Полвека архипастырского служения

Изучая историю отечественной Церкви и знакомясь, при этом, с личностями выдающихся иерархов, приходится не раз поражаться замечательному прохождению ими жизненного пути, начало которого ничего особенного не представляло.

Обыкновенно, в провинциальной тиши, в семье скромного священника, поглощенного ревностным исполнением пастырских обязанностей и обремененного трудными хозяйственными заботами, протекали юные годы будущих архипастырей.

В некрологе, посвященном памяти владыки Палладия (Писарева-Раева), митр. С.-Петербургского и Ладожского («Рус. Ст.» 1899г. т. 98). П. Вышеславцев пишет: «Надо удивляться тому, что, за весьма редкими исключениями, почти все эти безвестные великие труженники земли Русской детей своих не оставляют коснеть во тьме невежества, не обращают в ремесленников, мастеровых, но дают им нравственное воспитание и основательное образование. Надрываясь и надламываясь за непосильным и неимоверным трудом, терпя всевозможные душевные и телесные невзгоды, наше сельское духовенство поставляет государству не мало доблестных и даровитых личностей на всех ступенях служения. «Иди, учись, терпи; твой покровитель, помощник и прибежище – один только Бог»: таково у сельского священнослужителя внушение своему сыну при отдаче его в учение».

Из семьи сыновья батюшек попадали в семинарии, с их однородною, часто мало яркою средою, подчинявшеюся давно сложившимся порядкам, имевшим свои достоинства и недостатки. Более способные заканчивали образование в Духовных Академиях. Из их среды, главным образом, пополнялась церковная иерархия. Служение Церкви не отвлекало от занятий науками.

Протекало известное время, и труды выдвигавшихся иерархов, успевших иногда овладевать и иностранными языками, изучались не только русскими учеными. Высокия духовные качества, широкий кругозор в отношении культурных, общественных и государственных вопросов, проистекавший из всесторонней образованности, свойственной и тем архипастырям, которые нарочито не посвящали себя науке, влекло к общению с ними, начиная с монархов, русских людей, поучавшихся при соприкосновении с ними и укреплявшихся в вере и церковности, а иногда даже иностранцев, умевших оценить их выдающияся способности и знания.

Достаточно вспомнить видных иерархов XVIII столетия, митрополитов новгородского и петербургского Гавриила (Петрова), московского Платона (Левшина), а в XIX веке – митрополита московского Филарета (Дроздова) и архиепископа херсонского Иннокентия (Борисова).

Архиепископ Ярославский Леонид (Краснопевков), долгое время пребывавший в непосредственном общении с митроп. Филаретом, писавший о нем, говорит: «Владыка старался смирять себя и являться монахом, но он рожден был архиереем, и в нем было нечто истинно-царственное... В иностранных газетах, в описании коронации 1856 г., замечено, что, судя по манерам митрополита Московского, надобно заключить, что он принадлежит к высшему дворянству» (Рус. Арх. 1901. т. II).

Так слагалась жизнь и выдающегося архипастыря XX века, митрополита Анастасия, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви.

Родиной его был Тамбовский край. Ровно триста лет назад, здесь принял мученическую кончину от языческой мордвы ревностно просвещавший ее епископ рязанский Мисаил. В дремучих тамбовских лесах, в Саровской обители, протекало подвижническое житие преп. Серафима Саровского. В Борисоглебском уезде, в с. Братках, в семье приходского священника Алексия Грибановского, родился 6 августа 1873 г. сын Александр. Отлично окончив в Тамбове Духовное Училище и Духовную Семинарию, он в 1893 г. поступил в Московскую Духовную Академию. Ректором её был крепко верующий, церковный, широко образованный и талантливый ревнитель монашества, архимандрит Антоний (Храповицкий), служение науке соединявший с необычным тогда педагогическим приемом – близким общением со своими питомцами. Столь исключительный наставник, через четверть века избранный первым кандидатом в патриархи, не мог не произвести должного впечатления на духовно и умственно слагавшегося юного Александра Грибановского.

Митрополитом Московским и Коломенским был тогда владыка Сергий (Лапидевский). Он принадлежал к школе митрополита Филарета (Дроздова), память о котором жива была в Москве, где протекло почти все его церковное делание включавшее 50-летнее епископское служение.

Александр Грибановский, почти через год после окончания Академии, принял постриг, с именем Анастасия, и был рукоположен 23 апреля 1898 г. в сан иеродиакона, а затем вскоре в иеромонаха. Через четыре месяца ректор Московской Духовной Академии, архимандрит Арсений (Стадницкий), пригласил его на должность помощника инспектора. Поставленный вскоре епископом Волоколамским, владыка Арсений продолжал стоять во главе Академии. Ученый, поборник строгой уставности, любитель и оберегатель церковной старины, владыка Арсений правил потом Новгородской епархией, состоял членом Свят. Синода и Государственного Совета (по выборам духовенства) и был избран вторым кандидатом в патриархи.

Митрополит Антоний, не упускавший из вида своего способного ученика, так вспоминал в 1935 г. об его служении Церкви в молодые годы: «По окончании курса Духовной Академии преосвященный Анастасий проходил первые годы своего священнослужения в Москве и скоро-же стал любимцем своей паствы за свою строго аскетическую жизнь, которую он проходил с замечательным смирением и терпением».

В это же время 25-летнему иеромонаху Анастасию довелось встретиться с третьим выдающимся иерархом. Митрополитом Московским стал владыка Владимир (Богоявленский), ревностный и образованный архипастырь, приявший первым из сонма архиереев мученический венец после злочестивой революции. Его просвещенная и отечестволюбивая деятельность еще недостаточно освещена. С ним неразрывно связана Москва, вступавшая и вступившая в бурно начинавшийся двадцатый век. В те же годы там пребывая, владыка Анастасий, становился все более близким митрополиту Владимиру.

Владыка Владимир, сын священника Тамбовской епархии, родившийся в 1847 г., по окончании Киевской Духовной Академии, как и митрополит Анастасий, посвятил себя педагогической деятельности став преподавателем родной тамбовской семинарии. Овдовев и потеряв единственного ребенка, он принял монашество и был затем, в сане архимандрита, настоятелем Троицкого м-ря в г. Козлове. В 1888 г. он был хиротонисан во епископа Старорусского, викария Новгородской епархии, с пребыванием в Новгороде.

Этот, ныне заглохший, а в древности столь шумный город, сделался колыбелью славы молодого Владыки; епископство в этом городе послужило для преосв. Владимира прекрасной школой и подготовкой для самостоятельной деятельности в самом недалеком будущем. В безусловной скромности, в простоте и прямоте Владыка нес бремя возложенного на него служения. Здесь он проявил в высшей степени оживленную и энергичную архипастырскую деятельность, а вместе и особое умение, такт в общении со всеми, соединенные с любвеобильною отзывчивостью к нуждам паствы и духовенства. – В особенности преосв. Владимир заботился о развитии церковного учительства. Еще будучи приходским священником, он придавал большое значение церковной проповеди, причем особенно обращал внимание на внебогослужебные беседы, в которых усматривал верное средство для духовно-нравственного просвещения прихожан и доброго воздействия на их жизнь. И тогда уже показал себя выдающимся церковным проповедником... Выступая на амвоне со словом проповеди, он оживлялся до неузнаваемости: его тихий голос, простая, безыскуственная форма речи не давала ничего любителю слога и громких фраз, но каждая проповедь являлась согретою огнем глубокой сердечной искренности, так была назидательна, что производила изумительное впечатление неотразимо увлекая слушателей... Благолепие, которым стало отличаться при нем архиерейское служение, еще более усиливало впечатление и привлекало к Владыке сердца, так что, когда настало время разстаться с Новгородом, новгородцы проводили своего епископа со славой и искренним, глубоким сожалением» («Правосл. Богосл. Энцикл.» т. III).

В январе 1891 г. епископ Владимир назначен был на самостоятельную кафедру в Самару. В этом году Наследник Цесаревич, вел. князь Николай Александрович совершал поездку по России. Обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, снабдил его сведениями об архиереях, с которыми он мог видеться по пути следования. Он писал в феврале: «В Бузулуке изволите проезжать кусочек Самарской губ.. Может случиться, что тут выйдет и архиерей самарский. Бывший там прежде Серафим недавно скончался. На место его недавно назначен Владимир, бывший епископ Старорусский, викарий новгородский. В Новгороде его очень любили».

Столь же плодотворную и неутомимую деятельность владыка Владимир проявлял в Самаре и на Кавказе. Будучи экзархом Грузии, архиепископ Владимир развил миссионерское дело, строительство школ и возстановление старых храмов.

28 марта 1898 г. состоялось торжественное вступление митрополита Владимира на древнюю кафедру Святителей Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Гермогена. Все то, что благоговейно и мудро накапливалось митрополитом Владимиром во время предшествующего епископского служения, влагалось им теперь в новое, еще более широкое и ответственное делание. Благолепные богослужения, сильные поучительные проповеди, широкая просветительная деятельность – все это предстало перед его новой обширной паствой.

Но наступили времена, когда от владыки Владимира потребовалась и другая важная и ответственная работа, выпадавшая много раз на долю русской иерархии в течение многовекового бытия нашего Отечества, знавшего тяжкия крамолы и смуты.

С этим злом пришлось встретиться владыке Владимиру еще в первой половине жизни. Памятной ему осталась разлагающая деятельность левой «общественности», покушения революционных бесов против Царя-Освободителя Александра II, завершенное злодеянием 1 марта 1881 г. Пережито было им водворение порядка твердой рукой благочестивейшего императора Александра III. Видел владыка, как, после кончины Царя-Миротворца, разрушительные силы принялись снова за подрывание основы бытия России – Самодержавия, именовавшегося поэтом В. А. Жуковским «высшей правдой» (его письмо Д. П. Северину от 17/с. 29 ноября 1848 г.).

Печальнее всего было то, что «сердце России» – сама Первопрестольная, вписавшая столько славных, проникнутых жертвенным отечестволюбием, страниц в историю России, подпадала под влияние тех, кто, распространяя крамолу, вел Отчизну к страшному крушению.

Левые течения проникли даже в среду дворянства и купечества, искони преданных Церкви и Престолу. Ярким примером наступившего разложения являлся богатейший купец Савва Тимофеевич Морозов, снабжавший революционеров крупными средствами и закончивший жизнь самоубийством в Ницце. Еще более распространялась зараза в тех кругах, коим вверено было образование молодого поколения. Происходили студенческие безпорядки. Либеральная печать, обходя цензурные запреты, подрывала основы государства. Яд толстовства отравлял многих. Сам лжеучитель, гр. Л. Н. Толстой, который, как гласило постановление Св. Синода, «в пресыщении гордого своего ума, дерзко возстал на Господа», отлучен был Церковью, им отрицаемой. Философские кружки, начавшие заниматься и религиозными вопросами, разрешали их извращенно. Рабочие подвергались обработке социалистов отдельных толков.

