кричать о помощи не могу; и в перст смерти свел мя ecu – так, скорбного духом и изнуренного телом «Ты, Боже мой, свел меня к персти смертной», или – покрыл меня не только тем прахом, каким обыкновенно покрывались в знак лишений и скорбей, но и прахом могилы...

И Давид, то гонимый Саулом, то страждущий на одре болезни, много раз проливал горячие слезы, лишался здоровья до крайнего изнеможения, терял и мужество, а томимый страшной жаждой, был и в смертельной опасности; но он далеко не доходил до столь великого истощения, какое испытал Христос, распятый на кресте. Он, изнуренный мучениями еще до момента смерти, чувствовал смертельную жажду и воскликнул: «жажду!» –Распятый на кресте, Он чувствовал, что все кости его вышли из своих суставов и как бы распались. – Оставленный всеми, Он чувствовал свое одиночество и, как бы теряя мужество, воскликнул: «Боже мой, для чего Ты Меня оставил»?! – Затем, в крайнем изнеможении, «преклонив главу, предал дух» (Иоан.19:28–30). И наконец, действительно низведен был в прах смерти, – был погребен в могиле.

17. Яко обыдоша мя пси мнози, сонм лукавых одержаша мя, ископаша руце мои и нозе мои.

Отверженный, уничиженный и страждущий праведник, кроме того, подвергся и гонению, его преследуют как зверя. Он говорит: яко обыдоша мя пси мнози – как будто преследуемого хищного зверя, меня настигли и окружили многие псы, т. е. люди, чуждые чувства человеколюбия, даже готовые растерзать меня... Сонм лукавых одержаша мя – скопище злодеев, хитрых и коварных, обступило меня, – с тем, чтобы я неизбежно погиб... Ископаша руце мои и нозе мои – пронзили мне и руки и ноги, – так, чтобы я не мог ни бороться с ними, ни уйти от них. – Так праведник должен был ни как не минуемо стать и стал добычей своих зверонравных врагов.

И Давид, гонимый Саулом, был преследуем воинами этого злого царя, – они всюду разыскивали его, именно как голодные псы; но им не удалось ни схватить его, ни пронзить ему рук или ног. Иначе было со Христом. Посланные первосвященниками, слуги и воины нашли Его вне стен Иерусалима, в саду Гефсиманском и, вооруженные копьями и кольями, окружили Его, взяли и привели в Синедрион – в это действительное «скопище» злодеев; осужденная здесь, отвели на лобное место и казнили, причем пронзили Ему именно руки и ноги, а «один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода»... (Иов.18:34).

18–19. Изчетоша вся кости моя, тии же смотриша и презреша мя. Разделиша ризы моя себе, и о одежди моей меташа жребий.

Уничижение и поругание праведника сопровождалось даже и обнажением его. Он говорит: исчетоша вся кости Моя – обнажив страждущего и истощенного (15–16), пересчитали все кости мои, как бы намечали раздел своей добычи, как делают охотники со своей добычей: тии же смотриша и презреша мя – властные надо мной, как над своей добычей, гонители смотрят на меня с презрением, не смущаясь мыслью об ответственности, – как на занимательное зрелище. Разделиша ризы моя себе, поделили ризы, – собственно, верхнюю одежду, плащ – между собою; и об одежди моей меташа жребий – об одежде нижней или о сорочке бросают жребий, так как делить ее по частям было не удобно. Так разделена была даже одежда праведника, как бы кожа убитого зверя...

Подвергаясь разным оскорблениям и лишениям, Давид, гонимый Саулом, никогда, однако, не был позорно обнажен, и одежд его не делили; напротив, он отрезал край одежды Саула и, показав ему свое великодушие, тем самым устыдил его... Не так было со Христом. Приведенный на лобное место, Он был обнажен и, Его распятое тело, в вытянутом положении, давало возможность зрителям пересчитать все Его кости; самое распятие Господа было не только казнью, но именно «зрелищем» и «многие приходили на это зрелище»... С Ним обращались воины не как с осужденным только, но именно как с добычей, – они делили Его верхнюю одежду, а нижнюю – хитон Его – разделили по жребию.

20–23. Ты же Господи, не удали помощь Твою от Мене, на заступление мое вонми. Избави от оружия душу мою, и из руки necиu единородную мою. Спаси мя от уст львовых, и от рог единорожь смирение мое. Повем имя Твое братии моей, посреде церкве воспою Тя.