В начале 1904 г. в Москве террористической организацией Зензинова был убит вел. князь Сергей Александрович. В 1905 году принимало все большие размеры, выходившее наружу, революционное движение. Какая то группа студентов дошла до посылки поздравления микадо с победами его войска над русскими.

С этими прискорбными явлениями, грозившими историческому бытию России, пришлось стать лицом к лицу митрополиту Владимиру, ревностному и убежденному служителю Церкви, ясно понимавшему то, что значит для нашего Отечества самодержавная монархия. Памятуя о примерах Святителей московских, на протяжении веков мужественно выступавших против внутренних врагов государства, он безбоязненно шел против течения. Проповедь, печатное слово, вразумление малых сих, подпадавших под влияние сил зла – это ставил он прямой целью своей церковно-государственной деятельности. Владыкой был написан, в частности, большой труд против социализма. По свойственному ему смирению он обозначил свое авторство буквами М. В.

Как и тогдашний московский генерал-губернатор, вел. князь Сергей Александрович, разделявший полностью убеждения брата, в Бозе почившего царя Александра III, митрополит Владимир сочувствовал умной и смелой попытке московского начальника охранного отделения, С. В. Зубатова. Последний считал, что правительство может оторвать рабочих от социалистов, удовлетворяя их действительно насущные потребности. Необходима была, наряду с этим, и просветительная работа в среде рабочих, которой они сами сочувствовали. Была создана «Комиссия по устройству чтений для фабрично-заводских рабочих Москвы», занявшаяся и издательством. Представителем митрополита в комиссии был его викарий, владыка Парфений (Левицкий), впоследствии архиепископ тульский и белевский.

Лев Тихомиров, видный революционер, причастный к заговорам против императора Александра II, скрывшийся заграницу, принесший затем покаяние, помилованный и ставший убежденным идеологом самодержавия (замечателен его труд «Монархическая государственность»), упоминает в своих дневниках об этой комиссии. Редакция «Красного Архива», дневники его опубликовавшая, приводит состав ея. Фактическим председателем её был еп. Парфений, действительными же участниками – В. В. Назаревский, священник церкви при центральной пересыльной тюрьме И. И. Фудель и председатель рабочих механических производств М. А. Афанасьев.

Комиссия упоминается С. С. Ольденбургом в книге «Царствование Императора Николая II». Он пишет, что ею организованы были доклады профессоров П. Г. Виноградова, И. Х. Озерова, Мануйлова, Вормса, Дена и др. Освещались вопросы о положении рабочих в России, о достигнутых на Западе социальных улучшениях. Либеральная общественность повела травлю против докладчиков, обвиняя их в сотрудничестве с «полицией», Проф. Озеров, возмущаясь этим, писал: «У нас нет уважения к мнению, отличному от нашего. Ответом служат клевета, грязная клевета». Левые, однако, добились своего – профессора вынуждены были отказаться от чтения докладов.

В просветительной работе полезным сотрудником владыки Владимира явился знаменитый архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Никон (Рождественский), с 1904 г. еп. муромский, в том же году можайский, впоследствии еп. вологодский и, в сане архиепископа, член Св. Синода. Он успел заслужить себе известность выпускаемыми им «Троицкими листками», в своем глубоком духовном содержании легко всем доступными. Обычно, составив очередной листок, он читал его, как сам разсказывал, монахам «простецам», и, если таковой ими понимался, сдавал в печать. Еще 6 ноября 1885 г. обер-прокурор Св. Синода, К. П. Победоносцев, писал императору Александру III. «В Троице-Сергиевой Лавре есть молодой достойный иеромонах Никон, из ученых, хилого здоровья, усердный и отличной жизни». Отмечал он написанный иером. Никоном труд о преп. Сергии Радонежском, указывал и на выпускаемые им листки. Государь пожертвовал 500 рубл. на издание листков. С наступлением смутного времени архим. Никон в «Троицких листках» пламенно изобличал врагов Церкви и монархии и призывал к верности Помазаннику Божию.

Коснуться выдающейся личности митрополита Владимира на фоне той Москвы, какою она становилась в начале XX столетия, нам было важно для понимания того в какой обстановке протекли первые годы служения иеромонаха Анастасия, сразу обратившего на себя внимание правящего архипастыря. Через пять месяцев по возглавлении владыкой Владимиром московской епархии, по представлению ректора Духовной Академии, архимандрита Арсения (Стадницкого), последовало назначение иером. Анастасия помощником инспектора. Он был назначен инспектором Вифанской Дух. Семинарии, в июле же 1901 г, в сане архимандрита, ректором московской Дух. Семинарии, Митр. Владимир все более ценил его, как истинного монаха, мудрого и способного соработника на ниве Христовой, единомышленно разценивавшего вред развивавшейся смуты.

Времена были жуткия. В трагические октябрские дни 1905 г. темная сила, давно подкапывавшаяся под основу ея – Самодержавие, старалась взорвать его, чего почти добилась, Митроп. Владимир с исключительным мужеством выступал против врагов государства. 16 октября, в канун злополучного акта 17 числа, ограничившего власть монарха партийными волеизъявлениями, владыка разослал по всем церквам московской епархии призыв верую щему народу вести борьбу с крамольниками. Сие патриотическое делание его было осуждено Св Синодом, первенствующим членом которого был тогда митрополит Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), сблизившийся с либеральными кругами. В тоже время разнуздавшаяся печать, освобожденная от цензуры и не страшившаяся суда, грубо нападала на митр. Владимира и на его достойного сподвижника по борьбе с революцией – архим. Никона. Тяжело было владыке переживать эти публичные поношения, недопускавшияся ранее в отношении иерархов. Как известно, революционные бесы тогда же обрушивались еще больше на почитавшегося всем русским народом праведника, прот. Иоанна Кронштадтского, обличавшего крамолу.

В декабре 1905 г. в Москве вспыхнуло вооруженное возстание. Оно было подавлено решительным генерал-губернатором, ген.-адъют., адмиралом Ф. В. Дубасовым, с помощью присланного из Петербурга л. гв. Семеновского полка. Первопрестольная стала понемногу успокаиваться. В самом народе возникли силы сопротивления. Но террористы продолжали действовать. Адмирал Дубасов чудом уцелел во время произведенного на него в апреле 1906 г. покушения. Убит был его адъютант граф С. Н. Коновницын.

Митрополит Владимир нуждался в достойных помощниках. За назначением епископа Никона на самостоятельную вологодскую кафедру, стало свободным можайское викариатство. Выбор владыки естественно остановился на архимандрите Анастасии, на которого он мог смело опереться.

Правильность решения митр. Владимира определилась сразу. Глубокое понимание происходящего и проникновение духовным и умственным взором в будущее проявил в слове при наречении тот, кому на следующий день, 29 июня 1906 г., предстояло в древнем – Всероссийском – Успенском соборе принять апостольскую благодать. На епископский престол вступал молодой годами, но церковно и государственно созревший архипастырь. Война с Японией, обнаружившая, наряду с доблестью воинства, предательство политического тыла; разгоравшаяся смута; кровь Сына Царя-Освободителя, пролитая в Москве террористами; зарево московского возстания; мрачная картина первой Государственной Думы, распущенной через две недели после его хиротонии, – все это было большим жизненным уроком для нового епископа. Тем дороже стали для него Святители московские и всея России, великие молитвенники и крепкие стоятели за Православное Царство, святые мощи которых почивали в том храме, где любимый и почитаемый им митрополит Владимир вручал ему епископский жезл (посох).

Обширное поле деятельности открывалось для нового епископа, пользовавшегося полным доверием митрополита. Владыка Анастасий сумел соединить в себе строгое монашеское житие с церковно общественной работой среди разнородного московского населения, часть «интеллигентного» слоя которого была заражена неверием и привыкла с пренебрежением относиться к духовенству. Вскоре вся Москва узнала епископа Анастасия. Дорог он был богобоязненному народу, которому так много давал своими уставными торжественными богослужениями, совершавшимися с таким благоговением во многочисленных храмах Первопрестольной. Большое впечатление производили его содержательные и образные проповеди. Образованные люди, общаясь с умным, всесторонне образованным, доброжелательным, приветливым, всегда спокойным епископом, получали большое удовлетворение от этих бесед. С своей стороны владыка Анастасий, обладавший даром выслушивания говоривших с ним, любознательно воспринимал все, что могла дать тогдашняя Москва, издавна бывшая средоточием умственной, общественной и политической жизни России. Но превыше всего дорого было ему, ревнителю и изследователю старины, церковное и государственное прошлое, о котором так красочно говорила вся история Москвы.

Владыка Анастасий вел просветительную работу в Комиссии по устройству чтений для рабочих. Лев Тихомиров 1 января 1907 г. отмечал в дневнике посещение его еп. Никоном, читавшем свою статью, и архимандритом Анастасием по делам Комиссии. Он же 23 января 1907 г. упоминает о первой лекции в Епархиальном доме, посвященной социализму. Называлась она «Социальный вопрос с церковной точки зрения» и читал ее еп. Анастасий. Тихомиров ценил многопредметность содержания доклада и необычайно хороший голос владыки.

При большом участии еп. Анастасия вышла в свет «Русская история», – отличный труд В. В. Назаревского, имевшего в своем распоряжении многия данные, ранее мало доступные широкому кругу читателей. Сочинение это выдержало три издания, последнее в 1912 г. Как говорится в предисловии, «Русская история» воспроизводит лекции, прочитанные автором в аудитории московского Исторического музея в 1902–04 гг., по поручению Комиссии по устройству чтений для фабрично-заводских рабочих Москвы.

В 1912 и 1913 гг. праздновались знаменательные годовщины: столетие Отечественной войны и трехсотлетие царственного служения России Дома Романовых. Воспоминания об этих исключительной важности событиях, когда так явственно обнаружилась освященная Церковью многовековая взаимная связанность царей и народа, вдохновляли тех подлинно русских людей, которым до велось принимать близкое участие в достойном ознаменовании их. Владыка Анастасий был привлечен в Москве к деятельному участию в разработке плана торжеств. Он старался придать им то церковно-народное содержание, которым проникнуто было спасительное завершение в 1613 г. страшной смуты, грозившей самому бытию русского государства, как проникнута была им и Отечественная война, когда отражено было нашествие дванадесяти языков.