При совершенно безвыходном положении, – когда и телесная сила и мужество оставили страдальца, а враги окружили его и наступают с яростью диких зверей. и помощи не видно ни откуда, – он тем усиленнее призывает на помощь себе Бога, коему остается неизменно верен и теперь, как был и всегда. Он говорит: Господи, не удали помощь Твою от меня – ускори приблизиться мне на помощь. На заступление мое вонми – внемли моей молитве о заступлении. Избави от оружья душу мою – избавь меня от врагов, чтобы они не поразили меня на смерть своим оружием, точнее – мечем в горло; и из руки necиu единородную мою – от врагов, которые своими руками, как собаки лапами, готовы растерзать меня, одинокого в своем родстве, за которого некому заступиться и отмстить, как обыкновенно за кровь невинно убитого мстили родственники. Спаси мя от уст львовых – от врага, который силен и свиреп, как разъяренный лев, терзающий свою добычу; и от рог единорож смиренье мое – от такого врага, который, как дикий единорог, пронзает крепким рогом. – О таком заступлении своем праведник избавленный Богом, в радости дает обет возвестить братии своей – в среде своего народа и даже воспеть свойства и совершенства имени Божия посреди церкви – в народном собрании во храме.

24–25. Боящиеся Господа, восхвалите Его, все семя Иаковле, прославите Его, да убоится же от Него все семя Израилево. Яко не уничижи, ниже негодова молитвы нищаго, ниже отврати лице Свое от Мене, и егда воззвах к Нему, услыши мя.

Давая обет восхвалить Бога за свое избавление, праведник-страдалец высказывает, что именно он будет возвещать в народном собрании. Он скажет: «боящиеся Господа! восхвалите Его, все потомство богобоязненного Иакова. – Да благоговеет пред Ним все семя или потомство Израиля, – весь благословенный Богом народ Еврейский – Ибо Он не уничижил или непрезрел и не отверг с негодованием молитвы нищего – человека, лишенного сил и средств, даже обнаженного, поруганного, изъязвленного, сведенного в прах смерти, бывшего уже как бы в самой пасти диких зверей; не отвратим от нею лица своего, – нет, напротив – услышал его молитвенный вопль, обратил к нему свое милостивое лице; видел его смертельные страдания, и не только исторг его из рук врагов, но и восставил из праха смерти.

И Давид обыкновенно и постоянно восхвалял имя Божие в псалмах своих, но он не поведал братии своей и не мог поведать тайны имени Божия, потому что сам не знал того имени, которое совершенно выражает существо Божие, – он не знал Бога, в Троице славимого, – не знал Бога, и как Отца, ибо не знал Сына Божия Единородного. А только сей Сын Божий знал и открыл оное. – «Все предано Мне Отцем Моим, сказал Христос, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Mф.11:27). И когда настало время, Христос действительно оное открыл своим ученикам и Апостолам. Заканчивая свою последнюю беседу с Апостолами молитвой к Богу Отцу, Он произнес: «Отче! пришел час: прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст Он жизнь вечную: сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, Единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа.. Я прославил Тебя на земле, совершил дело которое Ты поручил Мне исполнить... Я открыл Имя Твое человекам, которых Ты дал мне от миpa» (Иоан.17:1–4, 6).

26. От Тебе похвала моя, в церкви велицей исповемся Тебе, молитвы моя воздам пред боящимися Его.

Если Господь не удалится от страдальца-праведника, поспешит к нему на помощь, избавит его душу от смерти, – избавит от зверских рук врагов (ст. 20–22), то избавленный будет восхвалять Его, как своего избавителя в церкви велицей – в великом собрании народа, верного Богу, особенно во храме и в великие праздники; то он воздаст Богу и молитвы свои, точнее – молитвенные обеты, какие даны были им для получения милости Божией, –что обыкновенно делалось в чрезвычайных обстоятельствах. И это совершится пред людьми богобоязненными, чтобы они видели спасение праведника и вместе с ним все прославили Господа (ст. 23–24) и притом еще более утвердились в благочестии.

И Давид прославлял Бога, Спасителя своего, среди многолюдных собраний, при торжественном праздничном богослужении во храме, но не так, как Христос: Он прославил и прославляет Бога Отца во всей своей вселенской и вечной Церкви.

27. Ядят убозии, и насытятся, и восхвалят Господа взыскающии Его, жива́ будут сердца их в век века.