В комиссию, выработавшую план юбилейных торжеств 1812 года, епископ Анастасий внес предложение совершить молебствие, в присутствии Государя и Его Семьи, не в храме, а на особом помосте, воздвигнутом на Красной площади. Представители министерства императорского двора и других ведомств, по ряду соображений, возражали против этого предложения. Оно было отклонено. После заседания владыка посетил вел. кн. Елисавету Феодоровну. Глубоко верующая и церковная вдова вел. кн. Сергея Александровича, сестра императрицы Александры Феодоровны, очень почитала преосвященного Анастасия. Сроднившись с Москвой, она интересовалась программой торжеств в Первопрестольной. Осведомившись о непринятии предложения владыки, вел. княгиня снеслась непосредственно с Государем. Последовало Высочайшее повеление совершить 30 августа молебен на Красной площади.

Много волнений, естественно, пережил началоположник всенародного молебствия. При выезде владыки Анастасия из Данилова монастыря шел дождь. К счастью, вскоре разведрилось и наступила т. н. «царская» погода.

С утра дня памяти перенесения мощей св. вел. кн. Александра Невского массы народа заполнили Красную площадь и все прилегающия к ней части города. На площади на отведенном месте были разставлены учащиеся. По окончании литургии в Успенском соборе, на которой присутствовал Государь с Августейшим Семейством, из храма двинулся крестный ход. Через Спасския ворота крестный ход направился к царскому павильону на Красной площади. По пути следования, вплоть до павильона, расположились более 200 хоругвеносцев. Когда духовенство и все особы, участвовавшия в крестном ходе, заняли свои места в павильоне и около него, протодиакон Большого Успенского собора Розов громко прочитал Высочайший манифест, данный 26 августа в Бородине. Митрополитом Владимиром, соборне, совершено было благодарственное молебствие за избавление от нашествия дванадесяти языков. После многолетия Их Величествам и всему царствующему дому, протодиакон возгласил вечную память императору Александру I и почившим вождям и воинам. Войска находившиеся в строю отдали честь; произведена была пальба из орудий. Во всех церквах раздался колокольный звон. Возглашено было многолетие державе Российской и победоносному всероссийскому воинству.

Торжество прошло с большим подъемом и в полном порядке. Ликовал народ, имея возможность видеть Помазанника Божия, участвовавшего в общем молении. Радовался Царь, лицезрея несметное множество любимого народа, сливавшегося с Ним в молитве за Россию.

В годы, последовавшие смуте, Государь признал необходимым усиления патриотического воспитания учащихся. Ярким примером отечестволюбия был памятный 1812 год. 23 августа тысячи учащихся собраны были у памятника импер. Александру II. Прибыли они со знаменами, оркестрами, с государственными гербами и знаками. Ученики тех школ, где ввели обучение военному строю, были с ружьями. Под звуки оркестров учащиеся двинулись через Дорогомиловскую заставку к Поклонной горе. Во время остановок им объяснялись события, протекавшия в исторических местах. В Филях, у Кутузовской избы, отслужена была панихида по имп. Александре I, Кутузове и всех павших в Отечественную войну. Богослужение совершал, с 40 законоучителями средних учебных заведений, епископ Анастасий, произнесший слово. 27 августа, в день торжественного въезда Государя в Первопрестольную, епископ Анастасий встречал Их Величества в Иверской часовне и в тот же день сослужил митрополиту Владимиру, совершавшему молебствие в Успенском соборе, в присутствии Царской Семьи.

Владыке Анастасию довелось и ранее видеть Государя, приезжавшего в 1903 г. – вторично в свое царствование – говеть в Москву. Владыка сослужил митрополиту в Успенском соборе на утрени Великой Субботы. Царь пришел ночью в храм с Царицей и маленькими Великими княжнами.

Романовския торжества предварены были прославлением Святейшего Патриарха Гермогена, сего праведного и мужественного стоятеля в смуту XVII в. за Православие и Отечество, не признавшего свержения боярами царя Василия IV Шуйского. Епископ Анастасий удостоился принимать участие в освидетельствовании мощей Святителя.

Празднование 300-летия Царствующего Дома происходило в Москве при новом митрополите Макарии (Невском), до этого архиепископе Томском, благочестивом старце, именовавшемся «Апостолом Алтая» за свои миссионерские подвиги. Митрополит Владимир перемещен был в С. Петербург, став первенствующим членом Свят. Синода. Епископ Анастасий принимал деятельное участие и в этих торжествах, нарочито связанных с Церковью, благословившей возстановление царской власти и избрание юного Михаила Феодоровича Романова, сына будущего патриарха Филарета.

В мае 1914 г. епископ Анастасий назначен был епископом Холмским и Люблинским. Древний край этот, по своему расположению за Бугом назывался ранее Забужьем или Забужной Русью. В южной части его лежали Червенские города, которые, как полагают, занял вел. кн. Владимир Святославич в 981 г. До начала XII в. они находились под властью киевских князей. Потом край этот входил в состав галицкого княжества. Город Холм был основан кн. Даниилом галицким. С середины XIII в. край подпал под иноземное владычество Польши и только после её падения возсоединился с Россией. В 1912 г. из уездов Люблинской и Седлецкой губерний, с преимущественно православным населением, была образована особая Холмская губерния. Закон, прошедший через законодательные палаты, был утвержден Государем 23 июня в день празднования Сретения Владимирской иконы Божией Матери.

Епархия, возглавленная еп. Анастасием, ко времени учреждения её в 1205–1223 гг. кн. Даниилом Галицким, с названием Угрусская, имела кафедру в г. Угровске (потом с. Угруск, Люблинской губ.). С перенесением в 1240 г. кафедры в Холм, она стала именоваться, с 1330 г., Холмской и Бельской. Епархия с 1656 по 1675 гг. отпадала в унию. В 1875 г. она стала Люблинским викариатством Холмско-Варшавской епархии. Холмская епархия возстановлена была в 1905 г., когда, после издания закона о веротерпимости, необходимо было охранять православное население края от воинствующего латинства. Предместником владыки Анастасия был архиеп. Евлогий (Георгиевский), переведенный на Волынь, вместо архиепископа Антония (Храповицкого), возглавившего харьковскую епархию.

Вскоре по прибытии владыки Анастасия в Холм грозные тучи нависли над Европой. С началом войны Холмская губерния оказалась вблизи неприятельских границ. В Холме обосновалась ставка главнокомандующего юго-западным фронтом, ген.-адъютанта Н. И. Иванова. С ним, как и с начальником его штаба ген.-лейт. М. В. Алексеевым, установились у владыки близкия отношения. Им обоим, в особенности же набожному ген. Иванову, дорого было находить нравственную опору у всегда спокойного архипастыря-молитвенника, обладавшего к тому же большим государственным кругозором. С ним делился главнокомандующий радостью по поводу неожиданно скорого падения первоклассной австрийской крепости Перемышля, осажденной небольшими силами, под командой ген. Селиванова, как и огорчением, когда пришлось ее оставить. Епископ Анастасий посещал войска.

В журнале «Финляндец» (№ 22) командир л. гв. Финляндского полка, барон П. Клодт, описывает Холмскую операцию 1915 г. Эшелоны полка 18 июня стали прибывать в Холм и размещались по окрестным селам. Гвардейский корпус, командуемый ген. В. М. Безобразовым, сосредоточившийся в районе Холма и Люблина, входил в состав 3-й армии, во главе которой стоял ген. Леш. «Простившись с Ген. Лешем, я отправился с визитом к Высокопреосвященному Анастасию, архиепископу Холмскому. Архиерейские покои стояли на высоком холме, откуда открывался дивный вид на город и окрестности. У Владыки я застал Ген.-Ад. Безобразова, который обещал вскоре посетить полк, вместе с Арх. Анастасием. Действительно через несколько дней Владыка, в сопровождении Ген.-Ад. Безобразова, прибыл на нашу стоянку. Полк был выстроен в поле. Арх. Анастасий отслужил молебен и окропил полк Святою водою. Проникновенное служение Владыки произвело большое впечатление на всех чинов полка».

Владыка Анастасий был в Самборе и под Перемышлем. Вскоре после посещения им окопов, таковые были обстрелены и разрушены крепостной артиллерией австрийцев. В Холме и Люблине владыка встречал в храмах Верховного Вождя русского воинства, Государя Императора.

30 окт. 1914 г., при встрече Царя в Люблинском соборе, еп. Анастасий обратился к Нему со словом: «Великий Государь. Обходя потрясенные войной области Твоей Великой Державы, согревая лучами Твоей отеческой любви мирных жителей и вдохновляя Своим пребыванием в ратном стане и живым участием в их подвиге Твоих доблестных воинов, – Ты удостоил посетить и отдаленную Люблинскую землю. Ты первый из Русских Венценосцев вступаешь в этот град и тем возвеличиваешь и утверждаешь ту славу, какую он стяжал себе в дни настоящей великой брани. Сюда, по воле Божией, направлен был первый натиск врага; местные высоты и равнины стали первым алтарем, на котором были принесены великия жертвы за Отечество Твоими мужественными воинами и мирными гражданами; здесь Господь видимо явил Свое благословение нашему христолюбивому воинству и увенчал его блестящею победою, которая с тех пор стала неотъемлемым спутником нашего оружия.

Долг нашего служения повелевает нам свидетельствовать перед Тобою, что Твои доблестные воины явили себя достойными этой победы, ибо свято исполняли Твой отеческий завет – высту пать против врага не только с железом в руках, но и с крестом в сердце.

Непоколебимая сила их веры, как и высота их христианского смирения, терпения и самоотвержения сделали их не только победоносными, но и непобедимыми для врага.

Мы видели многих из этих богатырей духа и тела вскоре после сражения, когда кровь еще дымилась в их ранах; полные внутреннего огня, они не замечали своих телесных страданий, это не был огонь вражды или злобы к своему противнику, – это был огонь того чистого, священного воодушевления, каким пламенеет ныне вся Россия, как один человек сплотившаяся вокруг Тебя, Своего Богодарованного Вождя.

Очищенная и просветленная своим испытанием, она, как Божия гроза, предстанет ныне перед миром и трепещет от дыхания Божией благодати, какое ощущает в глубине своего сердца.

Да будет же эта великая победа духа нам знамением во блого!

Да уразумеют вси языци, яко с нами Бог! да услышат даже до последних земли, яко с нами Бог!

С этим победным кличем мы и встречаем Тебя, возлюбленный Государь, под сенью сего святого храма, призывая благословение Господа Сил на Тебя и Твое христолюбивое победоносное воинство».

Во время приездов в Холм Верховного Главнокомандующего, вел. кн. Николая Николаевича, у владыки возникли с ним те отношения, которые были закреплены потом в эмиграции. Насколько Государь и высшия военные власти на фронте ценили деятельность еп. Анастасия доказывает награждение его орденом св. Владимира 2-й степени и исключительной для духовного лица наградой, – орденом св. Александра Невского с мечами.

Ответственна была в то время работа владыки Анастасия, и как хорошо, что именно он находился тогда в Холме, соприкасаясь постоянно с войсками. Свойственное ему спокойствие и деловой опыт проявлены были во время начавшейся во второй половине 1915 г. эвакуации, происходившей под натиском неприятеля. Благодаря его отношениям с главными военными начальниками удалось вывести инокинь и юных насельниц Богородицкого Леснинского мон., а равно и монашествующих других обителей и духовенство.

Помощник Варшавского генерал-губернатора, сенатор Д. Н. Любимов, пишет в своих воспоминаниях» «На шоссе между Люблином и Холмом, в виду огромного скопления беженцев, следовавших со своим скарбом за отступавшими нашими войсками, происходило нечто невероятное... По поручению Генерал- Губернатора, приехав на автомобиле из Варшавы для водворения по возможности порядка и оказания первой денежной помощи, я застал беженцев, двигавшихся по шоссе, уже близ границ Холмской губ. С большим трудом продвигаясь между толпами беженцев, я вдруг увидел стоящего среди толпы, опираясь на посох, православного епископа. Это оказался прибывший из Холма преосвященный Анастасий. За ним была тележка с хлебом и разными явствами, и преосвященный раздавал их проходящим беженцам, благословляя их. Сойдя с автомобиля, я подошел к преосвященному под благословение и, представившись ему, сказал: «Здесь, владыка, по наведенной мною справке, оказалось много православных». На это преосвященный, с усталой улыбкой, ответил мне запавшими в душу словами: «В настоящую минуту вопрос этот для меня не имеет значения; для меня здесь теперь все – братья, а как кто верует – дело его совести...»

В конце 1915 г. владыка Анастасий назначен был епископом Кишиневским и Хотинским на место архиеп. Платона (Рождественского), ставшего Экзархом Грузии.

В 106 г. Бессарабия, будучи покорена императором Траяном, вошла с Молдавией, Валахией и Трансильванией, в состав Дакии, заселяемой римскими колонистами. Через Бессарабию проходили переселявшиеся народы – готы, обры (авары), угры. Ее заселяли волжские болгары, еще не ославянившиеся, славяне лутичи и тиверцы. Бессарабию разоряли кочевники – печенеги, половцы, монголы. На юге ея, в низовьях Днестра, создались колонии генуэзцев. Позднее средняя часть Бессарабии была частично заселена малороссами. Жили там армяне и греки. Исповеданием сего разноплеменного населения было, главным образом, православие. В половине XIV в. Бессарабия вошла в состав Молдавского княжества, которое в следующее столетие стало данником Турции, присоединившей к себе и южную степную часть Бессарабии (будущие Аккерманский, Бендерский и Измаильский уезды). В таком же непосредственном владении Турции находилась и северная часть Бессарабии (будущий Хотинский уезд). В 1812 г. Турция, проиграв войну, уступила по Бухарестскому миру России Бессарабию, и она стала русскою губерниею. Население Бессарабии (в значительном числе то были молдаване), сохранив свой быт, весьма религиозный, в скором времени сроднились с Россией. В 1912 г., при большом народном одушевлении, было отпраздновано, в присутствии Государя, столетие присоединения Бессарабии и воздвигнут в Кишиневе памятник императору Александру I.

Епископская кафедра русской Церкви существовала в Кишиневе с 1813 г. Первым её главою был румын митрополит Гавриил Бонулеско (Бодони), с 1799 по 1803 г. возглавлявший киевскую кафедру, до этого Екатеринославскую. В Бессарабии было много монастырей, в особенности в живописном Оргеевском уезде. Из них главным был Гербовецкий, основанный в начале XVII в. выходцами из Подольского Бершадского монастыря, бежавшими от гонений униатов. В нем пребывала чудотворная Гербовецкая икона Божией Матери, от Покрова до дня св. великомуч. Георгия находившаяся в Кишиневе. В Вознесенском мон., при с. Шабке, Сорокского у., основанном в XVI в. на скалистом берегу Днестра, владыка Анастасий поместил вывезенный им из Холмщины Богородицкий Леснинский женск. монастырь.

Владыка Анастасий и в Бессарабии не порывал связи с воинством, с которым сроднился в боевую годину. Выступление Румынии на стороне России и её союзников приблизило фронт к Бессарабии. Предпринял владыка поездку на юг – в Рени, – где сосредоточена была дунайская флотилия, под командою Свиты Его Величества контр-адмирала М. М. Веселкина.

Недолго владыка Анастасий окормлял бессарабскую паству, но он успел полюбить ее, в особенности простой народ, крепко, не мудрствуя, верующий и церковный. Насколько же население края успело полюбить своего архипастыря, мог судить я, прожив 1919-й год в Бессарабии, сначала оккупированной Румынией, а затем и присоединенной к ней победителями в первой мировой войне, боз согласия на то порабощенной коммунистами России.

Посещая монастыри в Оргеевском и Сорокском уездах, беседуя с духовенством и многими мирянами, я убедился в том с какою любовью и с каким уважением относились все к отнятому от них архипастырю. Тем более он был почитаем насельницами Леснинского монастыря, которых я посетил в Шабке. Оказавшись в 1925 г. снова в родном мне с материнской стороны крае, я наблюдал как бессарабское крестьянство отказывалось принимать неканонический новый стиль, тогда усиленно насаждавшийся советской властью. В новостильные праздники церкви пустовали, в настоящие же праздники крестьяне не работали.

Наступило лихолетие. Затемнилась русская жизнь. Огромное разноплеменное, Царской властью сплоченное, государство оказалось без Державного Хозяина, Помазанника Божия. Только Церковь оставалась устоем осиротевшей и пошатнувшейся Империи. Служению Ей еще более ревностно посвятил себя архиепископ Анаста сий. Он принимал самое деятельное участие в работах Всероссийского Церковного Собора, заседавшего во второй половине 1917 г. в родной ему Москве.

На Соборе поднят был вопрос о возстановлении патриаршества. Этому предшествовало освещение этого вопроса митрополитом Антонием (Храповицким) в частных беседах и совещаниях. Его мнение разделял архиепископ Анастасий. 14 октября 1917 г. на Соборе последний решительно выступил с возражением против записки 32-х членов такового, доказывавших противное. Речь его заканчивалась так: «Церковь становится воинствующей, она должна защищаться не только от врагов, но и от лжебратии. А если так, то Церкви нужен вождь». После длительных обсуждений патриаршество было Собором возстановлено.

Владыка Анастасий был председателем комиссии по выработке порядка избрания патриарха и его настолования. В разработке последнего вопроса принимали участие лучшие литургисты и церковные историки. Изучены были важные исторические акты, собранные Новиковым в его «Древней Российской Вивлиофике».

В те дни, когда в Москве оставались еще следы недавних боев горсти героев юнкеров с коммунистами, их одолевшими, архиепископ Анастасий вел трудные переговоры с представителями новой власти касательно получения от них разрешения на совершение торжественного настолования в Успенском соборе. К комендантам Кремля и Москвы владыка отправился со своим ближайшим сотрудником по комиссии, протопресвитером Успенского собора Николаем Любимовым. «Во время пути нам невольно вспомнился образ Святого Александра Невского, путешествующего в Орду на поклонение татарским Ханам», вспоминал владыка («Церк. Жизнь», 1940, № 12). Миссия эта увенчалась успехом.

В конце литургии, совершенной 21 ноября, архиепископ Анастасий, во исполнение возложенного на него поручения, произнес поучение, поясняющее чинопоследование настолования. В сказанном им звучали и следующия безстрашные слова: «Кто из нас без содрогания сердца может взирать на это разрушение Кремля, нашего священного Сиона, знаменующее собой не только разорение всего нашего отечественного града, но помрачение русской православной совести?

Самые камни вопиют ныне о растлении народного духа.

Этот обезображенный Чудов монастырь, удел святителя Алексия; эта мерзость запустения, водворившаяся на месте святе в патриаршей ризнице, этот древний Успенский собор, пронзенный оружием в самую главу, что это иное, как не символ России, окровавленной, поруганной, растерзанной руками её собственных сынов?

К этой то смятенной, истекающей кровью православной Руси исходит ныне Святейший Патриарх, чтобы принять ее в свое духовное водительство. Не победными кликами, не торжественным «осанна», сретает она ныне своего первостоятеля, а стонами и воплями его страждущей паствы, которые он, как истинный первосвященник, должен собрать в своем сердце и представить пред престолом Господа Вседержителя».

После настолования и молебствия с крестным ходом внутри Кремля, Святейший, по древнему порядку, совершил объезд Кремля совне. Он выехал из Кремля в открытом экипаже в сопровождении архиепископа Анастасия и епископа черниговского Пахомия, следовавших за ним в отдельной коляске. Владыка Анастасий в «Церк. Жизни» писал: «Процессия спустилась от Никольских ворот вниз и направилась к берегу Москвы-реки. Патриарх в клобуке и мантии стоя благословлял народ. Набережная Москвы-реки оказалась почти пустынной, ибо никто повидимому не ожидал, что он проедет здесь. Окружив Кремль, мы поднялись к Спасским воротам. Патриарх вышел из ландо, чтобы прочесть молитву на благословение города. Вокруг него собралась большая группа народа. В это время мы неожиданно увидели, что с противоположной стороны движется процессия с пением и высоко поднятыми флагами и плакатами, испещренными модными тогда революционными лозунгами. Она направлялась, к могилам, т. н. «жертв революции», погребенных под стенами Кремля на Красной площади. Момент был глубоко драматический. Воскресшая старая Русь, символом которой был Патриарх, впервые встречалась лицом к лицу с новой революционной Россией. Неужели оне столкнутся между собою в кровавой борьбе и жертвой её станет новый Патриарх в самый день своего посвящения, – с ужасом подумал каждый из нас. Но Промысл Божий не переставал бодрствовать над нами в этот день. Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Завидев Патриарха, большинство участников революционной процессии, особенно женщин, покинуло ее и устремились к нему за благословением. Главари манифестации, видимо, растерялись, почувствовав себя в положении вождей, оставленных своими солдатами. Мы все облегченно вздохнули. Церковь одержала еще одну победу. Христос торжествовал над красным драконом».