Вместе с молитвой об избавлении, – во исполнение обита, – приносилась и жертва хваления и благодарения Богу: остатками этой жертвы питались не только сами приносившие, но и их родные, знакомые и даже вообще всякие бедные – вдовы и сироты (ср. 2Цар.6:18–19). Так и праведник дает обет, по избавлении от смертельных страданий, принести свою жертву – «да ядят бедные и насыщаются; да восхвалят Господа ищущее Его; да живут сердца их в век века»!

Не было и не могло быть, чтобы жертвами Давида, какие он приносил Богу но обету, в благодарность за свое избавление, питались люди так, чтобы и сердца их или их души были живы во веке века: только Христос Спаситель, принеся на Голгофе Себя Самого в жертву, соделал ее источником вечной жизни, – только Его пречистое Тело и пресвятая Кровь есть жертва хваления и благодарения и она открывает источник вечного спасения души и тела в Таинстве Евхаристии.

28–29. Помянутся и обратятся ко Господу вси концы земли, и поклонятся пред Ним вся отечествия язык, яко Господне есть царствие, и Той обладает языки.

Когда праведник, смертельно страждущий, а потом избавленный, возвестит о преславном Имени Божием и о спасении своем от Бога всем народам, то воспомянутся они, – как бы воспрянув от сна, обратятся к Господу вси концы земли или – народы со всех пределов обитаемой вселенной (ст. 23–24); и не только обратятся к Нему все колена народа Израильского, но «и поклонятся пред Ним все племена язычников*. Такое обращеше должно быть, ибо весь мiр «Господне есть царство, и Он Владыка над народами».

Не Давид, а Христос обратил избранных от всех народов к единому Истинному Богу, – только Он установил вечно незыблемое владычество свое над народами до пределов земли.

30. Ядоша и поклонишася вси тучнии земли: пред Ним припадут вси низходящт в землю: и душа моя тому живет.

От жертвы, какую принесет праведник, спасенный Богом, будут питаться не только убогие (ст. 27), но и все тучные – богатые всеми средствами жизни, но нищие духом, не имеющие надлежащих средств для оправдания и жизни духовной. А теперь, имея источник сердечной-душевной жизни в жертве праведника, они с чувством благодарности поклонятся пред Богом. Так поклонятся пред Ним и все низходящт в землю или все смертные, ибо все они получат в той жертве источник бессмертия (ст. 27). Непоколебимую уверенность в даровании такой жизни исповедует Сам страждущий праведник. Он говорить: и душа моя тому живет – и я, не имея возможности сохранить своей души, как и все нисходящие в землю, получу вечную жизнь чрез туже жертву³.

Такой надеждой жил и псалмопевец Давид: и его душа нашла источник вечной жизни в искупительной жертве Христа, Сына Божия.

31–32. И семя мое поработает Ему, возвестит Господеви род грядущий, и возвестят правду Его людем рождшимся, яже сотвори Господь.

Если все племена и народы вселенной, даже язычники, поклонятся Господу ради спасения души для вечной жизни, то прежде всех поклонится Ему и тем более поработает Ему благословенное семя – потомство Давида, из племени которая должен был произойти обетованный Искупитель и Владыка мира. Потомство Давида, по завету его, будет всегда возвещать о Господе Спасителе, – возвещать, какое оправдание соделал Господь для всех обращающихся к Нему, и так – одно поколение другому, отходящее из мира грядущему в мир.

Изображение праведника, оставленного всеми, терпящего крайнее унижение, скорби, смертельные болезни, даже низводимого в прах смерти, – по псалму, лишь отчасти имеющее отношение к Давиду, во всей полноте своих черт и во всей точности, изображения действительно относится только ко Христу Искупителю. Это – очевидное пророчество о страданиях Спасителя: и оно настолько определенно и ясно, что может быть названо Евангелием, как и пророчество Исаии о страданиях Отрока Иеговы – Мессии (гл. 52–53). Таким оно и признается единогласно всеми Отцами Христианской церкви и церковными писателями. Так, известный толкователь Псалтири, Кассиадор-Римлянин (живший в конце V-го и начале VI-го века, лично знакомый Императору Вестготов Теодориху), в своем обширном труде говорит, что псалом этот не только пророчество, но даже может быть назван историей страданий Христа, потому что страдания Его здесь так ясно изображены, как будто Давид присутствовал при кресте Господа. – Признают этот псалом пророчеством о Мессии даже некоторые раввины, например, Симон, собравший еврейские толкования этого псалма. Вот почему, когда известный Феодор Мопсуетский попытался отнести содержание этого псалма только к Давиду, то был осужден на Константинопольском соборе в 553 г.