Собор был неоднороден по своему составу. Основное его ядро составляли люди, твердо державшиеся канонических правил и чуждые обновленческому духу, который был свойствен некоторым мирянам либеральных взглядов и небольшому числу бела го духовенства. Архиеп. Анастасий, конечно, принадлежал к ревнителям истинного Православия. Он получил значительное число голосов при избрании кандидатов в патриархи. Позднее он был избран членом Священного Синода и Высшего Церковного Совета. По мере разъезда значительной части Собора, именно его наиболее стойких членов, со второй половины 1918 г. начали приобретать влияние сторонники демократизации Церкви; среди них было и несколько сторонников сговора с коммунистической властью. Весьма своевременным было, поэтому, закрытие патриархом Собора, чему вполне сочувствовал владыка Анастасий.

Выехав в Одессу в надежде вернуться в Кишинев, архиепископ Анастасий не смог осуществить это намерение. Румыны, захватив Бессарабию, включили ее в состав своей митрополии (позднее патриаршества). Решение это было неканоничным, являясь отторжением епархии от Русской Церкви. Возвращение владыки Анастасия в Кишинев влекло бы отрыв его и от России. Не имел он возможности возглавить и Харьковскую епархию, чего так желал митрополит Антоний, избранный главой древнейшей киевской епархии. Того же чаяли духовенство и миряне. Но вторая половина 1918 г. была неспокойна в былой Слободской Украйне (окраине). Не смогло собраться епархиальное собрание для избрания нового архиерея. Всеблагой Промысл Божий вел архиеп. Анастасия не в Харьков, скоро оказавшийся под властью большевиков, а туда, где он был необходим.

Начиналась вооруженная борьба доблестных сынов России с её поработителями. На свободном юго-востоке создалась национальная гражданская власть. Образовалось там позднее и Высшее Церковное Управление теми епархиями, которые, оказавшись в местностях, независимых от большевиков, не смогли сноситься с патриархом, все более лишаемом свободы действий. Позднее Святейший Тихон и состоявшие при нем высшие церковные органы выработали временное положение о самостоятельном управлении такими епархиями. Когда вся Россия подпала под власть большевиков, это положение, изложенное в указе от 7/20 ноября 1920 г., оказалось, во блого верующей русской эмиграции, вполне приложимым и к заграничной православной Церкви.

Высшее Церковное Управление, по оставлении России, недолго пребывало в Константинополе, потом переехало в братское королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (впоследствии наименованное Югославией). Высшее Церк. Упр. поручило архиеп. Анастасию управление православными общинами в константинопольском округе.

В это время увядавшая столица Турции имела большое значение в общецерковной и в русской политической жизни. После того, что Русская Церковь, веками помогавшая Восточным Церквам и заботившаяся о них, оказалась в полном пленении у безбожных большевиков, Вселенская Патриархия приобрела крупное значение в православном мире. К прискорбию, константинопольские патриархи вели переменчивую и порою враждебную политику в отношении страдальца патриарха Тихона, поддерживая даже врагов Церкви – живоцерковников. Вместе с тем, патриархи, в особенности Мелетий IV, старались ввести недопустимые канонами новшества в православную Церковь.

Вот почему важно было присутствие в Константинополе архиепископа Анастасия, члена Священного Синода и Высшего Церковного Совета, по избранию Всероссийского Церковного Собора. Голос мудрого иерарха Русской Церкви не мог не быть авторитетным для церковных кругов. Ярко прозвучал его голос, противный обновленческим измышлениям, на созванном в 1923 г. в Константинополе «Всеправославном Конгрессе». Выступление его вызвало полное сочувствие таких столпов Православия, как патриархи Антиохийский Григорий IV и Александрийский Фотий, боровшийся против «догмата современности».

Необходимо сказать и о том, как дороги были благостность владыки Анастасия, его богослужения, проповеди, выдержка и спокойствие беженской массе, оказавшейся в Константинополе, после всего страшного пережитого ею на Родине, так недавно с горестью оставленной. Русские люди тогда особенно нуждались в духовной поддержке.

Вблизи Константинополя – в Галлиполи – командовал частями вывезенной из Крыма Добровольческой Армии ген. А. П. Кутепов. Отстаивая последним, с оружием в руках, в трагические февральские дни в Петрограде, Императорскую Россию от её губителей, он один из первых начал вооруженную борьбу с теми, кто, порожденные тогдашним солдатским бунтом, так возросли в октябре. Доблестный военачальник старался сохранять и сплотить покинувших Родину Белых воинов. Для него, такого верующего – ясно представляю его впоследствии молящимся в Знаменской церкви в Париже и в Воскресенской в Медоне, – особенно дорога была духовная поддержка, которую оказывал ему архиепископ Анастасий.

Главнокомандующий генерал бар. П. Н. Врангель, живший надеждой на возобновление борьбы с поработителями России, стремился объединить здоровую часть русских общественных кругов. Это было необходимо и вследствие той безобразной кампании против Белого движения, которую вел в Париже П. Н. Милю ков на страницах редактируемой им газеты «Последния Новости». В Константинополе создан был Русский Комитет, председателем которого стал архиепископ Анастасий. Помощником и ближайшим сотрудником его был известный московский хирург, профес. И. П. Алексинский. В прошлом народный–социалист, политический деятель либерального толка, Иван Павлович познакомился с владыкой в Москве, когда, как врач, работал в учреждениях, подведомственных вел. кн. Елисавете Феодоровне, которая радовалась постепенному приближению его к Церкви. Тогда уже он почитал молодого епископа, с которым пришлось теперь встретиться в Константинополе. Здесь он всесторонне познакомился с ним. Помню с каким сердечным чувством говорил он мне впоследствии о митр. Анастасии. Уверен, что именно знакомство с владыкой сразу же вывело И. П. Алексинского на прямой путь, когда началась в 1926 г. церковная смута, средоточием которой был софианско-масонский русский Париж, в котором он тогда проживал.

В Константинополе в Русском Комитете, под умелым и примиряющим руководством владыки Анастасия, объединились в непримиримости к сов. власти и в поддержке Белой Армии разнородные силы. Архиепископ Анастасий и позднее поддерживал попытки сплочения русских национальных сил. Он горячо приветствовал Зарубежный Съезд, заседавший в Париже весной 1926 г. и объединившийся вокруг вел. кн. Николая Николаевича. В этом съезде принимали личное участие митрополит Антоний и старообрядческий епископ Иннокентий. Отказался в нем участвовать митр. Евлогий, подготовлявший, повидимому, уже тогда раскол и закреплявший свои позиции у митр. Сергия, делавшегося все более зависимым от сов. власти, бороться с которой ставил своей задачей Зарубежный Съезд.

Требование Константинопольского патриарха, предъявленное архиепископу Анастасию о прекращении поминания Патриарха Тихона, как и связи с Заграничным Синодом, чему владыка, конечно, отказался подчиниться, заставило его покинуть Турцию.

Владыка Анастасий участвовал в заседаниях Архиерейских Соборов, происходивших в Сремских Карловцах. Присутствовал он и на первом заграничном Соборе 1921 г., с участием духовенства и мирян. Собор этот, памятуя об анафематствовании богоборческой сов. власти Патриархом Тихоном в 1918 г. и будучи сам непримиримым в отношении ея, постановил обратиться к иностранным правительствам с призывом не приглашать представителей болыпевицкой власти на намечавшуюся меж дународную конференцию в Генуе. Тогда впервые нарождалась пагубная идея «сосуществования», не раз впоследствии проводившаяся в жизнь, тем усиливая порабощение русского народа и увеличивая опасность того же для остального мира. Когда весной 1922 года окончательно определился созыв конференции, митрополит Антоний, во исполнение решения Карловицкого Собора, разослал повсюду призыв последнего. Красная Москва именно после этого и заставила Патриарха Тихона издать указ о закрытии Высшего Церковного Управления с участием иерархов, прочего духовенства и мирян, созданного Заграничным Собором 1921 г. Насколько ясна была вынужденность этого акта видно из слов написанных тогда митр. Антонию митр. Евлогием: «Указ этот поразил меня своей неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно, он дан был под давлением большевиков...»

Архиерейский Собор вынес в ответ мудрое постановление, в разработке которого принимал видное участие владыка Анастасий. Распоряжение Патриарха относительно закрытия Высшего Церковного Управления было исполнено. Но вследствие выяснившейся зависимости Патриарха от сов. власти, препятствующей свободному сношению с ним, тут же применен был к Зарубежной Церкви указ Высшей Церковной Власти от 20 ноября 1920 г., предусматривавший именно такое положение и предоставлявший права временного самоуправления объединенному епископату. Во главе Зарубежной Русской Церкви поставлен был Архиерейский Собор, с исполнительным органом – Архиерейским Синодом. Архиепископ Анастасий был избран членом Архиерейского Синода, возглавленного митр. Антонием, и пребывал таковым все время, став потом и его председателем.

После оставления Константинополя, владыку Анастасия ожидало другое задание, особенно близкое его душе. Архиерейский Синод назначил его наблюдающим за делами Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. В Святой Земле и на Афоне владыка был еще в 1921 г., знакомясь с положением Миссии и русских обителей на Святой горе. Палестина после первой мировой войны находилась под управлением Англии. Враждовали между собой арабы и евреи. От архиепископа Анастасия требовалось многое, чтобы добиться должного положения для представителя Зарубежной Церкви. Царская Россия, в течение веков, имела очень большое значение на православном Востоке. Ее заменил СССР, объявивший религию опиумом для народов. Требовалось воскресить славное имя подлинной России. Владыке Анастасию это удалось. Он укрепил отношения с престарелым патриархом Антиохийским Григорием IV, арабом, другом России, принимавшим в 1913 г. в Петербурге уча стие в праздновании трехсотлетия Дома Романовых. Патриарх Иерусалимский Дамиан, грек, был благодарен ему за участие в хиротонии новых епископов, когда смута колебала одно время патриархию. Недавно скончавшийся Иерусалимский патриарх Тимофей был одним из поставленных тогда епископов и хранил в отношении владыки Анастасия благодарную память даже тогда, когда, связанный в силу своих отношений с московской «патриархией», вынужден был принимать ограничительные меры против Зарубежной Церкви. Английския власти оказывали большое внимание архиепископу Анастасию. Изученный им уже в преклонные годы английский язык облегчал взаимные с ними отношения. При позднейших посещениях владыкой Лондона прежние английские губернаторы с удовольствием виделись с ним.

В Святой Земле владыка мог молиться у гроба вел. княгини Елисаветы Феодоровны, принявшей в 1918 г. мученическую кончину в Алапаевских копях. Гроб ея, находившийся несколько лет в храме Русской Православной Миссии в Пекине, был, стараниями её сестры, принцессы Виктории Баттенбергской, перевезен в Святую Землю. Ея мученические останки почивают в Гефсимании в храме св. Марии Магдалины, сооруженном Августейшими детьми в память выдающейся государыни, благочестивой царицы Марии Александровны, супруги императора Александра II. В данное время настоятельницей Гефсиманской и Вифанской общин является игумения Мария, в миру англичанка Робинзон, познакомившаяся с владыкой во время посещения ею Святой Земли и принявшая православие, вместе со своим другом, ныне матушкой Марфой.

Раскол, учиненный летом 1926 г. митрополитами Платоном и Евлогием, вызвал у владыки Анастасия не малое огорчение. Ясна была неканоничность действий обоих иерархов, наносивших смутой огромный вред Церкви и русскому противосоветскому движению. Вспоминаются личные переживания в Париже тридцать лет назад. Близкое соприкосновение с церковными делами с самого начала эмиграции давало возможность наблюдать, как постепенно темная сила, используя разные круги, подготовляла смуту. Когда она произошла, зрячие люди понимали всю неправоту митрополитов, отколовшихся от Зарубежной Церкви, в жизни и управлении которой они ранее принимали живое участие. То, что они недавно считали канонически безспорным, теперь ими отрицалось и поносилось. Но зрячих людей сначала было немного. К услугам же устроителей смуты была почти вся русская печать в Зап. Европе. Исключение составлял еженедельный журнал Патриотического Объединения «Отечество», издававшийся на средства его председа теля, И. П. Алексинского. В полном созвучии с последним, я давал там должное освещение церковным событиям.

Русский Париж того времени напоминал мне Петроград 1916 и начала 1917 годов. В то время взрывали монархию, причем делали то в наименьшей степени присяжные революционеры. Через десять лет, те же круги, после успеха своей разлагающей работы вынужденые бежать из России от злых духов, ими вызванных из преисподней, взрывали церковное единство. В Париже не было никого из видных духовных лиц, у которых я мог проверить правильность занятой мною позиции. Только случайно и для меня неожиданно выслушал я одобрение со стороны прот. Георгия Спасского. С ним познакомила меня покойная В. В. Комстадиус, когда мы возвращались поездом в Париж из детского приюта вел. кн. Елены Владимировны в Пеке. Прот. Спасский сочувственно отозвался о моих статьях и поведал, что, гостя летом в Шуаньи у вел. кн. Николая Николаевича, он написал труд о работе темных сил.

Остановился я на мысли написать в Иерусалим архиепископу Анастасию. Познакомился я с ним года два перед тем, когда он приезжал в Берлин для обсуждения дел Палестинского Общества с председателем его, кн. А. А. Ширинским-Шихматовым, моим старшим другом и однокашником. Владыка тогда произвел на меня большое впечатление. Зная, что И. П. Алексинский посылает ему наш журнал «Отечество», я решил спросить владыку правильно ли высказываюсь по церковному вопросу. Ответ пришел вполне определенный. Архиепископ Анастасий осуждал раскол, одобрял мою защиту правды и только советовал не допускать резких выражений по адресу архипастырей. С тех пор установилось мое, теперь уже 30-летнее, общение с владыкой, которое мне так дорого и назидательно.

Архиепископ Анастасий приезжал в Париж уговаривать митр. Евлогия вернуться в Зарубежную Церковь. В создании её последний принимал участие и в 1922 г. Первый указ об установлении нового порядка управления заграничною Церковью, согласно указу 1920 г., разсылался по епархиям с подписью: «за председателя митрополит Евлогий». Видел я владыку непосредственно после завершительной беседы его с последним. Он вынес безнадежное впечатление. Те, кому раскол был нужен, крепко держали в своих руках митр. Евлогия, одно время заколебавшегося.

В середине января 1927 г. Архиерейским Собором наложено было прещение на митроп. Евлогия и на следовавшее за ним духовенство. В Париж указ пришел в начале февраля. Тяжело переживал раскол вел. кн. Николай Николаевич. Верующий и церковный, он понимал важность Зарубежной Церкви и осуждал смуту. С самого начала, он старался способствовать прекращению ея. Наложенное запрещение коснулось и его духовника, прот. Г. Спасского, ранее не защищавшего митр. Евлогия. Даже более, – еще в январе 1927 г. прот. Спасский осторожно признавал неправильность митр. Евлогия и вполне отрицательно относился к тем, кто сгрупировались вокруг созданного в Париже Богословского института. Помню на квартире у св. кн. М. К. Горчакова, в моем присутствии, он с одобрением отзывался о статье Н. Е. Маркова «Реформатор Православия», напечатанной 15 янв. 1927 г. в «Двуглавом Орле». В ней обличался прот. С. Булгаков. При мне же кн. Горчаков вел в тот же день с о. Георгием переговоры о возможности его настоятельства в приходе, который надо было бы создать в Париже при увольнении митр. Евлогия и возложении на него прещения. Несколько позднее выяснилось, что прот. Спасский останется с митроп. Евлогием. Повидимому это его решение было неожиданным и для вел. кн. Николая Николаевича.

Запрещенный священник не мог служить в его домовой церкви в Шуаньи. Он поделился своею скорбью с архиепископом Анастасием, сначала письменно, потом и лично, когда владыка в конце марта 1927 г. прибыл в Париж и укрепил его в стоянии за каноническую правду.

В этот приезд архиепископ Анастасий снова виделся с митроп. Евлогием, уговаривая его вернуться в Зарубежную Церковь для чего предпринять поездку в Ср. Карловцы. Последний в конце концов согласился, если ему будет обезпечен благожелательный прием. Владыка Анастасий доложил об этом Архиерейскому Синоду и телеграфировал митр. Евлогию, что таковой братски его встретит. Но темные силы в Париже не допустили и этот раз возстановления единства Заруб. Церкви. Газета «Послед. Новости» поспешила опубликовать отрицательный ответ митроп. Евлогия, посылаемый архиеп. Анастасию. Публицист И. Никаноров писал в «Возрождении», что «клирики и миряне» против поездки митроп. Евлогия.

Давление разжигателей раскола оказалось сильнее горячего призыва, обращенного к митроп. Евлогию вел. кн. Николаем Николаевичем. В письме от 29 апр., он напомнил ему, что еще летом 1926 г. «преклонил пред Вами колена и сделал Вам, как иерарху, земной поклон, моля Ваше Высокопреосвященство об укреплении мира в Церкви». Далее говорилось: «Ныне, в связи с посещением Вас, а затем Св. Синода Архиепископом Анастасием, предпринявшим для того путешествие из Святых Мест, сердце мое, как и всех сынов Церкви, исполнилось надежды, что ниспосланному нам новому испытанию приближается предел. По доходящим до меня с разных сторон данным и самые обсто ятельства теперь более благоприятны для установления церковного мира, столь необходимого в особенности в те безпримерно тяжкия времена, кои Промыслом Божиим мы переживаем. Однодушевно со всеми русскими и православными страдая от прискорбного церковного неустройства, священным долгом почитаю вновь взывать к Вам и с неустанною настоятельностью просить Ваше Высокопреосвященство содеять возстановление мира и согласия. Уповаю, что милостью Премилосердного Господа дано нам будет обрести радость церковного общения и молитвы всех православных». Митр. Евлогий остался в расколе.

Вел. кн. Николай Николаевич пригласил совершать богослужения б. священника походной Галлиполийской церкви в Париже внешне невидного священника Иоанна Малинина, единственного из тогдашнего парижского духовенства оставшегося на верном пути и согласившегося быть настоятелем Знаменской соборной церкви. Потом был назначен постоянный настоятель домовой церкви в Шуаньи.

Знаменский храм, еще мало устроенный, ютившийся во дворе на ул. Одесса, посетил 28 июня 1927 г. архиеп. Анастасий, проживавший в то время в имении вел. князя. Великую радость доставило нам, тогда еще «малому стаду», ободрившее нас мудрое и сильное слово владыки, сказанное после литургии. Он, как приводилось в «Двугл. Орле» 21 июля, говорил, что прихожане церкви правильно именуют ее Соборною, т. к. она таковой и является. Соборность есть великое начало Православия. Исповедуя это начало, не надо смущаться ни теснотою, ни бедностью храма, ни гонениями, ни поношениями. Говорил владыка о страшном горе Церкви – смуте, о том как он дважды приезжал из Иерусалима и пытался возстановить мир, но какую злобу встретил он здесь в ответ. Звал он к любви, убеждая, что любовью и кротостью надо побеждать заблуждающихся.

Скорбя, как все верующие и отечестволюбивые люди, о церковных нестроениях, архиепископ Анастасий с радостию принял участие в совещании для преодоления их, созванном Патриархом сербским Варнавой в 1935 г. в Ср. Карловцах. Святейший, пламенный друг России, знаток её церковных дел, председательствовал в совещании, в котором приняли участие митрополиты Евлогий и Феофил, равно и представитель дальне-восточных иерархов епископ Димитрий Хайларский. Церковь на Дальнем Востоке, включавшая огромную паству, пребывала крепко в лоне Зарубежной Церкви и в лице столпов ея, митрополитов Иннокентия Пекинского и Мефодия Харбинского, строго осудила раскол с самого его возникновения. Митрополит Феофил, воодушевленный примирительными настроениями сев.-американской па ствы, прибыл в Ср. Карловцы сторонником возстановления единства Церкви. Этим, судя по воспоминаниям митр. Евлогия, он сразу вызвал неудовольствие последнего, прибывшего туда с другим чувством. Недоволен был митр. Евлогий и архиепископом Анастасием, который, как пишется в воспоминаниях, занял «непримиримую позицию». На самом деле то, что называется им «непримиримым» было твердым отстаиванием канонического порядка. Это подтверждается и дальнейшими высказываниями митр. Евлогия. Он пишет, что, при установлении совещанием митрополичьих округов, «была взята церковно-административная схема патриаршего управления Русскою Церковью, но с проведением еще большей централизации». Совещанием было возстановлено единство заграничной Церкви и принято Временное Положение об её управлении. Митр. Феофил добросовестно провел в Сев. Америке в жизнь это положение. Судя по его письмам, написанным и после нового – Кливландского – раскола, он сохранил светлые воспоминания о личном общении с владыкой Анастасием.

Митр. Евлогий, по возвращении в Париж, прикрывшись Епархиальным собранием, отказался от принятого им в Ср. Карловцах положения. В Сев. Америке церковное единство, столь благодетельное, сохранялось 11 лет.

Архиерейский Собор в 1932 г., заслушав доклад митр. Антония о порядке замещения должности Председателя Архиерейского Синода, постановил 19 авг. 1) На случай болезни или кончины Председателя Архиерейского Синода избрать ему Наместника, который в первом случае заменял бы его, а во втором немедленно возглавил бы Зарубежную Церковь в сане Митрополита, 2) Наместником Председателя Архиерейского Синода единогласно избирается Преосвященный Анастасий, Архиепископ Кишиневский и Хотинский.

Усилившееся болезненное состояние митрополита Антония побудило его в 1935 г. передать исполнение своих обязанностей владыке Анастасию. Тогда же последний возведен был в сан митрополита. По этому поводу Блаженнейший Антоний писал в том же году «Кандидатом в митрополиты он был провозглашен от лица всего Архиерейского Собора нашего еще три года назад и ему по чину было пропето многолетие всеми присутствующими иерархами. Впрочем и тогда он не дал решительного согласия воспринять это высокое звание до тех пор, пока Святейший Сербский Патриарх Варнава настойчиво не предложил ему вместе со всеми русскими иерархами. Только тогда владыка Анастасий принял из его патриарших рук белый клобук при пении всеми владыками «аксиос».

В 1936 г. митрополит Антоний преставился. Владыка Анастасий был единодушно избран Председателем Архиерейского Собора и Синода.

Патриарх Варнава (Росич) с исключительным доброжелательством относился к митрополиту Анастасию. В этом убедился я лично, когда в первый раз в 1936 г. представлялся Святейшему в Сремских Карловцах, где в то время пребывал и владыка Анастасий. Довелось мне присутствовать в 1938 г. в древнем монастыре Печ на интронизации нового патриарха Гавриила (Дожила), когда митрополит Анастасий был старейшим из хиротонисавших его иерархов. Ему оказывалось особое уважение участвовавшим в торжестве сербским духовенством. Посетил он тогда Дечанскую Лавру.

Двадцать лет является митрополит Анастасий кормчим За рубежной Церкви. Спокойно и умело проводил он церковный корабль через трудные и опасные места. Им в 1938 г. был созван, тщательно подготовлявшийся, второй Зарубежный Церковный Собор, с участием епископов, клира и мирян. Ожидалось, что на Соборе могут возникнуть трудности. Известная напряженность чувствовалась при его открытии и проявилась даже при избрании президиума. Состоя одним из помощников секретаря Собора, я мог хорошо воспринимать все происходящее. Но, под умелым председательством владыки Анастасия, с каждым днем все неровности сглаживались. Спокойствие, никогда не оставляющее его, разум, твердость в главном и мягкость, когда она допустима, без ущерба идейному, огромная опытность, главное же вера в силу Духа Святого, дала ему возможность, при все более усиливающемся единодушии, довести до благополучного завершения работы Собора.

До начала его митрополит совершил поездку в Берлин для освящения кафедрального собора. Вопрос о постройке в столице Германии русского собора подымался еще до первой мировой войны, встречая сочувствие императора Вильгельма II. Небольшой храм существовал на окраине города, в Тегеле, на русском кладбище, составлявшем часть усадьбы Св. Владимирского братства. В самом городе была небольшая церковь во дворе посольства. В ней с конца 1919 г. совершал богослужения свящ. Владимир Зноско, вскоре оказавшийся во всех отношениях неподходящим. Стараниями организовавшихся русских монархистов на их средства были выписаны из Югославии архиеп. Евлогий, преподававший в одном из институтов, и настоятель русской церкви в Софии, архим. Тихон (Лященко), бывш. инспектор Киевской Духовной Академии. Последний был назначен на место свящ. Зно ско. Когда позднее германское республиканское правительство признало сов. власть, здание посольства, вместе с храмом, было передано большевикам. С благословения архим. Тихона группа молодежи смогла ночью вынести из храма только некоторые иконы и доски с надписями о посещении церкви государями. Богослужения начали совершаться на Наход штр. в маленькой комнате в помещении, снимаемом русской гимназией. Потом церковь была перенесена в большую комнату. Позднее помещение было несколько расширено. Но, конечно, оно было совершенно недостаточно для тогдашней, очень значительной, русской эмиграции в Берлине. Воскресные богослужения приходилось совершать в Шарлоттенбурге в помещении немецкого Красного Креста. Службы Страстной недели и Св. Пасхи совершались в протестантских храмах. Возведенный в сан епископа, владыка Тихон задумал выстроить церковь. Доходный дом, с храмом наверху, однако достался потом строительной кампании из за неуплаты в срок долга. Упорный в проведении своих намерений, владыка Тихон сумел получить помощь правительства, тогда уже национал-социалистического. На видном месте был воздвигнут православный храм, не стесненный другими зданиями.

Патриарх Варнава придавал большое значение сооружению православного храма в столице Германии. Он собирался лично совершить освящение его в январе 1938 г., о чем извещено было и германское правительство. Должен был состояться прием его Хитлером. Святейший намеревался, как он мне сам говорил, во время этого свидания с полной определенностью коснуться русского вопроса, отношение к которому Хитлера его очень волновало. Задержка с окончанием постройки, затем таинственная болезнь патриарха и его кончина воспрепятствовали выполнению этого намерения Святейшего Варнавы. Митрополита Анастасия, в его поездке в Берлин, сопровождал, в качестве представителя Сербской Церкви, архимандрит Владимир (Раич), окончивший Московскую Духовную Академию. В том же 1938 г. – 17/30 октября – он был хиротонисан в Св. Михайловском храме в Белграде во епископа Мукачевско-Пряшевского. В хиротонии его, совершавшейся патриархом Гавриилом, участвовал и митроп. Анастасий, которого поставляемый епископ очень почитал. Помню с какой радостной благодарностью сообщал он мне об архиерейском облачении, подаренном ему владыкой.

Совершив 30 мая / 12 июня 1938 г. освящение собора, митрополит Анастасий, письменно поблагодарил Рейхканцлера Адольфа Хитлера от имени Архиерейского Синода, за щедрую помощь оказанную германским правительством построению храма. О состоявшемся сооружении храма он осведомил Глав Автокефальных Церквей. Владыка писал: «Этот собор построен Германским Правительством в дар Русской Православной Церкви и через нее в дар «всем православным людям, к какой бы Церкви они не принадлежали. Этот акт ясно свидетельствует о внимании и вообще благожелательном отношении Германского Правительства к Православию, что при современных отношениях государств к Православной Церкви, или совершенно равнодушных или подчас даже враждебных, представляется явлением необычным и заслуживающим быть благодарно отмеченным со стороны всей Православной Церкви. Построение этого храма Германским Правительством должно радовать нас еще потому, что в этом мы видим свидетельство глубокого почитания, которое вызывает к себе Святая Православная Церковь своим чистым и свободным от каких-либо нецерковных целей служением истины».

Сообщение это радостно было принято Главами Православных Церквей. Патриарх Антиохии и всего Востока Александр III, в письме от 11/24 июня 1938 г., поздравляя митрополита с «этим радостным и знаменательным событием», писал: «Мы были бы очень рады, если бы Вы изволили прислать нам фотографические снимки внутреннего и внешнего вида новопостроенного храма и мы их отпечатаем, вместе с Вашим посланием, – если Вы нам позволите, – в нашей местной прессе как знак нашей глубокой признательности Германскому Правительству за его столь ценное и доброе отношение к многострадальной Православной Церкви».

Митрополит Анастасий посетил в 1940 г. Пряшевскую Русь, этот воистину русско-славянский край, как и Карпатская Русь, свято хранивший свою древнюю связь с Россией и враждебно относившийся к изобретенному австрийцами и поляками «щирому» украинскому движению части галичан. Впервые за многия столетия край этот видел православного митрополита. С радостью принимала 28 августа / 11 сент. своего Первосвятителя обитель преп. Иова, к тому времени ставшая крупнейшим в Зарубежьи средоточием церковно просветительной и миссионерской работы.

Когда вспоминаешь русский Белград, в котором я имел удовольствие, после Берлина и Парижа, жить со второй половины тридцатых годов до сентября 1944 г., понимаешь каким ярким средоточием его духовной, патриотической и умственной жизни был митрополит Анастасий. К нему шли со своими радостями и горестями, ему поверяли свои думы, у него искали ответа и поддержки. Им проявлялся почин в стольких полезных начинаниях. За редкими исключениями, без него не проходило ни одно стоющее внимание и достойное его присутствия публичное собрание. Он умел собирать у себя на Крунской ул. на совещание по разно образным вопросам лиц различных взглядов, преклонявшихся перед непререкаемым авторитетом владыки, обладавшего способностью всех выслушивать и потом подводить итоги обсуждавшемуся.

Трогательно тянулось к нему молодое поколение всех возрастов, которое чутко воспринимало любовь владыки к юным побегам русского Зарубежья. Митрополит нередко посещал учебные заведения, бывая не только на уроках Закона Божия. Состоя последние годы пребывания в Белграде старостой Св. Покровской гимназической церкви в Русском Доме памяти императора Николая II, вспоминаю литургии, неизменно совершавшияся владыкой в день храмового праздника и его поучения.

Замечательной школой подлинной церковности были богослужения в Св. Троицком храме в Белграде. В нем пребывала зарубежная Одигитрия, чудотворная икона Знамения Божией Матери Курско Коренная. Находившиеся там многочисленные знамена и штандарты напоминали о подвигах и славе воинства Императорской России. Строго уставные службы, установленные митрополитом Антонием, насыщены были его преемником духом Иерусалима и древней Москвы. Умилительно было совершавшееся владыкой Анастасием Воздвижение Креста Господня с поливанием Его розовой водою, по чину установленному в Иерусалиме.

Настало грозное время. Военная буря, бушевавшая сначала вдали, пронеслась над Югославией, в которой нашли родственный приют многия тысячи русских «избеглиц», и, наконец, обрушились на полоненную преступной сатанинскою властью Россию. Вот когда явил себя во всей своей значимости Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви. От него особенно требовалось понимание развертывавшихся одно за другим крупных событий и учет надвигавшегося будущего. Важно было сохранение связи с епархиями, из за войны оказавшимися в воюющих друг с другом государствах. Ясно было, что Югославия не сможет остаться вполне нейтральной. Несколько позднее, переменив в течение трех недель политическия направления, она занята была германскими войсками.

Незадолго до этого, митр. Анастасий, учитывавший назревавшия события, в письме на имя настоятеля Крестовоздвиженской церкви в Женеве, протопресвитера Сергия Орлова, затронул вопрос о возможности своего и Синода переезда в нейтральную Швейцарию. Пребывание там давало бы ему возможность сноситься со всеми епархиями. Письмо это, повидимому, где-то в пути, стало известным немецкой политической полиции. Владыка взят был на по дозрение. Этим, как потом удалось выяснить, вызван был обыск, произведенный у него в день объявления Германией войны СССР. Владыке запрещено было оставлять квартиру. Келья его была опечатана и он ютился в гостиной. Когда на следующее утро я пришел его проведать, владыка попросил меня дождаться прихода чиновников Гестапо, которые вскоре и пришли. Ясно воскресает картина – за столом человек в штатском тихо и почтительно допрашивает владыку, перелистывая лежащия перед ним бумаги. Я же, на другом конце стола, дабы отвлечь внимание простоватого чина в форме, завязываю с ним беседу о войне, им охотно поддерживаемую. Приблизительно через час штатский любезно прощается с владыкой. В Зальцбурге мне впоследствии пришлось беседовать с упоминаемым штатским, оказавшимся русским немцем. Он разсказывал, что только накануне вступил тогда в должность переводчика, и ему пришлось впервые выступать в этой роли, допрашивая владыку, что было ему очень мучительно. В дело скоро вмешалось местное высшее военное начальство и владыку оставили в покое. Во время оккупации, митр. Анастасий, естественно соблюдая лояльность, держал себя совершенно независимо. После окончания войны патриарх Гавриил открыто засвидетельствовал тогдашнее доброжелательное отношение владыки к сербам. Как известно. Архиерейский Синод решительно осудил архиепископа Гермогена, принявшего предложение хорватских властей стать во главе самостоятельной православной Церкви. В начале 1945 г., бывая иногда в сербском храме в Вене, где служили патриарх Гавриил и еп. Николай (Велимирович), я выслушал от первого просьбу передать привет митрополиту Анастасию и владыке Василию (Павловскому), еп. Венскому, хиротонию которого в Св. Троицком храме в Белграде возглавлял до войны святейший Гавриил.

Всегда непримиримый к коммунистической сов. власти, поработившей Россию, митр. Анастасий благословлял тех отечестволюбцев, которые шли на борьбу с ней. Полную поддержку с его стороны встретил Русский Охранный Корпус. Он создан был в Югославии, в чаянии иметь возможность на русской земле освобождать Родину от большевиков. Надежды эти, увы, не осуществились. Велась только корпусниками борьба с теми же слугами кровавого 3 Интернационала в Сербии. Позднее поддержал владыка и начинание ген. А. А. Власова, с которым виделся лично. Последний проникся уважением к владыке. Митрополит, когда красные приближались к Белграду, покинул его в начале сентября 1944 г. После краткой остановки в бомбардируемой Вене, митрополит проживал в Карлсбаде. С приближением и к этому городу большевиков, владыка решил переехать в зап. Гер манию. Генерал Власов предоставил в его распоряжение автомобиль, на котором он отбыл с секретарем, увозя чудотворную Икону.

После окончания войны митрополит Анастасий считал прежде всего необходимым возстановить связь Архиерейского Синода с епархиями, в те годы, по независящим от них причинам, оторвавшимися от него. С этой целью, преодолевая трудности, он, по милости Божией, проехал в Женеву.

В это время, под влиянием успехов большевиков, достигнутых в значительной степени вследствие технической помощи, оказанной им Соед. Штатами, в среде старой эмиграции народились советофильския настроения. Особенно проявилось это во Франции. Неблагополучно было и в церковных кругах. Некоторая часть духовенства поверила новому, якобы, курсу политики большевиков касательно религии. Сов. власть, вполне уверенная в полной подчиненности ей митр. Сергия (Страгородского) и Алексия (Симанского), разрешила избрание патриархом сначала первого, за смертью же его второго. Необходимость разоблачить советские замыслы побудила митрополита Анастасия созвать Архиерейские Соборы в 1943 г. в Вене и в 1946 г. в Мюнхене. Зарубежная Церковь, пополненная иерархами из Польши, ушедшими с паствой от большевиков, осталась при своих прежних утверждениях. Ею не признавалась сатанинская власть, пребывавшая под анафемой законного Патриарха Тихона, как и те церковные учреждения и лица, которые связали себя с хулителями Духа Святого.

Митрополит Анастасий скорбел по поводу некоторых отпадений, происшедших даже в Соборной Церкви. Особенно неожиданным было подчинение «патриарху» Алексию, наряду с митр. Евлогием, со времени раскола 1926 г. продвигавшегося по пагубному пути, митрополита Серафима (Лукьянова), возглавлявшего зап. европ. митрополию. Но так радостны были для него вести, поступавшия с св. Сиона, где Русская Духовная Миссия в Иерусалиме, возглавляемая архимандритом Антонием (Синкевичем), ныне епископом Лос-Анжелосским, проявила героическую верность и исповедническое мужество. Сначала радовали и вести, приходившия из Сев. Америки не только от иерархов, неизменно пребывавших в Зарубежной Церкви, но и от митрополита Феофила.

Тем большее огорчение доставили владыке постановления Собора сев. американской митрополии, заседавшего в 1946 г. в Кливланде. Различным силам разложения, сплотившимся в ненависти к драгоценнейшему достоянию русского Зарубежья – Собор ной Церкви – удалось разрушить её единство. Этим выполнена была воля ставленника Сталина, «патриарха» Алексия, переданная через его посланца, архиеп. Ярославского Алексия. Кливландский собор признал «патриарха» Алексия и подчинился ему. Радовало владыку то, что большинство иерархов в Сев. Америке – архиепископы Тихон, Иоасаф, Виталий, Иероним и епископ Серафим – остались верны канонической Церкви за рубежом и, с помощью Божией, начали сплачивать вокруг себя духовенство и мирян.

Владыку Анастасия в счастливое для России дореволюционное время любили и почитали москвичи, паства его в Холмщине и в Бессарабии. В первой эмиграции те же чувства питали к нему те, кому в Европе, в особенности в Югославии, приходилось присутствовать на его богослужениях, слушать его проповеди, общаться с ним. В сороковых годах с ним соприкоснулись многие десятки тысяч русских людей, спасшихся на Запад от большевицкого гнета и живших там в вечной тревоге за будущее. Им, пережившим гонение на Церковь, часто только украдкой имевших возможность молиться даже дома, с опаской относившившимся к духовенству «лояльному» к безбожной сов. власти, довелось увидеть и познать подлинного русского архипастыря. Им устроялась в трудных условиях церковная жизнь, он защищал их от выдач большевикам, постоянно заботился о них, стремился облегчить вывоз Ди Пи за океан, где они чувствовали себя в безопасности.

Вспоминается первый приезд владыки Анастасия в Зальцбург в мае 1948 г. Тогда еще так труден был переезд из Германии в Австрию. Только напористость Г. Г. Миткевича смогла, при содействии американских властей, преодолеть это препятствие.

Яркий свет озарил сумрак нашей унылой, порой кажущейся столь безотрадной жизни. В Зальцбург прибыла Святыня – чудотворная икона Божией Матери Коренная Курская... Святыня прибыла в Зальцбург в сопутствии столь почитаемого Главы нашей Зарубежной Церкви, владыки Митрополита Анастасия, которого мы недавно сыновне поминали по случаю 50-летия его священнослужения. С глубокой радостию приветствуем мы его сегодня», – писалось 30 мая в выходившем в Зальцбурге «Информационном Бюллетене». «Чудотворной иконы нет больше с нами. Но мы продолжаем чувствовать себя осененными Покровом Пресвятой Богородицы. Тысячи людей в пределах Зальцбурга припали в недавние дни к живительным родникам Святой Руси.

Для скольких из нас воскресли яркия картины из жизни богобоязненной и боголюбивой России. Наша же юная смена, убедившаяся в том, как почитал народ русский свои Святыни слилась с нами в едином религиозном чувстве. Верующие молились перед чудотворным образом в храмах Зальцбурга, Парша и Хельбруна. В ночь с 31 мая в храме Покрова Божией Матери в Парше всю ночь совершались молебны, с чтением акафиста. Духовенство посетило с иконой все бараки в Парше, лазарет и общежитие для учащихся. Великую отраду приложиться к образу получили все находившиеся в эти дни в городской больнице, в госпитале Ди-Пи и в больнице для нервно-больных. Радостен был для нас приезд Владыки Митрополита Анастасия. Проникновенность совершавшихся им богослужений, назидательность его проповедей, глубоко проникавших в душу, весь аскетический облик его – все это оставило у всех неизгладимый след. В эти светлые дни мы чувствовали себя словно на нашей любимой Родине. Большое спасибо тем, кто дал возможность испытать это чувство». («Информ. Бюл.» 6 июня).

Во второй свой приезд в Зальцбург в 1950 г. митрополит Анастасий проехал в английскую зону, в лагерь Келлерберг – второе Галлиполи – в котором полк. А. И. Рогожину удалось блестяще сохранить кадры Русского Охранного Корпуса. Воспоминания тогдашних насельников этого исторического лагеря, пребывавших в полной неизвестности о своей дальнейшей судьбе, полны глубокой благодарности и любви к владыке Анастасию, навестившему их и давшему им великую радость помолиться у чудотворной Иконы.

Когда главная масса Ди-Пи была вывезена из Германии и Австрии митрополит Анастасий решил переехать в Соед. Штаты, являющиеся средоточием свободного мира, не желающего быть покоренным злодейской коммунистической властью. Под его председательством состоялись уже два Архиерейских Собора – в 1950 и 1953 гг. – и, когда пишутся эти строки, предстоит в скором времени начало третьего. С помощью Божией, ревностной работой митрополита Анастасия и его сопостников, епархиальных архиереев, происходит на твердой канонической основе церковное устроение Зарубежной Руси, раскинувшейся по всему свету. Беженския «палатки», о которых свысока говорил многократный беженец еп. Иоанн (Шаховской), все более превращаются в постоянные храмы, воздвигаемые повсеместно на трудовые гроши благочестивых русских людей, верных заветам Святой Руси.

Промыслу Божию угодно, чтобы, в течение последних двадцати трудных и тревожных лет Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви являлся митрополит Анастасий, непоколебимо верный Церкви и подлинной России, которую он, будучи архипастырем, знал во всем её царственном величии и славе. Он, как священнослужитель, 58 лет возносит горячия молитвы перед Престолом Всевышнего. Владыка Анастасий единственный ныне архиерей к благословляющей деснице которого припадал смиренно Помазанник Божий, наш незабвенный Царь-Мученик, Император Николай Александрович.

Знаменательно, что рукоположение его, непримиримого борца против сатанинской власти, в священный сан совершено было в день св. Великомученика Георгия, победителя чудовища, истреблявшего людей. Принятие же им апостольской благодати состоялось пол века назад в день Первоверховных Апостолов Петра и Павла.

Да поможет Господь Бог митрополиту Анастасию еще многие годы совершать свое архипастырское служение во славу Церкви, на пользу России и на радость верной ему многочисленной паствы.

3/16 августа. Память преп. Антония Римлянина.